Зубов Алексей Николаевич : другие произведения.

Тайны Магриба2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Поев тушеной баранины с бобами и горькими травами и отдохнув на широких ложах от пережитого, выпили мы старого, цвета меда вина из широких этрусских чаш с черным, резным орнаментом, что велела подать нам Постумия, и опять явились к нам желания - жить, познавать и беседовать.
   Свет, оживляющий природу, ушел и мягкую, глухую, как уши старика, черноту бескрайних залов тускло освещало горящее с шипеньем масло в бронзовых плошках.
  И где-то в темноте красивый мальчик раб пел гимны Лациума, перебирая струны арфы.
  - Все вызывает восхищение в тебе, Петроний, и твои ум и образованность, и воспитание, но одного я не пойму - твою тягу к мальчикам, - так начал я беседу с товарищем.
  Петроний же вздыхал, не отвечая.
  - Взгляни на девушек, которых в этом городе, как вишен в полуденных садах в июле. Из каждых двух вторая - точно, красавица, а та, что вроде бы и нет, так выглядеть умеет, что кажется прекрасней, чем богиня.
  Их тканые, продуманные наряды разве скрывают от нас их статные фигуры? А волосы у них - роскошный водопад, зовущий окунуться. А лица нежные с манящими глазами.
  А улыбки.
  
  Но мой товарищ лишь кряхтел.
  И я продолжил.
  - Когда любимая взаимностью ответит, и вы украдкой от людей, от всех, от мира целого, на нежностью пропитанном свидании, от страсти оба тая, разделите с ней ложе - что может быть чудесней тех минут?
  Не ради них ли нам и жить?
  Не женщины ли внушают нам поступки достойные стихов и величие мыслей?
  Твое же увлечение хотя и вдохновенно свыше, ведь сам Юпитер был ему подвержен, не оставляет места подвигу.
  В нем сухо все и одиноко, как в этой чаше.
  
  Мы кивнули, и раб, приблизившись, налил вина.
  Петроний выпил и так ответил.
  - Так говорить и думать может лишь провинциал неотесанный, недавно прибывший в столицу.
  Вот погоди, как поживешь здесь с годик, так и сам поймешь, как в Риме женщины опасны.
  - Да чем они опасны, объясни.
  - Они - они все хищницы, лишь выглядят голубками. Но тайно замышляют укусить. И съесть.
  
  Я вспомнил нежную Корнелию и наше прошлое свидание на вилле Сципиона.
  - Вот напугал! Что за беда, если влюбленные в истоме покусывают нежно друг друга. Это ласки.
  - Нет, ты не понял. Именно съедают.
  - Но это шутка! Неужто женщина мужчину съесть способна. Целиком.
  - Не целиком.
  
  Признаюсь, мне стало чуть не по себе.
  Я вспомнил разговоры странные, ходящие на рынках, о новой тайной секте, ее адептов звали христианами, с обрядом жутким поедания плоти и крови, и пожелал здоровья императору Нерону их беспощадно гнавшего.
  Петроний продолжал.
  
  
  
  
  
  - Не целиком. Послушай, простачок.
  Ты должен знать, что в этом городе есть секта тайная в среде патрицианок римских, хранящих страшный ритуал - одна из них, которой выпал жребий быть жрицей в этот год, в ночь полнолуния любовника, когда он утомленно, без памяти от ласк ночных, уснет, велит связать и отрезает мужу плоть, и в тайный храм Дианы кровожадной приносит и там с молитвою ужасной готовит пир на жертвенном огне и с фанатичными товарками съедает.
  И эта трапеза, как думают они, роднит с богиней их и дарит вечность.
  А изуродованного друга своего велят рабам зарезать или продать в гребцы на корабли.
  - Петроний! Ты должен все мне рассказать!
  - Так слушай.
   Во времена императора Тиберия прибыл в Рим из провинции знатный юноша по прозвищу Авл Милетта. Он поселился у своего пожилого дальнего родственника, Секста Помпея, приходившегося ему двоюродным или троюродным дядей, и занялся поиском достойного дела.
  Чтобы, служа Римскому народу и сенату, иметь и прибыль и досуг.
  Дядя его служил в префектуре ведающей хлебными раздачами и пропадал на службе с утра до ночи, и с жизнью города и с нравами местными Милетту знакомил вольноотпущенник Марк.
  Разумеется, имея учителем бывшего раба, Милетта быстро оказался в гуще самой зловонной римской клоаки - распутной и продажной части граждан, ищущих денег и удовольствий.
  Ты знаешь, друг Луций, что из богов Амур и Марс легче прочих опустошают и снова быстро наполняют нам кошельки. Военных дел в те дни не намечалось, и Милетта, которому дядя давал сестерциев не много, а чаще вовсе не давал, решил использовать Амура стрелы и завести себе богатую подружку.
  Из разговоров же и наблюдая нравы Рима, он понял, чем женщина богаче, тем суевернее.
  И стал тихонько среди приятелей своих распространять такую небылицу, дескать, молитву знает и обряды, что сотвори, и вот в любовной схватке, не ты уже, а древний бог Приап, принявший облик твой, и женщину в пучине удовольствий сменяет телом жадная до ласк Венера.
  Но не подумал он, что женщины пытливы и о богах преданиями, хранимыми в семье, научены с девичьих кос.
  И он забыл ту страшную подробность - любви богиня порождается из крови оскопленного
  отца.
  
