Рыбаченко Олег Павлович : другие произведения.

Блондинка, пистолет и агенты Фбр

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

   В доме в Сильверлейке было темно, его окна пусты, как глаза мертвеца. Это был старый калифорнийский ремесленный дом с просторным крыльцом и двумя мансардными окнами на длинном скате крыши. Но света за стеклом не было, даже над дверным проемом. Вместо этого дом отбрасывал на себя зловещую тьму, которую не мог проникнуть даже свет уличного фонаря. На крыльце мог стоять мужчина, и Босх знал, что, скорее всего, он его не увидит.
   - Ты уверен, что это оно? - спросил он ее.
   - Не дом, - сказала она. "За этим. Гараж. Подъезжай, чтобы видеть подъезд.
   Босх нажал на педаль газа, и "Каприс" двинулся вперед и пересек въезд на подъездную дорожку.
   - Вот, - сказала она.
   Босх остановил машину. За домом был гараж с квартирой над ним. Деревянная лестница вверх сбоку, свет над дверью. Два окна, свет внутри.
   - Хорошо, - сказал Босх.
   Несколько мгновений они смотрели на гараж. Босх не знал, что он ожидал увидеть. Может ничего. Духи шлюхи наполнили машину, и он опустил стекло. Он не знал, доверять ее словам или нет. Единственное, чего он не мог сделать, это вызвать подкрепление. Ровера с собой у него не было, а в машине не было телефона.
   - Что ты собираешься, он идет! - сказала она срочно.
   Босх видел это, тень фигуры, промелькнувшую за меньшим окном. Ванная, предположил он.
   - Он в ванной, - сказала она. "Вот где я все это видел".
   Босх отвел взгляд от окна и посмотрел на нее.
   - Какие вещи?
   "Я, э-э, проверил шкаф. Знаешь, когда я был там. Просто смотрю, что у него есть. Девушка должна быть осторожна. И я видел все вещи. Дерьмо с макияжем. Вы знаете, тушь для ресниц, помады, компакты и прочее. Вот я и подумал, что это он. Он использовал все это, чтобы раскрасить их, когда закончил, понимаете, убивать их.
   - Почему ты не сказал мне об этом по телефону?
   - Ты не спрашивал.
   Он увидел, как фигура прошла за занавесками другого окна. Мысли Босха теперь бешено колотились, а сердце бешено колотилось.
   - Как давно ты оттуда сбежал?
   "Черт, я не знаю. Мне пришлось дойти до Франклина только для того, чтобы найти чертову поездку на бульвар. Я был с поездкой около десяти минут. Так что я не знаю".
   "Предполагать. Это важно."
   "Я не знаю. Прошло больше часа".
   Дерьмо, подумал Босх. Она остановилась, чтобы провернуть трюк, прежде чем позвонить по номеру оперативной группы. Выказал много искренней заботы там. Теперь там может быть замена, и я сижу здесь, наблюдая.
   Он направил машину по улице и нашел место перед гидрантом. Он выключил двигатель, но оставил ключи в замке зажигания. После того, как он выпрыгнул, он просунул голову обратно в открытое окно.
   "Слушай, я иду туда. Оставайся здесь. Если вы услышите выстрелы, или если я не вернусь сюда через десять минут, вы начнете стучать в двери и вызывать сюда копов. Скажи им, что офицеру нужна помощь. На приборной панели есть часы. Десять минут."
   - Десять минут, детка. Теперь ты будешь героем. Но я получаю эту награду".
   Босх выхватил пистолет и поспешил по подъездной дорожке. Лестница вверх по стене гаража была старой и покоробленной. Он взял их по три за раз, так тихо, как только мог. Но все равно казалось, что он кричит о своем приходе в мир. Наверху он поднял пистолет и разбил голую лампочку над дверью. Затем он откинулся назад, в темноту, к внешним перилам. Он поднял левую ногу и перенес весь свой вес и инерцию на пятку. Он ударил в дверь выше ручки.
   Дверь распахнулась с громким треском. Пригнувшись, Босх прошел через порог в стандартной боевой стойке. Сразу же он увидел мужчину через всю комнату, стоящего по другую сторону кровати. Мужчина был голый и не только лысый, но и совершенно безволосый. Его взгляд остановился на глазах мужчины, и он увидел, как их быстро наполнил ужас. - закричал Босх высоким и напряженным голосом.
   "ПОЛИЦЕЙСКИЕ! НЕ ДВИГАЙСЯ!"
   Мужчина замер, но только на мгновение, а затем начал наклоняться, потянувшись правой рукой к подушке. Он помедлил один раз, а затем продолжил движение. Босх не мог в это поверить. Какого хрена он делал? Время замерло. Адреналин, бьющий по его телу, придавал его зрению четкость замедленного движения. Босх знал, что мужчина либо тянулся к подушке в поисках чего-нибудь, чем можно было бы прикрыться, либо...
   Рука скользнула под подушку.
   "НЕ ДЕЛАЙТЕ ЭТОГО!"
   Рука сжимала что-то под подушкой. Мужчина не сводил глаз с Босха. Потом Босх понял, что в его глазах не было ужаса. Это было что-то другое. Злость? Ненавидеть? Рука уже вылезала из-под подушки.
   "НЕТ!"
   Босх сделал один выстрел, и его пистолет дернулся обеими руками. Голый мужчина дернулся вверх и назад. Он врезался в стену позади себя, обшитую деревянными панелями, затем отскочил вперед и упал на кровать, дергаясь и задыхаясь. Босх быстро прошел в комнату и к кровати.
   Левая рука мужчины снова потянулась к подушке. Босх поднял левую ногу и встал коленом на спину, прижав его к кровати. Он стянул наручники с ремня, схватил ощупывающую левую руку и надел на нее наручники. Потом право. За спиной. Голый мужчина давился и стонал.
   - Я не могу... я не могу, - сказал он, но его заявление было потеряно в приступе кровавого кашля.
   - Вы не можете делать то, что я вам сказал, - сказал Босх. - Я сказал тебе не двигаться!
   Просто умри, чувак, подумал Босх, но ничего не сказал. Нам всем станет легче.
   Он двинулся вокруг кровати к подушке. Он поднял его, несколько мгновений смотрел на то, что было под ним, а затем уронил его. Он на мгновение закрыл глаза.
   "Черт побери!" - крикнул он голому мужчине в затылок. "Что вы делали? У меня был гребаный пистолет, а ты, ты дотянешься - я же сказал тебе не двигаться!
   Босх обошел кровать, чтобы увидеть лицо мужчины. Кровь текла изо рта на грязно-белую простыню. Босх знал, что его пуля попала в легкие. Голый мужчина теперь был умирающим.
   - Тебе не нужно было умирать, - сказал ему Босх.
   Потом мужчина умер.
   Босх оглядел комнату. Больше никого не было. Никакой замены сбежавшей шлюхе. Он ошибся в этом предположении. Он пошел в ванную и открыл шкафчик под раковиной. Макияж был на месте, как и сказала шлюха. Bosch узнал некоторые торговые марки. Макс Фактор, L"Oréal, девушка с обложки, Revlon. Все вроде совпало.
   Он оглянулся через дверь ванной на труп на кровати. В воздухе все еще пахло порохом. Он закурил сигарету, и в помещении было так тихо, что он мог слышать, как горит хрустящий табак, когда он затягивал успокаивающий дым в свои легкие.
   Телефона в квартире не было. Босх сел на стул на кухне и стал ждать. Глядя через комнату на тело, он понял, что его сердце все еще быстро колотится и что он чувствует головокружение. Он также понял, что не испытывает ничего - ни сочувствия, ни вины, ни печали - к мужчине на кровати. Вообще ничего.
   Вместо этого он попытался сосредоточиться на звуке сирены, которая теперь звучала вдалеке и приближалась. Через некоторое время он смог различить, что это была не одна сирена. Это было много.
  
  
   1
   В коридорах Окружного суда США в центре Лос-Анджелеса нет скамеек. Нет места, чтобы сидеть. Любой, кто соскользнет со стены, чтобы сесть на холодный мраморный пол, будет разбужен первым заместителем маршала, который пройдет мимо. А маршалы всегда в коридорах, проходят мимо.
   Отсутствие гостеприимства существует потому, что федеральное правительство не хочет, чтобы его здание суда создавало даже видимость того, что правосудие может быть медленным или несуществующим. Он не хочет, чтобы люди выстроились в залах на скамейках или на полу, ожидая с усталыми глазами, когда откроются двери зала суда и будут вызваны их дела или дела их заключенных близких. Достаточно того, что происходит на другой стороне Спринг-стрит в здании окружного уголовного суда. Каждый день скамейки в коридорах каждого этажа забиты ожидающими. В основном это женщины и дети, их мужья, отцы или любовники, находящиеся в заключении. В основном они черные или коричневые. В основном скамейки выглядят как переполненные спасательные плоты - женщины и дети в первую очередь - с людьми, прижавшимися друг к другу и брошенными по течению, ожидающими, всегда ожидающими, чтобы их нашли. Лодочные люди, как называют их умники из здания суда.
   Гарри Босх размышлял об этих различиях, пока курил сигарету и стоял на крыльце здания федерального суда. Это было другое дело. Не курить в коридорах внутри. Так что ему пришлось спуститься на эскалаторе и выйти на улицу во время перерывов суда. Снаружи за бетонным основанием статуи женщины с завязанными глазами, держащей весы правосудия, стояла заполненная песком пепельница. Босх посмотрел на статую; он никогда не мог вспомнить ее имя. Леди Справедливости. Что-то греческое, подумал он, но не был уверен. Он вернулся к сложенной газете в руках и перечитал историю.
   В последнее время по утрам он читал только раздел "Спорт", сосредоточив все свое внимание на страницах в конце, где результаты и статистика были тщательно составлены и обновлялись каждый день. Почему-то столбцы чисел и процентов успокаивали его. Они были четкими и краткими, абсолютный порядок в неупорядоченном мире. Знание того, кто сделал больше всего хоум-ранов за "Доджерс", заставило его почувствовать, что он все еще каким-то образом связан с городом и со своей жизнью.
   Но сегодня он оставил спортивный раздел свернутым и засунутым в свой портфель, который стоял под его стулом в зале суда. Раздел "Метро" в " Лос-Анджелес Таймс " теперь был в его руках. Он аккуратно сложил раздел пополам, как это делали водители на автостраде, чтобы читать во время вождения, а история о судебном процессе была в нижнем углу первой страницы раздела. Он еще раз прочел рассказ и снова почувствовал, как горит его лицо, когда он читал о себе.
  
   НАЧИНАЕТСЯ СУД НАД ПОЛИЦЕЙСКИМ "ПАРКЕТОМ" СТРЕЛЬБОЙ
   ОТ ДЖОЭЛА БРЕММЕРА, СОТРУДНИКА TIMES
  
   В то время как сегодня начинается необычный судебный процесс по гражданским правам, детектив полиции Лос-Анджелеса обвиняется в применении чрезмерной силы четыре года назад, когда он застрелил предполагаемого серийного убийцу, который, как он полагал, потянулся за пистолетом. Предполагаемый убийца на самом деле потянулся к своему парику.
   43-летнему детективу полиции Лос-Анджелеса Гарри Бошу предъявляют иск в окружном суде США вдова Нормана Черча, работника аэрокосмической отрасли Боша, застреленного в разгар расследования так называемых убийств кукольников.
   Почти за год до стрельбы полиция разыскивала серийного убийцу, названного так СМИ за то, что он красил лица 11 своих жертв гримом. Широко разрекламированный розыск был отмечен тем, что убийца отправлял стихи и заметки в Bosch и Times .
   После того, как Черч был убит, полиция заявила, что у них есть неопровержимые доказательства того, что убийцей был инженер-механик.
   Босх был отстранен от работы, а затем переведен из специального отдела по расследованию убийств отдела полиции Лос-Анджелеса по расследованию грабежей и убийств в отдел по расследованию убийств голливудского отдела. При понижении в должности полиция подчеркнула, что Босх был наказан за процессуальные ошибки, такие как его отказ вызвать подкрепление в квартиру Силверлейк, где произошла стрельба со смертельным исходом.
   Полицейские администраторы утверждали, что убийство Черча было "хорошей" терминологией стрелкового отдела, означающей, что это не неуместно.
   Поскольку смерть Черча помешала судебному разбирательству, большая часть доказательств, собранных полицией, никогда не предоставлялась публично под присягой. Это, вероятно, изменится с федеральным испытанием. Ожидается, что недельный процесс отбора присяжных завершится сегодня, после чего последуют вступительные заявления адвокатов.
   Босху пришлось заново свернуть лист, чтобы продолжить чтение истории на внутренней странице. На мгновение он отвлекся, увидев свою фотографию на внутренней странице. Это была старая фотография, и она мало чем отличалась от фотоснимка. Это было то же самое, что было в его служебном удостоверении личности. Босха больше раздражала фотография, чем рассказ. Это было вторжением в его частную жизнь, выставить его фотографию в таком виде. Он попытался сосредоточиться на рассказе.
   Босха защищает городская прокуратура, потому что он действовал при исполнении служебных обязанностей, когда произошла стрельба. Если какое-либо судебное решение будет выиграно истцом, платить будут городские налогоплательщики, а не Bosch.
   Жену Черча, Дебору, представляет адвокат по гражданским правам Хани Чендлер, которая специализируется на делах о злоупотреблениях со стороны полиции. В интервью на прошлой неделе Чендлер сказала, что постарается доказать присяжным, что Босх действовал настолько безрассудно, что смертельный расстрел Черча был неизбежен.
   "Детектив Босх был ковбоем, и в итоге погиб человек, - сказал Чендлер. "Я не знаю, был ли он просто безрассудным или здесь есть что-то более зловещее, но мы узнаем в суде".
   Это была строчка, которую Босх читал и перечитывал по крайней мере шесть раз с тех пор, как получил газету во время первого перерыва. Зловещий. Что она имела в виду? Он старался не беспокоить себя, зная, что Чендлер не прочь использовать газетное интервью для проведения психологической операции, но все же это было похоже на предупредительный выстрел. Это давало ему понять, что дальше будет больше.
   Чендлер сказала, что она также планирует подвергнуть сомнению доказательства полиции о том, что Черч был Кукольником. Она сказала, что Черч, отец двух дочерей, не был серийным убийцей, разыскиваемым полицией, и что они заклеймили его как такового, чтобы скрыть проступок Босха.
   "Детектив Босх хладнокровно убил невиновного человека, - сказал Чендлер. "То, что мы делаем с этим иском о гражданских правах, - это то, что полицейское управление и окружная прокуратура отказались сделать: раскрыть правду и обеспечить правосудие для семьи Нормана Черча".
   Бош и зам. Городской Атти. Родни Белк, защищающий его, отказался комментировать эту историю. Наряду с Босхом, среди тех, кто, как ожидается, будет давать показания по одно-двухнедельному делу, будут:
   - Запасная мелочь, приятель?
   Босх оторвал взгляд от газеты и увидел грязное, но знакомое лицо бездомного, застолбившего перед зданием суда свою территорию. Босх видел его здесь каждый день в течение недели отбора присяжных, когда он ходил за мелочью и сигаретами. Мужчина был одет в потертый твидовый пиджак поверх двух свитеров и вельветовых брюк. У него был пластиковый пакет с вещами и чашка Big Gulp, чтобы трясти ее перед людьми, когда он просил сдачи. Он также всегда носил с собой желтый блокнот с исписанными каракулями.
   Босх инстинктивно похлопал себя по карманам и пожал плечами. У него не было сдачи.
   - Я бы взял доллар, знаешь ли.
   "Не имейте лишнего доллара".
   Бездомный отмахнулся от него и заглянул в урну для пепла. Пожелтевшие окурки выросли из песка, как раковые урожаи. Он сунул свой желтый блокнот под мышку и начал перебирать подношения, выбирая те, в которых оставалось еще четверть дюйма или больше табака для курения. Время от времени он находил почти целую сигарету и щелкал ртом, чтобы показать свое одобрение. Он положил урожай из пепельницы в чашку "Большой глоток".
   Довольный своими выводами, мужчина отступил от пепельницы и посмотрел на статую. Он оглянулся на Босха и подмигнул, затем начал покачивать бедрами в непристойной имитации полового акта.
   - Как насчет моей девушки? он сказал.
   Затем мужчина поцеловал его руку, потянулся и похлопал статую.
   Прежде чем Босх успел придумать, что сказать, пейджер на его поясе зачирикал. Бездомный отступил еще на два шага и поднял свободную руку, словно отгоняя неведомое зло. Босх увидел выражение безумной паники на его лице. Это был взгляд человека, у которого мозговые синапсы были разнесены слишком далеко друг от друга, связи притупились. Мужчина повернулся и побежал прочь, в сторону Спринг-стрит, со своей чашкой окурков.
   Босх наблюдал за ним, пока он не ушел, а затем снял с пояса пейджер. Он узнал номер на дисплее. Это была прямая линия лейтенанта Харви "Девяносто восемь" Паундса с голливудской резидентуры. Он бросил то, что осталось от сигареты, в песок и вернулся в здание суда. Наверху эскалатора, рядом с залами суда на втором этаже, стоял ряд телефонов-автоматов.
   - Гарри, что там происходит? - спросил Паундс.
   "Обычно. Просто жду вокруг. У нас есть присяжные, так что теперь юристы с судьей говорят об открытии. Белк сказал, что мне не обязательно присутствовать при этом, так что я просто слоняюсь поблизости.
   Он посмотрел на свои часы. Было без десяти двенадцать.
   "Скоро у них перерыв на обед", - добавил он.
   "Хороший. Ты мне нужен."
   Босх не ответил. Паундс пообещал, что не будет заниматься ротацией дел до окончания судебного разбирательства. Еще неделя, максимум две. Это было обещание, которое у Паундса не было иного выбора, кроме как дать. Он знал, что Босх не сможет справиться с расследованием убийства, находясь в федеральном суде четыре дня в неделю.
   "В чем дело? Я думал, что меня нет в списке".
   "Ты. Но у нас могут быть проблемы. Это касается тебя".
   Босх снова заколебался. Так было с Паундсом. Гарри скорее доверится уличному стукачу, чем Паундсу. Всегда был устный мотив и скрытый мотив. Казалось, что на этот раз лейтенант исполнял один из своих рутинных танцев. Говоря расплывчатыми фразами, пытаясь заставить Босха клюнуть на крючок.
   "Проблема?" - наконец спросил Босх. Хороший ни к чему не обязывающий ответ.
   - Ну, я так понимаю, вы видели сегодняшнюю газету - статью в " Таймс " о вашем деле?
   - Да, я как раз читал.
   - Ну, мы получили еще одну записку.
   "Записка? О чем ты говоришь?"
   - Я говорю о том, что кто-то бросил записку на стойку регистрации. Адресовано вам. И черт, если это не похоже на те записи, которые ты получил от Кукольника, когда все это происходило.
   Босх мог сказать, что Паундс наслаждался этим, растягивая его.
   - Если оно было адресовано мне, откуда вы об этом знаете?
   "Оно не было отправлено по почте. Нет конверта. Это была всего одна страница, перевернутая. На листе было твое имя. Кто-то оставил его на стойке регистрации. Кто-то там это читал, вы можете понять это оттуда".
   - Что там написано?
   - Что ж, Гарри, тебе это не понравится, время выбрано ужасное, но в записке говорится, по сути, что ты выбрал не того парня. Что Кукольник все еще там. Писатель говорит, что он настоящий Кукольник и что подсчет трупов продолжается. Говорит, что ты убил не того парня.
   "Это фигня. Письма Кукольника были в газете, в книге Бреммера по делу. Любой мог подобрать стиль и написать заметку. Ты-"
   - Ты принимаешь меня за идиота, Босх? Я знаю, что это мог написать кто угодно. Но и писатель знал это. Поэтому, чтобы доказать свою точку зрения, он приложил маленькую карту сокровищ, я думаю, вы бы так это назвали. Как добраться до тела другой жертвы.
   В очереди повисла долгая тишина, пока Босх думал, а Паундс ждал.
   "Так что?" - наконец сказал Босх.
   - Итак, сегодня утром я отправил Эдгара туда. Ты помнишь ресторан Бинга на Вестерн?
   "Бинга? Да, к югу от бульвара. Бинга. Бильярдный зал. Разве это место не пострадало во время беспорядков в прошлом году?
   - Верно, - сказал Паундс. "Полное выгорание. Они разграбили и подожгли это место. Остались только плита и три стены. Есть постановление города о его сносе, но владелец еще ничего не сделал. Во всяком случае, это место, согласно этой записке, которую мы получили. В записке сказано, что она была похоронена под плитой пола. Эдгар отправился туда с городской бригадой, отбойными молотками, работами...
   Паундс тянул с этим. Какой мелкий засранец, подумал Босх. На этот раз он будет ждать дольше. И когда тишина нервно затянулась, Паундс наконец заговорил.
   "Он нашел тело. Как и было сказано в записке. Под бетоном. Он нашел тело. Это-"
   "Сколько этому лет?"
   "Пока не знаю. Но это старо. Вот почему я звоню. Мне нужно, чтобы ты сходил туда во время обеденного перерыва и посмотрел, что ты можешь из этого сделать. Знаешь, это законно, как жертва Кукольника, или какой-то другой псих нас дрочит? Вы эксперт. Вы можете пойти туда, когда судья прервется на обед. Я встречу тебя там. И ты вернешься как раз к открытию".
   Босх оцепенел. Ему уже нужна была еще одна сигарета. Он попытался упорядочить все, что только что сказал Паундс. Кукольник - нормандская церковь - умер четыре года назад. Ошибки не было. Босх знал ту ночь. Он и сегодня знал это нутром. Черч был Кукольником.
   - Так эта записка только что появилась на столе?
   - Дежурный сержант нашел его на стойке регистрации около четырех часов назад. Никто не видел, чтобы кто-то покидал его. Знаете, по утрам через фронт проходит много людей. Плюс у нас была смена смены. Я попросил Михана подняться и поговорить с дежурными по униформе. Никто не помнит об этом ни хрена, пока не найдут.
   "Дерьмо. Прочитай мне".
   "Не мочь. У СИД есть. Сомневаюсь, что будут какие-то лифты, но мы должны пройти через движения. Я возьму копию и возьму ее с собой на место происшествия, хорошо?
   Босх не ответил.
   - Я знаю, о чем вы думаете, - сказал Паундс. - Но давайте приостановим наших лошадей, пока не увидим, что там снаружи. Пока нет причин для беспокойства. Может быть, это какой-то трюк, придуманный этим адвокатом, Чендлер. Не пропустил бы мимо нее. Она такой тип, она сделает все, чтобы пригвоздить к стене еще один скальп полиции Лос-Анджелеса. Любит видеть свое имя в газете.
   "А как же СМИ? Они уже слышали об этом?
   "Мы получили несколько звонков о найденном теле. Они, должно быть, получили его от коронерского курьера. Мы не выходим в эфир. В любом случае, никто не знает ни о записке, ни о связях с Кукольником. Они просто знают, что есть тело. Думаю, мысль о том, что его найдут под полом одного из бунтовщиков, сексуальна.
   "В любом случае, мы пока должны держать при себе роль Кукольника. Если, конечно, тот, кто это написал, еще и не разослал копии в СМИ. Если он это сделал, мы узнаем об этом к концу дня".
   "Как он мог похоронить ее под плитой бильярдной?"
   "Все здание не было бильярдным залом. Сзади были складские помещения. До того, как это было у Бинга, это была студия реквизита. После того, как Bing's заняла переднюю часть, они сдали в аренду секции сзади для хранения. Это все от Эдгара, он нашел там владельца. Убийца, должно быть, проник в одну из комнат, проломил существующую плиту и положил туда тело этой девушки. Так или иначе, все это сгорело во время беспорядков. Но огонь не повредил плиту. Тело этой бедной девушки все это время находилось там внизу. Эдгар сказал, что это похоже на мумию или что-то в этом роде.
   Босх увидел, как открылась дверь в зал суда номер 4, и оттуда вышли члены семьи Черча, а за ними их адвокат. Они прерывались на обед. Дебора Черч и две ее дочери-подростка не смотрели на него. Но Хани Чендлер, известная большинству полицейских и других сотрудников федерального суда как Мани Чендлер, смотрела на него убийственным взглядом, когда проходила мимо. Они были темными, как обожженное красное дерево, и контрастировали с загорелым лицом с сильным подбородком. Это была привлекательная женщина с гладкими золотыми волосами. Ее фигура была скрыта за жесткими линиями синего костюма. Босх чувствовал, как враждебность группы захлестывает его волной.
   - Босх, ты еще здесь? - спросил Паундс.
   "Ага. Похоже, мы только что прервались на обед".
   "Хороший. Тогда иди туда, и я встречу тебя. Не могу поверить, что говорю это на самом деле, но надеюсь, что это очередной бред. Ради тебя, может быть, это будет лучше всего.
   "Верно."
   Когда Босх вешал трубку, он услышал голос Паундса и снова поднес трубку к уху.
   "Еще кое-что. Если там появятся СМИ, оставьте их мне. Как бы то ни было, вы не должны официально участвовать в этом новом деле из-за судебного разбирательства, вытекающего из старого. Мы просто приглашаем вас в качестве свидетеля-эксперта, так сказать.
   "Верно."
   "Увидимся там."
  
  
   2
   Босх вывел Уилшира из центра города и свернул на Третью после того, как добрался до того, что осталось от парка Макартуров. Повернув на север, на Западную, он увидел слева группу патрульных машин, детективных машин, а также фургоны следователя и следователя. Вдалеке над северным видом висела вывеска HOLLYWOOD, ее буквы были едва различимы в смоге.
   Дом Бинга представлял собой три почерневших стены с кучей обугленных обломков. Крыши не было, но военнослужащие повесили синий пластиковый брезент поверх задней стены и привязали его к сетчатому забору, который шел вдоль участка. Босх знал, что этого не было сделано, потому что следователи хотели тени там, где они работали. Он наклонился вперед и посмотрел вверх через ветровое стекло. Он видел их там, наверху, они кружили. Городские падальщики: вертолеты СМИ.
   Когда Босх остановился у обочины, он увидел пару городских рабочих, стоящих рядом с грузовиком с оборудованием. У них были больные лица, и они сильно и глубоко затягивались сигаретами. Их отбойные молотки валялись на земле возле задней части грузовика. Они ждали - надеялись, - что их работа здесь сделана.
   По другую сторону их грузовика Паундс стоял рядом с синим фургоном коронера. Казалось, он собирался с духом, и Босх заметил, что у него такое же болезненное выражение лица, как и у штатских. Хотя Паундс руководил голливудскими детективами, в том числе отделом расследований убийств, сам он никогда не работал в отделе убийств. Как и у многих других администраторов отдела, его восхождение по служебной лестнице основывалось на результатах тестов и скудоумии, а не на опыте. Босху всегда нравилось видеть, как кто-то вроде Паундса получает дозу того, с чем настоящие копы имеют дело каждый день.
   Босх посмотрел на часы, прежде чем вылезти из своего "Каприса". У него был час, прежде чем он должен был вернуться в суд для открытия.
   - Гарри, - сказал Паундс, подходя. - Рад, что ты успел.
   - Всегда рад проверить еще одно тело, лейтенант.
   Босх снял пиджак и положил его в машину на сиденье. Затем он подошел к багажнику, достал мешковатый синий комбинезон и надел его поверх одежды. Будет жарко, но ему не хотелось возвращаться в суд весь в грязи и пыли.
   - Хорошая идея, - сказал Паундс. - Жаль, что я не принес свои вещи.
   Но Босх знал, что у него ничего нет. Паундс рискнул появиться на месте преступления только тогда, когда была большая вероятность того, что появится телевизор, и он сможет дать звуковой отрывок. И его интересовало только телевидение. Не печатные СМИ. Вы должны были понять смысл более двух предложений подряд с газетным репортером. А затем ваши слова прикрепились к листу бумаги и были там весь следующий день и, возможно, навсегда, чтобы преследовать вас. Говорить с печатными СМИ было нехорошо. Телевидение было более мимолетным и менее опасным трепетом.
   Босх направился к синему брезенту. Под ним он увидел обычное собрание следователей. Они стояли рядом с грудой битого бетона и вдоль края траншеи, вырытой в бетонной подушке, которая была фундаментом здания. Босх поднял голову, когда один из телевертолетов пролетел низко. Они не получат много полезного видео, если брезент скрывает сцену. Вероятно, сейчас они отправляли наземные бригады.
   В оболочке здания все еще оставалось много мусора. Обугленные потолочные балки и бревна, разбитые бетонные блоки и прочий щебень. Паундс догнал Босха, и они начали осторожно пробираться к скопищу под брезентом.
   "Они снесут это бульдозерами и сделают еще одну парковку", - сказал Паундс. "Это все, что беспорядки дали городу. Около тысячи новых парковок. Вы хотите припарковаться в Южном Централе в эти дни, нет проблем. Вы хотите бутылку газировки или заправить машину бензином, тогда у вас проблемы. Они сожгли все места. Ты проезжаешь Южную сторону перед Рождеством? У них много рождественских елок в каждом квартале, там все открытое пространство. Я до сих пор не понимаю, почему эти люди сжигали свои кварталы".
   Босх знал, что тот факт, что такие люди, как Паундс, не понимали, почему "эти люди" сделали то, что они сделали, был одной из причин, по которой они сделали это, и когда-нибудь им придется сделать это снова. Босх смотрел на это как на цикл. Примерно каждые двадцать пять лет душа города сжигалась огнем реальности. Но потом понеслось. Быстро, без оглядки. Как наезд и бегство.
   Внезапно Паундс упал, поскользнувшись на рыхлых обломках. Он остановил свое падение руками и быстро вскочил, смущенный.
   "Блин!" - выкрикнул он, а затем, хотя Босх и не спрашивал, добавил: - Я в порядке. Я в порядке."
   Он быстро рукой аккуратно пригладил пряди волос, соскользнувшие с его лысеющего черепа. Он не осознавал, что, делая это, размазывал по лбу черный обугленный осадок от руки, а Босх не сказал ему об этом.
   Наконец они подошли к сборищу. Босх подошел к своему бывшему партнеру, Джерри Эдгару, который стоял с парой следователей, которых Гарри знал, и двумя женщинами, которых он не знал. Женщины были в зеленых комбинезонах, форме судмедэкспертов. Рабочие с минимальной заработной платой, которых отправляли с места смерти на место смерти в синем фургоне, подбирая тела и отвозя их в холодильник.
   - Где это, Гарри? - сказал Эдгар.
   "Прямо здесь."
   Эдгар только что был в Новом Орлеане на фестивале блюза и каким-то образом вернулся с приветствием. Он говорил это так часто, что это начинало раздражать. Эдгар был единственным в детективном бюро, кто этого не понимал.
   Эдгар выделялся среди остальных. На нем не было комбинезона, как у Босха, - на самом деле он никогда его не носил, потому что он мял его костюмы "Нордстрем", - и каким-то образом ему удалось пробраться на место преступления, не запачкав ни следа пыли на манжетах брюк. серый двубортный костюм. Рынок недвижимости - когда-то прибыльный заработок Эдгара на улице - уже три года находился в дерьме, но Эдгару все еще удавалось быть самым стильным костюмером в подразделении. Босх посмотрел на бледно-голубой шелковый галстук Эдгара, туго завязанный на шее черного детектива, и предположил, что он мог стоить больше, чем его собственная рубашка и галстук вместе взятые.
   Босх отвернулся и кивнул Арту Доновану, криминалисту SID, но больше ничего не сказал остальным. Он следовал протоколу. Как и на любом месте убийства, действовала тщательно организованная и кровосмесительная кастовая система. Детективы в основном разговаривали между собой или с техником SID. Полицейские не разговаривали, если к ним не обращались. Грузчики, самые низкие на тотемном столбе, не разговаривали ни с кем, кроме техника коронера. Техник коронера мало что сказал копам. Он презирал их, потому что, по его мнению, они были нытиками - всегда нуждались в том или ином, сделали вскрытие, сделали анализы на токсины, и все это было сделано еще вчера.
   Босх заглянул в траншею, над которой они стояли. Бригада отбойных молотков пробила плиту и вырыла яму длиной около восьми футов и глубиной четыре фута. Затем они выкопали вбок большое образование из бетона, которое простиралось на три фута ниже поверхности плиты. В камне было углубление. Босх присел на корточки, чтобы рассмотреть поближе, и увидел, что бетонная впадина была очертаниями женского тела. Это было похоже на форму, в которую можно было залить гипс, чтобы сделать слепок, может быть, сделать манекен. Но внутри было пусто.
   - Где тело? - спросил Босх.
   "Они забрали то, что уже было упущено", - сказал Эдгар. - Он в сумке в грузовике. Мы пытаемся выяснить, как убрать этот кусок плиты отсюда целым и невредимым".
   Босх несколько мгновений молча смотрел в лощину, прежде чем снова встать и выбраться из-под брезента. Ларри Сакаи, следователь коронера, последовал за ним к фургону коронера, отпер и открыл заднюю дверь. В фургоне было душно, и запах изо рта Сакаи был сильнее запаха промышленного дезинфицирующего средства.
   - Я думал, они вызовут тебя сюда, - сказал Сакаи.
   "Ах, да? Почему это?"
   "Потому что это похоже на гребаного Кукольника, чувак".
   Босх ничего не сказал, чтобы не давать Сакаи никаких признаков подтверждения. Четыре года назад Сакаи работал над некоторыми делами Кукольника. Босх подозревал, что он несет ответственность за имя, которое СМИ присвоили серийному убийце. Кто-то передал подробности о неоднократном использовании убийцей макияжа на телах одному из ведущих на 4-м канале. Ведущий окрестил убийцу Кукольником. После этого убийцу так стали называть все, даже менты.
   Но Босх всегда ненавидел это имя. Это говорило что-то о жертвах, а также об убийце. Это обезличило их, облегчило транслируемым историям Кукольника, чтобы они были развлекательными, а не ужасающими.
   Босх оглядел фургон. Там было две каталки и два тела. Один полностью заполнил черный мешок, невидимый труп был тяжелым при жизни или раздутым после смерти. Он повернулся к другому мешку, остатки которого едва заполняли его. Он знал, что это было тело, извлеченное из бетона.
   - Да, вот этот, - сказал Сакаи. "Этот другой напал на Ланкершим. Северный Голливуд работает над этим. Мы собирались войти, когда получили депешу по этому делу.
   Босх знал, что это объясняет, почему средства массовой информации так быстро завоевывают популярность. Частота депеши коронера звучала в каждом отделе новостей города.
   Мгновение он изучал меньший мешок для трупов и, не дожидаясь, пока это сделает Сакаи, расстегнул молнию на тяжелом черном пластике. От него исходил резкий, затхлый запах, который был не так ужасен, как мог бы быть, если бы они нашли тело раньше. Сакаи открыл сумку, и Босх посмотрел на остатки человеческого тела. Кожа была темная и как кожа, туго натянутая на кости. Босха это не отталкивало, потому что он привык и имел способность отстраняться от подобных сцен. Иногда он считал, что смотреть на тела - дело всей его жизни. Он опознал тело своей матери для полицейских, когда ему еще не было двенадцати лет, он видел бесчисленное множество мертвых во Вьетнаме, и за почти двадцать лет работы с копами тел стало слишком много, чтобы сосчитать их. В большинстве случаев это оставляло его оторванным от того, что он видел как камеру. Как отстраненный, он знал, как психопат.
   Босх мог сказать, что женщина в сумке была маленького роста. Но из-за ухудшения тканей и усадки тело казалось еще меньше, чем оно было при жизни. То, что осталось от волос, было до плеч и выглядело так, как будто они были обесцвечены. Босх мог видеть рассыпчатые остатки макияжа на коже лица. Его глаза были прикованы к грудям, потому что они были шокирующе большими по сравнению с остальными частями сморщенного трупа. Они были полными и округлыми, кожа на них была туго натянута. Почему-то это казалось самой гротескной особенностью трупа, потому что это было не так, как должно было быть.
   - Имплантаты, - сказал Сакаи. "Они не разлагаются. Вероятно, можно было бы взять их и перепродать следующей тупой цыпочке, которая их захочет. Мы могли бы начать программу утилизации".
   Босх ничего не сказал. Он внезапно впал в депрессию при мысли о женщине - кем бы она ни была - делающей это со своим телом, чтобы каким-то образом сделать себя более привлекательной, а затем закончить вот так. Только ли ей удалось, подумал он, понравиться своему убийце?
   Сакаи прервал его размышления.
   - Если это сделала Кукольница, значит, она провела в бетоне как минимум четыре года, верно? Так что, если это так, разложение не так уж плохо для такого отрезка времени. Остались волосы, глаза, некоторые внутренние ткани. Мы сможем работать с ним. На прошлой неделе я нашел работу, туриста, которого они нашли в каньоне Соледад. Они считают, что прошлым летом пропал парень. Теперь он был ничем иным, как костями. "Конечно, вот так на открытом воздухе, у вас есть животные. Вы знаете, они входят через задницу. Это самая мягкая запись, и животные...
   - Я знаю, Сакаи. Остановимся на этом".
   "В любом случае, с этой женщиной бетон, по-видимому, замедлил наши действия. Конечно, не остановил, но замедлил. Должно быть, там была герметичная гробница.
   - Вы, ребята, сможете установить, как давно она мертва?
   "Наверное, не от тела. Мы опознаем ее, тогда вы, люди, сможете узнать, когда она пропала. Так будет".
   Босх посмотрел на пальцы. Это были темные палочки, почти такие же тонкие, как карандаши.
   - А отпечатки?
   - Мы получим их, но не от них.
   Босх оглянулся и увидел, что Сакаи улыбается.
   "Какая? Она оставила их в бетоне?
   Радость Сакаи разлетелась, как муху. Босх испортил его сюрприз.
   "Да, это верно. Она произвела впечатление, можно сказать. Мы получим отпечатки, может быть, даже слепок ее лица, если сможем вытащить оттуда то, что осталось от этой плиты. Тот, кто смешивал этот бетон, использовал слишком много воды. Сделал очень здорово. Это перерыв для нас. Мы получим отпечатки".
   Босх перегнулся через каталку, чтобы рассмотреть полоску кожи, обмотанную узлом вокруг шеи трупа. Это была тонкая черная кожа, и по краям был виден заводской шов. Это был ремешок, отрезанный от кошелька. Как и все остальные. Он наклонился ближе, и запах трупа наполнил его нос и рот. Окружность кожаного ремешка на шее была небольшой, может быть, размером с винную бутылку. Достаточно мал, чтобы быть смертельным. Он мог видеть, где она врезалась в потемневшую кожу и задушила жизнь. Он посмотрел на узел. Скользящий узел, затянутый с правой стороны левой рукой. Как и все остальные. Черч был левшой.
   Оставалось проверить еще одну вещь. Подпись, как они ее назвали.
   "Нет одежды? Обувь?"
   "Ничего такого. Как и другие, помнишь?
   "Открывай до конца. Я хочу увидеть остальные".
   Сакаи расстегнул молнию на черной сумке до самых ног. Босх не был уверен, знает ли Сакаи о подписи, но упоминать об этом не собирался. Он наклонился над трупом и посмотрел вниз, ведя себя так, будто изучал все, хотя его интересовали только ногти на ногах. Пальцы сморщились, почернели и потрескались. Ногти тоже были сломаны, а на нескольких пальцах полностью отсутствовали. Но Босх увидел краска на пальцах ног, которые не пострадали. Ярко-розовый, потускневший от жидкостей разложения, пыли и времени. И на большом пальце правой ноги увидел подпись. Что еще от него осталось, предстоит увидеть. Крошечный белый крестик был аккуратно нарисован на ногте. Знак Кукольника. Он был на всех телах.
   Босх чувствовал, как громко стучит его сердце. Он оглядел салон фургона и почувствовал клаустрофобию. Первое чувство паранойи закралось в его мозг. Его разум начал перебирать варианты. Если это тело соответствовало всем известным характеристикам убийства Кукольника, то убийцей был Черч. Если Черч был убийцей этой женщины и теперь сам мертв, то кто оставил записку на стойке регистрации в Голливуде?
   Он выпрямился и впервые осмотрел тело целиком. Голый и сморщенный, забытый. Он задавался вопросом, есть ли другие там, в бетоне, ожидающие, чтобы их обнаружили.
   - Закрой, - сказал он Сакаи.
   - Это он, не так ли? Кукольник".
   Босх не ответил. Он выбрался из фургона, немного расстегнул молнию на своем комбинезоне, чтобы впустить немного воздуха.
   - Привет, Босх, - позвала Сакаи из фургона. "Мне просто интересно. Как вы, ребята, нашли это? Если Кукольник мертв, кто сказал тебе, где искать?
   Босх не ответил и на этот вопрос. Он медленно пошел обратно под брезент. Похоже, остальные еще не придумали, что делать с бетоном, в котором было найдено тело. Эдгар стоял вокруг, стараясь не испачкаться. Босх подал знак ему и Паундсу, и они собрались в месте слева от траншеи, где могли поговорить так, чтобы их не подслушали.
   "Что ж?" - спросил Паундс. - Что у нас есть?
   - Похоже на работу Черча, - сказал Босх.
   - Черт, - сказал Эдгар.
   - Как ты можешь быть уверен? - спросил Паундс.
   "Судя по тому, что я вижу, он соответствует каждой детали, которой следовал Кукольник. В том числе подпись. Это здесь."
   "Подпись?" - спросил Эдгар.
   "Белый крест на пальце ноги. Мы скрывали это во время расследования, заключали сделки со всеми репортерами, чтобы не распространять это".
   - А как насчет подражателя? - с надеждой предложил Эдгар.
   "Может быть. Белый крест никогда не был обнародован, пока мы не закрыли дело. После этого Бреммер из " Таймс" написал книгу об этом деле. Это упоминалось".
   "Итак, у нас есть подражатель", - заявил Паундс.
   - Все зависит от того, когда она умерла, - сказал Босх. "Его книга вышла через год после смерти Черча. Если ее убили после этого, вы, вероятно, получили подражателя. Если ее раньше закапывали в этот бетон, то я не знаю...
   - Дерьмо, - сказал Эдгар.
   Босх немного подумал, прежде чем снова заговорить.
   "Мы можем иметь дело с одним из множества разных вещей. Вот подражатель. Или, может быть, у Черча был партнер, но мы никогда его не видели. Или, может быть... Я застукал не того парня. Может быть, тот, кто написал эту записку, которую мы получили, говорит правду.
   Это висело там в моменте молчания, как собачье дерьмо на тротуаре. Все осторожно обходят его, не рассматривая слишком близко.
   - Где записка? - наконец сказал Босх Паундсу.
   "В моей машине. Я получу это. Что ты имеешь в виду, у него мог быть партнер?
   "Я имею в виду, допустим, это сделал Черч, тогда откуда взялась записка, если он мертв? Очевидно, это должен был быть кто-то, кто знал, что он сделал это, и где он спрятал тело. Если это так, то кто этот второй человек? Партнер? Был ли у Черча напарник-убийца, о котором мы никогда не знали?"
   "Помнишь Душителя со склона холма?" - спросил Эдгар. "Оказалось, это были душители. Множественное число. Два двоюродных брата с одинаковым пристрастием к убийству молодых женщин.
   Паундс сделал шаг назад и покачал головой, как будто отгоняя потенциально опасный для карьеры случай.
   - А что насчет Чендлера, адвоката? - сказал Паундс. - Скажем, жена Черча буквально знает, где он хоронил тела. Она рассказывает Чендлеру, и Чендлер вынашивает эту схему. Она пишет записку, как Кукольник, и оставляет ее на станции. Это гарантированно провалит ваше дело.
   Босх прокрутил это в уме. Казалось, это сработало, потом он увидел линии разлома. Он видел, что они пробежали все сценарии.
   "Но почему Черч хоронил одни тела, а не другие? Врач-психиатр, который тогда консультировал оперативную группу, сказал, что у него была цель показать жертв. Он был эксгибиционистом. Ближе к концу, после седьмой жертвы, он начал скидывать нам и газете записки. Не имеет смысла, что он оставил некоторые тела, чтобы их нашли, а некоторые похоронили в бетоне".
   - Верно, - сказал Паундс.
   - Мне нравится подражатель, - сказал Эдгар.
   "Но зачем копировать чей-то профиль целиком, вплоть до подписи, а потом закапывать тело?" - спросил Босх.
   На самом деле он не спрашивал их. Это был вопрос, на который он должен был ответить сам. Они долго стояли в тишине, и каждый начал понимать, что наиболее правдоподобной возможностью может быть то, что Кукольник все еще жив.
   "Кто бы это ни сделал, зачем записка?" - сказал Паундс. Он казался очень взволнованным. "Почему он бросил нам записку? Он ушел.
   - Потому что он хочет внимания, - сказал Босх. - Как у Кукольника. Как будто это испытание будет.
   Затем на долгий миг вернулась тишина.
   - Ключ, - наконец сказал Босх, - в том, чтобы опознать ее, узнать, как долго она находится в бетоне. Тогда мы узнаем, что у нас есть.
   "Так что же нам делать?" - сказал Эдгар.
   - Я скажу вам, что мы делаем, - сказал Паундс. "Мы никому ни хрена об этом не говорим. Еще нет. Нет, пока мы не будем абсолютно уверены в том, что у нас есть. Мы ждем вскрытия и удостоверения личности. Мы узнаем, как давно эта девушка мертва и что она делала, когда исчезла. Мы сделаем... я позвоню, куда мы пойдем после этого.
   - А пока ничего не говори. Если это будет неправильно истолковано, это может сильно повредить отделу. Я вижу, что некоторые СМИ уже здесь, так что я займусь ими. Никто больше не должен говорить. Мы очищаем?
   Босх и Эдгар кивнули, и Паундс ушел, медленно продвигаясь сквозь завалы к группе репортеров и операторов, стоявших за желтой лентой, наклеенной мундирами.
   Босх и Эдгар несколько мгновений стояли молча, глядя, как он уходит.
   - Надеюсь, он понимает, что, черт возьми, говорит, - сказал Эдгар.
   - Внушает доверие, не так ли? - ответил Босх.
   "Ах, да."
   Босх вернулся к траншее, Эдгар последовал за ним.
   "Что вы собираетесь делать с отпечатком, который она оставила в бетоне?"
   "Отбойные молотки не думают, что это подвижно. Они сказали, что кто бы ни смешивал бетон, в который она была помещена, он не слишком хорошо следовал указаниям. Использовали слишком много воды и мелкозернистого песка. Это как гипс. Мы пытаемся поднять все это целиком, оно рассыплется под собственным весом".
   "Так?"
   "Гипс Донована. Он собирается сделать слепок лица. На руке у нас есть только левая, правая сторона рассыпалась, когда мы копали. Донован собирается попробовать использовать резиновый силикон. Он говорит, что это лучший шанс вытащить слепок с отпечатками.
   Босх кивнул. Несколько мгновений он смотрел, как Паундс разговаривает с репортерами, и увидел первое, чему стоило улыбнуться за весь день. Паундс был на камеру, но, очевидно, никто из репортеров не сказал ему о грязи, размазанной по его лбу. Он закурил сигарету и снова обратил внимание на Эдгара.
   "Значит, в этом районе все складские помещения сдавались в аренду?" он спросил.
   "Вот так. Хозяин поместья был здесь некоторое время назад. Сказал, что вся эта область здесь была секционированным хранилищем. Индивидуальные комнаты. Кукольник, убийца, кто бы это ни был, мог занять одну из комнат и иметь уединение, чтобы делать то, что он хотел. Единственной проблемой был бы шум, который он издавал, разбивая оригинальный пол. Но это могла быть ночная работа. Владелец сказал, что большинство людей не возвращались ночью на склад. Люди, сдавшие комнаты, получили ключ от входной двери в переулке. Преступник мог прийти и сделать всю работу за одну ночь.
   Следующий вопрос был очевиден, поэтому Эдгар ответил раньше Босха.
   "Владелец не может назвать нам имя арендатора. По крайней мере, не точно. Пластинки сгорели в огне. Его страховая компания рассчиталась с большинством людей, подавших претензии, и мы получим эти имена. Но он сказал, что есть несколько человек, которые никогда не делали заявлений после беспорядков. Он просто больше никогда о них не слышал. Он не может вспомнить все имена, но если одно из них было нашим парнем, то, вероятно, это все равно был псевдоним. По крайней мере, если бы я собирался снять комнату и копать пол, чтобы похоронить тело, вы бы не нашли, что я не называю настоящего имени.
   Босх кивнул и посмотрел на часы. Он должен был отправиться в ближайшее время. Он понял, что голоден, но, вероятно, не успеет поесть. Босх посмотрел на раскопки и заметил цветовое различие между старым и новым бетоном. Старая плита была почти белой. Бетон, в который была заключена женщина, был темно-серого цвета. Он заметил небольшой кусочек красной бумаги, торчащий из серого куска на дне траншеи. Он спрыгнул в раскоп и поднял кусок. Он был размером с мяч для софтбола. Он стучал ею по старой плите, пока та не сломалась у него в руке. Бумага была частью смятой и пустой пачки сигарет Marlboro. Эдгар вытащил из кармана костюма пластиковый пакет для улик и открыл его, чтобы Босх бросил туда находку.
   "Должно быть, его положили вместе с телом", - сказал он. "Хороший улов."
   Босх выбрался из траншеи и снова посмотрел на часы. Пора было идти.
   - Дай мне знать, если получишь удостоверение личности, - сказал он Эдгару.
   Он бросил комбинезон обратно в багажник и закурил новую сигарету. Он стоял рядом со своим "Каприсом" и наблюдал за Паундсом, завершавшим свою искусно спланированную импровизированную пресс-конференцию. Гарри мог сказать по камерам и дорогой одежде, что большинство репортеров были с телевидения. Он увидел Бреммера, парня из " Таймс" , стоящего на краю стаи. Босх давно его не видел и заметил, что он располнел и отрастил бороду. Босх знал, что Бреммер стоит на периферии круга и ждет, когда закончатся телевопросы, чтобы ударить Паундса чем-то твердым, ответ на который потребует некоторого размышления.
   Босх закурил и подождал пять минут, прежде чем Паундс закончил. Он рисковал опоздать в суд, но хотел увидеть записку. Когда Паундс, наконец, покончил с репортерами, он подал Босху знак следовать за ним к машине. Босх сел на пассажирское сиденье, и Паундс протянул ему фотокопию.
   Гарри долго изучал записку. Она была написана узнаваемыми печатными каракулями. Аналитик из "Подозрительных документов" назвал печатный стиль "филадельфийским блоком" и пришел к выводу, что его наклон справа налево был результатом работы нетренированной руки; возможно, левша печатает правой рукой.
   Газета говорит, что суд только начался
   Приговор вернуться в бегство Кукольника
   Пуля от Bosch выстрелила прямо и точно
   Но куклы должны знать, что моя работа не закончена.
   На Западе есть место, где мое сердце поет
   Когда я думаю о тележке, лежащей внизу у Бинга
   Жалко, хороший Бош, пуля плохо прицелилась
   Прошли годы, а я все еще в игре
   Босх знал, что стиль можно скопировать, но что-то в стихотворении запало ему в душу. Это было похоже на другие. Те же плохие школьные рифмы, те же полуграмотные попытки высокопарного языка. Он почувствовал смятение и тяжесть в груди.
   Это он, подумал он. Это он.
  
  
   3
   "Дамы и господа, - произнес окружной судья США Алва Киз, глядя на присяжных, - мы начинаем судебный процесс с того, что мы называем вступительными заявлениями адвокатов. Имейте в виду, они не должны рассматриваться вами как доказательства. Это более или менее чертежи - дорожные карты, если хотите, маршрута, по которому каждый адвокат хочет идти в своем деле. Вы не считаете их доказательствами. Они могут выдвигать какие-то громкие заявления, но только потому, что они так говорят, это не делает их правдой. В конце концов, они юристы".
   Это вызвало вежливый смех со стороны присяжных и остальной части зала суда 4. С его южным акцентом это звучало так, как будто судья сказал неправду, что добавило ликования. Даже Мани Чендлер улыбнулся. Босх огляделся со своего места за столом защиты и увидел, что общественные места в огромном, обшитом деревянными панелями зале суда с двадцатифутовыми потолками заняты примерно наполовину. В первом ряду со стороны истца находились восемь человек, которые были членами семьи и друзьями Нормана Черча, не считая его вдовы, которая сидела за столом истца вместе с Чендлером.
   Было также около полудюжины прихлебателей суда, стариков, которым нечем было заняться, кроме как наблюдать за драмой в жизни других людей. Плюс множество клерков и студентов, которые, вероятно, хотели посмотреть, как великая Хани Чендлер делает свое дело, и группа репортеров с ручками, занесенными над блокнотами. Новички всегда создавали историю, потому что, как сказал судья, адвокаты могли говорить все, что хотели. Босх знал, что после сегодняшнего дня время от времени будут заглядывать репортеры, но, вероятно, до заключительных заявлений и вердикта других историй, вероятно, не будет.
   Если только не случилось что-то необычное.
   Босх посмотрел прямо ему за спину. На скамейках сзади никого не было. Он знал, что Сильвии Мур там не будет. Они договаривались об этом раньше. Он не хотел, чтобы она это видела. Он сказал ей, что это всего лишь формальность, часть бремени копа, который будет привлечен к суду за выполнение своей работы. Он знал, что настоящая причина, по которой он не хотел, чтобы она была здесь, заключалась в том, что он не мог контролировать ситуацию. Он должен был сидеть за столом защиты и позволять людям делать свои лучшие удары. Что угодно может подойти и, вероятно, будет. Он не хотел, чтобы она смотрела это.
   Теперь он задавался вопросом, увидят ли присяжные пустые места позади него на зрительской галерее и решат, что, может быть, он виновен, потому что никто не пришел поддержать его.
   Когда смех стих, он оглянулся на судью. Судья Киз производил впечатление на скамье подсудимых. Он был крупным мужчиной, хорошо одетым в черную мантию, его толстые предплечья и большие ладони были сложены перед бочкообразной грудью, что создавало ощущение сдержанной силы. Его лысеющая и покрасневшая от солнца голова была крупной и казалась совершенно круглой, обрезанной по краям седыми волосами и предполагавшей организованное хранение огромного количества юридических знаний и взглядов. Он был переселенцем с юга, который специализировался на делах о гражданских правах в качестве юриста и сделал себе имя, подав в суд на полицию Лос-Анджелеса за непропорционально большое количество дел, в которых чернокожие граждане умирали после того, как офицеры применяли удушающие приемы. Он был назначен в федеральную скамью президентом Джимми Картером прямо перед отправкой обратно в Джорджию. С тех пор судья Кейс правит балом в зале суда 4.
   Адвокат Боша, заместитель городского прокурора Род Белк, яростно боролся на стадии досудебного разбирательства, добиваясь отвода судьи по процессуальным основаниям и назначения другого судьи для ведения дела. Желательно судья без опыта работы защитником гражданских прав. Но он потерпел неудачу.
   Однако Bosch это не так расстроило, как Belk. Он понимал, что судья Киз был создан из той же юридической ткани, что и адвокат истца Хани Чендлер, подозрительно относился к полиции, а временами даже ненавидел, но Босх чувствовал, что помимо этого он был в конечном счете честным человеком. И это все, что, по мнению Босха, ему нужно, чтобы выйти из положения нормально. Честный удар по системе. В конце концов, в глубине души он знал, что его действия в квартире в Сильверлейке были правильными. Он поступил правильно.
   "От вас зависит, - говорил судья присяжным, - решить, доказано ли то, что говорят адвокаты, в ходе судебного разбирательства. Помните это. А теперь, мисс Чендлер, вы идете первой.
   Хани Чендлер кивнула ему и встала. Она подошла к кафедре, стоявшей между столами истца и защиты. Судья Киз установил строгие правила ранее. В его зале суда не было ни движения, ни приближения адвокатов к трибуне свидетелей или жюри. Все, что адвокат говорил вслух, он говорил с кафедры между столами. Зная о строгом требовании судьи соблюдать его правила, Чендлер даже попросила его разрешения, прежде чем повернуть тяжелый алтарь из красного дерева под углом, чтобы во время выступления она смотрела на присяжных. Судья строго кивнул в знак одобрения.
   - Добрый день, - начала она. "Судья совершенно прав, когда говорит вам, что это заявление - не более чем дорожная карта".
   Хорошая стратегия, подумал Босх из подвала цинизма, из которого он смотрел на все это дело. Потворствуйте судье своим первым приговором. Он смотрел, как Чендлер обращается к желтому блокноту, который положила на кафедру. Босх заметил, что над верхней пуговицей ее блузки торчала большая булавка с круглым черным ониксом. Оно было плоским и мертвым, как глаз акулы. Ее волосы были сильно стянуты назад и заплетены в серьезную косу за головой. Но одна прядь волос отвалилась, и это способствовало созданию образа женщины, не озабоченной своей внешностью, но полностью сосредоточенной на законе, на деле, на гнусной судебной ошибке, совершенной подсудимым. Босх предположил, что она, вероятно, нарочно распустила волосы.
   Наблюдая за тем, как она вздрогнула, Босх вспомнил, как ударил его в грудь, когда он услышал, что она адвокат жены Черча. Для него это было гораздо более тревожным, чем известие о том, что судить судью Киз назначили. Она была настолько хороша. Вот почему они называли ее Деньги.
   "Я хотел бы провести вас немного по дороге", - сказал Чендлер, и Босх задумался, появился ли у нее сейчас южный акцент. "Я просто хочу подчеркнуть, о чем идет речь в нашем деле и что, по нашему мнению, докажут доказательства. Это дело о гражданских правах. Речь идет о смертельном убийстве человека по имени Норман Черч от рук полиции".
   Здесь она остановилась. Не для того, чтобы смотреть в ее желтый блокнот, а для эффекта, чтобы привлечь все внимание к тому, что она скажет дальше. Босх посмотрел на присяжных. Пять женщин и семь мужчин. Трое негров, трое латиноамериканцев, один азиат и пятеро белых. Они смотрели на Чендлера с восторженным вниманием.
   "Это дело, - сказал Чандлер, - касается полицейского, который не был удовлетворен своей работой и огромными полномочиями, которые она ему давала. Этот офицер тоже хотел получить вашу работу. И он хотел место судьи Киза. И он хотел, чтобы государство исполняло вердикты и приговоры, выносимые судьями и присяжными. Он хотел всего этого. Это дело о детективе Гарри Босхе, которого вы видите сидящим за столом ответчика.
   Она указала на Босха, вытягивая слово "защищайся". Белк тут же встал и возразил.
   "Мисс Чендлер не нужно указывать присяжным на моего клиента или издавать саркастические высказывания. Да, мы за столом защиты. Это потому, что это гражданское дело, и в этой стране любой может подать в суд на кого угодно, даже на семью...
   - Протестую, ваша честь, - крикнул Чендлер. - Он использует свое возражение, чтобы еще больше разрушить репутацию мистера Черча, который никогда ни в чем не был осужден, потому что...
   "Достаточно!" - прогремел судья Киз. "Возражение принято. Мисс Чендлер, нам не нужно указывать. Мы все знаем, кто мы. Мы также не нуждаемся в подстрекательском акценте на каких-либо словах. Слова прекрасны и уродливы сами по себе. Пусть стоят за себя. Что касается г-на Белка, меня крайне раздражает, когда адвокат противной стороны прерывает вступительные заявления или заключительные аргументы. Будет ваша очередь, сэр. Я бы посоветовал вам не возражать во время выступления мисс Чандлер, если только не произошло вопиющее нарушение прав вашего клиента. Я не считаю, что указывать на него стоит возражений.
   - Благодарю вас, ваша честь, - хором сказали Белк и Чендлер.
   - Продолжайте, мисс Чендлер. Как я сказал сегодня утром в зале заседаний, я хочу, чтобы вступительные заявления были сделаны к концу дня, а к четырем у меня есть еще одно дело".
   - Благодарю вас, ваша честь, - снова сказала она. Затем, повернувшись к присяжным, она сказала: "Дамы и господа, нам всем нужна наша полиция. Мы все равняемся на нашу полицию. Большинство из них - подавляющее большинство - делают неблагодарную работу и делают ее хорошо. Полицейский департамент является неотъемлемой частью нашего общества. Что бы мы делали, если бы не могли рассчитывать на то, что полицейские будут служить нам и защищать нас? Но это не то, о чем этот суд. Я хочу, чтобы вы помнили об этом по ходу судебного разбирательства. Речь идет о том, что бы мы сделали, если бы один из полицейских нарушил правила и положения, политику, регулирующую деятельность этой полиции. То, о чем мы говорим, называется полицейским-изгоем. И улики покажут, что Гарри Босх - мошенник-полицейский, человек, который однажды ночью четыре года назад решил быть судьей, присяжными и палачом. Он застрелил человека, которого считал убийцей. Отвратительный серийный убийца, да, но в тот момент, когда подсудимый решил вытащить пистолет и выстрелить в мистера Нормана Черча, юридических доказательств этому не было.
   "Теперь вы услышите от защиты всевозможные предполагаемые улики, которые полиция, по их словам, нашла, которые связывают мистера Черча с этими убийствами, но вспомните во время суда, откуда взялись эти улики - от самой полиции - и когда они были найдены. - после казни мистера Черча. Я думаю, мы покажем, что это предполагаемое доказательство в лучшем случае сомнительно. Испорченный, в лучшем случае. И, по сути, вам придется решить, действительно ли мистер Черч, женатый человек с двумя маленькими детьми и хорошо оплачиваемой работой на авиационном заводе, был этим убийцей, так называемым Кукольником, или просто стал жертвой падения. парень, козел отпущения, полицейским управлением, покрывающим грех одного из своих. Жестокая, необоснованная и ненужная казнь безоружного человека".
   Она продолжила, подробно рассказав о кодексе молчания, который, как известно, существует в департаменте, долгой истории жестокости сил, избиении Родни Кинга и беспорядках. Каким-то образом, по словам Хани Чендлер, все это были черные цветы на растении, выращенном из семени, которое было убийством Гарри Босхом Нормана Черча. Босх слышал, как она продолжала, но больше не слушал. Он держал глаза открытыми и время от времени встречался взглядом с присяжным, но был не в себе. Это была его собственная защита. Адвокатам, присяжным и судье понадобится неделя, а может, и больше, чтобы проанализировать его мысли и действия менее чем за пять секунд. Чтобы иметь возможность сидеть в зале суда для этого, он должен был иметь возможность уйти в одиночку.
   В своих личных мечтах он думал о лице Черча. В конце в квартире над гаражом на улице Гиперион. У них были закрытые глаза. Глаза, которые видел Босх, были глазами убийцы, такими же темными, как камень у горла Чендлера.
   "...даже если бы он потянулся за пистолетом, это имело бы значение?" Чендлер говорил. "Человек выбил дверь ногой. Мужчина с ружьем. Кто мог обвинить кого-то в том, что он потянулся, по мнению полиции, за оружием для защиты. Тот факт, что он потянулся за чем-то, казалось бы, столь же смехотворным, как заколка для волос, делает этот эпизод еще более отвратительным. Он был хладнокровно убит. Наше общество не может этого принять".
   Босх снова отключился от нее и подумал о новой жертве, погребенной, вероятно, на долгие годы в бетонном полу. Он задавался вопросом, составлялось ли когда-либо заявление о пропаже человека, были ли мать или отец, или муж, или ребенок, интересующиеся все это время о ней. Вернувшись с места происшествия, он начал рассказывать Белку о находке. Он попросил адвоката просить судью Киза о продлении, отложить суд до тех пор, пока не будет выяснено дело о новой смерти. Но Белк оборвал его, сказав, что чем меньше он знает, тем лучше. Белк, казалось, был настолько напуган последствиями нового открытия, что решил, что лучше всего будет поступить противоположно тому, что предлагал Босх. Он хотел ускорить судебное разбирательство до того, как новости об открытии и его возможной связи с Кукольником станут достоянием общественности.
   Чендлер был уже близок к концу часового отведенного времени для первого выступления. Она долго рассказывала о правилах полицейского управления в отношении стрельбы, и Босх подумал, что она, возможно, потеряла контроль над присяжными в самом начале. На какое-то время она даже потеряла Белка, который сидел рядом с Босхом, листая свой собственный желтый блокнот и репетируя в уме свой открыватель.
   Белк был крупным мужчиной - почти восемьдесят фунтов лишнего веса, как предположил Босх, - и склонен потеть даже в слишком прохладном зале суда. Во время отбора присяжных Босх часто задавался вопросом, была ли потливость Белка реакцией на бремя тяжести, которое он нес, или на бремя рассмотрения дела против Чендлера и перед судьей Киз. Белку не могло быть больше тридцати, предположил Босх. Может быть, пять лет максимум из средней юридической школы и выше его головы в борьбе с Чендлером.
   Слово "справедливость" вернуло внимание Босха. Он знал, что Чендлер подняла его на ступеньку выше и начала сокращаться, когда она начала использовать это слово почти в каждом предложении. В гражданском суде правосудие и деньги были взаимозаменяемы, потому что означали одно и то же.
   "Правосудие для Норманн Чёрч было мимолетным. Все это длилось несколько секунд. Справедливость - это время, которое потребовалось детективу Босху, чтобы открыть дверь ногой, направив свой сатинированный 9-миллиметровый усилитель Smith; Вессон и нажмите на курок. Правосудие было одним выстрелом. Пуля, которую детектив Босх выбрал для казни мистера Черча, называлась XTP. Это сокращение от экстремальной производительности терминала. Это пуля, которая расширяется в 1,5 раза от своей ширины при ударе и выносит огромные части тканей и органов на своем пути. Это вырвало у мистера Черча сердце. Это была справедливость".
   Босх заметил, что многие присяжные смотрят не на Чендлера, а на стол истца. Слегка наклонившись вперед, он смог заглянуть за кафедру и увидел, что вдова, Дебора Черч, вытирает салфеткой слезы со щек. Это была женщина в форме колокольчика с короткими темными волосами и маленькими бледно-голубыми глазами. Она была воплощением домохозяйки и матери из пригорода, пока утром Босх не убил ее мужа, копы не появились в ее доме с ордером на обыск, а репортеры не появились со своими вопросами. Босх действительно жалел ее, даже считал ее жертвой, пока она не наняла Мани Чендлера и не стала называть его убийцей.
   - Улики покажут, дамы и господа, что детектив Босх - продукт своего отдела, - сказал Чандлер. "Бессердечная, высокомерная машина, которая вершила правосудие так, как он это видел сам. Вас спросят, хотите ли вы этого от полицейского управления. Вас попросят исправить несправедливость, восстановить справедливость для семьи, у которой забрали отца и мужа.
   "В заключение я хотел бы процитировать вам слова немецкого философа по имени Фридрих Ницше, который столетие назад написал нечто, что, как мне кажется, имеет отношение к тому, что мы делаем сегодня. Он сказал: "Тот, кто сражается с монстрами, должен следить за тем, чтобы в процессе он не стал монстром. И когда ты смотришь в бездну, бездна тоже смотрит в тебя..."
   "Дамы и господа, именно об этом и идет речь в этом деле. Детектив Гарри Босх не только заглянул в бездну, но и в ночь, когда был убит Норман Черч, он заглянул в него. Темнота поглотила его, и детектив Босх упал. Он стал тем, чему служил для борьбы. Монстр. Я думаю, вы обнаружите, что доказательства не приведут вас ни к какому другому заключению. Спасибо."
   Чендлер сел и погладил Дебору Черч жестом "там-там". Босх, конечно, знал, что это делается ради присяжных, а не вдовы.
   Судья взглянул на медные стрелки часов, встроенных в панель из красного дерева над дверью зала суда, и объявил пятнадцатиминутный перерыв, прежде чем Белк сядет на кафедру. Стоя перед присяжными, Босх заметил, что одна из дочерей Черча смотрит на него с первого ряда зрительской секции. Он предположил, что ей около тринадцати. Старшая, Нэнси. Он быстро отвел взгляд, а затем почувствовал себя виноватым. Ему было интересно, видел ли это кто-нибудь из присяжных.
   Белк сказал, что ему нужен перерыв в одиночестве, чтобы представить свое заявление присяжным. Босху хотелось подняться в закусочную на шестом этаже, потому что он еще не ел, но вполне вероятно, что туда пойдут несколько присяжных или, что еще хуже, члены семьи Черча. Вместо этого он спустился на эскалаторе в вестибюль и вышел к мусорному баку перед зданием. Он закурил сигарету и прислонился к основанию статуи. Он понял, что мокрый от пота под костюмом. Часовое вступление Чендлера показалось вечностью - вечностью, когда весь мир смотрит на него. Он знал, что костюм не протянет и недели, и ему нужно было убедиться, что другой костюм чистый. Размышление о таких незначительных деталях, наконец, помогло ему расслабиться.
   Он уже засунул один окурок в песок и курил вторую сигарету, когда дверь из стали и стекла в здание суда открылась. Хани Чендлер использовала спину, чтобы толкнуть тяжелую дверь, и поэтому не видела его. Она повернулась, входя в дверь, склонила голову и закурила сигарету от золотой зажигалки. Когда она выпрямилась и выдохнула, она увидела его. Она подошла к пепельнице, готовая зарыть новую сигарету.
   - Все в порядке, - сказал Босх. "Насколько я знаю, это единственный поблизости".
   - Так и есть, но я не думаю, что нам обоим пойдет на пользу встречаться друг с другом вне суда.
   Он пожал плечами и ничего не сказал. Это был ее ход, она могла уйти, если захотела. Она сделала еще одну затяжку.
   "Всего половина. Я все равно должен вернуться".
   Он кивнул и посмотрел в сторону Спринг-стрит. Перед зданием окружного суда он увидел очередь людей, ожидающих прохода через металлодетекторы. Больше лодочников, подумал он. Он увидел бездомного, идущего по тротуару, чтобы после обеда проверить мусорный бак. Мужчина внезапно развернулся и пошел обратно к Весне и прочь. На ходу он беспокойно оглянулся через плечо.
   "Он знает меня."
   Босх снова посмотрел на Чендлера.
   - Он тебя знает?
   "Раньше он был юристом. Я знал его тогда. Том что-то такое. Я не могу вспомнить в-Фарадея, вот и все. Думаю, он не хотел, чтобы я видела его таким. Но все вокруг знают о нем. Он - напоминание о том, что может случиться, когда что-то пойдет не так".
   "Что случилось?"
   "Это долгая история. Может быть, ваш адвокат расскажет вам. Можно вопрос?"
   Босх не ответил.
   "Почему город не урегулировал это дело? Родни Кинг, беспорядки. Это худшее время в мире, чтобы довести дело полиции до суда. Я не думаю, что Балк - так я его называю, потому что знаю, что он называет меня Мани. Не думаю, что он держится за это. И ты будешь тем, кого повесят сушиться.
   Босх задумался, прежде чем ответить.
   - Это не для протокола, детектив Босх, - сказала она. - Я просто веду беседу.
   "Я сказал ему не соглашаться. Я сказал ему, что если он захочет уладить дело, я пойду и заплачу за собственного адвоката".
   - Так уверен в себе, да? Она остановилась, чтобы затянуться сигаретой. - Ну, думаю, посмотрим.
   "Наверное."
   - Ты же знаешь, ничего личного.
   Он знал, что она успеет это сказать. Самая большая ложь в игре.
   - Может быть, не для тебя.
   "О, это для тебя? Вы стреляете в безоружного человека, а потом принимаете на свой счет, когда его жена возражает, когда она подает на вас в суд?
   - Муж вашей клиентки отрезал ремешок от кошельков своих жертв, завязывал его узлом на шее, а затем медленно, но неуклонно душил их, пока насиловал. Он предпочитал кожаные ремни. Казалось, его не заботило, с какими женщинами он это делал. Только кожа".
   Она даже не вздрогнула. Он не ожидал, что она этого сделает.
   "Это покойный муж. Покойный муж моей клиентки. И единственное, что в данном случае достоверно, что доказуемо, это то, что вы его убили.
   - Да, и я бы сделал это снова.
   - Я знаю, детектив Босх. Вот почему мы здесь".
   Она сжала губы в застывшем поцелуе, который резко очертил линию ее челюсти. Ее волосы отражали отблески послеполуденного солнца. Она сердито потушила сигарету в песок и вернулась в дом. Она распахнула дверь, словно она была сделана из пробкового дерева.
  
  
   4
   Босх остановился на задней стоянке голливудской станции на Уилкокс незадолго до четырех. Белк использовал только десять минут отведенного ему часа для своего вступительного заявления, а судья Киз ушел раньше, заявив, что хочет начать свидетельские показания в отдельный день от вступительных, чтобы присяжные не перепутали показания свидетелей со словами адвокатов.
   Босх почувствовал себя неловко из-за краткой речи Белка перед присяжными, но Белк сказал ему, что беспокоиться не о чем. Он вошел через черный ход возле танка и прошел по заднему коридору в детективное бюро. К четырем бюро обычно пустеет. Так и было, когда Босх вошел, за исключением Джерри Эдгара, который припарковался перед одним из IBM и печатал на бланке, который Босх узнал как 51 - Хронологическая запись следователя. Он поднял глаза и увидел приближающегося Босха.
   - Где это, Гарри?
   "Прямо здесь."
   - Я вижу, рано закончил. Не говорите мне, направленный приговор. Судья вышвырнул Мани Чендлер ей на задницу.
   "Если бы."
   "Да, я знаю."
   "Что у вас есть на данный момент?"
   Эдгар сказал, что пока ничего нет. Идентификации пока нет. Босх сел за стол и ослабил галстук. В кабинете Паундса было темно, так что закурить было безопасно. Его мысли умолкли, думая о суде и Мани Чендлере. Она захватила присяжных в большинстве своих аргументов. По сути, она назвала Босха убийцей, ударив его по нутру эмоциональным зарядом. Белк ответил диссертацией о законе и праве полицейского применять смертоносную силу, когда опасность близка. Белк сказал, что даже если бы оказалось, что опасности нет, пистолета под подушкой не было, собственные действия Черча создали атмосферу опасности, которая позволила Босху действовать так, как он поступал.
   Наконец, Белк возразил Ницше Чендлера, процитировав "Искусство войны " Сунь-Цзы. Белк сказал, что Босх вошел в "Землю смерти", когда выбил ногой дверь квартиры Черча. В этот момент он должен был сражаться или погибнуть, выстрелить или быть застреленным. После этого сомневаться в его действиях было несправедливо.
   Теперь, сидя напротив Эдгара, Босх признался себе, что это не сработало. Белк был скучным, а Чендлер был интересным и убедительным. Они начинали в яме. Он заметил, что Эдгар перестал говорить, а Гарри не заметил ничего из того, что он сказал.
   - А отпечатки? он спросил.
   - Гарри, ты меня слушаешь? Я только что сказал, что мы закончили с силиконовой резиной около часа назад. Донован снял отпечатки рук. Он сказал, что они хорошо выглядят, довольно хорошо подошли к резине. Сегодня вечером он начнет проверку Министерства юстиции, и, вероятно, к утру у нас будет то же самое. Вероятно, ему понадобится остаток утра, чтобы просмотреть их. Но, по крайней мере, они не дадут этому утонуть в резерве. Фунтов придал этому статус приоритета".
   - Хорошо, дай мне знать, что выйдет. Думаю, я буду приходить и уходить всю неделю.
   - Гарри, не волнуйся, я дам тебе знать, что у нас есть. Но постарайся сохранять хладнокровие. Слушай, у тебя есть правильный парень? У тебя есть сомнения по этому поводу?
   - Не раньше сегодняшнего дня.
   - Тогда не волнуйся. Сильный всегда прав. Мани Чендлер может взорвать судью и всех присяжных, это ничего не изменит".
   "Право - это сила".
   "Какая?"
   "Ничего такого."
   Босх подумал о том, что Эдгар сказал о Чендлере. Было интересно, как часто угроза со стороны женщины, даже женщины-профессионала, полицейские сводили к угрозе сексуального характера. Он считал, что большинство полицейских могут быть похожи на Эдгара, полагая, что в сексуальности Чендлер было что-то, что давало ей преимущество. Они не признавали, что она чертовски хороша в своей работе, в отличие от толстого городского прокурора, защищающего Босха.
   Босх встал и вернулся к картотеке. Он открыл один из ящиков и покопался в задней части, чтобы вытащить две синие папки, которые назывались книгами об убийствах. Оба были тяжелыми, около трех дюймов толщиной. На корешке первой написано БИОС. Другой был помечен как DOCS. Они были из дела Кукольника.
   - Кто будет давать показания завтра? - позвал Эдгар из комнаты отделения.
   "Я не знаю порядка. Судья не заставлял ее говорить. Но она вызвала меня в суд, а также Ллойда и Ирвинга. У нее есть Амадо, медицинский координатор, и даже Бреммер. Они все должны прийти, и тогда она скажет, какие наденет завтра, а какие позже".
   " Times " не позволит Бреммеру давать показания. Они всегда борются с этим дерьмом".
   - Да, но его не вызывают в суд как репортера " Таймс ". Он написал книгу об этом случае. Так она подала бумагу на него как на автора. Судья Киз уже постановил, что у него нет таких же прав журналистского щита. Адвокаты Times могут появиться, чтобы поспорить, но судья уже вынес решение. Бреммер свидетельствует.
   "Понимаешь, что я имею в виду, она, вероятно, уже была в камере с тем стариком. В любом случае, это неважно, Бреммер не может причинить тебе вреда. Эта книга сделала тебя героем, спасшим положение".
   "Наверное."
   - Гарри, иди сюда и посмотри на это.
   Эдгар встал из-за машинки и подошел к картотеке. Он осторожно снял картонную коробку и поставил ее на стол в отделе убийств. Он был размером со шляпную коробку.
   "Надо быть осторожным. Донован говорит, что это должно застыть за ночь.
   Он поднял крышку коробки, и там было женское лицо, застывшее в белом гипсе. Лицо было слегка повернуто так, что его правая сторона была полностью вылеплена из гипса. Большая часть нижней левой стороны, линии подбородка, отсутствовала. Глаза закрыты, рот слегка приоткрыт и неровен. Линия роста волос была почти незаметна. Лицо казалось опухшим под правым глазом. Это походило на классический фриз, который Босх видел на кладбище или где-нибудь в музее. Но это было не красиво. Это была посмертная маска.
   "Похоже, парень ударил ее по глазу. Оно опухло".
   Босх кивнул, но ничего не сказал. Было что-то тревожное в том, чтобы смотреть на лицо в коробке, больше, чем смотреть на настоящее мертвое тело. Он не знал почему. Эдгар, наконец, положил крышку обратно на коробку и осторожно положил ее обратно на картотеку.
   "Что ты собираешься с этим делать?"
   "Не уверена. Если мы ничего не получим от отпечатков, это может быть наш единственный способ получить удостоверение личности. В Калифорнийском государственном университете Нортриджа есть антрополог, который заключает контракт с коронером на воссоздание лица. Обычно он работает со скелетом, черепом. Я отнесу это ему и посмотрю, сможет ли он закончить лицо, надеть на него светлый парик или что-то в этом роде. Он может и штукатурку покрасить, придать ей телесный цвет. Я не знаю, возможно, это просто помочиться на ветер, но я думаю, что стоит попробовать".
   Эдгар вернулся к пишущей машинке, а Босх сел перед книгами об убийствах. Он открыл папку с пометкой BIOS, но затем сел и несколько мгновений наблюдал за Эдгаром. Он не знал, следует ли ему восхищаться суетой Эдгара в этом деле или нет. Когда-то они были партнерами, и Босх фактически потратил год, обучая его следователю по расследованию убийств. Но он никогда не был уверен, сколько этого потребовалось. Эдгар всегда уходил смотреть недвижимость, брал двухчасовые обеды, чтобы пойти на закрытие. Казалось, он никогда не понимал, что отдел убийств - это не работа. Это была миссия. Точно так же, как убийство было искусством для тех, кто его совершал, расследование убийства было искусством для тех, кто участвовал в миссии. И он выбрал тебя, а не ты его.
   Имея это в виду, Босху было трудно согласиться с тем, что Эдгар надрал задницу в этом деле по правильным причинам.
   - На что ты смотришь? - спросил Эдгар, не отрываясь от IBM и не прекращая печатать.
   "Ничего такого. Я просто думал о вещах".
   - Гарри, не волнуйся. Это сработает".
   Босх бросил окурок в пенопластовую чашку с мертвым кофе и закурил другую.
   "Приоритет, который Паундс присвоил делу, открыл OT?"
   - Абсолютно, - сказал Эдгар, улыбаясь. "Вы смотрите на человека, который полностью погрузился в сверхурочную работу".
   По крайней мере, он был честен в этом, подумал Босх. Удовлетворенный тем, что его первоначальная точка зрения на Эдгара осталась неизменной, Босх вернулся к книге убийств и провел пальцами по краю толстой стопки отчетов на трех кольцах. Там было одиннадцать разделителей, на каждой из которых было написано имя одной из жертв Кукольника. Он начал листать раздел за разделом, просматривая фотографии с места преступления каждого убийства и биографические данные каждой жертвы.
   Все женщины происходили из одинакового происхождения; уличные проститутки, высококлассные эскортницы, стриптизерши, порноактрисы, которые подрабатывали на стороне. Кукольник с комфортом передвигался по нижней части города. Он находил своих жертв с той же легкостью, с какой они уходили вместе с ним во тьму. В этом была закономерность, вспомнил Босх слова психолога оперативной группы.
   Но, глядя на застывшие лица смерти на фотографиях, Босх вспомнил, что оперативная группа так и не смогла определить общие физические аспекты жертв. Были блондинки и брюнетки. Плотные женщины и хилые наркоманы. Было шесть белых женщин, две латиноамериканки, две азиатки и черная женщина. Нет шаблона. Кукольник был неразборчив в этом отношении, его единственная идентифицируемая закономерность заключалась в том, что он искал только женщин на грани - там, где выбор ограничен и они легко идут с незнакомцем. Психолог сказал, что каждая из женщин была похожа на раненую рыбу, посылающую невидимый сигнал, который неизбежно привлекал акулу.
   - Она была белой, верно? - спросил он Эдгара.
   Эдгар перестал печатать.
   - Да, так сказал коронер.
   "Они уже сделали разрез? Кто?"
   - Нет, вскрытие завтра или послезавтра, но Корасон взглянула, когда мы его привезли. Она догадалась, что труп был белым. Почему?"
   "Ничего такого. Блондинка?"
   - Да, по крайней мере, когда она умерла. Отбеленный. Если ты собираешься спросить, проверял ли я пропавших без вести белую блондинку, которая четыре года назад скрылась от ветра, то иди нахуй, Гарри. Я могу использовать ОТ, но это описание не сузило бы его до трех-четырех сотен. Я не собираюсь углубляться в это, когда, возможно, завтра напишу имя на отпечатках. Пустая трата времени."
   "Да, я знаю. Я просто желаю..."
   - Ты просто хочешь, чтобы у тебя были ответы. Все мы делаем. Но иногда все требует времени, дружище.
   Эдгар снова начал печатать, и Гарри заглянул в папку. Но он не мог не думать о лице в коробке. Ни имени, ни профессии. Они ничего о ней не знали. Но что-то в гипсовой повязке подсказывало ему, что она каким-то образом вписалась в модель Кукольника. Там была твердость, которая не имела ничего общего с гипсом. Она пришла с края.
   - Что-нибудь еще нашли в бетоне после того, как я ушел?
   Эдгар перестал печатать, громко выдохнул и покачал головой.
   - Как ты имеешь в виду, как сигаретная пачка?
   - С остальными Кукольник оставил их кошельки. Он отрезал лямки, чтобы задушить их, но когда он выбрасывал тела, мы всегда находили сумки и одежду поблизости. Не хватало только их макияжа. Он всегда сохранял их макияж".
   - Не в этот раз - по крайней мере, в бетоне. Паундс оставил форму на месте, пока они заканчивали ее рвать. Больше ничего не было найдено. Эти вещи могли быть спрятаны в кладовой и сожжены или разграблены. Гарри, о чем ты думаешь, подражатель?
   "Наверное."
   "Да, я тоже."
   Босх кивнул и сказал Эдгару, что сожалеет о том, что постоянно прерывает его. Он вернулся к изучению отчетов. Через несколько минут Эдгар выкатил бланк из пишущей машинки и принес его обратно на стол отдела убийств. Он запихнул его в новую папку вместе с тонкой стопкой бумаг из дневного дела и сунул в картотеку за своим креслом. Затем он выполнил свой ежедневный ритуал звонка жене, поправляя промокашку, штырь для сообщений и блокнот для сообщений у себя дома. Он сказал ей, что ему нужно сделать небольшую остановку по дороге домой. Слушая разговор, Босх вспомнил о Сильвии Мур и некоторых домашних ритуалах, которые укоренились в них.
   - Я ухожу, Гарри, - сказал Эдгар, повесив трубку.
   Босх кивнул.
   - Так почему ты торчишь поблизости?
   "Я не знаю. Я просто читаю этот материал, чтобы знать, что я говорю, когда буду давать показания".
   Это была ложь. Ему не нужны были книги об убийствах, чтобы освежить в памяти Кукольника.
   - Надеюсь, ты разорвешь Мани Чендлера на части.
   "Она, вероятно, разорвет меня. Она хороша."
   "Ну, я должен ударить его. Я увижу тебя."
   "Эй, помни, если завтра узнаешь имя, дай мне сигнал или что-то в этом роде".
   Когда Эдгар ушел, Босх посмотрел на часы - было пять - и включил телевизор, стоявший на картотеке рядом с коробкой с изображением лица. Пока он ждал рассказа о теле, он взял телефон и набрал номер дома Сильвии.
   "Я не собираюсь делать это сегодня вечером".
   - Гарри, что случилось? Как прошли вступительные заявления?"
   "Это не суд. Это другой случай. Сегодня нашли тело, очень похоже на то, что сделал Кукольник. Мы получили записку на вокзале. По сути, сказал, что я убил не того парня. Что Кукольник, настоящий, все еще там.
   "Может ли это быть правдой?"
   "Я не знаю. До сегодняшнего дня сомнений не было".
   "Как мог-"
   - Подождите, об этом рассказывают в новостях. Второй канал".
   "Я надену его".
   Они смотрели по разным телевизорам, но связались по телефону, так как об этом рассказали в первых новостях. Ведущий ничего не сообщал о Кукольнике. Был сделан снимок с воздуха, а затем Паундс сказал, что мало что известно, что анонимная наводка привела полицию к телу. Гарри и Сильвия рассмеялись, увидев обугленный лоб Паундса. Босху было приятно смеяться. После доклада Сильвия стала серьезной.
   "Значит, он ничего не сказал СМИ".
   - Что ж, мы должны убедиться. Мы должны сначала выяснить, что происходит. Это был либо он, либо подражатель... или, может быть, у него был партнер, о котором мы не знали".
   - Когда ты узнаешь, в каком направлении идти?
   Это был хороший способ спросить, когда он узнает, убил ли он невиновного человека.
   - Не знаю, наверное, завтра. Вскрытие расскажет нам кое-что. Но удостоверение личности скажет нам, когда она умерла.
   - Гарри, это был не Кукольник. Не волнуйся.
   - Спасибо, Сильвия.
   Ее безоговорочная преданность прекрасна, подумал он. Затем он немедленно почувствовал себя виноватым, потому что он никогда не был полностью откровенен с ней во всем, что их касалось. Он был тем, кто сдерживался.
   - Вы до сих пор не сказали, как все прошло сегодня в суде или почему вы не придете сюда, как обещали.
   - Это новый случай, который они обнаружили сегодня. Я вовлечен... и я хочу кое-что обдумать".
   - Ты можешь думать где угодно, Гарри.
   "Если вы понимаете, о чем я."
   "Да. А суд?
   "Все прошло хорошо, я думаю. У нас были только открывашки. Свидетельские показания начнутся завтра. Но это новое дело... Оно как бы нависло над всем".
   Говоря, он переключал каналы, но пропустил сообщения об обнаружении нового тела на других каналах.
   - Ну, а что твой адвокат говорит по этому поводу?
   "Ничего такого. Он не хочет об этом знать".
   "Какое дерьмо".
   - Он просто хочет побыстрее разобраться с делом, надеюсь, что если Кукольник или его напарник все еще бегают туда-сюда, мы не подтвердим это, пока суд не закончится.
   - Но, Гарри, это неэтично. Даже если это улики в пользу истца, разве он не должен их предъявлять?"
   - Да, если он знает об этом. Вот именно. Он не хочет об этом знать. Это делает его безопасным".
   - Когда будет ваша очередь давать показания? Я хочу быть там. Я могу взять личный день и быть там".
   "Нет. Не волнуйся. Это все формальность. Я не хочу, чтобы вы знали об этой истории больше, чем уже знаете.
   "Почему? Это твоя история".
   "Нет, это не так. Это его."
   Он повесил трубку, сказав ей, что позвонит ей на следующий день. После этого он долго смотрел на телефон на столе перед ним. Он и Сильвия Мур проводили вместе три или четыре ночи в неделю в течение почти года. Хотя Сильвия была той, кто говорила об изменении договоренности и даже выставила свой дом на продажу, Босх никогда не хотел касаться этого вопроса, опасаясь, что это может нарушить хрупкое равновесие и комфорт, которые он чувствовал с ней.
   Теперь он задавался вопросом, не делает ли он только это, нарушая равновесие. Он солгал ей. Он был в какой-то степени вовлечен в новое дело, но на сегодня закончил и собирался домой. Он солгал, потому что чувствовал потребность побыть один. Своими мыслями. С Кукольником.
   Он пролистал вторую папку на обороте, где были прозрачные пластиковые пакеты с застежкой-молнией для хранения документальных доказательств. В них были копии предыдущих писем Кукольника. Их было трое. Убийца начал присылать их после того, как в СМИ началась огненная буря, и его окрестили именем Кукольник. Одна досталась Босху перед одиннадцатым убийством - последним. Двое других отправились к Бреммеру в " Таймс" после седьмого и одиннадцатого убийств. Теперь Гарри изучал фотокопию конверта, который был адресован ему печатным шрифтом. Затем он посмотрел на стихотворение на сложенной странице. Он также был напечатан тем же печатным шрифтом со странным наклоном. Он прочитал слова, которые уже знал наизусть.
   Я чувствую себя обязанным предупредить и оставить.
   Ночью я пойду перекусить - моя похоть разделится.
   Очередная кукла для полки как бы не так.
   Она делает последний вздох - как раз в тот момент, когда я сквирчу.
   Немного поздно мама и папа плачут
   Прекрасная юная мисс под моей колокольней.
   Когда я затягиваю завязки кошелька перед приготовлением стирки.
   Я слышу последний вздох - звук, похожий на Boschhhhh!
   Босх закрыл папки и сунул их в свой портфель. Он выключил телевизор и направился к задней парковке. Он придержал дверь участка для двух полицейских в форме, которые боролись с пьяным в наручниках. Пьяный ударил его ногой, но Гарри вышел за пределы его досягаемости.
   Он направил "Каприс" на север и поехал на Аванпост-роуд до Малхолланда, а затем направился к Вудро Вильсону. Въехав на навес, долго сидел с руками на руле. Он подумал о письмах и подписях, которые Кукольник оставил на теле каждой жертвы, о кресте, нарисованном на ногте. После смерти Черча они поняли, что это означало. Крест был шпилем. Шпиль церкви.
  
