Зубачева Татьяна Николаевна : другие произведения.

Тетрадь 12

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вычитано

ТЕТРАДЬ ДВЕНАДЦАТАЯ

  
   - Докладываю. Переговоры прошли успешно.
   - Я знаю. Да, ваша идея с этой русской оказалась совсем не плохой.
   - Спасибо, - Сторм отвесил шутовской поклон. - Держалась она хорошо.
   - Посмотрим, какой текст она предъявит.
   - Я не думаю, что будут большие расхождения. Она слишком добросовестна и наивна для таких игр.
   - Наивность девушки существует только в мыслях её жениха. Я бы не рассчитывал на это. Как держался Спайз?
   - Были проколы. Но их не запротоколируешь.
   - Кто-нибудь заметил?
   - По-моему, индейцы, - пожал плечами Сторм. - Но с ними играть тяжело.
   - И не стоит. Это статисты.
   - Я бы не был столь самоуверен, - Сторм с высоты своего роста поглядел на собеседника. - Но мне лучше остаться при своем мнении, не так ли, сэр?
   - Я не люблю паясничанья, Сторм. Когда я буду иметь текст?
   - Кассета у вас, - пожал плечами Сторм, - как сработают ваши подчинённые.
   - Её текст.
   Сторм поглядел на часы.
   - Я думаю, она уже заканчивает. Минут через... десять понесёт Грэхему. Надеюсь, она сообразила печатать сразу хотя бы два экземпляра.
   - Через полчаса привезите. Возьмите второй экземпляр.
   - Хорошо.
   - И завтра... предоставьте инициативу русским.
   - Я думаю, они поедут в резервацию.
   - Поезжайте с ними. Грэхема подстрахует Спайз. Вы что-то хотите сказать?
   - Не слишком ли много мы суетимся? Нам в самом деле так нужно убрать всех индейцев?
   - Мы упрощаем систему, Сторм. Оставшимся придется занять ту же ступеньку, что и остальным. Сложной системой сложно управлять. Множество ступеней и разрядов требуют множественности статусов. Мы оставим два. Белый и не белый.
   - Я слышал установочный инструктаж, сэр.
   - Тем лучше. Ступайте, Сторм.
   - Слушаюсь, сэр.
  
   Женя шла по пустой конторе, и стук её каблучков гулко отдавался в пустом коридоре.
   - Уже готово, Джен?
   Она оглянулась. Её нагонял Сторм.
   - А я думала, вы уже ушли.
   - Ну, не могу же я бросить на полдороге такую очаровательную попутчицу.
   - О только не надо, Эд. Не походите на Мервина.
   - Слушаюсь, мэм.
   Он так похоже изобразил послушного перепуганного раба, что Женя не выдержала и рассмеялась. И в кабинет Грэхема она вошла, улыбаясь.
   - Пожалуйста, мистер Грэхем, всё готово.
   - Благодарю вас, мисс Малик.
   Он быстро, не читая, подписал все три экземпляра, протянул третий экземпляр Жене.
   - Отнесите это в архив, мисс Малик, и можете быть свободны. Завтра в десять будьте в конференц-зале.
   - Да, мистер Грэхем. До свидания.
   - До свидания, мисс Малик.
   Сторм посторонился, выпуская её.
   - До завтра, Джен.
   - До завтра, Эд.
   Когда за Женей закрылась дверь, Грэхем молча протянул Сторму второй экземпляр. Тот быстро просмотрел его, сложил и спрятал в карман.
   - Завтра в десять, Сторм.
   - Разумеется, мистер Грэхем.
   Выйдя из кабинета Грэхема, Сторм посмотрел на часы. Да, он уложился точно в полчаса. Поразительное чувство времени у этого мерзавца. Преимущество маленького города: все настолько знают друг друга, что необходимость в конспирации отпадает. Никто ничему не удивляется. Но неужели они всерьёз рассчитывают на успех? Слишком простая система нежизнеспособна. Как и чрезмерно сложная. Всякая чрезмерность гибельна. Сторм усмехнулся. Кажется, он начинает философствовать. Для человека его профессии первый признак дисквалификации. Интересно, что придумает на завтра... на этот раз Золотарёв. Вот с кем хотелось бы поговорить. Без игры и без свидетелей. Но у того своё начальство. И не менее придирчивое. Ну что ж, приказано отдать инициативу русским. Приказ - это свято. Бери инициативу, Zolotareff, и посмотрим, что получится.
  
