Зубачева Татьяна Николаевна : другие произведения.

Тетрадь 43

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вычитано.


ТЕТРАДЬ СОРОК ТРЕТЬЯ

  

* * *

  
   Джентльмену положено размышлять у камина, попивая коньяк или херес, в крайнем случае, хорошее виски. А он... Ну, так он никогда и не считал себя джентльменом. В современном понимании этого слова. Он, слава Богу, джентри. Из тех, старых. И потому он занимается самым мужским делом - чистит, смазывает, заряжает и готовит к бою своё оружие. Мужчина не бывает уродлив, мужчина не бывает стар. Оружие тоже. Если, конечно, к нему относятся как к оружию, а не как к музейной рухляди. Начало, нет, не коллекции, собранию, да, правильно, собранию оружия положил ещё прапрадед, родоначальник. Говорят, он был неграмотным то ли пиратом, то ли... неважно. Свою войну предок выиграл, и потому его прошлое никого не волнует. Каким мы его опишем, таким оно и будет. Друг продаст или предаст, то есть продаст бесплатно. Жена изменит. Дочь выйдет замуж и поставит мужа выше отца. Сын постарается уложить отца в могилу, чтобы самолично распорядиться накопленным. И только оружие тебя не продаст и тебе не изменит. Если и ты будешь с ним честен и заботлив. И никогда не доверяй своего оружия рабам.
   Оглядев очередное старинное ружьё, вычищенное и практически готовое к стрельбе, он заботливо уложил его на положенном месте, рядом мешочки с пулями и порохом. Конечно, вряд ли дойдёт до двухсотлетнего старика, но лучше, чтобы всё было наготове. Так, что у нас дальше? Красавица винтовка, "Красотка Мери Сью". Тоже не первой молодости, но ещё хоть куда. Дальность, кучность, калибр - всё при ней. Да, тогда, ещё в первую расовую чистку, старушка потрудилась изрядно. Дед любил рассказывать об удачных выстрелах, нащупывая заветные щербинки на прикладе. Многим идиотам-говорунам, радетелям равенства и братства, демократо-либералам она укоротила язык. Ну, и прочим, кто мешал или, что важнее, мог помешать. Да-а, было время. Потом снова настали времена. Республики, империи, что-то ещё - всё преходяще. Но неизменен Старый Охотничий Клуб. Никакой политики, ни-ни-ни! Мы - только охотники, любители и ценители оружия, сугубо мужского развлечения. А где, как и на кого мы охотимся... ну, это же такие мелочи. А Белая Смерть? Досужие сплетни, ночные страхи. Официально её нет и не было. А что там болтают... Ну, вот и старушка готова к работе. Настоящая красавица хороша не блестящими бирюльками, а победами над чужими, ха-ха, сердцами. И головами.
   В дверь осторожно поскреблись, и голос жены прошелестел:
   - Тебя ждут у камина.
   Условная фраза означала, что приехал свой для серьёзного разговора.
   - Спасибо, дорогая. Скажи, что иду.
   Да, не стоит заставлять ждать, новости могут оказаться серьёзными.
   Гость ждал, как и было сказано, у камина. И не в гостиной, а в кабинете. Рассматривая развешенные над камином дипломы с выставок охотничьих трофеев. На стук закрывшейся двери не обернулся, демонстрируя полное доверие, дескать, за спину не опасаюсь. И разговор доверительный, но без имён и названий. Стоят плечом к плечу два немолодых человека, рассматривая реликвии и трофеи, перебрасываясь короткими, понятными только им фразами.
   - Выпьешь?
   - С утра пьют аристократы, а мы джентри.
   - Понятно. Всё-таки сейчас.
   - Выяснилось, что Старику перекрыли банковские счета, а без поворота офисные крысы хвостом не шевельнут.
   - Они перестали бояться?
   - Они теперь боятся других.
   - Русских?
   - Не исключено. Там кто-то крепко шурует. Пока не проявился.
   - Понятно. А наши счета?
   - Этот бригадный идиот перевёл клубные на свою службу. А русские объявили её преступной. А старый идиот прикончил бригадного, не взяв кода.
   Ого, как он про Паука. Раз он осмелел, то, значит...
   - Без кода и русские ничего не возьмут. Нужен суд.
   - С каких пор победители судятся с побеждёнными?
   - Даже так?
   - Похоже на то.
   - Думаешь, русские вмешаются?
   - Будет шумно, вмешаются обязательно. Вспомни День Империи.
   Кивок и снова молчание.
   - Да, рановато, но и откладывать нельзя. Будет совсем не с кем.
   - Машину запустили, так что думать уже поздно.
   - Надеешься выпрыгнуть на ходу?
   - А ты?
   - В моём собрании ничего русского нет. Пусть обыскивают.
   Понимающий кивок.
   - Я тоже всё скинул.
   - Юнцы зашумят.
   - Пускай. Прочистят и проредят, а потом скинем и их. Личные счета остались.
   - Да, шанс есть.
   - Его и используем. Начнём в понедельник вечером, чтобы Хэллоуин спокойно отпраздновать.
   - Ни пуха ни пера.
   - К чёрту.
   - Взаимно.
   Гость повернулся и вышел. Было слышно, как он прощается, отвешивая хозяйке дома несколько грубоватые, но очень искренние комплименты. Хозяин по-прежнему стоял у камина, разглядывая дипломы, знакомые до буквы, до пятнышка на полях. Всё-таки не один год, даже не десятилетие собирались. Когда за спиной раздались шаги жены, он не обернулся.
   - Дорогой...
   - Я у себя.
   Жена молча отступила, пропуская его в оружейную.
   Надо успокоиться, вдохнуть привычные с детства родные запахи оружейного масла, металла и пороха, ощутить тяжесть металла и живое тепло дерева. Завтра, да, завтра всё решится. Утром среды всё закончится. А начнём... ну, это решают на местах. Здесь лучше завтра с утра. Всё-таки Колумбия - большой город, русские держат большой гарнизон, а ночной шум заметнее. Русские... да, надо продумать и этот вариант. Если что... Старик Говард без своих телохранителей не опасен. А как удалось узнать, он потерял уже девятерых. Десятый - последний и сдан в аренду в провинцию, тамошней подставе. Сам старик в Атланте. Так что... рассчитывать можно и нужно только на себя. Если что...
  

