Аннотация: "Независимость", "Освобождение", "Заря будущего", "Победы отцов зовут нас..." В результате имеем полмиллиона мальчиков и девочек, с редкими вкраплениями более старших субъектов, которые играют в войну с самыми честолюбивыми стратегическими планами.
Зорова Галина А.
КОЛЮЧКИ БЕЛОЙ РОМАШКИ
Среди множества звёзд маленькая, серебристая точка была почти незаметной. Потом она разделилась на ряд разноцветных огоньков, а ещё через пару минут из мрака начало опускаться пузатое тело вертолёта и четыре изящных веретена кольцепланов эскорта.
Посадочные платформы вспыхнули лазерными нитками меток, после чего на самую большую из них величественно сел тяжёлый вертолёт. Эскорт всё так же висел над землёй в идеальном строю, а его бортовые прожекторы тем временем начали "подметать" поверхность вокруг вертолёта, помогая наземным источникам света, которые сосредоточили на нём всю свою мощь. Двигатели затихли, винты замерли, только тогда открылась до тех пор невидимая дверь. Трап ещё не коснулся платформы, а на неё уже соскочили двое конвоиров и нацелили своё оружие в полутёмное нутро вертолёта.
И только теперь по трапу спустился невысокий человек, оглянулся по сторонам и в ответ на приказ конвоира заложил руки за голову.
- Прибыл, - буркнул себе под нос Артур.
Подвинул картинку влево, нажал клавишу трансфокатора. Невысокий резко увеличился, крупно мелькнуло изображение ромашки на рукаве куртки, в конце концов его лицо заполнило весь экран. Конечно же, не видел Артура, но как будто именно на командора смотрели сквозь прищуренные веки блестящие тёмные глаза, как будто ему посылали выражение бесконечного презрения кривящиеся губы. Впрочем, лицо Станислава то и дело закрывали развевающиеся волосы.
- Мог бы и подстричься.
Машинально пригладил свои аккуратно подстриженные, но редеющие седые волосы.
- Ах, что за взгляд, что за гримаса! Значит, вот так он выглядит - один из главных разбойников. Эх вы, парни с ромашками на рукавах, даже не представляете, как вы смешны!
Уменьшил удаление, Станислав исчез с экрана, зато появились две головы в защитных шлемах с опущенными забралами и два автоматных ствола. Затем все пятеро - пленник и конвой - прошли к подъезжающему транспортёру, чтобы исчезнуть теперь уже в его люке, а прожекторы, рефлекторы и лазеры продолжали следить за ними, а затем и за машиной, которая направились к зданию аэропорта, где находился Артур.
Так что скоро дверь в комнату распахнулась, и Станислав появился, что называется, во плоти и крови.
- А-а, теперь мне понятна та вонь, которую я чувствовал после приземления. Как это я не догадался о твоём присутствии, командор! - последнее слово прозвучало, как оскорбление. - Нельзя ли проветрить кабинет, прежде чем меня введут.
Артур не обратил внимания на ребяческую выходку и махнул рукой конвою. Те вышли и закрыли за собой дверь.
- Дрессированные собачки, - пробормотал Станислав. - Никаких рапортов, бумаг, подписей - достаточно знака. А они думают, что собачка - это ты.
Артур не отреагировал и на эти слова.
- Садитесь и поговорим, - сказал вежливым тоном.
- О чём?
- О том, о сём...
- И ни о чём. Я не желаю с тобой говорить, командор.
Артур встал и достал из стенного шкафчика пачку сигарет, раритет ещё времён до Нашествия.
- Не желаете? А курить? Тоже. Здоровая привычка, а я вот не могу бросить. Так о чём это мы?
- Не мы, а вы, - иронически ответил Станислав. Но предчувствуя, что не скоро покинет это помещение, поудобнее уселся на диване, откинулся на спинку и положил исцарапанные ладони на сидение. Артур всё это время ходил от окна к двери и обратно, с наслаждением затягиваясь. Вдруг он обернулся, взглянул на Станислава, как будто ему пришла в голову неожиданная мысль и включил кондиционер.
- Простите, сударь, я не подумал, что некурящему будет неприятен запах.
- Ты так мил, командор, что я вот-вот вскочу и начну выделывать реверансы.
- Послушайте, при чём тут должности? У меня есть имя. В конце концов мы же люди!
- Разве? Никогда бы не догадался.
И опять слова Станислава не произвели на Артура особенного впечатления, опять он ходил вперёд и назад, жадно затягиваясь. Наконец ему обожгло пальцы, он раздавил окурок в пепельнице и пару секунд смотрел на него с сожалением. Выражение его лица и глаз не изменилось, когда перевёл взгляд на собеседника.
