Опасаясь обыграть дуракa, 
Из игры я выхожу налегке,         
На конечной выхожу, в тупике, 
Прямо в спину бьет огонь маякa. 
Даже пикнуть зачастую не сметь.
И воистину, раз ты так умен,      
То борись за жизнь на жизнь, не на смерть,  
Пропусти ход, коль не сдали бубён.  

А напиток в чаше счастья игрист, 
Только наша жизнь  - копеечка вист.     
И приходится всю жизнь тасовать, 
Для того лишь, чтоб потом спасовать.  

Был весною очернен снеговик, 
Я свой начерно пишу чистовик. 
Кровью набело пишу черновик. 
Хода нет и, в пику всем, хожу с пик.
А про бубны невпопад  не бубни, 
Не звенят за просто так бубенцы.
Будни-праздники судьбой учтены, 
Дорожают с каждым днем леденцы.

Мне б остаться вне игры при своих, 
Я учусь делить в уме на троих.
Только нужно, чтоб не дали под дых, 
Отделить сперва своих от чужих.
Но бескровно не порвать "кровных" уз, 
Без нужды сую головушку в пасть.
На одной руке и дама, и туз, 
Но никак не попаду в свою масть.

Уменьшаю понемногу кураж, 
Не дается мне смертельный вираж.
Каждый раз решаю, хватит, шабаш, 
На песке не буду строить шалаш.
Кувыркаюсь, как слепой акробат, 
Расстелив ковром не маты, а  блеф.
Бубен славы  не заглушит набат, 
И на стенке не прибьют барельеф.

А напиток в чаше счастья игрист, 
Только наша жизнь  - копеечка вист.     
И приходится всю жизнь тасовать, 
Чтоб блистательно в конце спасовать.