Зубачева Татьяна Николаевна : другие произведения.

Тетрадь 37

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.23*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вычитано.

ТЕТРАДЬ ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

* * *

  
   Посещение церкви прошло спокойнее, чем ожидал Эркин. В принципе это оказалось не слишком обременительным. Разумеется, пускать цветных в церковь - белое красивое здание с башней на Черч-стрит - никто не собирался. Для цветных приспособили большой дощатый склад на окраине возле Цветного квартала, оставшийся бесхозным после заварухи. Отмыли, почистили, починили электропроводку, внесли и расставили рядами скамьи - Эркин с Андреем ухитрились даже заработать на этом, подвалив к плотникам - на стене напротив дверей повесили картину с изображением длинноволосого бородатого беляка, замотанного в простыню, а по бокам от картины поставили горшки с цветами. Ну и для священника как положено. И чего ещё цветным надо?
   Народу набилось... не продохнуть. Андрей тянул вперёд: интересно же, но Эркин упёрся, и они сели сзади, поближе к выходу.
   - От духоты спасаемся? - камерным шёпотом спросил Андрей, когда они сели.
   - От твоего языка, - так же тихо ответил Эркин. - Заведёшься ведь и вылезешь.
   - Точно, - сокрушённо вздохнул Андрей.
   Рядом негромко засмеялись. Но уже на небольшое возвышение с раскладным столиком рядом с картиной поднялся тот узколицый поп, поднял руки успокаивающим жестом, и все, привычно подчиняясь белому, замолчали.
   Эйб Сторнхилл оглядывал аудиторию. Не признаваясь в этом никому, даже самому себе, он боялся. Да, он взял на себя этот страшный груз, воистину тяжкий крест, он слаб и греховен для такой ноши, но кто-то же должен пробиться к этим душам. Что бы ни говорили о них, они не бездушны...
   ...- Я ценю твоё усердие, брат, - и вежливый жест холёной пухлой руки. - Но должен сказать сразу. Их души не спят. Нет. Там нечего будить, брат Эйб. Это скоты. Послушные или нет, умные или глупые, добрые или злые, но скоты. Не люди, нет.
   - Мне трудно в это поверить брат Джордан.
   - Они похожи на людей, брат Эйб. Очень похожи. Но только похожи. Брат Эйб, - Джексонвилльский пастор Джордан Сноу рассматривает его участливо, как больного, - приходилось ли тебе иметь дело с ними раньше? Не видеть издали, а...- ласковая улыбка, - общаться с ними? Разговаривать.
   - Да, разумеется.
   - Разумеется, брат Эйб. Но я имел в виду не беседы и проповеди, а изо дня в день. Обыденно.
   Он понял и покраснел.
   - Я всегда считал рабство грехом, брат Джордан, - и с невольным вызовом: - У меня никогда не было рабов.
   - Да, мы - дети и рабы Господа. И человек, делая человека своим рабом, нарушает волю Господню. Самозванствует. Но они - не люди, брат Эйб. Ты сам в этом убедишься. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь тебе. С помещением, со всем остальным... Я скажу своей пастве, чтобы они отпускали своих... работников к тебе по воскресеньям. И вообще можешь на меня рассчитывать...
   ...Да, брат Джордан сделал, что мог. Пришло много, очень много. Он даже узнаёт некоторых. И зря говорят, что они все на одно лицо. Достаточно приглядеться - и различить тогда совсем не трудно. Вон эта молоденькая мулатка из кондитерской для цветных. Вон тот немолодой с сединой в волосах негр - дворник, с ним удалось неплохо поговорить, оказался довольно толковым, во всяком случае, понятливым.
   Эйб говорил, стараясь подбирать самые простые, понятные слушателям слова и всё время оглядывая аудиторию. Да, его слушали, сидели тихо, не шевелясь, не разговаривая между собой. Ни дерзких взглядов, ни насмешливых, а то и глумливых реплик, с чем ему приходилось сталкиваться, трудясь в кварталах бедноты Колумбии, портовых городах Луизианы и ковбойских посёлках Аризоны. Нет, здесь ничего похожего... но чувство отчуждения, чувство стены между ним и аудиторией не проходило, а даже усиливалось. Они слушали его, но не слышали. Ни один.
   Ряд за рядом Эйб Сторнхилл оглядывал свою паству. Ничего страшного. Они пришли и слушают. Остальное - его дело. Грузчики со станции сидят все вместе. Хорошо. А этих он не знает, но, значит, им кто-то сказал, и они пришли. Индеец, дворовой работник. Пришёл всё-таки. Тогда, при разговоре, был очень недоволен, но ведь пришёл. А рядом... Господь всемогущий, этот парень белый! Зачем он пришёл сюда? Да, он говорил со всеми, убеждал всех. И с этим парнем говорил. Тот был тогда пьян или с похмелья. Но его место на Черч-стрит, у брата Джордана, а не здесь...
   Эркин слушал, не вдумываясь в слова, как всю жизнь слушал надзирателей. Болтает и пусть себе болтает. Сидишь в тепле, а не лежишь связанным или... Нет, перетерпеть свободно можно. Андрей наконец угомонился. А то в начале ёрзал, всё сказать что-то хотел. Пришлось дать ему локтем по рёбрам, чтоб понял: не на перегоне всё-таки...
   ...Фредди посоветовал им не связываться и не нарываться, и они пошли к указанному дереву. Белых ни одного, а пастухов собралось много. Некоторые косились на Андрея, но со словами не лезли. Беляк оглядел собравшихся и жестом велел им сесть.
   - Дети мои...
   Андрей фыркнул, невольно прыснули и остальные, но беляк не смутился и замолол примерно то же, что и у костра. Но то дети господа они все, то его. У Андрея хитро блестели глаза, явно чего-то заготовил, но пока молчит. У него тоже на языке вертелось: "Так я твой сын или бога?" - но он ограничился тем, что камерным шёпотом сообщает об этом ближайшим соседям. Те тихо смеются и передают вопрос дальше. Андрей незаметно показывает ему оттопыренный большой палец. Потом уже к ним пришёл чей-то вопрос: "А что, может, он сам и есть евонный бог?". Беляк словно не замечает их перешёптываний и продолжает долдонить своё:
   - Христос любит вас, возлюбите и вы Иисуса всем сердцем...
   И звонкий голос Андрея:
   - А вот вы говорите, сэр. Что он велел, то мы исполнять должны.
   - Да, сын мой. Воля Иисуса, Господа нашего, нерушима.
   - А вот ведь в Библии сказано: рабы, повинуйтесь господам вашим, так? - невинно спрашивает Андрей. - Это же он сказал,
   Беляк не успевает ответить: таким возмущённым рёвом отзываются остальные.
   - И что мы все - рабы господа, - продолжает Андрей.
   - Чего-о?! - как со стороны слышит он свой голос. Это его ещё у костра царапнуло, но тогда смолчал, а сейчас не выдержал. - Это что, мы - и его рабы, и отца его, и ещё... господские?!
   - Мы не рабы!
   - Нам Свободу ещё когда объявили!
   - Ты чего несёшь, парень, охренел?!
   - Это не я, - защищается Андрей. - Это тот, Иисус сказал.
   - И я его ещё любить за это должен?! - он вскочил на ноги. - Мотаем отсюда!!
   Беляк умолкает и беспомощно смотрит, как они хватают своих коней и уносятся врассыпную к далёким кострам...
   ...И этот то же самое. Бог, господь, Иисус Христос... Зачем им всем это? Тогда они вернулись к своему костру, и Фредди хохотал до слёз над рассказом Андрея, а потом сказал:
   - Ну, парни, заварили вы кашу. Я и не задумывался над этим никогда.
   Беляк тот сразу исчез, и больше о боге никто с ними заговаривал. И вот теперь здесь... Когда же эта нудьга кончится? Душно уже стало.
   Эйб Сторхилл заканчивал свою речь. Ничего, главное - начать, а там... там он сделает всё, что в его силах. Главное - они слушают, придёт час - услышат. А теперь сбор. Обычно он не собирал деньги сам и прямо в церкви, этим занимались женщины-помощницы, но здесь таких ещё нет. Ничего, будут. Он сказал о деньгах, повторил, что каждый даст по силам своим, сколько может, и ждал вопросов о том, куда пойдут эти деньги. У него был готов ответ. Но ни одного вопроса не прозвучало. Они молча доставали деньги и передавали их друг другу, а передние подходили и клали монетки в жестяную миску на столе. Он следил за этим и радовался. Никто, ни один не отказался дать деньги, ни один не попытался присвоить или под шумок не дать. Пусть монеты мелки, но и заработки их невысоки. И белый парень дал деньги. И индеец. Эйб сказал о службе в следующее воскресенье и призвал всех встать и помолиться Господу в сердце своём, молча. Зачем их смущать, текста они всё равно не знают. Но это дело наживное.
   - Идите, дети мои, и благословение Господа на вас и делах ваших.
   И с каким же радостным гомоном повалили они на улицу! Эйб невольно улыбнулся. Дети, ну, настоящие дети. Мулатка из кондитерской и ещё две девушки пошептались и робко подошли к нему.
   - Мы... мы здесь уберём, масса?
   - Натоптали...
   - Вы позволите, сэр?
   Эйб радостно вздохнул. Разумеется, он приготовил все необходимые вёдра, тряпки и щётки, но готовился убирать самостоятельно, а тут...
   - Спасибо вам.
   С улицы донёсся взрыв хохота. Одна из девушек быстро подбежала к дверям и выглянула наружу.
   - Ну и чего ржёте?! - звонко крикнула она. - Лучше бы вон со скамьями помогли.
   - А чего со скамьями? - откликнулся молодой мужской голос. - Треснула, что ли, под твоей задницей?
   - Чтоб язык твой треснул! Составить помоги. Мы пол моем.
   Эйб, считавший деньги, поморщился, но промолчал. Разговор, конечно, непотребный для церкви, но и винить этих... детей нельзя. Сделать им сейчас замечание - это напугать и оттолкнуть. К его изумлению, несколько парней - в том числе странный белый и индеец - вернулись, очень быстро и ловко убрали скамьи, прислонив их к стене. Искоса поглядывая на Эйба, парни молча подождали у дверей, пока девушки вымоют пол, и снова расставили скамьи.
   - Бог да вознаградит вас за доброту вашу.
   По губам белого скользнула усмешка, но он промолчал. Девушки, а за ними и парни простились и вышли. Эйб с удовольствием оглядел свою бедную церковь. Начало положено. Мулатку из кондитерской зовут Бьюти, девушку со шрамом на подбородке... да, правильно, Рози. А третью он спросит об имени при встрече. И с парнями теперь есть о чём поговорить. Главное - начать...
   От церкви Эркин и Андрей пошли к пруду. По дороге купили себе хлеба и копчёной рыбы. И два больших яблока. Сели у "своего" пня. И только тогда, после первых кусков, Эркин заговорил:
   - Обошлось.
   - Если б ты меня не держал, - усмехнулся Андрей, - я б пошебаршился, конечно. Он бы покрутился у меня, как уж на сковородке.
   - А толку-то? - возразил Эркин. Нахмурившись, он долго разглядывал свою рыбину и наконец поднял на Андрея глаза. - Слушай, бог есть?
   - А хрен его знает, - пожал плечами Андрей. - Мне это по фигу.
   - А мне нет, - возразил Эркин.
   - Чего так?
   Эркин не успел ответить: к ним подошли трое негров из ватаги Одноухого, молча поставили на пень бутылку, положили буханку и сели рядом.
   - Давай, Белёсый, - Губач выбил пробку, глотнул и пустил бутылку по кругу. - Совсем он нам мозги закрутил, не знаем, что думать.
   - А я что, - взъерошился Андрей, - самый умный?!
   - Вот смотри, - Эркин мотнул головой, пропуская бутылку, и продолжил: - Я - хозяйский раб. От хозяина меня русские освободили. Русский офицер пришёл, сказал. Всё. Свободен. А от этого, от господа, кто меня освободит? Ведь, беляк этот чёртов трепал, и бессмертный, и всемогущий, и... и...
   - И вездесущий, - подсказал Андрей.
   - А это что за хренотень? - поинтересовался Род, вгрызаясь между словами в рыбий хвост.
   - Везде он, значит, - объяснил Андрей.
   - Во, - кивнул Эркин. - Если он такой, от него меня кто освободит? Не хочу я больше рабом. Ничьим.
   - А говорят, мы и после смерти... его рабы, - вздохнул Губач.
   - Ну, как там после смерти, не знаю, - пожал плечами Андрей. - Помрём когда, тогда и посмотрим, что там и как.
   - Тебе, Белёсый, всё шуточки.
   - А серьёзно об этом и нечего, - Андрей сделал большой глоток и передал бутылку. - Видеть его никто не видел, так что...- он выразительно выругался.
   - Оно-то, конечно, так, - Губач оглядел полупустую бутылку и поставил её на пень: пусть пьет, кто хочет, без очерёдности. - Так думаешь, слова это одни?
