Тротуар даже не качался, а вздымался волной. Я повернула к дому и увидела кошек, они разноцветными комочками сидели у подъезда, дремали в лучах заходящего солнца.
Значит, это не землетрясение. Неустойчивость была во мне. Что-то там нарушилось. Меня подбросило без видимой причины, падая, я успела ухватиться за перила ступеней. Пугающее ощущение: я не владела своим телом. Ноги отказывались передвигаться, но я упорно ползла вверх и даже тащила сумку с тетрадями. Двадцать первый век, лучше бы берегли легкие планеты! Но разве им, уродам, докажешь! - выплыл голос Ксюхи. Дальше провал.
Пришла в себя от незнакомого мужского голоса.
- Рановато болеть вашей жене, молодой человек. Что же вы ее не жалеете? Скандалили, наверное, вот и подскочило давление.
- Нет, нет, работа ее доконала. Она учительница в школе.
- А, - протянул врач.
Ничего больше не сказал, оставил справку и ушел. Мне стало жаль Павла, досталось ни за что.
Он потом ехидничал:
- За сумку держалась до конца, даже дверь открыла сама ключом. И что самое интересное, упала на ковер.
Через неделю закончились занятия у второклашек, их перевели в третий класс, и я написала заявление на отпуск с первого июня.
- Как? В день защиты детей вы собрались отдыхать? - возмутилась завуч Толибабина.
- Из меня защитница, увы, не получится, - я протянула ей справку.
Она долго изучала, поджав губы, и с обиженным лицом подписала заявление.
Я вышла из школы с ощущением, будто вырвалась на свободу. Дома Павел в восторге исполнил танец: нечто среднее между полькой и вальсом, - и полез целоваться. Я по привычке стала отбиваться, пока не вспомнила, что завтра идти в школу не надо.
Бедняжка, давно перестал даже пытаться соблазнять меня. Вечером старательно мыл посуду и садился к телевизору.
Я себя не узнавала, прижималась к нему и с наслаждением вдыхала запах крема после бритья любимого мужчины. Но он отстранился, посмотрел на часы и вздохнул.
- Увы, спешу в вузик.
- Никак? Никак?
- О, мне это нравится, - обрадовался он.- Постараюсь прийти пораньше.
Не успела закрыть за ним дверь, зазвучал вальс Свиридова.
- Ленк, ты что? Почему не сказала, что ушла в отпуск? - услышала я Ксюхин голос. - Ты предательница, вот ты кто, - она заикалась от возмущения. - Как без тебя день детства будем проводить? Мои восьмиклашки потом спокойно разойдутся, а твою малышню собирать надо, разбегутся, кто куда. Как ты можешь бросить собственных детей?
- Ну, не собственных, у них есть родители. Ты тоже попросись в отпуск.
- Так просто?
- Не злись, а? Можно в этом году конкурс рисунков на асфальте как-нибудь без меня? Прыжки в мешках, перетягивание каната и бег задом наперед, тоже без меня, а?
- Как же я?
- Пиши заявление, Толибабина сегодня добрая. Подписала мне, подпишет и тебе.
Я не верила, что завуч отпустит Ксюху, но хотелось, чтобы подружка отстала, хотелось покоя.
Вечером, когда Павел вернулся из вузика, я, как бы случайно, оказалась рядом с ним, и он вроде бы потянулся ко мне, но не повезло, опять позвонила Ксюха.
- Смотрю в зеркало и не узнаю себя: глаза больше твоих стали от удивления. Толибабина подписала заявление. Ленк, это чудо какое-то! - радовалась она. - Что-то случилось с нашим завучем. Может, ее кто-то замуж берет?
Я представила Толибабину в неизменно коротком платье, торчали острые коленки. Тонкая талия туго затянута широким поясом. Крутые бедра, слишком крутые, и зад - так и хочется воскликнуть: мы тоже умеем подкачивать мышцы, не хуже бразильских красавиц! На груди пятого размера медаль отличника просвещения.
"Секс - бомба" - уважительно называл завуча пожилой физрук. Мои второклашки ее боялись. Я тоже.
- Ленк, что ты молчишь? Не рада? Представляешь, как мы станем классно отдыхать! На море ходить каждый день. И не спорь.
