Фатеева Людмила Юрьевна : другие произведения.

Милосердие и наказание

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 3.40*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эпизод второй операции "ТриПсих". Убийственное милосердие? И наказание...


   МИЛОСЕРДИЕ И НАКАЗАНИЕ
   Социологический прогноз "а-ля Пелевин".
   - За глиной поехали?
   - С полчаса уже.
   - Кто?
   - А шут его знает, чья сегодня очередь. А тебе не все равно?
   - Хм, помнится, один аист приволок вообще такую гадость, ни на что не годную.
   - Ну и ушей лишился. Теперь народ осторожничает.
   Угрюмые мужики шумно хлюпали, потягивая из надтреснутых разномастных стаканов жидкость, почти что чайного цвета. Вокруг колченогого стола их расположилось четверо.
   - Чего, Василий, не весел? - пихнул в бок самого молодого из компании густо заросший, чуть не по самые брови, бородач с шишкастой головой. Причем, шишки налезали одна на другую, составляя неповторимую цветовую гамму, словно на лбу бородача играла необыкновенная радуга.
   Василий и впрямь с утра был не в духе. Он часто с тоской оглядывался на дверь, вздрагивал при каждом стуке. Да что стук, любой громкий пук заставлял парня нервно подпрыгивать на месте.
   - Да, знаете ведь, - страдальчески наморщил нос Василий. - Телега на меня пришла Самому, - он ткнул пальцем в направлении потолка. - Не хочется без ушей оставаться. Уж больно суровые методы стали.
   - Ха, - отозвался одноухий мужик с зеркально гладким черепом. - А чем же нас в рамках-то держать? Не деньгами же!
   Компания дружно заржала. Даже Василий криво усмехнулся.
   - Не боись, - потрепал его по плечу бородач. - Отобьешься. Вон ему, - кивнул он на Лысого, - тоже идти. И не какое-то там ухо, тут, брат, серьезнее. - И отхлебнул из стакана. - Чует мое сердце, поганок намешали, гады. Сколько раз говорил, не берите у незнакомых. Небось, пачка Бишкекской фасовки. Настоящий продукт уже и не помню когда пили.
   - Поганки! - усмехнулся лысый. - Тут, небось, и сыроежек полно. Вот раньше бывало...
   Все четверо вздохнули. БороДатый засунул руку по локоть в бороду, лысый потер лысину, оставляя жирные следы. Третий, ничем не примечательный тщедушный молчун в очках, лишь брезгливо кхекнул, выражая полное презрение к современным нравам. И только Василий вздохнул исключительно за компанию. Возрастом не вышел, вырос на эрзацах и понятия не имел, о чем говорили старшие. Привык пить то, что есть под рукой.
   Смены долгие, трудные. Под конец бригада валилась с ног. Вот и сейчас еще пять часов до свободы, а силы на исходе. Только мухоморным чаем и спасались. Закупками пищевых концентратов занимались старшие, не доверяя молодому столь важное дело. Да Василий и не смог бы отличить красного мухомора от коричневого. Белые еще туда-сюда. Их сразу видно. Да вот не мог никак запомнить, какие можно употреблять, а с какими поосторожнее надо. Но без мухоморов на дежурстве никак.
   Но мысли Василия уже соскользнули с мухоморов и выползли к краю черной пропасти. Казалось, еще шажок - и сорвется Васина крыша в бездну, полетит, дробясь о скалистые выступы паники. Хоть бы поправку сделали на молодость и неопытность. Василий невольно дотронулся до ушей. Свои, родные, тепленькие. Такую вдруг нежность ощутил Вася к розовым раковинкам, что чуть не слеза навернулась. Вася вспотел, оглох и онемел от дурных предчувствий и даже пропустил гулкий удар, раздавшийся с улицы.
   Очнулся он от удара в плечо.
   - Уснул, что ли? - заглянул ему в лицо лысый. - Ты смотри, парень, до пересменки надо дотянуть.
   Оказывается, все уже были на ногах, готовые ехать по вызову. Вася стряхнул оцепенение, разом выкинув из головы дурные мысли. Предстояла работа.
   - Все взяли? - деловито поинтересовался он.
   - Пошли, молодежь! - легонько стукнул его по затылку БороДатый.
   Команда из четверых мужчин гуськом направилась к выходу. Завершал колонну тщедушный молчун. Несмотря на дохловатую внешность, он легко тащил на плече пилу, придерживая ее левой рукой, а в правой руке здоровенный, звякающий на каждом шагу, судя по всему, битком набитый чемодан.
   - Дверь! - истошно крикнул второй в выводке, но опоздал.
   БороДатый уже взялся за ручку и резко дернул на себя. Дверь рухнула, с глухим стуком опустившись на голову посмевшему потревожить ее покой.
   - Черт! - скривился БороДатый, сбрасывая дверь с себя. - Никак не запомню. - Он потрогал голову. - Еще одна будет. Свеженькая...
   На место дверь устанавливать не стали. Вася прислонил ее к стене и поспешно отошел. У него давно сложилось свое мнение об этой двери. Ему казалось, что она их ненавидит. И каждый раз норовит слететь с петель. Только приладят как положено, насколько это возможно в нынешних условиях, а к их дежурству дверь словно сама освобождалась от креплений и пыталась прибить кого-то из них. Причем ее покушения приходились исключительно на бородача.
   На улице не было видно собственного пальца на вытянутой руке, даже гнутого. Где-то во мгле неистово бил в рельс невидимый дежурный диспетчер.
   - Да хватит колотить, - рявкнул БороДатый. - Слышали, идем уже. Передай в диспетчерскую - вызов принят. По факсу.
   - Так посветите, - откликнулся невидимка.
   Лысый включил фонарь.
   - Так нормально?
   - Пойдет.
   Пугающе яркий луч высветил корявую фигуру. Фигура запустила руку в карман клочкастого ватника и достала рогатку. С силой оттянув резинку, фигура выстрелила вверх.
   - Куда светишь? - с неожиданной злостью обернулась фигура к Лысому. - На четвертый этаж давай!
   Световой луч шмыгнул вверх, выхватывая окна, заколоченные фанерой. Диспетчер снова натянул резинку, прицелился, и камешек стукнул в окно на четвертом этаже.
   - В сторону, в сторону! - заорал диспетчер.
   Но мужики уже и сами поспешно шарахнулись под сомнительное прикрытие державшегося на честном слове профессионального афериста. И вовремя: форточка на четвертом этаже распахнулась, и оттуда вниз со свистом нырнул стремительный булыжник.
   - Отбой, - буркнул диспетчер. - Факс принят. Езжайте.
   И группа, ведомая освещающим путь Лысым, двинулась по тоннелю между сугробами к отдаленно напоминающему машину агрегату. Это было грязно-желтое чудовище с разноцветными заплатами на левом крыле. Правого не было. Четверо загрузились в транспортное средство.
   - Поехали! - махнул рукой тщедушный мужичонка водиле.
   Шофер протер грязными пальцами красные от бессонницы глаза, надел намертво прикованную собачьей цепью к внутренностям кабины шахтерскую каску с фонариком спереди. Дорога слегка проклюнулась из темноты. Техномонстр - инвалид, натужно урча, двинулся с места.
   В салоне было холодно. Вася сжался, изображая эмбрион в пробирке. И так замер, пытаясь настроиться на работу. Но мысль о наказании свербела под костью черепа, несмотря на все усилия сосредоточиться.
   2.
   В тесной конурке на жесткой кушетке спал измученный человек. Он громко скрипел зубами, постанывал, морща и без того щедро обжитое морщинами лицо. Где-то за окном прилично бабахнуло. Хлопнула, распахнувшись, форточка. Звякнуло и осыпалось последнее, чудом сохранившееся стекло. Человек лишь вздрогнул во сне, но не проснулся.
   Конурку освещала тусклая лампочка, желтой немытой грушей торчавшая под самым потолком. Паутинка трещин покрывала стены и потолок. Снежинки известки время от времени мягко планировали на пол. Солидный кусок штукатурки глухо шмякнулся, задев человека по носу. Но и это не потревожило спящего.
   Тихонько заскрипела дверь. Блестящий глаз в черную трещину дверной щели изучил человека на кушетке. Послышался тоскливый вздох. Дверь открылась чуть шире.
   - Вольдемар Илыч, - раздалось из темного коридора.
   Спящий заворочался.
   - Вольдемар Илыч, - чуть громче позвал голос.
   Безрезультатно. За дверью замерли. После минутного колебания на пороге комнатушки появилась девушка. Даже при тусклом освещении бросался в глаза нездоровый цвет лица (Любимая книга детства "Дети подземелья" В. Г. Короленко). Прыщавый лобик озабоченно наморщен.
