Зубов Пётр Иванович : другие произведения.

Закатострофа

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   ЗАКАТОСТРОФА.
   I
   Линия горизонта, согнутая в дугу,
   предполагает хорошую погоду. В своем кругу
   пассажиры трепятся под линялую уже
   песенку. Кто-то заходит в "Ж".
  
   Адреналин выплескивается, сваливая огни
   порта, силуэты берега, перечень всей фигни:
   начиная с носильщиков, требующих на чай,
   и заканчивая теми, кому говорил "прощай",
  
   в кучу прошлого, оставленного позади.
   И оно увеличивается, накрученное на бигуди
   прибоя, умаляясь в значении и величине
   до точки зрения наблюдающего извне.
  
   И все на месте: поверхность натянутая как полиэтилен,
   бриз, как шавка, блуждающая у колен
   в платьях, по дорожке сползающее к кораблю
   солнце, сам корабль, рассеянное "люблю-люблю"
  
   на верхней палубе, темнеющая корма,
   кругом пространство, как подтверждение широты ума,
   и взгляд на плоскость, как на прогулку за
   то ли опытом, то ли залить глаза,
  
   рассеивается в сумерках прочитанной полосы,
   почти газетной, утверждающей, что часы,
   умножаясь на лопасти паруса ли, винта,
   становятся ближе, чем суша, но далее чем вода.
  
   II
  
   С корабля, как с гуся вода,
   собирает пространство мзду
   переменой наличных мест
   на места перемен. И ту
   же плоскость, когда среда,
   отличает уже в четверг
   широта, долгота, но не
   глубина. Не подходит для
   навигации низ в цене
   поднимающий только верх.
   Плоскость моря полным-полна
   сменяющихся с частотой
   моргающих век причуд
   погоды, спорящей с пустотой
   некоего дна,
   пугающего зрачок
   тех, кто звенит о край
   чашки, мешаясь в ней
   мыслями. Берега
   кажутся мудреней,
   когда их в помине.... Там
   глаз отличает дом
   от города или тень
   от дерева. Дело в том,
   что каплю в море ты не
   отличишь от него самого.
   На север, запад, восток и юг
   Н2 (равнодушных к пространству) О.
  
   III
  
   Юг приветливее, в особенности для птиц.
   Небо осенью, набитое как матрас
   ватой и сыростью всех ресниц,
   опускающих ночь на нас,-
  
   есть неизбежность, назначенная цена
   их поезду, сложенному пополам,
   с которого не сойти, не сойдя с ума
   Того, кто носится над водой. Волнам
  
   нет разницы компас или инстинкт
   выживания, или иной резон,
   перемещает что-то, которое лишь блестит,
   отражаясь в них. Двигая горизонт,
  
   птицы стремятся далее всех миров.
   Глаза выхватывают из волн
   нечто, напоминающее перо
   потерянное впопыхах, но звон
  
   склянок отпугивает. Пила
   ветра срывается в писк. Ни сном-
   ни духом - конфликтами воздуха и крыла
   оправдывается излом
  
   полета стаи к огням внизу.
   Бушприт, свисающий с корабля,
   как указательный палец блуждающему в лесу,
   подсказывает: "Там земля!"
  
   Что, в целом, правда - земля везде.
   Куда не ткни - не обмануть
   страждущего, даже здесь,
   ежели утонуть.
  
   И когда, как благовест с языка
   колокола в пустоту,
   птицы падают с потолка
   неба, то видят ту
  
   поверхность, свернутую в гнездо
   воронкой, куда не сесть.
   Где взгляд скользит не цепляясь за
   обломки палубы, чей-то вздох,
  
   и, лишь, проваливается в глаза,
   продолжающие блестеть.
  
   IV
   Вода, заполняя правила ухода на глубину,
   отвоевывает себе
   пространство. Вытесненного объема в пункте "А"
   хватает на тишину
   погружающемуся в пункте "Б"
  
   телу или городу - в сущности, все равно.
   Сетчаткой ловится, кроме рыб,
   Что-то, помимо растерянного "прости",
   похожее на прозрение про одно
   сознание, изменяющееся в гриб
  
   воздуха, угадывающего вертикаль. В воде
   далекое кажется близким и
   всяким прочим диковинкой, как Гольфстрим.
   У времени нет людей,
   Лишь часы, отпущенные им,
   Плавающие у скамьи.
  
   Запах корицы в камбузе, обращаясь в цвет
   размываемой коры,
   мечтает о звуке, кутая табурет,
   на единой ножке кружащийся у дыры
   в борту. Чернила из ручки оставляют хвост
   синей кометы, в чьем - нибудь кулаке
   сжатой, какая-то из ставрид,
   пялясь на это, булькает на норд-ост
   другой такой же невдалеке:
  
   "Плохая примета". С бумаги на
   полпути от столика к потолку
   стекают чьи-то там письмена.
   И лишь "Боже мой" сохранит строку.
  