- Рада, конечно, - отозвалась я без энтузиазма. В понятие отпуск море не входило, только диван, детективы и свежие фрукты.
Павла рядом не было, сбежал к телевизору.
- Нет, ты не рада. Что опять не так? - возмутилась она. - Ты забыла? как мы в прошлом году каждый день тащили детей по жаре в парк, потом бегали с ними по лужайкам с мусором, вокруг поломанных скамеек, играли в идиотские игры и постоянно считали, как бы кто не потерялся. Потом тащились в школу на обед. А в школе ремонт, стучат, пилят, и запах краски. Ну, кому нужен летний лагерь в школе?
- Наверное, кому-то нужен. Родителям, например: дети накормлены и под присмотром.
- Помнишь, как сбежали двое мальчишек? Ночь наступила, а мы их искали по разным адресам, пока они в море не накупались. Ой, Ленк, забудем до следующего лета.
Я бы с удовольствием забыла Ксюху до осени. Она самая близкая подруга, с детства, вместе учились в школе, вместе пять лет в университете. Правда, на разных этажах, - она училась на биолога, я на филолога. Потом дружно направились работать учительницами в нашу двадцать вторую школу. Привыкли вместе. Но сейчас я мечтала отдохнуть и от нее тоже. Мой класс второклашек и ее кабинет природоведения рядом, отделяет нас тонкая стена. Почти каждый день она слышит меня, я слышу ее. Мы обе устали, к весне превратились в учителок с оловянными глазами, в которых отражался серый мир уроков.
Нужные бумаги играли со мной в прятки. Я теряла конспекты занятий, на уроке не могла сосредоточиться, дети кричали до посинения. Удивительно, почему у них ничего не рвалось внутри. Кричали по нарастающей, я присоединялась и начинала кричать тоже, они пугались и замолкали. Потом болело горло, и терялся голос, - профессиональная болезнь учительниц.
Приходила домой, проверяла тетради, готовилась к урокам. За полночь ложилась и проваливалась в сон без сновидений. Ночью вставала, проверяла портфель, все ли уложила для занятий. То ли спала, то ли нет, боялась проспать, вскакивала утром, бегала по квартире, будто кто преследовал меня, мчалась в школу, повторяя про себя, только бы день прошел спокойно, только бы ничего не случилось.
Случилось, в мае, попался Семен из моего класса, в туалете, вдыхал запах какой-то дряни из полиэтиленового пакета. Застукала Толибабина. Он успел пакет выбросить в окно. Услужливый физрук бросился искать, не нашел, кто-то подобрал. Толибабина долго допрашивала Семена, он мотал головой и повторял: "Я ничего не делал".
Семья Семена считалась благополучной. Отец, шофер такси, много зарабатывал, у сына всегда были карманные деньги. Щедрый Семен приносил конфеты и угощал всех в классе. Я не поощряла, но как запретить делиться с другими? Видимо, семья у него такая, щедрая, дети повторяют своих родителей.
Отец его, крупный, с пивным животом, встречал сына после уроков, иногда на машине, иногда своим ходом. Я наблюдала, как мальчик сбегал с крыльца школы, бросался к отцу и повисал на его руках.
Веселый, счастливый мальчик, не помню, чтобы пропускал занятия, вдруг заболел и долго не приходил в школу. Когда пришел, я его не узнала: тихий, молчаливый, неулыбчивый.
Спросить его, что случилось, я не решилась. Нужно подождать, когда он сам все расскажет. Или расскажут его друзья. Дети неохотно пускают взрослых в свой мир.
И дождалась, когда мы пошли всем классом на экскурсию в картинную галерею. На обратном пути я разрешила детям купить мороженое. Семен стоял в стороне. Кто-то сказал, у него нет денег, потому что их бросил отец.
Я купила эскимо. Семен согласился взять, только когда я сказала, даю в долг. Деньги он отдал на следующий день.
Так просто, отец Семена встретил другую женщину и уехал с ней в неизвестном направлении. Мать запила, мальчик появлялся в школе к середине урока, а то и в конце, неухоженный, в рваных кроссовках на босых, посиневших от холода ногах.