   Без четверти десять Женя в костюмной юбке и строгой, но лёгкой блузке вошла в конференц-зал. Сторм уже был там. Рядом с открытым баром и с бокалом в руке.
   - О боже, Джен, доброе утро. Вы так точны, что я начинаю сомневаться в собственном существовании.
   - Доброе утро, Эд. И почему?
   - Когда женщина не опаздывает, мир рушится.
   - Опаздывать можно на свидание, - рассмеялась Женя, - но не на работу.
   - К сожалению, - вздохнул Сторм. - Воды, Джен, или чего-нибудь покрепче?
   - Ничего не надо, спасибо, Эд.
   - Тогда на этом закончим, - Сторм закрыл бар. - А вот и наши гости.
   Русские, Грэхем и Спайз вошли одновременно. Обмен приветствиями, чуть менее сдержанными, но столь же дистанцированными. И... первая неожиданность. Русская делегация разделилась. Горин остаётся беседовать с Грэхемом, а Золотарёв и оба индейца едут в резервацию. Мгновенный обмен взглядами, и решение принято. Сторм едет в резервацию. Женя с ним как переводчица, а с Гориным остается его переводчик, Смирнов. Спайз? Спайз, разумеется, с Грэхемом.
   И Женя уже сидит в машине и не может прийти в себя от удивления. Зачем она едет, что и кому она будет переводить?
   - Это пустая формальность, Джен, - улыбается Сторм, - смотрите на это, как на загородную прогулку.
   Прогулка в резервацию?! Но... но она на работе. А Сторм её непосредственное начальство. На этот момент.
   Большая шестиместная машина русских позволила бы всем разместиться с достаточным комфортом. Но Сторм усадил Женю в свою машину и возглавил маленькую кавалькаду.
   - Не волнуйтесь, Джен. Переводить вам вряд ли придётся. Не думаю, чтобы индейцы нуждались в ваших услугах.
   У Жени вертелось на языке, что как он знает русский, так и Золотарёв явно знает английский и они свободно объяснились бы без неё. Но помня о вчерашнем замечании Сторма об уме и глупцах, она промолчала.
   - Вы умница, Джен, - покосился на неё Сторм. - Хотите, я скажу вам, о чём вы думаете?
   - Скажите, Эд.
   - Индейцы будут разговаривать с индейцами на своём языке. Сторм и Золотарёв договорятся без меня. Зачем я еду? Я угадал?
   - Да, Эд, - не стала спорить Женя. - Угадали. И объясните мне. Так зачем я еду?
   - Так положено по протоколу, Джен, - Сторм был предельно серьёзен. - Это одно из условий переговоров. На беседах с индейцами должны присутствовать представители другой стороны.
   - Зачем?
   - Из страха, Джен. Мы боимся, что русские будут подстрекать индейцев и вообще цветных против нас, белых. Как будто их ненависть нуждается ещё в подстрекательстве. Но положено, значит, положено. Записи можете вести чисто формально. Этого уж точно никто читать не будет.
   Доехали быстро. Разбитая дорога круто поднималась вверх, к гребню длинного холма с остатками забора из колючей проволоки. У этого подъёма Сторм остановил машину, вышел и помог выйти Жене. Вышли из своей машины и русские.
   - Не стоит бить машины на такой крутизне, - сказал Сторм, и Женя, автоматически включившись в работу, перевела.
   Остальные кивнули, и они пошли под утренним быстро набирающим силу солнцем по глиняной, ставшей от жары белой, растрескавшейся дороге. Оглянувшись, Женя увидела, что внизу тянется ещё один не замеченный ею раньше забор.
   Пронзительный свист заставил её вздрогнуть. Она пошатнулась, и Сторм поддержал её.
   - Ну-ну, Джен. Насколько я знаю, это сигнал оповещения, а не нападения.
   Женя механически перевела.
   - Да, - сказал, не оборачиваясь, шедший впереди Гичи Вапе. - Это не сигнал к бою.
   Они поднялись на гребень. Небольшая - Женя легко окинула её взглядом - котловина, окружённая кольцевым холмом. Как кратер. Слева, ближе к склону холма длинный чёрный барак без окон, а подальше скопище каких-то холмиков. Над некоторыми курились дымки. Землянки - поняла Женя. Они живут в землянках. От землянок к ним медленно двигалась толпа. Впереди шли мужчины, сзади теснились женщины. Женщин мало. Детей совсем не видно. Сторм пробурчал что-то неразборчивое.
   Такого Женя ещё не видела. Худые, невероятно оборванные, тёмные, в пятнах копоти, многие полуголые, почти все босые. Они остановились в десяти шагах и молча смотрели на пришельцев. Женя всматривалась, но ничего, кроме страха и ненависти, не могла разглядеть в этих лицах.
   Гичи Вапе поднял правую руку ладонью к толпе и что-то гортанно сказал. Толпа неясно загудела и придвинулась на шаг, ещё и ещё... Женя с ужасом смотрела на ребристые в шрамах и рубцах тела, спутанные слипшиеся пряди волос, у некоторых они достигали плеч и были перевязаны поперёк лба ремешками, на неподвижные, застывшие в исступлении ненависти лица.
   Гичи Вапе обернулся.
   - Вам лучше уйти,- сказал он по-английски и продолжил по-русски.- Уведи их, Коля.
   - Он прав,- шёпот Сторма показался Жене оглушающе громким.- Идёмте, Джен. Только не показывайте им свой страх.
   Молодой индеец, стоявший в толпе напротив Жени, вдруг закашлялся. Он кашлял долго, а потом сплюнул, и Женя увидела на белой пересохшей глине чёрный кровяной сгусток.
   Рука Сторма за локоть оттягивает её назад. А она всё смотрит. Не может смотреть и не может отвести взгляда. А Сторм тянет её, и широкая спина Золотарёва заслоняет толпу, и опять голос Гичи Вапе.
   - Иди, Коля, иди. Мы сами. Не надо тебе.
   И вот её уже ведут вниз, к машине. И лицо Золотарёва сосредоточенно спокойно и отчуждённо.
   - Ну-ну, Джен, успокойтесь. Вот, выпейте.
   Она машинально взяла пластмассовый стаканчик, глотнула и тут же вернула.
   - Спасибо, Эд, не надо.
   - Выпейте, Джен. Это необходимо.
   - Да?- Женя посмотрела на него и тут же отвела взгляд.- Как и... то,- взмахом головы она указала на гребень, с которого они спустились.- Это, значит, это и есть резервация?
   Она не сознавала, на каком языке она говорит, но ответили ей по-английски. И ответил Золотарёв.
   - И не самая худшая, не так ли, Сторм?- Сторм промолчал, Золотарёв продолжил.- Здесь, по крайней мере, практически не видно дистрофиков. И туберкулёз не у каждого, а через одного. И женщины есть. Во многих резервациях были расстреляны все женщины.
   - Почему?- вырвалось у Жени.
   - Не почему, а зачем. Чтобы прекратить размножение. Я правильно воспроизвожу формулировку, Сторм?
   - Прекратите,- нехотя отозвался Сторм.- Ей-то зачем это знать?
   - Вот как? Сколько вам лет, мисс Малик?
   - Двадцать три,- резко ответила Женя.- Разве дело в этом?
   - Разумеется нет, но... вы давно живёте в Империи?
   - Жила,- по-прежнему резко поправила его Женя.- Мне было два года, когда наш город заняли имперские войска. Я из Междуречья. Считайте, что я всю свою жизнь прожила в Империи. Да, я ничего не знала о резервациях. Это не даёт вам права упрекать меня.
   Забывшись, она говорила, перемешивая русские и английские слова и обращаясь к ним обоим.
   - Вы создали этот мир и заставили меня жить в нём. А теперь упрекаете так, будто от меня что-то зависело. Вы воевали, получали ордена и награды, а я спасалась от ваших бомб и ваших законов. Вы довели людей до предела и разрешили им мстить, а я не знала, куда спрятать ребёнка. Это ваш мир, а я...- она всхлипнула, отвернулась от них и пошла вперёд.
   Она шла, подворачивая на выбоинах каблуки своих единственных нарядных туфель.
   - Мисс Малик... Джен...- окликнули её сразу два голоса.
   Она не обернулась. Но её уже нагнали. Взяли под руки и уговорили вернуться к машинам.
   - Вы же не собираетесь идти до города пешком, мисс Малик.
   - Джен, ради бога, Джен, выпейте. Это вода, клянусь, вода...
   Она послушно выпила безвкусной жидкости, деловито открыла сумочку и достала зеркальце.
   - Ну, когда женщина занимается своим лицом, за неё можно не волноваться,- Сторм залпом осушил свой стаканчик.
   - Извините меня, джентльмены,- Женя убрала зеркальце и даже улыбнулась.
   - Не стоит извиняться, мисс Малик,- Золотарёв понимающе кивнул ей.- Конечно, для неподготовленного человека зрелище слишком тяжёлое,- он говорил по-английски с лёгким акцентом, показавшимся Жене несколько нарочитым, притворным.
   - Самое страшное, что это правда.
   - Вы правы, мисс Малик. Но поверьте мне, бывает и хуже.
   - Да,- Женя убеждённо кивнула.- Согласна. Но от этого здесь не лучше.
   - Вы правы, мисс Малик,- повторил Золотарёв.
   Они замолчали. И молчали, пока не увидели спускавшегося к ним индейца. Это был не Гичи Вапе, а второй, что помоложе. Нихо Тиан Або - вспомнила Женя. Вчера и сегодня он всё время молчал, Женя даже не знала его голоса. А сейчас он заговорил сам. По-русски. Певучим и одновременно быстрым говором.
   - Коля, фотографии у тебя? Они на слово не верят, пуганые.
   - Как там?- Золотарёв подал ему пакет из чёрной бумаги.
   - Как везде. Половина не знает своего племени, остальные кто откуда. Языка никто, считай, не знает. Так на смеси и говорят.
   - На переезд согласны?
   - Хоть сейчас и пешком. Куда угодно, лишь бы подальше.
   Сторм стоял, отвернувшись, и Женя решила воздержаться от перевода.
   - Сколько их?
   - Ходячих до полутысячи, да ещё по землянкам сотни три лежит. Как они тут кормятся, не представляю.
   - Дети?
   - Берегут. Сказали, что есть, а сколько...- индеец усмехнулся.- Ну, ты знаешь. Отсюда детей, в основном, качали. Вот и берегутся.
   Он быстро ушёл, почти убежал обратно.
   - Ну что ж,- Золотарёв усмехнувшись обратился к Сторму.- Уже легче, не так ли, Сторм?
   - Да,- Сторм резко повернулся к нему.- Ну, и вы намерены объяснить мисс Малик смысл некоторых выражений?
   - Зачем?- пожала плечами Женя.- Не так уж трудно догадаться. Я думаю, джентльмены, вы прекрасно побеседуете и без меня. Я немного прогуляюсь.
   И не дожидаясь их ответа, сошла с дороги и пошла вдоль ската между пучками жёсткой пыльной травы.
   Она ушла настолько, что не слышала их голосов и, оглянувшись, не увидела машин. Тогда Женя закрыла лицо руками и заплакала. Эркин... ведь это... это же твоя судьба, Эркин... Эркин... Она беззвучно звала его, пока не выплакалась. Тщательно вытерла лицо. Сумочку она захватила с собой. Уже легче. Ну вот, сейчас привести себя в порядок. И будем держаться. Ещё бы чуть-чуть, и сорвалась. И так, кажется, наболтала лишнего. Ну, про Алису Сторм наверняка знает, так что, может, и обойдётся.
   Когда она вернулась к машинам, там был один Сторм.
   - Вы в порядке, Джен?
   - Да, Эд, спасибо.
   - Честно говоря, вы напугали меня.
   - Я и себя напугала, Эд. Но сейчас я действительно в порядке. А где же... Золотарёв?
   - Ник пошёл туда,- Сторм махнул рукой по направлению к гребню.
   - Там нужна его помощь?
   - Ему виднее,- пожал плечами Сторм.
   - Как же они кормятся?- повторила Женя вопрос Нихо Тиан Або.
   - Где подрабатывают, где подворовывают,- усмехнулся Сторм.
   - В городе я их не видела.
   - Боятся полиции. Так, по окрестным фермам.
   - Почти тысяча человек?
   - Поэтому мы так и ухватились за это переселение,- Сторм стал серьёзным.- Вы были правы, Джен. Они доведены до предела, и, если русские их вывезут до взрыва, будет лучше для всех. Но это большая резервация. В других меньше народа и кормиться легче, но... но там свои проблемы,- он с улыбкой посмотрел на Женю.- Вы полны сочувствия и жалости, Джен. Говорят, это национальная черта русских.
   - Не знаю,- пожала плечами Женя.- Но мне их действительно жалко. А помочь я никак не могу. Да они и не примут моей помощи. Не так ли, Эд?
   - Да, Джен. К сожалению, а может, и к счастью, вы правы.
   - Давайте о чём-нибудь другом, Эд,- попросила Женя.
   - С удовольствием, Джен. Предлагайте тему.
   - Хотя бы...- Женя улыбнулась.- Хотя бы о Золотарёве. Что вы о нём думаете?
   - Браво, Джен!- рассмеялся Сторм.- Вот это нокаут!
   - И всё же?
   - Мы мило побеседовали, Джен. Нашли кое-какие общие темы...
   - Разумеется,- кивнула Женя,- джентльмены всегда договорятся. Да, Эд, что же мне записать?
   - Правду,- пожал плечами Сторм.- Мы приехали, нас попросили удалиться, и переговоры шли без нас. Результаты нам сообщат, и вы запишете концовку. Всё.
   - Спасибо, Эд. Вы думаете, им там будет лучше?
   - Честно говоря, Джен, меня это мало волнует. Но русским будет хуже. Они же белые, а этим ненависти к белым хватит надолго. К самостоятельному существованию мало кто из них способен, неизбежный языковой барьер, очаг болезней... Я не завидую тем русским, которые окажутся их соседями. Мало весёлого, Джен.
   - Да.- Женя прищурившись поглядела на край гребня.- Эд, этот кратер искусственный?
   - И да, и нет. Использовали естественный рельеф и немного подправили.
   - А... я видела там,- она показала рукой направление,- пожарище, что это?
   - Видимо, посёлок охраны. Здесь город близко, и стационарного посёлка не было. Работали посменно.
   - А барак тогда для чего?
   Сторм задумчиво посмотрел на нее.
   - Думаю... для каких-нибудь хозяйственных нужд.
   - Неплохая формулировка,- насмешливо одобрил незаметно подошедший Золотарёв.
   Он явно повеселел и смотрел на Женю гораздо дружелюбнее.
   - Ну, как там?- рискнула она спросить.
   Он пожал плечами.