- Да, мы люди. Более того, мы находимся по одну сторону баррикады.
Станислав пожал плечами и поднялся с дивана:
- Меня привели сюда насильно, и я вынужден слушать все эти глупости. Кто-то другой проявит к твоим словам, командор, больше сочувствия. Попроси зеркальников увести меня. Или они дали тебе задание, которое ты ещё не выполнил? Так действуй энергичнее, а не тяни резину!
- Сядьте, - с выражением некоторой усталости сказал Артур. - Мы с вами посмотрим кино.
Он указал на экран, который недавно показывал ему прибытие пленника.
- Мы с вами посмотрим кое-что, и оно вас, сударь, очевидно заинтересует. Садитесь же!
Станислав, заложив пальцы за пояс, стоял и выглядел равнодушным. Но только до тех пор, пока на экране не появилось изображение. Равнодушие исчезло с его лица, сменившись досадой. Он даже сделал три шага к экрану.
Артур тем временем сел вместо него на диван и подчёркнуто монотонно цедил отрывистые слова и фразы:
Так... Главная база в Альпах. Зеркальники плохо переносят низкое давление, туда не сунутся. А почему бы вам ни устроиться в Тибете, например? Верно, тогда проблемы начнутся уже у вас. Что у на здесь? Да-да, припрятанный атомный генератор... один из сорока семи... сорока шести, так как этот уничтожен. Ну, сорок шесть - это тоже неплохо... определённая энергетическая независимость. А тут у нас что? Э-э, Сахара, разведгруппа. Почему бы и нет? Зеркальники плохо переносят прямые лучи солнца, вряд ли станут прочёсывать пустыни. Ага! Кого мы видим? Сам господин Станислав... прошу прощения, прошу... Сам господин полковник Станислав, командующий главными силами... и остальными тоже. Вполне разумно построенная организация, предусмотрительно созданная уже в процессе Нашествия. Полная конспирация... вот тут, как раз, имеем крупные склады амуниции... продуктовые. Нет, это уже ангары с самолётами. Ну да, ну да, три эскадрильи. А... прошу прощения, не только они - ещё старый грузовой гидросамолёт с парой ядерных ракет и четырёхместный биплан, переделанный в разведчик. Десять беспилотников не в счёт... хотя снимки они делают довольно чёткие. Лазерная связь... Почему бы и нет? Если сидишь в горах, то можно достаточно далеко пускать световые зайчики. Но зайчиками многое не сделаешь, поэтому вот здесь у нас и типография. Ну да, ну да, боевой и патриотический дух поднимать необходимо, одни названия чего стоят: "Независимость", "Освобождение", "Заря будущего", "Победы отцов зовут нас..." В результате имеем полмиллиона мальчиков и девочек, с редкими вкраплениями более старших субъектов, которые играют в войну с самыми честолюбивыми стратегическими планами... Рассчитывают на неожиданность...
Артур вдруг вскочил, сжимая кулаки, лицо его теперь казалось лицом статуи, в которое жестоко ударили молотком, отчего появились неожиданные морщины и складки. Но Станислав даже не пошевелился, не сводя взгляда с последнего, замершего на экране кадра, что дало возможность Артуру опомниться и хмуро закончить:
- Ошибочка вышла. Зеркальники всё знают и со всем категорически не согласны.
Станислав неподвижным взглядом уставился в экран, на котором как раз рисовалась схема строящегося секретного прототипа малой термоядерной электростанции. Но ошеломление его было кажущимся.
- Оставаться с заключённым без охраны тоже ошибка!
Артур не успел увернуться, хотя и ожидал чего-то подобного - отлетел к окну и чувствительно ударился спиной о подоконник. Стоял на коленях и шипел от боли, а комната и упавший навзничь Станислав, тем временем, медленно вращались вокруг него.
Очень хотелось бы самому прийти в себя и перетащить Станислава на диван, но вошли охранники и без лишних слов и движений сделали это. Потом так же осторожно, но не слишком любезно усадили рядом Артура. Он скрипнул зубами теперь от унижения.
- Спасибо, но вы больше... - начал говорить больше для себя, чем для зеркальников, потому что они коротко взглянули на него, ничего не ответили и вышли из комнаты. Он со стонами дотащился до пачки сигарет, закурил и сел на край стола, с тревогой ощупывая поясницу. Боль была не обычная для простого ушиба, слишком острая, колющая.
Станислав лежал всё так же неподвижно, хотя открыл глаза и пытался, как видно, сообразить, где находится и что случилось.
- Электрошок, - сказал Артур. - Всё предусмотрено.
- И твоя травма?
- Я не баба. Пройдёт.
