Читатель : другие произведения.

Недостреленный. гл.7

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:



  
  
   Глава 7.
  
  
   Мы разделились: я пошел в уже знакомую аптеку звонить на третий Знаменский, а Никитин остался обыскивать и сторожить тело. Вернувшись, я застал Никитина вместе с дворником, стоявшими у тела убитого.
   - Позвонил. Пришлют сани, - сказал я.
   - Семёныч, - обратился Никитин, - ты постой здесь, скоро из милиции на санях подъедут труп забрать. А мы покамест его квартиру осмотрим.
  
   Павел показал мне найденные вещи убегавшего от нас человека: револьвер, выпавший из его руки, пачка смятых купюр различного достоинства и разных годов выпуска, от царских до "керенок", нож и небольшая тонкая книжечка или блокнотик. Это на самом деле оказалась паспортная книжка, так она и называлась, на имя некоего мещанина, а что меня особенно удивило, в книжке была запись, что она выдана в 1917 году сроком на пять лет. "А я ведь ничего не помню о документах Российской империи, - подумал я. - Почему на пять лет?" Кроме имени, сословия, возраста, вероисповедания и рода занятий были еще приметы владельца паспорта: рост, цвет волос и "особыя приметы", здесь незаполненные.
  
   Мы вошли в подъезд, поднялись по лестнице и зашли в открытую дверь квартиры. Комнатная дверь была нараспашку, из разбитого окна тянул холодным воздухом.
   - Давай, я одеялом окно завешу, - предложил я. - И дуть не будет, и не видно снаружи.
   - Угу... - промычал Никитин, осматриваясь. - Ну, смотрим, что у него в столе и в шкафу. Здесь класть больше не где.
   - Не, надо везде искать. Вдруг у него тайник какой был, - возразил я. - Я от двери по этой стене пойду, а ты в другую сторону, может и найдётся что, нам сейчас любая зацепка пригодится.
  
   Я повесил на окно одеяло, и для начала мы осмотрели наличники двери, но их, видно было, никто не отдирал и щелей не было. Затем мы двинулись вдоль стен, ища какие-нибудь тайные дверцы и осматривая плинтусы. Никитин долго провозился со шкафом, прощупывая висевшую в нём костюмную тройку и простукивая стенки шкафа. Мне достался стол, в котором было только несколько листов писчей бумаги, перьевая ручка и чернильница с засохшими чернилами. Ощупывал и осматривал его я долгое время, даже попросил Никитина помочь наклонить стол набок и посмотреть снизу на ножки. Однако, ни он, ни я ничего не обнаружили. Дальше я осмотрел окно, подоконник, оконные рамы, но, на мой неискушенный взгляд, никаких следов тайника на них не было видно. Никитин перетряхнул постель, подушку, матрас, попробовал скрутить шишечки на железной кровати, которые ему не поддались, но тоже ничего не нашел. Когда Никитин снял с кровати матрас, я обратил внимание, что пол под кроватью по разному отсвечивает в тусклом свете электрической маломощной лампы. Мы присмотрелись - под большей частью кровати была небольшая пыль, а с одного краю она была чем-то стёрта.
   - Ага! Гляди-ка, щели-то между паркетом побольше соседних, - ткнул Никитин.
   - А если ножом поддеть, - предложил я.
   - Щас поддену, дай-ка... - запыхтел Павел, подлезая к нужному месту.
  
   Дощечки паркета подцепились ножом и свободно приподнялись над полом. Под ними была полость, в которой лежал сверток с деньгами, похожий на полученный мужчиной на Сухаревке, еще толстая пачка денег, завёрнутая в ткань, и в ней же была еще одна паспортная книжка, выданная в 1914 году на имя какого-то другого мещанина. Тут же лежал сложенный вчетверо лист гербовой бумаги, оказавшийся тоже паспортом, выписанным в начале века сроком на один год на то же имя.
  
