Окливий : другие произведения.

Москабад самоизоляционный. Часть вторая, действие седьмое

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

   Окливий
  
  
   Великая Поэма "Москабад самоизоляционный"
  
  
   Часть вторая: "Избавление"
  
  
   Действие седьмое
   (В коем отчаянная четвёрка персонажей поэмы приступает к обсуждению дерзкого плана)
  
   Москабад. Утро следующего дня. Гей-клуб "Жар-птица на ве́ртеле" (и он же - неофициальный штаб по противодействию массовой вакцинации). Вагинострадалец Филь замер возле окна. Он погружён в воспоминания о встречах с Ирмой, происходивших осенью. Наш герой вглядывается в простирающееся внизу снежное пространство. Внезапно нахлынувшие воспоминания вызывают у вагинострадальца Филя следующие размышления:
  
   "Нет! Ничего я днями целыми не делал.
   Скучал. И время шаткое час о́т часу́ едва ль звало
   По имени меня. Нет, не звало.
   Но... и не призывало неумело
   К принятию того, что надоело.
   Да осень (просто повезло),
   Плыла под взглядом из окна.
   Вонзалась в память. Ночь без сна
   Прошла почти. Смешалось воспаленье
   Давно забытого числа
   С сегодняшним тяжёлым пробужденьем.
   Строка, написанная мной
   Напоминает птиц летящих в спешке.
   За нарисованной стеной
   Есть нечто большее, чем голые деревья.
   (К примеру, сумерек извечные насмешки).
   Есть даже стойкость настроений дня
   (То - будто памятник, поставленный на месте пораженья
   Себе же). Без Ирмы я - пустынная земля.
   Теперь нет света и законов
   В строенье моего огня.
   И город в струпьях от притонов.
   Спустись на гиблые поля
   Ко мне. Обещанный раздорами бедлам,
   Оставь квартирным ссорам и углам..."
  
   Филь с тоской взирает на городскую толчею. Перед ним предстаёт образ возлюбленной. Он продолжает внутренний монолог:
  
   "...Но здесь почти всегда Октябрь. Ям
   Придорожных царство. И мыслей беспощадный гам.
   Он вряд ли смолкнет, если пожелаешь сам.
   Один средь жизненной рутины.
   Беспомощность слабевшей Византии
   Припоминается. Горит вопрос: к чему?
   И безтуманно утро. Видимо - дожди раздели.
   И лист, крутящийся на той же параллели
   Что и карниз, пока ещё вверху.
   И навзничь падают другие. А я всё жду
   Холодный праздник
   Зимы, готовящей уют.
   Года гибки словно запястья:
   Накормят (оболгав ненастья)
   Лицами людей
   Чрезвычайно мне антипатичных.
   И ситуациями с завихреньями в них разных скоростей,
   Где списки награждений птичьих
   За выслугу в бессмысленности лет
   Переполняются персонами скупыми.
   Надежды сведены "на нет".
   Планеты кажутся большими
   Когда к ним приближаешься. Прости!
   Пока они вверху - они лишь точки.
   Хотя и точки могут возрасти.
   По крайней мере, в это верится вначале.
   И я опять довольствуюсь, скучая
   Озоном долгого дождя.
   Бессилен возразить кому-то.
   Бессилен здесь оставить у себя
   Октябрь. И возвратить сегодняшнее утро...".
  
   Вагинострадальца Филя возвращает в зимнюю реальность налетевший на окно порыв ветра со снегом. Наш герой вздрагивает. Мысль о том, что в скором времени Ирму могут принудительно вакцинировать вызывает у него приступ отчаяния. Филь пытается отогнать от себя назойливые тяжкие думы о судьбе любимой теми же скрытыми разглагольствованиями на отстранённые темы:
  
   "Однажды поутру цвела зима.
   И я проснулся с ощущеньем снега.
   На лбу окна - узор. И отраженье века.
   Оставлю спор с Монтенем (тьма
   В ясности не растворяется. Не нега
   Она определённо!). И кто из нас неправ
   Пускай решает кто-то третий.
   Накрою стол надежд, устав
   Выискивать закономерности столетий.
   В моём тоскливо-снежном мире
   Нет постоянства.
   Лишь линии, бегущие в пунктире.
   Лишь суета трамваев с нелепым их убранством
   Внешним, однотипным. Крыш стеллажи.
   Как много лишнего вокруг меня движенья!
   И минус жив в градуснике.
   Размноженье лжи
   Неконтролируемо, если отношенья
   С женщиной зашли
   На утлом паруснике
   В бухту ревности. Если в Декабре иль в Феврале
   Лишь холод заставляет жаться к ней.
   Но, впрочем, может... и надёжней и верней
   Всё попытаться взвесить сразу?
   Не повинуясь праздному (любовному) приказу,
   Побить абсурд семёркой дней?
   А после... убрать бардак на кухне.
   Остаться одному, но ненадолго
   (Пока ночь угасающая насмерть не потухнет!)
   Чтоб прокипело,
   Чтоб ушло в цемент унынье, как в песок!
   И беспокойство, достигшее предела
   Уняться (пусть лишь чуть!), но захотело.
   (Ах, только б на один часок!).
   Но... чтоб не увяло чувство, которое посеял сам.
   Тем да́ндолкским манящим женщины глазам
   Известно: да! - за взглядом - память.
   Как за стеной есть что-нибудь ещё! (От взора-арбалета
   Стрела амурная, допустим!). Невыносимо: моя Ирма где-то!
   А я среди вещей и гнёта.
   И лишь ресница вскрытого письма
   Моргает от касаний ветра.
   Однако ж, вкупе с тем, я нахожу весьма
   Достойным смотреть на зимние пейзажи,
   Пока утра́ приходят в будни наши,
   Вверяясь равномерному, пугающему сливу дат,
   Преображающихся с рёвом в водопад
   Разжиженного мира человечьей фальши.
   И в принципе-то... не поймёшь - что дальше?.."
  