   - Смотря, что вас интересует. Кажется, они поверили нам. Ну, не мне, конечно, а ребятам. Сейчас они им рассказывают о войне.
   - Вам они не поверили, потому что вы белый,- задумчиво сказала Женя.
   - Да. Их опыт требует не доверять любому белому. Любому,- подчеркнул он.
   - Скажите,- вдруг спросила Женя,- а вы знаете их язык? Индейский?
   - Индейского языка нет, мисс Малик.
   - Я Джен,- мягко поправила она его.- Можно и по-русски, Женя.
   Краем глаза она поймала одобрительный кивок Сторма, но не обратила на это внимания.
   - Ну, раз мы говорим по-английски,- улыбнулся Золотарёв,- то вы всё-таки Джен, а я Ник. Индейского языка нет, Джен. У разных племён свои языки. Я немного знаю язык шеванезов.
   - Шеванезы?- переспросила Женя.
   - Да. Их ещё называют шауни. Но это просто варианты произношения.
   - Гичи Вапе и Нихо Тиан Або,- Женя свободно произнесла их имена, чем заслужила одобрительные взгляды обоих мужчин,- они шеванезы?
   - Да.
   - Но они с вами говорили по-русски.
   Он усмехнулся.
   - Элементарная вежливость предписывает говорить на языке, который понимают все присутствующие.
   - Поэтому нам сразу предложили уйти?
   - Не только, но и поэтому тоже.
   - Ник, они оба воевали?- спросил Сторм.
   - Да. Гичи Вапе в пехоте, а Нихо Тиан Або лётчик.
   - Лётчик?- удивился Сторм.- Он что же, имеет звание?
   - Они оба офицеры,- Золотарёв усмехнулся.- Не ждали?
   - Такого нет,- честно признался Сторм.- индеец - солдат, храбрый, с орденами, ещё мог предположить, но офицер... Интересно.
   - Да, - Женя сделала вид, что эта мысль ей только сейчас пришла в голову, - я когда-то читала, что у индейцев имена имеют значение, это так?
   - Да,- кивнул Золотарёв.- Правда, сейчас это не всегда соблюдается.
   - И что же означают их имена? Ничего, что мы говорим о них за глаза?
   - А вот и они. Так что вы сможете спросить у них, Джен.
   На гребень холма высыпали люди. Сначала Жене показалось, что их очень много, но приглядевшись - солнце слепило глаза - она разобралась. Гичи Вапе, Нихо Тиан Або, ещё человек пять или шесть. Вниз по дороге пошли трое, остальные стояли на гребне, чёрными плоскими силуэтами на фоне белёсого от зноя неба.
   С Гичи Вапе и Нихо Тиан Або к машине подошёл высокий полуголый индеец. Тёмная, испещрённая шрамами и рубцами кожа туго обтягивала такие мощные кости, что даже такой, истощённый, он казался широким и сильным. Видимо, недавно он был обрит наголо, и теперь короткие чёрные волосы топорщились ёжиком. На его правой руке, чуть выше запястья, Женя заметила черную татуировку. Номер? Как у Эркина? Значит, он раб?! Был рабом - поправила она себя. Его непроницаемо чёрные глаза равнодушно скользнули по Жене и Сторму и остановились на Золотарёве. И тот сразу подошёл к ним.
   Короткий гортанный разговор, сопровождаемый сдержанными жестами, обмен рукопожатиями, и индеец ушел. Когда он повернулся, Женя увидела, что вся спина у него покрыта поперечными рубцами, а на лопатках круглые красно-багровые вмятины. Будто дважды приложили раскаленную монету и остались отпечатки. Да,- вспомнила Женя - она же слышала, отработочных клеймили за побеги. Она представила Эркина и содрогнулась.
   - Всё, можем ехать,- Золотарёв бросил на неё внимательный взгляд и быстро отвёл глаза.
   - Всё в порядке?- Сторм спросил с искренней заинтересованностью, и ему ответили.
   Ответил Гичи Вапе.
   - Да, они будут ждать нашего сигнала. Уедут все.
   - Это был их вождь?- задумчиво спросил Сторм.
   - Нет,- резко ответил Нихо Тиан Або и пояснил с еле заметной усмешкой.- Они не показывают белым вождя. Есть печальный опыт. В отчёте назовёте его представителем.
   Сторм кивнул и открыл дверцу машины.
   - В город?
   Индейцы и Золотарёв переглянулись, и Гичи Вапе, спокойно улыбнувшись, сказал:
   - Лучше переждать жару где-нибудь у воды.
   - Отлично!- широко улыбнулся Сторм.- Я знаю отличное место. За мной!
   - Идёт,- кивнул Золотарёв.
   Такого Женя ещё не испытывала. Сторм гнал машину, закладывая невероятные виражи. Правда, он велел Жене держаться и показал ей скобы для этого, но её так кидало и мотало из стороны в сторону, что когда машина остановилась, она не смогла разжать руки.
   - Джен, я болван, простите меня.
   Раскаяние Сторма было вполне искренним. Он разжал её побелевшие пальцы, помог выйти и повёл куда-то через заросли. От боли она плохо соображала куда.
   - Вот вода, окуните руки, будет легче.
   Женя спустилась к реке и, присев на корточки, окунула ладони в холодную воду. Снизу вверх посмотрела на стоящего рядом Сторма.
   - Эд, если я не смогу печатать и меня уволят, это будет на вашей совести.
   Рядом негромко рассмеялись.
   - На его совести уже столько, Джен, что вы ничего к этому не прибавите.
   Сторм преувеличенно свирепо оглянулся на Золотарёва.
   - Эта соломинка, Ник, сломает спину верблюду и помощнее тебя.
   Они рассмеялись.
   Женя выпрямилась и огляделась. Машины остались за зарослями, окаймлявшими небольшой луг, полого спускавшийся к реке. Невысокие, но густые деревья и кусты давали вполне достаточно тени для походного стола: расстелена салфетка, разложены бутерброды и сэндвичи, стоят пластмассовые стаканчики и жестяные кружки, лежат две армейские фляги и стоит большой нарядный термос, тут же нарезанный толстыми ломтями чёрный ноздреватый хлеб и открытые банки консервов. Даже вилки и ложки, пластмассовые и металлические. Даже бумажные салфетки.
   - Никогда не думала, что мужчины такие хозяйственные,- засмеялась, подходя, Женя.
   Нихо Тиан Або ответил фразой, которую она не поняла, хотя слова походили на русские. Но он тут же сам перевёл на английский.
   - Голод научит есть хлеб с мясом.
   Сторм поддерживал её под локоть, и она чувствовала его напряжение. А причину поняла по насмешливым улыбкам Золотарёва и обоих индейцев. Ей стало смешно. Знали бы они... Юбку бы только не испачкать, а на остальное ей плевать. И она решительно села на траву. Сторм перевёл дыхание и сел рядом. Сели и остальные, образовав круг. Женя оказалась между Стормом и Золотарёвым напротив индейцев.
   - Разливай, Коля,- спокойно сказал по-английски Гичи Вапе.
   Золотарёв взял флягу, отвинтил колпачок.
   - Что это?- поинтересовалась Женя.
   - Кажется,- Сторм пошевелил ноздрями.- Водка?
   - Верно,- кивнул Золотарёв.
   - Только не я,- Женя решительно накрыла ладонью свой стаканчик.
   - Так,- Золотарёв строго оглядел сидящих,- о леди мы не подумали.
   - Есть кофе,- предложил Нихо Тиан Або.
   - Кофе, пожалуйста!- обрадовалась Женя.
   Встав на колени, он наклонился над столом и налил ей из термоса кофе. Вдохнув аромат, Женя даже зажмурилась от восторга.
   - Господи, тысячу лет такого не пила!
   - Для тысячелетней вы очень даже неплохо выглядите,- засмеялся Золотарёв.- Ну, а мы водки. Вы, Сторм, не откажетесь?
   - От настоящей русской?!- Сторм в притворном ужасе закатил глаза.- За кого вы меня принимаете?!
   По губам Гичи Вапе скользнула усмешка, но ничего сказано не было.
   Мужчины выпили без тоста и, разумеется, не чокаясь и начали есть. Женю угощали, ей подливали кофе, предложили холодного чаю из другой фляги. Жуя чёрный хлеб с мясной тушёнкой, Женя наблюдала за индейцами. Никакой скованности или нарочитости ни в их движениях, ни в словах не было. Они пили, ели. И это после всего увиденного ими... Женя невольно повторила вслух.
   - И это после всего виденного утром...
   Гичи Вапе внимательно посмотрел на неё, пожал плечами.
   - На войне привыкают ко всему. Каждая минута отдыха слишком дорога, чтобы отказываться от неё.
   Нихо Тиан Або кивнул.
   - Память о погибших не должна мешать жить живым.
   - Но,- продолжала Женя,- но вчера мне показалось... Я подумала, что вы настолько ненавидите нас...
   - Вас лично?- Гичи Вапе удивлённо приподнял брови.
   - Нет, белых. Вообще.
   Она видела, как нахмурился Сторм, но не могла и не хотела останавливаться.
   - Вообще?- переспросил Нихо Тиан Або.- Ненавидеть вообще нельзя. Ненависть, как и любовь, всегда конкретна.
   По-английски он говорил так же, как по-русски: одновременно певуче и быстро. Видно, ему не приходилось мысленно подбирать слова. А медлительность речи Гичи Вапе тоже отражала не уровень владения языком, а характер.
   Сторм недовольно крякнул, но Женя не давала себя перебить.
   - Но вот война. Вы воевали. Вы же ненавидите тех, с кем воюете.
   Гичи Вапе улыбнулся.
   - Мы любим тех, кого защищали. И каждый защищал своих. Любимых.
   - Война кончилась,- не выдержал Сторм.
   - Но кое-кто хотел бы её продолжить,- усмехнулся Золотарёв.
   - Не я,- отрезал Сторм.- С меня хватит. Война ничего не даёт, кроме разрушения и смерти.
   - Не мы её начинали,- спокойно сказал Гичи Вапе.
   - Но мы её закончили,- продолжил Нихо Тиан Або.
   - За разговором о войне, Джен,- Золотарёв улыбнулся Жене,- вы совсем забыли о своём вопросе. Для него самое время.
   И Женя подчинилась.
   - Я хотела узнать, что означают ваши имена,- она покраснела.- Ну, я читала когда-то, что имена у индейцев даются не просто так, а со значением.
   Гичи Вапе кивнул.
   - Моё имя означает Большое Крыло, а его...
   - Неистовая Рысь,- подхватил Нихо Тиан Або и засмеялся.- Но летаю я, а ходит по земле он.
   - Как видите,- Гичи Вапе улыбнулся.- Имя и жизнь не всегда совпадают.
   - А,- Женя быстро покосилась на Сторма, но уже было поздно. Они ждали её вопроса. И как в воду с головой.- А вот такое имя - Эркин, оно что означает?
   - Как?- удивился Гичи Вапе и быстро переглянулся с Нихо Тиан Або.- Как вы сказали? Эркин?
   - Из какого он племени?- спросил Нихо Тиан Або.- Это не имя шеванеза.
   - И не...- прозвучало непонятное слово.
   - Не знаю,- как можно равнодушнее пожала плечами Женя.- Так, вспомнилось вдруг.
   - Извините,- Гичи Вапе повернулся к Нихо Тиан Або, и они заговорили быстро и возбуждённо.
   Поток гортанных непонятных слов произвёл на Женю странное, но не неприятное впечатление. Потом Гичи Вапе снова повернулся к ней.
   - Мы не знаем этого имени. В языке шеванезов нет такого слова. Много племён погибло, языки забылись. И отдельные слова используют как имена, а смысл их утрачен.
   - Ну и бог с ним,- отмахнулась Женя.
   - Вы давно... давно услышали его? Это имя?- задумчиво спросил Золотарёв.
   - Ух!- Женя рассмеялась, делая вид, что припоминает.- Лет... лет семь назад. Или ещё больше.
   - Да, это очень давно,- кивнул Гичи Вапе.
   - И, скорее всего, он уже мёртв,- задумчиво сказал Нихо Тиан Або.
   - Скорее всего,- согласился Золотарёв.
   Женя понимала, что своим вопросом она... она что-то напомнила им. И связано это не с Эркином, а с самим словом. Но спрашивать больше нельзя. А как переменить разговор, она что-то не могла сообразить. Выручил Сторм, сделав какое-то замечание о сравнении спирта и водки, и мужчины углубились в воспоминания: кто, что, когда пил и с какими последствиями для организма своего и окружающих. Сторм защищал идею коктейля, его собеседники доказывали преимущества чистых напитков. Жене было неинтересно, и она перестала слушать, просто наблюдая собеседников.
   Что ж, Сторм держится великолепно. Можно подумать... можно подумать, что он всю жизнь сидел вот так за одним столом с русскими и индейцами. Хотя... с русскими он, возможно, и сиживал. Знает же он откуда-то Золотарёва, но с индейцами... наверняка впервые. И, пожалуйста. Как ни в чём не бывало. Ну что, кажется, Эркина это переселение не заденет. Добровольность, конечно, понятие условное, особенно для Сторма, но если не будет облав... Да! У Эркина номер, а клейм на спине нет. А у индейца должно быть и то, и другое, либо ни номера, ни клейм. Значит, и в облаву можно будет вывернуться. А индейцы... ни за что не подумаешь даже, какая ненависть под этими шутками и улыбками. Эркин откровеннее. У него всё на лице написано. Индейцы - офицеры. Удивительно. И речь у них правильная, чувствуется образованность...
   - Кажется, даме наскучили наши разговоры?
   Ах так, Сторм?!
   - Ну что вы, Эд. Я же понимаю. Выпивка - это же единственное, что по-настоящему волнует мужчину.
   Хохотали долго и с удовольствием. И под этот хохот стали собираться в дорогу. Пока мужчины собирали и убирали остатки трапезы, Женя прошлась по берегу, зашла в заросли. Возвращаясь к машинам, она нарвала росших у воды цветов. Увидев её букет, Сторм разразился очередным приступом самобичевания.
   - Хватит, Эд,- попросила Женя.- Вы начинаете повторяться.
   В город ехали быстро, но уже не так мотало.
   - Вы умница, Джен.
   - Опять повторяетесь, Эд.
   - Это правда. Столько такта, очарования, ума... И всё в столь хрупком и изящном теле!
   - О теле тоже не надо, Эд.
   - Слушаюсь, мэм. Вы уже сочинили отчёт?
   - Под вашу диктовку, Эд. Интересно, что будет завтра?
   - У вас, видимо, выходной. Если Грэхем не даст вам выходного и не заплатит сверхурочных, клянусь, я публично назову его свиньёй!
   - Публично, это в баре?
   - Джен!- Сторм рассмеялся, мягко вписывая машину в очередной поворот.- Водку пил я, а задираетесь вы.
   - Хорошо, Эд, не буду.
  