- Вряд ли. Смещение дисков. Да-да, у меня в глазах рентген, - пробормотал Станислав в ответ на удивлённый взгляд. - Стал бы я просто так прыгать по комнате, я же знал, что тебя охраняют.
- Пройдёт, - повторил Артур опять скорее для себя. - А мы дискутировали о ваших ошибках, не так ли? Нет, лежите, лежите, если вам ещё плохо...
Станислав вдруг закрыл глаза, и Артур чуть было не кинулся к медицинскому анализатору. Удержала прежде всего боль. Но он пережил страшные полминуты, пока ему казалось, что пленник опять потерял сознание. Кое-как подковылял к анализатору, а потом с ним - к Станиславу. Но тот как раз опять очнулся. Давление у него было почти нормальное, пульс чуть замедленный, на губах странная улыбка, скорее гримаса. Артур сел у него в ногах и принял наиболее щадящую для себя позу.
- Неужели вы, молодцы с ромашками, всерьёз верили в свои секретные военные игры? Впрочем, только что полковник ромашковых войск думал, что может напасть на беззащитного и безоружного командора Соединённых вооружённых сил и руководителя Информационной службы. Точнее, он вообще не думал, а видел, что охрана за дверью и я не тычу в него стволом. Вот так вы все и поступаете! - голос Артура, как это говорится, обрёл прежние уверенность и силу. Он даже не услышал, как Станислав пробормотал себе под нос: "И всё же я тебя искалечил", только заметил шевеление его губ. - Что вы говорите? А впрочем, я заранее знаю все ваши фразочки, обороты, клише, штампы и аргументы. Всё так просто, ага! Оккупант падает с неба, значит нужно встретить его выстрелом в лоб! Патронов всё меньше, трупов всё больше, до последнего человека, до последней капли крови, отважные духом вперёд!
Артур приподнялся, чтобы пройтись по комнате, как любил это делать во время эмоциональных разговоров, - но опустился на диван. Станислав довольно прищурил глаза, но тут же торопливо их закрыл. Слушал молча, только заложил руки за голову и улёгся поудобнее.
- Всё начинается от слишком небрежной оценки ситуации. Напали - нужно защищаться, защищаться и защищаться. Но ведь количество зеркальников... Вы задумывались и в самом начале, и сейчас - сколько их? А? Знаете? Ни черта вы не знаете и знать не хотите! Их тридцать миллиардов. Тридцать миллиардов, а? Тридцать миллиардов только в известных нам пунктах! И это не просто количество неких существ, а тридцать миллиардов сильных, здоровых, самодостаточных личностей, потому что их цивилизация основана на естественном отборе безо всяких сантиментов и лишней гуманности.
Сигарета обожгла ему пальцы, он удивлённо посмотрел на окурок и закурил от него новую сигарету.
- Хорошо, у них нет развитых вычислительных и многих других технологий, но ведь разгромили нас за какие-то два месяца. Могут забросать нас одними своими шлемами, а ваше смешное партизанское движение только ускоряет эту минуту! Вместо того чтобы жертвовать собой, не лучше ли...
-...Спасать свою шкуру, - с улыбкой закончил фразу Станислав. - Я был на твоих первых лекциях. И на одной из последних - тоже. Но можешь говорить, если тебе это доставляет удовольствие.
Артур поморщился, не от раздражения, болела спина.
- О каком удовольствии вы... Да, шкуру, вернее, много шкур! Четыре года моей работы я - ах, простите, конечно же, мерзкий изменник, колаборционист - только и делаю, как стараюсь исправить результаты ваших кретинских действий. Да, очень идиотских выходок ещё тогда, до настоящего Нашествия вы, бывало, стреляли в их транспорты, торговых представителей и дипломатов. И сейчас продолжаете то же самое, но теперь не вас ставят к стенке. Не вас, а невинное население. И не двадцать, сто человек загоняют в лагеря, как в прежние благодатные времена, а полтысячи, тысячу! Но, между прочим, их не десять тысяч, потому что я успеваю отдать приказ. Я, а не зеркальники. Да, я , кровожадная бестия командор! Благодарите меня - если бы в этой комнате сейчас сидел законопослушный зеркальник, то поймали бы не вас, точнее, и вас, конечно, но одновременно сожгли бы весь район. Весь - и неживое и живое.
- Но стариков мы вывезли, - опять улыбнулся Станислав. - Ты потому и бесишься, что мы вывезли их.
- Кто? Я бешусь? Да если бы не я, то все эти старички сидели бы в транспортах и их везли бы в лагеря...