- Где твои носки? - спрашивала я.
Он удивленно смотрел на ноги, будто только увидел, и тихо отвечал:
- Не знаю.
После того, как Толибабина застукала Семена в туалете с полиэтиленовым пакетом, вызвали его мать.
Пришла полноватая женщина, неряшливо одетая, плохо причесанная, с красными заплаканными глазами и впала истерику: неправда, ничего такого он никогда не нюхал, он никогда ей не врет. Ее сына оклеветали.
А меня потом склоняли на педсовете. Склоняла Толибабина. Я отстраненно слушала о позорном событии в стенах прославленной в веках школы. Педагоги, молча, сочувствовали и радовались, что буря прошла мимо. Ксюха тревожно поглядывала на меня, боялась, что выступлю с ответным словом. Но я не собиралась раздувать скандал, Семен уже достаточно настрадался.
Зато дома оторвалась на Павле. Преподаватель университета, - как звучит! Доцент! Кандидат наук! Студент - наркоман? Вся группа, весь курс наркоманов? Это их выбор. Необыкновенная легкость бытия: препод вузика ни за что не отвечает. Даже за то, что берут деньги за учебу с дебила, лишь бы платили. Тупой студент, тупая школа, тупая страна, весь мир уродов, я одна в белом.
- Что опять случилось? - устало спросил Павел. - Не нравится? Меняй место работы. Если хочешь, поступай в аспирантуру.
- Муж ты или не муж? Посочувствуй, больше мне ничего от тебя не надо.
Он хлопнул дверью, немного погодя вернулся, в одной руке полусухое шампанское, в другой шоколад.
- Так шел по улице? - ужаснулась я. - Преподаватель высшей школы, с бутылкой!
- В нашем вузике Толибабины не числятся.
Я хотела напомнить, что она когда-то училась с ним на одном факультете, на одном курсе и в одной группе, но предпочла выпить, а не вдаваться в дискуссию о стервозном характере завуча.
Шампанское подействовало так, как и ожидалось. Я успокоилась и согласилась с Павлом, да, увольняюсь, никаких больше школ в нашей жизни. Сижу дома, пока не найду себе что-нибудь интересное.
На следующее утро вспомнила о том, что ухожу из школы, и испугалась. Как, бросить детей? Бросить Семена? Это невозможно! Больше не жаловалась.
О, господи, сколько можно о школе думать. Надо запретить Ксюхе мне звонить, мешать семейному благополучию.
Все так хрупко, изменчиво и далеко от идеала. Где, кстати, мой не идеальный муж?
Из гостиной доносились крики и выстрелы.
- Иди ко мне, кино интересное, - позвал Павел.
Я прилегла на диван, рядом с ним, уснула и оказалась непонятно, где: мраморная лестница, широкая, уходила высоко в небо. Треснувшие ступени с отбитыми краями засыпаны осенними листьями. Я внизу, рядом со мной Ксюха с огромным красным яблоком. Мне почему-то известно, что оно внутри гнилое. Такое красивое и гнилое. Никто не знает, а я знаю.
По ступеням, засыпанным жухлыми листьями, спустился незнакомый молодой человек. Улыбнулся и протянул мне визитку:
- Возьмите, пригодится.
Ксюха ухватила меня за руку и заговорила часто и взволнованно:
- Иди, не пожалеешь. Я там уже побывала и как заново родилась. Я летаю, камень с души, такая радость на сердце. Иди же, поймешь, наконец, что такое свобода.
- Нет никого свободнее птички, - возразила я.
Нет, не я. Не мой голос. Кто-то другой сказал, незримый. Возможно, из телевизора.
Лестницы не стало, яблоко оказалось в руке молодого человека. Где Ксюха? Куда она делась?
Я одна, на пыльной улице. Какие-то задворки с мусором.
Тот же молодой человек, но уже без яблока.
- Значит так, идете прямо, потом налево, увидите железную дверь. Стучи, откроют, - он взмахнул рукой, и я пошла.