  ...
   Очень тяжело жить в пестром обществе, обществе, запутавшемся в собственной истории - кто оно? Чьих оно будет?
   Кто вы?
  Наследники революции?
  Правнуки победителей нацизма?
  Изголодавшиеся потребители рыночных благ?
  Покорители звезд?
  Адреса в сети? Омертвелые цифры.
  Я знаю вас, все вы, все - потомки доверчивого, веками обманываемого народа периодически подстрекаемого глистами-демагогами к истреблению ваших лучших людей. Но ваши лучшие упорно прорастают среди вас, вопреки генетике и геноциду, и вам давно пора очиститься и преклонить колени.
  И лучшие дадут вам благо.
  Есть непреложный закон развития общества - постоянный поиск и создание новых, осязаемых предметов.
  Личность - тот же предмет для истории.
  О, как она осязаема, когда нова!
  Порой эти поиск и создание убыстряются, и тогда - рывок.
  Порой затихают, когда условия невыносимо тяжелы или, наоборот, чересчур комфортны, тогда - стагнация.
  Племя в джунглях Амазонки тогда ничем не отличается от племени в мегаполисах с метро и авиа портами.
  Оба племени знают ответ на вопрос: как?
  И не понимают вопроса: зачем?
  ...
  
   Обладание неотработанными деньгами привело меня в привычное состояние - изящной простоты решений и почти невесомой легкости поступков.
   Я почувствовал себя, наконец, в своей шкуре, я отодвинул проблемы купли и продажи лавочникам и их отпрыскам.
   Я ощутил возвращение духовности.
  Пульсацию интеллекта.
  Пир духа продолжался трое суток. Без комментариев.
   На четвертое утро, испытывая легкую головную боль и недовольство политической ситуацией в стране и в мире, я брезгливо занялся делами - нужна была бригада разнорабочих, и я заехал к Мишане.
  Ксения и Валерия. Валерия и Ксения.
  ...
   Я нашел Мишу на лесопилке.
  - Мне нужно четырех мужиков, покрепче, - объявил я ему цель приезда.
  - Лишних нет. А на что они вам?
  - Выкинуть хлам из квартиры. Содрать, что отваливается. У знакомых.
  
   Мы сидели с Мишей под широким навесом из фиолетовых до черноты, обожженных светом, ветрами и дождями досок и слушали отдаленный стрекот пил.
  Мимо прошел Седой и почтительно поздоровался.
  - Пускай сами ищут.
  - Сами не могут. Клара Николаевна, обитавшая в палатах каменных, милая старушка, преставилась, а Сережа Волынский, владелец теперешний, по уши в бизнесе.
  - Волынит Волынский, - сказал Миша и засмеялся.
  И весело посмотрел на Седого, опять прошедшего рядом, и тот тоже осклабился.
  - Ну, нет так нет.
  Я собрался уезжать и встал.
  Из-за дровяных холмов вышел Копченый и подошел к навесу.
  - Начальник, - обратился он Мише, - а что помочь Николаичу. Не в лом.
  - У вас дров четыре машины, - с обнадеживающим сомнением протянул Миша.
  Я ждал.
  - Что дрова. Ночью нарубим.
  - Не ври, Копченый. Набухаетесь. Смотри сам. Оштрафую. Давай, по-быстрому, клич своих.
  Копченый пошел к товарищам.
  - Узнали про хлам и хотят продать что-нибудь.
  - Хоть на Сотбис выставят, мне нужна голая территория.
  - Я "жучок" воткну, посмотрим, как они "приз" делят.
  - Не нужно.
  - Нужно. Они по дикости будут в угол гадить или костер на полу разожгут, носки сушить.
  - Куда его воткнешь, если все выбрасывать. И потом, следить...
  - Вы не волнуйтесь, а я все-таки прослежу. Я эту породу изучил.
  