   - Может, и так, - кивнул Род.
   Упорно молчавший всё время Томми тихо, но очень твёрдо сказал:
   - Прав, Белёсый. Бога беляки придумали, чтоб нас дурить. Я много хозяев сменил. Били меня... его именем. Покориться требовали... тоже бог так велел. Что хорошего у бога есть, то они себе берут, остальное нам скидывают.
   Все кивнули.
   - Так что, не пойдём больше? - задумчиво спросил Губач.
   - Цепляться начнут, - покачал головой Эркин. - Если это так, трепотня одна, то и хрен с ними, и с попом, и с богом его. Всё равно в воскресенье работы нет. И мелочь наскрести, чтоб подавился он ею, тоже можно.
   - Если чтоб не цеплялись... - протянул Род.
   - Ладно, - тряхнул кудрями Андрей. - И впрямь... От нас не убудет, и неохота из-за такой ерунды завязываться. Он, дьявол, въедливый, заметно.
   - Это да, - Губач взял бутылку. - Допиваем?
   - С собой возьми, - отмахнулся Эркин.
   Андрей молчаливым кивком согласился с ним. Губач засунул бутылку в карман и встал. Поднялись и остальные.
   Эркин и Андрей ещё побродили по Цветному, балагуря и задираясь. О церкви, когда они остались вдвоём, Эркин сказал:
   - Я одного боюсь. Что он так и повадится по домам шляться.
   - Ла-адно, - протянул Андрей. - Отвадим.
  
   Домой Эркин пришёл уже ближе к сумеркам. Женя была дома.
   - Ну как?
   - Всё хорошо, Женя, - быстро ответил он.
   Забросил свою джинсовку в кладовку и быстро побежал вниз в сарай. Цветному все дни рабочие. В тот раз это его спасло, пусть так и будет. Не станут к Жене цепляться. А про свою церковь она ему за ужином расскажет.
   Но за ужином говорили совсем о другом. Женя опять расспрашивала его про перегон и Бифпит. Зашла речь об играх. Он рассказал о щелбанах. И Алиса потребовала, чтобы он её научил. Ей посещение церкви совсем не понравилось. Полдня хорошо себя вести и ничего за это не получить! Алиса была настолько возмущена, что и за игрой пыталась жаловаться Эркину, но быстро сообразила, что это не "ласточкин хвостик", здесь проигрыш грозит лишним щелчком в лоб, постепенно увлеклась и забыла про свои огорчения. Игроков разогнала Женя, отправив Алису спать. Этот момент пришёлся как раз на её проигрыш, и Алиса подчинилась с невиданной готовностью. Эркин не стал спорить: щёлкать Алису в лоб оказалось очень трудно. От напряжения сдерживаемой силы у него даже рука заболела.
   - А расчёт завтра, когда доиграем, - пообещала из-под одеяла Алиса.
   - Спи, - рассмеялась Женя.
   Улыбнулся и Эркин. Женя налила ему и себе по второй чашке чая. Эркин взял свою чашку, охватил её ладонями, будто греясь.
   - Знаешь, Женя, у нас было костровое время.
   - Как это?
   - Ну, вечером. Бычки улягутся уже на ночь, мы поедим и сидим у костра. - Треплемся, - Эркин улыбнулся и сказал по-английски, явно кому-то подражая: - Святое время, - и продолжал опять по-русски: - Понимаешь, говорим обо всём, смеёмся. Свободно говорим. Обо всём.
   Женя кивнула.
   - Я поняла, Эркин. Сейчас костровое время, да?
   Он счастливо улыбнулся.
   - Да.
   Улыбнулась и Женя.
   - Сначала о делах поговорим, правильно?
   - О делах, конечно.
   - Тогда слушай. За квартиру я заплатила до Рождества. Керосина купила.
   - Тоже до Рождества? - усомнился Эркин, прикидывая в уме размер бутылки в сарае.
   - Нет, конечно. Нам негде столько держать, но запас должен быть. Вот я и купила ещё бутылку полную. Понимаешь? Одна расхожая, а вторая в запас.
   Он кивнул.
   - Ага, понял. А себе ты чего купила?
   - Обо мне потом, - строго сказала Женя. - Алисино зимнее я посмотрела. На эту зиму ей хватит. Она же растёт сейчас.
   - Может... ей куклу купить? - неуверенно предложил Эркин.
   - Куклы у неё есть, - улыбнулась Женя. - Я посмотрю из игр что-нибудь. Мозаику там или ещё что. И лучше книгу. Ей пора учиться читать.
   Эркин кивнул, но глаза у него на мгновение стали грустными. На мгновение, но Женя заметила и рассердилась. На себя. Как же она раньше об этом не подумала?!
   - И тебе надо учиться.
   - Для взрослых нет школы, - вздохнул Эркин.
   - Я научу, - храбро вызвалась Женя.
   Эркин посмотрел на неё с таким радостным изумлением, что она рассмеялась.
   - И... и по-русски тоже? - наконец спросил он.
   - И по-русски, - кивнула Женя. - Ты чай пей. Остынет.
   Он послушно отхлебнул, не отводя от неё глаз. Женя с удовольствием смотрела на него, на его счастливое лицо, на сильные плечи, туго натягивавшие старенькую, выцветшую от стирок рубашку. Удивительно, как ему всё идёт, всё к лицу.
   - Теперь давай с тобой. Тебе на зиму...
   - У меня всё есть, - быстро сказал Эркин.
   - Тебе нужна тёплая рубашка. И не одна.
   - Рубашек у меня много, - возразил он. - А куртка тёплая.
   - Какая куртка? Джинсовая?
   - Да нет, моя. Ну, толстая, рабская. Она очень тёплая.
   - Рабская, - повторила Женя.
   Эркин на мгновение свёл брови, но тут же улыбнулся ей.
   - Мне нельзя выделяться, Женя. Куртки у всех рабские. В эту зиму все их носить будут.
   - Ну, хорошо, а если будет очень холодно?
   - Я тогда две рубашки надену. Или джинсовую, а рабскую сверху, - тихо засмеялся. - На работе всегда жарко, - и уже серьёзно: - Была бы работа.
   - Будет, - улыбнулась Женя. - Ты же хороший работник. И Андрей. Вы всегда работу найдёте. А может, и на постоянную устроитесь.
   Эркин осторожно пожал плечами и упрямо спросил:
   - А себе что ты купишь?
   - Я туфли хочу, - вздохнула Женя.
   - А что? - сразу встревожился Эркин. - Не хватает?
   - Да нет, понимаешь... Я видела туфли, они красивые, но... но непрактичные.
   - Это как? - недоумевающе спросил Эркин.
   - Ну, слишком нарядные. Их только на праздник. И потом... если в них ходить по улице, они развалятся быстро.
   Эркин кивнул.
   - Я понял. А... а ты сразу две пары купи. И носи по очереди.
   - Как трусы? - съехидничала Женя.
   Он не сразу понял, а потом рассмеялся и, смеясь, кивнул.
   - Ага.
   - Нет, Эркин, - отсмеялась Женя. - Так не делают. Туфли я себе куплю, но попозже. Понимаешь, мне нужны такие, чтоб и на улицу, и для работы. И чтоб на ноге были удобны. Нарядные мне не так нужны. И чтоб на зиму... Я видела, - она мечтательно улыбнулась, - черевички.
   - Что-что? - переспросил он.
   - Ну, как сапожки, только короткие, до щиколотки и на каблучках.
   - А они, - Эркин тщательно выговорил новое слово, - практичные?
   - Думаю, да.
   - Тогда покупай, - решительно сказал Эркин. - Денег хватит?
   - Хватит, - улыбнулась Женя. - И ещё я хочу белья купить. Простыни, наволочки, полотенца. И пододеяльники.
   Эркин сразу переспросил:
   - Пододеяльники - это что?
   - Ну, как чехол на одеяло. Чтоб одеяло не пачкалось.
   - Ага, понял. Покупай.
   - Хорошо. Только я всё это постепенно буду покупать, чтоб не так в глаза кидалось. А то ещё пойдут... - она сделала выразительную гримасу, - разговоры.
   - Ты осторожней, - сразу сказал он и вдруг совсем другим каким-то робко-виноватым тоном: - Ничего, что я так... командую?
   - Всё правильно, - рассмеялась Женя. - Ты же обо мне заботишься.
   Он так смотрел, что Женя не удержалась и потянулась погладить его по плечу. Он сразу перехватил её руку, прижал к губам. Поцеловал в ладонь, в тыльную сторону и снова в ладонь. Женя другой рукой погладила его по голове. И он так же ловко перехватил и поцеловал и эту руку. Потёрся лицом о её ладони и медленно, не выпуская, опустил их на стол. И по-прежнему не отводя глаз, мягко потянул Женю к себе. И даже стол не помешал ему. Женя только на секунду поддалась, и она уже сидит у него на коленях в плотном кольце из его рук.
   - Ой, как это у тебя получилось? - удивилась Женя, обнимая его за шею.
   Вместо ответа Эркин только плотнее прижал её к себе, так что его лицо оказалось у её шеи.
   - Женя, так хорошо? Тебе удобно?
   Он спрашивал тихо, перемежая слова поцелуями.
   - Ага, - вздохнула Женя, прижимаясь губами к его шее.
   Он шевельнул плечами, помогая её руке проскользнуть под ворот его рубашки. А его рука уже под её халатом скользит кончиками пальцев по её животу. Теперь уже не она, а он внутри её объятий, целует её шею, ключицы, склоняет голову, двигаясь губами по её груди. Женя прижималась лицом к его волосам, пока не коснулась губами гладкой кожи на шее и поцеловала его как раз на границе волос. Он вздрогнул и замер. И Женя не услышала, а ощутила его выдох:
   - Ещё.
   Она рассмеялась и поцеловала его ещё раз, опять туда же и ниже, в выступивший бугорок позвонка. Он резко встал, так резко, что она тихо вскрикнула, но ни испугаться, ни что-то сообразить не успела. В два шага Эркин достиг кровати, положил Женю и сел рядом. Озорно улыбнулся.
   - На мя-яконьком, - сказал он очень похоже на Алису, мягко вытаскивая из-под Жени её халат. И уже другим серьёзным тоном: - Тебе не холодно?
   - А мне от тебя тепло, - Женя попробовала передать его интонацию и по его улыбке поняла, что попытка удалась.
   Плюш ковра приятно щекотал ей спину. Эркин выдернул из штанов и распахнул рубашку, придвинулся поближе, чтобы ей было удобно дотянуться до него. Женя улыбнулась и подняла руку, мягко коснулась основания его шеи. И тут же его рука так же легла на её шею точно на то же место. Улыбаясь, Женя водила пальцами по его груди, ключицам, животу, снова поднималась к шее. И, молча улыбаясь, он необыкновенно точно копировал её движения, гладя её тело. Женя попробовала обмануть его, неровными резкими движениями и остановками, но его улыбка становилась только шире, да озорно блестели глаза. Женя трогала его круглые жёсткие соски и ощущала его пальцы на своих, быстро вела пальцами по ложбине, разделяющей грудные мышцы, вниз к поясу. И с той же скоростью его пальцы скользили по её телу между грудей к животу и так же замирали у резинки её трусиков.
   - На работу не проспим? - улыбнулась Женя.
   - Ни в жисть, - ответил Эркин с улыбкой.
   Женя осторожно нашла узел и потянула за конец. Эркин свободной рукой подправил её пальцы, чтобы она не затянула, а распустила узел. И одновременно её рука скользнула по его лобку, а его пальцы совершил тот же путь по её телу. Эркин приподнялся, давая штанам соскользнуть вниз, быстрым движением плеч сбросил рубашку и уже обеими руками сдвинул с её бёдер трусики.
   - Так, Женя, да?
   - Ага, - Женя обняла его за поясницу, потянула к себе. - Иди ко мне.
   - Иду.
   Мягким гибким движением он опёрся ладонями о постель, подтянулся и лёг на Женю, вытянувшись во весь рост, распластался.
   - Иду?
   - Иди, - рассмеялась Женя и неожиданно для самой себя выгнулась, принимая его встречным движением.
   Эркин тихо охнул, прижимаясь к ней.
   - Так?
   - Ага. Не уходи.
   - Сейчас вернусь.
   - Ой!
   - Тебе больно? - сразу встревожился он.
   - Не уходи, - Женя обхватила его за плечи, за шею, попыталась напрячь внутренние мышцы.
   - Я здесь, Женя, я с тобой, - его шёпот обжигал ей кожу. - Ага! Ох, Женя... Женя... Женя...
   Он звал её, чувствуя приближение туманящей голову волны, чёрно-красного водоворота. И слышал её голос, звавший его.
   - Эркин... я здесь, Эркин...
   - Я здесь, - откликнулся он, плотнее охватывая её и замирая.
