Оглавление:

1. Пробуждение.

2. Тени других миров.

3. Встреча в старом парке.

4. Осенний романс.

5. Тьма.

6. Две богини.

ПРОБУЖДЕНИЕ

Однажды утром я действительно проснулась. Впервые за много лет. А сколько их прошло, мы не знали. Сперва библиотекарь вёл календарь, отмечая сутки за сутками, складывая их в недели, месяцы, годы, но в итоге он сбился со счёта, потому что с его записями стало твориться что-то странное. Иногда исчезали только числа, а иногда, перечитывая написанное, мистер Чидл обнаруживал, что таинственным образом пропала часть текста, хотя страницы, вроде бы, все были на месте.

Я тоже решила вести дневник, но с самого начала избегала дат. Вскоре мы поняли, что единственный способ сохранить написанное - не пытаться привязать его к какому-то конкретному времени, а сохранить записи хотелось. Чем мы только ни занимались. Сначала оба увлеклись изучением древних языков и переводами. Потом я переключилась на естественные науки, через какое-то время обратилась к философии и психологии. Последняя подвигла меня на углублённое изучение мифологии, которая в свою очередь заставила вплотную заняться историей искусств и снова философией, после чего я надолго погрузилась в дебри астрофизики. Мистер Чидл предпочитал гуманитарные науки. Он с огромным энтузиазмом занимался какими-то исследованиями, которыми очень гордился. Он любил повторять, что, раз уж судьба подарила нам столько свободного времени, надо быть благодарными и не пытаться измерить этот дар. Большинство людей недовольны тем, что время течёт слишком быстро, для нас оно, можно сказать, остановилось, но оно одинаково неподвластно и им, и нам.

- Здесь оно всё-таки тоже идёт потихоньку, - сказал библиотекарь, когда мы недавно в очередной раз об этом заговорили. - Думаю, для нас прошло примерно два стандартных года. Или три. Судя по тебе. Я как был, так и остался стариком, а вот ты всё же изменилась. Внешне. Ты выглядишь взрослее, чем тогда, когда мы познакомились.

- А я думаю, я уже тоже старуха, - усмехнулась я. - Если мы сумеем выбраться из этого заколдованного места, я тут же превращусь в старуху. В такую жуткую старую ведьму. А то и рассыплюсь в прах. Ну и вы тоже. Скорее всего, мы уже давно пережили человеческий век, и, если восстановится нормальный ход вещей, мы даже не успеем увидеть, как изменился этот мир. Потому что нам в нём давно уже нет места. Мы попросту исчезнем. Мы и этот проклятый город.

- А возможно, всё совсем даже не так, - возразил мистер Чидл. - Этот город сейчас как бы вне времени. Как бы, потому что время в нём всё же потихоньку идёт, но тут всё идёт по другим законам. Мы не случайно тут оказались. Во всём есть некий замысел, Гвендолен. Ничего не происходит просто так. Возможно, кто-то хочет сохранить нас, пронести сквозь время... Сохранить для будущего, которому по какой-то пока неведомой нам причине мы нужны.

Я не стала с ним спорить, потому что мне тоже хотелось в это верить. С этой мыслью я вчера уснула, и мне приснился сон - красивый и тревожный. Всадник на белом коне, скачущий сквозь чёрный лес и постепенно исчезающий в тумане. Я уже не раз видела этого всадника. Иногда он снился мне в золотом мерцании осенней листвы. Или пытающимся пробиться сквозь метель из кроваво-красных лепестков. Я никогда не видела его близко. Я даже никогда не успевала разглядеть, во что он одет, этот мой рыцарь на белом коне, о котором мне не то в шутку, не то всерьёз так часто говорил мистер Чидл. Так часто, что я уже едва ли не уверовала в то, что некий рыцарь и впрямь должен явиться сюда, чтобы избавить нас от проклятия.

Итак, мне опять приснился всадник на белом коне. А утром я проснулась со странным чувством. Как будто это утро действительно было началом нового дня, реальной частью суток, а не иллюзией, созданной властелином времени, поймавшим нас в свою ловушку. Что-то изменилось, хотя пейзаж за окном казался прежним. Город тонул в тумане, что бывало тут довольно часто, но сегодня у меня возникло ощущение, будто под завесой тумана таится нечто такое, о чём мы не знаем.

Библиотекарь уже вовсю хозяйничал на кухне. Я уговорила его перебраться в мой огромный дом, где пустовало множество удобных, хорошо обставленных комнат. Впрочем, особо уговаривать его не пришлось, поскольку мистер Чидл был в восторге от библиотеки особняка, едва ли ни не превосходящей городскую. К тому же он считал, что должен присматривать за девочкой, то есть за мной.

- Доброе утро, Гвендолен. К сожалению, местные запасы сухого молока скоро подойдут к концу. Хорошо, что хлопьев и крупы ещё много. Консервов тоже, и, надеюсь, они портятся так же медленно, как мы с тобой стареем... Что-то не так?

Он наконец-то перевёл взгляд с плиты, где варилась овсянка, на меня, и я увидела в его глазах тревогу. Возникшую не сейчас, но всколыхнувшуюся с моим появлением - как будто он заметил в моём взгляде отражение своих собственных глубоко запрятанных страхов. Мы знали, что рано или поздно что-то должно измениться, вторгнуться в нашу остановившуюся жизнь, всколыхнуть эту тихую заводь, пока её не затянуло тиной.

Выйдя после завтрака из дома, мы поняли - да, что-то не так. Ибо первым, что мы увидели, была огромная тень, промчавшаяся перед нами по ковру из осенней листвы. Туман уже рассеялся, и в разрывах между дымчато-синими тучами то и дело появлялось солнце. Золотистое и неяркое осеннее солнце.

В этом городе по-прежнему царила осень. Она не была однообразной. Напротив. Она делилась на несколько своего рода подсезонов. Иногда опадала практически вся листва и всё вокруг замирало в ожидании зимы. В такие периоды я каждое утро бросалась к окну в надежде увидеть снег, который в этих широтах никогда не лежал подолгу и всё-таки в прежние времена ежегодно выпадал и шёл вместе с холодными осенними дождями. Но теперь снега не было, и мы уже много раз из самого конца осени, готового вот-вот перейти в зиму, вдруг снова попадали в начало осеннего сезона, в тот период, когда листья только-только окрасились во все оттенки красного и жёлтого, а в городе стоял несильный, но терпкий запах осенних цветов. Он всегда, даже в раннем детстве, вызывал у меня грустные мысли - о неизбежной гибели окружавшей меня красоты. Она, конечно, вернётся, но это уже будет красота других цветов. Тех, что увянут сейчас, не вернёшь. Так я когда-то думала. А сейчас... Не знаю, возможно, сейчас одни и те же цветы постоянно возвращались к жизни, увядали и возвращались вновь. Возможно. Если бы я могла постоянно фотографировать и сравнивать одни и те же уголки сада, я бы ответила на этот вопрос, но проблема в том, что сфотографировать мне ничего не удавалось.

Техника в этом проклятом городе работала очень странно. Мы всё ждали, когда отрубится электричество, но электроэнергия в Блэквуде не иссякала, словно где-то тут был её неисчерпаемый источник. Мы нашли в торговом центре целый склад лампочек, но, как ни странно, пока ни одной не заменили. Старые лампочки почему-то не перегорали.

Уютный магазинчик "Кино и музыка", где я когда-то изредка брала напрокат видеокассеты, а что-то купить просто не могла себе позволить, теперь был весь в моём распоряжении. Мне казалось, что всю эту видео- и аудио-продукцию не переслушать и не пересмотреть за целую вечность, но позже я поняла, насколько трудно человеку судить о таких понятиях, как вечность. Когда не осталось ничего такого, что я очень хотела посмотреть и послушать, я решила ознакомиться с остальной продукцией. И пришла к приятному выводу, что многое там гораздо более достойно моего внимания, чем мне казалось. Я радовалась, открывая для себя новые стили и направления в музыке, режиссёров, мимо которых прошла бы, не будь в моём распоряжении вечности, подаренной нам тёмной богиней. В той, другой, вечности, от которой мы были отрезаны, снимались новые фильмы и пелись новые песни. Может, я ещё всё это услышу и увижу. И сравню с тем, что слушаю и смотрю сейчас. А может, и нет. Если мы даже не превратимся в горстки праха, то не окажемся ли мы, покинув свой зачарованный город, в пустом и мёртвом мире, среди руин давно разразившегося апокалипсиса?

Я гнала невесёлые мысли прочь, наслаждаясь тем, что имею. Электричество позволяло пользоваться видео- и аудио-техникой, но ни радио, ни телевидение не работали. Иногда, включая приёмник, я улавливала пробивающиеся сквозь тихий, монотонный шум обрывки речи, а на экранах телевизоров порой вспыхивали какие-то разноцветные пятна, но больше ничего увидеть и услышать не удавалось. Фотографирование тоже оказалось бесполезным занятием - фотоаппарат послушно щёлкал, но плёнка оставалась пустой.

- Значит, мы вне реальности, - сказала я как-то давно, когда вскоре после гибели Морген и исчезновения теней попыталась что-то снять дядиным "Кэноном". - Фотографировать можно только то, что существует, то, что реально. Значит, всё тут, включая нас, - мир призраков...

- Не факт, - возразил неисправимый оптимист мистер Чидл. - Это может означать, что аппарат настроен на одну реальность, а мы находимся в другой. И ещё надо разобраться, какая реальность подлинная. Если верить Платону, тот мир, в котором мы раньше жили, - лишь мир теней, отбрасываемых неким истинным миром.

- О да, - усмехнулась я. - Мир теней мы видели. Пока только в одном, отдельно взятом городке, и он едва не распространился на весь земной шар...

- И мы этого не позволили. Главным образом ты. Я думаю, что теперь мы своего рода стражи. Хранители врат между миром теней и миром живых, которых мы защищаем от теней.

- И сколько нам ещё выполнять эту миссию? Интересно, на пенсию нас когда-нибудь отправят?

- Не надо про пенсию, - замахал руками библиотекарь. - Я давно мог на неё уйти, но не захотел. И сейчас не хочу. Давай просто жить и ждать, что будет дальше.

И мы жили. Мы уже долго жили, надеясь на перемены, но в глубине души боясь их, поскольку понятия не имели, к чему они приведут.

И вот теперь мы увидели тень, похожую на огромную птицу. Здесь уже давно не было птиц. В этом городе уже давно жили только двое - я и мистер Чидл. Либо в заколдованном круге образовалась брешь и сюда стали проникать существа из большого мира, либо...

- Неужели они проснулись? - произнёс библиотекарь, озвучив мысль, которую я не успела додумать до конца.

- А никто ведь и не гарантировал, что они будут спать вечно, - мрачно сказала я. - Те, что тогда обрели плоть, исчезли сразу после гибели своей королевы - Морген. Но это место так и осталось порталом в иной мир. И здесь по-прежнему полно теней, ведь лес, который окружает Блэквуд, - их царство. Если у них свой цикл, то они вполне могут сейчас просыпаться. Но пищи для них теперь нет... Мне они не страшны, вас я могу защитить. Если им нечем поживиться, то, может, они скоро снова уснут?

- Надеюсь, - по тону мистера Чидла было ясно, что не очень-то он на это надеется. - Пойдём домой. Если потом захочешь ещё прогуляться, позови меня. А в лес, думаю, сейчас лучше не ходить.

После обеда, когда он ушёл в библиотеку, я незаметно покинула дом. Звать с собой старика я не стала. Я знала, что после обеда он имеет обыкновение часок вздремнуть в большом кожаном кресле, а уж потом снова берётся за книги. Как бы медленно тут ни шло время, оно всё-таки шло, и мистер Чидл старел, теряя силы примерно с той же скоростью, с какой я их набиралась.

Удовлетворить потребность своего тела в движении я могла, занимаясь аэробикой, - у Лолы в комнате валялось несколько журналов с комплексами упражнений, к которым она так и не приступила, но душа моя требовала простора и то и дело гнала прочь из этого мрачного дома. Нет, он был по-своему уютным, и я его любила. Я могла бы перебраться в любой из пустующих особняков Блэквуда, уйти из этого храма теней, но я не хотела. Это был МОЙ дом, и я чувствовала себя кем-то вроде жрицы этого храма. Уйти отсюда совсем я не могла. Однако мои прогулки становились всё чаще и длиннее. Меня всё больше раздражал этот затянувшийся спектакль для двух актёров среди одних и тех же декораций. Осень в маленьком провинциальном городке, окружённом лесом. На улицах царит тишина - обманчивая, зловещая. Улицы его пусты, потому что жители покинули его, но совсем они не ушли. Они затаились в окружившем его лесу. Превратились в тени, чей шёпот иногда слышится в шорохе осенней листвы...

Сегодня ветра не было, но я чувствовала его. Это вроде того, как, сидя в комнате с закрытыми окнами, знаешь, что там, снаружи, гуляет ветер и он ворвётся в твою тихую комнату, едва приоткроешь окно. Так и я ощущала сегодня некое движение за пределами этой театральной площадки. Ветер из другого мира, который вот-вот сломает осенние декорации и ворвётся сюда, всё изменив. Я представила себе, как в декорациях образуются трещины, сквозь которые в город проникают сумерки и туман. Иные сумерки. Туман из другого мира... Или другого времени. Такое уже было когда-то.

Я даже не особенно удивилась, когда пейзаж вокруг меня изменился. Я была на площадке для аттракционов, занимавшей часть городского парка. Иногда я качалась тут на подвесных качелях. И любила посидеть на скамейке между двумя раскрашенными фигурами на карусели для малышни. Детей обычно усаживали верхом на деревянных лошадей, слонов и оленей, а те родители, которые не хотели, чтобы их дети катались на карусели одни, устраивались на скамейках рядом с ними. Кстати, на этой карусели до сих пор можно было прокатиться. Мы с библиотекарем толкали её, бежали рядом, постепенно разгоняя её всё сильней и сильней, а потом я запрыгивала и усаживалась верхом на какую-нибудь из деревянных фигур. Я протягивала мистеру Чидлу руку, предлагая тоже запрыгнуть и прокатиться, но он отказывался. Стоял и, улыбаясь, смотрел на карусель, пока она не останавливалась. Представляю, как это выглядело со стороны. Дедуля привёл в парк великовозрастную внучку-дебилку и любуется, глядя, как она развлекается. Впрочем, как бы это ни выглядело, нас всё равно никто не видел. Разве что за нами наблюдали пробуждающиеся от сна тени, но мы старались о таком не думать. А иногда я просто забиралась на карусель и подолгу сидела там на скамейке, глядя на осенний парк. Мне нравилось сидеть среди деревянных лошадок и слонов. Их неподвижная, молчаливая компания создавала иллюзию защищённости.

Недалеко от карусели было колесо обозрения. Я несколько раз пыталась его запустить, но ничего не получалось. А мистер Чидл говорил, что не стоит вообще с этим связываться. Ну добьюсь я, что оно заработает, а потом вдруг сломается, когда я окажусь на самой вершине...

Я как раз вспомнила этот разговор, сидя на скамейке между белогривой голубой лошадкой и розовым слоном и глядя на чёртово колесо, когда оно вдруг изменилось. Сперва я подумала, может, я просто раньше не замечала, что оно начало ржаветь и покрываться мхом. Но вот свисающих с кабинок стеблей какого-то ползучего растения я тут сроду не видела. Я знала, что в Блэквуде всё может измениться за одну ночь, но это всегда были повторяющиеся картинки, может, и не совсем точные повторения, но всегда разные стадии одного и того же регулярно повторяющегося цикла. Мы могли попасть из конца осени в её начало, но мир вокруг нас всегда выглядел примерно так же, как и в предыдущем начале осени. Засохшее растение, оплетающее сейчас огромную металлическую конструкцию, никогда здесь не росло и не увядало. Да и гигантского чёрного дерева, подпирающего колесо справа, тут никогда не было. А колесо это стало гораздо больше того, которое я привыкла видеть, сидя здесь, на карусели. То я видела целиком, а теперь с моего места была видна только его часть.

Я огляделась, и меня бросило в холод. Лошадка слева от меня из голубой стала чёрной, а слон справа превратился в какого-то неведомого зверя, похожего одновременно на коня и на ящера. Видимо, когда-то он был раскрашен позолотой, но теперь она почти вся облезла, и фигура казалась обгоревшей. Лошадка, сделанная из того же материала, наверняка, тоже имела другой цвет, а теперь, когда краска облезла, стала чёрной. Материал походил на пластик, но я сразу поняла, что в моём мире такого нет. Скамья, на которой я сидела, была такая же. Я вскочила и спрыгнула с карусели, словно эти фигуры вот-вот должны были ожить и причинить мне зло.

Я стояла посреди парка развлечений - гораздо большего, чем Блэквудский, и куда более запущенного. Все аттракционы и прочие постройки утопали в зарослях. За колесом обозрения виднелась рельсовая дорога. Она вела вверх и тянулась по металлическому мосту, конец которого тонул в тумане. Вскоре туман скрыл от меня весь мост и начал расползаться по заброшенному парку. На какое-то время серебристо-белая муть заполонила всё вокруг, а когда она схлынула - стремительно, словно снег, унесённый сильным порывом ветра, я оказалась в парке Блэквуда, между каруселью и колесом обозрения, таким маленьким по сравнению со своим двойником из другого мира. Там всё было больше, и, несмотря на разруху, чувствовался более высокий технический уровень, чем у нас.

Мистеру Чидлу я ничего не рассказала. Он бы принялся убеждать меня вообще не выходить из дома и в итоге бы только расстроился, поскольку всё равно не смог бы меня убедить. Да и какой смысл сидеть в этом доме, стоящем на перекрёстке времён и миров? Если снова начались изменения, то завтра мы можем проснуться в древнем храме. А то и посреди леса или пустоши... Или что там было до того, как построили этот проклятый дом?

Проснулась я не в храме, а в замке - угрюмом и холодном. Кутаясь в меховой плащ, я стояла возле высокого окна и смотрела, как по лесной тропе скачет всадник на белом коне. Он ехал сюда, и его длинные золотистые волосы развевались на ветру. Он уже приблизился к мосту через окружавший замок ров, когда наперерез ему из леса выехал другой всадник, весь в чёрном и на чёрном коне. Они стали сражаться, а я смотрела на этот бой, обмирая от страха, ибо чёрный рыцарь был настоящим исполином, а его огромный конь изрыгал огонь, словно дракон.

Когда я проснулась по-настоящему, моя комната выглядела так же, как и вчера вечером, а снизу доносился запах подгоревших тостов. Завтрак всегда готовил библиотекарь - он любил вставать рано. На мне был обед, который я обычно делала на два-три дня, ну а насчёт ужина мы особо не заморачивались, чаще всего обходясь горячим шоколадом и какими-нибудь чипсами или галетами. Витрины и склады продуктовых магазинов Блэквуда были буквально завалены разными видами печенья. Большая часть его засохла так, что приходилось размачивать, но испорченное нам ещё ни разу не попалось. Да, пожалуй, тут действительно прошло примерно два стандартных года, каким-то образом вместивших в себя век или несколько веков. А может, целую вечность.

- Ты опять читала про рыцарей Круглого стола? - смеясь, спросил библиотекарь, когда я рассказала ему свой сон. - Артуру удалось победить чёрного рыцаря1, но не сразу. Может, завтра тебе приснится, что ты Гвиневера и ухаживаешь за раненым Артуром, велев принести его в твой замок.

Я уже давно прочла всё, что было в моей и городской библиотеках о короле Артуре, и вообще все имевшиеся там рыцарские романы. В последнее время я читала в основном книги по географии и мемуары путешественников. Хотелось побольше узнать о своём мире, в который я, возможно, больше не вернусь. Я чувствовала, что магическое кольцо вот-вот разомкнётся, но почему-то не верила, что вернусь в тот мир, где прожила первые четырнадцать лет своей жизни.

- Зловещее имя для моего рода, - сказала я. - Считается, что его основательница Гвиневера Морген заключила сделку с неким демоническим существом, которое и наделило её магическим даром. Наверняка, она была первой, кто согласился на слияние с Морген. Да и в легендах имя Гвиневера звучит как синоним слова "беда". Не больно-то осчастливил Артура брак с Гвиневерой. И она не была счастлива.

- Счастье редко бывает уделом королей, - заметил мистер Чидл. - Они властвуют над простыми смертными, а над ними самими как правило властвует рок. Кто из женщин действительно причинил ему зло, так это Моргана.

- Возможно, наша с вами общая знакомая. Если учесть, сколько она живёт и сколько раз пробуждалась, она вполне могла стать прототипом героини легенд о короле Артуре и Мерлине.

- Вот кого нам не хватает, так это Мерлина, - засмеялся библиотекарь. - Могущественного мага и мудреца. Только он и смог бы разгрести всю эту чертовщину.

- Так может, это ваша роль в спектакле, в котором нам приходится играть?

- Нет, Гвендолен, не моя. Не тяну я даже на жалкое подобие Мерлина. В лучшем случае я летописец. Меня вовлекли в эту историю, чтобы я её записывал, чтобы сохранил для потомков деяния волшебниц и королей.

- Ну, с королями у нас тут тоже напряжёнка, - усмехнулась я.

И подумала о том, что в мире, от которого мы оказались отгорожены тёмной магией, уже наверняка полно потомков моих ровесников. Может, уже родились и умерли десятки или даже сотни поколений этих потомков. А я, чьи "деяния" описывает старый чудак-библиотекарь, лишена не только права обзавестись своими потомками, но и возможности найти того, о ком мечтает практически любая девушка шестнадцати лет. Даже если на самом деле она давно уже пережила потомков своих ровесников.

Меня то и дело мучила смутная тоска, причины которой трудно сформулировать чётко. Если мой созревающий молодой организм и требовал чего-то, то я бы не назвала это желанием секса. В заброшенном городе, кроме библиотеки, имелись ещё и книжные магазины, где я могла ознакомиться с новейшей (на 1982 год) литературой по любым вопросам. И даже небольшой секс-шоп в подвальчике старинного дома, два этажа которого занимали "Хозяйственные товары" и "Бакалея". Нет, в игрушках из секс-шопа я точно не нуждалась. Они вызывали у меня всю ту же смесь недоумения и брезгливости, что и в мои нормальные четырнадцать лет. Я помнила, как тринадцатилетняя Лола выпрашивала у брата порно-фильмы, которые ему доставали приятели. Однажды, в порыве великодушия, она позвала меня к себе посмотреть один из таких фильмов, важно объяснив, что это мягкое порно, а потом она попросит у Джозефа что-нибудь покруче. Она была едва ли не возмущена, когда я сказала, что фильм тошнотворно-скучный и тратить время на такие зрелища я больше не хочу.

- Похоже, таких извращенок, как ты, заводят только ужасы, - заявил мне на следующий день братец Джозеф, которому Лола явно всё рассказала. - Нормальное психов не интересует. Недаром говорят, что все бабы в семейке Морганов были холодными и злыми асексуальными стервами. И удовольствие получали только от своих тёмных ведьминских делишек.

Когда-то я действительно предпочитала всем жанрам фильмы ужасов. Не те, что с морями крови и расчленёнкой, а таинственные истории про призраков, оборотней, вампиров и ведьм. В крайнем случае, про зомби. Вряд ли я стала бы смотреть всё это сейчас, после того, как призраки, вампиры и зомби вторглись в мою реальность. Сейчас я лучше посмотрела бы какую-нибудь красивую сказку со счастливым концом.

Мой ум, развившийся за время, прожитое в заколдованном городе, гораздо больше, чем моё тело, давно уже привык делать точные, безжалостные выводы. Прочитав массу литературы по психологии, я поняла, что я от себя не в восторге, хоть и считаю себя далеко не худшим представителем человечества. И ещё я поняла, что дар вечной молодости теряет половину своей прелести, если живёшь в такой изоляции, как мы с мистером Чидлом. Но он-то повзрослел и состарился, живя в нормальном социуме. У него был свой жизненный опыт. Настоящий. Мне же отсутствие такового приходилось заменять книгами и фильмами. Поглотив несметное их количество, я прожила множество чужих жизней, но моя собственная жизнь стояла на месте. Я знала столько, сколько не знал, наверное, ни один простой смертный, я смогла бы читать в Кембридже историю, культурологию, астрофизику, философию и, наверное, даже биологию, я смогла бы преподавать несколько европейских языков, включая древнегреческий и латынь, и при этом постоянно ощущала себя ребёнком, которому приходится притворяться взрослым, обманывая всех и самого себя. Возможно, я действительно была такой же холодной асексуальной стервой, как и все женщины из семьи Морган, и всё же рыцарские романы и красивые любовные истории неизменно волновали меня, заставляя моё сердце биться сильнее и чаще. Они то и дело будили тоску по тому, что было в жизни практически любой девушки, живущей в том, нормальном, мире, поэтому в последнее время я вообще не читала художественную литературу.