   Из глубокой задумчивости вагинострадальца Филя выводит появившийся внезапно Осквернарий.
  
   Осквернарий (похлопывая друга по плечу):
   Грустишь?
  
   Вагинострадалец Филь (отстранённо):
   Немного.
  
   Осквернарий (исполненный подозрительного ликования):
   Вот это совершенно ни к чему!
   Хоть не считаю я, признаюсь, ни тюрьму,
   Ни гейский клуб прекрасный и гостеприимный наш
   (Где, правда, угодить на карандаш
   На чей-то туповатый кожаный не долго, что я вполне пойму!)
   Приличным местом для ночлега,
   Замечу! - радость от побега
   Тебе удавшегося переполнять тебя воистину должна!
   Чего же ты хандришь? Какого же рожна?
   Попробуй, отвлекись от кислых дум. И не тревожь
   Хандру-мочалку до поры до той, пока не изберёшь
   Иное поприще себе же на потеху. И ни в грош
   Не ставь печаль. Гони её. И лишь когда сочтёшь
   Исполненным задуманное, в момент тот - и пожалуйста! - хандри.
   Грусть хороша уже потом. Представь: как от заката до зари
   Ты сможешь насладиться Ирмы обществом
   (Желанной тебе) вволю.
   Предаться с нею всяким новшествам
   (Интимным, половым). Потискать её. Одарить любовью.
   Так вот когда в себе ты не отыщешь сил
   В очередной заход ласкать её; в межножный Ирмы ил
   (Безмерно вязкий, терпкий и тягучий!) погружаться,
   Тогда уж и грусти (мечтая снова с силами собраться!).
   Грусти... мечтай... ну сколько тебе влезет! Но терзаться
   Сейчас ты брось по недоступным вагинальным пустякам.
   (Осквернарий разражается надсадным хохотом и, спустя полминуты, добавляет):
   Пойдём тихонько! Поглядишь на план,
   Придуманный частично мной, и по докучливости - Одуваном.
   Зубило, кстати, - даром разве пьян? -
   Его одобрил. Тебя он кличет "Москабадским Дартаньяном".
   А нас... мушкетной слизью...
   (Осквернарий напускает на себя хмурый вид и после пренебрежительного хмыканья оканчивает тираду):
   ...Записной болван
   И гомофоб отъявленный тюремный твой дружок-"Рубанок"!
   Не мушкетёры мы. Не спорю! Но... и не слизняки из склянок!
   По мнению ж Рубанка (иль Зубило) - всё будет шито-крыто
   В результате. И нам удастся захватить весь град.
   Эх! Ну и нарекла ж его блудливая и гордая Гунитта!
   "Мой милый рецик"! И других наград
   Не нужно ей, кажись! Зубило появился и готово!
   Влюбилась по уши, ехидна! И приметь: святого
   Нет ничего в ней! И паче - возбуждающего! Право слово!
   Ну, для меня-то (насколько сознаёшь ты), - совершенно точно!
   Да и для Одувана! Крамольна, желчна и порочна
   Сия особа. Но идём же! Вдруг? - и ты сквозь грусть
   Свою фертильную придумаешь чего-нибудь получше. Не стебусь
   Я вовсе. Верь. И даже на Гунитту не сержусь...
  
   Осквернарий уводит вагинострадальца Филя в самую укромную комнату гей-клуба "Жар-птица на ве́ртеле" (и одновременно неофициального штаба по противодействию массовой вакцинации), где их уже ожидают Одуван и рецидивист Зубило.
  
   Рецидивист Зубило (глядя на план и продолжая размышлять вслух):
   ...Брать надо Москабад.
   Брать штурмом. Не стесняться!
   Терять нам больше нечего! Назад
   Дороги нет. Да и зачем по ДОПРам разъезжаться?
   На воле видимо-невидимо забот!
   И опостылел мне давно тюремный ход!
  