  
   5
   Утром Босх сидел на задней палубе своего дома и смотрел, как солнце поднимается над перевалом Кауэнга. Он рассеял утренний туман и омыл полевые цветы на склоне холма, сгоревшие прошлой зимой. Он смотрел, курил и пил кофе, пока шум машин на Голливудском шоссе не превратился в одно непрерывное шипение с перевала внизу.
   Он был одет в свой темно-синий костюм с белой рубашкой с воротником на пуговицах. Надев темно-бордовый галстук с золотыми гладиаторскими шлемами перед зеркалом в спальне, он задумался о том, как он должен предстать перед присяжными. Накануне он заметил, что когда встречался взглядом с кем-либо из двенадцати, они всегда первыми отводили взгляд. Что это значит? Он хотел бы спросить Белка, что это значит, но Белк ему не нравился, и он знал, что ему будет неловко спрашивать его мнение о чем бы то ни было.
   Используя ту же самую дырку, которую он проткнул раньше, он закрепил галстук своей серебряной булавкой, на которой было написано "187" - уголовный кодекс Калифорнии за убийство. Он воспользовался пластиковой расческой, чтобы уложить свои каштановые с сединой волосы, все еще мокрые после душа, и расчесал усы. Он закапал глаза визином, а затем наклонился к стеклу, чтобы изучить их. Красные от недосыпания, радужки темные, как лед на асфальте. Почему они отводят от меня взгляд, снова подумал он. Он подумал о том, как Чендлер описал его накануне. И он знал почему.
   Он направлялся к двери с портфелем в руке, когда она открылась раньше, чем он туда попал. Вошла Сильвия, вытаскивая ключ из замка.
   - Привет, - сказала она, увидев его. - Я надеялся, что поймаю тебя.
   Она улыбнулась. На ней были брюки цвета хаки и розовая рубашка с воротником на пуговицах. Он знал, что она не носила платьев по вторникам и четвергам, потому что это были назначенные ей дни школьной разбойницы. Иногда ей приходилось бегать за учениками. Иногда ей приходилось прерывать ссоры. Солнце, проникающее через дверь крыльца, окрасило ее темно-русые волосы в золотой цвет.
   "Поймать меня на чем?"
   Она подошла к нему, все еще улыбаясь, и они поцеловались.
   - Я знаю, что заставляю тебя опаздывать. Я тоже опаздываю. Но я просто хотел прийти и пожелать удачи сегодня. Не то чтобы тебе это было нужно.
   Он держал ее, вдыхая запах ее волос. Прошел уже почти год с тех пор, как они познакомились, но Босх все еще держал ее иногда из страха, что она может резко развернуться и уйти, объявить свое влечение к нему ошибкой. Возможно, он все еще был заменой мужа, которого она потеряла, полицейским, как Гарри, детективом по борьбе с наркотиками, чье предполагаемое самоубийство расследовал Босх.
   Их отношения достигли точки полного комфорта, но в последние недели он почувствовал, как начинает наступать чувство инерции. Она тоже чувствовала это и даже говорила об этом. Она сказала, что проблема в том, что он не может полностью ослабить бдительность, и он знал, что это правда. Босх провел всю жизнь в одиночестве, но не обязательно в одиночестве. У него были секреты, многие из которых были спрятаны слишком глубоко, чтобы раскрыться ей. Не так скоро.
   - Спасибо, что пришли, - сказал он, отстраняясь и глядя ей в лицо, чтобы увидеть, что свет все еще там. На одном из передних зубов у нее было пятнышко помады. - Будь осторожен сегодня во дворе, а?
   "Да." Затем она нахмурилась. - Я знаю, что вы сказали, но я хочу прийти и посмотреть на суд - хотя бы на один день. Я хочу быть рядом с тобой, Гарри.
   "Тебе не обязательно быть там, чтобы быть там. Знаешь что я имею ввиду?"
   Она кивнула, но он знал, что его ответ ее не удовлетворил. Они бросили его и болтали еще несколько минут, планируя собраться вечером за ужином. Босх сказал, что приедет к ней в Букет-Каньон. Они снова поцеловались и отправились в путь, он в суд, а она в среднюю школу, оба места были полны опасностей.
  
   ***
  
   В начале каждого дня всегда был прилив адреналина, когда зал суда погрузился в тишину, и они ждали, когда судья откроет дверь и подойдет к скамейке запасных. Было 9:10, а судьи все еще не было видно, что было необычно, потому что он был сторонником оперативности в течение недели отбора присяжных. Босх огляделся и увидел несколько репортеров, возможно, больше, чем накануне. Это показалось ему любопытным, поскольку вступительные аргументы всегда были такой ничьей.
   Белк наклонился к Босху и прошептал: - Вероятно, Киз читает статью в " Таймс ". Ты видел это?"
   Опоздав из-за Сильвии, Босх не успел прочитать газету. Он оставил его на коврике у входной двери.
   - Что там было сказано?
   Обшитая панелями дверь открылась, и судья вышел прежде, чем Белк успел ответить.
   - Придержите присяжных, мисс Ривера, - сказал судья своему секретарю. Он откинулся на мягкое кресло, оглядел зал суда и сказал: "Адвокат, есть вопросы для обсуждения, прежде чем мы соберем присяжных? Мисс Чендлер?
   - Да, ваша честь, - сказала Чендлер, когда она подошла к кафедре.
   Сегодня на ней был серый костюм. С тех пор, как начался отбор жюри, она чередовала три костюма. Белк сказала Босху, что это потому, что она не хотела, чтобы присяжные думали, что она богата. Он сказал, что женщины-адвокаты могут потерять женщин-присяжных из-за чего-то подобного.
   "Ваша честь, истец просит ввести санкции против детектива Боша и мистера Белка".
   Она подняла свернутый раздел " Таймс " о метро . Босх мог видеть, что история попала в нижний правый угол, как и история днем ранее. Заголовок гласил, что БЕТОННАЯ БЛОНДИНКА СВЯЗАНА С КУКОЛОМ. Белк встал, но ничего не сказал, в кои-то веки соблюдая строгий приличие судьи - не перебивать.
   - Санкции за что, мисс Чендлер? - спросил судья.
   "Ваша честь, обнаружение этого тела вчера оказало огромное влияние на это дело. Как должностное лицо суда г-н Белк был обязан сообщить эту информацию. В соответствии с правилом 11 раскрытия информации адвокат ответчика должен...
   "Ваша честь, - перебил его Белк, - я не был проинформирован об этом до вчерашнего вечера. Я намеревался поднять этот вопрос сегодня утром. Она-"
   - Постойте, мистер Белк. По одному в моем зале суда. Кажется, вам нужно ежедневное напоминание об этом. Мисс Чандлер, я читал ту историю, о которой вы говорите, и хотя детектив Босх упоминался в связи с этим делом, его не цитировали. И г-н Белк довольно грубо указал, что он ничего не знал об этом до вчерашнего суда. Честно говоря, я не вижу здесь правонарушения, наказуемого санкциями. Если только у вас нет карты, которую вы не разыграли".
   Она сделала.
   "Ваша честь, детектив Босх был хорошо осведомлен об этом событии, независимо от того, цитировались они или нет. Он был на месте происшествия во время вчерашнего обеденного перерыва".
   "Ваша честь?" Белк робко попытался.
   Судья Киз повернулся, но посмотрел на Босха, а не на Белка.
   - Верно, детектив Босх, что она говорит?
   Босх мгновение смотрел на Белка, а затем на судью. Чертов Белк, подумал он. Его ложь оставила Босха в руках.
   - Я был там, ваша честь. Когда я вернулся сюда на послеобеденное заседание, у меня не было времени рассказать мистеру Белку об открытии. Я сказал ему после суда прошлой ночью. Этим утром я еще не видел газету и не знаю, что там написано, но ничего не было подтверждено об этом теле в отношении Кукольника или кого-либо еще. Пока нет даже удостоверения личности".
   - Ваша честь, - сказал Чандлер, - детектив Босх удачно забыл, что у нас был пятнадцатиминутный перерыв во время дневного заседания. Я думаю, что у детектива было достаточно времени, чтобы передать своему адвокату такую важную информацию.
   Судья посмотрел на Босха.
   "Я хотел сказать ему об этом во время перерыва, но мистер Белк сказал, что ему нужно время, чтобы подготовить свое вступительное слово".
   Судья внимательно смотрел на него в течение нескольких секунд, ничего не говоря. Босх мог сказать, что судья знал, что он раздвинул границы истины. Судья Киз, казалось, принимал какое-то решение.
   - Что ж, мисс Чендлер, - сказал он наконец. "Я не вижу заговора, который вы здесь делаете. Я собираюсь оставить это с предупреждением для всех сторон; утаивание улик - самое отвратительное преступление, которое вы можете совершить в моем зале суда. Если ты это сделаешь и я тебя поймаю, ты пожалеешь, что никогда не сдавал LSAT. Теперь мы хотим поговорить об этой новой разработке?"
   - Ваша честь, - быстро сказал Белк. Он перешел к кафедре. "В свете этого открытия, сделанного менее двадцати четырех часов назад, я настаиваю на продлении, чтобы можно было тщательно расследовать эту ситуацию, чтобы можно было точно определить, что она означает для этого дела".
   Теперь он наконец спрашивает, подумал Босх. Он знал, что сейчас у него не будет никакой задержки.
   - Угу, - сказал судья Киз. - Что вы об этом думаете, мисс Чендлер?
   - Без промедления, ваша честь. Эта семья ждала этого суда четыре года. Я думаю, что любая дальнейшая задержка будет увековечивать преступление. Кроме того, кого мистер Белк предлагает расследовать это дело, детектива Босха?
   "Я уверен, что защитник был бы доволен тем, как полиция Лос-Анджелеса ведет расследование", - сказал судья.
   - Но я бы не стал.
   - Я знаю, что вы этого не сделаете, мисс Чендлер, но это не ваша забота. Вы сами вчера сказали, что подавляющее большинство полицейских в этом городе хорошие, компетентные люди. Вам останется только жить своими словами... Но я отклоню просьбу о продолжении. Мы начали испытание и не собираемся останавливаться. Полиция может и должна расследовать это дело и информировать суд, но я не собираюсь оставаться в стороне. Это дело будет продолжаться до тех пор, пока эти события не потребуются снова. Что-нибудь еще? Меня ждут присяжные".
   - А как насчет статьи в газете? - спросил Белк.
   "Что насчет этого?"
   "Ваша честь, я бы хотел, чтобы присяжные были опрошены, чтобы узнать, читал ли кто-нибудь это. Кроме того, их следует еще раз предупредить, чтобы они не читали газеты и не смотрели новости по телевизору сегодня вечером. Все каналы, скорее всего, будут следовать за Times ".
   "Вчера я дал указание присяжным не читать газету и не смотреть новости, но я все равно планирую опросить их по поводу этой самой истории. Посмотрим, что они скажут, а затем, в зависимости от того, что мы услышим, мы сможем их снова очистить, если вы хотите поговорить о неправильном судебном разбирательстве.
   - Я не хочу неправильного судебного разбирательства, - сказал Чендлер. - Это то, чего хочет подсудимый. Это просто отсрочит это еще на два месяца. Эта семья уже четыре года ждет справедливости. Они-"
   "Ну, давайте просто посмотрим, что скажет жюри. Извините, что прерываю, мисс Чендлер.
   "Ваша честь, могу ли я услышать о санкциях?" - сказал Белк.
   - Не думаю, что вам это нужно, мистер Белк. Я отклонил ее ходатайство о санкциях. Что еще можно сказать?
   - Я знаю это, ваша честь. Я хотел бы просить о санкциях против мисс Чендлер. Она опорочила меня, утверждая, что это сокрытие улик, и я...
   "Г-н. Белк, садись. Я скажу вам обоим прямо сейчас; брось внеклассные спарринги, потому что со мной они никуда тебя не приведут. Никаких санкций в любом случае. В последний раз, есть другие вопросы?
   - Да, ваша честь, - сказал Чендлер.
   У нее была еще одна карта. Из-под своего блокнота она вытащила документ и подошла к клерку, который передал его судье. Затем Чендлер вернулся к кафедре.
   "Ваша честь, это повестка, которую я подготовил для полицейского управления, и я хотел бы отразить ее в протоколе. Я прошу, чтобы копия записки, упомянутой в статье в " Таймс ", записки, написанной Кукольником и полученной вчера, была передана мне как часть открытия".
   Белк вскочил на ноги.
   - Погодите, мистер Белк, - предупредил судья. - Дай ей закончить.
   "Ваша честь, это улика по этому делу. Его следует немедленно перевернуть".
   Судья Киз кивнул Белку, и заместитель городского прокурора неуклюже направился к кафедре, Чендлеру пришлось отступить, чтобы дать ему место.
   "Ваша честь, эта записка никоим образом не является уликой по данному делу. Не было подтверждено, что оно исходило от кого-либо. Однако это улика по делу об убийстве, не связанному с этим разбирательством. И не в практике полиции Лос-Анджелеса выставлять напоказ свои доказательства в открытом суде, пока подозреваемый все еще находится на свободе. Я прошу вас отклонить ее просьбу.
   Судья Киз сложил руки и на мгновение задумался.
   - Вот что, мистер Белк. Вы получаете копию записки и приносите ее сюда. Я посмотрю, а потом решу, будет ли это внесено в качестве улики. Это все. Мисс Ривера, созовите присяжных, пожалуйста, мы теряем утро.
   После того, как присяжные собрались в ложе и все в суде расселись, судья Киз спросил, кто видел какие-либо новости, касающиеся этого дела. Никто в ложе не поднял руку. Босх знал, что если кто-то из них и видел эту историю, они все равно не признаются в этом. Поступить так значило бы вызвать верный отказ от присяжных - билет обратно в зал заседаний присяжных, где минуты тикают, как часы.
   - Очень хорошо, - сказал судья. - Вызовите вашего первого свидетеля, мисс Чендлер.
   Терри Ллойд выступил в качестве свидетеля, как человек, который был так же знаком с этим, как с креслом с откидной спинкой, в котором он напивался каждую ночь перед телевизором. Он даже отрегулировал микрофон перед собой без какой-либо помощи клерка. У Ллойда был значок пьяницы на носу и необычно темно-каштановые волосы для человека его возраста, которому было около шестидесяти. Это было потому, что всем, кто смотрел на него, кроме, может быть, самого себя, было очевидно, что на нем ковер. Чендлер задал несколько предварительных вопросов и установил, что он лейтенант элитного отдела полиции Лос-Анджелеса по расследованию ограблений и убийств.
   "В течение периода, начавшегося четыре с половиной года назад, вы были назначены руководителем оперативной группы детективов, пытающихся установить личность серийного убийцы?"
   "Да, я был."
   "Можете ли вы рассказать присяжным, как это произошло и функционировало?"
   "Он был составлен после того, как один и тот же убийца был идентифицирован как преступник в пяти убийствах. В департаменте мы были неофициально известны как Вестсайдская оперативная группа по душителям. После того, как СМИ пронюхали об этом, убийца стал известен как Кукольник, потому что он использовал собственную косметику жертв, чтобы разрисовывать их лица, как кукол. У меня было восемнадцать детективов, назначенных в оперативную группу. Мы разделили их на два отряда, А и Б. Отряд А работал в дневную смену, Б - ночную. Мы расследовали убийства по мере их совершения и следили за звонками. После того, как это попало в СМИ, нам звонили, может быть, по сотне в неделю, и люди говорили, что тот или иной парень - Кукольник. Мы должны были проверить их всех".
   "Оперативная группа, как бы она ни называлась, не добилась успеха, верно?"
   - Нет, мэм, это неправильно. Мы были успешными. У нас есть убийца".
   - А кто это был?
   "Норман Черч был убийцей".
   "Он был идентифицирован как таковой до или после того, как был убит?"
   "После. Он был хорош для всех".
   - И для департамента тоже хорошо?
   "Я не понимаю".
   - Для отдела было хорошо, что вы смогли связать его с убийствами. Иначе ты бы...
   - Задавайте вопросы, мисс Чендлер, - прервал ее судья.
   "Извините, ваша честь. Лейтенант Ллойд, человек, которого вы называете убийцей, Норман Черч, сам не был убит, пока после создания оперативной группы не было совершено еще как минимум шесть убийств, верно?
   "Правильный."
   "Позволить задушить еще как минимум шесть женщин. Как отдел считает это успешным?"
   "Мы ничего не разрешали. Мы сделали все возможное, чтобы найти преступника. В конце концов мы это сделали. Это сделало нас успешными. По-моему, очень успешно".
   "В вашей книге. Скажите мне, лейтенант Ллойд, упоминалось ли имя Нормана Черча в ходе расследования до той ночи, когда он был застрелен детективом Босхом без оружия? Какая-нибудь ссылка вообще?"
   - Нет. Но мы связались...
   - Просто ответьте на мой вопрос, лейтенант. Спасибо."
   Чендлер упомянул ее желтый блокнот на кафедре. Босх заметил, что Белк попеременно делал записи в одном блокноте перед ним и записывал вопросы в другом.
   - Ладно, лейтенант, - сказал Чандлер, - ваша оперативная группа не могла догнать предполагаемого преступника, как вы это называете, пока не погибло шесть человек после того, как вы начали. Будет ли справедливо сказать, что на вас и ваших детективов оказывалось сильное давление, чтобы поймать его и закрыть это дело?
   "На нас оказывали давление, да".
   "От кого? Кто оказывал на вас давление, лейтенант Ллойд?
   "Ну, у нас были газеты, телевидение. Департамент был на мне".
   "Как так? Департамент, я имею в виду. Были ли у вас встречи с вашими руководителями?
   "У меня были ежедневные встречи с капитаном RHD и еженедельные - каждый понедельник - с начальником полиции".
   - Что они рассказали вам о раскрытии дела?
   "Они сказали, чтобы решить эту проблему. Люди умирали. Мне не нужно было говорить об этом, но они все равно сказали".
   - И вы сообщили об этом детективам оперативной группы?
   "Конечно. Но им и не нужно было об этом говорить. Эти парни смотрели на тела каждый раз, когда они появлялись. Это было сложно. Они очень хотели этого парня. Им не нужно было читать это в газетах или слышать от шефа или даже от меня, если уж на то пошло.
   Ллойд, казалось, начал заводить своего копа-одинокого охотника. Босх видел, что не понимает, что попал в ловушку Чендлера. В конце суда она собиралась заявить, что Босх и копы находились под таким давлением, чтобы найти убийцу, что Босх убил Черча, а затем они сфабриковали его связи с убийствами. Теория падающего парня. Гарри хотел бы взять тайм-аут и сказать Ллойду, чтобы он заткнулся.
   - Значит, все в оперативной группе знали, что было давление с целью найти убийцу?
   "Не убийца. Убийца . Да, давление было. Это часть работы".
   - Какова была роль детектива Босха в оперативной группе?
   "Он был моим начальником отряда Б. Он работал в ночную смену. Он был детективом третьего класса, так что он как бы руководил делами, когда меня не было рядом, что случалось часто. В первую очередь я был плавающим, но обычно я работал в дневную смену с отрядом А".
   - Вы помните, как сказали детективу Босху: "Мы должны поймать этого парня"?
   "Не конкретно. Но я говорил об этом на собраниях отряда. Он был здесь. Но это была наша цель, ничего плохого в этом нет. Мы должны были заполучить этого парня. Та же ситуация, я бы повторил".
   Босху стало казаться, что Ллойд отплачивает ему за то, что он украл шоу, закрыв дело без него. Его ответы больше не казались основанными на врожденной глупости, а на злом умысле. Босх наклонился к Белку и прошептал: - Он трахает меня, потому что сам не выстрелил в Черча.
   Белк приложил палец к губам, давая знак Гарри замолчать. Затем он вернулся к записи на одном из двух своих блокнотов.
   "Вы когда-нибудь слышали об отделе поведенческих исследований ФБР?" - спросил Чендлер.
   "Да."
   "Что они делают?"
   "Они изучают серийных убийц среди прочего. Придумайте психологические профили, профили жертв, дайте советы и тому подобное".
   "У вас было одиннадцать убийств, какой совет дал вам отдел поведенческих исследований ФБР?"
   "Никто."
   "Почему это было? Они были в тупике?
   - Нет, мы их не вызывали.
   - Ах, а почему ты их не позвал?
   - Ну, мэм, мы полагали, что справимся. Мы сами составили профили и не думали, что ФБР сможет нам сильно помочь. Судебный психолог, помогавший нам, доктор Локк из Университета Южной Калифорнии, когда-то был советником ФБР по преступлениям на сексуальной почве. Нам помогали его опыт и штатный психиатр отделения. Мы считали, что в этом отделе мы в хорошей форме".
   - ФБР предлагало свою помощь?
   Ллойд колебался здесь. Казалось, он наконец понял, куда она направляется.
   - Э-э, да, кто-то звонил после того, как дело привлекло много внимания прессы. Они хотели вмешаться в это. Я сказал им, что у нас все в порядке, что помощь не нужна".
   - Ты сейчас сожалеешь об этом решении?
   "Нет. Не думаю, что ФБР справилось бы лучше нас. Обычно они приходят по делам, которыми занимаются небольшие отделы, или по делам, которые вызывают большой резонанс в СМИ".
   - И ты считаешь это несправедливым, верно?
   "Какая?"
   - Снежный человек, кажется, это называется. Вы ведь не хотели, чтобы ФБР вмешалось и завладело вами, верно?
   "Нет. Как я уже сказал, мы были в порядке без них".
   "Разве не правда, что у полиции Лос-Анджелеса и ФБР давняя история ревности и соперничества, в результате которой эти два агентства редко общаются или работают вместе?"
   - Нет, я на это не куплюсь.
   Неважно, купил ли он его. Босх знал, что она доказывает свою точку зрения перед присяжными. Купили ли они его, было единственным, что имело значение.
   "Ваша оперативная группа составила профиль подозреваемого, верно?"
   "Да. Кажется, я только что упомянул об этом".
   Она спросила судью Киз, может ли она подойти к свидетелю с документом, который, по ее словам, был вещественным доказательством истца 1А. Она передала его клерку, который передал его Ллойду.
   - Что это, лейтенант?
   "Это составной рисунок и психологический портрет, который мы составили, кажется, после седьмого убийства".
   - Как вы придумали рисунок подозреваемого?
   "Между седьмой и восьмой жертвами у нас была предполагаемая жертва, которой удалось выжить. Ей удалось убежать от мужчины и вызвать полицию. Работая с этим выжившим, мы придумали рисунок".
   "Хорошо, вы знакомы с внешностью Нормана Черча?"
   "Не в большой степени. Я видел его после того, как он умер".
   Чендлер снова попросил подойти и представил истцу 2А, коллаж из нескольких фотографий Черча, приклеенных к куску картона. Она дала Ллойду несколько минут, чтобы изучить их.
   "Вы видите какое-либо сходство между составным рисунком и фотографиями мистера Черча?"
   Ллойд поколебался, а затем сказал: "Наш убийца, как известно, носил маскировку, а наш свидетель - жертва, которая сбежала, - употребляла наркотики. Она была порноактрисой. Она не была надежной.
   "Ваша честь, не могли бы вы поручить свидетелю ответить на заданные вопросы?"
   Судья так и сделал.
   - Нет, - сказал Ллойд, склонив голову после наказания. "Никакого сходства".
   "Хорошо, - сказал Чендлер, - возвращаясь к вашему профилю. Откуда это пришло?"
   "В первую очередь от доктора Локка из Университета Южной Калифорнии и доктора Шафера, штатного психиатра полиции Лос-Анджелеса. Я думаю, что они посоветовались с некоторыми другими, прежде чем написать это".
   - Ты можешь прочитать первый абзац?
   "Да. В нем говорится: "Предполагается, что субъект является белым мужчиной в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет с минимальным образованием в колледже. Он физически сильный мужчина, хотя внешне может быть невелик. Он живет один, отчужденный от семьи и друзей. Он реагирует на глубоко укоренившуюся ненависть к женщинам, предполагающую жестокую мать или женщину-опекуна. Его рисование лиц своих жертв гримом - это его попытка переделать женщин в образ, который ему нравится, который ему улыбается. Они становятся куклами, а не угрозами". Вы хотите, чтобы я прочитал часть, в которой описываются повторяющиеся черты убийств?"
   "Нет, в этом нет необходимости. Вы участвовали в расследовании дела мистера Черча после того, как он был убит Босхом, верно?
   "Правильный."
   "Перечислите для присяжных все черты в профиле подозреваемого, которые ваша оперативная группа обнаружила и которые соответствуют мистеру Черчу".
   Ллойд долго молча смотрел на бумагу в своих руках.
   - Я помогу вам начать, лейтенант, - сказал Чендлер. - Он был белым мужчиной, верно?
   "Да."
   "Что еще похоже? Он жил один?
   "Нет."
   "У него на самом деле были жена и две дочери, верно?"
   "Да."
   - Ему было от двадцати пяти до тридцати пяти лет?
   "Нет."
   - На самом деле ему было тридцать девять лет, верно?
   "Да."
   - У него было минимальное образование?
   "Нет."
   - На самом деле у него была степень магистра машиностроения, не так ли?
   - Тогда что он делал в той комнате? - сердито сказал Ллойд. "Почему там был грим с жертв? Почему-"
   - Ответьте на заданный вам вопрос, лейтенант, - вмешался судья Киз. "Не ходи задавать вопросы. Это не твоя работа здесь.
   - Извините, ваша честь, - сказал Ллойд. "Да, у него была степень магистра. Я точно не знаю, для чего это было".
   - Минуту назад в своем неответившем ответе вы упомянули макияж, - сказал Чендлер. "Что ты имел в виду?"
   "В квартире в гараже, где был убит Черч. Косметика, принадлежавшая девяти жертвам, была найдена в шкафчике в ванной комнате. Это напрямую связало его с этими делами. Девять из одиннадцати - это было убедительно".
   - Кто нашел там косметику?
   - Это сделал Гарри Босх.
   - Когда он пошел туда один и убил его.
   "Это вопрос?"
   - Нет, лейтенант. Я снимаю это".
   Она сделала паузу, чтобы дать присяжным подумать об этом, пока листала свои желтые страницы.
   - Лейтенант Ллойд, расскажите нам о той ночи. Что случилось?"
   Ллойд рассказал эту историю так, как ее уже десятки раз описывали. По телевизору, в газетах, в книге Бреммера. Была полночь, отряд Б уходил со смены, когда позвонила горячая линия оперативной группы, и Босх ответил на последний звонок за ночь. Уличная проститутка по имени Дикси МакКуин сказала, что только что сбежала от Кукольника. Босх пошел один, потому что остальные из отряда Б разошлись по домам, и он решил, что это может оказаться еще одним тупиком. Он подобрал женщину в Голливуде и Вестерне и последовал ее указаниям в Сильверлейк. На "Гиперионе" она убедила Босха, что сбежала от Кукольника, и указала на освещенные окна квартиры над гаражом. Босх поднялся один. Через несколько мгновений Норман Черч был мертв.
   - Он выбил дверь? - спросил Чендлер.
   "Да. Была мысль, что, может быть, он пошел и попросил кого-нибудь занять место проститутки".
   - Он кричал, что он полицейский?
   "Да."
   "Откуда вы знаете?"
   - Он так сказал.
   - Кто-нибудь из свидетелей слышал?
   "Нет."
   - А мисс Маккуин, проститутка?
   "Нет. Босх оставил ее в машине, припаркованной на улице, на случай, если возникнут проблемы.
   - Итак, вы говорите, что у нас есть слова детектива Босха о том, что он опасался, что может быть еще одна жертва, что он представился и что мистер Черч угрожающе двинулся к подушке.
   - Да, - неохотно сказал Ллойд.
   - Я заметил, лейтенант Ллойд, что вы сами носите парик.
   Сзади послышался приглушенный смех. Босх обернулся и увидел, что контингент представителей СМИ неуклонно растет. Он увидел Бреммера, сидящего сейчас на галерее.
   - Да, - сказал Ллойд. Его лицо стало красным, чтобы соответствовать его носу.
   - Ты когда-нибудь клал парик под подушку? Это правильный уход за ним?"
   "Нет."
   - Больше ничего, ваша честь.
   Судья Киз посмотрел на настенные часы, а затем на Белка.
   - Что вы думаете, мистер Белк? Перерыв на обед сейчас, чтобы вас никто не прерывал?
   - У меня только один вопрос.
   - О, тогда, конечно, спроси.
   Белк взял свой блокнот на кафедру и наклонился к микрофону.
   - Лейтенант Ллойд, судя по тому, что вы знаете об этом деле, есть ли у вас какие-либо сомнения в том, что Норман Черч был Кукольником?
   "Вовсе нет. Вовсе нет."
   Когда присяжные разошлись, Босх наклонился к уху Белка и настойчиво прошептал: - Что это было? Она разорвала его, а ты задал только один вопрос. А как насчет всего прочего, что связывало Черча с этим делом?
   Белк поднял руку, чтобы успокоить Босха, а затем спокойно заговорил.
   - Потому что ты собираешься свидетельствовать обо всем этом. Это дело касается тебя, Гарри. Мы либо выиграем, либо проиграем с тобой".
  
  
   6
   Code Seven закрыл свою столовую во время рецессии, и кто-то разместил в помещении салат-бар и пиццерию, чтобы обслуживать офисных работников из общественного центра. Бар "Семерки" все еще был открыт, но столовая была последним местом в нескольких минутах ходьбы от Паркер-центра, где Босх любил поесть. Так что во время обеденного перерыва он выгнал машину со стоянки у Паркера и поехал в швейный район, чтобы поесть у Горького. В русском ресторане весь день подавали завтрак, и он заказал яйца, бекон и картошку по-особому и отнес к столику, где кто-то оставил номер " Таймс" .
   В рассказе о конкретной блондинке стояла подпись Бреммера. Он объединил цитаты из вступительных аргументов в суде с обнаружением тела и его возможной связью с делом. В статье также сообщалось, что источники в полиции сообщили, что детектив Гарри Босх получил записку от кого-то, кто утверждал, что он настоящий Кукольник.
   Очевидно, что в Голливудском отделе произошла утечка, но Босх знал, что отследить этого человека будет невозможно. Записка была найдена на стойке регистрации, и любое количество офицеров в форме могло знать о ней и передать информацию Бреммеру. В конце концов, Бреммер был хорошим другом. В прошлом Босх даже сливал ему информацию и иногда находил Бреммера весьма полезным.
   Ссылаясь на неназванные источники, в статье говорится, что следователи полиции не пришли к выводу, была ли записка законной и было ли обнаружение тела связано с делом Кукольника, которое закончилось четырьмя годами ранее.
   Единственным другим интересным моментом в этой истории для Босха была краткая история о здании бильярдной Бинга. Он был сожжен на вторую ночь беспорядков, никаких арестов не производилось. Следователи по поджогам заявили, что перегородки между складскими помещениями не являются несущими стенами, а это означает, что попытка остановить пламя была подобна попытке удержать воду в чашке из туалетной бумаги. От возгорания до полного охвата пламенем прошло всего восемнадцать минут. Большинство складских помещений были арендованы людьми из киноиндустрии, а некоторые ценные студийные реквизиты были либо разграблены, либо утеряны в огне. Здание было полностью уничтожено. Следователи проследили происхождение до бильярдного зала. Был подожжен бильярдный стол, и все пошло оттуда.
   Босх отложил бумагу и стал думать о показаниях Ллойда. Он вспомнил, что сказал Белк, что дело зависело от него самого. Чендлер тоже должен это знать. Она будет ждать его, готовая сделать прогулку Ллойда по сравнению с ней веселой поездкой. Ему неохотно пришлось признаться себе, что он уважает ее мастерство, ее жесткость. Это заставило его кое-что вспомнить, и он встал, чтобы воспользоваться телефоном-автоматом у входа. Он был удивлен, обнаружив, что Эдгар сидит за столом отдела убийств, а не обедает.
   - Удачно с удостоверением личности? - спросил Босх.
   - Нет, чувак, отпечатки не проверялись. Нет совпадений вообще. У нее не было записи. Мы все еще пробуем другие источники, лицензии на развлечения для взрослых и тому подобное".
   "Дерьмо."
   "Ну, у нас есть еще кое-что готовящееся. Помните того профессора антропологии CSUN, о котором я вам рассказывал? Ну, он был здесь все утро со студентом, красил гипсовое лицо и готовил его. Я вызвал прессу в три, чтобы показать это. Рохас пошел купить светлый парик, который мы наклеим. Если мы хорошо поиграем на трубе, мы можем взломать удостоверение личности".
   "Звучит как план."
   "Ага. Как суд? Это дерьмо попало сегодня в " Таймс" . У этого парня Бреммера есть источники.
   "С судом все в порядке. Позволь спросить у тебя кое-что. После того, как вы вчера покинули место происшествия и вернулись в участок, где был Паундс?
   "Фунты? Он был... мы вернулись одновременно. Почему?"
   - Когда он ушел?
   "Некоторое время спустя. Прямо перед тем, как ты пришел сюда.
   - Он разговаривал по телефону в своем кабинете?
   "Я думаю, что он сделал несколько звонков. Я действительно не смотрел. Что происходит, вы думаете, что он источник Бреммера?
   "И последний вопрос. Он закрыл дверь, когда разговаривал по телефону?
   Босх знал, что Паундс параноик. Дверь в кабинет он всегда держал открытой, а жалюзи на стеклянных перегородках поднятыми, чтобы видеть и слышать, что происходит в отделении. Если он когда-либо закрывал один или оба, войска снаружи знали, что что-то не так.
   "Ну, теперь, когда вы упомянули об этом, я думаю, что он ненадолго закрыл дверь. Что это?"
   "Бреммер меня не беспокоит. Но кто-то разговаривал с Мани Чендлером. Сегодня утром в суде она знала, что вчера меня вызывали на место происшествия. Этого не было в " Таймс" . Кто-то сказал ей.
   Эдгар помолчал, прежде чем ответить.
   - Да, но зачем Паундсу с ней разговаривать?
   "Я не знаю."
   "Может быть, Бреммер. Он мог бы рассказать ей, хотя этого не было в его истории.
   "В статье говорится, что с ней не удалось связаться для комментариев. Это должен быть кто-то другой. Утечка. Вероятно, с Бреммером и Чендлером разговаривал один и тот же человек. Кто-то, кто хочет меня трахнуть".
   Эдгар ничего не сказал, и Босх пока отмахнулся.
   - Я лучше вернусь в суд.
   "Эй, как дела у Ллойда? Я слышал на KFWB, что он был первым остроумцем".
   "Он поступил примерно так, как и ожидалось".
   "Дерьмо. Кто следующий?"
   "Я не знаю. Она вызвала в суд Ирвинга и Локка, психоаналитика. Я предполагаю, что это будет Ирвинг. Он продолжит с того места, на котором остановился Ллойд.
   "Ну удачи. Кстати, если вы ищете, чем заняться. Это выступление для прессы, которое я провожу, сегодня вечером попадет в новости по телевидению. Я буду здесь ждать у телефонов. Если вы хотите ответить на несколько, мне может понадобиться помощь".
   Босх ненадолго обдумал свой план ужина с Сильвией. Она поймет.
   - Да, я буду там.
  
   ***
  
   Послеобеденные свидетельские показания прошли в основном без происшествий. Стратегия Чендлер, как казалось Босху, заключалась в том, чтобы встроить вопрос, состоящий из двух частей, в окончательное обсуждение присяжных, дав ее клиентам две попытки получить приз. Одной из них была бы теория "не того человека", согласно которой Босх начисто убил невиновного человека. Второй вопрос касается применения силы. Даже если присяжные решат, что Норман Черч, семьянин, был Кукольником, серийным убийцей, им придется решить, были ли действия Босха уместными.
   Чендлер вызвала свою клиентку Дебору Черч на место свидетеля сразу после обеда. Она со слезами на глазах рассказывала о прекрасной жизни с замечательным мужем, который всем заискивал; его дочери, его жена, его мать и свекровь. Здесь нет женоненавистнических извращений. Никаких признаков жестокого обращения с детьми. Вдова держала в руке коробку бумажных салфеток и давала показания, переходя на новую салфетку после каждого второго вопроса.
   На ней было традиционное черное платье вдовы. Босх вспомнил, какой привлекательной была Сильвия, когда увидел ее на похоронах мужа в черном. Дебора Черч выглядела просто пугающе. Она как будто наслаждалась своей ролью здесь. Вдова падшего невиновного. Настоящая жертва. Чендлер хорошо ее обучил.
   Это было хорошее шоу, но слишком хорошее, чтобы быть правдой, и Чендлер знал это. Вместо того чтобы оставлять все плохое на перекрестном допросе, она, наконец, удосужилась спросить Дебору Черч, как ее муж оказался в той квартире в гараже, которую снимали под псевдонимом, когда Босх ударил ее. открытая дверь.
   "У нас были некоторые трудности". Она остановилась, чтобы промокнуть глаз салфеткой. "Норман переживал сильный стресс - на нем лежала большая ответственность в отделе проектирования самолетов. Ему нужно было их потратить, и поэтому он снял квартиру. Он сказал, что это должно быть в одиночестве. Думать. Я не знал об этой женщине, которую он привел туда. Я думаю, что это, вероятно, был его первый раз, когда он делал что-то подобное. Он был наивным человеком. Я думаю, она видела это. Она взяла его деньги, а затем подставила его, вызвав полицию и рассказав сумасшедшую историю о том, что он был Кукольником. Награда была, знаете ли.
   Босх написал заметку в блокноте, который держал перед собой, и передал его Белку, который прочитал его, а затем что-то записал в своем блокноте.
   - А как насчет всего найденного там грима, миссис Черч? - спросил Чендлер. - Ты можешь это объяснить?
   "Все, что я знаю, это то, что я бы знала, если бы мой муж был этим монстром. Я бы знал. Если там была найдена косметика, значит, ее наложил кто-то другой. Может быть, после того, как он уже был мертв.
   Босх полагал, что чувствует, как взгляды зала суда прожигают его, когда вдова обвинила его в подбрасывании улик после убийства ее мужа.
   После этого Чендлер перевела свой допрос на более безопасные темы, такие как отношения Нормана Черча с его дочерьми, а затем закончила свой прямой допрос плаксивой.
   - Он любил своих дочерей?
   - Очень даже, - сказала миссис Черч, когда по ее щекам снова покатились слезы. На этот раз она не вытирала их салфеткой. Она позволила присяжным наблюдать, как они скатываются с ее лица в складки ее двойного подбородка.
   Дав ей несколько минут, чтобы прийти в себя, Белк встал и занял свое место за кафедрой.
   "И снова, ваша честь, я буду краток. Миссис Черч, я хочу четко разъяснить это присяжным. Говорили ли вы в своих показаниях, что знали о квартире вашего мужа, но не знали ни о каких женщинах, которых он мог привести или не привести туда?"
   "Да, это правильно."
   Белк посмотрел на свой блокнот.
   "Вы не говорили оперативникам в ночь стрельбы, что никогда не слышали ни о какой квартире? Вы ведь категорически отрицали, что у вашего мужа вообще была такая квартира?
   Дебора Черч не ответила.
   - Я могу организовать показ вашей первой беседы в суде, если это поможет освежить ваши...
   - Да, я сказал это. Я солгал."
   "Ты соврал? Зачем тебе лгать полиции?
   "Потому что полицейский только что убил моего мужа. Я не... я не мог с ними справиться.
   "Правда в том, что вы сказали правду той ночью, верно, миссис Черч? Вы никогда не знали ни о какой квартире.
   "Нет, это не так. Я знал об этом".
   - Вы говорили об этом с мужем?
   - Да, мы обсуждали это.
   - Вы одобрили это?
   - Да... неохотно. Я надеялся, что он останется дома, и мы сможем справиться со стрессом вместе".
   "Хорошо, миссис Черч, тогда, если вы знали о квартире, обсудили ее и дали свое согласие, неохотно или нет, почему же тогда ваш муж арендовал ее под вымышленным именем?"
   Она не ответила. Белк прибил ее. Босху показалось, что вдова бросила взгляд в сторону Чендлера. Он посмотрел на адвоката, но она не пошевелилась, не изменила выражение лица, чтобы помочь своему клиенту.
   - Думаю, - наконец сказала вдова, - это был один из вопросов, которые вы могли бы ему задать, если бы мистер Босх не убил его хладнокровно.
   Без подсказки Белка судья Киз сказал: "Присяжные проигнорируют эту последнюю характеристику. Миссис Черч, вам лучше знать.
   - Прошу прощения, ваша честь.
   - Больше ничего, - сказал Белк, покидая кафедру.
   Судья объявил десятиминутный перерыв.
  
   ***
  
   В перерыве Босх вышел к урне с пеплом. Мани Чендлер не вышел, но бездомный прошел мимо. Босх предложил ему целую сигарету, которую он взял и сунул в карман рубашки. Он снова был небрит, и в его глазах все еще отражалось легкое слабоумие.
   - Тебя зовут Фарадей, - сказал Босх, словно разговаривая с ребенком.
   - Да, что насчет этого, лейтенант?
   Босх улыбнулся. Он был сделан бомжом. Все, кроме звания.
   "Ничего об этом. Я только что слышал, что это было. Я также слышал, что вы когда-то были юристом.
   "Я все еще существую. Я просто не тренируюсь".
   Он повернулся и увидел, как мимо проезжает тюремный автобус, направляющийся к зданию суда. Он был полон злых лиц, выглядывающих из черных проволочных окон. Кто-то у одного из задних окон выставил Босха тоже копом и просунул средний указательный палец сквозь проволоку. Босх улыбнулся ему в ответ.
   "Меня звали Томас Фарадей. Но теперь я предпочитаю Tommy Faraway".
   - Что случилось, что заставило вас прекратить заниматься юриспруденцией?
   Томми посмотрел на него молочными глазами.
   "Справедливость - это то, что произошло. Спасибо за дым. Затем он ушел с чашкой в руке и направился к мэрии. Возможно, это тоже была его территория.
  
   ***
  
   После перерыва Чендлер позвонил лаборанту из офиса коронера по имени Виктор Амадо. Это был очень маленький человек с книжным видом, глаза которого переводились с судьи на присяжных, когда он шел к креслу свидетелей. Он сильно лысеет, хотя на вид ему не больше двадцати восьми. Босх вспомнил, что четыре года назад у него были все волосы, и члены оперативной группы называли его Малышом. Он знал, что Белк вызовет Амадо в качестве свидетеля, если Чендлер этого не сделает.
   Белк наклонилась и прошептала, что Чендлер действовала по схеме "хороший-плохой парень", чередуя свидетелей-полицейских со своими сочувствующими свидетелями.
   - Вероятно, она посадит туда одну из дочерей после Амадо, - сказал он. "Как стратегия, это совершенно неоригинально".
   Босх не упомянул, что защита Белка "доверься нам, мы - полицейские" существовала столько же, сколько и гражданский иск.
   Амадо подробно рассказал о том, как ему передали все флаконы и упаковки с косметикой, которые были найдены в квартире Черча "Гиперион", а затем отследил их до конкретных жертв Кукольника. Он сказал, что придумал девять отдельных партий или групп косметики: тушь для ресниц, румяна, подводка для глаз, губная помада и т. д. Каждая партия была связана химическим анализом с образцами, взятыми с лиц жертв. Это было дополнительно подтверждено детективами, которые опросили родственников и друзей, чтобы определить, какие бренды, как известно, использовали жертвы. Все совпало, сказал Амадо. И в одном случае, добавил он, ресница, найденная на кисточке для туши в шкафчике в ванной Черча, была идентифицирована как принадлежащая второй жертве.
   "А как насчет двух жертв, для которых не нашли подходящего грима?" - спросил Чендлер.
   "Это была загадка. Мы так и не нашли их макияж".
   - На самом деле, за исключением ресницы, которая якобы была найдена и сопоставлена с жертвой номер два, вы не можете быть на сто процентов уверены, что грим, якобы найденный полицией в квартире, принадлежал жертвам, верно?
   "Этот материал производится серийно и продается по всему миру. Так что его много, но я предполагаю, что шансы найти девять разных комбинаций макияжа по простому совпадению астрономические".
   - Я не просил вас угадывать, мистер Амадо. Пожалуйста, ответьте на вопрос, который я задал".
   Вздрогнув от того, что его одели, Амадо сказал: "Ответ: мы не можем быть уверены на сто процентов, это правильно".
   "Хорошо, а теперь расскажите присяжным о проведенном вами анализе ДНК, который связал Нормана Черча с одиннадцатью убийствами".
   "Ничего не было сделано. Там-"
   - Просто ответьте на вопрос, мистер Амадо. А как насчет серологических тестов, связывающих мистера Черча с преступлениями?
   "Их не было".
   - Значит, именно сравнение макияжа стало решающим аргументом в определении того, что мистер Черч был Кукольником?
   "Ну, это было для меня. Не знаю насчет детективов. В моем отчете говорилось...
   "Я уверен, что для детективов именно пуля, убившая его, стала решающим фактором".
   - Возражаю, - сердито крикнул Белк, вставая. - Ваша честь, она не может...
   "РС. Чендлер, - прогремел судья Киз. - Я предупреждал вас обоих именно об этом. Зачем тебе идти и говорить то, что, как ты прекрасно знаешь, предвзято и неуместно?"
   - Прошу прощения, ваша честь.
   - Что ж, немного поздно для извинений. Мы обсудим этот вопрос после того, как присяжные разойдутся по домам".
   Затем судья поручил присяжным игнорировать ее комментарий. Но Босх знал, что это был тщательно продуманный гамбит Чендлера. Теперь присяжные увидят в ней еще больше аутсайдера. Даже судья был против нее, чего на самом деле не было. И они могли отвлечься, думая о том, что только что произошло, когда Белк подошел, чтобы исправить показания Амадо.
   - Больше ничего, ваша честь, - сказал Чендлер.
   "Г-н. Белк", - сказал судья.
   "Не задавай еще раз несколько вопросов", - подумал Босх, когда его адвокат подошел к кафедре.
   - Всего несколько вопросов, мистер Амадо, - сказал Белк. "Адвокат истца упомянул анализы ДНК и серологические тесты, а вы сказали, что они не проводились. Почему это?"
   "Ну, потому что нечего было тестировать. Никакой спермы не было извлечено ни от одного из тел. Убийца использовал презерватив. Без образцов, которые можно было бы попытаться сопоставить с ДНК или кровью мистера Черча, не было особого смысла проводить тесты. У нас были бы жертвы, но не с чем сравнивать".
   Белк прочертил ручкой вопрос, записанный в его блокноте.
   "Если не было извлечения спермы или спермы, откуда вы знаете, что эти женщины были изнасилованы или даже занимались сексом по обоюдному согласию?"
   "Вскрытие всех одиннадцати жертв показало вагинальные кровоподтеки, намного больше, чем считается обычным или даже возможным от секса по обоюдному согласию. У двух пострадавших были даже разрывы стенки влагалища. По моей оценке, жертв жестоко изнасиловали".
   "Но эти женщины происходили из слоев общества, где сексуальная активность была обычным явлением, даже "грубым сексом", если хотите. Двое из них снялись в порнографических клипах. Как вы можете быть уверены, что они подверглись сексуальному насилию против своей воли?"
   "Синяки были такими, что было бы очень больно, особенно для двоих с вагинальными разрывами. Кровотечение считалось перимортальным, то есть в момент смерти. Заместители коронера, проводившие эти вскрытия, единодушно пришли к выводу, что эти женщины были изнасилованы".
   Белк провел еще одну черту в своем блокноте, перевернул страницу и задал новый вопрос. У него все хорошо с Амадо, подумал Босх. Лучше, чем у Мани. Возможно, она по ошибке вызвала его в качестве свидетеля.
   - Откуда вы знаете, что убийца использовал презерватив? - спросил Белк. "Разве эти женщины не могли быть изнасилованы каким-либо предметом, и это объясняет отсутствие спермы?"
   "Это могло произойти, и это могло объяснить часть ущерба. Но в пяти случаях были явные доказательства того, что они занимались сексом с мужчиной в презервативе".
   - И что это было?
   "Мы делали наборы для изнасилования. Там было-"
   - Подождите секунду, мистер Амадо. Что такое набор для изнасилования?
   "Это протокол сбора доказательств с тел людей, которые могли быть жертвами изнасилования. У женщин мы берем вагинальные и анальные мазки, прочесываем лобковую область в поисках посторонних лобковых волос и тому подобные процедуры. Мы также берем образцы крови и волос у жертвы на случай, если потребуется сравнение с уликами, найденными у подозреваемого. Все собрано в наборе улик.
   "Хорошо. Прежде чем я прерву вас, вы собирались рассказать нам об уликах, обнаруженных у пяти жертв, которые свидетельствовали о сексе с мужчиной в презервативе.
   "Да, мы делали наборы для изнасилования каждый раз, когда получали жертву Кукольника. Инородное вещество было обнаружено в вагинальных пробах у пяти жертв. В каждой женщине был один и тот же материал".
   - Что это было, мистер Амадо?
   "Она была идентифицирована как смазка для презерватива".
   "Был ли этот материал чем-то, что можно было идентифицировать с определенной маркой и стилем презерватива?"
   Глядя на Белка, Босх видел, что толстяк грыз удила. Амадо медленно отвечал на каждый вопрос, и каждый раз Босх видел, что Белк едва дождался ответа, прежде чем задавать новый вопрос. Белк был в ударе.
   - Да, - сказал Амадо. "Мы идентифицировали продукт. Это был презерватив со смазкой Trojan-Enz со специальным коннектором".
   Глядя на судебного репортера, Амадо сказал: "Это пишется ENZ".
   "И это было то же самое для всех пяти образцов, полученных от пяти тел?" - спросил Белк.
   "Да, это было".
   "Я собираюсь задать вам гипотетический вопрос. Предполагая, что нападавший на одиннадцать женщин использовал презерватив со смазкой одной и той же марки, как вы могли бы объяснить, что смазка была обнаружена в вагинальных пробах только у пяти жертв?"
   "Я считаю, что здесь может быть задействован ряд факторов. Такие, как интенсивность борьбы жертвы. Но, по сути, это будет просто вопрос того, сколько смазки сойдет с презерватива и останется во влагалище".
   - Когда полицейские принесли вам для анализа различные контейнеры с косметикой из квартиры "Гиперион", арендованной Норманом Черчем, они принесли что-нибудь еще?
   "Да, они сделали."
   "Что это было?"
   "Коробка презервативов со смазкой Trojan-Enz и специальными наконечниками".
   "Сколько презервативов было в коробке?"
   "Двенадцать отдельно упакованных презервативов".
   - Сколько еще было в коробке, когда полиция доставила ее вам?
   - Осталось трое.
   "Ничего больше".
   Белк вернулся к столу защиты с триумфальной походкой.
   - Минутку, ваша честь, - сказал Чендлер.
   Босх смотрел, как она открывает толстую папку, полную полицейских документов. Она полистала страницы и достала короткую стопку документов, скрепленных скрепкой. Она быстро прочитала верхнюю, а затем подняла ее, чтобы просмотреть остальные. Босх мог видеть, что наверху был список протоколов из набора для изнасилования. Она читала протоколы всех одиннадцати пострадавших.
   Белк наклонился к нему и прошептал: - Она вот-вот вляпается в какое-то дерьмо. Я собирался поднять этот вопрос позже, во время ваших показаний.
   "РС. Чендлер? - произнес судья.
   Она вскочила.
   - Да, ваша честь, я готов. У меня есть быстрая переадресация на мистера Амадо.
   Она принесла стопку протоколов с собой к кафедре, прочитала два последних и посмотрела на аналитика коронера.
   "Г-н. Амадо, вы упомянули, что часть набора для изнасилования состояла в расчесывании посторонних лобковых волос, я правильно понимаю?
   "Да."
   "Можете ли вы объяснить эту процедуру немного больше?"
   "Ну, по сути, расческа проводится по лобковым волосам жертвы и собирает неприкрепленные волосы. Часто эти неприкрепленные волосы принадлежат нападавшему на жертву или, возможно, другим сексуальным партнерам".
   - Как он туда попал?
   Лицо Амадо побагровело.
   "Ну, э-э, это... э-э, во время секса... есть, я думаю, то, что вы называете трением между телами?"
   - Я задаю вопросы, мистер Амадо. Вы отвечаете".
   С мест на галерее раздалось тихое хихиканье. Босху стало неловко за Амадо, и он подумал, что его собственное лицо может покраснеть.
   "Да, трения есть, - сказал Амадо. "И это вызывает некоторый перенос. Выпавшие волосы на лобке одного человека могут быть переданы другому".
   - Понятно, - сказал Чендлер. "Теперь вы, как координатор доказательств Кукольника из офиса коронера, были знакомы с наборами для изнасилования всех одиннадцати жертв, верно?"
   "Да."
   "У скольких жертв обнаружены посторонние волосы на лобке?"
   Босх понял, что сейчас происходит, и понял, что Белк был прав. Чендлер вошел в циркулярную пилу.
   - Все, - ответил Амадо.
   Босх увидел, как Дебора Черч подняла голову и пристально посмотрела на Чендлера за кафедрой. Затем она посмотрела на Босха, и их взгляды встретились. Она быстро отвела взгляд, но Босх знал. Она тоже знала, что сейчас произойдет. Потому что она тоже знала своего покойного мужа так, как Босх прошлой ночью. Она знала, как он выглядит голым.
   - Ах, все, - сказал Чендлер. "Теперь, можете ли вы сказать присяжным, сколько из этих лобковых волос, найденных у этих женщин, были проанализированы и идентифицированы как принадлежащие телу Нормана Черча?"
   "Ни один из них не был из Норманнской церкви".
   "Спасибо."
   Белк встала и подошла к кафедре до того, как Чендлер успел снять ее блокнот и протоколы об изнасиловании. Босх смотрел, как она села, и увидел, как вдова Черч наклонилась к ней и начала отчаянно шептать. Босх увидел, как глаза Чендлера погасли. Она подняла руку, чтобы сказать вдове, что сказала достаточно, а затем откинулась назад и выдохнула.
   - А теперь давай сначала кое-что проясним, - сказал Белк. "Г-н. Амадо, вы сказали, что нашли лобковые волосы у всех одиннадцати жертв. Все эти волосы принадлежали одному и тому же человеку?
   "Нет. Мы нашли множество образцов. В большинстве случаев что-то похожее на волосы двух или трех мужчин на каждой жертве".
   - Чему вы это приписали?
   "Их образ жизни. Мы знали, что это женщины с несколькими сексуальными партнерами".
   "Вы анализировали эти образцы, чтобы определить, были ли там обычные волосы? Другими словами, были ли на каждой из жертв обнаружены волосы одного человека".
   "Нет, мы не. По этим делам было собрано огромное количество улик, и людские ресурсы заставили нас сосредоточиться на уликах, которые помогли бы идентифицировать убийцу. Поскольку у нас было так много разных образцов, было решено, что это улики, которые будут храниться, а затем использоваться для установления связи или оправдания подозреваемого, как только этот подозреваемый окажется под стражей".
   "Понимаю, что ж, когда Норман Черч был убит и опознан как Кукольник, вы сопоставили какие-либо волосы с жертв с ним?"
   "Мы не сделали."
   "И почему так?"
   - Потому что мистер Черч сбрил волосы на теле. Не было лобковых волос, чтобы соответствовать".
   - Зачем он это сделал?
   Чендлер возражал на том основании, что Амадо не может отвечать за Черча, и судья его поддержал. Но Босх знал, что это не имеет значения. Все в зале суда знали, почему Черч побрился, чтобы не оставлять лобковые волосы в качестве улики.
   Босх посмотрел на присяжных и увидел двух женщин, которые делали записи в блокнотах, которые маршалы дали им, чтобы помочь им отслеживать важные показания. Он хотел купить пиво Белк и Амадо.
  
  
   7
   Это было похоже на торт в коробке, одна из тех новинок, сделанных на заказ, чтобы выглядеть как Мэрилин Монро или что-то в этом роде. Антрополог нарисовал бежевый оттенок кожи и красную помаду, чтобы сочетаться с голубыми глазами. Это выглядело как глазурь для Босха. Был добавлен волнистый светлый парик. Он стоял в комнате отделения, глядя на гипсовое изображение, задаваясь вопросом, действительно ли оно вообще похоже на кого-то.
   - Пять минут до начала шоу, - сказал Эдгар.
   Он сидел в своем кресле, повернутом к телевизору на картотеке. Он держал переключатель каналов. Его синий пиджак аккуратно висел на вешалке, висевшей на вешалке в конце стола. Босх снял куртку и повесил ее на одну из вешалок вешалки. Он проверил свое место в ящике сообщений и сел на свое место за столом отдела убийств. Был звонок от Сильвии, больше ничего важного. Он набрал ее номер, когда начались новости на четвертом канале. Он достаточно знал о приоритетах новостей в этом городе, чтобы понимать, что репортаж о конкретной блондинке не станет главной темой.
   "Гарри, нам понадобится очистить эту линию, как только они ее покажут", - сказал Эдгар.
   - Я только на минуту. Они не будут показывать это некоторое время. Если они вообще это покажут".
   "Они покажут это. Я заключил тайные сделки со всеми из них. Они все думают, что получат эксклюзив, если мы получим удостоверение личности. Они все хотят, чтобы их родители услышали анекдот".
   - Ты играешь с огнем, чувак. Ты даешь такое обещание, а потом они узнают, что ты их трахнул...
   Сильвия взяла трубку.
   "Эй, это я."
   "Привет, где ты?"
   "Офис. Нам нужно некоторое время следить за телефонами. Сегодня вечером по телевидению покажут лицо потерпевшего по вчерашнему делу".
   - Как прошел суд?
   "На данный момент это дело истца. Но я думаю, что мы забили пару ударов".
   Сегодня за обедом я читал " Таймс ".
   "Ну, примерно половину они поняли правильно".
   "Ты выходишь? Как ты говорил."
   "Ну, в конце концов. Не прямо сейчас. Я должен помочь ответить на звонки по этому поводу, а дальше все зависит от того, что мы получим. Если нас пропустят, я выйду пораньше.
   Он заметил, что понизил голос, чтобы Эдгар не слышал его разговора.
   - А если ты получишь что-нибудь хорошее?
   "Посмотрим."
   Затаенный вздох, затем тишина. Гарри ждал.
   - Ты слишком много говорил "посмотрим", Гарри. Мы говорили об этом. Иногда-"
   "Я знаю это."
   - Я думаю, что ты просто хочешь, чтобы тебя оставили в покое. Оставайтесь в своем домике на холме и не пускайте туда весь мир. Включая меня."
   "Не вы. Ты знаешь что."
   "Иногда нет. Я не чувствую, что знаю это прямо сейчас. Ты отталкиваешь меня как раз в тот момент, когда тебе нужно, чтобы я - кто-то - был рядом".
   У него не было ответа. Он думал о ней там, на другом конце провода. Вероятно, она сидела на табурете на кухне. Вероятно, она уже начала готовить ужин для них обоих. Или, может быть, она привыкла к его манерам и ждала звонка.
   - Послушайте, мне очень жаль, - сказал он. "Вы знаете, как оно есть. Что ты делаешь насчет ужина?
   - Ничего, и я тоже ничего не собираюсь делать.
   Эдгар издал низкий, быстрый свист. Гарри посмотрел на телевизор и увидел, что там показывают разрисованное лицо жертвы. Теперь телевизор был на 7-м канале. Камера показала длинный крупный план лица. На трубке все выглядело нормально. По крайней мере, он не был похож на торт. На экране высветились два общедоступных номера детективного бюро.
   - Сейчас его показывают, - сказал Босх Сильвии. "Мне нужно держать эту линию чистой. Позвольте мне перезвонить вам позже, когда я что-то узнаю.
   - Конечно, - холодно сказала она и повесила трубку.
   У Эдгара теперь был телевизор на четвертом, и они показывали лицо. Затем он переключился на 2 и поймал последние несколько секунд их отчета об этом. Они даже взяли интервью у антрополога.
   - День медленных новостей, - сказал Босх.
   - Дерьмо, - ответил Эдгар. "Сейчас мы бьём на полную катушку. Все мы-"
   Зазвонил телефон, и он схватил трубку.
   "Нет, он просто отключился", - сказал он, прислушавшись несколько мгновений. "Да, да, я буду. Хорошо."
   Он повесил трубку и покачал головой.
   "Фунты?" - спросил Босх.
   "Ага. Думает, что мы узнаем ее имя через десять секунд после выхода передачи. Господи, что за придурок.
   Следующие три звонка были розыгрышами, свидетельствовавшими о вопиющей неоригинальности и психическом здоровье телезрителей. Все трое звонивших сказали: "Твоя мама!" или слова на этот счет и повесил трубку со смеху. Минут через двадцать Эдгару позвонили, и он начал делать записи. Телефон снова зазвонил, и Босх взял трубку.
   "Это детектив Босх, с кем я разговариваю?"
   - Это записывается?
   "Нет, это не так. Это кто?"
   - Неважно, просто подумал, что ты хотел бы знать, что девушку зовут Мэгги. Мэгги что-то или другое. Это латынь. Я видел ее на видео".
   "Какие видео? МТВ?"
   - Нет, Шерлок. Видео для взрослых. Она трахалась на пленке. Она была хороша. Она могла надеть резинку на член своим ртом".
   Линия оборвалась. Босх сделал пару заметок в блокноте, который лежал перед ним. Латинский? Он не думал, что то, как было нарисовано лицо, указывало на то, что жертва была латиноамериканкой.
   Эдгар повесил трубку и сказал, что звонивший сказал, что ее зовут Бекки, что она жила в Студио-Сити несколько лет назад.
   - Что ты получил?
   "У меня есть Мэгги. Без фамилии. Возможно латинская фамилия. Он сказал, что она снималась в порно.
   - Это бы подошло, только мне она не кажется мексиканкой.
   "Я знаю."
   Телефон снова зазвонил. Эдгар взял трубку и послушал несколько секунд, а затем повесил трубку.
   "Еще один, который узнает мою маму".
   Босх взял следующий.
   "Я просто хотел сказать вам, что девушка, которую показывали по телевизору, снималась в порно", - сказал голос.
   - Откуда ты знаешь, что она снималась в порно?
   "Я могу сказать по тому, что они показали по телевизору. Я взял напрокат кассету. Только однажды. Она была в нем".
   Всего один раз, подумал Босх, но вспомнил. Да, конечно.
   - Ты знаешь ее имя?
   Зазвонил второй телефон, и Эдгар снял трубку.
   - Я не знаю имен, чувак, - сказал звонивший Босху. "Они все равно используют поддельные".
   - Как называлась кассета?
   "Не могу вспомнить. Я был, э-э, пьян, когда увидел это. Как я уже сказал, это был единственный раз.
   - Послушайте, я не принимаю вашего признания. У тебя есть что-нибудь еще?
   - Нет, умник, не знаю.
   "Это кто?"
   - Мне не нужно говорить.
   - Послушайте, мы пытаемся найти здесь убийцу. Как называлось место, где вы его арендовали?
   "Я не говорю вам, вы могли бы получить мое имя от них. Неважно, у них повсюду такие записи, в каждом взрослом месте".
   "Как бы вы узнали, если бы арендовали его только один раз?"
   Звонивший повесил трубку.
   Босх остался еще на час. В конце концов им позвонили пять раз и сказали, что накрашенное лицо принадлежит порнозвезде. Только один из звонивших сказал, что ее зовут Мэгги, остальные четверо сказали, что не обращают особого внимания на имена. Был один звонок, назвавший ее Бекки из Студио-Сити, и еще один, что она стриптизерша, которая некоторое время работала в мине-ловушке на Ла-Бреа. Один человек, который позвонил, сказал, что это лицо принадлежало его пропавшей жене, но в ходе дальнейших расспросов Босх узнал, что она пропала всего два месяца назад. Бетонная блондинка была мертва слишком долго. Надежда и отчаяние в голосе звонившего показались Босху искренними, и он не знал, сообщает ли он этому человеку хорошие новости, объясняя, что это не может быть его жена или плохие новости, потому что он снова остался в пустоте.
   Было три звонивших, которые дали расплывчатые описания женщины, которая, по их мнению, могла быть конкретной блондинкой, но после нескольких вопросов в каждом разговоре Босх и Эдгар идентифицировали звонивших как полицейских-гиков, людей, которые получали удовольствие от общения с полицией.
   Самый необычный звонок был от экстрасенса из Беверли-Хиллз, который упомянул, что она положила руку на экран телевизора, когда на нем было видно лицо, и почувствовала, как дух мертвой женщины взывает к ней.
   - Что оно кричало? - терпеливо спросил Босх.
   "Хвалить."
   - Похвалить за что?
   "Иисус наш спаситель, я бы предположил, но я не знаю. Это все, что я получил. Я мог бы получить больше, если бы смог прикоснуться к настоящей гипсовой повязке...
   "Ну, идентифицировал ли себя этот дух, воздавший хвалу? Видите, вот что мы здесь делаем. Нас больше интересует имя, чем похвальные возгласы".
   "Когда-нибудь ты поверишь, но к тому времени ты погибнешь".
   Она повесила трубку.
   В половине седьмого Босх сказал Эдгару, что уходит.
   "Как насчет тебя? Ты собираешься посмотреть одиннадцатичасовые новости?
   "Да, я буду здесь, но я справлюсь. Если мне будет звонить много, я уберу одного придурка со стола".
   "Сток, что OT", - подумал Босх.
   "Что дальше?" он спросил.
   "Я не знаю. Что вы думаете?"
   "Ну, если не считать всех звонков о том, что это твоя мать, кажется, эта порношная штучка - то, что нужно".
   - Не вмешивай в это мою благословенную мать. Как ты думаешь, я могу посмотреть порно?"
   "Административный вице. Парень вон там, детектив-три, зовут Рэй Мора, он работает в порно. Он лучший. Он также был в оперативной группе кукольников. Позвони ему и узнай, сможет ли он прийти взглянуть на лицо. Он мог знать ее. Скажи ему, что нам однажды позвонили и сказали, что ее зовут Мэгги.
   "Сделаю. Подходит к Кукольнику, не так ли? Я имею в виду порно".
   - Да, подходит. Он подумал об этом на мгновение, а затем добавил: "Две другие жертвы были в бизнесе. Тот, кто ушел от него, тоже был.
   - Счастливчик - она все еще в нем?
   "Последнее, что я слышал. Но сейчас она может быть мертва, насколько мне известно.
   - Все равно ничего не значит, Гарри.
   "Какая?"
   "Порно. Это еще не значит, что это был Кукольник. Настоящего, я имею в виду.
   Босх только кивнул. У него появилась идея чем заняться по пути домой. Он подошел к своему "Капрису" и достал из багажника камеру "Полароид". В отделении он сделал два снимка лица из коробки и положил их в карман пальто после того, как они проявились.
   Эдгар посмотрел на это и спросил: "Что ты собираешься делать?"
   "Могу заехать в супермаркет для взрослых в Долине по дороге к Сильвии".
   "Не попадись в одной из этих маленьких комнат с высунутым членом".
   "Спасибо за чаевые. Дайте мне знать, что говорит Мора.
  
   ***
  
   Босх пробирался по наземным улицам вплоть до Голливудского шоссе. Он пошел на север, а затем свернул на Ланкершим, который привел его в Северный Голливуд в долине Сан-Фернандо. У него были открыты все четыре окна, и воздух был прохладным, дуя на него со всех сторон. Он выкурил сигарету, стряхивая пепел по ветру. На KAJZ звучал какой-то техно-фанк-джаз, так что он выключил радио и просто поехал.
   Долина была спальным районом города во многих смыслах, чем это было очевидно. Он также был домом для национальной порноиндустрии. В торгово-промышленных районах Ван-Найс, Канога-Парк, Нортридж и Чатсуорт располагались сотни порнопроизводственных компаний, дистрибьюторов и складов. Модельные агентства в Шерман-Оукс предоставили девяносто процентов женщин и мужчин, выступавших перед камерами. И, следовательно, Долина также была одной из крупнейших торговых точек для материала. Это было сделано здесь, это было продано здесь через компании по доставке видео по почте, также расположенные на складах с производственным оборудованием, и в таких местах, как X Marks the Spot на бульваре Ланкершим.
   Босх остановился на стоянке перед огромным магазином и некоторое время оценивал его. Раньше это был супермаркет Pic N Pay, но передние стеклянные окна были замурованы. Передняя стена под красной неоновой вывеской X Marks the Spot была выбелена и нарисована черными фигурами обнаженных и чересчур пышных женских фигур, похожих на металлические силуэты, которые Босх все время видел на брызговиках грузовиков на автостраде. Босх решил, что люди, которые ставили их на свои грузовики, были, вероятно, теми же людьми, которых обслуживало это заведение.
   X Marks the Spot принадлежал человеку по имени Гарольд Барнс, который был прикрытием для Chicago Outfit. По официальным данным, он собирал более миллиона долларов в год. Наверное, еще один под прилавком. Босх знал обо всем этом от Моры из Ad-Vice, с которой он работал партнером несколько ночей, когда они оба были в оперативной группе четыре года назад.
   Босх наблюдал, как мужчина лет двадцати пяти вышел из своей "тойоты", быстро подошел к массивной деревянной входной двери и проскользнул внутрь, словно секретный агент. Он последовал. Передняя половина бывшего супермаркета была отведена под розничную продажу и прокат видео, журналов и других товаров для взрослых, в основном из резины. Задняя часть была разделена между частными комнатами "встреч" и частными видеокабинками. Вход в эту зону был через занавешенный дверной проем. Босх слышал, как откуда-то сзади доносится рок-музыка хэви-метала вперемешку с банально звучащими криками фальшивой страсти, доносящимися из видеобудок.
   Слева от него была стеклянная стойка с двумя мужчинами за ней. Один был большим мужчиной, чтобы охранять мир; другой был поменьше, постарше, чтобы взять деньги. По тому, как они смотрели на него, и по тому, как натянулась кожа вокруг глаз, Босх понял, что они сделали его, как только он вошел. Он подошел и положил на прилавок один из полароидных снимков.
   "Я пытаюсь ее опознать. Слышал, она снималась в видео, узнаешь ее?"
   Маленький парень наклонился вперед и посмотрел, в то время как другой парень не двигался.
   - Похоже на гребаный торт, чувак, - сказал маленький парень. "Я не знаю никаких тортов. Я ем пирожные".
   Он оглянулся на здоровяка, и они обменялись умными улыбками.
   - Значит, ты ее не узнаешь. А ты?"
   - Я говорю то, что он говорит, - сказал здоровяк. - Я тоже ем пирожные.
   На этот раз они громко расхохотались и, вероятно, сдержались, чтобы не обменяться "дай пять". Глаза маленького парня сверкнули за розовыми очками.
   - Хорошо, - сказал Босх. - Тогда я просто осмотрюсь. Спасибо."
   Здоровяк выступил вперед и сказал: "Просто прикрой пистолет, чувак, мы не хотим волновать посетителей".
   Глаза большого парня были тусклыми, и он выделил пятифутовую зону запаха тела. Тряпка, подумал Босх. Он задавался вопросом, почему маленький парень не выстрелил себе в задницу.
   - Не больше, чем они, - сказал Босх.
   Он повернулся от прилавка к двум стенам с полками, уставленными сотнями коробок с видео для продажи или аренды. Смотрела дюжина мужчин, включая секретного агента. Оценивая сцену и количество видеобоксов, Босх почему-то вспомнил, как однажды, работая над делом, прочитал все имена на мемориальной стене войны во Вьетнаме. Это заняло несколько часов.
   Видеостена требует меньше времени. Пропустив видео с участием геев и черных исполнителей, он просмотрел каждую коробку в поисках лица, похожего на лицо бетонной блондинки, или имени Мэгги. Видео были в алфавитном порядке, и ему потребовался почти час, чтобы добраться до букв. Его внимание привлекло лицо на коробке с видео под названием Tails from the Crypt . На переднем плане в гробу лежала обнаженная женщина. Она была блондинкой с вздернутым носом, как у гипсового лица в коробке. Он перевернул коробку, и там было еще одно фото актрисы, стоящей на четвереньках, а сзади нее прижался мужчина. Ее рот был слегка приоткрыт, а лицо повернуто к ее сексуальному партнеру.
   Это была она, Босх знал. Он посмотрел на титры и увидел, что имя подходит. Он отнес пустую коробку из-под видео к стойке.
   - Самое время, - сказал маленький парень. "Мы не разрешаем здесь слоняться без дела. Полицейские усложняют нам задачу".
   "Я хочу арендовать это".
   "Не могу, он уже арендован. Смотри, коробка пуста".
   - Она в чем-нибудь еще, о чем вы знаете?
   Маленький парень взял коробку и посмотрел на фотографии.
   "Magna Cum Loudly, да. Я не знаю. Она только начинала, а потом бросила. Наверное, вышла замуж за богатого парня, многие так и делают.
   Здоровяк подошел, чтобы посмотреть на коробку, а Босх отступил назад, из своей зоны обоняния.
   "Я уверен, что они делают," сказал он. - В чем еще она была?
   "Ну, - сказал маленький парень, - она только что выбралась из петель, а потом, пфффф, она исчезла. Tails был ее первым топ-биллингом. Она великолепно сыграла на двоих в "Шлюхе из роз ", и это дало ей начало. До этого это были просто петли".
   Босх вернулся к W's и нашел коробку для Блудницы с розами . Он также был пуст, и на нем не было фотографий Magna Cum Loudly. Ее имя было последним счетом по кредитам. Он вернулся к маленькому парню и указал на Хвостов из коробки склепа.
   - А как же коробка? Я куплю это."
   "Мы не можем продать вам только коробку, потому что тогда как мы покажем видео, когда оно вернется? Мы не продаем много коробок здесь. Парням нужны кадры, они покупают журналы".
   "Какова цена всего видео? Я куплю это. Когда арендатор принесет его обратно, вы можете подержать его для меня, и я приду забрать его. Сколько?"
   "Ну, Тейлз популярен. Мы предлагаем цену в 39,95 долларов, но для вас, офицер, я дам скидку нашим правоохранительным органам. Пятьдесят баксов.
   Босх ничего не сказал на это. У него были деньги, и он заплатил.
   "Мне нужна расписка".
   После того, как покупка была завершена, маленький парень положил видеобокс в коричневый бумажный пакет.
   "Знаешь, - сказал он, - Мэгги Кам Лаудли все еще играет на паре наших петель сзади. Возможно, ты захочешь это проверить.
   Он улыбнулся и указал на знак на стене позади себя.
   - Между прочим, у нас действует запрет на обмен.
   Босх улыбнулся в ответ.
   "Я проверю это."
   "Эй, кстати, под каким именем вы хотите, чтобы мы сохранили это видео, когда оно вернется?"
   "Карло Пинци".
   Это было имя капо Outfit в Лос-Анджелесе.
   "Очень смешно, мистер Пинци, мы так и сделаем".
   Босх прошел через занавеску в подсобные помещения и почти сразу же был встречен женщиной на высоких каблуках, в черных стрингах и разменщике мороженого на поясе, больше ничего. Ее большие груди, сделанные из силикона, были усеяны необычайно маленькими сосками. Ее крашеные светлые волосы были короткими, а вокруг стеклянных карих глаз было слишком много косметики. На вид ей было то ли девятнадцать, то ли тридцать пять.
   "Вы хотите личную встречу или переодеться для видеокабинок?" она спросила.
   Босх достал свою уже тонкую пачку наличных и дал ей два доллара за четвертак.
   "Могу ли я оставить себе доллар? Мне ничего не платят, только чаевые.
   Босх дал ей еще один доллар и отнес свои восемь четвертаков в одну из маленьких занавешенных кабин, где не горел занятый свет.
   "Дайте мне знать, если вам что-нибудь там понадобится", - крикнула ему вслед женщина в стрингах.
   Либо она была слишком накурена, либо слишком глупа, либо и то, и другое, чтобы не сделать из него копа. Босх махнул ей рукой и задернул за собой занавеску. Пространство, которое у него было, было размером с телефонную будку. Там было стеклянное смотровое окно, через которое он мог видеть видеоэкран. На экране отображался каталог из двенадцати различных видео, из которых он мог выбирать. Теперь это было все видео, хотя они все еще назывались петлями, в честь 16-миллиметровых петель пленки, которые снова и снова запускались в первых машинах для записи видео.
   Стула не было, но была небольшая полка с пепельницей и коробкой салфеток на ней. На полу валялись использованные салфетки, а в кабине пахло промышленным дезинфицирующим средством, которое использовали в фургонах коронера. Он положил все восемь монет в щель для монет, и видеоизображение появилось.
   Две женщины на кровати целовались и массировали друг друга. Босху потребовалось всего несколько секунд, чтобы исключить их как девочку с видеобокса. Он начал нажимать на кнопку канала, и картинка перескакивала с пары на связь - гетеросексуальные, гомосексуальные, бисексуальные - его глаза задерживались лишь на время, достаточное для того, чтобы определить, была ли там женщина, которую он искал.
   Она была на девятой петле. Он узнал ее по видеобоксу, который купил. Увидев ее в движении, он также убедился, что женщина, которая использовала имя Magna Cum Loudly, была бетонной блондинкой. На видео она лежала на кушетке на спине, кусая один из пальцев, в то время как мужчина встал на колени между ее ног на полу и ритмично прижался бедрами к ее бедрам.
   Знание того, что эта женщина мертва, умерла насильственной смертью, и то, что он стоит там, наблюдая, как она подчиняется другому виду насилия, подействовало на него так, что он не был уверен, что вообще понимает. Вина и горе нахлынули, пока он смотрел. Как и большинство копов, он провел некоторое время в преступных группировках. Он также видел некоторые фильмы двух других актрис фильмов для взрослых, которые были убиты Кукольником. Но такое беспокойство поразило его впервые.
   На видео актриса вынула палец изо рта и начала громко стонать, оправдывая свой счет. Босх повозился с ручкой звука и выключил ее. Но он все еще мог слышать ее, ее стоны превратились в крики из видео в других кабинах. Другие мужчины смотрели то же шоу. Это заставило Босха почувствовать себя жутковато, зная, что видео привлекло внимание разных мужчин по разным причинам.
   Занавеска позади него зашуршала, и он услышал, как кто-то зашел за ним в кабинку. В тот же момент он почувствовал, как рука скользнула вверх по его бедру к промежности. Он полез в куртку за пистолетом, когда повернулся, но потом увидел, что это разменный автомат.
   - Что я могу сделать для тебя, дорогая? - проворковала она.
   Он оттолкнул ее руку от себя.
   - Можешь начать с того, что уйди отсюда.
   "Да ладно, любовник, зачем смотреть это по телевизору, когда ты можешь это делать? Двадцать баксов. Я не могу опуститься ниже. Я должен разделить это с руководством".
   Теперь она прижалась к нему, и Босх не мог сказать, было ли это его или ее дыхание паршиво от сигарет. Ее груди были твердыми, и она прижимала их к его груди. И вдруг она замерла. Она почувствовала пистолет. Их взгляды на мгновение задержались друг на друге.
   - Верно, - сказал Босх. "Если не хочешь прокатиться до клетки, иди отсюда".
   - Нет проблем, офицер, - сказала она.
   Она раздвинула занавеску и ушла. Именно тогда экран вернулся к каталогу. Два доллара Босха выросли.
   Выходя, он услышал, как Magna Cum Loudly кричит от фальшивой радости из других кабин.
  
  
   8
   По дороге в соседнюю долину он пытался представить себе эту жизнь. Он задавался вопросом, какая надежда могла быть у нее все еще, и все еще лелеяла и защищала, как свечу под дождем, даже когда она лежала на спине с далеким взглядом, обращенным к незнакомцу внутри нее. Надежда, должно быть, была единственным, что у нее осталось. Босх знал, что надежда - источник жизненной силы сердца. Без него не было ничего, только тьма.
   Ему было интересно, как пересеклись две жизни - убийцы и жертвы. Возможно, семя похоти и убийственного желания было посеяно той самой петлей, которую только что видел Босх. Возможно, убийца взял напрокат видео, за которое Босх только что заплатил пятьдесят долларов. Может быть, это была Церковь? Или там был другой? Коробка, подумал Босх и остановился у следующего выезда на бульвар Ван Найс в Пакойме.
   Он подъехал к бордюру и достал видеоприставку из коричневой бумажной сумки, которую дал маленький парень. Он включил свет в машине и стал изучать каждую поверхность коробки, читая каждое слово. Но не было даты авторского права, которая могла бы сказать ему, когда была сделана запись, была ли она сделана до или после смерти Черча.
   Он вернулся на "Золотой штат", который привел его на север, в долину Санта-Кларита. Выехав на Букет-Каньон-роуд, он проложил себе путь через ряд жилых улиц, миновав, казалось бы, бесконечную череду калифорнийских домов, изготовленных по индивидуальному заказу. На Дель-Прадо он остановился перед домом с вывеской Ritenbaugh Realty.
   Сильвия безуспешно пыталась продать дом больше года. Подумав об этом, Босх почувствовал облегчение. Это удерживало его от принятия решения о том, что они с Сильвией будут делать дальше.
   Сильвия открыла дверь прежде, чем он дошел до нее.
   "Привет."
   "Привет."
   "Что у тебя есть?"
   - О, это что-то с работы. Я должен сделать пару звонков через некоторое время. Ты ел?"
   Он наклонился, поцеловал ее и вошел внутрь. На ней было серое платье-майка, в котором она любила ходить по дому после работы. Ее волосы были распущены и спускались до плеч, светлые блики отражали свет из гостиной.
   "Был салат. Ты?"
   "Еще нет. Я сделаю бутерброд или что-то в этом роде. Я сожалею об этом. С судом, а теперь и с этим новым делом, это... ну, вы знаете.
   "Все в порядке. Я просто скучаю по тебе. Я сожалею о том, как вел себя по телефону".
   Она поцеловала его и обняла. Он чувствовал себя с ней как дома. Это было лучше всего. Это чувство. У него никогда не было этого раньше, и он забывал об этом время от времени, когда был вдали от нее. Но как только он вернулся к ней, это было там.
   Она повела его за руку на кухню и велела ему сесть, пока она сделает ему бутерброд. Он смотрел, как она ставит кастрюлю на плиту и включает газ. Затем она положила на сковороду четыре полоски бекона. Пока они готовили, она нарезала помидор и авокадо и выложила лист салата. Он встал, взял пиво из холодильника и поцеловал ее в затылок. Он отступил назад, раздраженный тем, что воспоминание о женщине, схватившей его в кабинке, вторглось в этот момент. Почему это произошло?
   - В чем дело?
   "Ничего такого."
   Она положила в тостер два ломтика подсолнечного хлеба и достала бекон из сковороды. Через несколько минут она поставила бутерброд перед ним за стол и села.
   - Кому ты должен позвонить?
   "Джерри Эдгар, может быть, парень из Ad-Vice".
   "Совет? Она была порно? Эта новая жертва?
   Сильвия когда-то была замужем за полицейским, и мысли у нее были как у копа. Босху это нравилось в ней.
   "Думаю так. У меня есть линия на нее. Но у меня есть суд, поэтому я хочу отдать его им".
   Она кивнула. Ему никогда не приходилось говорить ей, чтобы она не спрашивала слишком много. Она всегда знала, когда нужно остановиться.
   "Как прошел учебный день?"
   "Отлично. Ешь свой бутерброд. Я хочу, чтобы вы поторопились и позвонили, потому что я хочу, чтобы мы забыли о суде, школе и вашем расследовании. Я хочу, чтобы мы открыли вино, зажгли свечи и легли спать.
   Он улыбнулся ей.
   Они погрузились в такую расслабленную совместную жизнь. Свечи всегда были ее сигналом, ее способом инициировать их занятия любовью. Сидя там, Босх понял, что у него нет сигналов. Она инициировала это почти каждый раз. Он задавался вопросом, что это значит о нем. Он беспокоился, что, возможно, их отношения основаны исключительно на секретах и скрытых лицах. Он надеялся, что нет.
   - Ты уверен, что ничего не случилось? она спросила. "Вы действительно отстранены".
   "Я в порядке. Это хорошо. Спасибо."
   "Сегодня звонила Пенни. У нее есть два заинтересованных человека, так что в воскресенье у нее будет день открытых дверей".
   Он кивнул, продолжая есть.
   "Может быть, мы могли бы пойти куда-нибудь на день. Я не хочу быть здесь, когда она их проведет. Мы могли бы даже уехать в субботу и пойти куда-нибудь на ночь. Вы могли бы уйти от всего этого. Может быть, Одинокая сосна подойдет.
   "Это звучит неплохо. Но посмотрим, что произойдет".
   После того, как она вышла из кухни в спальню, Босх позвонил в бюро, и Эдгар взял трубку. Босх понизил голос и сказал: "Да, вы знаете ту вещь, которую вы показали по телевизору. Тот, у которого нет имени?
   - Да, вы можете нам помочь?
   "Конечно, можно".
   Босх прикрыл рот рукой, чтобы сдержать смех. Он понял, что не придумал хороший кульминационный момент. Его разум метался, пока он пытался решить, что это должно быть.
   - Ну, кто это, сэр? - нетерпеливо сказал Эдгар.
   "Это-это-это..."
   - Это кто?
   "Это Харв Паундс в костюме!"
   Босх расхохотался, и Эдгар легко догадался, кто это. Это было глупо, даже не смешно, но они оба рассмеялись.
   - Босх, что тебе нужно?
   Ему потребовалось некоторое время, чтобы перестать смеяться. Наконец он сказал: "Просто проверяю. Ты звонил Рэю Мора?"
   "Нет, я позвонил в Ad-Vice, и они сказали, что он сегодня не работает. Я собирался поговорить с ним завтра. Как дела?
   "Кажется, у меня есть имя. Я позвоню Море домой, чтобы он первым делом снял с нее то, что у них есть.
   Он назвал имя Эдгару и услышал смех другого детектива.
   "Ну, по крайней мере, это оригинально. Как-почему ты думаешь, что это она?
   Босх ответил тихо, на случай, если его голос донесся до спальни.
   "Я видел петлю, и у меня есть коробка от видео с ее фотографией. Похоже на то, что у тебя гипсовое лицо. Немного не в парике. Но я думаю, что это она. Я оставлю коробку на вашем столе, когда завтра пойду в суд.
   "Прохладный."
   - Может быть, Мора сможет пораньше передать тебе свое настоящее имя и отпечатки. Вероятно, у нее была лицензия на развлечения для взрослых. Ничего, если я позвоню ему?
   "Это классно. Ты его знаешь."
   Они повесили трубку. У Босха не было домашнего номера Моры. Он позвонил в детективную службу, назвал свое имя и номер жетона и попросил, чтобы его соединили. Это заняло около пяти минут, и Мора ответила после трех гудков. Казалось, он запыхался.
   - Это Босх, тебе нужна минутка?
   "Босх, да, Босх, как дела, чувак?"
   "Как бизнес?"
   "Все равно отстой".
   Он рассмеялся над тем, что, как догадался Босх, было шуткой инсайдера.
   "На самом деле, он все время идет все ниже - без каламбура. Видео все испортило, Бош. Сделал слишком большим. Промышленность стала большой, качество стало маленьким. Никто больше не заботится о качестве".
   Мора говорил скорее как сторонник порноиндустрии, чем как сторожевой пес.
   "Я скучаю по тем дням, когда это было в тех прокуренных театрах на Кауэнге и Хайленде. Тогда мы лучше разбирались в вещах. По крайней мере, я сделал. Ну как суд? Я слышал, вы, ребята, поймали еще одного, похожего на Кукольника. Что происходит с этим? Как мог-"
   "Вот почему я звоню. У меня есть имя - я думаю, она была с твоей стороны. Жертва."
   "Дай это мне."
   "Магна Кончи Громко. Может быть, и под именем Мэгги.
   "Да, я слышал об этом. Она была где-то некоторое время назад, а потом, вы правы, она исчезла или выбыла.
   Босх ждал большего. Ему показалось, что он услышал голос на заднем плане - лично или по телевизору, и Мора велела ему подождать минутку. Он не мог разобрать, что было сказано, и был ли это мужчина или женщина. Это заставило его задуматься, что Мора делала, когда он позвонил. По отделу ходили слухи, что Мора слишком близко подобрался к предмету, в котором был экспертом. Это была обычная болезнь копов. Тем не менее, он знал, что Мора успешно отражал любые попытки перевести его в первые годы своего назначения. Теперь, когда у него было так много опыта, было бы нелепо сдвинуть его с места. Это было бы все равно, что убрать Орела Хершайзера из команды питчеров "Доджерс" и отправить его в дальнюю часть поля. Он был хорош в том, что делал. Его пришлось оставить там.
   - Гм, Гарри, я не знаю. Я думаю, что она была где-то пару лет назад. Я хочу сказать, что если это она, то это не могла быть Черч. Ты знаешь, о чем я говорю? Я не знаю, как это сочетается с тем, над чем вы работаете".
   - Не беспокойся об этом, Рэй. Если Черч не сделал ее, это сделал кто-то другой. Мы все еще должны заполучить его".
   "Верно. Так что я займусь этим. Кстати, как ты ее сделал?
   Босх рассказал ему о своем визите в X Marks the Spot.
   "Да, я знаю этих парней. Большой, это Джимми Пинци, племянник капо Карло Пинци. Его зовут Джимми Пинс. Он может вести себя как большой и тупой, но на самом деле он маленький босс Пинки. Присматривает за местом для своего дяди. Малыша зовут Пинки из-за тех очков, которые он носит. Пинки и Пинки. Это все акт. В любом случае, они взяли с вас на сорок бобов больше, чем за это видео.
   "Это то, что я догадался. О, и я хотел спросить вас, на видеобоксе нет авторских прав. Будет ли это на видео, или я могу как-то выяснить, когда это было сделано?"
   "Обычно они не пишут авторские права на коробке. Клиенты хотят свежего мяса. Таким образом, игроки считают, что покупатель увидит авторские права на коробке, которой уже пару лет, и купит что-то еще. Это быстрый бизнес. Скоропортящиеся товары. Так что никаких дат. Иногда их нет даже на видеокартридже. Так или иначе, у меня в офисе есть каталоги двенадцатилетней давности. Я могу найти девушку, без проблем".
   "Спасибо, Рэй. Я могу не успеть. Парень из отдела убийств, Джерри Эдгар, может зайти к вам. У меня есть суд".
   - Все в порядке, Гарри.
   Босху больше не о чем было спрашивать, и он уже собирался попрощаться, когда в тишине заговорила Мора.
   - Знаешь, я много об этом думаю.
   "Какая?"
   "Оперативная группа. Хотел бы я, чтобы я не ушел рано той ночью и не был там с тобой. Кто знает, может быть, мы получили бы этого парня живым".
   "Ага."
   - Тогда это не будет испытанием - я имею в виду, для тебя.
   Босх молчал, глядя на картинку на обратной стороне видеобокса. Лицо женщины повернуто в сторону, как и гипсовое лицо. Это была она. Он был в этом уверен.
   - Рэй, только с этим именем - Магна Кам Громко - ты можешь получить настоящее имя, получить отпечатки?
   "Конечно, может. Неважно, что кто-то думает о продукте, есть легальные и нелегальные вещи. Эта девушка, Мэгги, выглядит так, будто перешла в законный мир. Она была вне петли и этого дерьма и была в мейнстримном видео для взрослых. Это означает, что у нее, вероятно, был агент, и у нее была лицензия на развлечения для взрослых. Они должны заставить их доказать, что им восемнадцать. Так что в ее правах будет указано ее настоящее имя. Я могу пройтись по ним и найти ее - на них их фотографии. Это может занять у меня пару часов, но я смогу ее найти.
   - Ладно, хорошо, ты сделаешь это утром и, если Эдгар не придет, отнесешь ему отпечатки в голливудский отдел убийств?
   "Джерри Эдгар. Я сделаю это."
   Ни один из них не говорил несколько мгновений, пока они думали о том, что они делают.
   - Эй, Гарри?
   "Ага."
   - В газете написано, что была новая записка, это правда?
   "Ага."
   "Это законно? Мы облажались?"
   - Я еще не знаю, Рэй, но я ценю, что ты сказал "мы". Многие люди просто хотят указать на меня".
   "Да, послушай, я должен тебе сказать, что меня сегодня вызвала в суд эта сука Денег".
   Это не удивило Босха, поскольку Мора была в оперативной группе Кукольников.
   "Не беспокойтесь об этом. Вероятно, она записала всех, кто был в оперативной группе.
   "Хорошо."
   "Но постарайтесь держать это новое в тайне, если сможете".
   "До тех пор, как я могу."
   "Она должна знать, что спросить, прежде чем она сможет это спросить. Я просто ищу время, чтобы поработать с этим, посмотреть, что это значит".
   "Нет проблем, чувак. Мы с тобой оба знаем, что правильный парень погиб. В этом нет сомнений, Гарри.
   Но, произнеся это вслух, Босх это знал. Мора интересовался теми же вопросами, что и Босх.
   "Тебе нужно, чтобы я завтра отнес эту коробку с видео, чтобы ты знал, как она выглядит, прежде чем листать файлы?"
   - Нет, как я уже сказал, у нас есть всевозможные каталоги. Я просто поищу Tails from the Crypt и возьму оттуда. Если это не сработает, я просмотрю книги агентства".
   Они повесили трубку, и Босх закурил сигарету, хотя Сильвии не нравилось, что он делал это дома. Не то чтобы у нее были проблемы с его курением, но она думала, что потенциальные покупатели могут отвернуться, если решат, что это дом для курящих. Несколько минут он сидел один, сдирая этикетку с пустой пивной бутылки и думая о том, как быстро все может измениться. Верьте во что-то в течение четырех лет, а затем обнаружите, что можете ошибаться.
   Он принес в спальню бутылку цинфанделя Бюлер и два стакана. Сильвия лежала в постели, натянув одеяло до обнаженных плеч. У нее была включена лампа, и она читала книгу под названием " Никогда не позволяй им увидеть, как ты плачешь" . Босх подошел к ее стороне кровати и сел рядом с ней. Он налил два стакана, они постучали ими и отхлебнули.
   "За победу в суде", - сказала она.
   "Звучит неплохо."
   Они поцеловались.
   - Ты снова там курил?
   "Извиняюсь."
   "Это были плохие новости? Звонки?
   "Нет. Просто чушь".
   "Ты хочешь поговорить?"
   "Не сейчас."
   Он пошел в ванную со своим стаканом и быстро принял душ. Вино, которое было прекрасным, стало ужасным на вкус после того, как он почистил зубы. Когда он вышел, лампа для чтения была выключена, а книга убрана. На обоих тумбочках и бюро горели свечи. Они были в серебряных вотивных подсвечниках с вырезанными по бокам полумесяцами и звездами. Трепещущее пламя отбрасывало размытые, движущиеся узоры на стены, занавеси и в зеркало, словно немая какофония.
   Она лежала на трех подушках без одеяла. Несколько мгновений он стоял голый у изножья кровати, и они улыбались друг другу. Она казалась ему красивой, ее тело было загорелым и почти девичьим. Она была худой, с маленькой грудью и маленьким плоским животом. Ее грудь была покрыта веснушками от слишком многих летних дней на пляже, когда она росла.
   Он был на восемь лет старше и знал, что так выглядит, но не стыдился своей внешности. В сорок три года у него все еще был плоский живот, а его тело все еще было покрыто мускулами - мышцами, созданными не на машинах, а путем ежедневного подъема тяжести его жизни, его миссии. Волосы на его теле, как ни странно, седели гораздо быстрее, чем волосы на голове. Сильвия часто подшучивала над ним по этому поводу, обвиняя его в том, что он покрасил волосы, в тщеславии, которого, как они оба знали, у него не было.
   Когда он забрался на кровать рядом с ней, она провела пальцами по его вьетнамской татуировке и шрамам, которые несколько лет назад оставила пуля на его правом плече. Она проследила хирургическую молнию, как делала это каждый раз, когда они были здесь вместе.
   - Я люблю тебя, Гарри, - сказала она.
   Он перекатился на нее и глубоко поцеловал, позволив ей попробовать красное вино и ощутить ее теплую кожу, чтобы отвлечь его от беспокойства и образов насильственных концов. Он был в храме дома, подумал он, но ничего не сказал. Я люблю тебя, подумал он, но не сказал.
  
