Аннотация: Абсолютно правдивый роман, события которого произошли с автором в действительности, доказательства чему автор обязуется представить в финале книги. Берегитесь - это может случиться с каждым!
Пролог
- Это отвратительно! Мы должны смыть это позорное пятно с нашего рода и восстановить Порядок!
- Успокойся, Младшая. Я уже позаботился о нашей проблемке.
- Да вы оба дураки! Сколько раз мы уже пытались устранить её, а толку из этого никакого. Нужно всё хорошенько обдумать и спланировать.
- Старший, тебе бы лишь планировать да контролировать. Я считаю, что нам нужен быстрый удар, которого никто не ждёт.
- Вот из-за таких твоих мыслей её опекун и начинает подозревать вас, всех троих.
- В тот раз была не моя вина!
- Тихо все! - четыре пары испуганных глаз обратились к пятой. - Вы все не правы.
- И в чём же, Старшая?
- Вот именно, Старшая. Ты единственная, кто ещё ни разу не пытался!
- Какие вы нетерпеливые, младшенькие мои. - Холодная презрительная усмешка не сходила с красивого лица. - Пока вы играли в глупые игры, я нашла выход для всех нас. Один рё назад в одном старинном, запретном фолианте я обнаружила средство уничтожить не просто телесную оболочку, но саму суть - душу!
Наступила гробовая тишина... В тот момент пять заговорщиков предрешили не только свою судьбу, но и судьбу целого мира...
ГЛАВА ПЕРВАЯ
- Мама - ведьма? Что ж такого!
Вот у Коли, например, мама - милиционер.
А у Лёвы мама - повар. Мама - ведьма. Что ж такого!
Мамы разные нужны. Мамы всякие важны.
Сергей Михалков - Виктория Громова
Родилась я в выдающейся семье. Папа у меня и по профессии и по призванию военный (уже в пятом поколении), а мама по профессии врач, а по призванию - ведьма. Я очень рано начала об этом догадываться, но прямое доказательство получила, когда мне было пять. В тот день на прогулке в нашем детском саду задавака Машка из подготовительной группы хвасталась, что она сама может сходить в магазин за мороженным. С горяча я ляпнула, что тоже могу. Машка сказала: "А ну давай, валяй, иди!". Пойти на попятную? Невозможно: эту сцену наблюдали все дети из трёх групп, и я, отчаянно труся и жалея себя, полезла сквозь дырку в сетчатом заборе садика.
Выйдя на улицу, я сунула руку в карман куртки и нащупала там вместо перчаток записку. Я уже умела сносно читать, и мне не составило труда разобрать крупные печатные буквы: "Пойдёшь за мороженным, не ходи с пузатым дядей. Мама". Записка, помнится, меня не столько удивила (от мамы всегда жди сюрпризов), сколько придала мне бодрости и уверенности: раз мама всё равно заранее знала, что я сбегу из сада, значит, ничего страшного не произойдёт. И вот иду я по улице с гордо поднятой головой и с чувством собственной значимости, как вдруг подходит ко мне толстый дяденька и зовёт пойти с ним "за вкусными конфетами". Так как я была уже подготовлена, я что есть мочи завизжала, дядька, недолго думая, свернул в другую сторону и быстрым шагом направился прочь, а я прочистила саднящее горлышко, ещё выше задрала подбородок и с чувством выполненного перед мамой долга, бодренько направилась обратно в детсад.
Подобных примеров было много, когда мама мне советовала, что делать - начиная от домашки по истории и заканчивая случаем в старших классах, когда одноклассник из интеллигентной семьи предложил мне встречаться. Мама тогда в жёсткой форме запретила мне с ним общаться, чего не случалось никогда. Обычно, давая мне подобные советы, она шутила или журила меня, но тогда она была по-настоящему обеспокоена. Конечно же, я послушалась, как и всегда, потому что уже давно догадалась, что у мамы дар предвидения. А спустя некоторое время, когда я уже и думать забыла про этого интеллигента, отделом районной милиции были задержаны четыре человека, обвинённых (а вскоре и осуждённых) за групповое изнасилование совсем молоденькой девушки, моей ровесницы. В их числе был и мой одноклассник... Я спросила у мамы, почему она ничего не сделала, что бы защитить ту девушку. Тогда она с грустью ответила, что отвести беду от человека нельзя - её можно только переложить на другого, что таковы законы этого мира и ничего тут не поделаешь...
Я не разговаривала с матерью месяца два и всё это время прокручивала в голове все случаи, когда она помогала мне. Мне больно было думать, что кто-то страдал из-за меня, но, поставив себя на место мамы, я поняла, что сделала бы то же самое для своего ребёнка, будь у меня такая сила. Я осознала, насколько тяжёлую ношу несёт мама...