* * *

  
   Женя быстро и бездумно печатала очередной лист. Текст был сложный, насыщенный цифрами, вставками и невнятной правкой, но её это не волновало. Этих текстов у неё было... и будет наверняка. Неумолчный щебет женских голосов, треск и звон машинок...
   - Завтра Хэллоуин...
   - Да, на час раньше заканчиваем.
   - А приходим?
   - Тоже на час раньше?
   - Нет, как обычно.
   - Спасибо и на этом.
   - Хэллоуин - детский праздник.
   - Да, как вспомнишь...
   - Это было так давно?
   - Спасибо, милочка.
   - Джен, а вы пустите свою крошку?
   - Нет, она ещё мала для таких развлечений.
   - Конечно, вы правы.
   - Кстати, просили не отпускать детей одних.
   - Почему?
   - Ну, милочка, это элементарно. Из-за цветных.
   - И вообще обойтись без гуляний.
   - Что-что? - встрепенулась Женя. - Хэллоуин всегда был...
   - Всегда, Джен, - перебила её Майра. - А теперь, когда цветные безнаказанно шляются по городу, да к тому же они все напьются...
   - В честь праздника, - хмыкнула Ирэн.
   - Ну, они и в будни... тёпленькие, - рассмеялась Этель.
   - Да, конечно, - Ирэн сосредоточенно просмотрела очередной лист и стала исправлять опечатку. - Мне думается, и нам лучше посидеть дома. Если, конечно, вы не любительница острых ощущений, Джен?
   - Нет, - рассмеялась Женя. - Не любительница.
   Показалось ей или впрямь миссис Стоун при этих словах быстро посмотрела на неё и тут же отвела глаза? Показалось, конечно. Миссис Стоун ни до кого нет дела. И никому до неё тоже.
   Рабочий день плавно подходил к концу. Они уже собирали свои вещи, неспешно, оттягивая время, подравнивали отпечатанные листы. Почему-то Мервин не пришёл, чтобы осыпать их комплиментами и забрать сделанное. Ну и не надо!
   Женя, как и все, убрала свой стол, закрыла машинку футляром и, оставив отпечатанный текст на виду, вместе со всеми вышла на улицу.
   Рассел уже ждал её. Вежливо приподнял шляпу, здороваясь со всеми - в Джексонвилле все всех знают - и ни с кем, ловко взял Женю под локоть и повёл так, что она сама не поняла, как оказалась в стороне от всех на боковой тихой улице.
   Два дня - вчера и сегодня - она мысленно репетировала гневную отповедь, перебирала убийственные, с её точки зрения, варианты, а дошло до дела... её взяли и повели. И она терпит. Женя дёрнула руку.
   - Ну-ну, Джен, не спешите. Судя по вашему... гневу, вы прочитали.
   - Да, - Женя заставила себя говорить спокойно. - Сейчас я вам отдам.
   Она всё-таки высвободила руку и достала из сумки с покупками книгу с вложенным в неё буклетом.
   - Вот, пожалуйста.
   Рассел взял её и небрежно засунул в карман плаща.
   - Вы не хотите сказать мне спасибо?
   - За что?
   - Чтение было малоприятным, - рассмеялся Рассел. - Не так ли?
   - Вы правы, Рассел. А теперь извините, я спешу домой.
   - Я провожу вас.
   Женя поняла, что он не отстанет, а идти на скандал... сама же убеждала Эркина не связываться. Она немного демонстративно пожала плечами и молча пошла по улице. Рассел шёл рядом, больше не пытаясь взять её под руку.
   - Вы не хотите ни о чём меня спросить, Джен?
   - Вряд ли вы ответите на мои вопросы. Я имею в виду, ответите правду.
   - Ну-ну, Джен. Давайте попробуем.
   - Хорошо, - и неожиданно для самой себя Женя задала совсем не тот вопрос: - Там грифы "совершенно секретно" и про отчётность. С запретом выноса. Как она попала к вам, Рассел?
   Рассел присвистнул.
   - Однако, Джен, действительно, такого вопроса я не ждал. Но я отвечу и отвечу правду. Я подобрал её в... одной разорённой квартире. Ещё зимой. Вы удовлетворены?
   Женя неопределённо повела плечом и промолчала.
   - Ну, хорошо. А зачем я вам дал эту книгу, вас не интересует?
   - Нет, Рассел. Тем более, что ответ лежит на поверхности. Вами двигала элементарная ревность.
   Рассел быстро посмотрел на неё и отвёл глаза.
   - Отличный удар, Джен. Поздравляю. Но... это не совсем так. Не ревность, а обида. Я обиделся за Хьюго.
   - Он-то при чём? - искренне удивилась Женя.
   - Вы отвергли его ради...
   - Рассел, если уж на то пошло, Хьюго виноват сам. Ему не нужна моя дочь. А мне не нужен он. Вот и всё.
   Рассел задумчиво кивнул.
   - Что ж, это вполне логично. Но... но неужели вы и сейчас не поняли, зачем ему нужна ваша дочь?
   - Кому?
   - Не надо, Джен. Не будем играть в прятки. Мы взрослые люди. Пусть парень не виноват в своей ущербности, согласен, но он остаётся машиной, секс-машиной, автоматом.
   - Заводная кукла...- усмехнулась Женя.
   - Да. Вы умница, Джен. Точное сравнение. Конечно, это ваша дочь, и если вы хотите, чтобы она начала... свою сексуальную жизнь сейчас, это ваше право. Тем более, с таким опытным, я говорю без иронии, вработанным экземпляром... Но, учтите, Джен, в книге этого нет, но с возрастом у спальников сексуальная активность легко переходит в агрессивность. Учтите и не оставляйте их наедине. Вот и всё.
   Женя заставила себя промолчать. И продолжала спокойно идти, хотя больше всего ей хотелось влепить Расселу пощёчину. Как он смеет такое... об Эркине, но... Ладно, ещё месяц - и Рассел станет прошлым.
   - Я не убедил вас, Джен? Так? - Рассел улыбнулся. - Вы обижены на меня. Но что поделать, правда - неприятная штука. И самое неприятное, что это действительно так.
   Сзади послышались чьи-то шаги. Кто-то бегом нагонял их. Рассел повернулся, заслоняя Женю. Обернулась и Женя. Их догонял белобрысый подросток в форме самообороны.
   - Минутку, Джен, - Рассел ободряюще улыбнулся ей и быстро шагнул навстречу мальчишке.
   Они заговорили, вернее, говорил мальчишка, а Рассел только кивал. Когда мальчишка замолчал, Рассел обернулся к Жене.
   - Прошу прощения, Джен, но я должен идти. Но мы ещё увидимся. Вы дойдёте одна?
   - Да, благодарю вас. До свидания.
   Но последние слова она договорила уже ему в спину. Удачно получилось. Женя переложила сумку из руки в руку и быстро пошла домой. Кажется, избавилась. Ну... ну, негодяй! Ему, видите ли, обидно за Хьюго, за этого бледного слизняка! Смеет говорить такое об Эркине! Ну, ничего, она с ним ещё посчитается. За всё. И за его мерзкие намёки в первую очередь.
   Репетируя уничтожающую Рассела речь, Женя неожиданно быстро дошла до дома. Эркин, сидя на пороге сарая, сосредоточенно щепал лучину. Несмотря на сумерки народу во дворе было много, и Женя, увидев, что к ней направляется Элма Маури, самым строгим и деловым тоном велела Эркину отнести в кухню сумку с покупками. Эркин отложил нож и со словами: "Слушаюсь, мэм", - взял у неё сумку и ушёл в дом.
   Элма Маури рассказала Жене о погоде, своём здоровье и, понизив голос, о некоторых событиях в личной жизни прошлого поколения горожан, сделав ряд глубокомысленных замечаний о влиянии этих событий на жизнь нынешнего поколения. Женя ахала, поддакивала и задавала положенные вопросы.
   Во двор вышел Эркин и, не поглядев на них, вернулся к прерванной работе. Женя плавно закруглила разговор и побежала в дом.
   Алиса ждала её в прихожей и... с ходу неожиданно пожаловалась на Эркина:
   - А Эрик меня во двор не пускает.
   Женя на мгновение растерялась. Эркин чего-то не разрешил Алисе?! Совсем интересно. Алиса требовательно смотрела на неё, ожидая окончательного решения.
   - И правильно сделал, - безапелляционно заявила Женя. - Темно уже.
   Алиса, что-то обдумывая, кивнула. Женя поцеловала её в щёку, быстро переоделась и захлопотала. Плита уже горячая, чайник и кастрюля с кашей греются. В кашу он налил воды? А то пригорит, потом не отскребёшь. Да, налил.
   Женя бегала по квартире, а Алиса, как всегда, ходила за ней по пятам, рассказывая дневные новости. Что сказали и сделали Дрыгалка, Спотти, Линда, Тедди и мисс Рози. Эркин принёс вязанку дров и лучинки, взял ключ от сарая и ушёл закрывать его. Женя задёрнула и расправила шторы, зажгла лампу. Заправлял лампу теперь Эркин. И печь, и вода, и... да вся грязная работа по дому на нём, а он ещё и ещё на себя взваливает. Кастрюли и сковородку так оттёр, что даже как посветлело на кухне. Женя помешала кашу и отодвинула на край плиты. За её спиной в прихожей стукнула дверь и лязгнул замок.
   - Эркин, ты?
   - Да. Я всё убрал и закрыл.
   - Ага, спасибо. Мой руки и садись. У меня уже готово.
   Эркин, как всегда, переоделся в кладовке и вошёл в кухню уже в рабских штанах и рябенькой рубашке. Стоя у плиты, Женя слышала, как он звякает рукомойником, умываясь, как фыркнула Алиса, видно, он опять, забирая у неё полотенце, брызнул ей в лицо водой - с недавних пор это вошло в ритуал вечернего умывания.
   - Что нести? Чайник, кашу?
   Женя счастливо улыбнулась.
   - Бери чайник, каши только на вечер осталось.
   - Ага.
   Они сели за стол. Алиса сосредоточенно воевала с кашей, а Эркин и Женя вели свой нескончаемый разговор на любимую тему: как они поедут.
   - Хорошо, что зимой: всё тёплое на себя наденем, уже паковать меньше.
   - А постели придётся оставить?
   - Да, жалко, конечно, перины, подушки, одеяла
   - Может, хоть для Алисы возьмём?
   - Нет, и так много.
   - Чемодан купим.
   - Да, придётся.
   - Моё-то всё в один мешок влезет. Сапоги, куртка - на мне, а остальное... Да, а ковёр?
   - Ну, что ты, ковёр, конечно, возьмём.
   - А если в него всю одежду увязать? Он же мягкий.
   - Это ты хорошо придумал, - одобрила Женя. - Значит, что получается?
   - Два мешка, узел с одеждой и...
   - И всё, Эркин. У тебя не сто рук. И спина всего одна.
   - Зато широкая и сильная, - рассмеялся Эркин.
   Засмеялась и Женя.
   - В один мешок моё всё уместится, - продолжал Эркин. - В другой, он побольше, туда если без ковра...
   - Туда остальное бельё, посуда, мелочи всякие, продукты на дорогу. Или нет. Вот посуду, продукты, мелочи и всё, что в дороге нужно, в маленький мешок. А в большой всё бельё, а в ковёр верхнее. Деньги и документы...
   - У тебя в сумочке.
   - Хорошо. Но часть денег у тебя, чтобы не держать в одном месте.
   - А моё? - вмешалась в разговор Алиса.
   - В ковёр, - сразу ответила Женя.
   - Да?! - возмутилась Алиса. - У тебя мешок, у Эрика мешок, а у меня ничего?! Так нечестно!
   - Будет и тебе мешок, - засмеялась Женя. - Сделаю я тебе рюкзачок.
   - Ага, - удовлетворилась обещанием Алиса.
   Женя разлила по чашкам чай, положила Алисе сахар.
   - Аккуратно мешай, - и посмотрела на Эркина. - Как сегодня у тебя?
   - Всё так же, - Эркин взмахом головы отбросил со лба прядь. - Работы мало, вместо платы еда и сигареты. Правда, кормят хорошо, а с деньгами, - Эркин помрачнел, - с деньгами совсем туго.
   - Ничего, - Женя подвинула поближе к нему баночку с джемом. - До отъезда у нас денег хватит.
   - Деньги на дорогу нужны, - Эркин старательно не замечал джема. - В дороге тоже... есть надо, да и... мало ли за что платить придётся.
   - Ничего, - повторила Женя. - Не переживай. И, пожалуйста, не задирайся.
   Эркин только вздохнул в ответ. Но если так и дальше пойдёт, то никаких запасов не хватит, и жить придётся только на деньги Жени... Скорей бы уехать.
   Алиса допила чай, и Женя взглядом отправила её спать. Алиса вздохнула, но подчинилась. Эркин встал, собрал и унёс посуду на кухню, оставив только две их чашки. Сидя за столом, Женя слышала, как он укладывает посуду в тазик и заливает водой, звякнул дверцей топки, видно, огонь подправлял. В комнату вернулась Алиса. Женя помогла ей переодеться и уложила. Укутала одеяльцем, поцеловала в щёчку.
   - Спи, зайчик.
   - Ага-а, - сонным вздохом согласилась Алиса.
   - Женя, - Эркин внёс подогретый чайник и сел на своё место.
   - Что?
   Женя ещё раз поцеловала Алису и вернулась к столу.
   - Почему ты её не по имени зовёшь?
   Женя не сразу поняла.
   - Кого? А, Алиску? - и улыбнулась. - Это ласково так. Меня папа звал Пуговкой. И Трещоткой. А тебя... - и осеклась.
   Но Эркин улыбнулся.
   - По-всякому. Чаще просто Индейцем.
   - А Эркином кто тебя назвал?
   - Я сам, - Эркин говорил спокойно, улыбаясь. - Понимаешь, рабу имя не положено. Хозяин даёт кличку. Ну, и сами друг друга называли тоже... кличками. Что у меня имя есть, никто не знал. Я тебе первой сказал. Тогда. А второй раз уже после освобождения. Когда справку получал.
   Женя кивнула.
   - Я читала когда-то, что индейские имена обязательно со значением. И вот летом у нас тут была комиссия, ну, по переселению индейцев, - Эркин понимающе кивнул. - И там было двое индейцев. Офицеры. Так вот, одного звали Большое Крыло, а другого - Неистовая Рысь. Правда, красиво?
   - Д-да, - неуверенно ответил Эркин.
   - А твоё имя что означает?
   Женя смотрела на него так бесхитростно, так доверчиво... Он может выдумать что угодно, и она поверит. Но... он обещал, что тайн не будет, так что надо сказать правду.
   - Я не знаю, - тихо сказал Эркин. - Я... я просто услышал...
   ...Все учебные питомники одинаковы. Сколько их было на его памяти. И зачем-то снова перевозят. Но он уже знал, что задумываться над причудами белых себе дороже. Чем меньше думаешь, тем легче. И распределители все одинаковые. И вот он опять стоит, заложив руки за спину и опустив голову, а надзиратели спорят над ним.
   - Ну, куда его, спальника недоделанного?
   - К мелюзге - он их испортит, а к большим, так его размажут.
   - Так недоделанный же ещё, может, и обойдётся.
   - Ага, а вычет ты за меня платить будешь?...
   ...- Понимаешь, Женя, мне лет двенадцать или чуть больше было, и вот в распределителе...
   - Где?
   Он осёкся. Женя не знает?! Да, конечно же, да! Откуда ей это знать?
   - Ну, перед торгами нас там держали. Ну вот, и меня отправили в коридор к отработочным. К индейцам, - Эркин усмехнулся, - в отдельную камеру...
   ...- С ума сошёл?
   - Порядок. В отдельную закроем. Там в конце как раз.
   - Я в этом не участвую.
   - Я и один справлюсь. Слышишь, черномазые расшумелись. Давай, успокой.
   - Ну, смотри.
   Надзиратель ткнул его дубинкой, направляя в коридор к отработочным. Замирая от ужаса, он прошёл между решётками, из-за которых на него молча смотрели индейцы. Обритые наголо, в лохмотьях. Но вот и маленькая полутёмная камера в конце. Лязгает решётка, толчок дубинки между лопатка, шаг через порог, лязг за спиной, он оглядывается и переводит дыхание. Один? Неужели один?! И тут же вздрагивает, увидев, что тёмная масса в дальнем углу шевелится. Прижавшись спиной к решётке, он следит, как в углу медленно встаёт на ноги человек, выпрямляется, а на полу... Сколько их? Двое? Трое? Взрослые, не отбиться. Рабов отработочные забивали, а ещё поймут, что он спальник, то... то конец, не отбиться. Запах грязного тела и крови накатывает на него удушливой волной, он ещё теснее вжимается в решётку. Негромкий гортанный шёпот. Он не понимает слов и молча следит за надвигающимся на него высоким костлявым индейцем в лохмотьях. Штаны и рубашка не рабские, белые обноски, что ли...
   ...- Я вот сейчас вспоминаю, - улыбнулся Эркин, - и думаю, это джинсы были. И ковбойка. Я до этого никогда ковбоев не видел...
   ...- Парень... не бойся...- улавливает он в потоке гортанных звуков знакомые слова.
   Ладно-ладно, не бойся, подойди, сядь рядом, ложись поспи, а потом... знаем, и слышали, и видели. Второй раз на это не поймаете. Тёмная рука тянется к нему, к голове. Ухватят за волосы - точно не отбиться. Резким ударом ребром ладони по чужому запястью так, чтобы не перехватили он отбрасывает чужую руку и застывает, готовясь к новой схватке. Но индеец не нападает. Стоит, растирая ушибленное запястье, и смотрит на него. Странно смотрит. Будто и не отработочный. А кто тогда? Что-то не то, не так. Но если опять полезет, придётся драться. Нет, отошёл к лежащему у стены и сел рядом с тем, жестом приглашает подойти. Ну нет, такие дураки давно в Овраге. Он осторожно, скользя спиной по решётке, опускается на корточки и садится, подтянув колени к подбородку, сворачивается тугим клубком, чтобы в любой момент развернуться для удара или отпрянуть. Оба индейца смотрят на него, негромко переговариваются. Он слышит часто повторяющееся слово "эркин" и догадывается, что это его они так называют. И похоже... по тону, по их взглядам, что это не ругательство. Он не знает, как это назвать, но чувствует: нет обиды в этом слове...
   ...- Всю ночь так просидел. Они шевельнутся, я проснусь сразу, - Эркин хмыкнул. - Всю ночь продрожал. Но они между собой только говорили. Я уже и бояться перестал. Думал, если ещё раз позовут, то подойду. Но не позвали, обиделись наверное. А утром за мной надзиратель пришёл. А слово я запомнил. И решил, - он улыбнулся. - Пусть у меня будет имя. Индейское. Я же индеец. Мне все тыкают этим, а я, ну, ничего индейского не знаю. Пусть хоть имя.
   Женя кивнула, протянула руку и погладила его по плечу. Он быстро повернул голову, прижал её руку подбородком и тут же отпустил. И встал, собирая чашки. Встала и Женя. И в самом деле, поздно уже, пора ложиться спать.
  