  
   9
   Все, что шло хорошо для Bosch во вторник, на следующее утро принесло новую гибель. Первая катастрофа произошла в кабинете судьи Киза, куда он созвал адвокатов и клиентов после того, как в течение получаса наедине изучил записку от предполагаемого Кукольника. Его личное чтение состоялось после того, как Белк в течение часа возражал против включения записки в судебный процесс.
   "Я прочитал записку и обдумал аргументы", - сказал он. "Я не понимаю, как это письмо, записка, стихотворение, что угодно, может быть скрыто от этого жюри. Дело настолько близко к сути дела мисс Чандлер, что в этом и есть смысл. Я не берусь судить о том, на самом деле это или от какого-то психа, это предстоит выяснить присяжным. Если они могут. Но поскольку расследование все еще продолжается, это не повод отказываться от этого. Я разрешаю повестку в суд, и, мисс Чендлер, вы можете представить это в надлежащее время, при условии, что вы заложили надлежащее основание. Не каламбур. Мистер Белк, ваше исключение из этого постановления будет занесено в протокол.
   "Ваша честь?" Белк постарался.
   - Нет, у нас больше не будет споров по этому поводу. Перейдем к суду".
   "Ваша честь! Мы не знаем, кто это написал. Как вы можете допустить это в качестве улики, если у нас нет ни малейшего представления, откуда оно взялось и кто его послал?
   "Я знаю, что это решение разочаровывает, поэтому я позволяю вам некоторую свободу действий, вплоть до того, что вы не обрушитесь на вас за демонстрацию вашего явного неуважения к желаниям этого суда. Я сказал, что больше никаких аргументов, мистер Белк, так что я повторю это только один раз. Тот факт, что эта записка неизвестного происхождения привела непосредственно к обнаружению тела, имеющего все сходство с жертвой Кукольника, сам по себе является подтверждением некоторой подлинности. Это не розыгрыш, мистер Белк. Не шутка. Здесь что-то есть. И жюри это увидит. Пойдем. Всем выйти".
   Не успели созвать суд, как разразился очередной фиаско. Белк, возможно, ошеломленный своим поражением в камерах, вальсировал в ловушку, ловко расставленную для него Чендлером.
   Ее первым свидетелем в тот день был человек по имени Вечорек, который показал, что хорошо знал Нормана Черча и был уверен, что он не совершал приписываемых ему одиннадцати убийств. По его словам, Вечорек и Черч проработали вместе двенадцать лет в конструкторской лаборатории. Вичореку было за пятьдесят, седые волосы были так коротко подстрижены, что сквозь них проглядывала розовая кожа головы.
   - Почему вы так уверены в своей вере в то, что Норман не был убийцей? - спросил Чендлер.
   - Ну, во-первых, я точно знаю, что он не убивал одну из тех девушек, одиннадцатую, потому что он был со мной все время, пока она получала... что угодно. Он был со мной. Затем полиция убивает его и вешает на него одиннадцать убийств. Ну, я полагаю, если я знаю, что он не убивал одну из тех девушек, тогда они, вероятно, лгут об остальных. Все это - прикрытие для убийства...
   - Благодарю вас, мистер Вечорек, - сказал Чандлер.
   "Просто говорю то, что думаю".
   Белк все равно встал и возразил, подойдя к кафедре и заныв, что весь ответ был спекуляцией. Судья согласился, но ущерб был нанесен. Белк вернулся к своему стулу, и Босх смотрел, как он пролистывает толстую стенограмму показаний Вечорека, взятых несколькими месяцами ранее.
   Чендлер задал еще несколько вопросов о том, где были свидетель и Черч в ночь, когда была убита одиннадцатая жертва, и Вечорек ответил, что они были в его собственной квартире с семью другими мужчинами, устраивающими мальчишник для коллеги из лаборатории.
   "Как долго Норман Черч был в вашей квартире?"
   "Все время вечеринки. Я бы сказал с девяти часов. Мы закончили после двух часов ночи. В полиции сказали, что эта девушка, одиннадцатая, в час пошла в какой-то отель и покончила с собой. Норман был со мной в час ночи.
   - Мог ли он ускользнуть на час или около того, а вы этого не заметили?
   "Ни за что. Ты в комнате с восемью парнями и знаешь, если один из них таинственно исчезнет на полчаса".
   Чендлер поблагодарил его и сел. Белк наклонился к Босху и прошептал: "Интересно, что он собирается делать с новым придурком, я его разорву".
   Он встал, вооружившись стенограммой показаний, и неуклюже заковылял к кафедре, словно таща слоновье ружье. Вечорек, носивший очки с толстыми линзами, которые увеличивали его глаза, с подозрением наблюдал за ним.
   "Г-н. Вечорек, ты меня помнишь? Помните показания, которые я взял у вас несколько месяцев назад?
   Белк поднял стенограмму, как напоминание.
   - Я тебя помню, - сказал Вечорек.
   - Девяносто пять страниц, мистер Вечорек. Нигде в этой расшифровке нет упоминания о каком-либо мальчишнике. Почему это?"
   - Наверное, потому что ты не спрашивал.
   - Но ты же не поднимал этот вопрос, не так ли? Полиция говорит, что твой лучший друг убил одиннадцать женщин, ты вроде бы знаешь, что это ложь, но ничего не говоришь, верно?
   "Да, это верно."
   - Не хочешь сказать нам, почему?
   - Насколько я мог судить, ты был частью этого. Я ответил только на то, что меня спросили. Я не был добровольцем, ши-э-э, ничего.
   "Позвольте мне спросить вас, вы когда-нибудь говорили об этом полиции? Тогда, когда Черча убили и все заголовки писали, что он убил одиннадцать женщин? Вы когда-нибудь поднимали трубку и говорили им, что они ошиблись парнем?"
   "Нет. В то время я не знал. Это было только тогда, когда я прочитал книгу, вышедшую по этому делу пару лет назад, и там были подробности о том, когда была убита последняя девушка. Потом я понял, что он был со мной все это время. Я позвонил в полицию и попросил оперативную группу, и они сказали, что она давно расформирована. Я оставил сообщение тому парню, о котором говорится в книге, что он главный, кажется, Ллойду, но он так и не позвонил мне.
   Белк выдохнул в микрофон кафедры, издав громкий вздох, указывающий на его усталость от общения с этим придурком.
   "Итак, если я могу резюмировать, вы говорите присяжным, что через два года после убийств, когда вышла эта книга, вы прочитали ее и сразу поняли, что у вас есть железное алиби для вашего мертвого друга. Я ничего не упустил, мистер Вечорек?
   - Э-э, та часть о внезапном осознании. Это не было внезапно".
   - Тогда что это было?
   "Ну, когда я прочитал дату - 28 сентября - это заставило меня задуматься, и я только что вспомнил, что мальчишник был 28 сентября того года, и Норман все это время был в моем доме. Тогда я проверил это и позвонил жене Нормана, чтобы сказать ей, что он не тот, за кого они себя выдают".
   "Вы подтвердили это? С остальными на вечеринке?
   - Нет, не пришлось.
   - Тогда как, мистер Вечорек? - раздраженно спросил Белк.
   "Я посмотрел видео, которое у меня было той ночью. Дата и время были указаны в углу кадра".
   Босх увидел, как лицо Белка побледнело. Адвокат посмотрел на судью, потом на свой блокнот, потом снова на судью. Босх почувствовал, как у него упало сердце. Белк нарушил то же основное правило, что и Чендлер накануне. Он задал вопрос, на который еще не знал ответа.
   Не нужно было быть адвокатом, чтобы понять, что, поскольку именно Белк затянул упоминание о видеозаписи, Чендлер теперь мог свободно исследовать ее, чтобы представить видеозапись в качестве доказательства. Это была хитрая ловушка. Поскольку это были новые доказательства от Вечорека, не содержащиеся в его показаниях, Чендлер должна была сообщить Белк раньше, если бы она планировала получить их при непосредственном допросе. Наоборот, она умело позволила Белку споткнуться и выманить его. Теперь он стоял там беззащитный, впервые слыша это вместе с присяжными.
   - Больше ничего, - сказал Белк и вернулся на свое место, опустив голову. Он тут же взял одну из юридических книг со стола себе на колени и начал ее листать.
   Чендлер подошел к кафедре для переадресации.
   "Г-н. Вечорек, та пленка, которую вы упомянули мистеру Белку, у вас еще есть?
   - Конечно, взял с собой.
   Затем Чендлер перешел к показу записи присяжным. Судья Киз посмотрел на Белка, который медленно проковылял к кафедре.
   - Ваша честь, - сумел сказать Белк, - можно ли предоставить защите десятиминутный перерыв для изучения прецедентного права?
   Судья взглянул на часы.
   - Еще немного рано, не так ли, мистер Белк? Мы только начали".
   - Ваша честь, - сказал Чендлер. "У истца нет возражений. Мне нужно время, чтобы настроить видеооборудование.
   - Очень хорошо, - сказал судья. - Десять минут на совет. Присяжные могут сделать пятнадцатиминутный перерыв, а затем вернуться в актовый зал".
   Пока они представляли присяжных, Белк листал страницы в книге тяжелых законов. А когда пришло время садиться, Босх пододвинул свой стул ближе к стулу своего адвоката.
   - Не сейчас, - сказал Белк. - У меня есть десять минут.
   - Ты облажался.
   "Нет, мы облажались. Мы команда. Запомни это".
   Босх оставил там своего товарища по команде, а сам вышел выкурить сигарету. Когда он добрался до статуи, Чендлер уже был там. Он все равно закурил и держался на расстоянии. Она посмотрела на него и ухмыльнулась. Босх говорил.
   - Ты обманул его, не так ли?
   "Обманули его правдой".
   "Это?"
   "Ах, да."
   Она бросила недокуренную сигарету в песок пепельницы и сказала: "Я лучше вернусь туда и настрою оборудование".
   Она снова ухмыльнулась. Босху стало интересно, она ли такая хорошая или Белк такая плохая.
  
   ***
  
   Белк проиграл свой получасовой спор, чтобы не допустить представления записи. Он сказал, что, поскольку это не было поднято во время дачи показаний, это были новые доказательства, которые истец не мог представить в столь позднее время. Судья Киз отверг его утверждение, указав на то, что все знали, что именно Белк вынес запись на свет.
   После того, как присяжные вернулись, Чендлер задал Вечореку несколько вопросов о записи и о том, где она находилась последние четыре года. После того, как судья Киз отклонил еще одно возражение Белка, она поставила комбинацию телевизора и видеомагнитофона на позицию перед ложей присяжных и вставила кассету, которую Вичорек забрал у друга, сидящего в галерее. Босху и Белку пришлось встать и занять места в галерее, чтобы увидеть экран телевизора.
   Делая шаг, Гарри увидел Бреммера из " Таймс" , сидевшего в одном из задних рядов. Он слегка кивнул Босху. Гарри задавался вопросом, был ли он там, чтобы освещать суд или потому, что его вызвали в суд.
   Лента была длинной и скучной, но не непрерывной. Его останавливали и запускали вечером мальчишника, но цифровой индикатор в правом нижнем углу сохранял время и дату. Если это правда, то у Черча действительно было алиби на последнее приписываемое ему убийство.
   У Босха было головокружительное зрелище. Был Черч, без парика, лысый как младенец, пил пиво и смеялся с друзьями. Человек, которого убил Босх, пьющий за женитьбу друга, выглядел как всеамериканский ботаник, которым, как знал Босх, он не был.
   Запись длилась девяносто минут, кульминацией которой стал визит телеграмм-стриптизерши, которая спела песню будущему жениху, сбрасывая нижнее белье ему на голову, снимая каждую часть. На видео Черч, казалось, смутился, увидев это, его взгляд больше был на женихе, чем на женщине.
   Босх оторвал взгляд от экрана, чтобы посмотреть на присяжных, и увидел, что запись была разрушительной для его защиты. Он отвернулся.
   После того, как запись была закончена, Чендлер задал Вичореку еще несколько вопросов. Это были вопросы, которые Белк задал бы, но она опередила его.
   "Как устанавливаются дата и время на видеокадре?"
   "Ну, когда вы его покупаете, вы его устанавливаете. Тогда батарея держит его. Никогда не приходилось возиться с ним после того, как я его купил".
   "Но если бы вы захотели, вы могли бы указать любую дату, которую вы хотите, в любое время, верно?"
   - Я полагаю.
   "Итак, скажем, вы собираетесь снять видео друга, чтобы использовать его позже в качестве алиби, не могли бы вы отложить дату, скажем, на год, а затем снять видео?"
   "Конечно."
   "Не могли бы вы поставить дату на уже существующее видео?"
   "Нет. Вы не можете наложить дату на существующее видео. Так не работает".
   - Итак, в таком случае, как вы могли это сделать? Как ты мог создать фальшивое алиби для Нормана Черча?
   Белк встал и возразил на том основании, что ответ Вичорека был бы спекуляцией, но судья Киз отверг его, заявив, что свидетель имеет опыт работы со своей камерой.
   "Ну, вы не могли бы сделать это сейчас, потому что Норман мертв", - сказал Вечорек.
   - Так вы говорите, что для того, чтобы сделать фальшивую запись, вам нужно было бы вступить в сговор с мистером Черчем, чтобы сделать ее до того, как он был убит мистером Босхом, верно?
   "Да. Мы должны были знать, что где-то в будущем ему понадобится эта пленка, и он должен был сказать мне, на какую дату ее установить, и так далее, и тому подобное. Все это довольно надуманно, особенно потому, что вы можете просмотреть газеты того года и найти объявление о свадьбе, в котором говорится, что мой друг женился тридцатого сентября. Это покажет вам, что его мальчишник должен был быть двадцать восьмого или около того. Это не фальшивка".
   Судья Киз согласился с возражением Белка относительно последнего предложения как не отвечающего на вопрос, и сказал присяжным не принимать его во внимание. Босх знал, что им не нужно было это слышать. Все знали, что запись не фальшивая. Он тоже. Он чувствовал себя липким и больным. Что-то пошло не так, но он не знал что. Ему хотелось встать и уйти, но он знал, что это будет признанием вины так громко, что стены будут трястись, как при землетрясении.
   - Последний вопрос, - сказал Чендлер. Ее лицо покраснело, когда она ехала на этом к победе. "Вы когда-нибудь знали, чтобы Норман Черч носил какую-либо шиньон?"
   "Никогда. Я знал его много лет, но никогда не видел и не слышал о таком".
   Судья Киз снова передал свидетеля Белку, который неуклюже подошел к кафедре без желтого блокнота. Очевидно, он был слишком взволнован этим поворотом, чтобы не забыть сказать: "Всего несколько вопросов". Вместо этого он приступил к своим скудным усилиям по устранению повреждений.
   - Вы говорите, что читали книгу о деле Кукольника, а потом обнаружили, что дата этой записи совпадает с датой одного из убийств, верно?
   "Вот так."
   - Вы пытались найти алиби для остальных десяти убийств?
   "Нет, я этого не делал".
   "Так. Мистер Вечорек, вам нечего предложить в плане защиты вашего давнего друга от этих других дел оперативной группы из многочисленных связанных с ним офицеров?
   "Пленка солгала им всем. Твое задание-"
   - Ты не отвечаешь на вопрос.
   "Да, я, вы показываете ложь по одному из дел, это кладет ложь на всю стрельбу, вы спросите меня".
   - Мы не спрашиваем вас, мистер Вечорек. Итак, вы сказали, что никогда не видели, чтобы Норман Черч носил шиньон, верно?
   - Это то, что я сказал, да.
   - Вы знали, что он сохранил эту квартиру под вымышленным именем?
   "Нет, я не."
   - Ты многого не знал о своем друге, не так ли?
   "Я полагаю."
   -- Как вы полагаете, возможно ли, что, подобно тому как у него была эта квартира без вашего ведома, он время от времени без вашего ведома носил шиньон?
   "Я полагаю."
   - Теперь, если мистер Черч был убийцей, как утверждает полиция, и использовал маскировку, как, по словам полиции, убийца, разве это не было...
   - Возражаю, - сказал Чендлер.
   - ...ожидал, что будет что-то такое...
   "Возражение!"
   - Как парик в квартире?
   Судья Киз поддержал возражение Чендлера на вопрос Белка как поиск спекулятивного ответа и наказал Белка за продолжение вопроса после того, как возражение было подано. Белк принял выговор и сказал, что у него больше нет вопросов. Он сел, потные струйки скользили по линии роста волос и стекали по вискам.
   - Лучшее, что ты мог сделать, - прошептал Босх.
   Белк проигнорировал это, вынул носовой платок и вытер лицо.
   Приняв видеозапись в качестве доказательства, судья прервался на обед. После того, как присяжные вышли из зала суда, горстка репортеров быстро подошла к Чендлеру. Босх наблюдал за этим и знал, что это последний арбитр того, как идут дела. Средства массовой информации всегда тяготели к победителям, предполагаемым победителям, возможным победителям. Им всегда легче задавать вопросы.
   - Лучше начни что-нибудь придумывать, Босх, - сказал Белк. - Мы могли бы уладить это шесть месяцев назад за пятьдесят штук. При том, как идут дела, это было бы пустяком".
   Босх повернулся и посмотрел на него. Они стояли у перил за столом защиты.
   - Ты веришь в это, не так ли? Все это. Я убил его, а потом мы подкинули все, что с ним связано".
   - Неважно, во что я верю, Босх.
   - Да пошел ты, Белк.
   - Как я уже сказал, тебе лучше начать думать о чем-нибудь.
   Он протиснулся в ворота и вышел из зала суда. Бреммер и еще один репортер подошли к нему, но он отмахнулся от них. Босх последовал за ним через несколько минут и тоже отмахнулся от репортеров. Но Бреммер не отставал от него, пока он шел по коридору к эскалатору.
   "Слушай, чувак, моя задница тоже на кону. Я написал книгу об этом парне, и если это был не тот парень, я хочу знать".
   Босх остановился, и Бреммер чуть не врезался в него. Он внимательно посмотрел на репортера. Ему было около тридцати пяти, полноватый, с каштановыми редеющими волосами. Как и многие мужчины, он компенсировал это тем, что отрастил густую бороду, которая только делала его старше. Босх заметил, что пот репортера испачкал подмышки его рубашки. Но запах тела не был его проблемой; сигаретный запах был.
   "Послушайте, вы думаете, что это не тот парень, тогда напишите еще одну книгу и получите еще сто тысяч аванса. Какое тебе дело, не тот парень это или нет?
   - У меня есть репутация в этом городе, Гарри.
   - Я тоже. Что ты собираешься писать завтра?
   "Я должен написать, что там происходит".
   - И вы также даете показания? Это этично, Бреммер?
   "Я не даю показания. Вчера она освободила меня от повестки в суд. Я просто должен был подписать соглашение".
   "К чему?"
   "Тем не менее, насколько мне известно, книга, которую я написал, содержала правдивую и точную информацию. Источником этой информации почти полностью были полицейские источники, а также полицейские и другие публичные документы".
   - Кстати об источниках, кто рассказал вам о записке для вчерашнего рассказа?
   - Гарри, я не могу этого раскрыть. Посмотрите, сколько раз я скрывал вас как источник. Вы же знаете, что я никогда не могу раскрывать источники".
   "Да, я знаю. Я также знаю, что кто-то меня подставляет".
   Босх поднялся на эскалатор и спустился вниз.
  
  
   10
   Административное отделение находится на третьем этаже вокзала Центрального дивизиона в центре города. Босх добрался туда через десять минут и нашел Рэя Мора за своим столом в помещении отделения, с телефоном, прижатым к уху. На его столе лежал открытый журнал с цветными фотографиями занимающейся сексом пары. Девушка на фотографиях выглядела очень молодо. Мора смотрела на фотографии и перелистывала страницы, слушая звонившего. Он кивнул Босху и указал на стул перед своим столом.
   - Ну, это все, что я проверяла, - сказала Мора в трубку. "Просто пытаюсь поставить леску в воду. Спросите вокруг и дайте мне знать, что вы придумали".
   Потом было больше прослушивания. Босх посмотрел на полицейского. Он был примерно ростом с Гарри, с темно-бронзовой кожей и карими глазами. Его прямые каштановые волосы были коротко подстрижены, и у него не было растительности на лице. Как и большинство полицейских, он выглядел небрежно. Синие джинсы и черная рубашка поло с открытым воротом. Если бы Босх мог заглянуть под стол, он знал бы, что найдет ковбойские сапоги. Босх мог видеть золотой медальон, висящий у него на груди. На нем был отпечатан голубь с раскрытыми крыльями, символ Святого Духа.
   "Как вы думаете, вы можете указать мне место съемки?"
   Тишина. Мора закончил с журналом, написал что-то на обложке, взял другое и начал листать.
   Босх заметил календарь Гильдии киноактеров для взрослых, приклеенный сбоку к вертикальной папке на его столе. Там была фотография порнозвезды по имени Дельта Буш, развалившейся обнаженной над днями недели. В последние годы она стала широко известна, потому что в закладках сплетен ее связывали романтические отношения с кинозвездой. На столе под календарем стояла религиозная статуя, которую Босх идентифицировал как Младенца Праги.
   Он знал это, потому что одна из его приемных матерей подарила ему похожую статую, когда он был мальчиком, и его отправили обратно в Макларен. Он был не тем, что имели в виду приемные. Отдав ему статую и попрощавшись, женщина объяснила ему, что младенец был известен как Маленький Король, святой, который особенно заботился о том, чтобы услышать детские молитвы. Босху стало интересно, знала ли Мора эту историю, или статуя была здесь как шутка.
   - Все, что я говорю, это попытаться, - сказала Мора в трубку. "Устрой мне съемку. Тогда ты будешь в очереди за фондом стукачей... Да, да. Потом."
   Он повесил трубку.
   - Эй, Гарри, где это?
   - Эдгар был здесь, да?
   "Недавно ушел. Он разговаривает с тобой?
   "Нет."
   Мора заметил, что Босх смотрит на разворот на странице, на которой он открыл журнал. Перед мужчиной стояли на коленях две женщины. Он приклеил желтый стикер на страницу и закрыл ее.
   "Господи, я должен просмотреть все это дерьмо. Нам сообщили, что этот издатель использует несовершеннолетних моделей. Вы знаете, как я проверяю?
   Босх покачал головой.
   "Дело не в лице и не в сиськах. Это щиколотки, Гарри.
   "лодыжки".
   "Да, лодыжки. Что-то о них. Они просто более гладкие на молодых цыплятах. Обычно я могу сказать, старше или младше восемнадцати, по лодыжкам. Затем, конечно, я выхожу и подтверждаю свидетельством о рождении, DL и т. д. Это безумие, но это работает".
   "Повезло тебе. Что ты сказал Эдгару?
   Телефон зазвонил. Мора взял трубку, назвал свое имя и несколько мгновений прислушивался.
   "Я не могу сейчас говорить. Я должен вернуться к вам. Где это?
   Он повесил трубку после того, как сделал заметку.
   "Извиняюсь. Я дал Эдгару удостоверение личности. Мэгги громко кончает. У меня были отпечатки, фотографии, все это. У меня есть кадры с ней в действии, если хочешь посмотреть.
   Он отодвинул свой стул к шкафу с картотекой, но Босх сказал ему, что с фотокамерами все в порядке.
   "Что бы ни. В любом случае, у Эдгара есть все. Я думаю, отнес отпечатки коронеру, чтобы подтвердить личность. Чика звали Ребекка Камински. Бекки Камински. Было бы двадцать три, если бы она была жива сегодня. Раньше она жила в Чикаго, пока не уехала в город грехов за славой и богатством. Какая трата, а? Она была прекрасной молодой девушкой, благослови ее Бог".
   Босху было неловко рядом с Морой. Но это было не ново. Когда они вместе работали над опергруппой, у Гарри никогда не возникало ощущения, что убийства много значат для вице-детектива. Не сделал большой вмятины. Мора просто тратил свое время, оказывая помощь там, где это было необходимо. Он определенно был хорош в своей области знаний, но, похоже, ему было все равно, остановят Кукольника или нет.
   У Моры была странная манера смешивать пустые разговоры и разговоры об Иисусе. Сначала Босх подумал, что он просто играет возрожденную линию, которая была популярна в департаменте несколько лет назад, но никогда не был в этом уверен. Однажды он увидел, как Мора перекрестился и произнес безмолвную молитву на одном из мест убийства Кукольника. Из-за беспокойства, которое чувствовал Босх, он мало общался с Морой после стрельбы в Норманнской церкви и распада оперативной группы. Мора вернулся в Ad-Vice, а Bosch отправили в Голливуд. Время от времени эти двое виделись в здании суда, в "Семерке" или "Красном ветре". Но даже в барах они обычно собирались разными группами и сидели отдельно, по очереди отправляя пиво туда и обратно.
   - Гарри, она определенно была среди живых по крайней мере два года назад. Тот фильм, который вы нашли, Tails from the Crypt, был снят два года назад. Значит, Черч определенно ее не убивал... Вероятно, это сделал тот, кто прислал записку. Не знаю, хорошая это или плохая новость для вас".
   - Я тоже.
   У Черча было твердое алиби на убийство Камински; он был мертв. Вдобавок к этому очевидному алиби видеозапись, предоставленная Вечореком Черчу для одиннадцатого убийства, паранойя Босха сменилась паникой. В течение четырех лет у него не было никаких сомнений в том, что он сделал.
   - Так как же все-таки проходит суд? - спросила Мора.
   "Не спрашивай. Могу я воспользоваться вашим телефоном?"
   Босх набрал номер пейджера Эдгара, а затем набрал номер телефона Моры. Повесив трубку, чтобы дождаться ответного звонка, он не знал, что еще сказать.
   "Суд есть суд. Вы все еще должны давать показания?
   "Наверное. Я на завтра. Я не знаю, что она хочет от меня. Меня даже не было там в ту ночь, когда ты убил этого ублюдка.
   - Ну, ты был со мной в оперативной группе. Этого достаточно, чтобы втянуть тебя в это".
   "Так так-"
   Зазвонил телефон, и Мора взяла трубку. Затем он передал его Bosch.
   - Где это, Гарри?
   - Я здесь с Морой. Он ввел меня в курс дела. Что-нибудь по отпечаткам?
   "Еще нет. Я скучал по своему человеку в SID. Муста пошел обедать. Поэтому я оставил отпечатки там. Сегодня должно быть подтверждение. Но я этого не жду".
   "Где ты сейчас?"
   "Пропавшие без вести. Пытаюсь узнать, пропадала ли когда-нибудь эта девушка, теперь, когда у меня есть имя, связанное с телом.
   - Ты будешь там какое-то время?
   "Только начал. Мы просматриваем печатные копии. Они перешли к компьютерам всего восемнадцать месяцев назад.
   - Я кончу.
   - У тебя есть суд, чувак.
   "У меня есть некоторое время."
   Босх чувствовал, что ему нужно продолжать двигаться, продолжать думать. Это был единственный способ удержаться от изучения ужаса, нараставшего в его сознании, возможности того, что он убил не того человека. Он вернулся в Паркер-центр и спустился по лестнице на первый подземный уровень. "Пропавшие без вести" - это небольшой офис в отделе по делам беглецов. Эдгар сидел за столом, просматривая стопку белых бланков. Bosch признал их случаями, которые даже не расследовались после того, как были сделаны отчеты. Они были бы в файлах, если бы были какие-либо последующие действия.
   - Пока ничего, Гарри, - сказал Эдгар. Затем он представил Босха детективу Моргану Рэндольфу, сидевшему за соседним столом. Рэндольф передал Босху стопку отчетов, и он провел следующие пятнадцать минут, просматривая страницы, каждая из которых представляла собой отдельный рассказ о чьей-то боли, оставшейся без внимания отдела.
   "Гарри, по описанию ищи татуировку над задницей", - сказал Эдгар.
   "Откуда вы знаете?"
   "У Моры было несколько фотографий Magna Cum Loudly. В действии, как говорит Мора. И татуировка - Йосемити Сэм, понимаете, из мультфильма? - слева от ямочки над левой стороной ее задницы.
   - Ну, ты нашел это на теле?
   "Не заметил этого из-за сильного обесцвечивания кожи. Но и сзади я особо не смотрел".
   "Что с этим происходит? Я думал, вы сказали, что разрез будет сделан вчера.
   "Да, это то, что они сказали, но я позвонил, и они все еще поддерживают связь после выходных. Они еще даже не подготовились. Я недавно звонил Сакаи, и он собирается заглянуть в морозильник после обеда. Проверьте татуировку.
   Босх оглянулся на свою стопку. Постоянной темой был молодой возраст пропавших без вести. Лос-Анджелес был канализацией, куда тянулся постоянный поток беглецов из страны. Но было и много исчезнувших отсюда.
   Босх закончил свою стопку, не увидев ни имени Ребекки Камински, ни ее псевдонима, ни кого-либо, кто соответствовал ее описанию. Он посмотрел на часы и понял, что ему нужно вернуться в суд. Он все равно взял еще одну стопку со стола Рэндольфа и начал пробираться сквозь нее. Пока он искал, он слушал шутки между Эдгаром и Рэндольфом. Было ясно, что они знали друг друга до сегодняшней встречи. Эдгар назвал его Морг. Босх предположил, что они могли быть знакомы по Ассоциации черных блюстителей порядка.
   Во второй стопке он ничего не нашел.
   "Мне нужно идти. Я опоздаю".
   "Хорошо, чувак. Я дам вам знать, что мы найдем".
   - И отпечатки тоже, хорошо?
   "Ты понял."
  
   ***
  
   Суд уже шел, когда Босх добрался до зала 4. Он тихо открыл ворота, прошел и сел рядом с Белком. Судья пренебрежительно посмотрел на него, но ничего не сказал. Босх поднял взгляд и увидел на месте свидетеля помощника начальника Ирвина Ирвинга. Мани Чендлер сидел за кафедрой.
   - Молодец, - прошептал ему Белк. - Опаздываете на собственный суд.
   Босх проигнорировал его и наблюдал, как Чендлер начал задавать Ирвингу общие вопросы о его прошлом и годах службы в полиции. Это были предварительные вопросы; Босх знал, что он не мог многое упустить.
   - Смотри, - прошептал Белк. - Если тебе это безразлично, по крайней мере притворись, что тебя это волнует, ради присяжных. Я знаю, что мы говорим здесь только о деньгах налогоплательщиков, но действуйте так, как будто это будут ваши собственные деньги, которые они решат дать".
   "Меня связали. Это больше не повторится. Знаешь, я пытаюсь разобраться в этом деле. Может быть, это не имеет значения для вас, так как вы уже решили.
   Он откинулся на спинку стула, чтобы уйти от Белка. О том, что он не обедал, ему напомнил резкий сигнал возмущения в желудке. Он попытался сосредоточиться на показаниях.
   "Как помощник начальника, что включает в себя ваша команда?" - спросил Чендлер у Ирвинга.
   "В настоящее время я командую всеми детективными службами".
   "Во время расследования Кукольника вы были на один ранг ниже. Заместитель начальника, правильно?
   "Да."
   - Таким образом, вы руководили отделом внутренних дел, верно?
   "Да. IAD и Оперативное бюро, что в основном означает, что я отвечал за управление и распределение персонала отдела".
   "Какова миссия IAD, как известно?"
   "Для полиции полиция. Мы расследуем все жалобы граждан, все внутренние жалобы на неправомерные действия".
   - Вы расследуете стрельбу полицейских?
   "Не само по себе. Есть офицерская съемочная группа, которая занимается первоначальным расследованием. После этого, если есть обвинения в неправомерных действиях или любых других нарушениях, они передаются в IAD для дальнейшего рассмотрения".
   - Да, а что вы помните о расследовании ДВД расстрела Норманн Чёрч детективом Гарри Босхом?
   - Я все это помню.
   "Почему это было передано в IAD?"
   "Съемочная группа установила, что детектив Босх не следовал процедурам. Сама стрельба была в рамках ведомственной политики, но некоторые из его действий до стрельбы - нет".
   "Можете быть более конкретными?"
   "Да. В общем, он пошел туда один. Он отправился в квартиру этого человека без прикрытия, подвергнув себя опасности. Все закончилось стрельбой".
   "Это называется ковбойство, не так ли?"
   "Я слышал эту фразу. Я им не пользуюсь".
   - Но подходит?
   - Я бы не знал.
   - Ты не знаешь. Шеф, знаете ли вы, был бы мистер Черч жив сегодня, если бы детектив Босх не создал эту ситуацию, играя в корову...
   "Возражение!" Белк взвизгнул.
   Но прежде чем он смог подойти к кафедре, чтобы поспорить, судья Киз поддержал возражение и сказал Чендлеру избегать спекулятивных вопросов.
   - Да, ваша честь, - любезно сказала она. "Шеф, в основном вы свидетельствовали о том, что детектив Босх привел в действие серию событий, которые в конечном итоге закончились убийством безоружного человека, я прав?"
   "Это неправильно. Расследование не нашло существенных указаний или доказательств того, что детектив Босх преднамеренно привел этот сценарий в действие. Это было спонтанно. Он проверял зацепку. Когда все выглядело хорошо, он должен был вызвать подкрепление. Но он этого не сделал. Он вошел. Он представился, и мистер Черч сделал украдкой ход. И вот мы здесь. Это не значит, что результат был бы другим, если бы была резервная копия. Я имею в виду, что любой, кто не подчинился бы приказу полицейского с оружием в руках, вероятно, сделал бы это с двумя полицейскими с оружием".
   Чендлер успешно добился того, что последнее предложение ответа было вычеркнуто из протокола.
   "Чтобы прийти к выводу, что детектив Босх не приводил ситуацию в движение намеренно, ваши следователи изучили все аспекты стрельбы?"
   "Да, в самом деле."
   - Как насчет детектива Босха, его изучали?
   "Безусловно. Его тщательно допрашивали о его действиях".
   - А о его мотивах?
   - Его мотивы?
   - Шеф, знали ли вы или кто-либо из ваших следователей, что мать детектива Босха была убита в Голливуде около тридцати лет назад убийцей, которого так и не арестовали? Что до этого она неоднократно арестовывалась за праздношатание?
   Босх почувствовал, как у него загорелась кожа, как будто на него включили прожектора и что все в зале суда уставились на него. Он был уверен, что они были. Но он смотрел только на Ирвинга, который молча глядел вперед, с парализованным выражением лица, с пылающими капиллярами по обеим сторонам носа. Когда Ирвинг не ответил, Чендлер подсказал ему.
   - Вы знали, шеф? Он упоминается в личном деле детектива Босха. Когда он обратился в полицию, ему пришлось сказать, был ли он когда-либо жертвой преступления. Он потерял мать, - написал он.
   Наконец Ирвинг сказал: "Нет, я не знал".
   "Я считаю, что праздношатание было эвфемизмом для обозначения проституции в 1950-х годах, когда Лос-Анджелес отрицал такие проблемы преступности, как безудержная проституция на Голливудском бульваре, верно?"
   - Я этого не помню.
   Чендлер попросил подойти к свидетелю и протянул Ирвингу тонкую стопку бумаг. Она дала ему почти минуту, чтобы прочитать их. Читая, он нахмурил брови, и Босх не мог видеть его глаз. Мышцы его щек напряглись под висками.
   - Что это, шеф Ирвинг? - спросил Чендлер.
   "Это то, что мы называем отчетом о должной осмотрительности с подробным описанием расследования убийства. Оно датировано 3 ноября 1962 года".
   "Что такое отчет о должной осмотрительности?"
   "Каждое нераскрытое дело рассматривается ежегодно - мы называем это должной осмотрительностью - до тех пор, пока мы не почувствуем, что прогноз успешного завершения дела становится безнадежным".
   "Как зовут потерпевшего и обстоятельства ее смерти?"
   "Марджори Филлипс Лоу. Она была изнасилована и задушена 31 октября 1961 года. Ее тело было найдено в переулке за Голливудским бульваром между Вистой и Гауэром".
   - Каков вывод следователя, шеф Ирвинг?
   "В нем говорится, что на данный момент, то есть через год после преступления, никаких реальных версий нет, и прогнозы на успешное завершение дела считаются безнадежными".
   "Спасибо. Теперь еще одно: есть ли в сопроводительном листе графа со списком ближайших родственников?
   - Да, в нем ближайшим родственником является Иероним Босх. Рядом с этим в скобках написано "Гарри". Ячейка с пометкой "сын" отмечена".
   Чендлер на несколько мгновений сослалась на свой желтый блокнот, чтобы эта информация дошла до присяжных. Было так тихо, что Босх действительно слышал, как ручка Чендлер царапала блокнот, пока она делала пометки.
   "А теперь, - сказала она, - шеф Ирвинг, не заставило ли вас узнать о матери детектива Босха более пристальное внимание к этой стрельбе?"
   После долгого молчания он сказал: "Не могу сказать".
   - Он застрелил человека, подозреваемого в том же, что и его мать: убийство его матери не раскрыто. Вы хотите сказать, что не знаете, имело ли это отношение к вашему расследованию?
   "Я, да... я пока не знаю".
   Босху хотелось положить голову на стол. Он заметил, что даже Белк перестал делать пометки и просто наблюдал за обменом мнениями между Ирвингом и Чендлером. Босх попытался стряхнуть с себя гнев и сосредоточиться на том, как Чендлер получил информацию. Он понял, что она, вероятно, получила P-файл в ходатайстве об открытии. Но подробностей преступления и предыстории его матери в нем не было. Скорее всего, она раздобыла отчет о должной осмотрительности на складе архива по петиции о свободе информации.
   Он понял, что пропустил несколько вопросов к Ирвингу. Он снова начал смотреть и слушать. Он хотел бы иметь такого адвоката, как Мани Чендлер.
   "Шеф, вы или кто-нибудь из детективов ДВД выезжали на место стрельбы?"
   "Нет, мы не."
   - Значит, ваша информация о том, что произошло, поступила от членов съемочной группы, которые, в свою очередь, получили информацию от стрелка, детектива Босха, верно?
   - По сути, да.
   - Вы ничего не знаете о расстановке улик: парик под подушкой, косметика под раковиной в ванной?
   "Правильный. Меня там не было."
   - Вы верите, что все это было там, как я только что сказал?
   "Да."
   "Почему?"
   - Все это было в отчетах - отчетах от нескольких разных офицеров.
   - Но все это связано с информацией от детектива Босха, верно?
   "В какой-то степени. В этом месте толпились следователи. Босх не говорил им, что писать".
   - До того, как, как вы говорите, они заполонили это место, как долго Босх был там один?
   "Я не знаю."
   "Есть ли эта часть информации в каком-либо отчете, о котором вы знаете?"
   "Я не уверен."
   - Не правда ли, Шеф, что вы хотели уволить Босха и передать дело об этой стрельбе в окружную прокуратуру для возбуждения против него уголовного дела?
   "Нет, это неправильно. Окружной прокурор посмотрел на это и прошел. Это рутина. Они сказали, что это тоже входит в политику".
   "Ну, забей мне один", - подумал Босх. Это был первый неверный шаг, который она сделала с Ирвингом.
   "Что случилось с женщиной, которая дала Босху эту наводку? Ее звали МакКуин. Я считаю, что она была проституткой".
   "Она умерла примерно через год. Гепатит".
   "На момент смерти она участвовала в расследовании дела детектива Босха и этой стрельбы?"
   "Не то, чтобы я знал об этом, и я отвечал за IAD в то время".
   - А как насчет двух детективов СВР, расследовавших стрельбу? Льюис и Кларк, кажется, их звали. Разве они не продолжали свое расследование в отношении Босха еще долго после того, как стрельба была официально признана входящей в политику?
   Ирвингу потребовалось некоторое время, чтобы ответить. Вероятно, он опасался, что его снова поведут на бойню.
   "Если они проводили такое продолжающееся расследование, то это было без моего ведома или одобрения".
   - Где сейчас эти детективы?
   "Они тоже мертвы. Оба погибли при исполнении служебных обязанностей пару лет назад.
   "Разве вы, как командир ОВД, не проводили тайных расследований в отношении проблемных офицеров, которых вы пометили для увольнения? Разве детектив Босх не был одним из этих офицеров?
   "Ответ на оба вопроса - нет. Однозначно, нет".
   - А что случилось с детективом Босхом за нарушение им порядка во время расстрела безоружной норманнской церкви?
   "Он был отстранен от службы на один период и переведен в рамках детективных служб в голливудский отдел".
   "По-английски это означает, что он был отстранен на месяц и переведен из элитного отдела по расследованию ограблений и убийств в голливудский отдел, верно?"
   - Можно и так сказать.
   Чендлер перелистнула страницу в своем блокноте.
   - Шеф, если бы в ванной не было косметики и никаких доказательств того, что Норман Черч был кем-то иным, как одиноким мужчиной, приведшим проститутку в свою квартиру, Гарри Босх до сих пор служил бы в полиции? Был бы он привлечен к ответственности за убийство этого человека?"
   - Я не уверен, что понял вопрос.
   - Я спрашиваю, сэр, спасли ли предполагаемые улики, связывающие мистера Черча с убийствами, которые якобы были обнаружены в его квартире, детектива Босха? Спасло ли это не только его работу, но и спасло от уголовного преследования?"
   Белк встал и возразил, затем подошел к кафедре.
   - Она снова просит его порассуждать, ваша честь. Он не может сказать, что могло бы произойти, если бы сложился сложный набор обстоятельств, которых не существовало".
   Судья Киз сцепил руки перед собой и откинулся назад, размышляя. Затем он резко наклонился к микрофону.
   "РС. Чендлер закладывает основу для того, чтобы доказать, что улики в квартире были сфабрикованы. Я не говорю, адекватно ли она это сделала или нет, но поскольку это ее миссия, я думаю, что на этот вопрос можно ответить. Я позволю это".
   После некоторого размышления Ирвинг наконец сказал: "Я не могу ответить на этот вопрос. Я не знаю, что было бы".
  
  
   11
   Босх смог выкурить две сигареты во время десятиминутного перерыва, последовавшего за окончанием показаний Ирвинга. При перенаправлении Белк задал всего несколько вопросов, пытаясь восстановить упавший дом с помощью молотка, но без гвоздей. Ущерб был нанесен.
   До сих пор Чандлер использовал этот день, чтобы умело посеять семена сомнения как в отношении Черча, так и в отношении Босха. Алиби для одиннадцатого убийства открыло дверь к возможной невиновности Черча. И теперь она подписала мотив действия Босха: месть за убийство тридцатилетней давности. К концу испытания семена будут в полном цвету.
   Он подумал о том, что Чендлер сказал о его матери. Могла ли она быть права? Босх никогда сознательно не задумывался об этом. Она всегда была здесь - мысль о мести - мелькала в какой-то части его разума вместе с далекими воспоминаниями о матери. Но он никогда не вынимал его и не осматривал. Почему он пошел туда один в ту ночь? Почему он не вызвал одного из остальных обратно в Мору или кого-либо из следователей в его подчинении?
   Босх всегда говорил себе и другим, что это потому, что он сомневается в рассказе шлюхи. Но теперь, он знал, это была его собственная история, в которой он начинал сомневаться.
   Босх так погрузился в эти мысли, что не заметил, как Чендлер вошел в дверь, пока его внимание не привлекла вспышка ее зажигалки. Он повернулся и уставился на нее.
   - Я ненадолго, - сказала она. "Всего половина".
   "Мне все равно."
   Он почти докурил вторую сигарету.
   "Кто следующий?"
   "Локк".
   Психолог УСК. Босх кивнул, хотя сразу же увидел в этом отход от ее схемы "хороший-плохой парень". Если только она не считала Локка хорошим парнем.
   - Что ж, у тебя неплохо получается, - сказал Босх. - Но я думаю, тебе не нужно, чтобы я говорил тебе это.
   - Нет, не знаю.
   "Ты можешь даже выиграть - ты, вероятно, выиграешь, но в конечном счете ты ошибаешься насчет меня".
   - Я?... Ты хоть знаешь?
   "Да, я знаю. Я знаю."
   "Мне надо идти."
   Она затушила сигарету. Прокурено было меньше половины. Это был бы приз для Томми Фарэуэя.
  
   ***
  
   Доктор Джон Локк был седобородым, лысым мужчиной в очках, который выглядел так, как будто он мог бы использовать трубку, чтобы завершить образ университетского профессора и исследователя сексуального поведения. Он показал, что предложил свои знания оперативной группе кукольников после того, как прочитал об убийствах в газетах. Он помог психиатру полиции Лос-Анджелеса составить первые профили подозреваемого.
   "Расскажите присяжным о своем опыте", - попросил Чендлер.
   "Ну, я директор Лаборатории психогормональных исследований Университета Южной Калифорнии. Я также являюсь основателем этого подразделения. Я провел обширные исследования сексуальной практики, парафилии и психосексуальной динамики".
   "Что такое парафилия, доктор? На языке, который мы все поймем, пожалуйста.
   "Ну, с точки зрения непрофессионала, парафилия - это то, что широкая общественность обычно называет сексуальными извращениями - сексуальное поведение, которое общество обычно считает неприемлемым".
   - Например, задушить своего сексуального партнера?
   "Да, это было бы одним из них, большое время".
   В зале суда пронесся вежливый смешок, и Локк улыбнулся. Он казался очень непринужденным на месте свидетеля, подумал Босх.
   "Вы писали научные статьи или книги по темам, которые вы упомянули?"
   "Да, я публиковал многочисленные статьи в исследовательских изданиях. Я написал семь книг на разные темы: половое развитие детей, препубертатная парафилия, изучение садомазохизма - вся эта штука с кабалой, порнография, проституция. Моя последняя книга была о детских историях развития убийц-девиантов".
   "Значит, вы были вокруг квартала".
   "Только как исследователь".
   Локк снова улыбнулся, и Босх увидел, что присяжные прониклись к нему симпатией. Все двадцать четыре взгляда были прикованы к секс-доктору.
   - Твоя последняя книга, та, что об убийцах, как она называлась?
   "Черные сердца: взламывание эротической формы убийства".
   Чендлер на мгновение заглянул в ее записи.
   - Что ты имеешь в виду под "эротической плесенью"?
   "Ну, мисс Чендлер, если бы я мог отвлечься на мгновение, я думаю, что должен добавить немного предыстории".
   Она кивнула, соглашаясь.
   "Обычно есть две области или две школы мысли, когда дело доходит до изучения сексуальной парафилии. Я тот, кого вы называете психоаналитиком, а психоаналитики считают, что корень парафилии в человеке происходит от враждебности, взращенной в детстве. Другими словами, сексуальные извращения - фактически даже нормальные эротические интересы - формируются в раннем детстве, а затем проявляются в выражениях по мере взросления индивида.
   "С другой стороны, бихевиористы рассматривают парафилию как приобретенное поведение. Например, приставание в доме к ребенку может вызвать подобное поведение у него во взрослом возрасте. Эти две школы, за неимением лучшего слова, не так уж расходятся. На самом деле они гораздо ближе, чем обычно любят признавать психоаналитики и бихевиористы".
   Он кивнул и сложил руки вместе, как будто забыл первоначальный вопрос.
   - Ты собирался рассказать нам об эротических слепках, - подсказал Чендлер.
   "О да, извините, я потерял там поезд. Э-э, эротическая форма - это описание, которое я использую, чтобы охватить весь набор психосексуальных желаний, которые входят в идеальную эротическую сцену человека. Видите ли, у каждого есть идеальная эротическая сцена. Это могут быть идеальные физические характеристики любовника, местонахождение, тип полового акта, запах, вкус, прикосновения, музыка и т. д. Все, все ингредиенты, которые входят в этот человек, достигающий высшей эротической сцены. Ведущий специалист по этому вопросу из Университета Джона Хопкинса называет это "картой любви". Это своего рода путеводитель по финальной сцене".
   "Хорошо, теперь в своей книге вы применили это к сексуальным убийцам".
   "Да, с пятью субъектами - все они были осуждены за убийство, связанное с сексуальными мотивами или практикой, - я попытался проследить эротический шаблон каждого мужчины. Чтобы взломать его и проследить его части вплоть до развития в детстве. У этих мужчин были, так сказать, поврежденные формы. Я хотел найти место повреждения".
   - Как вы выбирали предметы?
   Белк встал, возразил и подошел к кафедре.
   - Ваша честь, как бы увлекательно все это ни было, я не думаю, что это имеет отношение к данному делу. Я укажу на опыт доктора Локка в этой области. Я не думаю, что нам нужно повторять историю пяти других убийц. Мы здесь в суде по делу об убийце, который даже не упоминается в книге доктора Локка. Я знаком с книгой. Нормандской церкви в нем нет".
   "РС. Чендлер? - сказал судья Киз.
   - Ваша честь, мистер Белк прав насчет книги. Речь идет о садистских сексуальных убийцах. Нормандской церкви в нем нет. Но его значение для этого случая будет ясно из следующего набора вопросов. Думаю, мистер Белк понимает это, и в этом причина его возражений".
   "Ну, мистер Белк, я думаю, что время для возражения было, вероятно, минут десять назад. Мы хорошо разобрались с этой линией вопросов, и я думаю, нам нужно довести ее до конца. Кроме того, вы правы в том, что это довольно увлекательно. Продолжайте, мисс Чендлер. Возражение отклонено".
   Белк откинулся на спинку стула и прошептал Босху: - Он должен ее трахнуть. Это было сказано достаточно громко, чтобы Чендлер мог его услышать, но не судью. Если и была, то ничего не показала.
   - Благодарю вас, ваша честь, - сказала она. "Доктор. Локк, мистер Белк и я были правы, когда сказали, что Норманн Черч не был одним из предметов вашего исследования, не так ли?
   "Да, это правильно."
   - Когда вышла книга?
   "Только в прошлом году".
   - Это будет через три года после окончания дела Кукольника?
   "Да."
   "Ну, поскольку вы были частью оперативной группы Кукольников и, очевидно, были знакомы с преступлениями, почему вы не включили Нормана Черча в свое исследование? Казалось бы, это очевидный выбор".
   "Казалось бы, но это не так. Во-первых, умер Норман Черч. Я хотел предметы, которые были живыми и кооперативными. Но в заключении, конечно. Мне нужны были люди, у которых я мог взять интервью".
   "Но из пяти субъектов, о которых вы написали, живы только четыре. А как насчет пятого, человека по имени Алан Карпс, которого казнили в Техасе еще до того, как вы начали свою книгу? Почему не Норманн Чёрч?"
   - Потому что, мисс Чендлер, Карпс большую часть своей взрослой жизни провел в лечебницах. Были объемные публичные записи о его лечении и психиатрических исследованиях. С Черчем ничего не было. Раньше он никогда не попадал в беду. Он был аномалией".
   Чендлер посмотрела в свой желтый блокнот и перелистнула страницу, позволив только что набранному ею баллу повиснуть в тихом зале суда, как облако сигаретного дыма.
   - Но вы, по крайней мере, навели предварительные справки о Черче, не так ли?
   Локк помедлил, прежде чем ответить.
   "Да, я сделал очень предварительное расследование. Это означало, что я связался с его семьей и попросил его жену дать мне интервью. Она отказала мне. Поскольку сам человек был мертв и о нем не было никаких сведений, кроме фактических подробностей убийств, с которыми я уже был знаком, я не стал заниматься этим. Я ездил с Карпсом в Техас.
   Босх наблюдал, как Чендлер вычеркнула несколько вопросов в своем блокноте, а затем перелистнула несколько страниц, чтобы найти новый набор. Он догадался, что она меняет тактику.
   Она сказала: "Во время работы с оперативной группой вы составили психологический профиль убийцы, верно?"
   - Да, - медленно сказал Локк. Он поправился в кресле, выпрямляясь для того, что, как он знал, должно было произойти.
   - На чем это основывалось?
   "Анализ места преступления и способа убийства просочился через то немногое, что мы знаем об отклоняющемся разуме. Я придумал общие черты, которые, по моему мнению, могли быть частью грима нашего подозреваемого - без каламбура".
   Никто в зале суда не смеялся. Босх огляделся и увидел, что зрительские ряды переполнены. "Должно быть, это лучшее шоу в здании", - подумал он. Может быть, весь центр.
   "Вы не очень преуспели, не так ли? Если Норман Черч был кукольником, то да.
   "Нет, не очень успешно. Но такое бывает. Это много догадок. Это не свидетельство моей неудачи, а скорее свидетельство того, как мало мы знаем о людях. Поведение этого человека не оставило ни малейшего следа на чьем-либо экране радара - не считая, конечно, женщин, которых он убил, - до той ночи, когда его застрелили".
   - Вы говорите так, как будто Норман Черч был убийцей, Кукольником. Вы знаете, что это правда, основываясь на неоспоримых фактах?"
   "Ну, я знаю, что это правда, потому что так мне сказала полиция".
   - Если взять наоборот, доктор. Если вы начнете с того, что вы знаете о Нормане Черче сейчас, и опустите то, что полиция рассказала вам о предполагаемых уликах, вы когда-нибудь поверите, что он способен на то, в чем его обвиняют?
   Белк хотел было встать, чтобы возразить, но Босх решительно взял его за руку и удержал. Белк повернулся и сердито посмотрел на него, но Локк уже отвечал.
   - Я бы не смог включить или исключить его из списка подозреваемых. Мы недостаточно знаем о нем. Мы недостаточно знаем о человеческом разуме в целом. Все, что я знаю, это то, что любой способен на что угодно. Я мог бы быть сексуальным убийцей. Даже вы, мисс Чендлер. У всех нас есть эротический складок, и для большинства из нас это вполне нормально. Для кого-то это может быть немного непривычно, но все же только игривым. Для других, в крайнем случае, которые обнаруживают, что могут достичь эротического возбуждения и удовлетворения, только причиняя боль, даже убивая своих партнеров, это похоронено глубоко и темно".
   Чендлер смотрел в свой блокнот и писал, когда закончил. Когда она сразу же не задала еще один вопрос, он продолжил без просьбы.
   "К сожалению, черное сердце не носится на рукаве. Жертвы, которые это видят, обычно не доживают до того, чтобы говорить об этом".
   - Спасибо, доктор, - сказал Чендлер. - У меня больше ничего нет.
   Белк ворвался без каких-либо предварительных вопросов по софтболу, и на его широком румяном лице отразилось сосредоточенное выражение, которого Босх раньше не замечал.
   "Доктор, эти люди с так называемой парафилией, как они выглядят?"
   "Как любой. Ни один взгляд не выдает их".
   "Да, и они всегда на охоте? Вы знаете, хотят потворствовать своим извращенным фантазиям, разыгрывая их?
   "Нет, на самом деле исследования показали, что эти люди, очевидно, знают, что у них странные вкусы, и стараются держать их под контролем. Те, кто достаточно смел, чтобы открыто рассказать о своих проблемах, часто ведут совершенно нормальную жизнь с помощью химической и психологической терапии. Тех, кто этого не делает, периодически одолевает принуждение действовать, и они могут следовать этим побуждениям и совершить преступление.
   "Серийные убийцы с психосексуальными мотивами часто демонстрируют довольно повторяющиеся модели поведения, так что отслеживающая их полиция может почти предсказать в течение нескольких дней или недели, когда они нанесут удар. Это происходит потому, что накопление стресса, принуждение к действию происходит по определенной схеме. Часто то, что у вас есть, - это сокращающиеся интервалы - непреодолимое желание возвращается с каждым разом все раньше и раньше".
   Белк склонился над кафедрой, прижавшись к ней всем своим весом.
   "Понятно, а между этими моментами принуждения, когда происходят действия, у этого человека вроде бы нормальная жизнь или, знаете ли, он стоит в углу, слюнявит? Или как?
   - Нет, ничего подобного - по крайней мере, до тех пор, пока интервалы не станут такими короткими, что их буквально не будет. Тогда, как ты сказал, у тебя может быть кто-то всегда на охоте. Но между интервалами в норме. Отклоняющийся от нормы половой акт - изнасилование, удушение, вуайеризм, что угодно - даст субъекту память для построения фантазии. Он сможет использовать этот акт, чтобы фантазировать и стимулировать возбуждение во время мастурбации или обычного секса".
   "Вы имеете в виду, что он будет как бы воспроизводить убийство в своей голове, чтобы он мог сексуально возбудиться от нормального полового акта, скажем, со своей женой?"
   Чендлер возразил, и Белку пришлось перефразировать вопрос, чтобы он не вел Локка.
   "Да, он воспроизведет в уме ошибочный поступок, чтобы совершить поступок, который будет социально приемлемым".
   - Значит, при этом жена, например, может даже не знать об истинных желаниях своего мужа, верно?
   "Это правильно. Это случалось часто".
   "И такой человек может вести себя на работе и с друзьями и не раскрывать эту сторону себя, верно?"
   "Опять же, это правильно. Этому есть множество свидетельств в историях сексуальных садистов, которые убивают. Тед Банди вел хорошо задокументированную двойную жизнь. Рэнди Крафт, убийца десятков автостопщиков в Южной Калифорнии. Я мог бы назвать многих, многих других. Видите ли, именно по этой причине они убивают так много жертв, прежде чем их поймают, и то обычно только из-за небольшой ошибки.
   - Как с Норманом Черчем?
   "Да."
   "Как вы свидетельствовали ранее, вы не смогли найти или собрать достаточно информации о раннем развитии и поведении Нормана Черча, чтобы включить его в свою книгу. Этот факт отговаривает вас от веры в то, что он был тем убийцей, которым его называет полиция?
   "Не в списке. Как я уже сказал, эти желания легко маскируются нормальным поведением. Эти люди знают, что у них есть желания, которые не принимаются обществом. Поверьте мне, они прилагают все усилия, чтобы скрыть их. Мистер Черч был не единственной темой, которую я рассматривал для книги, а затем отбросил за неимением ценной информации. Я провел предварительные исследования как минимум трех других серийных убийц, которые были либо мертвы, либо отказывались сотрудничать, и также исключил их из-за отсутствия публичных записей или информации о них".
   "Вы упомянули ранее, что корни этих проблем уходят в детство. Как?"
   "Я должен был сказать "может", корни могут быть посажены в детстве. Это сложная наука, и ничего не известно наверняка. Переходя к вашему вопросу, если бы у меня был определенный ответ, я думаю, у меня бы не было работы. Но такие психоаналитики, как я, верят в то, что парафилия может возникнуть в результате эмоциональной или физической травмы или того и другого. По сути, это синтез этих, возможно, некоторых биологических детерминант и социального научения. Это трудно точно определить, но мы полагаем, что это происходит очень рано, как правило, в возрасте от пяти до восьми лет. Один из парней в моей книге подвергся домогательствам со стороны дяди в возрасте трех лет. Мой тезис, или убеждение, или как бы вы это ни называли, состоит в том, что эта травма поставила его на путь убийцы гомосексуалистов. В большинстве этих убийств он кастрировал своих жертв".
   Во время дачи показаний Локка в зале суда стало так тихо, что Босх услышал легкий стук открывающейся задней двери. Он оглянулся и увидел Джерри Эдгара, сидевшего в заднем ряду. Эдгар кивнул Гарри, который посмотрел на часы. Было 4:15; суд будет прерван на день через пятнадцать минут. Босх решил, что Эдгар возвращался с вскрытия.
   "Должна ли детская травма, которая лежит в основе преступной деятельности человека во взрослом возрасте, быть настолько явной? Другими словами, так же травматично, как растление?
   "Не обязательно. Это может быть связано с более традиционным эмоциональным стрессом, возлагаемым на ребенка. Ужасное давление, чтобы преуспеть в глазах родителей, в сочетании с другими вещами. Трудно обсуждать это в гипотетическом контексте, потому что существует так много аспектов человеческой сексуальности".
   Прежде чем закончить, Белк задал еще несколько общих вопросов об исследованиях Локка. Чендлер задал еще пару вопросов о переадресации, но Босх потерял к ним интерес. Он знал, что Эдгар не пришел бы в зал суда, если бы у него не было чего-то важного. Дважды он оглянулся на настенные часы и дважды посмотрел на свои часы. В конце концов, когда Белк сказал, что ему больше нечего возразить, судья Кейс прекратил дело.
   Босх смотрел, как Локк спустился и направился через ворота к двери. Пара репортеров последовала за ним. Затем жюри встало и удалилось.
   Белк повернулся к Босху, пока они смотрели, и сказал: "Лучше быть готовым завтра. Я предполагаю, что это будет ваша очередь на солнце.
  
   ***
  
   - Что у тебя есть, Джерри? - спросил Босх, догнав Эдгара в коридоре, ведущем к эскалатору.
   - Твоя машина в Паркер-центре?
   "Ага."
   "Я тоже там. Пойдем туда".
   Они поднялись на эскалаторе, но не разговаривали, потому что он был переполнен зрителями из зала суда. На тротуаре, когда они остались одни, Эдгар вытащил из кармана пальто сложенный белый бланк и протянул его Босху.
   "Хорошо, мы получили это подтверждение. Отпечатки, которые Мора выкопала на Ребекке Камински, совпадают с слепком, который мы сделали на бетонной блондинке. Я тоже только что с вскрытия и татуировка там, над задницей. Йосемити Сэм".
   Босх развернул газету. Это была ксерокопия стандартного отчета о пропаже человека.
   - Это копия отчета о Ребекке Камински, также известной как Великий Кам Громко. Пропал без вести двадцать два месяца и три дня.
   Босх просматривал отчет.
   - Мне не кажется, что у меня есть сомнения, - сказал он.
   "Нет, не сомневаюсь. Это была она. Вскрытие также подтверждает ручное удушение как причину. Узел затянулся с правой стороны. Скорее всего, левша.
   Они прошли, не разговаривая, полквартала. Босх был удивлен тем, насколько тепло для такого позднего дня. Наконец Эдгар заговорил.
   "Итак, очевидно, мы получили это подтверждение; это может выглядеть как одна из кукол Черча, но он не мог этого сделать, если только не воскрес из мертвых...
   "Поэтому я заглянул в книжный магазин на Юнион-Стейшн. Книга Бреммера "Кукольник" со всеми подробностями, необходимыми подражателю, была издана в твердом переплете через семнадцать месяцев после того, как вы бросили Черча в грязь. Бекки Камински пропала примерно через четыре месяца после выхода книги. Значит, наш убийца мог купить книгу, а затем использовать ее как план того, что нужно сделать, чтобы она выглядела как тот Кукольник.
   Эдгар посмотрел на него и улыбнулся.
   - Ты в чистоте, Гарри.
   Босх кивнул, но не улыбнулся. Эдгар не знал о видеозаписи.
   Они прошли по Темпл до Лос-Анджелес-стрит. Босх не замечал людей вокруг себя, бездомных, трясущих кружками по углам. Он почти пересек Лос-Анджелес перед транспортным потоком, пока Эдгар не положил руку ему на плечо. В ожидании знака ходьбы он посмотрел вниз и снова просмотрел отчет. Это были голые кости. Ребекка Камински просто ушла на "свидание" и не вернулась. Она встречалась с неназванным мужчиной в отеле Hyatt on Sunset. Вот оно. Ни продолжения, ни дополнительной информации. Отчет был составлен человеком по имени Том Серроне, который был указан в отчете как сосед Камински по комнате в Студио-Сити. Свет изменился, и они пересекли улицу Лос-Анджелеса и направились прямо к Паркер-центру.
   "Ты собираешься поговорить с этим парнем Серроне, соседом по комнате?" - спросил он Эдгара.
   "Я не знаю. Наверное, обойдусь. Меня больше интересует, что ты думаешь обо всем этом, Гарри. Куда мы отправимся отсюда? Книга Бреммера стала чертовым бестселлером. Любой, кто прочитает это, будет подозреваемым".
   Босх ничего не сказал, пока они не добрались до парковки и не остановились у входной будки, прежде чем разойтись. Босх посмотрел на отчет в своих руках, а затем на Эдгара.
   "Могу ли я сохранить это? Я мог бы пробежаться мимо этого парня.
   - Будь моим гостем... Еще одна вещь, которую ты должен знать, Гарри.
   Эдгар полез во внутренний карман пальто и вытащил еще один листок бумаги. Этот был желтым, и Босх знал, что это повестка в суд.
   "Меня обслуживали в офисе коронера. Я не знаю, как она узнала, что я был там.
   - Когда ты должен быть в суде?
   "Завтра в десять. Я не имел никакого отношения к оперативной группе Кукольников, так что мы оба знаем, о чем она будет спрашивать. Бетонная блондинка".
  
  
   12
   Босх бросил сигарету в фонтан, который был частью мемориала офицерам, погибшим при исполнении служебных обязанностей, и прошел через стеклянные двери в Паркер-центр. Он вызвал одного из копов за стойкой регистрации и пошел к лифтам. На черном кафельном полу была нарисована красная линия. Это был маршрут, по которому посетители должны были идти, если они шли в зал слушаний полицейской комиссии. Также существовала желтая линия для сотрудников внутренних дел и синяя линия для желающих стать полицейскими. Это была традиция, когда копы стояли и ждали, пока лифты остановятся на желтой линии, тем самым заставляя всех граждан, которые шли в РОВД - обычно для подачи жалоб, - ходить вокруг них. Этот маневр обычно сопровождался злобным взглядом полицейского на гражданина.
   Каждый раз, дожидаясь лифта, Босх вспоминал проделку, за которую частично был ответственен еще в академии. Однажды он и еще один кадет пришли в Паркер-центр в четыре утра, пьяные и спрятавшие кисти и банки с черной и желтой краской в свои ветровки. В быстрой и дерзкой операции его напарник использовал черную краску, чтобы стереть желтую линию на кафельном полу, в то время как Босх нарисовал новую желтую линию, которая прошла мимо лифтов, по коридору, в мужской туалет и прямо к писсуару. Эта шутка сделала их почти легендарными в своем классе, даже среди преподавателей.
   Он вышел из лифта на третьем этаже и вернулся в отдел по расследованию ограблений и убийств. Место было пустым. Большинство полицейских RHD работали строго посменно с семи до трех. Таким образом, работа не мешала всем подработкам, которые они запланировали. Члены RHD были сливками отдела. У них были все лучшие концерты. Возить саудовских принцев шофером, работать охранником у студийных боссов, телохранить хайроллеров в Вегасе - LVPD не позволяла своим людям подрабатывать, поэтому высокооплачиваемая работа досталась LAPD.
   Когда Босха впервые повысили до RHD, вокруг еще было несколько детективов-троек, которые работали телохранителями у Говарда Хьюза. Они говорили об этом опыте так, как будто в этом и заключалась работа RHD, средство для достижения цели, способ получить работу на какого-то сумасшедшего миллиардера, которому не нужны были телохранители, потому что он никуда не уходил.
   Босх прошел в конец комнаты и включил один из компьютеров. Он закурил сигарету, пока трубка грелась, и достал из кармана пальто отчет, который дал ему Эдгар. Отчет был ни о чем. На него никогда не смотрели, не действовали, о нем не заботились.
   Он заметил, что Том Серроне явился в участок Северо-Голливудского отделения и сделал доклад на стойке регистрации. Это означало, что это, вероятно, было написано новичком на испытательном сроке или перегоревшим ветераном, которому было насрать. В любом случае, это не было воспринято как репортаж о прикрытии своей задницы.
   Серроне сказал, что он сосед Камински по комнате. Согласно краткому резюме, за два дня до того, как был сделан отчет, она сказала Серроне, что идет на свидание вслепую, встречает неназванного мужчину в отеле Hyatt на Сансет Стрип и надеется, что этот парень не подонок. Она так и не вернулась. Серроне забеспокоился и обратился в полицию. Отчет был взят, передан детективам Северного Голливуда, где он не попал ни на один экран, а затем отправлен в отдел пропавших без вести в центре города, где четырем детективам поручено найти шестьдесят человек, пропавших без вести в среднем каждую неделю в городе.
   На самом деле отчет был помещен в стопку подобных ему и больше не просматривался, пока Эдгар и его приятель Морг не нашли его. Ничто из этого не обеспокоило Босха, хотя любой, кто потратил две минуты на чтение отчета, должен был знать, что Серроне не тот, за кого себя выдает. Но Босх полагал, что Камински мертв и находится в бетоне задолго до того, как был сделан отчет. Так что в любом случае никто ничего не мог сделать.
   Он ввел имя Томаса Серроне в компьютер и провел поиск в информационной сети Департамента юстиции Калифорнии. Как он и ожидал, он получил удар. Компьютерный файл на Черроне, которому было сорок лет, показал, что за столько же лет его арестовывали девять раз за приставание к проституции и дважды за сводничество.
   Босх знал, что он сутенер. Сутенер Каминского. Гарри заметил, что Серроне находится на тридцатишестимесячном испытательном сроке по последнему приговору. Он достал свой черный телефонный справочник и подкатил стул к столу с телефоном. Он набрал номер отдела пробации округа в нерабочее время и назвал клерку, который ответил, имя Серроне и номер Министерства юстиции. Она вернула текущий адрес Серроне. Сутенер спустился в мир, из Студио-Сити в Ван Найс, с тех пор как Камински ушел в "Хаятт" и не вернулся.
   Повесив трубку, он подумал о том, чтобы позвонить Сильвии, и подумал, не сказать ли ей, что Чендлер, вероятно, вызовет его на следующий день для дачи показаний. Он не был уверен, хочет ли он, чтобы она была там, чтобы увидеть его загнанным в угол Мани Чендлером на трибуне для свидетельских показаний. Он решил не звонить.
  
   ***
  
   Домашним адресом Черроне была квартира на бульваре Сепульведа в районе, где проститутки не были слишком осторожны в отношении того, как они заполучили своих клиентов. Было еще светло, и Босх насчитал четырех молодых женщин, раскинувшихся на два квартала друг от друга. Они носили топы с бретельками и короткие шорты. Они вытягивали большой палец, как автостопщики, когда мимо проезжали машины. Но было ясно, что их интересует только поездка за угол до парковки, где они могли бы заняться своими делами.
   Босх припарковался у тротуара напротив апартаментов "Ван-Эйр", где, по словам Серроне, он живет. Пара цифр адреса отвалилась от передней стены, но их можно было прочесть, потому что из-за смога остальная часть стены стала тускло-бежевой. Помещению требовалась новая краска, новые экраны, штукатурка для заполнения трещин на фасаде и, возможно, новые жильцы.
   На самом деле, его нужно было сбить. "Начни сначала", - подумал Босх, переходя улицу. Имя Черроне было в списке жильцов рядом с парадной защитной дверью, но никто не ответил на звонок в шестой квартире. Босх закурил сигарету и решил немного подождать. В списке резидентов он насчитал двадцать четыре квартиры. Было шесть часов. Люди будут возвращаться домой к обеду. Кто-нибудь придет.
   Он отошел от двери и вернулся к бордюру. На тротуаре были граффити, все черной краской. Прозвища местных домашних мальчиков. Была также записка, написанная печатными буквами и спрашивавшая: RU THE NEX RODDY KING? Он недоумевал, как кто-то мог ошибиться в написании имени, которое столько раз слышали и печатали.
   К решетчатой двери с другой стороны подошли женщина и двое маленьких детей. Босх рассчитал время своего подхода так, чтобы оказаться у двери как раз в тот момент, когда она ее открыла.
   - Ты не видел Томми Серроне? - спросил он, проходя мимо нее.
   Она была слишком занята детьми, чтобы отвечать. Босх вышел во двор, чтобы сориентироваться и поискать дверь с шестеркой на ней - квартиру Черроне. На бетонном полу двора были граффити, символ банды, который Босх не мог разобрать. Он нашел номер шесть на первом этаже ближе к задней части. Рядом с дверью на земле валялся ржавый гриль-хибачи. Под передним окном был также припаркован детский велосипед с тренировочными колесами.
   Велосипед не подошел. Босх попытался заглянуть внутрь, но шторы были задернуты, оставляя лишь трехдюймовую полосу темноты, которую он не мог видеть дальше. Он постучал в дверь и, как обычно, отошел в сторону. Дверь открыла мексиканка, у которой под выцветшим розовым купальным халатом было видно, что она беременна на восьмом месяце. Позади маленькой женщины Босх мог видеть мальчика, сидящего на полу в гостиной перед черно-белым телевизором, настроенным на канал на испанском языке.
   - Привет, - сказал Босх. - Сеньор Том Серроне акви?
   Женщина уставилась на него испуганными глазами. Она как будто замыкалась в себе, словно становилась меньше перед ним. Ее руки поднялись по бокам и сомкнулись на опухшем животе.
   - Никакой мигры, - сказал Босх. "Полиция. Томас Серроне. Акви?
   Она отрицательно покачала головой и начала закрывать дверь. Босх протянул руку, чтобы остановить его. Борясь со своим испанским, он спросил, знает ли она Серроне и где он находится. Она сказала, что он приходил только раз в неделю, чтобы забрать почту и арендную плату. Она сделала шаг назад и указала на карточный столик, где лежала небольшая стопка почты. Босх увидел сверху купюру "Америкэн экспресс". Золотая карта.
   "Телефоно? Нужна срочная необходимость?
   Она отвела взгляд от его глаз, и ее колебания сказали ему, что у нее есть номер.
   - По фавориту?
   Она сказала ему подождать и вышла за дверь. Пока ее не было, мальчик, сидевший в десяти футах за дверью, отвернулся от телевизора - Босх понял, что это какое-то игровое шоу, - и посмотрел на него. Босх почувствовал себя неловко. Он посмотрел в сторону, во двор. Когда он оглянулся, мальчик улыбался. Он поднял руку и указал пальцем на Босха. Он издал звук выстрела и захихикал. Затем мать вернулась к двери с листком бумаги. На нем был местный номер телефона, вот и все.
   Босх записал его в небольшой блокнот, который носил с собой, а затем сказал ей, что заберет почту. Женщина повернулась и посмотрела на карточный столик, как будто ответом на то, что ей следует делать, было сидеть на нем с почтой. Босх сказал ей, что все будет в порядке, и она, наконец, подняла стопку и протянула ему. В ее глазах снова появилось испуганное выражение.
   Он отступил назад и собирался уйти, когда остановился и оглянулся на нее. Он спросил, сколько стоит арендная плата, и она ответила, что сто долларов в неделю. Босх кивнул и ушел.
   Выйдя на улицу, он подошел к телефону-автомату, стоявшему перед соседним жилым комплексом. Он позвонил в центр связи в центре города, дал оператору номер телефона, который только что получил, и сказал, что ему нужен адрес. Пока он ждал, он думал о беременной женщине и недоумевал, почему она осталась. Могло ли быть хуже в мексиканском городке, откуда она приехала? Он знал, что для некоторых путешествие сюда было настолько трудным, что о возвращении не могло быть и речи.
   Когда он просматривал почту Серроне, к нему подошел один из автостопщиков. Она носила оранжевую майку поверх хирургически увеличенной груди. Ее обрезанные джинсы были обрезаны так высоко над бедрами, что внизу свисали белые карманы. В одном из карманов он мог разглядеть характерную форму упаковки презерватива. У нее был изможденный, усталый вид клубнички - женщины, которая сделает все, что угодно, когда угодно и где угодно, чтобы сохранить крэк в своей трубке. Учитывая ее испорченную внешность, он оценил ее возраст не более чем в двадцать лет. К удивлению Босха, она сказала: - Привет, дорогой, ищешь девушку?
   Он улыбнулся и сказал: "Тебе нужно быть осторожнее, ты хочешь держаться подальше от клетки".
   - О, черт, - сказала она и повернулась, чтобы уйти.
   "Подождите минуту. Подождите минуту. Разве я тебя не знаю? Да, я знаю тебя. Это... как тебя зовут, девочка?
   "Послушай, чувак, я не разговариваю с тобой и не отсасываю тебе, так что мне нужно идти".
   "Ждать. Ждать. Я ничего не хочу. Я просто подумал, знаешь, что мы встретились. Разве ты не одна из девушек Томми Серроне? Да, именно там я встретил тебя".
   Это имя заставило ее шаг немного заикаться. Босх позволил телефону повиснуть на шнуре и догнал ее. Она остановилась.
   "Послушай, я больше не с Томми, хорошо? Мне нужно идти на работу".
   Она отвернулась от него и выставила большой палец, когда мимо двинулась волна движущегося на юг транспорта.
   - Подожди минутку, просто скажи мне кое-что. Скажи мне, где сейчас Томми. Мне нужно кое-что с ним обсудить".
   "На что? Я не знаю, где он".
   "Девушка. Ты помнишь Бекки? Пару лет назад. Блондинке нравилась красная помада, был такой же набор, как у тебя. Возможно, она использовала имя Мэгги. Я хочу найти ее, а она работала на Тома. Ты ее помнишь?
   "Меня тогда даже не было рядом. И я не видел Томми четыре месяца. И ты полон дерьма".
   Она ушла, и Босх крикнул ей вдогонку: "Двадцать баксов".
   Она остановилась и вернулась.
   "Для чего?"
   "Адрес. Я не шучу. Я хочу поговорить с ним".
   - Ну, давай.
   Он достал деньги из кошелька и отдал ей. Ему пришло в голову, что полиция Ван Найса может наблюдать за ним откуда-то отсюда и недоумевать, почему он дает проститутке двадцатку.
   "Попробуйте Грандвью", - сказала она. - Я не знаю ни номера, ни чего-то подобного, но он на верхнем этаже. Ты не можешь сказать, что я послал тебя. Он меня трахнет".
   Она ушла, положив деньги в один из хлопающих карманов. Ему не нужно было спрашивать ее, где Грандвью. Он смотрел, как она прорезала пространство между двумя многоквартирными домами и исчезла, вероятно, собираясь за камнем. Он задавался вопросом, сказала ли она правду и почему он нашел в себе силы дать ей деньги, а не женщине из шестой квартиры. К тому времени, когда он вернулся к телефону-автомату, оператор полиции повесил трубку.
   Босх набрал номер еще раз и спросил ее, и она дала ему адрес, который шел вместе с телефонным номером, который он получил. Suite P-1, апартаменты Grandview, на улице Сепульведа в Шерман-Оукс. Он только что потратил двадцать баксов на крэк-кокаин. Он повесил трубку.
   В машине он закончил просматривать почту. Половина этого была нежелательной почтой, остальное - счетами по кредитным картам и почтовыми рассылками от кандидатов-республиканцев. Также была открытка с приглашением на банкет в честь вручения наград Гильдии киноактеров для взрослых в Резеде на следующей неделе.
   Босх открыл банкноту American Express. Незаконность этого его нисколько не беспокоила. Серроне был преступником, который лгал своему надзирателю. Жалоб от него не будет. В этом месяце сутенер задолжал American Express 1855 долларов 05 центов. Счет состоял из двух страниц, и Босх заметил два счета за авиарейсы в Лас-Вегас и три счета от Victoria's Secret. Босх был знаком с Victoria's Secret, так как время от времени изучал каталог нижнего белья, заказываемого по почте, в магазине Sylvia's. За месяц Серроне заказала по почте нижнего белья почти на 400 долларов. Деньги, выплаченные бедной женщиной, арендовавшей квартиру, которую Черроне использовал в качестве прикрытия для адреса пробации, в основном субсидировали счета шлюх Черроне за нижнее белье. Это разозлило Босха, но натолкнуло его на одну идею.
  
   ***
  
   Апартаменты Грандвью были высшим калифорнийским идеалом. Построенное рядом с торговым центром, здание дало своим арендаторам возможность пройти прямо из своей квартиры в торговый центр, тем самым убрав ранее необходимую золотую середину для всей культуры и взаимодействия Южной Калифорнии: автомобиль. Босх припарковался в гараже торгового центра и вошел во внешний вестибюль через задний вход. Это было итальянское мраморное сооружение с роялем в центре, который играл сам по себе. Босх признал эту песню стандартом Кэба Кэллоуэя: "Все, кто приходит ко мне, должны поесть".
   На стене у защитной двери, ведущей к лифтам, висели справочник и телефон. Фамилия рядом с Р-1 была Кунц. Босх воспринял это как внутреннюю шутку. Он поднял трубку и нажал кнопку. Женщина ответила, и он сказал: "UPS. Должен упаковать".
   - Угу, - сказала она. "От кого?"
   "Гм, там написано, что я не могу прочитать почерк - похоже на секретаршу Виктора или что-то в этом роде".
   - О, - сказала она, и он услышал ее хихиканье. - Я должен подписать?
   "Да, мэм, мне нужна подпись".
   Вместо того, чтобы впустить его, она сказала, что спустится. Босх стоял у стеклянной двери две минуты в ожидании, прежде чем понял, что афера не сработает. Он стоял там в костюме и без пакета в руке. Он повернулся спиной к лифту как раз в тот момент, когда полированные хромированные двери начали раздвигаться.
   Он сделал шаг к роялю и посмотрел вниз, как будто был очарован им и не заметил прибытия лифта. Сзади он услышал, как защитная дверь начала открываться, и обернулся.
   - Вы из UPS?
   Она была красивой блондинкой даже в синих джинсах и бледно-голубой оксфордской рубашке. Их взгляды встретились, и Босх сразу понял, что она знала, что это мошенничество. Она тут же попыталась закрыть дверь, но Босх успел вовремя и протиснулся внутрь.
   "Что делаешь? Я-"
   Босх зажал ей рот рукой, потому что подумал, что она сейчас закричит. Закрытие половины лица усилило страх в ее глазах. Она больше не казалась Босху такой потрясающей.
   "Все в порядке. Я не собираюсь причинять тебе боль, я просто хочу поговорить с Томми. Поднимемся".
   Он медленно отдернул руку, и она не закричала.
   - Томми там нет, - сказала она шепотом, как бы сигнализируя о своем сотрудничестве.
   - Тогда мы можем подождать.
   Он осторожно подтолкнул ее к лифту и нажал кнопку.
   Она была права. Серроне не было. Но Босху не пришлось долго ждать. Он едва успел проверить роскошную обстановку двухкомнатной, двухванной и мансардной квартиры с частным садом на крыше, когда пришел мужчина.
   Серроне вошел в парадную дверь с Racing Forum в руке как раз в тот момент, когда Босх шагнул в гостиную с балкона, выходящего на Сепульведу и многолюдное шоссе Вентура.
   Сначала Серроне улыбнулся Босху, но затем его лицо стало пустым. Такое часто бывало у Bosch с жуликами. Он считал, что это потому, что мошенники часто думали, что узнают его. И это было правдой, они, вероятно, сделали. Фотография Босха за последние несколько лет несколько раз появлялась в газетах и по телевидению, в том числе один раз на этой неделе. Гарри считал, что большинство мошенников, которые читают газеты или смотрят новости, внимательно рассматривают фотографии копов. Вероятно, они думали, что это дает им дополнительное преимущество, кого-то, на кого нужно обращать внимание. Но вместо этого это породило знакомство. Серроне улыбнулся, как будто Босх был давно потерянным другом, но потом понял, что это, вероятно, враг, полицейский.
   - Верно, - сказал Босх.
   "Томми, он заставил меня поднять его", - сказала девушка. - Он позвонил...
   - Заткнись, - рявкнул Серроне. Затем, обращаясь к Босху, он сказал: - Если бы у тебя был ордер, ты бы не был здесь один. Нет ордера, иди нахуй.
   - Очень наблюдателен, - сказал Босх. "Садиться. У меня есть вопросы".
   "К черту вас и вопросы, на которых вы скакали. Убирайся."
   Босх сел на черный кожаный диван и достал сигареты.
   "Том, если я пойду, то только для того, чтобы увидеть твоего заказного письма и узнать, не аннулируют ли тебя за эту адресную аферу, в которую ты играешь. Отдел пробации осуждает аферистов, говорящих им, что они живут в одном месте, хотя на самом деле они живут в другом. Особенно, когда ты помойка и у тебя Грандвью.
   Серроне бросил Форум через всю комнату в девушку. "Видеть?" он сказал. - Видишь, в какое дерьмо ты меня втянул?
   Казалось, она знала лучше, чем сказать что-либо. Серроне скрестил руки на груди и встал в гостиной, но садиться не собирался. Он был хорошо сложенным парнем, разжиревшим. Слишком много дней в Голливуде или Дель-Маре, потягивая коктейли и наблюдая за пони.
   - Слушай, чего ты хочешь?
   "Я хочу знать о Бекки Камински".
   Серроне выглядел озадаченным.
   "Помнишь, Мэгги Кам Громко, блондинку с сиськами, которые ты, наверное, увеличил. Ты воспитывал ее через видеобизнес, подрабатывал на стороне, а потом она у тебя исчезла.
   "Что насчет нее? Это было давным-давно."
   - Мне сказали, что двадцать два месяца и три дня.
   "И что? Она появилась и говорит всякую чушь обо мне, это не имеет значения. Подай в суд, чувак. Посмотрим-"
   Босх вскочил с дивана и сильно ударил его по лицу, а затем толкнул через черное кожаное кресло на пол. Глаза Черроне сразу же обратились к девушке, что дало Босху понять, что он полностью контролирует ситуацию. Сила унижения иногда была более устрашающей, чем пистолет, приставленный к голове. Все лицо Серроне было ярко-красным.
   У Босха обожгло руку. Он наклонился над упавшим мужчиной и сказал: "Она не появилась, и вы это знаете. Она мертва, и вы знали об этом, когда сообщали о пропаже человека. Ты просто прикрыл свою задницу. Я хочу знать, как ты узнал".
   - Слушай, чувак, у меня не было...
   - Но ты знал, что она не вернется. Как?"
   "У меня просто было предчувствие. Она не появлялась пару дней".
   "Парни вроде тебя не идут в полицию по наитию. Такие парни, как ты, вламываются в их квартиру, они даже не вызывают копов. Как я уже сказал, ты просто прикрывала свою задницу. Ты не хотел, чтобы тебя обвиняли, потому что знал, что она не вернется живой.
   - Ладно, ладно, это было больше, чем догадка. Хорошо? Это был парень. Я никогда не видел его, кроме его голоса и некоторых вещей, которые он говорил. Это было знакомо, понимаете? Потом, когда я послал ее, а она не вернулась, меня осенило. Я вспомнил его. Однажды я послал ему кого-то еще, и она умерла".
   "Кто?"
   "Холли Лере. Я не могу вспомнить ее настоящее имя".
   Бош мог. Холли Лере - порнографическое имя Николь Кнапп. Седьмая жертва Кукольника. Он снова сел на диван и сунул сигарету в рот.
   - Томми, - сказала девушка, - он курит.
   - Заткнись, - сказал он ей.
   - Ну, ты сказал, что здесь нельзя курить, кроме как на балу...
   - Заткнись!
   - Николь Кнапп, - сказал Босх.
   "Да, это так".
   - Вы знали, что копы сказали, что Кукольник схватил ее?
   "Да, и я всегда так думал, пока Бекки не исчезла и я не вспомнил этого парня и то, что он сказал".
   - Но ты никому не сказал. Вы не вызвали полицию.
   - Как ты и сказал, чувак, ребята вроде меня, мы не звоним.
   Босх кивнул.
   "Что он сказал? Звонивший, что он сказал?
   "Он сказал: "Сегодня мне особенно нужно". Оба раза. Просто так. Оба раза он сказал одно и то же. И голос у него был странный. Как будто он говорил сквозь стиснутые зубы или что-то в этом роде".
   - И ты послал ее туда.
   "Я не собирал это воедино до тех пор, пока она не вернулась. Слушай, чувак, я сделал отчет. Я сказал копам, в какой отель она пошла, и они ничего не сделали. Я не единственный, кто виноват. Черт, копы сказали, что парня поймали, что он мертв. Я думал, что это безопасно".
   "Безопасно для тебя или девушек, которых ты выпускаешь на улицу?"
   - Слушай, ты думаешь, я бы послал ее, если бы знал? Я много вложил в нее, чувак.
   - Я уверен, что ты это сделал.
   Босх посмотрел на блондинку и задумался, сколько времени пройдет, прежде чем она станет похожа на ту, которой он дал двадцатку на улице. Он предположил, что все девушки Черроне в конце концов вымотались и оказались на улице с вывернутым большим пальцем, или же они умерли. Он снова посмотрел на Серроне.
   - Ребекка курила?
   "Какая?"
   "Дым. Она курила? Вы жили с ней, вы должны знать.
   "Нет, она не курила. Это отвратительная привычка".
   Серроне посмотрел на блондина и посмотрел на него. Босх уронил сигарету на белый ковер и, вставая, затушил ее. Он направился к двери, но остановился, открыв ее.
   - Черроне, женщина на той свалке, куда доставляется твоя почта?
   "Что насчет нее?"
   "Она больше не платит арендную плату".
   "О чем ты говоришь?"
   Он поднялся с пола, восстанавливая свою гордость.
   - Я говорю о том, что она больше не платит тебе за квартиру. Я собираюсь проверять ее время от времени. Если она платит арендную плату, вашему почтовому оператору звонят, и ваша афера раскрывается. Испытательный срок отменяется, и вы отбываете свой срок. Трудно вести выездной бизнес из окружной тюрьмы. На каждом этаже всего два телефона, и братья контролируют, кто ими пользуется и как долго. Думаю, тебе придется их обрезать.
   Серроне просто смотрел на него, в висках бил гнев.
   - И пусть она все еще будет там, когда я проверю, - сказал Босх. "Если я узнаю, что она вернулась в Мексику, я виню тебя и звоню. Если я узнаю, что она купила чертову квартиру, я звоню. Ей лучше быть там".
   "Это вымогательство, - сказал Серроне.
   - Нет, придурок, это справедливость.
   Он оставил дверь открытой. В коридоре, ожидая лифта, он снова услышал крик Серроне: "Заткнись!"
  