   Запустив в квартиру компанию Копченого, и дав инструкцию по поводу костра для сушки носков, мы с Мишей отправились к нему домой, туда, где жила Ксения, попарить меня в бане - у Миши ванная комната переоборудована под сауну - и угостить меня расстегайчиками с кетой и рисом.
  К расстегайчикам же придавалась уха из карасей, молодые, свежезасоленные рыжики,
  тонко резаный лимон, и мне, по-стариковски, лафитник водки.
  Миша сам вовсе не пьет, но для гостей они держат.
  Ксюша - умница.
   ...
  - Поставьте хоть музыку какую, - попросил я.
  Ксения включила огромный экран, и грудастая певица запричитала о несбывшемся.
  - Вот бюст отрастила, - заметила Ксения, - вам, мужчинам, нравится.
  - А красиво, - сказал Миша.
  - Что красивого, если она дура? - возразила Ксения.
  - Чем же удивлять, если голоса от природы нет, - попытался я смягчить тему, - сложно певице работать без голоса.
  А когда и бюста нет - чем петь?
  - У нее муж олигарх, - объяснил Миша, - Шувалов.
  - Староват он для нее.
  - Да они все проститутки, - сказала Ксения, - за деньги с дряхлыми, жирными стариками.
  Слюнявыми. Ужас. Как это? Со стариком! Какой там секс?
  
  Я поерзал на диване.
  - Ксюша, я ведь не юноша.
  
  Ксения засмеялась.
  - Вы, Алексей Николаевич, не старый, вы очень даже огурец.
  