Оглянулась, рядом с ним стояла Ксюха и с ужасом смотрела мне вслед. Мафия, - испугалась я, - кругом мафия. Мы с Ксюхой попались. Но продолжала идти и наткнулась на гладкую стену и железную дверь, без крыльца, без ступеней. Прорубили вход жаждущим. Какими выходят, скоро узнаю.
Неизвестно откуда явилась пышная дама. Ухоженная блондинка. Лицо незнакомое: круглое, щекастое, губы надутые, рот слюнявый, - переборщила с ботаксом. Загородила вход, плотно так встала, не обойти. Губы что-то шептали. Не слышно, но я поняла: цена во много раз больше, чем обещала мне Ксюха. Опять подружка приврала, с ней случается, не из-за выгоды, а по привычке. На всякий случай.
Дама глубоко вдохнула и со свистом выдохнула, вытянув губы в трубочку. Я сунула в её пухлую ладонь красную десятку. О полусотне пусть помечтает.
Она исчезла, я оказалась в тесном пространстве комнаты. Длинный ряд кроватей с узкими проходами. Тюрьма? Нет решеток на окнах. Больница? Или склад мебели?
На стуле мужчина, за сорок, кого-то напоминает. Ах, да, постаревший молодой человек, тот самый, который спустился по мраморной лестнице. Я села на стул, напротив, и пожалела, подол короткой юбки задрался чуть ли ни до трусов. Мужчина не отрывал взгляда от моих ног.
- Вы верите экстрасенсам? - спросил он.
- Про сглаз и про вампиров не надо, очень прошу. Ни в какую нечисть я не верю.
- Чего вам хочется?
- Чего может хотеть женщина?
- Любви, - он помолчал, - в вашем понимании. Для вас это понятие растяжимое. Например, вы любите зеленый цвет.
- С чего это вы взяли? - я увидела, как по моей ноге ползла зеленая гусеница.
- Много думаете, это вам мешает.
Гусеница доползла до ногтя большого пальца и исчезла.
- Нет-нет, я не такая.
- А какая?
- Мне важны настоящие чувства.
- Естественно, как иначе. Вы, как все девицы, ждете принца.
Он не спросил, а сказал утвердительно. Мне это не понравилось.
- Моя жизнь не настолько безнадежна. Принц уже есть, самостоятельный, умеет зарабатывать.
- Вы любите деньги? Они вам нужны?
- Кому они не нужны? Вам?
- То, что нужно, у меня есть, - туманно ответил мужчина.
Я не стала уточнять. Догадалась, сейчас спросит, о чем мечтаю, и поспешила ответить:
- Больше всего на свете люблю путешествовать.
После такого ответа нормальные люди вопросов не задают. Но он спросил:
- Для чего?
- Для собственного удовольствия, - ответила я и проснулась от раздражения.
Я лежала в своей постели, и на мне была голубая пижама с ромашками. Значит, Павел переодел меня и перетащил сюда с дивана. Мог ведь разбудить, но не захотел, заботливый. А я проспала до самого утра.
Он, уже одетый, в строгом костюме, рылся в своем портфеле. Вытащил сначала красную папку, в ней конспекты лекций, потом синюю, с рефератами студентов. Сколько помню, цвета не менялись. Склонился над мобильным телефоном, ага, проверяет сообщения, - сборы в институт на последней стадии. Что-то его заинтересовало. Почесал затылок, на любовное послание не похоже.
Как не ревновать, если на его лекциях сидят пылкие студентки. Я ведь тоже когда-то такой, влюбчивой была. "Ленчик, не придумывай. Изменить тебе? Со студенткой? Ты видела, как они одеваются? Бельем наружу".
Сомнительный аргумент успокоить жену. Вдруг явится юная студентка, одетая как английская леди, в строгом костюме, на породистом пальце тонкое золотое колечко с бриллиантом. И никакой косметики.
В мою сторону он не смотрел, и не замечал, что слежу за ним. Сделать вид, что только проснулась? Откинуть одеяло и потянуться, выгнуться всем телом? Жаль, на мне не соблазнительная ночнушка в кружевах и с разрезами. Еще лучше голышом пройтись, ему бы понравилось. Но он зачем-то натянул на меня не эротическую пижаму. Я для него сексуально не привлекательна?
- Проснулась? - спросил он, не поднимая головы. - Спала бы еще, отдыхала.
