Сфинкский : другие произведения.

Голова Анны Ахматовой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Накануне смерти Анна Андреевна просила передать Новый Завет ей в санаторий - хотела сличить евангельские тексты с текстами кумранских рукописей. Я передал... Но по "печальным" стечениям обстоятельств, результат их сравнения останется уже неизвестным. Личным!.. Хотя, констатировавшая смерть врач вспоминала, что на груди у тела Анны Андреевны Ахматовой был большой нательный крест...
  
  Увы, в санатории было не положено умирать, поэтому тело Ахматовой спешно укрыли в каком-то подсобном помещении и в тот же день перевезли в бывший Странноприимный дом графов Шереметевых под их родовым гербом с девизом "Deus conservat omnia".
  
  Странноприимный дом - устаревшее обозначение богадельни, больницы-приюта для нищих и калек. Наиболее известна под этим названием как раз Шереметевская больница на Большой Сухаревской площади в Москве. На базе ее был организован Институт неотложной помощи имени Склифосовского.
  
  Поисками кладбища занимался Бродский. Вопрос был очень важен: место погребения Ахматовой должно стать знаком ее связи с этим городом, с его тенями, с его историей.
  
  Йося считал: невозможно похоронить Анну Андреевну рядом с Блоком и Лозинским на Литераторских мостках. Они это - они, она - это... Да и для похорон на столь престижном кладбище должна была быть санкция властей.
  
  Опять же немыслимо было и представить себе, что Ахматова будет покоиться на широко доступных Южном или Северном кладбищах, безликих и жутковатых.
  
  И завершала ряд проблем ещё последняя - похороны задерживались в связи с женским праздником.
  
  Йося постоянно хотел выпить. Но ни у него, ни у меня не было достаточно денег. То есть, они были, но мы постоянно тратили их, так как беспробудно пили.
  
   Йося шутил:
  
  "У русского человека единственная надежда - это выиграть двести тысяч" .
  
   Так написал в дневнике Антон Павлович Чехов. Лично я восхищаюсь Чеховым - из его творчества я не взял ровным счётом ничего в своё. Человек, написавший такие важные, но бесполезные книги, казался мне не иначе как святым или ангелом. Впрочем, денег мы всякий раз доставали где-нибудь или у кого-нибудь (смерть Ахматовой редко кого оставляла равнодушным) . Достав деньги на выпивку в очередный раз мы выяснил и пришли к "общему" мнению - "ангелы - женского рода".
  
  -- Женского!
  -- Женского! Сто процентов!
  -- А доказательства нет. - печально заметил Йося. - И не будет. На этом свете.
  -- А ты уверен, что есть "тот"?
  
  Йося не был уверен. И для смелости выводов мы выпили ещё.
  
  -- Моим ангелом была Анна Адреевна.
  -- И моим.
  -- Такого не бывает.
  -- А я по-твоему вру?
  
  Мы не за похвалой к ней зодили, не за литераґтурным признанием или там за одобрением наших опусов. Мы шли к Анне Андреевне, потому что она наши души привоґдила в движение, потому что в ее присутствии мы как бы отказывались от себя.
  
  Вообще, нас было четверо: Рейн, Найман, Бобышев и Бродский. По мнению  Иосифа, Рейн был Пушкиным,  Дельвигом  был Бобышев.  Найман, с его едким  остроумием, был Вяземским.  Себя Бродский, со своей меланхолией,  считал Баратынским. Анна Андреевна  Ахматова называла нас - "волшебный хор" . И всякий раз, когда Бродский  шел или ехал к ней, он покупал цветы - почти всегда розы. В городе это было или не в городе. Я доставал хороший чай.
  
  Сегодня вместо чая были водка, портвейн и снова водка. Вечер заканчивался на берегу Москва-реки...
  
  Мы в поисках денег позвонили Чехову:
  
  -- Вобщем, Тоша, Бог, как тебя там, мне... нужна твоя помощь. Ты ушёл, бросил нас, свалил и всё. Ты сказал, что Земля в безопасности, потому что у неё есть я и Иося, но это не так, не так! Мы всё потеряли. Денег нет. И ты должен их найти. Ты найдёшь Палыч, или вернёшь Анну Андреевну, или заберёшь нас всех, понял? Всех! Даже Йосю.
  
  Йося испуганно замотал головой. Нет!
  
  -- Нет? Ну ладно, Тема слышишь. Бродского не забирай. Пусть сопьется скотина!
  
  Чехов не стал обещать денег, но утром обещал прмочь опохмелится.
  
  -- А что с кладбищем? - поинтересовался он. - Договорились?
  
  Я посмотрел на Йосю, он на меня. Мы оба не знали. Йося ввхватил из моих рук тру ку и закричал в неё:
  
  -- Ты нам должен Чехов!
  
  Чехов наверное удивился, потому что Бродский продолжил орать:
  
  -- Потому что после всего, что ты устроил, ты нам обязан, сволочь. Быстро спустился сюда и все исправил! Сейчас же! Немедленно! Пожалуйста... Ради Бога!
  
  Иосиф замолчал на секунду и заплакал, повторяя речитативом:
  
  -- Pour l'amour de Dieu!.. Pour l'amour de Dieu!... Pour l'amour de Dieu!
  
  "Ради Бога!" - на французском. Это выглядело уже как смирение.
  
  У него была идиосинкразия на две вещи: он не терпел, когда поют стихи (так что однажды гитарой разбил голову исполнителю) и все, что связано с Францией и французами.
  
  Через час стало окончательно ясно - ни Чехов, ни Бог нас не слушают. Им плевать.
  
  Потом позвонили Нейману, потом - Арсению. Тарковский был пьян, но не настолько, чтобы дать даже взаймы денег.
  
  -- Всё! - увещевал он, - Всё! Кончили, мужики пить. Кончили!
  
  Наверное мы и, в самом деле, кончили.
  
  Через три дня когда Арсений Тарковґский начал свою надгробную речь словами "С уходом Ахматовой конґчилось..." - все во мне воспротивилось: ничто не кончилось, ничто не могло и не может кончиться, пока существуем мы.  
  
  Шел дождь, гремел гром, сверкала молния. Все раскрыли зонтики, и только Найман стоял  с непокрытой головой перед микрофоном и продолжал вспоминать минувшие дни. В этом было что-то нереальное: магия слова и природы завораживала, и действительно создавалось впечатление, что голова Анны Андреевны наблюдает за нами...
  
  После похорон Чехов пригласил к себе на поминки. Мы пили еврейскую водку Кеглевич и слушали Шнитке. Принято считать, что с его техники начинается постмодернизм в музыке.
  
  Когда то о том же говорила мне и Анька. Собственно, она и была у нас Анной Андреевной. Костя был Рейном, который был Пушкиным,  Дельвигом был Бобышев в исполнении меня.  А Найман, с его едким  остроумием, был Вяземским и Колей Морозовым, который умер намдва года раньше, чем Анька и Йосиф.  Бродский же, со своей клинической меланхолией,  считал себя Баратынским. Его фамилия и впрямь была Бродский, но...
  
  Ему, наверное, было легче всех нас. Он - эгоист. Впрочем не знаю. Анька, в действительности, спала с каждым из нас...
  
  Когда я говорил об этом на сороковой день на довольно веселых поминках, меня неожиданно охватил страх, какого я не испытывала ни разу за всю свою жизнь.
  
  Я говорил вслух о пизде, но в глубине себя понимал: у ангела вместо пизды - душа; душа оставляет след там, к чему она прикипает.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"