В последнее время я увлеклась дизайном одежды, придумывала разные модели, рисовала их и кое-что шила на машинке фирмы "Зингер", считавшейся старой ещё в 1982-м, но работавшей так, словно внутри у неё был вечный двигатель. Запасы всевозможных тканей в магазинах Блэквуда ещё больше разжигали мою тягу к экспериментам. Как и завалы готовой одежды, которую я иногда перешивала, реализуя свои фантазии. Я любила смешивать стили разных эпох, но большинство нарядов у меня едва ли не против моей воли получались похожими на средневековые. А с тех пор, как я увидела сон о битве светлого рыцаря с чёрным всадником, меня во сне и наяву стали преследовать чёрные кони.

ТЕНИ ДРУГИХ МИРОВ

Порой я думала, что мне не следовало снова приходить на площадку с аттракционами. Впрочем, я знала: если это и сыграло какую-то роль, то отнюдь не решающую. Я была не единственной причиной того, что сейчас творилось. Не я проделала брешь между мирами, из-за чего в нашем мире начались перемены. Наверное, не желай я их, никому не удалось бы проделать эту брешь, но одного моего желания тут явно было мало.

В тот день всё изменилось, едва я оказалась на площадке. Началось с того, что детская карусель сама пришла в движение, и я не сразу поняла, что оказалась в том, другом, парке. Меня со всех сторон окружала нарядная толпа, на каруселях катались дети. Одеты все эти люди были примерно так, как когда-то мои современники, только лучше. Как-то более изящно что ли, более просто и в то же время стильно. Я не успела толком рассмотреть ни их наряды, ни их самих, поскольку меня вдруг подхватила и закрутила какая-то дьявольская сила. Я кружилась вместе с каруселью, где на ярко раскрашенных зверях сидели смеющиеся дети, вместе с пёстрой толпой, сверкающими павильонами, клумбами и деревьями, увешанными разноцветными шариками и флажками. Как будто всё вокруг превратилось в одну огромную карусель, затянувшую нас в спираль времени и уносящую неведомо куда. По мере того, как она крутилась, люди исчезали, словно срываемые ветром листья. Всё куда-то улетало - человеческие фигурки, шарики, флажки. Клумбы[1]превращались в дикие заросли, а покрытые зеленью деревья чернели, словно обожжённые невидимым пламенем. Когда же вся эта бешеная пляска прекратилась, я оказалась посреди заброшенного парка, между огромным чёртовым колесом и детской каруселью, с которой на меня слепо и злорадно смотрели неизвестный ящероподобный зверь и чёрный конь. Чёрные деревья, возвышаясь надо мной, медленно качали голыми ветвями. Меня замутило, словно я и впрямь долго каталась на карусели, и я потеряла сознание, едва успев добраться до скамейки из материала, похожего на очень твёрдую резину. А когда очнулась, обнаружила, что сижу на низкой деревянной скамейке, покрытой облупившейся голубой краской и поддерживаемой с обеих сторон двумя гипсовыми медведями. Я снова была в парке Блэквуда.

Во сне чёрный конь спрыгивал с карусели и бродил за мной по всему городу. Я боялась его, но старалась не подавать виду. Ещё страшней были сны, когда он вырастал до размеров настоящего коня и являлся ко мне вместе со всадником в чёрном. А однажды таких всадников стало много. Они преследовали меня на улицах странного тёмного города. Огромного и красивого, освещённого множеством разноцветных огней, которые не столько рассеивали тьму, сколько делали её более яркой и зловещей.

На следующий день я попала в этот город уже не во сне, а наяву. Я оказалась там, возвращаясь с вечерней прогулки и почти дойдя до своего чёрного дома. Как это часто бывало, перед началом изменений меня окружил туман. Вскоре он потемнел, а когда рассеялся, тьма осталась.

Я почему-то сразу поняла, что это город будущего. Задолго до того, как увидела в расцвеченном яркими лучами небе летательные аппараты - в основном небольшие, обтекаемой формы. Некоторые походили на лодки. Приземляясь, чаще не на землю, а на крыши зданий, они выпускали что-то вроде шасси. Воздушные такси. Ума не приложу, как они не сталкивались, ведь их было гораздо больше, чем наземного транспорта. Зато по улицам этого странного города разъезжали всадники. Все в чёрном и на чёрных лошадях.

"Их кони черным черны, И чёрен их шаг печатный..."1- вспомнились мне стихи одного из моих любимых поэтов. Там речь шла о жандармах, и эти всадники тоже походили на блюстителей порядка. Судя по тому, как поспешно уступали им дорогу случайно оказавшиеся на их пути пешеходы, их тут побаивались. У некоторых лошадей во лбу сверкали маленькие серебряные звёздочки. Приглядевшись, я поняла, что это украшение на уздечке.

Всадники пугали лишь своим мрачным прикидом, особенно шлемами, скрывающими лица некоторых из них, а вот кони... Я чувствовала - с ними что-то не так. Я уже давно не имела дела с ожившими тенями, но с настоящими живыми существами я бы их теперь не спутала. Я их чувствовала, хотя и не смогла бы объяснить, как. Вроде бы, эти кони не являлись тенями, поглотившими чужую плоть, они были живыми, но при этом от них веяло... Я даже не знала, как это назвать. Пожалуй, можно было бы сказать, что от них веяло тьмой. Именно такие слова приходили в голову, когда чёрные кони плавным, размеренным шагом обгоняли меня на тёмной, постоянно вспыхивающей разноцветными бликами улице. Что это за странные кони, выведенные людьми будущего? Или в будущем живые тени нашли другие способы существования в этом мире? Замаскировались под животных и выжидают удобного момента...

Тут тьма рассеялась. Я снова была в Блэквуде, в нескольких шагах от своего дома, на крыльце которого стоял озадаченный мистер Чидл.

- Увидел тебя из окна. Жду, а ты не приходишь. Выхожу - никого... И вдруг ты передо мной, как из воздуха... Гвендолен, что происходит?

- Ничего особенного. Меня просто ненадолго выносило в другое место. В тёмный город из моих снов. Совершенно не представляю, где он может быть. Думаю, где-нибудь в будущем и, скорее всего, не на Земле.

За ужином я рассказала о своём небольшом приключении поподробнее.

- Больше всего меня пугает то, что, возможно, тени всё-таки завладели нашим миром. И не только нашей планетой.

- Но ты же говоришь, что там живут обычные люди.

- Да чёрт их знает, обычные или нет. Скорее всего, да, но... Я там толком никого не разглядела. Не хотелось бы думать, что начатое здесь всё-таки пошло дальше, и вот меня вынесло в будущее, чтобы я увидела результат. Или я слишком много о себе вообразила?

- Боюсь, что да, - засмеялся библиотекарь. - В нашем мире всегда было достаточно тех, кто способен влиять на ход событий, и к чему бы человечество ни пришло в будущем, ты тут не можешь быть единственной причиной. И всё же думаю, ты не случайно попала в тот тёмный город. Что-то произошло, границы между мирами и временами снова стали зыбкими, мир теней оживает. Если мы не в силах это остановить, надо хотя бы попытаться узнать, что именно происходит. И кто ещё сейчас влияет на ход вещей, втягивая тебя во всё это. Хотелось бы и мне побывать в том городе. Давай почаще гулять вместе. Если ты не против, конечно.

- Конечно, не против. Только имейте в виду: может получиться так, что мы не сумеем вернуться обратно.

- Что ж... Устроимся на новом месте. Этот городишко мне уже изрядно надоел. Может, в том далёком будущем всё же найдётся работа для библиотекаря.

- Если и найдётся, то библиотеки там уже явно не такие, как сейчас. Не беспокойтесь, я не разучилась превращать в золото сухую листву и прочий хлам.

- Лучше тебе этим не увлекаться...

- Я знаю. Но если нам понадобится стартовый капитал, чтобы устроиться на новом месте, слегка воспользоваться магией не грех. Здесь нам деньги тратить не на что, а вот в другом месте они могут пригодиться. Надеюсь, золото всегда будет в цене.

Наши с мистером Чидлом совместные прогулки никаких сюрпризов не преподносили, а через несколько дней, гуляя в одиночестве, я оказалась в другом городе. Опустевшем и разрушенном, постепенно зарастающем травой, кустами и... чёрными деревьями. Почти такими же, как в Блэквуде. И как в том заброшенном парке с чёртовым колесом. Может, это тот самый мир и даже тот же город, только в прошлый раз я очутилась в парке, а теперь в одном из деловых кварталов?

Дома тут были довольно однообразные, в основном с огромными окнами, большей частью разбитыми. Среди всякого хлама, каменных обломков и в трещинах тротуара пробивалась чахлая трава - бледная и порыжевшая, какая бывает поздней осенью. Картина казалась на редкость унылой. Пока в просвете узкой улицы между двумя зданиями не вспыхнул яркий луч, который погас, как только обрёл очертания человеческой фигурки. Вернее, фигурка появилась внутри луча. Мгновение - и разрушенный город исчез. Я снова оказалась на улице Блэквуда - мокрой от недавно прошедшего дождя и сумрачной из-за тумана. Я стояла возле ограды запущенного сада, некогда принадлежавшего семейству Вернеров. Этот давно знакомый пейзаж выглядел не менее уныло, чем улица неизвестного города, только тут преобладали более тёмные и контрастные цвета. Красные огоньки вспыхнули так неожиданно, что я решила, будто снова куда-то перенеслась и сейчас увижу перед собой картину другого мира. Но нет, я оставалась в Блэквуде. А ярко-красным светом сияли розы, чьи стебли оплетали чугунную садовую ограду. Ещё минуту назад эти бутоны были сухими и чёрными. Что с ними произошло? И с кустами вдоль улицы! Они тоже ожили. Листья слегка позеленели, а бутоны стремительно наливались ярким пурпуром. Они сияли в тумане, и казалось, что какие-то таинственные невидимки, возможно, тени, незримые в пасмурные дни, зажигали по всему городу кроваво-красные гирлянды, украшая его для какого-то своего зловещего ритуала. Эти огоньки тянулись до конца узкой улицы, где их гасил туман, размывающий очертания домов, деревьев... И человеческой фигурки, которая исчезла, прежде чем я успела её толком разглядеть. Или она мне померещилась? Такое впечатление, что луч солнца того, другого, мира перенёс её сюда, но здешние сумерки тотчас поглотили её. Или это была тень, которая тут же слилась со здешней тьмой, чтобы потом явиться мне? Интересно, в каком обличье? Человека или огромной чёрной птицы...

Только я подумала о птице, как крылатая тень пронеслась над моей головой и исчезла в тумане, который вскоре сменила сияющая огнями тьма. Я снова увидела город ночи, как я уже для себя назвала это место. И на этот раз там явно что-то случилось. Думаю, под покровом его разноцветной ночи постоянно творились тёмные дела, угодные хозяевам этого тёмного мира, но сейчас, похоже, происходило нечто, не вписывающееся в их планы, нарушающее привычный ход вещей. Я видела, как, громко стуча копытами, по сверкающей бликами мостовой мчится чёрный конь. Один, без всадника. Он мчался прямо на меня. Я едва успела отскочить в сторону, и он проскакал мимо, растворившись в тумане и пронизанной огнями тьме. Я снова оказалась на улице Блэквуда, но стук копыт по-прежнему звучал у меня в ушах, отдаляясь и постепенно затихая.

Не знаю, почему, но я не рассказала мистеру Чидлу ни о своём очередном путешествии в другой мир, ни о таинственной фигуре в конце улицы, ни о чёрном коне. А на следующий день я увидела чёрного коня, но уже не в городе ночи, а в том самом заброшенном городе, где среди руин росли чёрные деревья. Чёрный конь и чёрный всадник красовались на постаменте в центре площади. Это была статуя, но мне казалось, что она вот-вот оживёт.

Так оно и случилось, но не сейчас, а когда меня перебросило в этот город через несколько дней. И на этот раз чёрный всадник преследовал белого. Вернее, светловолосого юношу на белом коне. Я бы не сказала, что он за ним гнался, просто ехал следом, соблюдая дистанцию, но выглядело это жутко. Я вернулась в Блэквуд, не успев разглядеть этого юношу, но сердце моё так подпрыгнуло в груди, что дыхание перехватило.

В моих снах теперь почти каждую ночь сражались белый и чёрный рыцари. Я смотрела на них из окна высокой башни. Или с высокого холма. Я бежала к ним, как будто могла чем-то помочь светлому рыцарю, но они неумолимо отдалялись от меня. Они всегда были далеко и исчезали, как только мне удавалось хотя бы немного сократить расстояние между нами.

А однажды я наткнулась на белого всадника в роще мелов. Вернее, на старом кладбище. В той части рощи, где когда-то хоронили Морганов. Я изредка гуляла там, как будто могилы предков могли дать мне какую-то подсказку, и всегда одна - я знала, что мистера Чидла это место пугает, хоть он и никогда в этом не признается.

Силуэт коня чётко белел на фоне тёмного леса, но разглядеть юношу мне опять не удалось. Я лишь успела заметить, что перед тем, как всадник исчез, старое кладбище на мгновение изменилось. Вернее, вместо него появилось другое. Уж не знаю, можно ли было назвать его новым, но заброшенным оно не выглядело. Могилы, украшенные памятниками с чёткими надписями, в большинстве своём казались ухоженными. Скульптурных надгробий я заметила мало, но успела разглядеть на некоторых плитах выгравированные портреты.

- По-моему, ты в последнее время не высыпаешься, - сказал как-то утром мистер Чидл. - Тебя что-то тревожит?

- Всё то же и не более, чем обычно.

- Ну да... Постоянно где-то бродишь одна, и город постепенно изменяется. Ты не заметила, что розы оживают? Сперва на нашей улице и на ограде соседнего сада. А сегодня они покраснели и в нашем саду.

В свой сад я уже давно не заглядывала, а кусты на улице пламенели тёмно-красным с того самого дня, когда меня ненадолго вынесло в заброшенный город, а потом померещилась фигура в конце улицы...

Нет, она мне не померещилась, хотя видела я её лишь мгновение и не успела даже понять, мужская она или женская. Я чувствовала, что тот, кого я тогда увидела, таинственным образом связан с пробуждением этих проклятых цветов. Так же, как и я. Может, это мой двойник из другого мира? Тёмный или светлый? А сама я какая? Да, я победила Морген и её полчище теней, но я же была и невольной причиной их появления в нашем мире. А может, тот, кого я видела в конце улицы, и загадочный светлый всадник - одно лицо?

ВСТРЕЧА В СТАРОМ ПАРКЕ

Мысли мои теперь были почти целиком заняты всадником на белом коне. Однажды мне приснилось, что он появился на экране телевизора, когда я смотрела какой-то фэнтезийный фильм. Не знаю, смотрела я когда-то такой фильм в действительности или мне приснилась сборная солянка из свойственных этому жанру штампов: прекрасные принцессы на балконах и в садах с цветущими розами, отважные кавалеры - с мечами и без, пешие и разъезжающие на резвых скакунах. Потом появилась злая колдунья, темноволосая красавица в серебристо-чёрном наряде. Она давала поручения своим слугам, разглядеть которых я не могла, поскольку они были с ног до головы закутаны в длинные чёрные плащи с низко опущенными капюшонами. Я не слышала, что она им говорила, но непонятно откуда знала, что речь идёт об одном юном рыцаре. И очень встревожилась за него, когда он возник на экране, с трудом вписываясь в антураж фильма. Красивый парень со светлыми волосами до плеч был одет совсем не так, как прочие герои этого действа. Его облегающие брюки и приталенная куртка лишь отдалённо напоминали средневековый наряд, а короткие сапоги (или ботинки?) на толстой подошве походили на кое-какие модели весенне-летнего сезона, что до сих пор красовались в витринах Блэквудского супермаркета, в отделе мужской обуви.

Самым удивительным было то, что, когда я проснулась, этот юноша оставался на экране телевизора, который я уже давно перенесла в свою спальню, поскольку любила посмотреть что-нибудь перед сном. Иногда я засыпала, не досмотрев до конца то, что поставила, и магнитофон с телевизором до утра оставались включёнными. Но сегодня всё было выключено, а юноша на экране жил своей собственной жизнью, словно выйдя из приснившегося мне фильма в некую реальность, которую я сейчас видела как на камерах видеонаблюдения.

Я не понимала, что происходит, но, поскольку подобное состояние уже давно стало для меня привычным, продолжала наблюдать за происходящим на экране.

Светловолосый парень, медленно идущий по ковру осенней листвы, ведя на поводу белого коня, немного напоминал мне Рональда Херша, который учился в параллельном классе, когда мы жили в Стэнфорде. Мне было двенадцать, и я даже не мечтала о том, что красавец-блондин, покоривший сердца всех девчонок в нашей параллели, обратит внимание на меня - худенького, угловатого воронёнка, намертво прилипавшего спиной к стене на каждой школьной дискотеке. В отличие от Джозефа и Лолы я ненавидела все эти школьные праздники, но тётя с дядей заставляли меня ходить на них, чтобы окружающие не думали, будто они лишают бедную сиротку всех положенных в её возрасте развлечений. Однажды Рональд всё же обратил на меня своё высочайшее внимание и со странной усмешкой что-то прошептал своему приятелю Тому Кертису, ходившему за ним, как тень. На следующий день я получила записку, в которой Рональд якобы приглашал меня на свидание в маленький парк рядом со школой. Я решила, что это розыгрыш, - уж больно ехидно на меня в тот день поглядывали в школе, и не пошла. И до сих пор размышляла, правильно ли я тогда всё поняла. Вдруг этот красавчик и впрямь мной заинтересовался. Что до насмешливых взглядов, так они сопровождали меня всю жизнь, и, возможно, в тот день их было не больше, чем обычно, просто я всё преувеличила. Мистер Чидл считал, что я так и не избавилась от своей склонности преувеличивать, особенно плохое.

- Насмешливые взгляды - это для многих людей своего рода самозащита, - сказал он мне как-то давно. - Ты всегда была необыкновенной, Гвендолен. Задолго до того, как превратилась в вечно юную волшебницу, победительницу теней, живущую в зачарованном городе. Ведь то, что с тобой случилось... Недаром же это случилось именно с тобой. Ты всегда была не такой, как все, и люди всегда это чувствовали. Может, тот парень и впрямь что-то такое в тебе разглядел, и это вызвало у него искренний интерес. А может, действительно хотел над тобой посмеяться. Теперь ты уже этого не узнаешь, да это и неважно. Если нам будет суждено вернуться к ... той, нормальной, жизни среди людей, не придавай значения подчёркнуто насмешливым взглядам. Люди обычно стараются унизить не того, кто их ниже. Какой в этом смысл? Им хочется унизить того, кто выбивается из толпы, а, следовательно, над ней возвышается.

Вспоминая этот разговор и Рональда Херша, я подумала о том, насколько мне теперь наплевать на всю эту подростковую чушь. Светловолосый всадник интересовал меня не только потому, что он мне нравился. Он был не живой тенью, а живым человеком, и мне казалось, что живёт он в одном со мной времени, хоть я и не знала, в каком времени я сейчас живу. У меня было такое чувство, что мы с ним живём синхронно, в мирах, которые иногда ненадолго совмещаются. Или пересекаются. Началось это недавно, и я почему-то была уверена, что причиной этого стал он. Или мы оба? Его мир выглядел так, словно там в недавнем прошлом разразилась катастрофа, и мне не давала покоя мысль, что я могу иметь к этому отношение. Я хотела знать, что там произошло.

Создавалось впечатление, что он единственный человек в том разрушенном городе. Почти как я в Блэквуде. Почти, потому что кроме меня тут был ещё один человек. Старик, чья жизнь естественным образом приближалась к концу, неожиданно получивший в подарок кусочек вечности. Сколько лет он вмещает, мы не знали, но, поскольку время для нас всё же потихоньку шло, я боялась в конце концов остаться одна.

Строго говоря, светлый рыцарь тоже был не совсем один в своём странном мире, но чёрного всадника, который преследовал его на пустынных улицах разрушенного города, не назвал бы приятной компанией даже человек, склонный к чёрному юмору. Может, это мир оживших статуй? Они захватили там власть и теперь охотятся на последних людей... Да и была ли это статуя? Мне казалось, что ожила не сама статуя, а её тень. Или статуя превратилась в тень? Будь я к ним ближе, я бы поняла, что из себя представляет этот чёрный всадник, но я чувствовала, что, преследуя юношу, он уже не был той статуей, которая возвышалась в центре площади на массивном постаменте. Он уже превратился во что-то другое. Если и имеющее плоть, то уже не каменную. Или из чего там была сделана статуя...

Размышляя обо всём об этом, я не сразу поняла, что из происходящего сейчас на экране показалось мне странным. Если отбросить тот факт, что само это "кино", которое шло на экране выключенного и отсоединённого от магнитофона телевизора, было весьма и весьма странным. И хотя к странностям в своей жизни я давно уже привыкла, картинка, появившаяся сейчас в телевизоре, не могла не вывести меня из равновесия. Юноша, ведущий на поводу белого коня, шёл по хорошо мне знакомой местности - старинному парку, который отделяла от сравнительно нового парка развлечений небольшая дубовая роща. В этом проклятом городе, кроме мелов, ещё остались нормальные деревья, но в старом, запущенном парке из деревьев росли только мелы. Ещё там были кусты акации и роз, давно сломанный фонтан, украшенный неизвестными мне обнажёнными мифологическими персонажами, две замшелые каменные беседки и такие же замшелые, грязные статуи, кое-где воровато выглядывающие из буйных зарослей. Всего их тут было двенадцать. Мистер Чидл говорил, что, вроде бы, эти фигуры являются аллегорией двенадцати месяцев, но точно он не знал, а выглядели эти статуи так, что трудно было даже предположить, что они символизируют. Они напоминали мне представителей какого-то очень древнего народа, которые давным-давно уснули тут зачарованным сном, а, проснувшись и увидев другой мир, окаменели от изумления. С тех пор так и стоят тут, разрушаясь от времени и непогоды. А может, эти существа обернулись статуями, чтобы в один прекрасный день ожить и поведать нам о древней мудрости, об учении, которое жители Земли когда-нибудь смогут понять. Эдакие двенадцать апостолов неизвестного мне древнего божества...

За годы, проведённые в Блэквуде, я изучила каждый уголок этого парка, а также каждую аллею начинавшегося сразу за ним огромного кладбища. Парень шёл в его сторону, но не целенаправленно, а как человек, который изучает незнакомую местность и понятия не имеет, куда его выведет усыпанная осенней листвой аллея.

Значит, он здесь! Как он сюда попал? В общем-то ничего удивительного, если учесть, что меня тоже забрасывало в другие реальности, в том числе и в его мир, но меня-то туда забрасывало, а он... У меня было такое впечатление, что он попал сюда не случайно, а потому что хотел попасть именно сюда. Зачем? Видел ли он меня тогда, когда я на мгновение увидела его? Что ему здесь нужно?

Этот юноша не внушал мне неприязни или страха, и всё же его чудесное появление в нашем мире не могло меня не встревожить. Наспех натянув джинсы, свитер и кеды, я выбежала из дома. Мой велосипед всегда стоял наготове возле крыльца, навес над которым был достаточно широким, чтобы защитить его от дождя. Чёрный с красным гоночный велосипед, самый лучший из всех, что я нашла в спортивном отделе главного Блэквудского супермаркета, служил мне уже давно и ещё ни разу не ломался. Техника в нашем зачарованном городе изнашивалась так же медленно, как мы с мистером Чидлом старели.