   Подойдя к спящему, девушка мягко прикоснулась к его плечу. Ответом был короткий сочный всхрап. Девушка насмелилась и слегка встряхнула руку Вольдемара Илыча. Девушка и сама понимала, что столь тактичные действия бесполезны. Но как же иначе можно обращаться с самим Вольдемаром Илычем? Однако разбудить надо было обязательно.
   Девушка собралась с духом и затрясла спящего за плечо. Тот в ответ замычал нечленораздельное, единственное, что поняла девушка - "...ой матери...".
   Окинув отчаянным взглядом комнатенку, девушка оживилась, посветлела лицом - на подоконнике стояла одинокая баночка из-под музейного майонеза. Девушка взяла баночку и отошла в самый темный угол. Скоро оттуда раздалось задорное журчание.
   - Должно подействовать, не зря ж биохимию учила, - пробормотала девушка, выходя на свет с баночкой, наполненной желтой жидкостью. - На бесколбасье и кал сарделька, как говорила моя бабушка.
   Словно боясь передумать, пугаясь собственной смелости, девушка быстро подошла к спящему и сунула баночку ему под нос.
   - А? Что? Где? - подхватился Вольдемар Илыч. - А, Манюня...
   - Извините, Вольдемар Илыч, - потупилась Манюня, - клиента привезли, а я вас разбудить не могла. А под рукой-то ничего и нет для таких случаев, ну, я и подумала...
   - Молодец, соображаешь, - буркнул, поднимаясь, Вольдемар Илыч. - Аммиак он и в моче аммиак. Пожалуй, ты не такая дура, какой кажешься, - продолжил он, одной рукой застегивая серую в красных пятнах хламиду, а другой сгребая правую ягодицу Манюни. - Надо к тебе присмотреться. Пожалуй, выдвину твой метод как рацпредложение по экономии лимитного нашатырного спирта.
   Серость моментально исчезла со щек девушки, сменившись стыдливым румянцем.
   - Ой, Вольдемар Илыч ...
   Но его мысли уже переключились.
   - Как клиент?
   - Похоже, трудный случай, Вольдемар Илыч, я бритвы готовлю.
   - Даже так? - нахмурился Вольдемар Илыч. - Ну, пойдем, глянем...
   Широким шагом Вольдемар Илыч зашагал по длинному коридору. Манюня мелкой рысью трусила за ним, на ходу объясняя проблемы, возникшие в его дежурство.
   - Так, - бросал на ходу Вольдемар Илыч, закладывая крутой вираж на очередном повороте, - так-так... угу, угу...
   - Ну, примерно ясно, - наконец изрек он, когда Манюня иссякла. - Значит, говоришь, бритвы готовы, кстати, опасные или безопасные?
   - Я и те, и те на всякий случай приготовила.
   - Вот и славно. Только, какая разница, и те и другие тупее практиканта. И, боюсь, бритвами там не обойдешься. Нитки какого размера есть?
   - Сороковка только, - виновато пролепетала Манюня.
   - Сойдет, - махнул рукой Вольдемар Илыч. - Кстати, дыры в окнах заделали? Я не могу при сквозняках работать. Гады, пронюхали, что у меня морфинчик иногда водится. Ну ничего, я себе тоже команду неплохую подбираю, уже есть несколько отморозков-волонтеров на примете. Пусть только сунутся в следующий раз.
   - Заделали, даже в одно окно оргстекло вставили - мутноватое, но солнышко видно, - радостно поведала Манюня.
   - Да ну?! - изумился Вольдемар Илыч. - Где урвали?
   - Так, по случаю... Осторожно, Вольдемар Илыч, там доска совсем прогнила, ногу сломаете!
   Вольдемар Илыч ловко обогнул опасное место и толкнул массивную дверь.
   - Ну-те-с, - потер он руки и легким движением руки долбанул по выключателю. - Дьявол, постоянно забываю! Вот как долго от хорошего отвыкаешь. Где дежурные энергетики? Свет давайте!
   Манюня вытащила из кармана колокольчик. Звон, отдавая гулким эхом, заметался по коридорам.
   И минуты не прошло, появились двое: хрупкая высокая женщина и жилистый приземистый мужчина.
   - Спите?! - гаркнул Вольдемар Илыч. - По местам! Держишь вас тут, бездельников, а толку чуть... Свет давайте, живо!
   Двое исчезли в боковой двери, продолжая вяло переругиваться:
   - Твоя очередь сегодня заступать первой!
   - Я в прошлый раз начинала! Сегодня ты!
   - Ну! Вы! Там! - прикрикнул Вольдемар Илыч. - Разговорчики!
   Голоса смолкли. Cкоро раздалось негромкое жужжание и неуверенно зажегся свет.
   - То-то же, - проворчал Вольдемар Илыч. - Итак, где наш драгоценный?
   В центре огромной залы на строительных козлах испуганно бледнел голый мужичонка.
   - Пожалуйста, - увидев надвигающегося на него Вольдемара Илыча, - прошу вас...
   - А иначе нельзя, - развел руками Вольдемар Илыч. - Вы что же думаете, нам безразлична судьба ближних? Ошибаетесь. Мы же вам помочь хотим. А если вам платить нечем, то, что нам остается? Да, впрочем, если бы даже и было...
   Человек на козлах задрожал всем телом, наблюдая за передвижениями Вольдемара Илыча. Тот подошел к раскинутому на полу полотнищу, на котором металлически поблескивали не вполне различимые предметы.
   - Так, что же нам понадобится? Уж точно не бритвы, Манюнечка, - задумчиво протянул Вольдемар Илыч. - Пожалуй, вот хорошая штучка, вот эта пригодится, ну и на всякий случай...
   Дробь, выбиваемая зубами человека с козел, звучала малыми барабанами.
   - Манюня! - зычно окликнул Вольдемар Илыч.
   - Да?!
   - Ты хорошо его привязала?
   - Как всегда, Вольдемар Илыч.
   - Кляп.
   - Есть кляп, - ловко впихнула девушка в рот лежащему на козлах комок из тряпок.
   Человек на козлах замычал, забился, не в силах шевельнуть крепко и надежно привязанными конечностями, беззвучный вопль умирал, не родившись, глаза полезли из орбит, когда Вольдемар Илыч приблизился к нему, пробуя указательным пальцем зубья огромной пилы.
   - Что? - обратился он к беспомощно лежащему человеку, - думаете, великовата для вас? Снова ошибаетесь, в самый раз, поверьте профессионалу.
   Вольдемар Илыч обернулся к девушке.
   - Глина?
   - На лопате! - бодро гаркнула Манюня.
   - Мочевой пузырь?
   - Полон!
   - Ну так, вперед, Манюня! С песней на устах!
   Девушка фальшиво, но задорно мяукая "Мы кузнецы, и дух наш молод...", появилась у изголовья глухо мычащего человека на козлах и решительно занесла над его головой массивный деревянный молоток...
   3.
   - Тяжкий сегодня клиент, вспотеет Вольдемар Илыч, - помешал ложечкой в стакане Лысый. - Обычно таких не возим. Чтоб не мучались. Слышь, БороДатый, зачем ты его взял-то?
   - Ха, - довольно почесал тот в бороде, - если меня хорошо попросить, еще и не то могу.
   - И чего же ты сегодня хапнул?
   - Не твое собачье дело, - огрызнулся бородач. - Вот будешь старшим, сам брать будешь. А сейчас не суйся.
   Лысый притих. В комнате воцарилась тишина. Слышно было лишь как вздыхал Василий.
   Заморыш в очках дремал за столом, подложив под голову руки. Василий покосился на него. Надо же, выпала человеку в дежурство двойная норма. Когда ехали по адресу, сшибли какого-то бедолагу. Пришлось очкарику поработать сверхурочно. Нет ничего пакостней, чем сверхурочные. Да и на душе погано. Ребята-то уже привыкли, а Васе вот частенько еще претила такая "помощь" человеку, да вот только - как иначе? Бывает, конечно, вытащишь кого-то. Ну так ведь случайно. Чаще всего Васиной заслуги тут не было. А вообще-то все стараются честно дело делать. В любых условиях. И не их вина, если не получается по-человечески...
   - Слышь, Борода, - тихонько начал Лысый, - я тут, кажется, насчет наших Чародеев договорился. С дамочкой одной. Крутая дамочка - зарплату, говорят, каждый месяц получает точно в срок, плюс продуктовый паек.
   - Да ты что?! - оживился БороДатый. - Дело! И какого она хочет: Чародея-20 или Чародея-30?