- У тебя лекции сегодня?
- Нет, последний экзамен.
- Что потом? Отпуск?
- Нет, практика. Через неделю.
- Куда на этот раз?
- Восточное побережье Крыма. Как обычно, морская фауна.
- Почему не западное?
- Не злись, а? Ты же знаешь, в городе останутся преподаватели, у кого маленькие дети.
- Когда увидимся? Осенью?
Наконец посмотрел на меня. Да, мне не нравится, что уезжает, снова, как и год назад, проводить буду свой отпуск одна. И Черное море с Крымским солнцем не в радость. Да, ревную. Да, не нравится. Никогда не нравилось, особенно когда сразу после свадьбы он уехал со студентами на весь август. А я на даче вместе с его матерью занималась заготовками. Терпеть не могу солений! Только варенье, клубничное, и то чуть-чуть, с чаем.
Когда он вернулся, загорелый, как мне показалось, очень довольный, я сказала ему: разводимся. Сумел, отговорил. С тех пор продолжает каждое лето ездить на практику со студентами, правда, больше не предлагает мне проводить время на даче с его родителями.
Он что, так и уйдет? Одна нога в мою сторону, другая - на выход. Иди уж. Отпускаю. Я взмахнула рукой, он шагнул в мою сторону.
- Не злись, а?
- Что, мне радоваться? Да?
Он склонился надо мной, пахнул кремом с запахом пачули, прижал к себе, и прошептал на ухо: " Вечером зажги свечи".
Что-то там внутри екнуло: дождалась, сам предложил. До вечера еще далеко, и я решила еще поспать.
Окно было открыто, и сквозь приятную дрему донесся голос соседки: "Привет, Паша,- мягкое "ша". - Что за корм? А? Скажи, я тоже буду покупать. Кошкам нравится. Ты вон тому Кузьке больше насыпь, он куда-то пропадал, голодный.
Павел что-то ответил, я не поняла. Такой он, заботливый, помнит о кошках из подвала и собачках с помойки. Рыжий кот Кузя, то худой, то толстый, то грязный, то с блестящей шерстью, его любимец, драчливый, приходится лечить его рваные раны.
Сколько я обещала помнить о кошках, даже складывала объедки в полиэтиленовые пакеты и совала в холодильник. Потом, когда все покрывалось плесенью, выбрасывала.
2
Как сохранить любовь в браке
Первый раз я зажгла ароматизированные свечи прошлым летом, поставила их на журнальный столик в спальне и позвала мужа, он принюхался, пахло лавандой, и тревожно спросил:
- Голова не заболит?
- Нет, наоборот, приятный, успокаивающий запах. Если хочешь, можно открыть дверь на балкон.
- Не замерзнешь?
- В июне?
- Только начало лета, вечера еще прохладные.
Он увидел коньяк, глаза его заблестели, кажется, угодила. Старалась, долго выбирала. Выбрала "Гвардейский", по совету продавца. И потому что понравилась этикетка: золотые звезды на темно- красном фоне. Праздничное сочетание.
Я учла, что от коньяка захочу спать, алкоголь действует на меня как снотворное,
поэтому купила еще шампанское. Для хорошего настроения хватит одного бокала.
Уютный полумрак, тихая музыка, отозвались в душе приливом ласки и нежности, я почувствовала себя счастливой. Павел, наверное, тоже чувствовал что-то похожее, иначе ни за что бы не согласился отрываться на весь вечер от телеэкрана.
"Почему мы раньше ничего подобного не устраивали?" - спросил он, когда осталось меньше половины коньяка. Я подумала, секса не будет, он слишком много выпил. Но ошиблась, все было, как раньше.
Интим при свечах вскоре повторился. Правда, с наступлением июльской жары мы сделали перерыв до его приезда с практики.
Осень повлияла на наши посиделки не лучшим образом: после второй рюмки коньяка он уже переставал меня слушать, погружался в свои экологические проблемы: короче, человечество вымирает, полный беспросвет.
Будущее - мрак, зато прошлое, о, прошлое! Он погружался в события, которые кошмарили меня на уроках истории бессмысленными убийствами. Вся история бесконечные войны, удивительно, как мы, люди, выжили и так размножились.