   - Вот, пожалуй, и всё,- Сторм щёлкнул каблуками и опустился в кресло.
   - Неплохо, в целом неплохо,- Кропстон кивнул, но смех Сторма не дал ему закончить фразу.- В чём дело, Сторм?
   - Эта фраза становится фирменным знаком. Скоро по ней будут опознавать.
   - Вот как?- Кропстон с интересом поглядел на Сторма.- Вы подали интересную идею, весьма интересную. Как русская?
   - Бесперспективна.
   - То есть?
   - Сентиментальна, эмоциональна и импульсивна.
   - Согласен. Сохраняйте найденную форму и не больше.
   - Слушаюсь, сэр.
   - Ещё раз прошу,- Кропстон ласково улыбнулся.- Не паясничайте. Как индейцы?
   - То есть, сэр?
   - Не притворяйтесь идиотом, Сторм. Всё равно я не поверю.
   - Это фронтовые офицеры. Мне их не перепить.
   - Даже так?
   - Спиртово-водочная закалка. Кружка русской водки залпом как начало лёгкой разминки.
   - Ещё что?
   - Три языка в активе,- пожал плечами Сторм.- Полное образование... Я повторяю, сэр. Фронтовые офицеры. Ордена не в штабах получали.
   - Но пока они работают на нас.
   - У них свои цели.
   - Разумеется. Пусть и дальше так считают.
   Развалившись в кресле, Сторм наблюдал за Кропстоном. Кто бы поверил, что этот расплывшийся белолицый от затворничества толстяк, игрок, любитель по-настоящему хорошей одежды, кухни и женщин... Сколько же у него лиц? У Роберта Кропстона, Бобби, Малыша Бобби, Бэби, Туши... И как он в них не путается?
   - Упражняетесь на мне, Сторм? Не стоит.
   - Просто отдыхаю, сэр.
   - Отдыхайте, Сторм. Они уезжают утром?
   - Да, на рассвете. Видимо, в седьмой сектор.
   - Отлично, Сторм. А теперь можете отдыхать в другом месте.
   Когда за Стормом закрылась дверь, Кропстон достал карточную колоду и начал тасовать. Седьмой сектор? Где-то там имение Джонатана Бредли, Счастливчика Джонни. Предупредить? О чём? Нет, чем меньше суеты, тем лучше. Индейцы под боком Джонатану не нужны. Значит... Значит, он всё равно сработает как надо. Как нам надо.