   Вздыбившаяся волна нависала над ним. Он знал, что они в комнате, на кровати, что на столе горит лампа, он всё видел и понимал, но чувствовал волну. Она здесь, малейшее движение - и она рухнет на него, закрутит в бешеном водовороте, не оставляя ничего, только тепло Жениного тела и её запах...
   Эркин крепче упёрся локтями в постель, осторожно поёрзал, укладываясь так, чтобы полностью закрыть Женю, чтобы потом, когда волна уйдёт, Женя была под ним, как под одеялом. Руки Жени мягко гладили его плечи и спину, её глаза влажно блестели, но губы улыбались. Он пошевелил бёдрами, ворочаясь в ней, готовясь к последним ударам, и волна сразу придвинулась, изгибаясь и приготовившись к прыжку.
   - Женя... готова?
   Она, улыбаясь, кивнула.
   - Я иду.
   - Встречаю, - выдохнула она.
   Так резко и сильно он ещё не бил Женю, и с той же силой рухнула на него горячая волна, он успел поймать тихий, шёпотом, вскрик Жени и повторить удар...
   Он лежал на Жене, всё ещё соединённый с ней, и медленно переводил дыхание. Волна не ушла, она осталась и покачивала его, мягко и ласково. Эркин осторожно шевельнулся, нашёл губами губы Жени, её щёки, влажные и чуть солоноватые, глаза... Она вздохнула, словно просыпаясь, и подняла веки, увидела его лицо и улыбнулась.
   - Эркин... хорошо, да? Тебе хорошо?
   Он медленно, будто только учился говорить, ответил:
   - Да, очень. Ты... ты не устала?
   - Не знаю, - Женя медленно подняла руки, погладила его плечи, голову. - Полежим так, хорошо?
   - Тебе... нравится? Ну, когда я... в тебе?
   - Мне всё нравится, - тихо засмеялась Женя.
   И он, отзываясь на этот смех, покачался на ней. Чуть-чуть. Чтобы она почувствовала его.
   - Тебе не тяжело?
   - Нет, мне хорошо. А тебе?
   - Очень. Мне никогда так хорошо не было.
   Улыбка Жени стала лукавой.
   - Ты так всегда говоришь, каждый раз.
   - Это же правда, - он улыбнулся. - Я же индеец, индейцы не умеют врать.
   - Совсем-совсем?
   - Совсем-совсем, - кивнул он и серьёзно: - Я говорю правду, Женя. Мне каждый раз хорошо, - и помолчав, будто проверял, убеждённо закончил: - Как никогда.
   Женя уложила его голову себе на грудь. Он потёрся об неё щекой и всё-таки медленно приподнялся.
   - Я... посмотрю на тебя. Можно?
   - Можно, конечно, - удивилась его просьбе Женя. - Тебе всё можно.
   Эркин медленно плавно выпрямлялся, не разрывая замок, а мягко очень плавно отделяясь от Жени, и встал над ней на коленях так, что Женя осталась лежать на спине между его ногами. Его взгляд мягко гладя двигался по ней, как до этого его руки, и на себе он ощущал такой же гладящий взгляд.
   - Какой ты красивый, Эркин.
   - Опередила, - улыбнулся он. - Только ты лучше. Правда.
   - Сейчас скажешь, что лучше всех, - смеялась Женя.
   - И скажу. Это тоже правда, Женя. Ты лучше всех.
   Женя медленно закинула руки за голову и потянулась.
   - Как хорошо, Эркин.
   - Лучше не бывает, - кивнул он. - Я уложу тебя, хорошо?
   - Как это?
   - Ну, ты поспишь. Тебе надо отдохнуть.
   - А тебе?
   Он улыбнулся её вопросу.
   - От радости не устаёшь.
   - Ой, как это тебя хорошо получилось?! - Женя порывисто поднялась к нему. - Значит, тебе это в радость и ты не устаёшь, а мне, значит, отдыхать надо, мне, получается, это не в радость, да? Вот я тебя за это сейчас!
   Она обхватила его за шею и резко дёрнула на себя. Эркин поддался рывку и позволил повалить себя на постель. Задыхаясь от смеха, она шутливо тузила его, так что он попросил:
   - Женя, не щекочи, я ж в голос заржу, Алису разбудим.
   - Придушу провокатора, - грозным шёпотом сказала Женя, усаживаясь на него.
   Эркин согнул ноги в коленях, чтобы Женя могла опираться спиной. Теперь она сидела у него на животе и даже ноги ему на грудь поставила.
   - Тебе удобно? - заботливо спросил Эркин и, дождавшись ответного кивка, продолжил: - Ты меня пока душить будешь, я вздремну малость, - закрыл глаза и даже всхрапнул.
   Женя рассмеялась и попыталась встать, но он сразу открыл глаза.
   - Нет, Женя, ты сиди.
   - Тебе же тяжело, - возмутилась она.
   - От тебя? Никогда.
   Но она всё-таки слезла с него и встала.
   - Лампа догорает уже.
   - Понял, - Эркин потянулся, проехавшись спиной и ягодицами по мягкому ворсу ковра. - Ох, хорошо как. Всё, встаю.
   Он сбросил себя с кровати, нашёл шлёпанцы, подобрал штаны и рубашку. Женя уже надела халатик и унесла на кухню чашки, и там теперь еле слышно звякала посуда и плескалась вода. Эркин, прижимая к груди одежду, прошёл к себе в кладовку, вытащил и развернул свою постель, сложил штаны и рубашку и вышел на кухню.
   - Я возьму тёплой воды? Оботрусь.
   - Конечно, бери, - Женя расставляла вымытую посуду на новенькой проволочной сушке.
   - А... а ты?
   - Я уже, - засмеялась Женя. - Пока ты штаны свои искал.
   - И я уже, - Эркин расправил на верёвке влажное полотенце. - Завтра я поправлю.
   - Что?
   - Сушку. Там гвозди слабые, я смотрел.
   - Ага, - Женя вдруг зевнула. - Спокойной ночи, Эркин.
   - Спокойной ночи, - откликнулся он уже из-за двери кладовки.
   Женя оглядела кухню, проверила, насколько плотно закрыта дверца плиты, послушала сонную тишину в кладовке и пошла в комнату. Уходя, Эркин привернул фитиль, и теперь комната тонула в полумраке. Женя быстро разобрала постель, погасила лампу и легла. Каково ему там, на полу? Интересно, ну, когда-нибудь их оставят в покое? Чтоб не бояться, чтоб не прятаться от всех, чтоб Эркин мог до утра спокойно спать на кровати. Ведь если подумать, то у них только одна нормальная ночь и была. Когда он с заработков приехал. Правда, если честно, они и не спали в ту ночь. Но всё равно, он до утра оставался с ней, а сейчас... что же делать, так уж получилось, что иначе нельзя. Что же делать?

* * *

  
   Золотарёв любил водить машину и при малейшей возможности садился за руль. Шофёр нужен... когда он нужен. И разговор за рулём вести удобнее. Всегда можно отвлечься на дорогу и тем выгадать время для обдумывания ответа. Хотя на этот раз собеседник нелёгкий - на лету всё схватывает, с очень хорошей реакцией.
   - Мы союзники, Игорь Александрович.
   - С разными методами, не так ли?
   - И это. Но сейчас и методы наши совпадают.
   Ироническое хмыканье, быстрый взгляд. Ладно, пойдём так:
   - Игорь Александрович, почему вы не вернулись к научной работе?
   - Видите ли, Николай Алексеевич, во-первых, делать историю - занятие не менее интересное, чем её изучать. Во-вторых, мне попросту не к чему возвращаться. Все мои довоенные материалы и наработки погибли. В-третьих, я не могу оставить моих товарищей. Они помогали мне, мой долг... фронтовое братство, если хотите, - Бурлаков говорит спокойно, академически рассуждающим тоном. - И наконец, в-четвёртых, у меня, простите, чисто шкурный интерес. Я ищу свою семью.
   - Вы говорили, они погибли.
   - Да. У меня нет доказательств, что они спаслись. Но нет и доказательств гибели. Работа в имперских архивах может их дать.
   - Вы ищете доказательства гибели или спасения?
   - Николай Алексеевич, только очень плохой учёный начинает работу, зная, что получит в конце. Известный заранее, желаемый вывод... это догма. А я учёный, - и мгновенная озорная усмешка. - Не очень плохой. Вот и пятый аргумент. Я занят научной, по сути, работой. Так что сама постановка вопроса некорректна. Я всё-таки вернулся.
   Золотарёв улыбнулся. Надо же, хорошо как перевёл. Что ж, пусть залезет поглубже. И себе найдёт, и с нами поделится, и... нет, об этом парне говорить ещё рано, пусть профессор увязнет, и тогда... вот тогда и пойдёт настоящая игра с Бредли и Трейси. Они, говорят, игроки сильные, ну так и профессор Бурлаков тоже... далеко не из последних. Недаром его наш генерал ценит и чуть ли не со школы дружит.
   - Игорь Александрович, а дома не попробовали? Может, кто из соседей что знает?
   - Разумеется, я побывал в Грязине, но...- голос Бурлакова по-прежнему спокоен, - там давно живут другие люди. Сменились все соседи. Никто ничего не знает. Это же был район "оздоровления".
   Золотарёв кивнул. Оздоровление, sanitation. Служба Безопасности Империи радикально решала проблему сопротивления в бывшем Пограничье, арестовывая всех жителей, всех поголовно, и заселяя опустевшие дома привезёнными издалека собственными гражданами, лояльными и в силу происхождения, и в силу благодарности за полученное в дар от Империи имущество. А вывезенные... часть уже нашлась трупами на Горелом поле и во рвах, часть в трудовых лагерях при военных заводах... И что теперь со всей этой массой делать? Но об этом пусть головы в другом отделе болят.
   - Вы надеетесь найти следы в архивах?
   - И на это тоже.
   - А ещё на что?
   И в ответ с прежней чуть отстраняющей улыбкой:
   - Моя главная надежда, Николай Алексеевич, на чудо.
   Золотарёв кивнул. Да, больше Бурлакову, если честно, надеяться не на что.
   Бурлаков, сохраняя прежнюю улыбку, смотрел перед собой на несущуюся под колёса серую в тёмных пятнах свежего асфальта дорогу...
   ...- Кажется, успели, - Антон сидит, небрежно откинувшись на спинку, с безмятежной улыбкой отдыхающего гуляки. - Всё спокойно.
   - Спасибо.
   - Не за что. Твоих мы прикроем, - и уже тише добавляет: - Как сможем.
   Он кивает.
   - Не надо утешений. Я не первый, - и с невольным вздохом: - и не последний.
   - Ничего, - Антон улыбается как можно веселее. - Будет и у нас праздник.
   - Будет, - он старается улыбаться как Антон.
   - Вот мы победим, представляешь, соберёмся, сядем все вместе...- Антон громко причмокивает.
   Он смеётся, кивая. Извечная мечта: пир после победы. Интересно, сколько нас уцелеет? Вряд ли понадобится очень большой стол...
   ... - Простите, я кажется задремал.
   - На здоровье, Игорь Александрович, можете дремать дальше.
   - Благодарю...
   ...Антона убили через полгода. Заметив хвост, повёл за собой, затащил в какой-то тупик и затеял перестрелку. С Антоном оборвалась последняя ниточка, связывавшая с домом. Антон бывал у него дома, знал их всех. И Римму, и детей. Играл с Аней в шахматы, возился с Серёжей и Милочкой. И вот всё, оборвано. Он знал, что так будет, что этим кончится, и всё же...
   ...Не открывая глаз, Бурлаков сел поудобнее. Машина идёт ровно, без рывков и толчков. Всё позади, всё кончилось благополучно. Для выживших. Он всё понимает, но он поехал туда, в Грязино, бывшее Грязино...
   ...Застывший в опасливом ожидании город. Провинция Империи, очищенная от расово неустойчивого русского населения. Он узнавал дома, но не город. Городу сменили имя. Теперь Петерсхилл. В честь генерала Петерса, командовавшего войсками захвата. Не улицы, а стриты и авеню. Но главное - сменили людей. Из Алабамы, Луизианы, Дакоты, даже Аризоны - со всей империи их переселили сюда, в дома, ещё помнящие прежних владельцев. Была Россия, Пограничье, Русская территория, а теперь... а теперь они замерли в страхе перед возвращением выживших... Нет, эту проблему надо решить и будем решать. Но сейчас он шёл домой. И безумная не надежда даже, а... а вера в чудо, что Римма и дети дома. Он даже не думал, что столько лет прошло, что дети выросли... А чуда не было. Были чужие люди, жалкий лепет этих людей, что дом был пустой, что всё-всё в доме они купили, на свои деньги, у них даже чеки сохранились, что они не при чём, ничего не знают, дом был совсем пустой, и соседние дома тоже пустые, а они не при чём, а если у мистера претензии, то это всё Империя, Служба Безопасности, а они приехали в пустой дом... У мужчины, седого, грузного, дрожали руки, женщина жалко шмыгала носом, за ними толпились их дети... Он повернулся и ушёл. Не стал с ними говорить. Не смог. Обошёл соседние дома. Никого. Из старых, кто мог что-то знать, никого, никто не вернулся. Ни один...