   - Да, говорит, хотелось бы и того, и другого испытать.
   - О расчете предупредил?
   - Как же! Все по полочкам разложил. Объяснил про наценку, что, мол, экспериментальный метод, на поток еще не поставили, даже не рационализировали еще.
   - И что она?
   - Нормально. Даже еще больше заинтересовалась, подпрыгивать на месте стала. Вроде как первопроходцем будет.
   - Ну, вот и поглядим, если получится, будем шефу докладывать. Будем на поток ставить Чародеев, Чародейчиков, Чародеюшек...
   БороДатого прервал стук в дверь.
   - Войдите! - заорал он.
   - Дверь! - завопил Василий.
   И опять опоздал. Снаружи двери наподдали пинком, и она охотно приняла лежачее положение, хлопнувшись у ног бородача.
   - А! - радостно отреагировала тот. - Вот ты и промазала, скотина!
   На пороге стоял обалдевший водитель.
   - Антрэ. Ну что застыли? - неимоверным басом откликнулся на происшедшее молчаливый очкарик, проснувшийся от грохота. - Разбудили, так заходите. Может, помощь какая требуется? Профессиональная, - уточнил он, вперив маленькие глазки в шофера.
   - Да Боже упаси от вашей помощи, - перекрестился водитель. - Вот с машиной беда.
   Бородач приподнял кустистые брови.
   - Что за беда? Доехали нормально. Чего натворил?
   Шофер замялся.
   - Да ничего... Хотел отогнать на привычное место, да в люк открытый влетел колесом...
   БороДатый поднялся.
   - Ты мне тут хвостом не крути! Какие тут люки? Откуда? Давным-давно канализация не работает...
   - Канализация не работает, - чуть не плача, ответил шофер, - а колодцы остались. Крышки растащили по пунктам приема драгметаллов, а дыры-то, вон они, пасти пораззявили, так и ждут, кто свалится...
   - Точно, - равнодушно бросил очкарик, - я недавно одного чудика вытаскивал. Амбре, знаете ли... Вонял страшно, значит, - ответил он на вопросительный взгляд Лысого.
   - Ладно, - успокоился БороДатый. - Что с колесом-то?
   - Отвалилось, сволочь.
   - Ну так присобачь обратно. Не в первый и не в последний раз.
   - В последний. Не получится, - всхлипнул водитель. - Я, когда в колодец колесом-то влетел, башкой долбанулся, да здорово так. Вырубился начисто. А когда очухался - блядь, пардон, глядь - нет колеса.
   - Как это нет?
   - Так - нет. Спер гад какой-то. Что ж теперь делать-то? - шофер умоляюще оглядел компанию.
   Мужики переглянулись.
   - Дела...
   - А чего ты от нас хочешь? - поинтересовался Лысый.
   - Помощи... - начал было водитель, но, покосившись на моментально оживившегося очкарика, поправился, - совета. Что делать-то?
   - А мы откуда знаем? Ты колесо прозевал, ты и добывай. И не дай Бог к следующему выезду машина не будет в порядке...
   - Да, как же я... - возразил шофер, но перехватил взгляд очкарика. - Попробую... Эх...
   Водитель развернулся и шагнул за порог.
   - Э! - завопил БороДатый. - А дверь на место?!
   Василию не было дела ни до колеса, ни до двери. Снова и снова переживая оплошность недельной давности, он мучительно прикидывал, чего его лишат. Ему уже стало казаться, что уши это мелочь. Бывало и хуже. И надо же было так случиться, что в злополучный день он поехал за старшего. Дело-то было пустяковое. Ну, не рассчитал немного. Но обязанности-то свои выполнил. Что за мелочные люди! Это его работа, в конце концов. Василий гордо выпрямился. Да! Так он и скажет Самому: мол, Фосий Носсаривонович, работа у нас такая, забота наша...
   4.
   - Ну, вот, дорогуша, - отер опилки костей с кровью и потом со лба Вольдемар Илыч. - Мы и закончили. Живой? Ну и ладно. Пописай на ранку, лапочка, глинкой смажь. Ну, крепкий мужик, уважаю... Накрой его чем-нибудь. Пусть отлежится. Мы свое дело сделали. И мухой слетай в столовую, пусть за ногой пришлют кого-нибудь, пока свежая...
   Вольдемар Илыч отбросил ногой пилу и, на ходу сдирая перчатки, пошел к выходу.
   - Энергетики! - заорал он в дверях. - Кончай работу! Пока все! Отдыхайте. Манюня, за мной. И гордо пошагал по коридору. Манюня устремилась за ним, не обращая внимания на измочаленных энергетиков, шатавшихся от усталости. Поддерживая друг друга, они поплелись в свою кондейку.
   Дежурка энергетиков уютом не отличалась. Даже света не было, хотя лампочка висела - дохлая.
   - Ненавижу электричество, - чиркнула спичкой женщина, зажигая вонючую коптящую свечу.
   - Я тоже, - хмуро отозвался мужчина.
   Оба рухнули на узенькие нары.
   - Может, хоть часок удастся поспать, - предположила женщина.
   - Вряд ли.
   - Ложись поближе, погреемся.
   Мужчина пододвинулся поближе к напарнице.
   - Так теплее?
   - Намного, - вздохнула она. - Знаешь, ты не обижайся, когда я ворчу. Просто, выматываюсь до смерти. Раньше думала, что моя бывшая работа - каторга. Но то была любимая каторга. Знала бы, где и как она мне пригодится, - женщина слабо усмехнулась.
   - Так кто ж думал, что жизнь так повернется? Ты, говорят, раньше большой артисткой была?
   - Была... Да кому теперь это нужно? Спасибо, хоть сюда по знакомству пропихнули... Ты-то, я слышала, тоже не из низов общества?
   - Да уж, поездил в свое время по шарику, где только ни гонял, по каким трассам. Эх, да что там говорить... Давай спать.
   - Давай...
   Мужчина и женщина еще теснее прижались друг к другу, обнялись и спустя несколько минут уже мерно сопели дуплетом в два раза по две дырочки. Свеча погасла сама... Сразу же... Очевидно, из экономии.
   5.
   Темное пустынное здание не смотрело на город. Оно давно ослепло. Окна забиты фанерой, через которую свет не пробился бы, если бы даже был. Четыре этажа никогда не просыпались разом. То один этаж оживится, то другой. Но чаще обнаруживались признаки жизни в многочисленных пристройках, разбросанных, как грибы-малютки вокруг мамы. Возможно, более активные малютки давно покинули бы полуживую маму, осторожно переползая в темноте метр за метром, если бы не сдерживал их массивный забор - единственное сооружение, оставшееся в практически первозданном виде. Единственный выход за бетонную стену - тяжелые ворота, неохотно распахивающиеся лишь при натужном нажиме троих здоровенных мужиков - швейцаров по штатному расписанию. Запоров на воротах не было. Их функцию исполняли те же дежурные швейцары, рьяно блюдущие приказ "держать и не пущать".
   Амбалов, вынырнувших бесшумно из ночи, было больше. Семь глаз несколько минут тщательно обследовали двери ворот, пытаясь отыскать хоть крохотную дырочку для обозрения вида изнутри.
   - Зырь, одноглазый, ты у нас самый зоркий гусь, - ласково шепнул один.
   - Хрен там, замуровано круто, - сплюнул амбал с пожизненно пустой левой глазницей.
   Оставалось одно.
   Амбалы распределились по двое на каждую створку, приготовились и по команде "навались" дружно уперлись в ворота. Музыкальное дробное сопровождение от неимоверных усилий от "до" до "си" прозвучало фантастически громко. Присутствие посторонних было обнаружено. На территории злобно взвыла, отрабатывая харч, шавка, сама лишь каким-то чудом до сих пор не съеденная. К воротам неслась охрана, просыпаясь на бегу.
   - Хряк собачий! Сколько раз говорил - не жрать перед заданием гороховую кашу! - донеслось из-за забора с позиции нарушителей. - Навались дружней!
   И навалились. Но швейцары уже сориентировались. Втроем, плечо к плечу, подперли мощными спинами подопечные створки. Упершись ногами в специально выдолбленные во льду лунки, приготовились стоять насмерть. Возмущенно заверещал свисток, сзывая подмогу. Амбалы ломились на совесть. Запорные швейцары уперто держали оборону. Но вдруг снаружи послышалась дробь лошадиных копыт и перестук колес.
   - У-у-а-а-а! - от многогласного рева содрогнулась бетонная стена. К амбалам прибыла помощь: легкие тачанки, крестьянские телеги несли сложные пирамиды вооруженных мордоворотов.
   Дрогнули швейцарские сердца, из железных желудков взметнулась к ночным небесам паника.