Живи я той, нормальной, жизнью, я бы ещё нескоро сумела приобрести такой велосипед, не говоря уже о мотоцикле "Харлей Дэвидсон" и джипе, стоявших теперь в дядином гараже. Научившись водить автомобиль и мотоцикл, я на них почти не ездила, хотя на ближайшей заправке было полно бензина. Шум городского транспорта, естественный для любого современного города, даже такого маленького, как Блэквуд, казался в этом зачарованном царстве оскорбительно неуместным. И как бы это ни было глупо, меня порой посещала мысль, что громко шуметь тут нельзя. Вдруг разбудишь кого-то, кому лучше никогда не просыпаться. Тень, куда более могущественную, чем те, которых я победила.

Сегодня шуметь не следовало и по другой, более простой причине: не хотелось спугнуть звуком мотора незваного гостя. Я предпочла бы застать его врасплох.

И мне это удалось. Почти. Ветер, играя осенней листвой, заглушал лёгкое шуршание велосипедных шин, так что парень начал оглядываться, только когда, почуяв моё приближение, встрепенулся его конь.

Они ещё были в старом парке. Юноша рассматривал одного из двенадцати "апостолов", а белый конь осторожно нюхал увядающие дикие розы. Обычные кремовые розы, которые просто увянут, а не почернеют и не вспыхнут кроваво-красным пламенем.

- Не вздумай это есть, Канрит, - сказал юноша, глядя при этом на меня ярко-голубыми глазами. - Мы же не знаем, что за цветочки растут в саду этой колдуньи. Я бы не хотел, чтобы ты окаменел и превратился в одну из здешних статуй... Или во что-нибудь ещё.

Канрит? Имя коня короля Артура. Ещё один кусочек мозаики, которая складывалась перед моим мысленным взором, изображая некий сказочный мир, где обитают рыцари, прекрасные дамы, волшебницы... Мир, в который хотелось бы окунуться, забыв об опасности, о невозможности вернуться назад. В конце концов, куда мне возвращаться? В свой чёрный дом, стоящий в городе, окружённом чёрным лесом. В свой тёмный замок, где меня ждёт лишь старый гном. У Белоснежки их было хотя бы семеро. Целая компания из семи весёлых маленьких мастеров.

Белый конь тихонько фыркнул. Насмешливо, как мне показалось.

- Да, ты прав, - снова заговорил юноша, обращаясь к нему, но неотрывно глядя на меня. - Эти цветы ты не можешь съесть, даже если захочешь. Теперь мы с тобой даже запаха их не чувствуем. Волшебница нас сюда не звала и не хочет пускать в свой мир. И я её понимаю.

- Я вас не звала, - сказала я, - но вы всё же явились. Почему ты решил, что я волшебница?

- Ты не похожа на обычную девушку, - он говорил с сильным акцентом, хотя и непонятно каким. - В моём мире ни одна девушка не решилась бы гулять в одиночку в таком глухом месте. Даже на велосипеде.

- У вас там так опасно? Из-за ходячих статуй? Вряд ли они опасны только для девушек.

- Ходячих статуй... Они у нас появились совсем недавно. Ты и об этом знаешь? Значит, точно волшебница. Но девушкам, гуляющим в одиночестве, обычно угрожают не статуи, а насильники и убийцы. Девушкам, женщинам, детям... В моём мире очень высок уровень преступности, хотя официальные данные говорят об обратном. В моём мире очень много лжи. И преступлений. Чем больше лжи, тем больше преступлений. И наоборот. Это всегда связано. А у вас тут тихо и красиво, как в Раю. На первый взгляд.

- Преступники есть везде. И у нас... были. А пока здесь тихо, да, но не потому что тут Рай.

- Понимаю, - усмехнулся он. - У вас тоже что-то случилось. Но мне здесь нравится. Жаль, что не могу побыть здесь подольше. Отец одного моего друга был прав, когда говорил, что не в своём мире жить нельзя. В чужом мире мы можем существовать только в виде призраков... То есть можем становиться там настоящими, но ненадолго. Я с самого начала чувствовал, что постепенно теряю почву под ногами. Как ни странно, я всё ещё на чём-то стою и, вроде бы, даже на чём-то почти твёрдом. Я даже могу касаться чего-то, но это словно трогаешь ветер...

Юноша протянул руку и попытался сорвать с ближайшего куста розу, но его пальцы погрузились в бутон, не смяв ни единого лепестка. В следующее мгновение незнакомец и его конь начали бледнеть, стремительно теряя краски, словно нарисованные фигуры, которые художник решил стереть, оставив на полотне лишь пейзаж. А когда два силуэта растаяли в воздухе без следа, я почувствовала такую пустоту, словно после многолетних поисков наконец-то что-то нашла и тут же потеряла.

- Снова начала бегать по утрам? - спросил мистер Чидл, когда я пришла домой. - Или что-то случилось? Где тебя носило с утра пораньше, если не секрет? Не будь мы тут одни, я бы решил, что ты вернулась со свидания и не можешь понять, удачно оно прошло или нет.

- Учитывая, что кавалер исчез, прежде чем мы успели познакомиться, удачной эту встречу не назовёшь... Нет-нет, это была не тень, - поспешила я заверить старика, увидев в его глазах тревогу.

- Не тень, однако исчез? Кого ты видела, Гвендолен?

- Того, чьё появление мне предсказал один старый волшебник, который слишком скромен, чтобы сравнивать себя с Мерлином. Да, к нам пожаловал рыцарь на белом коне. Но поскольку сказочные персонажи не могут существовать в реальном мире, даже таком, как наш, он быстро исчез... Я всё расскажу, но сперва хотелось бы что-нибудь съесть.

Из-за моего рассказа завтрак растянулся часа на два.

- А ты уверена, что не вызвала его через... - мистер Чидл умолк, подбирая слова.

- Через телевизор? - подсказала я.

- Ну... Телевизор мог послужить своего рода передающим устройством. Создающим канал, вернее, тоннель между нашим миром и каким-то ещё. Учитывая твои способности и воображение, не открыла ли ты дверь, через которую сюда могут проникать сущности из других миров. А может, даже из...

Старик опять замолчал, как будто испугавшись своего предположения.

- Из междумирья, где томятся тени, жаждущие вернуться в наш мир и обрести тут жизнь? Нет, этот парень не тень.

- Да, он всего лишь призрак, - усмехнулся библиотекарь. - Вряд ли это лучше, чем тень. Эти сущности коварны. Они рядом, и им пора пробуждаться. Во сне мы оказываемся в месте, над которым не властно время, и пространство там не имеет границ. А ещё там нет границ между фантазией, реальностью, жизнью и смертью... В том мире к нам может подобраться кто угодно, но, пробуждаясь, мы возвращаемся в реальность и оставляем их там. Однако твоя связь с тем миром слишком сильна, Гвендолен. Подсмотрев твои сны и мечты, тени явились тебе в тех образах, что живут в твоей голове...

- А-а, ну да. В глупой головке романтичной старой девы, мечтающей о принце на белом коне.

- С какой стати подобные мечты - признак глупости? Это прекрасные мечты, Гвендолен, и я не хотел бы, чтобы девушки перестали о таком мечтать.

- Да сколько можно забивать девчонкам головы всякой ерундой? Что они принцессы, чья главная цель - дождаться рыцаря на белом коне. Жизнь множества поколений сто раз доказала, что рыцари эти хороши лишь в самом начале. Возможно, ровно до того момента, когда подъезжают на белом коне. После этого романтического мгновения проза жизни берёт своё...

- Интересно, сколько ты поглотила за эти годы феминистской литературы? В нашей местной библиотеке её было не так уж и много.

- Совсем немного. Феминисткой меня сделала не литература, а персонажи типа моего кузена и дяди, а также те придурки, которые окружали меня в обеих школах. Литература лишь помогла получше всё это осмыслить и сделать выводы.

- И ты уверена, что твои выводы верны?

- Уверена. Как и в том, что большинство мужчин их не примут по одной простой причине: они смотрят на всё на это со своей колокольни, которая намного выше нашей и лучше обустроена. И им не хочется оттуда слезать.

- И что же тогда остаётся женщинам?

- Построить себе колокольню, которая лучше прежней. Кстати, может, уже построили, это я из прежней не выбралась.

- По-моему, ещё как выбралась, - усмехнулся мистер Чидл. - Твоя башня так высока, что никакому рыцарю туда не добраться. Даже на крылатом коне.

- Ну почему же... Я не исключаю того, что между мужчиной и женщиной могут сложиться очень неплохие отношения. Мы же с вами хорошо ладим.

- Да, но... Согласись, Гвендолен, наши с тобой отношения - это не отношения между мужчиной и женщиной. Это просто дружеские отношения, которые были бы такими же, окажись я не стариком, а старухой... Пожалуй, последний вариант был бы для тебя лучше. Женщина делилась бы с тобой своим женским жизненным опытом, и это пошло бы тебе на пользу.

- Может, я бы и не отказалась расширить свой жизненный опыт, но только не с идиотом вроде моего братца.

- Тот, кого ты встретила сегодня, явно на него не походил, - лукаво улыбнулся библиотекарь. Но тут же посерьёзнел.

- Если он привлекателен, тем более будь осторожна. Тьма любит принимать заманчивые образы, а мы с тобой так истосковались по другой жизни, что нас нетрудно заманить в ловушку.

- Я сам ещё тот мечтатель, - добавил он, помолчав. - Едва ли не больше, чем в юности. По-моему, мечтать надо в любом возрасте. Когда умирают мечты, умирает душа. Но твои мечты могут быть опасны из-за твоей связи с потусторонним миром. Мы не знаем, кто тот юноша, а оказался он тут не без твоей помощи.

- Тем не менее, он не призрак. Не в обычном смысле этого слова. Я думаю, просто материя его мира несовместима с материей нашего. Наши миры разделяют пространство и, возможно, время. Может, и что-то ещё. Врата между нашими мирами полностью открываются лишь на короткое время. Сперва он был тут во плоти, но потом канал связи ослаб. Он утратил здесь материальность и исчез. Наша реальность отторгла его, постепенно распознав чужака, как организм отторгает нечто чужеродное. Если вы считаете его опасным, я могу больше не включать телевизор с магнитофоном и ничего не смотреть, но вряд ли это поможет, учитывая, что его образ появился на экране выключенного телевизора.

- Да, это не поможет, - согласился мистер Чидл. - Я не могу попросить, чтобы ты отключила свою голову. Надеюсь, что этот гость и впрямь герой из страны легенд, который явился сюда, чтобы развеять твою грусть. Судя по тому, как сегодня блестят твои глаза, даже неудачное свидание пошло тебе на пользу.

Следующее свидание оказалось более удачным, а состоялось оно через два дня. Телевизор я действительно не включала, хватало других дел. Я дошивала платье, фасон которого придумала под впечатлением средневековых миниатюр в одной старинной книге. Оно было длинное, почти до пола, и, гуляя по старому парку, я не подметала подолом осеннюю листву, только потому, что надела туфли на платформе. Вообще-то я предпочитала гулять в джинсах и кедах, но сегодня...

"Оделась, как на свидание", - думала я, ловя себя на том, что избегаю смотреть на лица "апостолов", то тут, то там выглядывающих из зарослей. Мне казалось, они безмолвно смеются надо мной. А ещё казалось, что в этом парке что-то изменилось.

Я огляделась по сторонам. Да, изменилось. Розы на кустах казались не такими поникшими, как два дня назад. Они словно передумали увядать и снова воспрянули духом. Некоторые выглядели почти свежими, и к запаху палой листвы примешивался едва заметный пряный аромат.

День стоял безветренный, и маленькое озеро было гладким, как зеркало. Я подошла к нему, чтобы взглянуть на своё отражение, но увидела не только себя. Это походило на видение в магическом зеркале: принцесса в лиловом бальном платье, с длинными тёмными волосами, обрамляющими узкое матово-бледное лицо, а за её спиной всадник на белом коне. Я вздрогнула и оглянулась, будучи почти уверена, что за спиной у меня никого нет, но всадник был. Примерно в двух шагах от меня. Он так осторожно слез с коня, словно это я была призраком, который он боится спугнуть. Может, так и есть, а настоящий из нас он? Нет, мы оба призраки. Герои легенд, которые могут встречаться лишь в старинном парке заколдованного города, под насмешливо-бесстрастными взглядами каменных статуй - не то богов, не то адептов какой-то древней магии.

- Извини, я не хотел тебя напугать. Мне очень захотелось увидеть тебя снова...

Он смутился и от этого показался мне более юным, чем в первый раз. Высокий и широкоплечий, с грустным, задумчивым взглядом, который выдаёт человека, много пережившего, он выглядел старше своих лет. В прошлый раз я дала ему не меньше двадцати, но теперь, когда он был ближе и смущение смягчило его черты, выдав подростковую застенчивость, я подумала, что, скорее всего, ему лет семнадцать. И хотя я едва доставала ему до плеча, я вдруг почувствовала себя рядом с ним очень старой. Это ощущение усилилось, когда я поняла, что он внимательно меня изучает, умудряясь при этом не глазеть на меня с той дурацкой непосредственностью, которая всегда раздражала меня в людях.

- Ты самая необычная девушка из всех, кого я видел, - неожиданно признался он и тут же снова смутился. - Ты точно не богиня? Могущественная Морриган, которая часто является в образе прекрасной девы с длинными чёрными волосами, стоящей на границе двух миров...

- Может, ты просто мало видел девушек?

- Может. Я решил, что принцесса должна жить в замке, и подумал о красивом доме со шпилем - том, что на площади, но оказался не там, а здесь. Как будто кто-то нарочно привёл меня сюда, зная, что принцесса гуляет в парке.

- То здание, о котором ты говоришь, не мой замок, а городская ратуша. А я не принцесса и не богиня из кельтских мифов, просто решила примерить новое платье. Сшила совсем недавно.

- Это не из-за платья. Ты похожа на волшебницу и в джинсах со свитером. Извини, если обижу тебя своим вопросом, но... Ты человек?

- Да. Надеюсь. Действительно странный вопрос.

Я солгала - вопрос вовсе не был странным. И он поверг меня в смятение, поскольку после своей схватки с Морген я сама неоднократно его себе задавала. Я не позволила ей завладеть мною, но это не значит, что моё взаимодействие с ней никак не повлияло на мою сущность. Этот парень оказался весьма проницателен. Девушка, прожившая не одну сотню лет, не могла не быть необычной. И эта необычность не могла не сказаться на моём облике, даже если я сама этого не замечала, привыкнув к своему отражению в зеркале. В конце концов, про меня и в детстве говорили, что у меня слишком тяжёлый взгляд. "Ты всегда была необыкновенной, Гвендолен".

- Так ты, значит, хотел сюда попасть? - спросила я, пользуясь возможностью направить разговор в другое русло. - Ты можешь попасть сюда, если этого хочешь?

- Не всегда. Но всё чаще и чаще. Сначала это получилось случайно, а потом мне захотелось побывать тут. И увидеть тебя поближе... Вот чёрт, меня опять отсюда выносит. Я скоро исчезну и не знаю, когда смогу появиться тут снова. Может, хотя бы познакомимся... Если я имею право задавать такие вопросы. Может, твоё имя никто не должен знать, потому что в нём твоя сила? Меня зовут Артур Алан Брендан.

Юноша и его конь уже побледнели, как самые настоящие призраки, постепенно сливающиеся с неяркими красками осеннего парка, но, прежде чем они исчезли, я успела сказать:

- Гвендолен... Гвендолен Каролина Морган.

ОСЕННИЙ РОМАНС

Разумеется, он появился снова. И на этот раз даже быстрее - уже на следующий день. В этом же парке, который стал ещё красивее и ещё больше благоухал розами. Как будто время решило сыграть с нами очередную шутку и сделало царящее сейчас в Блэквуде начало осени ещё более ранним - периодом, когда листья уже жёлтые, но цветы ещё не вянут. Я уж было размечталась, что скоро увижу зелёные деревья, но, увы, листва оставалась осенней, а розы ожили только в старом парке. Нормальные розы. Чёрные колдовские цветы, пробудившиеся при первом появлении здесь Артура, теперь пылали ярким пурпуром чуть ли не по всему городу. Их стало гораздо больше, чем раньше. Как выяснилось, кусты этих роз тут были во многих садах, просто тогда, вечность назад, я одолела Морген до того, как они все ожили и налились кроваво-красным. Пока эти розы не начинали краснеть, их кусты порой совершенно терялись среди других зарослей. Впрочем, я бы не удивилась, узнав, что выросли новые.

Артур сказал, что в городе, где он сейчас живёт, таких цветов тоже становится всё больше и больше. И чёрные деревья в его мире тоже были.

Наши встречи становились всё более долгими - теперь он мог находиться тут около часа, поэтому успел кое-что рассказать о своём мире и узнать о моём. Рассказал он и о том, как ему удалось открыть портал между мирами. Правда, я не всё поняла в его объяснениях. Его мир в научно-техническом плане слишком превосходил тот, где я выросла, и многое из того, о чём он говорил, казалось мне научной фантастикой.

Вообще-то мы говорили больше о себе и друг о друге, чем о наших зловещих мирах, о которых нам обоим хотелось забыть хотя бы на время. На то время, когда мы были вместе. Мне казалось, в течение этого часа исчезают и мой Блэквуд, и его Шейден, и мы оказываемся в некой волшебной стране, где бессильны все эти тени, пробуждающиеся в чёрном лесу - и в моём, и в его мире. То, что связывало наши миры, являлось их общей страшной тайной, но то, что связывало нас двоих, было сильнее, потому что было важнее для нас. Что бы ни случилось, часы, проведённые вместе, у нас не отнимет никто.

Открыть врата в мой мир Артур сумел отчасти благодаря мне, а отчасти благодаря своему дару геймера, как у них там называли людей, наделённых способностью создавать виртуальные игры. Создавать искусственную реальность, где могли побывать те, кто устал от своей реальности. Артур даже принёс мне компьютер, прибор, при помощи которого геймеры делали свои игры, но у нас, в Блэквуде, эта техника не работала. Мистер Чидл застал нас в тот момент, когда Артур пытался включить компьютер в моём кабинете, точнее, в том помещении библиотеки, которое я облюбовала для работы. Дверь мы оставили открытой и, увлечённые разговором, не сразу заметили, как на пороге появился библиотекарь. Когда мы его увидели, он смутился и хотел уйти, но я окликнула его и познакомила с Артуром.

- Значит, ваша машинка из будущего тут не работает? - спросил мистер Чидл, внимательно глядя на моего нового знакомого.

При этом в глазах старика читался совсем другой вопрос. И Артур его понял:

- Да, мистер Чидл. Я сперва решил, что это потому что в вашем мире ещё нет места таким технологиям. Но Гвен говорит, сейчас тут не работает даже старый фотоаппарат, так что не знаю... Могу лишь вас заверить: вреда от этого прибора никакого нет, и я никогда не притащу сюда ничего такого, что могло бы навредить Гвендолен или вам. Могу унести его обратно...

- Нет, - решительно заявила я. - Пусть остаётся. Вдруг заработает. Мне бы этого хотелось. Жаль, что мне больше не удаётся попасть в твой город.

Странно, но все мои попытки попасть ещё раз в мир Артура оказались тщетными. Несколько раз, когда Артур начинал исчезать, я брала его за руку в надежде перенестись в тот город вместе с ним, но каждый раз оставалась в Блэквуде, глядя на опустевшую ладонь и с каждым разом всё более остро ощущая пустоту на душе. Встречи с Артуром уже стали для меня почти такой же потребностью, как еда и сон, и меня пугала мысль, что однажды он не придёт, а я не смогу его найти. Мне хотелось верить, что у него не пропадёт желание приходить ко мне, но ведь там с ним вполне могло что-нибудь случиться, так что я должна была найти способ открывать двери в Шейден. Город-тень. Город, населённый тенями. Место, не менее, а может, даже более опасное, чем мой Блэквуд.

- Вы хорошо говорите по-английски, молодой человек, - сказал библиотекарь. - Откуда вы родом?

- Это долгая история, мистер Чидл, - вмешалась я снова. - Артуру уже скоро уходить, и если он начнёт рассказывать, то всё равно не успеет. Я вам потом сама расскажу, откуда он родом.

- Гвен права, - улыбнулся Артур. - Я уже чувствую, что скоро меня отсюда вынесет. А язык, распространённый на территории Великобритании в конце двадцатого века, я выучил благодаря одной хорошей системе. Быстрое обучение во сне.

- И каким же ветром вас сюда заносит? - продолжал допрос мистер Чидл. - Насколько я понял, не последнюю роль тут сыграл наш старый телевизор.

- Не знаю, - пожал плечами Артур. - Скорее всего, телевизор просто позволил Гвен увидеть, что я здесь. Дело в самой Гвен. Она однажды побывала в моём мире, потом увидела меня и часто об этом думала. Уверен, что именно это помогло мне сделать портал. Мы с ней из тех, чьи желания сбываются чаще, чем у большинства. После того, как я попал сюда случайно, я придумал игру, где частично совмещаются моя реальность и ваша. И получил возможность иногда появляться здесь.

- В голове не укладывается, как можно такое сделать, - пробормотал старый библиотекарь.

- Если честно, у меня тоже, мистер Чидл, - признался Артур. - В том мире, где я живу, для того, чтобы создавать игры, мне теперь даже аппаратуры никакой не надо. Во всяком случае, в городе Шейдене. Похоже, там возникло некое поле, позволяющее ненадолго создавать иную реальность... Нет, скорее, находить двери в иную реальность. В прошлое, например. Возможно, и в будущее тоже. И в другие миры... Так, начинается, пора прощаться.

Мы с мистером Чидлом уже это поняли - теперь сквозь Артура можно было видеть стеллажи с книгами и окно, частично завешанное плотной шторой. Минута - и Артур исчез совсем, успев напоследок улыбнуться мне.

- Да, обаяшка, ничего не скажешь, - заметил библиотекарь. - Гвендолен, ты уверена, что его намерения чисты?

- О чём вы? - рассмеялась я. - Я уже давно вышла из того возраста, когда ближайшее окружение девушки должно волноваться за её честь. Подозреваю, что гожусь ему в пра-пра-пра...и ещё сто раз прабабушки...

- Если он и впрямь так молод, как кажется. Ты ведь с виду тоже юна. И в душе ты куда более юна, чем ты думаешь. А вот он отнюдь не кажется мне невинным.

- Он и не старается казаться таким, - сказала я резче, чем хотелось.

Мистер Чидл перестал задавать вопросы, но продолжал относиться к Артуру недоверчиво. И недоверие это лишь усилилось после того, как вместе с юношей в Блэквуд пожаловал его пернатый друг. Огромный ворон с пугающе человеческим взглядом. Этот ворон по имени Рэйв действительно оказался человеком в птичьем теле. И оказалось, что я могу с ним разговаривать, как и Артур. Странное такое было полутелепатическое общение. Я обращалась к нему вслух, а его голос звучал у меня в голове. Мистер Чидл Рэйва не слышал и доверял ему не больше, чем Артуру. Самое странное, что Рэйв понимал любой язык, а говорил на таком, что все, способные его слышать, его понимали. Древняя магия, доступная лишь самым древним могущественным расам, многие из которых исчезли, а немногие оставшиеся могли существовать в виде теней или ещё каких-то сущностей, не имеющих плотного тела.

Я заметила, что Рэйв называет юношу вторым именем. Своего первого имени Артур до недавнего времени не знал. Я сказала, что, если он привык откликаться на Алана, я могу так его и называть. Я просто привыкла, что у большинства в ходу первое имя, вот и начала называть его Артуром, когда он представился.

- Продолжай называть меня так, как уже привыкла, - улыбнулся он. - Мне это нравится. У моего знаменитого тёзки было детское имя. Эмрис. Кажется, так к нему обращался его наставник Мерлин. Пусть мой наставник Рэйв называет меня детским именем. Артур - имя мужчины, пусть даже и не короля в данном случае, но я хочу, чтобы девушка, которая мне нравится, звала меня именно так.

- А вдруг я та самая Моргана, что ведёт тебя к гибели? Тебя не пугает то, что я о себе рассказала? Я сама не знаю, кто я теперь.

- Мне не привыкать общаться с инфернальными женщинами.

"Жаль, что у тебя нормальных не было", - проворчал Рэйв.

Слава богу, его не слышал мистер Чидл. Я, как ни странно, услышала, хоть ворон обращался и не ко мне. Он доверял мне не больше, чем библиотекарь Артуру, так что моя способность слышать его разговоры с Артуром ворона не обрадовала. Впрочем, как позже выяснилось, я слышала из их разговоров только те, которые так или иначе касались моей персоны.