Тогда же я решила ни в чём её не упрекать и быть ей союзником всегда и во всём - тем более что папа на эту роль не годился. Честно говоря, я не понимаю, как мама и папа ухитрились создать семью, да ещё по-настоящему крепкую и, в общем, вполне счастливую - наверное, по принципу "противоположности сходятся". Всё, что нельзя потрогать, увидеть и разумно объяснить - всякие иррациональности вроде предчувствий, голоса интуиции, экстрасенсорики и других модных ныне неподконтрольных точному измерению явлений - отцу глубоко чуждо. Он не замечает (или так хорошо делает вид, что не замечает?) маминых странностей, а все её удачные предсказания считает случайными. Мама, хоть и ведьма, но внешне тихая, спокойная, ласковая. Она не мешала отцу воспитывать меня так, как он считал правильным - то есть, по-мужски. Конечно, он мечтал о сыне, продолжателе офицерской династии Громовых, но, когда родилась я, он не растерялся: назвал меня Викторией и чуть ли не с младенчества принялся закалять, тренировать и муштровать с рассвета и до ночи в любую погоду.
В нашем доме царили четыре закона, и все папины: Домострой, Дисциплина, Субординация и Порядок. За малейшее нарушение любого из них незамедлительно следовало наказание - обычно в виде внеплановой отработки приёмов рукопашного боя, кросса босиком вокруг микрорайона или, например, полусотни отжиманий на кулаках. Тогда мне это казалось жутко не справедливым. Все люди как люди, думала я, одна я бедная несчастная девочка. Это сейчас, разменяв четвёртый десяток, я понимаю поступки моего отца и невмешательство матери. Да, мама не вмешивалась - только иногда молча влияла... Не могу подобрать другого слова!
Столь суровое воспитание не помешало мне по окончанию школы закатить отцу жуткий скандал - в связи с его категорическим неприятием моих планов на дальнейшее обучение (я собиралась стать актрисой). Тогда мама впервые открыто встала на мою сторону. Даже дедушка, генерал-полковник в отставке, уговаривал папу согласиться: "Девка-то красавица, что ж ей - в армии, что ли, служить?". В общем, результате всех "боевых действий" крепость-таки пала, и в Москву меня провожала вся семья, в полном составе. Уже сидя в салоне самолёта, я нашла в сумочке два конверта с деньгами - один от папы, второй от мамы. Самый толстый конверт обнаружился в кармане пиджака - ну, тут уже дедушка постарался. И когда они только всё это успели провернуть! Бьюсь об заклад, что каждый из них считал себя единственным благодетелем...
Оказавшись так далеко от родного Хабаровска, одна, в 18 лет, я могла бы наделать кучу глупостей, но мама была начеку - изредка звонила и, как обычно, ничего не объясняя, давала чёткие, но от того не менее таинственные инструкции для моих дальнейших действий. В очередной раз я это проверила, когда поступала - конкурс во ВГИК был дикий, и если бы не мамина записка, которую я нашла в конверте с деньгами, вряд ли бы я прошла. А написано было вот что (наизусть помню): "Тяни более светлый, в четвёртом одна, в последнем ни одной". Да что там! А как я познакомилась с Камински? Тот случай кардинально изменил мою жизнь - тогда я нашла себя!.. Дело было несколько лет назад. Однажды мама позвонила в несусветную рань и вместо "здравствуй" заявила скороговоркой: "Меховая дочь Посейдона на парковке до девяти вечера. Сделай доброе дело!". С этими словами она положила трубку, а я с колтуном на голове и слипающимися от недосыпа глазами плюхнулась обратно в кровать, но тут же вскочила, как ошпаренная. В негодовании схватила телефон, набрала мамин номер и... механическая тётя милым голоском оповестила меня, что маман в данный момент недоступна, но если очень надо выговориться, то так уж и быть - можешь выть в трубку после гудка (кстати, гудка я так и не дождалась).
Немного успокоившись, я полезла в интернет - узнать на всякий случай имя дочери Посейдона и почему она меховая. И почти сразу выскочила ссылка на "ресторан изысканной кухни из морепродуктов "Дочь Посейдона". Моховая, 6-а". В общем, незадолго до девяти вечера я притаилась в "засаде" (ох, видел бы меня папа!) рядом с ресторанной парковкой. Ждать мне пришлось недолго: в девять с минутами трое качков бандитской наружности решили обобрать какого-то мужичка. Я кинулась на помощь - "делать доброе дело". Вспомнив папины уроки, я легко вырубила братков. Потерпевший круглыми глазами наблюдал расправу слабого пола над сильным и впечатлялся...
Мы познакомились. Спасённый оказался, ни много ни мало, известным польским кинорежиссёром Ежи Камински. Узнав, что я актриса, он тут же предложил мне работу. Правда, работа оказалась не совсем по профилю, но унывать я не стала и переквалифицировалась из хронически безработной актриски в каскадёра, "могучего и ужасного" - спасибо маме за подсказку, а папе за физподготовку.