  
   13
   Из-за последних остатков вечернего часа пик пришлось медленно бежать к Сильвии. Когда он вошел, она сидела за обеденным столом в выцветших голубых джинсах и футболке школы Гранта и читала отчеты о книгах. Литература. Она сказала ему, что разработала класс, чтобы ученики могли лучше узнать свой город. Большинство из них приехали из других мест, других стран. Однажды она сказала ему, что ученики одного из ее классов говорят на одиннадцати разных родных языках.
   Он положил руку ей на затылок и наклонился, чтобы поцеловать. Он заметил, что репортажи были о Дне Саранчи Натаниэля Уэста .
   - Когда-нибудь читал? она спросила.
   "Давно. Какой-то учитель английского в старшей школе заставил нас прочитать это. Она была сумасшедшей".
   Она толкнула его локтем в бедро.
   - Ладно, умник. Я стараюсь чередовать сложные с легкими. Я назначил им "Большой сон ".
   "Вероятно, так они думали, что это должно было называться".
   "Разве ты не душа вечеринки сегодня. Случилось что-то хорошее?"
   "Вообще-то, нет. Там все превращается в дерьмо. Но здесь... все по-другому.
   Она встала, и они обнялись. Он провел рукой вверх и вниз по ее спине, как он знал, ей это нравилось.
   - Что происходит по делу?
   "Ничего такого. Все. Я могу попасть в грязную лужу. Интересно, смогу ли я после этого устроиться на работу частным сыщиком. Как Марлоу.
   Она оттолкнула.
   "О чем ты говоришь?"
   "Я не уверен. Что-нибудь. Я должен работать над этим сегодня вечером. Я возьму кухонный стол. Ты можешь остаться здесь с саранчой.
   - Твоя очередь готовить.
   - Тогда я найму полковника.
   "Дерьмо."
   "Эй, нехорошо так говорить учителю английского. Что с полковником?
   - Он мертв уже много лет. Неважно. Все в порядке."
   Она улыбнулась ему. Этот ритуал происходил часто. Когда подходила его очередь готовить, он обычно выводил ее. Он мог видеть, что она была разочарована перспективой жареного цыпленка на вынос. Но было слишком много всего, о чем нужно было думать.
   У нее было такое лицо, что ему захотелось признаться во всем плохом, что он когда-либо сделал. И все же он знал, что не может. Она тоже это знала.
   "Сегодня я унизила человека".
   "Какая? Почему?"
   - Потому что он унижает женщин.
   - Все мужчины так делают, Гарри. Что ты с ним сделал?
   "Сбил его с ног на глазах у его женщины".
   - Вероятно, ему это было нужно.
   - Я не хочу, чтобы ты завтра приходил в суд. Вероятно, Чендлер вызовет меня для дачи показаний, но я не хочу, чтобы вы были там. Будет плохо".
   Она помолчала.
   - Зачем ты это делаешь, Гарри? Расскажите мне все эти вещи, которые вы делаете, но держите остальное в секрете? В чем-то мы такие близкие, а в чем-то... Ты говоришь мне о мужчинах, которых сбиваешь с ног, но не о себе. Что я знаю о тебе, твоем прошлом? Я хочу, чтобы мы подошли к этому, Гарри. Мы должны, иначе мы закончим унижением друг друга. Так это закончилось для меня раньше".
   Босх кивнул и посмотрел вниз. Он не знал, что сказать. Он был слишком обременен другими мыслями, чтобы вдаваться в это сейчас.
   "Хочешь побольше хрустящей корочки?" - наконец спросил он.
   "Отлично."
   Она вернулась к своим книжным отчетам, а он ушел обедать.
  
   ***
  
   После того, как они поели и она вернулась к обеденному столу, он открыл свой портфель на кухонном столе и достал синие книги убийств. На столе у него стояла бутылка "Генри Вейнхарда", но не было сигареты. Он не стал бы курить внутри. По крайней мере, пока она не спала.
   Он разорвал первую папку и разложил на столе разделы по каждой из одиннадцати жертв. Он встал с бутылкой, чтобы посмотреть вниз и охватить их всех сразу. Каждая секция была снабжена фотографией останков жертвы в том виде, в каком они были обнаружены. Перед ним лежало одиннадцать таких фотографий. Он немного подумал о чемоданах, а затем пошел в спальню и проверил костюм, который был на нем накануне. Полароид бетонной блондинки все еще был в кармане.
   Он принес его на кухню и положил на стол вместе с остальными. Номер двенадцать. Это была ужасная галерея изломанных, изуродованных тел, их яркий макияж демонстрировал фальшивые улыбки под мертвыми глазами. Их тела были обнажены, освещены резким светом полицейского фотографа.
   Босх осушил бутылку и продолжал смотреть. Чтение имен и дат смертей. Глядя на лица. Все они потеряли ангелов в городе ночи. Он не заметил, как вошла Сильвия, пока не стало слишком поздно.
   "Боже мой", - сказала она шепотом, увидев фотографии. Она сделала шаг назад. В руке она держала одну из студенческих работ. Другая ее рука была поднесена ко рту.
   - Прости, Сильвия, - сказал Босх. - Я должен был предупредить тебя, чтобы ты не входил.
   - Это женщины?
   Он кивнул.
   "Что делаешь?"
   "Я не уверен. Полагаю, пытаясь что-то сделать. Я подумал, что если я посмотрю на них еще раз, то смогу понять, что происходит".
   "Но как ты можешь смотреть на них? Ты просто стоял и смотрел".
   "Потому что я должен."
   Она посмотрела на бумагу в своей руке.
   "Что это?" он спросил.
   "Ничего такого. Один из моих студентов что-то написал. Я собирался прочитать ее тебе".
   "Вперед, продолжать."
   Он подошел к стене и выключил свет, висевший над столом. Фотографии и Босх погрузились во тьму. Сильвия стояла в свете, льющемся из столовой через кухонный вход.
   "Вперед, продолжать."
   Она подняла бумагу и сказала: "Это девочка. Она написала: "Уэст предвещал конец безмятежного момента Лос-Анджелеса. Он видел, как город ангелов становится городом отчаяния, местом, где надежды рушатся под тяжестью обезумевшей толпы. Его книга была предупреждением".
   Она посмотрела вверх.
   "Она продолжает, но это была та часть, которую я хотел прочитать. Она всего лишь десятиклассница, посещающая продвинутые курсы, но, кажется, она усвоила что-то очень сильное".
   Он восхищался ее отсутствием цинизма. Первой мыслью Босха было, что мальчишка занимается плагиатом - откуда она взяла такое слово, как безмятежный? Но Сильвия видела сквозь это. Она видела красоту в вещах. Он увидел темноту.
   - Это хорошо, - сказал он.
   "Она афроамериканка. Она подходит к автобусу. Она одна из самых умных, что у меня есть, и я беспокоюсь о ней в автобусе. Она сказала, что поездка занимает семьдесят пять минут в одну сторону, и именно в это время она читает задания, которые я даю. Но я беспокоюсь о ней. Она кажется такой чувствительной. Может быть, даже слишком".
   "Дайте ей время, и она огрубеет на сердце. Все так делают."
   - Нет, не все, Гарри. Вот о чем я беспокоюсь с ней".
   Она долго смотрела на него в темноте.
   - Прости, что вмешался.
   - Ты никогда не навязываешься мне, Сильвия. Я сожалею, что принес это домой. Я могу уйти, если хочешь, отнеси ко мне".
   - Нет, Гарри, я хочу, чтобы ты был здесь. Хочешь, я налью кофе?
   "Нет я в порядке."
   Она вернулась в гостиную, и он снова включил свет. Он снова осмотрел галерею. Хотя после смерти они выглядели одинаково из-за макияжа, нанесенного каждым убийцей, женщины подразделялись на многочисленные физические категории в зависимости от расы, размера, цвета кожи и так далее.
   Локк сказал оперативной группе, что это означает, что убийца был просто оппортунистическим хищником. Не связан с телосложением, а только с приобретением жертвы, которую он мог затем включить в свою эротическую программу. Ему было все равно, черные они или белые, главное, чтобы он мог схватить их как можно незаметнее. Он питался снизу. Он перешел на уровень, где женщины, с которыми он сталкивался, были жертвами задолго до того, как он добрался до них. Это были женщины, которые уже отдали свои тела нелюбящим рукам и глазам незнакомцев. Они ждали его снаружи. Вопрос, как теперь понял Босх, заключался в том, что Кукольник все еще там.
   Он сел и вытащил из кармана папки карту Западного Лос-Анджелеса. Когда он развернул ее и положил поверх фотографий, она потрескалась и раскололась на некоторых участках. Круглые черные наклейки, которые обозначали места, где были найдены тела, все еще были на месте. Рядом с каждой черной точкой были написаны имя жертвы и дата обнаружения. С географической точки зрения целевая группа не имела никакого значения до тех пор, пока Черч не умер. Тела были найдены в местах, простирающихся от Сильверлейка до Малибу. Кукольник замусорил весь Вестсайд. Тем не менее, по большей части тела были сгруппированы в Сильверлейке и Голливуде, и только одно было найдено в Малибу и одно в Западном Голливуде.
   Бетонная блондинка была найдена южнее в Голливуде, чем любое из предыдущих тел. Кроме того, она была единственной, кого похоронили. Локк сказал, что место захоронения, вероятно, было выбрано из соображений удобства. После смерти Черча это казалось правдой. Четыре тела были брошены в миле от его квартиры в Сильверлейке. Еще четыре были в восточном Голливуде, тоже недалеко.
   Даты ничего не сделали для расследования. Нет шаблона. Первоначально между обнаружениями жертв наблюдался убывающий интервал, затем он стал широко варьироваться. Между забастовками у Кукольника было пять недель, потом две недели, потом три. Нечего делать из этого; Детективы оперативной группы просто отпустили его.
   Босх пошел дальше. Он начал читать досье, составленное на каждую жертву. Большинство из них были короткими - две-три страницы о своей печальной жизни. Одна из женщин, работавших по ночам на Голливудском бульваре, днем ходила в школу косметологов. Другая отправляла деньги в Чиуауа, Мексика, где, по мнению ее родителей, у нее была хорошая работа гида в знаменитом Диснейленде. Были странные совпадения между некоторыми из жертв, но ничего из того, что когда-либо было равносильно чему-либо.
   Три шлюхи с бульвара ходили к одному и тому же врачу на еженедельные уколы хлопков. Члены оперативной группы установили за ним наблюдение на три недели. Но однажды ночью, пока они наблюдали за ним, настоящий Кукольник подобрал проститутку на Сансете, и на следующее утро ее тело было найдено в Сильверлейке.
   Две другие женщины также делили врача. Один и тот же пластический хирург из Беверли-Хиллз сделал им операцию по имплантации груди. Оперативная группа сплотилась на этом открытии, потому что пластический хирург переделывает изображения, подобно тому, как Кукольник использовал косметику. За пластиковым человечком, как его прозвали полицейские, тоже установили наблюдение. Но он никогда не делал подозрительных движений и казался воплощением семейного счастья с женой, черты лица которой он вылепил по своему вкусу. Они все еще наблюдали за ним, когда Босх получил телефонную наводку, которая привела к расстрелу Нормана Черча.
   Насколько Босху было известно, ни один из врачей никогда не знал, что за ним наблюдают. В книге, которую написал Бреммер, они были идентифицированы псевдонимами.
   Пройдя почти две трети фоновых пакетов, когда он прочитал о Николь Кнапп, седьмой жертве, Босх увидел закономерность внутри закономерности. Он как-то пропустил это раньше. У всех было. Оперативная группа, Локк, СМИ. Они поместили всех жертв в одну и ту же классификацию. Шлюха есть шлюха. Но были отличия. Некоторые были уличными проститутками, некоторые занимали более высокие должности в эскорте. В этих двух группах некоторые также были танцорами; одна была стриптизершей телеграмм. И двое зарабатывали на жизнь торговлей порнографией - как и последняя жертва, Бекки Камински, - одновременно выполняя задания по хулиганству на стороне.
   Босх взял со стола пакеты и фотографии Николь Кнапп, седьмой жертвы, и Ширлин Кемп, одиннадцатой жертвы. Это были две порноактрисы, известные на видео как Холли Лере и Хизер Камхитер соответственно.
   Затем он пролистал одну из папок, пока не нашел пакет у единственной выжившей, женщины, которая сбежала. Она тоже была порноактрисой, которая устраивалась на выездную секс-работу. Ее звали Джорджия Стерн. Ее видео называлось Velvet Box. Она отправилась в мотель "Голливуд Стар", чтобы встретиться со свиданием, организованным через службу выезда, которую она рекламировала в местных секс-таблоидах. После того, как она приехала, ее клиент попросил ее раздеться. Она отвернулась, чтобы сделать это, демонстрируя скромность на случай, если это заведет клиента. Затем она увидела, как кожаный ремешок ее сумочки перекинулся через ее голову, и он начал душить ее сзади. Она боролась, как, вероятно, и все жертвы, но смогла освободиться, вонзив локоть в ребра нападавшему, затем повернувшись и нанеся удар ногой по его гениталиям.
   Она выбежала голая из комнаты, все мысли о скромности давно исчезли. К тому времени, как полиция вернулась, нападавший скрылся. Прошло три дня, прежде чем отчеты об инциденте попали в оперативную группу. К тому времени номер отеля использовался десятки раз - "Голливудская звезда" предлагала почасовую оплату - и он был бесполезен для сбора вещественных доказательств.
   Теперь, читая отчеты об этом, Босх понял, почему составной рисунок, который Джорджия Стерн помогла нарисовать полицейскому художнику, так отличался от внешнего вида Норманн Чёрч.
   Это был другой человек.
  
   ***
  
   Час спустя он открыл одну из подшивок на последней странице, где хранил список телефонов и адресов руководителей, участвовавших в расследовании. Он подошел к настенному телефону и набрал номер дома доктора Джона Локка. Он надеялся, что психолог не изменил его номер за четыре года.
   Лок взял трубку после пяти гудков.
   "Извините, доктор Локк, я знаю, что уже поздно. Это Гарри Босх.
   - Гарри, как ты? Мне жаль, что мы не смогли поговорить сегодня. Я уверен, это были не самые лучшие обстоятельства для тебя, но я...
   - Да, доктор, послушайте, что-то случилось. Это связано с Кукольником. У меня есть кое-что, что я хочу вам показать и о чем поговорить. Можно ли мне туда приехать?"
   Наступило долгое молчание, прежде чем Локк ответил.
   - Это касается нового дела, о котором я прочитал в газете?
   - Да, это и некоторые другие вещи.
   "Ну, посмотрим, уже почти десять часов. Вы уверены, что это не может подождать до завтрашнего утра?
   - Завтра утром я в суде, доктор. Весь день. Это важно. Я был бы очень признателен за ваше время. Я буду там до одиннадцати и выйду до двенадцати.
   Когда Локк ничего не сказал, Гарри подумал, боится ли его тихий доктор или просто не хочет, чтобы в его доме был полицейский-убийца.
   - Кроме того, - сказал Босх в тишине, - я думаю, вам будет интересно.
   - Очень хорошо, - сказал Локк.
   Получив адрес, Гарри упаковал все документы обратно в две папки. Сильвия вошла на кухню после того, как помедлила в дверях, пока не убедилась, что фотографии убраны.
   - Я слышал, как ты говорил. Ты идешь к нему сегодня вечером?
   "Да сейчас. В Лорел каньоне.
   "В чем дело?"
   Он остановил торопливое движение. Оба переплета были сложены под его правой рукой.
   - Я... ну, мы что-то упустили. Оперативная группа. Мы запутались. Я думаю, что все это время их было два, но я не видел их до сих пор".
   - Два убийцы?
   "Я думаю так. Я хочу спросить об этом Локка.
   - Ты вернешься сегодня вечером?
   "Я не знаю. Будет поздно. Я думал о том, чтобы просто пойти к себе. Проверь мои сообщения, возьми свежую одежду.
   "Эти выходные выглядят не очень хорошо, не так ли?"
   "Что-о, да, Одинокая сосна, да. Ну, я...
   "Не беспокойтесь об этом. Но я, возможно, захочу потусоваться у вас, пока у них здесь день открытых дверей.
   "Конечно."
   Она проводила его до двери и открыла ее. Она сказала ему быть осторожным и позвонить ей на следующий день. Он сказал, что будет. На пороге он замялся. Он сказал: "Знаешь, ты был прав".
   "О чем?"
   - То, что ты сказал о мужчинах.
  
  
   14
   Лорел каньон - это извилистый проход через горы Санта-Моника, который соединяет Студио-Сити с Голливудом и Сансет-Стрип. На южной стороне, где дорога опускается ниже Малхолланд-драйв, а четыре быстрых полосы утончаются до двух рушащихся линий, провоцирующих лобовое столкновение, каньон превращается в причудливый Лос-Анджелес, где сорокалетние голливудские бунгало соседствуют с многоуровневыми стеклянными современниками, сидеть рядом с пряничными домиками. Гарри Гудини построил здесь замок среди крутых склонов. Джим Моррисон жил в обшитом досками доме рядом с небольшим рынком, который до сих пор служит единственным торговым центром каньона.
   Каньон был местом, где поселились новые богачи - рок-звезды, писатели, киноактеры и торговцы наркотиками. Они выдержали оползни и огромные пробки на дорогах только для того, чтобы назвать Лорел каньон своим домом. Локк жил на Лукаут-Маунтин-Драйв, крутом подъеме от бульвара Лорел каньон, что заставляло Каприс, выпускаемый отделом Босха, работать очень усердно. Адрес, который он искал, нельзя было не заметить, потому что он мигал синим неоновым светом на передней стене дома Локка. Гарри подъехал к тротуару за разноцветным фургоном "Фольксваген", которому было не менее двадцати пяти лет. Лорел каньон был таким, искривлением времени.
   Босх вышел, уронил сигарету на улицу и наступил на нее. Было очень тихо и темно. Он слышал, как двигатель "Каприса" отдает тепло, запах горелого масла доносился от шасси. Он протянул руку через открытое окно и схватил две папки.
   Чтобы добраться до Локка, потребовался почти час, и за это время Босх смог уточнить свои мысли об открытии закономерности внутри закономерности. Он также понял по пути, что есть ключевой способ попытаться подтвердить это.
   Локк ответил с бокалом красного вина в руке. Он был босиком, в синих джинсах и зеленой рубашке хирурга. На кожаном ремешке у него на шее свисал большой розовый кристалл.
   - Добрый вечер, детектив Босх. Пожалуйста, войдите."
   Он прошел через прихожую в большую гостиную-столовую со стеной из французских дверей, которые открывались на кирпичный внутренний дворик, окружавший подсвеченный голубой бассейн. Босх заметил, что розоватый ковер был грязным и изношенным, но в остальном место было неплохим для профессора секса в колледже и писателя. Он заметил, что вода в бассейне мутная, как будто кто-то недавно купался. Ему показалось, что он почувствовал запах застоявшегося дыма марихуаны.
   - Красивое место, - сказал Босх. - Ты же знаешь, мы почти соседи. Я живу на другой стороне холма. О Вудро Вильсоне".
   "Да неужели? Почему ты так долго сюда добирался?
   "Ну, на самом деле, я не пришел из дома. Я был у друга в Букет-Каньоне.
   "Ах, девушка, это объясняет сорок пять минут ожидания".
   - Простите, что задержал вас, доктор. Почему бы нам не заняться этим, чтобы я не задерживал вас дольше, чем необходимо.
   "Да, пожалуйста."
   Он сделал Босху знак положить папки на обеденный стол. Он не спросил, хочет ли Гарри бокал вина, пепельницу или даже плавки.
   - Простите, что вмешиваюсь, - сказал Гарри. - Я быстро.
   - Да, ты это сказал. Я сожалею, что это пришло в себя сейчас. Свидетельские показания вернули меня на один день назад в моем графике исследований и написания статей, и я пытался отыграться сегодня вечером".
   Босх заметил, что его волосы не были мокрыми. Может быть, он работал, пока кто-то еще был в бассейне.
   Локк сел за обеденный стол, и Босх рассказал историю расследования конкретной блондинки в точном хронологическом порядке, начав с того, что показал ему копию новой записки, оставленной в участке в понедельник.
   Рассказывая подробности последней смерти, Босх заметил, что глаза Локка загорелись интересом. Когда он закончил, психолог скрестил руки на груди, закрыл глаза и сказал: "Позвольте мне подумать об этом, прежде чем мы продолжим".
   Он сидел совершенно неподвижно. Босх не знал, что с этим делать. По прошествии двадцати секунд он наконец сказал: "Если ты собираешься думать, я одолжу твой телефон".
   - На кухне, - сказал Локк, не открывая глаз.
   Босх взял номер телефона Амадо из списка оперативной группы в папке и позвонил ему. Он мог сказать, что разбудил аналитика коронера.
   Назвавшись, Босх сказал: "Извините, что разбудил вас. Но в этом новом деле Кукольника все происходит очень быстро. Вы читали об этом в газете?
   "Ага. Но они сказали, что точно неизвестно, был ли это Кукольник.
   "Верно. Вот над чем я работаю. У меня есть вопрос."
   "Вперед, продолжать."
   "Вчера вы свидетельствовали о наборах для изнасилования, изъятых у каждой жертвы. Где они сейчас? Доказательства, я имею в виду.
   Наступило долгое молчание, прежде чем Амадо сказал: - Вероятно, они все еще в хранилище улик. Политика коронера заключается в том, чтобы хранить улики через семь лет после разрешения дела. Вы знаете, в случае апелляций или что-то в этом роде. Теперь, когда ваш преступник мертв, нет причин хранить вещи даже так долго. Но требуется приказ судмедэксперта, чтобы очистить шкафчик для улик. Скорее всего, судмедэксперт в то время не подумал бы и не вспомнил об этом после того, как вы убили Черча. Это слишком большая бюрократия, чтобы так хорошо работать. Я предполагаю, что комплекты все еще будут там. Хранитель вещественных доказательств запросит постановление об уничтожении только через семь лет".
   - Хорошо, - сказал Босх с явным волнением в голосе. "А как же состояние? Будет ли это все еще использоваться в качестве доказательства? А для анализа?"
   - Думаю, ухудшения быть не должно.
   "Насколько полна твоя тарелка?"
   "Он всегда полон. Но ты меня зацепил здесь. Как дела?"
   "Мне нужен кто-то, чтобы забрать комплекты у жертв номер семь и одиннадцать. Это Николь Кнапп и Ширлин Кемп. Понятно? Семь и одиннадцать, как в магазине.
   "Я понял. Seven Eleven. Тогда что?"
   "Сопоставьте лобковые гребни. Ищите одинаковые посторонние волосы в обоих местах, на обеих женщинах. Как много времени это займет?"
   "Три, четыре дня. Мы должны отправить это в лабораторию Министерства юстиции. Я могу поторопиться, может получиться раньше. Можно вопрос? Зачем мы это делаем?"
   "Я думаю, что кроме Черча был еще кто-то. Подражатель. Он сделал семь, одиннадцать и один на этой неделе. И я думаю, что он, возможно, был недостаточно умен, чтобы побриться, как Черч. Если вы найдете похожие волосы в гребнях, я думаю, это закрепит их".
   "Ну, я могу сразу рассказать вам кое-что интересное об этих двоих. Семь и одиннадцать".
   Босх ждал.
   "Я просмотрел все перед тем, как давать показания, так что все еще свежо, понимаете? Помните, я свидетельствовал, что у двух жертв были серьезные повреждения, разрывы влагалища? Ну, это были два, семь и одиннадцать".
   Босх задумался на несколько мгновений. Из столовой он услышал, как Локк сказал: "Гарри?"
   - Будь там, - крикнул он. Амаду он сказал: "Интересно".
   - Это означает, что этот второй парень, кем бы он ни был, из него более грубый ремесленник, чем Черч. Эти две женщины пострадали больше всего".
   Что-то сошлось в сознании Босха. Что-то, что казалось неправильным в показаниях Амадо накануне. Теперь стало ясно.
   - Презервативы, - сказал он.
   "Что насчет них?"
   - Вы свидетельствовали, что это была коробка из двенадцати, осталось только три.
   "Вот так! Использовалась девятка. Вы вычитаете жертвы семь и одиннадцать из списка, и у вас есть девять жертв. Подходит, Гарри. Ладно, завтра первым делом займусь этим. Дайте мне три дня, максимум.
   Они повесили трубку, и Босх задумался, не выспится ли Амадо сегодня ночью.
   Локк наполнил свой бокал, но так и не спросил у Босха, не хочет ли он стакан, когда тот вернулся в столовую. Босх сел за стол напротив него.
   - Я готов продолжать, - сказал Локк.
   "Давай сделаем это."
   - Вы хотите сказать, что тело, найденное на этой неделе, содержало все известные детали, приписываемые Кукольнику?
   "Верно."
   "За исключением того, что теперь у нас есть новый метод утилизации. Частное распоряжение в отличие от публичного вызова других. Это все очень интересно. Что-то еще?"
   - Что ж, судя по показаниям в суде, я думаю, мы можем исключить Черча из числа преступников, виновных в одиннадцатом убийстве. Остроумие произвело запись в...
   - Остроумие?
   "Свидетель. В суде. Он был другом Черча. Он пришел с видеозаписью, на которой видно, как Черч был на вечеринке, когда был похищен номер одиннадцать. Лента убедительна".
   Локк кивнул головой и промолчал. По крайней мере, он не закрыл глаза, подумал Босх. Психолог задумчиво потер седеющие бакенбарды на подбородке, что заставило Босха сделать то же самое.
   - Тогда есть номер семь, - сказал Босх.
   Он рассказал Локку об информации, полученной от Серроне, о голосе, который узнал сутенер.
   "Идентификация по голосу не сойдет за доказательство, но ради аргумента скажет, что он прав. Это связывает конкретную блондинку с нашей седьмой жертвой. Видеозапись исключает Черча из одиннадцатого дела. Амадо, парень из офиса коронера, я не знаю, помните ли вы его, он говорит, что у номеров семь и одиннадцать были похожие травмы, травмы, которые выделялись по сравнению с другими.
   "Еще одна вещь, которую я только что вспомнил, это макияж. Помнишь, после смерти Черча косметику нашли в квартире Гипериона? Они сопоставили его с девятью жертвами. Две жертвы, для которых не было грима, были...
   "Семь и одиннадцать".
   "Верно. Итак, у нас есть множественные связи между этими двумя делами - седьмым и одиннадцатым. Затем у вас есть косвенная связь с номером двенадцать, жертвой этой недели, основанная на том, что сутенер узнал голос клиента. Связь становится сильнее, если вы посмотрите на образ жизни трех женщин. Все были в порно, все работали на выезде".
   "Я вижу паттерн внутри паттерна", - сказал Локк.
   "Становится лучше. Теперь, добавим нашу единственную выжившую, она тоже снималась в порно и работала на выезде".
   "И она описала нападавшего, который совсем не был похож на Черча".
   "В яблочко. Это потому, что я не думаю, что это была Черч. Я думаю, что трое плюс выживший составляют один набор жертв одного убийцы. Остальные девять - это еще один набор с другим убийцей. Церковь."
   Локк встал и начал расхаживать взад-вперед по краю обеденного стола. Он держал руку на подбородке.
   "Что-нибудь еще?"
   Босх открыл одну из папок и достал карту и сложенный лист бумаги, на котором он ранее написал ряд дат. Он осторожно развернул карту и разложил ее на столе. Он наклонился над ним.
   "Хорошо, смотри. Давайте назовем девять групп "А" и три группы "Б". На карте я обвел места, где были найдены жертвы группы "А". Видите ли, если убрать жертв группы Б из картины, получится хорошая географическая концентрация. Жертвы группы B были найдены в Малибу, Западном Голливуде, Южном Голливуде. Но список А был сосредоточен здесь, в восточном Голливуде и Сильверлейке".
   Босх провел пальцем по карте, показывая зону сброса, которую использовал Черч.
   - А вот здесь, почти в центре этой зоны, находится убийственная площадка Гиперион-Стрит-Черч.
   Он выпрямился и бросил сложенную бумагу на карту.
   "А теперь вот список дат одиннадцати убийств, первоначально приписываемых Черчу. Вы видите, что в начале есть интервальная схема: тридцать дней, тридцать два дня, двадцать восемь, тридцать один, тридцать один. Но тогда шаблон идет к черту. Помните это? Как это смутило нас тогда?
   "Да."
   "У нас двенадцать дней, потом шестнадцать, потом двадцать семь, тридцать и одиннадцать. Образец распадается на отсутствие узора. Но теперь разделите даты групп A и B".
   Босх развернул газету. Там было две колонки дат. Локк наклонился над столом к свету, чтобы изучить столбцы. Босх мог разглядеть тонкую полоску, шрам, на вершине его лысой и веснушчатой макушки.
   "Теперь у нас есть образец для группы А, - продолжил Босх. "Четко различимый рисунок интервалов. У нас есть тридцать дней, тридцать два, двадцать восемь, тридцать один, тридцать один, двадцать восемь, двадцать семь и тридцать. Что касается группы B, то между двумя убийствами у нас восемьдесят четыре дня.
   "Лучшее управление стрессом".
   "Какая?"
   "Интервалы между отыгрыванием этих фантазий диктуются накоплением стресса. Я свидетельствовал об этом. Чем лучше актер с этим справляется, тем больше интервал между убийствами. Второй убийца лучше справляется со стрессом. Или, по крайней мере, имел его тогда".
   Босх смотрел, как он ходит по комнате. Он вынул сигарету и закурил. Локк ничего не сказал.
   "Я хочу знать, возможно ли это?" - спросил Босх. - Я имею в виду, есть ли какой-нибудь прецедент для этого, о котором вы знаете?
   "Конечно, это возможно. Черное сердце не бьется в одиночестве. Вам даже не нужно выходить за пределы вашей собственной юрисдикции, чтобы найти достаточно доказательств того, что это возможно. Посмотрите на Хиллсайдских душителей. О них даже была написана книга под названием "Два вида" .
   "Посмотрите на сходство в методах работы Nightstalker и Sunset Strip Strangler в начале восьмидесятых. Короткий ответ: да, это возможно".
   "Я знаю об этих случаях, но это другое. Я работал с некоторыми из них, и я знаю, что это другое. Hillside Stranglers работали вместе. Они были двоюродными братьями. Два других были похожи, но были существенные различия. Здесь кто-то пришел и в точности скопировал другого. Настолько близко, что мы пропустили его, и он ушел".
   "Два убийцы работают независимо друг от друга, но используют одинаковую методологию".
   "Верно."
   "Еще раз говорю, что все возможно. Другой пример: помните, в восьмидесятых годах в округах Ориндж и Лос-Анджелес был Убийца с автострады?
   Босх кивнул. Он никогда не занимался этими делами, поэтому мало о них знал.
   "Ну, однажды им повезло, и они поймали ветерана Вьетнама по имени Уильям Бонин. Они связали его с несколькими делами и считали, что он годится для остальных. Он отправился в камеру смертников, но убийства продолжались. Они продолжались до тех пор, пока офицер дорожной полиции не остановил парня по имени Рэнди Крафт, который ехал по шоссе с телом в своей машине. Крафт и Бонин не знали друг друга, но какое-то время они тайно делили псевдоним "Убийца с автострады". Каждый работает независимо от другого, там убивая. И быть ошибочно принятым за одного и того же человека".
   Это звучало близко к теории, с которой работал Босх. Локк продолжал говорить, его больше не беспокоило ночное вторжение.
   "Знаете ли вы, что в камере смертников в Сан-Квентине находится охранник, которого я знаю по исследованиям. Он сказал мне, что четверо серийных убийц, включая Крафта и Бонина, ждут газа. И, ну, вчетвером они играют в карты каждый день. Мост. Среди них пятьдесят девять судимостей за убийство. И они играют в бридж. В любом случае, дело в том, что он говорит, что Крафт и Бонин думают настолько одинаково, что как команда они почти никогда не проигрывают.
   Босх начал складывать карту. Не поднимая глаз, он сказал: - Крафт и Бонин, они одинаково убивали своих жертв? Точно так же?
   "Не совсем. Но я считаю, что их может быть два. Но ведомый в этом случае умнее. Он точно знал, что нужно сделать, чтобы вся полиция пошла другим путем, чтобы свалить все на Черча. Затем, когда Черч был мертв и больше не использовался в качестве камуфляжа, последователь ушел, так сказать, в подполье.
   Босх взглянул на него, и его внезапно осенила мысль, которая осветила все, что он знал, в новом свете. Это было похоже на то, как биток попал в стойку из восьми, и цвета разлетелись во все стороны. Но он ничего не сказал. Эта новая мысль была слишком опасна, чтобы ее поднимать. Вместо этого он задал Локку вопрос.
   "Но даже когда этот последователь ушел в подполье, он сохранил ту же программу, что и Кукольник, - сказал Босх. "Зачем это делать, если никто этого не увидит? Помните, мы с Кукольником считали, что оставление тел в общественных местах с раскрашенными лицами было частью эротической программы. Часть его возбуждения. Но почему второй убийца сделал это - следуя той же программе, - если тело никогда не должно было быть найдено?
   Локк положил обе руки на стол, чтобы удержать вес, и на мгновение задумался. Босху показалось, что он услышал звук из патио. Он выглянул в открытые французские двери и увидел только темноту крутого склона холма, возвышающегося над освещенным прудом. Его почковидная поверхность теперь была спокойной. Он посмотрел на свои часы. Была полночь.
   - Хороший вопрос, - сказал Локк. "Я не знаю ответа. Может быть, послушник знал, что в конце концов тело обнаружится, что он сам может захотеть его показать. Видите ли, теперь мы, вероятно, должны предположить, что это был последователь, который отправил заметки вам и газете четыре года назад. Это показывает эксгибиционистскую часть его программы. Черч, по-видимому, не находил такой необходимости мучить своих охотников".
   "Последователь получил удовольствие от того, что подправил нас".
   "В яблочко. Он развлекался, насмехаясь над своими следопытами, и все это время вина за совершенные им убийства ложилась на настоящего Кукольника. Следовать?"
   "Да."
   "Хорошо, так что же случилось? Настоящий Кукольник, мистер Черч, убит вами. У соратника больше нет укрытия. Вот что он делает, он продолжает свое дело - свое убийство, - но теперь он закапывает жертву, прячет ее под бетон".
   - Ты хочешь сказать, что он все еще следует всей эротической программе с макияжем и всем остальным, но потом закапывает ее, чтобы никто ее не увидел?
   "Так никто и не узнает. Да, он следует программе, потому что это его заводит в первую очередь. Но он больше не может позволить себе публично выбрасывать тела, потому что это раскроет его тайну".
   - Тогда зачем записка? Зачем на этой неделе посылать в полицию записку, которая открывает его для разоблачения?
   Локк ходил вокруг обеденного стола, размышляя.
   - Уверенность, - наконец сказал он. "Последователь стал сильным за последние четыре года. Он думает, что непобедим. Это обычная черта в фазе разборки психопата. Повышается состояние уверенности и неуязвимости, поскольку на самом деле психопат совершает все больше и больше ошибок. Разборка. Становится уязвимым для открытия".
   "Значит, из-за того, что ему сходит с рук его действия в течение четырех лет, он думает, что он чист и настолько неприкасаем, что отправляет еще одну записку, чтобы настроить нас?"
   - Совершенно верно, но это только один фактор. Другое - гордость, авторство. Начался большой суд над Кукольником, и он хочет привлечь к себе внимание. Вы должны понять, он жаждет внимания своими действиями. В конце концов, это был последователь, а не Черч, который отправил письма раньше. Так что, будучи гордым и чувствуя себя вне досягаемости полиции - я думаю, богоподобным можно описать его самоощущение, - он пишет записку на этой неделе.
   "Поймай меня, если сможешь."
   "Да, одна из самых старых игр... И, наконец, он мог прислать записку, потому что все еще зол на тебя".
   "Мне?"
   Босх был удивлен. Он никогда не думал об этом.
   "Да, вы забрали Черча. Ты испортил его идеальное прикрытие. Я не думаю, что записка и ее упоминание в прессе хоть как-то помогли вашему судебному делу, не так ли?
   "Нет. Это может потопить меня".
   "Да, так что, возможно, это способ последователя отплатить вам. Его месть.
   Босх на мгновение задумался обо всем этом. Он почти чувствовал, как адреналин бурлит в его теле. Было уже за полночь, но он ничуть не устал. Теперь у него был фокус. Он больше не терялся в пустоте.
   - Думаешь, их больше, не так ли? он спросил.
   "Вы имеете в виду женщин в бетонных или аналогичных камерах? Да, к сожалению, знаю. Четыре года - это долго. Боюсь, там много других".
   - Как мне его найти?
   "Я не уверен. Моя работа обычно подходила к концу. После того, как их поймают. После того, как они умрут.
   Босх кивнул, закрыл папки и сунул их себе под мышку.
   - Но есть одно но, - сказал Локк. "Посмотрите на его список жертв. Кто они? Как он к ним попадает? Вы сказали, что трое мертвых и выживший были в порноиндустрии.
   Босх снова положил папки на стол. Он закурил еще одну сигарету.
   "Да, все они тоже работали на дому", - сказал он.
   "Да. Таким образом, в то время как Черч был оппортунистическим убийцей, берущим жертв любого размера, возраста и расы, последователь был более конкретным в своих вкусах".
   Босх быстро вспомнил о жертвах порнографии.
   "Правильно, жертвы последователя были белыми, молодыми, светловолосыми и большегрудыми".
   "Это четкая закономерность. Рекламировали ли эти женщины свои выездные услуги в средствах массовой информации для взрослых?"
   - Я знаю, что двое из них это сделали, и выживший. Последняя жертва звонила, но я не знаю, как она это рекламировала".
   "Включили ли те трое, которые размещали рекламу, свои фотографии в тексте?"
   Босх мог вспомнить только объявление Холли Лере, и в нем не было ее фотографии. Только ее сценический псевдоним, телефонная трубка и гарантия непристойного удовольствия.
   "Я так не думаю. В том, что я помню, этого не было. Но ее порноимя было в объявлении. Так что любой, кто знаком с ее работой в видео, знает ее внешний вид и атрибуты".
   "Отлично. Мы уже создаем профиль подписчика. Он тот, кто использует видео для взрослых, чтобы выбирать женщин для своей эротической программы. Затем он связывается с ними через рекламу в СМИ для взрослых, увидев их имена или фотографии в рекламе. Я помог вам, детектив Босх?
   "Абсолютно. Спасибо за время. И держи это под шляпой. Я не уверен, что мы хотим обнародовать это".
   Босх снова взял папки и направился к двери, но Локк остановил его.
   - Мы еще не закончили, ты же знаешь.
   Босх обернулся.
   "Что ты имеешь в виду?" - спросил он, хотя и знал.
   - Вы не говорили о том аспекте, который больше всего беспокоит. Вопрос о том, как наш последователь узнал распорядок убийцы. Оперативная группа не разглашала средствам массовой информации каждую деталь программы Кукольника. Не тогда. Подробности умалчивались, чтобы сознавшиеся психи не знали, в чем именно сознаться. Это была защита. Оперативная группа могла бы быстро устранить фиктивные признания".
   "Так?"
   "Итак, вопрос в том, как последователь узнал об этом?"
   "Я не-"
   "Да, вы знаете. Книга, которую написал г-н Бреммер, сделала эти подробности доступными для всего мира. Это, конечно, могло объяснить конкретную блондинку... Но не жертвы номер семь и одиннадцать, как вы, я уверен, поняли.
   Локк был прав. Именно это Босх понял раньше. Он избегал думать об этом, потому что боялся последствий.
   Локк сказал: "Ответ в том, что последователь каким-то образом был посвящен в подробности. Детали - вот что спровоцировало его действия. Вы должны помнить, что здесь мы имеем дело с кем-то, кто, скорее всего, уже был в разгаре большой внутренней борьбы, когда наткнулся на эротическую программу, которая соответствовала его собственным потребностям. У этого человека уже были проблемы, независимо от того, проявлялись они в совершении им преступлений или нет. Он был больным щенком, Гарри, и он увидел эротическую форму Кукольника и понял, что это я. Это то, чего я хочу, то, что мне нужно для реализации. Затем он принял программу Кукольника и действовал по ней до мельчайших деталей. Вопрос в том, как он наткнулся на это? И ответ в том, что ему дали доступ".
   Мгновение они просто смотрели друг на друга, затем Босх заговорил.
   - Вы говорите о полицейском. Кто-то из оперативной группы. Этого не может быть. Я был здесь. Мы все хотели, чтобы этот парень упал. Никого это... не выходило из себя, чувак.
   - Возможно, член оперативной группы, Гарри, только возможно. Но помните, круг тех, кто знал о программе, был намного шире, чем просто оперативная группа. У вас есть судмедэксперты, следователи, полицейские, фотографы, репортеры, фельдшеры, прохожие, которые находили тела - многие люди, имевшие доступ к деталям, о которых очевидно знал следопыт".
   Босх попытался составить в уме быстрый профиль. Локк прочитал его.
   - Это должен быть кто-то, связанный с расследованием, Гарри. Не обязательно жизненно важная часть или непрерывная часть. Но кто-то, кто пересекся со следствием в точке, которая позволила бы ему получить знания по полной программе. Больше, чем было известно общественности в то время".
   Босх ничего не сказал, пока Локк не подсказал ему.
   - Что еще, Гарри? Сузить."
   "Левша."
   "Возможно, но не обязательно. Черч был левшой. Последователь, возможно, использовал только левую руку, чтобы сделать точную копию преступлений Черча".
   "Правильно, но есть записи. Подозрительные врачи заявили, что, по их мнению, это был писатель-левша. Они не были стопроцентными. Они никогда не бывают".
   - Хорошо, тогда, возможно, левша. Что-то еще?"
   Босх на мгновение задумался.
   "Возможно, курильщик. В бетоне был найден пакет. Камински, потерпевший, не курил".
   "Ладно это хорошо. Это то, о чем вам нужно подумать, чтобы сузить круг поиска. Дело в деталях, Гарри, я в этом уверен.
   Прохладный ветер дул со склона холма и проникал через стеклянные двери и холодил Босха. Пора было уйти, остаться с этим наедине.
   - Еще раз спасибо, - сказал он, снова направляясь к двери.
   "Что ты будешь делать?" Локк позвал его вдогонку.
   - Я еще не знаю.
   "Гарри?"
   Босх остановился на пороге и оглянулся на Локка. Бассейн устрашающе светился в темноте позади него.
   "Последователь, он может быть самым умным из всех, кто появился за долгое время".
   - Потому что он полицейский?
   - Потому что он, вероятно, знает о деле все, что знаете вы.
  
   ***
  
   В "Каприсе" было холодно. Ночью каньоны всегда несли темный холод. Босх развернул машину, и она тихо поплыла вниз по Лукаут-Маунтин к Лорел-Каньону. Он свернул направо и поехал на рынок в каньоне, где купил шесть банок Anchor Steam. Затем он отнес свое пиво и свои вопросы обратно на холм Малхолланду.
   Он поехал на Вудро Вильсон Драйв, а затем спустился к своему маленькому дому, который стоял на консолях и выходил окнами на перевал Кауэнга. Он не оставил внутри свет, потому что с Сильвией в его жизни он никогда не знал, как долго он протянет без того, чтобы быть здесь.
   Он открыл первое пиво, как только "Каприс" остановился у тротуара впереди. Мимо медленно проехала машина и оставила его в темноте. Он наблюдал, как один из лучей прожекторов Юниверсал-Сити разрезал облака над домом. Еще один погнался за ним через несколько секунд. Пиво чувствовалось и имело приятный вкус, спускаясь ему в горло. Но в желудке стало тяжело, и Босх перестал пить. Он положил бутылку обратно в картонную коробку.
   Но он знал, что на самом деле его беспокоило не пиво. Это был Рэй Мора. Из всех людей, которые были достаточно близки к делу, чтобы знать подробности программы, Мора был тем, кто ткнул Босха под дых. Три жертвы последователя были порноактрисами. И это было выступление Моры. Вероятно, он знал их всех. Вопрос, который теперь начал пробиваться в голове Босха, заключался в том, убил ли он их всех? Ему было неприятно даже думать об этом, но он знал, что должен. Мора была логичной отправной точкой, когда Босх обдумывал совет Локка. Полицейский выделялся в сознании Босха как человек, который легко пересекал оба мира: порноторговлю и Кукольника. Было ли это просто совпадением или этого было достаточно, чтобы классифицировать Мору как настоящего подозреваемого? Босх не был уверен. Он знал, что с невиновным нужно действовать так же осторожно, как и с виновным.
  
   ***
  
   Внутри пахло затхлостью. Он подошел прямо к задней раздвижной двери и открыл ее. Он постоял там какое-то время, прислушиваясь к шипящему звуку машин, доносившихся с автострады у подножия перевала. Звук не умер. Независимо от того, в какое время и в какой день, внизу всегда было движение, кровь текла по городским венам.
   Лампочка на автоответчике мигала цифрой три. Босх перемотал назад и закурил. Первым голосом была Сильвия: "Я просто хочу пожелать спокойной ночи, дорогая. Я люблю тебя и будь осторожен".
   Следующим был Джерри Эдгар: "Гарри, это Эдгар. Хотел сообщить, что я ушел. Ирвинг позвонил мне домой и сказал утром сдать все, что у меня есть, в RHD. Лейтенанту Ролленбергеру. Береги себя, приятель. И смотри шесть".
   Смотри шесть, подумал Босх. Следи за своей спиной. Он не слышал этого со времен Вьетнама. И он знал, что Эдгар никогда не был там.
   - Это Рэй, - сказал последний голос на пленке. "Я думал об этой конкретной работе блондинки, и у меня есть несколько идей, которые могут вас заинтересовать. Позвоните мне утром, и мы поговорим".
  
  
   15
   "Я хочу продолжения".
   "Какая?"
   "Вы должны добиться отсрочки судебного разбирательства. Скажи судье".
   - О чем, черт возьми, ты говоришь, Босх?
   Босх и Белк сидели за столом защиты, ожидая начала судебного заседания в четверг утром. Они разговаривали громким шепотом, и Босху показалось, что, когда Белк ругается, это звучит слишком надуманно, словно он шестиклассник, пытающийся подстроиться под восьмиклассников.
   - Я говорю о вчерашнем свидетеле, Вечореке, он был прав.
   "О чем?"
   - Алиби, Белк. Алиби одиннадцатой жертвы. Это законно. Церковь не...
   - Подожди, - взвизгнул Белк. Затем тихим шепотом сказал: - Если ты собираешься признаться мне, что убил не того парня, я не хочу этого слышать, Босх. Не сейчас. Слишком поздно."
   Он вернулся к своему юридическому планшету.
   - Белк, послушай, черт возьми, я ни в чем не сознаюсь. У меня есть правильный парень. Но мы что-то упустили. Другой парень. Убийц было двое. Черч подходит для девяти - девяти, которые мы привязали к сравнениям макияжа. Два других, и тот, который мы нашли в бетоне на этой неделе, были сделаны кем-то другим. Вы должны остановить это, пока мы не выясним, что именно происходит. Если об этом дойдет до суда, второму убийце, преследователю, станет известно, насколько мы близки к нему".
   Белк бросил ручку на блокнот, и она отскочила от стола. Он не встал, чтобы получить его.
   - Я собираюсь рассказать вам, что происходит, Босх. Мы ничего не останавливаем. Даже если бы я хотел, то, наверное, не смог бы - судья в штанах. Все, что ей нужно сделать, это возразить и не продавать, не откладывать. Так что даже поднимать не буду. Ты должен кое-что понять, Босх, это суд. Это контролирующий фактор вашей вселенной прямо сейчас. Вы не контролируете это. Вы не можете ожидать, что судебный процесс будет прерываться каждый раз, когда вам нужно изменить свою историю..."
   "Вы закончили?"
   - Да, я закончил.
   - Белк, я понимаю все, что ты только что сказал. Но мы должны защитить расследование. Там есть еще один парень, убивающий людей. И если Чендлер посадит туда меня или Эдгара и начнет задавать вопросы, убийца прочитает об этом и узнает все, что у нас есть. Тогда мы никогда его не поймаем. Ты хочешь это?"
   - Босх, мой долг - выиграть это дело. Если при этом вы рискуете своим...
   - Да, но разве ты не хочешь знать правду, Белк? Я думаю, мы близки. Отложите это до следующей недели, и к тому времени мы будем иметь его вместе. Мы сможем прийти сюда и выбить из колеи Мани Чендлера.
   Босх откинулся назад, подальше от него. Он устал бороться с ним.
   - Босх, как долго вы работаете копом? - спросил Белк, не глядя на него. "Двадцать лет?"
   Это было близко. Но Босх не ответил. Он знал, что грядет.
   - И ты собираешься сидеть там и говорить со мной об истине? Когда вы в последний раз видели правдивый полицейский отчет? Когда вы в последний раз указывали настоящую правду в заявлении об ордере на обыск? Не рассказывай мне правду. Хочешь правды, иди к священнику или еще куда-нибудь. Я не знаю, куда идти, но не заходи сюда. После двадцати лет работы ты должен знать, что правда не имеет ничего общего с тем, что здесь происходит. Как и правосудие. Просто слова из книги по юриспруденции, которую я читал в прошлой жизни.
   Белк отвернулся и достал из кармана рубашки еще одну ручку.
   - Ладно, Белк, ты мужчина. Но я собираюсь рассказать вам, как это будет выглядеть, когда выйдет. Это будет выходить по кусочкам, и это будет выглядеть плохо. Это специальность Чендлера. Это будет выглядеть так, будто я ударил не того парня".
   Белк игнорировал его, что-то писал в своем желтом блокноте.
   - Дурак, она собирается воткнуть его в нас так глубоко, что оно выйдет с другой стороны. Ты продолжаешь списывать ее со счетов, что у нее на заднице рука судьи, но мы оба знаем, что именно так ты справлялся с тем фактом, что не смог отнести ей обед. В последний раз получайте отсрочку.
   Белк встал и обошел стол, чтобы подобрать упавшую ручку. Выпрямившись, он поправил галстук и манжеты и снова сел. Он склонился над своим блокнотом и, не глядя на Босха, сказал: - Ты просто боишься ее, не так ли, Босх? Не хочу быть на трибуне с пиздой, задающей вопросы. Вопросы, которые могут раскрыть, кто вы: полицейский, которому нравится убивать людей".
   Теперь он повернулся и посмотрел на Босха.
   "Ну, уже слишком поздно. Твое время пришло и отступать некуда. Никаких задержек. Время для шоу."
   Гарри встал и склонился над толстяком.
   - Да пошел ты, Белк. Я выхожу наружу".
   - Это мило, - сказал Белк. "Знаете, вы, ребята, все одинаковые. Вы сносите какого-то парня, а потом приходите сюда и думаете, что только потому, что вы носите этот значок, у вас есть какое-то божественное право делать все, что вы хотите. Этот значок - самая большая поездка за власть".
   Босх подошел к банку телефонов и позвонил Эдгару. Он поднял трубку в отделе убийств после одного звонка.
   - Я получил твое сообщение прошлой ночью.
   "Да, ну, это все, что есть. Меня нет. Сегодня утром приехал RHD и забрал мой файл. Видел, как они шныряли вокруг твоего места, но ничего не взяли.
   "Кто пришел?"
   "Шихэн и Опельт. Вы их знаете?
   "Да, они в порядке. Ты придешь сюда по вызову в суд?
   - Да, я должен быть там к десяти.
   Босх увидел, что дверь в зал заседаний номер 4 открылась, и заместитель маршала высунулся и подал ему знак.
   "Мне нужно идти."
   Вернувшись в зал суда, Чендлер сидел за кафедрой, а судья говорил. Жюри еще не было в ложе.
   - А как насчет других повесток? - спросил судья.
   "Ваша честь, сегодня утром мой офис уведомляет этих людей и освобождает их".
   - Тогда очень хорошо. Мистер Белк, готов продолжить?
   Когда Босх вошел в ворота, Белк прошел мимо него по пути к кафедре, даже не взглянув на него.
   "Ваша честь, поскольку это неожиданно, я прошу о получасовом перерыве, чтобы посоветоваться со своим клиентом. После этого мы будем готовы продолжить".
   "Очень хорошо, мы собираемся сделать именно это. Перерыв на полчаса. Тогда я увижу здесь всех участников. А мистер Босх? Я ожидаю, что ты будешь там на своем месте, когда я в следующий раз выйду готовым начать. Я не люблю рассылать маршалов по коридорам, когда подсудимый знает, где он должен быть и когда он должен быть там.
   Босх ничего не сказал.
   - Извините, ваша честь, - сказал за него Белк.
   Они встали, когда судья отошел от скамьи, и Белк сказал: "Давайте пройдем по коридору в одну из переговорных комнат адвоката и клиента".
   "Что случилось?"
   - Пойдем по коридору.
   Когда он выходил из зала суда, вошел Бреммер с блокнотом и ручкой в руках.
   - Эй, что происходит?
   - Не знаю, - сказал Босх. "Полчаса перерыв".
   - Гарри, мне нужно с тобой поговорить.
   "Потом."
   "Это важно."
   В конце зала рядом с туалетами располагалось несколько небольших конференц-залов для адвокатов, размером с комнату для допросов в голливудском участке. Босх и Белк вошли в одну и заняли стулья по обе стороны от серого стола.
   "Что случилось?" - спросил Босх.
   "Ваша героиня отдохнула".
   - Чендлер отдыхал, не позвонив мне?
   Босху казалось, что это не имеет никакого смысла.
   "Что она делает?" он спросил.
   "Она очень проницательна. Это очень умный ход".
   "Почему?"
   "Посмотрите на дело. Она в очень хорошей форме. Если бы он закончился сегодня и дошел до жюри, кто бы победил? Она будет. Видите ли, она знает, что вы должны встать на защиту того, что вы сделали. Как я уже говорил тебе на днях, мы с тобой либо выиграем, либо проиграем. Ты либо берешь мяч и забиваешь его ей в горло, либо теряешь его. Она знает это, и если бы она позвонила тебе, то сначала задала бы вопросы, а потом я бы пришел с грибами - самыми легкими, которые ты выбил из парка.
   "Теперь она переворачивает это. Мой выбор состоит в том, чтобы не звонить вам и проигрывать дело, или позвонить вам и, по сути, дать ей лучший шанс на вас. Очень проницательный.
   "Так что же мы будем делать?"
   "Позвоню тебе."
   - А как же задержка?
   - Какая задержка?
   Босх кивнул. Менять было некуда. Не было бы задержки. Он понял, что поступил плохо. Он неправильно подошел к Белку. Он должен был попытаться заставить Белка поверить, что это была его собственная идея пойти на отсрочку. Тогда бы это сработало. Вместо этого Босх начал испытывать дрожь - то неприятное чувство, которое приходит с приближением к неизвестному. Он чувствовал то же самое, что и перед тем, как впервые во Вьетнаме спустился в тоннель ВК. Он знал, что это был страх, распустившийся черной розой в глубине его груди.
   - У нас есть двадцать пять минут, - сказал Белк. "Давайте забудем о задержках и попробуем решить, как мы хотим, чтобы ваши показания прошли. Я собираюсь вести вас по пути. Жюри будет следить. Но помните, вы должны делать это медленно, иначе вы потеряете их. Хорошо?"
   - У нас есть двадцать минут, - поправил его Босх. "Мне нужно выйти покурить, прежде чем я сяду на трибуну".
   Белк продолжал, как будто не слышал.
   "Помни, Босх, на кону могут быть миллионы долларов. Это могут быть не ваши деньги, но это может быть ваша карьера".
   "Какая карьера?"
  
   ***
  
   Бреммер слонялся у двери конференц-зала, когда через двадцать минут вышел Босх.
   - Все понял? - спросил Гарри.
   Он прошел мимо него и направился к эскалатору. Бреммер последовал за ним.
   "Нет, чувак, я не слушал. Я просто жду тебя. Послушайте, что происходит с новым делом? Эдгар ни хрена мне не скажет. Вы получили удостоверение личности или что?
   - Да, мы опознали ее.
   "Кто это был?"
   - Не мой случай, чувак. Я не могу это выдать. Кроме того, я даю его тебе, и ты побежишь с ним к Мани Чендлеру, верно?
   Бреммер остановился рядом с ним.
   "Какая? О чем ты говоришь?"
   Затем он подбежал к Босху и прошептал.
   "Послушай, Гарри, ты один из моих основных источников информации. Я бы не стал тебя так трахать. Если она залезет в дерьмо, поищи кого-нибудь другого.
   Босху было неловко обвинять репортера. У него не было доказательств.
   "Уверен? Я ошибаюсь в этом, верно?"
   "Абсолютно. Ты слишком ценен для меня. Я бы не стал этого делать".
   "Тогда ладно."
   Это было так близко, как он подошёл к извинениям.
   - Итак, что вы можете рассказать мне об удостоверении личности?
   "Ничего такого. Это все же не мой случай. Попробуйте правый руль".
   "Правый руль есть? Они взяли его у Эдгара?
   Босх поднялся на эскалатор и оглянулся на него. Он кивнул, спускаясь. Бреммер не последовал за ним.
  
   ***
  
   Когда Босх вышел, Мани Чендлер уже курил на ступеньках. Он закурил сигарету и снова посмотрел на нее.
   - Сюрприз, сюрприз, - сказал он.
   "Какая?"
   "Отдыхает".
   "Только сюрприз для Балка", - сказала она. "Любой другой адвокат предвидел бы это. Мне почти жаль тебя, Босх. Почти, но не совсем. В деле о гражданских правах шансы на победу всегда малы. Но противостояние городской прокуратуре всегда уравнивает правила игры. Такие ребята, как Навальный, им на воле не выжить... Если бы ему нужно было побеждать, чтобы поесть, твой адвокат был бы худым человеком. Ему нужна стабильная зарплата от города, независимо от того, победит он или проиграет".
   То, что она сказала, конечно, было правильно. Но это были старые новости. Босх улыбнулся. Он не знал, как действовать. Часть его самого любила ее. Она ошибалась насчет него, но почему-то она ему нравилась. Может быть, дело было в ее упорстве, потому что ее гнев, хоть и направленный не в ту сторону, был так чист.
   Может быть, потому, что она не боялась говорить с ним вне суда. Он видел, как Белк старательно избегал контактов с семьей Черча. Прежде чем вставать во время перерывов, он садился за стол подсудимых, пока не был уверен, что все они благополучно прошли по коридору и поднялись на эскалатор. Но Чендлер не играл в такие игры. Она была передовым игроком.
   Босх догадался, что это было похоже на то, как два боксера коснулись перчаток до звонка. Он сменил тему.
   "На днях я разговаривал здесь с Томми Фарадеем. Теперь он Томми Фарауэй. Я спросил его, что случилось, но он ничего не сказал. Он просто сказал, что правосудие свершилось, что бы это ни значило.
   Она выпустила длинную струю синего дыма, но некоторое время ничего не говорила. Босх посмотрел на часы. У них было три минуты.
   - Вы помните дело Гальтона? она сказала. "Это было дело о гражданских правах, чрезмерная сила".
   Босх задумался. Имя было знакомым, но его было трудно поместить в смесь дел о чрезмерной силе, о которых он слышал или знал на протяжении многих лет.
   "Это был случай с собакой, верно?"
   "Да. Андре Гальтон. Это было до Родни Кинга, когда подавляющее большинство людей в этом городе не верило, что их полиция занимается ужасными злоупотреблениями в обычном порядке. Гальтон был черным и ехал с просроченным номерком по холмам Студио-Сити, когда полицейский решил его остановить.
   "Он не сделал ничего плохого, не был в розыске, просто просрочил метку на месяц. Но он побежал. Великая тайна жизни, он бежал. Он проделал весь путь до Малхолланда и бросил машину на одной из тех съездов, где люди смотрят на вид. Затем он выпрыгнул и спустился по склону. Спускаться туда было некуда, но он не поднимался, и менты не спускались - слишком опасно, как утверждали на суде.
   Теперь Босх вспомнил эту историю, но позволил ей рассказать ее. Ее негодование было настолько чистым и лишенным адвокатской позы, что он просто хотел услышать, как она это скажет.
   "Значит, они прислали собаку, - сказала она. "Гальтон потерял оба яичка и получил необратимое повреждение нерва правой ноги. Он мог ходить, но ему приходилось как бы тащить его за собой..."
   - Введите Томми Фарадея, - подсказал Босх.
   - Да, он взялся за дело. Это был настоящий взрыв. Гальтон не сделал ничего плохого, кроме как сбежал. Реакция полиции уж точно не соответствовала правонарушению. Любое жюри это увидит. И в городской прокуратуре об этом знали. На самом деле, я думаю, это было дело Балка. Предложили полмиллиона, и Фарадей сдал. Он думал, что получит как минимум в три раза больше на суде, поэтому прошел.
   - И, как я уже сказал, это было в старые времена. Адвокаты по гражданским правам называют это БК, это сокращение от Before King. Присяжные четыре дня слушали улики и нашли полицейских за тридцать минут. Гальтон не получил от всего этого ничего, кроме мертвой ноги и мертвого члена. Потом он вышел сюда и тут же подошел к той изгороди. Он спрятал пистолет, завернув его в пластик, и закопал его там. Он подошел к статуе и сунул пистолет себе в рот. Фарадей как раз входил в дверь и видел, как это произошло. Кровь по всей статуе, везде.
   Босх ничего не сказал. Теперь он очень ясно помнил этот случай. Он посмотрел на башню ратуши и увидел кружащих над ней чаек. Он всегда задавался вопросом, что привело их туда. Это было далеко от океана, но на крыше мэрии всегда были морские птицы. Чендлер продолжал говорить.
   - Две вещи, которые меня всегда интересовали, - сказала она. "Во-первых, почему Гальтон сбежал? И, во-вторых, почему он спрятал пистолет? И я думаю, что ответы одинаковы. Он не верил в справедливость, в систему. Нет надежды. Он не сделал ничего плохого, но сбежал, потому что он был чернокожим в белом районе, и всю свою жизнь слышал истории о том, что белые копы делают с черными мужчинами в таком положении. Его адвокат сказал ему, что у него есть безвыходное дело, но он принес пистолет в здание суда, потому что всю свою жизнь слышал о том, что решают присяжные, когда слово черного человека против копов.
   Босх посмотрел на часы. Пришло время войти, но он не хотел уходить от нее.
   - Так вот почему Томми сказал, что справедливость свершилась, - сказала она. "Это была справедливость для Андре Гальтона. После этого Фарадей передал все свои дела другим юристам. Я взял несколько. И он никогда больше не ступал в зал суда".
   Она затушила остатки сигареты.
   - Конец истории, - сказала она.
   - Я уверен, что адвокаты по гражданским правам часто говорят об этом, - сказал Босх. - А теперь вы втянули в это меня и Черча, не так ли? Я как тот парень, который послал собаку вниз по холму за Гальтоном?
   - Есть ученые степени, детектив Босх. Даже если Черч и был монстром, о котором вы говорите, он не должен был умирать. Если система отвернется от издевательств над виновными, то кто может быть следующим, кроме невиновных? Видишь ли, именно поэтому я должен сделать то, что собираюсь сделать с тобой там. Для невинных".
   - Что ж, удачи, - сказал он.
   Он потушил свою сигарету.
   - Мне это не понадобится, - сказала она.
   Босх проследил за ее взглядом до статуи над тем местом, где покончил с собой Гальтон. Чендлер смотрел на него так, словно кровь все еще была там.
   - Это справедливость, - сказала она, кивая на статую. - Она не слышит тебя. Она не видит тебя. Она тебя не чувствует и не хочет с тобой разговаривать. Джастис, детектив Босх, просто бетонная блондинка.
  
  
   16
   Зал суда казался тихим, как сердце мертвеца, пока Босх шел за столами истца и ответчика и перед скамейкой присяжных, чтобы добраться до трибуны свидетелей. После принесения присяги он назвал свое полное имя, и клерк попросил его произнести его по буквам.
   "ИЕРОНИМ БОШ".
   Затем судья передал дело Белку.
   - Расскажите нам немного о себе, детектив Босх, о своей карьере.
   - Я работаю полицейским почти двадцать лет. В настоящее время я работаю за столом по расследованию убийств в голливудском отделе. До этого-"
   "Почему они называют это столом?"
   Господи, подумал Босх.
   "Потому что это как стол. Это шесть маленьких столов, сдвинутых вместе, чтобы получился длинный стол, по три детектива с каждой стороны. Его всегда называют столом.
   - Хорошо, продолжай.
   "До этого назначения я провел восемь лет в специальном отделе по расследованию убийств Отдела ограблений и убийств. До этого я работал детективом в отделе убийств в Северном Голливуде и в отделе грабежей и краж в Ван-Найсе. Я был в патруле около пяти лет, в основном в подразделениях Голливуда и Уилшира".
   Белк медленно вел его по карьерной лестнице до тех пор, пока он не попал в оперативную группу Кукольника. Допрос был медленным и скучным даже для Босха, а это была его жизнь. Время от времени он смотрел на присяжных, когда отвечал на вопрос, и лишь немногие, казалось, смотрели на него или обращали внимание. Босх нервничал, и его ладони были влажными. Он свидетельствовал в суде не менее сотни раз. Но никогда так, в свою защиту. Ему было жарко, хотя он знал, что в зале суда слишком прохладно.
   - А где физически располагалась оперативная группа?
   "Мы использовали кладовую на втором этаже голливудской станции. Это была комната хранения улик и файлов. Мы временно перевезли эти вещи в арендованный трейлер и использовали комнату. У нас также был номер в Паркер-центре. Ночная смена, в которой я работал, обычно работала вне Голливуда".
   - Вы были ближе к источнику, верно?
   "Мы так и думали, да. Большинство жертв было взято с голливудских улиц. Позже многие из них были найдены в этом районе".
   "Итак, вы хотели иметь возможность быстро реагировать на подсказки и наводки, и то, что вы были в центре событий, помогло вам в этом, верно?"
   "Правильный."
   "В ту ночь вам позвонила женщина по имени Дикси МакКуин, как вы получили этот звонок?"
   "Она позвонила в девять один один, и когда диспетчер понял, о чем она говорит, звонок был переведен в оперативную группу в Голливуде".
   - Кто ответил?
   "Я сделал."
   "Почему это? Я думал, вы свидетельствовали, что вы начальник ночной смены. Разве у них не было людей, отвечающих на звонки?"
   "Да, у нас были люди, но этот звонок поступил поздно. Все ушли на ночь. Я был там только потому, что обновлял хронологический протокол расследования - мы должны были сдавать его в конце каждой недели. Я был там единственным. Я ответил."
   - Когда вы пошли встречать эту женщину, почему вы не вызвали подмогу?
   "Она не сказала мне достаточно по телефону, чтобы убедить меня, что в этом что-то есть. Мы получали десятки звонков в день. Ни один из них ни к чему не привел. Должен признаться, я поехал забрать ее отчет, не веря, что это что-то даст".
   - Ну, если вы так думали, детектив, зачем вы к ней пошли? Почему бы просто не узнать ее информацию по телефону?
   - Основная причина заключалась в том, что она сказала, что не знает адреса, по которому она была с этим мужчиной, но может показать мне это место, если я отвезу ее в Гиперион. Кроме того, в ее жалобах было что-то искреннее, понимаете? Казалось, что-то определенно испугало ее. Я собирался отправиться домой, поэтому подумал, что просто проверю это по дороге".
   - Расскажите нам, что произошло после того, как вы добрались до Гипериона.
   "Когда мы добрались туда, то увидели, что в квартире над гаражом горит свет. Мы даже видели тень, прошедшую через одно из окон. Итак, мы знали, что парень все еще там. Именно тогда мисс МакКуин рассказала мне о косметике, которую она видела в шкафчике под раковиной.
   - Что это значило для тебя?
   "Много. Это сразу же привлекло мое внимание, потому что мы никогда не говорили в прессе, что убийца сохранил косметику жертв. Просочилась информация, что он красил их лица, но не сохранял их макияж. Поэтому, когда она сказала мне, что видела эту коллекцию косметики, все щелкнуло. Это придавало ее словам легитимность".
   Босх выпил немного воды из бумажного стаканчика, который маршал наполнил для него ранее.
   - Хорошо, что ты сделал дальше? - сказал Белк.
   "Мне пришло в голову, что за то время, которое ей понадобилось, чтобы позвонить мне и чтобы я забрал ее и вернулся в Гиперион, он мог уйти и получить еще одну жертву. Так что я знал, что есть большая вероятность, что там, наверху, в опасности находится еще одна женщина. Я поднялся. Я подбежал".
   - Почему вы не вызвали подмогу?
   "Во-первых, я не верил, что есть время ждать даже пять минут подкрепления. Если бы у него там была другая женщина, пять минут могли бы означать ее жизнь. Во-вторых, у меня не было с собой марсохода. Я не смог бы позвонить, даже если бы захотел...
   - Ровер?
   "Портативное радио. Детективы обычно берут их на задание. Проблема в том, что их не так много, чтобы ходить. И так как я собирался домой, я не хотел брать его, потому что я не вернусь до следующей вечерней смены. Это будет означать, что на следующий день будет доступно на один марсоход меньше".
   - Значит, вы не могли по рации вызвать подкрепление. Как насчет телефона?"
   "Это был жилой район. Я мог выехать и найти телефон-автомат или постучать в чью-нибудь дверь. Было около часа ночи. и я не думал, что люди быстро откроют свои двери перед одиноким мужчиной, назвавшимся полицейским. Все было вопросом времени. Я не верил, что у меня есть. Пришлось подниматься одному".
   "Что случилось?"
   "Полагая, что кому-то грозит неминуемая опасность, я без стука вошел в дверь. Я держал пистолет".
   - Открыл?
   "Да."
   "Что ты видел?"
   "Прежде всего я заявил о себе. Я закричал: "Полиция". Я сделал несколько шагов в комнату - это была однокомнатная квартира - и увидел мужчину, которого позже опознали как Черча, стоящего рядом с кроватью. Это была раскладная кровать из дивана".
   "Что он делает?"
   "Он стоял там голый, рядом с кроватью".
   - Ты видел кого-нибудь еще?
   "Нет."
   "Что дальше?"
   "Я прокричал что-то вроде "Стой!" или "Не двигайся" и сделал еще один шаг в комнату. Сначала он не двигался. Затем он внезапно потянулся к кровати и провел рукой под подушкой. Я крикнул: "Нет", но он продолжил движение. Я мог видеть, как его рука двигалась, как будто его рука что-то схватила, и он начал вытягивать руку. Я выстрелил один раз. Это убило его".
   - Как далеко вы от него, по-твоему, были?
   "Я был в двадцати футах от него. Это была одна большая комната. Мы были по разные стороны от него".
   - И он умер мгновенно?
   "Очень быстро. Он упал на кровать. Позднее вскрытие показало, что пуля вошла под правую руку - ту, которой он доставал под подушку, - и прошла через грудь. Он поразил его сердце и оба легких".
   - После того, как он упал, что вы делали?
   "Я подошел к кровати и проверил, жив ли он. В тот момент он был еще жив, поэтому я надел на него наручники. Он умер через несколько мгновений. Я поднял подушку. Пистолета не было".
   "Что там было?"
   Глядя прямо на Чендлера, Босх сказал: "Великая тайна жизни, он потянулся за париком".
   Чендлер опустила голову и была занята написанием, но она остановилась и посмотрела на него, и их взгляды на мгновение встретились, пока она не сказала: "Возражаю, ваша честь".
   Судья согласился исключить комментарий Босха о тайне жизни. Белк задал еще несколько вопросов о месте стрельбы, а затем перешел к расследованию Черча.
   - Ты больше не участвовал в этом, верно?
   "Нет, как обычно, мне было поручено дежурить, пока расследовались мои действия во время стрельбы".
   - Ну, а вы были проинформированы о результатах расследования оперативной группой прошлого Черча?
   "В общем. Поскольку я был заинтересован в результате, меня держали в курсе".
   "Что ты узнал?"
   "Что косметика, найденная в шкафчике в ванной, была связана с девятью жертвами".
   "Вы сами когда-нибудь сомневались или слышали о сомнениях от других следователей относительно того, несет ли Норман Черч ответственность за смерть этих женщин?"
   "Для тех девяти? Нет, никаких сомнений. Всегда."
   - Что ж, детектив Босх, вы слышали показания мистера Вечорека о том, что он был с мистером Черчем в ночь, когда была убита одиннадцатая жертва, Ширлин Кемп. Вы видели видеозапись, представленную в качестве доказательства. Не вызывало ли это никаких сомнений?"
   "Это относится к этому делу. Но Ширлин Кемп не вошла в число девяти, чья косметика была найдена в квартире Черча. Ни у меня, ни у кого-либо из оперативной группы нет никаких сомнений в том, что Черч убил тех девять женщин".
   Чендлер возражал против того, чтобы Босх говорил от имени остальной части оперативной группы, и судья поддержал его. Белк сменил тему, не желая углубляться в тему жертв семь и одиннадцать. Его стратегия заключалась в том, чтобы избегать каких-либо упоминаний о втором убийце, оставляя это Чендлеру, чтобы тот замахнулся на перекрестный допрос, если она того захочет.
   - Тебя наказали за то, что ты не пошел с подкреплением. Считаете ли вы, что отдел справился с этим вопросом правильно?"
   "Нет."
   "Как так?"
   "Как я объяснил, я не верил, что у меня есть выбор в том, что я делаю. Если бы мне пришлось сделать это снова, даже зная, что в результате меня переведут, я бы сделал то же самое. Мне нужно будет. Если бы там была другая женщина, еще одна жертва, и я ее спас, меня, наверное, повысили бы".
   Когда Белк не сразу задал уточняющий вопрос, Босх продолжил.
   "Я считаю, что перевод был политической необходимостью. Суть в том, что я застрелил безоружного человека. Не имело значения, что человек, которого я застрелил, был серийным убийцей, чудовищем. Кроме того, я вез багаж из...
   "Это будет замечательно-"
   "Столкновения с..."
   "Детектив Босх".
   Босх остановился. Он высказал свое мнение.
   - Так ты хочешь сказать, что не сожалеешь о том, что произошло в квартире, верно?
   - Нет, это неправильно.
   Это, видимо, удивило Белка. Он посмотрел на свои записи. Он задал вопрос, на который ожидал другого ответа. Но он понял, что должен идти до конца.
   - О чем ты сожалеешь?
   "Эта церковь сделала этот шаг. Он привлек огонь. Я ничего не мог сделать, кроме как ответить. Я хотел остановить убийства. Я не хотел убивать его ради этого. Но так оно и оказалось. Это была его игра".
   Белк выразил облегчение, тяжело вздохнув в микрофон, прежде чем сказать, что у него больше нет вопросов.
   Судья Киз сказал, что перед началом перекрестного допроса будет десятиминутный перерыв. Босх вернулся к столу защиты, где Белк прошептал, что, по его мнению, они хорошо справились. Босх не ответил.
   "Я думаю, что все пойдет на ее кресте. Если вы сможете пройти через него без серьезных повреждений, я думаю, у нас все получилось.
   "А как насчет того, когда она вызывает последователя, вводит записку?"
   "Я не понимаю, как она может. Если она это сделает, она будет летать вслепую.
   "Нет, она не будет. У нее есть источник в отделе. Кто-то накормил ее информацией о записке.
   "Я попрошу провести боковую конференцию, если до этого дойдет".
   Это не очень обнадеживало. Босх посмотрел на часы, пытаясь определить, есть ли у него время покурить. Он так не думал, встал и вернулся к трибуне для свидетелей. Он прошел позади Чендлера, который писал в блокноте.
   - Великая тайна жизни, - сказала она, не поднимая глаз.
   - Ага, - сказал Босх, не оборачиваясь к ней.
   Пока он сидел и ждал, он увидел, как вошел Бреммер, за ним парень из " Дейли ньюс" и пара репортеров телеграфных служб. Кто-то сообщил, что вот-вот начнется главный акт. Использование камер в федеральном суде было запрещено, поэтому одна из станций прислала художника-рисовальщика.
   Со своего места свидетеля Босх наблюдал за работой Чендлера. Он догадался, что она записывает вопросы для него. Дебора Черч сидела рядом с ней, сложив руки на столе и не сводя глаз с Босха. Через минуту дверь в совещательную комнату открылась, и присяжные вошли в ложу. Потом вышел судья. Босх глубоко вздохнул и приготовился, а Чендлер подошла к кафедре со своим желтым блокнотом.
   "Г-н. Босх, - начала она, - сколько человек ты убил?
   Белк немедленно возразил и попросил врезку. Адвокаты и судебный секретарь подошли к краю скамьи и пять минут перешептывались. Босх слышал только отрывки, в основном от Белка, который был самым громким. В какой-то момент он заявил, что спорным является только один выстрел - убийство церкви, а все остальные не имеют значения. Он слышал, как Чендлер сказал, что эта информация имеет отношение к делу, потому что она иллюстрирует образ мышления подсудимого. Босх не мог расслышать ответ судьи, но после того, как адвокаты и репортер вернулись на свои места, судья сказал: "Подсудимый ответит на вопрос".
   - Не могу, - ответил Босх.
   - Детектив Босх, суд требует от вас ответа.
   - Я не могу ответить на него, судья. Я не знаю, сколько людей я убил".
   - Вы участвовали в боевых действиях во Вьетнаме? - спросил Чендлер.
   "Да."
   - Каковы были ваши обязанности?
   "Туннельная крыса. Я вошел во вражеские туннели. Иногда это приводило к прямому противостоянию. Иногда я использовал взрывчатку для разрушения туннельных комплексов. Я не могу знать, сколько людей было в них".
   "Хорошо, детектив, с тех пор как вы закончили свои обязанности в вооруженных силах и стали офицером полиции, сколько людей вы убили?"
   - Трое, включая Норман Черча.
   "Можете ли вы рассказать нам о двух инцидентах, не связанных с мистером Черчем? В целом."
   "Да, один был до Черча, другой после. Первый раз я кого-то убил во время расследования убийства. Я пошел допросить человека, которого считал свидетелем. Оказалось, что он был убийцей. Когда я постучал в дверь, он выстрелил в нее. Скучал по мне. Я пинком открыл дверь и вошел. Я слышал, как он бежит к задней части дома. Я последовал за ним во двор, где он перелезал через забор. Когда он уже собирался уйти, он развернулся, чтобы выстрелить в меня еще раз. Я выстрелил первым, и он упал.
   "Второй раз, это было после Черча, я участвовал в расследовании убийства и грабежа с ФБР. Произошла перестрелка между двумя подозреваемыми, мной и моим тогдашним напарником, агентом ФБР. Я убил одного из подозреваемых".
   - Значит, в этих двух случаях люди, которых вы убили, были вооружены?
   "Это правильно."
   - Три перестрелки со смертельным исходом - это много даже для двадцатилетнего ветерана, не так ли?
   Босх немного подождал, пока Белк возразит, но толстяк был слишком занят записью на планшете. Он упустил это.
   "Гм, я знаю копов с двадцатилетним стажем, которым даже не приходилось доставать оружие, и я знаю некоторых, которые были причастны к семи смертям. Дело в том, какие дела ты вытянешь, дело в везении".
   "Удача или неудача?"
   На этот раз Белк возражал, и судья его поддержал. Чендлер быстро продолжил.
   "После того как вы убили мистера Черча, когда он был безоружен, вы чувствовали себя плохо по этому поводу?"
   "Не совсем. До тех пор, пока на меня не подали в суд и я не узнал, что ты адвокат.
   В зале суда раздался смех, и даже Хани Чендлер улыбнулась. После того, как он успокоил комнату резким упреком своего молотка, судья проинструктировал Босха отвечать по существу и воздерживаться от личных отступлений.
   - Никаких плохих предчувствий, - сказал Босх. "Как я уже говорил, я бы скорее взял Черча живым, чем мертвым. Но я хотел убрать его с улицы в любом случае".
   - Но вы тактически все подстроили так, что это должно было закончиться его постоянным удалением, не так ли?
   - Нет. Ничего не было настроено. Просто случилось что-то".
   Босх знал, что лучше не выказывать ей злости. Вместо того, чтобы гневно осуждать, эмпирическое правило заключалось в том, чтобы отвечать на каждый вопрос так, как если бы он имел дело с человеком, который просто заблуждался.
   - Однако вы были удовлетворены тем, что мистер Черч был убит безоружным, обнаженным, совершенно беззащитным?
   "Удовлетворение не входит в это".
   - Ваша честь, - сказал Чендлер. - Могу я подойти к свидетелю с вещественным доказательством? Он помечен как истец 3А.
   Она передала копии листа бумаги Белку и секретарю судьи, которые передали его судье. Пока судья читал его, Белк подошел к кафедре и возразил.
   "Ваша честь, если это предлагается в качестве импичмента, я не понимаю, насколько это действительно. Это слова психиатра, а не моего клиента".
   Чендлер подошел к микрофону и сказал: "Судья, если вы заглянете в раздел с пометкой "Обзор", последний абзац - это то, что я хотел бы, чтобы свидетель зачитал. Вы также заметите, что подсудимый подписал заявление внизу".
   Судья Киз прочитал еще немного, вытер рот тыльной стороной ладони и сказал: "Я согласен. Вы можете показать его свидетелю.
   Чендлер принес Босху еще один экземпляр и, не глядя на него, положил перед ним. Потом она вернулась к кафедре.
   - Вы можете сказать нам, что это такое, детектив Босх?
   - Это конфиденциальная форма психологического освобождения. Предположительно конфиденциально, я думаю, я должен сказать.
   - Да, и с чем это связано?
   "Мое освобождение позволяет мне вернуться в строй после стрельбы в церкви. Психиатр отдела обычно дает интервью после участия в стрельбе. Затем он разрешает вам вернуться к своим обязанностям.
   - Вы должны хорошо его знать.
   "Извините меня?"
   "РС. Чендлер, в этом нет необходимости, - сказал судья Киз, прежде чем Белк встал.
   - Нет, ваша честь. Ударь это. Вам разрешили вернуться к своим обязанностям - к вашему новому заданию в Голливуде - после интервью, верно?
   "Правильный."
   "Разве это не правда, что на самом деле это не более чем процесс штамповки? Психиатр никогда не удерживает офицера от возвращения по психиатрическим причинам?
   "Нет по первому вопросу. Я не знаю, насчет второго.
   "Ну, позвольте мне перевернуть это. Вы когда-нибудь слышали об офицере, задержанном психиатром?
   - Нет. Они должны быть конфиденциальными, поэтому я сомневаюсь, что в любом случае услышу что-нибудь".
   "Не могли бы вы прочитать последний абзац сводного раздела лежащего перед вами отчета?"
   "Да."
   Он взял бумагу и начал читать. Тихо.
   - Вслух, детектив Босх, - раздраженно сказала она. "Я думал, что это подразумевается в вопросе".
   "Извиняюсь. В нем говорится: "Благодаря своему военному и полицейскому опыту, особенно в том числе вышеупомянутой стрельбе со смертельным исходом, субъект в значительной степени потерял чувствительность к насилию. Он говорит о насилии или аспекте насилия, являющегося принятой частью его повседневной жизни, на протяжении всей его жизни. Поэтому маловероятно, что то, что произошло ранее, будет действовать как психологический сдерживающий фактор, если он снова окажется в обстоятельствах, когда ему придется действовать со смертельной силой, чтобы защитить себя или других. Я верю, что он сможет действовать без промедления. Он сможет нажать на курок. На самом деле, в его разговоре не обнаруживается никаких негативных последствий стрельбы, если только его чувство удовлетворения исходом инцидента - смертью подозреваемого - не следует считать неуместным".
   Босх отложил бумагу. Он заметил, что теперь все присяжные смотрят на него. Он понятия не имел, был ли отчет очень вредным или полезным для его дела.
   "Тема отчета - вы, верно?" - спросил Чендлер.
   "Да, это я."
   "Вы только что свидетельствовали, что не было никакого удовлетворения, но в заключении психиатра сказано, что вы испытывали чувство удовлетворения от исхода инцидента. Какой правильный?"
   "Это его слова в отчете, а не мои. Не думаю, что я бы сказал это".
   - Что бы ты сказал?
   "Я не знаю. Не то".
   "Тогда почему вы подписали форму об освобождении?"
   "Я подписал его, потому что хотел вернуться к работе. Если бы я собирался спорить с ним о том, какие слова он использовал, я бы никогда не вернулся к работе".
   - Скажите, детектив, знал ли о вашей матери психиатр, который осматривал вас и составил заключение?
   Босх колебался.
   - Не знаю, - наконец ответил он. "Я не сказал ему. Я не знаю, была ли у него информация раньше".
   Он с трудом мог сосредоточиться на своих словах, потому что его мысли карабкались.
   - Что случилось с твоей матерью?
   Прежде чем ответить, он долго смотрел прямо на Чендлера. Она не отводила взгляд.
   "Как было засвидетельствовано ранее, она была убита. Мне было одиннадцать. Это произошло в Голливуде".
   - И никого никогда не арестовывали, верно?
   "Это правильно. Можем ли мы перейти к чему-то другому? Об этом уже свидетельствовали".
   Босх посмотрел на Белка, который понял суть, встал и стал возражать против повторяющихся вопросов Чендлера.
   - Детектив Босх, хотите перерыв? - спросил судья Киз. - Чтобы немного успокоиться?
   - Нет, судья, я в порядке.
   "Ну, мне очень жаль. Я не могу ограничить надлежащий перекрестный допрос. Возражение отклонено".
   Судья кивнул Чендлеру.
   "Извините, что задаю такие личные вопросы, но после того, как она ушла, ваш отец воспитывал вас?"
   "Вы не извинились. Ты-"
   "Детектив Босх!" - прогудел судья. "У нас не может быть этого. Вы должны ответить на заданные вам вопросы. Больше ничего не говори. Просто ответь на вопросы".
   "Нет. Я никогда не знал своего отца. Меня поместили в детский дом, а затем в приемные семьи".
   - Есть братья или сестры?
   "Нет."
   - Значит, человек, который задушил вашу мать, не только забрал самого близкого вам человека, но и разрушил большую часть вашей жизни в тот момент?
   - Я бы сказал так.
   - Преступление как-то связано с тем, что вы стали полицейским?
   Босх понял, что больше не может смотреть на присяжных. Он знал, что его лицо покраснело. И ему казалось, что он умирает под увеличительным стеклом.
   "Я не знаю. Я никогда не анализировал себя до такой степени".
   - Это как-то связано с тем удовлетворением, которое вы испытали, убив мистера Черча?
   - Как я уже говорил, если и было какое-то удовлетворение - вы продолжаете использовать это слово, - так это то, что я был удовлетворен закрытием дела. Используя ваше слово, этот человек был монстром. Он был убийцей. Я был доволен, что мы остановили его, а ты?
   - Вы отвечаете на вопросы, детектив Босх, - сказал Чандлер. "Теперь у меня есть вопрос: вы остановили убийства? Все они?"
   Белк вскочил и попросил провести боковую конференцию. Судья сказал присяжным: "В конце концов, сейчас мы возьмем перерыв. Мы перезвоним вам, когда будем готовы".
  