   - Братушки! Скорее! Братушки! Быстрее! Не сдюжим! - дико заорал старший. - Без ушей останемся!
   Зажатая кольцом забора территория огласилась воинственным кличем. Словно парашютисты из брюха самолета, посыпались из одноэтажных пристроек люди. Хлопали двери, мужики на ходу подхватывали колы, дубины, штыри арматуры. Кто-то мчался со стоматологическими клещами.
   Швейцары еще держались. Но вот ворота качнулись раз, второй, третий... Запорных бойцов смело в сторону, и во двор хлынула грозная толпа атакующих навстречу обороне.
   Силы были неравны. Нападавшие имели явный перевес: милицейские дубинки, кистени и кастеты, над головами проплывали стволы берданок, больно бивших солью со щетиной. Одиноко плевался очередями в воздух автомат прихваченный, скорее, для устрашения, чем для прямого применения,. Для оборонявшихся было бы благоразумнее отступить в относительном порядке. Но они знали, что их ждет, сдай они позиции. Выбор был не велик. И оборона, озверев от безысходности, мельницей молотила по авангарду атакующих. Музыка вечно живого русского языка сливалась в единый мотив. Два фронта, а песня одна.
   - Морфинчику нашего захотелось, лярвы!
   - Кто за морфином к нам придет, от кола и погибнет! - выдавали чудеса образованности драчующиеся.
   - Не с морфином - так на столе! - прохрипел в ответ широкий головорез, мастерски орудующий дубинкой, раскрывая страшную тайну доблести нападавших.
   Светало. Толпа пыхтела, материлась и ерзала по заснеженному пятачку с попеременным успехом. Обе стороны немного утомились. Уже реже взлетали над головами пруты и дреколья. Интерес явно падал. Счет приближался к ничейному. Как вдруг...
   - Очкарик! - раздался полный ужаса одинокий голос.
   - Очкарик! - подхватил второй, не менее перепуганно.
   Словно в детской игре "замри" дерущиеся замерли в живописных позах, дружно повернув головы в одну сторону.
   Похлопывая, словно тросточкой, ломом о ладонь, к народу, не торопясь, приближался тщедушный очкарик. Он лениво шел, цепляясь ногой за ногу. В стеклах очков отражалось восходящее солнце.
   - Вам помочь? - вежливо осведомился он.
   - Очкарик! - весело завопили в толпе обороняющихся.
   - Очкарик!
   - Очкарик!!!!
   - Очка-а-а-ари-и-и-к! - простое слово, произнесенное со всевозможными интонациями, породило необычайный эффект.
   Нападавшие, словно по команде полезли к воротам. Наступая друг на друга, головорезы ломились на выход. Оборона поддала сзади, выдавливая непрошеных гостей наружу. Те выдавливались с большой охотой. Загружались в повозки и галопом летели прочь. Вслед им улюлюкали, бросали камни, строили рожи, унизительно показывали задницы и средние пальцы, некоторые даже с обеих рук. Самые хозяйственные собирали трофеи.
   - Все сгодится...
   - О! Я пуговицу нашел! Вот моя обрадуется!..
   - Спички! Братцы, ей Богу, спички!.. Аж штук десять целых!
   Захваченное оружие снесли под навес. Над ним уже с энтузиазмом колдовал завхоз, сортируя и раскладывая по разным мешкам.
   К очкарику, умиротворенно подставившему восходящему солнцу лицо, подошел БороДатый.
   - Заштопаешь? - обратился он к нему, вытирая ладонью кровь из рассеченной брови.
   Тот молча кивнул.
   - Что так поздно подошел-то? - укоризненно спросил бородач.
   - Спал, - коротко ответил очкарик. - Факс отправили?
   - А черт его знает. Сейчас спрошу.
   Бородач отошел в сторонку, сложил ладони у рта.
   - Диспетчер! Диспетчер! Факс отправил?
   - Какой?
   - Отбой тревоги! Наши победили!
   - Уже?! Молодцы! Сейчас отправлю!
   Камешек выстрелил из резинки точно в нужное окно. Внизу прикрыли голову руками. Но подтверждения не последовало.
   Народ начал переглядываться.
   - Неужели Сам выйдет?
   - Похоже на то...
   - Вот это да... Может, отметят как-то?
   - Ага, отметят - третье ухо присобачат, на будущее.
   По мужикам прошло волнение. Гул голосов заткнул звук пионерского горна. Дежурный посерьезнел.
   - Мужики! Стройся! Сам идет!
   Относительно стройная шеренга окровавленных бойцов вытянулась во фрунт. Было слышно, как где-то в глубине двора распахнулась дверь, выпустив в новорожденное утро группу во главе с приземистым, но до краев наполненным чувством собственной значимости и достоинства, мужчиной - Сам вышел в люди!
   Халат его сиял белизной как святыня. Широким шагом пересек он двор, не обращая внимания на свиту, остановился перед строем точно определив середину пятачка, выплюнул изо рта кончик грандиозного уса и обратился к народу.
   - Коллеги! - звучно, хоть и немножко шепеляво, изрек Сам. - Вы мужественно отстояли наши запасы. Морфин - это вам не топор и не молоток. Это нужная вещь в нашем хозяйстве. В благодарность от лица руководства и вышестоящих инстанций я решил...
   Правый ус Самого от утреннего холода снова попытался скрыться в тепле рта хозяина. Сам высунул слегка раздвоенный на конце язык, отпихнул нахальный ус и продолжил.
   - Я решил отменить ранее назначенные присутствующим наказания. Конечно, только те, которые еще не приведены в исполнение, - скупо хохотнул Сам. - В общем, амнистирую, независимо от тяжести вины. Может быть.
   Троекратное "Ура!" осыпало снег с ближайших деревьев и взметнуло в небо стаю промерзших тоскливых ворон.
   Сочтя свою миссию завершенной, Сам величественно поднял в приветствии правую ладонь и пошел было к себе в апартаменты. Но что-то вспомнил и на полпути обернулся.
   - Но на комиссию прибыть всем обязательно! Хоть внушение мы же должны вам сделать! - Сам чуть повернул голову влево. - Перепиши присутствующих, - бросил он человечку с папкой под мышкой. - И не забудьте! Комиссия через два часа. Быть непременно всем, кому назначено. И кому не назначено тоже. В общем, как обычно...
   Мужики влюбленными взглядами проводили монументальную фигуру Самого, пока за ним не закрылась дверь.
   - Крут Сам, ничего не попишешь... Суров, но справедлив...
   - Лафа... - простонал кто-то.
   - Живем, ребята!
   Толпа расходилась.
   - Витек! Где там твоя пуговица? Обойдется твоя баба! Пошли с нами, третьим будешь. Я три спички вношу в долю.
   Свеженькое зимнее утро обещало день без неприятностей. Это уже было много...
   6.
   Прихрамывая на обе ноги Василий доковылял до дежурки. Несмотря на сломанный нос и полуоторванное ухо, внутри все дрожало от радости. Он все трогал ухо, пусть наполовину оторванное, зато на месте. Очкарик его быстро присобачит на место. Будет как новенькое. Харон Резанович - искуснейший мастер и неколебимых убеждений человек. Титан.
   Дверь по-прежнему стояла у стены. Около стола сидел бородач и отчаянно шипел. Очкарик зашивал ему разбитую бровь и хладнокровно приговаривал:
   - Цыц, терпеть...
   Едва Василий появился на пороге, очкарик предупредил, даже не глянув в его сторону:
   - Третьим будешь, - и кивнул на Лысого.
   Лысый выглядел устрашающе. Из рваных ноздрей извергались кровавые потоки, правое веко отсутствовало вообще, зато на единственном ухе самостоятельно висели челюсти, намертво впившиеся в мочку. Причем, челюсти были чужие. Собственно Лысого находились где им и положено.
   Василий безропотно кивнул. Ему сейчас вообще все казалось пустяком в сравнении со свалившимся счастьем отмены наказания. Ну, пожурят на комиссии, ну сделают предупреждение. И только. Пока можно и поспать часок. Или полтора. Ухо можно и не пришивать. Когда налицо полученные в бою раны, оно действует безотказно. А в комиссии какие никакие, а все же люди. Господи! Жить-то как хорошо!
   7.
   - Дело 3. Магомедов Иван Кабы-былович. Заразил клиента гонореей. Что ж вы так неаккуратно, Иван Кабылыч? Клиент заплатил, как полагается, чем мог, поделился, можно сказать, своими кровными, не пожадничал. А вы ему на ранку пописали, простите, мочой с гонококками?