Павел рассказывал, я впадала в тоску. Но воспоминания о босоногом детстве, плавно переходящие в студенческие годы, школу он опускал, слушать еще скучнее.
Он въезжал в свои любимые темы, а мне хотелось поговорить о нас, о нашей жизни. На фоне экономических кризисов, выборов, скачков цен и разводов знакомых хотелось верить, что мы вдвоем выдержим любые испытания.
Что-то не так в наших отношениях, если мне нужны доказательства любви и верности. Если нет доверия, зачем жить вместе?
Он рад, что у нас пока нет детей. Почти все друзья развелись после рождения ребенка. Какие дети, если человечество вот уж скоро погибнет, через полгода, месяц, неделю, завтра, пуск...
Последний раз я зажгла свечи перед Новым годом, когда закончились утренники в школе. Не лучшая моя идея. С улицы доносились взрывы петард, со свистом запускались фейерверки, где-то сыпались стекла, срабатывала сигнализация, - ощущение загнанности, - не нравится, а изменить невозможно.
Оживший телефон прервал мутный поток воспоминаний.
- Ленк, привет, не разбудила? Что мне делать, а, Лен? Посоветуй. Ты столько лет живешь с Павлом, знаешь, как удержать его.
- Я? Держу? Ты сдурела, Ксюха! Я никого не держу. Запомни, ни-ко-го.
- Не злись, а? Помоги лучше. Андрей с утра уходит куда-то, полдня жду его. Каждое утро уходит.
Андрей - ветер в поле. Он с ней, пока она не ограничивает его свободу. Но я об этом не скажу. Ксюха умная, сама все понимает. Но что поделаешь, - влюбилась.
- На свидание ходят вечером, - напомнила я ей.
- Ой, правда, не подумала. Куда тогда он уходит?
- А ты спроси.
- Говорит, солнечной энергией питаться. Утренней, когда солнце еще на востоке.
- Значит, так и есть. Вспомни, как мы с ним познакомились. Забыла?
- Вот именно, ловко он меня заманил. И теперь какую-то дурочку заманивает. Что мне делать?
- Поищи в интернете, как сохранить любовь в браке.
- Идиотские советы, вроде эротического белья, или помолиться и в храме свечку поставить. Или: девушка, столько нищих, а вы с глупостями. Помогите детям - сиротам и успокойтесь. Есть еще: они козлы, меня зовут Люся, давай встретимся, дорогуша.
- Что за семья, а, Ленк, если я у всего мира спрашиваю, как ее сохранить?
- Я подумаю, ладно? Ничего в голову не лезет. Мой Павел собирается на практику. Я вся в хлопотах.
- Сочувствую, какое лето ты одна, - обрадовалась подружка. Ничто так не успокаивает, как неудачи друзей. - Присоединяйся к нам с Андреем.
- Ага, солнечной энергией питаться.
Не хотелось огорчать Ксюху, но я не верила, что Андрея можно заманить в брачные сети. Как-то все случилось неожиданно, встретились и сразу сошлись, - оба легкомысленные. Так бы и жили, без забот, если бы Ксюхе не надоела неопределенность.
Той весной, когда она познакомилась с Андреем, я чувствовала себя давным - давно замужем. Приближалась круглая дата - пять лет брака с Павлом. Пять лет прошло с тех пор, как я студенткой - первокурсницей влюбилась в преподавателя вузика.
Я писала дипломную работу о Достоевском. Братки Карамазовы, идиоты с бесами меня измучили.
Ксюха не отлипала от зеркала.
- Что ты паришься? Всем дадут дипломы, всем.
У меня был Павел, семейная жизнь, депрессняк, а она полна надежд вот-вот встретить его, единственного. Весна, теплое солнце, - гулять бы, но меня постоянно клонило в сон. У нее все впереди, а у меня муж. Я даже ей завидовала.
Она увлекалась геомагнитными полями. Или биополями? Одним словом, завихрениями, куда-то бегала, заводила новые знакомства. Вот и потащила меня питаться энергией. В местных теленовостях сообщили, что на территории Херсонесского заповедника обнаружили камень, что-то там излучающий. Излучение доступно только экстрасенсам. Так что не старайтесь, никакие приборы ничего не покажут.