   - Проследите за молодняком. Если нормы соблюдаются, то... на здоровье. Пусть оформляют владение.
   - Да, сэр.
   - Ступайте.
   Кропстон кивком отпустил всех и задержал Сторма.
   - Что вас смущает, Эд?
   Сторм пожал плечами.
   - То же, что и вас. Русские.
   Кропстон задумчиво кивнул.
   - Возможно, вы и правы. Но...
   Сторм улыбнулся.
   - Но, сэр. Я согласен с вами. Постараемся обойтись минимальными потерями.
   - И что же вы считаете максимальной потерей? - усмехнулся Кропстон.
   - Свою шкуру, сэр, - Сторм встал. - Я могу идти?
   - Приглядите за Расселом, - бросил ему в спину Кропстон.
   Сторм молча кивнул, выходя из кабинета.
   Когда за ним закрылась дверь, Кропстон достал из ящика стола колоду и стал раскладывать пасьянс. Итак... Сторм уверен в провале. Но надо быть круглым идиотом, чтобы рассчитывать на что-то другое. Значит, максимальная потеря - своя шкура, а минимальная... все остальные. Что ж, вполне... вполне и даже весьма. Сведём потери к минимуму.
   - Гэб.
   - Да, сэр, - откликнулся телохранитель, выходя из-за портьеры.
   Кропстон быстро поглядел на него. Интересно, какие инструкции дал парню Паук? Всякие ходили об этом слухи. Любит Паук избавляться от людей чужими руками и без следов. Пит однажды ляпнул, что и Джонатан Говард с папочкиной подачи на тот свет отправился. Пит, конечно, дурак, но иногда ляпает такую глупость, что уж очень похожа на правду.
   - Проверь окна и двери, Гэб, и можешь идти отдыхать.
   - Слушаюсь, сэр.
   Когда не уверен в рабе, лучше держать его на дистанции. А в Гэбе он не уверен. Нет в этом парне нужной беззаветности. Да, конечно, убьёт любого по первому приказу, но захочет ли умереть сам за хозяина? Так что лучше не рисковать. И не прижимать, не злить без нужды. Грин, похоже, именно на этом и погорел. Что там произошло, толком никто так и не узнал, но команде СБ пришлось их выжигать огнемётами вместе с домом. И старину Мейнарда прикончили его же рабы, и сколько ещё таких... И устраивать поворот, чтобы опять вот так ждать удара в спину или смерти во сне? Проигрыш неминуем, значит, главное - минимизировать потери.
   Кропстон сгрёб карты, перетасовал и сбросил в ящик стола. Первая стадия - проверка и выявление нарушений в содержании - начата, команды самообороны отправлены по выявленным адресам. Машина стронулась и теперь ни её остановить, ни самому на ходу не спрыгнуть. Кой чёрт занёс Бредли с его Фредди в такую глухомань, что их оттуда, когда надо, не выковырнешь? А они нужны. Оба. Здесь и сейчас. Но уже ничего не сделаешь.
  
   - А здесь что?
   - Посмотри по списку.
   - Да ни хрена! И так знаем.
   - Ага. Одна тут... сучка краснорожего прикормила. Чистый ходит, гладкий. И наглый, сволочь...
   - Ну что ж, проверим. Давайте только тихо, чтобы не спугнуть.
   - Знаем.
   - Не впервой.
   Универсальная отмычка под любой замок. Разработана в Центре Исследований СБ, входит в снаряжение сотрудников, начиная с младшего подофицера. Но ею надо уметь пользоваться. Тройт умел. С такими сейфами справлялся, а здесь-то... Меньше минуты понадобилось на калитку, и они вошли во двор.
   - Сарай проверим?
   - А что там может быть?
   - Да керосин! Ща погреем!
   И все дружно заржали.
   Тройт поморщился. Сопляки, а туда же. Тихо надо, а они ржут. Если там "расу оскверняют", то врасплох уже не застанешь. Он покосился на командира. Тоже промолчал, хоть и поморщился. Ну да, сыночки всё, слова им не скажи. Ни армии, ни серьёзной работы не нюхали даже.
  
   Гогот под окнами разбудил Женю, и она приподняла голову. Что это? В их дворе всегда было тихо, загульных компаний не водилось. Что это?! Ей почему-то стало страшно. Она встала, стараясь не шуметь, подошла к окну и тут услышала, как... как открывают нижнюю дверь. К ней? К ним! Зачем?! Алиса... Эркин... Эркин! Она побежала в кладовку и натолкнулась на Эркина.
   - Закрой меня.
   - Что? - не поняла она.
   - Тихо. Они на лестнице уже, - шёпот Эркина обжигал ей кожу на щеке. - Накинь крючок.
   И Эркин исчез. Женя нащупала дверь кладовки, накинула крючок, теперь... дверь, уже верхняя. Нет, ложиться поздно.
   - Кто там? - громко спросила она, выходя в прихожую.
   Дверь распахнулась, и сразу несколько сильных фонарей ослепили её.
   - Кто вы?! Что вам нужно?!
   Она пятилась под этими лучами, а в дверь вваливались всё новые и новые... в форме самообороны.
   - Мама! - ударил её в спину голосок Алисы.
   И Женя бросилась на этот голос, схватила Алису на руки.
   Эркин успел содрать и отбросить в угол простыню, наволочку и пододеяльник - не положено бельё рабу - и лечь. Вцепившись зубами, скрюченными пальцами в подушку, ждал. Может, пронесёт. Пронеси... слышал он о таком, ещё весной... неужели опять... или этот... поворот?!
   - Ага, вот он где! - с треском распахнулась дверь.
   И удар сапогом. Эркин успел поджать ноги, и удар пришёлся вскользь.
   - Встать, скотина! - с него сдёрнули одеяло.
   И снова удар.
   Тесно. Бьющих много. Бьют неумело. Пошатываясь, уклоняясь от ударов, он на четвереньках выполз из кладовки и встал, заложив руки за спину. Женя... лишь бы Женю... тронут её - поубиваю...
   - Так, значит, вы берёте с него деньги?
   Прижимая к себе молча вцепившуюся в неё Алису, Женя старалась говорить спокойно.
   - Разумеется.
   - И ещё он работает на вас, не так ли?
   Недаром она всегда боялась Мервина. Мервин Спайз, дамский угодник и доверенное лицо владельца их конторы, не в обычном элегантно небрежном костюме, а затянут в форму, поигрывает пистолетом.
   - Да.
   - И каковы же его обязанности, мисс Малик?
   - Дрова, вода, вынести грязную воду, ведро из уборной... Вся грязная работа на нём.
   Алиса молча прижимается к ней, Женя поглаживает её по спинке. Что там в кухне? Что делают с Эркином? Но Мервин смотрит в упор, и она должна держаться.
   В комнату входят двое, в той же форме.
   - Что там? - бросает, не оборачиваясь, Спайз.
   - Особых нарушений нет, - спокойно отвечает немолодой.
   Второй, совсем мальчишка, скучающе обводит комнату лучом своего фонаря и, заметив рассыпанные по полу игрушки Алисы, улыбается. И Женя в каком-то оцепенении видит, как он носком сапога подбрасывает в воздух тряпичного медвежонка и ловит его на лезвие своего ножа, ловким движение распарывает, разрезает медвежонка пополам и стряхивает остатки на пол.
   И в том же оцепенении Женя слышит собственный голос:
   - Я могу уложить ребёнка?
   - Разумеется, мисс Малик.
   Мервин выделяет слово "мисс", и юнец радостно ржёт, похабно оглядывая Женю.
   Женя уложила Алису, укрыла, быстро накинула на себя халатик, завязала пояс. Что там на кухне?
   - Ну что ж, мисс Малик. Раз вас устраивает его работа, послезавтра зайдите по этому адресу, уплатите положенный сбор и оформите владение.
   Она видит, как её рука недрогнувшими пальцами берёт у Мервина белый прямоугольник, слышит свой голос:
   - Благодарю вас.
   Из кухни слышен хохот, звон бьющегося стекла и какие-то глухие удары.
   - Заканчивайте, - бросает Мервин и идёт к двери, за ним эти двое.
   Выйдя за ними в кухню, Женя видит лежащего на полу Эркина и... тёмную, нет, чёрную струйку на полу от его губ. Вокруг мальчишки из самообороны. Мервин что-то говорит. Ей? Да, это ей:
   - Вы должны соблюдать правила содержания раба, мисс Малик. Можете оставить его в кладовке, но на ночь вы должны его приковывать и запирать на прочный засов, а не крючок. Необходимый для содержания инвентарь можете приобрести по тому же адресу, - и остальным: - Всё, здесь закончили.
   Они перестают пинать Эркина и, гогоча, как отпущенные с урока мальчишки, вываливаются на лестницу. И уходящий последним, Мервин вдруг оборачивается в дверях.
   - Постарайтесь не опоздать на работу, мисс Малик. Вы всё поняли?
   - Да, - слышит Женя свой голос. - Я поняла.
   Ушли? Шаги на лестнице, хлопает нижняя дверь, раз, другой, ещё... сколько их было... ушли?! Она кидается к Эркину, и его шёпот отбрасывает её.
   - Отойди. Сейчас вернутся.
   Она успела сделать шаг назад, когда в кухню вбежал тот, немолодой.
   - Прошу прощения, мисс, фуражку забыл.
   Он берёт со стола свою фуражку, и голос его звучит... тепло, по-отечески.
   - А вообще-то, мисс, вы бы лучше купили себе чёрного. Индейцы с норовом, - и носком сапога толкает голову Эркина.
   И Женя видит, как от толчка безвольно катнулась по полу черноволосая голова и чёрная струйка расплескалась в лужицу.
   В последний раз хлопает нижняя дверь, калитка.... Эркин приподнимается на руках, выплёвывает чёрный сгусток, снизу вверх смотрит на Женю и... и улыбается окровавленными губами.
   - Отбились.
   Его голос и улыбка выводят Женю из оцепенения, и только сейчас она замечает на кухонном столе горящую лампу. Кто и когда зажёг её и принёс сюда? Не помнит. Не видела...
   - Мама! Ты где?
   - Алиса! - Женя побежала в комнату.
   Эркин встал. Надо замыть пол, пока не присохло. Ну... ну, неужели пронесло?
   Он зачерпнул из ведра холодной воды, взял тряпку.
   - Эркин! - Женя, бледная, чуть темнее своей рубашки, с глазами-провалами на пол-лица встала в дверях кухни. - Эркин, Алиса тебя зовёт.
   Эркин бросил тряпку в чёрную лужицу и пошёл в комнату.
   Алиса плакала, сидя в кроватке, и, когда он подошёл и наклонился к ней, обхватила его за шею.
   - Эрик...
   - Ну, что ты? - Эркин сел на пол у её кроватки. - Ну, ничего, ну, всё в порядке.
   Подошла Женя, обняла их обоих.
   - Мам, ты не плачь, - всхлипывая, попросила Алиса.
   - Я не плачу, - шмыгнула носом Женя. - Ложись, Алиса. Надо спать.
   - А Эрик?
   - Здесь я, здесь, - Эркин осторожно, чтобы не запачкать их кровью, высвободился.
   Женя кивнула.
   - Я уложу её сейчас. Всё, зайчик, всё маленькая, всё хорошо, спи.
   Выходя из комнаты, Эркин слышал, как Женя что-то неразборчиво приговаривает, успокаивая Алису. В кухне он замыл пол, подобрал и выкинул в ведро в уборной разбитые чашки. Вот сволочи! Перевернули тазик с посудой и ещё потоптались. Хорошо, что не прицепились, где его посуда. Хотя... это дело хозяина - из чего раба кормить. Но что этот гад нёс про содержание рабов? Ведь поворот на Рождество обещали.
   - Заснула, - Женя вошла в кухню, огляделась.
   - Они чашки побили, Женя. Я подобрал.
   - Чёрт с ними.
   Он удивлённо вскинул на неё глаза. Такой он Женю ещё не видел.
   - Женя...
   - Нет, подожди. Тебя сильно...
   Она не договорила, но он понял.
   - Нет, Женя. Я кровь во рту собирал и выплёвывал потихоньку. Ты... тебя не тронули?
   - Пока нет, - отмахнулась Женя. - Вот что. Будем собираться. Надо уезжать. Сегодня же.
   - Но...
   - Поедем в Гатрингс. Там комендатура. Как-нибудь дотянем. Здесь оставаться нельзя.
   - А Андрей?
   - Едем вместе. А там... что-нибудь придумаем.
   Эркин задумчиво кивнул.
   - На работу ты не пойдёшь?
   Женя досадливо прикусила губу.
   - Да, надо пойти. Заодно... заодно узнаю.
   - А я на рынок схожу. С Андреем договорюсь.
   - Хорошо. Так и сделаем.
   И тут они услышали далёкие выстрелы. Женя метнулась к столу и погасила лампу.
   - Всё, Эркин, иди, ложись.
   - Ага, понял.
  