   ... - По вашим данным, Николай Алексеевич, из угнанных многие возвращаются?
   Золотарёв вздрогнул.
   - Я был уверен, что вы спите. Нет, к сожалению, информации пока нет. С угнанными вообще непонятно, куда они делись. Если честно, рассчитываем на вас. Архивы целы, но разобраться в них... Понимаете?
   - Догадываюсь, - кивнул Бурлаков. - Попробуем разобраться.
   - Простите, что задеваю больное, но... у вас была большая семья?
   - Жена, дети, брат жены, племянники, кузены и кузины, другие родственники... Фактически я знаю обо всех, кроме жены и детей. Остальные погибли. Кто на фронте, кто в Сопротивлении. А из дальних... пока я этим не занимался, слишком давно оборвались связи. А ваша семья, Николай Алексеевич?
   - Мне повезло. До моих Империя не дотянулась. А так... как у всех. Кто на фронте, кто в тылу. Кому как повезло.
   - Да, кому как повезло. Вы правы, Николай Алексеевич.
   Золотарёв в зеркальце посмотрел на Бурлакова и вернулся к собственным мыслям. Как однако держится прекрасно. Конечно, об Империи он осведомлён очень широко, десять лет на нелегальном положении - это серьёзно. В его ненависти к Империи, Службе Безопасности, Службе Охраны можно не сомневаться. И в архивах он разберётся вполне... профессионально. Ниточек там торчит... уйма. Не может там не быть компромата на Бредли и Трейси. Где-то эта парочка должна была засветиться. Киллер и шулер, даже не главари, нет, у них в уголовной, как она здесь называется, да, Система, особое положение, уже ясно. Сами по себе, не входят ни в одну группировку и работают только на себя. И уже давно. У Ротбуса был компромат на Трейси и очень серьёзный, раз тот так испугался и поехал за деньгами. А на Бредли? Петерсен клянётся, что был. Что Ротбус не рискнул бы угрожать, не имея на руках козырей. Игроки все, все сравнения карточные. Ну что ж, в этой колоде Бредли и Трейси - тузы. Без джокера их не возьмёшь. Счета в банке... У обоих не подкопаться. Капало потихоньку маленькими порциями. До трёх тысяч декларация об источниках не требуется. Потому и счетов столько. И все оформлены одинаково. Владелец и имеющий право распоряжения. Только имена меняются. Тогда Трейси взял два своих. Сто семьдесят три тысячи. Счетов Бредли не трогал. Хотя там больше. А в сумме четыреста двадцать тысяч с небольшим. Но затребовали шестьсот восемьдесят. И Петерсен, да и остальные показывают одно. Ротбус никогда не требовал больше, чем у человека было. И даже обязательно оставлял какую-то мелочь. Как там... Да, вот: если у человека есть один доллар, больше девяноста восьми центов Ротбус не потребует, но и меньше, чем на девяносто семь не согласится. Значит, у Бредли и Трейси было в общем не меньше семисот тысяч. Хотя... хотя не было, есть. И значит, двести восемьдесят мы не нашли. Оформлено ещё на кого-то? Анонимный счёт на предъявителя? Абонирован сейф? Или просто лежат где-то в тайнике? Но и в сейфе, и в тайнике лежат доллары, имперские зелёные бумажки, обесценившиеся ещё к лету, и два таких волка позволят таким деньгам стать бумажками? Да никогда! Как-то же они их обменяли. И вот здесь без профессора, вернее, его "орлов" - они же "банковские крысы" - не справиться. Значит, надо сориентировать профессора. Теперь... Раз Ротбус требовал деньги обоих, значит, компромат на Бредли у него был. Так что? Трейси решил откупить себя, бросив дружка? Вполне логично, а значит, возможно. Как же не вовремя заткнули пасть Ротбусу. Рискуем не управиться к Рождеству. А это новые жертвы. День Империи - будь она и так далее - обошёлся без большой крови, из наших вообще никто не пострадал, но страсти всё равно накалились. Ещё раз бросим армию между белыми и цветными, и маховик может раскрутиться опять. Нет, к середине декабря надо успеть. И взять на упреждение. Не будут уцелевших охранюг столько времени кормить и укрывать за так. Задаром здесь вообще никто ничего не делает, жлобы поголовно, независимо от цвета. Правда, это даёт возможность отследить по денежным ручейкам, так сказать пройтись от истоков к устьям и обратно. Но... дадим им вылезти на Рождество, крови будет слишком много. Надо успеть раньше. И в то же время не спугнуть.
   Золотарёв бросил машину в резкий поворот.
   - Сбрасываем хвост, Николай Алексеевич? - спросил, не открывая глаз, Бурлаков.
   Золотарёв рассмеялся.
   - Я думал, вы спите, Игорь Александрович.
   - Ну, ваш поворот разбудил бы любого, а, в общем, вы правы. Я спал.
   Бурлаков открыл глаза и достал сигареты.
   - Николай Алексеевич?
   - Не откажусь, - кивнул Золотарёв, беря сигарету. И решил рискнуть: - У меня к вам, Игорь Александрович, большая просьба.
   - Слушаю вас.
   - Когда будете работать с архивами... меня очень, - он выделил это слово, - очень интересуют два человека. Джонатан Бредли и Фредерик Трейси. Если что-нибудь попадётся, ну, даже просто упоминание, в любом контексте, я прошу это для меня собрать.
   - Джонатан Бредли и Фредерик Трейси, - повторил, запоминая, Бурлаков. - Хорошо, я буду это иметь в виду. Вопрос о причине вашего интереса, я полагаю, неуместен.
   - Вы совершенно правы. Но я обещаю. Как только появится возможность, я всё объясню.
   - Буду ждать, - улыбнулся Бурлаков. - Кстати... Бредли... Бредли... Знакомая фамилия. Кажется, была такая семья, из так называемой "старой золотой сотни", но она давно, ещё до войны исчезла. Думаете, отпрыск?
   - Думаю, это неважно. Я тоже сразу подумал и проверил. Лет сорок, как эта семья сошла со сцены. Империей ворочали совсем другие семьи. Так что, скорее всего, однофамилец, - Золотарёв усмехнулся. - Если это только его настоящая фамилия.
   - Возможен и такой вариант, - кивнул Бурлаков. - Я знавал двух Шекспиров, лорда Эссекса, трёх Нельсонов, адмирала, капитана и матроса, ещё... Кстати, лорд Эссекс был отличным механиком, самоучка, малограмотен и невероятно талантлив.
   - Погиб?
   - Да. Подорвал себя вместе с типографией. Так что это довольно распространённая практика. Берётся фамилия, носителя которой заведомо нет. И в то же время невыдуманная.
   - Да, - согласился Золотарёв. - Вряд ли это его настоящая фамилия. Но поищите. Вдруг всплывёт подлинный Джонатан Бредли.
   - Хорошо, - кивнул Бурлаков.
  
   Джонатан сидел за своим столом, обложившись бухгалтерскими книгами, и щёлкал на счётах с таким ожесточением, что Фредди молча прошёл к бару, налил себе и по-прежнему молча сел к камину, спиной к Джонатану. Пошевелил поленья, положил ноги на решётку, сделал глоток и откинулся на спинку кресла. Хорошо! За его спиной щёлкали костяшки и изредка шёпотом чертыхался Джонатан. Потрескивание огня в камине, гудение ветра в каминной трубе... С камином им пришлось повозиться. В этом домике - они так и не поняли, для чего он предназначался - стояла плита, большая, но не законченная, и они переделали её в камин, взяв облицовку из гостиной Большого Дома, потому что камин в кабинете был слишком основательно разрушен. Похоже, там искали тайник. Камин вышел большой и нарядный, слишком большой и слишком нарядный для этой комнаты, жрал массу дров, но зато быстро нагревал и долго держал тепло. Тогда же они перетащили сюда эти кресла, как требовавшие самого минимального ремонта, установили решётку, развели огонь и сели у камина. Весна была сырая, одежда не просыхала, тогда Джонни и сказал, что у такого камина из горла пить неудобно, не сочетается.
   Джонатан закончил наконец подсчёты, убрал книги в сейф, поставил на место бар и насмешливо хмыкнул:
   - Мне ты сделать не догадался.
   - А кто тебя знает, когда ты закончишь, - ответил, не меняя позы, Фредди.
   Джонатан налил себе и сел в соседнее кресло, как и Фредди положив ноги на решётку.
   - Ну и как, Джонни?
   - Не так страшно, как я ждал. Лето мы свалили.
   - Убытки большие?
   -Как сказать. Понимаешь, Фредди, бычки нас здорово выручили. Мы получили живые законные деньги и не очень много потеряли.
   - Потеряли на кормах?
   - Там потери окупились. Пастухи тоже. Если бы не те двое, что нам Бобби подсунул, потери были бы ещё меньше.
   - Да, та пара нас здорово подвела. Чуть не подставили. Но чего и ждать от охранюг, - Фредди оглядел свой стакан. - Хорошо, быстро их скинули.
   - Главные потери на перегоне, - Джонатан отхлебнул, погонял во рту, смакуя, и проглотил.
   Фредди почувствовал себя задетым.
   - Перегон прошёл как надо. До последнего дня кормились и набирали.
   Джонатан кивнул.
   - Благодаря тебе, Фредди. Ты не отлучался, так?
   - Так. Если не считать Мышеловку.
   - Правильно. Я и не считаю. Так вот, главной потерей был ты, Фредди. Я как подумаю, чего и сколько мы упустили, пока ты был на перегоне... лучше не думать.
   Фредди задумчиво кивнул.
   - Ну, если так, то конечно. И выводы, Джонни?
   - Первое. С откормом на несколько лет завязываем. Пока не найдём человека, который возьмёт на себя и выпас, и перегон. Парни вкалывали как проклятые, но мы всё равно были завязаны на стаде. Вспомни. Больше, чем на неделю отлучаться нельзя.
   - Идёт, - кивнул Фредди. - Но такого надёжного, настолько надёжного с ходу не наймёшь. Его надо растить.
   - Я и сказал. На несколько лет. На сколько... там увидим.
   - Хорошо. Что второе?
   - Второе нам надо решить. На чём будем строить имение. Чтобы работало и без нас.
   - И давало прибыль, - закончил за него Фредди.
   Джонатан только вздохнул, расслабленно оседая в кресле.
   - Фредди, прибыльных имений не бывает в принципе. Есть более или менее убыточные. Если я выйду на нулевой вариант, то стану гением.
   - Нулевой вариант - это...
   - Это вычитаем из дохода расходы и имеем ноль, а не минус. Настолько ты математику знаешь?
   - Не зарывайся. Я закончил школу раньше тебя.
   - Заметно, - кивнул Джонатан. - Кто раньше закончил, тот больше и забыл. А с этим... Я думал над этим и раньше. И управляющим крутился, чтобы понять. Сейчас посчитал и убедился. Имение убыточно... не то слово.
   - Мы не тронули счета, - возразил Фредди. - Если не считать аукциона.
   - Я и не считал. За счёт чего мы перекрутились с бычками, Фредди? Мы бессовестно обманули парней, раз.
   - Стоп, Джонни. Они заработали как никто.
   Джонатан кивнул.
   - Остальных обманули ещё больше. Если посчитать объём работы... Парни работали без подмен, без выходных, без дополнительной оплаты ночной работы, на рабском пайке... Нам сказочно повезло, что парни не нажили цинги или ещё чего. И что ни одна комиссия до этого не докопалась, а парни не сообразили пожаловаться. На одних бы штрафах погорели бы.
   - Паёк был хороший, Джонни. Вспомни Аризону.
   - Помню. А ты помнишь, как мы пополняли паёк? И кусты обдирали не хуже пастухов.
   - Помню, - кивнул Фредди. - Да, чёрт. Похоже, с этим ты прав.
   - Мы не заплатили аренды за прогон стада, два.
   - Верно.
   - И ты работал бесплатно, три. Вот и прибыль на бычках.
   - Ты тоже, кстати...
   - Кстати, Фредди, мы пока в общем плюсе именно потому, что никто не получает зарплату. А наш труд я вообще не считал. А когда вчерне прикинул все затраты...- Джонатан невесело усмехнулся, - чуть не взвыл.
   - Вот почему ты злишься, - улыбнулся Фредди.
   - Да, - кивнул Джонатан. - Нам здорово повезло, что сохранилась рабская кладовка и мы смогли выдать одежду. Кстати, парней мы и на этом надули. Им полагалась спецодежда. А я ничего, кроме шляп, им не дал. Так что...
   - Так что, кончай скулить, лендлорд, - спокойно сказал Фредди. - Считать упущенную выгоду и несделанные расходы... Я думал, ты умнее, Джонни. Если расходов не было, чего ты их считаешь? Сейчас, на этот час, мы в плюсе?