  
   17
   Белк попросил обсудить свои возражения против вопроса Чендлера вне пределов слышимости прессы, поэтому судья созвал слушание в своих кабинетах. В слушании участвовали судья, Чандлер, Белк, Бош, судебный секретарь и секретарь суда. Пришлось втащить пару стульев из зала суда, потом все заняли места вокруг огромного стола судьи. Он был темно-красного дерева и выглядел как ящик, в котором могла бы заехать маленькая иномарка.
   Первым делом судья закурил сигарету. Когда Босх увидел, что Чендлер последовал его примеру, он сделал то же самое. Судья отодвинул пепельницу со своего стола в угол, чтобы все могли добраться до нее.
   - Итак, мистер Белк, это ваша вечеринка, - сказал судья.
   "Ваша честь, меня беспокоит, в каком направлении движется мисс Чендлер".
   "Зовите ее мисс Чендлер, мистер Белк. Ты же знаешь, что она предпочитает это. Что касается того, куда она идет, как вы можете сказать по одному вопросу?
   Для Босха было очевидно, что Белк возражал слишком рано. Было неясно, сколько информации было у Чендлера, кроме записки. Но Босх считал, что чечетка Белка вокруг проблемы была пустой тратой времени.
   - Судья, - сказал он. "Если я отвечу на последний вопрос, это поставит под угрозу продолжающееся расследование".
   Судья откинулся на спинку своего мягкого кожаного кресла.
   "Как так?" он спросил.
   - Мы считаем, что есть еще один убийца, - сказал Босх. "Тело, найденное на этой неделе, было опознано вчера, и было установлено, что она не могла быть убита Черчем. Она была жива до двух лет назад. ...
   "Метод, использованный убийцей, был идентичен тому, что использовал настоящий Кукольник", - вставил Белк. "Полиция считает, что есть последователь, кто-то, кто знал, как Черч убивал, и следовал той же схеме. Есть основания полагать, что последователь несет ответственность за седьмую и одиннадцатую жертвы, ранее приписываемые Черчу".
   Босх сказал: "Последователь должен быть кем-то, кто был близок к первоначальному расследованию, кто-то, кто знал подробности".
   Белк сказал: "Если вы позволите ей начать эту линию допроса, об этом сообщат СМИ, и это сообщит подписчику. Он будет знать, насколько он близок к раскрытию".
   Судья молчал, некоторое время обдумывая все это.
   "Все это звучит очень интересно, и я желаю вам удачи в поимке этого последователя, как вы его называете", - наконец сказал он. - Но ваша проблема, мистер Белк, в том, что вы не дали мне никаких законных оснований, чтобы помешать вашему клиенту ответить на вопрос, заданный ему мисс Чендлер. Никто не хочет ставить под угрозу расследование. Но вы поставили своего клиента перед судом.
   - Это если есть второй убийца, - сказал Чендлер. "Очевидно, что убийца был только один, и это был не Черч. Они придумали этот сложный...
   "РС. Чендлер, - прервал его судья. "Это решать жюри. Сохраните свой аргумент для них. Мистер Белк, проблема в том, что это ваш свидетель. Вы позвонили ему и оставили его открытым для этой линии вопросов. Я не знаю, что тебе сказать. Я, конечно, не собираюсь убирать СМИ оттуда. Здесь не для протокола, мисс Пенни.
   Судья наблюдал, как судебный репортер убрала пальцы с клавиш.
   "Г-н. Белк, вы пиздец, извините за язык, дамы. Он ответит на вопрос и еще на один, и еще на один. Хорошо, мы снова в деле".
   Репортер снова положила пальцы на клавиши.
   - Ваша честь, это не может...
   - Я принял решение, мистер Белк. Что-нибудь еще?"
   Затем Белк удивил Bosch.
   "Мы хотели бы продолжения".
   "Какая?"
   - Ваша честь, истец возражает, - сказал Чендлер.
   "Я знаю, что вы это делаете", - сказал судья. - О чем вы говорите, мистер Белк?
   "Ваша честь, вы должны приостановить судебное разбирательство. По крайней мере, до следующей недели. Это даст расследованию время, чтобы, возможно, прийти к каким-то результатам".
   "Некоторые плоды? Забудь об этом, Белк. Ты в процессе суда, мой друг.
   Белк встал и перегнулся через большой широкий стол.
   "Ваша честь, я прошу экстренно приостановить это разбирательство, пока мы передаем дело по апелляции в девятый округ".
   - Вы можете обжаловать что угодно, мистер Белк, но отсрочки нет. Мы здесь под судом".
   Наступила тишина, все смотрели на Белка.
   - А если я откажусь отвечать? - спросил Босх.
   Судья Киз посмотрел на него долгим взглядом и сказал: "Тогда я буду считать вас неуважительным. Тогда я снова попрошу тебя ответить, и если ты снова откажешься, я посажу тебя в тюрьму. Тогда, когда ваш адвокат потребует залог, пока он подает апелляцию, я откажусь от залога. Все это будет происходить на глазах у жюри и представителей СМИ. И я не накладываю никаких ограничений на то, что мисс Чендлер говорит или не говорит репортерам в коридоре. Итак, я говорю о том, что вы можете попытаться быть каким-то героем и не отвечать, но история все равно попадет в СМИ. Это то же самое, что я сказал несколько минут назад мистеру Белку, когда мы ушли с ре...
   - Ты не можешь этого сделать, - вдруг взорвался Белк. - Это, это... это неправильно. Вы должны защитить это расследование. Ты-"
   - Сынок, ты никогда не говори мне, что я должен делать, - очень медленно и строго сказал судья. Казалось, он вырос в росте, а Белк отпрянул от него. "Единственное, что я должен сделать, это обеспечить справедливое судебное разбирательство по этому делу. Вы просите меня ознакомиться с информацией, которая может иметь жизненно важное значение для дела истца. Вы также пытаетесь запугать меня, а я этого не делаю. Я не окружной судья, который нуждается в вашем кивке каждый раз, когда приближаются выборы. Я назначен пожизненно. Мы уходим отсюда.
   Мисс Пенни перестала печатать. Босх почти не хотел видеть резню Белка. Заместитель городского прокурора склонил голову и принял позу обреченного. Затылок его был поднят вверх и готов принять топор.
   "Поэтому мой совет: вытащите свою жирную задницу и начните работать над тем, как, черт возьми, вы собираетесь спасти это при перенаправлении. Потому что через пять минут детектив Босх ответит на этот вопрос, иначе он передаст свой пистолет, значок, ремень и шнурки маршалу в федеральной тюрьме. Мы вернулись. Слушание отложено".
   Судья Киз опустил руку и затушил сигарету в пепельнице. Он не сводил глаз с Белка.
   Когда процессия возвращалась в зал суда, Босх вплотную приблизился к Чендлеру. Он оглянулся, чтобы убедиться, что судья повернулся, чтобы подойти к скамейке, а затем тихо сказал: - Если вы получаете информацию из отдела, я сожгу ваш источник, когда найду его. "
   Она не промахнулась. Она даже не обернулась, когда сказала: "Ты имеешь в виду, если ты уже не прах".
   Босх занял свое место на трибуне свидетелей, и присяжные вернулись. Судья сказал Чендлеру продолжать.
   "Вместо того, чтобы репортер нашел последний вопрос, позвольте мне просто перефразировать его. После того, как вы убили мистера Черча, прекратились так называемые убийства Кукольников?
   Босх задумался. Он выглянул в секцию для зрителей и увидел, что репортеров стало больше - или, по крайней мере, людей, которых он считал репортерами. Они все сидели вместе.
   Он также увидел Сильвию, сидящую в одиночестве на заднем ряду. Она слегка улыбнулась ему, на что он не ответил. Он задавался вопросом, как долго она была там.
   - Детектив Босх? - подсказал судья.
   - Я не могу ответить на этот вопрос, не ставя под угрозу продолжающееся расследование, - наконец сказал Босх.
   "Детектив Босх, мы только что обсудили это", - сердито сказал судья. "Ответить на вопрос."
   Босх знал, что его отказ и тюремное заключение не помешают этой истории выйти наружу. Чендлер расскажет всем репортерам, поскольку судья дал ей на это разрешение. Так что, посадив себя в тюрьму, он знал, это только остановит его от погони за последователем. Он решил ответить. Он тщательно составил заявление, пока тянул время, делая долгий, медленный глоток воды из бумажного стаканчика.
   "Норман Черч, очевидно, перестал убивать людей после того, как умер. Но там был кто-то еще кто-то там. Убийца, использующий те же методы, что и Норман Черч.
   - Благодарю вас, мистер Босх. И когда вы пришли к такому выводу?"
   - На этой неделе, когда было найдено еще одно тело.
   - Кто была эта жертва?
   "Женщина по имени Ребекка Камински. Она отсутствовала два года".
   - Детали ее смерти совпадают с убийствами других жертв Кукольника?
   - Именно, кроме одного.
   - И что это было?
   "Она была замурована в бетон. Скрытый. Норманн Черч всегда избавлялся от своих жертв в общественных местах".
   - Других отличий нет?
   "Не то, что я знаю на данный момент".
   "Тем не менее, поскольку она умерла через два года после того, как Норман Черч был убит вами, нет никакой возможности, чтобы он был виноват".
   "Правильный."
   - Поскольку он мертв, у него идеальное алиби, не так ли?
   "Правильный."
   - Как нашли тело?
   - Как я уже сказал, он был закопан в бетон.
   "И что привело полицию к месту, где он был захоронен?"
   "Мы получили записку с указаниями".
   Затем Чендлер предложил копию записки в качестве доказательства истца 4A, и судья Киз принял ее после отклонения возражения Белка. Затем Чендлер передал копию Босху для опознания и прочтения.
   - На этот раз вслух, - сказала она прежде, чем он успел начать. "Для жюри".
   Босху стало жутко читать вслух слова последователя в тихом зале суда. После некоторого молчания, когда он закончил, Чендлер начал снова.
   "Я все еще в игре, - пишет он. Что это значит?"
   "Это означает, что он пытается взять на себя ответственность за все убийства. Он хочет внимания".
   "Может ли это быть потому, что он совершил все убийства?"
   - Нет, потому что Норман Черч совершил девять из них. Улики, найденные в квартире Черча, неопровержимо связывают его с этими девятью. Нет сомнений."
   - Кто нашел эти улики?
   Босх сказал: "Я".
   - Итак, разве нет больших сомнений, детектив Босх? Разве идея о втором убийце, использующем тот же метод, не нелепа?"
   - Нет, это не нелепо. Это происходит. Я не убил не того человека".
   "Разве это не правда, что все эти разговоры об убийце-подражателе, последователе - это тщательно продуманный фарс для сокрытия того факта, что вы сделали именно это, убили не того человека? Невинный, безоружный человек, который не сделал ничего хуже, чем нанял проститутку с молчаливого одобрения своей жены?
   "Нет, это не так. Норманн Черч убил...
   - Спасибо, мистер Босх.
   "-много женщин. Он был монстром".
   - Как тот, кто убил твою мать?
   Он бессознательно посмотрел в зал, увидел Сильвию и отвел взгляд. Он попытался собраться, замедлить дыхание. Он не собирался позволить Чендлеру разорвать его.
   "Я бы сказал, да. Вероятно, они были похожи. Оба монстра.
   - Вот почему ты убил его, не так ли? Парика не было под подушкой. Вы хладнокровно убили его, потому что видели убийцу вашей матери.
   "Нет. Ты неправ. Ты не думаешь, что если бы я собирался придумать историю, я бы мог придумать что-нибудь получше парика? Там была кухонька, ножи в ящике. Зачем мне сажать...
   - Постой, постой, постой, - рявкнул судья Киз. "Теперь мы сбились с пути здесь. Мисс Чандлер, вы начали делать заявления вместо того, чтобы задавать вопросы, и, детектив Босх, вы делали то же самое вместо того, чтобы отвечать. Давай начнем сначала."
   - Да, ваша честь, - сказал Чендлер. - Разве это не правда, детектив Босх, что все это - привязка всех убийств к Норманну Черчу - было искусным сокрытием, которое теперь рассыпается с обнаружением женщины в бетоне на этой неделе?
   "Нет, это не правда. Ничего не распутывается. Черч был убийцей, и он заслужил то, что получил".
   Босх мысленно вздрогнул и закрыл глаза, как только слова сорвались с его губ. Она сделала это. Он открыл глаза и посмотрел на Чендлера. Ее глаза казались плоскими и пустыми, лишенными эмоций.
   Мягко она сказала: "Вы говорите, что он заслужил то, что получил. Когда вас назначили судьей, присяжными и палачом?"
   Босх выпил еще воды из чашки.
   "Я имел в виду, что это была его пьеса. Что бы с ним ни случилось, в конечном итоге он был виноват. Вы вводите что-то подобное в игру, и вы должны принять последствия".
   - Как будто Родни Кинг заслужил то, что получил?
   "Возражение!" - крикнул Белк.
   - Как будто Андре Гальтон заслужил то, что получил?
   "Возражение!"
   "Поддержали, поддержали", - сказал судья. - Хорошо, мисс Чендлер, вы...
   "Они не одинаковые".
   - Детектив Босх, я поддержал возражения. Это значит, не отвечай".
   - На данный момент больше никаких вопросов, ваша честь, - сказал Чендлер.
   Босх смотрел, как она подошла к столу истца и уронила планшет на деревянную поверхность. Свободная прядь волос была там, на затылке. Теперь он был уверен, что даже эта деталь была частью ее тщательно спланированного выступления во время суда. Когда она села, Дебора Черч протянула руку и сжала ее руку. Чендлер не улыбнулся и не сделал никакого жеста в ответ.
   Белк сделал все, что мог, чтобы возместить ущерб при повторном осмотре, спросив более подробную информацию о чудовищном характере преступлений, а также о стрельбе и расследовании Черча. Но казалось, что никто не слушает. В зале суда образовался вакуум, созданный перекрестным допросом Чендлера.
   Белк, по-видимому, был настолько неэффективен, что Чендлер не удосужился спросить что-либо при повторном пересечении, и Босх был освобожден от места свидетеля. Ему казалось, что дорога обратно к столу защиты покрыла не менее мили.
   - Следующий свидетель, мистер Белк? - спросил судья.
   - Ваша честь, можно вас на несколько минут?
   "Конечно."
   Белк повернулся к Босху и прошептал: "Мы идем отдыхать, у тебя с этим проблемы?"
   "Я не знаю."
   - Больше некому звонить, если только вы не хотите вызвать сюда других членов оперативной группы. Они скажут то же, что и ты, и получат такое же обращение от Чендлера. Я лучше оставлю это в покое".
   - А как насчет возвращения Локка? Он поддержит меня во всем, что я сказал о последователе.
   "Слишком рискованно. Он психолог, поскольку все, что мы заставляем его сказать, возможно, она также заставит его признать, что это, возможно, и нет. Он не был низложен по этому поводу, и мы не будем знать наверняка, что он скажет. Кроме того, я думаю, нам нужно держаться подальше от второго убийцы. Это сбивает с толку присяжных, и мы...
   "Г-н. Белк", - сказал судья. "Ждал."
   Белк встал и сказал: "Ваша честь, защита отдыхает".
   Судья долго смотрел на Белка, прежде чем повернуться к присяжным и сказать им, что они освобождены от этого дня, потому что адвокатам понадобится день, чтобы подготовить заключительные аргументы, а ему нужно время, чтобы подготовить инструкции для присяжных.
   После того, как присяжные разошлись, Чендлер подошел к кафедре. Она просила вынести вердикт в пользу истца, но судья отказал. Белк сделал то же самое, потребовав приговора в пользу подсудимого. Казалось бы, саркастическим тоном судья велел ему сесть.
   Босх встретил Сильвию в коридоре снаружи после того, как переполненный зал суда опустел через несколько минут. Вокруг двух адвокатов собралась большая толпа репортеров, и Босх взял ее под руку и повел по коридору.
   - Я же говорил тебе не приходить сюда, Сильвия.
   - Я знаю, но я чувствовал, что должен прийти. Я хотел, чтобы ты знал, что я поддерживаю тебя, несмотря ни на что. Гарри, я знаю о тебе то, чего никогда не узнают присяжные. Как бы она ни пыталась тебя изобразить, я тебя знаю. Не забывай об этом".
   На ней было черное платье с серебристо-белым узором, которое нравилось Босху. Она выглядела очень красиво.
   - Я, ммм, я... как долго ты был здесь?
   "Большинство из них. Я рад, что пришел. Я знаю, что это было тяжело, но я видел, как ты прекрасна, несмотря на всю суровость того, что тебе иногда приходится делать".
   Он просто посмотрел на нее мгновение.
   - Будь оптимистом, Гарри.
   "Дело о моей матери..."
   - Да, я слышал. Мне было больно, что именно здесь я узнал об этом. Гарри, где мы, если между нами такие секреты? Сколько раз я должен говорить вам, что это ставит под угрозу то, что у нас есть?"
   "Послушайте, - сказал он, - я не могу сделать это прямо сейчас. Разберитесь с этим и вы, и мы - это слишком много для прямо сейчас. Это не то место. Давайте поговорим об этом позже. Ты права, Сильвия, но я просто не могу... говорить. Я-"
   Она потянулась и поправила его галстук, а затем разгладила его на груди.
   - Все в порядке, - сказала она. "Что ты теперь будешь делать?"
   "Следите за делом. Официально или нет, я должен следовать этому. Я должен найти второго человека, второго убийцу.
   Она просто смотрела на него несколько мгновений, и он понял, что она, вероятно, надеялась на другой ответ.
   "Мне жаль. Это не то, что я могу отложить. Дела происходят".
   "Тогда я пойду в школу. Так что я не теряю целый день. Ты будешь дома сегодня вечером?
   "Я буду стараться."
   - Хорошо, до встречи, Гарри. Будь оптимистом."
   Он улыбнулся, и она наклонилась к нему и поцеловала его в щеку. Затем она пошла к эскалатору.
   Босх смотрел ей вслед, когда подошел Бреммер.
   "Вы хотите поговорить об этом? Там были интересные показания".
   "Я сказал все, что я говорю на стенде".
   "Ничего больше?"
   "Неа."
   "А как насчет того, что она говорит? Что второй убийца на самом деле первый и что Черч никого не убивал.
   - Что вы ожидаете от нее? Это фигня. Просто помните, то, что я сказал в зале суда, было под присягой. То, что она говорит здесь, не так. Это чушь, Бреммер. Не поддавайтесь на это".
   - Послушай, Гарри, я должен это написать. Тебе известно? Это моя работа. Ты собираешься это понять? Никаких обид?"
   - Никаких обид, Бреммер. У каждого есть своя работа. А теперь я пойду займусь своим, ладно?
   Он пошел к эскалатору. Снаружи у статуи он закурил сигарету и дал одну Томми Фаравэю, который просеивал пепельницу.
   - Что происходит, лейтенант? - спросил бездомный.
   "Правосудие свершилось".
  
  
   18
   Босх подъехал к центральному отделу и нашел свободное место для парковки у бордюра. Некоторое время он сидел в своей машине, глядя на двух опекунов из карцера, которые мыли расписную эмалевую фреску, тянувшуюся вдоль передней стены похожей на бункер станции. Это было изображение нирваны, где черные, белые и коричневые дети играли вместе и улыбались дружелюбным полицейским. Это было изображение места, где у детей еще была надежда. Кто-то злобной черной аэрозольной краской внизу фрески написал: "Это гнусная ложь!"
   Босху стало интересно, сделал ли это кто-то из соседей или полицейский. Он выкурил две сигареты и попытался очистить свой разум от того, что произошло в зале суда. Он почувствовал странное умиротворение от мысли, что некоторые из его секретов были раскрыты. Но он мало надеялся на исход суда. В нем появилось чувство покорности, признание, которое присяжные найдут против него, что искаженная подача показаний по делу убедит их в том, что он действовал если не так, как описал Чандлер, то, по крайней мере, в нежелательным и безрассудным образом. Они никогда не узнают, каково это - принимать такие решения, какие он принял за столь мимолетное мгновение.
   Это была та же самая старая история, которую знал каждый полицейский. Граждане хотят, чтобы их полиция защищала их, не пускала чуму в их глаза, в их двери. Но те же самые Джон К. первыми смотрят широко раскрытыми глазами и показывают пальцем от возмущения, когда видят вблизи, что именно влечет за собой работа, которую они поручили копам. Босх не был сторонником жесткой линии. Он не одобрял действия полиции в делах Андре Гальтона и Родни Кинга. Но он понимал эти действия и знал, что его собственные действия в конечном итоге имеют общий корень.
   Из-за политического оппортунизма и некомпетентности городские власти позволили департаменту годами чахнуть как недоукомплектованной и неоснащенной военизированной организации. Зараженный политическими бактериями, отдел был перегружен руководителями, в то время как нижние ряды были настолько редкими, что у уличных псов-солдат редко было время или желание выйти из своих защитных машин, своих машин, чтобы встретиться с людьми, которых они служил. Они отваживались иметь дело только с мешками для мусора, и, следовательно, Босх знал, что это создало полицейскую культуру, в которой все, кто не был в синем, рассматривались как мешки для мусора и обращались с ними соответственно. Все. Вы закончили со своими Андре Гальтонами и своими Родни Кингами. Вы закончили бунтом, который солдаты-собаки не смогли контролировать. В итоге вы нарисовали фреску на стене полицейского участка, что было гнусной ложью.
  
   ***
  
   Он прошел мимо стойки регистрации и поднялся по лестнице в офис Административного отдела. У двери в комнату отделения он постоял с полминуты и смотрел, как Рэй Мора сидит за своим столом в другом конце комнаты. Было похоже, что Мора пишет отчет, а не печатает его. Это, вероятно, означало, что это был ежедневный отчет о деятельности, который не требовал особого внимания - всего несколько строк - и не стоил времени, необходимого для того, чтобы встать и найти работающую пишущую машинку.
   Босх заметил, что Мора пишет правой рукой. Но он знал, что это не исключает того, что полицейский, возможно, был преследователем. Последователь знал подробности и должен был знать о натягивании лигатуры на шею своей жертвы с левой стороны, тем самым подражая Кукольнику. Так же, как он знал о рисовании белого креста на пальце ноги.
   Мора подняла глаза и увидела его.
   - Что ты там делаешь, Гарри?
   - Не хотел прерывать.
   Босх подошел.
   "Что, прервать дневной отчет? Ты смеешься?"
   - Думал, это может быть что-то важное.
   "Для меня важно получать свою зарплату. Вот и все".
   Босх отодвинул стул от пустого стола, поднял его и сел. Он заметил, что статуя Младенца Праги была перемещена. Вернее, повернулся. Его лицо больше не смотрело на наготу актрисы в порнокалендаре. Босх посмотрел на Мору и понял, что не знает, как поступить.
   - Ты оставил сообщение прошлой ночью.
   - Да, я думал...
   "О чем?"
   "Ну, мы знаем, что Черч убил Мэгги Кам Громко не из-за выбора времени, верно? Он был уже мертв, когда она швырнула свою задницу в бетон".
   "Вот так."
   "Итак, мы должны подражать".
   - Еще раз.
   "Поэтому я подумал: что, если подражатель, который ее сделал, начал раньше?"
   Босх почувствовал, как у него перехватило горло. Он старался ничего не показывать Море. Просто бросил на него невозмутимый взгляд.
   "Ранее?"
   "Ага. Что, если двух других убитых порно-телочек на самом деле сделал подражатель? Кто сказал, что он должен был начать после смерти Черча?
   Теперь Босх почувствовал полный озноб. Если Мора был последователем, был ли он настолько уверен, что рискнул бы изложить всю схему Босху? А может быть, его догадка - в конце концов, это была всего лишь догадка - совершенно не соответствует действительности? Как бы то ни было, сидеть с Морой было жутковато: его стол был завален журналами с сексуальными актами, изображенными на обложках, а девушка из календаря косо смотрела на вертикальную папку. Глиняное лицо статуи отвернулось. Босх понял, что Дельта Буш, актриса из календаря, которую показала Мора, была светловолосой и пышногрудой. Она подошла по образцу. Не поэтому ли Мора повесил календарь?
   - Знаешь, Рэй, - сказал он, сделав голос монотонным, - я думал о том же. Так лучше подходит, все доказательства, я имею в виду, если последователь сделал все три из них... Что заставило вас подумать об этом?
   Мора убрал отчет, над которым работал, в ящик стола и облокотился на стол. Подсознательно он поднял левую руку и вытащил медальон Святого Духа из расстегнутого воротника. Он потер ее между большим и указательным пальцами и снова откинулся на спинку сиденья, упершись локтями в подлокотники.
   Он уронил медаль и сказал: "Ну, я вспомнил, что я сделал кое-что. Это была подсказка, которую я получил прямо перед тем, как ты прибил Черча. Видишь ли, я уронил его, когда ты уронил Черча.
   - Вы говорите о четырехлетней давности.
   "Ага. Мы все думали, что это все, конец дела, когда вы получили Черча.
   - Давай, Рэй, что ты запомнил?
   "Да, верно, ну, я помню, за пару дней, может быть, за неделю до того, как вы получили Черча, мне дали один из советов по телефону. Мне его дали, потому что я был местным экспертом по порно, а его вызвала девка из порно. Она использовала имя Галерея. Вот и все, просто Галерея. Она была на последнем месте. Петли, живые выступления, кабины для наблюдения, девять сотен телефонных звонков. И она только начала продвигаться вверх, ее имя появилось на некоторых видеобоксах.
   - Так или иначе, она позвонила в оперативную группу - это было как раз перед тем, как вы задержали Черча, - и сказала, что есть Том, который обходит все установки в Долине. Вы знаете, он наблюдал за происходящим, тусовался с продюсерами, но он не был похож на других Томов".
   "Я не знаю, что вы имеете в виду. Томы?
   - Это сокращение от "Подглядывающий Том". Так девушки называют этих парней, которые околачиваются на съемках. Обычно они дружат с продюсером или пинают часть бюджета. Они бросают продюсеру тысячу, и он позволяет парню болтаться и смотреть, как они стреляют. Это довольно часто. Эти съемки привлекают множество людей, которым недостаточно увидеть это на видео. Они хотят быть прямо там и увидеть это вживую".
   - Хорошо, а что насчет этого парня?
   "Ну, Гарри, послушай, есть только одна причина, по которой эти люди слоняются по съемочной площадке. Они пристают к цыпочкам между дублями. Я имею в виду, эти парни хотят переспать. Или они сами хотят снимать фильмы. Они хотят проникнуть внутрь. И в этом был смысл этого парня. Он ни к кому не приставал. Он просто болтался. Она - это Галерея - сказала, что никогда не видела, чтобы этот чувак нападал на кого-либо. Он разговаривал с некоторыми девушками, но так и не ушел ни с одной из них".
   "И это то, что сделало его странным? Он не хотел перепихнуться?
   Мора поднял руки и пожал плечами, словно знал, что это звучит слабо.
   "Да, в основном. Но послушайте, Галерея работала над съемками с Хизер Камхитер и Холли Лери, двумя жертвами Кукольника, и она сказала, что именно на этих съемках она увидела этого Тома. Вот почему она позвонила".
   Теперь эта история привлекла внимание Босха. Но он не знал, что с этим делать. Мора мог просто пытаться отвлечь внимание, направить Босха по ложному следу.
   - У нее не было имени на парне?
   "Нет, это была проблема. Вот почему я не прыгал через все это. У меня накопилось множество советов, которые мне назначили, и она звонит с этим без имени. В конце концов, я бы дошел до этого, но через несколько дней ты засунул член Черча в грязь, вот и все".
   - Ты позволил этому уйти.
   - Да, бросил, как мешок с дерьмом.
   Босх ждал. Он знал, что Мора продолжит. Ему было что сказать. Должно быть больше.
   "Итак, дело в том, что когда я вчера просмотрел для вас карточку Magna Cum Loudly, я узнал некоторые из ее ранних названий. Она работала с галереей в некоторых из своих ранних работ. Вот что заставило меня вспомнить совет. Так что, руководствуясь интуицией, я пытаюсь найти Галерею, поспрашивать знакомых людей из бизнеса, и оказывается, что Галерея ушла со сцены три года назад. Просто так. Я имею в виду, я знаю топ-продюсера из Ассоциации фильмов для взрослых, и он сказал мне, что она бросила прямо посреди одной из его съемок. Никогда никому не говорил ни слова. И больше никто о ней ничего не слышал. Продюсер, он хорошо помнил это, потому что ему стоило много денег, чтобы переснять фильм. Не было бы преемственности, если бы он просто бросил другую актрису, чтобы занять ее место".
   Босх был удивлен, что преемственность вообще была фактором в таких фильмах. Он и Мора некоторое время молчали, размышляя над историей, прежде чем Босх наконец заговорил.
   - Значит, вы думаете, что она может быть где-то в земле? Галерея, я говорю о. В бетоне вроде того, что мы нашли на этой неделе.
   - Да, именно об этом я и думаю. Люди в индустрии - я имею в виду, они не являются вашими мейнстримными людьми, поэтому существует множество исчезающих исполнителей. Я помню эту бабу, она бросила учебу, и следующее, что я знаю, я вижу ее в журнале People . Одна из тех историй о какой-то знаменитости, которая занимается сбором средств, и она находится в руках того, как его зовут, у парня есть собственное телешоу о парне, отвечающем за питомник. Кора Ноя. Я не могу придумать...
   - Рэй, я не даю...
   "Ладно, ладно, в любом случае, дело в том, что эти цыпочки то появляются, то исчезают из бизнеса. Ничего необычного. Во-первых, они не самые умные люди. Им просто приходит в голову заняться чем-то другим. Может быть, они встречают парня, который, по их мнению, будет держать их в кокаине и икре, будет их сахарным папочкой, как этот мудак из Ноа Барка, и они никогда больше не появятся на работе - пока не узнают, что были неправы. Как группа, они не смотрят дальше следующей линии удара.
   "Спроси меня, они все ищут папу. Они все были избиты, когда были детьми, и это какой-то долбанный способ показать, что они чего-то стоят для папочки. По крайней мере, я это где-то читал. Наверное, такая же ерунда, как и все остальное.
   Босху не нужен был урок психологии.
   "Да ладно, Рэй, я в суде и пытаюсь расследовать это дело. Доберитесь до сути. А Галерея?
   "Я хочу сказать, что с галереей ситуация необычная, потому что прошло почти три года, а она так и не вернулась. Видишь ли, они всегда возвращаются. Даже если они так надрали продюсеру, что ему пришлось делать пересъемки, они всегда возвращаются. Они начинают снизу - петли, взъерошенные - и возвращаются обратно.
   - Пух?
   "Пух - это талант за кадром, можно сказать. Девушки, которые продолжают действовать и готовы к выступлению, в то время как они готовят камеры, двигают свет, меняют ракурсы. Такие вещи, если ты понимаешь, о чем я".
   - Да, я знаю, что ты имеешь в виду.
   Босх впал в депрессию после того, как десять минут слушал об этом бизнесе. Он посмотрел на Мору, которая работала в Ad-Vice столько, сколько Босх себя помнил.
   "А как же выживший? Вы когда-нибудь советовались с ней по этому поводу?
   "Никогда до этого не доходило. Как я уже сказал, я уронил его, когда ты бросил Черча. Думал, что мы закончили со всем этим".
   - Да, я тоже.
   Босх достал небольшой карманный блокнот и сделал несколько заметок из разговора.
   "Вы сохранили какие-нибудь заметки об этом? Из тех времен?
   "Нет, они ушли. Первоначальный лист с советами, вероятно, находится в основных файлах оперативной группы. Но он не скажет больше, чем я только что сказал вам.
   Босх кивнул. Мора, вероятно, была права.
   "Как выглядела эта Галерея?"
   "Блондинка, красивая фигура - определенно пластика Беверли-Хиллз. Кажется, у меня здесь есть фотография".
   Он подкатил стул к шкафам с документами позади себя и покопался в одном из ящиков, затем откатился назад с папкой. Из него он вытащил цветной рекламный кадр 8×10. Это была блондинка, позирующая на берегу океана. Она была обнаженной. Она побрила лобок. Босх вернул фотографию Море и смутился, как будто они были двумя мальчиками на школьном дворе, рассказывающими секреты об одной из девочек. Ему показалось, что он увидел легкую улыбку на лице Моры, и подумал, находит ли полицейский шутку в его дискомфорте или дело в чем-то другом.
   "Адская у тебя работа".
   - Ну да, кто-то же должен это сделать.
   Босх некоторое время изучал его. Он решил рискнуть и попытаться выяснить, что заставило Мору удержаться на работе.
   - Да, но почему ты, Рэй? Ты давно этим занимаешься".
   - Наверное, я сторожевой пес, Босх. Верховный суд говорит, что в какой-то степени это законно. Это делает меня одним из наводчиков. Это надо мониторить. Он должен быть чистым, без шуток. Это означает, что эти люди должны иметь лицензию, совершеннолетие, и никого нельзя принуждать делать то, чего они не хотят. Я провожу много дней, просматривая этот хлам, ища то, что даже Верховный суд не смог принять. Проблема в стандартах сообщества. В Лос-Анджелесе их нет, Босх. Здесь годами не было успешного судебного преследования за непристойность. Я вел несколько дел о несовершеннолетних. Но я все еще ищу свою первую непристойную куртку".
   Он остановился на мгновение, прежде чем сказать: "Большинство копов проводят год в Ad-Vice, а затем увольняются. Это все, что они могут взять. Это мой седьмой год, чувак. Я не могу сказать вам, почему. Я думаю, потому что в сюрпризах нет недостатка".
   "Да, но год за годом этого дерьма. Как ты можешь это вынести?"
   Взгляд Моры упал на статую на столе.
   "Я обеспечен. Не беспокойся обо мне". Он подождал еще один бит и сказал: "У меня нет семьи. Жены больше нет. Кто вообще будет жаловаться на то, что я делаю?"
   Из их работы в оперативной группе Босх знал, что Мора вызвался добровольцем в отряд Б, чтобы работать по ночам, потому что его жена только что ушла от него. Он сказал Босху, что ему труднее всего переносить ночи. Теперь Босху стало интересно, была ли бывшая жена Моры блондинкой, и если да, то что бы это значило.
   "Послушай, Рэй, я думал о том же, об этом последователе. И она подходит, понимаете? Галерея. Все три жертвы и выживший были блондинками. Церковь не была привередливой, но последователи, по-видимому, избирательны".
   - Эй, ты прав, - сказала Мора, глядя на фотографию Галереи. - Я не думал об этом.
   "В любом случае, этот совет четырехлетней давности - хорошее место для начала, как и любое другое. Могут быть и другие женщины, другие жертвы. Что ты собираешься делать?
   Мора улыбнулась и сказала: "Гарри, неважно, что я затеваю. Это дерьмо по сравнению с этим. У меня отпуск на следующей неделе, но я не уеду до понедельника. А пока я этим занимаюсь".
   "Вы упомянули ассоциацию взрослых. В том, что-"
   "Ассоциация фильмов для взрослых, да. Его выпустила адвокатская контора в Шерман-Оукс.
   - Ага, ты там с кем-нибудь дружишь?
   - Я знаю главного юрисконсульта. Он заинтересован в поддержании чистоты в бизнесе, поэтому он всегда готов к сотрудничеству".
   "Можете ли вы поговорить с ним, поспрашивать, попытаться выяснить, не бросил ли кто-нибудь еще, как Галерея? Они должны быть светловолосыми и сложенными".
   "Вы хотите знать, сколько других жертв у нас может быть".
   "Вот так."
   - Я займусь этим.
   - А как насчет агентов и гильдии исполнителей?
   Босх кивнул на календарь с изображением Дельты Буша.
   - Я тоже их ударю. Два агента берут на себя девяносто процентов кастинга в этом бизнесе. С них можно было бы начать.
   "А как насчет выезда? Все ли женщины так делают?
   "Не высшие чины исполнителей. Но те, что ниже, да, они в значительной степени идут по маршруту выезда. Видите ли, лучшие исполнители тратят десять процентов времени на съёмки фильмов, а остальное время танцуют в дороге. Они ходят из стриптиз-клуба в стриптиз-клуб, зарабатывают много денег. Танцами они могут зарабатывать сто штук в год. Большинство людей думают, что они получают пакет, чтобы делать гадости на видео. Это неверно. Это танцы. Затем, если вы пойдете ниже этого уровня, к исполнителям, поднимающимся или опускающимся, вы обнаружите, что они занимаются выездной работой в дополнение к фильмам и танцам. Там тоже много денег. Эти цыпочки будут платить тысячу за ночь за выездную работу".
   "Они работают с сутенерами, что ли?"
   "Да, у некоторых есть менеджеры, но это не обязательно. Это не улица, где девушке нужен сутенер, чтобы защитить ее от плохих парней и других шлюх. При выезде все, что вам нужно, это автоответчик. Чик размещает свое объявление и свою фотографию в прессе X, и поступают звонки. У большинства есть правила. Они не пойдут ни к кому домой, строго гостиничная работа. Они могут контролировать класс клиентов, которых они держат, за счет отеля. Хороший способ не пускать туда всякую сволочь.
   Босх подумал о Ребекке Камински и о том, как она ушла в "Хаятт" на закате. Красивое место, но влезла всякая сволочь.
   Очевидно, думая о том же, Мора сказала: "Однако это не всегда работает".
   "Очевидно."
   - Итак, я посмотрю, что я могу придумать, хорошо? Но навскидку, я не думаю, что их будет много. Если бы группа женщин внезапно и навсегда исчезла, как Галерея, думаю, я бы пронюхал об этом".
   - У тебя есть номер моего пейджера?
   Мора записал его, и Босх вышел из офиса.
  
   ***
  
   Он шел по вестибюлю мимо стойки регистрации, когда зазвонил пейджер на его ремне. Он проверил номер и увидел, что это обмен 485. Он предположил, что Мора забыла ему что-то сказать. Он снова поднялся по лестнице на второй этаж и нырнул обратно в комнату отдела Ad-Vice.
   Там была Мора, держа в руках фотографию Галереи и задумчиво глядя на нее. Он поднял голову и увидел Босха.
   - Ты только что посигналил мне?
   "Мне? Нет."
   - О, я просто подумал, что ты пытаешься поймать меня, прежде чем я уйду. Я воспользуюсь одним из телефонов.
   - Добро пожаловать к ним, Гарри.
   Босх подошел к пустому столу и набрал номер на пейджере. Он видел, как Мора вставила фотографию в папку. Он положил папку в портфель, который стоял на полу рядом со стулом.
   На звонок ответил мужской голос после двух гудков.
   "Кабинет начальника Ирвина Ирвинга, это лейтенант Фелдер, чем я могу вам помочь?"
  
  
   19
   Как и у всех трех заместителей начальника отдела, у Ирвинга был собственный конференц-зал в Паркер-центре. Он был обставлен большим круглым столом с пластиковой столешницей и шестью стульями, растением в горшке и прилавком вдоль задней стены. Не было окон. В комнату можно было попасть через дверь из кабинета адъютанта Ирвинга или из главного коридора шестого этажа. Босх был последним, кто прибыл на совещание на высшем уровне, созванное Ирвингом, и занял последнее место. В остальных сидел помощник начальника, за ним против часовой стрелки Эдгар и трое мужчин из отдела по расследованию грабежей и убийств. Двоих из них Босх знал, детективов Фрэнки Шихана и Майка Опельта. Четыре года назад они также были прикреплены к оперативной группе кукольников.
   Третьего человека из RHD Bosch знал только по имени и репутации. Лейтенант Ханс Ролленбергер. Его повысили до RHD через некоторое время после того, как Боша понизили в должности. Но такие друзья, как Шихан, информировали Босха. Они сказали ему, что Ролленбергер был еще одним типичным бюрократом, который избегал спорных и угрожающих карьере решений, как люди избегают попрошаек на тротуаре, делая вид, что не видят и не слышат их. Он был альпинистом, и поэтому ему нельзя было доверять. В RHD солдаты уже называли его "Ганс Офф", потому что он был именно таким командиром. Моральный дух в RHD, подразделении, к которому стремился каждый детектив в полицейском управлении, был, вероятно, самым низким с того дня, как видео Родни Кинга попало по телевизору.
   - Садитесь, детектив Босх, - сердечно сказал Ирвинг. - Я думаю, ты всех знаешь.
   Прежде чем Босх успел ответить, Ролленбергер вскочил со стула и протянул руку.
   "Лейтенант Ганс Ролленбергер".
   Босх встряхнул его, и они оба сели. Босх заметил большую стопку папок в центре стола и сразу узнал в них папки с делами оперативной группы Кукольников. Книги об убийствах, которые были у Босха, были его личными делами. То, что было свалено на столе, было всем основным файлом, вероятно, вытащенным из архивного склада.
   "Мы садимся, чтобы посмотреть, что мы можем сделать с этой проблемой, возникшей в связи с делом Кукольника", - сказал Ирвинг. - Я - как вам, вероятно, сказал детектив Эдгар, - передаю это дело в RHD. Я готов, чтобы лейтенант Ролленбергер направил на это столько людей, сколько потребуется. Я также организовал привлечение к делу детектива Эдгара и вас, как только вы освободитесь от суда. Я хочу быстрого результата. Это уже превращается в пиар-кошмар с тем, что, как я понимаю, было раскрыто сегодня во время дачи показаний на вашем суде".
   "Да, ну, извините за это. Я был под присягой".
   "Я это понимаю. Проблема была в том, что вы свидетельствовали о вещах, о которых знали только вы. Я пригласил своего адъютанта, и он проинформировал нас о вашей, ну, теории о том, что произошло с этим новым делом. Прошлой ночью я принял решение поручить это дело RHD. Услышав смысл вашего сегодняшнего свидетельства, я хочу поставить задачу и начать работу.
   "Теперь я хочу, чтобы вы ввели нас в курс дела, что именно происходит, что вы думаете, что вы знаете. Тогда мы будем планировать оттуда".
   Все какое-то время смотрели на Босха, и он не знал, с чего начать. Шиэн вмешался с вопросом. Это был сигнал, что, по его мнению, Ирвинг играет на уровне, и что Босх может чувствовать себя в безопасности.
   - Эдгар говорит, что это подражатель. Что с Черчем проблем нет?"
   - Верно, - ответил Босх. "Черч был человеком. Но он годился для девяти жертв, а не для одиннадцати. Он породил последователя на полпути, и мы его не видели".
   - Скажи, - сказал Ирвинг.
   Он сделал. Босху потребовалось сорок пять минут, чтобы рассказать об этом. Пока он шел, Шиэн и Опельт задали несколько вопросов. Единственной вещью или человеком, которого он не упомянул, была Мора.
   В конце Ирвинг сказал: "Когда вы использовали эту теорию последователей Локка, он сказал, что это возможно?"
   "Да. С ним, я думаю, он думает, что все возможно. Но он был полезен. Он сделал это довольно ясно для меня. Я хочу держать его в курсе. От него хорошо отскакивать".
   "Я понимаю, что есть утечка. Может быть, это Локк?
   Покачав головой, Босх сказал: - Я не ходил к нему до вчерашнего вечера, а Чендлер все знал с самого начала. Она знала, что я был на месте происшествия в первый же день. Сегодня она, кажется, знала, в каком направлении мы идем, что есть последователь. У нее есть хороший источник, который держит ее в курсе. И Бреммер в " Таймс", кто знает. У него много источников".
   - Хорошо, - сказал Ирвинг. - Ну, за исключением доктора Локка, ничто в этой комнате не выходит за пределы этой комнаты. Никто ни с кем не разговаривает. Вы двое, - он посмотрел на Босха и Эдгара, - даже не говорите своим начальникам в Голливуде, чем вы занимаетесь.
   Не называя Паундса, Ирвинг постулировал свое подозрение, что Паундс может быть утечкой. Эдгар и Босх согласно кивнули.
   - Итак, - Ирвинг посмотрел на Босха, - куда мы пойдем дальше?
   Без колебаний Босх сказал: "Мы должны вернуться к расследованию. Как я уже говорил, Локк сказал, что это был кто-то, кто имел личный доступ к делу. Кто знал каждую деталь, а затем копировал их. Это было идеальное прикрытие. По крайней мере, на какое-то время".
   - Вы говорите о копе, - сказал Ролленбергер своими первыми словами с начала брифинга.
   "Может быть. Но есть и другие возможности. Пул подозреваемых на самом деле довольно большой. У вас есть полицейские, люди, которые нашли тела, сотрудники коронера, прохожие на месте преступления, репортеры, много людей".
   - Дерьмо, - сказал Опельт. "Нам понадобится больше людей".
   - Не беспокойтесь об этом, - сказал Ирвинг. "Я возьму еще. Как мы сузим его?"
   Босх сказал: "Когда мы смотрим на жертв, мы многое узнаем об убийце. Жертвы и выжившие обычно попадают в один и тот же архетип. Блондинка, хорошо сложена, работала в порно и подрабатывала на выезде. Локк считает, что именно так последователь выбирал своих жертв. Он видел их на видео, а затем нашел способ связаться с ними в объявлениях о выезде в местные газеты для взрослых".
   "Как будто он пошел по магазинам в поисках жертв", - сказал Шихан.
   "Ага."
   "Что-то еще?" - сказал Ирвинг.
   "Не много. Локк сказал, что последователь очень умен, гораздо умнее, чем Черч. Но что он может быть разборкой, как он это называет. Расстаться. Вот почему он отправил записку. Никто бы никогда не узнал, но потом он отправил записку. Он перешел в фазу, когда ему нужно внимание, которое было у Кукольника. Он завидовал тому, что этот процесс привлек внимание к Черчу".
   - А как насчет других жертв? - спросил Шихан. - Те, о которых мы еще не знаем? Прошло четыре года".
   "Да, я работаю над этим. Локк говорит, что должны быть и другие.
   - Дерьмо, - сказал Опельт. "Нам нужно больше людей".
   Все молчали, пока думали об этом.
   "А как насчет ФБР, разве мы не должны связаться с их специалистами по поведенческим наукам?" - спросил Ролленбергер.
   Все смотрели на Ганса Оффа, как на ребенка, который пришел на футбольный матч в белых штанах.
   - К черту их, - сказал Шихан.
   "Кажется, мы с этим справились - по крайней мере, на начальном этапе", - сказал Ирвинг.
   - Что еще мы знаем о последователе? - сказал Ролленбергер, надеясь немедленно отвлечь внимание от своего проступка. "Есть ли у нас какие-либо вещественные доказательства, которые могут дать нам какое-то представление о нем?"
   - Что ж, нам нужно разыскать выжившего, - сказал Босх. "Она сделала составной рисунок, который все отвергли после того, как я прибил Черча. Но теперь мы знаем, что ее рисунок, вероятно, был последователем. Нам нужно найти ее и посмотреть, есть ли у нее что-то еще, что она еще может вспомнить, это поможет".
   По его словам, Шихан порылся в стопке файлов на столе и нашел композит. Оно было очень общим и не походило на кого-то, кого Босх узнал, и меньше всего на Мору.
   "Мы должны предположить, что он был замаскирован, как и Черч, так что композит может не помочь. Но она могла вспомнить что-то еще, что-то о манерах подозреваемого, что могло бы дать нам понять, был ли это коп.
   - Кроме того, Амадо в офисе коронера сравнит наборы для изнасилования двух жертв, которых мы теперь приписываем следователю. Есть большая вероятность, что последователь, возможно, сделал здесь ошибку.
   - Объясните, - сказал Ирвинг.
   "Последователь сделал все, что сделал Кукольник, верно?"
   - Верно, - сказал Ролленбергер.
   "Неправильный. Он делал только то, что было известно в то время о Кукольнике. Что мы знали. Чего мы не знали, так это того, что Черч был умен. Он побрил свое тело, чтобы не оставлять следов волос. Мы не знали этого до тех пор, пока он не умер, как и последователь. И к тому времени он уже сделал двух жертв".
   "Так что есть шанс, что в этих двух наборах для изнасилования есть вещественные доказательства на нашего парня", - сказал Ирвинг.
   "Верно. У меня есть перекрестная проверка Амадо между двумя наборами. Он должен что-то знать к понедельнику.
   - Очень хорошо, детектив Босх.
   Ирвинг посмотрел на Босха, и их взгляды встретились. Как будто помощник начальника отправлял ему сообщение и одновременно принимал его.
   - Посмотрим, - сказал Босх.
   - Кроме этого, это все, что у нас есть, верно? - сказал Ролленбергер.
   "Верно."
   "Нет."
   Это был Эдгар, который до сих пор молчал. Все посмотрели на него.
   - В бетоне мы нашли - точнее, Гарри нашел - пачку сигарет. Он вошел, когда бетон был влажным. Так что есть большая вероятность, что они были последователями. Завсегдатаи Мальборо. Мягкая упаковка".
   - Они также могли принадлежать жертве, верно? - спросил Ролленбергер.
   - Нет, - сказал Босх. "Я разговаривал с ее менеджером прошлой ночью. Он сказал, что она не курила. Дым, по всей вероятности, принадлежал последователю.
   Шиэн улыбнулся Босху, и Босх улыбнулся в ответ. Шиэн держал руки вместе, словно ожидая наручников.
   "Вот я мальчики", - сказал он. "Это мой бренд".
   - Мой тоже, - сказал Босх. - Но я тебя побил. Я тоже левша. Мне лучше сработать алиби.
   Мужчины за столом улыбнулись. Босх перестал улыбаться, когда вдруг о чем-то подумал, но знал, что пока не может ничего сказать. Он посмотрел на папки, сложенные в центре стола.
   "Дерьмо, каждый коп курит Marlboro или Camel", - сказал Опельт.
   "Это грязная привычка, - сказал Ирвинг.
   - Согласен, - сказал Ролленбергер слишком быстро.
   За столом вернулась тишина.
   - Кто ваш подозреваемый?
   Ирвинг спросил об этом. Он снова смотрел на Босха теми глазами, которые Гарри не мог разобрать. Вопрос потряс Босха. Ирвинг знал. Каким-то образом он знал. Гарри не ответил.
   "Детектив, очевидно, что вы разбирались в том, что происходит в течение дня. Вы также занимались этим делом с самого начала. Я думаю, у тебя есть кто-то на примете. Расскажи нам. Нам нужно с чего-то начинать".
   Босх снова заколебался, но наконец сказал: "Я не уверен... и я не хочу..."
   "Сломать чью-то карьеру, если ты ошибаешься? Натравить собак на возможно невиновного человека? Это понятно. Но мы не можем допустить, чтобы вы занимались этим в одиночку. Разве вы ничему не научились из этого испытания? Я полагаю, что "ковбойство" было термином, который Мани Чендлер использовал для описания этого".
   Все смотрели на него. Он думал о Море. Полицейский был странным, но был ли он настолько странным? На протяжении многих лет Bosch часто подвергался расследованию со стороны департамента, и он не хотел возлагать такой груз на не того человека.
   - Детектив? - подсказал Ирвинг. - Даже если все, что у тебя есть, - это догадка, ты должен рассказать нам. Расследование начинается с догадок. Вы хотите защитить одного человека, но что мы будем делать? Мы собираемся выйти и исследовать полицейских. Какая разница, начнем мы с этого человека или подойдем к нему вовремя? В любом случае мы доберемся до него. Назовите нам имя".
   Босх подумал обо всем, что сказал Ирвинг. Он задавался вопросом, каковы были его собственные мотивы. Защищал ли он Мору или просто держал его для себя? Он подумал еще несколько секунд и, наконец, сказал: "Дайте мне пять минут наедине с файлами. Если там есть что-то, о чем я думаю, то я вам скажу".
   - Джентльмены, - сказал Ирвинг, - пойдем выпьем кофе.
  
   ***
  
   После того, как комната была очищена, Босх почти минуту смотрел на файлы, не двигаясь. Он чувствовал себя сбитым с толку. Он не был уверен, хотел ли он найти что-то, что убедило бы его, что Мора был последователем, или убедило бы его, что это не так. Он подумал о том, что Чендлер сказал присяжным о монстрах и черной бездне, где они обитают. Тот, кто сражается с монстрами, подумал он, не должен слишком много думать об этом.
   Он закурил, пододвинул к себе стопку и начал искать два файла. Файл хронологии был в самом верху. Он был тонким. По сути, это был краткий справочник по важным датам расследования. Он нашел папку с персоналом оперативной группы в нижней части стопки. Он был толще, чем первый, который он вытащил, потому что в нем был график еженедельных смен детективов, назначенных в оперативную группу, и бланки разрешений на сверхурочную работу. Босх, как третий детектив, отвечающий за отделение "Б", отвечал за обновление личного дела.
   В файле хронологии Босх быстро отыскал время и даты убийства первых двух порноактрис, а также другую важную информацию о том, как их заманили на смерть. Затем он поискал ту же информацию о единственном выжившем. Он записал все по порядку на странице карманного блокнота.
  
   - 17 июня, 23:00.
   Джорджия Стерн, она же Velvet Box
   оставшийся в живых
  
   - 6 июля, 23:30.
   Николь Кнапп, она же Холли Лере
   В. Голливуд
  
   - 28 сентября, 4 утра.
   Ширлин Кемп, она же Хизер Камхизер
   Малибу
  
   Босх открыл личное дело и вытащил графики смен за те недели, когда на женщин напали или убили. Семнадцатое июня, в ночь, когда на Джорджию Стерн было совершено нападение, было воскресенье, выходной вечер отряда Б. Это могла сделать Мора, но и любой другой член отряда тоже.
   В случае с Кнаппом Босх попал в точку, и его пальцы слегка дрожали, когда он держал график на неделю с 1 июля. Теперь его адреналин протекал быстрее. Шестого июля, в 9 часов вечера, когда Кнаппа отправили на вызов. и был найден мертвым на тротуаре улицы Свитцер в Западном Голливуде в 23:30, это была пятница. По графику Мора должен был работать в смену с трех до полуночи в отряде Б, но рядом с его именем в почерке Босха стояло слово "больной".
   Босх быстро вытащил расписание на неделю двадцать второго сентября. Обнаженное тело Ширлин Кемп было найдено на обочине шоссе Тихоокеанского побережья в Малибу в четыре часа утра в пятницу, двадцать восьмого сентября. Он понял, что информации недостаточно, и поискал файл, в котором содержалось расследование ее смерти.
   Он быстро прочитал файл и узнал, что у Кемп была телефонная служба, которая зарегистрировала вызов ее услуг в гостинице "Малибу" в 00:55. Когда детективы отправились туда, они узнали из телефонных записей, что в 00:55. звонил житель комнаты 311. Персонал на стойке регистрации не смог дать хорошего описания человека в 311, и удостоверение личности, которое он дал, оказалось ложным. Он заплатил наличными. Единственное, что сотрудники регистратуры могли сказать с абсолютной точностью, это то, что он зарегистрировался в 00:35. Каждая регистрационная карточка была пробита временем. Мужчина вызвал Хизер Камхитер через двадцать минут после регистрации.
   Босх снова сослался на график работы. В ночь на четверг перед убийством Кемпа Мора работал. Но он, видимо, пришел и ушел рано. Он зарегистрировался в 14:40. и вышел в 23:45.
   Это дало ему пятьдесят минут, чтобы добраться от голливудского вокзала до гостиницы "Малибу" и заселиться в номер 311 в 00:35 пятницы. Босх знал, что это можно сделать. В ту ночь движение на PCH было бы легким.
   Это может быть Мора.
   Он заметил, что сигарета, которую он положил на край стола, сгорела до окурка и обесцвечила край пластмассы. Он быстро бросил сигарету в горшок с фикусом в углу комнаты и повернул стол так, чтобы след от ожога оказался на том месте, где сидел Ролленбергер. Он взмахнул одной из папок в воздухе, чтобы рассеять дым, а затем открыл дверь в кабинет Ирвинга.
  
   ***
  
   "Раймонд Мора".
   Ирвинг произнес это имя вслух, видимо, чтобы посмотреть, как оно звучит. Он больше ничего не сказал, когда Босх закончил рассказывать то, что знал. Босх смотрел на него и ждал продолжения, но помощник начальника только понюхал воздух, опознал сигаретный дым и нахмурился.
   - Еще одно, - сказал Босх. - Локк был не единственным, с кем я говорил о последователе. Мора знает практически все, что я тебе только что рассказал. Он был в оперативной группе, и на этой неделе мы обратились к нему за помощью в установлении личности конкретной блондинки. Я был в Ad-Vice, когда ты позвонил мне. Он звонил мне прошлой ночью".
   - Чего он хотел? - спросил Ирвинг.
   "Он хотел сообщить мне, что, по его мнению, последователь мог сыграть двух порнокоролев из оригинальных одиннадцати. Он сказал, что до него только что дошло, что, может быть, последователь начал давным-давно.
   "Черт, - сказал Шихан, - этот парень играет с нами. Если он-"
   - Что ты ему сказал? - прервал Ирвинг.
   "Я сказал ему, что тоже так думаю. И я попросил его свериться со своими источниками, чтобы узнать, есть ли другие женщины, которые исчезли или вышли из бизнеса, как это сделала Бекки Камински".
   - Вы попросили его пойти поработать над этим? - сказал Ролленбергер, изогнув брови от удивления и возмущения.
   "Мне пришлось. Для меня было очевидным спросить его. Если бы я этого не сделал, он бы знал, что я подозрительна".
   - Он прав, - сказал Ирвинг.
   Грудь Ролленбергера, казалось, немного сдулась. Он ничего не мог сделать правильно.
   - Да, теперь я вижу, - покорно ответил он. "Хорошая работа."
   "Нам понадобится больше людей", - сказал Опельт, поскольку все были так любезны.
   "Я хочу начать наблюдение за ним завтра утром, - сказал Ирвинг. "Нам понадобится как минимум три команды. Шиэн и Опельт будут одним целым. Босх, вы участвуете в суде, а Эдгар, я хочу, чтобы вы работали над поиском выжившего, так что вы двое в отъезде. Лейтенант Ролленбергер, кого еще вы можете пощадить?
   "Ну, Иде сидит без дела, так как Бухерт в отпуске. А Мэйфилд и Резерфорд находятся в суде по одному и тому же делу. Я могу стряхнуть один из них, чтобы соединить его с Иде. Это все, что у меня есть, если только ты не хочешь отступить от продолжающегося...
   "Нет, я не хочу этого. Включите в это Иде и Мэйфилд. Я пойду к лейтенанту Хиллиард и посмотрю, что она может выделить из Долины. У нее было три команды по делу о грузовике с кейтерингом в течение месяца, и они у стены. Я уберу с этого команду".
   - Очень хорошо, сэр, - сказал Ролленбергер.
   Шиэн посмотрел на Гарри и сделал такое лицо, будто его вот-вот стошнит от этого начальника. Босх сдержал улыбку. Детективы всегда испытывали головокружение, когда получали приказ о походе и собирались отправиться на охоту.
   "Опельт, Шиэн, я хочу, чтобы вы были на Море завтра утром в восемь", - сказал Ирвинг. - Лейтенант, я хочу, чтобы вы договорились о встрече с новыми людьми завтра утром. Сообщите им о том, что у нас есть, и пусть одна команда возьмет на себя наблюдение от Опельта и Шихана в четыре часа дня. Они остаются с Морой до тех пор, пока не выключится свет. Если требуется сверхурочная работа, я разрешаю это. Другая пара возьмет на себя наблюдение в восемь утра. Суббота, Опельт и Шиэн заберут его обратно в четыре. Вращайся так. Дежурные в ночную смену должны оставаться с ним до тех пор, пока не будут уверены, что он проведет ночь в своем доме в постели. Я хочу без ошибок. Если этот парень выкинет что-нибудь, пока мы за ним смотрим, мы все можем попрощаться с нашими карьерами".
   "Главный?"
   - Да, Босх.
   "Нет никакой гарантии, что он что-то сделает. Лок сказал, что, по его мнению, у последователя есть большой контроль. Он не думает, что охотится каждую ночь. Он думает, что контролирует побуждение и живет вполне нормально, а потом наносит удары через нерегулярные промежутки времени".
   - Нет никакой гарантии, что мы будем следить за тем человеком, детективом Босхом, но я все равно хочу за ним наблюдать. Я сижу здесь, надеясь, что мы ужасно ошиблись насчет детектива Мора. Но вещи, которые вы здесь сказали, убедительны в косвенном отношении. Ничего близкого для использования в суде. Так что мы наблюдаем за ним и надеемся, что если это он, мы увидим знак, прежде чем он причинит кому-нибудь вред. Мой-"
   - Согласен, сэр, - сказал Ролленбергер.
   - Не перебивайте меня, лейтенант. Моя сильная сторона не в детективной работе и не в психоанализе, но что-то мне подсказывает, что кто бы ни был последователь, он чувствует давление. Конечно, он навлек это на себя с этой запиской. И он может подумать, что это игра в кошки-мышки, которую он может освоить. Тем не менее, он чувствует давление. И одно я знаю, просто будучи копом, когда на этих людей оказывается давление, я называю их обитателями края, тогда они реагируют. Иногда они ломаются, иногда выступают. Итак, я хочу сказать, что, зная то, что я знаю об этом деле, я хочу, чтобы Мора был защищен, даже если он выйдет на улицу, чтобы получить почту.
   Они сидели молча. Даже Ролленбергер, который, казалось, испугался своей оплошности, прервав Ирвинга.
   - Хорошо, тогда у нас есть задания. Шиэн, Опельт, наблюдение. Босх, вы работаете фрилансером, пока не закончите испытание. Эдгар, у тебя есть выживший, и когда у тебя будет время, проверь Мору. Ничего, что могло бы вернуться к нему".
   - Он разведен, - предположил Босх. "Развелись прямо перед тем, как была собрана оперативная группа Кукольников".
   "Хорошо, вот ваше начало. Иди в суд, затяни его развод. Кто знает, может быть, нам повезет. Может быть, его жена бросила его, потому что ему нравилось делать из нее куклу. В этом деле все было достаточно сложно, нам не помешал бы такой перерыв.
   Ирвинг оглядел сидящих за столом в лицо каждому мужчине.
   "Потенциал смущения для отдела по этому делу огромен. Но я не хочу, чтобы кто-то сдерживался. Пусть камни падают, куда хотят... Ну ладно, у каждого свои задания. Перейти к нему. Все освобождены, кроме детектива Босха.
   Когда остальные вышли из комнаты, Босху показалось, что на лице Ролленбергера отразилось его разочарование из-за того, что он не получил шанса на частную беседу с Ирвингом.
   Когда дверь закрылась, Ирвинг на несколько мгновений замолчал, составляя то, что хотел сказать. На протяжении большей части карьеры Босха в качестве детектива Ирвинг был своего рода заклятым врагом, всегда пытаясь контролировать его и вовлечь в свои ряды. Босх всегда сопротивлялся. Ничего личного, просто это был не концерт Боша.
   Но теперь Босх почувствовал, как Ирвинг смягчился. В том, как он обращался с Босхом во время встречи, в том, как он давал показания в начале недели. Он мог бы повесить Босха на просушку, но не стал. Тем не менее, это не было чем-то, что Босх мог или хотел бы признать. Так что он сидел молча и ждал.
   "Хорошая работа над этим, детектив. Особенно с учетом суда и всего, что происходит".
   Босх кивнул, но знал, что речь идет не об этом.
   - Э-э, вот почему я держал тебя здесь. Судебный процесс. Я хотел - давайте посмотрим, как бы это сказать... Я хотел сказать вам, и извините за язык, но мне плевать, что решат эти присяжные или сколько денег они дадут этим людям. Эти присяжные понятия не имеют, каково это быть на краю пропасти. Приходится принимать решения, которые могут стоить жизни или спасти ее. Вы не можете потратить неделю на то, чтобы точно изучить и оценить решение, которое вам пришлось принять за секунду".
   Босх пытался придумать, что сказать, и молчание, казалось, затянулось.
   - В любом случае, - наконец сказал Ирвинг, - мне потребовалось четыре года, чтобы прийти к такому выводу. Но лучше поздно, чем никогда."
   "Эй, я мог бы использовать тебя для заключительных аргументов завтра".
   Лицо Ирвинга скривилось, мускулистые челюсти сжались, как будто он только что откусил холодную квашеную капусту.
   - Не заставляй меня начинать и с этого. Я имею в виду, что делает этот город? Офис городского прокурора не что иное, как школа. Юридическая школа для судебных адвокатов. А налогоплательщики платят за обучение. У нас есть эти новички, эм, эм, мажоры, которые ничего не знают о судебном процессе. Они учатся на ошибках, которые совершают в суде, когда это важно для нас. И когда они, наконец, поправляются и понимают, что, черт возьми, они делают, они увольняются, и тогда они адвокаты подают на нас в суд!
   Босх никогда не видел Ирвинга таким оживленным. Он как будто снял накрахмаленный публичный образ, который всегда носил как униформу. Гарри был очарован.
   - Извини, - сказал Ирвинг. "Меня уносит. В любом случае, удачи с этим жюри, но пусть это вас не беспокоит".
   Босх ничего не сказал.
   - Знаешь, Босх, достаточно получасовой встречи с лейтенантом Ролленбергером в комнате, чтобы мне захотелось хорошенько взглянуть на себя, на этот отдел и на то, куда он движется. Он не из полиции Лос-Анджелеса, к которой я присоединился или к которой присоединились вы. Да, он хороший менеджер, и я тоже, по крайней мере, я так думаю. Но мы не можем забыть, что мы копы..."
   Босх не знал, что сказать и стоит ли вообще что-то говорить. Казалось, что Ирвинг сейчас почти бормочет. Как будто он хотел что-то сказать, но искал, что бы сказать вместо этого.
   "Ханс Ролленбергер. Какое имя, а? Я догадываюсь, что детективы в его бригаде должны называть его Ганс Офф, я прав?
   "Иногда."
   - Да, ну, я думаю, это ожидаемо. Хе... знаешь, Гарри, я проработал в отделе тридцать восемь лет.
   Босх только кивнул. Это становилось странным. Ирвинг никогда прежде не называл его по имени.
   "И, э-э, я много лет работал в голливудском патруле сразу после академии... Тот вопрос, который Мани Чендлер задал мне о твоей матери. Это действительно произошло неожиданно, и я сожалею об этом, Гарри, сожалею о твоей утрате.
   "Это было очень давно." Босх немного подождал. Ирвинг смотрел на свои руки, сложенные на столе. - Если это так, я думаю, я...
   "Да, в основном это так, но, знаете, я хотел вам сказать, что я был там в тот день".
   "Какой день?"
   - В тот день, когда твоя мать... я был начальником штаба.
   - Офицер-докладчик?
   "Да, я был тем, кто нашел ее. Я шел по бульвару и нырнул в тот переулок у Гауэра. Обычно я натыкался на него раз в день, и я нашел ее... Когда Чендлер показал мне эти отчеты, я сразу узнал случай. Она не знала номер моего жетона - он был в отчете - иначе она бы знала, что это я нашел ее. Я думаю, у Чендлера было бы что-то вроде полевого дня...
   Босху было трудно выдержать это. Теперь он был рад, что Ирвинг не смотрит на него. Он знал или думал, что знает, чего Ирвинг не говорил. Если он работал на бульварном бульваре, значит, он знал мать Босха до того, как она умерла.
   Ирвинг взглянул на него, а затем отвел взгляд в угол комнаты. Его взгляд упал на фикус.
   "Кто-то подсунул мне в котел окурок, - сказал он. - Это твое, Гарри?
  
  
   20
   Босх закуривал сигарету, толкая плечом одну из стеклянных дверей у входа в Паркер-центр. Ирвинг потряс его своей историей о маленьком мире. Босх всегда считал, что столкнется с кем-нибудь в отделе, кто знает ее или знаком с этим делом. Ирвинг никогда не вписывался в этот сценарий.
   Когда он шел через южный участок к "Капрису", он заметил Джерри Эдгара, стоящего на углу Лос-Анджелеса и Первого и ожидающего перекрестка. Босх посмотрел на часы и увидел, что уже 5:10, время выхода. Он подумал, что Эдгар, вероятно, ходил в "Код Семь" или "Красный Ветер" за драфтом, прежде чем драться на автостраде. Он подумал, что это неплохая идея. Шиэн и Опельт, вероятно, уже сидели на табуретках в одном из баров.
   К тому времени, когда Босх добрался до угла, Эдгар опережал его на полтора квартала и шел по Первому к Семерке. Босх ускорил темп. Впервые за долгое время он ощутил настоящую ментальную тягу к алкоголю. На какое-то время он хотел забыть Черча, Мору, Чендлера, свои секреты и то, что Ирвинг сказал ему в конференц-зале.
   Но затем Эдгар прошел прямо мимо дубинки, которая служила ручкой двери в "Семерке", даже не взглянув на нее. Он пересек Спринг и пошел вдоль здания " Таймс" в сторону Бродвея. Тогда это Красный Ветер, подумал Босх.
   Ветер был в порядке, насколько водопой пошел. У них был Вейнхард в бутылках, а не на разлив, поэтому заведение потеряло баллы. Другим минусом было то, что яппи из отдела новостей " Таймс" любили это место, и там часто было больше репортеров, чем копов. Однако большим плюсом было то, что по четвергам и пятницам к ним приходил квартет и играл сеты с шести до десяти. В основном это были пенсионеры из клубов, которые не были слишком узкими, но это был самый лучший способ пропустить час пик.
   Он смотрел, как Эдгар пересекает Бродвей и остается на Первой, вместо того чтобы свернуть налево и спуститься к Ветру. Босх немного замедлил темп, чтобы Эдгар смог восстановить свое лидерство в полтора блока. Он закурил еще одну сигарету и почувствовал себя неловко из-за перспективы последовать за другим детективом, но все же сделал это. Его начало одолевать нехорошее предчувствие.
   Эдгар повернул налево на Хилл и нырнул в первую дверь на восточной стороне, напротив нового входа в метро. Дверь, через которую он вошел, вела в бар Hung Jury, который находился рядом с вестибюлем юридического центра Фуэнтеса, восьмиэтажного офисного здания, занимаемого исключительно офисами адвокатов. В основном арендаторами были адвокаты по защите и судебным разбирательствам, которые выбрали неприметное, если не уродливое здание из-за его основного преимущества; это было всего в полуквартале от здания окружного суда, в квартале от здания уголовного суда и в полутора кварталах от здания федерального.
   Босх все это знал, потому что Белк рассказал ему обо всем в тот день, когда они вдвоем пришли в юридический центр Фуэнтеса, чтобы найти офис Хани Чандлер. Босх был вызван в суд для дачи показаний по делу Норманн Чёрч.
   Тревожное чувство превратилось в пустоту в его животе, когда он миновал дверь суда присяжных и вошел в главный вестибюль Центра Фуэнтес. Он знал расположение бара, зайдя выпить пива и выпить после показаний с Чендлером, и знал, что из вестибюля здания есть вход. Теперь он толкнул входную дверь вестибюля и вошел в нишу, где стояли два телефона-автомата и двери в туалеты. Он подошел к углу и внимательно заглянул в бар.
   Музыкальный автомат, которого Босх не мог разглядеть, играл "Летний ветер" Синатры, барменша в пухлом парике и со свернутыми в пальцах купюрами - десятками, пятерками, единицами - разносила партию мартини четверке юристов, сидящих рядом с барной стойкой. перед входом, и бармен, склонившись над тускло освещенным баром, курил сигарету и читал " Голливудский репортер " . Наверное, актер или сценарист, когда не работает барменом, подумал Босх. Может быть, разведчик талантов. Кого в этом городе не было?
   Когда бармен наклонился вперед, чтобы затушить дым в пепельнице, Босх увидел Эдгара, сидящего в дальнем конце стойки с разливным пивом перед ним. Рядом с ним в темноте вспыхнула спичка, и Босх наблюдал, как Хани Чендлер закурила, а затем бросила спичку в пепельницу рядом с чем-то, похожим на Кровавую Мэри.
   Босх вернулся в нишу, скрылся из виду.
  
   ***
  
   Он ждал рядом со старой фанерной лачугой, построенной на тротуаре у Хилл-энд-Ферст и служившей газетным и журнальным киоском. Он был закрыт и заперт на ночь. Когда стемнело и зажглись уличные фонари, Босх проводил время, отбиваясь от попрошаек и проходивших мимо проституток в поисках последнего делового предложения для бизнесмена, прежде чем отправиться из центра города в Голливуд на вечернюю и более грубую торговлю.
   К тому времени, когда он увидел Эдгара, вышедшего из состава суда присяжных, у Босха на тротуаре у его ног уже лежала симпатичная куча окурков. Выйдя на улицу, он щелкнул той, что была у него, и отступил к газетному киоску, чтобы Эдгар его не заметил. Босх не заметил никаких признаков Чендлер и предположил, что она вышла из бара через другую дверь и спустилась в гараж к своей машине. Эдгар, вероятно, мудро отказался от поездки на стоянку в Паркер-центре.
   Когда Эдгар проходил мимо прилавка, позади него вышел Босх.
   - Джерри, где это?
   Эдгар подпрыгнул, как будто ему на шею прижали ледяной кубик и закрутили.
   "Гарри? Что ты... эй, хочешь выпить? Это то, что я хотел сделать".
   Босх позволил ему постоять и несколько секунд поерзать, прежде чем сказать: "Ты уже выпил".
   "Что ты имеешь в виду?"
   Босх сделал шаг к нему. Эдгар выглядел искренне испуганным.
   "Если вы понимаете, о чем я. Пива тебе, да? Кровавая Мэри для дамы.
   - Послушай, Гарри, послушай, я...
   "Не называй меня так. Никогда больше не называй меня Гарри. Понять? Хочешь поговорить со мной, зови меня Босх. Так называют меня люди, не являющиеся моими друзьями, люди, которым я не доверяю. Просто называй меня так".
   "Могу ли я объяснить? Хар-э-э, я хотел бы иметь возможность объяснить.
   "Что объяснять? Ты меня затрахал. Объяснять по этому поводу нечего. Что ты сказал ей сегодня вечером? Ты только что проверил все, о чем мы только что говорили в офисе Ирвинга? Не думаю, что ей это нужно, приятель. Ущерб уже нанесен".
   "Нет. Она давно ушла. Я был там большую часть времени один, думая о том, как выбраться из этого. Я ни хрена ей не сказал о сегодняшней встрече. Гарри, я не...
   Босх сделал еще один шаг и быстрым движением поднял руку ладонью вперед и ударил Эдгара в грудь, отбросив его назад.
   - Я сказал, не называй меня так! он крикнул. "Ты блять! Ты-мы работали вместе, чувак. Я учил тебя... Я сижу в зале суда, меня трахают в задницу, и я узнаю, что ты парень, ты чертова утечка".
   "Мне жаль. Я-"
   "А как же Бреммер? Это ты рассказал ему о записке? Ты сейчас там собираешься выпить? Собираетесь встретиться с Бреммером? Ну, не дай мне остановить тебя.
   "Нет, чувак, я не разговаривал с Бреммером. Слушай, я ошибся, ясно? Мне жаль. Она и меня трахнула. Это было похоже на шантаж. Я не мог - я пытался выбраться из этого, но она взяла меня за короткошерстный. Ты должен мне поверить, чувак.
   Босх долго смотрел на него. Уже совсем стемнело, но ему показалось, что глаза Эдгара блестят в свете уличных фонарей. Возможно, он сдерживал слезы. Но к чему эти слезы, подумал Босх. За потерю отношений, которые у них были? Или это были слезы страха? Босх почувствовал прилив своей власти над Эдгаром. И Эдгар знал, что он у него есть.
   Тихим и очень ровным голосом Босх сказал: "Я хочу знать все. Ты расскажешь мне, что ты сделал".
  
   ***
  
   Квартет "У Ветра" был на перерыве. Они сели за столик в глубине. Это была темная комната с деревянными панелями, как и сотни других в городе. По краю исцарапанного бара тянулась красная подушка из искусственной кожи, барменши были одеты в черную униформу и белые фартуки, и у всех на тонких губах было слишком много красной помады. Босх заказал двойную порцию Джека Блэка и бутылку Вейнхарда. Он также дал барменше денег на пачку сигарет. Эдгар, у которого теперь было лицо человека, чья жизнь закончилась, приказал Джеку Блэку налить воды обратно.
   - Это проклятая рецессия, - начал Эдгар, прежде чем Босх задал вопрос. "Недвижимость в туалете. Мне пришлось бросить эту работу, и у нас была ипотека, и, знаешь, каково это, чувак, Бренда привыкла к сертификату...
   "К черту это. Думаешь, я хочу услышать, как ты предаешь меня, потому что твоей жене приходится водить Шеви вместо БМВ? Пошел ты. Ты-"
   "Это не так. Я-"
   "Замолчи. Я говорю. Ты собираешься-"
   Они оба заткнулись, пока барменша поставила напитки и сигареты. Босх положил ей на поднос двадцатку. Он не спускал с Эдгара своих темных злых глаз.
   - А теперь перестань нести чушь и расскажи мне, что ты сделал.
   Эдгар отбросил свой выстрел и запил его водой перед стартом.
   "Э-э, понимаете, это было поздно вечером в понедельник, это было после того, как мы были на месте происшествия у Бинга, и я вернулся в офис. И мне позвонили в офис, и это был Чендлер. Она знала, что что-то случилось. Я не знаю, как она узнала, но она знала о записке, которую мы получили, и о найденном теле. Должно быть, Бреммер подсказал ей или что-то в этом роде. Она начала задавать вопросы, вы знаете: "Это было подтверждено как Кукольник?" Такие вещи. Я отложил ее. Без комментариев..."
   "А потом?"
   - Ну, тогда она мне кое-что предложила. Я два года назад получил ипотечный кредит, а Бренда даже не знает.
   - Что я тебе говорил? Я не хочу слышать твою грустную историю, Эдгар. Говорю вам, у меня нет никакого сочувствия к этому. Ты скажешь это, и это только еще больше разозлит меня".
   "Хорошо, хорошо. Она предложила мне деньги. Я сказал, что подумаю об этом. Она сказала, что если я захочу встретиться с ней в суде присяжных в тот вечер... Вы не позволите мне сказать, почему, но у меня были причины, и я пошел. Да, я пошел".
   - Да, и ты облажался, - сказал Босх, надеясь сбить вызывающий тон, который прокрался в голос Эдгара.
   Он допил остатки своего Джека Блэка и сделал знак барменше, но она его не увидела. Музыканты заняли свои места за инструментами. Фронтмен был саксофонистом, и Босху хотелось, чтобы он оказался здесь при других обстоятельствах.
   - Что ты ей дал?
   "Только то, что мы знали в тот день. Но у нее уже было почти все. Я сказал ей, что ты сказал, что это похоже на Кукольника. Это было немного, Ха, и в любом случае большая часть была напечатана в газете на следующий день. И я не был источником информации для Бреммера. Вы должны верить мне."
   - Ты сказал ей, что я пришел туда? На сцену?
   - Да, я сказал ей. Что было в этом большим секретом?"
   Босх думал обо всем этом несколько минут. Он наблюдал, как группа начала с номера Билли Стрейхорна под названием "Lush Life". Их стол был достаточно далеко от квартета, чтобы не было слишком громко. Глаза Гарри просканировали остальную часть бара, чтобы увидеть, не зашел ли кто-нибудь еще, и он увидел Бреммера, сидящего за барной стойкой и потягивающего пиво. Он был с группой людей, похожих на репортеров. У одного из мужчин даже была одна из тех длинных тонких записных книжек, которые репортеры всегда носят с собой, торчащими из заднего кармана.
   "Говоря о Бреммере, вот он. Может быть, он захочет уточнить у вас пару деталей после того, как мы закончим.
   - Гарри, это не я.
   На этот раз Босх позволил ему уйти с Гарри. Он устал и впал в депрессию от этой сцены. Он хотел покончить с этим и убраться оттуда к Сильвии.
   - Сколько раз ты с ней разговаривал?
   "Каждую ночь."
   - Она повернула его против тебя, не так ли? Ты должен был пойти к ней.
   "Я был глуп. Мне нужны были деньги. Однажды я встретил ее в первую ночь, она взяла меня за яйца. Она сказала, что ей нужна информация о расследовании, иначе она скажет вам, что утечка произошла из-за меня, и она сообщит об этом ОВР. Черт, она даже не заплатила мне".
   - Что случилось сегодня вечером, из-за чего она рассталась пораньше?
   - Она сказала, что дело окончено, завтра будут заключительные прения, так что не имеет значения, что происходит по делу. Она освободила меня".
   "Но это не закончится на этом. Вы знаете это, не так ли? Всякий раз, когда ей понадобится номерной знак, адрес из DMV, незарегистрированный номер свидетеля, она позвонит вам. У нее есть ты, чувак.
   "Я знаю. Мне придется иметь с этим дело".
   "Все для чего? Какова была цена в ту первую ночь?
   "Я хотел один чертов платеж по ипотеке... Не могу продать этот гребаный дом, не могу оформить ипотеку, я не знаю, что мне делать".
   "А что я? Тебя не беспокоит то, что я собираюсь сделать?"
   "Да. Да."
   Босх оглянулся на четверку. Они остановились со съемочной площадкой Стрейхорна и были на "Blood Count". В работе саксофониста было качество подмастерья. Он оставался на месте, и его фразы были чистыми.
   "Чем ты планируешь заняться?" - спросил Эдгар.
   Босху не нужно было думать, он уже знал. Говоря это, он не сводил глаз с саксофониста.
   "Ничего такого."
   "Ничего такого?"
   - Это то, что ты собираешься делать. Я не могу больше с тобой работать, чувак. Я знаю, что у нас с Ирвингом что-то было, но это все, это конец. После того, как это закончится, вы пойдете к Паундсу и скажете ему, что хотите перевестись из Голливуда".
   - Но в отделе убийств больше нигде нет вакансий. Я посмотрел на доску, вы же знаете, как редко они приходят".
   - Я ничего не говорил об убийстве. Я только что сказал, что ты попросишь о переводе. Вы просите открыть первым делом, понимаете? Меня не волнует, если вы окажетесь на автомобилях в Семьдесят седьмом, вы берете первое, что можете".
   Теперь он посмотрел на Эдгара, чей рот был слегка приоткрыт, и сказал: "Это цена, которую ты платишь".
   - Но я занимаюсь убийствами, ты знаешь это. Это то, что нужно".
   - И ты больше не там, где он есть. Это не подлежит обсуждению. Если только вы не хотите рисковать с IAD. Но либо ты едешь в Паундс, либо я иду к ним. Я больше не могу с тобой работать. Вот и все."
   Он снова посмотрел на группу. Эдгар молчал, и через несколько мгновений Босх велел ему уйти.
   "Ты иди первым. Я не могу пойти с тобой обратно в Паркер.
   Эдгар встал и на несколько мгновений постоял у стола, прежде чем сказать: "Когда-нибудь тебе понадобятся все друзья, которых ты сможешь заполучить. Это день, когда ты вспомнишь, что сделал это со мной.
   Не глядя на него, Босх сказал: - Я знаю.
  
   ***
  
   Когда Эдгар ушел, Босх привлек внимание барменши и заказал еще порцию. Квартет исполнил "Rain Check" с некоторыми импровизационными риффами, которые понравились Босху. Виски начало согревать его живот, и он откинулся на спинку кресла, курил и слушал, стараясь не думать ни о чем, связанном с копами и убийцами.
   Но вскоре он почувствовал рядом чье-то присутствие и, обернувшись, увидел Бреммера, стоящего там с бутылкой пива в руке.
   - По выражению лица Эдгара, когда он ушел, я понимаю, что он не вернется. Могу я присоединиться к вам?"
   "Нет, он не вернется, и вы можете делать все, что хотите, но я не при исполнении служебных обязанностей, не для записи и не в пути".
   - Другими словами, ты ни хрена не говоришь.
   "Ты понял."
   Репортер сел и закурил. Его маленькие, но зоркие зеленые глаза щурились сквозь дым.
   - Все в порядке, потому что я тоже не работаю.
   - Бреммер, ты всегда работаешь. Даже сейчас я говорю не то слово, и ты не забудешь об этом".
   "Я полагаю. Но вы забываете времена, когда мы работали вместе. Истории, которые помогли тебе, Гарри. Я пишу одну историю, которая идет не так, как вы хотите, и все это забывается. Теперь я просто "тот проклятый репортер", который...
   "Я ни хрена не забыл. Ты сидишь здесь, да? Я помню, что ты сделал для меня, и я буду помнить, что ты сделал против меня. В конце концов все выравнивается".
   Некоторое время они сидели молча и слушали музыку. Сет закончился как раз в тот момент, когда барменша поставила на стол третьего двойного Джека Блэка от Босха.
   "Я не утверждаю, что когда-либо раскрою это, - сказал Бреммер, - но почему мой источник в истории с запиской был таким важным?"
   "Это уже не так важно. В то время я просто хотел знать, кто пытался пригвоздить меня".
   - Ты говорил это раньше. Что кто-то подставил тебя. Ты действительно так думаешь?
   "Это не имеет значения. Какую историю ты написал на завтра?"
   Репортер выпрямился, и его глаза заблестели.
   "Вы увидите это. Почти обычная судебная история. Ваши показания о том, что кто-то другой продолжает убийства. Это выходит вперед. Это большая история. Вот почему я здесь. Я всегда прихожу за поп-музыкой после того, как попадаю на первую полосу".
   "Время вечеринки, да? Как насчет моей матери? Ты положил туда эту штуку?
   - Гарри, если это то, о чем ты беспокоишься, забудь об этом. Я даже не упомянул об этом в рассказе. Если честно, вам это, конечно, жизненно интересно, но что касается газетной истории, то мне показалось, что внутри бейсбола слишком много. Я исключил это".
   "Внутри бейсбола?"
   "Слишком загадочно, как статистика тех спортивных парней по телевизору. Вы знаете, например, сколько фастболов забросил Левти Такой-то во время третьего иннинга пятой игры Мировой серии 1956 года. Я думал, что история с твоей матерью - попытка Чендлера использовать это как мотивацию для того, чтобы ты бросил этого парня - зашла слишком далеко внутрь.
   Босх только кивнул. Он был рад, что завтра часть его жизни не окажется в руках миллионов покупателей газет, но вел себя по этому поводу беспечно.
   "Но, - сказал Бреммер, - я должен сказать вам, что если мы получим вердикт по этому делу, который идет против вас, и присяжные начнут говорить, что они думали, что вы сделали это, чтобы отомстить за смерть своей матери, тогда это можно использовать, и я не буду этого делать. есть выбор".
   Босх снова кивнул. Это казалось достаточно справедливым. Он посмотрел на часы и увидел, что уже почти десять. Он знал, что должен позвонить Сильвии, и он знал, что должен уйти оттуда до начала следующего сета, и он снова был очарован музыкой.
   Он допил свой напиток и сказал: "Я нажму".
   - Да, я тоже, - сказал Бреммер. - Я пойду с тобой.
   Снаружи холодный ночной воздух прорезал оцепенение Босха от виски. Он попрощался с Бреммером и, засунув руки в карманы, пошел по тротуару.
   "Гарри, ты идешь обратно в Паркер-центр? Запрыгивай. Моя машина прямо здесь.
   Босх смотрел, как Бреммер открывает пассажирскую дверцу своего "Ле Сабра", припаркованного прямо у тротуара перед "Ветром". Босх вошел, не сказав ни слова благодарности, наклонился и отпер другую сторону. Когда он был пьян, он проходил стадию, когда почти ничего не говорил, просто прозябал в собственных соках и слушал.
   Бреммер начал разговор за четыре квартала до Паркер-центра.
   - Этот Мани Чендлер - нечто иное, не так ли? Она действительно умеет играть присяжных".
   - Думаешь, у нее это получилось, не так ли?
   - Это будет близко, Гарри. Я думаю. Но даже если это один из тех вердиктов, которые популярны в наши дни против полиции Лос-Анджелеса, она разбогатеет.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Вы ведь раньше не были в федеральном суде?
   "Нет. Я стараюсь не превращать это в привычку".
   - Что ж, в деле о гражданских правах, если истец выигрывает - в данном случае Чендлер - тогда ответчик - в этом случае город оплачивает ваш счет - должен оплатить услуги адвоката. Я гарантирую тебе, Гарри, завтра в своем заключительном слове Мани скажет присяжным, что все, что им нужно сделать, это сделать заявление о том, что ты действовал неправильно. И даже ущерб в доллар делает это заявление. Присяжные увидят в этом легкий выход. Они могут сказать, что вы были неправы, и дать только доллар в качестве возмещения ущерба. Они не узнают, потому что Белку не разрешено говорить им, что даже если истец выиграет доллар, Чендлер выставит счет городу. И это будет не доллар. Скорее, пара сотен тысяч. Это мошенничество".
   "Дерьмо."
   - Да, это система правосудия.
   Бреммер подъехал к стоянке, и Босх указал на свой "Каприс", стоящий в одном из первых рядов.
   - Ты будешь в порядке, чтобы водить машину? - спросил Бреммер.
   "Без проблем."
   Босх уже собирался закрыть дверь, когда Бреммер остановил его.
   - Эй, Гарри, мы оба знаем, что я не могу раскрыть свой источник. Но я могу сказать вам, кто это не так. И я скажу вам, что это не тот, кого вы ожидаете. Тебе известно? Эдгар и Паундс, если вы так думаете, забудьте об этом. Вы никогда не догадаетесь, кто это был, так что не беспокойтесь. Хорошо?"
   Босх только кивнул и закрыл дверь.
  
  
   21
   Пошарив в поисках нужного, Босх вставил ключ в замок зажигания, но не повернул его. Он ненадолго задумался, стоит ли ему попытаться сесть за руль или сначала пойти за кофе в столовую. Он посмотрел через ветровое стекло на серый монолит, который был Паркер-центром. Почти все освещение было включено, но он знал, что офисы опустели. Свет в помещениях отделения всегда оставляли включенным, чтобы создавалось впечатление, что борьба с преступностью никогда не спит. Это была ложь.
   Он подумал о кушетке, стоявшей в одной из комнат для допросов РХБ. Это тоже была альтернатива вождению. Если, конечно, его уже не забрали. Но затем он подумал о Сильвии и о том, как она пришла в суд, несмотря на то, что он сказал о том, что не хочет, чтобы она была там. Он хотел вернуться к ней домой. Да, подумал он, домой.
   Он положил руку на ключ, но потом снова опустил. Он протер глаза. Они устали, и в виски плескалось столько мыслей. Там же был звук плавающего тенор-саксофона. Его собственный импровизационный рифф.
   Он пытался думать о том, что только что сказал Бреммер, что Босх никогда не догадается, кто был источником. Почему он сказал это именно так? Он нашел это более мучительным, чем вопрос о том, кто на самом деле был его источником.
   Это не имеет значения, сказал он себе. Все скоро кончится. Он прислонился головой к боковому окну, думая о суде и своих показаниях. Ему было интересно, как он смотрел туда, когда все смотрели на него. Он больше никогда не хотел оказаться в этом положении. Всегда. Чтобы Хани Чендлер загнала его в угол словами.
   Тот, кто сражается с монстрами, подумал он. Что она сказала присяжным? О бездне? Да, там, где обитают монстры. Это где я живу? В черном месте? Черное сердце, вспомнил он тогда. Локк назвал это так. Черное сердце не бьется в одиночестве. В своем сознании он воспроизвел видение Нормана Черча, которого пуля сбила с ног, а затем он беспомощно плюхнулся голышом на кровать. Взгляд в глазах умирающего остался с ним. Четыре года спустя видение было таким же ясным, как и вчера. Почему так, он хотел знать. Почему он запомнил лицо Нормана Черча, а не лицо своей матери? У меня есть черное сердце, спрашивал себя Босх. Я?
   Затем тьма накатила на него, как волна, и потянула его вниз. Он был там с монстрами.
  
   ***
  
   Раздался резкий стук в стекло. Босх резко открыл глаза и увидел рядом с машиной патрульного с дубинкой и фонариком. Гарри быстро огляделся, схватился за руль и нажал на тормоз. Он не думал, что вел машину так уж плохо, но потом понял, что вообще не вел машину. Он все еще был на стоянке в Паркер-центре. Он протянул руку и опустил окно.
   Парень в форме был участковым полицейским. Курсант с самым низким рейтингом в каждом классе академии сначала был назначен присматривать за участком Паркер-центра во время полудня. смотреть. Это была традиция, но она также служила цели. Если копы не могли предотвратить взломы автомобилей и другие преступления на стоянке собственного штаба, то напрашивался вопрос, где они могли остановить преступность?
   - Детектив, с вами все в порядке? - сказал он, вставляя дубинку обратно в кольцо на поясе. "Я видел, как тебя высадили и ты сел в машину. Потом, когда ты не ушел, я хотел проверить.
   - Да, - сумел сказать Босх. - Я в порядке. Спасибо. Должно быть, я задремал там. Это был долгий день.
   "Да, они все такие. Будь осторожен.
   "Да."
   - Ты в порядке за рулем?
   "Отлично. Спасибо."
   "Уверен?"
   "Я уверен."
   Он подождал, пока полицейский уйдет, прежде чем завести машину. Босх посмотрел на часы и прикинул, что проспал не более тридцати минут. Но сон и внезапное пробуждение освежили его. Он закурил, вырулил на Лос-Анджелес-стрит и направился к въезду на Голливудское шоссе.
   Когда он ехал на север по шоссе, он опустил окно, чтобы прохладный воздух не давал ему забыться. Была ясная ночь. Впереди огни Голливудских холмов поднимались в небо, где прожекторы из двух разных мест за горами прорезали темноту. Он думал, что это была красивая сцена, но она заставила его почувствовать меланхолию.
   Лос-Анджелес изменился за последние несколько лет, но тогда в этом не было ничего нового. Он постоянно менялся, и именно поэтому он любил его. Но бунт и рецессия оставили особенно резкий след на ландшафте, на ландшафте памяти. Босх считал, что никогда не забудет пелену дыма, которая висела над городом, словно суперсмог, который не могли развеять вечерние ветры. Телевизионные кадры горящих зданий и мародеров, не проверяемых полицией. Это был самый темный час отдела, и он все еще не оправился.
   И город тоже. Многие беды, которые привели к такой вулканической ярости, так и остались без внимания. В городе было так много красоты, и в то же время в нем было так много опасностей и ненависти. Это был город пошатнувшейся уверенности, живущий исключительно запасами надежды. В сознании Босха поляризация имущих и неимущих представлялась ему сценой, в которой паром отчаливает от пристани. Перегруженный паром покидает перегруженный док, некоторые люди стоят ногой на лодке и ногой на причале. Лодка отплывала все дальше, и не скоро те, кто в середине, упадут в воду. Между тем паром был еще слишком переполнен, и при первой же волне он опрокинется. Оставшиеся на причале наверняка обрадуются этому. Они молились о волне.
   Он думал об Эдгаре и о том, что он сделал. Он был одним из тех, кто вот-вот упадет. Ничего нельзя было с этим поделать. Он и его жена, которой Эдгар не мог заставить себя рассказать об их шатком положении. Босх задумался, правильно ли он поступил. Эдгар говорил о том, что придет время, когда Босху понадобится каждый друг, которого он сможет найти. Было бы разумнее поставить на кон этого, отпустить Эдгара, без вреда и без фола? Он не знал, но время еще было. Он должен был решить.
   Когда он проезжал через перевал Кауэнга, он снова поднял окно. Становилось холодно. Он посмотрел на холмы на западе и попытался разглядеть неосвещенное место, где стоял его темный дом. Он был рад, что сегодня вечером не пойдет туда, а пойдет к Сильвии.
  
   ***
  
   Он пришел туда в 11:30 и использовал свой собственный ключ, чтобы войти. На кухне горел свет, но в остальной части помещения было темно. Сильвия спала. Было слишком поздно для новостей, а ночные ток-шоу никогда не интересовали его. Он снял туфли в гостиной, чтобы не шуметь, и прошел по коридору в ее спальню.
   Он стоял неподвижно в полной темноте, давая глазам привыкнуть.
   - Привет, - сказала она с кровати, хотя он еще не мог ее видеть.
   "Ло".
   - Где ты был, Гарри?
   Она сказала это сладко и со сном в голосе. Это не было вызовом или требованием.
   "Мне нужно было кое-что сделать, а потом я выпил немного".
   - Слышишь хорошую музыку?
   "Да, у них был квартет. Неплохо. Много играл Билли Стрейхорна".
   - Хочешь, я тебе кое-что починю?
   "Нет, иди спать. Тебе завтра в школу. В любом случае, я не так голоден, и я могу получить что-нибудь, если захочу".
   "Иди сюда".
   Он подошел к кровати и пополз по пуховому одеялу. Ее рука поднялась и обвила его шею, и она притянула его к себе в поцелуе.
   - Да, ты выпил немного.
   Он рассмеялся, а потом и она.
   - Пойду почищу зубы.
   "Подождите минуту."
   Она снова притянула его к себе, и он поцеловал ее в губы и шею. От нее исходил молочно-сладкий запах сна и духов, которые ему нравились. Он заметил, что на ней не было ночной рубашки, хотя обычно она была в ней. Он просунул руку под одеяло и провел рукой по ее плоскому животу. Он поднял его и погладил ее грудь, а затем шею. Он снова поцеловал ее, а затем уткнулся лицом в ее волосы и шею.
   - Сильвия, спасибо, - прошептал он.
   "Для чего?"
   "За то, что пришли сегодня и были там. Я знаю, что я сказал раньше, но это что-то значило увидеть тебя, когда я смотрел туда. Это много значило".
   Это все, что он мог сказать об этом. Потом он встал и пошел в ванную. Он снял с себя одежду и осторожно повесил ее на крючки на задней стороне двери. Утром ему придется надеть их снова.
   Он быстро принял душ, затем побрился и почистил зубы вторым набором туалетных принадлежностей, которые хранил в ее ванной. Он посмотрел в зеркало и откинул назад влажные волосы руками. И он улыбнулся. Он знал, что это могли быть остатки виски и пива. Но он сомневался в этом. Это было потому, что он чувствовал себя счастливым. Он чувствовал, что его нет ни на пароме с обезумевшей толпой, ни на пристани с разъяренной толпой. Он был в своей лодке. Только с Сильвией.
  