   Отряды самообороны прочёсывали город. Рассел не спеша, словно прогуливаясь, шёл по улице. Он не надел формы и с самого начала не присоединился ни к одной из групп, на чём, правда, никто и не настаивал, а, значит, мог бы спокойно вернуться домой, но... но вдруг... нет, если за ним следят, идти сразу туда нельзя... неумелой защитой можно только навредить... и, в конце концов, откуда им взять, что... списков он не просмотрел, но вроде её имя, распределяя объекты, не упоминали...
   До нужного дома оставалось два квартала, когда его окликнули.
   - Рассел!
   Он остановился и оглянулся.
   - Это вы, Сторм? В чём дело?
   - Не стоит туда идти, Рассел.
   Рассел медленно перевёл дыхание.
   - Ты не имеешь права мне приказывать, Сторм.
   Сторм улыбнулся.
   - Права? Скорее, полномочий, но да, конечно. И там уже был Спайз со своей командой. Тебе там нечего делать, Рассел.
   Рассел стиснул зубы. После Мервина, после его банды... Джен...
   - Там всё обошлось, Рассел. Но вряд ли она захочет говорить с тобой.
   - Сторм, я делаю то, что хочу.
   - Ради бога, Рассел. Делайте, что хотите. Кроме глупостей.
   - И чему я обязан такой заботой о своей персоне? - заставил себя улыбнуться Рассел.
   - Я забочусь о себе, Рассел. Как любой разумный человек. - Сторм стоял, засунув руки в карманы и улыбаясь. Беззаботной дружеской улыбкой. - И я очень не хочу, чтобы вас продырявили или разрезали, или придушили, или... ну, способов много.
   - Понятно, - Рассел достал сигареты и закурил. - Зачем я вам, Сторм?
   - Я запасливый, Рассел. Кто знает, что и когда понадобится.
   Рассел кивнул.
   - Что ж, спасибо за откровенность. А теперь я пойду. И не смей идти за мной.
   - А зачем? Тебе ведь некуда идти, Рассел. Тебя никто не будет прятать.
   Рассел резко повернулся. Будь он проклят, этот чёртов ублюдок со своей поганой правдой. И почему Сторм тоже без формы? Тоже... боится?
   Сторм негромко рассмеялся ему вслед. Ничего, пусть побегает, помечется. Главное - свести потери к минимуму. А за сына доктора Шермана, за инженера Шермана русские дадут много. Дадут жизнь. Пусть себе идёт. Все выезды из города перекрыты, Расселу некуда бежать.
  
   - Стой, черномазый! - ударил в спину окрик.
   Чак остановился и медленно развернулся лицом к окликнувшим. В предутреннем сером сумраке они казались плоскими, как мишени в тире. Форма? Здесь такой не видел. А раньше?
   - И чего ты тут шляешься, а?
   Трое. С оружием. Палки, пистолеты в карманах, зажимают в полукольцо. Собираются бить, стрелять не будут. Ну... Чак почувствовал, как поднимается холодная яростная волна, уходит боль, а руки становятся опять сильными и ловкими.
   - Что, язык со страху проглотил?
   - Обделался, образина!
   - Ишь, вырядился!
   Чак невольно улыбнулся. Сопляки, форма телохранителя им незнакома. Что ж, тем лучше для него и хуже для них. Но пусть замахнутся первыми, так надёжней.
   - А ну, посмотрим, на что ты годишься!
   Чак слегка отклонился от хватающей его за волосы руки. Юнца это разозлило, и он взмахнул палкой.
   Всё ещё улыбаясь, Чак резко бросил себя вперёд. Тройной удар. Не самое сложное. Но всегда эффективное.
   Оглядев три распростёртых на тротуаре тела - один хрипит, видно пришлось вскользь, а двое отключены надёжно - и убедившись, что улица пуста, Чак стал обыскивать лежащих. Ни за чем, просто интересно: не ошибся ли. Пистолеты, деньги, а это что? Хрипящий попытался что-то сказать, и Чак точным ударом по горлу отключил ему голосовые связки, а затем, на всякий случай, и у двух других. А то ещё стонать начнут. Так, что это? Листовка? Ага, прямо пачки, и у каждого. Ну-ка. Выпрямившись, он быстро прочитал текст и бросил листок в общую кучу. Вот оно что, значит, Рождества ждать не стали. Ну, эти трое сами напросились, а там дальше видно будет. И лучше... да, с этими закончить.
   Они уже начинали шевелиться. Чак взял было один из найденных пистолетов, но тут же бросил его обратно. Шум не нужен. Они уже видели, но двигаться ещё не могли, беспорядочно подёргиваясь. Чак спокойно, под тремя парами беспомощно следящих за ним глаз, достал пистолет, присоединил глушитель и, тщательно целясь, выстрелил. Три хлопка. Будто три бутылки открыли.
   Оглядев ещё раз улицу, тела и рассыпанные листки, Чак подобрал один, сложил вчетверо и сунул в карман. А куда эти сволочи шли? Цветные кварталы... так, а через два проулка как раз заведение Слайдеров. Ну-ка, проверим.
   Два квартала он пробежал одним духом. Улица была пуста. Все спят. И дом Слайдеров тих, будто нежилой. Уже не сдерживая себя, он грохнул кулаком в дверь, прислушался и ударил ещё раз.
   - Кто там? - тихо спросили из-за двери.
   - Открывайте, ну. Я это, - и, чтобы не стали чухаться и думать, прижался ртом к двери и свистнул питомничным, памятным с детства сигналом.
   Это дошло, и ему открыли. Слайдеры, сонные, полуголые, Найджел вовсе в одних трусах, встретили его неприветливо.
   - Тебе чего? Приспичило?
   - Подождать не мог?
   Чак ткнул им листок.
   - Читайте, олухи. Приспичило, да не мне.
   - Сам читай, коли такой умный.
   - Слушайте.
   Быстро, захлёбываясь словами, он прочитал им текст. Слайдеры переглянулись.
   - Однако, - хмыкнул Метьюз.
   - Может, - неуверенно пожал плечами Найджел, - шутка? Хэллоуин же сегодня.
   - Вот на торгах с тобой и пошутят, - кивнул Чак.
   - Так, - заговорил Роберт, - ясно. Значит, не дотерпели до Рождества, сволочи. Спасибо, что предупредил. Что делать будем?
   - Вы? А что хотите, - улыбнулся Чак. - А я давить их, сволочей, буду.
   - Ну и шлёпнут тебя.
   - Ни хрена, сколько успею, столько и задавлю.
   И тут постучали. В дверь для белых. Все замерли на полуслове. Чак потянул из кармана пистолет. Стук повторился, и Роберт, жестом приказав остальным молчать, подошёл к двери.
   - Кто там?
   - Открой, Слайдер.
   Чак вопросительно посмотрел на Найджела и Метьюза. Но они, похоже, знали этот хриплый голос. Чака быстро втолкнули за занавеску в боковой коридорчик с туалетами и дверью во двор, а Роберт открыл дверь. Стоя за занавеской с пистолетом наготове, Чак слушал разговор.
   - Доброе утро, сэр. Извините, что заставили ждать, но мы ещё спали.
   - Всё спокойно, парни?
   - Да, сэр.
   - А что, сэр, - голос Найджела, - что-то случилось, сэр?
   И короткий смешок.
   - Пока нет. Вот что, Роб, сегодня свою мялку не открывайте и сидите тихо, носа не высовывайте. Поняли? Если к вам полезут, сразу отправляйте ко мне. Ясно?
   - Да, сэр, но...
   - Мы признательны вам за заботу, сэр...
   - Спасибо, сэр...
   - Стоп. Если честно, парни, мне и вы, и ваш бизнес...- мужчина крепко выругался. - Но за вами Бредли. А с ним... Словом, мне не нужны неприятности. Я ещё жить хочу. Всё.
   - До свидания, сэр.
   - Спасибо, сэр.
   И щелчок замка. Чак вышел из-за занавески, засунул в карман пистолет. Слайдеры стояли посреди холла. Чак подошёл к ним.
   - Кто это был, парни?
   - Дэннис, - рассеянно ответил Метьюз. - Строительный подрядчик. Его фирма нам дом ставила.
   - Та-ак, - протянул Чак. - А Бредли кто? Вы на него, что ли, пашете?
   - Нет, - резко ответил Роберт. - Он дал нам денег и помог с домом, мы выплачиваем ему долг. Но мы сами по себе, понял?
   - Чего ж тут не понять? - усмехнулся Чак. - Взяли вас на поводок, вот и вся ваша свобода. Ну, так вам бояться нечего. За Бредли и останетесь. Пока он вас на торги не выставит. Или оставит, а вместо мялки Палас откроет.
   - Зря задираешься, - Роберт сожалеющее оглядел его. - Зря. Не до того сейчас, - и отвернулся от него. - Опускайте шторы. А Найджел где?
   - Наверх побежал, - Метьюз опускал и тщательно расправлял шторы на окнах в холле.
   Прогрохотали по лестнице сапоги, и в полутёмный холл вбежал уже одетый Найджел, на ходу натягивая куртку.
   - Ты это куда собрался? - нахмурился Роберт.
   - В комендатуру, - отмахнулся Найджел, останавливаясь перед Чаком. - Давай листок, ну...!
   - С ума сошёл? - Роберт рванул Найджела за плечо. - Ты что, не слышал?
   - Слышал. И понял. Листок давай, ну же, - он вырвал из рук Чака листовку, засунул в карман куртки.
   - У беляков на беляков же управу ищешь? - усмехнулся Чак. - Ну-ну.
   - Русские за нас.
   - Сказано же, - подошёл Метьюз. - Сидеть и не высовываться.
   - За непослушание знаешь, что бывает? - издеваясь, поддержал его Чак.
   - Знаю, - Найджел хмуро улыбнулся. - Но нас прикрывает Дэннис. Потому что боится Бредли. Это их дела, и мне на это плевать. Но кто прикроет всех остальных? Всё, братья, - он обнял Роберта и Метьюза. - Я пошёл. Вернусь, так вернусь, а не вернусь... живите без меня.
   - Аккуратнее только.
   - Не зарывайся, Найдж.
   - И тогда там пережди.
   - Дважды не рискуй.
   Насмешливо скривив губы, Чак смотрел на сцену прощания.
   Через боковую дверь они вышли на террасу, прислушались. Тихо. Только где-то далеко чьи-то одинокие быстрые шаги.
   - Проводить тебя? - неожиданно для самого себя предложил Чак.
   И в серо-голубом сумраке блеснула белозубая улыбка.
   - Спасибо, но с тобой быстрее залетишь.
   - Как знаешь, - пожал плечами Чак. - Удачи тебе, спальник.
   - И тебе, палач, - усмехнулся Найджел и стал, осторожно пригибаясь, пробираться к выходу на "белую" улицу.
   Чак видел, как он перемахнул через живую изгородь и побежал. Ну, что ж. Значит, догадался. Что телохранителей использовали как палачей, мало кто знал. Ну что ж... палач - так палач. Сегодня он будет казнить по своему выбору.
  