   - Вот это находка! - присвистнул Никитин. - Деньжищ куча, и еще два паспорта. А это и вовсе старый, плакатный паспорт, - указал он на гербовый листок.
   - Поехали на Знаменский, - предложил я. - Отвезем всё это.
   - Ага. Деньги по описи сдадим, - сказал Павел.
   Мы пересчитали деньги, составили опись по купюрам и поторопились в уголовно-розыскную милицию. Уходя, заперли квартиру и занесли по дороге ключ дворнику, который отрапортовал, что приехала повозка и забрала убитого, о чём Семёныч лично проследил.
  
   Мы вышли на улицу, дождались трамвая, подъехали на нём с десяток остановок, и далее до третьего Знаменского добрались пешком. В здании были еще люди, несмотря на воскресенье. Сдали находки дежурному, тот запер их в сейфе до завтра. Начальства не было, нагоняй так же откладывался до завтрашнего дня.
   - Ну что, по домам? - сказал я Никитину.
   Некоторое время мы шли вместе, поскрипывая снегом. Был морозец, на темном небе виднелись звёзды, гораздо лучше видимые, чем в современных городах, улицы которых залиты ночами электрическим светом. На одном перекрестке мы с Павлом хлопнули друг дуга по рукам и разошлись каждый к своему дому.
  
   Лиза уже давно терпеливо ждала моего прихода. И ведь не позвонишь, не скажешь, что задерживаешься. До мобильных еще целый век почти, даже проводные телефоны были в редкой квартире. Так и ждут люди друг друга - где они, что с ними... Только молча ждать и надеяться, что ничего не случилось...
  
   В сегодняшний воскресный день Лиза не работала, а занималась уборкой комнаты, домашним хозяйством и знакомилась с окрестностями и местными магазинами и лавками. Полного запрета частной торговли еще не произошло, как мне помнилось, торговлю частников будут запрещать и препятствовать ей попозже, к концу восемнадцатого, к девятнадцатому году. А пока в лавочках можно было приобрести кое-какие продукты по большим ценам. Лиза сегодня купила немного сливочного масла, часть использовала, а остаток положила между двумя деревянными оконными рамами.
   - Лиз, а как ты в Петрограде продукты хранила? - стало мне интересно, холодильников-то нет. Вернее, а начале двадцатого века их должны были изобрести, но, наверное, распространения еще не получили.
   - А я в лавках покупала только чтобы приготовить, на себя одну-то чего разготавливаться. Правда, чаще покупать приходилось. Кто побогаче и у кого кухарка была, так те кухарки с утра на рынок и по лавкам, свежее брали.
   - Ну а хранили-то как? - допытывался я.
   - В подвалах домов ледники устраивали. В некоторых дворах общий погреб на дом ставили. В ледники, знаешь, даже лёд с Невы зимой заготавливали и развозили, - поделилась сведениями девушка.
   А я, удовлетворив любопытство, приступил к удовлетворению более насущного чувства, голода. Лиза приготовила вкуснющий ужин - накормила меня вареной картошечкой с маслицем, и к картошке была селедка. Изголодавщись за день, я ел эту вкуснотищу чуть ли не урча, а она сидела рядом за столом, подперев голову ладошкой, и улыбалась, глядя на мою довольную физиономию. К чаю был ситный белый хлеб, и Лиза взяла себе кусочек сахару - как она сказала, у нас сегодня и воскресенье, и праздник - переезд и новоселье на новом месте, и новая работа. И я, говоря ей слова благодарности, был с ней полностью согласен - даже в такое трудное время должны быть у людей маленькие семейные радости.
  
   После позднего ужина меня начало клонить в сон. Набегавшись и находившись весь день голодным по морозу, после еды уже ничего не хотелось, только положить голову на подушку. Но по Лизе было заметно, что молодая женщина ждёт от меня внимания и продолжения общения. Пришлось сходить в ванную комнату, облиться водой, прогнать сон и обмыться, и лишь потом ложиться с Лизой в постель. Мой молодой организм напомнил мне, что я правильно всё сделал, и что поспать всегда успеется, о чем в скором времени я совершенно не пожалел, раза три.
  