- Нормальных - это каких? - поинтересовалась я. - Кротких и милых, всюду следующих за своими мужчинами и рожающих им сыновей?

"Можно и дочерей", - ответил Рэйв, ничуть не смутившись.

Смутить его вообще было непросто. Я не считала, что мне не повезло с наставником, каковым ощущал себя по отношению ко мне мистер Чидл, но наставник Артура, почти чуждый книжной премудрости, мог научить гораздо большему, если говорить о реальном мире. Со временем я не только привыкла к Рэйву, но и даже прониклась к нему симпатией, а поначалу он меня откровенно раздражал.

- Не думала, что встречу в будущем старый добрый сексизм, - сказала я Артуру, когда мы беседовали, прогуливаясь по старому парку. Место, где мы впервые встретились, сразу стало одним из наших любимых.

- Не думаю, что люди сильно изменились по сравнению с твоими современниками. - усмехнулся он. - Я с седьмого класса увлекался историей и обществознанием. Эти предметы у нас преподавали плохо, вернее, тенденциозно, и я сам искал литературу. Найти стоящую нелегко, даже в сети. Пожалуй, больше всего интересного я нарыл за последний год, пока живу в заброшенном городе. После катастрофы мародёры тащили из домов всё, что можно, но книги их явно не интересовали. Теперь Рэйв язвит, что если я и дальше буду перетаскивать книги из всех домов Шейдена в свой, то придётся искать жилище просторней. Это в общем-то не проблема, весь город мой, но мне нравится та квартира, где я обосновался. Хотелось бы пригласить тебя туда.

- Ну, может, ещё получится... В будущем сохранились бумажные книги?

- Да, но это раритет, и очень дорого стоит. Если бумага настоящая. То, что печатается на её заменителе, дёшево, но вредно, поэтому люди предпочитают электронные. Но опять же, те, которые вмещают достаточно много, очень дорогие, не для бедных. Большинство покупает книги на электронных носителях или качает из Интернета, но он в Стигмиане неоправданно дорогой, и это ещё не самая большая проблема. Хуже всего то, у нас масса ограничений на пользование сетью, и большинство внешних сайтов так надёжно заблокированы, что даже мне не всегда удавалось проникнуть куда-то незамеченным. А если тебя слишком часто замечают на запрещённых сайтах, то неприятности могут быть вплоть до тюрьмы.

- Внешние сайты - это какие?

- Это межгалактическая сеть. Жители Стигмианы, обычные жители, имеют доступ только во внутреннюю, то есть нашу, Стигмианскую, ну а там информация подаётся так, что далеко не обо всём найдёшь правду. Вернее, почти ни о чём.

- Как в антиутопиях о тоталитарных государствах?

- У нас такое и есть, - грустно сказал Артур. - И это, к сожалению, не антиутопия, а реальность. Несмотря на все эти препоны, я нашёл достаточно, чтобы понять, почему мы оказались в такой жо... Яме.

- Не стесняйся выражений. Выгляжу я юной, но давно уже не юна. Что случилось с вашей планетой?

- Это случилось гораздо раньше. И не на нашей планете, а на твоей. Если точнее, на нашей общей - родине человечества, Терре-I. Знаешь... В двух словах тут не объяснишь.

- Сегодня у нас ещё есть время. А завтра продолжим, если не успеешь.

Артур вдруг стал похож на ребёнка, которого заставили спуститься со сцены, где он играл сказочного принца, и напомнили об уроках.

- К сожалению, научно-технический прогресс далеко не всегда ведёт к гуманизации общества, - вздохнул он, устремив взгляд в золотистый сумрак темнеющей рощи. Вечерело, но до заката было ещё далеко. - Ведь подготовка Великого Прорыва в 21 веке совпала с периодом расцвета традиционализма в его самых худших проявлениях.

- Великого Прорыва...

- Это выход человечества за пределы системы своего солнца, когда научились летать через гиперпространство. Поскольку на тот момент Терра-I была не только перенаселена, но и весьма неблагополучна в плане экологии, человечество ринулось осваивать планеты земного типа. Их оказалось не так уж и много, но вскоре были разработаны способы терраформирования, которые позволяли делать планеты пригодными для жизни человека.

- Иногда я задаюсь вопросом, почему мне выпало родиться в самом мерзком из всех освоенных человечеством миров, - продолжал Артур, немного помолчав. - Кармическая расплата, как сказали бы древние индусы? Не думай, что будущее - сплошной мрак. Есть нормальные цивилизованные государства, но я вот родился в Стигмиане, на планете Стигма или Терра-II, как её ещё называют. Это была одна из первых колоний за пределами ПСС - Первой Солнечной Системы, то есть той, где находится Терра-I. Сколько я всего ни читал, я так и не понял, почему иногда всё вдруг начинает идти наперекосяк, возвращая людей к старым ошибкам, которые, вроде бы, за много веков можно было осмыслить и больше их не повторять. Когда всё это началось, один писатель 21 века, кажется, из России, сказал, что мир охватила эпидемия глупости. Некоторые считали, что это ненадолго, ведь развитие всегда идёт неровно - скачок вперёд, шаг назад, потом снова вперёд... Но тут всё пошло кувырком. Известная феминистка середины 21 века Поппи Аллен высказалась по этому поводу примерно так: "Пока белый парень не поймёт, что этот мир принадлежит не только ему, ничего не изменится. А понимать он это не хочет, и вся эта безобразная агония патриархата, которую мы сейчас наблюдаем, может привести к агонии весь мир".

- Думаешь, дело было именно в этом?

- Думаю, её взгляд на ситуацию несколько однобок, но кое в чём она была права.

- И тебе, белому, парню, не обидно с этим соглашаться?

- Бракованному белому парню, - рассмеялся Артур. - В основе любой дискриминации - непохожесть на ту группу, которая считается привилегированной, и отличие это может быть каким угодно. Не обязательно пол, цвет кожи или сексуальная ориентация. В Стигмиане достаточно небольшой мутации, которая делает тебя чуточку непохожим на других. Мутации - неизбежное следствие расселения человечества по другим планетам. Никакое терраформирование не может превратить все миры в точные копии Терры-I. Соотношение химических элементов кое-где так и остаётся несколько иным, чем на родине человечества. Химический состав воды может совсем чуть-чуть отличаться от воды в источниках Терры, но даже это способно спровоцировать изменения в человеческом организме.

Чем авторитарней общество, тем строже рамки, в которые должны вписываться его члены, дабы закрепилась иерархия между ними. По-моему, все авторитарные режимы строго патриархальны и способствуют укреплению всякого рода шовинизма. Мужчина - главный априори, так что должен считаться лучшим во всём, в любом виде человеческой деятельности. Ну, кроме самых непрестижных и неинтересных. Такое считается уделом низших. Ну а поскольку способности от пола и цвета кожи не зависят, создаётся такая общественная система, когда принадлежность к какой-то группе автоматически означает превосходство над представителями других групп. Если ты родился мужчиной, то априори лучше женщины. Если ты родился белым, то априори лучше чёрных, жёлтых и синих...

- Синих?

- Тоже мутация. На Терре-I синекожих не было. Но в системе Звезды G-5 в галактике Тармина кожа людей стала приобретать голубоватый и синеватый оттенок, причём у потомков всех земных человеческих рас. В зависимости от изначального цвета кожи появились бледно-голубые, серо-голубые, лиловые, синие... Возникли племена с кожей самых разных оттенков синего и лилового, но всех их называют одним словом - синие.

- А зелёные есть? В моё время всё ждали прибытия на Землю зелёных человечков.

- Среди гуманоидов зелёных нет, но я об инопланетных расах знаю далеко не всё.

- Синих дискриминируют так же, как чёрных?

- В Стигмиане да. Вопрос о чистоте расы всегда является частью тоталитарной идеологии, и, как я уже говорил, для чёткой иерархии нужно чёткое соответствие всем требованиям, которые предъявляются к каждой социальной группе. Если господствующая группа мужчина подвида "Альфа", то есть белый мужчина, то он должен обладать всеми исконными признаками, какие были у этого подвида со времён Адама и Евы. Все признаки мужественности, в том числе внешние, превозносятся и воспеваются, а всё женское характеризуется, если и не отрицательно, то, по крайней мере, с оттенком пренебрежения, как свойственное второсортной группе людей.

- Это вроде того, как трусливому парню советуют носить не штаны, а юбку?

- Ну да. Один в моём интернате постоянно твердил: "Мои предки, кайсаки, не просто так заслужили право носить штаны! Они основали на Стигме первое поселение, а потом не одно поколение моих предков с честью защищало свою новую родину!" Поселение основывали не только мужчины, сама понимаешь, но такие понятия, как предки и наследники, в большинстве земных культур автоматически относятся к мужскому полу. Женщины - всего лишь инкубаторы для производства наследников, чтобы эти наследники потом гордились деяниями своих предков, которые защищали свои угодья, размахивая саблями или стреляя из бластеров. То есть деяниями носителей штанов. Да, штаны уже давно носят не только мужчины, но... Сами по себе юбка и штаны - просто одежда, но, когда противопоставляется мужское и женское, юбка становится признаком второсортности, чем-то таким, что причисляет человека к категории ущербных. А вот одним из важных признаков человека первого сорта является борода. Разумеется, когда он достигает зрелости. Что это за мужчина без такого важного признака мужественности, как борода?! Так вот у меня она не растёт и никогда не вырастет. И вообще почти нет волос на теле. Шевелюра густая, но больше практически ничего нигде не растёт. Самое смешное, что в большинстве цивилизованных миров волосы на теле удаляют. И женщины, и мужчины. Но одно дело удалять, другое - если вообще не растут.

- Маразм. И это причина считать тебя неполноценным?

- Не совсем, но... Это уже начинало создавать мне проблемы, а потом стало бы ещё хуже. Подмечали бы вообще всё, чем я отличаюсь от других, искали бы, к чему прицепиться. Эта моя особенность стала бы своего рода стигмой, а на меченых всегда смотрят с удвоенным вниманием и относятся с предубеждением.

- Просто поразительно, до чего название вашего мира ему подходят. Стигма... В моё время говорили: "Как назовёшь корабль, так он и поплывёт".

- Планета так названа по имени нашей звезды. Это уже довольно старое солнце, и на нём чётко видно большое пятно. Либо это область, где материя солнца остывает, либо просто там сгусток элементов, которые дают такой визуальный эффект... Не знаю. Но мне тоже постоянно приходит в голову эта мысль. Клеймо на солнце словно предопределило судьбу тех, кто живёт под этим солнцем. Хотя, ясное дело, солнце тут ни при чём.

- Так что же случилось у нас на Земле в начале 21 века?

- Историки разное пишут, и я не уверен, что хорошо научился отделять правду от лжи, но такое впечатление, что всплеск традиционализма был ответом на быструю либерализацию общества в ведущих странах мира. Не всем был выгоден этот процесс. Слишком многое стремительно изменялось, ломались привычные стереотипы, господствовавшие не один век. Разрушалась привычная иерархия. Долгое время почти вся власть в мире принадлежала белому мужчине, преимущественно христианского вероисповедания, и вдруг... В Белом доме появляется чёрный президент, а одним из следующих претендентов на этот пост оказывается женщина. Изменяется такое понятие, как семья. Она уже не обязательно должна была состоять из мужчины и женщины. Свободы, которых к тому времени добились женщины, цветные и другие меньшинства, всё сильней раздражали прежних хозяев мира. Многих из них. Для защиты своих привилегий они запустили все доступные механизмы, включая религию. Веками освещённые догмы как нельзя лучше поддерживали прежний порядок. Наверное, ещё никогда не активизировалось столько ультраконсервативных течений.

- И это из-за того, что женщины, цветные и геи добились прав? - я не верила своим ушам. - Я выросла в стране, где правила королева, а её муж был всего лишь соправителем. Где премьер-министром была женщина... Я боялась, что навлеку на этот мир полчище призраков, и они его уничтожат, но мир, похоже, куда больше пострадал от эпидемии глупости.

- Как и всегда, - пожал плечами Артур. - Всё это разворачивалось на фоне обострения международных конфликтов и бесконечных террористических атак. В общем, не знаю, что тут сыграло решающую роль, некоторые даже считают, что расположение планет, но идеологические конфликты "успешно" наложились на политические, плюс экологическая катастрофа, отразившаяся на экономике многих стран... В итоге всё закипело, а результатом стало возникновение в разных концах мира военных диктатур, якобы для того, чтобы навести порядок. Ну и усиление религиозных организаций, насаждающих патриархальные ценности. И хотя к началу Большого Прорыва мир начал выбираться из этого мрака, его остатки продолжали существовать в виде нескольких государственных образований, которые возникли в период НХВ - Новой Холодной Войны. Местами эта война переходила в горячую, но, к счастью, не превратилась в полноценную Третью Мировую, после которой осваивать просторы вселенной было бы просто некому. Вот почти все эти остатки "Нового Средневековья", как это назвал один историк, и были первыми основателями поселения на Стигме. Сами они себя, конечно, называли про-другому. Они называли себя сэйвидами, что в переводе с позднего английского означает "спасённые", и правнуками Ноя. Считали, что, по сути, только они спаслись после потопа и прочих передряг на Терре-I. Остальные не спаслись, ибо погрязли в пороках. Потомки сэйвидов и составляют почти всё население Стигмианы, самого косного и отсталого из миров Конфедерации. Есть ещё пара сэйвидских общин на Ариане и на Радоне, но это всего лишь большие посёлки, не имеющие статуса государственного образования. Такой статус имеет только Стигмиана... Нет, не думай, что женщины там сидят в парандже и взаперти. Со времён отцов-основателей многое изменилось. Навалом женщин во всех сферах деятельности, особенно если они из гуманоидов подвида "Альфа-I" и высших классов - ведь религиозные догмы и всякие строгие моральные требования у хозяев жизни бывают только к простому народу, а не к самим себе. А относительно недавно у нас чуть не победила партия, которая отстаивает генеральный курс, то есть тот, по которому идут ведущие государства Конфедерации, но мы пока так и остаёмся на задворках действительно цивилизованного мира. Экономика в загоне, мы мало что производим, почти всё покупаем, а продаём только сырьё другим мирам. Это тупиковый путь, но всё это продолжается, поскольку выгодно тем, кто у власти и кому принадлежит почти всё, вплоть до лесов и водоёмов. В Стигимиане живут самые богатые люди Конфедерации, но у нас же больше всего тех, кто живёт бедно. Одно время стало очень даже неплохо благодаря дотациям Урма, но позже выяснилось, что урмиане действовали не бескорыстно... То есть всегда было ясно, что у них есть свой интерес, что им выгодно вкладываться в нас, но пошли слухи, что они затеяли всё это культурно-экономическое сотрудничество со Стигмианой, чтобы использовать её как полигон для своих экспериментов. Возможно, неурожаи последних лет - следствие этих экспериментов, правда, обвинили в этом оппозицию. Говорят, один писатель, который много лет назад эмигрировал в Урм, провёл целое расследование и даже ухитрился опубликовать его. Он доказал не просто причастность урмиан к нашей экологической катастрофе, они её именно устроили, но эти материалы недолго ходили по Сети. Власти ни за что не признают, что сами навлекли на страну бедствие, связавшись с Урмом. Сваливать свою вину на неугодных - их обычная практика. Тем более что Урму теперь счёт не предъявишь. Там недавно разразилась такая катастрофа, что камня на камне не осталось. Наши попы все укричались про то, что урмиан Бог покарал. Может, они и правы.

- Когда-то говорили: кого Бог хочет покарать, того лишает разума. Похоже, именно это он и сделал с немалой частью населения Земли, пока мы тут с мистером Чидлом наслаждались культурным наследием человечества Докосмической эры.

- Наверное, всё самое лучшее именно в эту эру и создано, - заметил Артур. - Дальнейшее развитие технологий позволило главным образом сделать всё это намного более доступным. Ну и значительно расширило возможности в плане общения, связи, передвижения... Вышли в космос, заселили множество планет, хотя, может, лучше бы оставили эти миры в их девственной чистоте, чем заполонить их всем тем дерьмом, которое притащили с собой с Терры-I. Может, лучше бы они дождались других колонизаторов, другой расы. Более разумной.

- Именно такую расу и задумала создать одна древняя суперменка, которая едва не завладела моей душой и моим телом. Есть ли вообще во вселенной разумная раса, у которой хватит разума не отравлять жизнь хотя бы самой себе?

- Хороший вопрос, - улыбнулся Артур. - Может, когда-нибудь узнаем ответ. Кажется, Канриту нравится ваш тихий городок. Он всегда с неохотой возвращается в Шейден, хотя травы там точно не меньше.

Вскоре Канриту понравилось в Блэквуде ещё больше, потому что он нашёл себе тут приятеля. Однажды туманным утром, выглянув в окно, я увидела в саду чёрного коня. Стройный, с пышной, но аккуратно подстриженной гривой, он был очень красив. Съехавшее на бок чёрное седло наводило на мысль о погибшем воине, чей конь прискакал сюда с поля битвы, но серебристая звёздочка на лбу скакуна ясно говорила о том, что за всадник на нём ездил. Я видела таких всадников на чёрных лошадях в таинственном городе вечной тьмы. Уж не тот ли это конь, который едва не сбил меня с ног, когда я оказалась на границе двух миров. Выходит, он попал сюда. Только ли он?

Конь вскинул голову, увидел меня и тихонько заржал. Как мне показалось, жалобно. Наспех одевшись, я спустилась в сад. И хотя я кожей чувствовала, что этот конь необычный, страха я почему-то не ощущала. Животное смотрело на меня выжидательно и грустно.

- Не знаю, что с тобой делать, - я осторожно погладила коня, потрогав украшение уздечки. Звёздочка оказалась не серебряная и вообще не металлическая, а из какого-то прозрачного материала, напоминающего хрусталь. Причём, когда я её коснулась, он засияла чуть ярче. - У меня даже конюшни нет.

Вопрос с конюшней решил появившийся через пару часов Артур.

- Тебе ведь ни к чему чулан на первом этаже, - сказал он, обследовав дом. - Он пустой, просторный, и можно сделать вход со двора. Наружная стена там не такая, как почти у всего дома. Обычные доски, старые и хлипкие. Сейчас их выломаю и сделаю дверь. Будет что-то вроде конюшни.

От грохота проснулся мистер Чидл. Появление нового жильца его не обрадовало, но он был слишком добрым человеком, чтобы возразить против строительства убежища для бездомного животного, даже если оно окажется живой тенью. В последнем старик был уверен. Я не была уверена в обратном, однако возразила:

- Он не тень. Просто не совсем такой, как обычные лошади, но мы с вами уже тоже не обычные люди.

- Надеюсь, это единственный эмигрант из того тёмного города, - проворчал библиотекарь.

Оказалось, Артур неплохо осведомлён о том городе, находившемся на планете Никта, которая в свою очередь находилась на окраине галактики Аранха. А назывался он, как один американский город моего времени, Вегас, ибо тоже имел репутацию столицы игорного бизнеса. Правда, Артур считал это всего лишь прикрытием, так как дела в новом Вегасе творились куда более серьёзные, чем зарабатывание денег на картах, игровых автоматах и прочей дребедени, перекочевавшей из двадцатого века в двадцать третий. А коней этих вывели даркмейстеры, не то учёные, не то маги, чью истинную деятельность прикрывала корпорация "Даркон". Она производила игровую технику, игрушки и всякие изделия развлекательного характера, принцип работы которых не был известен никому, кроме производителей.

С одним, вернее, одной из даркмейстеров Артур был знаком лично. Он не сразу сказал, насколько близко, но я поняла это по тени смущения, промелькнувшей по его лицу, когда он заговорил о Джеральдине Монк. Я видела, что никакого удовольствия воспоминания об этом коротком романе ему не доставляют, но знакомство с магистрой таинственного ордена оказалось полезным. Благодаря ему он теперь знал о своём происхождении, а также об эксперименте, который превратил город Шейден и его окрестности в аномальную зону. Причём обстановка там становилась всё более странной и зловещей. Рэйв то и дело летал в колонию, а пару раз даже побывал в Кардене, и его рассказы будили во мне воспоминания о самых страшных днях моей жизни. Похоже, там началось то, что когда-то творилось в Блэквуде. Если эта зараза дошла до столицы, то она распространится на всю Стигмиану. Это лишь вопрос времени.

Больше всего на свете я хотела, чтобы Артур смог спрятаться от охватившего его мир ужаса в Блэквуде. Мы не знали, сколько ещё продлится царящее здесь спокойствие, но пока это место казалось безопасным.

- В Шейдене мне тоже ничего не грозит, - уверял он меня. - Эти живые тени опасны, но не для меня.

- А тот чёрный памятник?

- С тех пор больше не рыпался.

Артур отшучивался, а его пернатый приятель в таких случаях молчал. Его молчание говорило о том, что он не разделяет такого шутливо-легкомысленного отношения к проблеме, хотя и предпочитает не нагнетать.

Я знала, что Артур и сам был бы не против сюда перебраться, но он считал, что это невозможно. Существовала теория, согласно которой жить можно только в своём мире и своём времени, а в иных временах и пространствах мы можем только гостить, и то недолго.

Впрочем, продлить время своего пребывания в Блэквуде ему удалось. Не без моей помощи, хотя совет я дала в шутку. Ничего не понимая в технике создания игр, кое-что я всё-таки о ней уже знала. Немаловажную роль тут играл таймер, и я спросила Артура, не сделать ли частью его игровой аппаратуры старинные часы из моей бывшей спальни. Вернее, бывшей спальни Гвендолен Рэйвен Морган, куда меня переселили родственники незадолго до роковых событий. Став в этом доме хозяйкой, я перебралась в апартаменты, которые обустроила по своему вкусу в комнатах этажом выше.

Артура моя идея позабавила. Находясь в Шейдене, он давно уже создавал игры лишь силой мысли, не нуждаясь в технике, однако мы подозревали, что попасть в Блэквуд ему помог мой старый видик. Экраны, на которых мы видим транслируемые кем-то изображения, играли в этой странной магии немаловажную роль.

Артур задействовал для своего нового изобретения двое часов из особняка. Одни, из гостиной, сделал частью какого-то устройства, соединённого с моим видеомагнитофоном, а часы из спальни моей дальней родственницы - частью игровой приставки в своём шейденском доме. На обоих он поставил одно время. Таймер он завёл на то время, когда должна закончиться "игра", то есть его пребывание в Блэвкуде. Согласно правилам, обойти которые не мог ни один создатель игр в мире Артура, максимально допустимым временем пребывания в игре было пять часов, то есть в три раза больше, чем он пока что мог находиться в моём городе.

Как ни странно, всё сработало. Артура не выбрасывало из Блэквуда целых пять часов. Но когда он поставил таймер так, чтобы побыть здесь подольше, ничего не получилось. Он исчез ровно через пять часов. Как обычно, вместе со своим Канритом. Астер, как я назвала вороного коня, относился к таким исчезновениям философски. Видимо, там, где он раньше жил, подобные вещи были делом привычным.

Этот конь оказался на редкость спокойным и разумным существом и сразу признал во мне хозяйку. Мистера Чидла это пугало ещё больше, чем его таинственное появление в нашем городе.

- Дьявольское отродье никогда сразу не показывает своё истинное лицо, - говорил он. - Как правило, поначалу они стараются расположить к себе, а уж потом устраивают ловушку. Ну ладно, ты его приютила, а зачем непременно на нём ездить, тем более по этому жуткому лесу?

- Мистер Чидл, она же не одна там катается, а со мной, - сказал однажды Артур.

Судя по выражению лица библиотекаря, его это не успокоило. Не желая со мной ссориться, он не говорил о моём новом друге ничего плохого, но чувствовалось, что он его недолюбливает. И его, и всех остальных, кто недавно стал частью нашей жизни, которая так долго напоминала спектакль, без конца повторяющийся на одной и той же сцене с одними и теми же актёрами. Теперь актёров прибавилось, и они внесли существенные изменения в сценарий. Птица-тень, парень, появившийся на свет в результате экспериментов с тёмной материей, и конь, который явно был результатом чего-то подобного, внушали мистеру Чидлу страх. Старик считал, что я была бы с ним согласна, если бы меня не угораздило влюбиться, и что, видимо, в этом и заключался план наших врагов, иначе здесь не появился бы юный красавец, которому не составило труда вскружить мне голову. Ведь, несмотря на свою длинную жизнь и образованность, я как была, так и осталась девушкой, лишённой всех положенных в юном возрасте удовольствий.