   - Да, - нехотя кивнул Джонатан.
   - С игровыми и прочим?
   - Нет, я считал только по книгам.
   - Ну вот. Деньги законные, живые... Какого хрена тебе ещё нужно?
   - Утешил, - усмехнулся Джонатан.
   - Любишь ты, Джонни, - Фредди оглядел оставшуюся в стакане жидкость, - страхи нагонять. Выйдем когда в минус, тогда и будем думать. А пока.... Кстати, если все имения убыточные, чего они не разорялись?
   - Разорялись потихоньку. Рабский труд давал прибыль, Фредди. Но иллюзорную.
   - Мг. Счета только почему-то были реальные. И сейфы не пустовали, и тайники не для развлечения делались. Кстати, это имение тоже... иллюзорно прибыльным было?
   - Нет. Здесь как раз была прибыль.
   - Потому ты и выбрал его?
   - Н-не совсем. Я рассчитывал, если честно, на то, что всего здесь не разграбят. На тайники. И сейфы.
   - Играть надо наверняка, - улыбнулся Фредди. - Так за счёт чего здесь была прибыль?
   Джонатан допил и встал.
   - Тебе налить?
   Фредди молча кивнул, протягивая ему свой стакан. Джонатан взял его, отошёл к бару, повозился там и вернулся. Фредди взял свой стакан, оглядел.
   - Судя по крепости, отвечать ты не хочешь.
   - Догадлив, - Джонатан принял прежнюю позу. - Это незачем, Фредди. Их прибыль в прошлом.
   - Мг. А повторить их опыт?
   - Это невозможно.
   - Ты же говорил, что рабский труд невыгоден. Как же они получали прибыль?
   - Не надо, Фредди. Неохота ворошить эту грязь.
   Фредди иронически хмыкнул.
   - Ты давно стал таким чистоплюем, Джонни? И потом... действительно интересно. На чём на этой земле можно получать прибыль?
   - Они занимались... животноводством, - нехотя ответил Джонатан.
   - Ну, и что в этом такого? - пожал плечами Фредди. - Пастбища приличные. И кого они разводили?
   Джонатан мрачно глядел в огонь. Фредди нахмурился. Он уже начинал догадываться, но верить не хотелось. Наконец Джонатан ответил:
   - Людей, Фредди. Они разводили людей, рабов. Это был частный питомник. Когда мы сюда ехали, я одного боялся. Что кто-то из местных остался, и нам придётся отвечать за тех. Но... обошлось. Разводить рабов - прибыльное дело, Фредди. Наши кладовки... это были случные камеры. Двадцать рабов производителей. Когда детям исполнялся год, их сдавали в государственный питомник. Там малышей доращивали до пяти лет и отправляли на торги. Они, прежние владельцы, покупали пятилеток, задёшево, подращивали, чему-то учили и перепродавали. Тоже прибыль. Расходы минимальны, а малышня работала. И ещё они... понимаешь, к ним привозили рабынь. Для случки. Это тоже выгодно. Держат до убедительных признаков беременности и возвращают владельцу. И половинная стоимость годовалого, и деньги за еду, и она ещё это время работает по хозяйству. Вот ещё прибыль. И ещё... они брали рабов на облом. Ну, непокорных, не очень покорных. И обламывали. Стоит это дорого. Затрат мало. Тоже выгодно. Это имение было очень прибыльным. И резервация рядом. Её тоже вовсю использовали. По-всякому.
   Джонатан замолчал, жадно, как воду, выпил свой стакан и встал, пошёл к бару.
   - Надраться, что ли? Ты как, Фредди?
   - После твоего рассказа...
   - Ты сам напросился. Нам так везёт... что аж страшно. Рабов прежних ни одного, соседи или поменялись, или всего не знали, с резервацией вообще обошлось чудом... И что никто не догадался, что здесь раньше было - тоже чудо. Если б догадались...
   - Ладно, я понял, Джонни. Давай, и в самом деле, чего покрепче.
   Джонатан дал ему стакан, полный практически неразбавленного виски, и сел опять в кресло. Отхлебнул.
   - Вот так, Фредди. Многие имения перекручивались за счёт этого. Но здесь ничем другим практически не занимались. Огород, сад, молочная, птица, свиньи... всё так, для собственного потребления. Ну, немного кормовых трав. А основной товар и основная прибыль... В заваруху пришлось за эту прибыль расплачиваться.
   - Потому она и иллюзорная, - понимающе кивнул Фредди. - Да. Ты прав, Джонни. Ну, и что будем делать? Я говорю об имении.
   - Доводить до нулевого варианта. Это наша крыша, Фредди, наш дом. И я не отступлю. Я хочу возродить семью Бредли. А прибыль... Прибыль я возьму... мы возьмём в другом месте. - Джонатан говорил короткими рублеными фразами. - Имение должно быть чисто. От долгов и прочего. Одно мы наметили. Молочное стадо. Пока для себя. Когда наладим технологические цепочки, то и на продажу. И будем делать породность.
   - По-нят-но. Чтобы телята...
   - Не на откорм, а на племя. Тогда снимаем проблему с перегоном. И с численностью. Здесь количеством не взять. Резонно? - Фредди кивнул, и Джонатан продолжил: - Огород, сад, остальная мелочь пока только для себя. А там видно будет. Ну и...
   - Ты с Генни как договорился? - перебил его Фредди.
   - На завтра. Мамми предупрежу, чтобы лепёшек побольше сделала, и в нашей кладовке пошарим. Ленч, от силы обед, ужинать он точно не будет.
   - Мамми надо сказать, чтобы мелюзгу не прятала, - усмехнулся Фредди.
   Джонатан кивнул. Фредди отхлебнул и посмотрел сквозь стакан на пламя.
   - Джонни, он приедет один?
   - Не знаю. Думаю, разве только с шофёром.
   - Ладно. Если и будут проблемы, решим на месте. Точное время вы не обговорили?
   Джонатан медленно покачал головой. Фредди ещё раз отхлебнул и медленно расслабился, распустил мышцы, заставил себя отдыхать. Вот значит, как здесь было. Вот откуда богатство Большого Дома. Тогда, зимой, он как-то не задумывался над всем этим...
   ...Переночевав у костра, они с рассветом взялись за работу.
   - Посмотри загоны, Фредди. Не так уж и холодно.
   - Сена им положим, и лады. Автомат под руку, Джонни.
   - Знаю.
   Джонни напряжённо деловит, что очень даже понятно. Мало ли какие сюрпризы их здесь ожидают. Да, во вьюке папка с документами на имение, но вот кому их предъявлять?
   - Вьюки пока в сенной?
   - Да, там посуше. Достань всё, уберём в Большом Доме.
   Поганое это дело - возиться со старыми трупами, но за них этого никто не сделает. Значит, надо. Шейный платок на нос и рот, резиновые перчатки - и вперёд. Раз надо, значит, сделали. И ещё раз прошлись по Большому Дому, хрустя осколками стекла и фарфора. Ну, хоть этого "добра" больше не было. В солидном богатом кабинете, чем-то напоминавшем ту комнату, где он отлёживался после Уорринга, взломанный развороченный сейф. Джонни только присвистнул, покачав висящую на одной петле массивную дверцу.
   - Однако...
   - А на что ещё ты рассчитывал, Джонни? Сколько мы по имениям шарили, нетрахнутого сейфа не было.
   - Да... жаль. Ладно. Давай дворовые постройки посмотрим. Там вроде поцелее.
   - Восстанавливать здесь...- он выругался, споткнувшись о валявшийся на полу маленький переносной сейф с вырванной напрочь дверцей.
   - Здесь нечего восстанавливать, Фредди, и незачем, - Джонатан снял со стены искромсанную ножом картину. - Смотри. Уайлдер.
   - Подлинник?!
   - Если и копия, то очень хорошая. Была. И того же века. Пошли, нам надо успеть, - Джонни повесил её на место и пошёл к выходу.
   Тогда он не спросил, куда им спешить. И почему Джонни так придирчиво осматривал рабский барак и длинное здание напротив, разгороженное на множество маленьких клетушек. Каждая со своей дверью с прочным массивным засовом и крошечным окошком над дверью. Двадцать клетушек. Внутри какие-то обломки, двери распахнуты, кое-где валяются цепи, в стены ввинчены массивные кольца.
   - С этого и начнём, Фредди, Крыша целая, двери подправить - не проблема. Готовые кладовки. Пока навалом, а там отсортируем, - Джонни, поднатужившись, вывинтил из стены кольцо. - Вот эту дрянь только уберём.
   - Мг, - он подобрал с пола уже слегка заржавевшую массивную цепь. - И куда это?
   - В землю, Фредди. Выкопаем яму, соберём отсюда, из барака, из комнаты наказаний... и засыплем.
   - Думаешь, это сейчас самое важное?
   - Это как трупы, Фредди. Убрать, чтобы не смердело и чтобы следов не осталось, - решительно сказал Джонни.
   Он пожал плечами. С чего-то же надо начинать. Хотя если подумать, то и кольца, и цепи можно как-то приспособить. А кладовки... мысль хорошая, что и говорить. Полдня они вывинчивали и выдирали кольца в клетушках и рабском бараке, выкопали на задах яму, куда всё это и свалили. Тут же вернулись в Большой Дом и с ходу расшарашили, ободрав стены и пол, комнату для наказаний с цепями, кольцами, плетьми и прочей гадостью, свалили находки в ту же яму и засыпали землёй, а Джонни ещё и снега сверху слегка нагрёб. Нет, не такой он уж наивный дурак, чтобы совсем ни о чём не догадываться. Всё-таки и повидал, и на себе многое из этого арсенала в Уорринге попробовал, но чего Джонни такую горячку порет? А когда закончили, Джонни стал намного спокойнее...
   ...- Почему ты мне сразу не сказал, что это за имение?
   Джонатан быстро искоса посмотрел на него и снова уставился на огонь.
   - Ты помнишь, что ты мне сказал в "Приме"? Ну, после того, как Эркин тебя с Пустырём познакомил.
   - Помню, - кивнул Фредди.
   - Вот поэтому. Ты не касался этого до капитуляции, так чего же сейчас...
   - Понятно? А ты... давно это узнал?
   - Лет пять назад. Мне стало интересно: единственное по-настоящему прибыльное имение, понимаешь? Я нанялся наладить хозяйство к одному дураку по соседству. Ну и, конечно, поехал по округе. Свести знакомство и вообще... поучиться. Хозяев не было. А управляющий, - Джонатан крепко выругался, - первостатейная гнида, хвост и распустил. Покрасоваться захотел. Показал, объяснил. Провёл меня, так сказать, по конвейеру. Я добросовестно хлопал ушами и глазами... А когда вернулся... словом, прихлопнул воровство надзирателей, кое-как наладил то, что было, и быстренько уволился. Наладить такое производство не так уж сложно. Но противно. Да и... война уже шла к концу, понятно какому, и я не хотел, чтобы это стало и моим концом. Но имение я запомнил.
   - Положил глаз, - улыбнулся Фредди.
   - Земля здесь не такая уж плохая. Если с умом, не перегружая землю, с подсевом... Нет, здесь многое можно сделать. И сад неплохой. Заглох, конечно, но кое-что кое-где...
   - Мамми этого кое-чего набрала, - хмыкнул Фредди. - Насушила, наварила. Ну, и мелюзга лопала. Да, Джонни, я сейчас подумал. Мелюзга не отсюда?
   - Не думаю. Столько им было здесь не прокормиться одним. Взрослые все сбежали. И слава у имения была жуткая. Не из-за разведения, а из-за облома. Так что, мелюзга издалека.
   Фредди задумчиво кивнул.
   - Ну что, Джонни, завтра посмотрим.
   - Посмотрим, - Джонатан повертел перед глазами стакан и повторил: - Посмотрим.
  
   Старцев выехал один, без шофёра. Нет, разумеется, он оставил рапорт: куда, к кому и на сколько едет. Никакого подвоха от Бредли он не ожидал, а шофёр мог создать лишние проблемы.
   Старцев вёл машину по извивающейся между холмами дороге и невольно улыбался воспоминаниям...
   ...Резкий звонок телефона заставил его вздрогнуть.
   - Капитан, - в голосе дежурного еле слышная усмешка. - К вам ковбой пошёл.
   - Спасибо.
   Ковбой? Трейси? Вот уж кто не любит общения с властями, так это ковбои, а Трейси везде первый. Ковбой из ковбоев. Тогда и за справкой, и на беседу явно заставил себя прийти, сам себя за шиворот втащил. Ну, при его биографии явление вполне естественное. Едва успел подумать, как в дверь постучали и сразу открыли, не дожидаясь ответа. Ковбоем оказался Бредли. Запылённый, явно с дороги, проделанной в седле, весёлый и очень искренне дружелюбный.
   - Добрый день. Надеюсь, не помешал?