   Пробуждение было трудным. Пришлось хорошенько умыться холодной водой, но спать всё еще хотелось. Никакого, однако, сожаления об упущенных вчера часах сна, конечно, не было. Даже наоборот, очень приятно было видеть радостную Лизу, или, проходя рядом, невзначай коснуться её, или ловить её улыбающийся взгляд. Мы вышли вместе, и Лиза сразу же взяла меня под руку и не отпускала до самых дверей службы. Там, проводя её до канцелярии, я поцеловал девушку, и она упорхнула в отдел, оглянувшись на меня перед дверью сияющими глазами. Створка двери за ней закрылась, а еще несколько секунд стоял, глядя на дверь и глупо улыбаясь, потом опомнился и поспешил на разбор дел и утреннее совещание.
  
   События, к сожалению, не стояли на месте. За прошедшее время были отмечены новые совершенные преступления. На место одного из них были направлены и мы с Никитиным. Бандиты в немалом количестве среди бела дня подъехали на грузовике к богатому дому на Мясницкой и методично обошли все квартиры, грабя жильцов и вынося из квартир ценные вещи. После чего преспокойно уехали на своём загруженном транспортном средстве. По поводу вчерашнего мы, большей частью Павел, получили нахлобучку:
   - То, что нашли продавцов и проследили, это вы отлично справились, - сказал Розенталь. - И то, что тайник обнаружили с деньгами и документами, тоже молодцы. А вот за то, что задержать вдвоем одного не сумели, за это вам пролетарское порицание. Учись стрелять, Никитин! Надо, чтобы каждый выстрел точно в цель. Вот как Кузнецов, раз, раз - и точка!... Хотя нет, на него не смотри, - опомнился Розенталь. - А ты, Кузнецов, запомни - надо живьём брать...
   "...демонов," - мысленно закончил я, вспомнив старую комедию.
   - Чего ты улыбаешься, Кузнецов? - повернулся ко мне Розенталь, - К порученному делу относиться со всей рабоче-крестьянской сознательностью! Нам нужны только проверенные товарищи, - и закончил уже ни к кому не обращаясь. - Набрали сопляков. Один стрелять не умеет, другой на фронте только и научился, что в расход пускать... Задерживать живыми, понятно говорю?! - это снова к нам.
   - Понятно... - вразнобой ответили мы.
  
   Выехали с Никитиным на место "механизированного" ограбления и провозились там почти весь световой день. Обходили все квартиры пострадавших, составляли списки пропавших ценностей, брали описания налётчиков. Особым личным успехом я считал мой опрос дворовых мальчишек об использованном грабителями грузовике. Их наблюдательные и прилипчивые к любой технической диковинке глаза заметили множество деталей, и после наводящих вопросов и выяснения противоречий в их многоголосых рассказах у меня было подробное описание этого чуда передвижения с предположительным регистрационным номером и его водителя. Особенно меня поразила открытая кабина грузовика, и это зимой!
  
   Вернувшись на Знаменский переулок, мы доложились начальству и высказали убеждение, что грузовиков в Москве не так много, а у этого предположительно известен номер, и с таким подробным описанием можно узнать владельца. В свою очередь нас приятно обрадовал Маршалк, сказав, что одни документы убитого продавца краденой ткани новые и "чистые", а вот старая паспортная книжка и плакатный паспорт выписан на имя имеющегося в картотеке бывшей сыскной милиции лица. Им оказался еще при царе судимый мещанин, у которого был брат, тоже фигурировавший в старом деле. И, что замечательно, имеется адрес этого брата, жившего на самой окраине Москвы. Мы с Никитиным взялись съездить и посмотреть на месте этот адрес.
   - Сегодня поедем? - спросил я.
   - А чего тянуть? - пожал плечами Павел. - Я знаю, где. Это за окружной железкой, в Филях, в той стороне завод "Руссо-Балт" поставили. Часа за три обернёмся, если извозчика возьмем.
   Оказалось, что в эти годы границы Москвы очерчивались окружной железной дорогой, и всё, что было вне железнодорожных путей, были уже предместья и отдельные сёла: Фили, Кунцево, Воробьевы горы.
  