   ***
  
   Они занимались любовью так, как это делают одинокие люди, молча, каждый слишком старался в темноте доставить удовольствие другому, пока не стал почти неуклюжим. Тем не менее, для Босха в этом был целебный смысл. После этого она легла рядом с ним, водя пальцем по контуру его татуировки.
   "О чем ты думаешь?" она спросила.
   "Ничего такого. Просто вещи.
   "Скажи-ка."
   Он подождал несколько мгновений, прежде чем ответить.
   "Сегодня вечером я узнал, что кто-то предал меня. Кто-то рядом. И, ну, я просто подумал, что, может быть, я ошибся. Что на самом деле предали не меня. Это был он сам. Он предал себя. И, может быть, жить с этим - достаточное наказание. Я не думаю, что мне нужно что-то добавлять".
   Он подумал о том, что сказал Эдгару в "Красном ветре", и решил, что ему придется помешать ему поехать в Паундс для перевода.
   - Как предал?
   - Э-э, вы бы назвали это сговором с врагом.
   - Милый Чендлер?
   "Ага."
   "Насколько плохо?"
   "Не так уж и плохо, я думаю. Важно только то, что он это сделал. Наверное, это больно".
   "Вы можете что-нибудь сделать? Не к нему, я имею в виду. Я имею в виду ограничить ущерб.
   "Нет. Какой бы ущерб ни был, он уже нанесен. Я только сегодня вечером понял, что это он. Это было случайно, иначе я, наверное, даже не подумал бы о нем. В любом случае, не беспокойтесь об этом".
   Она ласкала его грудь кончиками ногтей.
   - Если ты не волнуешься, то и я не волнуюсь.
   Ему нравилось, что она знает границы того, о чем она может его спросить, и что она даже не подумала спросить его, о ком он говорит. Он чувствовал себя с ней совершенно комфортно. Никаких забот, никаких тревог. Это был дом для него.
   Он только начал падать, когда она снова заговорила.
   "Гарри?"
   "Ага."
   "Вы беспокоитесь о суде, как пройдут заключительные прения?"
   "Не совсем. Мне не нравится быть в аквариуме, сидеть за этим столом, пока у всех есть шанс объяснить, почему они думают, что я сделал то, что сделал. Но я не беспокоюсь о результате, если ты это имеешь в виду. Это ничего не значит. Я просто хочу, чтобы это закончилось, и меня больше не волнует, что они делают. Никакие присяжные не могут санкционировать то, что я сделал или не сделал. Никакие присяжные не могут сказать мне, прав я или нет. Тебе известно? Этот суд может длиться год, и он не расскажет им всего о той ночи".
   "А как же отделение? Будет ли им все равно?"
   Он рассказал ей то, что сказал ему Ирвинг в тот день о том, какое влияние окажет исход суда. Он ничего не сказал о том, что помощник начальника сказал о знакомстве с его матерью. Но история Ирвинга пришла ему в голову, и впервые с тех пор, как он лег в постель, ему захотелось закурить.
   Но он не вставал. Он выбросил это желание из головы, и некоторое время после этого они лежали спокойно. Босх держал глаза открытыми в темноте. Теперь его мысли были об Эдгаре, а затем они перешли к Море. Ему было интересно, что в это время делал полицейский. Был ли он один в темноте? Он искал?
   - Я имела в виду то, что сказала сегодня утром, Гарри, - сказала Сильвия.
   "Это что?"
   "Что я хочу знать все о тебе, твоем прошлом, хорошем и плохом. И я хочу, чтобы вы знали обо мне... Не игнорируйте это. Это может навредить нам".
   Ее голос утратил свою сонную сладость. Он замолчал и закрыл глаза. Он знал, что эта вещь была для нее важнее всего на свете. Она была неудачницей в прошлых отношениях, когда истории прошлого не использовались в качестве строительных блоков будущего. Он поднял руку и провел большим пальцем по ее затылку. "От нее всегда пахнет пудрой после секса", - подумал он, а она даже не встала, чтобы пойти в ванную. Это было для него загадкой. Ему потребовалось некоторое время, чтобы ответить ей.
   "Вы должны взять меня без прошлого... Я отпустил его и не хочу возвращаться, чтобы исследовать его, рассказывать, даже думать о нем. Я провел всю свою жизнь, убегая от своего прошлого. Ты понимаешь? То, что адвокат может бросить мне это в зале суда, не означает, что я должен...
   "Что скажи мне?"
   Он не ответил. Он превратил свое тело в нее, поцеловал и обнял ее. Он просто хотел обнять ее, отстраниться от этой скалы.
   - Я люблю тебя, - сказала она.
   - Я люблю тебя, - сказал он.
   Она придвинулась ближе к нему и уткнулась лицом в изгиб его шеи. Ее руки крепко обнимали его, как будто она была напугана.
   Это был первый раз, когда он сказал это ей. Это был первый раз, когда он сказал это кому-либо, насколько он мог помнить. Может быть, он никогда этого не говорил. Ему было приятно, почти как осязаемое присутствие, теплый цветок с темно-красным отверстием в его груди. И он понял, что это он был тем, кто был немного напуган. Словно просто произнеся эти слова, он взял на себя большую ответственность. Было страшно, но захватывающе. Он подумал о себе в зеркале, улыбаясь.
   Она прижималась к нему, и он чувствовал ее дыхание на своей шее. Вскоре ее дыхание стало более размеренным, она заснула.
   Лежа без сна, Босх держал ее так до глубокой ночи. Теперь он не мог уснуть, а вместе с бессонницей пришла реальность, лишившая его хороших чувств, которые он испытывал всего несколько минут назад. Он думал о том, что она сказала о предательстве и доверии. И он знал, что клятвы, которые они дали друг другу этой ночью, рухнут, если будут основаны на обмане. Он знал, что то, что она сказала, было правдой. Ему придется рассказать ей, кто он такой, что он такое, если слова, которые он сказал, когда-нибудь станут больше, чем слова. Он подумал о том, что судья Киз сказал о том, что слова могут быть красивыми и безобразными сами по себе. Босх произнес слово "любовь". Теперь он знал, что должен сделать его либо уродливым, либо красивым.
   Окна спальни выходили на восточную сторону дома, и свет рассвета только начал цепляться за края жалюзи, когда Босх наконец закрыл глаза и уснул.
  
  
   22
   Босх выглядел помятым и изможденным, когда в пятницу утром вошел в зал суда. Белк уже был там и что-то строчил в своем желтом блокноте. Он поднял глаза и оценил его, когда Босх сел.
   "Ты выглядишь как дерьмо и пахнешь пепельницей. И присяжные узнают, что это тот же самый костюм и галстук, которые были на тебе вчера".
   "Явный признак того, что я виновен".
   "Не будь таким умником. Никогда не знаешь, что может повернуть присяжного в ту или иную сторону".
   "Мне все равно. Кроме того, это ты сегодня должен хорошо выглядеть, верно, Белк?
   Это было не воодушевляюще говорить человеку, весившему по меньшей мере восемьдесят фунтов, который обливался потом каждый раз, когда судья смотрел на него.
   "Что, черт возьми, ты имеешь в виду, что тебе все равно? Сегодня все на кону, а ты вальсируешь, будто спал в машине, и говоришь, что тебе все равно".
   - Я расслаблен, Белк. Я называю это дзен и искусством пофигизма".
   - Почему именно сейчас, Босх, когда две недели назад я мог заплатить пятизначную сумму?
   - Потому что теперь я понимаю, что есть вещи более важные, чем то, что думают двенадцать моих так называемых сверстников. Даже если, будучи сверстниками, они не уделяли бы мне времени на улице".
   Белк посмотрел на часы и сказал: - Оставь меня в покое, Босх. Мы начинаем через десять минут, и я хочу быть готовым. Я все еще работаю над своим аргументом. Я собираюсь говорить короче, чем требовал даже Киз.
   Ранее в ходе судебного разбирательства судья определил, что заключительные прения будут длиться не более получаса для каждой стороны. Это должно было быть разделено: истец - в лице Чендлера - спорил в течение двадцати минут, а затем адвокат ответчика - Белк - излагал весь свой тридцатиминутный аргумент. Затем истцу давали последние десять минут. Чандлер должен сказать первое и последнее слово, а Босх полагал, что это еще один признак того, что система настроена против него.
   Босх посмотрел на стол истца и увидел Дебору Черч, сидящую там в одиночестве, глядя прямо перед собой. Две дочери стояли в первом ряду галереи позади нее. Чендлера там не было, но на столе лежали файлы и желтые блокноты. Она была рядом.
   - Работай над своей речью, - сказал он Белку. - Я оставлю тебя в покое.
   "Не опаздывай, возвращайся. Только не снова, пожалуйста.
  
   ***
  
   Как он и надеялся, Чендлер курил снаружи возле статуи. Она бросила на него холодный взгляд, ничего не сказала и отошла на несколько шагов от пепельницы, чтобы не обращать на него внимания. На ней был ее синий костюм - вероятно, это был ее счастливый костюм, - и единственная прядь светлых волос выбивалась из косы на затылке.
   "Репетируете?" - спросил Босх.
   "Мне не нужно репетировать. Это легкая часть."
   "Я полагаю."
   "Что это значит?"
   "Я не знаю. Я полагаю, вы более свободны от ограничений закона во время споров. Не так много правил того, что можно и нельзя говорить. Я думаю, тогда ты будешь в своей стихии".
   "Очень проницательно".
   Это все, что она сказала. Не было никаких указаний на то, что она знала, что ее договоренность с Эдгаром была раскрыта. На это Босх и рассчитывал, когда репетировал то, что собирался ей сказать. Проснувшись от своего недолгого сна, он свежим разумом и глазами взглянул на события прошлой ночи и увидел то, что раньше упускал из виду. Теперь он собирался сыграть ее. Он бросил ей мягкую смолу. Теперь у него была кривая.
   "Когда все это закончится, - сказал он, - мне нужна записка".
   - Какая записка?
   "Записка, которую прислал вам последователь".
   На ее лице отразилось потрясение, но затем оно было быстро стерто равнодушным взглядом, который она обычно бросала на него. Но она была недостаточно быстрой. Он видел выражение ее глаз, она чувствовала опасность. Тогда он понял, что она у него.
   "Это улика", - сказал он.
   - Я не понимаю, о чем вы говорите, детектив Босх. Мне нужно вернуться внутрь".
   Она затушила недокуренную сигарету с отпечатком губной помады на окурке в пепельницу и сделала два шага к двери.
   - Я знаю об Эдгаре. Я видел тебя с ним прошлой ночью.
   Это остановило ее. Она обернулась и посмотрела на него.
   "Повешенное жюри. Кровавая Мэри в баре".
   Она взвесила свой ответ и затем сказала: "Что бы он ни сказал вам, я уверена, что это было сделано для того, чтобы представить его в лучшем свете. Я был бы осторожен, если бы вы планировали обнародовать это".
   "Я ничего не предам огласке... если только вы не отдадите мне записку. Сокрытие доказательств преступления само по себе является преступлением. Но мне не нужно говорить вам об этом".
   - Что бы Эдгар ни сказал тебе о записке, это ложь. Я ничего ему не сказал...
   - И он ничего не сказал мне о записке. Ему не нужно было. Я понял. Вы позвонили ему в понедельник после того, как тело было найдено, потому что вы уже знали об этом и знали, что оно связано с Кукольником. Я задавался вопросом, как, и тогда это было ясно. Мы получили записку, но это было секретом до следующего дня. Единственным, кто узнал об этом, был Бреммер, но в его рассказе говорится, что с вами невозможно связаться для комментариев. Это потому, что ты встречалась с Эдгаром. Он сказал, что вы звонили в тот день и спрашивали о теле. Вы спросили, есть ли у нас записка. Это потому, что вы получили записку, советник. И мне нужно это увидеть. Если он отличается от того, что мы получили, это может быть полезно".
   Она посмотрела на часы и быстро закурила еще одну сигарету.
   - Я могу получить ордер, - сказал он.
   Она рассмеялась фальшивым смехом.
   - Я хотел бы, чтобы вы получили ордер. Я хотел бы увидеть судью в этом городе, который подписал бы ордер, разрешающий полиции Лос-Анджелеса обыскивать мой дом с этим делом в газетах каждый день. Судьи - политические звери, детектив, никто не подпишет ордер, а потом, возможно, окажется не на той стороне.
   - Я больше думал о вашем офисе. Но спасибо, по крайней мере, за то, что сказал мне, где он находится.
   Взгляд вернулся на ее лицо на долю секунды. Она поскользнулась, и, возможно, это было для нее таким же большим потрясением, как и все, что он сказал. Она бросила сигарету в песок после двух затяжек. Томми Фарауэй будет дорожить им, когда найдет его позже.
   "Мы собираемся через одну минуту. Детектив, я ничего не знаю о записке. Понять? Вообще ничего. Нет записки. Если вы попытаетесь создать какие-то проблемы из-за этого, я сделаю для вас еще больше".
   - Я не говорил Белку и не собираюсь. Я просто хочу записку. Это не имеет никакого отношения к рассматриваемому делу".
   "Это легко для..."
   - Чтобы я сказал, потому что не читал? Вы соскальзываете, советник. Лучше быть осторожнее".
   Она проигнорировала это и занялась другими делами.
   - Другое дело, если вы думаете, что моя... э-э, договоренность с Эдгаром является основанием для возбуждения судебного дела или жалобы на неправомерное поведение, вы обнаружите, что глубоко ошибаетесь. Эдгар согласился на наши отношения без всяких провокаций. Он, собственно, и предложил. Если вы подадите жалобу, я подам на вас в суд за клевету и пришлю пресс-релизы, когда я это сделаю".
   Он сомневался, что происходящее произошло по внушению Эдгара, но не стал этого делать. Она бросила на него свой лучший мертвый, убийственный взгляд, затем открыла дверь и исчезла за ней.
   Босх докурил, надеясь, что его игра хоть немного сбила ее с толку во время заключительного выступления. Но больше всего его порадовало, что он получил молчаливое подтверждение своей теории. Последователь отправил ей записку.
  
   ***
  
   Тишина, воцарившаяся в зале суда, когда Чендлер шел к кафедре, была такой напряженной тишиной, которая сопровождает момент перед оглашением приговора. Босх полагал, что это произошло потому, что вердикт был предрешен многими в зале суда, и слова Чендлера здесь послужили бы его смертельным ударом. Последний, смертельный удар.
   Она начала с небрежной благодарности присяжным за их терпение и пристальное внимание к делу. Она сказала, что полностью уверена в том, что они справедливо обсудят вердикт.
   На судебных процессах, на которых Босх присутствовал в качестве следователя, оба юриста всегда заявляли об этом присяжным, и он всегда думал, что это ерунда. У большинства присяжных есть члены, которые присутствуют там просто для того, чтобы не ходить на работу на фабрику или в офис. Но, оказавшись там, проблемы либо слишком сложны, либо страшны, либо скучны, и они проводят свои дни в коробке, просто пытаясь не заснуть между перерывами, когда они могут подкрепиться сахаром, кофеином и никотином.
   После этого вступительного приветствия Чендлер быстро перешел к сути дела. Она сказала: "Вы помните, что в понедельник я стояла перед вами и дала вам дорожную карту. Я сказал вам, что я намеревался доказать, что мне нужно было доказать, и теперь ваша работа - решить, сделал ли я это. Я думаю, когда вы подумаете о свидетельстве за неделю, у вас не останется никаких сомнений, как и у меня.
   "И говоря о сомнениях, судья даст вам инструкции, но я хотел бы воспользоваться моментом, чтобы еще раз объяснить вам, что это гражданское дело. Это не уголовное дело. Он не похож на Перри Мейсона или на что-то еще, что вы видели по телевизору или в кино. В гражданском процессе, чтобы найти истца, требуется только, чтобы преобладание доказательств было в пользу дела истца. Преобладание, что это значит? Это означает, что доказательства по делу истца перевешивают доказательства против него. Большинство. Это может быть простое большинство, всего пятьдесят процентов плюс один".
   Она потратила много времени на эту тему, потому что это было бы тем, где дело было бы выиграно или проиграно. Ей пришлось взять двенадцать юридически некомпетентных людей - это гарантировалось процессом отбора присяжных - и избавить их от обусловленных средствами массовой информации убеждений или представлений о том, что дела решаются на основе разумных сомнений или вне тени сомнения. Это было по уголовным делам. Это было гражданским. В гражданском подсудимый потерял преимущество, которое он получил в уголовном.
   "Думайте об этом как о наборе весов. Весы правосудия. И каждая представленная улика или свидетельство имеет определенный вес, в зависимости от того, какую достоверность вы им придаете. На одной чаше весов - дело истца, на другой - ответчика. Я думаю, что когда вы войдете в совещательную комнату для совещаний и должным образом взвесите доказательства по делу, не будет никаких сомнений в том, что чаша весов склонится в пользу истца. Если вы обнаружите, что это действительно так, то вы должны найти миссис Черч.
   Босх знала, что предварительные этапы устранены, и теперь ей нужно усовершенствовать остальные, потому что истец, по сути, представил дело, состоящее из двух частей, надеясь выиграть хотя бы одну из них. Одна из них заключалась в том, что, возможно, Норман Черч был Кукольником, чудовищным серийным убийцей, но даже если это так, действия Босха за значком были столь же отвратительными, и их нельзя прощать. Вторая часть, которая наверняка принесет несметные богатства, если присяжные купятся на нее, заключалась в том, что Норман Черч был невиновен и что Босх хладнокровно зарезал его, лишив его семью любящего мужа и отца.
   "Доказательства, представленные на этой неделе, указывают на два ваших возможных вывода", - сказал Чендлер присяжным. - И это будет самая сложная ваша задача - определить степень виновности детектива Босха. Без сомнения ясно, что он действовал опрометчиво, безрассудно и с бессмысленным пренебрежением к жизни и безопасности в ночь, когда был убит Норман Черч. Его действия были непростительны и мужчина поплатился за это своей жизнью. За это заплатила семья вместе с мужем и отцом.
   - Но вы должны смотреть дальше на человека, который был убит. Доказательства - от видеозаписи, которая является явным алиби для одного убийства, приписываемого Норману Черчу, если не для всех, до показаний близких - должны убедить вас в том, что у полиции был не тот человек. Если нет, то собственные признания детектива Босха в качестве свидетеля ясно показывают, что убийства не прекратились, что он убил не того человека.
   Босх увидел, что Белк что-то строчит в своем блокноте. Будем надеяться, что он обратил внимание на все то, что касается показаний Босха и других, которые Чендлер для удобства упустила из своего аргумента.
   "Наконец, - говорила она, - вы должны смотреть не только на убитого, но и на убийцу".
   Убийца, подумал Босх. Это звучало так ужасно, когда применялось к нему. Он повторял это слово снова и снова в уме. Да, он убил. Он убивал до и после Черча, но то, что его называли просто убийцей без каких-либо объяснений, казалось ужасным. В этот момент он понял, что ему все-таки не все равно. Несмотря на то, что он ранее сказал Белку, он хотел, чтобы присяжные санкционировали то, что он сделал. Ему нужно было сказать, что он поступил правильно.
   "У вас есть мужчина, - сказала она, - который неоднократно проявлял вкус к крови. Ковбой, который убивал до и после эпизода с безоружным мистером Черчем. Человек, который сначала стреляет, а потом ищет улики. У вас есть человек с глубоко укоренившимся мотивом убийства человека, который, как он думал, мог быть серийным убийцей женщин, женщин с улицы... как и его собственная мать".
   Она позволила этому всплыть на некоторое время, делая вид, что проверяет пару пунктов в заметках в своем блокноте.
   "Когда вы вернетесь в ту комнату, вам придется решить, такой ли полицейский вам нужен в вашем городе. Полиция должна быть зеркалом общества, которое она защищает. Его офицеры должны олицетворять лучшее в нас. Размышляя, спросите себя, кем является Гарри Босх? Зеркальным отражением какого сегмента нашего общества он является? Если ответы на эти вопросы вас не смущают, то возвращайтесь с вердиктом в пользу подсудимого. Если они беспокоят вас, если вы считаете, что наше общество заслуживает большего, чем хладнокровное убийство потенциального подозреваемого, тогда у вас нет другого выбора, кроме как вынести приговор истцу.
   Чендлер остановился здесь, чтобы подойти к столу истца и налить стакан воды. Белк наклонился к Босху и прошептал: "Неплохо, но я видел, как у нее получалось лучше... Я также видел, как у нее получалось хуже".
   - В тот раз, когда у нее получалось хуже, - прошептал в ответ Босх, - она выиграла?
   Белк посмотрел на свой блокнот, проясняя ответ. Возвращаясь к кафедре, Чендлер наклонился к Босху.
   "Это ее рутина. Теперь она будет говорить о деньгах. Получив воду, Деньги всегда говорят о деньгах".
   Чендлер откашлялась и начала снова.
   "Вы, двенадцать человек, находитесь в редком положении. У вас есть возможность изменить общество. Такой шанс выпадает не многим. Если вы считаете, что детектив Босх был неправ в какой бы то ни было степени, и найдете дело в пользу истца, вы внесете изменения, потому что пошлете четкий сигнал, сообщение каждому полицейскому в этом городе. От начальника и администраторов в Паркер-центре в двух кварталах отсюда до каждого новобранца патрульного на улице сообщение будет заключаться в том, что мы не хотим, чтобы вы так себя вели. Мы не примем это. Теперь, если вы вынесете такой приговор, вы также должны установить денежную компенсацию. Это не сложная задача. Сложной частью является первая часть, решающая, прав детектив Босх или нет. Ущерб может быть любым, от одного доллара до одного миллиона долларов или больше. Это не имеет значения. Что важно, так это сообщение. Ибо с посланием вы принесете правосудие Нормандской церкви. Ты принесешь правосудие его семье".
   Босх огляделся и увидел Бреммера на галерее с другими репортерами. Бреммер лукаво улыбнулся, и Босх обернулся. Репортер был прав в вопросе о деньгах.
   Чендлер вернулся к столу истца, взял книгу и отнес ее к кафедре. Она была старая, без суперобложки, зеленый матерчатый переплет потрескался. Босху показалось, что он заметил отметку, возможно, библиотечный штамп, на верхнем краю страниц.
   "В заключение, - сказала она, - я хотела бы обратиться к вам, возможно, с озабоченностью. Я знаю, что это то, что я мог бы иметь, если бы я был на вашем месте. И то есть, как получилось, что у нас в полиции такие люди, как детектив Босх? Что ж, я не думаю, что мы можем надеяться ответить на этот вопрос, и в данном случае это не так. Но если вы помните, я цитировал вам философа Ницше в начале недели. Я читал его слова о черном месте, которое он называл бездной. Перефразируя его, он сказал, что мы должны позаботиться о том, чтобы тот, кто сражается с монстрами вместо нас, сам не стал монстром. В сегодняшнем обществе нетрудно признать, что есть много монстров. Так что нетрудно поверить, что полицейский сам может стать монстром.
   "После того, как мы закончили здесь вчера, я провел вечер в библиотеке".
   Говоря это, она взглянула на Босха, выставляя напоказ ложь. Он посмотрел на нее в ответ и подавил импульс отвести взгляд.
   "И я хотел бы закончить, прочитав кое-что, что, как я обнаружил, написал Натаниэль Хоторн по той же теме, с которой мы имеем дело сегодня. Та бездна тьмы, где человеку легко перейти не на ту сторону. В своей книге "Мраморный фавн" Хоторн писал: "Пропасть была всего лишь одним из отверстий той черной ямы, которая лежит под нами... повсюду".
   "Дамы и господа, будьте осторожны в своих рассуждениях и будьте верны себе. Спасибо."
   Было так тихо, что Босху было слышно, как она шлепает каблуками по ковру, когда она возвращается на свое место.
   "Ребята, - сказал судья Киз, - у нас будет пятнадцатиминутный перерыв, а затем очередь дойдет до мистера Белка".
   Пока они стояли перед присяжными, Белк прошептал: "Не могу поверить, что она употребила слово "отверстие" в своем заключительном слове".
   Босх посмотрел на него. Белк казался ликующим, но Босх понимал, что он просто цепляется за что-то, за что угодно, чтобы набраться сил и подготовиться к своей очереди за кафедрой. Поскольку Босх знал, что какие бы слова ни использовал Чендлер, она была ужасно хороша. Оценивая стоявшего рядом с ним потного толстяка, он не чувствовал ни капли уверенности.
   Босх подошел к статуе правосудия и в перерыве выкурил две сигареты, но Хани Чендлер так и не вышла. Тем не менее, Томми Фарауэй прошел мимо и одобрительно цокнул языком, когда нашел почти целую сигарету, которую она раньше положила в пепельницу. Он пошел дальше, ничего больше не сказав. Босху пришло в голову, что он никогда не видел, чтобы Томми Фарэвэй курил один из окурков, которые он выбирал из песка.
  
   ***
  
   Белк удивил Босха своим закрытием. Это было не так уж и плохо. Просто он не был в одной лиге с Чендлером. Его закрытие было скорее реакцией на Чендлера, чем отдельным трактатом о невиновности Босха и несправедливости обвинений против него. Он говорил что-то вроде: "За всеми разговорами мисс Чендлер о двух возможных выводах, к которым вы можете прийти, она совершенно забыла о третьем, а именно о том, что детектив Босх действовал правильно и мудро. Правильно."
   Это набрало очки для защиты, но также было двусмысленным подтверждением защиты, что у истца есть два возможных вывода. Белк этого не видел, а Бош видел. Помощник городского прокурора теперь давал присяжным три варианта вместо двух, и по-прежнему только один вариант оправдывал Босха. Иногда ему хотелось вернуть Белка за стол и переписать сценарий. Но он не мог. Ему приходилось сидеть на корточках, как он делал это в туннелях Вьетнама, когда бомбы падали над землей, и надеяться, что обвалов не будет.
   Середина аргумента Белка была в основном сосредоточена на доказательствах, связывающих Черча с девятью убийствами. Он неоднократно повторял, что чудовищем в этой истории был Черч, а не Босх, и факты явно подтверждали это. Он предупредил присяжных, что тот факт, что подобные убийства, по-видимому, продолжаются, не имеет отношения к тому, что сделал Черч, и к тому, как Босх отреагировал в квартире на Гиперионе.
   Наконец, ближе к концу он добился того, что, по мнению Босха, было его шагом вперед. В его голосе прозвучала нотка истинного гнева, когда он раскритиковал Чендлеровское описание Босха как человека, действовавшего безрассудно и с бессмысленным пренебрежением к жизни.
   "Правда в том, что жизнь была единственной мыслью детектива Босха, когда он входил в ту дверь. Его действия основывались на убеждении, что там была другая женщина, еще одна жертва. У детектива Босха был только один выбор. Это должно было пройти через эту дверь, обезопасить ситуацию и разобраться с последствиями. Норман Черч был убит, когда отказался от неоднократных приказов полицейского и перебрался на подушку. Это был он, а не Босх, и он заплатил самую высокую цену.
   "Но подумайте о Босхе в этой ситуации. Вы можете представить себя там? Один? Боюсь? Это уникальный человек, который сталкивается с такой ситуацией, не дрогнув. Это то, что наше общество называет героем. Думаю, когда вы вернетесь в совещательную комнату и тщательно взвесите факты, а не обвинения по этому делу, вы придете к такому же выводу. Большое спасибо."
   Босх не мог поверить, что Белк употребил слово "герой" в заключительном слове, но решил не упоминать об этом дородному адвокату, возвращаясь к столу защиты.
   Вместо этого он прошептал: "Ты хорошо поступил. Спасибо."
  
   ***
  
   Чендлер подошла к кафедре, чтобы сделать последний выстрел, и пообещала быть краткой. Она была.
   "Вы можете легко увидеть несоответствие убеждений юристов в этом деле. То же несоответствие между значениями слов герой и чудовище. Я подозреваю, как и все мы, что правда об этом деле и детективе Босхе где-то посередине.
   "Две последние вещи, прежде чем вы начнете обсуждение. Во-первых, я хочу, чтобы вы помнили, что у обеих сторон была возможность представить здесь полные и исчерпывающие доводы. От имени Нормана Черча у нас была жена, коллега, друг, которые встали и свидетельствовали о его характере, о том, каким человеком он был. Тем не менее, защита предпочла, чтобы перед вами давал показания только один свидетель. Детектив Босх. Больше никто не заступился за детектива...
   "Возражение!" - закричал Белк.
   - Бош.
   - Постойте, мисс Чандлер, - прогремел судья Киз.
   Лицо судьи сильно покраснело, когда он подумал о том, как действовать дальше.
   "Я должен убрать отсюда присяжных, чтобы они сделали то, что я собираюсь сделать, но я думаю, что если вы собираетесь играть с огнем, вы должны принять ожоги. Мисс Чендлер, я обвиняю вас в неуважении к этому суду за это прискорбное проявление недальновидности. О санкциях поговорим позже. Но я гарантирую, что это будет не самое приятное свидание".
   Затем судья повернулся на стуле к присяжным и наклонился вперед.
   "Ребята, эта дама никогда не должна была так говорить. Видите ли, защита не обязана кого-либо выставлять в качестве свидетелей, и независимо от того, делают они это или нет, это не может рассматриваться как отражение их вины или невиновности в рассматриваемом вами вопросе. Мисс Чендлер чертовски хорошо это знала. Она опытный судебный адвокат, и вам лучше поверить, что она знала об этом. Тот факт, что она все равно пошла и сказала это, зная, что мы с мистером Белком чуть ли не врежемся в потолок, я думаю, свидетельствует о ее хитрости, которую я нахожу очень неприятной и неприятной в суде. Я собираюсь пожаловаться на это в юридический отдел штата, но...
   - Ваша честь, - вмешался Чендлер. - Я возражаю против того, чтобы вы...
   - Не перебивайте, советник. Ты стой там и молчи, пока я не закончу".
   - Да, ваша честь.
   - Я сказал, молчи. Он повернулся к присяжным. - Как я уже говорил, вам не о чем беспокоиться о том, что произойдет с мисс Чендлер. Видите ли, она делает ставку на то, что независимо от того, что я скажу вам сейчас, вы все равно будете думать о том, что она сказала о детективе Босхе, который не привел сторонников для дачи показаний. Я говорю вам сейчас с самым строгим предостережением, которое я могу предложить, не думайте об этом. То, что она сказала, ничего не значит. На самом деле, я подозреваю, что если бы он захотел, детектив Босх и мистер Белк могли бы собрать очередь полицейских, готовых дать показания, которые протянулись бы через эту дверь до самого Паркер-центра, если бы они думали, что хотят этого. Но это не так. Это стратегия, которую они выбрали, и вы не обязаны никоим образом подвергать ее сомнению. Как угодно. Любые вопросы?"
   Никто из присяжных даже не шевельнулся. Судья повернулся на стуле и посмотрел на Белка.
   - Вы что-нибудь хотите сказать, мистер Белк?
   - Один момент, ваша честь.
   Белк повернулся к Босху и прошептал: - А ты как думаешь? Он готов дать неправильное судебное разбирательство. Я никогда не видел его таким злым. У нас будет новое судебное разбирательство, может быть, к тому времени с этим подражанием будет покончено".
   Босх на мгновение задумался. Он хотел, чтобы это закончилось, и ему не нравилась перспектива пройти еще один суд с Чендлером.
   "Г-н. Белк? - сказал судья.
   - Я думаю, мы остановимся на том, что у нас есть, - прошептал Босх. "Что вы думаете?"
   Белк кивнул и сказал: "Я думаю, что он мог только что вынести нам вердикт".
   Затем он встал на свое место и сказал: "На данный момент ничего, ваша честь".
   - Теперь ты уверен?
   - Да, ваша честь.
   "Хорошо, мисс Чендлер, как я уже сказал, мы займемся этим позже, но мы разберемся с этим. Можешь идти, но будь очень осторожен.
   "Ваша честь, спасибо. Прежде чем продолжить, я хочу сказать, что прошу прощения за свою аргументацию. Я не имел в виду неуважение к тебе. Я, э-э, говорил экспромтом и увлекся.
   "Ты сделал. Извинения приняты, но с приказом о неуважении к суду мы разберемся позже. Давайте продолжим. Я хочу, чтобы жюри приступило к работе сразу после обеда".
   Чендлер повернулась к кафедре так, чтобы смотреть на присяжных.
   "Дамы и господа, вы сами слышали выступления детектива Босха. Я прошу вас, наконец, запомнить то, что он сказал. Он сказал, что Норман Черч получил по заслугам. Подумайте об этом заявлении полицейского и о том, что оно означает. "Норман Черч получил по заслугам". Мы видели в этом зале суда, как работает система правосудия. Сдержки и противовесы. Судья судит, жюри решает. По его собственному признанию, детектив Босх решил, что в этом нет необходимости. Он решил, что судья не нужен. Не нужно жюри. Он лишил Нормана Черча шанса на справедливость. И вот, в конце концов, он ограбил вас. Подумай об этом."
   Она взяла с кафедры свой желтый блокнот и села.
  
  
   23
   Присяжные начали свои обсуждения в 11:15, и судья Киз приказал федеральным маршалам организовать доставку обеда. Он сказал, что двенадцать не будут прерываться до 4:30, если они не вынесут вердикт первыми.
   После того, как присяжные разошлись, судья распорядился, чтобы все стороны могли явиться для оглашения вердикта в течение пятнадцати минут после уведомления секретарем. Это означало, что Чендлер и Белк могли вернуться в свои офисы и ждать. Семья Нормана Черча была из Бербанка, поэтому жена и две дочери решили пойти в офис Чендлера. Для Босха до голливудского вокзала было более пятнадцати минут езды, а до Паркер-центра - пять минут ходьбы. Он дал клерку номер своего пейджера и сказал, что будет там.
   Последним делом, поднятым судьей, был судебный приказ о неуважении к Чендлеру. Он назначил слушание, чтобы обсудить это через две недели, а затем стукнул молотком.
   Прежде чем покинуть зал суда, Белк отвел Босха в сторону и сказал: "Я думаю, что мы в довольно хорошей форме, но я нервничаю. Хочешь бросить кости?"
   "О чем ты говоришь?"
   - Я мог бы в последний раз попытаться принизить Чендлера.
   - Предложить договориться?
   "Ага. У меня есть карт-бланш в офисе на сумму до пятидесяти. После этого я должен был получить одобрение. Но я мог бы бросить ей пятьдесят и посмотреть, возьмут ли они их, чтобы уйти сейчас.
   - А как насчет судебных издержек?
   - При урегулировании ей придется взять долю от пятидесяти. Кто-то вроде нее, она, вероятно, собирается на сорок процентов. Это двадцать штук за неделю судебного процесса и неделю подбора присяжных. Неплохо."
   - Думаешь, мы проиграем?
   "Я не знаю. Я просто думаю обо всех углах. Никогда не знаешь, что сделают присяжные. Пятьдесят тысяч были бы дешевым выходом. Она могла бы это принять, судя по тому, как судья обрушился на нее в конце. Она, наверное, сейчас боится проиграть.
   Белк этого не понял, Босх знал. Возможно, это было слишком тонко для него. Вся эта история с презрением была последней аферой Чендлера. Она намеренно совершила нарушение, чтобы присяжные увидели, как судья ударил ее. Она показывала им систему правосудия в действии: плохой поступок встречал суровое наказание и принуждение. Она говорила им, вы видите? Это то, от чего убежал Босх. Это то, с чем столкнулся Норман Черч, но вместо этого Босх решил взять на себя роль судьи и присяжных.
   Это было умно, может быть, слишком умно. Чем больше Босх думал об этом, тем больше он задавался вопросом, насколько судья был добровольным и знающим игроком в этом. Он посмотрел на Белка и увидел, что молодой помощник городского прокурора, по-видимому, ничего в этом не подозревает. Вместо этого он думал об этом как о штрихе на своей стороне страницы. Вероятно, через две недели, когда Кейс отпустит ее со штрафом в сто долларов и лекцией во время слушаний о неуважении к суду, он ее получит.
   "Вы можете делать все, что хотите", - сказал он Белку. - Но она не собирается этого терпеть. Она в этом деле до конца".
  
   ***
  
   В Паркер-центре Босх вошел в конференц-зал Ирвинга через дверь, которая открывалась прямо из коридора. За день до этого Ирвинг решил, что так называемая Оперативная группа Последователей будет работать вне конференц-зала, чтобы помощник начальника мог быть в курсе событий с точностью до минуты. Что не было сказано о переезде, но было известно, так это то, что удержание группы вне одной из комнат отделения увеличивало шансы на то, что информация о происходящем останется в безопасности, по крайней мере, в течение нескольких дней.
   Когда Босх вошел, в комнате были только Ролленбергер и Эдгар. Босх заметил, что на круглом столе для совещаний уже установлены четыре телефона. Кроме того, на столе стояли шесть марсоходов - рации "Моторола" - и главная консоль связи, готовая к использованию по мере необходимости. Когда Эдгар поднял глаза и увидел Босха, он тут же отвел взгляд и взял телефон, чтобы позвонить.
   - Бош, - сказал Ролленбергер. "Добро пожаловать в наш оперативный центр. Вы свободны от суда? Кстати, здесь нельзя курить.
   "Я свободен до приговора, но у меня пятнадцатиминутный поводок. Что-нибудь происходит? Что делает Мора?
   "Не так много происходит. Был тихим. Мора провела утро в Долине. Пошел в офис адвоката в Шерман-Оукс, а затем в пару кастинговых агентств, тоже в Шерман-Оукс".
   Ролленбергер смотрел в бортовой журнал, лежавший перед ним на столе.
   "После этого он зашел в пару домов в Студио-Сити. Возле этих домов стояли фургоны, и Шихан и Опельт сказали, что, по их мнению, они могли снимать фильмы в этих местах. Ни в том, ни в другом месте он долго не задерживался. Так или иначе, он теперь снова в Ad-Vice. Шиэн звонил пару минут назад.
   - Мы набрали дополнительных людей?
   "Да, Мэйфилд и Иде возьмут на себя вахту в четыре из первой команды. После этого у нас есть еще две команды".
   "Два?"
   "Шеф Ирвинг передумал и требует круглосуточного дежурства. Так что мы будем следить за ним всю ночь, даже если он останется дома и будет спать. Лично я считаю хорошей идеей, что мы будем работать круглосуточно".
   Да, тем более, что Ирвинг решил это сделать, подумал Босх, но ничего не сказал. Он посмотрел на радиоприемники на столе.
   - Какой у нас фрик?
   - Э-э, мы на... частоте, частоте... о, да, мы на пятой. Симплекс пятый. Это бесплатная связь DWP, которую они используют только во время чрезвычайной ситуации. Землетрясение, наводнение и тому подобное. Шеф решил, что лучше держаться подальше от наших собственных фриков. Если Мора наш человек, то, возможно, он следит за радио.
   Босх подумал, что Ролленбергер, вероятно, счел это хорошей идеей, но не стал его спрашивать.
   "Я думаю, что это хорошая идея - перестраховаться таким образом", - сказал лейтенант.
   "Верно. Что-нибудь еще, что я должен знать? Он посмотрел на Эдгара, который все еще говорил по телефону. - Что у Эдгара?
   "Все еще пытаюсь найти выжившего четырехлетней давности. Он уже вытащил копию файла о разводе Моры. Это было неоспоримо".
   Эдгар повесил трубку, дописал что-то в блокноте и встал, не глядя на Босха. Он сказал: "Я схожу за чашкой".
   - Хорошо, - сказал Ролленбергер. - К полудню у нас здесь должна быть собственная кофеварка. Я обсудил это с начальником, и он собирался реквизировать один".
   Босх сказал: "Хорошая идея. Думаю, я пойду вниз с Эдгаром.
   Эдгар быстро прошел по коридору, чтобы не отставать от Босха. У лифта он нажал кнопку, но затем, не сбавляя шага, прошел мимо лифта на лестничную клетку, чтобы спуститься. Босх последовал за ним, и когда они спустились на один этаж, Эдгар остановился и обернулся.
   - Чего ты за мной следишь?
   "Кофе."
   - О, чушь.
   "Делал-"
   - Нет, я еще не разговаривал с Паундсом. Я был занят, помнишь?
   - Хорошо, тогда не надо.
   "О чем ты говоришь?"
   - Если вы еще не говорили об этом с Паундсом, то и не говорите. Забудь об этом."
   "Серьезный?"
   "Ага."
   Он стоял и смотрел на Босха, по-прежнему скептически.
   "Учитесь на этом. Я тоже. У меня уже есть. Хорошо?"
   - Спасибо, Гарри.
   - Нет, не говори мне "Спасибо, Гарри". Просто скажи "хорошо".
   "Хорошо."
   Они спустились на следующий этаж и в столовую. Вместо того чтобы сесть перед Ролленбергером и поговорить, Босх предложил взять кофе за один из столиков.
   "Ганс Офф, какое путешествие, чувак", - сказал Эдгар. "Я все время представляю эти часы с кукушкой, только они выходят и говорят: "Отличная идея, шеф! Отличная идея, шеф!"
   Босх улыбнулся, а Эдгар рассмеялся. Гарри мог сказать, что с этого человека было снято огромное бремя, и поэтому он был воодушевлен тем, что сделал. Он чувствовал себя хорошо.
   - Так что, по выжившему пока ничего нет? он сказал.
   - Она где-то там. Но четыре года, прошедшие с тех пор, как она сбежала от Последователя, не пошли на пользу Джорджии Стерн.
   "Что случилось?"
   "Ну, судя по ее листовке и разговору с какими-то парнями из уличных пороков, похоже, что она попала на иглу. После этого она, вероятно, стала слишком худой, чтобы снимать фильмы. Я имею в виду, кто захочет смотреть такой фильм, когда у девушки следы от следов на руках, бедрах или шее. В этом проблема порнобизнеса, если ты ажиотаж. Ты голый, чувак, ты не можешь скрыть это дерьмо.
   - В любом случае, я поговорил с Морой, просто чтобы установить обычный контакт и сказать ему, что ищу ее. Он как бы дал мне краткое изложение того, что следы от уколов - это самый быстрый способ уйти из бизнеса. Но у него не было ничего другого. Думаешь, было круто поговорить с ним?
   Босх задумался на несколько мгновений, а затем сказал: "Да, понимаю. Лучший способ уберечь его от подозрений - вести себя так, будто он знает столько же, сколько и мы. Если бы вы его не спросили, а потом он услышал бы от источника или от кого-то другого, что вы ее ищете, то он бы, наверное, навалился на нас.
   - Да, я так и понял, поэтому сегодня утром я позвонил ему, задал несколько вопросов и продолжил. Насколько ему известно, мы с тобой единственные, кто работает над этим новым делом. Он ничего не знает о нашей оперативной группе. Уже."
   - Единственная проблема, если спросить его о выжившей, состоит в том, что если он узнает, что вы ищете, он может отправиться на ее поиски. Мы должны быть осторожны с этим. Сообщите группам наблюдения".
   "Да, я буду. Может, Ганс Офф расскажет им. Вы бы слышали, как этот парень на вездеходах звучит как чертов разведчик-орёл.
   Босх улыбнулся. Он полагал, что Ганс Офф не упускал возможности использовать обозначения радиокодов.
   - Так вот почему она больше не в порнобизнесе, - сказал Эдгар, возвращаясь к выжившей. "За последние три года у нас были обвинения в чеках, пара вещей, пара ограблений проституток и много-много обвинений в нетрезвом состоянии. Она была в и из. Всегда отбывал срок, никогда ничего серьезного. Два, три дня подряд. Недостаточно, чтобы помочь ей пнуть.
   - Так где она работает?
   "Долина. Я разговаривал по телефону с Valley Vice все утро. Говорят, она обычно работает в коридоре Сепульведы с другими уличными профессионалами.
   Босх вспомнил молодых женщин, которых он видел на днях, когда выслеживал Черроне, менеджера/сутенера Ребекки Камински. Он задавался вопросом, видел ли он или даже разговаривал с Джорджией Стерн и не знал об этом.
   "Что это?"
   "Ничего такого. Я был там на днях и думал, не видел ли я ее. Знаешь, не зная, кто она такая. Ребята из полиции сказали, есть ли у нее защита?
   "Нет, нет сутенера, о котором они знают. Я понял, что она из нижнего ящика. У большинства сутенеров пони лучше.
   - Значит, Вайс ищет ее?
   - Еще нет, - сказал Эдгар. "Сегодня у них тренировка, но завтра вечером они будут на Сепульведе".
   "Есть свежие фотографии?"
   "Ага."
   Эдгар полез в свою спортивную куртку и вытащил стопку фотографий. Это были копии фотографии бронирования. Джорджия Стерн определенно выглядела измученной. В ее обесцвеченных светлых волосах виднелись как минимум дюйм темных корней. Под глазами у нее были такие глубокие круги, что они выглядели так, словно их порезали ей по лицу ножом. Ее щеки были впалыми, а глаза остекленевшими. К счастью для нее, она починила до того, как ее арестовали. Это означало меньше времени в клетке на боль, ожидание и жажду следующей дозы.
   "Этому три месяца. Под влиянием. Она сделала два в Сибил и вне".
   Институт Сибил Бранд был окружной тюрьмой для женщин. Половина его была оборудована для работы с наркоманами.
   - Возьми это, - сказал Эдгар. "Я забыл об этом. Этот парень Дин из Valley Vice говорит, что он был тем, кто устроил на нее арест, и когда он заказывал ее, он нашел бутылку с порошком и был почти готов сдать ее билет на хранение, когда он понял, что бутылка была законной. сум. Он сказал, что порошок был AZT. Вы знаете, для СПИДа. У нее вирус, чувак, и она там, на улице. На Сепульведе. Он спросил ее, заставляет ли она их использовать накладки, и она ответила: "Нет, если они не хотят".
   Босх только кивнул. История не была необычной. По опыту Босха, большинство проституток презирали мужчин, которым махали рукой и обслуживали за деньги. Те, кто заболел, получили его либо от своих клиентов, либо от грязных игл, которые также иногда поступали от клиентов. В любом случае, он считал, что часть психологии состоит в том, чтобы не заботиться о том, чтобы передать это населению, которое, возможно, передало его вам. Это была вера в то, что что посеешь, то и пожнешь.
   - Нет, если они не захотят, - снова сказал Эдгар, качая головой. "Я имею в виду, чувак, это холодно".
   Босх допил кофе и отодвинул стул. В столовой не курили, поэтому он хотел спуститься в вестибюль и выйти покурить у мемориала павшим офицерам. Пока Ролленбергер ночевал в конференц-зале, курить там было нельзя.
   "Так-"
   Пейджер Босха зазвонил, и он заметно вздрогнул. Он всегда придерживался теории, что быстрый вердикт - плохой вердикт, глупый вердикт. Разве они не внимательно рассмотрели улики? Он снял его с пояса и посмотрел на число на дисплее. Ему стало легче дышать. Это был обмен LAPD.
   - Мне кажется, Мора зовет меня.
   "Лучше быть осторожным. Что ты собирался сказать?
   - О, о, да, я просто подумал, не принесет ли нам Стерн какую-нибудь пользу, если мы ее найдем. Прошло четыре года. Она на спайке и больна. Интересно, вспомнит ли она вообще Последователя.
   - Да, я тоже об этом подумал. Но у меня есть единственная альтернатива - вернуться в Голливуд и доложить Паундсу или вызваться добровольцем в одну из смен наблюдения за Морой. Я придерживаюсь этого. Я еду туда, в Сепульведу, сегодня вечером.
   Босх кивнул.
   - Ганс Офф сказал, что ты затянул развод. Здесь пусто?"
   "Не совсем. Она подала, но тогда Мора не стала его оспаривать. В файле около десяти страниц, вот и все. Примечательно в нем только одно, и я не знаю, значит ли это что-нибудь или нет".
   "Какая?"
   "Она подала на обычных основаниях. Непримиримые разногласия, психологическая жестокость. Но в записях она также упоминает о потере консорциума. Вы знаете, что это такое?
   "Никакого секса".
   "Ага. Как вы думаете, что это значит?
   Босх немного подумал и сказал: - Не знаю. Они расстались незадолго до выступления с Dollmaker. Может быть, он занимался какими-то странными вещами, готовясь к убийствам. Я могу спросить Локка.
   "Да, вот о чем я думал. Так или иначе, я заставил DMV проверить жену, и она все еще жива. Но я подумал, что нам не следует приближаться к ней. Слишком опасно. Она может дать ему чаевые.
   - Да, не подходи к ней. DMV отослал ей DL по факсу?
   "Ага. Она блондинка. Пять футов четыре, сто десять. Это был всего лишь снимок лица на водительских правах, но я бы сказал, что она подходит".
   Босх кивнул и встал.
  
   ***
  
   Взяв один из марсоходов из конференц-зала, Босх поехал в Центральный отдел и припарковался на заднем дворе. Он все еще находился в радиусе пятнадцати минут от здания федерального суда. Он оставил марсоход в машине и вышел на тротуар, а затем прошел к общественному входу. Он сделал это, чтобы увидеть, сможет ли он обнаружить Шихана и Опельта. Он предположил, что им придется припарковаться в пределах видимости выезда со стоянки, чтобы они увидели, как Мора уезжает, но он не видел их или какую-либо машину, которая выглядела бы подозрительно.
   Пара фар на короткое время вспыхнула на парковке за старой заправкой, которая теперь была прилавком с тако, с вывеской "ДОМ КОШЕРНЫХ БУРРИТО-ПАСТРАМИ!" Он увидел две фигуры в машине, которая была серым Эльдорадо, и просто отвел взгляд.
   Мора сидел за своим столом и ел буррито, которое Босху показалось отвратительным, потому что он видел, что оно было наполнено пастрами. Это выглядело неестественно.
   - Гарри, - сказал он с набитым ртом.
   "Как это?"
   "Все в порядке. После этого я вернусь к обычной говядине. Я попробовал это только потому, что видел пару парней из RHD через дорогу. Один из них сказал, что они проделали весь этот путь из Паркера, чтобы доставить туда эти кошерные вещи. Подумал, что стоит попробовать".
   - Да, кажется, я слышал об этом месте.
   "Ну, спросите вы меня, ради этого не стоит приезжать из Паркер-центра".
   Он завернул то, что осталось, в промасленную бумагу, в которой оно было доставлено, затем встал и вышел из комнаты отделения. Босх услышал, как пакет упал на дно мусорного бака в коридоре, а затем вернулась Мора.
   "Не хочу, чтобы от этого воняло мое мусорное ведро".
   - Значит, ты загудел?
   "Да, это был я. Как проходит суд?
   "В ожидании приговора".
   "Черт, это страшно".
   Босх по опыту знал, что если Мора захочет вам что-то сказать, он скажет вам это в свое время. Ему бесполезно продолжать спрашивать полицейского, почему он подает ему звуковой сигнал.
   Вернувшись в кресло, Мора повернулся к шкафам позади него и начал открывать ящики. Через плечо он сказал: - Подожди, Гарри. Я должен собрать для тебя кое-какие вещи.
   Ему потребовалось две минуты, в течение которых Босх видел, как он открывает несколько разных файлов, вынимает фотографии и создает короткую стопку. Затем он обернулся.
   - Четыре, - сказал он. "Я нашел еще четырех актрис, которые бросили учебу при подозрительных обстоятельствах".
   "Только четыре."
   "Ага. На самом деле, люди упомянули больше четырех цыпочек. Но только четверо соответствуют тому профилю, о котором мы говорили. Блондинка и телосложение. Есть еще Галерея, о которой мы уже знали, и ваша бетонная блондинка. Итак, у нас всего шесть. Вот новые".
   Он передал фотографии через стол Босху. Гарри медленно просматривал их. Это были цветные рекламные глянцевые листы с именами каждой женщины, напечатанными в белой рамке внизу фотографии. Две женщины были обнажены и позировали в помещении на стульях, расставив ноги. Двое других были сфотографированы на пляже и были одеты в бикини, которые, вероятно, были бы запрещены на большинстве общественных пляжей. Для Босха женщины на фотографиях казались почти взаимозаменяемыми. Их тела были похожи. На их лицах были те же фальшивые надутые губы, которые должны были одновременно показать загадочность и сексуальную отверженность. У каждой из женщин были такие светлые волосы, что они казались почти белыми.
   - Все Белоснежки, - произнесла Мора с ненужным комментарием, заставившим Босха оторваться от фотографий и посмотреть на него. Полицейский просто посмотрел в ответ и сказал: "Вы знаете, волосы. Так их называет продюсер, когда проводит кастинг фильмов. Он говорит, что хочет Белоснежку для этой роли, потому что у него уже есть красная или что-то в этом роде. Чистый белый цвет. Это как название модели. Все эти цыпочки взаимозаменяемы".
   Босх снова посмотрел на фотографии, не веря, что его глаза не выдадут его подозрений.
   Однако он понял, что многое из того, что только что сказала Мора, было правдой. Основными физическими различиями между женщинами на фотографиях были татуировки и их расположение на каждом теле. У каждой женщины была маленькая татуировка в виде сердца, розы или мультяшного персонажа. У Канди Каммингс было сердце слева от тщательно подстриженного треугольника лобковых волос. Чуть выше левой лодыжки у Настроения Индиго была какая-то карикатура, но Босх не мог ее разобрать из-за угла, под которым была сделана фотография. У Ди Энн Дозит было сердце, обвитое колючей проволокой примерно в шести дюймах над левым соском, проколотым золотым кольцом. А у TeXXXas Rose была красная роза на мягкой части правой руки между большим и указательным пальцами.
   Босх понял, что теперь они все могут быть мертвы.
   - Никто о них не слышал?
   - По крайней мере, никто в бизнесе.
   "Ты прав. Физически они подходят".
   "Ага."
   - Они вызывали?
   - Я предполагаю, что да, но я еще не уверен. Люди, с которыми я разговаривал, имели с ними дело в кинобизнесе, так что они не знали, что делали эти девушки, когда, так сказать, отключались камеры. Или так сказали. Следующим моим шагом было достать старые выпуски секс-тряпок и поискать рекламу".
   "Какие даты? Знаешь, когда они исчезли, все в таком духе?
   "Просто в общих чертах. Эти люди, агенты и кинематографисты, не думают о свиданиях. Мы имеем дело с воспоминаниями, так что у меня есть только общая картина. Если я узнаю, что они запустили рекламу с выездом на дом, я сужу ее довольно близко к точным датам, когда узнаю, когда они в последний раз показывались. В любом случае, позвольте мне дать вам то, что я получил. У тебя есть блокнот?
   Мора рассказал ему, что у него есть. Никаких конкретных дат, только месяцы и годы. Если добавить примерные даты исчезновения Ребекки Камински, бетонной блондинки, Констанс Кальвин, которая стала Галереей на пленке, а также седьмую и одиннадцатую жертвы, изначально приписываемые Черчу, то получится приблизительная картина исчезновения порнозвезд примерно каждые шесть-семь дней. семь месяцев. Последним исчезновением был Mood Indigo восемь месяцев назад.
   "Видишь узор? Он должен. Он там на охоте.
   Босх кивнул и поднял глаза от блокнота к Море, и ему показалось, что он увидел блеск в его темных глазах. Ему казалось, что он может видеть сквозь них черную пустоту внутри. В этот леденящий душу момент Босху показалось, что он увидел подтверждение зла в другом человеке. Мора как будто призывала его уйти с ним дальше во тьму.
  
  
   24
   Босх знал, что он натягивает поводок, отправляясь в Университет Южной Калифорнии, но было два часа дня, и его выбор состоял в том, чтобы торчать в конференц-зале с Ролленбергером и ждать вердикта или сделать что-то полезное в свое время. Он выбрал второе и выехал на Харбор-фривей, идущий на юг. В зависимости от интенсивности движения на северной автостраде, он, вероятно, мог бы вернуться в центр города за пятнадцать минут, если бы был вынесен вердикт. Другое дело - найти парковочное место в Паркер-центре и дойти до здания суда.
   Университет Южной Калифорнии располагался в неблагополучных районах, окружающих Колизей. Но когда они прошли через ворота и вошли в общий кампус, все вокруг казалось таким же пасторальным, как и Каталина, хотя Босх знал, что в последние годы этот покой прерывался все чаще и чаще, до такой степени, что даже троянская футбольная тренировка могла быть опасной. Пару сезонов назад шальная пуля в результате одной из ежедневных перестрелок из проезжавших мимо автомобилей в близлежащих районах попала в одаренного полузащитника-первокурсника, когда он стоял с товарищами по команде на тренировочном поле. Именно из-за подобных инцидентов администраторы регулярно жаловались в полицию Лос-Анджелеса, а студенты с тоской думали о Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, который был дешевле и располагался в относительно свободной от преступности пригородной среде Вествуда.
   Босх легко нашел здание психологии с помощью карты, выданной ему у входных ворот, но как только он оказался внутри четырехэтажного кирпичного здания, там не было справочника, который помог бы ему найти доктора Джона Локка или лабораторию психогормональных исследований. Он прошел по одному длинному коридору, а затем поднялся по лестнице на второй этаж. Первая студентка, которую он спросил, как пройти в лабораторию, рассмеялась, видимо, полагая, что его вопрос был шуткой, и ушла, не ответив. В конце концов его направили в подвал здания.
   Он читал таблички на дверях, идя по тускло освещенному коридору, и наконец нашел лабораторию у предпоследнего дверного проема в конце коридора. Блондинка студентка сидела за столом в холле. Она читала толстый учебник. Она подняла голову и улыбнулась, и Босх спросил Локка.
   "Я позвоню. Он ждет тебя?
   "Никогда не знаешь с психоаналитиком".
   Он улыбнулся, но она не поняла, тогда он подумал, не было ли это вообще шуткой.
   - Нет, я не говорил, что приду.
   "Ну, у доктора Локка студенческие лаборатории работают весь день. Я не должен беспокоить его, если...
   Наконец она подняла голову и увидела значок, который он держал.
   - Я сейчас же позвоню.
   - Просто скажи ему, что это Босх, и мне нужно несколько минут, если он сможет их уделить.
   Она кратко сказала кому-то по телефону, повторив то, что только что сказал Босх. Затем она молча подождала несколько минут, сказала "Хорошо" и повесила трубку.
   - Аспирант сказал, что доктор Локк сказал, что приедет за вами. Это должно быть всего несколько минут".
   Он поблагодарил ее и сел на один из стульев у двери. Он оглядел входную комнату. На пробке стояла доска объявлений с напечатанными от руки объявлениями. В основном это были публикации, которые хотели бы видеть соседи по комнате. В ближайшую субботу было объявлено о вечеринке для студентов-психологов.
   В комнате был еще один стол, помимо того, который занимал студент. Но этот в данный момент был пуст.
   - Эта часть учебной программы? он спросил. "Вы должны работать здесь в качестве администратора?"
   Она оторвалась от учебника.
   - Нет, это просто работа. Я занимаюсь детской психологией, но там трудно найти работу в лаборатории. Никто не любит работать здесь, в подвале. Так что это было открыто".
   "Почему?"
   "Вся эта жуткая психология здесь внизу. Психогормональные на этом конце. Есть-"
   Дверь в другом конце комнаты открылась, и вошел Локк. Он был одет в синие джинсы и раскрашенную футболку. Он протянул руку Босху, и Гарри заметил кожаный ремешок, повязанный вокруг его запястья.
   - Гарри, как дела?
   "Отлично. Я в порядке. Как дела? Извините, что вмешиваюсь в вас, но я хотел бы узнать, есть ли у вас несколько минут. У меня есть кое-какая новая информация о той штуке, которой я побеспокоил вас прошлой ночью.
   "Совсем не беспокойтесь. Поверьте мне, это здорово, попасть в реальный случай. Студенческие лаборатории могут быть скучными".
   Он велел Босху следовать за ним, и они вернулись через дверь, прошли по коридору и вошли в кабинеты. Локк провел его в заднюю комнату, которая служила его кабинетом. Ряды учебников и, как догадался Босх, были собраны на полках вдоль стены позади его стола. Локк опустился в мягкое кресло и поставил ногу на стол. На столе горела зеленая лампочка банкира, а единственный другой свет исходил из небольшого оконца, расположенного высоко на стене справа. Время от времени свет из окна мерцал, когда кто-то на уровне земли проходил мимо и ненадолго перекрывал ему путь, человеческое затмение.
   Глядя в окно, Локк сказал: "Иногда мне кажется, что я работаю здесь, в темнице".
   "Я думаю, что студент впереди тоже так думает".
   "Мелисса? Ну, что вы ожидаете? Она выбрала детскую психологию в качестве своей специализации, и я не могу убедить ее перейти на мою сторону дороги. В любом случае, я сомневаюсь, что вы пришли в кампус, чтобы послушать истории о симпатичных молодых студентках, хотя я не думаю, что это может повредить.
   "Может быть, в другой раз."
   Босх учуял, что в комнате кто-то курил, но не увидел пепельницы. Он вынул сигареты, не спрашивая.
   - Знаешь, Гарри, я мог бы загипнотизировать тебя и облегчить тебе эту проблему.
   "Нет, док, спасибо, я однажды загипнотизировал себя, и это не сработало".
   "Правда, вы один из последних представителей вымирающей породы гипнотизеров полиции Лос-Анджелеса? Я слышал об этом эксперименте. Суды сбили его, верно?
   "Да, не принял бы загипнотизированных свидетелей в суд. Я последний, кого они учили, кто еще в отделе. Я думаю."
   "Интересно."
   "В любом случае, с момента нашего последнего разговора произошли некоторые события, и я подумал, что было бы неплохо связаться с вами, узнать, что вы думаете. Я думаю, что ты направил нас правильно с этой порнографией, и, может быть, ты сейчас что-нибудь придумаешь.
   "Что у тебя?"
   "У нас есть-"
   - Для начала, хочешь кофе?
   - У тебя есть?
   "Никогда не прикасайся к нему".
   "Тогда я в порядке. Мы нашли подозреваемого".
   "Действительно?"
   Он сбросил ногу со стола и наклонился вперед. Он казался искренне заинтересованным.
   - И он имел отношение к обоим лагерям, как вы сказали. Он был в оперативной группе, и его направление, э-э, его сфера деятельности - порнографический бизнес. Я не думаю, что мне следует опознавать его сейчас, потому что...
   "Конечно нет. Я понимаю. Он подозреваемый, ему ни в чем не было предъявлено обвинение. Детектив, не волнуйтесь, весь этот разговор не для записи. Говорите свободно".
   Босх использовал мусорное ведро рядом со столом Локка как пепельницу.
   "Я ценю это. Итак, мы наблюдаем за ним, видим, что он делает. Но здесь становится сложно. Видите ли, поскольку он, вероятно, главный человек отдела порноиндустрии, вполне естественно, что мы обращаемся к нему за советом и информацией".
   - Естественно, если бы вы этого не сделали, он наверняка заподозрил бы тот факт, что вы относитесь к нему с подозрением. О, какую замечательную паутину мы плетем, Гарри.
   "Запутанный."
   "Какая?"
   "Ничего такого."
   Локк встал и начал ходить по комнате. Он засунул руки в карманы, а затем вынул их. Он смотрел в никуда, просто думал все время.
   "Давай, это здорово. Что я тебе говорил? Два независимых актера, играющих одну и ту же роль. Черное сердце не бьется в одиночестве. Продолжать."
   "Ну, как я уже сказал, было естественно пойти к нему, что мы и сделали. Мы подозревали, что после обнаружения тела на этой неделе и того, что вы сказали, могут быть и другие. Другие женщины, которые исчезли, были в этом бизнесе".
   - Значит, вы попросили его проверить это? Превосходно."
   - Да, я спросил его вчера. А сегодня он назвал мне еще четыре имени. У нас уже есть имя бетонной блондинки, найденной на этой неделе, и имя еще одной, которую подозреваемый сообщил на днях. Таким образом, вы добавляете первых двух жертв Кукольника семь и одиннадцать, и теперь у нас есть в общей сложности восемь. Подозреваемый находился под наблюдением весь день, так что мы знаем, что он проделал всю необходимую работу, чтобы придумать эти новые имена. Он не просто назвал мне четыре имени. Он прошел через движения".
   "Конечно, он бы это сделал. Он будет поддерживать видимость нормальной рутинной жизни, независимо от того, знает он, что за ним следят или нет. Вы понимаете, он уже знал бы эти имена, но все равно пошел бы и получил их, выполняя рутинную беготню. Это один из признаков того, насколько он умен...
   Он остановился, засунул руки в карманы и нахмурился, словно глядя в пол между своими ногами.
   - Вы сказали шесть новых имен плюс первые два?
   "Верно."
   "Восемь убийств почти за пять лет. Есть шанс, что есть и другие?
   - Я собирался спросить тебя об этом. Эта информация исходит от подозреваемого. Будет ли он лгать? Не стал бы он рассказывать нам меньше, называть нам меньше имен, чем было на самом деле, чтобы надуть нас, запутать расследование?
   "Ах". Он продолжал ходить взад-вперед, но молчал полминуты. "Мой внутренний инстинкт говорит "нет". Нет, он не стал бы трахаться с вами, как вы говорите. Он будет серьезно заниматься своим делом. Я думаю, что если все, что он дал тебе, это пять новых имен, то это все, что есть. Вы должны помнить, что этот человек думает, что превосходит вас, полицию, во всех отношениях. Для него нет ничего необычного в том, что он будет совершенно честен с вами по поводу некоторых аспектов дела.
   "У нас есть приблизительное представление о времени. Время убийств. Похоже, что он замедлил свой темп после того, как Кукольник был убит. Когда он начал их прятать, закапывать, потому что больше не мог сливаться с Кукольником, интервалы удлинялись. Похоже, он перешел от менее двух месяцев между убийствами в период Кукольника до семи месяцев. Может быть, даже дольше. Последнее исчезновение было почти восемь месяцев назад".
   Локк поднял взгляд с пола на Босха.
   - И вся эта недавняя активность, - сказал он. "Суд в газетах. Его отправка записки. Его причастность в качестве детектива к делу. Высокая активность ускорит окончание цикла. Не теряй его, Гарри. Может пора.
   Он повернулся и посмотрел на календарь, висевший на стене рядом с дверью. Над таблицей дней месяца был какой-то узор в виде лабиринта. Лок начал смеяться. Босх не понял.
   "Какая?" он спросил.
   "Боже, в эти выходные тоже полнолуние". Он обернулся, чтобы посмотреть на Босха. - Вы можете взять меня на наблюдение?
   "Какая?"
   "Возьми меня с собой. Это была бы редчайшая возможность в области психосексуальных исследований. Наблюдать за схемой преследования сексуального садиста, как это происходит на самом деле. Невероятный. Гарри, это может дать мне грант от Хопкинса. Он мог бы... он мог, - его глаза загорелись, когда он посмотрел на оконную створку, - вытащить меня из этой чертовой темницы!
   Босх встал. Он думал, что совершил ошибку. Видение Локком собственного будущего заслоняло все остальное. Он пришел за помощью, а не для того, чтобы сделать Локка меньше года.
   - Послушайте, мы говорим об убийце. Настоящие люди. Настоящая кровь. Я не собираюсь делать ничего, что могло бы скомпрометировать расследование. Наблюдение - деликатная операция. Когда вы добавляете, что мы наблюдаем за полицейским, становится еще сложнее. Я не могу взять тебя с собой. Даже не спрашивай. Я могу рассказать вам кое-что здесь и просветить вас, когда смогу, но ни я, ни мой командир никоим образом не одобрят брать с собой гражданского для поездки.
   Глаза Локка опустились, и он стал похож на наказанного мальчика. Он снова бросил быстрый взгляд на окно и обошел стол. Он сел, и его плечи опустились.
   - Да, конечно, - сказал он тихо. - Я полностью понимаю, Гарри. Меня там увлекло. Важно то, что мы остановим этого человека. Мы побеспокоимся об изучении его позже. Теперь семимесячный цикл. Вау, это впечатляет".
   Босх стряхнул пепел и снова сел.
   "Ну, мы не знаем наверняка, учитывая источник. Могут быть и другие".
   "Я сомневаюсь в этом."
   Локк потер переносицу и откинулся на спинку стула. Он закрыл глаза. Он не двигался несколько секунд.
   - Гарри, я не сплю. Просто концентрация. Просто думаю."
   Босх некоторое время наблюдал за ним. Это было странно. Затем он заметил, что на полке прямо над головой Локка лежат книги, написанные психологом. Их было несколько, все с его именем на корешке. Дубликатов тоже было несколько. Может быть, подумал Босх, чтобы отдать их. Он видел пять экземпляров " Черных сердец", книгу, которую Локк упомянул во время своих показаний, и три экземпляра книги под названием "Частная сексуальная жизнь публичной порнопринцессы" .
   - Вы писали о порнобизнесе?
   Он открыл глаза.
   "Почему да. Это была книга, которую я написал до Black Hearts . Вы его читали?
   - Э-э, нет.
   Он снова закрыл глаза.
   "Конечно нет. Несмотря на сексуальное название, это действительно учебник. Используется на университетском уровне. В последний раз, когда я уточнил у своего издателя, она продавалась в книжных магазинах ста сорока шести университетов, включая Хопкинс. Он вышел два года назад, четвертое издание, до сих пор не видел чек на авторские отчисления. Хочешь прочитать?"
   "Я бы."
   "Ну, если вы идете отсюда мимо студенческого союза, они продают его там. Это круто, я должен предупредить вас. Тридцать баксов. Но я уверен, что вы можете потратить его. Я также должен предупредить вас, это довольно откровенно.
   Босха раздражало, что Локк не дал ему одну из лишних копий на полке. Возможно, это был детский способ Локка отомстить ему за то, что он отказался от наблюдения. Он задавался вопросом, что Мелисса, специалист по детскому психологу, сделает из такого поведения.
   "Есть кое-что еще об этом подозреваемом. Я не знаю, что это значит".
   Локк открыл глаза, но не шевельнулся.
   "Он развелся примерно за год до того, как начались убийства Кукольников. В протоколе о разводе жена упомянула о потере консорциума. Это все еще подойдет?
   - Они перестали это делать, да?
   "Наверное. Это было в материалах суда".
   "Это может подойти. Но, честно говоря, мы, мозгоправы, можем найти способ подогнать любую деятельность под любой прогноз, который мы делаем. Это поле для вас. Но это может быть случай, когда ваш подозреваемый просто стал импотентом со своей женой. Он двигался к эротической форме, а она не принимала в этом никакого участия. По сути, он оставил ее позади".
   - Значит, вы не видите в этом повода переосмыслить наши подозрения в отношении этого человека?
   "С другой стороны. Я считаю, что это еще одно свидетельство того, что он претерпел серьезные психологические изменения. Его сексуальная личность развивается".
   Босх задумался над этим, пытаясь представить себе Мору. Полицейский проводил каждый день в безвкусной среде порнографии. Через некоторое время он не мог поднять его для собственной жены.
   "Есть что-нибудь еще, что вы можете мне сказать? Есть что-нибудь об этом подозреваемом, что может нам помочь? У нас на него ничего нет. Нет вероятной причины. Мы не можем его арестовать. Все, что мы можем сделать, это наблюдать. И это становится опасным. Если мы его потеряем...
   - Он мог убить.
   "Верно."
   "И тогда вы все еще остаетесь без вероятной причины, без улик".
   "А как же трофеи? Что я ищу?"
   "Где?"
   "В его доме".
   "Ах я вижу. Вы планируете продолжать с ним профессиональное общение, навещать его дома. Возможно, на хитрость. Но вы не сможете свободно передвигаться.
   - Возможно, я смогу, если кто-то еще займет его. Я пойду с кем-нибудь другим".
   Лок наклонился вперед в своем кресле, широко раскрыв глаза. Это начиналось снова, его волнение.
   - А что, если бы вы заняли его, а я осмотрелся? Я эксперт в этом, Гарри. Лучше бы ты его чем-нибудь занял. Вы могли бы говорить детективные разговоры, я бы попросил воспользоваться ванной. Я бы лучше понял...
   "Забудьте об этом, доктор Локк. Послушайте меня, так не может быть. Хорошо? Это слишком опасно. Теперь, ты хочешь помочь мне здесь или нет?
   "Хорошо хорошо. Еще раз извините. Причина, по которой я так взволнован перспективой оказаться в доме и разуме этого человека, заключается в том, что я думаю, что у этого человека, который находится в цикле убийств более семи месяцев, почти наверняка будут трофеи, которые помогут ему питаться его фантазией и воссоздавать его убийства, тем самым притупляя желание физически действовать".
   "Я понимаю."
   "У вас есть мужчина с необычно длинным циклом. Поверьте мне, в течение этих семи месяцев импульсы действовать, идти и убивать не дремлют. Они там. Они всегда рядом. Помните эротическую форму? Я свидетельствовал об этом?
   "Я помню."
   "Хорошо, ему нужно будет удовлетворить эту эротическую форму. Чтобы выполнить это. Как он это делает? Как он продержится шесть, семь или восемь месяцев? Ответ: у него есть трофеи. Это напоминания о прошлых завоеваниях. Под завоеваниями я подразумеваю убийства. У него есть вещи, которые напоминают ему и помогают оживить фантазию. С большой вероятностью это не настоящая вещь, но он все еще может использовать напоминания, чтобы расширить цикл, чтобы предотвратить импульс к действию. Он знает, что чем меньше он убивает, тем меньше шансов, что его поймают.
   "Если вы правы насчет него, сейчас у него почти восемь месяцев цикла. Это означает, что он раздвигает границы возможного, все время пытаясь сохранить контроль. Но в то же время у нас есть эта записка и его странное стремление не упускать из виду. Встать и сказать, что я лучше Кукольника. Я продолжаю! И если не веришь мне, посмотри, что я оставил в бетоне в таком-то месте. В записке показана серьезная разборка, в то же время он заперт в этой огромной битве за контроль над импульсами. Ему уже больше семи месяцев!"
   Босх прижал сигарету к стенке мусорного бака и бросил ее. Он вынул блокнот. Он сказал: "Одежда жертв, как Кукольника, так и Последователя, так и не была найдена. Это могут быть трофеи, которые он использует?
   - Могло бы быть, но убери блокнот, Гарри. Это проще. Помните, перед вами человек, который выбрал своих жертв, увидев их на видео. Что может быть лучше для поддержания его фантазий, чем видео. Если ты освободишься от него в доме, поищи видео, Гарри. И фотоаппарат".
   "Он снимал убийства на видео, - сказал Босх.
   Это был не вопрос. Он просто повторял Локка, готовясь к тому, что было впереди с Морой.
   - Конечно, мы не можем сказать наверняка, - сказал Локк. "Кто знает? Но я бы поставил на это свои деньги. Вы помните Уэстли Додда?
   Босх отрицательно покачал головой.
   "Он был тем, кого казнили пару лет назад в Вашингтоне. Повесили его - прекрасный пример того, что посеешь, то и пожнешь. Он был детоубийцей. Любил вешать детей в своем шкафу, на плечики. У него также была камера Polaroid, которую он любил использовать. После его ареста полиция обнаружила бережно хранимый фотоальбом с поляроидными фотографиями убитых им мальчиков, висевший в шкафу. Он нашел время, чтобы тщательно снабдить каждую фотографию подписью. Очень больная штука. Но как бы больно это ни было, я гарантирую вам, что этот фотоальбом спас жизни других маленьких мальчиков. Абсолютно. Потому что он мог использовать это, чтобы потворствовать своим фантазиям, а не разыгрывать их".
   Босх понимающе кивнул. Где-нибудь в доме Моры он найдет видео или, может быть, фотогалерею, от которой у большинства людей отвернется живот. Но для Моры именно это удерживало его от черного места по восемь месяцев подряд.
   - А как насчет Джеффри Дамера? - сказал Локк. "Помнишь его в Милуоки? Он тоже был оператором. Любил фотографировать трупы, части трупов. Помогал ему годами оставаться незамеченным полицией. Потом он начал хранить трупы. Это была его ошибка".
   Несколько мгновений после этого они молчали. Голова Босха наполнилась ужасными образами мертвых, которых он видел. Он потер глаза, как будто это могло их стереть.
   - Что там говорят о фотографиях? - спросил тогда Локк. "В телевизионной рекламе? Что-то вроде "подарок, который продолжает давать". Тогда что за видеозапись серийного убийцы?
  
   ***
  
   Прежде чем покинуть кампус, Босх зашел в студенческий союз и зашел в книжный магазин. Он нашел стопку копий книги Локка о порнобизнесе в разделе психологии и социальных исследований. Верхний в стопке был сильно изношен по краям от пролистывания. Босх взял тот, что под ним.
   Когда девушка на кассе открыла книгу, чтобы узнать цену, она распахнулась и увидела черно-белую фотографию женщины, делающей минет мужчине. Лицо девушки покраснело, но не так, как у Босха.
   - Прости, - только и смог сказать он.
   "Все в порядке, я уже видел это раньше. Книга, я имею в виду.
   "Ага."
   "Ты будешь преподавать с ним в следующем семестре?"
   Босх понял, что, поскольку он был слишком стар, чтобы выглядеть как студент, казалось бы, единственная веская причина, по которой он купил книгу, заключалась в том, что он был учителем. Он думал, что объяснение того, что он интересуется как офицер полиции, прозвучит фальшиво и привлечет к нему больше внимания, чем он хотел.
   - Да, - солгал он.
   "Правда, как это называется? Может быть, я возьму его".
   - Ну, я еще не решил. Я все еще формулирую...
   "Ну, как тебя зовут? Я поищу в каталоге".
   - Э... Локк. Доктор Джон Локк, психология.
   "О, вы написали книгу. Да, я слышал о вас. Я посмотрю класс. Спасибо и хорошего дня."
   Она дала ему сдачу. Он поблагодарил ее и ушел с книгой в сумке.
  
  
   25
   Босх вернулся в здание федерального суда вскоре после четырех. Пока они ждали, когда судья Киз выйдет и распустит присяжных на выходные, Белк прошептал, что днем звонил в офис Чендлера и предложил истцу пятьдесят тысяч, чтобы он отказался от дела.
   - Она сказала тебе засунуть его.
   - На самом деле она была не такой уж вежливой.
   Босх улыбнулся и посмотрел на Чендлера. Она что-то шептала жене Черча, но, должно быть, почувствовала взгляд Босха. Она перестала говорить и посмотрела на него. Почти полминуты они участвовали в юношеском состязании глазеющих вниз, и ни один не отступил, пока дверь в судейские покои не открылась и судья Киз не выскочил и не поднялся на свое место на скамейке.
   Он заставил клерка гудеть в жюри. Он спросил, есть ли что-нибудь, о чем нужно поговорить, и, когда не было, проинструктировал присяжных не читать газетные сообщения о деле или смотреть новости по местному телевидению. Затем он приказал присяжным и всем другим сторонам по делу вернуться к 9:30 утра понедельника, когда снова начнутся обсуждения.
   Босх встал на эскалатор прямо за Чендлером, чтобы спуститься к выходу из вестибюля. Она стояла примерно в двух шагах от Деборы Черч.
   - Советник? - сказал он тихо, чтобы вдова не услышала. Чендлер развернулся на ступеньке, схватившись за перила для равновесия.
   "Присяжных нет, теперь ничто не может изменить дело", - сказал он. "Сам Норман Черч может ждать нас в вестибюле, и мы не сможем сообщить об этом присяжным. Так почему бы тебе не дать мне записку? Может быть, это дело и закончено, но расследование еще продолжается".
   Оставшуюся часть пути Чендлер ничего не сказал. Но в вестибюле она велела Деборе Черч выйти на тротуар, и она скоро подойдет. Затем она обратилась к Босху.
   - Опять же, я отрицаю наличие записки, хорошо?
   Босх улыбнулся.
   - Мы уже прошли это, помнишь? Ты вчера споткнулся. Вы сказали-"
   "Мне все равно, что я сказал или вы сказали. Слушай, если бы парень прислал мне записку, это была бы просто копия того, что ты уже получил. Он не стал бы тратить время на написание нового".
   "Я ценю, что вы хотя бы сказали мне это, но даже копия может быть полезной. Там могут быть отпечатки пальцев. Копировальную бумагу можно отследить.
   - Детектив Босх, сколько раз вы снимали отпечатки с других писем, которые он отправлял?
   Босх не ответил.
   - Я так и думала, - сказала она. "Хороших выходных."
   Она повернулась и протиснулась через выходную дверь. Босх подождал несколько секунд, сунул сигарету в рот и сам вышел.
  
   ***
  
   Шихан и Опельт были в конференц-зале, дополняя Ролленбергера своей дежурной сменой. Эдгар тоже сидел за круглым столом и слушал. Босх увидел, что перед ним на столе лежит фотография Моры. Это был снимок лица, подобный тому, который департамент делает каждый год каждому полицейскому, когда переоформляет удостоверение личности.
   - Если это и произойдет, то все равно не днем, - говорил Шихан. - Так что, может быть, сегодня им повезет.
   - Хорошо, - сказал Ролленбергер. "Просто введите что-нибудь в хронологию, и вы, ребята, можете закругляться. Он мне понадобится, потому что в пять у меня брифинг с шефом Ирвингом. Но помните, вы оба сегодня на дежурстве. Это будет во все руки. Если Мора начнет вести себя странно, я хочу, чтобы ты вернулся туда с Мэйфилдом и Иде.
   - Верно, - сказал Опельт.
   Пока Опельт сел за одинокую пишущую машинку, которую реквизировал Ролленбергер, Шиэн налил им по чашкам кофе из "Мистера Кофе", появившегося на прилавке позади круглого стола где-то днем. Ганс Офф был не очень хорошим полицейским, но он наверняка мог бы создать оперативный центр, подумал Босх. Он налил себе чашку и присоединился к Шихану и Эдгару за столом.
   "Большую часть этого я пропустил, - сказал он Шихану. - Похоже, ничего не произошло.
   "Верно. После того, как вы зашли, он днем вернулся в Долину и остановился у нескольких офисов и складов в Канога-Парке и Нортридже. У нас есть адреса, если они вам нужны. Все они были распространителями порно. Никогда ни в одном из них не оставался больше получаса, но мы не знаем, что он делал. Потом он вернулся, немного поработал в офисе и пошел домой".
   Босх предположил, что Мора общается с другими продюсерами, пытаясь выследить новых жертв, возможно, спрашивая о загадочном человеке, которого Галерея описал четыре года назад. Он спросил Шиэна, где живет Мора, и записал адрес Сьерра-Бонита-авеню в свой блокнот. Он хотел предупредить Шихана о том, как близко тот был близок к тому, чтобы провалить операцию в киоске с тако, но не хотел делать это на глазах у Ролленбергера. Он упомянет об этом позже.
   "Что-нибудь новое?" - спросил он Эдгара.
   - Пока ничего о выжившем, - ответил Эдгар. - Я уезжаю через пять минут, чтобы подняться в Сепульведу. У девочек там много работы в час пик, может быть, я увижусь с ней, заберу ее".
   Получив новости от всех остальных, Босх рассказал детективам в комнате об информации, которую он получил от Моры, и о том, что об этом думает Локк. В конце Ролленбергер насвистывал информацию, как будто это была красивая женщина.
   "Чувак, шеф должен знать это немедленно. Возможно, он захочет усилить наблюдение.
   - Мора - полицейский, - сказал Босх. "Чем больше тел вы наденете на стражу, тем больше у него шансов их сделать. Если он знает, что мы наблюдаем за ним, вы можете забыть обо всем этом.
   Ролленбергер подумал об этом и кивнул, но сказал: "Ну, мы все еще должны сообщить этому человеку, что происходит. Вот что, никто никуда не уходит на несколько минут. Я посмотрю, смогу ли я связаться с ним немного раньше, и мы посмотрим, куда мы пойдем дальше".
   Он встал с бумагами в руках и постучал в дверь, ведущую в кабинет Ирвинга. Затем он открыл ее и исчез.
   - Дерьмо, - сказал Шихан, когда дверь закрылась. "Иду на небольшую реанимацию изо рта в задницу".
   Все рассмеялись.
   - Эй, вы двое, - сказал Босх Шихану и Опельту. - Мора упомянула о вашей небольшой встрече у стойки с тако.
   "Дерьмо!" - воскликнул Опельт.
   - Думаю, он купил линию кошерных буррито, - сказал Босх и рассмеялся. "Пока он не попробовал один! Он не мог понять, почему вы, ребята, проделали весь этот путь от Паркера ради одной из этих дерьмовых вещей. Выкинул половину своего. Так что, если он снова увидит вас там, он соберёт всё воедино. Следи за своей задницей".
   "Мы будем", - сказал Шихан. - Это была идея Опельта, этот кошерный буррито. Он-"
   "Какая? Что ты хочешь, чтобы я сказал? Парень, за которым мы наблюдаем, внезапно подходит к машине и говорит: "Что происходит, мальчики?" Я должен был подумать о...
   Дверь открылась, и вошел Ролленбергер. Он прошел на свое место, но не сел. Вместо этого он положил обе руки на стол и сурово наклонился вперед, как будто ему только что дали указание от Бога.
   - Я ввел шефа в курс дела. Он очень доволен всем, что мы придумали всего за двадцать четыре часа. Он беспокоится о потере Моры, особенно о том, что психиатр говорит, что мы находимся в конце цикла, но он не хочет менять наблюдение. Добавление еще одной команды удваивает вероятность того, что Мора что-то увидит. Я думаю, что он прав. Это очень хорошая идея - сохранить статус-кво. Мы-"
   Эдгар попытался сдержать смех, но не смог. Это было больше похоже на чих.
   - Детектив Эдгар, что-нибудь смешное?
   "Нет, я думаю, что простудился или что-то в этом роде. Продолжайте, пожалуйста".
   "Ну вот и все. Действуйте согласно плану. Я сообщу другим группам наблюдения о том, что придумал Босх. У нас есть ректор и Хайкес, работающие в ночную смену, а завтра утром в восемь - президенты.
   Президентами была пара партнеров RHD по имени Джонсон и Никсон. Им не нравилось, когда их называли президентами, особенно Никсону.
   - Шихан, Опельт, вы вернетесь завтра в четыре. У вас вечер субботы, так что будьте яркими. Босх, Эдгар, все еще фрилансер. Посмотрите, что вы можете придумать. Держите пейджеры включенными и вездеходы под рукой. Возможно, нам придется собрать всех вместе в кратчайшие сроки".
   "Одобрено ОТ?" - спросил Эдгар.
   "Все выходные. Но если вы на часах, я хочу увидеть работу. Только горбы на этой работе, никакой халявы. Ладно, вот и все".
   Затем Ролленбергер сел и пододвинул стул к столу. Босх решил, что это было сделано для того, чтобы скрыть эрекцию, ему, похоже, так нравилось быть здесь надсмотрщиком. Все они, кроме Ганса Оффа, вышли в коридор и направились к лифту.
   - Кто сегодня пьет? - спросил Шихан.
   - Скорее, кто нет, - ответил Опельт.
  
   ***
  
   Босх добрался до своего дома к семи, после того как выпил всего одну кружку пива в "Коде семь" и обнаружил, что алкоголь отталкивает после чрезмерного баловства прошлой ночью. Он позвонил Сильвии и сказал ей, что приговор еще не вынесен. Он сказал, что собирается принять душ, переодеться и поднимется, чтобы увидеть ее к восьми.
   Его волосы были еще влажными, когда она открыла дверь. Она схватила его, как только он вошел, и они долго обнимались и целовались в подъезде ее дома. Только когда она отступила назад, он увидел, что на ней черное платье с глубоким вырезом между грудями и подолом на четыре дюйма выше колен.
   - Как прошел сегодняшний день, заключительные аргументы и все такое?
   "Отлично. Для чего ты весь разоделся?
   - Потому что я приглашаю тебя на ужин. Я сделал предварительный заказ.
   Она наклонилась к нему и поцеловала в губы.
   "Гарри, вчерашняя ночь была лучшей ночью, которую мы когда-либо проводили вместе. Это была лучшая ночь, которую я могу вспомнить с кем-либо. И не из-за секса. На самом деле, мы с тобой поступили лучше".
   "Всегда есть место для совершенствования. Как насчет небольшой тренировки перед ужином?
   Она улыбнулась и сказала ему, что нет времени.
   Они проехали через долину и в каньон Малибу к лоджу Сэдл-Пик. Это был старый охотничий домик, и в меню был кошмар вегетарианца. Это было все мясо, от оленины до буйвола. У каждого из них был стейк, а Сильвия заказала бутылку Мерло. Босх медленно отхлебнул свой. Он думал, что еда и вечер были замечательными. Они мало говорили о деле или о чем-то еще. Они много смотрели друг на друга.
   Когда они вернулись к ней домой, Сильвия выключила термостат кондиционера и разожгла огонь в камине в гостиной. Он просто наблюдал за ней; он никогда не был хорош в разведении костров, которые длились долго. Даже с кондиционером на шестьдесят стало очень тепло. Они занимались любовью на одеяле, которое она расстелила перед камином. Они были совершенно расслаблены и плавно двигались вместе.
   После этого он наблюдал, как огонь отражается на легком блеске пота на ее груди. Он поцеловал ее там и склонил голову, чтобы прислушаться к ее сердцу. Ритм был сильным и бил контрапунктом к его собственному. Он закрыл глаза и начал думать, как защититься от потери этой женщины.
   Огонь превратился в несколько тлеющих углей, когда он очнулся в темноте. Раздался пронзительный звук, и ему стало очень холодно.
   - Твой пейджер, - сказала Сильвия.
   Он подполз к куче одежды возле дивана, проследил звук и оборвал его.
   - Боже, который час? она сказала.
   "Я не знаю."
   "Это страшно. Я помню когда-"
   Она остановила себя. Босх знал, что она собирается рассказать историю о своем муже. Должно быть, она решила не позволять его памяти вторгаться сюда. Но было слишком поздно. Босх поймал себя на мысли, что Сильвия и ее муж когда-нибудь выключали термостат летней ночью и занимались любовью перед камином на одном и том же одеяле.
   - Ты не собираешься звонить?
   "Хм? Ой. Ага. Я просто пытаюсь проснуться.
   Он натянул штаны и пошел на кухню. Он закрыл дверь, чтобы свет не мешал ей. Щелкнув выключателем, он посмотрел на часы на стене. Это была тарелка, а вместо цифр были разные овощи. Было полминуты, то есть половина второго. Он понял, что они с Сильвией спали всего около часа. Казалось, дни.
   В номере был код города 818, и он его не узнал. Джерри Эдгар взял трубку после полукольца.
   "Гарри?"
   "Ага."
   - Извини, что беспокою тебя, чувак, тем более, что тебя нет дома.
   "Все в порядке. Как дела?"
   - Я на Сепульведе, к югу от Роско. Я поймал ее, чувак.
   Босх знал, что говорит о выжившей.
   "Что она сказала? Она смотрела на фотографию Моры?
   "Нет. Нет, чувак, у меня ее нет. Я смотрю на нее. Она здесь на прогулке.
   - Ну, почему бы тебе не забрать ее?
   "Потому что я один. Думаю, мне не помешало бы резервное копирование. Я пытаюсь взять ее одну, она может укусить или что-то в этом роде. Знаешь, у нее СПИД".
   Босх молчал. Через телефон он мог слышать машины, проезжающие мимо Эдгара.
   "Эй, чувак, прости. Я не должен был звонить. Я подумал, что ты, возможно, захочешь вмешаться в это. Я позвоню вахтенному командиру Ван Найса и пришлю сюда пару мундиров. Хорошего-"
   - Забудь, я буду там. Дай мне полчаса. Ты был там всю ночь?
   "Ага. Пошли домой ужинать. Я все искал. Не видел ее до сих пор.
   Босх повесил трубку, задаваясь вопросом, действительно ли Эдгар скучал по ней до сих пор или просто заполнил свой конверт сверхурочных. Он вернулся в гостиную. Свет горел, а Сильвии на одеяле не было.
   Она была в своей постели, под одеялом.
   - Мне нужно выйти, - сказал он.
   "Я подумал, что это звучит так, поэтому я решил зайти сюда. Ничего романтичного в том, чтобы спать на полу перед потухшим камином в одиночестве".
   "Ты злишься?"
   - Конечно нет, Гарри.
   Он наклонился над кроватью и поцеловал ее, и она положила руку ему на затылок.
   - Я постараюсь вернуться.
   "Хорошо. Можешь включить термостат на обратном пути? Я забыл.
  