В одном библиотекарь был прав на сто процентов. Я действительно влюбилась. Иначе не ждала бы с таким нетерпением каждого визита Артура в Блэквуд, а появляться он тут мог только раз в сутки. Пять часов в сутки, не больше - то из правил игры, которое не мог нарушить даже такой чудо-геймер, как Артур Алан Брендан. Или это было правило, установленное вселенной, чей разум старается поддерживать хоть какое-то подобие порядка. Что будет, если смешаются все времена и пространства? Воцарится хаос.

Вообще-то, я чувствовала его. Хаос. Он приближался. Я ощущала его дыхание в порывах ветра, бьющих мне в лицо, когда мы с Артуром скакали то рядом, то наперегонки по лесным тропам, и в терпком запахе мёртвой осенней листвы, летящей из-под копыт наших коней. И даже в аромате роз, который казался дурманяще-свежим по утрам, когда я открывала окно в сад. Хотя розы теперь цвели повсюду. Не только красные, но и белые, и перламутровые, и чайные. Они постепенно заполоняли город, рисуя на его улицах картины ранней осени. Порой казалось, что время повернулось вспять и вот-вот начнётся лето. Но уже в следующее мгновение сквозь нежные цветочные ароматы пробивался тяжёлый запах тлена, а за туманным золотом листвы всё глубже и мрачнее темнел лес. Заколдованный лес, дорогу из которого я уже давно отчаялась найти. А теперь уже и не хотела.

Мне было всё равно, что нас окружает бездна, что она постепенно сжимает своё кольцо. Осень - всегда прелюдия к смерти, но природа не унывает, радуя нас яркими красками. Осень давно уже была здесь единственным временем года, но сейчас впервые за много лет она казалась мне настоящей. Как будто бы искусно сделанные декорации вдруг превратились в реальность. В красивый, тихий, утопающий в цветах и золотой листве городок, который выглядит пустым только потому, что его жители уехали на осеннюю ярмарку в миле отсюда. Я так хотела в это верить, что порой мне чудились отдалённые звуки - шум колёс, гудки и голоса... Скоро все вернутся. А я обычная шестнадцатилетняя девушка, которая спешит на свидание в старый парк. Чаще всего мы с Артуром встречались именно там. Иногда верхом - чтобы покататься по лесу. Вернее, он был верхом всегда. На всякий случай. Вдруг произойдёт что-то такое, что он не сможет вернуться в Шейден, а ему не хотелось разлучаться с Канритом, поэтому он всегда появлялся в Блэквуде со своим любимцем. Если не хотелось ездить верхом, мы оставляли Канрита пастись в парке или отводили в конюшню и отправлялись бродить по пустым улицам, рассказывая о своём прошлом или просто болтая обо всём на свете.

Позже я думала о том, что до меня тогда и впрямь доносились звуки того мира, поскольку граница между ним и нашим зачарованным городом становилась всё более зыбкой. Чары постепенно разрушались. Я, вроде бы, и чувствовала это, но не хотела об этом думать, так как была во власти других чар.

Я прожила уже слишком долго, чтобы быть наивной, но мне нравилась эта игра в прекрасную деву и рыцаря на белом коне. В конце концов, в моей власти было её прекратить, если мне вдруг что-то не понравится. Но мне нравилось всё. Мой рыцарь, несмотря на юный (действительно юный) возраст, был умён, и он уже достаточно в этой жизни натерпелся, чтобы понимать, как важно уважать чужие границы. Как прирождённая недотрога, я ценила это. Впрочем, это не помешало мне в один прекрасный вечер перейти ту границу, которая чётко разделяет разные стадии отношений мужчины и женщины. И та лёгкость, с какой мы эту границу переступили, имела весьма простое объяснение: мы оба знали, что нашу дружбу это не разрушит.

Благодаря Артуру я посмотрела несколько серий культового сериала, съёмки которого начались через десять лет после того, как для меня остановилось время. Это популярное телешоу сохранилось на видеокассетах, считавшихся в нынешнем мире чем-то вроде музыкальной шкатулки в 1982-м. Я поняла, что антикварный бизнес процветает сейчас не хуже, чем в моё время. Благодаря любителям старины и всяческих раритетов, кассеты с музыкой и фильмами не исчезли совсем, так что я смогла посмотреть кое-какие эпизоды сериала "Секретные материалы" на своём видеомагнитофоне. В одной из серий героиня говорит: "Самые прочные отношения начинаются с дружбы". И я была с ней полностью согласна. По правде говоря, иногда мне казалось, что напарник Скалли ведёт себя, как свинья, впрочем, он и не претендовал на роль рыцаря на белом коне. Мой же рыцарь вёл себя безупречно. Во всяком случае, пока. А о будущем я не думала. Я не хотела ни о чём думать, я хотела жить настоящим днём. Я просто хотела жить. Не скажу, что мне не нравился тот долгий зачарованный сон, на который походила наша с мистером Чидлом жизнь в опустевшем, застрявшем в безвременье Блэквуде, но я всегда знала, что когда-нибудь придётся проснуться.

Это был действительно прекрасный вечер - тихий и тёплый. Золото листвы всё ярче и ярче сияло на фоне темнеющего неба, и казалось, что темнеет не столько из-за вечерних сумерек, сколько из-за приближения грозы. Я вдруг поняла, что уже давно не видела грозу. Мне хотелось, чтобы она разразилась над Блэквудом, хотя в глубине души шевелился страх. Я даже толком не знала причину этого страха. Было ощущение, что приближается не просто гроза, а нечто более значительное и страшное, после чего всё изменится. И уже никогда не станет прежним.

Возможно, я и вызвала эту грозу. Возможно, мы оба. Ведь мы оба обладали способностью одевать свои фантазии плотью, а хотели мы зачастую одного и того же. Может, потому и вели себя вот так спонтанно-синхронно...

В единственном в Блэквуде супермаркете, где мы, успев изрядно промокнуть, укрылись от грозы, царили разноцветные сумерки - совсем как в гостиной перед Рождеством. Тем более что тут были всех размеров наряженные ёлки. К Рождеству 1982 года в Блэквуде начали готовиться рано, с октября. К Хэллоуину тут не готовились никогда, в графстве Моргентон этот праздник был под запретом, зато к Новогодним праздникам подготовка начиналась раньше, чем где-либо. Только вот создавалось впечатление, что чары Хэллоуина всё же взяли своё. Они проникли сюда, придав рождественскому убранству торгового центра нечто зловещее. Каждый раз, когда вспышка молнии озаряла огромный зал, казалось, что Рождество в Блэквуде наконец-то настало, только вот не такое, какого тут ждали. Люди могут запретить Хэллоуин, но они не властны над теми силами, что воцарились здесь уже давно и всё-таки завладели этим городом. Ёлочные игрушки, гирлянды в виде фонарей и их отражения в стеклянных витринах сверкали так ярко, что становилось больно глазам, а разнокалиберные Санта-Клаусы в расшитых блёстками кафтанчиках выглядывали чуть ли не из каждого угла, словно злые карлики, посланные сюда неким могущественным магом, чтобы за нами следить. Возможно, нам следовало их опасаться, но мы вели себя, как дети, которые, спрятавшись в другой комнате, считают, будто отгородились от всего мира. Мы хотели найти обувной отдел - Артур порвал ботинок, но набрели на отдел мебели, где среди мягких пуфиков, кресел, электрокаминов и гигантских мягких игрушек стояла накрытая пушистым пледом кровать.

- Странно, что тут нет пыли, - сказал Артур. - Почти нет... Очередное колдовство.

- Время остановилось, - я пожала плечами. - И не только для людей. Зато можно включить эти камины. Нам бы не мешало обсохнуть и высушить одежду...

Камины были включены, одежда сброшена, и время остановилось вновь. Вокруг сверкало, грохотало, где-то даже что-то падало - наверное, из-за ветра, проникшего в здание супермаркета. Или это гномы в костюмах Санта-Клаусов пустились в пляс, радуясь, что Белоснежка наконец-то проснулась. Заколдованная принцесса с белоснежной кожей, чёрными волосами и румянцем, алым, как кровь. Я впервые видела этот румянец на своём лице, казавшимся мне странно красивым и почти незнакомым в трёх зеркалах трюмо, которое стояло неподалёку. Я бы решила, что вижу не себя, а кого-то другого, если бы рядом с этой красавицей в зеркале не было прекрасного юноши с золотыми волосами. Юного рыцаря, прискакавшего в наш зачарованный город на белом коне...

- Снова гроза, - шептал он, засыпая. - Снова чары... Только теперь я не хочу от них избавляться.

ТЬМА

Но любые чары рано или поздно рассеиваются. Я проснулась от холода и яркого красноватого цвета. Сперва мне показалось, что это рождественские гирлянды, хотя тут, в отделе мебели, я их вчера не видела.

Гирлянды оплетали грязное, потрескавшееся зеркало, в котором я с трудом узнала новенькое трюмо, стоявшее недалеко от кровати. Я вообще не узнавала место, где мы недавно заснули. Или давно? Такое впечатление, что с тех пор прошла целая вечность.

Вокруг была пыль, танцующая в лучах солнечного света, проникшего сюда сквозь дыру в кровле супермаркета. То, что я сперва приняла за гирлянды, оказалось стеблями с тёмно-красными розами. Они оплели не только зеркало, но и стены магазина, и витрины, и потолок, а блики яркого света делали их похожими на зажжённые красные лампочки. Настоящие же гирлянды давно погасли и затерялись в царящем тут хаосе, как большинство товаров и даже витрин. Теперь вместо искусственных ёлок тут буйно зеленели настоящие заросли. Кое-где из них выглядывали вчерашние Санта-Клаусы, потемневшие и страшные, словно призраки погибших в катастрофе, которая разразилась тут не то сегодня ночью, не то столетия назад.

- Что это? - спросил Артур, растерянно озираясь. - Что тут произошло? Не может же гроза такое натворить... Или это была не просто гроза?

- Просто у нас тут ничего не бывает...

Мы отыскали одежду, отряхнули её от пыли, оделись и отправились на разведку по разрушенному торговому центру, пробираясь среди груд мусора и обломков. Приходилось постоянно смотреть по сторонам и вверх, чтобы не прибило какой-нибудь внезапно свалившейся балкой или куском крыши, которая ещё вчера была целёхонька. Или не вчера, а пару столетий назад?

- Честное слово, тут всё выглядит намного хуже, чем в Шейдене, - сказал Артур. - Хотя там катастрофа разразилась всего-то 17 лет назад. - Этот запах заброшенности... Похоже, мы с тобой перенеслись в будущее. Может, теперь тут моё время? 23-й век?

- Тогда почему я не превратилась в старую каргу и не рассыпалась в прах?

- Потому что ты давно уже не подчиняешься обычным законам времени... А кстати, почему я ещё здесь? Почему меня не вынесло в мой мир? Когда мы засыпали, пять часов моего пребывания в Блэквуде подходили к концу. Последней моей мыслью было сожаление, что, когда я проснусь, тебя рядом не будет.

- Я думала о том же...

Я замолчала, и мы уставились друг на друга, осенённые одной, общей, догадкой. Как будто некий могущественный маг, подслушав наши мысли, исполнил наше желание.

Мы одновременно вздрогнули, услышав тихий смешок. Или шорох? В метре от нас скалился из хвойных зарослей чумазый Санта-Клаус.

- Кто здесь? - крикнул Артур.

Ответом было шумное дыхание ветра, порывом пронёсшегося по руинам супермаркета. Где-то в его тёмной глубине что-то упало с глухим, тяжёлым стуком.

- Думаю, никого здесь нет, - я взяла Артура за руку и потянула к ближайшему пролому в стене, наполовину завешанному чёрными ветвями, на которых, подобно гирляндам, мерцали в полумраке яркие тёмно-красные розы. В центре зала вырос огромный мел, разворотивший полздания, а зловещие кровавые цветы, казалось, сражались с ним за территорию. Трава и какие-то кусты, пробившиеся сквозь плиты пола, выглядели чахлыми и большей частью засохли. - Это всё ветер. Меня больше беспокоит, что там снаружи. Что с мистером Чидлом, Астером и Канритом...

Накануне мы не ездили верхом и оставили коней в импровизированном стойле моего особняка.

Я с трудом узнала Блэквуд. Нас окружали заросшие лесом руины. Чёрная роща наконец-то завоевала город, и теперь он полностью оправдывал своё название[2]. Я слишком хорошо знала это место, чтобы ориентироваться здесь даже после таких метаморфоз, только вот по знакомым улицам теперь приходилось не столько идти, сколько пробираться сквозь заросли, так как дорог и тротуаров практически не осталось. Знакомые дома, замшелые и покосившиеся, выглядывали из зарослей с немым укором - как будто я опять была виновата в том, что тут произошло. Этот город опустел отчасти по моей вине, но после этого он всё-таки ещё долго сохранял своё лицо, своё достоинство. А вот теперь он утратил всё. Не только своих жителей, но и свой облик. Ещё немного - и он исчезнет с лица земли, полностью поглощённый чёрным лесом.

Я боялась, что мы не найдём тех, кого ищем. Похоже, я опять что-то сделала не так. Я не смотрела на Артура, чтобы он не видел слёз, предательски застилавших мне глаза, и шла, как зомби, почти ничего не видя перед собой. Утреннее солнце скрылось за тучами, погрузив заброшенный город в серебристые сумерки. Между чёрными стволами сгущался туман. Я запнулась о какой-то корень и упала бы, если бы Артур не подхватил меня.

- Не паникуй, - он крепко сжал мою руку и привлёк меня к себе. - Мы же в порядке, а значит, и у них был шанс уцелеть.

- Мы с тобой - совсем другое дело. У тебя сильное теневое тело, как сказала та особа. У меня, наверное, тоже - ведь я потомок древней расы таннуи и что-то вроде дальней родственницы тех теней, которые иногда пробуждаются в этом месте. А вот мистер Чидл...

- Он прожил с тобой тут всё это время и изменился не больше, чем ты...

- Да, но тогда и город не менялся, а теперь такое впечатление, что он изменился так, как если бы время тут не замедлялось, а шло в обычном темпе.

- Ты, кажется, говорила, что твой чёрный дом - храм на пересечении времён и миров. Там время тоже идёт по-особому. Твоему другу надо просто не покидать пределы дома.

- А вдруг он уже вышел? Увидел, что творится за окном, и выбежал на улицу посмотреть...

"Не выбежал, - перебил меня знакомый голос, всегда чуть ехидный при разговоре со мной. - Я постучал к нему в окно и предупредил, чтобы не высовывался".

Огромный ворон бесшумно опустился на узорчатую изгородь, едва заметную сквозь оплетавший её вьюнок. Его белые цветы почти завяли, зато прильнувшие к изгороди кусты красных роз явно набирали силу. Их бутоны, пылающие тёмным огнём, казалось, вот-вот распустятся. Эти красные цветы, как и чёрные деревья, оккупировали город, вытесняя другие растения.

- Он тебя услышал? - удивился Артур.

"Нет, но увидел табличку с надписью "Выхода нет". Я сорвал её с дверей одного здешнего магазина - оттуда уже явно никто не захочет выйти - и показал ему в окно. Старик всё понял. Ваши лошадки не так умны, как он, и выбежали из своего стойла порезвиться, но с ними всё в порядке. Твой Канрит - из нашего времени, которое наступило сейчас и в этом городе, а конь твоей Прекрасной Дамы - почти такой же результат эксперимента даркмейстеров, как и ты, для него прыжки во времени не опасны".

Мой чёрный особняк был в городе единственным, что не изменилось. Мистер Чидл обрадовался, что я жива-здорова, но в том взгляде, каким он окинул нас с Артуром, я уловила упрёк. Он догадался, что между нами произошло, и, хотя упрекать нас в этом он не имел никакого права, было в его взгляде нечто, заставившее меня почувствовать лёгкий укол вины. И, как позже выяснилось, не без причины.

Лошадей мы на всякий случай загнали обратно в стойло и заперли. Пока мы с Артуром принимали душ и переодевались, библиотекарь приготовил плотный завтрак. Подкрепившись, мы решили обсудить теперешнее положение дел, но не успели. Странные звуки и внезапно наступившая тьма за окнами свидетельствовали о том, что изменения в нашем городе не закончились. Артур хотел выйти наружу и посмотреть, что случилось, но Рэйв ему не позволил.

"Лучше я туда слетаю. Я вижу в темноте. И что бы там ни творилось, для меня это совершенно безопасно. Второй раз не умирают. Смотрите в окна, но пока не выходите".

Тьму за окнами сменили тревожные синеватые сумерки, потом плотный молочно-белый туман. Он держался довольно долго, а когда рассеялся, мы увидели за окном совершенно другой город. Окна гостиной, где мы сейчас находились, смотрели на площадь, вокруг которой росли чёрные деревья - огромные и совершенно голые, а в центре её возвышалась чёрная статуя - осанистый мужчина верхом на коне. Чёрный всадник, так похожий на того, что мне неоднократно снился.

- Чёрт возьми! - воскликнул Артур. - Так это же Шейден!

- Ну... Тебе наконец удалось открыть дверь между своим городом и нашим не только для себя, - заметил мистер Чидл.

"Хотя мы прекрасно бы без этого обошлись" - примерно так бы прозвучало продолжение, но оно не прозвучало. Оно безмолвно повисло в воздухе, подобно небольшой грозовой туче.

- Вообще-то я уже оставил эту затею... - нахмурился Артур. - А там что? Этого собора в Шейдене нет. На том конце площади должны быть руины резиденции нашего правителя. Это площадь Народной революции, и там должна быть статуя её вождя, Йозефа Гитлина. Статуя есть, а вот дом президента...

- Теперь там Блэквудский собор, - констатировал библиотекарь. - Если никто не заколдовал мои очки, за ним виднеется наше кладбище.

Кладбище там действительно было. Мы с Артуром всё же решили прогуляться и оседлали коней. Старый Блэквудский некрополь на первый взгляд казался примерно таким, каким я его помнила, разве что сильно зарос, но чем дальше мы шли по его главной аллее, тем менее знакомым становился пейзаж. Я никогда не видела тут таких надгробий. Даты на них говорили о том, что большинство умерших современники Артура или немного старше. Но чёрные деревья росли и здесь.

Когда мы вернулись на площадь, конной статуи там не было.

- Не нравится мне это, - нахмурился Артур. - Лучше поехали домой.

Я не возражала. Но как только мы повернули к дому, его скрыл густой туман, и, хотя до особняка оставалось каких-то сто метров, мы заблудились. Время от времени мимо проплывали какие-то смутные тёмные фигуры. Когда туман рассеялся, мы обнаружили, что едем по аллее между чёрными деревьями. Она вела к обмелевшему пруду, в центре которого не то тонул, не то сел на мель небольшой корабль с порванными тёмно-красными парусами. Артур был в недоумении.

- Ещё недавно паруса были белыми. Вернее, серыми от грязи. Тут что, кровавый дождь прошёл? Но тогда покраснели бы не только паруса. Или частично ожила одна моя игра, которую я сделал в двенадцать лет? Я прочёл одну старинную книгу и включил в игру корабль с алыми парусами.

- Я нашла в видеосалоне Блэквуда старый русский фильм с таким названием. Экранизация какого-то романа. Он был на языке оригинала, поэтому не могу сказать, что поняла всё. Мне не удалось овладеть русским достаточно хорошо. Трудный язык, хотя чертовски красивый и богатый. Но там вообще-то всё понятно. Романтичная девчонка мечтала о герое на корабле с алыми парусами, и он приплыл. Тебе нравилась эта вещь?

- Да. Тем более что герой - мой тёзка. Его же зовут Артур. Я любил делать игры с героями-спасителями, и воображать в этой роли себя. Правда, он ни от чего там её не спас. Разве что от жизни в провинциальном городке среди глупцов и завистников. И неизвестно, что предложил вместо этого. В книгах и фильмах мы почти никогда не знаем, как складывается жизнь героев после их воссоединения. Думаю, в большинстве случаев лучше этого и не знать.

- Ты слишком молод, чтобы быть таким циником.

- А ты слишком самодостаточна, чтобы нуждаться в капитанах под алыми парусами или принцах на белом коне. И не только потому что много прожила. Уверен, ты всегда была такой. Мы такие, какими родились. Жизнь строит вокруг нас декорации, добавляет всё больше и больше штрихов к портрету, но суть не меняется. Каждый рождается со своей судьбой. И спаситель я лишь в мечтах. Тебе и твоему другу я только проблем прибавил.

- Не только. Я рада, что мы познакомились. Однако, мой друг сейчас беспокоится. Нам надо вернуться.

- А Рэйв разозлится, когда узнает, что мы всё-таки вышли из дома. И решит, что это ты меня вытащила.

- А мистер Чидл, наверняка, считает, что это ты меня уговорил. Они как два дядюшки-опекуна, убеждённые, что один из нас плохо влияет на другого.

Мы шутили, но на душе было тревожно.

- Надо бы поторопиться, - сказал Артур. - Нет гарантии, что опять не начнутся метаморфозы. Если блэквудский собор сейчас на месте резиденции господина Пеже, то это недалеко, а оттуда до твоего особняка рукой подать. Мы из-за тумана слишком взяли влево, потому и уехали к пруду... Поворачиваем обратно к площади.

Но не тут-то было. Вокруг нас снова заклубился туман, и, хотя до площади мы добрались, выглядела она не так, как ещё совсем недавно. Ни резиденции, ни собора, ни статуи. Только развалины античной колоннады, ослепительно белеющие на фоне сумрачного неба.

- Послушай, ты же можешь создавать игру и превращать её в реальность без всякой техники. Во всяком случае, тут, в Шейдене...

- Я пытаюсь, - расстроенно отозвался Артур. - Не получается. Это уже не Шейден. Не совсем Шейден... Смотри, кажется, там снова собор.

Колоннада на мгновение исчезла в клубах тумана, но он быстро рассеялся, явив нашим взорам хорошо мне знакомую старинную постройку. За ней уже виднелись кладбищенская ограда и покосившиеся могильные плиты из грубого серого камня.

Едва мы доехали до кладбища, как нас накрыло туманом, и мы долго блуждали в нём, стараясь держаться подальше от колышущихся вокруг нас смутных тёмных фигур. Сперва мы думали, что это чёрные деревья, но потом туман стал пореже, и мы поняли, что нас окружают люди в тёмных капюшонах. Одни походили на средневековых монахов, а другие на обычных парней в куртках. Спортивных парней с битами в руках. Полумрак и низко опущенные капюшоны скрывали их лица, и я вдруг поняла, что видеть эти лица я не хочу. Незнакомцы окружали нас, подбираясь всё ближе и ближе.

- Прочь! - крикнул Артур. - Вы всего лишь тени!

Фигуры приостановились и начали рассеиваться в тумане, но вскоре снова стали чёткими и двинулись к нам. Нам оставалось только спасаться бегством, что оказалось непросто, так как кладбище изменялось на глазах. Старинный некрополь Блэквуда постепенно превращался в другой - более новый и аккуратно спланированный, а фигуры с битами подкарауливали нас чуть ли не за каждым поворотом.

- Чёрт возьми! - Артур был близок к панике. - Опять мои игры... Только вот не очень-то получается всем этим управлять. Как будто кто-то проникает в мои старые игры и переделывает их, старается перехватить контроль над всем. Я словно работаю с испорченной техникой, и она глючит... Давай вон туда!

Он указал на аллею между стенами крематория:

- Там им негде затаиться!

Как будто тут работали какие-тот законы реальности! К счастью, от преследователей мы всё же оторвались.

Артур остановил коня, предлагая мне сделать то же самое.

- Подожди немного, в состоянии покоя легче сосредоточиться. Я попробую сделать нам дорогу в мой шейденский дом. Там у меня хорошая игровая техника, и, возможно, там я смогу найти выход из этого кошмара. Похоже, у меня больше не получается воздействовать на реальность без подручных средств.