   К рассвету Женя и Эркин всё решили. Женя пойдёт в контору, а Эркин на рынок. Как всегда. Он предупредит Андрея, а тот Дашу и Машу. Соберутся все здесь и отсюда на шоссе ловить попутку. До Гатрингса. Вещи...
   - Женя, мне как-то сказали, что ни деньги, ни вещи жизни не стоят.
   - Правильно сказали, - Женя аккуратно укладывала в стопку бельё Алисы. - Но подготовиться надо. Ты своё собрал?
   - Да. Тебе надо хоть немного поспать.
   - Значит, так, - Женя будто не услышала его последних слов. - Я прихожу, всё увязываю и жду вас. И сразу идём. Хэллоуин сегодня. Вечером на улицах такое будет... Пройдём. А если нет, то всё бросим. Ну вот, отобрала. Как нам повезло, что они обыска не сделали. Нашли бы фотографии...
   Она не договорила, и Эркин кивнул. Да, повезло, отделались пустяками. Алиса только испугалась сильно, а так... можно считать, пронесло.
   - Мне уже за водой идти.
   - Да, - согласилась Женя. - Пусть как всегда.
   Эркин взял на кухне вёдра и побежал вниз во двор. Светает уже. В Гатрингсе тяжело будет. Ни жилья, ни работы, но... но оставаться здесь нельзя. До Оврага досидишься. Скула саднит. И губы распухли. Всё-таки разукрасили. Не как весной, но всё равно.... А с этой жабой белоглазой, что Женю мордовал, он ещё встретится.
   Двор тих и безлюден, как всегда по утрам. Эркин подставил ведро и открыл воду. Тугая струя звонко ударило в дно. Эркин обвёл взглядом спящие дома. Спящие? Или кто из них навёл? Не эта ли... Невидимка, что подсматривает за ним каждое утро, когда он ходит за водой и дровами. Ну и чёрт с ней и со всеми.
   Наполнив вёдра, он отнёс их домой. Женя уже разожгла плиту и жарила картошку. И правильно. Раз они сегодня уходят, то продукты и беречь нечего.
   Женя разбудила Алису. Они позавтракали, и Эркин стал собираться.
   - Женя, только будь осторожна.
   - Сам не нарывайся.
   Они стояли на кухне. Эркин уже в куртке, шапке. На левой скуле наливался синяк, распухшие разбитые губы... Женя обняла его, осторожно поцеловала в щёку рядом со шрамом. Эркин коснулся губами её виска и оторвал себя от неё, от Алисы, державшей его за полу куртки. В дверях он обернулся. Женя уже в юбке и жакете, в которых ходит на работу, Алиса в клетчатом платьице...
   - Я только с Андреем переговорю и обратно.
   Женя кивнула и улыбнулась ему.
   - Мы будем ждать.
   И когда за ним захлопнулась дверь, посмотрела на Алису. Господи, оставить её дома, одну, после такой ночи...
   - Тебе на работу надо, да? - голос Алисы дрожал от сдерживаемых слёз.
   Женя присела на корточки и прижала её к себе.
  
   Стоя в проулке, Рассел видел, как из калитки дома Джен вышел индеец в рабской куртке и надвинутой на лоб так, чтоб затеняла лицо, рабской шапке. Да, но если он ночует у Джен, с Джен, а Спайз никаких нарушений не обнаружил, иначе бы ликвидировал индейца... Ладно, сегодня с этим будет покончено. Индеец огляделся по сторонам и быстро ушёл. На станцию? Или на рынок, где собираются все цветные? Но в любом случае конец будет один.
  
   Город тих и безлюден. Может, ночью только к ним приходили? Но где-то же стреляли. Недолго, правда, и зарева - он, когда стрельба утихла, рискнул подойти к окну посмотреть - не было. Значит, не подожгли ничего. Странно что-то.
   Эркин шёл быстро, почти бежал. И с каждым шагом всё явственнее чувство близкой опасности. Нет, к чёрту. Увидеть Андрея, и сразу назад.
   Ближе к рынку стали попадаться прохожие. Эркин проходил мимо них, опустив глаза, но успел заметить, что многие в форме, как у ночных. Свора... чего они здесь крутятся? Не видно их было с весны, или и впрямь... поворот?!
   Он вошёл в ворота рынка и сразу свернул к развалинам рабского торга. Несмотря на ранний час, там уже толпились. Но Андрея не видно. Эркин с ходу врезался в толпу, жадно ловя обрывки разговоров.
   - Не, обошлось, пораскидали всё, посуду побили, мне по морде смазали и велели в Цветной убираться.
   - А хозяйка чего?
   - А у меня ход отдельный, я до неё не касаюсь.
   - Меченый, тебе что, тоже...?
   - Тоже-тоже.
   - А ты чего?
   - А ничего.
   - А Губача не видно.
   - Стрельбу слышали?
   - Кого стрельнули?
   - Не меня.
   - Видим.
   - Хрен вам в глотки всем, нашли, чем шутить.
   - Вот и вели к этому.
   - Ты смотри, как загнали...
   - Да-а, либо за хозяина, либо в Овраг.
   - Это что же, всё заново?
   - По новой?
   - Хрен тебе по новой, по старому!
   - Ну и как?
   - Чего как?
   - Ну, пойдёшь за хозяина?
   - Охренел? У меня жена, пискунов трое, а за хозяином этого ж нельзя.
   - А мой обещал не прижимать, дескать, разрешит жить, как жил, только числиться за ним буду.
   - И ты поверил?
   - Видал дураков, сам дурак, но такого...
   - Заткнись.
   - А пошли вы все...! Лучше в Овраг, чем за хозяина.
   - И Рода нет.
   - Род характерный, мог и не смолчать.
   - А Белёсый...
   - Что Белёсый?
   - Он и за беляка сойдёт.
   - Да, он вывернется.
   - А ты?
   - А я в Цветном...
   - Ну да, в Цветной не лезли.
   - Чего так?
   - Пойди и спроси...
   - Во, ещё валят.
   Подошедшие жили в Цветном, стрельбу слышали, но ничего не знали. Андрея всё не было, и Эркин начал беспокоиться. Что-то случилось? Или Андрей пошёл к нему, и они разминулись? Сбегать, что ли? Тогда уж точно разминутся.
   - Во, ещё...
   - Ух ты, как тебя отделали!
   - Сволочи поганые...
   - А хозяйка?
   - Я ей ещё приварю, найду случай.
   - Толком объясни.
   - С ходу, стерва белёсая, она, вишь ли, меня за собой оставляет, так чтоб меня поучили только, а баба моя с дитём ей ни к чему, пусть продают...
   - Чего-о?!!!
   - А вот того... и этого...!
   - А ты?
   - Вывел и в Цветной отправил, а сам сюда. А она, вишь ли, чтоб я ей сегодня не меньше трёх кредиток принёс, а то выпорет, сходу подстроилась. Вещи все бросил...
   - Плюнь, жизнь дороже...
   - Поучи свою бабу...
   - Во, Белёсый!
   Андрей, злой, взъерошенный, с подбитым глазом, врезался в толпу. Кто-то спросил:
   - Белёсый, тебя-то за что? Ты же белый.
   В ответ прозвучала такая виртуозная ругань, что остальные не выдержали и заржали.
   - Чего-о?! Чего ржёте? - Андрей обводил их блестящими светлыми до белизны глазами. - Не поняли, что ли, ни хрена?
   Эркин протолкался к нему, дёрнул за рукав. Андрей досадливо мотнул головой.
   - Так тебя-то за что? - спросил Одноухий.
   - Чтоб расу не позорил, - Андрей снова выругался и вытащил из кармана сигареты, вскрыл пачку, закурил и пустил пачку по кругу. - Они за меня, гады траханые, решать вздумали: где мне жить и с кем дружить, - и явно передразнивая. - Обдумай своё поведение. Разумеется, с торгов тебя продавать неудобно, но возможны и другие варианты.
   - Значит, торги, - упавшим голосом повторил кто-то и всхлипнул.
   - Я им покажу торги! - вспылил Рукастый. - А в Овраге они полежать не хотят?
   - Да что ты можешь против них? - возразило сразу несколько голосов.
   - Сдохнуть могу! - рявкнул Эркин. - По своему выбору!
   - И с собой, сколько сможем, захватим, - кивнул Арч. - Ну, каждый сам за себя или вместях?
   - Или, - отозвалось несколько голосов, но остальные промолчали.
   Рынок постепенно заполнялся людьми. В основном торговцами, покупателей почти нет, да и те только прохаживались и приглядывались, но не покупали. На цветных у развалин косились, но близко не подходили. И толпа цветных слабо, еле заметно, но стала редеть. Самые смелые рискнули отойти в поисках работы. Эркин и Андрей отошли чуть в сторону.
   - Досиделись, - Андрей зло сплюнул окурок.
   Эркин быстро рассказал ему о ночных событиях и о том, до чего они с Женей додумались.
   - Вместе и накроют, - отрезал Андрей.
   - А по одиночке если, как найдём потом друг друга, - возразил Эркин.
   - Выживем, так найдём, - отмахнулся Андрей. - Вот если оцепление выставили... стоп, чего этот чмырь там трепыхается?
   Эркин уже тоже увидел седого мужчину в форме самообороны. Тот шёл вдоль торговцев, раздавая им какие-то листки.
   - Та-ак, - протянул Андрей. - Щас посмотрим. Жди здесь. Да, держи.
   Андрей скинул на руки Эркину свою рабскую куртку и, оставшись в ковбойке, метнулся вбок, ловко затерявшись в толпе. Потом его шевелюра мелькнула между палатками. И вот он уже бежит обратно.
   - Во, ухватил, - потряс он листком с аккуратно отпечатанными строчками.
   Эркин накинул ему на плечи куртку. Арч, Одноухий, их ватаги, ещё цветные, да все столпились вокруг. Андрей быстро пробежал глазами текст - неграмотным прикидываться уже незачем - и присвистнул.
   - Ни хрена себе, что придумали. Слушайте.
   Андрей читал негромко, очень чётко выговаривая слова, и с каждой фразой окружающие его люди опускали головы и вздрагивали, как под ударами.
   - ...принадлежащие к расе, самим Господом предназначенной к повиновению, и потому неспособные к самостоятельному существованию... регистрация и продажа с торгов... безусловное запрещение самовольной деятельности... помеси и ведущие нехарактерный образ жизни приравниваются к цветным и подлежат утилизации в общем порядке... препятствующие восстановлению закона и порядка, ликвидируются немедленно...
   - Утилизация - это что? - вдруг спросил Арч.
   - Медленная ликвидация, - быстро ответил Андрей. - Тут ещё адрес, куда подавать заявки на рабов.
   Андрей скомкал листок, но тут же расправил и сунул в карман куртки.
   - Ладно. Кто кого ликвидирует, это мы ещё посмотрим.
   - Рвать надо, - вздохнул кто-то.
   - Куда? - спокойно спросил Андрей.
   - В Гатрингс, к русским.
   И заговорили все разом.
   - Они тоже белые.
   - Беляки все заодно.
   - Они только за своих.
   - За угнанных?
   - Ну да.
   - А за нас...
   - Мы за себя, - выкрикнул Дин.
   - А что мы можем?
   И так же разом замолчали. Потому что к ним шёл белый. В светлом плаще, засунув руки в карманы, он шёл на них как... как будто их не было, и они невольно расступались перед ним. Остановившись в двух шагах от Эркина, белый кивнул.
   - Ты. Иди за мной, - и улыбнулся. - Есть работа.
   Эркин сразу узнал его. Тот самый, как его Женя называла? Да, Рассел. Выследил, сволочь белая, ну... Андрей быстро шагнул вперёд, заслоняя собой Эркина.
   - Мы работаем вместе.
   Улыбка Рассела стала насмешливой.
   - Работа есть только для него.
   Эркин плечом отодвинул Андрея.
   - Какая работа, сэр?
   Двое в форме самообороны остановились чуть в стороне, внимательно разглядывая их. Один, что помоложе, поигрывал стеком. У обоих карманы оттопырены.
   - Не перетрудишься, - издевательски спокойный тон Рассела заставил Эркина стиснуть зубы и опустить глаза.
   - О плате спроси, - шепнул кто-то за спиной.
   Но разговоры о плате не допускались уже с месяц, и нарываться сейчас, когда на рынке свора... Нет, придётся так.
   Рассел повернулся и пошёл, не оглядываясь. Эркин двинулся следом. Сам понимал, что рискует, но привычка к послушанию и опасения нарваться не позволили в открытую отказаться.
   Работой оказался мешок картошки. Его нужно отнести на квартиру. Эркин взвалил на спину мешок - фунтов сто тридцать, не меньше - и пошёл за Расселом. Когда они выходили из ворот рынка, Эркин заметил, что "своры" здесь заметно больше, а вот полиции совсем не видно. Потом сзади раздался вроде шум и голос Андрея, но оглядываться из-под мешка было неудобно.
   Рассел шёл быстро, слыша сзади напряжённое, но ровное дыхание. Отлично, пусть попыхтит - спокойнее станет. Физическая нагрузка хорошо разряжает. Но рефлекс послушания ещё действует. Явно не хотел идти, но подчинился. А может... может, оставить его за собой? И понаблюдать. А с Джен оформить аренду или временное пользование. Отец бы полжизни отдал за такой экземпляр. Просроченный работающий спальник. С ума сойти! Но это если всё пройдёт благополучно. Сомнительно, конечно, очень сомнительно. Но это всё потом.
   Искоса поглядывая по сторонам, Эркин запоминал дорогу. Чего это вздумалось белой сволочи картошку закупать? Хотя... и сволочь жрать хочет. Заплатить беляк, конечно, не заплатит, но и хрен с ним и с его деньгами. Главное... главное - убраться отсюда. Целым. И не подставить никого.
  