  
   V
  
   Запись в судовом журнале
  
   В четыре ноль пять волной
   смывает кого-то за борт.
   Кто-то плачет, кричит,
   болтается трос стальной
   жилой стегая восток и запад,
  
   как привычку разлук и встреч.
   Страх, как форма иносказания
   Про второе пришествие, про
   Магомета, ищущего состязания
   в неизбежности гор, соскальзающих с плеч.
  
   В четыре пятнадцать шторм
   превращает прямую курса
   в функцию,
   измеряемую высотою вкуса
   к жизни вообще. При том
  
   что-то не так. В одну
   и ту же морскую воду
   входит столько всего:
   соли, дождя и йоду.
   Но никто не выходит таким же, пойдя ко дну.
  
   В качестве рифмы etc.,
   полпятого, глядя в иллюминатор,
   как в зеркало, понял, что
   милость моя, помноженная на команду
   "свистать всех наверх", лишь вниз
  
   погружается. С этакой глубиной,
   при невозможности выпить море,
   надо, хотя бы, заполнить его собой самим,
   бормочущим "Боже мой",
   вместо "Momento mori".
  
   VI
  
   Когда корабль тонет, он меняет курс
   с горизонтального на другой.
   И прямая, преображаясь в букву "Т",
   кончается, наматываясь на ус
   волны, договаривающей: "Такой
  
   исход означает гибель для корабля,
   а, так же, расширение играющего: в игру,
   в "ох ты бля!"
   радиста, подсевшего на иглу
  
   грифеля, уходящего под лист
   моря, разложенного на столе".
   И, вроде, ничего уже не меняется:
   ни координаты места, ни список лиц.
   Только - три точки на три тире...
  
   И сухое на мокрое. Кислород
   меняет соседей по формуле, а еда -
   пункт назначения, то бишь рот,
   на самый влажный из всех возможных - вода.
  
   Вино меняет чашу на океан,
   обретая радужную перспективу и
   немыслимую, сумасшедшую протяженность Причастия.
   На все на четыре стороны - все свои,
  
   то есть те, которых нет никого.
   Перевод движения на объем
   непознанного, как всегда, жесток -
   такой - то не вышел на связь, его
   нет нигде, лишь юг, запад, север, восток
   повторяют: "Прием, прием..."
  
  
  
  
  
   VII
  
   Дневник пассажира
  
   Дерево, ткань, металл,
   соединяемые в нечто такое,
   по причине моря вокруг
   карьеры, тепла, покоя,
   от невозможности идти по воде
   черт его знает где,
  
   взятое в оборот штурвалом,
   переводящим любое слово
   в лево его руля
   или же вправо -
   все это есть основа
   существования корабля,
  
   который всего лишь вид
   опоры, отсутствующей под ногами.
   Чередование гласных волн
   с согласными берегами -
   среда его обитания. Он
   качается и скрипит,
  
   охраняя мышцы, сердца,
   голоса на палубе, сны в каютах,
   ветер в парусе, цвет лица,
   словом, путь в милях, минутах,
  
   рассуждениях и т.д.,
   от того, что плещется, не смолкая,
   в борт, уродуя КПД
   этого предприятия. Дорогая,
  
   ни падения фантика или платка,
   сережки из уха на мокрые доски,
   пепла в книгу, давления ли, "ха-ха"
   дамы в ответ на плоский
  
   комментарий не объяснят причин
   корабля, как средства продолжить голую
   линию перемещения женщин или мужчин.
   Знаешь, что лезет в голову:
  
  
   ведь, глядя деньской за борт,
   день целый, скользишь снаружи
   сокрытого от тебя.
   Корабль - способ защиты от
   одиночества, погружения глубже
   самого себя.
  
   А ты - одиночество, взятое напрокат,
   вырванная из контекста фраза
   "С Богом!", или скупое "пли",
   подхваченное пялящимися на закат
   спутниками Земли.
  
   VII
  
   Пусто на горизонте или там где еще.
   В обозримом будущем укутанному плащом
   наблюдателю, коему отсутствие корабля
   ничего не скажет, сдачи не даст с рубля,
   потраченного на газету, где первая полоса -
   расстояние до случившегося, чей текст не выходит за
   пределы свинцовых литер, сумок, киосков, рук,
   губ, шевелящихся машинально, преобразуя в звук
   имя, фамилию, отчество, втиснутые в блокнот
   с номером телефона, который опять не от
   вечает на зов ни голосом, ни просто намеком на
   наличие абонента, отсутствующего у окна,
   отсутствующего у дома, отсутствующего совсем
   в городе, на континенте, в самой солнечной из систем,
   отсутствующего в звуке, распространяющимся везде
   с пугающей скоростью, объясняющей, где
   начинается море, умеющему понять
   про это. Волны, приспособленные догонять
   любой предмет и, в отличие от корабля,
   всегда достигающие цели, шепчут: "Земля, земля...".
  
   29.11.00
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"