"И всё, что я любил - я любил в одиночестве". (с) Эдгар По
Темное ночное небо, бесстыдно оголенное. Сбросившее с себя одежды туч и завесы облаков, оно даёт доступ к своей красоте. Мириады звёзд, госпожа Луна. Эти созвездия, что разум наш с трудом запоминает на уроках астрономии в школе. Под всеми покрывалами крылся целый мир, целая система, целый космос.
Сандаль сидел в своей комнате, резво перебирая записи былых лет. Его листки, осквернённые чернильными асимметричными буквами, были налиты светом Луны и свечи. Это больше было похоже на Гражданскую войну сил природы, нежели на сожительство разных источников света. Он находился в своём замке, который год, чем-то болеет, но это лишь больше делало его нутро обособленным от общества. Никакая болезнь, никакая травма не сможет так навредить, как сознание человека. Постоянно, ежечасно люди лишаются рассудка, но вот и настал час Сандаля.
Луна все также расщепляла на атомы этот пейзаж, который открывался из окна с каменными наличниками тонкой работы. Приглушённый вой волков вперемешку с гулом разнообразных ночных птиц, разбавленным писком летучих мышей, которые населили своды этого замка, где сознание утекает из крошечной головы такого же человека, лишенного последних признаков полноценной части общества - рассудка. Когда его покинул последний слуга, Альфред, то Сандаль стал говорить с предметами интерьера. Его речь стала хуже, потому что чтение ему надоело, а предмет вокруг, увы, лишены дара отвечать. Такая обстановка приводила к неминуемой стремительной деградации. Нейроны мозга пылились, как свечи во всем замке, не зажигаемые уже очень долго.
Всё началось давно, примерно пять лет назад, когда Сандаль посетил бал, где познакомился с двумя статными мизантропами, которые писали о том, как ничтожен человек в системе Вселенной, как жалко общество в совокупности. Их литература спросом не пользовалась, да и не суждено ей стать культовой или хотя бы видной. Цинизм, разбавленный социофобией и отвращением к человеку разумному. В этой связи почётные члены клуба человеконенавистников собирались в подвале кабака "Гадкий койот" по воскресеньям в городе N. Из них вышли бы хорошие шашлыки на костре инквизиции, ведь такие общества считают оккультными и даже демоническими. Члены клуба читают свои произведения по кругу, посвящённые никчёмности человека и подобного рода идеологической литературы. Предводителем этого клуба был усатый и пухлый испанец Фернандо. Он редко говорил, он больше писал, его речь была слишком некрасива, поэтому произведения Фердинанда читала его жена, которая не имела себе равных в уродливости, но и равных в чистоте души и голоса в городке N. Именно рок судьбы закинул в это место Сандаля, подверженного влиянию и испытывавшего симпатии к данным идеям, ведь детство и юность он провёл в вечных конфликтах с обществом.
Так и проходило каждое воскресенье Сандаля, циклическая доза мизантропии. Со временем его круг контактов ограничился лишь эти братством. За это время умерла мать, его жена, которая завела за время его специфических походов астрономическое число любовников. Но всё привело нашего героя в потоке времени к трём фактам: он заболел сифилисом (именно от жены), клуб распался и замок за городом стал его собственностью.
Когда Сандаль переехал в замок, родовой замок, то прислуга была счастлива, что их новый хозяин того же рода, что и обожаемая ими хозяйка. Но радость сразу сменилась на недоумение, а недоумение сменилось ужасом, когда они всё больше старались проникнуть в голову к своему хозяину. Первой сбежала кухарка, т.к. Сандаль вёл себя за столом очень неэтично, да что там, ел как собака, да ещё и бил посуду, если только что-то произойдёт. Почему Сандаль это делал? Ответ лежит на поверхности его идей. Раз человек ничтожен, а общество - это стадо животных, то чем же мы лучше собак?
Но после одного случая, когда Сандаль позвал к себе дворецкого и тот не вышел, абсолютно вся прислуга бежала из родового гнезда. Так и начался период его одиночества. Благодаря запасам матери на случай новой войны, Сандаль мог не покидать замок, что и с успехом делал, пока сифилис не начал выбивать живое из этого несчастного отшельника, который ещё имел работоспособный и очень перспективный ум. Библиотека его покойного отца насчитывала около тысячи книг, которые стояли, для некоторых, целое состояние. Сандаль, сидя за кулисами человечества, читал одну за другой, даже когда чувствовал, что в этом смысла нет. Его нос начал впадать, язвами стало покрываться его тело, а сердце, бывшее несколько лет назад мощным мотором, стало похоже на поддувало, которое нет сил эксплуатировать. Это начало происходить на момент прочтения двухсотой книги. Книги о любви, о славе, о человечности в этом гадком мире, который ничем не лучше этого сифилиса, просто кому-то везёт, а кто-то не имеет хороший "иммунитет".
Вой на луну, диалоги с камином, перерастающим в простой "выстрел" беспорядочных звуков из ротовой полости. Он потерял способность писать и начинал гнить, отвратительно гнить. Разбил кочергой все зеркала и заперся в комнате. И каждый день он смотрел на озаряющую его взор звезду. Яркую, как светоч огненный, любимую, как копну волос матери, до боли напоминающую его самого: одинокую в ночном небе, которое так красиво разворачивается в этом районе города N. Другие звёзды отдалились от неё, то ли завидуя этой яркости, то ли считая, что она зазналась из-за того, что красивее других. Сандаль, или то, что от него осталось, глядел на эту звезду в тьме комнаты и думал о чём-то неясном даже ему самому.
Минули недели и было ясно, что осталось мизантропу недолго. Совсем мало. Но звезда всё так же смотрела на Сандаля, как и он нежно или даже любя смотрел на своего первого друга за огромный промежуток времени. И ему впервые захотелось сидеть в компании и попивать скотч, говоря о том, какая команда на этот раз победила где-то за Тихим океаном. Сандаль хотел оказаться с людьми, почувствовать их тепло, услышать звуки их голосов. Он любил одиночество, он жил им, но теперь сознание вернулось к нему. Как глуп он был тогда на этом балу, как глуп он был все эти годы.
Чёрт знает, как к дикарю вернулось сознание, но произошло это тогда, когда его друг, его последний друг погас. Просто исчез с прекрасного ночного неба. Звезда, которая была прекраснее любого предмета вокруг, может быть даже прекраснее всего, что видел Сандаль, которая была снисходительна к нему и не бросила его...
Вдруг он облокотился на стол, затем резко схватился за сердце и рухнул на пол, уронив вместе с собой несчитанное число бумаг. Одна из этих бумаг, упавшая на изуродованную глупостью и сифилисом грудь, была вырвана из записной книжки матери Сандаля, где было написано каллиграфическим почерком:
"Есть люди, которые никогда не заблуждаются, потому что никогда не задаются никакими разумными мыслями".