   Работа в конторе шла, как всегда. Ночные визиты расписывались и обсуждались в юмористических тонах. Да и приходили, оказывается, только к Этель. Но их черномазые ночуют в Цветном и приходят на день, на работу. Рози, Женя и миссис Стоун не участвовали в обсуждении. Миссис Стоун несколько раз кидала быстрые взгляды в сторону Жени, но разговора не заводила.
   - А у вас, Джен, побывали?
   Толстушка Майра смотрела на неё по-детски открыто и доверчиво. Женя спокойно ответила:
   - Да, были.
   - И как?
   Женя пожала плечами.
   - Побили посуду, напугали дочку и всё, пожалуй.
   - И ничего особого?
   - Вы так говорите, Джен, будто для вас это самое заурядное событие.
   - Или, - Этель улыбнулась с еле заметной хитринкой, - вы ждали этого?
   - Ждала? - переспросила Женя. - Нет, конечно, я не ждала такого. И что командовать ими будет Мервин Спайз, тоже.
   - Да-а? - удивилась Ирэн. - Кто бы мог подумать. А у вас, Этель, кто командовал?
   - Я не рассматривала их, - отмахнулась Этель. - Меня это не касается.
   Женя снова углубилась в работу. Нет, бежать отсюда, бежать. Не надо было ей идти на работу. И Эркина нельзя было отпускать. Надо было ночью, сразу, брать документы и деньги и уезжать. Но... но Эркин не поедет без Андрея. Они - братья. Нет, уходить надо сегодня же. Вечером. Как и решили. В карнавальной суете Хэллоуина их и не заметят.
  
   Рассел открыл дверь и посторонился, пропуская индейца вперёд.
   - Поднимайся по лестнице.
   Пружиня всем телом, балансируя, Эркин поднялся по крутой узкой лестнице на второй этаж. Теперь куда?
   - Вперёд, - подтолкнул его в спину голос. Будто дубинкой ткнул.
   Дверь одна. Эркин толкнул её коленом и вошёл. Маленькая комната. Жилая. Кой чёрт тащить сюда картошку?! Причуды у беляков... Он стоял посреди комнаты, ожидая указания, куда сбросить мешок.
   Рассел удовлетворённо кивнул: рефлекс послушания у индейца нужной интенсивности, уже легче. Он улыбнулся, тщательно закрыл дверь и подошёл.
   - Опускай.
   Индеец, всё ещё придерживая мешок обеими руками за верхние углы, стал выпрямляться, и тогда Рассел коротко, без замаха, но вложив весь свой вес в кулак, ударил его в солнечное сплетение. И сразу отпрянул. Потому что, качнувшись под тяжестью мешка, индеец стал падать вперёд. Молча рухнул ничком. И остался лежать, придавленный своей ношей.
   Рассел вытащил пистолет, удачным пинком - сам не ожидал, что получится с первого удара - спихнул мешок и отошёл к столу. Вынул из другого кармана и бросил на стол книгу с вложенным в неё рекламным буклетом, и, не снимая плаща, присел на край стола, не выпуская индейца из-под прицела. И стал ждать.
  
   Влетев ворота госпиталя, Крис столкнулся с Андреем и Солом.
   - Далеко?
   - В город, - недоумённо пожал плечами Андрей.
   - А что? - сразу насторожился Сол.
   - Хренотень какая-то, - Крис часто, загнанно дышал, выталкивая застревавшие в горящем после бега горле слова. - Цепляют... Кто такой да чего ходишь... Да за кем числишься...
   - Чего-о?!
   - Про госпиталь слышат... отстают.
   - Кто цепляет?
   - Беляки... в форме какой-то... я не видел такой... я... кого заметил... свистнул... и бежать... наших... в городе... много?
   Сол и Андрей переглянулись.
   - Не так уж очень.
   У Андрея заметно посерело лицо.
   - Это... это что ж такое... это ж...
   Сол ткнул его кулаком под рёбра, приводя в чувство.
   - Стой у ворот и наших встречай.
   - Кто из цветных в город попрётся, заворачивай, - решил Крис. - И не трясись.
   - Вон, солдат рядом, - Сол кивком показал на будочку с рассматривающим их автоматчиком.
   - К доктору Юре, - справился наконец с дыханием Крис.
   - Он на операции, - возразил Сол.
   - Вызовем, - отмахнулся Крис.
   Они отбежали шагов на десять, когда их нагнал тревожный свист Андрея. Они обернулись и увидели. В ворота вваливались четверо. Арчи, Леон, Новенький и какой-то белый. Арчи и Новенький вели, почти несли белого, поддерживая его с двух сторон. Тот слабо передвигал ноги, свесив на грудь окровавленную белокурую голову. Леон шёл сзади, улыбаясь вымученной улыбкой и держа левой рукой правую, неестественно вывернутую в локте. Войдя в ворота, они все остановились, и к ним уже быстро шёл солдат из будочки.
   Михаил Аркадьевич издали заметил сумятицу у ворот. А когда после свиста туда пробежало несколько парней из общежития, нахмурился и обернулся к стоявшему рядом Ларри.
   - Иди в свою палату, Ларри.
   На этот раз с ними вышел на прогулку Никлас. Он сразу кивнул и мягко похлопал Ларри по плечу.
   - Ступай, Ларри.
   Ларри улыбнулся.
   - Спасибо, сэр, - и в два шага нагнал идущего к воротам Михаила Аркадьевича.
   У ворот крик и путаница английской и русской ругани. Как-то очень мягко - как нож в масло, успел подумать Ларри - Михаил Аркадьевич вошёл в толпу и стал разбираться.
   - Значит, они потребовали, чтобы ты шёл с ними?
   - Да, сэр, - всхлипнул Новенький, сдерживая слёзы. - Сказали, что раз спальник... и с руками лезут... Я сказал им, что перегорел, а они стали смеяться... а он, - Новенький показал на раненого, - стал заступаться, а они ему... ты позор расы, расу предаёшь, и его тоже...
   - А мы с Леоном идём и видим... ну, мы и отбили...
   - Вот... - Леон отпустил свою сразу повисшую плетью руку, неловко достал и протянул Михаилу Аркадьевичу скомканный листок. - Я подобрал по дороге.
   Михаил Аркадьевич расправил листок, быстро пробежал глазами текст - Никлас читал через его плечо - кивнул и протянул Ларри.
   - Прочитай остальным, - и продолжил уже по-русски: - Никлас, свяжитесь с Центром. Всё-таки прошляпили. Сержант, общая тревога.
   - Есть, - козырнул дежурный, бросаясь к своей будочке.
   - Крис, - Михаил Аркадьевич перешёл на английский. - Раненых в приёмный покой. Быстро.
   Ларри читал вслух, и от медленно доходящего до него смысла холодела спина. У стоявших вокруг парней стекленели глаза.
   Коротко взвыла сирена, зазвенели сигнальные звонки в корпусах. И в центре мгновенно закрутившегося водоворота Михаил Аркадьевич, седой человек в тёмно-зелёной госпитальной пижаме.
   - Крис, ты старший? Проверь, кого не хватает... Ларри, в палату... Арчи, проводи его... Всех в палаты.... Да, усиленные наряды, выполняйте.... Ты Андрей? Да, оставайся на центральном входе... Нет, ещё двое... И трое на хозяйственный двор... Будете встречать... Да, распорядитесь, майор... Охранение по периметру... Привлекайте парней.... Выздоравливающим раздать оружие... Капитан, примите командование...
   - Есть, - козырнул Миша, успевший надеть фуражку и нацепить поверх пижамы офицерский ремень с кобурою. - Слушай мою команду! Офицеры, ко мне!
   Уходя в свой корпус, Ларри несколько раз оглянулся.
   - Давай-давай, - поторопил его Арчи.
   - Я уже здоровый. Я с вами...
   - Заткнись. Тебя выписали? Нет? Ну и не трепыхайся.
   - Арчи, в приёмный, - встретил их на пороге корпуса доктор Иван, - поможешь там. Идём, Ларри.
   Арчи убежал, а доктор Иван, идя с Ларри по коридору, говорил быстро и уверенно:
   - Пока из палаты не выходи. И к окнам не подходи. Услышишь выстрелы, ложись на пол под кровать. И ничего не бойся.
   - Это что же, сэр, всё обратно? - тихо спросил Ларри.
   - Нет, прошлое не возвращается, - спокойно ответил доктор Иван. - Всё, Ларри.
   Ларри вошёл в свою палату, снял и повесил куртку, сменил сапоги на тапочки и, не раздеваясь, лёг на кровать. Как всё было хорошо... было уже совсем хорошо. Он уже несколько раз выходил в город, купил себе и Марку рубашки, по две, клетчатые, яркие. Парни посоветовали купить джинсы, что очень ноские и удобные, хоть и дорогие. И он купил. Тоже и себе, и Марку. До выписки оставалось совсем немного. И вот... Нет, если и в самом деле поворот, если всё опять... Нет, Джонатан не стал бы разлучать его с Марком, Фредди бы заступился, Фредди понял бы... Но это если бы он был там, в имении. А теперь... как он найдёт сына, если всё опять, и рабство, и война...
   Кто-то открыл дверь его палаты. Ларри вздрогнул и сел на кровати. На пороге стоял белый юноша из пятого бокса. Он только дня три, как начал вставать и в общую столовую ещё не ходил.
   - Что... там... в городе? - юноша натужно выталкивал слова.
   Ларри молча встал, подошёл к вешалке и достал из кармана куртки всё тот же листок. Протянул его белому.
   - Вот, сэр. Прочтите сами, сэр.
   Юноша взял листок, стал читать, и Ларри увидел, как бледнеет, становится землисто-серым и старым это молодое и, в общем-то, незлое лицо. Ларри молча ждал. Дочитав, юноша медленно с усилием поднял на Ларри глаза.
   - Ты... ты знаешь, что это?
   - Да, сэр, - кивнул Ларри.
   Юноша нервно сглотнул, скомкал и снова развернул листок.
   - Что? Что я могу сделать?
   Ларри пожал плечами.
   - Не знаю, сэр. Всем... раненым велели идти в палаты. И не выходить, сэр.
   - Да, - он кивнул. - И лечь под кровать, когда будут стрелять. Мне говорили. Но... но они... эти... они убьют... всех.
   Ларри покачал головой.
   - Всех убить нельзя, сэр, - и улыбнулся. - Я знаю, сэр. Меня уже убивали.
   Юноша кивнул.
   - Я в пятом боксе. Если что...
   Он не договорил. Потому что в палату вбежала медсестра.
   - Почему не на месте? Живо. Кроуфорд, идите к себе. Левине, ложитесь.
   Ни спорить, ни объяснять они не стали. Да и чего тут спорить...
  