   - Так ведь, у меня только щереж день жакапало, - оправдывался безухий Магомедов, шамкая беззубо. - Откуда ш я жнал? Вще шделал, как полошено, я ж ему как лушше хотел, чтобы жаражы никакой не было. Шами жнаете, шамый ишпытанный шпошоб. Довольно щашто применяешщя. А вы шразу - отрежать, отрежать...
   - Кстати, что там у вас полагали э... ампутировать? - дознаватель пошуршал бумажками. - Гм, туго бы вам пришлось... Тем более что у вас уже было два наказания, - мельком глянул дознаватель на голову Ивана.
   - Сри, - задрав пальцем губу, Кабы-Былович обнажил голые десны.
   - Тем более три, - удовлетворенно кивнул дознаватель. - Но сегодня сам Бог за вас в лице начальника, - указал дознаватель на Самого, восседающего в центре немногочисленного президиума. - В виду ваших сегодняшних боевых заслуг ограничимся сеансом внушения коллективного презрения.
   Присутствующие поднялись в полном составе, словно по команде. Привычным жестом взметнулись полсотни правых рук. Полсотни указательных пальцев нацелились в грудь приговоренного. По отмашке дознавателя полсотни глоток коротко и мрачно выдохнули слаженным спетым хором:
   - У-У! С-СУ-УКА!
   Нарушителя производственной дисциплины пошатнуло, но он устоял на ногах, бледный, смятый и раздавленный проявлением коллективного презрения. Явно было заметно - Магомедов осознал и принял свою вину.
   - Ну, с вами все. Идите и живите нормальной половой жизнью... до первого взыскания. Следующий!
   На возвышение поднялся молодой щуплый парень.
   - Ну-с. Афонин Калин Матюкович. Что ж это вы дорогой удержу не знаете? Порвали клиентке влагалище, повредили внутренности, матку сбили набок... Так и до летального исхода недалеко. Что за садизм такой?
   Парень замялся.
   - Так, кто ж мог знать? Заказ поступил - отрабатывали. Тем более в порядке эксперимента, так сказать...
   - Какого еще эксперимента? Вы что-то санкционировали? - повернулся дознаватель к Самому. Тот несколько раз важно мотнул головой в отрицание. - Что за самодеятельность?
   - Так, ведь Чародеи мы... - окончательно смутился парень.
   - Какие чародеи? Что за магию развели?
   - Чародеи, - упрямо повторил парень. Я - Чародей-30, а он, - ткнул обвиняемый рукой в зал, - Чародей-20, планируется до 35-го. Правда, такого еще найти нужно, но уже есть в одном борделе зацепка. Есть еще 15-й, но, скорее всего, останется невостребованным, переквалифицируем в процессе свечу держать.
   - И что же это за эксперимент?
   Из задних рядов поднялся бородач.
   - Позвольте мне. Я собирался после комиссии сразу подать докладную с рацпредложением насчет Чародеев. Толковая идея, между прочим. А по поводу жалобы, - БороДатый пожал плечами, - на стадии разработки новых метод кормим их одной капустой, могучи стали, как кролики, вот и не рассчитал силы, перестарался во имя дела...
   - Ну, - развел руками дознаватель. - Не буду спорить. Кто знает, может, вы на самом деле двинете прогресс в далекое далеко. Отложим решение до прочтения докладной и прислушаемся к мнению руководства.
   Он оглянулся на Самого. Тот кивнул.
   - Следующий!
   Следующим был Лысый. Он тяжело поднялся наверх, прикрывая рукой кокетливо качающиеся на ухе челюсти - очкарик не успел до комиссии удалить вражеский фрагмент.
   - Вот это клипса, - охнул кто-то из особо глазастых.
   - Разговорчики! - рявкнули из президиума. - Не сметь смеяться над раненым!
   Дознаватель сочувственно посмотрел на Лысого. Внешность последнего и впрямь впечатляла. Постороннему хватило бы свежезашитых ноздрей. Но в зале находились люди не робкого десятка.
   - Я понимаю ваше состояние. И не стану вас долго задерживать. Но несколько вопросов все же задам.
   Лысый угрюмо кивнул, челюсти на ухе согласно качнулись.
   - Вы знаете, что в нашей практике издавна повелось, что хуже, чем обещали, клиенту не сделаем? А у вас что получилось? Я понимаю, в нынешних условиях трудно соблюсти все обязательства, но какие-то принципы должны быть. У вас был случай с тяжелейшей формой алкогольной интоксикации. Вам пришлось ставить самогонную клизму. Кстати, интересный метод, новаторский. Но можно было предварительно, хотя бы на глаз, провести анализ? Трудно было один глоток сделать? Теперь клиентка обратно ничего не требует, потому как ничего уже не хочет вообще, но определенные претензии имеет, как всегда со стороны родственников. Халатность в нашем деле подрывает престиж и доверие людей! Зачастую, - дознаватель поднял кверху указательный палец, - нужных людей! Помните об этом каждую минуту. Идите, идите и помните! И, кстати, сдайте трофейную челюсть рвачам в стоматологию, им пригодится, шикарный экземпляр. И мы с этого что-нибудь поимеем.
   8.
   Несмотря на отмену наказания, у Васи затряслись поджилки, и судорогой свело подбитые в драке ноги, когда дознаватель выкрикнул его фамилию. Он пытался встать, опираясь руками на подлокотники кресла. Но тут же рухнул обратно.
   - Я не могу идти! - выкрикнул Вася со слезой в голосе.
   - Пакостить вы, молодой человек, можете, а вот отвечать за свои проступки... Уж будьте добры, почтите нас своим выходом на место провинившегося. Хоть на руках!
   Мир не без добрых людей. Васе помогли перевернуться, поддержали за ноги, пока он устанавливал равновесие, разули, чтобы проявить почтение к уважаемому президиуму и не тыкать почти что в лицо дознавателю дырявыми ботинками.
   - Отпускай! - крикнул он, почувствовав, что готов, и, бодро переставляя ладони, двинулся перед светлые очи президиума.
   Пол был не скользкий, идти на руках оказалось легко и весело. Только вот Вася сомневался, сможет ли он продержаться вверх ногами на время дознания?
   Тяп-тяп, по ступенькам прошлепали Васины ладошки.
   - К осознанию проступка и принятию наказания готов! - бодро отрапортовал Василий.
   - Но-но, - осадил его дознаватель, - не надо балаган устраивать. Да и наказания как такового не будет, - в голосе прозвучала явная нотка сожаления. - Но разберем мы вас по косточкам, - пообещал дознаватель и повел мясистым носом. - Итак, слушается следующее дело, - начал он было, но снова принюхался и брезгливо поморщился. - Отодвиньтесь немножко, - пригнул голову он, чтобы посмотреть в Васины глаза, - уж больно у вас носки воняют.
   Вася покраснел и отшлепал на пару локтей.
   - Извините, смена тяжелая была, а так я их каждый день стираю, вы не думайте...
   - Ладно, ладно, так уже лучше, достаточно. Оставайтесь там. Вот, молодой человек, передо мной лежит лист бумаги. Как вы думаете, что это такое?
   - Жалоба, - глухо ответил Вася, уткнув глаза в пол.
   - Именно, - поднял дознаватель кверху указательный палец. - Вы сотрудник у нас новый, но уже успели зарекомендовать себя положительно. И вдруг такой ляп, - дознаватель вздохнул. - Посмотрите вокруг, - обвел он широким жестом зал, - сколько рядом с вами оступившихся людей. Не жестокости ради, порядка для прибегаем мы к столь серьезным мерам.
   При всем своем желании Вася не мог посмотреть в зал, для этого ему пришлось бы развернуть голову на девяносто градусов. Но он и так знал, сколько там сидит безухих, безносых, беспалых, беззубых, безглазых, без..., гм, коллег.
   - Неужели эти примеры никого не учат? - горестно всплеснул руками дознаватель.
   Из президиума донесся булькающий звук. Дознаватель оглянулся на Самого и понял, что увлекся.
   - Но к делу. Поступил заказ на старушку. Задание несложное, потому вас и отправили старшим группы. Делов-то, на десять минут. И что вы сделали? Вместо того чтобы тихо-мирно удушить бабульку подушкой, вы топором размозжили ей череп! Что за варварство! Старушка - божий одуванчик, едва на ладан дышала. И такие грубые методы. Вы забыли наш святой девиз?!
   - Помню, - тихо ответил Вася. - "Милосердие, милосердие и еще раз милосердие! В любых условиях, в любой дозе и во все времена!"
   - Вот именно - МИЛОСЕРДИЕ! Вдумайтесь в это слово. Оно берет свое начало от милого, то есть доброго сердца. А вы? Достоевского начитались? Так у него же - преступление! А за каждое преступление полагается наказание. А нам придется применять к вам наказание за милосердие. Так, что ли, получается?