* * *

  
   Андрей брился, пристроив зеркальце в развилке ветки. Эркин как раз принёс воду и возился у костра, искоса поглядывая на него. Когда тот закончил, убрал помазок и бритву и подсел к костру, усмехнулся.
   - Провизию завтра привезут. Либо Джонатан, либо Фредди. Стоит ли для них так стараться?
   - Для себя стараюсь,- Андрей провёл тыльной стороной ладони по щеке.- Говорят, от этого растёт лучше.
   - Ну, если так,- не стал спорить Эркин, но не выдержал и поинтересовался.- А зачем?
   - Что зачем?- не понял Андрей.
   - Зачем нужно, чтобы лучше росло?
   - Нуу,- Андрей густо покраснел, замялся,- ну, ну как тебе сказать,- и вдруг обозлился.- А ты чего такой гладкий?! Чего не растёт у тебя ни хрена?!
   - Чего?- Эркин поднял на него глаза.- Я-то тебе могу объяснить и чего, и почему, и зачем. Только вряд ли тебе это приятно будет.
   - А... что? Опять... Палас?- осторожно спросил Андрей, уже жалея о срыве.
   - А что ж ещё?- остывая, пожал плечами Эркин.- Меня сделали таким. Что ни бриться, ни стричься не надо. Ты вот хоть до плеч, хоть до... до чего хочешь волосы отрастишь, а у меня как есть, так и будет.
   - Это ж... это ж как такое?- хлопал ресницами Андрей.- Зачем?
   - Затем!- Эркин так крутанул полено в костре, что взлетели искры.- Ладно, вечером сядем. Коли интересно, расскажу. Ты мне тоже... расскажешь чего-нибудь.
   - Отпустим языки,- засмеялся Андрей и уже серьёзно добавил.- Может, и полегчает.
   Он допил кофе и вздохнул.
   - Чаю бы...
   Эркин только хмыкнул в ответ. Последнюю заварку они тянули как могли, но позавчера она кончилась. Два дня Андрей о чае молчал, но Эркин видел, с каким выражением он глотает бурую жёлтопенную жидкость. Правда, кофе они заваривали не скупясь, и сахар у них был. Ладно, если сегодня выпадет время... А если... если так...
   - Андрей, кружку возьми.
   - А на хрена?
   - Ягод наберём и кипятком зальём вместо этого.
   Андрей на секунду застыл, приоткрыв рот, и тут же глаза у него озорно заблестели.
   - И знаешь, что получится?
   Эркин мотнул головой.
   - Компот получится!- гаркнул Андрей и радостно заржал.
   - Чего?
   - Компот! Ты что, не знаешь?
   - Знаю. Надзиратель один был, когда злился, всё обещал компот нам устроить,- очень серьёзно стал объяснять Эркин.- Мы его и звали Компотом.
   - Ты что?!- возмутился Андрей.- Компот это во! Вкуснотища! Мать варила когда... ох и вкусно. Давай кружку.
   Когда они уже гнали стадо, Андрей вдруг подъехал и спросил.
   - И что, устроил он вам компот?
   - Кто?- не сразу сообразил, о чём он спрашивает, Эркин.
   - Ну, ты говорил, вертухай этот, Компот, ну?
   - Аа!- Эркин засмеялся.- Дождались, конечно. Затрепались раз, и сигнала не услышали. Он и устроил. И дубинкой, и током, и кулаком. Всего попробовали. Вот такой компот.
   - Угостил, значит?
   - По горло наелись,- поддержал шутку Эркин.
   Пустив бычков пастись, они разделились. Эркин надел рубашку и полез на склон, густо заросший колючими переплетёнными кустами с тёмно-красными ягодами. Когда Андрей ему сказал, что это малина, он было удивился. То, что называла малиной Женя, было другим. Потом-то сообразил, что у Жени ягоды были те же самые, только сушёные. А Андрей перешёл ручей и рвал там мясистые тёмно-зелёные... листья не листья, трава не трава... Щавель. Щавель так щавель. Ему всё равно как называется, но кислый, отбивающий жажду отвар они теперь пили часто. Первое время он боялся, что опять окажется, как с той травой, что собирал тогда Джефф, но Андрей сказал, что эту траву - ш-ща-вель - ему ещё мать показывала. Андрей вообще последнее время часто вспоминал мать, уже не психуя из-за этого. Лазая в кустах, Эркин время от времени поглядывал на стадо и на ярко белевшую в траве за ручьём голую спину Андрея: а! это он мешок из рубашки сделал и туда щавель набивает. Эркин усмехнулся. Посмотрим, как он её потом от травяного сока отстирает.
   Фредди привстал на стременах, изумлённо оглядывая открывшуюся картину. Жующие, укладывающиеся на жвачку бычки, а пастухов не видно. Бросили стадо? Почему?! Фредди осторожно двинул коня вперёд. Услышав уже знакомое посвистывание, он остановился и спешился. Здесь оба. Лежат, видно, в теньке. Фредди усмехнулся. Сейчас он их разыграет. Фредди привязал коня и, неслышно ступая, пошёл по гребню. Посвистывание умолкло. Заметили? Фредди застыл, ожидая сигнала тревоги. Но стояла та же жаркая тишина птичьего шума, журчания воды, жужжания пчёл и шмелей. И блаженное детское чувство безмятежной радости жизни. Фредди шёл между деревьями, выглядывая проход в оплетавших склон кустах, и улыбка, детская улыбка игры в разбойников сделала его лицо мягким и беззащитным.
   Эркин набрал две кружки ягод и оглянулся. Бычки уже улеглись, и он привычно, уже не считая по головам, а охватывая взглядом целые группы, прикинул, что все здесь. Только один за ручьём белеет. Который двуногий. Эркин усмехнулся, пристроил кружки на земле и стал прямо губами - на руках он держался, чтобы не рвать рубашку и не оцарапаться - обирать ягоды. Подняв голову, он увидел над собой чьи-то ноги в сапогах и застыл.
   Стоя на самом краю крутого склона, Фредди в просвет между кустами малины оглядел луг с бычками и полуголого парня за ручьём, странно копошащегося в траве. Эндрю? Чего он там возится? Собирает что-то? Однако ему везёт. Эндрю без рубашки и мир не рушится! А где же второй? Он услышал шорох в кустах и понял. А этот в малине пасётся. От бычков научились, на подножный корм перешли. А вон и вроде тропинка. Фредди шагнул вперёд...
   Эркин осторожно оглянулся через плечо. Если сейчас и свистеть, то одеться Андрей всё равно не успевает. Кто же это? Фредди? Джонатан? Всё равно. Чёрт, что же делать? Тот уже видит Андрея. Андрей набил рубашку и выпрямляется... А, всё равно! Эркин перенёс вес на левую руку, медленно без шума приник к земле, приготовил правую руку... Его самого сверху не видно, сейчас этот шагнёт, и он поймает его за сапог. А там будь что будет. Пошёл, ещё шаг... чтобы наверняка... Есть! Эркин мёртвой хваткой вцепился в занесённую для шага ногу и рванул её куда-то в сторону и вверх...
   Фредди осторожно шагнул, стараясь не шуметь. Приготовился к следующему шагу... Вдруг земля ушла из-под ног, и он успел увидеть летящий ему навстречу ствол дерева...
   Тяжёлое тело, описав дугу, врезалось в дерево и упало в кусты. Пронзительный тревожный свист прорезал воздух, заставив встревожиться коней и поднимая самых заполошных бычков...
   ...Сознание возвращалось медленно. Он лежит. Лежит на земле. Под головой что-то мягкое. На лбу мокрая холодная ткань. И тихие голоса над ним.
   - А если он... того... ну? Что делать будем?
   - А я знаю?
   - Рвать когти?
   - Куда? Надо же такому!
   Незнакомые непонятные слова. Индейцы? Откуда они здесь? Куда делись Эндрю и индеец? И вдруг как взорвалось. Он же шёл к ним. Эндрю был за ручьём. Он шагнул на тропу и... ударили сзади... Кто? Индеец? Зачем это ему?
   - Живой,- выдохнул Эркин и перешёл на английский.- Оклемался.
   Фредди открыл глаза и увидел склонённые над ним встревоженные лица обоих парней.
   - Фредди, ну как ты?- спросил Андрей.
   - Нормально,- Фредди поднял руку, ощупал лоб. Да, точно, тряпка. Саднит как. Кожа что ли содрана?- Кто это меня, парни?
   Они переглянулись.
   - Никто, сэр,- ответил Эркин.- Вы упали и ударились о дерево. Мы прибежали на шум. Увидели вас, и перетащили.
   - Думали всё, кранты,- ухмыльнулся Андрей.- Тащим тебя из колючек, а ты не трепыхаешься. И лицо в крови.
   Фредди осторожно ощупывал лицо. Да, на лбу ссадина, нос распух, щека ободрана. Это его... да, дерево навстречу... значит, о дерево приложило.
   - Где ваш конь, сэр?
   Конь? Ах да, он же привязал его.
   - Там, наверху. Привязан.
   - Я схожу, сэр.
   Эркин легко встал и ушёл. Фредди попытался сесть, но Андрей надавил ему на плечо.
   - Полежи пока. Приложило тебя как надо.
   Фредди прикрыл глаза. Пусть думает, что задремал. Что же это было? Он ясно помнит, как шёл по гребню, нашёл проход в кустах и начал спускаться. Эндрю был впереди, далеко. Значит, значит, индеец? Подкрался сзади и ударил. Зачем? Чтобы потом выхаживать? Глупость какая-то. Мстит за тот случай на реке? Ещё глупее. Вытащили, уложили, ухаживают... Что за путаница. Он выругался вполголоса.
   - Полегчало?- сразу отозвался Андрей.
   - Отпустило,- Фредди рывком сел.- Я вам провизию вёз. Там, у седла всё. Увидел стадо...- он сделал паузу.
   Андрей сидел напротив него, скрестив ноги и спокойно бросив на колени тяжёлые красные от загара руки. Бело-голубая клетчатая рубашка застёгнута, так же манжеты. Но... но это рубашка индейца. Фредди осторожно оглянулся. Да, зелёно-серая рубашка Эндрю, чем-то набитая, была у него под головой.
   - Возьми, пожуй,- Андрей протянул ему кружку, с верхом наполненную малиной, встал и отошёл к коням.
   Фредди повертел в руках кружку, положил в рот ягоду. Рубашка Эндрю чем-то набита, похоже, травой, на нём рубашка индейца, белое пятно голого тела за ручьём, кружка с малиной и шорох в кустах, затихший при его приближении... Звон в голове мешал соединить цепочку и понять причину. Хотя нет, цепочка-то ясна...
   Эркин привёл коня Фредди, переглянулся с Андреем. Осторожно подошёл и остановился в трёх шагах.
   - Бычки поднимаются, сэр. Надо ехать.
   - Я в порядке.- Фредди поставил на землю кружку с малиной, встал и твёрдо пошёл к коню.- Буду вас ждать в лагере, парни.
   - Хорошо, сэр,- кивнул Эркин, подбирая набитую щавелем рубашку и кружку.
   Не пропадать же добру. Хотя компот, похоже, накрылся. Ладно, если беляк поверил, что упал сам, то всё обойдётся. И будет компот. А щавель до вечера потерпит.
   Вместе они подняли и сбили стадо. Потом Эркин с Андреем повели его на пастбище, а Фредди поскакал к их лагерю.
   В лагере как всегда. Огонёк под решёткой, котелки и кофейник с водой на решётке. Вечно они воду греют. Чистюли. Стирают, моют. Никогда бы не подумал, что возможно такое. Когда к ним ни завернёшь, что-то сохнет, посуда чистая, постели свёрнуты, припасы укрыты.
   Фредди отвязал и сбросил мешки, отпустил коня и сел к огню. Голова ещё гудела, но он уже мог думать. Второй раз он застаёт их врасплох. Тогда индейца на реке, сегодня Эндрю... Нет, удар нанёс индеец. Зачем? Убивать не хотел. А то бы добил свободно. Траву собирал Эндрю. Индеец забрал собранное. Глушатся они ею, что ли? Непохоже. Да и нет здесь такой травы. Малина... ну это понятно. Опять же не ели, а собирали. Хозяйственные парни, всё у них в дело идёт. Но не везёт ему: только он с ними пошутить решит, так... что-нибудь случится.
   Фредди вытащил из костра веточку, прикурил и сунул её обратно. Непросты парни, набиты оба тайнами. А дело поворачивается круто, и без доверия в это и лезть нечего. Он, как и обещал Джонни, съездил в резервацию. Вождь опять лежал у себя в шалаше, болел. И говорить пришлось с Девисом. Чёртов краснорожий! "Да, масса", "Конечно, масса", "Да мы никогда, масса". Сделает каменную морду, а сам на кобуру смотрит. Нет, если русские всех индейцев, как говорил Джонни, куда-то забирают, то за такое благодеяние даже бы сам приплатил. Из своих. Но это ещё когда будет. А послезавтра парни погонят стадо за Северный лес. Пастбище там отличное, да резервацию с любого холма видно. И хоть первую неделю ему надо быть с ними. Девис страх изобразил, но это любой сумеет. А вот врать индейцы не умеют. Молчать ещё могут, но враньё у них не получается. Бычки здорово подросли и неплохие мяса нагуляли. Один такой бычок, и вся резервация сыта. И пастухи без оружия... И ведь вроде наладилось уже. С Эндрю вообще будто всю жизнь за одной стойкой сидели. Индеец сторонится, но пойдёт за Эндрю. Но не за мной. Меня могут спокойно резать, он с места не стронется. И за Джонни тоже. А после сегодняшнего... Чёрт, как же голова болит. Даже не поймёшь, куда стукнули. Хотя нет, это-то понятно. Сначала по затылку, а потом лбом в дерево. Непонятно, зачем? И если этот чёртов индеец договорился с Девисом, то стаду конец. А у Джонни большие виды на этих бычков. Господи, хоть бы они из враждующих племён оказались. Тогда индейцу поневоле придётся взять нашу сторону. Но... но пойди угадай, что у такого на уме. Красавчик, чистюля, аккуратист. И на тебе - скотник! И ведь пашет на полную катушку. Не пьёт, не курит. И не подступись к нему. Опустит ресницы и молчит. Только шрам дёргается. Рабский номер, а спина без клейм. Клейма без номера видел раз. Оказалось, что просто номер не успели шлёпнуть, русские пришли. Это нормально, вернее, понятно. А такое... И не будь этой чёртовой резервации, на хрена ему тайны индейские?! Ему они и сейчас не нужны! Нужно одно: чтобы индеец не переметнулся. А чем его держать, неизвестно.
   Фредди сплюнул окурок в костёр и прислушался. Вроде, скачет. Что ж, если кто-то из парней, то к лучшему. Один на один можно говорить всерьёз.
   Эркин сбросил у костра самодельный мешок, поставил кружки.
   - Чего прискакал?- Фредди решил идти открыто.
   - Бычки спокойны, надо огонь подправить,- пожал плечами Эркин,- ну... Ну, и посмотреть, как вы, сэр?
   - Живой ли?
   - И это, сэр.
   - Слушай, мы одни. Открыто спрашиваю. За что ты мне врезал?
   - Я не бил вас, сэр. Вы упали и ударились головой о дерево. Сильно ударились. Мы когда вытащили вас, вы были без сознания, сэр.
   - Не ври.
   - Я говорю правду, сэр.
   Фредди закурил. Руки чесались врезать со всей силы этому... Но... но драки не будет. Или парень, как раб, позволит себя бить. И тогда вопрос с резервацией будет решён. Или... Фредди оглядел мускулистый обнажённый торс индейца. Как противник он слишком серьёзен. И если будет драться всерьёз...
   - Ладно. Не ты, так не ты. Я тебе всё равно не верю, но не будем об этом.
   - Как хотите, сэр.
   - Будет большая драка. И мне надо знать. Могу я встать к тебе спиной или нет. С кем ты будешь в этой драке. Вот и всё. Понял?
   - Да, сэр.
   - Что да?
   - Я понял, сэр.- Эркин поднял от огня глаза, посмотрел в упор.- Из-за чего драка, сэр?
   - Из-за стада,- резко ответил Фредди.
   Лицо индейца стало удивлённым. И удивление это было искренним. Фредди перевёл дыхание. Теперь и в слове нельзя ошибиться.
   - Из-за стада? Зачем? И с кем?
   Ух, как проняло его, даже сэра забыл вставить.
   - Когда раньше гонял, не крали их разве?- И сразу понял - неправильно, не так сказал. Нельзя было ему о том напоминать. Он же рабом был тогда.
   А в ответ уже спокойное, даже отчуждённое.
   - Это дело надзирателя, сэр.
   - Нет у тебя сейчас надзирателя!- рявкнул Фредди.
   И услышал спокойное, с еле заметной насмешкой.
   - А вы, сэр?
   Фредди задохнулся, как от удара. Вот значит что, вот как он смотрит...
   - Ты дурак! У меня своей работы хватает. А вы послезавтра за лес погоните, там резервация рядом. Понял?
   - Что я должен понять, сэр?
   - Что они придут. К стаду, за бычками. Отбиваться надо будет, понял?
   - А,- Эркин подправил огонь,- а зачем им бычки, сэр?
   - А затем, что им жрать нечего, а работать они не хотят. Ты что, резервации не знаешь?
   И ошеломивший его спокойный ответ.
   - Нет, сэр. Я питомничный.
   Фредди чувствовал, что челюсть у него отвисла самым идиотским образом, но справиться с собой не мог. Вот и вся колода собралась. И номер без клейм, и "сэр", а не "масса", и вышколенность, и посвисты его, и щелчки... Питомничный. Раб с рождения. Он наконец справился с челюстью.
   - Так... так это же, это же совсем...
   - Совсем другое дело, сэр,- вежливо закончил за него фразу Эркин.- Отдыхайте, сэр. Мне пора к стаду, сэр.
   И ушёл прежде, чем Фредди успел что-то сказать.
   Когда затих топот копыт, Фредди дрожащими руками достал сигарету. Впервые такое с ним. Здорово же ему врезали, если он сорвал такой разговор. Чёрт, вот это накладка. Теперь они там вдвоём решат. Как же он раньше не сообразил. Питомничный. Такого ни негры, ни индейцы за своего не признают. Вот парень и пошёл в напарники к белому. Но... но тогда ему и резервация - враг. Только ни один раб за хозяйское добро не горит. И в лагере у них поселиться... не-ет, надзирателем над таким рабом он ни за какие деньги не пойдёт. Чёрт, опять голова. Ну, заварилось. Даже мутить начало. Фредди отошёл и лёг в тени, накрыл лицо шляпой. Ладно. Как будет, так и будет. Спящего они не прирежут, а там...
   Его разбудило осторожное прикосновение.
   - Фредди...
   Он рывком сел, хватаясь за кобуру. Эндрю? И что, вечер уже?
   - Ужинать будешь?
   - Да.
   Кряхтя, Фредди встал, подошёл к костру. А где же этот... А! Вон же, припасы перекладывает.
   - Эркин, готово.
   - Иду.
   И снова они втроём у костра. И молча устало едят. Фредди ни о чём их не спрашивал. Должны сказать сами. Они поняли, переглянулись. Ну, кто из вас? Эндрю? Должен он. Но заговорил Эркин.
   - Мы нанялись пасти стадо. Сто голов. Наше дело их сохранить.- Фредди невольно перевёл дыхание.- Мы это сделаем. Надо будет драться - будем драться. Но следить за нами не надо.
   - Я не надзиратель,- резко перебил его Фредди.- Нет, слушай. Вас двое, оружия у вас нет...
   Он не договорил. Будто порыв ветра тронул его по голове, и он увидел свою шляпу рядом с собой на земле, пригвождённую ножом, ушедшим в землю почти по рукоятку.
   - Вот так,- Андрей не вставая дотянулся до ножа, выдернул его, подбросил в воздух, поймал и неуловимым движением спрятал.
   - Ловко,- одобрил Фредди.- А если десяток?
   - Когда десяток сразу,- засмеялся Эркин,- они уже не тебя, а друг друга бьют, сэр.
   - В камере да,- не уступал Фредди.- А на просторе.
   - На просторе ещё догнать надо,- резко бросил Андрей.- Ты тоже слушай. Хочешь драться, дерись. Но над душой не стой. Не лови нас...- резкий щелчок языком заставил его оборвать фразу.
   "Как сегодня", - мысленно закончил за него Фредди.
   - Я вас не ловил,- устало сказал он.- Словом, вы мне не доверяете и согласны видеть в лагере гостем. И не частым. Это ваше право. Но пока вы будете у резервации кочевать, я буду рядом. Хотите или не хотите. Буду.
   Они быстро переглянулись.
   - Хочешь жить с нами, живи,- пожал плечами Андрей.- Огня хватит.
   - Мы не гоним,- тихо сказал Эркин и упрямо добавил,- сэр.
   - Договорились,- усмехнулся Фредди и встал.- Отдыхайте, парни. Как к резервации подкочуете, я вас встречу.
   Они молча подождали, пока не затихнет топот его коня.
   - Хреново получилось,- вздохнул Андрей.
   - Кто ж знал, что он так треснется,- развёл руками Эркин.- Лучше было б, если б застукал тебя?
   - Оно так. Да не об этом я. Если он с нами торчать без отлучки будет... вот что хреново.
   - А то ты такого в жизни не пробовал? Приспособимся. Не всё ж,- Эркин усмехнулся,- не всё ж тебе тут лафа с малиной.
   - А чёрт, про малину я и забыл!- захохотал Андрей.- Давай так её, что ли.
   - Держи. Щавель ещё...
   - Сейчас поставим. Он быстро варится. К утру настоится.
   - Мг. И потрепемся напоследок.
   - Ага,- Андрей вздохнул и невесело засмеялся.- Как он у костра сядет, так языки на привязь возьмём..
   - А куда ж денемся. Наше дело такое. Да, сэр, и глаза книзу. Сколько нам вечеров осталось?
   - Гоним послезавтра. Значит, сейчас и завтра. Два вечера. Ну, давай, что ли...
   - Постой. Давай вот что. Завтра погоним их... Карта далеко у тебя? Давай.
   Андрей разостлал карту. Поспорили, где они сейчас, определились...
   - Завтра загоним их сюда. Им здесь и дневка, и всё. Один ты их удержишь?
   - Без грозы или чего такого удержу. Поедешь стоянку искать?
   - И ещё посмотрю. На карте пастбище вплотную к границе, надо посмотреть. И сразу к тебе.
   - Идёт. Только ты того... не зарывайся шибко.
   - Что я, совсем без ума? Ты же сам нарывался. Ну, с ножом. А если б он пристрелил тебя?
   - И без пастуха остался? - засмеялся Андрей. - Да и ты бы не просто смотрел.
   Эркин кивнул, Но нахмурился.
   - Пулю кулаком не обгонишь. Ты смотри, второй раз он не пропустит.
   - А второго раза и не будет, - ухмыльнулся Андрей. - Он понятливый. Но так-то... бывает со мной, заигрываюсь.
   - Смотри, не доиграйся.
   - Буду смотреть.
   Андрей убрал карту, и они стали разбирать щавель.
  