Станислав приподнял брови, надул губы и хмыкнул:
- Я тебя недооценил. Ну хорошо, ты - ангел, распростёрший крылья над всей планетой, а мы черти-недоумки с рогами. Это мне уже понятно, не понимаю одно: зачем я тебе здесь нужен?
Артур не ответил. Он всё-таки поднялся, чтобы подойти к пульту под экраном.
- Это терминал самого большого сейчас на планете вычислительного комплекса. Зеркальники не имеют представления о технике этого поколения, зато мне доверяют. Благодаря моей кажущейся лояльности я стал руководителем этого объекта и только я знаю все данные. Моделировал и имитировал уже все бунты, восстания, революции, покушения, перевороты. Анализировал их варианты и модификации. Увы, господа ромашковые, шансов нет. Жаль, что у вас нет хотя бы части информации, к которой я, как член оккупационных властей имею право доступа. Возможно, тогда упали бы у вас шоры с глаз, ведь забрала шлема не дают видеть всей картины. Сейчас вы ведёте себя как мифические моряки, которые стегают бушующий океан тяжёлыми цепями, чтобы утихомирить волны и не спасти корабль!
- Ну, если продолжить сравнения в твоём поэтическом стиле, то ты для тех же целей выбрасываешь за борт пассажиров. Балласт так сказать. Но продолжай, я тебя слушаю, хотя и не понимаю, причём же тут я?
- Сравнения, выбрасываю... - взмахнул сигаретой Артур. - Другой возможности нет. В таких случаях единственная этика - это арифметика. Баланс потерь и спасений. Поэтому работаю тут и подписываю смертные приговоры, стараясь максимально ограничить их количество. Благодаря этому, - он указал на терминал, - я уверен, что удалось мне уменьшить истребление до минимума, до границы, перейдя которую вызову подозрения, буду тоже уничтожен, а мой преемник всё разрушит.
Станислав сел, сложил ладони и слегка наклонил голову:
- Остаётся мне только упасть перед тобой на колени с криком: "Спаситель мира, прости мне мою слепоту, сейчас же отдам приказ о сдаче!" Это цель твоей теперешней лекции, командор?
- Не передо мной становитесь на колени, а перед теми, кто из-за вас умирает! Было бы их намного меньше, если бы вы перестали вести себя, как малые дети. Четыре года вы помогаете зеркальникам, давая им постоянные поводы для мщения.
- А. Вот к чему ведут твои силлогизмы или как там это называется... Мы все должны стать на колени, сложить оружие и культурно пойти на бойню. Это единственное условие, при котором командор спасёт мир. Правда, спасение заключается в том, что... Погоди, а в чём оно заключается-то? Что ты там высчитал на своих искусственных мозгах-помощниках? Спасение в том, что уничтожение на пару лет задержится, так что ли?
- Лучше эффектно самоуничтожиться? Любите это. Родились на планете, где каждый уже в коляске размахивает мечом и мечтает стать героем, собрать банду таких же дураков - и айда!
Станислав сжал кулаки. Артур заметил это и улыбнулся:
- Хочется повторить попытку?
Но всё же отступил к окну, слегка подволакивая ногу.
- Не боишься петли? - Станислав смерил его ненавидящим взглядом.
- Ха! Вот это воинственный дух! Но у вас короткая память, великий рыцарь и вождь, хочу её освежить. Только что, совсем недавно показывал вам вот тут милый фильм. Неужели вы не сделали никаких выводов из представленного видеоряда? Хорошо, помогу вам. Вы раскрыты, расшифрованы, окружены во всех пунктах дислокации ваших сил. В самое ближайшее время зеркальники займутся уничтожением живой силы и техники. Вас уничтожат как крыс.
Станислав поднялся с дивана и направился к двери:
- В таком случае тратишь драгоценные минуты, командор. Мы не сдадимся, ты зря утаиваешь от зеркальников сведения.
- Садитесь и слушайте! - нахмурился Артур. - Я сказал, садитесь! Мне позвать...
- Хорошо, хорошо, но этот бесцельный разговор мне наскучил.
- Ничего, скучать осталось недолго, мы приближаемся к цели.
- К прославлению на коленях миротворца-командора?
- Не юродствуй! Прекрасно знаешь, в чём дело. А я знаю, что ты знаешь.
- Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь... - Станислав вернулся от двери, выглянул в окно. - Запутано.
- Садитесь на диван, иначе...
- Хорошо-хорошо, вот уже сел.
- И постарайтесь не вставать. А я скажу коротко и ясно: восстание.
- О. Тоже знают.
- Я знаю. Они узнают в подходящее время.
- И когда же.
- Когда я узнаю все подробности.
- О. От меня? Невозможно.
- Ошибаетесь, я уже получил от вас достаточно сведений. Об эвакуации стариков, например.