   - Я и хотел подушкой. Она сама попросила: Раскольников ее любимый герой, еще со школьной скамьи.
   - Мало ли, о чем она могла вас попросить?! А вот родственники предъявили нам претензии за некачественную эвтаназию! Они недавно сделали в квартире ремонт, а вы своими бездумными действиями испортили им обои! Новые! Красивые! В голубой цветочек! Теперь на нежных незабудках красные пятна и брызги! Она же еще секунд тридцать по квартире после того бегала, как курица с отрубленной башкой. Все загадила. Что прикажете с этим делать?
   Вася покачнулся, потерял равновесие и грохнулся на пол. Но тут же вскочил. Недоумение перекосило безусое лицо.
   - Так они на обои жалуются?
   - Нет, они жалуются на вас. Из-за обоев. Ну и, естественно, недовольны, что старушку придется хоронить в таком неприглядном виде. Удушил бы, и покойница лежала бы себе в гробу со смиренным нежно голубым оттенком лица, как раз под цвет обоев, и сами обои были бы в приличном состоянии. А теперь и не понять, где у нее лицо, а где затылок. И стены придется заново обклеивать.
   Вася тупо молчал, уставившись на дознавателя невидящим взглядом. А тот принял Васино состояние за глубокое потрясение, что, впрочем, было недалеко от истины. Ошибался дознаватель лишь в причине потрясения. Но ему показалось, что парень уже готов. Хотя, Вася и впрямь был готов.
   - Так что, давайте, молодой мой коллега, впредь более адекватно оценивайте ситуацию. Со всех сторон. Учитывайте каждую мелочь. Наш труд неблагодарен, но благороден. Ибо мы призваны избавлять людей, братьев наших, от мучений. И суровые времена не должны мешать нам. Напротив, они должны подстегивать нашу фантазию, применять в своей работе творческий подход, оттачивать умения и навыки до автоматизма. Вот, к примеру... Ну что вы застыли, дорогой мой, - заметил Васю на сцене, - идите, идите и помните, мы с вами закончили. Залечивайте боевые раны и впредь будьте осмотрительней.
   Вася на ватных ногах спустился в зал и плюхнулся на свободное место. Как же это? Как же это? - качалось качелями в Васиных мозгах.
   - Так. О чем я говорил? - нахмурился дознаватель, но тут же просветлел лицом. - А! Я, кажется, понял, почему за последние полгода в нашем коллективе резко возросло число нарушений. В том числе морально-этических. В вашем сознании, коллеги, начал извращаться смысл нашей профессии. Вы стали забывать о таком понятии как долг. И хотя за последнее время из нашего коллектива отсеялись люди корыстные, недобросовестные, пришедшие в медицину лишь для удовлетворения собственных амбиций, все равно ошибки проскальзывают. Да, нас осталось мало. Но надобно брать качеством. Иначе мы потеряем последних клиентов. Условия работы сложные, очень сложные, - дознаватель покрутил головой. - Но сдаваться мы не собираемся. Мы должны помогать людям! И мы будем им помогать! Сидите, сидите, Харон Резанович, - поспешил успокоить дознаватель насторожившегося в президиуме Очкарика, - это я так, к слову. Я знаю всех присутствующих как фанатов своего дела, беззаветно преданных медицине. И потому снова взываю: помните, милосердие для врача - закон. И не ваша вина, что это святое слово начинает поворачиваться оборотной стороной. Смысл его от этого не меняется.
   Оратор утер пот со лба, хлебнул водички из пластиковой бутылки и продолжил.
   - Вот, например, Харон Резанович. Наши лучшие руки, наш гениальный хирург. Знает организм человека, так, что вслепую может оперировать. Так что же, ему теперь не работать, если нет скальпелей?
   - Да что там скальпелей!... - воскликнули в зале. - Теперешние студенты не знают, как шприцы выглядят...
   - Давненько я йода не нюхивал... - вздохнул кто-то из первых рядов.
   - А какой я гипс накладывал... - вторили ему сзади.
   - Я понимаю вашу ностальгию, коллеги, но не будем расслабляться, - подозрительно всхлипнул и смахнул со щеки слезинку дознаватель. - Неужели же из-за этого Харон Резанович должен оставить любимую работу? Неужели должен бросить ближних на произвол судьбы? Нет! Харон Резанович не дрогнул, не сдал позиции старой гвардии. Еще более страстно и ревностно стал служить он Панацее и отцу ее Эскулапу!
   - Да уж, - пробурчал неуловимый голос, - слишком страстно...
   - Но-но! - грозно всмотрелся в зал оратор. - Не сметь порочить эти сильные ловкие руки, стальной характер и светлый ум!
   - Светлый!... - снова хихикнули в задних рядах. - Да у него крыша поехала...
   - Если даже и поехала, то в нашу сторону, - резонно возразил дознаватель. - По крайней мере, лучшего специалиста я не знаю. И конкуренты наши его уважают. И вы, толпа бесчленных, трепетно к нему относитесь.
   - Как же-с, трепещем, - поддакнули уже из переднего ряда.
   Дознаватель надулся.
   - Ну, вот, такую речь испортили. Ну, в общем, членистоногие мои, расползайтесь по норам и берегите себя. Помните, что столовая еще работает и будет работать до тех пор, пока ваши безобразия на рабочих местах не прекратятся. За счет пациентов не особо разъешься. Все свободны.
   В президиуме заскрипел стул. Над столом, покрытым красной фанерой, воздвигся Фосий Носсаривонович.
   - Гвардейцы! Всем по три пера в зад и полетели... - из широко раскрытой пасти булыжниками вылетели три полновесных "ха-ха-ха".
   Но разлететься врачи не успели.
   8.
   Истошный вопль "Провокация!" заставил Васю вздрогнуть. Врачи с любопытством повернули головы к двери. Размахивая свежеоструганным скелетом, в зал ворвался один из запорно-опорных швейцаров.
   - Что придумали, гады! - он тряхнул ношей, и косточки откликнулись нежным перестуком. - Налет не удался, так они нам антирекламу на ворота присобачили! С табличкой, сволочи!
   Швейцар развернул скелет в фас: на шейном отделе позвоночника, заслоняя полный набор ребер, болтался плакат: "Добро пожаловать в мясную лавку!"
   По залу прошла волна возмущения.
   - Твари!
   - Геморрои драные!
   - Гонококки недозрелые!
   - Мандибулы гнутые!
   - Заднепроходцы!
   - Двуличные анусы! - запорхали в воздухе изящные ругательства. А кто-то ехидно ввернул: - Откушали конкуренты клиентской строганинки...
   - Это еще не все! - вопил швейцар. - Тут еще на тазобедренных письмо!
   Сам еще не успел сесть после своей прощальной шутки. Похоже, он один не потерял присутствия духа. Дождавшись, пока первый взрыв справедливого негодования утихнет, он поманил к себе пальчиком гонца.
   Швейцар понесся к Фосию Носсаривоновичу со скелетом под ручку и на полусогнутых с поклоном пододвинул посланца. Но Сам брезгливо отстранил рукой неизвестно чьи кости. Его интересовала исключительная задняя часть. Швейцар услужливо развернул скелет тазом в лицо руководству. Сам прищурился, пытаясь прочесть надпись.
   - Тоже мне, нашли почтовый ящик, - хмыкнул он. - Коллеги! Нам прислали ультиматум!
   Вулканчики междометий выстрелили автоматной очередью.
   - Возмутимся?
   Застучали сиденья кресел. Китайской стеной поднялась медицинская братия.
   - С-суки в Бога душу мать! - грянуло торжественно.
   - Я горжусь вами! - выкрикнул Сам. - Сначала с этой наглой писулькой ознакомится президиум, а затем секретарь зачитает его уважаемому собранию. Дежурные со "скорой" займут свои места на посту, остальных прошу остаться. Впрочем, можете пока проветриться...
   9.
   Васю вынесло на улицу следом за Лысым и БороДатым. Втроем и встали под обугленной березой. День уже разгуливался вовсю. Но Васе этот факт ни в какое место не дудел. Он решал сложную задачу.
   - Эй, ты словно и не рад вовсе? - ласково наступил ему на ногу БороДатый.
   - Чему? - рассеянно спросил Вася.
   - Что уши целы... Ну, почти целы, - поправился бородач, глянув на молодого коллегу. - Что ж Очкарик не пришил?
   - Раньше не успел, а сейчас, наверное, поздно уже. Да и черт с ним.
   - Ну ты кадр! - хохотнул БороДатый. - То трясся за них, все ощупывал, я ж заметил, а теперь...