   Увидев лицо Фредди, Джонатан сразу достал бутылку.
   - Тебе примочку или внутрь?
   - Внутрь, Джонни. Примочки мне уже делали.
   - Это тебя где, если не секрет?
   - Не секрет. Я дурак, Джонни, на волков как на дворняг вышел.- Фредди подмигнул заплывшим глазом.
   - Ясно,- кивнул Джонатан.- А примочки кто делал?
   - Они же.
   - Тогда не понимаю.
   - Я тоже.
   Фредди отхлебнул сразу полстакана и прислушался к себе.
   - Стадо цело, и они за него будут драться, Джонни.
   - Уже легче. Вы это выяснили до или после драки? И ещё, Фредди. Они двигаться могут, или ты их уложил надолго?
   - Отвечаю,- Фредди допил и налил себе ещё.- Драки не было. И они оба целенькие и активненькие.
   - Совсем интересно.- Джонатан сидел на краю стола, разглядывая опухшее лицо Фредди.- И кто же это тогда тебя?
   - Дерево, Джонни. Я застал их врасплох. И очень удачно упал на дерево.
   - То есть...
   Фредди кивнул.
   - Меня шарахнули сзади, я влетел в дерево и вырубился.
   - Ловко. И кто из них?
   - Джонни, послезавтра я переселяюсь к ним. Инцидент исчерпан. Но тебе я не советую подъезжать к ним незаметно.
   - Что они прячут, Фредди?
   - Они набиты тайнами как хороший кольт патронами. Только задень, выстрелит.
   - Раньше обходилось.
   - Я не подходил так близко.
   Джонатан усмехнулся.
   - И ничего не узнал, ни одной тайны?
   - Джонни,- Фредди говорил тихо со знакомой Джонатану усмешкой, от которой у многих бы захолодело внутри.- Ты выложишь эти козыри в своей игре. В своей, Джонни. А у них игры другие.
   - Ладно, Фредди. Мне хватает своих козырей. Было бы цело стадо.
   Фредди улыбнулся уже другой улыбкой.
   - Подумай, чем будешь откупать их от кровной мести, когда они кого из резервации укокошат.
   - Даже так?- Джонатан недоверчиво покачал головой.
   Фредди молча подал ему свою шляпу. Джонатан повертел её, нашёл разрез.
   - Однако!
   - Я выразил сомнение в их вооружённости. Я не видел броска, Джонни.
   - Индеец?
   - Эндрю.
   - Однако,- повторил Джонатан.- Ещё бы немного...
   - У парня хорошая рука.
   Фредди повертел в руках стакан и вдруг негромко засмеялся.
   - Хочешь пари, Джонни. Завтра у стада будет один.
   - А второй?
   - Второй поедет к резервации. Спорим?
   - Я с тобой не играю, Фредди. Накладно.
   - Как хочешь, Джонни. Но проверять я не буду,- и усмехнулся.- Накладно.
  
   Потрескивают в огне сучья, рассыпая искры, булькает щавель в котелке...
   - Ну, давай. Ты как?
   - Ладно. Сегодня я рассказываю. А ты завтра, а то поздно уже.
   - Пошёл,- кивает Андрей.
   - Значит, почему мне бриться не надо, так? Ну, слушай. Мне лет тринадцать, может, чуть больше было...
   ...Очередная сортировка шла как обычно. Они сбились в углу зала. Надзиратель по одному высылал их в центр. К врачам. Жёсткие твёрдые пальцы на его теле. Ощупывают бёдра, пах.
   - Руки за голову... Открой рот... Закрой... Нагнись... встань прямо... Член подними...
   Он послушно, уже привычным усилием напрягает мышцы живота и бёдер.
   - Держи, держи...- врач следит за его усилиями по секундомеру, заглядывает ему в лицо.
   Он старается сохранить невозмутимое выражение. Некоторые заискивающе улыбаются врачам, хихикают и дёргают животом, едва врач дотронется до мошонки или члена. Он и тогда не сопротивлялся - не дурак же он, но без приказа ничего не делал. От напряжения у него начинают дрожать губы, на глаза наворачиваются слёзы.
   - Опусти.
   Наконец-то! Он распускает мышцы с невольным вздохом облегчения...
   ...- Так вы что? Так можете... безо всего... ну без...?
   - Без бабы?- приходит Эркин на помощь Андрею.- По приказу?
   - Ну да.
   - Можем,- пожимает он плечами.
   - Как это? Ну...- Андрей краснеет, путается в словах.
   Эркин усмехнулся.
   - Раз можешь, значит, обучен. Готов к работе. Я ж говорил. Слушать - приятно не будет.
   Андрей сплёвывает, закуривает частыми затяжками.
   - Ты того, про кожу обещал, а не про это...
   - К тому и веду. Так нас и отсортировали. И погнали...
   ...Брили наголо. Везде. Даже брови снимали. И вот он стоит перед двумя белыми. Они, как и врачи, в белых халатах. Но на столе рядом какие-то странные тряпки навалом, ножницы, миски с остро пахнущей жидкостью. Они весело с незлой насмешкой оглядывают его.
   - Ну-ка, покажись.
   Один из них берёт его за руку и поворачивает то одним боком, то другим. Он старается не отводить глаз, чтобы видеть их и не пропустить удара, но второй берёт его за подбородок.
   - Не верти головой. Так. Ну что?- обращается к первому.- Что будем делать?
   - Картинку,- смеётся тот.- Материал отменный. Много добавлять, только портить,- и уже ему.- Стой смирно. Руки за спину. Ноги расставь. Вот так. Сейчас мы тебя сделаем.
   Белый берёт миску с плавающей в ней кистью и покрывает густой коричневой мазью его лобок.
   - Вот так тебе. Только обозначим. Давай покрышку.
   А, это не ему, другому белому. Чёрная плотная ткань плотно прилегает, как приклеивается к коже, закрывая окрашенное место. Белый разглаживает ткань, аккуратно срезая, на его взгляд, лишнее.
   - Ну вот, тело мы сделали. Теперь голову.
   - Подмышки делать не будешь?
   - Нет. Я бы ему и лобок не делал, но по стандарту положено. Ты посмотри, мышцы накачает, проработает... Вся эта волосня только испортит картину. Так голова... Что у нас с головой?
   Белый крутит его голову, держа за уши. У белого пальцы сильные, но мягкие. Но... но словно не чувствуют, что в них живое... Он не живой для них.
   - Форма неплохая.
   - И лицо...
   - Сделаем так... Давай основу. Цвет и форму менять не будем. Только длину отрегулируем.
   Кисть покрывает его голову мазью, или это краска такая?
   - И прядь сделаем. Вот смотри,- несколько новых мазков поверх уже сделанного.
   - Не скосил?
   - Симметрия неестественна. Пойми, здесь главное иллюзия естественности. Так, покрышку поплотнее. Срежь ему на затылке.
   - Не высоко?
   - В самый раз. Шея открытая здесь. И брови теперь,- и уже ему.- Не дёргайся, не больно.
   Два мазка перечёркивают ему лоб.
   - Поправь.
   - Зачем. Переносицу оставим,- и опять ему.- Улыбнись.
   Он послушно раздвигает губы.
   - Ну вот, куда ему сросшиеся. И излома не надо. У него глазница аккуратная. Вот по этой линии и пройдёт. Давай покрышки. И ресницы. Чуть-чуть. Закрой глаза. Вот так. Вот и всё. Пошёл!
   Шлепок по ягодицам отправляет его к другому столу. Глаза слиплись, он почти ничего не видит в крохотные щёлочки. И уже другой белый покрывает всё его тело вязкой оранжевой мазью с острым неприятным запахом.
   - Руки в стороны,- рычит белый,- ноги шире, пальцы растопырь. Нагнись,- кисть с нажимом проезжает между ног и ягодиц,- глаза закрой, губы сожми...
   Лицо покрывает липкая мазь.
   - И не открывай глаз, болван. Ослепнешь. Направо. Вперёд. Стой. И стой так, понял?
   Тело начинает щипать, колоть как иголками. Везде...
   ...- И сколько ты так стоял?
   - Не знаю. Слышал, падали рядом, кричали, надзиратели ругались. Сам знаешь, что с упавшими делают.
   - А то нет!
   - Вот и стоял...
   ...Боль не сильная, но она везде, по всему телу, малейшая попытка пошевелиться только усиливает её. От напряжения дрожат руки, подкашиваются ноги. И каким же облегчением приказ надзирателя.
   - Вперёд... налево... вперёд... направо... вперёд... Вниз. Вниз, образина. Пошёл или скину.
   Он осторожно спускается по ступенькам в воду. Бассейн? Может, в воде будет легче? Вода по колени, бёдра, грудь, по плечи. Она густая и вязкая.
   - Вперёд. Вперёд, не утонешь!- ревёт надзиратель.
   - А утонет, туда и дорога,- хохочет кто-то.
   Вытянув руки перед собой, он нащупывает ногами дно и идёт, пока не натыкается на что-то.
   - Руки опусти!- орёт надзиратель,- вперёд!
   А, здесь ещё стоят. Он не один. Уже легче. Кто-то натыкается на него и встаёт рядом.
   - Стоять, скоты! А теперь ныряйте!
   Он набирает полную грудь воздуха и приседает. Видимо, не с той скоростью, потому что ему помогают окунуться лёгким ударом по голове. Он терпит, пока хватает воздуха, и выпрямляется. Ему дают сделать несколько вздохов и ударом опускают опять под воду. И так раз за разом. Он уже теряет счёт, кружится голова, всё тело зудит и чешется. Но вынырнув в очередной раз, он чувствует, что может разлепить веки. Чуть-чуть, на щёлочку. Но свет режет глаза, и он снова зажмуривается.
   - Вперёд, на выход, пошли, скоты, пошли,- ревёт надзиратель.
   Натыкаясь друг на друга, скользя, хватаясь друг за друга, они бредут к лестнице, выбираются наверх и по-прежнему вслепую куда-то идут. Но теперь их бьют, вернее, тычут дубинками, загоняя под душ. Тугие струи смывают то ли краску, то ли мазь, ну то, чем их намазали. Только на голове и лобке остались наклейки...
   ...- Горело всё, будто кожу содрали. Дня через два гореть перестало. Так, пощипывало. А потом и наклейки сами отвалились. И там зудеть начало. А чесаться не моги. Пока не отросли волосы, зудело. Вот и всё. Где наклеили, отросло, на сколько им надо было. И всё.
   Андрей передёрнул плечами как от озноба.
   - Фу чёрт, и это всех так?
   - Кого на той сортировке отобрали, всех. Куда остальных дели, не знаю.
   - Они и... ну... девочек так?
   - Я не говорил разве? Конечно, так же. Мы там, ну, у визажистов, вместе были.
   - У кого? Как ты их назвал?
   - Визажисты. Ну, эти белые, что раскрашивали нас.
   - Что ещё за хреновина?
   - Ну, на сортировке той, когда отобрали нас, кто-то сказал про нас, что этих к визажистам. Я и запомнил. Понимаешь, они больно не делали, но... но не люди мы для них.
   - Понимаю,- кивнул Андрей.
   - Это не самое страшное, что с нами делали, Андрей. Мы и тогда это знали. Не маленькие. Многие работали уже.
   Эркин поворошил поленья.
   - А... а зачем это им?- тихо спросил Андрей.
   - Клиентки гладких любят,- пожал плечами Эркин, невесело усмехнулся.- Всё для них. А стрижка - надзирателям морока лишняя. Они перетруждаться не любят.
   Андрей часто дышит, как после бега, и наконец разряжается руганью. Эркин спокойно пережидает его взрыв. Он что-то устал от этих воспоминаний.
   - И это на всю жизнь тебе?
   - Спальники живут до двадцати пяти,- Эркин нашёл силы улыбнуться.- Может, через год и отрастёт.
   - Ты сам в это не веришь.
   - Не верю,- согласился Эркин.- Да и что в том? Я привык. Человек ко всему привыкает.
   - Это-то так,- кивает Андрей.- Только жить после этого больно погано.
   - Ладно,- Эркин резким взмахом головы отбросил со лба прядь.- Сам напросился слушать. Давай спать.
   - Ложись. Я стадо обойду.
   - Давай.
   Когда Андрей ушёл, Эркин разостлал одеяло, разделся до трусов и лёг. Как привык. На спину, руки за головой. Тело мягко, приятно ломило. Никогда не думал, что можно вот так, в разговоре, скинуть то, что саднит, не даёт спокойно жить... И впрямь, выговоришься - станет легче. И у Андрея видно так же. Раньше, зайдёт о чём таком разговор, как под током дёргался. На чёрта им третий у костра. При беляке ни о чём не обмолвишься. Но что ж тут поделаешь?
   Небо ясное, звёзды низко. Они сколько раз пытались угадать погоду, но ничего не получалось. Только что грозу теперь узнавали и успевали удержать стадо.
   Эркин набросил одеяло, закрыл глаза и, уже засыпая, перекатился набок, подсунул под голову локоть, зажав изнутри в кулак края одеяла, чтоб ветром не отдуло. Жёсткая шершавая ткань тёрла кожу, не давая замёрзнуть. Всё-таки в одежде тяжело спать. Да и не холодно, это после дневной жары кажется прохладно... "Же-ня",- беззвучно позвал он. Как ты там, Женя? Взвалил я на тебя и дрова, и воду... Я вернусь, Женя. Алиса уже забыла меня, наверное. Ты-то помнишь обо мне, Женя? Женя...
   Он слышал, как укладывался вернувшийся от стада Андрей, но не открыл глаз, не шевельнулся. Он уже спит. Не трогайте меня, дайте поспать...
  