   Мы забежали в столовую, и, пообедав жиденьким рыбным супом и кашей из гороха, вышли и потопали по бульварному кольцу в западном направлении и вскоре остановили проезжавшего мимо извозчика на простых деревенских санях. Договорившись, мы уселись в сани и меньше чем через час, проехав через замерзшую Москву-реку по Бородинскому мосту, были уже на месте. Наступили сумерки. Отпустив извозчика и наметив приблизительное расположение дома, мы с Никитиным пошли в ту сторону по улице, застроенной деревенскими одноэтажными домами. Пройдя мимо дома со сплошным дощатым забором вокруг и закрытыми воротами, мы дошли до поворота, свернули на поперечный переулок, посмотрели на участок с тем домом с обратной стороны. Там были задние дворы, огороды, забор и пустырь. Развернувшись, повернули обратно на улицу.
   - Что, зайдём, спросим про братца, - предложил Никитин.
   - Ну, давай, - протянул я. - А как спрашивать будем? Вдруг они сообщники, чтобы не спугнуть.
   - Ну, как - спросим, когда виделись да говорили. Если увидим, что начал юлить - возьмём за жабры.
   - Как-то неправильно это, - сомневаясь, сказал я, но предложить ничего путного не мог.
  
   Мы шли вдоль уличных заборов, а навстречу нам с другого конца улицы показались сани. У нужного нам дома сани остановились, с них слез человек и застучал в ворота.
   - Слышь, Паш, а ты этого мужика с саней раньше не видел? - шепотом спросил я.
   - Точно! Это ж тот самый, кто ткань на Сухаревку подвозил! - тихо ответил Павел. - Будем брать? - возбужденно прошептал он.
   - Ага, щаз! - прошипел я. - Мало нам одного нагоняя! Посмотрим вначале.
  
   Через какое-то время ворота открылись. За ними стоял человек с цигаркой в зубах, в накинутом на плечи полушубке, а из-за поясом видна была рукоятка револьвера. Мужик с саней взял лошадь под уздцы и стал заводить повозку во двор. Мы поравнялись с распахнутыми воротами и бросили быстрые взгляды в сторону дома. Окна дома светились тусклым желтоватым светом, на фоне которого мелькали тени. Во дворе стояли еще одни сани, без лошади, которая, возможно, находилась в строении, видневшемся на задворках. Подвода заехала во двор, ворота закрылись, мы продолжили идти по улице.
   - Да, прав ты был, чтоб осмотреться, - проговорил Павел, - их тут многовато. Влипли бы, как пить дать.
   - Это ты по теням за окнами понял? - спросил я.
   - И по ним тоже. И по окнам - они ж в доме все, понимаешь, светились, в каждой комнате. Если б никого в них не было, не стали бы зазря керосин в лампах жечь.
  
   Дойдя до деревенского перекрестка, мы выбрали приблизительно направление и потопали в сгущающейся темноте в сторону Москвы-реки и моста, по которому недавно сюда проезжали. Прошли мимо недавно построенного здания Брянского вокзала, который скоро станет называться Киевским, мимо огромного дебаркадера над платформами, от которых буквально на днях, в феврале 1918 года, отошли первые поезда.
   1918. Кинохроника. Москва. Брянский (Киевский) вокзал.
   Обойдя Брянский вокзал, свернули по набережной к Бородинскому мосту. Обратная дорога заняла у нас часа полтора-два. Идя быстрым шагом, не особо замёрзли, хотя к вечеру мороз начал пощипывать. Распрощавшись, разошлись по домам, договорившись завтра посоветоваться с Розенталем, и я поспешил к Лизе.
  