- Я и не сомневался, что ваши доброта и миролюбие достаточно энергичные. Но больше я не проговорюсь.
- И не нужно. Вы мне нужны совсем для другого. Я прошу вас отменить восстание.
- А я прошу вас меня об этом не просить.
Артур пощупал спину и вздохнул:
- Улыбаетесь? Вы действительно рассчитываете на победу? Смеётесь? Прикажете и мне улыбаться? А я не могу, хотя ваш героизм - это бесконечно смешная затея. Ещё раз спрашиваю: вы рассчитываете на победу? И зачем она? В чём её смысл?
- Смысл восстания в самом восстании, - очень серьёзно ответил Станислав.
Теперь расхохотался Артур.
- Если вашим солдатам достаточно таких аргументов - браво, вы здорово промыли им мозги. А теперь я выложу на стол аргументы мои. Начну мелочей. Например, для подавления восстания нам хватит трёх дней. Да, с вашими силами и пылом можно было бы продержаться и неделю, но... Как я уже доказал вам, мы знаем ваши базы, коммуникации и численность, кроме того, знаем почти все планы. Даже три дня нужны только для того, чтобы оттеснить вас в районы с меньшим количеством населения, чтобы уменьшить жертвы среди мирных жителей. Правда, у вас есть кое-что, что зеркальники квалифицируют, как фанатизм, вы называете моральным духом, а я формализирую термином "эмоциональный потенциал" и считаю одной из причин вашего упрямства. Анализ боевых действий мною уже исполнен, щадящая тактика определена. Погибнет около пяти миллионов человек плюс-минус полмиллиона. Если же что-то пойдёт не по плану, то количество жертв возрастёт в два раза. Это только во время боевых действий, только во время них. Вот, все расчёты и аналитика на экране, прошу.
Станислав закрыл глаза.
- Что? Не ожидали? Не хотите смотреть правде в глаза? А мне приходится это делать. Я ведь никогда не забываю об ответных репрессиях зеркальников. Но в этот раз они позволили себя убедить, что лагеря с галлюциногенами, - это наиболее экономичное решение. А для населения - щадящее: будут там себя чувствовать, как в раю, пока истощение их... Ладно.
- Гуманненько, - сказал, словно сплюнул, Станислав.
- Вы можете предложить что-то лучшее? Нет? Тогда молчите и слушайте.
- Я весь внимание.
- Вы слишком нервничаете. Если хочется сжать кулаки и ударить, то бейте диван, он стерпит. Я не шучу, потому что ещё одна попытка встать с него будет стоить вам порядочных мучений.
Станислав пожал плечами и сложил руки на груди.
- Так вот, население пощадят, но вы погибнете сразу и все. Насколько я понимаю, это вас не удивит, к этому вы стремитесь. Вот и получите быструю гибель на поле славы или как там у вас говорится. Что? Что вы мне показываете? Оскорбительный жест? Бесполезно.
- Указующий перст, - усмехнулся Станислав. - Я только указал на этот знак.
- На ваш цветочек? Ну, это обычная ситуация. С зверями и птицами сложно, о них могут быть споры, поэтому повстанцы обожают растения, особенно цветущие. Лилия, хризантема, роза. Кстати, почему вы не выбрали розу? Это было бы так многозначительно. Красивая алая роза, нежная, беззащитная, кто бы не хотел её сорвать? Только протянуть руку, но... ай, колючки впиваются в нахала, он кричит от боли и так далее.
- Ты геральдический поэт.
- Я описываю ваше поведение. Только зеркальники, как вы уже знаете, не кричат, а уничтожают вас, уничтожают планомерно. Так что через три дня от розария останется одно воспоминание. Не лучше ли колючкам сразу сложить оружие? Да, я понимаю, розы, эти невинные люди вас поддерживают, кормят, прячут, хранят ваше оружие и листовки, рассказывают вам о каждом нашем движении, протестуют, рисуют эти знаки на стенах. Зеркальники им угрожают, зеркальники стреляют в них, жгут, взрывают, но они с вами мыслями и действиями. Только вот что им это даёт? Адские мучения и больше ничего.
- Это даёт им радость быть людьми, народом, а не скотом, предназначенным на убой.
- Очень красиво. Но история говорит, что радостных боевых фанфар хватает не надолго. Потому что каждый четвёртый из этого вашего любимого народа доносил на вас и будет доносить. Кто-то рисует эти ваши значки, но кто-то их сразу же стирает или рисует поверх символы зеркальников. Одни выдают других, потому что хотят жить ещё месяц, год, а не умереть с честью. Разве в ваших штабах нет пацифистов и соглашателей. Один из ваших штабистов засыпал меня рапортами настолько бесстыдно и надоел до того, что я устроил на него покушение. Это вам известно?