   Рассел уже начал тревожиться: насколько основательно он вырубил индейца. Слишком лёгкая победа не доставляет удовольствия, тем более... но тут он заметил, что индеец из-под полуприкрытых век следит за ним. И хотя тот лежал на полу в прежней распластанной позе, насторожился: способность спальников к мгновенным броскам была ему известна.
   - Лежи тихо, - Рассел предупреждающе покачал пистолетом. - Это тебе для начала за то, в парке. Помнишь? - индеец молчал, и Рассел усмехнулся. - На вопросы отвечать надо. Как это ты в заваруху уцелел?
   И вдруг неожиданный ответ:
   - А тебе зачем?
   Рассел настолько удивился, что на секунду потерял дар речи. Мало того, что парень не ответил на прямой вопрос, так на не требующий ответа выдал... Ответ вопросом, без положенного, намертво вбитого в любого спальника обращения к белому "сэр". Однако... охамел спальник.
   - Ты это что себе позволяешь? - вспылил Рассел. - Спальник поганый!
   Прижимаясь левой щекой к полу, подобравшись перед броском, Эркин следил за беляком. Подловил стервец, это да, но бить себя он не даст. Пусть только замахнётся.
   Рассела спокойствие индейца обидело. Мог бы хоть для вида страх показать.
   - Скотина ты этакая, - попробовал завести себя Рассел, - чтоб я тебя больше... - и невольно осёкся, сообразив, что продолжение "у дома Джен не видел" ставит их на равных. И... и вообще он не знает, что ему делать.
   И словно почувствовав его растерянность, индеец вдруг по-кошачьи плавно и в то же время быстро встал, оказавшись выше сидящего на столе Рассела. Рассел вскинул пистолет и опустил его: такой насмешливой улыбкой дрогнули губы индейца.
   - Вы всё сказали, сэр? - вежливость была щедро замешана на издёвке. - Тогда я пойду, сэр.
   - Куда? - вырвалось у Рассела. - Город оцеплен.
   И по мгновенно изменившемуся лицу индейца понял: этого парень не знал и не ждал. Значит... значит, попробуем объяснить. Должен понять.
   - У тебя есть один шанс, парень. Стать чьим-то рабом. Или тебя убьют. Ты ведь просроченный, таких раньше не держали.
   - Я в этом шансе не нуждаюсь, сэр, - очень спокойно ответил Эркин.
   - Джен уже записала тебя своим рабом? - усмехнулся Рассел. - И ты, значит, на неё работаешь. Днём на станции, ночью в кровати.
   И опять неожиданный ответ.
   - Вы завидуете, сэр?
   Рассел задохнулся и, потеряв контроль над собой, кинулся на наглеца.
   Выбить пистолет и скрутить, зажать противника - секундное дело.
   - Не дёргайся, - участливо посоветовал Эркин и улыбнулся. - Сломаю.
   Рассел дёрнулся, но держали его надёжно.
   - Ты... скотина... погань рабская... - хрипел Рассел.
   И тут они услышали выстрелы. И крики. Кричала женщина. Эркин с силой отбросил Рассела так, что тот ударился о стену и сполз на пол. Рассел увидел бешеное отяжелевшее лицо, прицельно сощуренные глаза... и пистолет на полу... не дотянуться...
   - Ты... - тяжело выдохнул Эркин, - надзиратель, сволочь белая... Если с ней что... - и, не договорив, метнулся к двери.
   Рассел слышал, как хлопнула внизу дверь. Убежал. Эта... эта тупая скотина, заводная кукла бежит спасать Джен. Не рабская же верность гонит его. И опять права старая карга, миссис Стоун. "Это другое". Но не может, не должно этого быть.
   Он тяжело, с трудом встал, подобрал пистолет. Ведь хотел же пристрелить эту наглую скотину и... не смог. Почему, почему он не выстрелил? Нет, об этом не надо. Это не важно, сейчас не важно. Чёрт, что с ним такое? Джен... Джен выбрала... выбрала этого... спальника, заводную куклу, а ведь его убьют, он наверняка намечен к ликвидации. А Джен станет его защищать. Глупая девочка. Она только погубит себя.
   Рассел с силой потёр лицо ладонями. Мейби умирала - его не было рядом, Фанни... отец... Всё рухнуло, а он уцелел. Насмешливый свидетель. Кой чёрт! Разменная карта в чужой игре...
   ...- Рассел, - голос отца с трудом пробивается сквозь треск и гул, - ты меня слышишь?
   - Да! - орёт он в трубку. - В чём дело?
   - Меня вызвали. Срочно. По делам. Меня не будет дома. Неделю не будет.
   - А я при чём?!
   - Рассел, - отец явно пытается говорить мягко, не приказывая, а прося, но, когда перекрикиваешь помехи на линии, это плохо получается. - Зайди ко мне домой, Рассел. Я прошу тебя.
   - Что? Зачем?!
   - Рассел! Меня не будет неделю! Не-де-лю! Поживи у меня. Ну, хоть через день заходи! Я прошу, Рассел!
   - Зачем?! Я занят!
   - Я прошу, я очень прошу, Рассел!
   - Хорошо, - успел крикнуть он в трубку, и связь оборвалась.
   Он положил трубку и без сил опустился на стул. Вот что беспокоит отца. Впервые... отца вызвали по делам, и дело оказывается не главным, главное - оставленный дома спальник. Вдруг загорится без работы. И отец предлагает ему... своего спальника. Тошнота подкатила к горлу, но он справился с собой, встал и... и вернулся к работе. К капризной непрочной аппаратуре. Но эти неказистые ящики, путаница проводов и гирлянды наскоро закреплённых приборов работали. Каждому часовому сеансу предшествовали несколько часов кропотливой настройки...
   ...Рассел вздохнул. Он всё-таки не посмел ослушаться отца. Дважды побывал у него. Но во второй раз... Опять стрельба. Эти идиоты уже шумят. Ну, хорошо, они перекрыли выходы, за неделю убрали цветных со станции, взяли под контроль все телефоны, но ведь всё равно русские узнают. И введут войска. И тогда кровь, много крови. И новая... заваруха. Цветные не простят этого. Ничего не простят. И тогда... к чёрту! А сейчас, что делать сейчас? Его держат как козырь, да нет, им просто откупятся от русских, продадут... как последнего раба. Этот раб, спальник, убежал. К своим ли, к Джен... чёрт, но если этот болван явится в контору Грэхема, прямиком к Спайзу, а там... Джен... да, во что это выльется, нетрудно представить. Что ж, попробуем из карты стать игроком.
   Рассел достал пистолет, проверил его и сунул обратно. Обошёл валявшийся на полу мешок с картошкой и толкнул дверь. Значит, решено. В контору. Может, на этот раз он не опоздает...
   ...Он гнал машину по пустынному запретному шоссе. Шлагбаум с грозной надписью "Запретная зона" он попросту объехал. Минные поля были, как он и предполагал, блефом. Слухи, что их демонтируют, оставляя таблички-предупреждения, а мины перемещают на новые направления, при практической личной проверке подтвердились. Крюк в сотню ярдов - и все дела. Неужели опоздал? Чёртова змея, пожирающая саму себя. СБ, вышедшая из повиновения, грабящая уже без ордеров, по собственному усмотрению. Варвары, бандиты... да что там, других в СБ нет и быть не может. Но это всё-таки шанс. А если действительно запустили программу самоликвидации, то шансов нет...
   ...Рассел быстро шёл по улице. Тогда он опоздал. Центральный питомник уже догорал и найти отца среди спёкшихся трупов, заполнивших двор, он не смог. Но сейчас... Нет, сегодня он не опоздает.
  