   Сегодняшним вечером меня хватило только чтобы поужинать, поразговаривать немного с Лизой и завалиться спать. Впрочем, девушка тоже хотела выспаться. Заснули мы, наверное, как только головы коснулись подушек.
  
   Этим утром вставать было значительно легче. Мы с Лизой, как и вчера, вместе дошли до третьего Знаменского переулка, я проводил её до канцелярии, и она, помахав мне ладошкой, исчезла за двустворчатыми дверями отдела. На утреннем совещании мы с Павлом рассказали об адресе в Филях и попросили ещё людей, чтобы "взять сразу всех за жабры", как выразился Никитин. Розенталь назначил задержание всех обитателей того дома на вечер. А нам Маршалк сообщил о телефонограмме, полученной из архива бывшего градоначальства насчет грузовика. Автомобиль принадлежал по записям продовольственному комитету Временного правительства. Адрес гаража прилагался, и мы с Никитиным сразу же выехали на трамвае по данному адресу.
  
   На месте отыскался заведующий гаражом, мужчина лет тридцати с покрасневшими глазами, носом и старательно дышащий в сторону. Я присмотрелся к завгару, пытаясь игнорировать перегар, и нашел, что его описание подходит под вид шофёра грузовика при ограблении жилого дома. Никитин тоже вгляделся в него и кивнул мне, подумав о том же самом. Предъявив мандат, Никитин тут же начал наседать:
   - Автомобиль где?
   - В гараже стоит, чего ему будет, - опасливо ответил завгар.
   - Когда ездили последний раз?
   - Давно уже, осенью. Возить нечего, и бензина нет, чего ездить.
   - Показывай, - потребовал Никитин.
  
   Мы подошли к сараю, завгар открыл ворота, и мы увидели стоящий грузовик. Как и описывали, он был небольшой, с открытой кабиной, цвета и номер совпадали с описанием. Я обошел грузовик, заглянул в кузов, в кабину.
   - С осени стоит, говоришь, - обратился я к заведующему. - Так в гараже и стоял, никуда не выгоняли?
   - Нет, куда его выгонять, так и стоит. А чего? - ответил завгар, отводя свой "выхлоп" вместе со взглядом.
   - А кто его брать мог без ведома? - подключился Павел.
   - Никто не мог, ключи у меня. Да кому он нужен без бензина, а тот стоит дорого.
   - А почему снег в кабине, под водительским сиденьем и рядом? - ткнул я рукой. Завгар смешался и не нашел, что ответить.
   - И в кузове тоже снег имеется, - отметил Никитин. - Сдается нам, что ты участвовал намедни вместе с автомобилем в ограблении, - добавил он, вынимая револьвер. Завгар побледнел, даже нос его стал менее красным.
   - Нет, я не грабил никого, нет! - испуганно заговорил он. - Кузьма-сосед попросил помочь по-соседски, подвезти надо было... Я не грабил, нет!
   - Вот ты в уголовно-розыскной милиции это всё и расскажешь, - прервал его Никитин.
   - Не надо, я и вам всё расскажу... И к соседу приведу, сами у него всё спросите... - затараторил завгар.
   - Ну, веди, - распорядился Никитин.
  