- Теперь известно.
- И не он один. Сорок три процента вашего драгоценного народа уже согласны отдать планету зеркальникам. Не верите? Ну, так они хорошо маскируются, не хотят получить от вас пулю. Такая вот диалектическая трагедия...
Слова Артура перебил сигнал вызова.
- Слушаю. Да... Да... Да...
Собеседнику, судя по всему, было что сообщить, Артур только машинально кивал и поддакивал. Когда разговор закончился, в комнате пару минут было тихо. Наконец Станислав спросил:
- Что случилось?
- А что могло случиться? Ваше восстание началось. Теперь остаётся за ним следить.
Станислав промолчал, как будто ему нечего было сказать. Сидел и рассеянно смотрел в окно, за которым небо сделалось светлым, а в небе заметными стали лёгкие перистые облака.
- Восстание началось, - повторил Артур, - и за ним интереснее наблюдать в непосредственной близости. Прошу следовать за мной.
Он, с заметным усилием передвигая ноги, подошёл к двери, открыл её и пропустил вперёд Станислава. Конвой тут же окружил их и сопровождал до самого вертолёта. Кольцепланов не было видно, но издали доносился характерный гул, возможно, они уже поднимались в воздух.
Артур подошёл к трапу, поставил ногу на первую ступеньку и вдруг замер. Так он стоял около минуты, а зеркальники замерли рядом, держа оружие в боевой готовности. Станислав, который оглядывался, скорее всего разыскивая взглядом источник гула, наконец повернулся, увидел эту картину и сказал:
- Я же тебе говорил: у тебя повреждён позвоночник. Ты и по ровному полу ходил с трудом, а по лестнице тебе ни за что не подняться. Ясное дело, я тебе помогать не собираюсь. Но есть же у тебя помощники, кроме зеркальников.
Даже не взглянув на него, Артур поднялся на первую ступеньку, вскрикнул и замер, судорожно уцепившись за что-то. В глазах у него потемнело, он не помнил себя от боли и только огромным усилием заставил себя замолчать и ступить назад на землю. Там он опять постоял с минуту под равнодушными взглядами зеркальников и Станислава, затем медленно побрёл к входу в здание. Пленник и конвой не отставали от него, так что скоро все оказались на исходных позициях: зеркальники за дверью кабинета, Станислав на диване, Артур же посреди комнаты. Он догадывался, что если сделает лишнее движение, например, сядет, то опять начнёт кричать и почти терять сознание от боли.
Он не сказал какую-нибудь нарочитую фразу вроде: "Лучше понаблюдаем отсюда", это было бы нелепо. Молча включил экран, потом остальные два. Камеры, которые были установлены на вертолётах его помощников, передавали чёткие картинки. Оба вертолёта тоже сопровождались эскортами кольцепланов - ценных для зеркальников людей пока старательно охраняли, так же как конвой охранял командора Соединённых вооружённых сил и руководителя Информационной службы, а также неудавшегося командующего восстанием.
С третьего экрана начали поступать сообщения-донесения и рапорты о происходящем на пространстве боевых действий, протянувшемся на десятки тысяч километров.
- Издалека всё выглядит чудесно. Но вот вблизи, - сказал Артур, искоса поглядывая на Станислава, который с заметным интересом глазел на изображения и слушал доклады. Со стороны, постороннему наблюдателю могло показаться, что он смотрит увлекательный фильм.
- Большая часть операций проходит в соответствии с нашими ожиданиями. Не допустили нападения на мыс Канаверал и Новый Байконур, а также атак на промышленные районы Юго-Востока США, ЮАР, Гонконга и Нижней Германии. Террористами перехвачены четыре ракетоплана в попытке парализовать нашу систему спутниковой связи, при этом уничтожены. Ликвидирована также большая часть источников энергии террористов, а так как в подавляющем большинстве они была ядерными, то не удалось избежать локального заражения. Главные группировки террористов разбиты. Особенно эффективно действовал штурмовая авиация под командованием...
- Человек! - не выдержал Станислав, лицо его исказила гримаса отвращения. - Люди! Мерзавцы...
Ещё недавно Артур охотно прокомментировал и сообщения, и реакцию полковника, но сейчас ему было больно даже дышать. Он с удовольствием бы лёг и расслабил измученное тело, но с ужасом представлял, как это будет проделывать.
-...Во время операции окружения хорошо показали себя ракетные войска, особенно третий дивизион под командованием...
- Люди! Сволочи!