Чтобы не покупать входные билеты на территорию Херсонеса, Ксюха потащила меня к входу с другой стороны, там контролеров раньше не было. Но ворота оказались закрытыми. Я заметила невдалеке охранника.
Обложили со всех сторон. Но Ксюха не такая, чтобы сдаваться. Лезть через забор из двухметровых металлических прутьев, заостренных на концах, я категорически отказывалась. Но пришлось, как всегда, уступила ей.
- Других камней нет в городе? Обязательно нужно туда, где охрана. Без препятствий не интересно, - ворчала я, пытаясь остановить кровь из ссадины на коленке.
Мы брели по раскопкам, мимо памятного знака - места крещения Руси князем Владимиром. Ржавела конструкция, похожая на легкомысленную беседку на чьей-то даче.
Когда добрались до камня - излучателя, увидели, что место занято: на нем лежал мужчина, подставив лицо и голую грудь солнцу. Его лицо показалось на редкость красивым: тонкие черты, большие ярко голубые глаза, выгоревшие на солнце волосы, темные усики и аккуратная бородка.
Вот уж третий год удивляюсь, как могла принять его за красавца. Обыкновенное лицо, скучное, и глаза обыкновенные. Раздражал пристальный взгляд, но я привыкла со временем. Усы и бороду он сбрил. Объяснил Ксюхе, что растительность на лице была вынужденной, потому что раньше встречался с женщиной старше его. В подробности не вдавался, мне это понравилось. Не трепло.
Мне показалось, он искренне удивился: как, особый камень? Не знал. Ксюха захлопала, запрыгала, ах, ах, природная интуиция, ах, экстрасенсорные способности.
- Естественно, девочки, как без них, - он с интересом смотрел на Ксюху.
Она протянула руку и назвала себя. Он взял ее ладонь и стал с интересом рассматривать.
- О, у нас есть будущее! Ксюша и Андрюша, - звучит. Приглашайте в гости.
Я не успела возмутиться, Ксюха потащила нас к себе домой. Дома она только хихикала, совсем потеряла голову. Мне пришлось готовить чай и закуску.
После ухода Андрея ничего не пропало, кошелек на месте, я специально проверила. Потом оказалось, что он давно окончил курсы экстрасенсов. Даже диплом нам показал.
Значит, обманул нас, значит, не случайно лежал на том камень.
Обманывают не совсем уверенные в себе люди, так цену набивают. Но это не про него. Просто он женщин не принимает всерьез.
Ксюху жаль, она напоминает плотину, - пытается сдержать поток воды и направить на мирные цели. Чтобы удерживать, у подружки нет сил, остается только плыть по течению.
Мне тоже плыть по течению? Значит, спокойно принимать, что Павел уезжает тогда, когда я в отпуске? Смириться с его ночами у костра? Гитара, песни и вопросы студенток: "Скажите, Павел Сергеевич, что такое любовь? Вы в нее верите?" И прочие глупости, и никаких забот.
Спокойно, Елена, плохое настроение негативно отражается на внешности. Пусть Павел почувствует сегодня вечером преимущества женатого мужчины.
Я занялась уборкой, потом мокла в ванной, наносила на лицо маску и прочее. Закончила процедуры, еще не одетая, точнее, голая, подошла к зеркалу, - увидела очень даже приятное лицо и стройное тело, как говорится, все на месте и без жировых излишеств. Может, ростом не вышла, сейчас в моде высокие и худые, но мужчины на улице с интересом смотрят на меня и оглядываются вслед. Павел подтверждает, оглядываются. Ему это нравится.
Я прислушивалась к шагам на лестнице, ждала Павла, и вдруг позвонил двоюродный брат Глеб. С прошлой осени не звонил. А тут вспомнил и попросил забрать мать, то есть мою тетку, сестру отца, Татьяну Вадимовну, на одну ночь, жена выгоняет. Завтра он ее отправит к родственникам в Феодосию.
- Это же твоя мать! Как можно ее выгонять? - возмутилась я. Интимный вечер при свечах вылетел из головы.