   Добирались мы втроём до места жительства соседа незадачливого завгара недолго. Вскоре мы уже зашли в московский дворик, вошли в подъезд и поднялись по лестнице, остановившись перед квартирной дверью. Достали револьверы, и Никитин позвонил.
   - Спросит - ответишь, что ты, мол, пришел, поговорить надо, - повторил ещё раз Никитин. Завгар закивал.
   - Кого там принесло? - раздался из-за двери молодой мужской голос.
   - Кузьма, это я, поговорить надо... - прокричал завгар. Раздался скрип отодвигаемой задвижки, дверь открылась, за ней стоял этот Кузьма в косоворотке, потертых штанах и франтоватых ботинках. Никитин втолкнул завгара в дверь, мы тут же ввалились вслед за ним.
   - Уголовно-розыскная милиция, - сказал Никитин.
   - Ааа, сыскари... - закричал Кузьма. В его руке откуда-то появился нож, он попытался достать им ближе всего к нему стоявшего соседа. Я успел за шиворот отдёрнуть завгара назад, а Никитин своим пролетарским кулаком ударил по вытянутой руке, держащей нож. У Кузьмы в руке что-то хрустнуло, он завыл дурным голосом, а нож со стуком упал на пол. Я поднял упавшее холодное оружие, убрал его в карман и усадил струхнувшего завгара у стены прямо на пол. Никитин ощупал карманы Кузьмы и сунул дуло нагана ему под нос:
   - Дом на Мясницкой грабил?
   - Ааа, не скажу!.. Доктора мне!.. - кричал Кузьма.
   Я быстро прошелся по квартире, в помещении больше никого не было.
   - Повезли их в милицию, - сказал я Павлу. - Там решим, что делать.
  
   Подняли завгара с пола, и, подталкивая Кузьму с накинутым на плечи пальто, вышли из квартиры. Перед выходом во двор Никитин предупредил:
   - Кто заорёт или побежит, пулю словит...
   Завгар часто закивал, а Кузьма только ругался и стонал, держась за руку, но уже не кричал.
  
   В уголовно-розыскной милиции их развели по разным комнатам, Кузьме вызвали доктора, который вправил тому вывих локтевого сустава и наложил повязку. Розенталь допрашивал Кузьму, а Никитин взял показания с завгара. Мне было интересно посмотреть на Розенталя в деле, и я остался в комнате с ним и Кузьмой.
   - Имя, фамилия, кто отец, - спрашивал Розенталь. Кузьма ответил.
   - Проживаете по адресу... - Розенталь назвал адрес, откуда мы доставили Кузьму. Тот подтвердил.
   - Принимали участие в ограблении жильцов доходного дома на Мясницкой? - задал вопрос Розенталь.
   - Неа! - ухмыльнулся Кузьма. - Не принимал. Ваши вон ворвались, сразу руки ломать... А я ничего не знаю.
   - Вы пытались убить ножом вашего соседа во время прихода к вам наших сотрудников, - прищурился Розенталь.
   - Испугался, махнул рукой неловко, - усмехнулся Кузьма. - Не хотел я никого убивать. Нож случайно схватил.
   - Если вы отпираетесь, то завтра мы пригласим ограбленных вами жителей дома. И когда они вас признают, а они вас признают, мы вас немедленно расстреляем за вооруженный грабеж, - веско сказал комиссар милиции. Кузьмы усмехаться перестал.
   - А если скажу, то что? - спросил он.
   - Мы рассмотрим и учтём, насколько полезны будут ваши показания, - ответил Розенталь.
   - Надо было сразу их всех шлепнуть, - ощерился Кузьма. - Ну, слушай, сыскарь...
  
   По рассказу Кузьмы, банда, ограбившая дом на Мясницкой, была собрана частью из "птенцов Керенского", частью из московских люмпенов с Хитровки. Составилась она из завсегдатаев одного хитровского притона, который Кузьма обещался показать. Подал идею дерзкого ограбления дома один из признанных местных вожаков, рецидивист с дореволюционным стажем, Яша Зуб.
  
   Выспросив у Кузьмы подробности про трактир, Розенталь отправил того в камеру, брать с собой не стал. Комиссар розыскной милиции стал собирать людей на поимку Зуба и его банды. Набралось нас полтора десятка человек, в основном матросы и рабочие, направленные в розыск Советами рабочих депутатов. Вышли мы, когда уже наступали сумерки, и группками потопали на своих двоих в сторону Хитровки.
  
