Р-ин Валерий Георгиевич : другие произведения.

Canary

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


   Blue canary di ramo in ramo,
   Gorgeggi al vento il tuo richiamo.
   Blue canary attendi invano
   Che torni al nido chi ando lontano...
  
   - Быстро!.. Быстро открыл рот! Стволочь! Жаба волосатая! Хомячина лысая! - злобно клацая зубами и истерично, дабы переорать громкую итальянскую песню, гневался Палыч, как всегда на странный манер - с "т" после "с" выговаривая свое любимое слово "сволочь". - Я по любому волью в тебя эту дрянь, слышишь меня, стволочь?! Или через вонючий рот, или распоров жирное брюхо - прямо в кишки... Или...
   Растерянный взгляд истязателя метнулся по сумрачной комнате...
   - С помощью нашей пипетки, - послышалась подсказка из другой - смежной комнаты.
   - О!.. Точно! - хохотнул Палыч и взвесил на руке полведерную клизму, "одолженную" со скотного двора ближайшего совхоза. Нюхнув сморщенным носом фибровый наконечник, многообещающе процедил: - Ну шо, стволочь, будем пить добровольно, или?..
   Перекошенное лицо палача вновь нависло над бедным Толстяком. Тот сжался в пухлый комок, старый стул жалобно пискнул под огромной тушей; связанные за спинкой руки бесполезно зашевелились, натягивая пропиленовый шнур.
   - Н-не хочу... Но я больше не могу пить ЭТО... - беззвучно прошептали его мокрые губы.
   - Да плевать мне на твое "не могу", понял!? - рявкнул Палыч и с силою сжал пунцовые щеки жертвы.
   Струя противно пахнущего белесого раствора потекла из литровой кружки в приоткрытый рот Толстяка. И опять, сделав несколько глотков, тот зашелся кашлем, слезами, судорогой...
   - У, тварь жирная!.. - ущипнул его садюга за ляжку. - Штоб ты лопнул, стволочь!
   - Это сорвет все наши планы, - послышался строгий голос из другой комнаты. - Ты давай полегче, он еще пригодится нам живым!
   То был главарь по кличке Сержант, не терпящий ослушания.
   Оттуда же - из-за приоткрытой двери доносилась незабвенная мелодия "Blue Canary" со столь же незабвенным голосом Винченцо Фьорино:
  
   Ogni fiore del mio giardino,
   Sullo stelo si Х chinato.
   Ed ascolta intimidito
   La tua favola accorata...
  
   "Ладно, - подумал Палыч, отодвигая кружку от бьющегося в кашле Толстяка, - я зайду к этой стволочи с другого краю!.."
   - А скажи-ка мне, любезный, - подождав минуту, с нежным любопытством обратился он к связанному тучному мужику, - сколько ты умудряешься выхлебать за раз пива?
   - Как это "за раз"? - жалобно облизнул губы подопечный.
   - Ну... перед тем, как первый раз сходишь отлить?
   Тот выдавил меж звучной икотой:
   - Пять литров.
   - Шо?! Сколько?.. - округлив глаза, прошептал истязатель.
   - Иногда шесть...
   - Вот стука!..
   От неожиданности и детской непосредственности признания Палыч не удержался и резким движением выплеснул Толстяку в лицо остатки дурно пахнущего раствора. Кружка громко звякнула эмалированным дном о столешницу.
   - Гад! - выкрикнул доморощенный инквизитор. - Гад, гаденыш, сын, внук, брат и шурин гадюки!! Шесть литров, мля!!! А тут после трех игрушечных кружечек скривил предсмертную мину! Ты подожди у меня, комедиант!.. Даром, шо в театре числился, стобака...
   Толстяк с тоскою посмотрел как "игрушечная кружечка" объемом не меньше литра снова наполняется из огромной бутыли несусветной гадостью. Мутная дрянь в изрядном количестве уже бултыхалась в желудке, давила на печень с селезенкой, часто подступала к самому кадыку, мутила сознание...
   Связанный мужчина покосился на окно, за которым начинался новый день и... заплакал.
   Страшная пытка продолжалась...
  
   * * *
  
   Денек радовал отменной погодкой. Навстречу то и дело попадались озабоченные горожане. Попадались, да завидев странную троицу, шарахались в сторону...
   Из старенького двухкассетника, обитавшего на правом плече Сержанта, вновь лился мотивчик песенки про несчастную канарейку:
  
   Sopra i rami del grande pino
   Da quel nido dimenticato
   S'ode a sera disperato
   Il richiamo a chi Х partito.
  
   На левом же плече предводителя висело мягкое тело Толстяка. С другого боку измученного до предельной кондиции мужика волок Палыч. Ноги накаченного специальным раствором бедняги заплетались и делали один вялый шаг вместо пяти положенных.
   До цели дальнего похода оставалось двести метров.
   - Опять впереди вражье племя, - проворчал Сержант.
   - Стволочи... Ладно, справимся - не в первой, - откликнулся Палыч. - Ща расчистим коридор, мля!..
   - Да, пока наш способ работает. Лишь бы среди них не оказалось старых знакомых. Иначе опять придется отбиваться и делать ноги.
   - В последний раз мы тут были месяц назад. Не должны запомнить. У здешнего контингента плохая память - дырявая, шо мои карманы.
   - Точно. Проспиртованная...
   Толпа гудела, кричала, переругивалась, осаждая маленькую амбразуру за мелкой решеткой. Простому смертному выстоять огромную очередь и добраться до окошка не представлялось возможным. Это было из области старой доброй фантастики.
   Двое истязателей с обмякшим бесчувственным телом втиснулись в месиво из человеческих тел и подобно атомному ледоколу взрезали живые, похмельные торосы. В ответ на матерные возмущения раздвигаемых масс магнитофон бесстрастно извергал благозвучный напев:
  
   Blue canary... che affidi al vento
   Le tristi note del tuo tormento,
   Blue canary nel bel tramonto...
   Ti sento amico del mio rimpianto...
  