В общем, благодаря замечательным генам, я получилась хоть куда: высокая, стройная, красивая, а у-у-умная, но самое главное - воспитанная и очень-очень скромная... И плюс ко всему этому - незаурядная интуиция (мамино наследство). А ещё я умею летать! Конечно, только во сне, но сны мои настолько реальны, что я чувствую каждое движение крыльев, каждое дуновение ветерка и даже приятную боль в натруженных мышцах спины.
***
...Сегодняшний мой сон поначалу мало отличался от всех предыдущих, но мне бы никогда не надоело делать это снова и снова - я летала высоко в небесах, я парила, словно птица, и чувство невероятной эйфории заполняло каждую клеточку моего тела. Жаркое солнышко, кучерявые белёсые облачка, прохладный лёгкий ветерок развевает волосы... Вот он, экстаз бытия!
Наслаждение вдруг прерывает странное нарастающее чувство тревоги. Странное потому, что оно явно чужеродное, как будто навеянное. И тут, ни с того ни с сего, я начинаю падать. Я лечу вниз и совершенно ничего не могу с этим поделать, хотя технику контроля полёта во сне я уже давно выработала... Мне становится немного страшно, когда я вижу приближение земли, но куда больше я чувствую бесшабашный азарт и эйфорию. Вижу огромный водопад и продолжаю падать к его подножию. Последняя мысль перед неминуемой катастрофой - "рождённый ползать летать не может".
И вдруг картинка меняется. Напротив меня сидит чёрный кот. Странно. Кот сидит и смотрит своими огромными зеленущими глазищами. Глазищи кажутся смутно знакомыми. Тут, развеяв мои сомнения, котик гаркнул маминым голосом папины слова - "Рота, подъём!", и я больно ударилась головой, падая с кровати.
Открыв глаза, я поняла, что проспала - первый раз в жизни. Не успела я смыть пену под душем, как, будто назло, отключили горячую воду. Вся продрогшая и злая, как тысяча чертей, бегаю по квартире в попытке привести себя в порядок и не опоздать. В процессе больно ударяюсь ногой. Уже стоя в прихожей, балансирую на одной ноге, завязывая шнурок, теряю равновесие, лечу лицом в паркет, успеваю схватиться (лучше б не хватала, что ни попадя) за небольшую полочку, заваленную косметикой. Полочка благополучно отламывается, и всё содержимое летит на мою бедную головушку. Вне себя от злости я вылетела из квартиры, хлопнула изо всех сил входной дверью. Дверь тут же обиделась - с потолка прилетел приличный кусок штукатурки и разбился, поднимая столп белой пыли, аккурат рядом со мной. Отплёвываясь и кляня на чём свет стоит чёртову дверь (конечно, а кто же ещё виноват, как не дверь), я наконец выскочила из подъезда.
Всё утро казалось странным и попахивало проблемами. Чего только стоит зеленоглазый чёрный кот, оравший маминым голосом в моём сне. Лавируя в потоке машин, я размышляла о странном сне и о бытовых неурядицах, свалившихся на мою голову этим утром. Ну, никак у меня не получалось заставить себя думать, что всё это - просто глупое стечение обстоятельств. Мама всегда говорила, что случайности не случайны, а маме я доверяю...
Мои размышления прервал военный марш сороковых годов. Только этого не хватало - такая мелодия стоит только на папу. Вставляя гарнитуру в ухо, отвечаю как можно более жизнерадостно (ведь папа, несмотря на мой уже вполне преклонный возраст, 32 года, очень беспокоится за меня, как за маленькую).
- Привет, пап.
Тишина в трубке, заснул он там что ли?
- Рота, подъём! - во всё горло завопила я в трубку, давясь диким хохотом, рвущийся наружу. А что - ему можно, а мне нельзя? Давно хотела так сделать!
- Дочь. - Хрипловатый папин баритон казался очень грустным. - Дочь! - повторил он с надрывом, и всё моё веселье смело плохими предчувствиями.
Еле успеваю затормозить у пешеходного перехода и не придавить чёрного кота, на что тот выгибает спину и ощерившись, говорит:
- Совсем уже охренели!
Мои глаза лезут из орбит, и я спрашиваю кота осипшим голосом:
- Ты это мне?
Забываю, что папа на проводе, а он тут же реагирует:
- Ты что, пьяна?
Голос кота звучит с папой в унисон:
- Конечно тебе, курица общипанная! Понакупают прав, дегенераты!
Тут уж я обозлилась:
- Ты чего, вообще охамел, кошак облезлый?!!
На что папа поперхнулся. Ой....
- Витя! - только и смог проорать мне в ухо отец, но мне было не до него. У меня тут, понимаешь, разборки с кошаком в самом разгаре.