   Но Василий никак не отреагировал на подковырку бородача. Он пристально глядел в сторону морга. К моргу подъехала машина. Самая настоящая машина - со стеклами, дверцами, колесами. Даже краска свежая - ни царапинки. Из нее высыпались незнакомые угрюмые мужики, все здоровые, как боровы на откорме, розовенькие, крутые, как поросячьи хвостики. Пинком распахнув двери морга все четверо безбоязненно шагнули в темный коридор. Тут из машины вылез пятый, взвалил на спину огромный мешок и последовал за первопроходцами.
   - Скажи мне, борода...
   БороДатый удивленно воззрился на молодого: такой фамильярности Василий себе раньше не позволял.
   - Что тебе сказать?..
   - Для чего живет человек?
   - "Чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы", - монотонно отбарабанил бородач, как в школе учили.
   - Да нет, - поморщился Вася. - Вот наша работа: если мы на самом деле бессильны в настоящее время, неужели нельзя позволить природе, организму самому бороться с болячками? Почему мы должны лечить людей принудительно? По доносу соседей, по просьбе родственников, сослуживцев... Разве нельзя оставить все, как есть, пусть идет как идет. Вдруг человек выкарабкается самостоятельно, без нашей, так называемой, помощи?
   БороДатый поскреб в бороде.
   - Ну не всех же мы принудительно, бывает, что и сами обращаются... А когда против воли, так мы же для них стараемся, как лучше хотим. Может, не всегда получается... Ну так мы ж не боги, оперировать без привычных инструментов, бороться с воспалениями без антибиотиков. Да, что там говорить... Что под рукой есть, то и используем.
   - А, может, раз такое дело, разойтись по домам и все? И не делать вид, что мы что-то можем?
   - Ну, ты загнул! - протянул Лысый. - А как же рука бойца без ежедневной бритвы? Навыки забываются гораздо быстрее, чем кажется. Я уже не говорю об отчетности - это самой собой, начальству надо галочку поставить: в таком-то городе столько больниц работает. Заметь - работает! А чувство собственной значимости, по-твоему, ничего не стоит? А сострадание к ближнему? А долг перед народом, наконец? Который тебя, гадика, вырастил, воспитал, дал образование!.. - Лысый сорвался на крик.
   - Остынь, - отмахнулся от него бородач. - Куда тебя понесло-то? Не на собрании. Хотя, Василий, в его словах есть своя правда. Да и никто ж тебя не заставляет здесь работать. Это у нас другого выхода нет - нам задолженность по зарплате за десять лет обещают выдать в этом году. В честь юбилея вышеозначенной задолженности. Впрочем, как и в прошлом, тоже обещали. Вот и надеемся. Или такие как Очкарик - те и без зарплаты работать будут. Они иначе уже не могут. Вот тебе и ответы на твои вопросы. Что-то еще хотел узнать?
   Вася уже открыл рот, но на крыльце административного здания зазвонили в колокол.
   - Пора, идем, потом поговорим.
   Василий обреченно вздохнул и двинулся вслед за старшими. Куда пошел, зачем пошел?
   10.
   - Как вам известно, наша больница после очередной оптимизации включает в себя три отделения: скорой помощи, хирургии и травматологии. Наше хозяйство на хорошем счету у властей. Мы можем позволить себе содержать три смены энергетиков для освещения операционных в ночное время. Скоро, я думаю, расходы на энергетиков сократятся: идут переговоры с цирком насчет дрессированных выдр в колесе - по бартеру в обмен на три несчастных случая. Я склоняюсь к увольнению балерины - симпатии симпатиями, а дело делом. Выдыхается барышня быстро. Генератор поддерживать это не фуэте на сцене крутить. Правда, выдры не смогут крутить колесо круглосуточно, но и едят они гораздо меньше людей. А на деньги от продажи привода генератора, в нашем случае - велосипеда, можно будет купить колесо для машины "скорой помощи". А то я сегодня видел, как один из водителей прикреплял деревянное колесо от телеги вместо родного. Он сейчас пишет объяснительную, я надеюсь, что причина будет уважительной, и обойдемся без наказания.
   К положительным сторонам можно отнести также нашу столовую. И сотрудники сыты, и иногда с улицы пускаем подкрепиться. Опять же выгода.
   Мы все еще делаем плановые операции, когда другие больницы давно от них отказались. И наконец, мы первыми взяли на вооружение принципы эвтаназии.
   Ко всему прочему, мы раз в два месяца выплачиваем аванс вещичками от невостребованных родственниками трупов.
   И самое главное: в нашей больнице постоянно поддерживаются и пополняются запасы морфина. Разумеется, ради этого приходится идти на некоторые махинации и сделки с совестью. Но есть в нашем городе люди, которые нужны нам, всему народу, как воздух. И, согласитесь, не дай Бог, придется оперировать такого Человека без морфина!.. - Секретарь закатил глаза.
   В общем, дела, как вы видите, идут неплохо. И кое-кому наше относительное благополучие не дает покоя. А именно - нашим конкурентам из районной больницы. Они и раньше устраивали вылазки, покушались на наш морфинчик. И раньше пытались опорочить наше славное дело. Но сегодня они дошли до крайности. Такой наглости не мог ожидать никто. Они прислали нам ультиматум!
   Я не буду зачитывать весь документ, так как он полон гнусностей и оскорблений. Как и сама суть этого возмутительного предложения.
   Повторюсь, когда-то конкуренты охотились за морфином. Это можно было вытерпеть. Но сегодня они замахнулись на святая святых! Они требуют часть морга!
   - О! У! Ы! Ё! - взревел зал.
   - Вот именно, - согласился секретарь. - Мы тут посовещались и решили: ни пяди дорогого места не отдадим врагу. Поддерживает ли коллектив решение руководства?
   - ДА! - казалось, потолок рухнет от чувствоизъявления медиков.
   - Принято без возражений. У меня все. Может, вы что-то хотите сказать народу? - обернулся секретарь к Самому.
   - Есть некоторые невыясненные детали, - кивнул тот, - и пока все на месте, мы их разъясним. У меня вопрос все-таки по поводу экспериментов с этими, как их... Чародеями, да. Обойдемся без докладной, чего бумагу переводить. Объясните на пальцах.
   Из третьего ряда поднялся БороДатый.
   - Как вы знаете, сейчас проблема рождаемости. Организмы у женщин слабые, забеременеть редко какая сможет. А вот есть у нас ребята, чудеса творят, потому и Чародеи - мертвая от них забеременеет. И родит благополучно. Экспериментально подтверждено, заверено подписями опытных клиенток. Вот и предлагаю новую статью дохода: есть женщины в наших селеньях обеспеченные, остались пока что. Вот и надо, пока не вымерли, пользоваться. Вот хочет дамочка ребенка, а не получается. А мы тут как тут: не хотите ли воспользоваться нашими Чародеями? Оплата по прейскуранту...
   - Хм, что-то в этом есть, - помычал Фосий Носсаривонович. - Зайдите ко мне завтра, побеседуем. Дальше. Вольдемар Илыч! У меня к вам два вопроса!
   - Весь в вашем распоряжении.
   - Наряд на холодильники выделен?
   - Обижаете! Сейчас сортировка идет. Все в лучшем виде. Правда, просят на помощь еще одного человека, работа срочная, не успевают.
   - Ну так отправьте. Кто у нас самый молодой? Выясните и пусть помогает. Теперь насчет волонтеров. Надо бы поторопиться. Сами знаете, какая сегодня бойня была с конкурентами - совсем озверели.
   - Они ждут вас. Все как на подбор мальчишечки. Одна рожа страшнее другой. Отморозки из отморозков. Только видом своим страх нагонят. Конкуренты больше не сунутся.
   Вася потерял всякий интерес к говорильне. И потом, он все-таки решился задать БороДатому давно мучивший вопрос. Он дернул бородача за рукав.
   - А чего они так за этот морг ухватились? А? У нас и покойников не бывает почти что - или на кладбище или в столовку, если родственников нет. Пустые ж холодильники...
   - Свято место пусто не бывает, - философски ответил БороДатый. - Сейчас сам узнаешь. По цепочке передали, что ты самый молодой, тебе и идти в морг на помощь. Давай, дуй.
   Василий поспешно встал и начал пробираться к выходу. Одной тайной меньше будет.
   11.
   В морге дежурили все. Даже хирурги и травматологи. Освобождена от работы в мертвецкой была только верхушка администрации. Не допускали и практикантов, стажеров, интернов. Вася пришел в больницу почти год назад. И теперь, очевидно, получил право наравне со старшими принять участие в таинстве.