   Он невольно улыбнулся в ответ.
   - Разумеется, нет. Проходите, садитесь.
   Естественная непринуждённость движений, добродушие и необидная самоуверенность.
   - Спасибо за помощь, у парней всё прошло на редкость удачно. За неделю управились.
   Ты смотри, ну, настоящий ковбой, даже словечки подпускает. Но не переигрывает.
   - Ну и отлично, рад за них. И где же они решили обосноваться?
   - В Колумбии. Город большой, а конкурентов им там пока нет. Так что...
   - Так что вы надеетесь на прибыль, - закончил он за Бредли.
   - Надежда умирает последней, - рассмеялся Бредли и продолжал уже серьёзно: - Конечно, сейчас это только расходы. Чтобы наладить дело, вложить туда надо много, очень много. Но я не надеюсь, я рассчитываю вернуть свои деньги и получить прибыль. Парни взялись очень серьёзно. И квалификация у них высокая. И работать они умеют. И Юри о них очень хорошо отзывается.
   Он не сразу понял, что Бредли говорит об Аристове.
   - Я вижу, вы с ним подружились.
   - А почему бы и нет? С таким хорошим человеком, - Бредли подмигнул, - и классным специалистом не подружиться просто глупо.
   - А глупость невыгодна, - подхватил он, смеясь.
   - Своя - да, всегда, а чужая... надо посчитать, но тоже чаще невыгодна. Так что, капитан, я стараюсь не глупить. И я к вам по делу. Помните наш разговор о кладе?
   - Да, - кивнул он. - А что, возникли проблемы?
   - И да, и нет. Я на досуге рассмотрел его внимательнее, и кое-какие вещи у меня вызывают сомнения. Вдруг они, - Бредли замялся, подбирая слова, - скажем так, русского происхождения. Я бы не хотел иметь конфликты с властями. Вот и подумал. Может, вы приедете и посмотрите. И если там окажется... что-то лишнее, сразу оформим документы добровольной выдачи.
   - Хорошо, - согласился он, не задумываясь.
   - И ещё одна проблема, - продолжал Бредли. - Но её, я думаю, лучше решить на месте.
   - Раз вы так считаете, - пожал он плечами. - Ваша проблема вам виднее.
   - Отлично. Итак, когда вас ждать?
   Он быстро прикинул. Откладывать нельзя, но и подготовиться надо.
   - Через два дня. Вас устроит?
   - Хорошо, - кивнул Бредли. - Вы на машине?
   - Да. Думаю, буду у вас около полудня. До обеда управимся?
   - Разумеется. Спасибо заранее.
   Бредли распрощался самым сердечным образом и ушёл. Ну, ковбой и ковбой. Решительность, натиск, обаяние...
   ...Старцев посмотрел на карту. Да, уже скоро. Однако, припекло Бредли, если так опасается возможного конфликта. Ну что ж, посмотрим на его клад. И заодно на всё имение. Что рассказывают бывавшие у него с комиссией, так это весьма интересно. Весьма и весьма. И что же это за вторая проблема, которую можно решить только на месте? Интересно и тоже весьма. Золотарёв бы сразу сказал, что заманивают, что похоже на засаду. Конечно, похоже. И на засаду, и на подставу. Но... но тут встаёт один простенький вопрос. Зачем? Убить? Взять в плен? В заложники? Одно глупей другого. И тоже зачем? Воспользоваться его оружием? Так у них своего навалом. Юра говорил, что Трейси без оружия не ходит. Кольт на виду когда ковбоем, и в кобуре под мышкой когда столичным хлыщом. Надо думать, у Бредли так же. Документы и форма? Тоже им ни к чему. Не то время и не та ситуация. Так что эту глупость побоку. А вот вариант не засады, а подставы... Скомпрометировать для дальнейшего шантажа или вербовки? Это вероятнее. Но Юре они понравились. Хорошо они тогда в компании с Гольцевым посидели и поговорили....
   ...- Видел я твоих протеже, Гена. И даже осмотрел, - Аристов говорит серьёзно, и только глаза за стёклами очков смеются.
   - Всех? - подыгрывает он.
   - Только Бредли упустил. А вот Фредди, - Аристов не выдерживает и открыто хохочет. - Ковбоя вашего я уложил.
   - По-нят-но, - раздельно говорит Гольцев. - И много у него дырок?
   - Хватает. Но...- Аристов указующе вздымает палец, - Все пулевые и два или три ножевых. Раз.
   - На фронте не был, - понимающе кивает Гольцев.
   - Все были обработаны очень квалифицированно, два. Все шрамы минимум трёхлетней давности, три.
   - Совсем интересно, - хмыкает Гольцев.
   - По-настоящему серьёзно только одно. Пулевое под левую лопатку. Выходного я не нашёл. Сам он утверждает, что пулю достали. Засунуть его под рентген было слишком сложно.
   - Юра, как тебе вообще это удалось?
   - Я взял его на слабо, - смеётся Аристов. - Он самолюбив и импульсивен. Темперамент там... бешеный. Но не холерик. И выдержка... снайперская. Двое суток неподвижности для одного выстрела.
   - И три месяца подготовки, - задумчиво кивает Гольцев. - А Бредли?
   - Джонатан?
   - Ого, вы уже так запросто?
   - А что такого, Саша? Кстати, неформальные отношения с пациентом способствуют процессу лечения. Так вот, Джонатан... не скажу, что умнее, но намного хитрее. Быстрее соображает. Любое слово, любую ситуацию поворачивает в свою пользу. И, знаете... хотя у Фредди проскакивает этакое... м-м-м... покровительство, но ведущий в этой паре - Бредли. Во всяком случае, сейчас.
   - Юра, - Гольцев спрашивает небрежно, будто думает о другом. - Трейси был с оружием?
   - Да, наплечная портупея. У Бредли, кажется, тоже. Причём это не особо скрывается, хотя и не афишируется. Как... как нижнее бельё. Его наличие не демонстрируется, но отсутствие не предполагается. Но интереснейшие мужики. Оба.
   - Вот тут я согласен на сто процентов, - Гольцев гасит окурок и тут же закуривает следующую. - Ты молодец, Юра. А про парней, ну, их пастухов, что-либо узнал?
   - Мне это было не нужно, - пожимает плечами Аристов. - Индеец действительно спальник. Но это я узнал от Слайдеров. Вот тут есть кое-что. Слайдеры утверждают, что парень перегорел чуть ли не пять лет назад и что сейчас ему полных двадцать пять. От этой информации всё общежитие встало на уши. Для них - это крушение мировоззрения. Причём жизнетворное крушение. Слайдерам устроили перекрёстный допрос в моём присутствии. И от меня потребовали вынести вердикт. Первое. Врут ли они? И второе. Если нет, то как такое могло быть?
   - Ну, и что ты им сказал?
   - Что заочно диагноза не ставят. Посмотрю, побеседую, сделаю анализы, полностью обследую, подключу психолога и других специалистов и вот тогда... Но кое-какой результат уже заметен. Слайдеры уехали открывать своё дело, а мои подопечные, - улыбается Аристов, - впервые заговорили о зимней одежде, постоянных документах и о том, как жить дальше. Понимаете, они поверили, что будут жить. Хотя бы ещё пять лет. Как этот индеец.
   - А про второго, Юра? Про белого мальчишку?
   - О нём вообще ни слова, - пожимает плечами Аристов.
   - Покрывают?
   - Да нет, он им попросту неинтересен. У них своя боль. И что этой боли не касается, то им и не нужно. Они очень заняты собой, предпочитают жить в своём мире. Это не наша интеллигенция, которой на свою боль плевать, лишь бы другим было хорошо. Совсем другие установки. Но это вы с Ваней, психологом нашим, поговорите. А что? Чем он-то вас заинтересовал?
   - Есть косвенные данные, Юра, что он бывший лагерник.
   - Исключено, - резко бросает Аристов.
   - Почему? - столь же быстро спрашивает Гольцев.
   - Лагерник и спальник?! Больших врагов трудно представить. Невозможно. Даже не антиподы, а... ну, не знаю, с чем сравнить. Вы бы слышали, как парни говорят о лагерниках. К надзирателям нет такой ненависти. И страха. Да, и сейчас боятся. Больше, чем врачей. И ненавидят. Нет. Или индеец - не спальник, или этот пацан - не лагерник. Но индеец - спальник. Слайдерам не верить в этом нельзя. И ещё... если даже допустить невероятное, невозможное... то один вопрос.
   - Как парень спасся?
   - Нет, Саша. Это я как раз могу представить. Были... ладно. Но как он сохранил психику? Не здоровье, нет. Допускаю и туберкулёз, и отбитые почки и печень, и весь желудочно-кишечный букет, и всё прочее, что только можно предположить...
   - Нет, - вмешивается он после долго молчания, так что забывшие о нём собеседники удивлённо поворачиваются к нему. - Нет, парень не казался больным. Я, конечно, не врач, но на мой взгляд... ничем от остальных не отличался.
   - Вот! - торжествующе кивает Аристов. - В поведении адекватен?
   - Да, - твёрдо отвечает он. - Полностью.
   - Так что не лагерник он, ребята, нет.
   - Мг, - Гольцев задумчиво строит из обгоревших спичек башню. - Ну, ладно, ну, допустим... хотя... не договариваешь ты, Юра, есть у тебя... ещё кое-что.
   - Исключительно для служебного пользования по категории врачебной тайны, - "канцелярским" тоном отвечает Аристов.
   - Ну, да ладно, - неожиданно покладисто соглашается Гольцев. - Найду, где ещё поспрошать. А вот с ними, с Бредли и Трейси, ты об их пастухах говорил?
   - Я попросил их при встрече передать индейцу, что того ждут в госпитале. Ждут остальные.
   - И что?
   Аристов пожимает плечами.
   - Обещали передать. Если встретят.
   - А о втором спросил?
   - С какой стати? - Аристов чуть насмешливо изображает недоумение.
   - Спроси, Юра, - очень мягко говорит Гольцев. - Может, тебе они чего и скажут.
   И твёрдый, даже жёсткий ответ Аристова:
   - Спасти свою психику лагерник мог только амнезией. Вернув память, мы вернём и всю полноту страданий. Как врач я против.
   Гольцев задумчиво кивает...
   ...Вот и поворот на подъездную дорогу. Теперь все воспоминания побоку. Хотя задело Бешеного очень серьёзно, раз на поморский говор стал срываться. А здесь что? Ездят не часто, колея слабо намечена, но дорога хорошая, чувствуется, что её делали, и делали недавно. Старцев сбросил скорость, аккуратно вписывая машину в повороты. Тишина и безлюдье. Погудеть, что ли? Чтоб не заподозрили, что он подкрадывается, да нет, будет уж слишком нарочито.
   Когда-то дорога видимо упиралась в Большой Дом, но теперь она делала плавный поворот, огибая полуобгоревшие развалины, и заканчивалась просторным хозяйственным двором. Явно хозяйственные постройки, сараи, загоны для скота, колодец с насосом... Старцев остановил машину, выключил мотор и сразу услышал стук движка и людские голоса. Его, разумеется, заметили. Но никакой суматохи, беготни... Старцев вышел из машины и огляделся. И где же Бредли с Трейси? А, вон и они.
   Высокие, одетые оба по-ковбойски, они подошли к машине почти одновременно с двух сторон.
   - Добрый день, капитан.
   - Рады вас видеть, капитан.
   - Добрый день, - ответно улыбнулся Старцев.
   "В клещи однако берут классически", - усмехнулся про себя Старцев, забирая из машины портфель.
   - Как доехали?
   - Благодарю, прекрасно.
   - Как раз успели к ленчу, - добродушно улыбнулся Фредди.
   Так за разговором и шутками они прошли по хозяйственному двору к маленькому домику под двухскатной крышей на отшибе. Веранда-холл во всю длину дома явно не обжитая, но чистая, две двери, правая гостеприимно приоткрыта.
   - Прошу, капитан.
   Комната одновременно и просторна, и заставлена. Огромный украшенный белым мрамором камин с фигурной старинного литья решёткой, дальше у стены узкий высокий бар, в этих местах такие обычно прикрывают вделанный в стену сейф, перед камином два кресла, когда-то кожаных, а сейчас обитых явно первой попавшейся под руку тканью, перед окном большой двухтумбовый письменный стол, тоже в следах свежей починки, шкаф, неширокий диван, в углу высокие напольные часы, стёкол ни в циферблате, ни в футляре нет, но блестящий маятник с выгравированной на диске розой ветров ходит ровно и бесшумно.
   Джонатан отметил быстроту и внимательность ненарочитого взгляда, окинувшего комнату.
   - Прошу.
   В углу за дверью на табурете таз, кувшин с водой, мыльница, чистое холщовое полотенце. Умывались, сливая друг другу на руки, и очень ловко, пока Джонатан вёл Старцева к столу, Фредди вынес всё это из комнаты.