- Эй, чучело! Ты куда это смотришь? - слышится новый голос. Я поднимаю глаза, а перед капотом машины стоит какой-то парень и смачно сплёвывает на тот самый капот. На мой капот! - Чего зенки вылупила, коза?
Недолго думая, я выпрыгиваю из машины и, не слушая воплей разозлённого отца, подхожу к панку. Профессиональная подсечка - хватаю его за изрядно засаленный ирокез и тыкаю, как нашкодившего котёнка, в капот моего "мустанга". Позабытый мной говорящий кот в прыжке повисает на пятой точке уже не такого разговорчивого паренька и начинает драть его аки бойцовый пёс. Смекнув, что панка пора не бить, а, наоборот, спасать, хватаю кота и запрыгиваю обратно в машину...с котом. Так и не поняла, на кой он мне сдался, но такого героя выбрасывать жалко. Тем временем папа пошёл вразнос.
- Мало я тебе ремня в детстве давал, раз не научилась со старшими разговаривать!
- Пап, да угомонись ты уже, не с тобой я разговаривала.
- А с кем же тогда? И в таком тоне!
- Да тут один... а-а, не важно, пап. Говори, чего хотел, а то я на работу опаздываю.
- Во-от, вставать надо вовремя, - прогремел отец. Как назло, оказался прав.
- В самом деле, я кладу трубку!
- Стой, Витюш... мама попала в больницу, но ты не волнуйся, я за ней присмотрю. - Даже не сомневаюсь - ни на шаг не отойдёт. Знаю я его. Он только с виду жесткий, а как мама занеможет, вечно, как клещ, вцепится и до полного выздоровления чуть ли не на руках таскает. - В общем, она ночью меня растолкала и говорит "если что случится, передай Вике слово в слово - иди домой, закрой двери и окна, залезь под стол и сиди там тише мыши". Вот. Так что марш домой и лезь под стол! - закончил отец свою пламенную речь. А я как представила себя за закрытыми дверьми, зашторенными окнами и под своим единственным столом, который и столом то назвать нельзя - так, тумбочка... В общем, понятно, покатилась со смеху. Утирая слёзы, поинтересовалась у отца:
- Слушай, пап, а ты уверен, что это не был сонный бред твоего воображения? - и опять рассмеялась. - Я поняла, пап, сделаю всё, что в моих силах. Целую, пока, - и нажала "отбой", пока папа не опомнился.
В хорошем настроении, включив музыку и подмурлыкивая знакомой песенке, я без всяких приключений прикатила в Подмосковье. Уже подъезжая к съёмочной площадке, я ощутила небывалое волнение, но тут же встряхнулась и включила музыку погромче.
Работу свою я обожаю, она заменила мне всё - друзей, возлюбленных и даже семью. Не то что бы я законченный трудоголик, но чувство эйфории от выполненного трюка сродни оргазму или наркотику. С каждым разом я усложняю постановку, словно наркоман, просящий увеличить дозу, потому что прежней не хватает. Вот за это я люблю свою работу. Она заставляет двигаться вперёд и ввысь, всё дальше и дальше. Ну и ещё, конечно, мне не чуждо чувство самолюбования. Люблю находиться в центре внимания и понимать, что, в отличие от сотни обычных актрис, которых можно заменить кем-нибудь, меня заменить совершенно некем, ведь на данный момент я самая востребованная каскадёрша и один из самых востребованных постановщиков. Жизнь удалась.
Новый фильм Камински, - третья наша с ним совместная работа, - обещал быть очень успешным. За него я надеюсь получить "Оскар" и выйти на новый уровень карьеры. Поэтому в этот фильм я вложила всю душу и все знания, накопленные за годы работы. И чем больше я занималась постановкой трюков для этого фильма, тем отчётливее понимала, что на такое безрассудство пойдёт разве что какой-нибудь камикадзе. Почти все мои трюки были на грани безумия, поэтому выполнять большинство из них пришлось мне самой. Рик был вне себя от счастья - ну как же! Я... снизошла, так сказать.
Сегодня - последние съёмки, в которых я принимаю участие, и самый опасный, захватывающий и просто крышесносный трюк во всей истории! В моём, разумеется, исполнении.
Неприятности тем временем следовали за мной по пятам. Закрывая дверь своего "мустанга", я прищемила куртку и уронила ключи. Они закатились под машину, и мне пришлось снимать прищемленную дверцей ветровку, дабы, ползая на карачках, разыскать чёртовы ключи. Поднимаясь на ноги, я чувствительно приложилась затылком о днище машины. Выругалась, отряхнулась и пошла на площадку. Пока шла, споткнулась три раза. Интересно, что за чертовщина творится со мной!?! Даже разум был согласен с инстинктом самосохранения и вопил во всё горло - "иди домой, лезь под стол". М-да, хорошо бы, но не в этот раз, извини, мамуля.