   Площадь биржи труда была погружена в темноту, разбавляемую тусклыми огоньками в окнах окружавших её трактиров и ночлежек. Розенталь ещё в здании милиции объяснил нам задачу, и все расходились по своим местам. Часть милиционеров занимала посты снаружи здания, беря под контроль окна и выход из ночлежки, в здании которой и был нужный трактир. Сам Розенталь, мы с Никитиным и еще четверо человек вошли внутрь, толкнув темные деревянные двери с облупившейся краской. Дохнуло спёртым воздухом. Под настороженными взглядами обитателей ночлежки мы прошли в плохо освещенную залу трактира, темноту которой разгоняли свечи, стоявшие на стойке и в простеньких настенных подсвечниках.
  
   У грубо сколоченных столов, на которых стояли стаканы, тарелки и бутылки, сидели кучками усатые и бородатые люди. Тусклое освещение и клубившийся дым добавляли им сумрачности и угрожающего вида. В одиночку я бы не хотел появляться в этом помещении, да и сейчас мне было не очень уютно, несмотря на товарищей рядом. По милицейским сводкам, во многих бандах Москвы и окрестностей численность бандитов превышала состав всей московской уголовно-розыскной милиции с третьего Знаменского, вместе взятой. Я шел, держа руки в карманах расстёгнутой шинели, и чувствовал охватившее всех напряжение. Провожаемые хмурыми и злыми глазами находившихся в зале людей, мы пересекли её и подошли к тонкой двери в "кабинет", где собирались деловые люди из завсегдатаев этого трактира, и где проводил вечера Зуб. Без стука распахнув дверь "кабинета", Розенталь произнёс:
   - Уголовно-розыскная милиция. Всем показать документы. Гражданин Яков по прозвищу Зуб, вы задержаны.
  
   В накуренном помещении на диванчике за столом рядом с окном сидел в окружении нескольких человек предположительно тот самый Яша, блестя металлическим зубом и шальными глазами. Еще несколько человек сидели за вторым столом у другой двери в противоположной стене. Помещение освещала желтым светом керосиновая лампа, стоявшая на столе у Яши. При словах Розенталя все замерли, сверля нас взглядами. Пара-тройка человек, сидящих за вторым столом, потянулись за документами за борты пиджаков. Я находился ближе к ним, отслеживая их движения. Вместо документов в их руках оказались наганы...
  
   Внезапно для всех в комнате грохнули выстрелы. Первым успел я, стрелял сквозь подкладку карманов шинели двумя револьверами в упор, не вынимая рук из карманов. Свет мигнул, послышался стук и звон стекла, и наступила темнота. Чтобы не торчать столбом у входной двери, я отпустил револьверы, наощупь схватил стоявшего рядом Никитина и еще кого-то невидимого и уволок в сторону от двери в угол. Дах!Дах!Дах! От противоположной стены мелькнули вспышки выстрелов. Послышались крики, стон, ругань, тяжелый топот ног. Дах!Дах! И ещё. Бах! Бах!Бах! Раздались выстрелы с нашей стороны. Вытащив револьверы из карманов, я сместился вбок, направил оружие на места вспышек и нажал пару раз на спусковые крючки, выпустив пули в темноту, упал на пол и перекатился. После моих выстрелов в той стороне вспышек больше не было, но выстрелили из другого места, в стену за мной ударили пули. Рядом бабахнуло несколько раз, впереди раздались стоны. Потом кто-то сильным ударом ноги вышиб хлипкую входную "кабинетную" дверь, в помещение проник слабый свет свечей из залы.
  