   ***
  
   Эдгар припарковался перед магазином Winchell's Donuts, очевидно, не осознавая комического смысла этого. Босх припарковался позади него, а затем сел в свою машину.
   - Где это, Гарри?
   - Где она?
   Эдгар указал на улицу и на полтора квартала вверх. На перекрестке улиц Роско и Сепульведа стояла автобусная скамья, на ней сидели две женщины и трое стояли рядом.
   - Она в красных шортах.
   "Уверен?"
   "Да, я подъехал к свету и посмотрел ей в глаза. Это она. Проблема в том, что мы можем устроить кошачью драку, если пойдем туда и попытаемся схватить ее. Все девушки работают. Автобусная линия Сепульведа останавливается в час.
   Босх видел, как та, что в красных шортах и майке, подняла рубашку, когда по Сепульведе проезжала машина. Машина затормозила, но затем, после минутного колебания водителя, поехала дальше.
   - У нее были какие-нибудь дела?
   "Несколько часов назад у нее был один парень. Провел его в тот переулок за мини-торговым центром, сделал его там. Кроме того, это было сухо. Она слишком худая для твоего проницательного Джона.
   Эдгар рассмеялся. Босх подумал о том, как Эдгар только что оговорился, сказав, что наблюдает за ней уже несколько часов. Ну, подумал он, по крайней мере, не посигналил мне, пока горел огонь.
   - Итак, если ты не хочешь кошачьей драки, каков план?
   - Я думал, ты подъедешь к Роско и повернешь налево. Затем войдите в переулок с черного хода. Ты подожди там и пригнись. Я подойду и скажу ей, что хочу гадости, и она проводит меня обратно. Тогда мы берем ее. Но следите за ее ртом. Она тоже может быть плюющейся.
   - Ладно, давай покончим с этим.
   Десять минут спустя Босх сел за руль и припарковался в переулке, когда с улицы вошел Эдгар. Один.
   "Какая?"
   "Она заставила меня".
   "Ну, черт, почему ты просто не взял ее? Если она сделала так, что мы больше ничего не можем сделать, она поймет, что я полицейский, если я попробую еще раз через пять минут.
   - Ладно, она меня не заставляла.
   "В чем дело?"
   "Она не пошла бы со мной. Она спросила, есть ли у меня немного коричневого сахара на обмен, и когда я сказал, что нет, никаких наркотиков, она сказала, что не принимает цветных членов. Ты веришь в это дерьмо? Меня не называли цветным с тех пор, как я вырос в Чикаго".
   "Не беспокойтесь об этом. Подожди здесь, а я пойду.
   "Проклятая шлюха".
   Босх вышел из машины и через крышу сказал: "Эдгар, остынь. Она шлюха и реклама, черт возьми. Тебя это волнует?
   - Гарри, ты понятия не имеешь, каково это. Видишь, как Ролленбергер смотрит на меня? Бьюсь об заклад, он считает вездеходы каждый раз, когда я выхожу из комнаты. Немецкий трах".
   - Эй, ты прав, я не знаю, каково это.
   Он снял куртку и бросил в машину. Затем расстегнул три верхние пуговицы на рубашке и пошел на улицу.
   "Возвращайся сразу же. Тебе лучше спрятаться. Если она увидит цветного парня, она может не пойти со мной в переулок".
  
   ***
  
   Они сняли комнату для допросов в детективном бюро Ван Найса. Босх хорошо ориентировался в этом месте, потому что работал здесь за столом грабежей после того, как впервые получил свой значок детектива.
   Что сразу стало ясно с самого начала, так это то, что мужчина, с которым Эдгар видел, как Джорджия Стерн шла в переулок, был не джон. Он был дилером, и она, вероятно, устроилась в переулке. Возможно, она заплатила за укол сексом, но это все равно не делало дилера джонсом.
   Независимо от того, кем он был и чем она занималась, она была в курсе, когда Босх и Эдгар привели ее, и, следовательно, была почти полностью бесполезна. Ее глаза были опущены и расширены и фиксировались на предметах на расстоянии. Даже в комнате для допросов десять на десять она выглядела так, словно смотрела куда-то в милю отсюда.
   Ее волосы были взлохмачены, а черные корни были длиннее, чем на фотографии Эдгара. У нее была язва на коже под левым ухом, вроде тех, которые возникают у наркоманов, когда они нервно трут одно и то же место снова и снова. Ее плечи были такими же тонкими, как ножки стула, на котором она сидела. Ее ухудшенное состояние усугублялось тем, что футболка была ей на несколько размеров больше. Декольте свисало, обнажая верхнюю часть груди, и Босх мог видеть, что она использовала вены на шее, когда колола героин из иглы. Босх также мог видеть, что, несмотря на ее истощенное состояние, у нее все еще была большая и полная грудь. Имплантаты, догадался он, и на мгновение перед ним вспыхнуло видение высохшего тела бетонной блондинки.
   - Мисс Стерн? - начал Босх. "Грузия? Ты знаешь, почему ты здесь? Помнишь, что я сказал тебе в машине?
   - Помню.
   "Теперь ты помнишь ту ночь, когда мужчина пытался тебя убить? Более четырех лет назад? Ночь, как эта? Семнадцатое июня. Запомнить?"
   Она мечтательно кивнула, и Босху стало интересно, понимает ли она, о чем он говорит.
   - Кукольник, помнишь?
   "Он умер."
   - Верно, но нам все равно нужно задать вам несколько вопросов об этом человеке. Ты помогал нам рисовать эту картину, помнишь?
   Босх развернул составной рисунок, который он взял из файлов Кукольника. Рисунок не был похож ни на Черча, ни на Мору, но Кукольник, как известно, носил маскировку, поэтому было разумно полагать, что Последователь тоже. Тем не менее, всегда оставался шанс, что какая-то физическая черта, например, пронзительные глаза Моры, проткнет память.
   Она долго смотрела на композицию.
   "Его убили полицейские, - сказала она. "Он заслужил это."
   Даже в ее устах Босх успокоился, услышав, как кто-то сказал, что Кукольник получил по заслугам. Но он знал то, чего не знала она, что здесь они имеют дело не с Кукольником.
   "Мы собираемся показать вам несколько фотографий. У тебя есть упаковка из шести штук, Джерри?
   Она резко подняла глаза, и Босх понял свою ошибку. Она думала, что он имел в виду пиво, но упаковка из шести штук в терминологии полицейских - это упаковка из шести фотографий, которые показывают потерпевшим и свидетелям. Обычно они содержат фотографии пятерых полицейских и одного подозреваемого в надежде, что остроумные укажут на подозреваемого и скажут, что он тот самый. На этот раз в упаковке было шесть фотографий полицейских. Мора был вторым.
   Босх разложил их на столе перед ней, и она долго смотрела. Она смеялась.
   "Какая?" - спросил Босх.
   Она указала на четвертую фотографию.
   "Кажется, я трахал его однажды. Но я думал, что он полицейский.
   Босх увидел, как Эдгар покачал головой. На фотографии, на которую она указала, был агент голливудского отдела по борьбе с наркотиками под прикрытием по имени Арб Дэнфорт. Если ее память не изменяет, то Данфорт, вероятно, отважился отправиться в Долину, чтобы вымогать секс у проституток. Босх предположил, что он, вероятно, платил им героином, украденным из конвертов с уликами или подозреваемых. То, что она только что сказала, должно быть передано в отчете в отдел внутренних дел, но и Эдгар, и Босх знали, не говоря ни слова, что ни один из них этого не сделает. Это было бы равносильно самоубийству в отделении. Ни один уличный полицейский больше никогда им не поверит. Тем не менее Босх знал, что Дэнфорт женат и что проститутка является переносчиком вируса СПИДа. Он решил, что отправит Дэнфорту анонимную записку с просьбой сдать анализ крови.
   - А как насчет остальных, Джорджия? - сказал Босх. "Посмотрите на их глаза. Глаза не меняются, когда кто-то переодевается. Посмотри в глаза".
   Пока она наклонялась, чтобы рассмотреть фотографии поближе, Босх посмотрел на Эдгара, который покачал головой. Это ни к чему не приведет, говорил он, и Босх кивнул, говоря, что знает. Примерно через минуту ее голова дернулась, когда она не задремала.
   - Ладно, Джорджия, там ничего нет, да?
   "Нет."
   - Ты его не видишь?
   "Нет. Он умер."
   "Хорошо, он мертв. Оставайся здесь. Мы выходим в зал, чтобы поговорить на минуту. Мы сейчас вернемся."
   Снаружи они решили, что, возможно, стоит привлечь ее к Сибил Брэнд по обвинению в невменяемости и попытаться еще раз, когда она сорвется. Босх отметил, что Эдгар очень хотел это сделать, и вызвался отвезти ее в центр города к Сибил. Босх знал, что это было сделано потому, что это сделало бы ОТ-конверт Эдгара толще, а не потому, что он хотел отправить женщину в наркологический отдел Сибиллы и на какое-то время вылечить ее. Сострадание не имело к этому никакого отношения.
  
  
   26
   Сильвия задернула тяжелые шторы в спальне через жалюзи, и в комнате оставалось темно до тех пор, пока в субботу утром не взошло солнце. Когда Босх проснулся один в ее постели, он снял часы с тумбочки и увидел, что уже одиннадцать. Ему приснился сон, но когда он проснулся, сон растворился во тьме, и он не мог потянуться назад, чтобы схватить его. Он пролежал там почти пятнадцать минут, пытаясь вернуть его, но его не было.
   Каждые несколько минут он слышал, как Сильвия издает какой-то домашний шум. Подметаю пол на кухне, опорожняю посудомоечную машину. Он мог сказать, что она пыталась вести себя тихо, но все равно услышал это. Была открыта задняя дверь, и вода плескалась в горшках с растениями, расставленными вдоль крыльца. Дождя не было по крайней мере семь недель.
   В 11:20 зазвонил телефон, и Сильвия подошла к нему после первого звонка. Но Босх знал, что это для него. Мышцы его напряглись, пока он ждал, когда откроется дверь спальни и когда она позовет его на зов. Он дал номер телефона Сильвии Эдгару, когда семь часов назад они покидали отделение Ван-Найс.
   Но Сильвия так и не пришла, и когда он снова расслабился, то мог слышать обрывки ее разговора по телефону. Похоже, она консультировала студента. Через какое-то время стало казаться, что она плачет.
   Босх встал, оделся и вышел из спальни, пытаясь пригладить волосы. Она сидела за столом на кухне и держала беспроводной телефон у уха. Она рисовала круги на столе пальцем, и он был прав, она плакала.
   "Какая?" он прошептал.
   Она подняла руку, давая ему знак не перебивать. Он этого не сделал. Он просто наблюдал за ней по телефону.
   - Я буду там, миссис Фонтено, только позвоните мне и сообщите время и адрес... да... да, я приеду. Еще раз, мне очень жаль. Беатрис была прекрасной молодой женщиной и студенткой. Я очень гордился ею. О, боже..."
   Когда она повесила трубку, полились сильные слезы. Босх подошел к ней и положил руку ей на шею.
   "Студент?"
   "Беатрис Фонтено".
   "Что случилось?"
   "Она мертва."
   Он наклонился и обнял ее. Воскликнула она.
   - Этот город... - начала она, но не закончила. "Это она написала то, что я читал тебе прошлой ночью о Дне Саранчи ".
   Босх вспомнил. Сильвия сказала, что беспокоится о девочке. Он хотел что-то сказать, но знал, что говорить нечего. Этот город. Казалось, все сказано.
  
   ***
  
   Они проводили день по дому, занимаясь случайными заработками, убираясь. Босх вычистил обугленные поленья из камина, а затем присоединился к Сильвии на заднем дворе, где она работала в саду, выпалывая сорняки и срезая цветы для букета, который она собиралась отнести миссис Фонтено.
   Они работали бок о бок, но Сильвия говорила очень мало. Время от времени она предлагала приговор. Она сказала, что это была стрельба по Нормандии. Она сказала, что это произошло накануне вечером и что девочку доставили в больницу Мартина Лютера Кинга-младшего, где определили, что у нее мертвый мозг. Утром они выключили аппарат и забрали органы для донорства.
   "Странно, что они называют это сбором урожая", - сказала она. "Звучит как ферма или люди, растущие на деревьях, или что-то в этом роде".
   В полдень она пошла на кухню и приготовила бутерброд с яичным салатом и бутерброд с тунцом. Она разрезала их пополам, и у каждого было по половине обоих бутербродов. Он заварил чай со льдом с ломтиками апельсина в стакане. Она сказала, что после огромных стейков, которые они съели прошлой ночью, ей больше никогда не хотелось говядины. Это была единственная попытка пошутить за день, но никто не улыбнулся. После этого она поставила посуду в раковину, но не стала ее мыть. Она повернулась, оперлась на стойку и уставилась в пол.
   "Миссис. Фонтено сказал, что похороны состоятся где-то на следующей неделе, вероятно, в среду. Я думаю, что я собираюсь понизить класс. Возьми автобус".
   "Я думаю, это было бы неплохо. Ее семья была бы признательна за это".
   "Два ее старших брата - дилеры. Она сказала мне, что они продают крэк.
   Он ничего не сказал. Он знал, что это, вероятно, было причиной смерти девушки. После перемирия банды Bloods-Crips уличная торговля в Южном Централе утратила свою командную структуру. Было много нарушений газонов. Много проезжающих мимо, много невинных убитых.
   "Я думаю, я спрошу ее мать, могу ли я прочитать ее отчет о книге. На службе. Или после. Может быть, тогда они бы знали, какая это потеря".
   - Наверное, они уже знают.
   "Да."
   - Хочешь вздремнуть, попробуй уснуть?
   "Да, я думаю, что буду. Чем ты планируешь заняться?"
   "У меня есть кое-какие дела. Сделайте несколько звонков. Сильвия, сегодня вечером мне нужно выйти куда-нибудь. Надеюсь, ненадолго. Я вернусь, как только смогу".
   - Со мной все будет в порядке, Гарри.
   "Хороший."
  
   ***
  
   Босх заглянул к ней около четырех, и она крепко спала. Он мог видеть, где подушка была мокрой от ее слез.
   Он прошел по коридору в спальню, которая использовалась как кабинет. На столе стоял телефон. Он закрыл дверь, чтобы не мешать ей.
   Первый звонок он сделал детективам отдела Семьдесят седьмой улицы. Он попросил стол убийств и нанял детектива по имени Хэнкс. Он не назвал своего имени, и Босх его не знал. Босх представился и спросил о деле Фонтено.
   - Каков твой угол, Босх? Голливуд, говоришь?
   "Да, Голливуд, но там нет ракурса. Это личное. Сегодня утром миссис Фонтено позвонила учителю девочки. Учитель мой друг. Она расстроена, а я, знаете ли, просто пытался выяснить, что случилось.
   "Послушайте, у меня нет времени держать людей за руки. Я работаю над делом".
   - Другими словами, у тебя ничего нет.
   - Ты никогда не работал семь-семь, не так ли?
   "Нет. Это та часть, где ты говоришь мне, как это тяжело?
   - Эй, пошел ты, Босх. Что я вам скажу, так это то, что к югу от Пико нет такой вещи, как свидетель. Единственный способ раскрыть дело - это если нам повезет, и мы соберем несколько отпечатков, или нам повезет больше, и чувак войдет и скажет: "Извини, я сделал это". Хочешь угадать, сколько раз это происходит?"
   Босх ничего не сказал.
   "Послушайте, учитель не единственный, кто расстроен, ясно? Это плохо. Они все плохие, но некоторые плохие на плохом. Это один из тех. Шестнадцатилетняя девочка дома читает книгу, нянчится со своим младшим братом.
   - Проезжаешь?
   "Да, ты понял. Двенадцать дыр в стенах. Это был АК. Двенадцать дырок в стенах и одна пуля в затылке.
   - Она никогда не знала, не так ли?
   "Нет, она никогда не знала, что ее поразило. Должно быть, она поймала первую. Она никогда не ныряла".
   - Это был патрон, предназначенный для одного из старших братьев, верно?
   Хэнкс помолчал пару секунд. Босх слышал, как на заднем плане комнаты отделения пищало радио.
   - Откуда вы это знаете, учитель?
   "Девушка сказала ей, что братья продают крэк".
   "Ага? Этим утром они гуляли по MLK, улюлюкая, как прислужники. Я проверю, Босх. Чем еще я могу вам помочь?
   "Ага. Книга. Что она читала?
   "Книга?"
   "Ага."
   "Это называлось "Большой сон" . И это то, что она получила, чувак.
   - Можешь сделать мне одолжение, Хэнкс.
   "Это что?"
   "Если вы будете говорить об этом с любыми репортерами, оставьте часть о книге".
   "Что ты имеешь в виду?"
   "Просто оставь это".
   Босх повесил трубку. Он сел за парту, и ему стало стыдно, что, когда Сильвия впервые заговорила о девочке, он с подозрением отнесся к ее хорошей школьной работе.
   Подумав об этом несколько минут, он снова взял трубку и позвонил в офис Ирвинга. Трубку сняли на пол звонка.
   "Здравствуйте, это кабинет помощника начальника Департамента полиции Лос-Анджелеса Ирвина Ирвинга, говорит лейтенант Ханс Ролленбергер, чем я могу вам помочь?"
   Босх решил, что Ганс Офф, должно быть, ожидает, что позвонит сам Ирвинг, и поэтому выдал подробное официальное телефонное приветствие, которое было в руководстве офицера, но было категорически проигнорировано большинством людей, отвечавших на звонки в отделе.
   Босх повесил трубку, ничего не сказав, и снова набрал номер, чтобы лейтенант мог повторить всю эту болтовню еще раз.
   "Это Бош. Я просто проверяю.
   - Босх, вы звонили всего несколько минут назад?
   "Нет почему?"
   "Ничего такого. Я здесь с Никсоном и Джонсоном. Они только что вошли, а Шиэн и Опельт сейчас с Морой.
   Босх заметил, что Ролленбергер не осмеливался называть их президентами, когда они находились с ним в одной комнате.
   - Что-нибудь случилось сегодня?
   "Нет. Субъект провел утро дома, затем некоторое время назад отправился в Долину, посетил еще несколько складов. Ничего подозрительного.
   "Где он сейчас?"
   "Дома."
   - А Эдгар?
   "Эдгар был здесь. Он подошел к Сибил, чтобы взять интервью у выжившего. Он нашел ее прошлой ночью, но она, видимо, была слишком одурманена, чтобы с ней разговаривать. Теперь он делает еще одну попытку.
   Затем более низким голосом он сказал: - Если она подтвердит личность Моры, мы переедем?
   "Я не думаю, что это было бы хорошей идеей. Этого не достаточно. И мы бы протянули руку".
   "Точно мои мысли", - сказал он громче, чтобы президенты знали, что он явно здесь командует. "Мы прилипаем к нему, как клей, и будем рядом, когда он сделает свой ход".
   "С надеждой. Как вы работаете с группами наблюдения? Они наносят тебе удар за ударом?
   "Абсолютно. Они на вездеходах, и я слушаю здесь. Я знаю каждое движение субъекта. Я остаюсь сегодня допоздна. У меня есть ощущение."
   "О чем?"
   - Думаю, сегодня ночь, Босх.
  
   ***
  
   Босх разбудил Сильвию в пять, а потом сел на кровать и полчаса массировал ей спину и шею. После этого она встала и приняла душ. Ее глаза все еще выглядели сонными, когда она вышла в гостиную. На ней было серое хлопковое платье-футболка. Ее светлые волосы были завязаны в хвост за головой.
   - Когда тебе нужно идти?
   "Некоторое время."
   Она не спросила, куда он идет и зачем. Он не предложил рассказать ей.
   - Хочешь, я приготовлю тебе суп или что-то в этом роде? он спросил.
   "Нет я в порядке. Не думаю, что сегодня я буду голоден".
   Зазвонил телефон, и Гарри ответил на кухне. Это был репортер из " Таймс" , который получил номер от миссис Фонтено. Репортер хотел поговорить с Сильвией о Беатрис.
   "О чем?" - спросил Босх.
   - Ну, миссис Фонтено сказала, что миссис Мур сказала несколько хороших слов о своей дочери. Мы делаем об этом большую статью, потому что Беатрис была такой хорошей девочкой. Я думал, что миссис Мур захочет что-то сказать.
   Босх сказал ей держаться и пошел искать Сильвию. Он рассказал ей о репортере, и Сильвия быстро сказала, что хочет поговорить о девушке.
   Она просидела у телефона пятнадцать минут. Пока она говорила, Босх подошел к своей машине, включил ровер и переключил его на симплекс пять, частоту DWP. Он ничего не слышал.
   Он нажал кнопку передачи и сказал: "Команда Один?"
   Прошло несколько секунд, и он уже собирался повторить попытку, когда в марсоходе снова раздался голос Шихана.
   "Это кто?"
   "Бош".
   "Что это будет?"
   - Как наш предмет?
   Следующий голос принадлежал Ролленбергеру, перешедшему за Шиханом.
   "Это руководитель группы, пожалуйста, используйте свои кодовые обозначения в эфире".
   Босх ухмыльнулся. Парень был задницей.
   "Лидер команды, как меня зовут?"
   "Вы команда шесть, это руководитель группы, уходите".
   "Ррррррррррррррррррррррррррррр, лидер мечты."
   - Повторить?
   - Повторить?
   "Твоя последняя передача, Team Five, что это было?"
   В голосе Ролленбергера звучало разочарование. Босх улыбался. Он мог слышать щелчок по рации и знал, что это Шихан нажимает кнопку передачи, показывая свое одобрение.
   "Я спросил, кто был в моей команде".
   "Команда Шесть, вы сейчас в одиночку".
   "Тогда мне нужен другой код, руководитель группы? Возможно, Соло Шесть?
   "Э-э, Команда Шесть, пожалуйста, не выходите в эфир, если вам не нужна информация или вы не даете ее".
   "Рррогаахх!"
   Босх на мгновение отложил радио и рассмеялся. У него на глазах выступили слезы, и он понял, что слишком сильно смеется над чем-то, что было в лучшем случае слегка юмористическим. Он решил, что это разрядка напряжения дня. Он снова взял рацию и перезвонил Шихану.
   "Группа 1, объект движется?"
   - Утвердительно, Соло - я имею в виду, Команда Шесть.
   "Где он?"
   "Он седьмой код в Ling's Wings в Голливуде и Чероки".
   Мора ела в ресторане быстрого питания. Босх знал, что у него не будет достаточно времени, чтобы сделать то, что он планировал, тем более что он находился в получасе езды от Голливуда.
   "Команда Один, как он выглядит? Он сегодня не дома?
   "Хорошо смотритесь. Похоже, он собирается в круиз.
   "Поговорим позже."
   "Рррррогах!"
  
   ***
  
   Он мог сказать, что Сильвия снова плакала, когда он вошел внутрь, но ее настроение, казалось, улучшилось. Может быть, дело было в ней, подумал он, изначальная боль и гнев. Она сидела на кухне и пила горячий чай.
   - Хочешь чашку, Гарри?
   "Нет я в порядке. Мне придется идти".
   "Хорошо."
   - Что вы сказали ей, репортер?
   "Я рассказал ей все, что мог придумать. Я надеюсь, что она сделает хорошую историю".
   - Обычно так и есть.
   Оказалось, что Хэнкс не рассказал репортеру о книге, которую читала девушка. Если бы он это сделал, репортер определенно сказал бы Сильвии, чтобы узнать ее реакцию. Он понял, что к Сильвии вернулась сила из-за того, что она говорила о девушке. Он всегда поражался тому, как женщины хотят поговорить, возможно, установить правду о ком-то, кого они знали или любили, кто умер. Это случалось с ним бесчисленное количество раз, когда он делал уведомления ближайшим родственникам. Женщинам было больно, да, но они хотели поговорить. Стоя на кухне у Сильвии, он понял, что впервые встретил ее на такой миссии. Он рассказал ей о смерти ее мужа, и они стояли в той же комнате, в которой находились сейчас, и она разговаривала. Почти с самого начала Босх глубоко запал на нее в самое сердце.
   - С тобой все будет в порядке, пока меня не будет?
   - Я буду в порядке, Гарри. Я чувствую себя лучше."
   "Я постараюсь вернуться, как только смогу, но я не могу быть уверен, когда это произойдет. Принеси что-нибудь поесть".
   "Хорошо."
   У двери они обнялись и поцеловались, и у Босха возникло непреодолимое желание не уходить, остаться с ней и обнять ее. Он наконец оторвался.
   - Ты хорошая женщина, Сильвия. Лучше, чем я заслуживаю".
   Она протянула руку и положила руку ему на рот.
   - Не говори так, Гарри.
  
  
   27
   Дом Моры находился на Сьерра-Линда, недалеко от Сансет. Босх подъехал к обочине в полуквартале от дома и посмотрел на дом, когда на улице стемнело. Улица была в основном застроена бунгало Мастеров с полными верандами и мансардными окнами, выступающими из-под покатых крыш. Босх предположил, что прошло не меньше десяти лет с тех пор, как улица была такой красивой, как звучало ее название. Многие дома в квартале были в аварийном состоянии. Тот, что рядом с Морой, был брошен и захвачен. Что касается других участков, было ясно, что владельцы сделали выбор в пользу сетчатых заборов вместо краски, когда в последний раз у них были деньги, чтобы сделать выбор. Почти у всех были решетки на окнах, даже в мансардных окнах наверху. На одном из подъездов стояла машина на шлакоблоках. Это был район, где каждые выходные можно было найти хотя бы одну дворовую распродажу.
   Босх поставил вездеход на низкое сиденье рядом с собой. Последнее сообщение, которое он слышал, было то, что Мора был в баре недалеко от бульвара под названием "Пуля". Босх уже бывал там раньше и представил себе, как Мора сидит за барной стойкой. Это было темное место с парой неоновых пивных вывесок, двумя бильярдными столами и телевизором, привинченным к потолку над баром. Это было не место, чтобы пойти на быстрый. В "Пуле" не было такой вещи, как разовая выпивка. Босх полагал, что Мора готовится к вечеру.
   Когда небо стало темно-фиолетовым, он посмотрел в окна дома Моры, но ни за одним из них не было света. Босх знал, что Мора развелась, но не знал, есть ли у него сейчас сосед по комнате. Глядя на темное место с "Каприса", он сомневался в этом.
   - Первая команда? - сказал Босх в вездеход.
   "Команда номер один".
   - Это Шестой, как наш мальчик?
   "Все еще сгибая локоть. Что ты делаешь сегодня вечером, Шестая?
   "Просто слоняюсь по дому. Дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится или если он начнет двигаться.
   "Сделаю."
   Он задавался вопросом, понимают ли Шихан и Опельт то, что он говорит, и надеялся, что Ролленбергер не понял. Он наклонился к бардачку и достал свою сумку с отмычками. Он полез внутрь своей синей пластиковой куртки и сунул их в левый карман. Затем он повернул ручку регулировки громкости марсохода на самый низкий уровень и сунул его в ветровку в другой карман. Поскольку сзади на куртке было написано LAPD ярко-желтыми буквами, он надел ее наизнанку.
   Он вышел, запер машину и уже был готов перейти улицу, когда услышал передачу по радио. Он достал ключи, отпер машину и сел обратно. Он включил радио погромче.
   - Что это, Один? Я пропустил его."
   "Объект движется. В западном направлении по Голливуду.
   "Пешком?"
   "Отрицательно".
   Дерьмо, подумал Босх. Он просидел в машине еще сорок пять минут, пока Шиэн передал по радио отчеты о, казалось бы, бесцельных скитаниях Моры взад и вперед по Голливудскому бульвару. Ему было интересно, что делает Мора. Круиз не входил в профиль второго убийцы. Последователь, насколько им было известно, работал исключительно в отелях. Туда он и заманивал своих жертв. Крейсерская не подошла.
   Радио молчало минут десять, а потом Шихан снова вышел в эфир.
   - Он спускается на полосу.
   Сансет Стрип была совсем другой проблемой. Стрип находился в Лос-Анджелесе, но прямо к югу от него находился Западный Голливуд, юрисдикция департамента шерифа. Если Мора опустится на юг и начнет предпринимать какие-то действия, это может привести к проблемам с юрисдикцией. Такой парень, как Ханс Офф, был полностью напуган юрисдикционными проблемами.
   - Он сейчас на бульваре Санта-Моника.
   Это был Западный Голливуд. Босх ожидал, что Ролленбергер скоро появится по радио. Он не ошибся.
   "Группа 1, это руководитель группы. Что делает субъект?"
   "Если бы я не знал, чем занимается этот парень, я бы сказал, что он путешествует по Бойстауну".
   "Хорошо, Команда Один, следите за ним, но нам не нужен никакой контакт. Мы здесь вне пределов. Я свяжусь с дежурной службой шерифа и сообщу.
   "Мы не планируем никаких контактов".
   Прошло пять минут. Босх наблюдал, как мужчина выгуливал свою сторожевую собаку по Сьерра-Линде. Он остановился, чтобы дать животному справить нужду на выгоревшей лужайке перед заброшенным домом.
   - Мы в порядке, - сказал голос Шихана. - Мы снова в стране.
   То есть обратно в пределы Лос-Анджелеса.
   "Один, сколько у тебя двадцать?" - спросил Босх.
   "Все еще Санта-Моника, идем на восток. Мимо Ла-Бреа... нет, теперь он движется на север по Ла-Бреа. Он может идти домой.
   Босх опустился на сиденье на случай, если Мора пройдёт по улице. Он слушал, как Шиэн доложил, что полицейский сейчас направляется на восток по Сансет.
   - Только что проехал Сьерра-Линда.
   Мора остался снаружи. Босх снова сел. Он слушал пять минут тишины.
   - Он идет в Купол, - наконец сказал Шиэн.
   "Купол?" Босх ответил.
   "Кинотеатр на Сансет, сразу за Уилкоксом. Он припаркован. Он платит за билет и входит. Муста только что разъезжал до шоу.
   Босх попытался представить себе эту местность. Огромный геодезический купол был одним из знаковых театров Голливуда.
   "Группа 1, это руководитель группы. Я хочу разделить вас здесь. Один из вас входит с предметом, другой остается в машине, снаружи".
   "Заметано. Команда номер один, выходи".
   Купол находился в десяти минутах от Сьерра-Линды. Босх прикинул, что это означает, что максимум он провел в доме полтора часа, если только Мора не ушел из кинотеатра раньше.
   Он снова быстро вышел из машины, перешел улицу и направился к дому Моры. Широкое крыльцо полностью скрывало входную дверь в тени. Босх постучал по ней и, ожидая, обернулся, чтобы посмотреть на дом напротив. Внизу горел свет, и он мог видеть голубоватый свет телевизора на занавесках за одной из комнат наверху.
   Никто не ответил. Он отступил назад и осмотрел передние окна. Он не увидел ни предупреждений о системах безопасности, ни сигнальной ленты на стекле. Он заглянул сквозь решетку и сквозь стекло в то, что, как ему казалось, было гостиной. Он посмотрел в углы потолка, ища тусклое свечение детектора движения. Как он и ожидал, ничего не было. Каждый полицейский знал, что лучшая защита - это хороший замок или злая собака. Или оба.
   Он вернулся к двери, открыл сумку и достал фонарик. На конце была черная изолента, поэтому, когда он включал ее, излучался только узкий луч света. Он опустился на колени и посмотрел на замки на двери. У Моры был засов и обычная ручка для ввода ключа. Босх сунул фонарик в рот и направил луч на засов. С двумя кирками, натяжным ключом и крюком он начал работать. Это был хороший замок с двенадцатью зубьями, не Медеко, а более дешевая подделка. Босху потребовалось десять минут, чтобы повернуть его. К тому времени пот выступил с его волос и обжег глаза.
   Он вытащил рубашку из штанов и вытер лицо. Он также вытер кирки, ставшие скользкими от пота, и бросил быстрый взгляд на дом напротив. Казалось, ничего не изменилось, ничего не изменилось. Телевизор все еще был наверху. Он повернулся и навел луч на ручку. Потом он услышал приближающуюся машину. Он выключил свет и пополз за стояк крыльца, пока тот не исчез.
   Вернувшись к двери, он сжал ручку ладонью и вставил крючок, когда понял, что на ручку не нажимают. Он повернул его, и дверь открылась. Ручка не была заперта. Это имело смысл, Босх знал. Засов был сдерживающим фактором. Если грабитель проберется через это, замок с ручкой будет ему в помощь. Зачем его запирать?
   Он стоял в темноте у входа, не двигаясь, давая глазам привыкнуть. Когда он был во Вьетнаме, он мог зайти в один из туннелей Чарли, и через пятнадцать секунд у него были ночные глаза. Теперь это заняло у него больше времени. Он предположил, что вне практики. Или стареть. Он простоял в подъезде почти минуту. Когда формы и тени заполнились, он крикнул: "Эй, Рэй? Ты здесь? Вы оставили свою дверь незапертой. Привет?"
   Ответа не было. Он знал, что у Моры не будет собаки, потому что она не живет одна и не работает в полицейском режиме.
   Босх сделал несколько шагов вглубь дома и посмотрел на темные очертания мебели в гостиной. Он и раньше бывал в жутких местах, даже в доме полицейского, но это чувство всегда казалось новым, это чувство возбуждения, острого страха и паники, все в одном. Ему казалось, что его центр тяжести переместился на яйца. Он почувствовал странную силу, которую, как он знал, он никогда не сможет никому описать.
   На краткий миг поднялась паника и угрожала хрупкому равновесию его мыслей и чувств. Заголовок мелькнул у него в голове: "ПОЛИЦЕЙСКИЙ ПОД СУДОМ ПОЛУЧЕН ВО ВЗЛОМЕ", но он быстро отмахнулся от него. Думать о неудаче означало накликать неудачу. Он увидел лестницу и сразу направился к ней. Он думал, что Мора будет хранить свои трофеи либо в своей спальне, либо возле телевизора, что также может означать и то, и другое. Вместо того чтобы идти к спальне, он начинал оттуда.
   Второй этаж был разделен на две спальни с ванной комнатой между ними. Спальня справа была превращена в спортзал с ковровым покрытием. Там был набор хромированного оборудования, гребной тренажер, велотренажер и хитроумное приспособление, которое Босх не узнал. Там была стойка со свободными весами и жим лежа с перекладиной на груди. На одной стене комнаты висело зеркало от пола до потолка. Он был испещрен осколком около лица высоко в центре. Мгновение Босх смотрел на себя и изучал свое разбитое отражение. Он подумал о Море, изучающей его собственное лицо.
   Босх посмотрел на часы. Прошло уже тридцать минут с тех пор, как Мора вошла в театр. Вынул радио.
   - Первый, как он?
   "Он все еще внутри. Как дела?
   "Просто тусуюсь. Позвони, если я понадоблюсь".
   - Есть что-нибудь интересное по телевизору?
   "Еще нет."
   Затем послышался голос Ролленбергера.
   "Команды Один и Шесть, давайте бросим шутки и будем использовать радио только для соответствующих передач. Лидер группы, уходите".
   Ни Босх, ни Шихан не признали его.
   Босх прошел по коридору в другую спальню. Здесь спала Мора. Кровать была не заправлена, а одежда валялась на стуле у окна. Босх оторвал часть скотча от фонаря, чтобы расширить поле зрения.
   На стене над кроватью он увидел портрет Иисуса, глаза его были опущены, а в груди виднелось его священное сердце. Босх подошел к прикроватному столику и ненадолго подсветил фотографию в рамке, стоявшую рядом с будильником. Это была молодая блондинка и Мора. Он предположил, что его бывшая жена. Ее волосы были обесцвечены, и Босх понял, что она вписывается в физический архетип жертв. Мора снова и снова убивал свою бывшую жену? - снова задумался он. Это будет решать Локк и другие головорезы. На столе за фотографией лежала религиозная святая карта. Босх поднял его и осветил. Это было изображение Младенца Праги, золотой ореол поднимался из-за головы маленького короля.
   В ящике ночного столика лежал в основном безобидный хлам: игральные карты, ампулы из-под аспирина, очки для чтения, презервативы - марки, которую не любил Кукольник, - и маленькая телефонная книжка. Босх сел на кровать и пролистал телефонную книгу. Там было несколько женщин, перечисленных по именам, но он не удивился, обнаружив ни одной из имен женщин, связанных с делами Последователя или Кукольника.
   Он закрыл ящик и поставил лампу на полку под ним. Там он нашел стопку журналов откровенной порнографии высотой в фут. Босх предположил, что их было больше пятидесяти, и на их обложках красовались глянцевые фотографии соединений всех уравнений: мужчина-женщина, мужчина-мужчина, женщина-женщина, мужчина-женщина-мужчина и так далее. Он пролистал несколько из них и увидел галочку, сделанную Волшебным маркером в верхнем правом углу каждой обложки, как Мора сделал с журналами в своем офисе. Мора брал свою работу домой. Или он принес сюда журналы по другой причине?
   Просматривая журналы, Босх почувствовал, как напряглось в промежности и на него навалилось какое-то странное чувство вины. А что я? - спросил он. Делаю ли я здесь больше, чем свою работу? Я вуайерист? Он поставил стопку на место. Он знал, что было слишком много журналов, чтобы попытаться найти жертв Последователя. А если он их найдет, что это докажет?
   У стены напротив кровати стоял высокий дубовый шкаф. Bosch открыл двери и обнаружил внутри телевизор и видеомагнитофон. На телевизоре лежали три кассеты с видеокассетами. Это были 120-минутные кассеты. Он открыл два ящика в шкафу и нашел еще одну кассету в верхнем ящике. В нижнем ящике была коллекция купленных в магазине порнокассет. Он вытащил пару таких кассет, но опять же их было слишком много, а времени не хватило. Его внимание привлекли четыре кассеты, использовавшиеся для домашней записи.
   Он включил телевизор и видеомагнитофон и проверил, не вставлена ли еще кассета. Не было. Он вставил одну из кассет, которые были сложены поверх телевизора. Он показал только статику. Он нажал кнопку быстрого воспроизведения и наблюдал, как помехи продолжаются до конца ленты. Ему потребовалось пятнадцать минут, чтобы просмотреть три кассеты, которые были на экране телевизора. Каждый был пуст.
   Любопытная вещь, подумал Босх. Он должен был предположить, что кассеты когда-то использовались, потому что их больше не было в картонных упаковках и пластиковой обертке, в которых они пришли из магазина. Хотя у него не было видеомагнитофона, он был знаком с ними, и ему пришло в голову что люди обычно не стирали свои домашние кассеты. Они просто записали новые программы поверх старых. Почему Мора потратил время, чтобы стереть то, что было на этих лентах? У него возникло искушение взять одну из пустых лент для анализа, но он решил, что это будет слишком рискованно. Мора, вероятно, пропустила бы это.
   Последняя домашняя кассета, та, что была в верхнем ящике, не была пустой. Он содержал сцены интерьера дома. Ребенок играл с плюшевой игрушкой на полу. Через окно позади девушки Босх видел заснеженный двор. Затем в кадр видео вошел мужчина и обнял девушку. Сначала Босх подумал, что это Мора. Затем мужчина сказал: "Габриэль, покажи дяде Рэю, как сильно тебе нравится лошадка".
   Девушка обняла плюшевую лошадь и закричала: "Fankoo Uggle Way".
   Босх выключил кассету, снова вернул ее в верхний ящик шкафа, а затем выдвинул оба ящика и заглянул под них. Ничего больше. Он встал на кровать, чтобы заглянуть за шкаф, и там тоже ничего не было. Он выключил оборудование и вернул шкаф в то состояние, в котором он был, когда он его открыл. Он посмотрел на свои часы. К этому моменту уже прошел почти час.
   Гардеробная с обеих сторон была аккуратно заставлена одеждой на вешалках. На полу было припарковано восемь пар обуви, носком к задней стене. Больше ничего интересного он не нашел и удалился в спальню. Он быстро заглянул под кровать и в ящики комода, но не нашел ничего интересного. Он спустился вниз по лестнице и быстро заглянул в гостиную, но там не было телевизора. Ни на кухне, ни в столовой тоже никого не было.
   Босх прошел по коридору из кухни в заднюю часть дома. Из коридора было три двери, и это место оказалось либо переделанным гаражом, либо пристройкой, построенной в последние годы. В потолке коридора были вентиляционные отверстия, а белый сосновый пол был намного новее, чем потрескавшиеся и потемневшие дубовые полы на остальной части первого этажа.
   Первая дверь вела в прачечную. Босх быстро открыл шкафы над стиральной и сушильной машинами и не нашел ничего интересного. Следующая дверь вела в ванную с более новой сантехникой, чем те, что он видел в ванной наверху.
   Последняя дверь вела в спальню с кроватью с балдахином в центре комнаты. Покрывало было розовым и напоминало женскую комнату. Это были духи, понял Босх. Но, тем не менее, в комнате не было ощущения обжитости. Это больше походило на комнату, ожидающую возвращения своего обитателя. Босх задался вопросом, могла ли Мора иметь дочь в колледже, или это была комната, в которой жила его бывшая жена, прежде чем она, наконец, разорвала брак и уехала?
   В углу на тележке стояли телевизор и видеомагнитофон. Он подошел к нему и открыл ящик для хранения видео под видеомагнитофоном, но он был пуст, если не считать круглого металлического предмета размером с хоккейную шайбу. Босх поднял его и посмотрел на него, но не мог сказать, что это было. Он подумал, что это может быть из-за веса, установленного наверху. Он положил его обратно и закрыл ящик.
   Он открыл ящики белого комода, но не нашел ничего, кроме женского нижнего белья в верхнем ящике. Во втором ящике находилась коробка с палитрой различных цветов для макияжа глаз и несколькими кистями. Был также круглый пластиковый контейнер с бежевой пудрой для лица. Контейнеры с косметикой предназначались для домашнего использования, слишком велики, чтобы носить их в сумочке, и поэтому не могли принадлежать какой-либо из жертв Последователя. Они принадлежали тому, кто пользовался этой комнатой.
   В трех нижних ящиках вообще ничего не было. Он посмотрел на себя в зеркало над бюро и увидел, что снова вспотел. Он знал, что тратил слишком много времени. Он посмотрел на свои часы; прошло уже шестьдесят минут.
   Босх открыл дверцу чулана и тут же отпрянул назад, когда приступ страха пронзил его грудь. Он укрылся за дверью, вытаскивая пистолет.
   "Рэй! Это ты?
   Никто не ответил. Он понял, что прислонился к выключателю глубокой гардеробной. Он включил его и, низко пригнувшись, вошел в дверной проем, нацелив пистолет на человека, которого увидел, когда открывал дверь.
   Он быстро вышел за дверь и выключил свет. На полке над вешалкой для одежды стоял круглый шар из пенопласта, на котором сидел парик из длинных черных волос. У Босха перехватило дыхание, и он шагнул в чулан. Он изучал парик, не прикасаясь к нему. Как это подходит? - спросил он. Он повернулся направо и обнаружил на вешалках прозрачное женское белье и несколько тонких шелковых платьев. На полу под ними, носком к стене, стояла пара красных туфель на шпильках.
   С другой стороны шкафа, за одеждой в пакетах из химчистки, стоял штатив для фотоаппарата. Адреналин Босха снова начал течь быстрее. Он быстро поднял глаза и начал искать среди коробок на полках над стойкой с одеждой. Одна коробка была помечена японскими надписями, и он осторожно вытащил ее, обнаружив, что она на удивление тяжелая. Открыв его, он обнаружил видеокамеру и кассетный магнитофон.
   Камера была большая, и он понял, что это не оборудование, купленное в универмаге. Это было больше похоже на камеру, которую Босх видел в теленовостях. Он имел съемный промышленный аккумулятор и стробоскоп. Он был подключен к магнитофону восьмифутовым коаксиальным кабелем. Диктофон имел экран воспроизведения и элементы управления редактированием.
   Он подумал, что наличие у Моры такого явно дорогого оборудования было любопытным, но не знал, что с этим делать. Он задавался вопросом, не забрал ли полицейский его у порнопродюсера и не сдал в камеру хранения улик. Он нажал кнопку, которая открыла отсек кассеты на магнитофоне, но он был пуст. Он снова упаковал аппаратуру в коробку и поставил ее на полку, все время недоумевая, почему у человека с таким фотоаппаратом только пустые кассеты. Он понял, еще раз быстро осмотрев шкаф, что записи, которые он до сих пор нашел, могли быть недавно стерты. Он знал, что если бы это было так, Мора могла попасть под наблюдение.
   Он посмотрел на свои часы. Семьдесят минут. Он раздвигал границы.
   Когда он закрыл дверь шкафа и обернулся, он увидел свое отражение в зеркале над комодом. Он быстро повернулся к двери, чтобы уйти. Именно тогда он увидел стойку огней на дорожке, идущей высоко по стене над дверью в спальню. Там было пять огней, и ему не нужно было их включать, чтобы понять, что они направлены на кровать.
   Он сам сосредоточился на кровати на мгновение, когда начал ее собирать. Он еще раз взглянул на часы, хотя уже знал, что пора идти, и направился к двери.
   Пересекая комнату, он снова посмотрел на телевизор и видеомагнитофон и понял, что кое-что забыл. Он быстро опустился на колени перед машинами и включил видеомагнитофон. Он нажал кнопку извлечения, и оттуда выскочила видеокассета. Он вставил его обратно и нажал кнопку перемотки назад. Он включил телевизор и вытащил вездеход.
   - Один, как дела?
   "Фильм сейчас выходит. Я слежу за ним".
   Это было неправильно, Босх знал. Ни один общедоступный фильм не был таким коротким. И он знал, что Купол был единым театром. Показан один фильм. Итак, Мора пошла в кинотеатр после того, как фильм начался. Если бы он действительно вошел внутрь. Его охватила адреналиновая тревога.
   - Ты уверен, что все кончено, Один? Он пробыл там всего час.
   "Мы идем!"
   В голосе Шихана была паника. Тогда Босх понял. Мы идем внутрь. Опельт не последовал за Морой в театр. Они выполнили приказ Ролленбергера о разделении, но не выполнили его. Они не могли. Мора видел Шихана и Опельта накануне в ларьке с буррито у Центрального отдела. Ни один из них не мог пойти в темный театр в поисках Моры и рискнуть быть замеченным первым полицейским. Если бы это произошло, Мора мгновенно переключился бы на установку. Он бы знал. Шиэн нарушил приказ Ролленбергера, потому что альтернативой было сказать лейтенанту, что накануне они облажались.
   Перемотка видеомагнитофона выключилась. Босх сидел неподвижно, его палец замер перед видеомагнитофоном. Он знал, что они были созданы. Мора был полицейским. Он сделал хвост. Остановка в театре была аферой.
   Он нажал кнопку воспроизведения.
   Эта лента не была стерта. Качество изображения на нем было лучше, чем то, что Босх видел в видеобудке X Marks the Spot четыре дня назад. Лента обладала всеми производственными качествами полнометражной порноленты. На телевизионной картинке была изображена кровать с балдахином, на которой двое мужчин занимались сексом с женщиной. Босх какое-то время смотрел и нажимал кнопку перемотки вперед, пока изображение еще было на экране. Игроки на видео начали быстро дергаться, что выглядело почти комедийно. Босх наблюдал, как они снова и снова меняли муфты. Все мыслимые связи на высокой скорости. Наконец, он вернул его к нормальной скорости и изучил игроков.
   Женщина не соответствовала шаблону Последователя. Она носила черный парик. Она также была худощавой и молодой. На самом деле она не была женщиной - по крайней мере, юридически. Босх сомневался, что ей больше шестнадцати лет. Один из ее партнеров тоже был молод, возможно, он был ее возраста или младше. Босх не мог быть уверен. Однако он был уверен, что третьим участником был Рэй Мора. Его лицо было отвернуто от камеры, но Босх мог сказать. И он мог видеть золотую медаль, Святого Духа, прыгающего на его груди. Он выключил кассету.
   - Я забыл об этой пленке, не так ли?
   Все еще стоя на коленях перед телевизором, Босх повернулся. Там стоял Рэй Мора с пистолетом, направленным ему в лицо.
   - Привет, Рэй.
   "Спасибо за напоминание."
   "Не беспокойтесь об этом. Слушай, Рэй, почему бы тебе не поставить...
   "Не смотри на меня".
   "Какая?"
   - Я не хочу, чтобы ты смотрел на меня! Обернись, посмотри на экран".
   Босх послушно посмотрел на пустой экран.
   - Ты левша, верно? Правой рукой выньте пистолет и водите его по полу вот так.
   Bosch тщательно выполнял заказы. Ему показалось, что он услышал, как Мора подняла пистолет с пола.
   "Вы, блядь, думаете, что я Последователь".
   - Послушай, Рэй, я не собираюсь тебе врать, мы тебя проверяли, вот и все... Теперь я знаю, я знаю, что мы ошибались. Ты-"
   "Кошерные мальчики с буррито. Кто-то должен научить их, как следить за чертовым подозреваемым. Они ни хрена не знают... мне потребовалось некоторое время, но я понял, что что-то не так, когда увидел их".
   - Значит, мы ошибаемся насчет тебя, верно, Рэй?
   - Ты должен спросить, Босх? После того, что вы только что видели? Ответ: да, ты засунул голову себе в задницу. Чья это была идея проверить меня? Эйман? Лейби?
   Эйман и Лейби были соруководителями Административного отдела.
   "Нет. Это пришло от меня. Это был мой звонок".
   За этим признанием последовала долгая минута молчания.
   - Тогда, может быть, мне стоит снести тебе голову прямо здесь. Я в своем праве, не так ли?
   - Послушай, Рэй...
   "Не!"
   Босх перестал поворачиваться и снова посмотрел на телевизор.
   - Сделаешь это, Рэй, и твоя жизнь необратимо изменится. Ты знаешь что."
   - Он сделал это, как только ты вломился, Босх. Почему бы мне просто не довести это до логического завершения? Наденьте на вас шапку и просто исчезните".
   - Потому что ты полицейский, Рэй.
   "Я? Я все еще буду копом, если отпущу тебя? Ты собираешься встать там на колени и сказать, что все исправишь?
   - Рэй, я не знаю, что тебе сказать. Те дети на видео несовершеннолетние. Но я знаю это только из-за незаконного обыска. Покончи с этим сейчас же и убери пистолет, мы что-нибудь придумаем.
   - Да, Гарри? Может ли все вернуться на круги своя? Значок - это все, что у меня есть. Я не могу дать...
   "Рэй. Я-"
   "Замолчи! Просто заткнись! Я пытаюсь думать".
   Босх почувствовал, как гнев ударил ему в спину, как дождь.
   - Ты знаешь мой секрет, Босх. Как, черт возьми, ты себя чувствуешь?
   У Босха не было ответа. Его мысли метались, пытаясь придумать следующий ход, следующую фразу, когда он вздрогнул от звука голоса Шихана, доносившегося из марсохода в его кармане.
   "Мы потеряли его. Его нет в театре".
   В голосе Шихана прозвучала острая настойчивость.
   Босх и Мора молчали, прислушиваясь.
   - Что вы имеете в виду, Команда Один? - сказал голос Ролленбергера.
   "Это кто?" - спросила Мора.
   - Ролленбергер, правый руль, - ответил Босх.
   Голос Шихана сказал: "Фильм вышел десять минут назад. Люди вышли, а он нет. Я зашла, его нет. Его машина все еще здесь, но его уже нет.
   - Я думал, кто-то из вас вошел? - рявкнул Ролленбергер, его собственный голос сорвался от паники.
   "Да, но мы потеряли его", - сказал Шиэн.
   - Лжец, - сказала Мора. Последовала долгая пауза, прежде чем он сказал: "Теперь они, вероятно, начнут ходить по отелям, разыскивая меня. Потому что для них я Последователь".
   - Да, - сказал Босх. - Но они знают, что я здесь, Рэй. Я должен позвонить.
   Словно по сигналу, из марсохода донесся голос Шихана.
   - Шестая команда?
   - Это Шиэн, Рэй. Мне Шесть".
   "Позвони ему. Будь осторожен, Гарри.
   Правой рукой Босх медленно вынул радио из кармана и поднес ко рту. Он нажал передатчик.
   - Во-первых, ты нашел его?
   "Отрицательно. На ветру. Что по телевизору?"
   "Ничего такого. Сегодня ничего нет.
   - Тогда вам лучше выйти из дома и помочь нам.
   - Уже в пути, - быстро сказал Босх. "Где ты?"
   - Э-э, Команда Шесть, это руководитель группы, нам нужно, чтобы вы вошли. Мы вызываем оперативную группу, чтобы помочь найти подозреваемого. Все подразделения встретятся на стоянке у купола".
   "Будь там в десять. Вне."
   Он опустил руку обратно на бок.
   - Целая оперативная группа, да? - спросила Мора.
   Босх посмотрел вниз и кивнул.
   "Послушай, Рэй, это был весь код. Они знают, что я ходил к тебе домой. Если я не появлюсь в Куполе через десять минут, меня будут искать здесь. Что ты хочешь делать?"
   "Я не знаю... но я думаю, что у меня есть по крайней мере пятнадцать минут, чтобы решить, не так ли?"
   "Конечно, Рэй. Не торопись. Не соверши ошибку".
   - Слишком поздно для этого, - сказал он почти задумчиво. Затем он добавил: "Вот что я тебе скажу. Выньте ленту".
   Босх вытащил кассету и протянул ее через левое плечо Море.
   - Нет, нет, я хочу, чтобы ты сделал это для меня, Гарри. Откройте нижний ящик и достаньте магнит".
   Вот что такое хоккейная шайба. Босх положил кассету на подставку рядом с телевизором и потянулся за магнитом. Чувствуя его тяжесть, когда он поднимал его, он задумался, есть ли у него шанс, может быть, он сможет развернуться и швырнуть его в Мору до того, как полицейский сделает выстрел.
   - Ты был бы мертв еще до того, как попытался, - сказала Мора, зная его мысли. - Ты знаешь, что с этим делать.
   Босх провел магнитом по верхней стороне ленты.
   "Давайте вставим его и посмотрим, что у нас получилось", - скомандовала Мора.
   - Хорошо, Рэй. Как скажешь".
   Босх вставил кассету в видеомагнитофон и нажал кнопку воспроизведения. Экран заполнился статикой мертвого канала. Он бросил на Босха сероватую пелену тусклого света. Он нажал кнопку быстрой перемотки вперед, и помехи продолжились. Лента была стерта начисто.
   - Хорошо, - сказала Мора. "Это должно сработать. Это была последняя кассета".
   - Никаких доказательств, Рэй. Ты в чистоте.
   - Но ты всегда будешь знать. И ты скажешь им, не так ли, Гарри? Вы расскажете ВДВ. Ты расскажешь миру. Я никогда не буду ясным, так что, черт возьми, не говори, что я буду ясным. Все узнают".
   Босх не ответил. Через мгновение ему показалось, что он услышал скрип деревянного пола. Когда Мора заговорил, он был очень близко позади.
   "Позвольте дать вам совет, Гарри... Никто в этом мире не тот, за кого себя выдает. Никто. Не тогда, когда они в своей комнате с закрытой и запертой дверью. И никто никого не знает, что бы они ни думали... Лучшее, на что вы можете надеяться, - это узнать себя. И иногда, когда вы это делаете, когда вы видите свое истинное я, вы должны отвернуться".
   Несколько секунд Босх ничего не слышал. Он не сводил глаз с экрана телевизора, и ему казалось, что он видит, как в статике формируются и распадаются призраки. Он почувствовал серовато-голубое свечение за глазами и начало головной боли. Он надеялся, что проживет достаточно долго, чтобы получить его.
   - Ты всегда был для меня хорошим парнем, Гарри. Я-"
   Из коридора послышался шум, затем крик.
   "Мора!"
   Это был голос Шихана. Сразу же за ним последовал свет, который залил комнату. Босх услышал стук нескольких футов по деревянному полу, затем раздался крик Моры и звук удара, когда его схватили. Босх убрал большой палец с кнопки передачи марсохода и начал бросаться вправо, подальше от опасности. И в этот момент по комнате прогремел выстрел, эхом отдающийся, казалось, так громко, как ничего, что он когда-либо слышал.
  
  
   28
   Как только Босх очистил канал марсохода, Ролленбергер появился почти сразу.
   "Босх! Шиэн-Команда Один! Что там происходит. Что есть - немедленно сообщите.
   По прошествии долгого времени Босх спокойно ответил:
   "Это Шестая. Командир группы, примите к сведению, что вам следует перейти к двадцатке субъекта.
   "Его дом? Что? Мы стреляли?
   "Руководитель группы, советуем держать канал открытым. И все подразделения оперативной группы, не обращайте внимания на вызов. Все единицы десять-семь до дальнейшего уведомления. Пятый отряд, вы встали?
   - Пять, - ответил Эдгар.
   "Пятый, не могли бы вы встретиться со мной на нашем объекте двадцать?"
   "На моем пути."
   "Шесть вышли".
   Босх выключил вездеход до того, как Ролленбергер смог вернуться на канал.
  
   ***
  
   Лейтенанту потребовалось полчаса, чтобы добраться от оперативного пункта Паркер-центра до дома на Сьерра-Линда. К тому времени, когда он прибыл, Эдгар уже был там, и план был готов. Босх открыл входную дверь как раз в тот момент, когда к ней подошел Ролленбергер. Лейтенант шагнул в подъезд с покрасневшим от гнева и недоумения лицом.
   - Ладно, Босх, что, черт возьми, здесь происходит? У вас не было полномочий отменять вызов, отменять мой приказ.
   - Я думал, что чем меньше людей знает, тем лучше, лейтенант. Я позвал Эдгара. Я думал, что этого будет достаточно, чтобы справиться с этим, и таким образом не так уж много людей...
   - Знаешь что, Босх? С чем справиться? Что здесь происходит?"
   Босх за мгновение посмотрел на него, прежде чем ответить, а затем ровным голосом сказал: - Один из людей в вашем подчинении провел незаконный обыск в доме подозреваемого. Его поймали с поличным, когда подозреваемый ускользнул от наблюдения, за которым вы наблюдали. Вот что случилось".
   Ролленбергер отреагировал так, как будто его ударили.
   - Ты сошел с ума, Босх? Где телефон? Я хочу-"
   "Вы позвоните шефу Ирвингу, и вы можете забыть о том, что когда-либо снова будете руководить опергруппой. Ты можешь забыть о многих вещах".
   "Фигня! Я не имел к этому никакого отношения. Вы пошли работать фрилансером и застряли пальцами в банке. Где Мора?
   - Он наверху, в комнате справа, прикован наручниками к машине "Наутилус".
   Ролленбергер оглядел остальных, стоящих в гостиной. Шиэн, Опельт, Эдгар. Все они смотрели на него невозмутимо. Босх сказал: - Если вы ничего об этом не знали, лейтенант, вам придется это доказать. Все, что было сказано сегодня вечером по пятому Симплексу, транслируется по катушке в городском центре связи. Я сказал, что был в доме, вы слушали. Ты даже говорил со мной несколько раз.
   - Босх, вы говорили кодами, я не... я не знал...
   Ролленбергер внезапно в бешенстве прыгнул на Босха, подняв руки и пытаясь схватить его за шею. Bosch был готов и отреагировал более агрессивно. Он ударил мужчину обеими ладонями в грудь и швырнул его спиной о стену коридора. Картина в двух футах от него соскользнула со стены и с грохотом упала на пол.
   - Босх, дурак, теперь бюст разрушен, - сказал он, прислонившись к стене. - Все было не так...
   "Бюста нет. Он не тот человек. Я думаю. Но мы должны быть уверены. Вы хотите помочь нам обыскать это место и подумать о том, как сдержать это, или вы хотите вызвать начальника и объяснить, как плохо вы справились со своей командой?
   Босх отошел в сторону и добавил: "Телефон на кухне".
  
   ***
  
   Обыск дома занял более четырех часов. Пятеро из них, работая методично и молча, обыскали каждую комнату, каждый ящик, каждый шкаф. Те небольшие доказательства тайной жизни детектива Рэя Моры, которые они собрали, они положили на обеденный стол. Все это время их хозяин оставался в спортзале наверху, прикованный наручниками к одному из хромированных стержней тренажера. Ему было предоставлено меньше прав, чем получил бы убийца, если бы его арестовали в его собственном доме. Нет телефонного звонка. Нет адвоката. Нет прав. Так было всегда, когда копы расследовали дела копов. Каждый полицейский знал, что самые вопиющие злоупотребления полицейской властью происходили, когда полицейские действовали сами по себе.
   Иногда, когда они начинали первоначальную работу, они слышали зов Моры. Чаще всего звонил Бошу, иногда Ролленбергеру. Но к нему никто не подходил, пока, наконец, Шихан и Опельт, опасаясь, что соседи услышат и, возможно, вызовут полицию, вошли в комнату и заткнули ему рот банным полотенцем и черной изолентой.
   Однако молчание поисковиков было не из уважения к соседям. Детективы работали тихо из-за напряженности между ними. Хотя Ролленбергер был явно зол на Босха, большая часть напряженности была вызвана тем, что Шихан и Опельт взорвали слежку, что непосредственно привело к тому, что Мора обнаружила Босха в его доме. Никто, кроме Ролленбергера, не был расстроен незаконным проникновением Босха в дом. Собственный дом Босха подвергался аналогичным нападениям как минимум дважды, насколько он знал, в те времена, когда он был в центре внимания внутренних расследований. Как и значок, он пришел вместе с работой.
   Когда они закончили обыск, обеденный стол был завален порножурналами и купленными в магазине кассетами, видеоаппаратурой, париком, женской одеждой и личным телефонным справочником Моры. Там же был и телевизор, в который попал случайный выстрел Моры. К тому времени Ролленбергер несколько остыл, по-видимому, потратив несколько часов на обдумывание своего положения, а также на поиски.
   - Хорошо, - сказал он, когда остальные четверо собрались вокруг стола и осмотрели его содержимое. "Что у нас есть? Во-первых, мы уверены, что Мора не наш человек?
   Ролленбергер оглядел комнату, и его взгляд остановился на Босхе.
   - Что вы думаете, Босх?
   "Вы слышали мою историю. Он отрицал это, и то, что было на последней кассете перед тем, как он заставил меня стереть ее, не соответствует Последователю. Выглядело совершенно по обоюдному согласию, хотя мальчик и девочка с ним явно были несовершеннолетними. Он не Последователь.
   - Тогда кто он?
   "Кто-то с проблемами. Я думаю, что он согнулся из-за того, что слишком долго оставался в пороке, и начал делать свои собственные фильмы".
   - Он продавал их?
   "Я не знаю. Я сомневаюсь в этом. Здесь нет доказательств этого. Он не зашел слишком далеко, чтобы спрятаться на пленке, которую я видел. Я думаю, это были его собственные вещи. Он был в этом не из-за денег. Это было нечто более глубокое".
   Никто ничего не сказал, поэтому Босх продолжил.
   "Я предполагаю, что он попал в наш след через некоторое время после того, как мы напали на него и начали избавляться от улик. Сегодня вечером он, вероятно, играл с хвостом, пытаясь понять, за что мы его преследуем. Он избавился от большей части улик, но если вы внесете кого-то в эту телефонную книгу, держу пари, вы соберете ее воедино. Некоторые из этих списков только с именем. Вы отследите их и, вероятно, найдете некоторых детей, которых он использовал в своих видео".
   Шиэн сделал движение, чтобы взять телефонную книгу.
   "Оставьте это", - сказал Ролленбергер. "Если кто-то продолжит это, это будет отдел внутренних дел".
   - Как они собираются это сделать? - спросил Босх.
   "Что ты имеешь в виду?"
   - Это все плоды ядовитого дерева. Поиск, все. Все это незаконно. Мы не можем выступить против Моры.
   - И мы не можем позволить ему носить значок, - раздраженно сказал Ролленбергер. "Человек должен сидеть в тюрьме".
   Наступившую тишину нарушил хриплый, но громкий голос Моры сверху. Он как-то пропустил кляп.
   "Босх! Бош! Я хочу договориться, Босх. Я отдам... - он закашлялся, - я отдам его тебе, Босх. Ты меня слышишь! Ты меня слышишь!"
   Шиэн направился к лестнице, которая начиналась в нише за пределами столовой. Он сказал: "На этот раз я сделаю так туго, что хрен задохнется".
   - Подождите, - приказал Ролленбергер.
   Шиэн остановился у арки, ведущей в нишу.
   - Что он говорит? - сказал Ролленбергер. - Кому он даст?
   Он посмотрел на Босха, который пожал плечами. Они ждали, Ролленбергер смотрел в потолок, но Мора молчала.
   Босх подошел к столу и взял телефонную книгу. Он сказал: "Кажется, у меня есть идея".
  
   ***
  
   Запах пота Моры наполнил комнату. Он сидел на полу, его руки были прикованы за спиной к тренажеру. Полотенце, которое было обернуто вокруг его рта и заклеено скотчем, соскользнуло на шею так, что стало похоже на шейный воротник. Передняя часть его была мокрой от слюны, и Босх догадался, что Мора ослабил ее, двигая челюстью вверх и вниз.
   - Босх, отцепи меня.
   "Еще нет."
   Ролленбергер шагнул вперед.
   "Детектив Мора, у вас проблемы. Вы...
   "У тебя проблемы. Ты один. Все это незаконно. Как ты собираешься это объяснить? Знаешь, что я собираюсь сделать? Я собираюсь нанять эту суку Мани Чендлер и подать в суд на департамент на миллион долларов. Да, я...
   - Не могу потратить миллион долларов в тюрьме, Рэй, - сказал Босх.
   Он поднял телефонную книгу Моры так, чтобы полицейский мог ее увидеть.
   - Это сдадут в отдел внутренних дел, и они заведут дело. Все эти имена и номера, должен быть кто-то, кто будет говорить о тебе. Возможно, кто-то несовершеннолетний. Думаешь, мы тебя утомляем? Подождите, пока IAD вступит во владение. Они заведут дело, Рэй. И они обойдутся без сегодняшних обысков. Это будет просто ваше слово против нашего.
   Босх заметил быстрое движение в глазах Моры и понял, что ударился о кость. Мора боялась имен в книге.
   - Итак, - сказал Босх, - какую сделку ты задумал, Рэй?
   Мора отвел взгляд от книги, сначала на Ролленбергера, потом на Босха, а потом снова на Ролленбергера.
   - Вы можете заключить сделку?
   "Сначала я должен это услышать, - сказал Ролленбергер.
   "Хорошо, это сделка. Я иду и даю вам Последователя. Я знаю, кто это".
   Босх тут же отнесся к этому скептически, но ничего не сказал. Ролленбергер посмотрел на него, и Босх покачал головой.
   - Я знаю, - сказала Мора. - Подглядывающий Том, о котором я тебе говорил. Это не было чушью. Сегодня получил удостоверение. Он подходит. Я знаю, кто это".
   Теперь Босх относился к нему более серьезно. Он скрестил руки перед собой и бросил быстрый взгляд на Ролленбергера.
   "Кто?" - сказал Ролленбергер.
   "Какая сделка в первую очередь?"
   Ролленбергер подошел к окну и раздвинул шторы. Он передавал его Босху, который сделал шаг вперед и присел на корточки перед Морой, как бейсболист.
   "Это сделка. Предлагается только один раз. Возьмите это или пусть фишки упадут, где они могут. Вы сообщаете мне имя и свой значок лейтенанту Ролленбергеру. Вы немедленно уходите из отдела. Вы соглашаетесь не подавать в суд на департамент или кого-либо из нас в отдельности. В обмен ты ходишь".
   - Откуда мне знать, что ты...
   - Вы не знаете. И откуда нам знать, что ты сдержишь свой конец? Я держусь за телефонную книгу, Рэй. Вы пытаетесь трахнуть нас, и это попадает в IAD. Мы договорились?"
   Мора молча смотрела на него. Наконец Босх встал и повернулся к двери. Ролленбергер тоже направился туда и сказал: - Отцепи его, Босх. Отведите его к Паркеру и запишите на него за нападение на полицейского, незаконный секс с несовершеннолетней, сводничество, все, что вы можете подумать...
   - Мы должны договориться, - выпалила Мора. - Но у меня нет страховки.
   Босх повернулся и посмотрел на него.
   "Правильно, нет. Название?"
   Мора перевела взгляд с Босха на Ролленбергера.
   "Отцепи меня".
   - Имя, Мора, - сказал Ролленбергер. "Это оно."
   - Это Локк. Чертов психоаналитик. Вы, засранцы, вы показываете мне палец, и все это время он нажимает на кнопки".
   Босх был потрясен, но в тот же момент он сразу начал понимать, как это могло быть. Локк знал программу Кукольника, он соответствовал профилю Последователя.
   - Он был Томом?
   "Да, это был он. Сегодня меня опознал продюсер. Он ходил и говорил, что пишет книгу, чтобы сблизиться с девушками. Потом он убил их, Босх. Все то время, что он играл с тобой в доктора, Босх, он был там... убивал.
   Ролленбергер повернулся к Босху и спросил: "Что вы думаете?"
   Босх вышел из комнаты, не ответив. Он спустился по лестнице и побежал к своей машине. Книга Локка лежала на заднем сиденье, где Босх оставил ее в день покупки. Направляясь с ним обратно в дом, он заметил, что в небе появились первые отблески утреннего света.
   Сидя на обеденном столе Моры, Босх открыл книгу и начал ее листать, пока не наткнулся на страницу с пометкой "Примечание автора". Во втором абзаце Локк писал: "Материал для этой книги собирался в течение трех лет из интервью с бесчисленным количеством исполнителей фильмов для взрослых, многие из которых просили, чтобы они оставались анонимными или идентифицировались только по их сценическим именам. Автор хотел бы поблагодарить их и кинопродюсеров, предоставивших ему доступ на съемочную площадку и в производственные помещения, где проводились эти интервью".
   Человек-загадка. Босх понял, что Мора могла быть права в том, что Локк был тем человеком, о котором видеооператор Галерея заявил как о подозреваемом, когда четыре года назад назвала первоначальный номер подсказки оперативной группы. Затем Босх открыл указатель книги и провел пальцами по именам. Бархатная коробка была в списке. Как и Холли Лере и Магна Кам Громко.
   Босх быстро обдумал участие Локка в этом деле. Он определенно подходил бы в качестве подозреваемого по тем же причинам, что и Мора. Он имел отношение к обоим лагерям, как это описал сам Локк. Он имел доступ ко всей информации о смертях Кукольников и в то же время проводил исследования для книги о психологии женщин-исполнителей в порноиндустрии.
   Босх обрадовался, но еще больше разозлился. Мора была права. Локк нажал на свои кнопки до такой степени, что помог направить копов на путь не к тому человеку. Если Локк был Последователем, то он отлично сыграл Босха.
  
   ***
  
   Ролленбергер отправил Шихана и Опельта в дом Локка, чтобы немедленно установить за ним наблюдение. - На этот раз не облажайся, - сказал он, восстанавливая часть своего командного присутствия.
   Затем он объявил, что собрание оперативной группы состоится в полдень воскресенья, до которого осталось немногим более шести часов. Он сказал, что затем они обсудят получение ордера на обыск дома и офиса Локка и решат, что делать дальше. Направляясь к двери, Ролленбергер посмотрел на Босха и сказал: "Иди, отпусти его. Тогда, Босх, тебе лучше пойти поспать. Тебе это понадобится".
   "А ты? Как ты собираешься справиться с Ирвингом в этом вопросе?
   Ролленбергер смотрел на золотой щит детектива, который держал в руке. Это была Мора. Он закрыл его рукой и сунул в карман спортивного пиджака. Затем он посмотрел на Босха.
   - Это мое дело, не так ли, Босх? Не беспокойся об этом".
   Когда все ушли, Босх и Эдгар поднялись по лестнице в спортзал. Мора молчала и отказывалась смотреть на них, пока они снимали наручники. Они ничего не сказали и оставили его там, с полотенцем, по-прежнему висящим на шее, как петля, и уставившимся на свое изломанное изображение в настенном зеркале.
  
   ***
  
   Босх закурил сигарету и взглянул на часы, когда добрался до машины. Было 6:20, и он был слишком возбужден, чтобы идти домой спать. Он сел в машину и вытащил из кармана ровер.
   - Фрэнки, ты встал?
   - Эй, - ответил Шиэн.
   "Что-либо?"
   "Только что приехал. Не показывает жизнь. Не знаю, здесь он или нет. Дверь гаража опущена.
   "Тогда ладно."
   Босху пришла в голову идея. Он взял книгу Локка и снял с нее обложку. Он сложил его и положил в карман, затем завел машину.
   Заехав выпить кофе в Winchell's, Босх к семи добрался до Sybil Brand Institute. Из-за раннего часа ему пришлось получить разрешение вахтенного командира на интервью с Джорджией Стерн.
   Он мог видеть, что она больна, как только ее привели в комнату для допросов. Она сидела, сгорбившись, скрестив руки перед собой, как будто несла порвавшуюся сумку с продуктами, чтобы ничего не потерять.
   "Запомните меня?" он спросил.
   - Парень, ты должен вытащить меня.
   "Не могу этого сделать. Но я могу заставить их отвезти тебя в клинику. Вы можете получить метадон в своем апельсиновом соке".
   "Я хочу выйти".
   - Я отвезу тебя в клинику.
   Она опустила голову в поражении. Она начала слегка раскачиваться вперед и назад. Она показалась Босху жалкой. Но он знал, что должен отпустить это. Были дела поважнее, и ее не спасти.
   "Вы помните меня?" - снова спросил он. - С прошлой ночи?
   Она кивнула.
   "Мы показывали вам фотографии? У меня есть другой.
   Он положил суперобложку от книги на стол. Она долго смотрела на фотографию Локка.
   "Что ж?"
   "Какая? Я видел его. Однажды он говорил со мной".
   "О чем?"
   "Снимаем кино. Он был... я думаю, он интервьюер.
   - Интервьюер?
   "Я имею в виду, как писатель. Он сказал, что это для книги. Я сказал ему, чтобы он не использовал никаких моих имен, но я никогда не проверял".
   "Грузия, опомнись. Жесткий. Это очень важно. Мог ли он быть тем, кто напал на тебя?
   - Ты имеешь в виду Кукольника? Кукольник мертв.
   "Я знаю это. Я думаю, это кто-то другой напал на тебя. Посмотрите на фото. Это был он?
   Она посмотрела на фотографию и покачала головой.
   "Я не знаю. Мне сказали, что это Кукольник, так что я забыл, как он выглядел после того, как его убили".
   Босх откинулся на спинку стула. Это было бесполезно.
   - Ты все еще собираешься отвезти меня в клинику? - робко спросила она, увидев перемену в его настроении.
   "Ага. Ты хочешь, чтобы я сказал им, что у тебя вирус?
   "Какой вирус?"
   "СПИД."
   "Зачем?"
   "Чтобы достать вам любое лекарство, которое вам нужно".
   "У меня нет СПИДа".
   "Послушай, я знаю, что в последний раз, когда Van Nuys Vice арестовывал тебя, у тебя в сумочке был AZT".
   - Это для защиты. Я получил это от моего друга, который болен. Он дал мне бутылку, и я положил в нее кукурузный крахмал".
   "Защита?"
   "Я не хочу работать на сутенера. Подходит какой-то мудак и говорит, что теперь он твой человек, я показываю им это дерьмо и говорю, что у меня вирус, понимаешь, и он раскалывается. Им не нужны девочки со СПИДом. Плохо для их бизнеса".
   Она лукаво улыбнулась, и Босх изменил свое мнение о ней. В конце концов, ее можно спасти. У нее были инстинкты выживальщика.
  
   ***
  
   Детективное бюро Голливудской станции было совершенно пусто, что было обычным делом для девяти утра воскресенья. Украв чашку кофе из дежурной части, пока сержант возился с картой на стене, Босх подошел к столу отдела убийств и позвонил Сильвии, но ответа не получил. Он задавался вопросом, занималась ли она садоводством и не слышала телефонного звонка, или вышла, может быть, чтобы заставить воскресную газету прочитать статью о Беатрис Фонтено.
   Босх откинулся на спинку стула. Он не знал, каким будет его следующий шаг. Он использовал марсоход, чтобы связаться с Шиханом, и ему снова сказали, что в доме Локка не было никаких движений.
   - Думаешь, нам стоит подойти и постучать? - спросил Шихан.
   Он не ждал ответа, и Босх его не дал. Но он начал думать об этом. Это дало ему еще одну идею. Он решил, что пойдет в дом Локка, чтобы уговорить его. Чтобы запустить его рассказ о Море и посмотреть, как отреагирует Локк, и скажет ли он, что полицейский, вероятно, был Последователем.
   Он швырнул пустую кофейную чашку в мусорное ведро и посмотрел на свою щель в блокноте и почтовом ящике на стене. Он увидел, что у него там что-то есть. Он встал и взял три розовых бланка телефонных сообщений и белый конверт к своему столу. Он просматривал сообщения и одно за другим отбрасывал их как неважные и помещал их в свой пик сообщений, чтобы рассмотреть позже. Два были от тележурналистов, а один - от прокурора, который спрашивал о доказательствах по одному из других его дел. Все звонки были в пятницу.
   Потом он взглянул на конверт и почувствовал холодок, словно холодный стальной шар скатился по его затылку. На ней было только его имя, но характерный стиль печати мог означать, что она не принадлежала никому другому. Он бросил конверт на стол, открыл ящик и стал копаться в блокнотах, ручках и скрепках, пока не нашел пару резиновых перчаток. Затем он осторожно открыл сообщение Последователя.
   Давным-давно тело перестает вонять
   Обо мне ты будешь думать
   За то, что забрал твою драгоценную блондинку
   Из твоих окровавленных рук
   Я сделаю ее своей куклой
   Aft' у меня была моя сладкая радость
   И, может быть, уйти тогда
   Для других мягких земель
   Нет воздуха для нее, чтобы глотать
   После меня ты не смеешь следовать
   Ее последнее слово, черт возьми!
   Звук как Boschhhhhh
   Покидая участок, он пробежался по кабинету начальника вахты, чуть не сбил с ног испуганного дежурного сержанта и закричал: "Дозвонитесь до детектива Джерри Эдгара! Скажи мне подняться на вездеходе. Он поймет, что я имею в виду.
  
  
   29
   Выезжать на автостраду было так неприятно, что Босх решил, что действительно чувствует, как поднимается его кровяное давление. Кожа вокруг глаз стала стягиваться, лицо потеплело. В "Голливуд Боул" проходило какое-то воскресное утреннее представление, и движение на Хайленде было ограничено до Фонтана. Босх попытался пройтись по боковым улочкам, но многие из тех, кто шел в Чашу, тоже. Он был глубоко в этой трясине, прежде чем он проклинал себя за то, что не помнил, что у него есть пузырь и сирена. Работая в отделе убийств, прошло так много времени с тех пор, как ему приходилось мчаться куда-то, о чем он забыл.
   После того, как он засунул пузырь на крышу и включил сирену, машины перед ним начали расходиться, и он вспомнил, как легко это могло быть. Он только что выехал на Голливудское шоссе и мчался на север через перевал Кауэнга, когда из вездехода, сидящего рядом с ним, раздался голос Джерри Эдгара.
   - Гарри Босх?
   - Да, Эдгар, послушай. Я хочу, чтобы вы позвонили в управление шерифа, станция Валенсия, и сказали им, чтобы они пригнали машину к дому Сильвии, код три. Скажи им, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.
   Код три означал свет и сирену, аварийная ситуация. Он дал Эдгару ее адрес.
   - Позвони сейчас, а потом возвращайся.
   - Хорошо, Гарри. В чем дело?"
   "Позвони сейчас!"
   Через три минуты Эдгар снова заговорил по радио.
   "Они уже в пути. Что у тебя есть?
   - Я тоже в пути. Я хочу, чтобы ты пошел в дивизию. Я оставил записку на своем столе. Это от Последователя. Обезопасьте его, а затем позвоните Ролленбергеру и Ирвингу и расскажите им, что происходит.
   "Что случилось?"
   Босху пришлось свернуть на разделительную полосу, чтобы не столкнуться с автомобилем, который выехал на полосу перед ним. Водитель не заметил приближающегося Босха, а Босх знал, что он едет слишком быстро - ровная скорость девяносто три, - чтобы сирена могла предупредить машины впереди него.
   - В записке другое стихотворение. Он говорит, что собирается забрать блондинку у меня из рук. Сильвия. В ее доме нет ответа, но еще может быть время. Не думаю, что я должен был найти записку до понедельника, когда я пришел на работу".
   "На моем пути. Будь осторожен, приятель. Не горячись."
   Сохраняй спокойствие, подумал Босх. Верно. Он подумал о том, что Локк сказал ему о гневе Последователя, который хотел отомстить ему за то, что он унизил Кукольника. Он надеялся, что не Сильвия. Он бы не смог с этим жить.
   Он снова включил радио.
   - Первая команда?
   - Эй, - ответил Шиэн.
   "Иди за ним. Если он там, приведите его".
   "Уверен?"
   - Введи его.
  
   ***
  
   Перед домом Сильвии стояла одинокая машина шерифа. Когда Босх остановился, он увидел полицейского в форме, стоящего на крыльце спиной к двери. Было похоже, что он охраняет это место. Как будто он охранял место преступления.
   Когда он начал выбираться, Босх почувствовал острую колющую боль в левой части груди. Он замер на мгновение, и это ослабло. Он бегал вокруг машины и по лужайке, доставая на ходу значок из кармана.
   - Полиция Лос-Анджелеса, что у вас есть?
   "Закрыто. Я ходил, все окна и двери были заперты. Нет ответа. Похоже, никто...
   Босх протиснулся мимо него и открыл дверь своим ключом. Он бегал из комнаты в комнату, быстро выискивая очевидные признаки нечестной игры. Их не было. Депутат был прав. Никого не было дома. Босх заглянул в гараж, а Чероки Сильвии там не было.
   Тем не менее, Босх провел вторую проверку дома, открывая шкафы, заглядывая под кровати в поисках любых признаков того, что что-то не так. Помощник стоял в гостиной, когда Босх наконец вышел из крыла спальни.
   "Я могу идти? Меня сняли с звонка, который кажется немного более важным, чем этот".
   Босх заметил раздражение в голосе помощника и кивнул ему, чтобы тот уходил. Он последовал за ним и вытащил вездеход из "Каприса".
   - Эдгар, ты встал?
   - Что у тебя там, Гарри?
   В его голосе звучал неподдельный страх.
   "Здесь ничего. Никаких признаков ее или чего-то еще.
   "Я на станции, вы хотите, чтобы я выпустил БОЛО?"
   Босх описал Сильвию и ее чероки для депеши Be On Look Out, которая будет направлена во все патрульные машины.
   "Я выложу это. К нам прибывает оперативная группа. Ирвинг тоже. Мы встретимся здесь. Ничего другого не остается, как ждать".
   - Я подожду здесь некоторое время. Держите меня в курсе... Команда Один, вы встали?
   - Команда номер один, - сказал Шиэн. "Мы подошли к двери. Никого нет дома. Мы рядом. Если он покажется, мы его пригласим.
   Босх просидел в гостиной, скрестив руки перед собой, больше часа. Теперь он знал, почему Джорджия Стерн так вела себя в "Сибил Бранд". В нем было утешение. И все же тишина в доме действовала на нервы. Он смотрел на портативный телефон, который положил на кофейный столик, ожидая, когда он зазвонит, когда услышал, как ключ ударил по замку входной двери. Он вскочил и направился к входу, когда дверь открылась и вошел мужчина. Это был не Локк. Босх не знал никого, но у него был ключ.
   Не колеблясь, Босх вошел в подъезд и прижал мужчину к двери, когда тот повернулся, чтобы закрыть ее.
   "Где она?" он крикнул.
   "Какая? Какая?" - закричал мужчина.
   "Где она?"
   "Она не могла прийти. Я собираюсь смотреть это для нее. У нее есть еще одно открытое место в Ньюхолле. Пожалуйста!"
   Босх понял, что происходит, когда пейджер на его поясе пронзительно зазвонил. Он отошел от мужчины.
   - Вы риэлтор?
   "Я работаю на нее. Что делаешь? Никто не должен быть здесь".
   Босх снял с пояса пейджер и увидел, что на нем указан номер его домашнего телефона.
   - Мне нужно позвонить.
   Он вернулся в гостиную. Через плечо он услышал, как агент по продаже недвижимости сказал: "Да, ты делаешь это! Что, черт возьми, здесь происходит?"
   Босх набрал номер в телефоне, и Сильвия взяла трубку после первого звонка.
   "У тебя все нормально?"
   - Да, Гарри, где ты?
   "У тебя. Где ты был?"
   - Я купил пирог у Мари Каллендар и отнес его вместе с цветами, которые я срезал, Фонтено. Мне просто захотелось сделать...
   "Сильвия, послушай меня. Дверь заперта?
   "Какая? Я не знаю."
   - Положи трубку и иди удостоверься. Убедитесь, что раздвижная дверь на крыльцо тоже заперта. И дверь в навес. Я буду ждать."
   - Гарри, что такое...
   "Иди, сделай это сейчас!"
   Она вернулась через минуту. Ее голос звучал очень робко.
   - Ладно, все заперто.
   "Ладно, хорошо. Теперь слушай, я приду туда прямо сейчас, и это займет у меня всего полчаса. А пока, кто бы ни подходил к двери, не отвечайте и не издавайте ни звука. Понять?"
   - Ты пугаешь меня, Гарри.
   "Я знаю это. Вы понимаете, что я сказал?"
   "Да."
   "Хороший."
   Босх на мгновение задумался. Что еще он мог ей сказать?
   "Сильвия, когда мы здесь закончим. Я хочу, чтобы вы подошли к шкафу возле входной двери. На полке стоит белая коробка. Спусти его и достань пистолет. В красной коробке в шкафу над раковиной есть пули. Красная коробка, а не синяя. Зарядить ружье.
   - Я не могу - что ты мне говоришь?
   - Да, ты можешь, Сильвия. Зарядить пистолет. Тогда жди меня. Если кто-нибудь войдет в дверь, и это не я, берегите себя".
   Она ничего не сказала.
   "Я уже в пути. Я тебя люблю."
  
   ***
  
   Пока Босх ехал по шоссе на юг, Эдгар подошел по рации и сообщил ему, что Шиэн и Опельт до сих пор не видели Локка. Президенты были отправлены в ОСК, но Локка тоже не было в его офисе.
   "Они собираются сидеть в обоих местах. Сейчас я работаю над ордером на дом. Но я не думаю, что ПК там есть".
   Босх знал, что он, вероятно, прав. То, что Мора идентифицировал Локка как человека, слоняющегося вокруг порносъемок, и имена трех жертв в его книге не были вероятным поводом для обыска его дома.
   Он сказал Эдгару, что нашел Сильвию и сейчас направляется к ней. После подписания он понял, что ее поездка в дом Фонтено могла спасти ей жизнь. Он видел в этом симбиотическую грацию. Отнятая жизнь, спасенная жизнь.
   Прежде чем открыть дверь своего дома, он громко объявил, что он там, затем повернул ключ и вошел в дрожащие руки Сильвии. Он прижал ее к груди и сказал по рации: "Здесь мы все в безопасности", а затем выключил ее.
   Они сели на кушетку, и Босх рассказал ей все, что произошло с тех пор, как они в последний раз были вместе. По ее глазам он мог сказать, что знание того, что происходит, пугало ее больше, чем незнание.
   Она, в свою очередь, объяснила, что ей нужно выйти из дома, потому что риэлтор проводит день открытых дверей. Вот почему она отправилась в дом Босха после посещения Фонтено. Он объяснил, что забыл об открытом доме.
   "Возможно, вам придется найти нового риэлтора после сегодняшнего дня", - сказал он.
   Они вместе рассмеялись, чтобы снять напряжение.
   - Мне очень жаль, - сказал он. - Это никогда не должно было касаться тебя.
   После этого они некоторое время сидели молча. Она прислонилась к нему, как будто ей все надоело.
   - Зачем ты это делаешь, Гарри? Вы имеете дело со стольким - самыми ужасными людьми и тем, что они делают. Почему ты продолжаешь?"
   Он думал об этом, но знал, что настоящего ответа не было и что она его и не ждала.
   - Я не хочу оставаться здесь, - сказал он через некоторое время.
   - Мы можем вернуться ко мне домой в четыре.
   - Нет, давай просто уйдем отсюда.
  
   ***
  
   Из двухкомнатного номера в отеле Loews в Санта-Монике открывался потрясающий вид на океан через широкий пляж. Это была комната, в которой лежали два длинных махровых халата и шоколадные конфеты, завернутые в золотую фольгу, оставленные на подушке. Входная дверь люкса находилась на четвертой лестничной площадке пятиэтажного атриума со стеклянной стеной, обращенной к океану, и захватывала всю дугу заката.
   Там была веранда с двумя шезлонгами и столиком, и там обедали с доставкой в номер. Босх привез с собой вездеход, но он был выключен. Он будет поддерживать связь, пока будут продолжаться поиски Локка, но сегодня он отсутствовал.
   Он позвонил и поговорил с Эдгаром, а затем с Ирвингом. Он сказал им, что останется с Сильвией, хотя маловероятно, что Фолловер сейчас шевельнется. В любом случае он был не нужен, потому что оперативная группа находилась в режиме ожидания, ожидая, когда объявится Локк или что-то еще сломается.
   Ирвинг сказал, что президенты связались с деканом факультета психологии Университета Южной Калифорнии, который, в свою очередь, связался с одним из ассистентов Локка. Она сообщила, что Локк упомянул в пятницу, что он будет в Лас-Вегасе на выходные, остановившись в "Звездной пыли". По понедельникам он не вел уроков, поэтому не вернется в школу до вторника.
   - Но мы проверили "Звездную пыль", - сказал Ирвинг. "У Локка был забронирован номер, но он так и не зарегистрировался".
   - А как же ордер?
   "У нас было три отказа от трех судей. Вы знаете, это довольно слабо, когда судья не выдает нам ордер на обыск. Нам придется оставить это желе на некоторое время. А пока мы будем наблюдать за его домом и его офисом. Я бы хотел оставить все так, пока он не всплывет и мы не сможем с ним поговорить.
   Босх услышал сомнение в голосе Ирвинга. Он задавался вопросом, как Ролленбергер объяснил скачок в расследовании от Моры к Локку как подозреваемому.
   - Думаешь, мы ошибаемся?
   Он понял, что в его собственном голосе дрожит сомнение.
   "Я не знаю. Мы проследили записку. Частично. Его оставили на стойке регистрации в субботу вечером. Конторщик вернулся за кофе около девяти, его отвлек вахтенный командир, и когда он вернулся, кофе уже лежал на стойке. У него был Исследователь, который вставил его в твой слот. Единственное, что это значит наверняка, это то, что мы ошибались насчет Моры. В любом случае, дело в том, что мы можем снова ошибаться. Сейчас все, что у нас есть, это догадки. Хорошие догадки, заметьте, но это все. На этот раз я хочу действовать немного осторожнее".
   В переводе было так: ты подвел нас своей догадкой о Море. На этот раз мы будем настроены более скептически. Босх это понимал.
   "Что, если поездка в Вегас была прикрытием? В записке говорится что-то о движении дальше. Может быть, Локк бежит.
   "Может быть."
   "Должны ли мы подать БОЛО, получить ордер на арест?"
   - Я думаю, мы подождем по крайней мере до вторника, детектив. Дайте ему шанс вернуться. Всего два дня".
   Было ясно, что Ирвинг хотел сидеть сложа руки. Он собирался дождаться событий, чтобы решить, что он будет делать дальше.
   - Хорошо, я зарегистрируюсь позже.
  