   Утром они собрали всё для перекочёвки, оставив самое необходимое, что уложат вечером.
   Эркин заседлал Резеду. Принц пусть отдохнёт перед кочёвкой.
   - Принц надёжнее.
   - Знаю. Поэтому пусть отдыхает.
   Как всегда перед серьёзным делом, он был сосредоточен и отвечал резко, не заботясь о чужой обиде. Но Андрей не обижался, понимая, что кочёвка будет непростая.
   Пока гнали стадо, Эркин объяснил Резеде, что сегодня ему не до её фокусов.
   - Ну, удачи тебе.
   - Мг.
   - К чёрту пошли меня.
   - Обойдёшься,- усмехнулся всё-таки Эркин.- Ты смотри, он и сегодня припереться может.
   - Обещал же...
   - Беляку верить... Ладно, всё. Бывай.
   - Бывай,- крикнул ему вслед Андрей.
   Резеда шла ровным быстрым ходом. Эркин уже привычно оглядывал холмы. Дневка, вон ещё дневка. Водопой. Стоянку надо приглядеть... Ладно, сначала граница.
   По границе шёл негустой лес. Кустов почти нет, проходы широкие. Эркин придержал Резеду и ехал теперь шагом. Резеда ступала мягко, почти бесшумно, словно подкрадывалась к чему-то. Наконец, лес расступился, и впереди показался холм с белевшим на вершине камнем. Он был отмечен на карте, и Эркин направился к нему.
   Резервацию Эркин увидел сразу. За неширокой лощиной с ручейком. Остатки забора из колючей проволоки, длинный полусгоревший барак, как рабский в имении, какие-то шалаши... От забора к ручью тропинка. Видно, за водой ходят. А с той стороны пыльная разъезженная дорога и рядом с дорогой уже за забором три домика. Один, большой, сгорел, а два маленьких, как будка сторожа на Пустыре, целы. Но там никто не живёт. Окна выбиты, сорвана дверь... Охрана, видно, жила. Над шалашами дымки, но никого не видно. Попрятались, что ли? Чего? Не мог же он их напугать.
   Резеда, опустив голову, щипала траву, а он всё смотрел и не мог оторваться. Резервация. Вот сюда, ну, не совсем сюда, но в такую же, значит, бежали отработочные. О резервации говорил Джефф, считая дни до конца срока. В резервацию, к своим. Вот отсюда приходили в имение Джонатана те, кого он видел тогда на дороге. Оборванные, грязные. Под стать шалашам. В распределителях отработочных всегда сразу стригли наголо. И иначе как вшивыми их в рабских камерах не звали. Если в рабскую камеру попадал клеймёный, его долго изводили. Били, правда, мало. Отбивались такие умело. Два побега и раб. А с одним клеймом ещё сидели в индейских камерах... Сколько их здесь? На дороге он видел с десяток. Сколько их в одном шалаше может быть? Если рядком лежат, то больше пяти не влезет. Ну, посчитаем с десяток, может, они сидя спят. И всего их тогда... Ну да ладно, все сразу не полезут. Эркин ещё раз прикинул. Получалось за сотню. Если все сразу и даже пополам, то хреново. Неужто беляк прав. Он обещал сберечь стадо. Никогда он за хозяйское добро не дрался, никто его псом, цепняком, назвать не мог. Пёс, цепняк, что хозяину служит, по его слову других рабов рвёт... Цепняк хуже стукача. Стукач - трус, припугнуть можно, а то и сам себе язык держишь и всё. А цепняка не испугаешь и не купишь. А теперь сам в цепняки угодил. Во что же он вляпался? И обратного хода нет. Он сказал, слово дал. Белому дал. Беляка обмануть всегда в заслугу было. Хозяйское добро хозяину и беречь. Так ведь не под плетью сказал. Сам. А теперь как... За труса посчитают. А не всё ли тебе равно, кем тебя беляки считают? Они никогда человеком тебя не считали. И что с того? Я вам не человек, так и вы мне нелюди. Так ведь? Так, да не так... Что же делать? Не лезли бы они к стаду, всё бы обошлось. Может... не полезут.
   Эркин чувствовал, что его рассматривают. Шалаши вон какие, щелястые. Пора отваливать. Пока не метнули чего-нибудь. Эркин подобрал поводья и повернул Резеду. Нет, сторожиться всё равно придётся. И для стоянки тогда... видел он уже подходящее место. И родничок под боком. И дерево хорошее. С такого далеко видно, и тебя в ветвях незаметно. А пастбище это на крайний случай. Здесь отогнать ничего не стоит. Шумнуть умело, и бычки уже на той стороне. Надо будет у Фредди спросить, как быть, если границу перешли. Здесь-то понятно, бей от души. А там?
   Эркин осмотрел стоянку. Расчистил родничок. Купаний не будет. В ручеёк и ног не окунёшь. Но всё равно, пока беляк под боком... Ладно, облиться он всегда время найдёт. И Андрея прикроет. Управившись с родничком, залез на дерево. Точно. Как Андрей говорит? Высоко сижу, далёко гляжу. Вон она, резервация, как на ладони. И ведь точно, от него прятались. Вон забегали. Одни мужики, баб совсем не видно. И детворы нет. Чего так? Ладно, лишь бы к стаду не лезли, а сами они ему по фигу. Так, здесь он всё оглядел. Пора к Андрею.
   Эркин спрыгнул вниз, собрал и сложил у корней дерева валявшийся на глазах сушняк. На первый вечер, чтоб хоть запалить было что. Отловил Резеду и уже напрямик поскакал к стаду.
   ...Джонатан с усмешкой опустил бинокль. Фредди, как всегда, прав. Будем надеяться, его наблюдения не заметили. И, пожалуй, придётся их подстраховать аккуратненько.
   Джонатан спустился с замаскированного в ветвях дерева наблюдательного пункта и вскочил в седло. Жаль, конечно, но дать парням оружие он не может. Ему не нужны неприятности. Так, индеец сейчас у стада. Фредди... Фредди выедет на рассвете, а ещё лучше затемно и подстрахует на переходе. Но Фредди придётся остаться с ними. Несмотря ни на что. Место для лагеря индеец нашёл неплохое. Хозяйственный парень. Будем надеяться, что Фредди уживётся.
  