К счастью, вскоре нам удалось выбраться из этого проклятого кладбища, которое постоянно изменялось, становясь похожим то на Блэквудское, то на Бонхемское, где Артур когда-то пережил едва ли не самые страшные моменты в своей жизни, то вообще на какое-то незнакомое и ужасно древнее. Массивные могильные плиты украшали статуи из белого или золотисто-розового камня, прекрасные, как ангелы, но такие жуткие, что я предпочла бы видеть на их месте страшилищ. Узкие дорожки между могилами были вымощены чёрным камнем, гладким и ровным, но кони ступали по нему так боязливо, словно боялись, что у них под копытами вот-вот разверзнется пропасть.

Они заметно повеселели и ускорили шаг, когда эти гладкие чёрные плиты сменили светлые, неровные, местами едва заметные из-за проросшей между ними травы. Эта улица на первый взгляд казалась старинной, но на самом деле была просто застроена домами в старинном стиле. Фонарные столбы напоминали о Викторианской эпохе. Кое-какие фонари были целы, а невысокие дома, выглядывающие из буйно разросшихся кустов, как будто зазывали к себе, обещая радушный приём. В одном из этих милых домиков Артур и жил. К дому примыкал двор с бассейном и гаражом, превратившимся теперь в конюшню для Канрита. Мы завели туда коней - к огромной радости обоих, так как там было полно корма и свежей воды. Ворота двора выходили на другую улицу. Вернее, на небольшую площадь, в центре которой возвышалось чёрное дерево, развесистое и совершенно голое. Когда из-за низких синевато-серых туч ненадолго выглянуло солнце, я заметила, что дерево не отбрасывает тени.

- Как и все чёрные деревья, - сказал Артур. - И здесь, и в твоём городе. Просто тут, на пустом месте, это бросается в глаза. Теперь я знаю, что за город время от времени мерещился мне за озером. Теперь он здесь, совсем рядом. Наши миры странным образом совместились. В любой момент мы можем оказаться не в моей квартире, а в какой-нибудь точке Блэквуда...

- Ладно, если Блэквуда. По-моему, то кладбище, которое недавно появилось на месте Блэквудского и Бонхемского, из какого-то другого мира.

- А может, это далёкое прошлое моего или твоего мира? Ладно, что бы там ни было, я сейчас попробую сделать так, чтобы мы смогли вернуться в Блэквуд. Твой особняк - надёжная крепость.

Артур занялся своей игровой техникой, а я решила найти что-нибудь поесть. Сроду не видела консервов с таким сроком хранения. Выбрав пару банок, я попросила Артура прочесть, каков состав. Интерлэнг я пока знала плохо, хотя многие слова узнавала - я же успела выучить несколько европейских языков, а тот, что лёг в основу межгалактического койне, был моим родным. Оказалось, что многие продукты мне не известны, и пробовать их я опасалась. Артур заверил меня, что все составляющие консервов должны быть безопасны для любого альфа-гуманоида. Сельскохозяйственные и пищевые кампании постоянно разрабатывают разные виды питания, которое хорошо усваивается потомками землян, проживающими на разных планетах Конфедерации. Продукты категории "Универсал" были для всех альфа-гуманоидов, но имелись ещё категории со специальными добавками для жителей некоторых миров - с учётом тамошних особенностей.

- "Золотой запас" - всегда "Универсал", но, если всё-таки боишься, я сейчас найду банку с обычной говяжьей тушёнкой, рис сорта "Классика" и ржаные хлебцы. Они хороши, если разогреть в микроволновке.

После еды Артур вернулся в свою мастерскую, а я гуляла по квартире, изучая новейшие бытовые технологии. Да, жизнь людей стала во многом комфортней и легче, но проблемы в целом остались те же.

- Гвен! - окликнул меня Артур, отвлекая от поисков зеркала. - Без тебя мне не справиться. Мы оба открыли двери между мирами, и от нас обоих зависит, чтобы они работали так, как нам удобно. Надо сделать надёжный портал между Блэквудом и Шейденом. Лучше прямо здесь.

Он позвал меня в свою уставленную техникой комнату, часть которой теперь занимала объёмная картина: маленькая площадь перед домом, а в двух шагах от него, справа от чёрного дерева, - крыльцо и дверь моего особняка, казавшегося мутным и нечётким по сравнению с шейденским пейзажем, в который его старался вписать Артур.

- Ты лучше меня знаешь это место, оно же для тебя родное. Представь его. Смотри на эту картину и думай о том, что вот тут, совсем близко, твой дом. Будет лучше, если ты заодно представишь, как он выглядит изнутри. Холл, комнаты...

Я представила. Чёрный особняк стал чётче, а через минуту до нас донеслись стук ворот, хлопанье крыльев и частые, лёгкие шажки по коридору. Никогда не думала, что можно сказать о птице "Вошёл быстрым, решительным шагом", но именно таким и было явление Рэйва. Я не смогла удержаться от смеха.

"Не знаю, что вас так развеселило, миледи, - язвительно изрёк ворон. - Причин для радости у нас мало. Надо побыстрей перебираться в ваш чёрный особняк. Дверь, которую вы с Аланом сделали, скоро снова станет виртуальной. Какими бы вы ни были одарёнными, дети мои, вы всего лишь люди, и создаваемая вами реальность - нечто зыбкое и изменчивое".

- Надо забрать технику, - вскочил Артур. - А также прихватить одежды и продуктов. Магазины Блэквуда теперь в руинах, и всё съестное там испортилось...

Магазины Шейдена очень скоро тоже опустели. И это было ещё не самое плохое. Когда мы решили наведаться туда на следующий день - хотели запастись лошадиным кормом, то обнаружили, что дом Артура оккупировала компания каких-то малоприятных типов в возрасте примерно от пятнадцати до двадцати. Мы наткнулись на дюжину этих незваных гостей, едва въехали во двор, и хорошо, что мы были верхом. Взъерошенные и агрессивные, как голодные щенки, они бы набросились на нас, если бы не испугались копыт наших лошадей. Артур сразу выхватил из-за пояса лучевой пистолет. Он нашёл его и ещё дюжину парализаторов пару месяцев назад в здании охранного предприятия Шейдена.

- Не трогайте их! - испуганно сказал приятелям один из парней, маленький и страшно худой. - Это же призраки. Или живые тени... И они, и их кони. Я видел таких чёрных коней, как у неё, в Вегасе, когда гостил там у дяди. Это живые тени, и их там все боятся...

- Заморыш всё не может забыть, как побывал в Вегасе, - ухмыльнулся коренастый парень чуть постарше. - Не похожи они на тени...

- Я видел в окно, как они появились. Они не подъехали к дому, а появились возле того чёрного дерева у ворот, как будто из него... В этих деревьях прячутся живые тени. И выходят, чтобы высосать из кого-нибудь жизненные соки. Тут вокруг проклятый лес, и город этот проклят. Я же говорил, что тут обитают призраки...

- Можешь убираться туда, где лучше! - прикрикнул на него один из старших, с виду законченный отморозок. С момента нашего появления он пялился на меня с наглым прищуром. - Если, конечно, найдёшь такое место. Сейчас везде опасно, и ещё неизвестно, кто хуже: живые тени или люди. Из меня пока что только люди соки высасывали. Тут хотя бы осталась жратва и нет ни солдат, ни народников...

- Что за народники? - спросила я, когда мы покинули двор.

За кого бы нас ни приняли эти парни, они не пытались помешать нам уехать. Впрочем, мы предпочли убраться отсюда поскорее, отказавшись от идеи забрать из конюшни запас корма. Квартал, по которому лежал путь в зоомагазин, казался пустым, и мы решили проехаться до магазина.

- Народники - это так называемое народное ополчение, - поморщился Артур. - В основном это потомки кайсаков. Была такая военная дружина в Наваросе - большой общине сэйвидов на территории России. Сперва она состояла из ортодоксов-христиан, потом к ним примкнули исламские фундаменталисты и, вроде, кто-то ещё из каких-то религиозных фанатиков, я точно не знаю. Наваросцы долго добивалась государственного статуса, но так и не получили. Зато, перебравшись на Стигму, они успешно вписались в среду здешних колонизаторов. Кайсаки утверждают, что их сословие возникло ещё во времена царизма. Служилое крестьянство, которое получило свободу за службу царю. Они всегда гордились тем, что были вольными, когда другие крестьяне ещё оставались крепостными. Позже это сословие как-то постепенно растворилось, смешалось с другими социальными слоями, а вновь выделилось как раз накануне Большого Прорыва, когда началась вся эта волна традиционализма. Многие историки справедливо считают, что эти кайсаки не имеют никакого отношения к сословию служилых крестьян Старой России, просто присвоили их символику, форму и оружие. Особенно нагайки. В последнее время в Стигмиане растёт недовольство властью, и она постоянно ищет тех, кто бы помог держать народ в страхе. Создаются всякие военизированные отряды, особенно среди молодёжи. Разумеется, их хорошо прикармливают и обеспечивают им всяческие льготы. Из нашего приюта многие пошли в СМБ, Союз молодых бойцов. В основном самые отпетые мерзавцы и головорезы, которым всегда было лень учиться. Обрадовались возможности получать плюшки не за труд, а за своё любимое занятие - избивать слабых, махать оружием перед безоружными. Ну вот и эти кайсаки всплыли, только теперь чаще называют себя не кайсаками, а народным ополчением. Народным - в противовес всякой там интеллигенции, которая вечно выдумывает какие-то завиральные идеи и подстрекает против законной власти, вместо того чтобы просто честно трудиться и бережно хранить традиции. С тех пор как они официально получили статус помощников полиции и армии, они совсем оборзели. Врываются со своими нагайками в любое заведение, если оно кажется им подозрительным. Год назад избили студентов, которые организовали философский кружок и собирались в каком-то маленьком кафе на окраине Кардены. Только вот, к счастью, это им с рук не сошло. Те студенты здорово разозлились. Они хорошо запомнили тех, кто особенно свирепствовал, и чуть позже, покараулив каждого из них, отлупили эти гадов их же нагайками. О, что тут было! Полиция потом долго искала виновников "циничного нападения на народных ополченцев". Когда те избили студентов, двое из них попали в больницу, а полиция палец о палец не ударила, зато после нападения на народников она занялась этими кружковцами, заподозрив, что они сводят счёты. Хорошо, что друзья обеспечили студентам алиби, а напали они в масках, так что ничего на них не было. В конце концов, от них отвязались - в основном благодаря вмешательству международной правозащитной организации. Если ухитриться отправить туда жалобу, если её не перехватят, то это может помочь. У Стигмианы уже настолько плохая репутация в Межгалактическом содружестве, что иногда наши следственно-карательные органы соглашаются что-то замять или пустить на тормозах. Тем более что не такие уж важные птицы эти придурки с плётками, и никто не просил их в своём патриотическом рвении заходить так далеко. Сами создали проблему... Ой, это кто там?! Теперь что, каждая моя мысль будет материализоваться?

Из арки между двумя полуразрушенными многоэтажными домами вырулил конный отряд. Человек десять. Все в формах - приталенные серые кители и шапки в форме низких цилиндров. На поясе у каждого всадника болтались длинные кинжалы в ножнах и ещё какое-то оружие. Сперва я тоже решила, что это призраки - ведь мы не слышали стука копыт, но объяснение этому было куда более реалистичное: тротуар там покрылся не одним слоем травы и мха.

Всадники устремились к нам, что-то крича, и их настрой даже при большом желании нельзя было назвать мирным.

- Чёрт, они настоящие... Удираем! Скачи за мной! Я хорошо знаю город и сумею их запутать.

К счастью, наши кони были быстрее, чем у наших преследователей. Мы минут десять петляли по улицам и заросшим дворам Шейдена, сворачивая в самых неожиданных местах и скрываясь то среди руин, то в зарослях. Иногда мы наблюдали из очередного укрытия, как усатые мужчины в каракулевых шапках, зло переговариваясь, проезжают мимо. Я заметила, что у каждого из них имеется заткнутая за пояс плеть. В конце концов, небольшой отряд, о чём-то недовольно посовещавшись, направился в сторону Пощади Революции.

- Выродки, - я ещё ни разу не видела Артура таким злым. - Каждый год выступают с предложением, чтобы в Стигмиане ввели телесные наказания. Чтобы нескромных девиц, гулящих жён и геев пороли на площади плетьми. Ущербные мрази, у которых не хватает ума понять, что они демонстрируют свою неудовлетворённость и выставляют на всеобщее обозрение свои сальные фантазии.

- Так это и есть народники?

- Они самые. Я уж было решил, что это я их наворожил, но они настоящие.

- И что им от нас было надо? Решили, что ты гей, а я нескромная девица?

- Ума не приложу, что им тут понадобилось, и вообще, с чего вдруг такое нашествие на Шейден.

Когда народники скрылись из виду, мы хотели было покинуть убежище, как вдруг совсем рядом зазвучали возбуждённые голоса:

- Эй, эти твари ускакали на площадь! Давайте скорее! Тащим всё, что можно унести, и в тоннель!

- Мародёров они ловят, козлы безрогие! А сами-то кто?

Из своего укрытия мы видели, как к наполовину скрытому среди зарослей зданию с зеркальными стенами, воровато озираясь, бегут люди - мужчины, женщины, подростки.

- Прощай, любимый магазин, - Артур состроил скорбную мину. - Это универсам недалеко от моего дома. Там поблизости подземный тоннель - наверное, когда-то для ремонтных работ использовался. Значит, они там прячутся... Ну и дела. Это место столько лет за версту объезжали. Если кто-то надеется найти тут пристанище, значит, в других местах едва ли лучше. Спокойная жизнь в Шейдене по-любому закончилась. Вернёмся в Блэквуд, обойдутся пока наши кони травой. На восточной окраине твоего милого городка остались чьи-то сельскохозяйственные угодья, и, вроде бы, среди них имеется поле овса... Странно, что становится темнее. Судя по солнцу, сейчас около полудня.

Белый диск висел в бледно-голубом небе, равнодушно заливая светом полуразрушенный город, который постепенно темнел, словно покрываясь слоем пепла или гари.

- Слушай, кажется, ещё недавно этот дом был жёлтым, - Артур осторожно потрогал стену двухэтажного здания, во дворе которого мы прятались от всадников. - С чего это он почернел? И соседний...

Мы огляделись по сторонам. Город темнел, как будто что-то огромное нависло над ним, окутывая его тенью. Что-то невидимое, но отбрасывающее тень. Или этот город превращался в тень? Да, лучше было поскорей его покинуть.

Мы представили себе мой особняк, но портал не открылся. Не получилось перенестись ни в старый парк, который Артур знал уже почти так же хорошо, как и я, ни в здание библиотеки, куда мы тоже любили наведываться. У меня было ощущение, что здесь воцарилась чья-то злая магия, против которой мы бессильны. Нам удалось перенестись лишь в парк с аттракционами, но мы сразу поняли, что с ним что-то не так. Колесо обозрения, качели на цепочках и низенькие скамейки, поддерживаемые с обеих сторон гипсовыми медведями, были частью Блэквудского парка развлечений, а вот увитый красными розами павильон без крыши и огромная карусель с фигурами животных вместо скамей напомнили мне о совсем другом месте. Мне показалось, что чёрных деревьев тут стало больше. Вокруг сгущался туман. Метрах в ста от нас вздымалась в небо серебристая эстакада, как будто бы сотканная из этого тумана невидимым гигантским пауком.

- Я уже была в этом парке, - сказала я. - Перенеслась сюда из нашего... А теперь они тут как бы оба.

- Я тут тоже побывал. Проездом. Помнишь, я рассказывал, как попал в Шейден. Поезд, на котором я ехал, дальше пошёл по рельсам того моста... - Артур махнул рукой в сторону вырастающей из тумана ажурной конструкции. - Шейденский парк аттракционов, куда в лучшие времена ездили по воздушной железной дороге. Если Блэквуд и Шейден совместились, то где-то должен быть твой чёрный дом.

Туман сгустился так, что мы теперь с трудом могли разглядеть друг друга. Я знала: когда он рассеется, что-то вокруг нас непременно должно измениться. Я надеялась, что новые декорации дадут нам подсказку, как найти мой особняк, но, увы, этого не случилось.

Парк не исчез. Зато наполнился звуками, яркими красками и суетой. Можно было бы подумать, что мы попали в воскресенье в обычный парк аттракционов, где люди беззаботно веселятся, радуясь тёплому осеннему дню, если бы в этом веселье сразу не улавливалось нечто жуткое. Взрослые и дети, которые ходили мимо нас с разноцветными шариками и катались на каруселях, улыбались одинаковыми широкими улыбками, больше похожими на хищный оскал. И взгляд у всех был одинаковый - застывший и пустой. Что-то осмысленное в лицах этих людей появлялось только тогда, когда они видели нас. Хорошо, что заметили нас не сразу и далеко не все. Потому что распознавшие в нас чужаков тут же устремились к нам с такими горящими голодными глазами, что было ясно - нам лучше поскорее отсюда убираться. Это оказалось непросто, хоть мы и были верхом. Астер и Канрит, прорываясь сквозь толпу этих зомби, безжалостно топтали их, но те вставали как ни в чём ни бывало и продолжали нас преследовать. Какая-то девочка лет двенадцати ловко запрыгнула на коня позади меня и вцепилась бы зубами мне в шею, если бы Артур не сшиб её ударом кулака. Девчонка была лёгкая, как кукла из папье-маше, но при этом цепкая и сильная. Такими же были нелюди, которые однажды проснулись в Блэквуде и благодаря моему неведению получили некое подобие плоти. Но ведь я же имела над ними власть.

- Стойте! - кричала я. - Я же ваша королева! Это я подарила вам тела и новую жизнь!

Мой голос утонул в яростных воплях зомби. Этот жуткий вой ещё долго преследовал нас, когда мы, чудом вырвавшись из оцепления, мчались по ухабистой местности, где участки выжженной земли чередовались с полянами чахлой жёлтой травы, рощицами бурьяна и кучами какого-то хлама. Изредка на пути попадались заброшенные дома и машины.

По идее, мы должны были находиться недалеко от Шейдена, но ничто вокруг нас не говорило о близости города. И даже чёрного леса, окружавшего его со всех сторон. Сплошь холмистая равнина с редкими зарослями и какими-то руинами на горизонте. Время от времени всё вокруг заволакивало туманом, но картина почти не менялось. Да и лучше бы вообще не менялась, потому что один раз после туманной "паузы" метрах в ста от нас появился отряд вооружённых головорезов, и нас только чудом не подстрелили. Хорошо, что неподалёку оказался заброшенный гараж, за который мы спрятались, а за ним небольшая роща. Бандиты потеряли нас из виду и, возможно, потеряли к нам интерес, тем более, что догнать всадников всё равно бы не смогли. Вот группа байкеров на вездеходных мотореллах догнала бы в два счёта, но, к счастью, мы их не заинтересовали. Они промчались мимо нас, оставив после себя клубы рыжеватой пыли.

Следующим местом, куда мы попали, в очередной раз представив себе чёрный особняк, было кладбище. Некий неведомый маг смеялся над нами, заставляя блуждать по Стигмиане, где явно творилось что-то страшное.

Мы и не заметили, как стемнело. А ведь совсем недавно был день. Такое впечатление, что время сейчас шло быстрее. Может, оно шло иначе, когда на землю спускался туман, размывающий границы между мирами и временами?

Сперва мы решили, что кладбище окутано туманом, но запах гари ясно дал понять: тут что-то жгут. И явно не мусор. Я хорошо помнила, как пахло, когда служанка сожгла мясо, которое готовила на гриле. "Запах крематория" - морщилась тётя.

Люди в защитных костюмах и масках раскапывали могилы и тащили гробы к приземистому, длинному каменному строению, стены которого были причудливо разрисованы. При свете многочисленных фар и фонарей я разглядела изображения наподобие древнеегипетских и крупные надписи, стилизованные под иероглифы.

- Сайфилд, - сказал Артур. - Южная окраина Кардены. Я помню этот новый крематорий, потому что нас всем приютом, кроме самых младших, гоняли туда убирать строительный мусор. Нас вечно гоняли на какие-то грязные работы, говоря, что мы так зарабатывает деньги на свой приют, на дополнительные блага - игрушки, дорогие компьютеры... Но вряд ли заработанные нами деньги действительно шли на это, разве что мизерная часть.

- Боже, зачем они их жгут? Людей иногда кремируют, у нас в 20-м веке тоже так делали, но зачем выкапывать и сжигать?

Мы видели, как к крематорию подъезжают машины. Оттуда выгружали что-то в чёрных мешках. Не иначе как трупы. Едкий дым из многочисленных труб заволакивал всё вокруг и щипал глаза. Мы поскакали подальше от всего этого и долго кружили по кладбищу в поисках выхода. Когда нас остановил полицейский (их тут было немало), я решила, что мы влипли, но Артур сказал ему что-то такое, что тот сразу стал любезней. Они немного поговорили, и полицейский махнул куда-то рукой, явно показывая направление. Потом скользнул по мне беглым, но цепким взглядом и зашагал прочь.

- Поехали, ворота близко... Я назвался Антонисом Мавриди, сыном одного нашего олигарха, Петроса Мавриди. Его заводы выпускают лучшие марки коньяка в Стигмиане. С Антоном познакомился "Под куполом", я рассказывал тебе про эту компанию. Мы с ним внешне похожи, особенно после того, как он осветлил волосы, сделал пластику носа и занялся спортом. Незадолго до той трагедии он не то в шутку, не то всерьёз предложил мне поработать его двойником. Тогда на их семью было совершено два покушения. Вся компания запротестовала. Опять же не то в шутку, не то всерьёз заявили, что моя жизнь ценней, чем его, потому что я делаю классные игры и вообще не такой придурок, как он. Антон - едва ли не самые известный карденский мажор, вечно светится в СМИ из-за своих экстравагантных выходок, так что полицейский не очень удивился, что Антонис Мавриди с подружкой болтаются вечером на кладбище, но я для пущей убедительности придумал, что живу сейчас на нашей даче в Сайфилде. У этой семейки дома и дачи по всей Стигмиане, это все знают. Полицейский настоятельно посоветовал нам вернуться домой и запереть все двери и окна. Сказал, что лучше сейчас сидеть дома и лучше не в столице. Может, всё и утрясётся. Удивился, когда я спросил, стоит ли сжигать тела. Видимо, в Стигмиане все более или менее в курсе, почему это делается. Сказал, пока это единственный способ остановить эпидемию. Те, кого сожгут, уже не восстанут. На этом мы с ним попрощались, а то он уже стал поглядывать на меня с недоумением. Думаю, этот парень прав, сейчас лучше сидеть дома, и лучше подальше отсюда, в Блэквуде.

Я не возражала, но вместо Блэквуда мы попали в аккурат туда, куда нам только что советовали не соваться. В Кардену. Я этот город никогда не видела, но Артур, проживший там почти всю жизнь, сразу его узнал.

Столица Стигмианы была одним из крупнейших мегаполисов, процентов на семьдесят застроенным небоскрёбами. Улица, на которой мы оказались, сияла и переливалась тысячами разноцветных огней, которые, казалось, убегали вверх по стенам высотных зданий, желая слиться со звёздами. Впрочем, звёзд я увидеть не смогла, как ни всматривалась в ночную высь. От яркой иллюминации, особенно от бегущих рекламных строк, рябило в глазах, но поразило меня не это, а полное отсутствие людей. Даже в моё время жизнь в крупных городах не утихала с наступлением ночи, и здесь всё было рассчитано на это, но сейчас никто не толпился возле ночных клубов, ресторанов и развлекательных центров, не прогуливался по улицам и в парке, где огромными цветами сияли фонтаны с подсветкой. Город, как огромный ночной призрак, жил своей жизнью и весело мигал огнями, словно радуясь, что его многочисленные обитатели оставили его в покое. Когда мы доехали до главного торгово-развлекательного комплекса столицы, мне на мгновение показалось, что я наконец-то вижу за его огромными окнами людей. Но это оказались голографические манекены, которые прогуливались вдоль витрин, демонстрируя новые модели осеннего сезона.