   ***
  
   Они дремали на огромной кровати, пока не стемнело, а затем Босх включил новости, чтобы посмотреть, не просочилось ли что-нибудь из того, что произошло за последние двадцать четыре часа.
   Этого не произошло, но в середине выпуска новостей 2 числа Босх перестал переключать каналы селектором. История, которая остановила его, была новой информацией об убийстве Беатрис Фонтено. Фотография девушки с волосами, собранными в косички, появилась в правой части экрана.
   Белокурый ведущий сказал: "Сегодня полиция объявила, что установила личность подозреваемого в убийстве шестнадцатилетней Беатрис Фонтено. По словам детектива Стэнли Хэнкса, человек, которого они ищут, является предполагаемым торговцем наркотиками, который был соперником старших братьев Беатрис. Он сказал, что выстрелы в доме Фонтено, по всей вероятности, предназначались для братьев. Вместо этого пуля попала в голову Беатрис, почетной ученице Грант Хай в Долине. Ее похороны запланированы на конец этой недели".
   Босх выключил телевизор и оглянулся на Сильвию, которая опиралась на две подушки у стены. Они ничего не сказали.
   После ужина в номер, который они почти не разговаривали в гостиной номера, они по очереди приняли душ. Босх пошел вторым, и, когда грубая вода обожгла ему кожу головы, он решил, что ему пора расстаться со всем своим багажом и признаться в этом. Он доверял своей вере в нее, в ее желании узнать его всего. И он знал, что, если он ничего не сделает, он будет рисковать тем, что у них есть каждый день, когда он хранит секреты своей жизни внутри. Каким-то образом он знал, что лицом к ней он смотрит на себя. Он должен был принять то, кем он был, откуда он пришел и кем он стал, если она хотела, чтобы он был принят ею.
  
   ***
  
   Они были в выбеленных белых купальных халатах, она в кресле у раздвижной двери, он стоял у кровати. За ней через дверь он мог видеть полную луну, отбрасывающую зыбкое отражение на Тихий океан. Он не знал, как начать.
   Она пролистывала гостиничный журнал, полный предложений для туристов о том, что делать в городе. Ни одно из них не было чем-то, чем когда-либо занимались жившие здесь люди. Она закрыла его и положила на стол. Она посмотрела на него, а затем отвернулась. Она вздрогнула прежде, чем он успел сказать хоть слово.
   - Гарри, я хочу, чтобы ты пошел домой.
   Он сел на край кровати, положил локти на колени и провел руками по волосам. Он понятия не имел, что происходит.
   "Что ты имеешь в виду?"
   "Слишком много смерти".
   "Сильвия?"
   "Гарри, я так много думал в эти выходные, что больше не могу думать. Но я знаю это, мы должны расстаться на некоторое время. Я должен разобраться. Твоя жизнь, это..."
   - Два дня назад ты сказал, что наша проблема в том, что я что-то скрываю от тебя. Теперь ты говоришь, что не хочешь знать обо мне. Ваш-"
   - Я не о тебе. Я говорю о том, что ты делаешь".
   Он покачал головой.
   - То же самое, Сильвия. Ты должен знать что."
   "Послушайте, это были тяжелые пару дней. Мне просто нужно время, чтобы решить, подходит ли это мне. Для нас. Поверь мне, я тоже думаю о тебе. Я не уверен, что подхожу тебе".
   - Я, Сильвия.
   - Пожалуйста, не говори так. Не усложняйте задачу. Я-"
   - Я не хочу снова быть без тебя, Сильвия. Это все, что я знаю прямо сейчас. Я не хочу быть один".
   "Гарри, я не хочу причинять тебе боль и никогда не попрошу тебя переодеться для меня. Я знаю тебя и не думаю, что ты сможешь измениться, даже если захочешь. Так что... мне нужно решить, смогу ли я жить с этим и жить с тобой... Я люблю тебя, Гарри, но мне нужно время...
   Она сейчас плакала. Босх видел это в зеркале. Он хотел встать, чтобы обнять ее, но знал, что это был неверный шаг. Он был причиной ее слез. Наступило долгое молчание, оба сидели в одиночестве от боли. Она смотрела на свои колени, где ее руки держались друг за друга. Он посмотрел на океан и увидел дрейфующую рыбацкую лодку, пересекающую отраженный путь луны на пути к Нормандским островам.
   - Скажи мне что-нибудь, - наконец сказала она.
   - Я сделаю все, что ты хочешь, - сказал он. "Ты знаешь что."
   - Я пойду в ванную, пока ты не оденешься и не уйдешь.
   "Сильвия, я хочу знать, что ты в безопасности. Я хотел бы попросить вас разрешить мне спать в другой комнате. Утром что-нибудь придумаем. Тогда я уйду.
   "Нет. Мы оба знаем, что ничего не произойдет. Этот человек, Локк, он, наверное, далеко, убегает от тебя, Гарри. Я буду в безопасности. Завтра я возьму такси в школу и буду в безопасности. Просто дай мне немного времени".
   "Время решать".
   "Да. Принимать решение."
   Она встала и быстро прошла мимо него в ванную. Он протянул руку, но она коснулась ее. Когда дверь закрылась, он услышал, как она достает салфетки из автомата. Потом он услышал, как она плачет.
   - Пожалуйста, уходи, Гарри, - сказала она через некоторое время. "Пожалуйста."
   Он слышал, как она включила воду, поэтому она не услышала бы его, если бы он что-нибудь сказал. Босх чувствовал себя дураком, сидя в своем роскошном купальном халате. Она порвалась, когда он ее снял.
  
   ***
  
   Той ночью он достал одеяло из багажника "Каприса" и расстелил постель на песке ярдах в ста от отеля. Но он не спал. Он сидел спиной к океану и смотрел на занавешенную раздвижную дверь на балконе четвертого этажа рядом с атриумом. Сквозь стеклянную стену атриума он также мог видеть ее входную дверь и знал бы, если бы кто-нибудь приблизился. На пляже было холодно, но он не нуждался в морском ветре, чтобы не заснуть.
  
  
   30
   Босх опоздал на десять минут в зал суда в понедельник утром. Он дождался, чтобы убедиться, что Сильвия поймала такси и благополучно добралась до школы, прежде чем пойти домой и переодеться в тот же костюм, что и в пятницу. Но когда он поспешил внутрь, то увидел, что судьи Киз не было на скамье подсудимых, а Чендлера не было за столом истца. Вдова Черча сидела одна, глядя прямо перед собой в молитвенной позе.
   Гарри сел рядом с Белком и спросил: "Что случилось?"
   "Мы ждали тебя и Чендлера. Теперь мы просто ждем ее. Судье это не понравилось".
   Босх увидел, как секретарь судьи встала из-за стола и постучала в дверь кабинета. Затем она заглянула внутрь, и он услышал, как она сказала: "Детектив Босх здесь. Секретарша мисс Чандлер до сих пор не нашла ее.
   Тут же началось сдавливающее чувство в груди. Босх почувствовал, что тотчас же начинает потеть. Как он мог это пропустить? Он наклонился вперед и закрыл лицо руками.
   - Мне нужно позвонить, - сказал он и встал.
   Белк повернулся, вероятно, чтобы сказать ему никуда не уходить, но его заставили замолчать, когда дверь в комнату открылась. Судья Киз вышел и сказал: "Оставайтесь на своих местах".
   Он занял свое место на скамейке и велел секретарю вызвать присяжных. Босх сел.
   "Мы собираемся продолжить и снова начать их без присутствия мисс Чендлер. Мы разберемся с ее опозданием позже.
   Присяжные подали заявление, и судья спросил их, есть ли у кого-нибудь что-нибудь, что они хотели бы обсудить, проблема с расписанием или что-то еще. Никто не сказал ни слова.
   - Хорошо, тогда мы отправим вас обратно для продолжения обсуждения. Маршал придет поговорить с вами позже об обеде. Кстати, сегодня утром у мисс Чендлер был конфликт в расписании, поэтому вы не видите ее за столом истца. Вы должны не обращать на это внимания. Большое спасибо."
   Они вышли обратно. Судья проинструктировал присутствовавших сторон снова оставаться в пределах пятнадцати минут от зала суда, а затем сказал секретарю продолжать попытки найти Чендлера. С этими словами он встал и пошел обратно в свои покои.
   Босх быстро встал и вышел из зала суда. Он подошел к телефонам-автоматам и набрал номер узла связи. Назвав свое имя и номер значка, он попросил телефонного служащего запустить поиск DMV по коду три по имени Хани Чендлер. Он сказал, что ему нужен адрес и будет ждать.
  
   ***
  
   Ровер не будет работать, пока он не выберется из подземного гаража здания суда. Оказавшись на улице Лос-Анджелеса, он попытался еще раз и связался с Эдгаром, у которого был включен вездеход. Он дал ему адрес на улице Кармелина в Брентвуде, который он получил для Чендлера.
   "Встретиться со мной там."
   "На моем пути."
   Он подъехал к Третьему и поднялся по туннелю на шоссе Харбор. Он как раз выезжал на автостраду Санта-Моники, когда зазвонил его пейджер. Он посмотрел на номер во время вождения и не узнал его. Он съехал с автострады и остановился у продуктового магазина в Корейском квартале с телефоном на стене перед входом.
   "Зал суда четыре", - сказала женщина, ответившая на его звонок.
   - Это детектив Босх, мне кто-нибудь звонил?
   "Да, мы сделали. У нас есть приговор. Тебе нужно немедленно вернуться сюда".
   "Что ты имеешь в виду? Я только что был там. Как они...
   - В этом нет ничего необычного, детектив Босх. Вероятно, в пятницу они пришли к соглашению и решили взять выходные, чтобы посмотреть, не хотят ли они передумать. Слушай, это освобождает их от еще одного рабочего дня".
   Вернувшись в машину, он снова взял ровер.
   - Эдгар, ты здесь?
   "Ну, не совсем. Ты?"
   "Я должен обернуться. Получил приговор. Вы можете это проверить?"
   "Без проблем. Что я проверяю?"
   - Это дом Чендлера. Она блондинка. Сегодня она не явилась в суд".
   "Я понял картину".
  
   ***
  
   Босх никогда не думал, что надеется увидеть Хани Чендлер в суде за столом напротив своего, но он надеялся. Однако ее там не было. Рядом с истцом сидел мужчина, которого Гарри не узнал.
   Подойдя к столу защиты, Босх увидел, что пара репортеров, в том числе Бреммер, уже находятся в зале суда.
   "Это кто?" он спросил Белка о человеке рядом с вдовой.
   "Дэн Дейли. Киз вытащил его из коридора, чтобы он сидел с женщиной во время вынесения приговора. Чендлер, по-видимому, находится без связи с внешним миром. Они не могут найти ее".
   - Кто-нибудь ходил к ней домой?
   "Я не знаю. Я предполагаю, что они звонили. Какая тебе разница? Вас должен волновать этот вердикт".
   Затем вышел судья Киз и занял его место. Он кивнул клерку, который звонил присяжным. Когда вошли двенадцать человек, никто из них не посмотрел на Босха, но почти все посмотрели на мужчину, сидевшего рядом с Деборой Черч.
   "И снова, ребята, - начал судья, - из-за конфликта в расписании мисс Чендлер не может быть здесь. Мистер Дейли, прекрасный юрист, согласился занять ее место. Я так понял от маршала, что вы вынесли вердикт.
   Несколько из двенадцати голов кивнули. Босх наконец заметил, что один мужчина смотрит на него. Но потом он отвел взгляд. Босх чувствовал, как колотится его сердце, и не был уверен, было ли это из-за надвигающегося приговора или из-за исчезновения Хани Чендлер. Или оба.
   "Можно мне бланки вердикта, пожалуйста?"
   Старшина присяжных передал тонкую стопку бумаг маршалу, который передал их секретарю, который передал их судье. Было мучительно смотреть. Судье пришлось надеть очки для чтения, а затем не торопиться с изучением бумаг. Наконец, он вернул бумаги секретарю и сказал: "Огласите приговор".
   Продавщица сначала провела репетицию чтения в ее голове, а затем начала.
   "В вышеуказанном озаглавленном деле по вопросу о том, действительно ли подсудимый Иероним Босх лишил Нормана Черча своих гражданских прав на защиту от незаконных обысков и конфискаций, мы находим в пользу истца".
   Босх не двигался. Он посмотрел через комнату и увидел, что теперь все присяжные смотрят на него. Его глаза обратились к Деборе Черч, и он увидел, как она схватила за руку мужчину рядом с ней, хотя она его не знала, и улыбнулась. Она торжествующе улыбалась Босху, когда Белк схватил его за руку.
   - Не волнуйся, - прошептал он. "Ущерб имеет значение".
   Клерк продолжил.
   "Настоящим жюри присуждает истцу компенсацию ущерба в размере одного доллара".
   Босх услышал, как Белк радостно прошептал: "Да!" себе под нос.
   "Что касается штрафных санкций, присяжные присуждают истцу сумму в один доллар".
   Белк снова прошептал, но на этот раз достаточно громко, чтобы его услышали на галерее. Босх посмотрел на Дебору Черч, как раз в тот момент, когда торжество исчезло из ее улыбки, а глаза померкли. Все это казалось Босху сюрреалистичным, как будто он наблюдал за спектаклем, а на самом деле находился на сцене с актерами. Вердикт ничего для него не значил. Он просто наблюдал за всеми.
   Судья Кейес начал свою благодарственную речь перед присяжными, рассказав им, как они выполняли свои конституционные обязанности и должны гордиться тем, что служили американцами и были американцами. Босх отключил его и просто сидел там. На ум пришла Сильвия, и ему захотелось рассказать ей.
   Судья ударил молотком, и присяжные вышли в последний раз. Затем он отошел от скамейки, и Босху показалось, что на его лице появилось раздраженное выражение.
   - Гарри, - сказал Белк. - Это чертовски хороший вердикт.
   "Это? Я не знаю."
   "Ну, это неоднозначный вердикт. Но по сути присяжные нашли то, в чем мы уже признались. Мы сказали, что вы допустили ошибки, но ваш отдел уже сделал вам за это выговор. Присяжные пришли к выводу, что с точки зрения закона вам не следовало так выбивать дверь ногой. Но присуждая всего два доллара, они говорили, что поверили вам. Черч сделал хитрый ход. А Черч был Кукольником".
   Он похлопал Босха по спине. Вероятно, он ждал, что Гарри поблагодарит его, но этого не произошло.
   - А Чендлер?
   "Ну, вот и загвоздка, так сказать. Присяжные нашли истца, так что нам придется оплатить ее счет. Она, вероятно, попросит сто восемьдесят, может, двести. Мы, вероятно, согласимся на девяносто. Это не плохо, Гарри. Нисколько."
   "Мне нужно идти."
   Босх встал и пробрался сквозь толпу людей и репортеров, чтобы выбраться из зала суда. Он быстро двинулся к эскалатору и однажды начал возиться, чтобы достать из пачки последнюю сигарету. Бреммер вскочил на ступеньку позади него с блокнотом наготове.
   - Поздравляю, Гарри, - сказал он.
   Босх посмотрел на него. Репортер казался искренним.
   "Для чего? Они сказали, что я какой-то конституционный головорез".
   "Да, но вы уходите на два бакса легче. Это неплохо.
   "Да хорошо..."
   "Ну, какие комментарии к записи? Я так понимаю, "Конституционный головорез" был выключен, верно?"
   - Да, я был бы признателен. Ну, вот что я тебе скажу, дай мне немного подумать. Мне нужно идти, но я позвоню тебе позже. Почему бы тебе не вернуться и не поговорить с Белком. Он должен увидеть свое имя в газете.
   Снаружи он зажег сигарету и вытащил из кармана вездеход.
   - Эдгар, ты встал?
   "Здесь."
   "Как это?"
   - Лучше выходи, Гарри. Все катаются на нем".
   Босх бросил сигарету в пепельницу.
  
   ***
  
   Они проделали плохую работу по его сдерживанию. К тому времени, когда Босх добрался до дома на Кармелине, над головой уже кружил один новостной вертолет, а еще два канала были на земле. Вскоре это был цирк. В деле будет два больших розыгрыша: Последователь и Хани Чендлер.
   Босху пришлось припарковаться через два дома из-за перенасыщения служебными автомобилями и фургонами по обеим сторонам улицы. Офицеры парковки только начали гасить сигнальные огни и перекрывать улицу для движения.
   Имущество было защищено желтыми пластиковыми полицейскими линиями. Босх расписался в журнале посещаемости, который держал на ленте полицейский, и подсунул под него. Это был двухэтажный дом в стиле Баухаус, расположенный на склоне холма. Стоя снаружи, Босх знал, что через окна от пола до потолка в комнатах наверху открывается потрясающий вид на квартиры внизу. Он насчитал две трубы. Это был хороший дом в хорошем районе, где жили хорошие юристы и профессора Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Больше нет, подумал он. Он хотел, чтобы у него была сигарета, когда он направлялся внутрь.
   Эдгар стоял прямо у двери в выложенном плиткой холле. Он разговаривал по мобильному телефону, и это звучало так, как будто он говорил отделу по связям со СМИ прислать людей, чтобы разобраться с этим. Он увидел Босха и указал на лестницу.
   Лестница была прямо у входа, и Босх поднялся наверх. Там был широкий коридор, который пересекал четыре дверных проема наверху. Группа детективов слонялась возле самой дальней двери и время от времени заглядывала во что-то. Босх подошел.
   В каком-то смысле Босх знал, что он натренировал свой разум почти как у психопата. Он практиковал психологию объективации на месте смерти. Мертвые люди не были людьми, они были предметами. Он должен был смотреть на тела как на трупы, как на улики. Это был единственный способ справиться с этим и выполнить работу. Это был единственный способ выжить. Но это, конечно, всегда было легче сказать или обдумать, чем сделать. Часто Бош спотыкался.
   Как член первоначальной оперативной группы Кукольника, он видел последних шесть жертв, приписываемых серийному убийце. Он видел их "на месте", как это называлось, в том положении, в котором они находились. Ни один из них не был легким. Было что-то такое, что казалось таким беспомощным в этих жертвах, что подавляло все его усилия по объективации. И знание того, что они пришли с улицы, сделало все еще хуже. Словно пытки, которым подверг каждую из них ее убийца, были только последними в жизни, полной унижений.
   Теперь он смотрел на обнаженное и измученное тело Хани Чендлер, и никакие ментальные уловки или обман не могли помешать увиденному ужасу вспыхнуть в его душе. Впервые за годы работы следователем по расследованию убийств ему захотелось закрыть глаза и просто уйти.
   Но он этого не сделал. Вместо этого он стоял с другими мужчинами, которые смотрели вниз мертвыми глазами и в небрежных позах. Как сборище серийных убийц. Что-то навело его на мысль об игре в бридж в Сан-Квентине, о которой упоминал Локк. Четверка психопатов, сидящих вокруг стола, на их счету больше убийств, чем карт на столе.
   Чендлер лежала лицом вверх, ее руки были раскинуты по бокам. Ее лицо было ярко разрисовано косметикой. Он скрывал большую часть багрового пятна, которое распространялось от ее шеи вверх. Кожаный ремешок, вырезанный из рассыпавшегося на полу кошелька, был туго завязан вокруг ее шеи, завязанный узлом с правой стороны, как если бы его застегивали левой рукой. В соответствии с предыдущими делами, все средства сдерживания и кляп, которые использовал убийца, были у него увезены.
   Но было что-то вне программы. Босх видел, что Последователь импровизирует теперь, когда он больше не действует под прикрытием Кукольника. Тело Чендлера было изрешечено ожогами от сигарет и следами укусов. Некоторые из них были в крови, а некоторые были багровыми от синяков, что означало, что пытки имели место, когда она была еще жива.
   Ролленбергер был в комнате и отдавал приказы, даже говорил фотографу, какие ракурсы ему нужны. Никсон и Джонсон тоже были в комнате. Босх понял, как, вероятно, и Чендлер, что последним унижением будет то, что ее обнаженное тело будет оставлено на обозрение в течение нескольких часов перед мужчинами, которые презирали ее при жизни. Никсон поднял голову, увидел Босха в коридоре и вышел из комнаты.
   - Гарри, что заставило тебя броситься к ней?
   "Она не явилась сегодня в суд. Подумал, что стоит проверить. Предположим, она была блондинкой. Жаль, что я не сразу это увидел".
   "Ага."
   "Уже есть TOD?"
   "Да, оценка. Техник коронера говорит, что смерть наступила не менее сорока восьми часов назад.
   Босх кивнул. Это означало, что она умерла еще до того, как он нашел записку. Стало немного легче.
   - Что-нибудь слышал о Локке?
   "Нада".
   - Вы с Джонсоном согласны с этим?
   "Да, Ганс Офф поставил нас на это. Эдгар обнаружил это, но он главный в деле прошлой недели. Я знаю, что это была твоя авария, но, думаю, Ганс Офф рассчитался с судом и...
   "Не беспокойтесь об этом. Что тебе нужно, чтобы я сделал?"
   "Кому ты рассказываешь. Что ты хочешь делать?"
   "Я хочу остаться в стороне. Она мне не нравилась, но она мне нравилась, понимаете, о чем я?
   "Я думаю так. Да, этот плохой. Вы заметили, что он меняется? Он сейчас кусается. Горит".
   "Да, я заметил. Что-нибудь еще новое?"
   - Не то, чтобы мы могли сказать.
   - Я собираюсь осмотреть остальную часть дома. Он чистый?"
   - У нас не было времени протереть пыль. Просто беглый просмотр. Наденьте перчатки и дайте мне знать, что вы найдете".
   Босх подошел к одному из ящиков с оборудованием, стоявших вдоль стены в коридоре, и вытащил пару пластиковых перчаток из диспенсера, похожего на коробку с салфетками.
   Ирвинг безмолвно прошел мимо него по лестнице, их взгляды едва задержались на секунду. Когда он спустился в подъезд, то увидел двух заместителей начальника, стоящих на крыльце. Они ничего не делали, просто стояли там, где их обязательно могли увидеть на кадрах по телевизору, выглядя серьезными и обеспокоенными. Босх видел, что у пластиковой линии собирается все больше репортеров и операторов.
   Он огляделся и нашел домашний офис Чендлера в маленькой комнате рядом с гостиной. В двух стенах были встроенные полки с книгами. В комнате было одно окно, выходившее на суматоху сразу за лужайкой перед домом. Он натянул перчатки и начал просматривать ящики стола. Он не нашел то, что искал, но мог сказать, что стол был ограблен кем-то другим. Вещи были разбросаны по ящикам, бумаги из папок лежали вне папок. Это было не так аккуратно, потому что Чендлер держала ее вещи на столе истца.
   Он проверил под промокательной бумагой. Записки от Последователя там не было. На столе лежали две книги : Юридический словарь Блэка и Уголовный кодекс Калифорнии . Он пролистал страницы обоих, но записки не было. Он откинулся на спинку кожаного кресла и посмотрел на две стены с книгами.
   Он прикинул, что просмотр всех книг займет два часа, а записку он так и не найдет. Затем он заметил потрескавшийся зеленый корешок книги на второй сверху полке, ближайшей к окну. Он узнал книгу. Именно его Чендлер читал во время заключительных прений. Мраморный фавн. Он встал и вытащил книгу из гнезда.
   Записка была там, сложенная в центре книги. Так же, как и конверт, в котором оно пришло. И Босх быстро понял, что угадал о ней правильно. Записка была ксерокопией страницы, оставленной в полицейском участке в прошлый понедельник, в день вступительных заявлений. Что отличалось от этого, так это конверт. Его не бросили. Оно было отправлено по почте. Конверт был проштампован, а затем погашен в Ван-Найсе в субботу перед вступительными заявлениями.
   Босх посмотрел на почтовую марку и понял, что никакие следы на ней пробовать невозможно. На нем также будут многочисленные отпечатки многих почтовых служащих, которые его обрабатывали. Он решил, что записка не будет иметь большого доказательного значения.
   Он вышел из кабинета, неся за угол записку и конверт руками в перчатках. Ему пришлось подняться наверх, чтобы найти техника с пластиковыми пакетами для улик, чтобы положить их в них. Он заглянул в дверной проем в спальню и увидел, как техник коронера и два грузчика разворачивают пластиковый пакет на каталке. Публичный показ Хани Чендлер подходил к концу. Босх отступил назад, чтобы не смотреть. Эдгар подошел, прочитав записку, которую техник надписывал.
   - Он отправил ей ту же записку? Почему?"
   - Думаю, он хотел убедиться, что мы не сядем на тот, который он нам оставил. Если бы мы это сделали, он мог бы рассчитывать на то, что она поднимет этот вопрос.
   - Если у нее все это время была записка, почему она захотела вызвать нас в суд? Она могла просто подать на это в суд.
   - Я думаю, может быть, она думала, что извлечет из нас больше пользы. Заставив полицию перевернуть его, он получил больше легитимности в глазах присяжных. Если бы она только что представила свою собственную, мой адвокат мог бы ее застрелить. Я не знаю. Это всего лишь предположение".
   Эдгар кивнул.
   - Кстати, - сказал Босх, - как вы сюда попали?
   "Входная дверь была незаперта. На замке нет ни царапин, ни других следов взлома.
   "Последователь пришел сюда, и его впустили... Ее не заманили к нему. Что-то происходит. Он меняется. Он кусается и горит. Он делает ошибки. Он позволяет чему-то добраться до него. Почему он пошел за ней, а не придерживался своей модели заказа жертв из секс-сайтов?
   - Жаль, что Локк - гребаный подозреваемый. Было бы неплохо спросить его, что все это значит.
   "Детектив Гарри Босх!" - позвал голос снизу. "Гарри Босх!"
   Босх поднялся наверх по лестнице и посмотрел вниз. Молодой патрульный, тот самый, что вел на пленку журнал осмотра места происшествия, стоял у входа и смотрел вверх.
   - Парень на пленке хочет войти. Сказал, что он психиатр, который работал с тобой.
   Босх посмотрел на Эдгара. Их глаза встретились. Он снова посмотрел на патрульного.
   "Как его зовут?"
   Патрульный посмотрел на свой блокнот и прочитал: "Джон Локк, из Университета Южной Калифорнии".
   - Впусти его.
   Босх начал спускаться по лестнице и поманил Эдгара рукой. Он сказал: "Я отвожу его в ее кабинет. Скажи Гансу Оффу, а потом спускайся.
   Босх велел Локку сесть на стул за столом, а сам предпочел остаться стоять. Через окно позади психолога Босх увидел прессу, собравшуюся в тесную группу, готовящуюся к брифингу кого-то из представителей СМИ.
   - Ничего не трогайте, - сказал Босх. - Что ты здесь делаешь?
   - Я пришел, как только узнал, - сказал Локк. - Но я думал, вы сказали, что держите подозреваемого под наблюдением.
   "Мы сделали. Это был не тот парень. Как вы узнали?
   "Это все по радио. Я услышал это, пока ехал, и приехал прямо сюда. Они не указали точный адрес, но как только я добрался до Кармелины, его было нетрудно найти. Просто следуй за вертолетами".
   Эдгар проскользнул в комнату и закрыл дверь.
   "Детектив Джерри Эдгар, познакомьтесь с доктором Джоном Локком".
   Эдгар кивнул, но не сделал попытки пожать ему руку. Он остался позади, прислонившись к двери.
   "Где ты был? Мы пытались найти вас со вчерашнего дня.
   "Вегас".
   "Вегас? Зачем ты поехал в Вегас?
   "Почему еще, чтобы играть в азартные игры. Я также думаю о книжном проекте о легальных проститутках, которые работают в городах к северу от нас, разве мы не теряем здесь время? Я хотел бы осмотреть тело на месте. Тогда я мог бы дать вам почитать об этом.
   - Тело уже перенесли, док, - сказал Эдгар.
   "Это? Дерьмо. Может быть, я мог бы осмотреть место происшествия и...
   - У нас там и так слишком много людей, - сказал Босх. "Может быть позже. Что вы думаете о следах укусов? Сигарета горит?"
   - Ты хочешь сказать, что это то, что ты нашел на этот раз?
   "Кроме того, это была не шлюшка из секс-сайтов", - добавил Эдгар. "Он пришел сюда, она не пришла к нему".
   "Он быстро меняется. Похоже на полную разборку. Или какая-то неведомая сила или причина, вынуждающая его действовать".
   "Такие как?" - спросил Босх.
   "Я не знаю."
   "Мы пытались дозвониться до вас в Вегасе. Вы никогда не регистрировались.
   "О, Звездная пыль? Ну, войдя, я увидел, что новый MGM только что открылся, и решил посмотреть, есть ли у них комната. Они сделали. Я был здесь."
   - Кто-нибудь с вами? - спросил Босх.
   "Все время?" - добавил Эдгар.
   На лице Локка появилось озадаченное выражение.
   "Что происходит-"
   Теперь он понял. Он покачал головой.
   - Гарри, ты шутишь?
   "Нет. Ты пришел сюда в таком виде?
   "Я думаю ты-"
   - Нет, не отвечай. Вот что, наверное, для всех нас было бы лучше, если бы вы знали свои права, прежде чем мы пойдем дальше. Джерри, у тебя есть карточка?
   Эдгар вытащил бумажник и извлек из него белую пластиковую карточку с напечатанным на ней предупреждением Миранды. Он начал читать ее Локку. И Босх, и Эдгар знали это предупреждение наизусть, но в служебной записке, которую распространяли вместе с пластиковой карточкой, говорилось, что лучше всего читать прямо с карточки. Из-за этого адвокату защиты было трудно позже критиковать в суде то, как полиция выносила клиенту предупреждение о нарушении его прав.
   Пока Эдгар читал карточку, Босх смотрел в окно на огромную толпу репортеров, окружившую одного из заместителей начальника. Он увидел, что Бреммер сейчас там. Но слова заместителя начальника, должно быть, мало что значили; репортер ничего не записывал. Он просто стоял сбоку от стаи и курил. Вероятно, он ждал реальной информации от настоящих стрелков, Ирвинга и Ролленбергера.
   - Я арестован? - спросил Локк, когда Эдгар закончил.
   - Еще нет, - сказал Эдгар.
   "Нам просто нужно кое-что прояснить, - сказал Босх.
   "Меня это чертовски возмущает".
   "Я понимаю. Теперь, ты хочешь очистить эту поездку в Вегас? С вами кто-нибудь был?
   "С шести часов пятницы до тех пор, пока я не вышел из машины в квартале десять минут назад, каждую минуту каждого дня со мной был человек, за исключением тех случаев, когда я был в ванной. Это нелепо...
   - А это кто, этот человек?
   "Это мой друг. Ее зовут Мелисса Менкен.
   Босх вспомнил молодую женщину по имени Мелисса, работавшую в приемной Локка.
   - Детский психолог? Из вашего офиса? Блондинка?
   - Верно, - неохотно ответил Локк.
   - И она расскажет нам, что вы были вместе все это время? Тот же номер, тот же отель, все то же самое, верно?
   "Да. Она все подтвердит. Мы как раз возвращались, когда услышали об этом по радио. КФВБ. Она там ждет меня в машине. Поговори с ней.
   "Что за машина?"
   - Это синий Джаг. Слушай, Гарри, поговори с ней и проясни это. Если ты не будешь шуметь из-за того, что я со студенткой, я не буду издавать ни звука об этом... этом допросе.
   - Это не допрос, доктор. Поверьте мне, если мы вас допросим, вы это узнаете.
   Он кивнул Эдгару, который выскользнул за дверь, чтобы найти Ягуара. Когда они остались одни, Босх отодвинул от стены стул с высокой спинкой и сел перед столом, ожидая.
   - Что случилось с подозреваемым, за которым ты следил, Гарри?
   "Мы сделали."
   - Что это должно...
   "Неважно."
   Они просидели в тишине почти пять минут, пока Эдгар не просунул голову в дверь и не дал Босху знак выйти.
   - Проверено, Гарри. Я разговаривал с девушкой, у нее та же история. В машине также были чеки по кредитным картам. Они зарегистрировались в MGM в субботу в три. В Викторвилле была квитанция за газ, на ней было время. Девять часов утра в субботу. Викторвилль что, в часе езды. Похоже, они были в дороге, когда Чендлер его получил. Кроме того, девушка говорит, что пятничный вечер они провели вместе в его доме на холмах. Мы можем провести дополнительную проверку, но я думаю, что он ведет себя с нами законно.
   - Ну... - сказал Босх, не закончив мысль. "Почему бы вам не подняться и не распространить информацию о том, что он чист. Я хочу взять его наверх, чтобы осмотреться, если он все еще хочет.
   "Сделаю."
   Босх вернулся в кабинет. Он сел на стул, стоявший перед столом. Локк изучал его.
   "Что ж?"
   - Она слишком напугана, Локк. Она не идет. Она говорит нам правду.
   - О чем, черт возьми, ты говоришь? - крикнул Локк.
   Теперь Босх изучал его. Удивление на его лице, абсолютный испуг были слишком искренними. Теперь Босх был уверен. Он сожалел, но все же испытывал какое-то извращенное чувство силы, пропустив Локка через аферу.
   - Вы чисты, доктор Локк. Просто надо было убедиться. Думаю, преступник возвращается на место преступления только в кино".
   Локк глубоко вздохнул и посмотрел себе на колени. Босху показалось, что он похож на водителя, который только что съехал на обочину, чтобы прийти в себя после того, как пропустил лобовое столкновение с грузовиком всего в нескольких дюймах.
   - Черт возьми, Босх, на минутку, мне снились плохие сны, понимаете?
   Босх кивнул. Он знал о плохих снах.
   - Эдгар идет, чтобы расчистить путь. Он собирается спросить лейтенанта, можете ли вы подняться и дать показания на месте происшествия. Если ты все еще хочешь".
   - Отлично, - сказал он, но в нем не осталось особого энтузиазма.
   После этого они сидели молча. Босх вынул сигареты и обнаружил, что пачка пуста. Но он положил пачку обратно в карман, чтобы не оставлять ложные улики в мусорном ведре.
   Ему больше не хотелось разговаривать с Локком. Вместо этого он смотрел мимо него и в окно на активность на улице. После брифинга группа СМИ разошлась. Теперь некоторые тележурналисты записывали свои репортажи, а за ними "дом смерти". Босх видел, как Бреммер беседует с соседями через улицу и лихорадочно пишет в блокноте.
   Тут вошел Эдгар и сказал: "Мы готовы принять его наверху".
   Глядя в окно, Босх сказал: - Джерри, ты можешь поднять его? Я просто подумал о том, что мне нужно сделать".
   Локк встал и посмотрел на двух детективов.
   - Да пошел ты, - сказал он. "Вы оба. Пошел ты... Вот, я просто должен был сказать это. Теперь давай забудем об этом и приступим к работе".
   Он прошел через комнату к Эдгару. Босх остановил его у двери.
   "Доктор. Локк?
   Он снова повернулся к Босху.
   "Когда мы поймаем этого парня, он захочет позлорадствовать, не так ли?"
   Локк немного подумал и сказал: "Да, он будет очень доволен собой, своими достижениями. Это может быть самой трудной частью для него - хранить молчание, когда он знает, что должен. Он захочет злорадствовать.
   Затем они ушли, и Босх еще несколько минут смотрел в окно, прежде чем встать.
  
   ***
  
   Некоторые из репортеров, которые знали, кто он, прижимались к желтой ленте и начали выкрикивать вопросы, когда он выходил. Он нырнул под ленту и сказал, что не может комментировать, и что шеф Ирвинг скоро выйдет. Это, казалось, временно смягчило их, и он пошел по улице к своей машине.
   Он знал, что Бреммер был хозяином анти-стаи. Он всегда позволял стае двигаться и делать свое дело, а потом приходил сам, чтобы получить то, что хотел. Босх не ошибся. Бреммер появился у машины.
   - Уже выехал, Гарри?
   - Нет, мне просто нужно кое-что получить.
   - Там очень плохо?
   - Это для записи или нет?
   "Как хочешь."
   Босх открыл дверцу машины.
   "Не для протокола, да, там довольно плохо. В протоколе, без комментариев".
   Он наклонился и сделал вид, что заглянул в бардачок и не нашел того, что хотел.
   "Ребята, как вы это называете? Я имею в виду, знаете ли, поскольку Кукольника уже забрали.
   Босх вышел.
   "Последователь. Это тоже не для протокола. Спроси Ирвинга.
   "Запоминающийся".
   "Да, я думал, вам, репортерам, это понравится".
   Босх вытащил из кармана пустую пачку сигарет, скомкал ее, бросил в машину и закрыл дверцу.
   - Дай мне закурить, а?
   "Конечно."
   Бреммер вытащил из спортивного пиджака мягкую пачку "Мальборо" и вытряхнул одну для Босха. Затем он прикурил для него Zippo. Левой рукой.
   - Адский город, в котором мы живем, Гарри, не так ли?
   "Ага. Этот город..."
  
  
   31
   В 7:30 вечера Босх сидел в "Каприсе" на задней стоянке церкви Святой Вибианы в центре города. С его угла он мог видеть полквартала вверх по Второй улице до угла Спринг. Но он не мог видеть здание " Таймс" . Впрочем, это не имело значения. Он знал, что каждому сотруднику "Таймс" , не имеющему права на парковку в гараже для руководителей, придется пересечь угол Спринг и Второй, чтобы добраться до одного из гаражей для сотрудников в полквартале от Спринг. Он ждал Бреммера.
   Покинув место происшествия в доме Хани Чендлер, Босх пошел домой и проспал два часа. Затем он прошелся по своему дому на холме, думая о Бреммере и видя, как идеально он подходит под эту форму. Он позвонил Локку и задал еще несколько общих вопросов о психологии Последователя. Но он не сказал Локку о Бреммере. Он никому об этом не сказал, думая, что три удара и ты вылетаешь. Он придумал план, а затем заехал в отделение Голливуда, чтобы заправить "Каприс" и получить необходимое оборудование.
   И теперь он ждал. Он наблюдал за непрерывной процессией бездомных, идущих по Второй. Словно прислушиваясь к зову сирены, они направлялись к Лос-Анджелесской миссии в нескольких кварталах отсюда, чтобы перекусить и переночевать. Многие несли с собой или толкали в тележках для покупок самое ценное.
   Босх не сводил глаз с угла, но мысли его уносились далеко от него. Он думал о Сильвии и задавался вопросом, что она делала в этот момент и о чем думала. Он надеялся, что ей не потребуется слишком много времени, чтобы решить, потому что он знал, что инстинктивные защитные устройства и реакции его разума начали реагировать. Он уже присматривался к плюсам, которые были бы, если бы она не вернулась. Он сказал себе, что она сделала его слабым. Разве он не подумал о ней сразу же, когда нашел записку от Последователя? Да, она сделала его уязвимым. Он сказал себе, что она может не подойти для миссии его жизни, отпусти ее.
  
   ***
  
   Его сердцебиение резко участилось, когда он увидел, как Бреммер шагнул на угол, а затем направился к гаражам. После этого обзор Босху закрыло здание. Он быстро завел машину и выехал на Вторую и до Весны.
   Через квартал Бреммер вошел в более новый гараж с ключом-картой, а Босх смотрел на автоматическую дверь и ждал. Через пять минут из гаража выехала синяя Toyota Celica и притормозила, пока водитель проверял движение на Спринге. Босх ясно видел, что это Бреммер. Celica подтянулась к Spring, как и Bosch.
   Бреммер направился на запад по Беверли и в Голливуд. Он сделал одну остановку у Vons и вышел через пятнадцать минут с единственным пакетом продуктов. Затем он направился в район домов на одну семью к северу от студии Paramount. Он подъехал к небольшому оштукатуренному дому и припарковался в отдельном гараже сзади. Босх подъехал к тротуару через дом и стал ждать.
   Все дома в округе были одной из трех основных конструкций. Это был один из шаблонных районов победы, возникших в городе после Второй мировой войны, с доступными домами для вернувшихся военнослужащих. Теперь вам, вероятно, нужно будет зарабатывать деньги генерала, чтобы купить его. 80-е сделали это. Теперь место заняла оккупационная армия яппи.
   На каждой лужайке была установлена маленькая жестяная табличка. Они были из трех или четырех разных компаний по обеспечению безопасности дома, но все говорили одно и то же. ВООРУЖЕННЫЙ ОТВЕТ. Это была эпитафия города. Иногда Босху казалось, что вывеску "Голливуд" нужно убрать с холма и заменить этими двумя словами.
   Босх подождал, пока Бреммер выйдет вперед, чтобы проверить свою почту, или включит свет в доме. Когда через пять минут ничего не произошло, он вышел и подошел к подъездной дорожке, бессознательно постукивая рукой по спортивной куртке сбоку, чтобы убедиться, что у него есть усилитель Smith; Вессон. Он был там, но он держал его в кобуре.
   Подъездная дорожка не была освещена, и в глухой темноте открытого гаража Босх мог видеть лишь слабое отражение красных линз задних фонарей машины Бреммера. Но Бреммера не было видно.
   Шестифутовый забор из деревянных досок шел вдоль правой стороны подъездной дорожки, отделяя собственность Бреммера от собственности его соседа. Ветки цветущей бугенвиллии свешивались, и Босх слышал слабые звуки телевизора из соседнего дома.
   Проходя между забором и домом Бреммера к гаражу, Босх знал, что он совершенно уязвим. Но он также знал, что вытаскивание оружия здесь ему не поможет. Выбрав ближайшую к дому сторону подъездной дорожки, он подошел к гаражу и остановился в темноте. Стоя под старыми баскетбольными воротами с погнутым ободом, он сказал: "Бреммер?"
   Не было слышно ни звука, кроме тиканья двигателя машины в гараже. Затем сзади Босх услышал легкий шорох ботинка по бетону. Он повернулся. Там стоял Бреммер с пакетом продуктов в руке.
   "Что делаешь?" - спросил Босх.
   - Вот что я должен спросить.
   Говоря, Босх смотрел на свои руки.
   - Ты никогда не звонил. Так что я пришел.
   - По поводу чего звонил?
   - Вы хотели комментарий по поводу приговора.
   - Ты должен был позвонить мне. Запомнить? Неважно, история уже положена в постель. Кроме того, приговор отодвинулся на второй план по сравнению с другими событиями дня, если вы понимаете, о чем я. История о Последователе - а Ирвинг использовал это имя в записи - выходит на первый план.
   Босх сделал несколько шагов к нему.
   - Тогда почему ты не в "Красном ветре"? Я думал, ты сказал, что всегда идешь на поп, когда попадаешь на первую полосу.
   Держа сумку в правой руке, Бреммер полез в карман пальто, но Босх услышал звук ключей.
   "Мне не хотелось сегодня вечером. Знаете, мне нравилась Хани Чендлер? Что ты здесь делаешь на самом деле, Гарри? Я видел, как ты преследовал меня.
   - Ты собираешься пригласить меня? Может быть, мы выпьем пива, поднимем тост за вашу статью на первой полосе. Вы, репортеры, так это называете One-A, верно?
   "Ага. Этот идет выше сгиба ".
   "Вверху, мне это нравится".
   Они смотрели друг на друга в темноте.
   "Что сказать? О пиве".
   - Конечно, - сказал Бреммер. Он повернулся, подошел к задней двери дома и открыл ее. Он протянул руку и нажал выключатели, которые включили свет над дверью и на кухне за ней. Затем он отступил назад и протянул руку Босху, чтобы тот вошел первым.
   "После тебя. Пройдите в гостиную и присядьте. Я возьму пару бутылок и буду тут же.
   Босх прошел через кухню и по короткому коридору в гостиную и столовую. Он не сел, а встал возле занавески, задернутой на одном из передних окон. Он раздвинул ее и посмотрел на улицу и на дома напротив. Там не было ни одного. Никто не видел, как он пришел сюда. Он подумал, не ошибся ли он.
   Он посмотрел на старомодную батарею под окном, коснулся ее рукой. Было холодно. Его железные катушки были выкрашены в черный цвет.
   Он постоял там еще несколько мгновений, а затем повернулся и оглядел остальную часть комнаты. Он был красиво обставлен в черных и серых тонах. Босх сидел на черном кожаном диване. Он знал, что если арестует Бреммера в доме, то сможет быстро обыскать помещение. Если он найдет что-нибудь компрометирующее, все, что ему нужно будет сделать, это вернуться с ордером. Бреммер, будучи репортером полиции и суда, тоже это знал. Почему он впустил меня? - недоумевал Босх. Я сделал ошибку? Он начал терять уверенность в своем плане.
   Бреммер вытащил две бутылки, стаканов не было и сел на такой же стул справа от Босха. Босх долго изучал свою бутылку. Сверху поднимался пузырь. Она лопнула, и он поднял бутылку и сказал: "Выше сгиба".
   "Выше сгиба", - ответил Бреммер. Он не улыбнулся. Он сделал глоток из своей бутылки и поставил ее на кофейный столик.
   Босх сделал большой глоток из бутылки и поднес ее ко рту. Он был ледяным и повредил несколько зубов. Не было никакой известной истории о том, что Кукольник или Последователь употребляли наркотики на своих жертвах. Он посмотрел на Бреммера, их взгляды встретились на мгновение, и сглотнул. Было приятно спускаться вниз.
   Наклонившись вперед, уперев локти в колени, он держал бутылку в правой руке и смотрел на Бреммера, смотрящего на него. Из разговора с Локком он знал, что совесть не заставит Последователя ни в чем признаться. У него не было совести. Единственным выходом был обман, игра на гордыне убийцы. Он почувствовал, как к нему возвращается уверенность. Он смотрел на Бреммера взглядом, который прожигал его насквозь.
   "Что это?" - тихо спросил репортер.
   "Скажи мне, что ты сделал это для рассказов или книги. Чтобы стать выше всех, чтобы иметь бестселлер, что угодно. Но не говори мне, что ты больной ублюдок, о котором говорит психиатр.
   "О чем ты говоришь?"
   "Бросьте чушь, Бреммер. Это ты, и ты знаешь, что я знаю, что это ты. Зачем еще я буду тратить свое время здесь?"
   "Дол-Последователь? Вы говорите, что я Последователь? Ты не в своем уме?"
   "Ты? Вот что я хочу знать".
   Бреммер долго молчал. Казалось, он ушел в себя, как компьютер, выполняющий длинное уравнение, с мигающей табличкой "Пожалуйста, подождите". Ответ наконец дошел до него, и его глаза снова сфокусировались на Босхе.
   - Я думаю, тебе пора идти, Гарри. Он встал. - Совершенно очевидно, что вы были под большим давлением в связи с этим делом, и я думаю...
   - Это ты разваливаешься, Бреммер. Вы сделали ошибки. Много их."
   Бреммер внезапно нырнул в Босха, перекатившись так, что его левое плечо врезалось Босху в грудь, прижав его к дивану. Босх почувствовал, как воздух вырвался из его легких, и беспомощно сел, пока Бреммер просунул руки под спортивную куртку Гарри и добрался до пистолета. Затем Бреммер отстранился, выключив предохранитель и направив оружие Босху в лицо.
   После почти минуты молчания, в течение которой оба мужчины просто смотрели друг на друга, Бреммер сказал: "Я признаю только одно: ты меня заинтриговал, Гарри. Но прежде чем мы продолжим это обсуждение, я должен кое-что сделать".
   Чувство облегчения и предвкушения наполнило тело Босха. Он старался не показывать этого. Вместо этого он попытался изобразить на лице ужас. Он смотрел широко открытыми глазами на пистолет. Бреммер наклонился над ним и провел своей тяжелой рукой по груди Босха, затем по его промежности, затем по бокам. Он не нашел провода.
   "Извините, что переходил на личности, - сказал он. - Но ты мне не доверяешь, а я тебе не доверяю, верно?
   Бреммер выпрямился, отступил назад и сел.
   "Теперь мне не нужно напоминать вам, но я напомню. У меня здесь преимущество. Так ответьте на мои вопросы. Какие ошибки? Какие ошибки я совершил? Скажи мне, что я сделал не так, Гарри, или я врежу тебе колено первой пулей.
   Несколько мгновений Босх мучил его молчанием, пока он думал о том, как действовать дальше.
   - Ну, - наконец начал он. "Давайте сначала вернемся к основам. Четыре года назад вы занимались делом Кукольника. Как репортер. От начала. Именно ваши рассказы о первых случаях заставили отдел сформировать оперативную группу. Как репортер, вы имели доступ к информации о подозреваемых, у вас, вероятно, были отчеты о вскрытии. У вас также были такие источники, как я, и, вероятно, половина членов в оперативной группе и в офисе коронера. Я хочу сказать, что вы знали, что сделал Кукольник. Вплоть до креста на ногте, вы знали. Позже, когда Кукольник умер, ты использовал его в своей книге.
   - Да, я знал. Это ничего не значит, Босх. Многие знали".
   "О, теперь это Bosch. Гарри больше нет? Стал ли я вдруг презренным в твоих глазах? Или пистолет дает тебе ощущение, что мы больше не равны?
   - Да пошел ты, Босх. Ты глупый. У тебя ничего нет. Что еще у тебя есть? Вы знаете, это здорово. Это определенно стоит главы в книге, которую я пишу о Последователе".
   "Что еще у меня есть? У меня бетонная блондинка. И у меня есть бетон. Вы знали, что уронили сигареты, когда заливали бетон? Помните это? Ты ехал домой, хотел закурить и полез в карман, а там ничего нет.
   "Видите ли, как и Бекки Камински, они ждали нас там. Мягкая упаковка Мальборо. Это твой бренд, Бреммер. Это ошибка номер один".
   "Многие люди курят их. Удачи с передачей этого окружному прокурору".
   - Многие люди тоже левши, как ты и Последователь. И я. Но есть еще кое-что. Ты хочешь это услышать?
   Бреммер отвел взгляд от него, посмотрел на окно и ничего не сказал. Может быть, это была уловка, подумал Босх, что он хотел, чтобы Босх пошел за пистолетом.
   - Эй, Бреммер! - почти закричал он. "Есть больше."
   Лицо Бреммера вернулось к взгляду Босха.
   "Сегодня после вынесения приговора вы сказали, что я должен быть счастлив, потому что приговор оставит городу всего два бакса светлых денег. Но когда мы вчера вечером выпивали, помните, вы рассказали мне большое изложение того, как Чендлер сможет взимать с города сотню тысяч или около того, если она выиграет хотя бы доллар от присяжных. Запомнить? Поэтому я думаю, что когда вы сегодня утром сказали мне, что вердикт будет стоить всего два доллара, вы знали, что это будет стоить всего два доллара, потому что знали, что Чендлер мертв и не может взыскать долг. Ты знал это, потому что убил ее. Ошибка номер два".
   Бреммер покачал головой, словно имел дело с ребенком. Его прицел с револьвером упал Босху в живот.
   "Послушай, чувак, я пытался развеселить тебя, когда говорил это сегодня, ясно? Я не знал, жива она или мертва. Ни одно жюри не совершит такой прыжок веры".
   Босх ослепительно ему улыбнулся.
   - Итак, теперь, по крайней мере, вы провели меня мимо офиса окружного прокурора к присяжным. Думаю, моя история улучшается, не так ли?"
   Бреммер холодно улыбнулся в ответ, поднял пистолет.
   - Это все, Босх? Это все, что у тебя есть?
   "Я оставил самое лучшее напоследок".
   Он закурил сигарету, не сводя глаз с Бреммера.
   "Помнишь, прежде чем убить Чендлер, как ты ее пытал? Вы должны это помнить. Ты укусил ее. И сжег ее. Что ж, все сегодня стояли в этом доме, недоумевая, почему Последователь меняется, делает все эти новые вещи - меняет форму. Локк, психиатр, был озадачен больше всех. Ты действительно трахнул его разум, чувак. Мне это в тебе нравится, Бреммер. Но, видите ли, он не знал того, что знал я.
   Он позволил этому посидеть там какое-то время. Он знал, что Бреммер укусит.
   - И что ты знал, Шерлок?
   Босх улыбнулся. Теперь он полностью контролировал ситуацию.
   - Я знал, почему ты так поступил с ней. Это было просто. Ты хотел вернуть свою записку, не так ли? Но она не сказала вам, где это было. Видите ли, она знала, что умерла, независимо от того, дала она вам это или нет, поэтому она взяла это - все, что вы с ней сделали, она взяла - и она вам не сказала. У этой женщины было много мужества, и в конце концов она победила тебя, Бреммер. Она та, кто заполучил тебя. Не я."
   - Какая записка? - слабо сказал Бреммер после долгой паузы.
   - Тот, с которым ты облажался. Ты пропустил это. Это большой дом для обыска, особенно когда в постели лежит мертвая женщина. Это было бы трудно объяснить, если бы кто-то случайно зашел. Но не волнуйся, я нашел его. Я понял. Жаль, что ты не читаешь Хоторна. Это сидело там в его книге. Очень жаль. Но, как я уже сказал, она победила тебя. Может быть, иногда и есть справедливость".
   У Бреммера не было быстрого возвращения. Босх посмотрел на него и подумал, что у него все хорошо. Он был почти там.
   - Она тоже сохранила конверт, если тебе интересно. Я тоже это нашел. И тогда я начал задаваться вопросом, почему он должен мучить ее за эту записку, когда это было то же самое, что он оставил для меня? Это была просто фотокопия. Потом я понял это. Вы не хотели записку. Ты хотел конверт.
   Бреммер посмотрел на свои руки.
   "Как я поживаю? Я теряю тебя?"
   - Понятия не имею, - сказал Бреммер, оглядываясь назад. - Насколько я понимаю, ты в бреду.
   "Ну, мне нужно беспокоиться только о том, чтобы объяснить окружному прокурору, не так ли? И я собираюсь объяснить ему, что стихотворение в записке было ответом на статью, которую вы написали и которая появилась в газете в понедельник, в день начала суда. Но штемпель на конверте был предыдущей субботы. Смотрите, вот загадка. Откуда Последователь узнает, что нужно написать стихотворение со ссылкой на газетную статью за два дня до того, как она появится в газете? Ответ, конечно же, в том, что он, Последователь, заранее знал о статье. Он написал ту статью. Это также объясняет, как вы узнали о записке из истории следующего дня. Ты был своим собственным источником, Бреммер. И это ошибка номер три. Три удара, и ты вылетаешь".
   Наступившая тишина была настолько полной, что Босх слышал тихое шипение, исходившее из бутылки пива Бреммера.
   - Ты что-то забыл, Босх, - наконец сказал Бреммер. "Я держу пистолет. Кому еще ты рассказал эту сумасшедшую историю?
   - Чтобы закончить уборку, - сказал Босх, - новое стихотворение, которое вы мне прислали в прошлые выходные, было просто прикрытием. Вы хотели, чтобы психиатр и все остальные сделали вид, что вы убили Чендлера из-за меня или из-за какой-то психической чуши, верно?
   Бреммер ничего не сказал.
   - Так никто не увидит истинной причины, по которой ты пошел за ней. Чтобы вернуть записку и конверт... Черт, ты же репортер, с которым она была знакома, она, наверное, пригласила тебя войти, когда ты постучал в ее дверь. Вроде как ты приглашаешь меня сюда. Знакомство порождает опасность, Бреммер.
   Бреммер ничего не сказал.
   - Ответь мне на вопрос, Бреммер. Мне любопытно, почему ты оставил одну записку, а другую отправил по почте. Я знаю, будучи репортером, ты мог затеряться в участке, бросить его на стол, и никто бы не вспомнил. Но зачем посылать ей? Очевидно, это была ошибка - вот почему вы вернулись и убили ее. Но почему ты это сделал?
   Репортер долго смотрел на Босха. Затем он взглянул на пистолет, как будто убеждая себя, что все в его руках, и он выберется из этого. Пистолет был мощной приманкой. Босх знал, что он у него.
   "История должна была выйти в ту субботу, на это она и была назначена. Но какой-то тупой редактор держал его, прогонял в понедельник. Я отправил письмо по почте до того, как просмотрел газету в ту субботу. Это была моя единственная ошибка. Но ты тот, кто совершил большую ошибку.
   "Ах, да? Это что?"
   "Приходить сюда одному..."
   Теперь молчал Босх.
   - Зачем приходить сюда одному, Босх? Так ты сделал это с Кукольником? Ты пошел один, чтобы хладнокровно убить его?
   Босх на мгновение задумался.
   "Это хороший вопрос."
   - Ну, это была твоя вторая ошибка. Думая, что я такой же недостойный противник, как и он. Он был ничем. Вы убили его, и поэтому он заслужил смерть. Но теперь именно ты заслуживаешь смерти.
   - Дай мне пистолет, Бреммер.
   Он рассмеялся, как будто Босх задал сумасшедший вопрос.
   "Вы думаете-"
   "Сколько их было? Сколько женщин похоронено там?
   Глаза Бреммера загорелись гордостью.
   "Достаточно. Достаточно, чтобы удовлетворить мои особые потребности".
   "Как много? Где они?"
   - Ты никогда не узнаешь, Босх. Это будет твоя боль, твоя последняя боль. Никогда не зная. И проигрыш".
   Бреммер поднял револьвер так, чтобы его дуло было направлено Босху в сердце. Он нажал на курок.
   Босх посмотрел ему в глаза, когда раздался металлический щелчок. Бреммер снова и снова нажимал на курок. Тот же результат, растущий ужас в его глазах.
   Босх сунул руку в носок и вытащил дополнительную обойму, ту, что была заряжена пятнадцатью пулями XTP. Он сжал патрон в кулаке, одним быстрым движением оторвался от дивана и ударил Бреммера кулаком в челюсть. От удара репортер откинулся на спинку стула. Под его весом кресло откинулось назад, и он упал на пол. Он уронил Смита, и Босх быстро собрал его, выбросил пустую обойму и вставил боевые патроны.
   "Вставать! Иди на хуй!"
   Бреммер сделал, как ему сказали.
   - Ты собираешься убить меня сейчас? Это еще одно убийство для стрелка?
   - Тебе решать, Бреммер.
   "О чем ты говоришь?"
   - Я говорю о том, что хочу снести тебе голову, но для этого ты должен сделать первый шаг, Бреммер. Как и в случае с Кукольником. Это была его игра. Теперь он твой".
   - Послушай, Босх, я не хочу умирать. Все, что я сказал, я просто играл в игру. Вы делаете ошибку здесь. Я просто хочу прояснить ситуацию. Пожалуйста, просто отвезите меня в округ, и все прояснится. Пожалуйста."
   "Они так же умоляли, когда ты носил ремень на их шее? Сделали ли они? Вы заставили их молить о своей жизни или о своей смерти? А Чендлер? В конце концов, она умоляла тебя убить ее?
   "Отвезите меня в графство. Арестуйте меня и отвезите в графство".
   - Тогда прислонись к стене, жирный ублюдок, и заведи руки за спину.
   Бреммер повиновался. Босх бросил сигарету в пепельницу на столе и последовал за Бреммером к стене. Когда он застегнул наручники на запястьях репортера, плечи Бреммера опустились, поскольку он явно чувствовал себя в безопасности. Он начал извиваться руками, растирая запястья о наручники.
   "Видеть, что?" он сказал. - Видишь, Босх? Я делаю отметки на запястьях. Если убьешь меня сейчас, они увидят следы и поймут, что это была казнь. Я не какой-нибудь тупой ублюдок вроде Черча, которого можно зарезать, как животное.
   "Нет, верно, ты знаешь все углы, не так ли?"
   "Все они. Теперь отвезите меня в графство. Я уйду до того, как ты проснешься завтра. Знаешь, что все это такое, что у тебя есть? Всего лишь дикая догадка мошенника-полицейского. Даже федеральное жюри согласилось, что ты зашел слишком далеко, Босх. Это не сработает. У вас нет доказательств.
   Босх отвернул его от стены так, чтобы их лица разделяло не более двух футов, их пивное дыхание смешалось.
   - Ты сделал это, не так ли? И ты думаешь, что будешь ходить пешком, не так ли?
   Бреммер уставился на него, и Босх снова увидел блеск гордости в его глазах. Локк был прав насчет него. Он злорадствовал. И он не мог заткнуться, хотя знал, что от этого может зависеть его жизнь.
   - Да, - сказал он низким, странным голосом. "Я это сделал. Я мужчина. И да, я буду ходить. Вы подождите и увидите. И когда я буду там, ты будешь думать обо мне каждую ночь до конца своей жизни".
   Босх кивнул.
   - Но я никогда этого не говорил, Босх. Это будет твое слово против моего. Полицейский-мошенник - он никогда не дойдет до суда. Они не могли позволить вам выступить против меня".
   Босх наклонился к нему ближе и улыбнулся.
   - Тогда, думаю, хорошо, что я записал это на пленку.
   Босх подошел к радиатору и вытащил микромагнитофон из-под двух железных катушек. Он поднял его на ладони, чтобы Бреммер увидел. Взгляд Бреммера стал яростным. Его обманули. Его обманули.
   - Босх, эта запись недопустима. Это ловушка. мне не посоветовали. Мне не советовали!"
   - Сейчас я сообщаю вам о ваших правах. Вы не были арестованы до сих пор. Я не собирался давать вам советы, пока не арестовал вас. Вы знаете полицейский порядок.
   Босх улыбался ему, вникая в суть.
   - Пошли, Бреммер, - сказал он, когда устал от победы.
  
  
   32
   По иронии судьбы, Босх смаковал во вторник утром рассказ Бреммера об убийстве Хани Чандлер. Он отправил репортера в окружную тюрьму без права залога незадолго до полуночи и не предупредил представителей СМИ. К последнему крайнему сроку информация не разошлась, и теперь на первой полосе газеты была опубликована статья об убийстве, написанная убийцей. Босху это понравилось. Он улыбался, когда читал.
   Единственным человеком, которому Босх сказал, был Ирвинг. Коммуникационный центр подключил его к телефонной линии, и в течение получасового разговора он рассказал помощнику начальника каждый шаг, который он предпринял, и описал все составляющие улики, которые привели к аресту. Ирвинг ничего не поздравил и не упрекнул Босха за арест в одиночку. И то, и другое придет позже, после того, как будет видно, задержится ли арест. Оба мужчины знали это.
  
   ***
  
   В 9 часов утра. Босх сидел за письменным столом заместителя прокурора в офисе окружного прокурора в здании суда по уголовным делам в центре города. Второй раз за восемь часов он тщательно просмотрел подробности случившегося, а затем проиграл запись своего разговора с Бреммером. Заместитель окружного прокурора, которого звали Чап Ньюэлл, во время прослушивания записи делал записи в желтом блокноте. Он часто хмурил брови или тряс головой, потому что звук был нехороший. Голоса в гостиной Бреммера отражались от стальных змеевиков радиатора и звучали на пленке жестяным эхом. Тем не менее, самые важные слова были слышны.
   Босх просто смотрел, не говоря ни слова. Ньюэлл выглядел так, как будто он не более трех лет назад окончил юридический факультет. Поскольку арест еще не произвел фурор в газетах или на телевидении, он не привлек внимания одного из старших юристов отдела документации. Он достался Ньюэллу во время обычной ротации.
   Когда запись была закончена, Ньюэлл сделал еще несколько заметок, чтобы выглядеть так, будто знает, что делает, а затем посмотрел на Босха.
   - Вы ничего не сказали о том, что было в его доме.
   "Я ничего не нашел при быстром поиске, который я сделал прошлой ночью. Сейчас там есть другие, с ордером, они делают более тщательную работу.
   - Что ж, надеюсь, они что-нибудь найдут.
   - Да ведь дело тут у тебя.
   - И это хороший случай, Босх. Действительно хорошая работа".
   "Исходящее от тебя, это много значит".
   Ньюэлл посмотрел на него и сузил глаза. Он не знал, что с этим делать.
   - Но, э...
   "Но что?"
   "Ну, нет никаких сомнений, что мы можем это подать. Здесь много".
   "Но что?"
   "Я смотрю на это с точки зрения адвоката защиты. Что у нас здесь на самом деле? Много совпадений. Он левша, курит, знает подробности о Кукольнике. Но эти вещи не являются вескими доказательствами. Они могут применяться ко многим людям".
   Босх начал закуривать сигарету.
   - Пожалуйста, не делай...
   Он выдохнул и выпустил дым на стол.
   "-неважно."
   - А как насчет записки и почтового штемпеля?
   "Это хорошо, но сложно и трудно понять. Хороший адвокат может заставить присяжных увидеть в этом очередное совпадение. Он мог запутать вопрос, вот что я пытаюсь сказать.
   - А что насчет ленты, Ньюэлл? У нас есть его признание на пленке. Что еще ты...
   - Но во время исповеди он отрекается от исповеди.
   "Не в конце".
   "Послушайте, я не собираюсь использовать кассету".
   "О чем ты говоришь?"
   "Ты знаешь о чем я говорю. Он признался до того, как вы ему посоветовали. Это вызывает призрак ловушки".
   "Никакой засады нет. Он знал, что я полицейский, и знал свои права независимо от того, советовал я ему или нет. У него был гребаный пистолет на мне . Он свободно делал эти заявления. Когда его официально арестовали, я посоветовал ему".
   - Но он искал у тебя телеграмму. Это явное указание на его желание не быть записанным на пленку. Кроме того, он сбросил бомбу - его самое разрушительное заявление - после того, как вы надели на него наручники, но до того, как вы ему посоветовали. Это может быть рискованно".
   - Ты будешь использовать ленту.
   Ньюэлл долго смотрел на него. На его юных щеках появились красные пятна.
   - Вы не имеете права указывать мне, что я буду использовать, Босх. Кроме того, если это все, что мы собираемся использовать, то, вероятно, дело будет за апелляционным судом штата, если мы воспользуемся им, потому что, если у Бреммера вообще есть хоть какой-то адвокат, он его возьмет. Мы выиграем вопрос здесь в высшей инстанции, потому что половина судей на этих скамьях в то или иное время работали в офисе окружного прокурора. Но когда дело доходит до апелляции или до Верховного суда штата в Сан-Франциско, остается только гадать. Это то, что вы хотите? Подождать пару лет, а потом сдуть? Или вы хотите, чтобы все было сделано правильно с самого начала?"
   Босх наклонился вперед и сердито посмотрел на молодого адвоката.
   "Послушайте, мы все еще работаем над другими углами. Мы еще не закончили. Доказательств будет больше. Но мы должны предъявить обвинение этому парню или отпустить его. У нас есть сорок восемь часов с прошлой ночи, чтобы подать документы. Но если мы прямо сейчас не подадим заявление об отсутствии залога, он наймет адвоката и проведет слушание дела об освобождении под залог. Судья не выполнит арест без залога, если вы еще даже не выдвинули ни одного обвинения. Так что файл на него сейчас. Мы получим все доказательства, которые вам нужны, чтобы подтвердить это".
   Ньюэлл кивнул, как бы соглашаясь, но сказал: "Дело в том, что мне нравится иметь полный пакет, все, что мы можем получить, когда я подаю дело. Таким образом, мы с самого начала знаем, как будем работать с обвинением. Мы знаем, собираемся ли мы пойти на сделку о признании вины или пойти к стене ".
   Босх встал и подошел к открытой двери кабинета. Он вышел в холл и посмотрел на пластиковую табличку с именем, прикрепленную к стене снаружи. Потом он вернулся.
   - Босх, что ты делаешь?
   "Это забавно. Я думал, вы заместитель по хранению документов. Я не знал, что вы тоже являетесь судебным помощником.
   Ньюэлл уронил карандаш на блокнот. Его лицо стало еще более красным, пятна распространились на лоб.
   "Слушайте, я помощник по хранению документов. Но часть моей ответственности заключается в том, чтобы убедиться, что у нас есть наилучшее возможное дело с самого начала. Каждое дело, которое проходит через эту дверь, я мог бы зарегистрировать, но не в этом дело. Дело в том, чтобы иметь хорошие, заслуживающие доверия доказательства и много. Дела, которые не дают результатов. Так что я толкаю, Босх. Я-"
   "Сколько тебе лет?"
   "Какая?"
   "Сколько?"
   "Двадцать шесть. Что это должно...
   - Послушай меня, ты, маленький придурок. Никогда больше не называй меня по фамилии. Я завел подобные дела до того, как ты взломал свою первую книгу по юриспруденции, и я буду заводить их еще долго после того, как ты перевезешь свой кабриолет Saab и свое эгоистичное шоу из белого хлеба в Сенчури-Сити. Вы можете звать меня Детектив или Детектив Босх, можете даже звать меня Гарри. Но никогда больше не называй меня просто Босхом, понял?
   Рот Ньюэлла открылся.
   "Ты понимаешь?"
   "Конечно."
   "Другое дело, мы собираемся получить больше доказательств, и мы собираемся получить их, как только сможем. Но тем временем вы собираетесь предъявить Бреммеру одно обвинение в убийстве первой степени без залога, потому что мы собираемся убедиться - с самого начала, мистер Ньюэлл, - что этот подонок никогда не увидит преступника. снова дневной свет.
   "Тогда, когда у нас будет больше доказательств, если вы все еще связаны с этим делом, вы подадите несколько отсчетов в соответствии с теориями связи между смертями. Вы никогда не будете беспокоиться о так называемом пакете, который вы передадите судебному адвокату. Судебный адвокат будет принимать эти решения. Потому что мы оба знаем, что вы на самом деле просто клерк, клерк, который регистрирует то, что ему приносят. Если бы вы знали достаточно, чтобы хотя бы сидеть в суде рядом с судебным адвокатом, вас бы здесь не было. У вас есть вопросы?"
   - Нет, - быстро сказал он.
   - Нет, что?
   - Нет ques-нет, детектив Босх.
  
   ***
  
   Босх вернулся в конференц-зал Ирвинга и провел остаток утра, работая над заявлением о выдаче ордера на обыск для сбора образцов волос, крови и слюны вместе с зубным слепком от Бреммера.
   Прежде чем отнести его в здание суда, он присутствовал на кратком собрании оперативной группы, где все они доложили о своих соответствующих заданиях.
   Эдгар сказал, что был у Сибил Брэнд и показал Джорджии Стерн, которая все еще находилась там, фотографию Бреммера, но она не смогла опознать в нем нападавшего. Она не могла исключить и его.
   Шихан сказал, что он и Опельт показали фотографию Бреммера управляющему складом в магазине Бинга, и этот человек сказал, что Бреммер мог быть одним из арендаторов складских помещений двумя годами ранее, но он не может быть в этом уверен. Он сказал, что это было слишком давно, чтобы помнить достаточно хорошо, чтобы отправить человека в газовую камеру.
   - Этот парень слабак, - сказал Шиэн. "У меня такое ощущение, что он узнал Бреммера, но был слишком напуган, чтобы вставлять его до конца. Завтра мы снова ударим его".
   Ролленбергер вызвал президентов на вездеходе, и они сообщили из дома Бреммера, что пока ничего нет. Ни лент, ни тел, ничего.
   "Я говорю, что мы идем за ордером на раскопки двора под фундаментом", - сказал Никсон.
   "Мы могли бы перейти к этому", - ответил по рации Ролленбергер. - А пока продолжай.
   Наконец, Иде сообщил через вездеход, что он и Мэйфилд получили отговорки от юристов Times и пока не смогли даже приблизиться к столу Бреммера в отделе новостей.
   Ролленбергер сообщил, что Хайкес и Ректор были без средств, собирая информацию о Бреммере. После этого он сообщил, что Ирвинг запланировал пятичасовую пресс-конференцию для обсуждения дела со СМИ. Если будет обнаружено что-то новое, сообщите об этом Ролленбергеру.
   - Вот и все, - сказал Ролленбергер.
   Босх встал, чтобы уйти.
  
   ***
  
   Медицинская клиника на высоком этаже окружной тюрьмы напомнила Босху лабораторию Франкенштейна. На каждой кровати были цепи, а к плиточным стенам были прикручены кольца, чтобы привязывать пациентов. Выдвижные светильники над каждой кроватью были заключены в стальные клетки, чтобы пациенты не могли добраться до лампочек и использовать их в качестве оружия. Плитка должна была быть белой, но с годами она приобрела угнетающе-желтоватый оттенок.
   Босх и Эдгар стояли в дверях одного из отсеков, где стояло шесть коек, и смотрели, как Бреммеру, лежавшему на шестой кровати, сделали укол пентотала натрия, чтобы он стал более сговорчивым и податливым. Он отказался предоставить зубной слепок по решению суда и образцы крови, слюны и волос.
   После того, как лекарство начало действовать, врач открыл репортеру рот, вставил два зажима, чтобы удерживать его открытым, и приложил к передним верхним зубам небольшой квадратный кусок глины. Затем он проделал ту же процедуру с нижними передними зубами. Закончив, он ослабил зажимы, и Бреммер, похоже, заснул.
   - Если бы мы сейчас его о чем-то спросили, он бы сказал правду, верно? - спросил Эдгар. - Ему дают сыворотку правды, да?
   - Предположительно, - сказал Босх. - Но это, вероятно, приведет к тому, что дело будет прекращено.
   Маленькие серые кубики с зубчатыми углублениями были вставлены в пластмассовые футляры. Доктор закрыл их и передал Эдгару. Затем он взял кровь, вытер ватным тампоном рот Бреммера и отрезал кусочки волос с головы, груди и лобка подозреваемого. Он положил их в конверты, которые упаковали в маленькую картонную коробку, вроде тех куриных наггетсов, которые продают в ресторанах быстрого питания.
   Босх взял коробку, и они ушли. Босх отправился в кабинет коронера, чтобы увидеть Амадо, аналитика, а Эдгар отправился в Калифорнийский штат Нортридж, чтобы встретиться с судебно-медицинским экспертом-археологом, который помог с реконструкцией бетонной блондинки.
  
   ***
  
   Без четверти пять все вернулись в конференц-зал, кроме Эдгара. Все слонялись вокруг, ожидая, когда состоится пресс-конференция Ирвинга. С полудня не было никакого другого прогресса.
   - Как ты думаешь, где он все спрятал, Гарри? - спросил Никсон, наливая кофе.
   "Я не знаю. Вероятно, где-то есть шкафчик для хранения. Если у него есть кассеты, я сомневаюсь, что он с ними расстанется. Вероятно, у него где-то есть падение. Мы найдем их".
   - А как насчет других женщин?
   - Они где-то там, под городом. Они появятся только по счастливой случайности.
   - Или если Бреммер заговорит, - сказал Ирвинг. Он только что вошел.
   В зале было хорошее настроение. Несмотря на медленный прогресс дня, все до единого не сомневались, что наконец нашли нужного мужчину. И эта уверенность подтверждала то, о чем они говорили. Так они хотели выпить кофе и потусоваться. Даже Ирвинг.
   Без пяти минут пятого, когда Ирвинг в последний раз просматривал некоторые отчеты, напечатанные в течение дня, перед встречей с журналистами, Эдгар подошел к марсоходу. Ролленбергер быстро взял рацию и ответил.
   - Что у вас есть, пятая команда?
   - Гарри здесь?
   "Да, Команда Пять, Команда Шесть присутствуют. Что у тебя?"
   "У меня есть пакет. Определенное совпадение между зубами подозреваемого и отпечатками жертвы.
   - Понятно, команда пять.
   В конференц-зале раздались возгласы, много хлопков по спине и "дай пять". "Он падает", - воскликнул Никсон.
   Ирвинг взял свои бумаги и направился к двери в коридор. Он хотел успеть. В дверях он прошел рядом с Босхом.
   - Мы - золото, Босх. Спасибо."
   Босх только кивнул.
  
   ***
  
   Через несколько часов Босх снова оказался в окружной тюрьме. Это было после карантина, поэтому депутаты не вывели Бреммера к нему. Вместо этого ему пришлось пройти в модуль повышенной мощности, депутаты наблюдали за ним по удаленным камерам. Он прошел вдоль ряда камер до 6-36 и заглянул в затянутое решеткой окно размером в один квадратный фут в цельной стальной двери.
   Бреммер был в статусе "не подходить", так что он был там один. Он не заметил, как Босх наблюдал за ним. Он лежал на нижней койке на спине, сцепив руки за головой. Его глаза были открыты и смотрели прямо вверх. Босх узнал состояние абстиненции, которое он на мгновение наблюдал прошлой ночью. Его как будто и не было. Босх прижался ртом к экрану.
   - Бреммер, ты играешь в бридж?
   Бреммер посмотрел на него, только двигая глазами.
   "Какая?"
   "Я сказал, ты играешь в бридж? Знаешь, карточная игра?
   - Какого хрена ты хочешь, Босх?
   "Я только что зашел сказать вам, что сегодня утром к тому, что было сегодня утром, добавилось еще три. Связь. Вы только что получили бетонную блондинку и двух предыдущих, тех, что мы сначала дали Кукольнику. Вы также получили покушение на выжившего.
   "Ну, а какая разница? У тебя есть один, у тебя есть все. Все, что мне нужно сделать, это закончить дело Чендлера, и остальные выпадут, как домино".
   - За исключением того, что этого не произойдет. У нас есть твои зубы, Бреммер, не хуже отпечатков пальцев. И мы получили остальное. Я только что от коронера. Они сопоставили ваши лобковые волосы с образцами, найденными на жертвах номер семь и одиннадцать - тем, что мы приписали Кукольнику. Тебе следует подумать о сделках, Бреммер. Скажи, где остальные, и они, вероятно, оставят тебя в живых. Вот почему я спросил о мосте.
   "Что насчет этого?"
   "Ну, я слышал, что в Q есть ребята, которые играют в хороший бридж. Они всегда ищут новую кровь. Они вам наверняка понравятся, у них много общего.
   - Почему бы вам не оставить меня в покое, Босх?
   "Я буду. Я буду. Но чтобы ты знал, чувак, они в камере смертников. Но не беспокойтесь об этом, когда вы туда доберетесь, у вас будет много карточных игр. Каково среднее время выполнения? Восемь, десять лет до того, как кого-нибудь убьют газом? Это неплохо. Если, конечно, вы не договоритесь.
   - Сделки нет, Босх. Убирайся отсюда".
   "Я иду. Поверьте мне, приятно иметь возможность выйти из этого места. Тогда увидимся, хорошо? Вы знаете, через восемь или десять лет. Я буду там, Бреммер. Когда тебя пристегнут ремнями. Я буду смотреть сквозь стекло, когда появится газ. А потом я выйду и расскажу репортерам, как ты умер. Я скажу им, что ты пошел орать, что ты не очень-то мужчина.
   - Да пошел ты, Босх.
   "Да, трахни меня. Тогда увидимся, Бреммер.
  
  
   33
   После предъявления обвинения Бреммеру во вторник утром Босх получил разрешение взять отпуск на оставшуюся часть недели вместо того, чтобы получать все сверхурочные, которые он накопил по делу.
   Он проводил время, слоняясь по дому, выполняя случайные работы и отдыхая. Он заменил деревянные перила на заднем крыльце новыми отрезками выдержанного дуба. И пока он был в Home Depot за дровами, он также купил новые подушки для стульев и шезлонга на крыльце.
   Он снова начал читать спортивные страницы " Таймс" , отмечая статистические изменения в рейтингах команд и выступлениях игроков.
   И время от времени он читал одну из многих статей, которые " Таймс" публиковала в разделе "Метро" о том, что стало известно по всей стране как дело Последователя. Но на самом деле это не удерживало его очарование. Он уже слишком много знал об этом деле. Единственное, что его интересовало в этих историях, это подробности о Бреммере, которые выходили наружу. " Таймс " отправила своего сотрудника в Техас, где Бреммер вырос в пригороде Остина, и репортер вернулся с историей, взятой из старых досье детского суда и местных сплетен. Его воспитывала мать в неполной семье; своего отца, странствующего блюзового музыканта, он видел максимум раз или два в год. Мать была описана бывшими соседями как дисциплинированная и просто подлая, когда дело касалось ее сына.
   Худшее, что репортер придумал о Бреммере, это то, что его подозревали, но так и не обвинили в поджоге соседского сарая, когда ему было тринадцать. Соседи рассказывали, что мать наказала его так, как будто он все равно совершил преступление, не позволяя ему покидать их крошечный дом до конца лета. Соседи сказали, что примерно в то же время в районе начали возникать проблемы с исчезновением домашних животных, но это никогда не приписывалось молодому Бреммеру. По крайней мере, до сих пор. Теперь соседи, казалось, были заняты тем, что обвиняли Бреммера во всех недугах, охвативших их улицу в том году.
   Через год после пожара мать Бреммера умерла от алкоголизма, и после этого мальчика воспитывали в совхозе для мальчиков, где юные подопечные ходили на занятия в белых рубашках, синих галстуках и блейзерах, даже когда столбики термометра зашкаливали. В статье говорилось, что он работал репортером в одной из студенческих газет фермы, таким образом начав журналистскую карьеру, которая в конечном итоге привела его в Лос-Анджелес.
   Вся его история служила почвой для размышлений таких людей, как Локк, для размышлений о том, как Бреммер-ребенок заставил Бреммера-ребенка делать то, что он делал. Это только расстроило Босха. Однако он ничего не мог поделать и долго смотрел на фотографию матери, которую где- то откопала " Таймс ". На снимке она стоит перед дверью выжженного солнцем дома в стиле ранчо, положив руку на плечо молодого Бреммера. У нее были осветленные светлые волосы, провокационная фигура и большая грудь. На ней было слишком много косметики, подумал Босх, глядя на фотографию.
  
   ***
  
   Помимо статей о Бреммере, история, которую он читал и перечитывал несколько раз, была в разделе "Метро" газеты за четверг. Речь шла о погребении Беатрис Фонтено. В статье цитировалась Сильвия, и в ней описывалось, как учительница Грант Хай прочитала некоторые школьные задания девочки на поминальной службе. Была фотография со службы, но Сильвии на ней не было. Это было стойкое, заплаканное лицо матери Беатрис на похоронах. Босх держал страницу "Метро" на столе рядом с шезлонгом и перечитывал историю каждый раз, когда садился туда.
  
   ***
  
   Когда он становился беспокойным вокруг дома, он садился за руль. Спускаясь с холмов, он направлялся через Долину, и ему некуда было идти. Он ехал сорок минут, чтобы съесть гамбургер в киоске In 'N' Out. Выросший в городе, он любил ездить на нем, знать каждую его улицу и угол. Один раз в четверг и еще раз в пятницу утром его машины проезжали мимо Грант Хай, но он ни разу не увидел Сильвию в окнах классных комнат, когда проезжал мимо. Ему было плохо на сердце, когда он думал о ней, но он знал, что ближе всего к ней можно подойти, проехав мимо школы. Это был ее ход, и он должен ждать, пока она его сделает.
   В пятницу днем, когда он вернулся с дороги, он увидел мигающую лампочку сообщения на своем телефоне, и надежда переполнила его горло. Он подумал, что, может быть, она видела его машину и звонила, потому что знала, как болит его сердце. Но когда он проиграл сообщение, Эдгар просто просил его позвонить.
   В конце концов, он сделал.
   - Гарри, ты все пропустил?
   "Да, что?"
   - Ну, вчера у нас был журнал " Пипл ".
   "Я слежу за тобой на обложке".
   "Просто шучу. На самом деле, у нас большие разработки".
   "Да, что?"
   "Вся эта огласка должна была пойти нам на пользу. Звонила какая-то дама из Калвер-Сити и сказала, что узнала Бреммера, что у него есть камера хранения в ее доме, но под именем Вудворд. Мы получили ордер и выдали его сегодня утром.
   "Ага."
   "Локк был прав. Он снимал на видео. Мы нашли записи. Его трофеи".
   "Иисус."
   "Ага. Если когда-то и были сомнения, то теперь их нет. Получил семь лент и камеру. Должно быть, он не записал первые два, те, которые, как мы думали, принадлежали Кукольнику. Но у нас есть записи семи других, включая Чендлера и Мэгги Кам Лаудли. Ублюдок все заклеил. Просто ужасная штука. Они работают над формальными удостоверениями личности пяти других жертв на плёнках, но, похоже, это будут те, кто попал в список, составленный Морой. Галерея и остальные четыре порно-телки".
   - Что еще было в шкафчике?
   "Все. У нас есть все. У нас есть наручники, ремни, кляпы, нож и Глок-9. Весь его набор для убийства. Должно быть, он использовал пистолет, чтобы контролировать их. Вот почему у Чендлера не было никаких признаков борьбы. Он использовал пистолет. Мы думаем, он будет держать их, пока не наденет на них наручники и не заткнет им рот. Судя по записям, все убийства произошли в доме Бреммера, в задней спальне. Кроме Чендлера, конечно. Она получила его дома... Эти записи, Гарри, я не могла смотреть.
   Босх мог представить. Он представил себе эти сцены и почувствовал неожиданное трепетание в сердце, как будто оно вырвалось внутри него и билось о его ребра, как птица, пытающаяся вырваться из клетки.
   "В любом случае, у окружного прокурора есть это, и большое событие в том, что Бреммер собирается говорить".
   "Он?"
   "Да, он слышал, что у нас есть записи и все остальное. Я полагаю, он сказал своему адвокату разобраться. Он получит пожизненное без возможности условно-досрочного освобождения в обмен на то, что отведет нас к телам и позволит психиатрам напасть на него, изучить, что его движет. Мой голос за то, что они раздавят его, как муху, но, думаю, они думают о семьях и науке".
   Босх молчал. Бреммер будет жить. Сначала он не знал, что и думать. Потом он понял, что может жить с этой сделкой. Его беспокоило, что этих женщин никогда не найдут. Вот почему он навестил Бреммера в тюрьме в тот день, когда были предъявлены первые обвинения. Были ли у жертв семьи, которые заботились о нем, или нет, он не хотел оставлять их там, внизу, в черной бездне неизвестности.
   Это неплохая сделка, решил Босх. Бреммер был бы жив, но он не был бы жив. Для него это может быть даже хуже, чем газовая камера. И это было бы справедливостью, подумал он.
   - В любом случае, - сказал Эдгар, - я подумал, что вам будет интересно узнать.
   "Ага."
   "Это чертовски странно, понимаете? Это Бреммер. Это еще более странно, чем если бы это была Мора, чувак. Репортер! И, черт возьми, я тоже знал этого парня".
   "Да, ну, многие из нас так и сделали. Думаю, никто никого не знает так, как они думают".
   "Ага. Сейя, Гарри.
  
   ***
  
   Ближе к вечеру он стоял на задней палубе, опершись на свои новые дубовые перила, глядя в проход и думая о черном сердце. Его ритм был настолько сильным, что мог задавать ритм целого города. Он знал, что это всегда будет фоновым ритмом, ритмом его собственной жизни. Теперь Бреммер будет изгнан, спрятан навеки, но он знал, что после него будет еще один. И еще один после него. Черное сердце не бьется в одиночестве.
   Он закурил сигарету и подумал о Хани Чендлер, вытесняя из памяти последний взгляд на нее с видением ее выступлений в суде. Это всегда будет ее место в его сознании. В ее ярости было что-то такое чистое и чистое, как голубое пламя спички, прежде чем она сгорит сама по себе. Даже направленный на него, он мог это оценить.
   Его мысли обратились к статуе на ступенях здания суда. Он все еще не мог вспомнить ее имя. Конкретная блондинка, как назвал ее Чендлер. Босху стало интересно, что Чендлер подумал о справедливости в конце. В ее конце. Он знал, что без надежды нет справедливости. Осталась ли у нее хоть какая-то надежда в конце? Он верил, что она это сделала. Как чистое голубое пламя, потускневшее до нуля, оно все еще было здесь. Еще горячий. Именно это позволило ей победить Бреммера.
  
   ***
  
   Он не слышал Сильвию, пока она не вышла на крыльцо. Он поднял глаза и увидел ее там, и хотел немедленно подойти к ней, но сдержался. На ней были синие джинсы и темно-синяя джинсовая рубашка. Он купил рубашку на ее день рождения и воспринял это как хороший знак. Он предположил, что она, вероятно, пришла из школы, так как всего час назад она прервалась на выходные.
   "Я позвонил в ваш офис, и мне сказали, что вы ушли. Я думал, что зайду посмотреть, как ты. Я прочитал все об этом деле.
   - Я в порядке, Сильвия. Как дела?"
   "Я в порядке."
   "Как мы?"
   Она немного улыбнулась при этом.
   "Похоже на одну из тех наклеек на бампер, которые вы видите. "Как я вожу?"... Гарри, я не знаю, как у нас дела. Наверное, поэтому я здесь".
   Повисла неловкая тишина, пока она осматривала крыльцо и выходила на проход. Босх раздавил сигарету и бросил ее в старую банку из-под кофе, которую держал у двери.
   "Привет, новые подушки".
   "Ага."
   - Гарри, ты должен понять, почему мне понадобилось время. Его-"
   "Я делаю."
   "Позвольте мне закончить. Я репетировал это достаточно раз, я хотел бы получить шанс сказать это вам. Я просто хотел сказать, что мне будет очень тяжело, если мы продолжим. Будет трудно иметь дело с нашим прошлым, нашими секретами и, прежде всего, с тем, что ты делаешь, что ты приносишь домой с собой..."
   Босх подождал, пока она продолжит. Он знал, что она еще не закончила.
   - Я знаю, что мне не нужно напоминать тебе, но я уже проходила через это раньше с мужчиной, которого любила. И я видел, как все пошло наперекосяк и... вы знаете, чем это закончилось. Нам обоим было очень больно. Итак, вы должны понять, почему мне нужно было сделать шаг назад и взглянуть на это. На нас."
   Он кивнул, но она не смотрела на него. То, что она не смотрела, беспокоило его больше, чем ее слова. Однако он не мог заставить себя говорить. Он не знал, что он мог сказать.
   "Ты живешь в очень тяжелой борьбе, Гарри. Твоя жизнь, я имею в виду. Полицейский. И все же, несмотря на весь ваш багаж, я вижу и знаю, что в вас есть еще очень благородные черты.
   Теперь она посмотрела на него.
   - Я люблю тебя, Гарри. Я хочу попытаться сохранить это, потому что это одна из лучших вещей в моей жизни. Одна из лучших вещей, которые я знаю. Я знаю, что это будет тяжело. Но это может сделать все лучше. Кто знает?"
   Он пошел к ней тогда.
   "Кто знает?" он сказал.
   И они долго обнимали друг друга, его лицо рядом с ее, вдыхая запах ее волос и кожи. Он держал ее за шею так, словно она была хрупкой, как фарфоровая ваза.
   Через некоторое время они разошлись, но только для того, чтобы вместе сесть в шезлонг. Они сидели молча, просто обняв друг друга, до тех пор, пока небо над Сан-Габриэлем не начало тускнеть и становиться багрово-красным. Босх знал, что у него все еще есть секреты, но пока они останутся в тайне. И он еще какое-то время будет избегать этого черного места одиночества.
   - Хочешь уехать на эти выходные? он спросил. "Уехать из города? Мы могли бы съездить в Лоун-Пайн. Оставайтесь в каюте завтра вечером.
   "Это было бы замечательно. Я мог бы... Мы могли бы использовать его.
   Через несколько минут она добавила: "Возможно, нам не удастся снять каюту, Гарри. Их так мало, и они обычно забронированы к пятнице".
   - У меня уже есть один в резерве.
   Она повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. Она хитро улыбнулась и сказала: "О, так ты все время знал. Ты просто слонялся вокруг, ожидая, когда я вернусь. Никаких бессонных ночей, никаких сюрпризов".
   Он не улыбнулся. Он покачал головой и несколько мгновений смотрел на угасающий свет, отражающийся на западной стене Сан-Габриэля. - Я не знал, Сильвия, - сказал он. "Я надеялся, что."
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"