   Ленч привёл Старцева в весёлое изумление сочетанием незамысловатых лепёшек и каши с деликатесными консервами. Его явно ждали и столь же явно ничего специально не готовили. Простые стаканы с мастерски сделанными коктейлями. И вся посуда как и мебель... случайно уцелевшее.
   Ленч прошёл в лёгком разговоре о дороге, погоде и прочих пустяках. Никто не спешил, но и не тянули время. Фредди ловко собрал грязную посуду на поднос.
   - Приступим к делу, джентльмены.
   - Хорошо, - кивнул Старцев.
   Фредди переставил поднос на каминную полку. И Старцев, невольно проследив за ним взглядом, заметил над камином красную и синюю призовые розетки. Джонатан спокойно обмахнул щёточкой стол и, не скрывая от Старцева ни одного движения, сдвинул бар, за которым обнаружился старый исцарапанный и явно чиненый сейф, открыл и его. Подошёл Фредди, и вдвоём они перенесли и выложили на стол несколько не очень больших, но даже на взгляд тяжёлых свёртков.
   - Вот, это было в тайнике, - голос Джонатана по-прежнему ровен, и пальцы, разворачивающие тряпки не дрожат. - И у меня возникли... определённые сомнения.
   Старцев, сосредоточенно хмурясь, рассматривал блестящие искрящиеся драгоценности. Большой крест, украшенный рубинами, сразу привлёк его внимание, но он молчал. Джонатан и Фредди переглянулись. Старцев стоял, заложив руки за спину, и молчал. Долго молчал. Потом резко встряхнул головой.
   - Вот об этом, - он, не дотрагиваясь, показал на крест, - я сразу могу сказать. Это нагрудный крест православного священника. Надевается во время службы. Как он сюда попал...
   - Православная - это... русская церковь? - спокойно спросил Фредди.
   - Можно сказать и так, - кивнул Старцев. - Но это ещё ни о чём не говорит. Мало ли как и когда он попал сюда.
   Но Джонатан уже отодвинул крест в сторону от остальных предметов.
   - А остальное?
   - Остальное...- Старцев пожал плечами. - Это надо проверять. Да, чёрт возьми, я же привёз.
   Он быстро отошёл от стола, взял свой оставленный у двери портфель и открыл его.
   Джонатан и Фредди ожидали всего, но не пачки книжек в мягких серых обложках.
   - Это каталоги пропавшего, - спокойно объяснил Старцев. - Попробуем сверить.
   Джонатан и Фредди снова переглянулись. Фредди переставил стулья, и они сели за работу. Тем более сложную, что каталоги были на русском. А иллюстраций... Хорошо, хоть цифры могли что-то подсказать.
   - Среди музейных ценностей ничего похожего нет, - сказал наконец Старцев.
   - Мг, - хмыкнул Джонатан. - А личное имущество...
   - Атрибуция мало реальна, - пожал плечами Фредди.
   Старцев вертел в руках золотой бокал, разглядывая герб.
   - Нет, не могу понять, - с сожалением сказал он, ставя бокал на стол. - Вообще... я думаю, вы можете спать спокойно. А этот крест... В перечне его нет, если только похищен из какой-нибудь церкви.
   - Мне лучше привезти его к вам, или оформим акт здесь? - спросил Джонатан.
   - Я думаю, - Старцев улыбнулся, - я думаю, ни то, ни другое. Оставьте пока у себя. Эти каталоги неполные. Здесь самое-самое. Нужен настоящий специалист. Пока...
   - Пока, - перебил его Фредди, - это жизнь под дулом. Мало комфортно.
   - Согласен, - кивнул Старцев. - Как вы смотрите, если я найду и приглашу специалиста. Он составит заключение, официальный документ.
   - Документ всегда хорошо, - улыбнулся Джонатан. - Что ж, это резонно. Но, Генни, - в разговоре они незаметно и очень естественно перешли на обращение по имени, - мне бы не хотелось распространения информации.
   - Распространения не будет, - твёрдо ответил Старцев.
   - Хорошо, - кивнул Джонатан, заворачивая и убирая в сейф вещи.
   Старцев посмотрел на часы в углу, сверил их со своими и присвистнул:
   - Ого, сколько времени ушло.
   - Да. Пообедаешь у нас, - Фредди встал и привычным движением подтянул пояс с кобурой.
   Джонатан захлопнул сейф, поставил на место бар и ловко смешал три коктейля.
   - Глотнём с устатку, - сказал он по-ковбойски.
   Старцев отпил и удивлённо покачал головой.
   - Однако, Джонатан, ты и тут мастер.
   - Человек всё должен уметь, - улыбнулся Джонатан.
   - Больше умеешь - меньше проблем, - усмехнулся Фредди.
   - Согласен, - кивнул Старцев. - Да, а что за вторая проблема?
   Джонатан покачал стакан.
   - Сейчас пройдёмся по имению, покажу проблему. А за обедом, я думаю, и решим.
   - Принято, - согласился Старцев.
   Джонатан впервые показывал имение. Те комиссии не в счёт. Тогда проверяли условия жизни и работы бывших рабов, а всё остальное... постольку-поскольку. А этот... С самого начала заявил, что не специалист, а с каким живым интересом рассматривает и вникает. И Джонатан с неожиданным для самого себя удовольствием показывал и рассказывал.
   Так дошли до кухни. В кухне вся пятёрка негритят под присмотром Мамми пила молоко с хлебом. При появлении Старцева только грозный взгляд Мамми удержал их от бегства. Да и бросить недоеденное... как ни были они малы, но это правило - съедай сразу, потом не будет - знали уже твёрдо. И потому, хлюпая и чавкая, продолжали есть, выкатывая белки на лендлорда, старшего ковбоя и русского офицера, явно не решив вопроса, кого бояться в первую очередь.
   - Обед готов, Мамми? - негромко спросил Фредди, пока Джонатан показывал Старцеву сушку за плитой.
   Мамми кивнула.
   - Всё как есть, масса Фредди. Здесь накрыть или...?
   - Или, Мамми. Пришли с кем-нибудь.
   - Ясненько, масса Фредди.
   Мелюзга доела, Мамми деловито обтёрла им мордашки полотенцем, и они воробьиной стайкой, правда, необычно тихо вылетели из кухни. Но не спрятались, а, держась на почтительном расстоянии, сопровождали потом Джонатана, Фредди и Старцева по имению и отстали только возле домика. Старцев, улыбнувшись им на кухне, потом вроде и не замечал, ограничившись вопросом:
   - Это что, весь их обед?
   - Ну, вы уж скажете, масса офицер! - хихикнула Мамми, сбрасывая кружки в таз с водой, и стала их обмывать. - Обед позже будет, как дневные работы закончатся, а это так, перекус, чтоб под рукой не ныли.
   Старцев кивнул и не стал расспрашивать.
   Когда они втроём вернулись в домик, на столе уже был накрыт обед. Снова коктейли с чуть большей дозой алкоголя, чем за ленчем. Из-за кустов донёсся визгливый крик Дилли:
   - Чтоб вас всех трижды и четырежды, дармоедов...!
   И сразу весёлый визг улепётывающих негритят.
   Старцев улыбнулся, и Джонатан кивнул.
   - Это и есть вторая проблема, Генни. Эта пятёрка.
   - И в чём проблема? - не понял Старцев.
   - Они ничьи, - Фредди покачивал стакан, перемешивая цветные слои. - Прибились ещё весной. Документов никаких, ни за кем не числятся. Лето пробегали, а дальше что?
   Старцев стал серьёзным.
   - Понятно. Что ж, есть два варианта...
   - За столом продолжим, - Джонатан жестом пригласил садиться.
   - Два варианта вдвое больше, чем один, - усмехнулся Фредди.
   - И какие же это варианты? - спросил Джонатан, придвигая к себе тарелку с похлёбкой.
   - Вариант первый. Приют для безнадзорных детей. Вариант второй. Кто-то записывает их на себя. Как это делалось зимой на фильтрационных пунктах.
   - И как это делалось? На фильтрационных пунктах? - спокойно спросил Джонатан.
   - Просто, - так же спокойно ответил Старцев. - Документы оформляли со слов. Только год рождения у всех зашифрован в номере. Первые две цифры. А имя, фамилия, степень родства - всё со слов. Назывались супругами, родственниками... - и улыбнулся. - Как это сделали ваши пастухи, Мэроузы.
   Фредди с каменным лицом жевал, не чувствуя вкуса.
   - И как же... это оформить? - по-прежнему спокойно спросил Джонатан.
   - Какой вариант? Первый, - Старцев понимающе улыбнулся, - вряд ли он устроит... и вас, и тем более их. Ведь ни одна комиссия их не видела. Значит, они не хотят уходить отсюда. А второй... элементарно. У вас ведь есть списки живущих в имении, - Джонатан кивнул. - Вот и внесите детей. Такой-то и его дети. Имена и возраст. Вот и всё.
   Фредди кивнул.
   - Что ж, значит, должны решать они.
   - Резонно, - согласился Джонатан. - Фредди...
   - Объясню, - кивнул Фредди. - Не проблема.
   - Но решать им, - твёрдо сказал Старцев.
   - Разумеется, - кивнул Джонатан. - Это очень срочно?
   - Затягивать не стоит, - улыбнулся Старцев. - А в бумагах... можно проставить и задним числом. Во избежание лишних вопросов.
   - Разумно, - кивнул Фредди. - Для усыновителей какие последствия?
   - Родительские права и обязанности.
   - Ясно, - улыбнулся Джонатан. - Я-то голову ломал...
   - А как они попали к вам? - спросил Старцев. - Остались с того времени?
   Вопрос звучал очень естественно, но Фредди чуть не поперхнулся. Если здесь был, как сказал Джонни, частный питомник, то... чёрт, в самом деле. В кладовке с рабской одеждой полно детских вещей.
   - Не думаю, - так же естественно ответил Джонатан. - Мы приехали сюда в конце января, дом был пуст. Да и не продержались бы они месяц одни. Нет, Фредди, когда мы их заметили?
   - Уже... уже Мамми была, - с облегчением ответил Фредди. - Смотрю, крутятся у кухни.
   - Вся пятёрка сразу?
   - Нет, - ответил Фредди, чувствуя, что краснеет...
   ...Джонни остался в городе налаживать отношения с шерифом, а он поскакал в имение. Оставлять хозяйство надолго они ещё не рисковали. Не потому, что опасались подлянки от Сэмми и Мамми, да, больше никого ещё не было, а вообще... шалили в округе, иногда слышалась далёкая стрельба, да и резервация под боком, мало ли что... Майор шёл ходко, легко. Не ошибся он, выбирая коня, кличка дурацкая, да уже привык конь, так что пускай. Отъехав от города, он вытащил из-под куртки армейский "рыгун", привычно откинул приклад, вставил магазин и свернул с дороги напрямик, а то встречи с патрулями ни к чему. И уже в темноте миновал границу имения, когда Майор вдруг всхрапнул, шарахнувшись от бесформенной массы терновника. Человек?! Он вскинул автомат и дал короткую очередь по верхушке куста, одновременно скатываясь с седла на землю и в сторону. И замер, прижавшись к земле. Ответного выстрела не было. И никто, удирая, не выскочил. Но он слышал чьё-то дыхание и как будто всхлипывания. Он осторожно, бесшумной перебежкой бросил себя в сторону, прислушался. Как назло из-за туч выглянула луна, и на сразу засеребрившуюся от инея землю - март был холодным - легла его чёрная длинная тень. Ну, значит, берём на испуг.
   - Руки вверх и вылезай, - скомандовал он угрожающе спокойным тоном, специально громко выдернув и тут же вставив магазин.
   Куст зашелестел, зашевелился, и оттуда с поднятыми руками вылезло трое... оборванных негритят. Сверкая белками и зубами в робких улыбках, они выстроились перед ним и наперебой заголосили, что они ягод не рвали, масса, только опавшие подбирали, масса, тут стрелять стали, масса, вот спрятались, масса...
   - Цыц! - гаркнул он, чувствуя, как у него загорелись щёки. Нашёл кого пугать автоматом. - Большие где?
   И услышал, что они одни, что сами по себе, что никого-никогошеньки тут и не было, масса.
   - И откуда вас занесло?
   На этот вопрос, как и на вопрос о давности их пребывания на этой территории внятных ответов он не получил. И что с ними делать, не представлял. Они стояли перед ним в ряд, по росту, с поднятыми над головами худыми ручонками. Отпустить? Так они ж тут замёрзнут на хрен к утру. Его сквозь куртку пробирает, а они... Он нашарил в кармане ломоть хлеба - взял с собой для Майора - и сунул его самому старшему.
   - Делите.
   Ты смотри-ка, поровну поделил, соображает. Он свистнул, подзывая Майора. Что ж, делать нечего, ничего получше он не придумает, а так... ладно, не объедят. Он поправил заседельные сумки, делая из них подобие подушки, отвязал лассо. Увидев длинный, свёрнутый кольцами узкий ремень, негритята дружно взвыли в три голоса, что, ой, масса, не надо, что ягоды уже на земле были, масса, что они ни одной веточки не поломали, масса...