Затем были показаны подробные отчёты с поля боя, а точнее, поля бойни: колонны пленных повстанцев, уничтоженные ещё в ангарах и гаражах машины, выгоревшие километры земной поверхности.
-...Попытки сопротивления продолжаются в некоторых мегаполисах, где террористы находят укрытие в домах и коммуникациях. Действия по зачистке затрудняет враждебное поведение населения, в основном это молодые люди, так как дети и старики отправлены террористами неизвестно куда...
Станислав облегчённо вздохнул.
- Дети и старики, - презрительно буркнул Артур. - Слюнявое милосердие! Зато те, кто может носить оружие себя не щадят. Оно и к лучшему. Их уничтожат или заставят чинить дороги и восстанавливать промышленность, не соображая, что они делают.
- Ты любитель психотропных веществ.
- А зачем нужны лишние охранники или эксцессы? Ну, и чувства побеждённых нужно щадить, - Артур мрачно усмехнулся. - Я думаю, вам был бы неприятно восстанавливать свой родной город для того, чтобы в нём поселились зеркальники.
Станислав что-то тихо пробормотал.
- Что? Ругай меня громче, это не страшно. Я понимаю твои чувства, я... - Артур вдруг замолчал, потому что погасли экраны и стихли все передаваемые в кабинет звуки. Стало неестественно тихо, даже жутковато тихо по сравнению с тем грохотом, криками и шипением, которые раздавались всего несколько секунд назад.
Артур подковылял к пульту управления, взял с него мобильный пульт и с мучительными стонами устроился всё же на диване.
- Что случилось? Почему прервана передача?
Один из экранов "ожил", с него смотрел молодой человек в форме, старающийся скрыть удивление.
- Простите, командор, какая передача?
- Передача сведений о ликвидации восстания.
Молодой человек заметно растерялся. Он глянул куда-то в сторону, потом всё же постарался принять более деловитый вид:
- Я сейчас распоряжусь выяснить. Какой регион вас интересует?
- Все. У меня просто-напросто пропала связь. Немедленно выясните, что произошло!
- А... Слушаюсь.
Молодой человек исчез с экрана. Надолго. Шли минуты, но они наблюдали только стол и два кресла на колёсиках, не говоря уже о почти полной тишине, которая нарушалась только очень отдалённым бормотанием, а может, просто звуком капающей из неплотно закрученного крана воды.
В конце концов молодой человек появился, но не на экране, а вживую, открыв входную дверь. За ней мелькнули фигуры зеркальников, но она быстро закрылась, как будто чтобы сделать разговор более приватным. Во всяком случае лицо молодого человека показывало больше фамильярности и даже заботливости.
- Что случилось, господин командор? Вы хорошо себя чувствуете?
- Какое отношение моё самочувствие имеет к тому, что вы обязаны были выяснить и мне доложить?
Молодой человек невольно вытянулся под его взглядом, но тут же опять принял самый заботливый вид.
- Вы, господин командор, приказывали сообщить вам о ликвидации восстания. Но мне и никому другому, включая оккупационную администрацию, не известно о каких-либо восстаниях.
Артур даже приподнялся, но со стоном упал навзничь. Молодой человек кинулся было к нему с преувеличенной заботливостью, но он остановил его словами:
- Что вы мне ерунду говорите? Как это неизвестно? Буквально двадцать минут назад у меня пропала связь со всеми наблюдателями: с Имре, с Ги...
- Простите, но Имре и Ги находятся в соседнем здании. Они отдыхали, я их всё же попросил выяснить ваши проблемы. Они не слышали ни о чём подобном. Ох, господин командор, нападение этого террориста всё же не прошло без последствий. Я пришлю вам врача.
И не слушая больше возражений Артура, молодой человек вышел вон. Артур пару секунд казался не то оглушённым болью, не то растерянным, затем подозрительно взглянул на Станислава. Но тот выглядел ещё более изумлённым, хотя и, конечно, с трудом скрывал радость.
- Что же это было, командор? - наконец не выдержал он. - Что за мрачный фильм вы мне тут показывали? Э, да вам действительно чертовски плохо. Я же предупреждал.
Лицо Артура, как и в первые минуты после нападения пленника, казалось лицом статуи, в которое жестоко ударили молотком, отчего появились неожиданные морщины и складки. Он как мог быстро (хотя и мучительно морщась) понажимал клавиши, и на экранах опять замелькали драматические сцены и панорамы. Но теперь Артур смотрел на них не с хмурым удовлетворением, а еле скрывая отчаяние. Он так долго гонял их взад и вперёд, что даже Станислав догадался:
- Чёрт побери, мне кажется, что мы смотрели какие-то ваши модели или имитации нашего разгрома! Я, конечно, мало что понимаю, но и мне некоторые моменты показались странными. Вы так лихо всё громили, что...