  Я повеселел. Быть "огурцом" приятно. В гостях у симпатичных людей.
  - А парни, которые за деньги со старухами спят богатыми, еще хуже проституток, - продолжала Ксения.
   Теперь на экране причитал стройный красавец.
  - Зато сколько в них силы, - возразил Миша.
  - Ничего в них нет. Муляжи прикрутят и исполняют рок-н-ролл за деньги. "Любимая, мне хорошо с тобой".
  - Как муляжи? - я был заинтересован.
  - Как в фильмах, - объяснил Миша. Он взял копченую колбасу и постучал ею по столу, - Колбасное изделие.
  - Неужели колбасу? - воскликнул я изумленно.
  - Алексей Николаевич, вы меня смешите, - сказала Ксения, - еще решите, что потом, по сроку годности, эту колбасу съедают. Всей труппой.
  Сейчас не раньше - столько силикона - могут сделать, что угодно. Но с колбасой было бы забавно - представьте, она, вся в истоме, откусывает у партнера и говорит в кадр: "Черкашино" - вкуснее всех!
  - Ты уж всех мужчин позоришь, - сказал Миша, - а есть и красавцы-богатыри.
  И он выпрямил торс.
  - Когда я была глупой девчонкой, я была влюблена в одного мальчика, - начала рассказывать Ксения.
  - Ксюша, - попросил я, - без подробностей про колбасу.
  Она улыбнулась и продолжила:
  - Он был высок и красив, и я им просто бредила. И вот, когда я училась в колледже, у нас случилось свидание ночью. Я думала, в обморок упаду от волнения. Я думала, сейчас у меня будет секс с богом. Мы легли, и меня просто трясло. Он залез и говорит: "Ксюша, тебе хорошо?" - "Да", - говорю, а он: "Мне тоже".
  Слез и заснул.
  Там висели часы без секундной стрелки, так что я даже не смогла засечь время.
  - Ксения, - сказал я с укоризной, - твое бесстыдство выдает мой возраст. Будь я моложе, ты бы стеснялась. И ты сочиняла про "огурец".
  - А вот и нет, - сказала Ксения, - а будь вы помоложе, я бы вышла за вас замуж, только вы бы сами не захотели. Ваши женщины другие.
  Мы бы были любовниками.
  - Ксения! Я тебя задушу! - смеясь, сказал Миша.
  Я поблагодарил ребят за обед и поехал принимать квартиру Клары Николаевны. Точнее, готовый полигон для дизайнерского гения.
   Квартира была очищена полностью.
  Говоря понятнее, теперь это был просто адрес для прописки - старые полы были безжалостно содраны с лаг, и только две доски лежали в роли трапа, штукатурка сбита до древних, красных, как голое мясо, кирпичей. Местами отсутствовал потолок, из дупел его торчала обкусанная дранка и виднелся дырявый пол верхних соседей. Стен, кажется, стало значительно меньше.
  - Выбросили все, - пояснил Копченый.
  В воздухе парили брильянтовые искорки пыли, но мусора под ногами не было.
  - Не слишком обеспокоили соседей? - поинтересовался я, отдавая Копченому гонорар.
  - Никого не было. Один прибегал с телефоном, все дозвониться не мог в прокуратуру. Зачем-то рассказал, что у него экология страдает, а сам он кашлем заходится, да пропал куда-то. Может, дозвонился болезный.
   Я закрыл квартиру и, радуясь началу дела, подумал, выходя на улицу: как это живит - быть полноценным, уважаемым членом коллектива!
  Улица, подтверждая ощущения, делово и призывно бурлила.
   Я шел, а рядом, за металлической решеткой-ограждением, с приятным шумом кипела стройка - возводились бесконечные жилые этажи, и стержни-колонны, еще не подготовленные принять рассчитанный умно вес широченной плиты из стали и бетона, торчали прутьями, как пики в небо.
  Подъехал грузовик и, тяжело качнувшись, встал и медленно, торжественно поднял кузов. И гравий, ускоряясь, зазвучал от шелеста до гулкого удара, и ссыпался. И трактор тут же навалился и стал ровнять, хрустя, как тысячи орехов скорлупу раскалывал.
  Люди передвигались и делали руками определенные, точно выверенные движения, не допуская лишних, и почти не разговаривали - все было подчинено порядку действий, и люди были не "Иванами" и "Петрами", а частичками чего-то большего, чем маленькая, ошибающаяся постоянно личность, чего-то более мудрого и сильного.
  И я представил, как завершив рабочий день, эти люди возвращаются в себя и в свои семьи и испытывают честную гордость и честную радость от своих трудов.
  И они имеют право на радость и гордость.
  А ты?
  А ты, почему ты всегда уходил из жизни коллектива?
  Кто твой демон?
  Самолюбие - и тогда страх заниженной оценки.
  Ах, как это по-детски!
  Или страх другого? Страх полностью раствориться в том, что больше и умнее тебя - это тот же страх смерти.
  
   Позвонил Миша.
  - Алексей Николаевич, у меня для вас сюрприз. Подъезжайте, послушаете.
  - Мишаня, я что-то временно охладел к музыке, хочется просто пройтись. Посмотреть людям в глаза.
  - Приезжайте. Мои парни говорят о вас и еще о чем-то.
  