   Одуван (поглаживая усы в тревоге):
   Легко сказать! "Брать штурмом Москабад!"
   Внушительной уверенностью тон ваш, сэр, богат.
   Но кое-кто средь нас из робкого десятка!
  
   Осквернарий (входя):
   Страх налицо! И не словесная то вовсе опечатка!..
  
   Рецидивист Зубило (улыбнувшись вошедшему следом за Осквернарием Филю):
   Мандраж не к месту! Сейчас у каждого из нас есть свой резон
   Столицу штурмом взять. Гадаете? - а не несбыточный ли сон
   Затея эта? Нет. Возможность изменить судьбу
   Всегда (и для любого из четвёрки нашей!) приоткрыта.
   Особенно теперь! Желанное через стрельбу
   Мы обретём. У Филя будет Ирма; у меня - Гунитта.
   (Рецидивист Зубило обращается к Осквернарию и Одувану):
   И вас обоих заколоть градоначальник может своенравно!
  
   Осквернарий (машинально съёжившись):
   Да нас-то (ясно ж - почему!) заколют непременно и подавно!
  
   Рецидивист Зубило (переводя взгляд обратно на план захвата):
   Для нападенья первый мартовский денёк
   Есть самый подходящий и удобный срок.
   Окружим мэрию мы с четырёх сторон!
   Возьмём в кольцо! Отрядами пойдём.
   Ворвёмся внутрь и главных вакцинаторов захватим!
  
   Вагинострадалец Филь (с трудом скрывая растерянность):
   Умно́ придумано! А сколько "наших" в граде?
  
   Одуван (переминаясь с ноги на ногу):
   Полным-полно! Особенно нас! - геев! Поскольку от вакцин
   Мы пуще всех изводимся!
  
   Осквернарий (еле слышно):
   Кисельный ты кретин!..
  
   Рецидивист Зубило (не обращая внимания на размолвки любовников):
   ...Мы четверо возглавим по отряду.
   Сторонников у нас достаточно! А, значит, дело кряду
   Пожалуй, спорится. Ведь парочка недель в запасе есть.
   Организуем нападение! Отваге чу́жда лесть!
   Ну? Что вы скажете? Исполним нашу месть?
  
   Вагинострадалец Филь (кивая):
   Один за всех!..
  
   Одуван (шевеля усами):
   ...И все на зад того!..
  
   Осквернарий (подпрыгнув от удивления на месте):
   Кого? - того? Что ты несёшь? И все за одного!
  
   Одуван (притворно):
   О, точно! Перепутал я!..
  
   Осквернарий (грозя кулаком возлюбленному):
   Воитель выискался!.. Обормот! Трепло!..
  
   Рецидивист Зубило (жестом останавливая споры):
   Давайте ж, согласуем части плана нападенья.
   Я поведу отряд на избирком. Без рвенья
   Излишнего. Да и без истеричного смятенья!
   Ты, Филь, атакуешь мэрию с востока.
   Ты, Осквернарий - с запада. С наскока.
   Но только... будьте осторожны! Бога ради!
   А Одуван...
  
   Осквернарий (торопливо перебивая):
   ...а Одуван отметится заходом сзади!..
   По давнишней своей и неискоренимейшей привычке...
   О, мне ль о том не знать? Ведь пылкие отмычки
   Всегда найдутся на висячие задки́... верней... замки́!
   Проникновения отмычек тех - ох! - очень глубоки!..
  
   Осквернарий бросает на Одувана многозначительный взор. Одуван в ответ поигрывает бровями. Затем в самой потаённой комнате гей-клуба "Жар-птица на ве́ртеле" раздаются тревожные голоса. Четвёрка отчаянных (и до сих пор не вакцинированных!) мстителей погружается в обсуждение особенностей предстоящего опаснейшего предприятия...
  
  
   Занавес!
  
  
   Действие седьмое завершено!
  
  
   Три заключительных действия Великой Поэмы "Москабад самоизоляционный" - восьмое, девятое и десятое - ПУБЛИКАЦИИ НЕ ПОДЛЕЖАТ.
  
  
   (Авторское предостережение! Ни одно из действий великой поэмы "Москабад самоизоляционный" по отдельности, ни сама поэма в целом не могут быть ни воспроизведены в кинематографической форме, ни явлены публике с театральных подмостков. Ни в настоящем, ни в будущем, ни в отчизне, ни на чужбине (за исключением Франции и Ирландии!). А равно не должны использоваться фрагментарно тем или иным образом (нигде кроме двух вышеназванных стран). Налагается авторский запрет! Именем Куль-отыра налагается! И да постигнет осмелившегося нарушить данное авторское наложение проклятие немилостивого Куль-отыра!)
  
  
   Первая декада Февраля 2022 от времён Первых Строек на Прекрасных Сугробах
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"