Дверь распахнулась, вошёл молодой человек. Теперь он смотрел не почтительно или фамильярно, а отчуждённо.
- Кто это человек, господин командор?
- Рядом со мной? Полковник Станислав, главнокомандуюший террористов.
- Полковник Станислав сейчас выступает перед населением освобождённого Кракова. Кто этот человек, что он здесь делает?
Пока он говорил, зеркальники уже не оставались за дверью, а два из них неторопливо вошли и стали за его спиной.
- Ладно уж, скажу сам, - человек со знаком ромашки на рукаве спокойно улыбнулся. - А то знаю ваши штучки - живьём поджарите. Я никакой не полковник Станислав, зовут меня, скажем, Жан, звания у меня никакого нет, я простой солдат. Вот и всё.
- Кажется, я знаю, зачем этот негодяй позволил себя поймать, - сказал молодой человек, заметно было, что он еле сдерживает радость. - Мерзавец, вот мерзавец! Мне очень жаль, господин командор, сейчас прибудут медики. Потерпите немного.
И он чуть ли не вприпрыжку вышел вон, а за ним оба зеркальника.
- Чёрт побери, он радуется! - сказал Жан, который теперь, когда ему не приходилось притворяться, говорил свободнее и охотно чертыхался.
- Да, он радуется, ведь теперь он будет командором.
- Иди ты... - не поверил Жан. - Хотя да, в твоём состоянии нужно не командовать, а лечиться. Но мне не жаль, что я тебя покалечил.
- Помогите мне сесть. Я для вас бестия и убийца, но я прошу...
- Да пожалуйста. Но тебе лучше лежать до прихода медиков.
- Каких там медиков? Он пошёл выяснять у зеркальников, сейчас меня ликвидировать или чуть позже. Но не думаю, что они будут возражать.
Жан не казался ни сочувствующим, ни огорчённым, он только спросил:
- А разве эти, за дверью, не могут?
- Это солдаты. Как ты. Выполняют приказы. Как ты. Бездумно.
- Почему это - бездумно? - обиделся Жан. - Я, конечно, старался поменьше трепаться, чтобы не сказать что-нибудь не так. Но я знаю, что зеркальники не доверяют больным и травмированным. Поэтому и нужно было тебя покалечить. Чтобы тебя заменили другим.
Артур горько усмехнулся, хотел покачать головой, но только застонал он боли. Потом осторожно вздохнул.
- Да, меня заменят другим. А других опытных и умных - раз, два и обчёлся, точнее, они в таком же состоянии, что и сейчас, только скрывают это.
- Всего два? - удивился Жан. - Хотя... если вы так жрёте друг друга, как этот улыбчивый субчик сожрал тебя...
Артур не реагировал на его фразы, говорил, будто слова были гноем, который брызнул из старого болезненного нарыва и этим облегчал его мучения.
- Я ведь цеплялся за власть и из чувства самосохранения, конечно, но больше потому, что понимал: у меня знания, опыт, эрудиция. Я чем-то могу помочь людям. Тем же, кто будет после меня, плевать на людей, плевать и на зеркальников: лишь бы прожить лишних день, неделю, месяц, а то и четыре года, как я - в почти полной безопасности. Ну, да что теперь мне думать об этом. Теперь - конец, теперь уже ничего не инте...
Он вдруг с трудом повернул голову и спросил:
- Жан, я уже никому и ничего не смогу рассказать, да меня и слушать не станут. А я так и не узнал: что означает эта ваша ромашка? Почему именно...
Дверь опять распахнулась, вошли два человека в красных робах и с носилками, за ними два конвойных зеркальника. Люди без особых церемоний уложили стонущего Артура на носилки, пристегнули ремнями, вынесли. Зеркальники задержались на несколько мгновений. Смотрели на Жана. Тот судорожно сглотнул, прищурился.
Но ничего не произошло, зеркальники повернулись на каблуках и неторопливо вышли.
- Значит, галлюциногены, - пробормотал под нос Жан. - Значит, есть надежда. Дурацкая, но всё же. Раз, два и обчёлся, говоришь, командор? Что ж ты, раз такой умный, не сохранил таких же как ты стариков? Мы-то, хоть мальчики и девочки и играем в войну, знаем, что дети и старики - это стратегиче...
Он замолчал и даже закрыл рот рукой, чтобы ни одно неосторожное и предательское слово не вылетело на волю. Но когда дверь в очередной раз распахнулась, ещё успел мысленно согласиться с бывшим командором: "А я и вправду не задумывался. Чёрт побери, почему же мы носим знак ромашки?"