   Ксении дома не было. Мы с Мишей расположились перед тем же экраном, и Миша включил запись.
  Вот она.
  Копченый.
  - Что, Седой, признал, наконец, Николаича? Я говорил, что он, он и есть.
  Седой.
  - Да, это граф, точно.
  Голос.
  - Что за граф? Блатной?
  Седой.
  - Нет. Ходил с банкиром. Типа, советник. Цыган говорил, он не при делах.
  Голос.
  - А как он на хату вышел? Может, знает чего?
  Копченый.
  - Ты ковыряй быстрее! Люстру сними, может там.
  Седой.
  - Дядька-то, покойный и в стену замуровать мог.
  Голос.
  - Как оно хоть выглядит?
  Копченый.
  - Сказал же: малява с цифрами. И название банка. Не было тогда флэшек.
  Голос.
  - А может и нет ничего.
  Копченый.
  - Должно тут быть. Седой скажет. Он, когда зубы банкиру вынимал, тот все время про дядю кричал.
  Цыган психовал тогда, думал, банкир не колется. А когда уже от туберкулеза подыхал, сам мне сказал: " Допер я. Ищите дядю банкира, все у него".
  Другого дяди не было.
  А граф, тоже, видно, учуял что-то. Надо бы и его, и паренька наследничка потрясти.
  Голос.
  - Надо было дожать тогда банкира, чтоб точнее сказал.
  Копченый.
  - Надо, да было! Маркуша-пьянь механизм не так поставил, вот и рвануло раньше времени.
  Меня обгорелого пацаны вытащили, смотрят, а чтобы банкира собрать, хирурги нужны с дипломами.
  ...
  - Алексей Николаевич, вам нужно тикать, - сказал Миша, когда мы дослушали запись.
  - Похоже на то, - ответил я.
  
   Прошлое, строя безобразные гримасы и ядовито кривляясь, с издевкой лезло из всех щелей. Это прошлое, эти люди были тем самым скверным, что порождает общество, той сплоченной идеями толпой, ставшей стаей, которая зверино боится и уничтожает аристократию личности. Она забивает личность дубинками и топчет сапогами. С гоготом и шутками.
  Нося нательные кресты и не каясь в содеянном.
  Потому что в башках сплоченной стаи навечно выжжено: "Убивайте, я отвечу перед историей".
   Если меня "потрясти", что выпадет?
  За неделю до исчезновения денег банкир летал в Марокко.
  Значит, банк не имеет филиалов в Европе.
  "Дядя", то есть, я должен был отправиться туда на лечение.
  "Лечение" - цель прибытия, оно же может быть кодовым словом.
  Идентификация личности.
  Вадим легко мог взять отпечатки моих пальцев.
  Хорошо.
  Копченый это узнает, а дальше?
  Дальше я увидел лежащее тело на берегу океана и белых чаек, клюющих глазницы покойника.
  
  И мне захотелось немедленно ехать в Марокко.
  Но денег наличных, при движении на запад, хватало только до Рима.
  ...
  
  - Куда ведешь меня, Корнелия, в ночи?
  - Молчи, не говори ни слова, нас услышат.
  - Одни лишь камни и луна.
  - Тут всюду уши цезаря.
  И камни
  полны предательством, и небо Рима с луной, как хищный глаз центуриона.
  
   Она нырнула в лаз, и нам открылась катакомба при свете бледном фонаря, и лабиринт извилистый ходов повел нас в самый мрак, невольно отступивший, и в вечность подземелья между гробов.
  Но вот мы вышли. Вырублен в скале, покой едва лампадой озарялся, и старец, стоя на коленях перед крестом, орудием для казни гнусной черни - убийц, разбойников и провинившихся рабов, читал безмолвно хартию.
  Это было странно! Как убеленный сединами склоняется у перекладины позорной.
  - Отец, я привела его, как ты велел, - Корнелия сказала, и старец, обернувшись, посмотрел.
  И я смотрел, а с камня капала вода, считая время.
  - Здравствуй, - наконец, он произнес.
  - Патриций, слышал я, что ты умен и смел и честен, и высшим благом свободу ставишь.
  - Я сын республики, - я просто отвечал.
  - Но где твоя свобода, когда ты раб страстей, раб суетной молвы и раб раба, такого же назначенного к смерти и к тлену в преисподней.
  - Нас всех ждут ад и тлен.
  - Нет. Тлен владеет телом, а что оно?
  Он взял песок и высыпал сквозь пальцы.
  - Ничтожный, мертвый прах. Но согласись, из ничего, из мертвого живое не возникнет. И жизнь твоя не в теле, а в душе, она в тебе - частица, дуновение бога, и посмотри, как страшно ей идти прочь от живого к мертвому.
  Есть два пути, один без смысла мрак, страдания и гибель,
  второй ведет к освобождению.
  
  Я вспомнил деда павшего в войне, отца, погибшего за дух республиканский.
  - Да был ли хоть один, кто вырвал жало смерти?
  - Он был и есть, и наши души выкуплены кровью Спасителя для вечной жизни.
  - Спасителя? Кто этот человек?
  ...
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"