   - Цыц, - повторил он, садясь в седло. - Ты иди сюда. Теперь ты. Не трепыхаться, уши оборву. Ты теперь. За пояс держись. Свалишься, подбирать не буду.
   Он усадил их, двоих, что поменьше, перед собой, а того, что постарше, сзади, хотя такие тощие и все бы трое впереди поместились. Он охватывал ладонями их тельца, чувствуя, как под его пальцами дышат, шевелятся рёбрышки и часто бьются сердечки. Усадив их, он по-аризонски охватил их всех ременной петлёй и закрепил конец. Теперь если и свалятся, то только с ним. Плакать они боялись, только дрожали и всхлипывали. Майор с места взял в галоп и сам поскакал к дому. Автомат пришлось убрать, чтобы не упирался дулом в затылок меньшому, так теперь если что... только кольтом. Но добрались благополучно. Остановив Майора посреди двора, он отвязал лассо, снял промёрзших перепуганных малышей и спешился.
   - Стоять, - бросил он Майору, пинком распахивая дверь кухни и вталкивая туда мелюзгу. - Мамми, ты где?
   - Вот она я, масса Фредди, - Мамми быстро зажгла лампу над столом. - Доброго вам здоровьичка.
   - Всё тихо? - спросил он.
   - Да стреляли тут где-то, масса Фредди, - выжидательно ответила Мамми.
   Малыши жались друг к другу, испуганно шаря по сторонам глазами и размазывая по личикам слёзы и грязь. Ни Мамми, ни показавшийся из-за плиты Сэмми ни о чём не спрашивали, ожидая его разъяснений. А он не знал, что говорить, и потому ограничился кратким:
   - Займись ими, Мамми. А то шляются, ещё под пулю попадут.
   - Ага, масса Фредди, - заулыбалась Мамми. - Щас всё и сделаю. Кофе с устатку, масса Фредди?
   - Поставь, - кивнул он и, выходя из кухни, услышал за спиной:
   - Сэмми, дров подкинь и лохань вытащи. Ща я вами займусь, уж так займусь...
   Он отвёл Майора в загон, расседлал, забросил покупки в кладовку и уже шёл к кухне, когда ночную тишину разорвал отчаянный трёхголосый визг. Что там Мамми с ними делает? У кухонной двери на земле какие-то тряпки. Вроде не было, когда он приехал. А так это их шмотьё. Он вошёл в кухню, и визг моментально прекратился. На углу стола на салфетке его ужин: миска каши с мясом, лепёшки и кофе. А посреди кухни большая лохань для стирки, наполненная горячей водой. Из воды торчали три головки. Две уже в шапках желтоватой пены, а третью Мамми намыливала. Сэмми, раскрыв топку, ожесточённо разводил огонь. Он сел к столу и принялся за еду. Кухня уже нагрелась так, что у него заломило руки.
   - И носит вас, непутёвых, - ворчала Мамми.
   - Мы ягоды собирали, - хныкали малыши. - А тут стрелять стали... мы попрятались... а потом масса нам выйти велели...
   Мамми смыла пену, окуная их в воду с головой, вытащила и усадила у плиты втроём на одной табуретке.
   - Сэмми, лохань выплесни. Я их по второму разу сейчас. Масса Фредди, я рванину ихнюю потом постираю, пусть поморозится пока от вшей.
   - Сожги, - качнул он головой и, вспомнив, что видел в грудах рабской одежды маленькие вещи, сказал: - В вещевой посмотри. Вроде там есть на недомерков. Подберёшь.
   - Спасибочки вам, масса Фредди, - разулыбалась Мамми...
   ...- Так прибились, - кивнул Джонатан. - Я уже и не помню толком, как это получилось.
   - Приблудились, - ухмыльнулся Фредди.
   Старцев кивнул.
   - Беспризорные дети, к сожалению, обычное явление во время войны. Да и после.
   - И что, - осторожно спросил Фредди, - много собрали в приюты?
   - Насколько я знаю...- Старцев на мгновение свёл брови и тут же кивнул своим мыслям. - Нет, не очень. И в основном... Питомники практически все были уничтожены СБ, от года до пяти, я вообще не слышал, чтобы остались, а кто постарше... большинство усыновлены. Ещё на фильтрационных пунктах. Да, кто туда попал, всех разобрали по семьям.
   Джонатан кивнул, но уточнил:
   - Но всё-таки приюты понадобились.
   Лицо Старцева на мгновение стало угрюмым.
   - Да, - он явно хотел этим ограничиться, но, столь же явно злясь на самого себя, продолжил: - Оказалось много брошенных детей. Белых. Бывшие рабы усыновляли только цветных. А этих... пришлось собирать в приюты. А ещё... угнанные. С Русской территории. Здесь вообще полная неразбериха до сих пор, - он резким движением поправил свою тарелку и заставил себя улыбнуться. - Нет, в приютах условия вполне нормальные. Все дети сыты, одеты. Мы разрешили с двенадцати лет работать по собственному контракту, чтобы хоть так разгрузить... проблему.
   - Ну, - пожал плечами Фредди, - в двенадцать лет начинать уже можно.
   Джонатан задумчиво кивнул.
   После обеда Старцев уехал. Когда его машина скрылась за поворотом, Джонатан посмотрел на Фредди.
   - Самый лучший приют не стоит самых плохих родителей, - пожал плечами Фредди.
   - Резонно. Но Мамми одна не потянет пятерых.
   - Посмотрим, как повернётся.
   - Посмотри, - кивнул Джонатан. - В крайнем случае...
   - Думаю, до крайнего не дойдёт. Когда везём Ларри?
   - Дня через три. С ним тоже надо поговорить.
   - Поговорю, - усмехнулся Фредди. - Он хоть и не пастух, но...
   - Но старший ковбой разберётся, - закончил Джонатан. - Ты сейчас где?
   - Надо движок отрегулировать.
   - Стеф не справится?
   - Есть идея, Джонни. Хотим кое-что автоматизировать.
   - Ну-ну, - хмыкнул Джонатан. - Будешь говорить сегодня?
   - А чего тянуть? - ухмыльнулся Фредди.
   И оба захохотали, сразу вспомнив старинную ковбойскую байку про кого и за что тянуть нужно.
   С движком провозились допоздна. Потом Стеф ушёл, а Фредди ещё прогнал движок на основных режимах, поставил на автоматику и не спеша пошёл на кухню.
   Рассчитал он точно. Ужин уже заканчивался. Мамми умывала у рукомойника мелюзгу перед сном, а остальные уже так, для удовольствия только, пили кофе. Явно наступал костровой час. Фредди приветствовали улыбками. Он ограничился общим кивком и закурил, бросив на стол пачку сигарет. Стеф и Роланд - красивый мулат-конюх - сразу взяли себе по сигарете, за ними Сэмми, Ларри молча с улыбкой покачал головой. Все понимали, что Фредди надо что-то им сказать, и даже догадывались о чём, но вопросов, как всегда, не задавали. Вернулась Мамми.
   - Угомонились наконец. Масса Фредди, кофе с устатку?
   - Нет, Мамми, спасибо.
   - Так, масса Фредди, что с мелюзгой-то? - спросила за всех Мамми.
   - А что? - пожал плечами Фредди. - Лето они проболтались, зимой так не получится. Малы они ещё сами по себе жить.
   - Так куда же их? - спросил Стеф.
   - Они ничьи, - пыхнул дымом Фредди. - Называется это - без попечения, или безнадзорность. Вот и всё.
   - Это что ж, приют...- после общего молчания не так спросил, как сказал Стеф.
   Роланд зябко передёрнул плечами. Молли, сидевшая рядом, уцепилась за него.
   - Это... приют этот, масса Фредди, это навроде питомника...? - голос у неё прервался.
   Фредди неопределённо повёл головой.
   - Я питомников не знаю. А там... говорят, там хорошо, сыты, одеты...
   Сэмми, по-бычьи нагнув голову, уставился в стол. Дилли, как и Молли, ухватилась за него обеими руками. Мамми, как-то обмякнув и сразу постарев, неподвижно сидела рядом со Стефом.
   - И что ж, - у Стефа напряжённо сощурились глаза, - совсем ничего сделать нельзя?
   - Они должны быть чьи-то. Иметь родителей, - спокойно ответил Фредди.
   - Зимой вот, - осторожно начал Роланд, - на сборных, ну, когда справки давали, многие писались так, родителями. А сейчас как? Поздно уж наверное. Закрыты сборные.
   Теперь все с надеждой смотрели на Фредди. Он выдержал эти взгляды.
   - Почему ж поздно? Записать не проблема.
   - А в чём проблема? - спросил Стеф.
   - Им не бумага, а родители нужны, - усмехнулся Фредди.
   - Бумага - последнее дело, - кивнул Стеф. - Но и без неё... А так-то? Мамми, скольких потянем?
   Мамми встрепенулась, но ответить не успела.
   - Пятерых-то много, - загудел Сэмми, - а вот ежели подумать...
   - Одного и мы сможем, - кивнул Роланд, и Молли потёрлась щекой о его плечо.
   - А, масса Фредди, - тихо спросил Ларри, - это только... кто не один можно? А мне если...
   - Куда тебе, - сразу обрела голос Дилли. - Ты себя-то не прокормишь...
   - Не тебя спрашивают, - огрызнулся Ларри. - За своим бугаём смотри.
   - Решайте, - Фредди кинул в топку окурок и пошёл к двери. - Это уже ваши проблемы.
   - А у кого записывать-то? - спросил его в спину Стеф.
   - У лендлорда, - бросил, не оборачиваясь, Фредди. - Спокойной ночи всем.
   - Спокойной ночи, масса... спокойненькой вам ночи...- проводил его нестройный гул голосов.
   Фредди прикрыл за собой дверь и неспешно пошёл к их домику. А на кухне уже кричали и спорили.
   Из-под двери Джонатана виднелся свет, и Фредди толкнул дверь. Джонатан сидел за столом и разбирал свои бумаги.
   - Мне тоже сделай, - бросил он, не поднимая головы.
   Фредди молча прошёл к бару и смешал два коктейля.
   - Убрал уже?
   - Да. Я сейчас, Фредди, только вот разберусь...
   - Не дёргайся, я подожду.
   Фредди оставил стаканы на полке и занялся камином. Вечера уже прохладные. Надо подумать об отоплении. Все выгородки плита не прогреет. А трубы далеко тянуть. Печки поставить, что ли?
   - Ну, всё! - Джонатан быстро убрал в стол бумаги и подошёл к камину. - Чего они шумят?
   - Детей делят, - усмехнулся Фредди. - Завтра к тебе записываться придут.
   - Грозил?
   - Зачем? - Фредди удобно расположился в кресле. - Я сказал про приют, и они перепугались. Слушай, Джонни, ты в питомнике бывал? Для них приют и питомник без разницы.
   - Нет, - резко бросил Джонатан. - Не бывал. И ничего о питомниках не знаю. И знать не хочу. А ты...
   - А меня Эркин просветил, - Фредди оглядел свой стакан. - Немного. Что к слову пришлось. И знаешь, что его больше всего удивляло? Он мне долго не верил. Что я ничего не знаю о рабстве, что не касался этого.
   - И не касайся, - ответил Джонатан. - Ты что, поверил в поворот?
   - Я очень не хочу его, Джонни. И чем больше думаю... Ладно, давай о деле. По-твоему, кого привезёт Генни?
   - Он играет честно, - нехотя ответил Джонатан. - Тогда и посмотрим. А сейчас... Я нашёл карты учёта населения.
   - А, вспомнил! Мы их так и не заполнили весной.
   - Весной это и не потребовалось. Вот теперь и сделаем. Полностью, с фамилиями, составом семьи и прочим.
   - А книги и контракты?
   - Помечу, что смотри карту такую-то, - победно улыбнулся Джонатан. - А карты, как и положено, в Мэрию. Для удостоверений.
   - Лихо! - хмыкнул Фредди. - И куда спешить?
   - К очередной комиссии полный ажур. Потом... Ларри везём в Спрингфилд. С каким документом? То-то, Фредди. И остальным пора иметь имя, фамилию и удостоверение. Всё как положено. Как у людей. Вспомни Слайдеров.
   - Да, - кивнул Фредди. - И парни за документы горели. И вообще... мало ли что.
   - Ладно. Завтра всех и запишем, - Джонатан сладко потянулся в кресле. - Придадим, так сказать, законную форму стихийному процессу.
   - Мг, - Фредди прислушался. - Вроде угомонились. Ну, там Стеф. Я сильно на него рассчитываю.
   - Да, в отличие от них он знает, что такое семья...
   Джонатан оборвал незаконченную фразу, и дальше они сидели молча.
  
  

1994; 10.03.2012

Оценка: 8.23*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"