   В морг он вошел с трепетом. Еще в институте его учили с уважением относиться к трупам людей - "Здесь смерть помогает живым" - было записано в тетради с лекциями по патологической анатомии. Потому и отрабатывал смены голодным, что не мог заставить себя зайти даже на крыльцо столовой.
   В темном коридоре Василий остановился. Несколько раз глубоко вдохнул, внутренне сосредоточился и пошел на слабенький свет, чуть видневшийся в конце коридора.
   В пяти шагах от цели он затормозил: по обе стороны двери стояли страшные громадные тени - бесформенные чудища колыхались на сквозняке. Бессознательно Вася перекрестился, хотя ни разу не был в церкви и вообще считал себя убежденным атеистом. Но крест никак не подействовал на ужасных призраков. Даже, пожалуй, прибавил проблем. Потому что одно из чудищ оторвалось от стенки, которую подпирало, и двинулось на Васю. Василий с удовольствием бы убежал, но вместо ног почему-то оказались протезы. Причем, дурного качества. Чудище приближалось
   - Чё надо? - еле двигая массивной челюстью, спросило оно. Из пасти мерзкой твари воняло могильным смрадом. И Вася нисколько не удивился, когда вместо языка гадины появился язычок огня. Крохотный, но впечатляющий. Его хватило, чтобы ослепить Василия. Но только на секунду. Потому что в следующий миг он понял, что перед ним один из тех типов, что приехали на шикарной машине. И тип держит зажигалку, чтобы рассмотреть пришедшего. Сначала стало смешно, потом взяла злость: а если бы Вася не пописал перед тем как идти в морг? Вот стыдобища бы была!
   - Отвали, - зло прошипел он типу, - молодым везде у нас дорога, медицине тем более. Чтоб ты ко мне на стол как-нибудь попал!
   Такая перспектива не понравилась парню. Он посторонился, пропуская Васю, и на почтительном расстоянии пошел следом.
   В прозекторской горела одинокая свеча. Зато трудилась за троих: на три стола ей надо было изливать свет. Над столами сопели, все в трудах, три медбрата. Не далее как позавчера Вася поспорил с одним из них, что тот сожрет живую жабу, лишь бы была крупная и зеленая.
   - А, Васек, - обернулся жабоед. - Давай, присоединяйся.
   - Что делать-то?
   - Открывай холодильники - справа с первого по пятый. И тащи все сюда. Разбирать будем. Видишь, ребята ждут. Еще половины не рассортировали. А еще грузить надо.
   Вася опешил.
   - Чего ребята ждут?
   Что-то непонятное происходило в прозекторской. Зачем этим типам понадобились трупы? Неужели все холодильники покойниками забиты? Говорили же, что не оставляют?
   - Ну что ты телишься? Шевели граблями!
   Вася, так и не придя к решению, послушно пошел к указанным холодильникам. Камеры и впрямь были забиты. Только не трупами. Все пространство до отказа было заполнено коробками.
   - Что это?! - замер Вася.
   - Откуда я знаю, если ты торчишь там, как идиот?! Давай сюда, поглядим!
   Вася взял одну коробку и, как робот, пошел к жабоеду. Тот быстренько вскрыл коробке брюхо.
   - Так, ребята, тут окорочка, куриные тушки и полтушки. Что сейчас берете?
   - Половинки оставь, остальное раскидай по коробкам, - загудел, как трансформатор один тип. - Половинки потом заберем.
   Жабоед принялся ловко отбирать кур и окорочка, оставляя в коробке половинки. Вася не отрываясь смотрел, как летят по разные стороны стола, попадая точно в пластиковые пакеты, присланные как гуманитарная помощь из Америки, направо - окорочка, налево - куры. Направо - окорочка, налево - куры.
   - Васька, черт, тащи остальное, елы-палы, сколько ждать-то! Время - деньги!
   Вася таскал коробки, потом помогал сортировать товар. Он тупо разбрасывал продукты по пакетам и думал только об одном: тушенка еще туда-сюда, а вот мороженое, сливочное масло, курятину, и мясо вообще до конца дней своих есть не сможет.
   Уже мешки с отобранным товаром загрузили в машину, уже машина вместе с мерзкими типами выехала за ворота больницы, а Вася все не мог опомниться. И надо же было случиться всему так сразу, вместе: и старушенция эта, и драка, и собрание это долбанное, и вот теперь снова сюрприз - грандиозные запасы, целый склад, продуктов в морге...
   Жабоед вытащил сигареты.
   - Закуривай, - предложил он.
   Вася не курил. Но автоматически взял сигарету, прикурил, закашлялся. Получил заботливые похлопывания по спине граблевидной рукой медбрата.
   - Что, тошно, брат?
   Вася кивнул.
   - Ничего, привыкнешь. Меня тоже поначалу корежило от этих дел. Но жить-то всем надо, правильно? А они за аренду нехило платят. И продуктами, и деньгами. Не думай, забудь. И все пройдет. А то изжога замучит.
   - Пройдет, говоришь? - Вася вдруг улыбнулся жабоеду. - Наверное, ты прав, пройдет. У всех пройдет. И очень скоро.
   Жабоед насторожился.
   - Ты чего, Васек? Мухоморы давно жрал? Ты смотри, не увлекайся.
   Вася улыбнулся еще шире.
   - Ты еще не понимаешь. Но это не страшно. Я сам только что понял. Когда не понимаешь и не знаешь, лучше спишь. Так что, спи спокойно...
   И, не прощаясь, пошел в дежурку "скорой", чтобы поделиться своим открытием с БороДатым, если он еще не ушел после смены домой.
   Возле дежурки стояла толпа. Почуяв неладное, Вася прибавил шагу.
   - Эй, мужики! Что тут у вас?
   - Не у нас, а у вас... - буркнул кто-то, пропуская Васю в дежурку.
   За столом спал бородач. Вроде бы спал. Так показалось Васе. Но, подойдя поближе, он увидел здоровенную шляпку гвоздя, торчащую аккурат из-под левой лопатки странно скрючившегося БороДатого. Рядом стоял хмурый Лысый. Вася дернул его за рукав.
   - Это что? Это как? Шутки у вас все какие-то дурацкие...
   - Какие там шутки, Вася, - как-то душевно-душевно проговорил Лысый. - Осиротели мы с тобой.
   Раза с десятого Вася понял, что произошло. Хоть и зарекался бородач брать концентраты к чаю у незнакомых, но в который раз нарушил свой зарок. А там к мухоморам, не стесняясь, намешали поганок, гады. Может, и откачали бы, сделали бы промывание желудка, нашли бы что-нибудь для своего-то. Если бы, как на грех не вернулся Очкарик - он платочек носовой забыл. А бородач за столом зеленый весь, скорчился, съежился. Морда набок от боли. Врач-то Очкарик от Бога. Ну и всадил первое, что под руку подвернулось под лопатку. Чтобы не мучился, значит. И ведь удивительно - безошибочно, сволочь такая. Никто и вякнуть не успел.
   Ну вот, соображал Вася, идя по заснеженному двору больницы, украшенному бордово-бурыми следами утренних событий. Значит, точно. Значит, не ошибся. И бабки-богомолки не врут. Он приближается. Нелепая смерть БороДатого лишний раз подтвердила Васину догадку. Черт бы побрал все эти революции, перевороты, перестройки! Для чего? Все равно конец-то один. И он уже совсем близок.
   За что боялся?! За ухо поганое?! А чего оно теперь стоит, если со дня на день весь мир полетит в тартарары?!
   Вася со злостью рванул себя за ухо, колышущееся на ветру. Коротко взвыл и долго-долго оторопело смотрел на нежно-розовую раковину, поковырял пальцем, зачем-то отколупывая запекшуюся кровь, стряхнул какую-то пылинку. Размахнулся...
   ***************************
   Жирная черная ворона сидела на коротком, но крепком суку. Скучно было в лесу. Не сезон. Ворона зевнула, широко распахнув клюв. И тут же хрипло каркнула: какая-то гадость залетела в самую глотку, перекрыв доступ кислорода. Ворона грохнулась на землю, еще не понимая, что пришел ее смертный час. Ухо человека по имени Вася оборвало жизнь особи, еще полной сил, стремлений, мечтаний и надежд. Вася не имел ничего против вороны. Но она об этом не знала.
   "Кольцо... с бриллиантом... на четыре карата... в дупле... Враги, кругом враги...", - судорожно подумала ворона, испуская дух.
   ...Все персонажи вымышленные. Совпадение фактов, фамилий, имен и отчеств с реальными ситуациями и людьми, как ни странно, случайны.
Оценка: 3.40*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"