- Достала! Ходит по квартире в панталонах, бережет юбку, и требует неукоснительного соблюдения режима дня. Ее режима. Вчера придумала воздушные процедуры. Сняла с себя все и в таком виде явилась нам, когда мы ужинали на кухне, втроем: я, жена и ее сын - подросток.
- Да, нехорошо. Подростку ни к чему смотреть на голую старуху. Может негативно отразиться на половом развитии.
- Вот-вот, и я об этом же. Матери только одну ночь переночевать. В гостиницу переезжать она отказалась. Разве ее переспоришь? Поезд отправляется завтра днем.
Без мужа я не могла решиться принять тетку, молча слушала брата. Мое молчание он неправильно истолковал, скороговоркой произнес: "Щас буду", - и отключился.
В детстве я называла ее Таней - Ягой за несмолкаемый трубный голос. Не помню, чтобы она улыбалась. Единственному сыну дала редкое имя "Глеб". Когда выходила на балкон и звала его "Глеб, домой", пугались дети. Но куда сильнее впечатляло, когда она пыталась быть ласковой и называла сына "Глебушка" голосом нищего бывшего генерала из фильма о белой эмиграции.
Тетка прокляла отца, когда он покинул нас. Но не спешила забирать свою парализованную мать от нас. Что поделаешь, квартира, в которой мы жили вдвоем с мамой, принадлежала отцу. Он оставил нам свою мать и отказался от квартиры. Тетка редко нас навещала. Правда, мы не особо из-за этого переживали.
Брата жалко, у него это второй брак. Первый раз он женился на любимой девушке, однокласснице, у них родились двое мальчиков. Брак был счастливым, сто лет бы вместе прожили, но однажды брат полез в сумку жены и обнаружил любовные письма, которые она получала еще до замужества от солдата из армии.
Зачем он рассказал о письмах Тане - Яге? На этот вопрос ответа я не получила. Она восприняла это как предательство. Если нельзя расстрелять или повесить, то покинуть неверную жену сын должен немедленно. Неблагодарная, явилась на все готовенькое, да как она посмела! Вышла замуж, зачем хранила эти письма? Да еще носила в сумке.
Брату пришлось уйти жить на корабль, где он тогда служил. Жена с детьми, еще совсем маленькими, приходила в порт, мальчики вставали на берегу напротив его каюты и отчаянно кричали: "Вернись, папа! Мы тебя любим!"
Но у него уже появилась другая женщина, медсестра, сутками дежурила на том же корабле. Пылинки с него сдувала, так любила. Заставила оставить жене квартиру, дачу и поселила у себя.
У нее был сын - подросток и собака Багира - черный лабрадор.
Глеб приехал быстро, на такси, даже не вошел в прихожую, слегка подтолкнул свою мать, она тяжело переступила через порог, - и умчался.
Тетка сурово глянула, скинула мне на руки теплую куртку. В вязаной кофте неопределенного цвета и зеленой юбке из сукна, местами выгоревшей, потребовала стул, чтобы снять дутые сапоги богатырского размера. Все тот же трубный голос и завидная способность чувствовать себя в гостях, как дома.
Я ждала, что начнет жаловаться на сына и невестку. Ошиблась, она сразу направилась в нашу спальню, как я ни старалась повернуть ее в сторону гостиной. Там стоял диван, правда, не совсем удобный, продавленный в том месте, где любил сидеть муж и смотреть телевизор.
В спальне тетка огляделась, увидела столик со свечами.
- Это что? Экономишь электричество? При мне не зажигай, кислород сгорает. Открой окно, здесь жарко.
Пришлось открыть. Она сняла юбку и села на шелковое покрывало светло-абрикосового цвета. Я специально для этого вечера накрыла супружескую кровать. Обычно стелю сверху одеяла шерстяной плед в клетку. Павел выбирал.
- Сплю здесь, - сказала она и потребовала чай с булкой, намазать маслом и сверху сыр.
Муж пришел поздно вечером, услышал храп в спальне, нехорошо хмыкнул, отстранил меня, не слушая объяснений, резко открыл дверь, включил свет и увидел старуху. Она даже не шевельнулась, продолжая храпеть.