- Уверен, что большинство богачей вообще рванули со Стигмы, - сказал Артур. - Бедным билет на межзвёздный лайнер не по карману, особенно на всю семью. Им остаётся только запереться в домах, но сколько можно так продержаться? Теперь хоть можно примерно нарисовать картину всего этого кошмара, который начался, ещё когда я был в колонии. Во время эксперимента семнадцать лет назад границы между мирами размылись, и тени из твоего мира проникли сюда. Значит, они у вас в Блэквуде уже тогда стали просыпаться... А, может, это финты со временем, в которых нам всё равно не разобраться. Когда в Найтмаре, зоне эксперимента вокруг Шейдена, появился я, субъект с сильным теневым телом, я почувствовал их присутствие, а они моё. Граница между нашими мирами снова стала зыбкой, тени окончательно проснулись. Возможно, некоторые опять проникли из Блэквуда. Дальше всё по известной схеме: пожирая человека, они принимают его облик и продолжают охоту на людей, чтобы подпитать свою новую плоть. И эта зараза распространяется по Стигмиане. Кто может, бежит с планеты, но правительство явно ещё тут, если работают полиция и ООН... Отряды особого назначения. Мы видели их на кладбище. Тела они жгут, наверное, только недавно умерших. Тени принимают облик тех, кого поглотили. Если люди видели знакомых мёртвыми, а потом встречали их, ведущих себя, как голодные зомби, то, естественно, они считают, что мертвецы начали восставать из гроба. В Кардене по официальным данным живёт двадцать миллионов, а такое впечатление, что город вымер...

Мы с Артуром одновременно заметили, что не все манекены в витрине торгового центра являются голограммами. Вряд ли тела живых теней были плотнее голографических, поскольку на улице они оказались, просочившись сквозь стеклянные витрины. В проулках между домами возникли другие охотники. Хорошо, что мы пустили коней с места в галоп, прежде чем нас окружили со всех сторон, хотя для отступления нам остались лишь ворота парка, куда мы и устремились.

Мы, наверное, минут пять мчались без оглядки по аллеям среди фигурных кустов и разноцветных фонтанов, пока дорогу нам не перегородила бронированная машина. Люди, которые из неё выскочили, были в таких же защитных костюмах и шлем-масках, как и сжигатели трупов. Секунда - и мы оказались под прицелом нескольких огнемётов.

- Мы люди! - крикнул Артур. - Настоящие, не зомби! Бежим от них от торгового комплекса на проспекте Колумба.

- Чего вы болтаетесь по городу? - сняв маску, рявкнул на нас один из ооновцев. - Опять молодой Мавриди со своими безбашенными подружками... Разве ваша семья вчера не уехала на Ариану?

- Не все. Мы с дядей и кузеном вылетаем завтра.

- Проводить вас до дома?

- Нет, спасибо, я и сам вооружён. У меня есть разрешение на лучевой пистолет и парал. Да и наш дом вон, напротив парка.

- Поспешите. Снова надвигается туман.

- Нам бы тоже лучше по домам, - услышали мы, направляясь к ближайшим воротам парка. - После него вечно что-то меняется. Я каждый раз боюсь, что не найду свой дом...

- Разговорчики! - прикрикнул тот, кто с нами разговаривал. - Рейд не закончен. Передали ещё одну наводку на скопление нечисти. Мы выведем эту заразу! Надо выполнять свой долг и быть твёрдыми в своей вере. Господь нам поможет...

Дальше мы не слышали, потому что отъехали уже довольно далеко, но ооновцы не двигались с места и, возможно, смотрели, куда мы едем, так что пришлось нам направиться к воротам помпезного пятиэтажного особняка.

- Это и есть домишко Мавриди, - сообщил мне Артур. - Полезно быть похожим на кого-нибудь из этих жлобов. Все с тобой вежливы. До поры до времени. Когда эти ребята поймут, что мир катится в тартарары, будут спасаться, уже наплевав на всё и на всех. Хотя, тут командир, похоже, фанатик, приверженец Марионской церкви. Возможно, такой будет сражаться с нечистью до последнего. Кстати, взломать код на этих воротах - раз плюнуть. Сигнализация тут же отключится. Не хочешь отдохнуть? Может, там и поесть что-нибудь осталось.

Отдохнуть я не просто хотела. Я уже от усталости еле в седле держалась.

Ни одно окно в доме не горело, семья коньячного олигарха явно уехала.

- Странно, - Артур огляделся. - Этот дом построен из радонского мрамора, светло-розового с серыми прожилками. А соседняя многоэтажка была светло-жёлтая. Я этот район неплохо знаю, у меня же тут много друзей жило.

Слово "друзей" он произнёс с иронией.

- Сам когда-то надеялся тут обосноваться... Но я о другом. Какого сейчас цвета эти дома?

Особняк Мавриди и соседний дом были тёмно-серыми, почти чёрными. О чём я и сказала.

- Всё темнеет, как и в Шейдене. Материя нашего мира изменяется. Если честно, в данный момент мне на это наплевать. Я устала. И очень хочу вымыться. Пусть этот дом хоть совсем почернеет, я туда войду. Мне ли бояться чёрных домов?

Еда в доме оказалась. Мы нашли на кухне даже овсяную крупу и покормили лошадей. Оставлять их на улице не хотелось, и мы провели их со двора в тренажёрный зал на первом этаже особняка. Сами расположились в комнате поближе к залу. Это была внутренняя комната, не имеющая окон наружу, так что мы могли зажечь тут свет, не боясь, что его увидят с улицы.

В доме работала вся бытовая техника, а в шкафах было полно вещей. Чувствовалось, что хозяева уезжали в спешке. Я предположила, что, если они почти всё оставили, то надеются скоро вернуться.

- Не факт, - возразил Артур. - Они так богаты, что все эти вещи для них, как для нас разовые носовые платки. Где бы они ни жили, накупят себе всего, что им надо. Но размеры бедствия они, возможно, и впрямь недооценивают.

Хозяева этого дома не обеднели бы, если бы мы прихватили что-нибудь из одежды, но мы решили просто постирать свою. Современные стиральные машины могли всё выстирать и высушить за пять-десять минут. Так что мы, приняв душ, тут же надели свою чистую, сухую одежду. Решили так и спать - одетыми, чтобы быть наготове.

В морозильном шкафу кухни оказалось много готовых завтраков, обедов и ужинов, которые оставалось только разогреть в электропечке. Артур выбрал две порции цыплёнка с овощами и рисом, ржаные хлебцы и отыскал на полках огромного кухонного шкафа коробку с пакетиками цейлонского чая. Оказывается, его по-прежнему выращивали на плантациях Цейлона, которым теперь владела Ариана, и успешно торговали им почти на всех планетах Конфедерации. На вкус он совершенно не отличался от того, который пили в моё время. Хоть что-то в этом мире остаётся неизменным.

Артура куда больше обрадовала другая находка. Сейф в стене маленькой комнаты рядом с той, где мы решили лечь спать. Вскрыть его для Артура не составило труда.

- Так и знал! - воскликнул он. - У этих олигархов всегда в домах куча сейфов, где хранится что-нибудь незаконное, приобретённое на чёрном рынке. Так и есть. На лучевое оружие такой мощности разрешение имеют только спецслужбы. Тут целых три лучемёта, и мы все их берём. В данной ситуации они нам очень даже кстати. Принцип работы прост.

Меня ещё хватило на то, чтобы выслушать объяснения Артура. После тёплого душа и сытной еды неодолимо клонило в сон. Я послушно повторила, как ставить оружие на предохранитель, как быстро с него снимать и как лучше пристроить рядом с собой, если ложишься с ним спать, а потом провалилась в туманное облако. Последним, что я помнила, было улыбающееся лицо Артура, который перенёс меня из-за стола на некое подобие большого дивана, накрытого мягким покрывалом.

Мне казалось, что проснулась я, едва сомкнув глаза, хотя электронные часы под потолком показывали, что с момента нашего прибытия в особняк Мавриди прошло почти шесть часов. И проснулась я не просто так, а от странного тихого звука, напоминавшего шелест сухих листьев. Или шёпот?

Видимо, перед тем, как лечь, Артур оставил зажжённой одну из ламп. Я похолодела от страха, заметив на слабо освещённой стене тень. Артур спал, уткнувшись лицом мне в плечо.

Тень отделилась от стены, и я увидела бледное лицо, обрамлённое чёрными волосами.

- Что ты тут делаешь? - прошипела тень. - С моим Аланом... Он мой.

Я осторожно нащупала лежащий у меня под боком лучемёт и потрогала предохранитель.

- Алан, - прошептала незнакомка, склоняясь над Артуром. - Я знаю, ты сердишься, что я тогда солгала, но теперь я пришла... Я так рада, что нашла тебя...

- Я тоже рад, Эва, - негромко ответил Артур. Оказывается, он тоже проснулся, и по его тихой возне я поняла, что он тоже осторожно приводит свой лучемёт в боевую готовность.

Эва... Значит, это та Эва Паккарди, которая предала его, когда его обвинили в убийстве. Судя по безумному блеску глаз и лёгкости, с какой она передвигалась, это уже была не сама Эва, а тень. Живая тень, сохранившая остатки человеческих чувств. Видимо, та история очень крепко засела в её памяти. Возможно, её даже мучила или хотя бы покусывала совесть за то, что предала Артура. Возможно, она всё-таки была в него влюблена и, несмотря на эгоизм и беспринципность, в глубине души раскаивалась в своём поступке. Впрочем, жалеть её было поздно.

- Что это за девица рядом с тобой, дорогой? Зачем она здесь...

Её змеиное шипение прервал треск ломаемой двери. В комнату из тёмного коридора одна за другой тихо заскользили лёгкие фигуры - мужчины, женщины, два ребёнка. Их пустые, широко раскрытые глаза горели на бледных лицах безумным огнём.

- Он мой! - оскалилась Эва.

- Они оба наши... - гневно зашипели в ответ остальные тени.

Этот небольшой конфликт дал нам возможность получше приготовиться к бою. Мы одновременно подняли лучемёты и выстрелили в тех, кто подобрался уже близко. Они вспыхнули, как сухая листва или бумага. Остальные с воем кинулись из комнаты, но мы не прекратили огонь. И правильно сделали, потому что, как оказалось, эта твари уже почти оккупировали дом. Я думала, что самое страшное уже видела много лет назад в Блэквуде, но увы, нынешнее бедствие по своему размаху было так же несопоставимо с тем, давним, как размеры старого провинциального городка с размерами современного мегаполиса. И тогда я, по крайней мере, не была объектом охоты.

Живые тени выплывали из мерцающих сумерек и прижимались к окнам, затем проникали внутрь сквозь стёкла, словно сгустки тумана, принимающие облик людей. После каждой нашей огневой атаки они ненадолго останавливались, потом снова с шелестом и шипением просачивались в дом. Мы уже задыхались от жара и понимали, что ещё немного - и вспыхнет дом. Нам удалось ненадолго закрыться в тренажёрном зале, где мы оставили коней, чтобы немного успокоить их и сесть верхом. Когда воющие твари сломали дверь, кони уже вынесли нас через огромные окна в сад, где мы пробивали себе дорогу лучемётами.

В конце концов, нам удалось от них ускакать, но безопасного места в городе больше не было. Нас окружал настоящий ад. В воздухе стоял запах гари. Дома и улицы заволокло не только туманом, но и дымом, из которого время от времени появлялись не то призраки, не то люди. Мы видели, как толпа живых теней разрывает на части человека. Как люди в бронекостюмах поливают огнём всех подряд, и охваченные огнём фигуры с воплями мечутся по улицам.

- Не надо, мы живые!

- Спасите!

На Артура с какого-то балкона пригнул парень. Не тень, а человек, который явно хотел отнять коня. За какие-то несколько часов город обезумел, и люди теперь были едва ли не опасней живых теней.

Артуру удалось скинуть парня на землю, и мы помчались по длинному тёмному переулку, казавшемуся пустынным. Мы знали, что и здесь нас могут подстерегать и тени, и люди, но нам надо было остановиться хотя бы на мгновение, чтобы сосредоточиться и представить себе мой дом. Может, мы и не попадём туда, но покинуть это место следовало как можно скорей, тем более что наши лучемёты разрядились.

Как ни странно, нам это удалось, хотя в Блэквуд мы не попали. Нас по-прежнему окружала тьма, но чистый и влажный воздух говорил о том, что это уже не пропитанная запахом гари Кардена. Разноцветные неоновые вывески и мигающие рекламы отражались в мокрой мостовой. Жёлтые и голубоватые фары каких-то похожих на летающие лодки штуковин то и дело выхватывали из мрака крыши высотных зданий и шпили башен.

- Вегас, - констатировал Артур. - Неудивительно, что он связан с твоим Блэквудом и моей проклятой Стигмианой. Логово чокнутых магистров, которые проводили у нас свой дьявольский эксперимент.

- Как называются эти летающие машины?

- Флайеры. Тут такси в основном воздушные.

Огни очередного флайера осветили четырёх всадников в чёрных капюшонах.

- Найтмар! - громко произнёс один из них, и все четверо направили своих коней к нам навстречу.

- Причём тут Найтмар? - удивился Артур.

Я помнила, что так называется область Стигмианы, где находятся Шейден и колония-поселение, возникшая на месте посёлка для участников эксперимента.

- Найтмар! - отрывисто повторил всадник, указывая на Астера, и сказал что-то ещё. Я разобрала далеко не всё, но поняла, что он считает коня своим.

- Этот тип уверяет, что Астер его конь и что зовут его Найтмар. Узнал его по знаку на узде - по звёздочке.

Артур обратился к всадникам, явно убеждая их, что коню у нас хорошо, а у его хозяина всё равно новая лошадь. Но, похоже переговоры с этими "назгулами" были бесполезны. Бывший хозяин Астера спешился и подошёл к нему, но конь захрапел и попятился, а когда тот хотел взять его под уздцы, оскалился и чуть его не лягнул.

- Не хочет он к вам, - меня бесило поведение этого типа с жёстким и непроницаемым, как у манекена, лицом. Он вёл себя так, будто меня тут не было. Как будто муха тут какая-то сидела на его коне и по его расчётам должна была немедленно убраться прочь. - Давайте договоримся, я могу заплатить.

Когда Артур перевёл мои слова, чёрный капюшон презрительно усмехнулся и что-то сказал.

- Говорит, что эти кони слишком большая ценность, и у тебя не хватит никаких денег, чтобы его купить, - Артур старался сохранять спокойствие, но я видела, что он просто кипит от ярости. - Давай-ка линять отсюда.

Мне так не хотелось расставаться с Астером, что я была готова перенестись куда угодно, хоть обратно в Кардену, но перенестись нам не удалось никуда. Я чувствовала присутствие враждебной магии, которая лишала меня сил.

Когда Астер снова попятился от своего бывшего хозяина, тот достал что-то похожее на парализатор. Бездушная тварь, похожая на всадников из Мордора, хотела увести коня силой. Мы с Артуром выхватили лучемёты, которые, к сожалению, уже были бесполезны, но мы надеялись хотя бы напугать противников. Напрасно. Они как будто знали, что наше оружие вышло из строя. Нас окружили, явно намереваясь арестовать, и это бы произошло, если бы не неожиданная помощь. Литературоведы в таких случаях говорят о боге из машины.

Такое впечатление, что эта рослая темноволосая незнакомка в кожаной куртке и впрямь была богиней. Так быстро она уделала сразу двоих, сдёрнув их с лошадей и столкнув головами. Третий выстрелил в неё из маленького пистолета, но она уклонилась от сверкающего луча и сама подстрелила его чем-то, что привело его в состояние оцепенения, а четвёртого, то есть бывшего хозяина Астера, вырубила её подружка, невысокая изящная блондинка в элегантном кардигане. Шарахнула его шокером. И вовремя. Он уже чуть было не метнул в темноволосую короткий нож.

Когда на блондинку упал свет ближайшего фонаря, мне показалось, что передо мной ангел. Никогда не видела такой безупречной, но при этом такой живой и яркой красоты.

- Уезжайте, пока они не очнулись, - сказала темноволосая. Это я поняла.

Брюнетка была постарше подруги. И тоже была красива, но совсем другой, какой-то демонической красотой. Впрочем, больше ничего демонического в ней не чувствовалось. Если она и владела магией, но уж точно не злой.

Артур поблагодарил девушек, и они скрылись в тёмной арке между двумя домами, но перед этим блондинка бесцеремонно залезла подруге в карман, достала оттуда какую-то карточку и дала её Артуру.

Нам наконец-то удалось перенестись в Блэквуд, вот только мы бы его, наверное, не узнали, если бы не очутились прямо перед чёрным домом, который не изменился. Теперь его почти со всех сторон окружали мелы, сад исчез, а вместо него за домом начиналось кладбище, старинное, но совершенно мне не знакомое.

- Скорее в дом! - крикнул Рэйв, вылетев из окна второго этажа. - Вместе с лошадьми! Скорее!

Мистер Чидл уже распахнул перед нами парадную дверь, достаточно высокую, чтобы могли проехать всадники. Перед тем, как она захлопнулась, я увидела, что Рэйв расправляется с толпой зомби, налетая на них сверху и поражая клювом в головы. Похоже, эти тени уже достаточно поглотили плоти, поскольку имели настоящие тела и из их ран текла кровь.

- Их можно убить? - спросил Артур, когда мы отвели коней в стойло. В эту пристройку можно было попасть через кухню и кладовую.

"Кого мне хочется убить, так это вас двоих, - проворчал Рэйв, вытирая окровавленный клюв о ковёр в гостиной. - Ушли за овсом для своих коняшек и пропали на пять дней".

- Пять? - хором переспросили мы с Артуром.

Для нас прошли сутки. Опять эти фокусы со временем.

- И за эти пять суток мир изменился гораздо больше, чем за те века, что мы тут с тобой провели, Гвендолен, - мистер Чидл сокрушённо покачал головой. - Это уже не Блэквуд. Иногда он становится похож на себя, но потом всё меняется. Не знаю, на сколько у нас хватит запасов, потому что выходить из дома опасно. Иногда кажется, что всё спокойно, а потом опят появляются эти... То в одиночку, то целыми толпами. А убить их нельзя, только ранить, но они довольно быстро регенерируют. Их разве что сжечь можно.

- Что мы и делали, - Артур достал из-за пояса лучемёт. - Надо достать таких побольше. А заряжаются они, как солнечные батареи.

- Не выход, - вздохнул библиотекарь. - Их слишком много, и всё прибывает. Если так будет продолжаться, то вскоре человечество исчезнет, останутся только они. Началось это здесь, потом перекинулось в Стигмиану... А, может, там это началось независимо от нас, но недаром же наши миры связаны. А когда рухнут все границы между мирами, этот ужас охватит всю обитаемую вселенную. Ведь границы рушатся, судя по тому, что мы видим из окон этого дома.

Я выглянула в окно, и поняла, что мистер Чидл прав. Теперь мой дом стоял посреди улицы, чем-то напоминающей улицы Кардены, которые постепенно заволакивало не то туманом, не то дымом.

- Что она мне тут сунула? - Артур вытащил из кармана карточку, которую ему дала незнакомка. - Визитка частного детективного агентства "Лилит". Главный офис в Деламаре. Это столица Ателланы, входящей в королевство Гринлендс на планете Ариана.

"Собираешься туда обратиться? - ехидно поинтересовался Рэйв. - Боюсь, скоро им там самим придётся туго. Если всё так, как говорит наш учёный друг, а я полагаю, что он прав".

Похоже Рэйв и мистер Чидл неплохо поладили, пока мы отсутствовали.

- Ты бы видел, как они вырубили четверых конных полицейских Вегаса! По сути одна из них управилась, её подружка лишь немного помогла. Мы и глазом моргнуть не успели.

И Артур описал схватку в Вегасе.

- Вот это выучка! Где хоть готовят таких бойцов, как эта красавица?

"Либо она из урмианских аристократов, либо из тамплиеров" - сказал Рэйв.

- Тамплиеров? - удивился мистер Чидл, когда я озвучила ему слова ворона. - В двадцать третьем веке Орден возродили?

Рэйв сообщил, что возродили Орден намного раньше, но теперь он далеко не то, чем был в Средние века. Это примерно то же, что ФБР, только гораздо лучше, и подготовка там такая, что нынешние тамплиеры считаются лучшими бойцами в Конфедерации. И лучшими агентами.

- И самыми красивыми людьми во вселенной, - добавил Артур.

- По-моему, её подруга гораздо красивее, - сказала я. Его восторги по поводу боевой брюнетки начали слегка меня раздражать.

- Мне больше старшая понравилась, - улыбнулся Артур. - Она чем-то на тебя похожа. Даже внешне. Как-то неуловимо...

- Да уж, уловить сходство действительно трудно, - если честно, я была немного польщена этим сравнением. - Хотела бы я уметь так, как она.

- Я тоже, - признался Артур. - Рэйв учил меня драться, но я не сильно в этом преуспел.

За окнами опять стоял туман. На этот раз очень долго. Рассеялся он только утром, а утро преподнесло очередной сюрприз.

ДВЕ БОГИНИ

Вернее, сюрприз был не один. После завтрака мы обнаружили, что наш дом стоит на Шейденской Площади Народной революции, а по ней с глухим топотом едет чёрный всадник с огромным вороном на плече.

- Ладно хоть, этих тварей нет, - сказал Артур, отходя от окна. - Не могу понять, почему они стали опасны даже для нас с тобой...

Громкий, пронзительный смех прозвучал как ответ на этот вопрос. Вернувшись к окну, мы увидели, что всадник подъехал к самому подъезду, а ворона на его плече больше нет. Позади усатого напыщенного истукана в кителе сидела черноволосая красавица с ярко-красными губами и тёмными глазами, горящими, как угли.

- Хороший вопрос, любовничек, - она снова расхохоталась.

- Джеральдина? - растерялся Артур.

- О, да тебя пришла навестить очередная подружка, - не удержавшись, съязвила я.

- Увы, дорогуша, он со мной уже даже просто дружить не хочет, - улыбнулась мне красавица. - А зря. Славный воин Кухулин долго упирался, но потом понял, что дружить со мной выгодно. Особенно настоящему мужчине. Воину. К сожалению, их становится всё меньше, хотя численность людей увеличивается. В старые добрые времена по сути каждый мужчина был воин, а теперь... Новые боги учат вас быть милосердными, слабыми. Вы очень много думаете и рассуждаете. Это раньше мужчина брал в руки оружие и действовал...

- Таких и сейчас навалом, - сказал Артур. - Тех, кто готов насаживать младенцев на штыки и копья, насиловать женщин и убивать стариков. При этом прикрываться приказом, который нельзя не выполнить. Или очередной великой идеей. Мерзавец, который тебя любезно подвёз сюда, на таких и опирался.

- Ты зря говоришь о нём в прошедшем времени. Он великий воин, и я подарю ему новую жизнь. Ещё немного, и война, которая закипит повсюду, напитает меня силой, и тогда я не только верну себе могущество, но и стану сильнее. Уже скоро, малыш. Скоро ваша крепость рухнет. Недолго вам осталось отсиживаться в этом уютном домике, голубки. Этот дом - наследство твоей новой возлюбленной, куда более древнее и значительное, чем вы оба думаете, но твоя подруга не сумела правильно распорядиться своим наследием. Она могла бы стать богиней, но шанс упущен...

- Джеральдина, у тебя на почве всего этого кошмара явно крыша поехала...

- Лучше не зли меня, малыш, - красивое лицо исказила жуткая гримаса, на мгновение сделав его старческим. - Я уже и так пожалела, что спасла тебя, когда ты падал с двадцатого этажа. Ты мне так понравился. Такой красивый мальчик... И умным казался. Неужели ты ещё не понял, что я и сотворила весь этот кошмар. Разумеется, с вашей помощью, человечки. Джеральдина... Я действительно воспользовалась её телом. Что может быть лучше, чем завладеть телом и сознанием колдуньи. Или учёной. Ты помог мне в этом. Вы оба. Вы, смертные, поистине глупые создания. Дано вам немного, но вы даже это не умеете использовать к своей выгоде. Мысль, что люди сами создают богов, не так уж и неверна. Если могущественная древняя раса теряет силу и её плоть истончается, она ищет возможность получить новую плоть, а с ней и силу. Мы пришли сюда очень давно. Мы вступили в контакт с людьми и поразили их своей мудростью. Кто-то из нас даже породнился с вашим жалким племенем. Вы сами назвали нас богами и служили нам. Вы питали нас своей энергией, своей молодой жизненной силой. Ваша вера наделила нас могуществом. Мы становились теми, кому вы хотели молиться, и даже соглашались носить имена, которые вы нам давали. Мы даже обретали тот облик, какой вы придумывали для нас. Да, в какой-то мере вы нас создали, хотя мы просто нуждались в вашей вере и вашей энергии, чтобы жить. Меня вы назвали Морриган и питали меня кровавыми жертвами войны. Я всегда любила героев и наделяла их силой за то, что они давали мне.