  
   Эркин вернулся к стаду как раз в обеденное время. Бычки ещё лежали, а Андрей... Андрей где? Эркин посвистел, и услышав ответный сигнал, спешился и отпустил Резеду. Андрей здесь, и у него всё в порядке. И где же он?
   Андрей оказался рядом. Он сделал затёс на дереве и теперь занимался тем, что раз за разом, каждый раз по-новому, метал нож, точно попадая в затёс. Эркин постоял, наблюдая.
   - Здорово!- наконец не выдержал он.
   Андрей выдернул нож из ствола и спрятал его за голенище.
   - Давай теперь ты.
   Эркин кивнул, доставая и раскрывая свой нож. Андрей отошёл в сторону и стал не столько командовать, сколько язвить и насмешничать над каждым промахом Эркина. Эркин закусил изнутри губу и словно не слышал ничего. Когда он попал пять раз подряд, Андрей кивнул и рассмеялся.
   - Хорош! Целишься только долго. А так... на одну драку и тебя, и ножа хватит, - и пояснил. - Складешок не для этого. Расшатаешь.
   - Ладно,- Эркин спрятал нож и вытер рукавом лоб.- Стоянку я присмотрел. Даже,- он усмехнулся,- даже сушняка малость набрал. И одной дракой мы не обойдёмся.
   - Резервацию видел?
   - Видел. Они все попрятались от меня, потом, уже со стоянки, видел их.
   - Ну?
   - Если попрут нахрапом, отбиться тяжело будет. Их много, Андрей.
   - Отобьёмся,- отмахнулся Андрей.- Ещё и Фредди подвалит.
   Эркин нехотя ответил.
   - Не хочу я беляка в это впутывать.
   Андрей засмеялся.
   - По-моему, это они нас впутывают.
   Эркин посмотрел на него.
   - Ты когда-нибудь такое слово - цепняк - слышал?
   Андрей стал серьёзным.
   - Ну?
   - Я цепняком не был, и быть не хочу. Рядом с беляком драться, цепняком стать.
   - Со мной рядом ты дрался...- покраснел Андрей.
   - Тебе голову напекло?- удивлённо посмотрел на него Эркин.- Это ж совсем другое дело.
   - Так... Ладно, пусть так. Что делать будем?
   - Решили уже,- пожал плечами Эркин.- Драться. Мы с головы получаем. Мне вычет не нужен.
   - Чего ж ты тогда хреновину о цепняках несёшь?
   - Погано мне,- признался Эркин.- Вляпаться так...
   Андрей довольно заржал.
   - Ага, и тебя припекло!
   Эркин замахнулся, Андрей увернулся от удара, но тут же оказался на земле, придавленный коленом Эркина. Сопя, попытался вывернуться, но его удары приходились в воздух. Наконец Эркин отпустил его.
   - Ловко,- одобрил Андрей, вставая.- А ногами как? Ты говорил вот.
   - А!- Эркин, расставив ноги, раскачивался, перегибаясь в поясе во всех направлениях.- Не подпускаешь к себе когда. Чёрт, давно суставы не тянул, разогреться надо.
   - Покажешь?
   - Не-а,- Эркин выпрямился и потянулся вверх до хруста.
   - Чего? Забыл что ли?
   - Голова забыла, тело помнит. В сапогах нельзя. Убить могу. Там удары страшные.
   - Разуйся.
   Эркин поглядел на него и засмеялся.
   - Дойдёт до дела, увидишь,- и уже серьёзно.- Не хочу я этого, пойми. Кулак я могу остановить. Ну, когда уже замахнулся, а не ударил, коснулся только, вот так,- его кулак вдруг мягко ткнулся в шею Андрея.- Понял? И ногами так могу. Мог,- поправился он.- Но не в сапогах. Это, ну, как объяснить, ну, как заново учиться надо.
   - Ясно,- кивнул Андрей и засмеялся.- В деле и посмотрим.
   - Если до серьёзного дойдёт,- Эркин говорил тихо, будто надзиратель был рядом,- держись дальше. Там смотреть, кого бьёшь, некогда. Сам знаешь, в большой драке каждый сам за себя.
   - Это я знаю. Ладно, ты что, ещё будешь...?
   - Ага. Пока они лежат, разомнусь. Вечером не до того.
   - Думаешь, уже на кочёвке полезут?
   - А фиг их знает,- Эркин уже успокоился.
   Драка так драка. Лучше обойтись без неё, но если не получается, то дерись, или тебя уложат. А радость от владения телом забивала все ненужные сейчас мысли. И как Андрей снова и снова метал нож, вгоняя его в ствол до половины лезвия, так теперь Эркин кидал себя на землю, увёртываясь от невидимых ударов, чтобы едва скользнув лопатками по траве, выбросить ноги вверх в страшном сдвоенном ударе, когда захватив носком одной ноги шею стоящего над тобой почти победителя, другой бьют ему в лицо. В камере ему так случалось отбиваться от нескольких. Получая потом, правда, от надзирателей за драку. Но когда тебя окружили, другого способа уберечь лицо - нет. Только ещё свернуться комком и дать пинать себя, мягко перекатываясь под ногами у бьющих тебя. Тоже опасно, что попадут по хребту... Но это уж как повезёт. Как в любой драке.
   ...Вечером они собрали и увязали вьюки, разлив кофе по флягам, чтоб утром не возиться с решёткой. Холодный рабский кофе не самая лучшая вещь, и Андрей бухнул побольше сахара - заваривали на этот раз в котелке. Собрали мешки. Андрей достал точильный брусок и стал налаживать ножи. Свой и Эркина. Освобождённый от решётки костёр казался ярче обычного.
   - Ну, сегодня моя очередь, что ли?
   - Можешь?
   Андрей пожал плечами.
   - Смотря, что спросишь. Ну?
   - Кто такие полы, Андрей?
   Андрей удивлённо поднял голову.
   - Ты откуда про это знаешь?
   Эркин усмехнулся.
   - Я потом скажу. Давай ты.
   - Полы это политические. Кто за политику в лагерь угодил. Присы - пленные, от prisoner, кримы - уголовники. Ну, убили там, накрали много, насильники.
   - Понятно. За политику - это как?
   - Это кто против Империи, против рабства.
   - А что?- удивился Эркин.- В лагере цветные были?
   - Нет, - удивился уже Андрей его вопросу.- В лагере только белые. Цветных за политику сразу убивали. А белого в лагерь. Ну, сначала там тюрьма, имперский трибунал. И лагерь. Белого же не казнят, ты знаешь. А в лагере просто. Нарушение режима, злостное нарушение... ну мало ли что придумают. Лагерник уже не человек. С ним всё можно. Только что не продавали. А так...
   - Нет, постой. Как же белый и против рабства? У меня это как-то в голове не укладывается.
   Андрей засмеялся.
   - А ты уложи. Ты что, хороших белых не встречал? Ну, до освобождения.
   Эркин негромко хохотнул.
   - А кого я встречал? Надзирателей, хозяев да врачей. Там хороших...- и махнул рукой,- не злые попадались. А хороших...
   - Хороших надзирателей не бывает,- согласился Андрей.- А вот врачи... Возьми доктора Айзека, чем он плох?
   - Так он не в питомнике работает. Или в распределителе. Ну, да ладно. Ты про полов давай.
   - А чего давать?- пожал плечами Андрей.- Я пол.
   - Чего?- тупо переспросил Эркин.- Это как?
   - А просто,- Андрей оглядел нож, попробовал пальцем лезвие и снова взял брусок.- Когда отец... нет, ладно, нас всех за него взяли. И пошёл я на перевоспитание в спецприют. А уж оттуда по своей статье. Я говорил? За стукачонка.
   - Говорил.
   - Ну вот. Нам бы его под вора выставить, попали бы в кримы. А мы лопухнулись. Но я, правда, сразу как пол шёл. Ещё в первой тюрьме. До приюта. Там память и попортилась. Ну, чтоб не сказать чего, сам себя держишь. А потом и само забывается. А после приюта, нет, приёмник сначала, потом приют, ну, вот тут я уже по своей статье шёл, и такое началось... В первой тюрьме меня и допрашивали мало. Так. Матери показывали, чтоб она говорила,- у Андрея задрожали губы.
   - Не надо больше,- тихо попросил Эркин.
   Андрей распахнул рубашку и сильно потёр красно-белую - рубцы не загорали - грудь и снова взялся за нож.
   - Да нет, ничего. Отпустило уже.
   - Белых же не пытают,- Эркин смотрел на него расширенными глазами.
   - До приговора нет,- кивнул Андрей.- Но мы русские, "условно" белые. А тут ещё, когда Империя пришла, мне года... чёрт, не помню, но... не пошли как белых оформлять. Там какие-то подписки надо было давать, а отец... ну, и стали мы все "недоказанными". Так что, нас сразу в работу взяли.
   - И много... таких было?
   - Полов? Порядком. Под конец и дезертиры пошли, и говоруны, ну, кто за "капитулянтские высказывания", ну ещё... такие же.
   - Полам... плохо было?
   - Где как. Говорят, до войны кримы полов забивали. Ну, кримы... те же шакалы, только посильнее. И охрана за них стояла. У них и пайка больше, и на работы их так не гоняли. Потом, когда пленные, присы, пошли, они с полами были. И русские почти все. Я потому язык и не забыл, что с ними был.
   - Присы белые?
   - Ну да. Говорили, у русских в армии и цветные были. Но те, если в плен попадали... больше часа не жили. А русские, и другие белые в лагерь шли. У них, правда, свои лагеря были. А оттуда уже в общие.
   - Значит, полы против рабства были?- снова уточнил Эркин.
   - Ну да. Я ж говорил.
   - И присы?
   - Ага.
   - Так чего ж вы нас так мордовали в распределителях? Все знали. К лагерникам попал - кранты, живым не выйдешь.
   - Это кримы. Белому с цветным в одной камере сидеть - позор. Расу теряешь. А кримы все расисты. Полам-то на это накласть было.
   - Как же! Я раз к полам в камеру попал... Если б надзиратели не чухнулись, меня б тогда ещё в Овраг свалили. Если б вообще что собрали. Я такого страха ни до, ни после не пробовал!
   Андрей отложил нож, подался вперёд.
   - Не мог ты к полам попасть! К ним цветных не сажали!
   - Так было же! Нас трое было. Все спальники. На продажу. А всюду битком. Чтоб не попортили, сунули к полам. А они... они же пошли на нас. Вы же белые, от вас отбиваться нельзя!
   Андрей даже привстал.
   - Так со спальниками в камере иначе нельзя! Спальник трахнет, так после этого хоть в параше топись, не будет тебе жизни.
   - Чего?! Охренел? За каким... чёртом мы вас трахать будем, сам подумай.
   - Вы же!...- Андрей осёкся и как-то осел на землю, захлопал ресницами.- А чёрт, ты же говорил...
   - Ну да! Без приказа раб не работает. А так нам всё это по фигу.
   Андрей вдруг захохотал. Взахлёб, до слёз. Бил кулаком по колену, по земле, не в силах ничего сказать. Эркин сначала принял за истерику. Видал он такое. И приготовился бить. Но потом не выдержал - так заразительно хохотал Андрей - и засмеялся сам.
   - А мы...- наконец выговорил Андрей,- мы ж боялись вас. Говорили, что вы того, кидаетесь на всех. Не разбираете мужик там или баба, малолетка или взрослый. Лишь бы трахнуть.
   - Так они,- медленно начал соображать Эркин,- так те, полы, испугались нас? Мы ж от них жались, чуть по стенке не размазались, а они... они боялись, что мы полезем, так что ли? К ним полезем?
   - Ну да. А камерное правило ты же знаешь. Бей первым. Ну, ч-чёрт, ну, ни хрена себе, как получается. Нас спальниками пугали, а вас...
   - А мы вас боялись до... ну, не знаю как. А они, значит...- Эркин потёр лицо.- Значит, что ж получается? Бей первым. И как попали в одну камеру, то сразу рубка. Только шевельнись, и всё.
   - Получается так,- растерянно развёл руками Андрей. И улыбнулся.- Только... только труханулся ты тогда зря. Ничего б такого вам не сделали. Если б и побили, то так, для виду.
   - У нас-то всё равно жизнь на кону. Кому вид, а нам на сортировке каждый синяк в счёт.- Эркин покрутил головой, откинул со лба прядь.- Слушай, а почему к полам цветных не сажали?
   - А чтоб не распропагандировали!
   - Рас... чего?
   - Ну, чтоб мысли о вреде рабства не внушали.
   Эркин оторопело уставился на него.
   - Ты это того, шутишь?
   - Нет, я серьёзно. Полы против рабства, и вот, чтоб они другим этого не говорили, их и сажали отдельно. Ну, цветных ни к полам, ни к присам не сажали. Только с кримами. Ну, слышал я, одного пола в камеру к спальникам сунули, и они его насмерть... затрахали.
   - Брехня!- отмахнулся Эркин, но тут же напрягся, прикусил губу.- Нет, постой. Если так приказали, то могли. Я о таком тоже слышал. Собирают спальников или даже одного, и приказывают, и потом подсаживают. Но потом таких убивали. За боль белому, а уж за смерть-то...
   - А! Так это и в лагере. Ткнут тебя одного в барак к кримам, они тебя уделают так, что только номер и будет виден. Ну, ни фига себе закручено. Стравили нас намертво. Мы, значит, друг друга сами мордуем вусмерть, а они...
   - А им работы меньше. У нас они так элов и джи стравили, работяг на спальников, рабов на отработочных, всех на лагерников. У вас свои...
   - Точно,- Андрей ещё раз попробовал лезвие пальцем и, подобрав ветку, коротким взмахом наискось перерезал её. Снова оглядел нож и через костёр кинул Эркину так, что тот поймал его на лету.- Держи. Теперь нормально. Такая, значит, система.
   Эркин кивнул. Защёлкнул нож и спрятал в карман. Усмехнулся.
   - Знаешь, мне сон как-то приснился. Что мы с тобой в распределителе в одной камере оказались. На поединке. Знаешь, что это?
   - А то! Ну, и кто победил?
   - Проснулся я. Больно страшно стало.
   - Да-а,- Андрей поёжился, передёрнул плечами как от озноба.- Как это нас пронесло? Пришиб ты бы меня.
   - Как сказать,- пожал плечами Эркин.- Никогда я во сне не кричал, а тут... И вот увидел я это. А днём Белая Смерть объявилась.
   - Сон в руку говорят,- засмеялся Андрей.- А так, в самом деле... Встретились мы в самый раз. Не в распределителе, и не тогда... у костра ночью... Пронесло. Мать бы сказала: судьба.
   - Судьба,- повторил Эркин. И засмеялся.
   - Ты чего?
   - На небо посмотри.
   - А ни фига! Полночи осталось.
   - А четверти не хочешь? Одеяла заложили, как спать будем?
   - В первый раз что ли. Спина к спине. Не замёрзнем.- Андрей зевнул.- Затрепались мы. Напоследок.
   - Мг.
   Они легли, прижавшись спинами. Андрей как всегда на левом боку, правая нога полусогнута, чтобы голенище с ножом было под рукой. Эркин обхватил себя за плечи, пряча грудь и лицо под скрещёнными руками, и тоже слегка подтянул ноги, прикрывая коленями живот. В ночь перед кочёвкой, когда всё увязано, чтобы утром не барахтаться впопыхах, приходится греться собственным теплом. Но и ночи сейчас не холодные. Только вот роса под утро... Но зато не проспишь. Роса разбудит.
   - Недели на две языки привязывать,- вздохнул Эркин.
   - Может, и обойдётся.
   - Может, ты ему и номер свой покажешь?
   - Сначала ты причиндалы свои выставишь.
   Они говорили сонными, затихающими голосами.
  

1992;30.09.2010

Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"