Подойдя к Ежи, я приветственно похлопала его по плечу, тот сразу заулыбался:
- Вики, крошка! Да ты опоздала! Впервые! Расскажи-ка дядюшке, что же тебя так задержало? Стой! Не говори! - Ежи с мечтательной улыбочкой возвёл очи к небу.
- Даже не думай об этом, грязный развратный старикашка, - рассмеялась я, - ничего такого особенного не случилось. Ты же меня знаешь, Ежи.
- Знаю, - преувеличенно громко вздохнув и всплеснув руками, Ежи топнул ногой. - Но, золотце, тебе не кажется, что пора уже обратить внимание хоть на кого-нибудь? И так уже завистники распускают грязные слухи.
- Ежи, мне это неинтересно. Тем более, сам знаешь - чем больше слухов, тем выше популярность, а я ведь на редкость тщеславная девочка.
- Ох, ну да, ну да... кого же я пригрел на своей могучей груди? - засопел Ежи, еле сдерживая улыбку.
-Дура!
Что? Кто это сказал? Оказалось, кот - тот самый! Как, чёрт побери, он выбрался из запертой машины? Кот сидел у ног Камински и смотрел на меня невероятного цвета зелёными проницательными глазами. Я молчала, ошарашенная, а кот зашипел и выдал:
- Живо домой и лезь под стол!
Я решила проверить - глюк или нет:
- Ежи, ты что-то слышал... или сказал? - в голове одна лишь мысль: не позволю шизофрении завладеть мною в столь юном возрасте.
- Я сказал, что ты неважно выглядишь сегодня и что, возможно, лучше, если трюк выполнит кто-то другой из твоей команды? А ты иди домой...
- ... и лезть под стол? - подхватила я. - Чёрта с два я позволю кому-то выполнить его вместо меня!
- Ну да, ну да... Кто бы сомневался, а я так не буду. А причём тут стол? Непереводимая русская поговорка, да? - Ежи успокоился, а я напряглась сильнее: значит, кота вижу и слышу я одна. Интуиция тоже настоятельно советовала ехать домой, и я придумала компромисс:
- Ежи, прости, но давай перенесём съёмки на другой день. У меня плохое предчувствие.
Раньше Камински всегда доверял моему слову, потому что тогда, на парковке ресторана, я рассказала ему, что привело меня туда именно предчувствие... Он посмотрел на меня очень внимательно:
- Ты уверена? - напряжение в его голосе прибавило мне уверенности.
- Да, - выдохнула я.
- Хорошо. Я должен позвонить и попробовать договориться о другом дне, но это будет непросто. Владелец участка - тот ещё... - Ежи поморщился и, доставая телефон, отошёл в сторону.
Место съёмок и в самом деле было сказочным. Хозяин земли построил тут свой собственную Ниагару. Даже представить страшно, сколько денег он вбухал на возведение искусственного водопада, и сколько платят ему спонсоры Камински за каждый съёмочный день.
Ежи вернулся с очень хмурым лицом.
- Не получилось? - на мой риторический вопрос он лишь покачал головой. - Хорошо, Ежи, не волнуйся. Сделаем всё сегодня. Только используем дополнительный трос.
- Вики, давай без фанатизма! Я знаю цену твоим предчувствиям. Назначь другого каскадёра! - Камински был взволнован.
- Хватит рефлексий, Рик, свет уходит! Я ушла готовиться.
Развернувшись на пятках, я отправилась раздавать распоряжения. Своей команде каскадёров я доверяла как самой себе, но всё же решила проверить всё лично.
За полчаса последних приготовлений и беспрерывного бурчания Ежи, я издёргалась как никогда, но, тем не менее, никаких инцидентов больше не было, и я мало-помалу расслабилась. Облегающий как вторая кожа термокомбинезон удобно сидел на мне и не доставлял никакого дискомфорта. Я десять раз попрыгала и подёргала за все ремни пояса и все поддерживающие тросы перед тем, как ступить на железный мостик, висевший над пропастью с тоннами воды. Пейзаж захватывал дух. Адреналин привычной эйфорией кружил голову. Я повернулась, чтобы встретится глазами с Ежи и дать ему понять, что я готова.
- Мотор!
Я делаю небольшой разбег, и мои руки раскрываются словно крылья. На меня нацелены десятки камер с разных ракурсов, ведь такой трюк можно исполнить лишь раз, а затем уже режиссёр выберет нужные кадры.
Я летела прямо в пропасть, и моя душа ликовала. Да...именно за это я так люблю свою работу - за небывалое ощущение могущества собственных возможностей.
...Понимание, что происходящее идёт не по плану, пришло внезапно. Я распахнула глаза и увидела быстро приближающееся подножие водопада -бурлящие потоки воды и грохот, закладывающий уши.
Вот и всё, с улыбкой подумала я и снова закрыла глаза, смакуя последнюю секунду своей жизни.