   Мы огляделись. Я лежал на полу, выставив вперед два револьвера. Рядом со мной настороженно стояли Никитин и Розенталь с наганами в руках, направленными на противоположную стену. У входной двери лежало неподвижно два человека, у стены по другую сторону от двери стоял с наганом матрос из милиции, еще один милиционер из рабочих с бледным лицом сидел у стены, зажимая рукой плечо. В противоположной стене виднелась распахнутая другая дверь, на полу лежала разбитая керосиновая лампа. Три человека уткнулись лицом в столы или навалились на них грудью, еще двое лежали на полу перед второй дверью. Яши Зуба среди них не было. Окно в "кабинете" было распахнуто, повеяло морозным воздухом. Снаружи послышались крики и звуки борьбы.
  
   Розенталь бросился вперед к распахнутой двери, я вскочил, и мы с Никитиным за ним. За дверью тянулся тёмный коридор, в конце которого спускались вниз ступеньки. За ступеньками оказался вход в подвал, тянувшийся через весь доходный дом и имеющий выход с другого торца, через который Зуб с тремя подручными, похоже и убежал, растворившись в темноте Хитровки. Одного, выскочившего через окно, схватили наши милиционеры. Двое наших сотрудников лежали убитыми в этой шальной перестрелке, на полу осталась кровь. Еще один ранен, ему оказали помощь, кто-то побежал за извозчиком. Среди находившихся в "кабинете" трактира людей убитых трое, и двое ранены тяжело, им перевязали раны в ожидании доктора.
  
   Розенталь выдвигал вперед челюсть и сжимал зубы, несколько раз ударив кулаком в стену. Никому не сказав упрёков, он раздавал милиционерам отрывистые указания. Хитровские люди из общей трактирной залы настороженно молчали и не вмешивались в происходящее, но, думаю, если бы нас одолевали, помогать бы нам никто не стал, а может быть, даже наоборот.
  
   Подрагивающими руками я ощупывал продырявленную подкладку карманов шинели и смотрел на подпалины. Ко мне подошел Никитин, с шумом втягивая в себя табачный дым через самокрутку, которой его угостил кто-то из милиционеров:
   - Не курил, понимаешь, раньше, только баловался, когда шпанёнком был, - зачем-то объяснил он. - Ты ж, понимаешь, выручил нас... Там бы всех нас и положили... - выговаривался Павел. - Только двоим не повезло... Ты, брат, ловко как!... Они с наганами, а ты рраз!... А потом свет, и ты с револьверами на полу...
   - Жить захочешь, и не так раскорячишься, - хмуро ответил я, пытаясь унять дрожь в пальцах. - Видишь, какая у меня штука. Подкладка совсем прохудилась, чем латать придётся?..
  
  
  
   ******************************************
  
   Интересные ссылки:
  
   Паспортная система в Царской России.
   https://slavynka88.livejournal.com/277491.html
  
   Мировая масленка. Как Россия в прошлом веке стала одним из крупнейших в мире экспортеров сельхозпродукции.
   http://www.forbes.ru/forbeslife/336467-mirovaya-maslenka-kak-rossiya-v-proshlom-veke-stala-odnim-iz-krupneyshih-v-mire
   http://www.aif.ru/archive/1696487
  
   Юхнёва Екатерина. Петербургские доходные дома. Очерки из истории быта. Глава 9. Внеквартирное благоустройство
   http://statehistory.ru/books/YUkhnyeva-E-D-_Peterburgskie-dokhodnye-doma--Ocherki-iz-istorii-byta--/11
  
   "Как люди в старину обходились без холодильника, особенно летом?"
   http://www.bolshoyvopros.ru/questions/118069-kak-ljudi-v-starinu-obhodilis-bez-holodilnika-osobenno-letom.html
  
   Автомобили в гражданской войне.
   http://smolbattle.ru/threads/Автомобили-в-гражданской-войне.41524/
  
   История автомобильного номера в России.
   http://carakoom.com/blog/istoriya-avtomobilnogo-nomera-v-rossii-ot-samogo-pervogo-do-nashih-dnej
  
   Как изменялись границы Москвы.
   http://www.retromap.ru/forum/viewtopic.php?t=148
  
  
  


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"