   Обстановка накалялась с каждой секундой наглого продвижения к цели...
   Сейчас...
   Сейчас, если Сержант промедлит с командой - возмущенный несправедливостью пролетариат начнет их бить. Первым, конечно же, получит Палыч. Потом свое огребет Сержант; а он - мозговой центр операции и головушку его надобно жалеть. Последним, конечно же, будут долго пинать Толстяка...
   И вот уж кто-то резко одернул главаря за предплечье, кто-то сильно толканул Палыча...
   - Начали, - тихо и своевременно скомандовал Сержант.
   Палыч незаметно въехал кулачищем в живот аморфного тела.
   - А-уп, - не открывая глаз, захлебнулся иком Толстяк.
   - Давай, родненький - выручай!.. - шептал изверг, с недюжинной силой надавливая ладонью на переполненный желудок бедолаги.
   И тот выручил. В который раз помог осуществить гениальный план...
  
   Blue blue blue canary -
   pic, pic, pic - si perde l'eco.
   Se piangi o canti al tramontar -
   pic, pic - ripete il vento...
  
   Под многократно повторявшийся припев песни о канарейке Толстяка начало тошнить. Тошнить так, что несколько десятков человек, преграждавших путь до заветной амбразуры, вмиг оказались залитыми с головы до ног тем, что тому пришлось влить внутрь за прошедшие два часа.
   Толпа ахнула, гуднула с возмущенной обидой и рассеялась, в панике схлынув в обе стороны от крыльца и освобождая путь к окошку.
   - Плохо человеку! Карету!! Скорее вызывайте докторов!!! У него больная печень!.. Воды с желчью безвременно отходят!.. - голосил Палыч, умело направляя пульсирующее фонтаном мощное "оружие" в самых стойких и настырных. Взглядом же успевал косить и на четкие, быстрые действия Сержанта.
   А тот, отпихнув от окошка последнего доходягу с мокрой плешью на затылке, уже совал продавщице деньги...
  
   * * *
  
   - Первый стакан - как всегда тебе, - улыбался Палыч, протягивая ожившему Толстяку до краев наполненную водкой граненую емкость. - И шо бы мы без тебя делали?..
   Полный мужчина с добродушным лицом аккуратно принял стакан, ответил лучезарной улыбкой и залпом опрокинул в себя крепкий алкоголь.
   - Держи огурчик, братец, - подал ему вилку с нанизанным на кривое острие соленым овощем Сержант. - Желудок-то пустой, как бы опять не сплохело...
   - Не, не сплохеет, - успокаивая, захрустел закуской Толстяк. - Меня водка-то только и прошибает на пустой желудок, а иначе полтора литра нужно употребить - не меньше.
   - О, дает!.. - крякнул, выпив свою порцию недавний "палач".
   Сержант сызнова запустил свою любимую песню и с грустью прослушал от начала до конца.
   - Эх, хорошо выводит!.. Жаль слов не понять, - вздохнул он, приподнимая от стола следующий стакан с водярой. - На иностранном поет дяденька. Да как поет, мля!..
   - На итальянском, - шмыгнул носом Толстяк и подцепил маринованный грибочек. - Могу перевести.
   - Ты знаешь итальянский? - хором изумились собутыльники.
   - А то! Я ведь пять лет в оперном пел. Пока не выгнали за чрезмерное пристрастие к итальянским...
   - Ариям?
   - Не... Напиткам, - признался он. - Наткнулся однажды на корявый перевод какого-то доморощенного халтурщика... Огольцова, кажется. Но не буду повторять ту глупость. Своими словами скажу... - и тихим проникновенным голосом поведал приятелям смысл текста песни знаменитого Винченцо Фьорино: - Каждый вечер несчастная канарейка поет возле своего гнезда печальную песню. Поет и зовет того единственного, который ушел навседа. Надежды на возвращение уж нет, но песня все равно звучит каждый вечер...
   - Здорово!.. - заворожено прошептал Сержант. - Я примерно так и думал. Так и думал, что песня об этом.
   - Стволочь... - утер слезы Палыч. - Вот за шо я тебя так люблю, Толстый?.. Слухай... Знаешь шо?.. Врежь-ка мне подзатыльник!
   - Зачем?
   - Ну, давай-давай - врежь!! Я ж на тебя бедного так орал нонче, так беспардонно орал!.. Аж стыдно сейчас...
   - Не-е... не надо подзатыльников. Я ведь вас тоже люблю, братцы! - дарил старым друзьям свои добрые улыбки безобидный тучный мужчина. - Ты это, Палыч... лучше разливай по третьей. Мне желудок надобно вылечить до следующего похода...
  
  
   Рассказ посвящается 20-летию перестройки и сухого закона.
  
   Апрель 2006 г.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"