***
- Перестань трястись, Младшая.
- Да ты сам выглядишь не лучше - белый, словно снег.
- Вы-то ещё ладно, чего ждать от младших, а вот Старший упал в обморок - смех, да и только!
- Ладно хоть завершили ритуал до того, как он отключился.
- Да вы все хороши! - презрения в голосе было ещё больше, чем обычно. - Я и не думала, что вы все такие трусы! Как вести закулисные интриги, так вы мастера, а вот как свои ручки замарать, оказались жалкими трясущимися тряпками. Одна разрыдалась, второго вывернуло, третий лежит без памяти, а четвёртый вообще впал в ступор.
- Но, Старшая, мы никак не ожидали, что ритуал будет настолько ужасен.
- Это точно, Младший, такое не забудешь никогда.
- Но дело наконец-то сделано.
- Вот именно, младшие трусишки. Дело сделано! И теперь наш род по- прежнему может считаться самым чистым и сильным. Теперь никто не усомнится в нашем праве наследовать!
Тёмная дождливая ночь укрыла пять фигур, закутанных в чёрные плащи, удаляющихся от поместья. Судьбоносное преступление, судьбоносная смерть, судьбоносная встреча - всё началось тогда...
***
В абсолютной тьме, не ощущая собственного тела, быть частью чего-то глобального, огромного... живого. Состояние полной гармонии с миром и собой. Душа наполняется покоем и умиротворением. Воспоминания вспыхивают и тут же гаснут, словно мотыльки-однодневки. Но спокойствие длилось недолго - неимоверный зуд охватил всё моё существо, мешая слиться с миром, со стихией, всё нарастая и окончательно вырывая из блаженной истомы...
Всё прекратилось, как только я осознала себя - кто я и откуда. И тут возник звук, далёкий и монотонный, и я последовала к нему. Чем ближе приближалась, тем громче и отчётливей становился звук, превращаясь в слова: Иди... Сюда... Каким-то образом я поняла, что путь мой окончен. Неприятное ощущение всё нарастающей паники и дискомфорта сменило умиротворение.
Передо мной был первозданный Хаос. В абсолютно чёрном Ничто - миллиарды светящихся огоньков, хаотично перемещающихся, разных размеров и цветов. Некоторые затухали, но тут же появлялись новые и вливались во всеобщий беспорядочный бег. Внезапно пришло осознание, что выгляжу я - одна из них, а значит все эти огоньки - души, такие же, как я. Странно - я всё ещё помню свою жизнь и смерть...
Я почувствовала приближение чего-то грандиозного, - задолго до того, как увидела Это своими глазами. Стоять и содрогаться всем существом, вот и всё, что я могла перед Этим. Были бы колени, упала бы, не раздумывая, и не поднимала бы головы.
Это была эфемерная субстанция с постоянно меняющимися очертаниями. Она была колоссальных размеров и завораживающе прекрасна - если бы не ужасающее желание упасть на брюхо и покорно лежать, ожидая своей участи, стояла бы и любовалась вечность.
- Одна душа заменит другую, - прожурчало создание, - Ты вернёшься к жизни вне своего мира. Твоя душа была слишком сильна для него, но другой мир сейчас нуждается в такой душе. Твои воспоминания и опыт останутся с тобой. Время пришло. Помни - в Хоасе есть Порядок, так же, как в Порядке есть Хаос. Кто ТЫ? Порядок? Хаос? Выбирать тебе! От выбора зависит всё. А теперь иди...
Невыносимая боль скорчила моё сознание. События прожитых лет сменяли одно другое. Воспоминания последних минут, и дальше... мама плачет на могиле, отец стоит с каменным лицом... Серые дни самых дорогих людей... Какая-то девочка... Отец и мать улыбаются. Их дни больше не наполнены только лишь болью. Родители стареют, но у них внуки... Последние дни их жизни... я видела всё... я очень рада...
ГЛАВА ВТОРАЯ
Умирать не страшно, страшно воскресать... Как оказалось.
Моё бедное, измученное потоками информации, сознание возвращалось толчками. Временами накатывала невыносимая боль, а вместе с ней приходила неправдоподобно реалистичная картинка - мой убийственный во всех смыслах прыжок в бездну и быстро приближающееся дно водопада... Конечно, смешно думать, что после такого можно выжить, но люди ведь существа до крайности глупые в определённых ситуациях. Вот и мне хотелось бы надеяться на хороший исход и внезапное чудо - очутиться в больничке, на жёсткой, застеленной застиранными простынками койке, наслаждаться запахами лекарств и хлорки. Я даже начала вроде бы улавливать те самые тошнотворные ароматы, но как бы мне ни хотелось оказаться в больничке, даже там не бывает таких холодных, жёстких кроватей.
Лежу, дышу...