   После нескольких дождливых, даже не осенних, а почти зимних дней выглянуло солнце, и мелюзга носилась как ошалелая, забыв обо всём. В осеннем холодном воздухе их взвизги и вопли были особенно слышны. Фредди усмехнулся: этак они к вечеру угомонятся и вместо главного веселья спать завалятся. Стеф два дня назад рассказал на кухне про Хэллоуин и сделал из двух выделенных Мамми тыкв страшилки. Одну своим близнецам, другую - всем остальным. Джонатан приготовил на своём столе пакет леденцов, чтобы откупаться от вечерних визитёров. Дилли уже напугали, показав ей тыкву с зажжённой внутри свечкой на рассвете, когда она шла на дойку. И дойка затянулась. Потому что Молли управлялась одна, пока Дилли с ремнём гонялась по двору за мелюзгой.
   - Масса Фредди, Дракон на левую переднюю жалуется. Перековать бы надо.
   - Перековать не проблема, Рол. Давай смотреть.
   Дракон, прижимая уши, норовил лягнуть. Фредди прижал его плечом к стене денника.
   - Ну-ка, стоять.
   Роланд поднял Дракону левую переднюю ногу, показывая Фредди копыто.
   И тут в конюшню влетели Том и Джерри.
   - Масса Фредди, - закричали они в два голоса. - Там чужой!
   - Опусти, - скомандовал Фредди. - Потом посмотрю.
   Дракон клацнул зубами у его уха. Фредди, не глядя, шлёпнул его по щеке, выходя из денника.
   - На машине?
   - Нет, - Джерри уже влез в денник Бобби и подпрыгивал, пытаясь дотянуться до гривы, чтобы ухватившись за неё, залезть на коня. - На мерине, гнедом.
   Фредди на ходу вытащил его за шиворот из денника и так довёл до выхода. Оставлять такую мелкоту в конюшне без присмотра рискованно.
   Гнедой мерин у Перкинса. Неплохой конёк и выезжен толково. Смотри-ка, в самом деле Перкинс, хороший глаз у мальца, и на лету хватает, глядишь...
   Но всё благодушие слетело с Фредди, когда он увидел лицо стоящего рядом со всадником Джонатана. Придерживая рукой кобуру, Фредди бегом устремился к ним. Из кухни показалась Мамми, как ножом отрезало ребячий гомон, от котельной, обтирая ветошью руки, подходил Стеф, перестал стучать топором в Большом Доме Сэмми.
   Фредди кивком поздоровался, встав рядом с Джонатаном. Роланд вежливо остановился в десяти футах. Близнецы быстро перебежали к Мамми и исчезли за её юбкой. Перкинс хмуро ответил на кивок Фредди и продолжал:
   - Ну, я и спрашиваю. А по имениям как же? А они что придумали. С проверкой приедут. И всех, кто сам по себе, без хозяина, заберут, отсортируют и на торги. И проверять будут, - он сплюнул, - соответствие условий содержания имперским законам.
   - Они что, совсем без мозгов? - очень спокойно поинтересовался Фредди.
   - Это их проблема, - отмахнулся Перкинс. - Но они с оружием. Вся сволочь эсбешная, недобитки чёртовы. И самооборона эта, сопляки безбашенные. Так-то и на них плюнуть можно, да за ними... сам знаешь, не к ночи будь помянута. К Рождеству хотят порядок восстановить в полном объёме. Ладно, Бредли, читай и думай Я к себе. Оформлю своих, цепи и прочая дребедень у меня цела, разложу на виду, авось пронесёт.
   Джонатан задумчиво кивнул.
   - Ладно, спасибо, Перкинс. Будет за мной.
   - Какие счёты между соседями, - усмехнулся Перкинс, трогая коня. - До встречи.
   - До встречи, - крикнул ему вслед Джонатан.
   Фредди молча кивнул, читая оставленный им Перкинсом листок. Дочитав, поднял голову. Джонатан увидел его посветлевшие до прозрачности глаза и кивнул.
   - Готовь машину, Джонни, - очень спокойно сказал Фредди. - Я в кладовку. Стеф! - и когда Стеф подошёл к ним, сунул ему листок. - Прочитай остальным. Я им покажу утилизацию с ликвидацией.
   Джонатан распахнул ворота их гаража. Грузовик, как всегда, на ходу и наготове, но перед такой дорогой надо проверить. Но с этой гнидой Кропстоном он посчитается, ох, как посчитается, от души, за всё сразу и за этот обман отдельно.
   Стеф, стоя посреди двора, медленно, чётко выговаривая каждое слово, читал столпившимся вокруг него взрослым и притихшей ребятне текст. И с каждым словом будто всё тускнело вокруг, малыши судорожно цеплялись за юбки Мамми и Молли, Билли обеими руками схватился за куртку Сэмми, посерело и постарело, сразу осунулось лицо Мамми, Дилли как от удара закрывала руками свой уже заметно выпирающий живот.
   Джонатан знал, что Фредди умеет действовать быстро, но такой оперативности... Как-то вдруг на сиденье грузовика шлёпнулись три автомата, цинк с патронами и наплечная портупея с кобурой.
   - Это нам. Набивай, - рявкнул над ухом голос Фредди и тут же: - Стеф!
   Стеф, складывая листок, обернулся на голос и растерянно заморгал, увидев протягиваемые ему автоматы.
   - Держи. Стрелять умеешь, - Фредди не спрашивал, но Стеф кивнул. - Рожки сам набьёшь. А эти Ролу и Сэмми, покажешь им. Рол, Билли, за мной!
   Пока Сэмми и остальные ещё приходили в себя от услышанного, Фредди уже повёл бегом Роланда и Билли за сад к высокой сосне с раскидистой кроной. Те ничего не понимали, но послушно следовали за ним.
   Возле сосны Фредди остановился и, ухватив Билли под мышками, поднял.
   - Цепляйся. Зацепился? Пошёл вверх. Рол, за мной.
   Цепляясь за обломанные сучья, Роланд вслед за Фредди полез наверх. На середине ствола он заметил, что это не сучья, а ловко вбитые в ствол колышки. Наверху среди ветвей прятался небольшой настил из досок. Троим здесь было очень тесно, но... Не теряя времени на объяснения, Фредди, ухватив за волосы Роланда и Билли, показал им подъездные пути.
   - Вот отсюда и следите. Если что, сразу вниз и бегом к остальным. Рол, стрелять отсюда не вздумай. Всё равно не попадёшь, а себя выдашь. Поняли? - они кивнули. - Тогда вниз.
   Роланд спустился первым, за ним Фредди, последним слез Билли. Фредди убедился, что мальчишка благополучно спрыгнул, и кивнул.
   - Рол, это только тебе и Билли. Остальных и близко не подпускай.
   - Понял, масса Фредди, - выдохнул Роланд.
   - Автомат наверх не бери, - бросил уже на бегу Фредди.
   Они прибежали во двор, где все ещё стояли на прежнем месте. Сэмми неумело вертел в руках автомат. Подбежав, Фредди с силой поднял ствол кверху.
   - Стеф! Последи, чтоб друг друга не постреляли сдуру. Найдёшь, - он хотел сказать "овраг", но тут же сообразил и поправился, - промоину или яму, нарубите колючек и натыкайте сверху, чтоб не видно было. Если что, баб и мелюзгу туда, и пусть не трепыхаются, - Фредди перешёл на ковбойский говор. Стеф медленно кивал. - Если шериф один, без своры, выйдешь поговорить, если русские - тоже. Остальных бей наповал в мою голову. Всё понял?
   Стеф улыбнулся.
   - Сделаем.
   Фредди крепко хлопнул его по плечу и обернулся.
   - Джонни, готов?
   Джонатан подошёл к ним, обтирая испачканные в ружейном масле руки.
   - Стеф, лошадей и коров в загоны.
   Фредди сразу кивнул, но Роланд нерешительно спросил:
   - Так... зачем это, масса Джонатан?
   - Если начнут жечь, чтоб смогли разбежаться, - усмехнулся Джонатан. - Гореть заживо они не заслужили.
   Роланд кивнул.
   - А Монти, масса Джонатан? - спросила Молли. - Он же простудится.
   Джонатан посмотрел на неё, вздохнул и развёл руками.
   - Смотрите сами.
   - Так, - Фредди обвёл их взглядом. - Вещи, шмотки там - всё побоку. Важнее жизни ничего нет. Удачи.
   - И вам удачи, - ответил за всех Стеф.
   Фредди кивнул и побежал к грузовичку. Джонатан еле успел догнать его и уже на ходу вскочить в кабину: так резко бросил машину вперёд Фредди.
   - Я им покажу... утилизацию, - бормотал он, гоня машину к шоссе.
   - Остынь, - бросил ему Джонатан, проверяя, удобно ли пристроены в потолочных петлях автоматы. - Куда сейчас?
   - К парням, - Фредди заложил крутой вираж на выезде. - В госпитале своя охрана, в Колумбии Дэннис. Если он, конечно, не совсем дурак.
   - Не совсем, - кивнул Джонатан. - По прямой?
   Видимо, этот вопрос Фредди счёл излишним, потому что оставил без ответа.
  
   Выскочив на улицу, Эркин бросился бежать домой, но почти сразу нарвался на патруль своры и еле удрал от них задворками. Преследовали недолго, и он попытал счастья в другом квартале. И опять неудача. И опять убежал. Прорваться домой не удалось, к конторе, где работает Женя, и пытаться не стал: ясно, что не пройдёт. Откуда столько своры взялось?! Значит, на рынок, к Андрею. Помня о своре у центрального входа, он решил пробираться с другой стороны. Но опять и опять натыкался на свору. И, задыхаясь от бега, злости и отчаяния, оказался у центральных ворот. Здесь аж черно вокруг от перетянутой ремнями формы. Свист, улюлюканье, замахи... но пропустили.
   Влетев на рынок, он побежал к рабскому торгу, где по-прежнему клубилась ничего не понимающая толпа. Эркина сразу окружили.
   - Ну?
   - Как прошёл?
   - Не выпускают нас.
   - Что в городе?
   - Где стреляют?
   - Как проскочил?
   Его трясли за плечи, дёргали за руки.
   Эркин выдохнул:
   - Оцепили город.
   - Что-о? - Андрей ухватил его за куртку на груди, тряхнул. - Ты понимаешь, что несёшь?
   Эркин, тяжело дыша, кивнул. И только сейчас сообразил, что же он увидел в своей беготне.
   - Кварталы перекрыты. Как куда в сторону, так стреляют. А сюда... пропустили.
   - Облава, значит... - Андрей отпустил и быстро оглядел Эркина с головы до ног. - Ты как, целый?
   - Целый, - Эркин наконец справился с дыханием.
   - Заплатил тебе, ну, беляк тот, за работу? - спросил Арч.
   - Целым ушёл, чего ж ещё? - хмыкнул Андрей. - Так, что ли?
   - Так, - кивнул Эркин, понимая, что распространяться об их беседе не стоит. - А вы как?
   - С рынка не выпускают, если только с беляком и под мешком.
   - Хреново.
   И вдруг... крики, ругань, выстрелы.
   Свора ворвалась на рынок, размахивая палками и... плетьми?! Да, да что же это?!
   - На торг, скоты, на торг. На сортировку, черномазые!
   Хохот, чей-то крик боли.
   Они невольно отступали, теснились друг к другу. Подбегали бродившие по рынку в поисках работы.
   Хохочущие орущие рожи, свист рассекаемого палками и плетьми воздуха. Эркин сразу вспомнил весну, клетку... Женя, Алиса... И неожиданно спокойный голос. Его самого, или Андрея, или ещё кого... Но кто-то громко и уверенно сказал:
   - Не дамся. Бей свору!
   И глухой низкий рёв десятков голосов, перекрывший хохот и крики юнцов в форме.
   Эркин выхватил нож. Рядом блеснул нож Андрея. Ещё ножи... полетели камни. Бросившие товар, разбегающиеся и прячущиеся под прилавки торговцы. Мешанина остервенелых людей, падающие под ноги дерущихся раненые и убитые. И звонкий, прорезавший рёв и гул, крик:
   - На прорыв! - и свист, и как на перегоне: - Пошёл, пошёл, пошё-ёл!
  
  

1994;26.07.2012

  

Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"