Красавица спрыгнула с коня и взлетела, превратившись в ворона, потом камнем упала на землю, ударилась о неё и обернулась чёрной волчицей.

- Боже, - ахнул за нашими спинами библиотекарь. Мы не слышали, как он вошёл в гостиную и сколько уже наблюдал за нашим общением с Морриган. - Лучше не спорьте с ней.

- Вас уже по-любому ничто не спасёт, старик, - пророкотала богиня, скаля белоснежные клыки. - Все люди не погибнут, они нужны мне, но от вас придётся избавиться. Моя глупая сестра, которую вы называли Морген, чуть не победила меня. Она относилась к вам иначе, но вы доказали, что по-хорошему с вами нельзя.

- Это как мы помогли тебе? - спросил Артур. - Вы те, кто тысячи лет спали в этих чёрных деревьях?

- Верно - прорычала волчица и вновь обернулась женщиной. - Когда-то, очень и очень давно, мы пришли сюда из мира, где были побеждены. Мы, таннуи, были слабы, но нам удалось преобразовать это место при помощи той материей, власть над которой раньше была только у нас. Благодаря ей мы вырастили эти деревья, и, когда мы совсем ослабли, они стали нашим пристанищем, и мы спали в них, набираясь сил, чтобы однажды проснуться. К нашему счастью, были люди, которые молились нам как духам деревьев. А среди них были потомки тех, с кем некоторые из нас породнились, когда только прибыли сюда. Часть так называемых друидов была полубогами. Моя сестра Морген была сильней меня, но она слишком верила в людей. Она предложила одной своей жрице слияние и обрела настоящее могущество, но... Я же говорю - она слишком верила в людей. У вас низменная природа, человечки, поэтому в итоге побеждают те из высших, которые играют именно на этом. Я так и сделала. И не ошиблась. Мне лишь надо было вернуться сюда. В это место, где моя раса когда-то снова обрела силу. Когда Морген победила меня, она изгнала меня отсюда, и я тысячелетия спала в лесу другого мира. Твоего мира, мой несостоявшийся герой.

Морриган улыбнулась Артуру и продолжала:

- Что ж, мне снова помогли люди. И на Стигме нашлись те, кто возродил культ деревьев. Конечно, всё это было игрой, данью традициям, увлечением стариной. Среди тех, кто играл в эти игры, оказались потомки тех, настоящих друидов, которые когда-то питали нас своей верой, но...

"Выходит, не зря святоши гоняли в Найтмаре этих псевдодруидов, - усмехнулся Рэйв. - Объявляли их сатанистами и даже добивались их арестов..."

- Не зря, определённо не зря, ворон, - рассмеялась красавица. - Но ты не дослушал меня, лучше не перебивай. Эти игры разбудили меня, но они никогда не наделили бы меня такой силой, какой наделила ярость тех, кто развернул войну против милых и наивных новых друидов. Зло людям приносят не столько религии, сколько религиозные войны. Война - вот что мне нужно. Разве не вы, люди, объявили меня богиней войны? Да я и не против. В отличие от своей сильной, но глупой сестры я всегда питалась энергией ярости, вражды, войны. Вот что сделало меня сильнее. Не игры в друидов, не реальные потомки друидов, а война, которую тамошняя церковь развернула против них. А также та война всех против всех, что царит в Стигмиане. Там же всё пропитано ненавистью. Одни граждане ненавидят других, правители воюют со своим народом и заражает его ненавистью ко всему остальному миру. Нищета, злоба, нетерпимость. Ненависть к любому, кто не похож на тебя, не в то верит, не тех любит... Какая прелесть, эта ваша Стигмиана. Природа человека во всей красе! Война - вот что вернуло мне силу. А потом ещё эта маленькая наследница Моргенов разбудила в Блэквуде моих спящих сородичей и чуть не стала королевой теней. Она отказалась от этого титула, но те события нарушили границы между мирами и временами. Да ещё игры этих магов-учёных, которые дорвались до материи, ранее неподвластной людям. Благодаря им родился этот милый мальчик. Дитя-полутень, умеющее хоть и ненадолго, но всё же одевать свои фантазии плотью, влиять на материю и пространство. Граница между его миром и застрявшим во времени Блэквудом становилась всё более зыбкой, и милые дети стали всё чаще видеть друг друга. Я жаждала вернуться в Блэквуд, ибо только это место могло окончательно вернуть мне мою силу. Потому-то я, завладев телом Джеральдины, и убеждала тебя найти сюда дорогу, мой юный король Артур. И ты нашёл её, но только для себя. Твой приход сюда ещё больше разрушил границу между вашими мирами, но окончательно она рухнула в ту замечательную ночь...

Богиня улыбнулась и сделала выразительную паузу.

- Думаю, вы поняли, о какой ночи я говорю, дорогие дети. Секс - великая сила, которая, как и любая сила, может быть созидательной и разрушительной. И это тоже та сила, которая питает меня, покровительницу войны и страсти. Особенно если это касается моих избранников. Я выбрала тебя, Артур. Я хотела сделать тебя своим героем. Ты не захотел им стать, но ты всё равно помог мне вернуться туда, куда я стремилась. Ты, вы оба, помогли мне окончательно восстановить моё могущество. А героя я найду всегда. Стигмиана - самое прекрасное место во вселенной. Именно здесь я нашла героя, который помогает мне делать мир таким, каким я хочу его видеть. Таким, в котором моё могущество не угаснет. Ещё немного - и я подарю ему вторую жизнь.

Морриган коснулась колена чёрного всадника и по его оцепеневшему лицу пробежала судорога.

- Взгляните на этот мир! На то, каким он скоро станет весь. Пока это только Стигма, но очень скоро я буду достаточно сильна, чтобы рухнули все границы, и моё царство вырастет до размеров вселенной. Живые тени мне больше не нужны. Они уже сделали своё дело. Люди, оставшиеся в живых, уже ведут себя хуже, чем демоны ада. А вы пока наслаждайтесь минутами мира и покоя в своей чёрной обители. Скоро она перестанет быть вашей крепостью.

Богиня взмахнула рукой, и всё вокруг поглотил туман. Рассеялся он быстро, и то, что мы увидели, можно было назвать адом, пришедшим на землю. Наш дом стоял посреди полуразрушенного города, местами охваченного огнём и дымом. Кругом метались люди. Некоторые сражались друг с другом. Раскалённый воздух звенел от воплей, стонов и грохота оружия. И от дикого, пронзительного хохота Морриган, которая вскоре превратилась в ворона и умчалась прочь. Теперь на фоне всего этого кошмара темнела лишь фигура чёрного всадника, и казалось, что его усатое лицо, обращённое к нашему окну, медленно искривляет довольная ухмылка.

Потом снова опустился туман, и я подумала о том, о чём, наверное, подумали и все мои друзья: когда он рассеется, перед нами предстанет мир, спасти который будет уже невозможно.

"Если этот дом на перекрёстке времён, мы могли бы попытаться уйти куда-нибудь, - сказал Рэйв. - Гвендолен, тебе это под силу? Знаю, это малодушно, но что мы можем сделать? Разве что вернуться в прошлое и попробовать что-то там исправить?"

- Изменять прошлое нельзя, - возразил мистер Чидл.

- Да, да, теперь я его слышу, - сказал он в ответ на наши удивлённые взгляды. - Не знаю, почему. Может, из-за стресса какие-то способности проснулись. Изменять прошлое нельзя, это может уничтожить то хорошее, что есть в настоящем. А оно ещё есть. Оно есть и всегда было.

- Вы правы, - я вдруг поняла, что можно сделать. Во всяком случае, можно попробовать. - Хорошее было всегда. Мистер Чидл, что она тут говорила о Морген? Вроде как, она верила в людей и обманулась. Морриган играла на низменном в человеке, а её сестра... Да, в местных преданиях о ней ничего хорошего, но ведь до нас немногое дошло о давних временах, и, если о чём-то дошло только плохое, ещё не факт, что не было ничего хорошего. Чьи записи о моих предках Морганах и их связи с кельтской богиней мы нашли в библиотеке? Какого-то пастора. А был ли он объективен? Когда наши священники хорошо относились к языческим культам и их последователям, даже если те не делали ничего плохого?

- Гвендолен, но мы же видели её саму...

- Да, но мысль о том, что мы сами создаём своих богов, отнюдь не абсурдна. Любая медаль имеет две стороны. И носить эту медаль можно по-всякому.

- Но ты уничтожила её...

- Не верю. Теперь уж точно не верю. Не так-то просто уничтожить богиню. Её можно лишить сил, но, если о ней помнить, она восстанет из праха. А я никогда о ней не забывала. И мне всегда было не по себе, потому что... Потому что я всегда чувствовала с ней какое-то родство.

- Ну, вы вообще-то и есть родственники, - невесело усмехнулся библиотекарь, - хоть и дальние.

- Артур, ты говорил, что в Шейдене была статуя крылатой женщины. Что в твоём сне она ожила и заставляла тебя выпить что-то из чаши. Как когда-то напоила кровью меня. Там кругом красные розы, её цветы. Шейден и Блэквуд связаны. Морген там. Она слаба, но пытается пробудиться к жизни...

- Ага, и снова оживляет тени...

- Это прекрасно может делать и Морриган. Ясно то, что эти сёстры-таннуи - давние враги, и теперь, когда Морриган готова получить полную власть над миром, у кого ещё искать помощи, как не у её заклятого врага?

- Ты уверена, что она поможет нам спасти мир? - спросил Артур.

"Других вариантов всё равно нет, - заметил Рэйв. - Дело за малым - найти её. Гвендолен достаточно миниатюрна, чтобы я смог прокатить её на себе. Её вес для меня ничего не значит, просто крупному человеку было бы неудобно на мне сидеть. Я помню, где была эта статуя. Сначала держала чашу, а потом изменилась и стала похожа на ангела с трубой..."

- Символично, - промолвил мистер Чидл. - Как будто хотела предупредить звуком трубы о приближении апокалипсиса... Да, понимаю, что мой дурацкий идеализм тут ни к чему...

- А мне вообще кажется странной идея искать статую, чтобы с ней пообщаться, - хмуро сказал Артур.

"Ну, статуи нынче вовсю оживают, - напомнил ему Рэйв. - Ты забыл о том усатом ублюдке в кителе, который недавно улыбался нам с лужайки напротив нашего коттеджа? Ещё немного - и он оживёт совсем, да ещё и надолго. Получит от своей богини бессмертие... Да и неизвестно ещё, кто больше постарался, чтобы его оживить, - богиня или люди, которые всюду громоздят ему памятники и считают его великим вождём. Его тень, подпитанная памятью идиотов, жаждущих его возвращения, стала так сильна, что Морриган несложно оживить его в полном смысле слова, заменить его нынешнюю плоть на подобную человеческой... Ладно, леди Морган, хватит разговоров. Поехали искать вашу прапрапрабабушку. Я хорошо вижу в тумане".

Но лететь нам никуда не пришлось. И даже не пришлось искать. Туман за окнами чуть поредел, и мы обнаружили, что половина дома, как и раньше, выходит в сад. Хорошо знакомый мне осенний сад с почти опавшими деревьями и красными розами, горящими в золотистой дымке, словно яркие огни. Напротив заднего крыльца был фонтан, но только теперь в его центре, как когда-то давно, стояла статуя крылатой богини с чашей в руках.

Интуиция подсказывала мне, что нужна жертва. Рэйв куда-то слетал и принёс убитого голубя, чьей тёплой кровью мы окропили статую.

Сперва вокруг потемнело, только красные розы засияли ещё ярче, а когда мрак рассеялся, я невольно съежилась под яростным взглядом огромных глаз, в которых бушевало чёрное пламя.

- Сколько смертных, - её голос шелестел, как сухая листва. - Зачем вы разбудили меня? Недостойная дочь Морганов лишила меня силы, и если теперь презренные людишки опять что-то от меня хотят, то вряд ли получат желаемое. Вы уже давно мне так надоели, что я мечтала очистить от вас мир и населить его своими творениями. Гвендолен Морган, мы с тобой могли стать одним целым. Владычицей мира. Ты не пожелала. Что тебе нужно сейчас?

- Чтобы владычицей мира не стала твоя сестра Морриган.

Теперь её прекрасное лицо исказила такая ненависть, что я поняла, ненависть ко мне - всего лишь тень того чувства, которое она испытывает к своей сестре.

- И с чего бы мне помогать вам, человечки?

- Ты не всегда ненавидела людей. Когда-то ты к ним благоволила.

Глаза Морген вспыхнули, как раскалённые угли, но тут же погасли. Она опустила веки и немного помолчала.

- Кто тебе это сказал?

- Морриган.

- Она всегда была лгуньей.

- Она да, но не ты. Ты была добра и милостива.

- Не льсти мне, человечек. Ты почти уничтожила меня.

- Я защищалась, Морген. И защищала своё племя...

- Своё подлое племя.

- Почему ты невзлюбила нас, Морген?

- Потому что силу и жестокость вы цените больше, чем добро. И я стала относиться к вам так, как вы того заслуживаете. Боги редко лгут, девочка, и я скажу тебе правду. Да, люди нравились мне. Молодое племя, полное сил и жажды узнавать новое. Я с радостью дарила им знания. Учила искусству врачевания, магии трав... Учила многому такому, что помогало людям жить лучше и дольше. У меня были ученицы - лекарки и пророчицы. Потомки полукровок от связей людей и нас, таннуи, рождённых в те времена, когда моя раса ещё могла давать физическое потомство. Я уже не имела плотного тела, но меня это не особенно огорчало, ведь у меня было столько детей - учеников и почитателей. Они строили мне скромные святилища или просто молились деревьям, в которых я отдыхала. Это было прекрасное время. А потом пришли злые и важные люди с речами о новом боге, которого они провозгласили единственным. Они жгли мои святилища и убивали моих дочерей. Преследовали, пытали и убивали их за то, что они больше знали и умели лечить лучше, чем лекари, верящие в нового бога. Они не одну сотню лет жгли моих дочерей, обвиняя их в злой магии, хотя я учила их доброй. И всё больше и больше людей шли за новым богом и объявляли меня злой демоницей. Никто не защитил моих дочерей, их уничтожали, проклинали, а некоторые из них сами отвернулись от меня, чтобы молиться другому богу. Я решила спасти тех немногих дочерей, что остались верны мне. И я стала учить их тёмным искусствам, чтобы они смогли защищаться, наживать и защищать своё богатство. Когда-то я благоволила ко всем людям, потом я возненавидела их почти всех. Несколько веков я была милостива только к женщинам семьи, носящей моё имя. Только они не отступились от меня, хотя и были вынуждены притворяться, что верят в нового бога. Я знаю, что тот бог ни при чём. Большинство из вас с любым богом остаётся мелкими и подлыми созданиями, готовыми предать даже своих близких, как отворачивались семьи от многих моих учениц. Ты - последняя из Морганов, и ты предала меня.

- Потому что не могла предать людей, среди которых прожила всю жизнь. А тебя я не знала, Морген, и не могла предпочесть тебя. Мы, люди, умеем быть верными и ценить добро. Или ты решила сыграть на руку Морриган, которая считает людей низкими по природе своей и использует это? Зачем ты помогаешь ей? Помогаешь ей победить.

Она не ответила и так долго молчала, что я подумала, уж не превращается ли она снова в статую.

- Есть только один способ одолеть Морриган, - заговорила она наконец. - Тот, от которого ты однажды отказалась. Возможно, мы победим, если ты согласишься на слияние. Только сейчас нет никого из моего племени в теле птицы, чтобы получилось тройное слияние. Все тени-птицы уже во власти Морриган...

"Позвольте вас заверить, миледи, не все, - подал голос Рэйв. - Лично мне на Морриган наплевать, и я готов ради разнообразия послужить на благо общества".

- Ты не из рода таннуи, - сказала Морген, окинув ворона удивлённым взглядом. - Но ты, кажется, достаточно силён...

- Эй, постойте, - запротестовал Артур. - Я не хочу, чтобы Гвендолен превратилась в какое-то чудови... В какое-то странное, хотя и прекрасное существо. Не хочу, чтобы она перестала быть собой.

- Обещаю разорвать триаду, если мы победим, - сказала Морген. - А если проиграем, будет всё равно. Идите сюда.

Она велела Рэйву сесть ей на плечо и крепко обняла меня. Я тут же ощутила острую боль - словно удар током, по всему телу прошла волна жгучего жара, а потом его наполнило ощущение лёгкости. И даже небольшая тяжесть за спиной была необыкновенно приятна. Крылья не бывают тяжёлыми, поняла я и рассмеялась. И испугалась собственного смеха - таким он был громким и чем-то похожим на крик птицы. В нос ударили ароматы роз, вянущей травы, прелой листвы - такие резкие, что я чуть не задохнулась. В воздухе витало ещё множество запахов, едва знакомых и вообще незнакомых, тех, что окружали меня и раньше, но были для меня неуловимы. Зрение тоже обострилось до предела - я видела каждый листик и каждую букашку на дереве в нескольких метрах от меня. Но вскоре я перестала всё это замечать, потому что в голове у меня всё чаще и ярче вспыхивали странные мысли, приводя меня то в ужас, то в смущение. Они вспыхивали и гасли, теснили друг друга, наполняя мою душу смятением и злостью.

"Думай о своём, - прозвучал у меня в голове голос Морген. - Нам надо объединить наши силы, а не наши личности, так что я стараюсь защитить твои мысли от своих и ворона, но полностью тебе от них не отгородиться, а нам от твоих. Думай о том, чтобы одолеть нашего врага и поскорей обрести свободу. И прежде всего, успокойся..."

Было странно не видеть только что тут стоявших Рэйва и Морген. Артур и библиотекарь молчали, потрясённо глядя на меня.

- Как я выгляжу? - спросила я.

- Отлично, - заверил меня мистер Чидл. - Почти так же, как всегда, если отбросить крылья.

Артур кивнул и ободряюще улыбнулся:

- Посмотри сама, - он показал мне на зеркальную колонну, которая ещё недавно была стволом дерева. Простой фокус, проделанный Морген, ставшей сильнее в соединении со мной и Рэйвом.

Да, выглядела я почти так же, как всегда, только глаза потемнели и слишком блестели на чересчур бледном лице. Как ни странно, крылья не разорвали на мне одежду. Она просто изменилась. На мне теперь было одеяние Морген - длинное серебристо-чёрное платье.

"Я сделала твою личность главной, - снова прозвучал её голос. - Но когда придётся сражаться, верх возьмёт моя. Твоя задача - не испугаться. Или не подавать виду, что она внушает тебе страх".

"Не боюсь я её", - ответила я, и это была правда. И когда в руке у меня засверкал клинок, сотворённый Морген из розового куста, мною овладели азарт и жажда битвы. Это была личность Рэйва, привыкшего к дракам и вооружённым схваткам. А личность Морген наполняла моё сердце ненавистью к Морриган и стремлением её найти.

Она сама нашла нас, почувствовав пробуждение сестры. И первая ринулась в бой. Не помню, как и почему, но мы оказались на площади Шейдена. На Площади Народной революции, которая во время битвы то погружалась во тьму, то становилось белой от яркого солнца. Или огромной луны, сиявшей с тёмного неба, куда мы то и дело взлетали, и магические клинки, ударяясь друг о друга издавали звон, эхом разносящийся по всему миру. Орудуя мечом, я была Рэйвом, окружая себя невидимым щитом и силой магии пробивая щит Морриган, я была Морген, а глядя в искажённое злобой лицо Джеральдины, я была Гвендолен, девушкой из племени людей, влюблённой в юношу Артура и мечтающей жить на мирной земле. И чем чаще я ощущала себя девушкой по имени Гвендолен, тем слабее становилась наша противница. В конце концов она с яростным воплем упала на тёмные плиты площади, обагряя их кровью. Ручейки этой крови превращались в змей, которые я разрубала мечом. И по мере того, как с шипением подыхали змеи, богиня чернела, сморщивалась и ссыхалась, пока не превратилась во что-то, напоминающее обугленный манекен.

Я лежала на горячих от солнца плитах и чувствовала себя так, словно из меня вытянули все силы. И когда увидела, что на меня надвигается чёрный всадник, с тоской подумала, что моя - наша - победа оказалась напрасной. Битва с богиней войны обессилила нас, а её герой, её избранник, оказывается, уже достаточно набрался жизненной энергии, чтобы убивать. Чёрное копыто наступило на меч, к которому я потянулась из последних сил, и я уже видела, что усатый заносит надо мной меч Морриган, как вдруг что-то белое заслонило меня от него. Теряя сознание, я видела, как чёрный всаднике бьётся с прекрасным юным рыцарем на белом коне. И подумала: как бы ни закончилась эта красивая сказка, хорошо, что она была в моей жизни.

А закончилась она всё-таки хорошо. Вернее, закончилась лишь одна из её глав. Следующая началась с того, что я очнулась, когда на площади нас окружили люди, восхищённые и слегка растерянные, словно вырвавшиеся из долгого кошмарного сна. Чёрный всадник лежал поверженный и, как и его госпожа, постепенно превращался в груду горелого картона. Часть декорации, отработавшей своё.

Артур был в сознании. Над ним склонился человек в одежде парамедика и осматривал его рану на плече. Другой врач, занимавшийся мной, улыбнулся и сказал, что я легко отделалась - лишилась чувств не от ран, а от усталости. Как и третий участник схватки. И он указал на худощавого смуглого мужчину, который сидел, прислонившись к контейнеру с медицинскими инструментами.

- Рэйв? - прошептал, увидев его, Артур. - Но как...

- Подарок богини, которой понравилось сражаться плечом к плечу со мной. Ну и, разумеется, с нашей доблестной леди Гвендолен Морган. Главная заслуга - её.

- Это ещё почему? - спросила я.

- Тебе было что терять, когда ты соглашалась на слияние. Богиня могла и не выполнить обещание. Разве легко отказаться от того могущества, какое даёт триада? Особенно богине. Так что ты очень рисковала, решив ей довериться. Ведь ты это знала.

Да, я это знала, хоть и старалась об этом не думать

- Тот, кто готов принести самую большую жертву, тот и герой. Ты самая отважная героиня последней войны. Самой страшной войны в истории вселенной, пусть даже многие её и не заметили.

- Так может, самую большую жертву принесла всё-таки Морген? А кстати, где она?

Рэйв показал мне на огромного ворона, величаво сидевшего на голове чугунного коня, который в отличие от всадника остался целым и был теперь обычной статуей.

Ворон посмотрел на меня, склонив голову, потом взмыл в небо и вскоре исчез из виду.

- По-моему, она просто предпочла могуществу свободу, - улыбнулся Рэйв. - Теперь я знаю, почему на этой площади будет статуя парня на белом коне. Битву богинь смертные не видели, но схватку Артура с чёрным всадником видели, потому что она началась, уже когда мир изменился.

Небо было ясное. Я села и огляделась. Ни дыма, ни тумана. Чёрные деревья по-прежнему высились вокруг площади, но страха они мне больше не внушали.

- Нечестно, - нахмурился Артур. - Я сделаю так, чтобы о вашей битве узнали все.

- Сделаешь игру? Осторожней, опять чего-нибудь наворожишь. Лучше поэму напиши. Я отказался от госпитализации и сказал, что вы тоже хотите поехать домой... Нет, верхом вам сейчас не стоит. Не беспокойтесь, доберёмся в два счёта, надо только отойти в более или менее безлюдное место. Магия - это не то, что стоит демонстрировать на каждом шагу. Так сказала Морген. Ещё один её подарок: теперь мы все, включая мистера Чидла, можем открывать двери между Блэквудом и любым из ныне известных миров. Послушай, ты сохранил визитку того детективного агентства? Может, предложить им свои услуги? Надо же мне чем-то заниматься в этой жизни, раз уж получил второй шанс.

март-апрель 2019

1Ф.Г. Лорка. Романс об испанской жандармерии.

[2]Блэквуд - англ. Black wood "Чёрный лес".