Боль слегка притупилась, но стала постоянной. Надо бы разобраться, в чём же дело, и почему боль не проходит. Для начала не мешало бы открыть глаза. И-и-и - раз... Ничего не происходит. И ещё разок... Веки слегка приоткрываются, но пока ничего не видно. Глубоко вздыхаю и тут же болезненная волна пробегает по и без того натянутым как канаты нервам. Кажется, у меня осколочный перелом нескольких рёбер, но не будем паниковать. Как говаривал мой дед "Врагу не сдаётся наш гордый Варяг". Вот с такими позитивными мыслями и дедулиным треком в голове я наконец открыла свои ясны очи, чтобы тут же зажмуриться, но поздно - слишком яркий, режущий глаза свет меня буквально ослепил. Значит, всё-таки я в больнице, в операционной. Надо срочно любым способом дать знать хирургу, что я очнулась от наркоза, а то как полоснёт скальпелем!
Неимоверным усилием я вновь осторожно приоткрываю глаза и вижу... большой, светящийся белым светом, шар, и он, насколько позволял видеть угол обзора, парил в воздухе, совершенно ничем не закреплённый. Не ожидая уже ничего хорошего от столь экстремального пробуждения, поворачиваю голову вправо... влево... зарождается паника, но ещё совсем слабая... смотрю вниз... и тут паника вырывается из-под контроля.
Оказалось, что лежу я на каменном полу огромного пустого зала с низким потолком, без окон. Лежу в самом центре сатанинской пентаграммы, руки и ноги, странно маленькие и будто не мои, раскинуты звездой и приколоты к полу кинжалами, и это ещё не всё: самое страшное - это пятый кинжал, который торчит из моей груди. Возникает вопрос - как, чёрт возьми, я ещё живу? С ножом-то в сердце!
Лежу, дышу... Паника забилась в дальний угол сознания - это я её уговорила посидеть тихо, но за это обещала потом напсиховаться вдоволь. Итак, пульс у меня ровный и сильный, значит, мне не грозит умереть здесь и сейчас. Но всё равно: нужно торопиться и смыться отсюда, пока "добрые" люди, пришпилившие меня словно бабочку к папье-маше, не вернулись, дабы проверить результат своих деяний.
Чувствую, что решение уже найдено, и адреналин захлёстывает, помогает сконцентрироваться на цели и не обращать внимания на боль. Я поворачиваю голову вправо и начинаю медленно поднимать будто бы чужую ладонь всё выше и выше к рукоятке по обоюдоострому чуть расширяющемуся к рукоятке чёрному лезвию кинжала. Чувствую, как разрезается плоть, как кровь, до того почти свернувшаяся, течёт тоненьким ручейком по запястью вниз и дальше, по локтю. Слышу звук каждой упавшей рубиновой капли. Адреналин заглушает боль и позволяет сконцентрировать слух и зрение. Хватаюсь скользкими от крови пальцами за рукоятку кинжала и что было сил дёргаю его вверх. Как ни странно, кинжал поддался почти сразу. Не теряя времени, ведь эйфория продлится недолго, цепляюсь за рукоятку зубами и выдёргиваю сталь из ладони. Несколько капель металлического вкуса попадают в рот.
Как только я вытащила кинжал, кровь начала свёртываться, а дыра в ладони - уменьшаться. Вот это выверты сознания - летающие сами по себе шары, на глазах затягивающаяся рана... как интересно, оказывается, сходить с ума!
Быстро проделываю аналогичную операцию по спасению второй руки, для того, чтобы приступить к самому главному и страшному - кинжалу в груди. Чувствую, что время уходит и, если не поспешить, я просто умру.
Аккуратно хватаюсь за рукоятку кинжала и пытаюсь выдернуть его, прилагая все оставшиеся силы, но тщетно - кинжал не сдвинулся с места и на миллиметр. Леденеющие пальцы ног ясно дали мне понять, что мне приходит конец. В изнеможении я откинулась на жёсткий пол. Злые слёзы подступают, комок в горле растёт, истерика выбирается из своего угла.
Лежу, дышу...нет, ещё не всё! Я не хочу опять умирать!
Опять хватаюсь за рукоятку и пытаюсь расшатать кинжал. Конечно, я рискую зарезать саму себя, но выбора нет... Через несколько секунд (или часов?) кинжал таки поддаётся, и я с бешеной силой вырываю его из груди.
Тут-то меня и накрыло... Невыносимая боль скрутила меня узлом. В потоках этой боли я даже не заметила, как освободила ноги. Свернувшись в клубочек, я рыдала и орала, стонала и материлась как сапожник, пока не потеряла сознание.
Последнее, что я успела заметить - мощный взрыв расщепляет только сейчас мною замеченную массивную дверь, и в зал вбегает целая толпа народа.
***
В том, что в своём мире я умерла, я окончательно убедилась после того, как, придя в сознание, увидела своё новое тело со стороны. Я буквально парила в метре над телом маленькой девочки, на вид лет восьми. Тело лежало на массивном ложе под балдахином и выглядело скорее мёртвым, чем живым. Поглощённая оценкой новой собственности, я не обращала ни на что внимания.
То, что тело совсем маленькое и что предыдущая его владелица погибла при весьма пугающих обстоятельствах, конечно, удручало. Перспектива вселиться в жертву жестокого убийства меня далеко не радовала, но раз других вариантов нет... не мне же спорить с Великим Ничто, ну или с Этим.
Собравшись с мыслями, я всё же решилась на контакт с чужой телесной оболочкой. Протянув воображаемую руку, я коснулась тела и тут же, не успела я моргнуть воображаемым глазом, меня затянуло, словно в чёрную дыру, внутрь.
Как только я оказалась внутри тела, на меня набросились множество чувств разом. Я даже закашлялась от такого сладкого вновь мною ощущаемого воздуха - так прекрасно было снова дышать.
На звуки моего сиплого кашля, в комнату кто-то вошёл и тут же вцепился мёртвой хваткой в мою многострадальную ладошку. Каким-то образом я чётко почувствовала, что в комнате находятся трое: нервная женщина, что дёргала меня за руку и выла на одной ноте, а также двое вполне спокойных мужчин. Это было странно - я ощущала эмоции этих людей. Тем временем стальная хватка "истерички" стала причинять ощутимую боль, и я поняла, что пора спасать свою руку, пока не поздно.
- З...нгх! - вместо крика из моей груди вырвалось лишь полузадушенное сипение. Руку стали дёргать с удвоенной силой. - Хв...ррт! - моё раздражение было безгранично, и в этот раз, каким-то образом меня поняв, один из "спокойных" отцепил-таки от меня "истеричку".
- Ринд эр Вайра, это удивительно... посмотрите - все раны зажили без следа. В столь юном возрасте... никогда такого не видел. Это просто чудо!
- Гра-хман Ир, будьте так любезны, перестаньте мельтешить.
Последний, чуть хрипловатый, голос был очень приятен, и мне захотелось как можно скорее посмотреть на говорившего. Собрав все силы, я приподняла многотонные веки - совсем чуть-чуть, чтобы свет не слепил глаза. Видимо, заметив это, неизвестные прервали разговор. Наконец открыв глаза, я осторожно осмотрелась... Комната оказалась совсем не большой, в изголовье моего королевского ложа сидела миловидная девушка, одетая необычно, но весьма элегантно, и вытирала шёлковым платочком сухие глаза. Чуть поодаль стояли двое: один - худенький мальчик, облачённый в какой-то замысловатый балахон, второй же - мужчина с заглавной буквы М, по-видимому, обладатель чарующего голоса, - был огромен и хмур. Рассудив, что требовать воды у щуплика более безопасно, чем у гиганта, я обратила свой взор на него:
- ...Тьх, - реакции никакой. - Пх...ть, - вымученно сглатываю, он вроде наконец сообразил, что от него требуется, и кинулся исполнять. По моему лицу скользнуло облегчение. Но, видимо, так показалось только мне, так как щуплик, увидев мою "ослепительную" улыбку, споткнулся на ровном месте и полетел, широко расставив руки-крылья, прямо под кровать. Сдерживая неуместный смех, я повернулась к элегантной леди:
- Пхить!
Та взглянула на меня, вскрикнула и, закатив глаза, рухнула под моё ложе. Такими темпами и места-то не останется под кроватью! Я с подозрением посмотрела на мужчину - а вдруг тот тоже, аки красна девица, решит повалиться без чувств? - но лицо его было по-прежнему бесстрастно.
- Пить! - пискнула я что есть мочи, выдавая своё раздражение.
Спокойно подойдя ко мне, он приставил хрустальный бокал с прозрачной жидкостью к моим губам. Взгляд его был очень пристальным и полным любопытства, а в уголках странных разноцветных глаз таилась усмешка.
Я с наслаждением выпила всю воду, и тут как раз "обморочные" начали потихоньку выбираться из-под кровати.
- Все вон! - сказал мужчина. От ледяного тона мурашки побежали по спине.
- Но... - не успела элегантная леди возразить, как ледяной взгляд заставил её буквально выскочить из комнаты. Была б моя воля, я и сама бы выпрыгнула в окно. В тот момент у меня возникло ощущение гранитной плиты, упавшей мне на грудь. Не успела я отдышаться, как комната опустела.
Обладатель властного голоса приблизил своё лицо к моему так низко, что я рассмотрела его глаза в подробностях... они были как будто бы от двух разных людей - один светло-карий, почти терракотовый, а другой - ярко-зелёный, цвета молодой травы. Но самое ужасное - его узкие, вертикальные, как у кошки, зрачки... Из оцепенения меня вывел тихий вопрос: