Шабанов Лев Викторович : другие произведения.

Каменный Легион 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Составная часть.1992 г. Новосибирск. "Падение Н-ского рок-клуба" Главные герои, правда, к нему отношения не имеют, поэтому фон праздника и всё прочее были дописаны в 1996 г.

  "КАМЕННЫЙ ЛЕГИОН. КНИГА ПЕРВАЯ:часть 3"
  
  КНИГА ПЕРВАЯ
  часть третья
  
  Ну, хватит!
  Прекратите этот бардак,
  у меня выдался сегодня очень тяжелый день:
  только утром вышел из тюрьмы -
  уже по мне стреляли,
  мой автобус перевернулся семнадцать раз,
  баба какая-то чуть не порезала в сортире
  и мой "порше" взорвали.
  Обычно я не вмешиваюсь,
  когда кого-нибудь избивают,
  но этот человек обещал мне помочь...
  И если ты не заткнешься,
  я прострелю тебе коленную чашечку!
  Аксель Фоули,
  Другие 48 часов
  
  ОБРЕТЕНИЕ ПАУЛЬСА
  
  Похмелье было ужасным... Дико болела голова, почему-то вспухло горло, и плюс ко всему Дрэгона никак не покидало чувство увеличивающейся печени.
  Открыв глаза, он увидел возле себя коротко остриженную продолговатую физиономию, которая в свою очередь, заметив, что Дрэгон пришёл в себя, радостно заулыбалась.
  - Меня зовут Паульс, мсье, я школярствую в поисках службы, да всё как-то с хозяевами не везёт. Могит, вам слуга нужен?
  Дрэгон продолжал непонимающе глазеть на странную физиономию, "может, - в нерешительности подумал он, - это белая горячка?", тем временем непонятная физиономия продолжала навязывать своё общество:
  - Знаете ли, ваша милость, мне ведь много не надо! Разве, что несколько серебряников на харчи, на книги и на прочие расходы...
  Дрэгон ущипнул себя, пытаясь проснуться и развеять кошмар, однако сон катастрофически продолжался.
  - Ну, хорошо, ваша достопочтенность - два! Всего пара серебряников бедному Паульсу (мне надобно на книги) и плюс харчи...
  Дрэгон молча и степенно перекрестился, затем помотал головой, потом звонко ударил себя по щеке, однако галлюцинация продолжалась. Вместо того, чтобы раствориться или принять неясные очертания, видение приблизилось почти вплотную и затараторило ещё интенсивней:
  - Ваше превосходительство, снизойдите до меня, хотя бы за то, что я вас извлёк на Свет Божий из-под обломков столов и ударов разгневанных господ - положите один серебряник в неделю. По рукам?
  "Всё, - подумал Дрэгон, - надо умерить аппетиты в рамках потребления алкогольных напитков, а то скоро бесы не только мерещиться начнут, а и в доме поселяться!"
  С этой мыслью сквайр закрыл глаза и отмахнулся от виденья.
  Как ни странно, но голос затих и призрак исчез.
  - Ну, вот и Слава Богу, - подумал Дрэгон и снова задремал, но теперь уже успокоено и безмятежно.
  Правда, сон снился пакостный: "Чёрный ворон", процентщики, дамы разнузданного поведения, Ди Шнайдер с отцом в кругу каких-то злобных и плешивых людей... Потом явился сам господин Альфонс и что-то громко выкрикивал по латыни, но тут вдруг прибежали обнаженные актриски, и доктор Кац поставил господину Альфонсу контрольную клизму в... (не важно) Здесь же какой-то несчастный ловил в клетку птичку, которая была на самом деле его удалённым... (не нужно) Потом появились наёмники, их забрали вербовщики и расквартировали в огромной яме ярко выраженного цвета детской неожиданности... Потом появилась смуглая женщина с такими глазами, что Гомер назвал бы её "волоокой", она взмахнула алой простынею и сказала: "видишь кровь? Знай, что это - пятно свободы! А свобода и любовь вещи несовместимые... и неуместные". Спустя мгновение её затоптал табун чёрных василисков, и всё это закончилось личным кошмаром: Дрэгон вдруг увидел себя, только очень старого, немощного, в окружении серых высоких камней и грязного снега. Этот Эго-старик нёс на себе бревно от Креста Спасителя, а на бревне же было вырезано: "Дафнис+Хлоя=... (удалено цензурой)". И почему-то боялся василисков, которые обвиняли его в патриархальной краже ... (вырезано). Неожиданно вдруг потемнело, образовался некоторый вихрь, и Дрэгона потянуло в пропасть. Пропасть всё расширялась, по краям её блистали ужасные клыки... Дрэгона сносило всё глубже и глубже...
  Казалось, тысячи голосов взывали к нему, многие сотни рук тянулись к нему из страшного бездонного зева!
  Тут он проснулся...
  Свет Солнца мерно играл на промёрзших морозными мозаиками окнах номера II-IX-IV на продуваемом всеми ветрами девятом этаже. Дрэгон с неудовольствием отметил, что, будучи в постели, он до сих пор одет, но на койке, стоящей рядом, уже спал его пропавший друг, и сквайру просто не терпелось узнать, что всё-таки произошло и чем кончилось дело в "Вороне", так сказать "из первых рук".
  - Любезнейший Ди! Доброго утреца! Жду-недождусь, когда вы, наконец, встанете! Нельзя же так давать волю своему похмелью. Обычно вы встаете раньше меня, а тут, только поглядите! - вам должно быть стыдно - Я-то уже на ногах! И время уже за полдень, нам пора озаботиться мыслями об обеде насущном!
  При слове "обед" место, где спал Ди взорвалось будто тысяча петард и из-под одеяла выпал странноскукоженный молодой человек, с уже знакомой Дрэгону физиономией из ночного похмельного кошмара. Дрэгон машинально себя ущипнул, но видение, как и в прошлый раз не исчезало! Теперь сомнения в материальности предмета растворялись прямо на глазах. Перед неприятно изумленным Дрэгоном представала страшная и объективная реальность.
  - Кто вы, юноша, чёрт вас дери!?. - заорал Дрэгон, грозно поднимаясь над измятой реальностью и приходя в окончательное расстройство.
  - Так как же? - удивился "ночной кошмар", - Паульс, ваш новый слуга.
  Ответив, молодой человек принялся спокойно заправлять койку.
  - А где же Ди? - не понял Дрэгон.
  Вместо ответа в дверь тяжело постучали.
  - Не открывайте, - прошептал Паульс и быстро залез под койку.
  - Право, к чему эти чудачества, - удивился Дрэгон, - это же Ди! Он наверное валится с ног от усталости...
  Дрэгон радостно подбежал к двери и во мгновении ока распахнул её настежь.
  - Добро пожаловать, милый друг! - воскликнул Дрэгон, поводя рукой в воздухе.
  
  Это был не Ди...
  
  Прежде чем улыбка спала с лица, Дрэгон получил удар ногой в пах и попал в чьи то цепкие объятия.
  - К стене! - раздался чей-то рёв, и чьи-то крепкие руки совершенно бесцеремонно приставили сквайра лицом к стене.
  - Я, Пилатеус из Ксиманчи, - Дрэгон с ужасом узнал голос инквизитора из Льетера.
  - Вы, - продолжал голос, несколько смягчившись, - Насколько я понимаю: сквайр Анди Дрэгон, сын своих родителей и близкий друг некоего Дитриха фон Шнайдера, который обвиняется в побеге из ссылки (по вашему, кстати, подстрекательству), провозу контрабанды, издании запрещённой литературы и злодейском убийстве генерал-губернатора Льетера господина Альфонса...
  - Что?.. - вырвалось у Дрэгона и он обмер, просто повалившись на грязный пол.
  Очнулся Дрэгон на полу под визг методично избиваемого Паульса. Увидев, что со сквайром снова можно работать, Пилатеус развернулся на стуле и снова принялся допрашивать Дрэгона:
  - Итак, с возвращением! Скажите-ка мне, любезнейший, а куда же подевался ваш commilitonem (1); как вам удалось убить генерал-губернатора и так запугать хозяйку, что она, ничего не сказав, лишь addebat sibi quoque ob detectum, flagitium eundem illum gladium comminari ?(2)
  
  1 Вульгарная латынь: Товарищ по оружию, ополченец.
  2 Лат., добавила, что ей угрожает точно такая же насильственная смерть.
  
  - Regina caeli ! (1) Первый раз... - процедил Дрэгон, усиленно соображая, что предпринять, и стал креститься, приговаривая, - ей, Богу, вот вам Истинный Крест... Честное благородное слово!
  Пилатеус встал и прошёлся по комнате, Дрэгон, улучшив минутку, осмотрелся: в дальнем углу лежал Паульс, которого караулило двое солдат в "иссиня-черных мундирах" Ивдессы; возле Дрэгона тоже было двое и ещё двое стояли в дверях.
  - Итак, господин Дрэгон, пока вы нам неинтересны, ибо я уверен, что здесь имеет место некоторого рода suppogitio materialis (2), иными словами я не исключаю, что вас, самовлюблённого простофилю, просто подставили, - Пилатеус грозно просверлил взглядом "глаза в глаза" Дрэгона и продолжил, - Нас интересует пока только господин Шнайдер-младший...
  
  1 Лат., Царица Небесная
  2 Лат., Подмена предмета.
  
  Дрэгон воспрянул:
  - Мы разминулись с ним вчера... - попытался оправдаться он и тут же получил тяжёлым сапогом в пах, потом под дых, потом чем-то объёмным в левый глаз.
  - Хорошо, а где же мы вчера были? - ласково спросил Пилатеус, присаживаясь на корточки у падшего сквайра.
  - В "Чёрном вороне", сир, - обижено признался Дрэгон, - Там меня избили, и я очнулся лишь здесь и сейчас...
  - Итак, - Пилатеус довольно ухмыльнулся, - вы хотите сказать, что разминулись с господином Шнайдером там, а сейчас, соответственно, где он - не знаете?
  - Да, - со всей готовностью к сотрудничеству, подтвердил Дрэгон.
  - А кто же вас тогда доставил домой? - снова спросил инквизитор.
  - Мой слуга, - Дрэгон ткнул пальцем в Паульса и почувствовал сильную боль в суставах, - Я его, кажется, где-то вчера приобрёл.
  - Великолепно, cingulum diaboli (1), - голос Пилатеуса звучал как-то успокаивающе, он настраивал на откровенность.
  
  1 Дьявольская связь
  
  - Господин Пилатеус, отпустите меня, я ни в чём не виноват! - закричал Дрэгон, но новый мощный удар под дых не дал ему ни договорить, ни пасть ниц пред очами инквизитора.
  - Да, у патриарха Тувера вы, мой юный друг, вели себя гораздо развязней и самоуверенней нежели сейчас, - Пилатеус незлобиво усмехнулся и продолжил, - Ваши документы говорят за вас гораздо больше, чем вы думаете. Вы до сих пор почему-то не встали на воинский учет, хотя на словах едете на фронт, вы ни разу не посетили здания военных ведомств, хотя на словах имели возможность вступить в элитные полки, и вообще - за всё время пребывания в Столице, вы до сих пор нигде не зарегистрировались. Так что давайте-ка на чистоту...
  - Господин Пилатеус, - прохрипел Дрэгон, стоя на карачках, - я не успел...
  - Опять враньё! - перебил его Пилатеус, - Меня обманывать не стоит, ведь кто как ни я должен буду помолится о вашей грешной душе, когда вы будете извиваться в пламенеющем огне очищающего ауто-да-фе; а пока я возьму с вас подписку о невыезде...
  - Я арестован? - испугано спросил Дрэгон.
  - Зато ещё живы, - назидательно ответил инквизитор.
  - Но, я же ещё арестован только формально? - заговорил Анди, - так сказать по форме, но я же... Я прошу вас не сообщайте родителям... Мама не вынесет... они итак там, наверное, с ума сходят... Мой папа туррини-подданный... Я всё ещё арестован?
  - Считайте, что уже "да", без моего разрешения вы не имеете права перемещения по стране; ожидайте vadimonium (1) .
  Дрэгона снова подняли, и он расписался на свежем бланке.
  - Вот и чудненько! - хохотнул Пилатеус и исчез за дверью, следом вышли и шестеро солдат в "чёрных" мундирах.
  "Вот это влипли!" - пронеслось в голове у Дрэгона и он, поникнув головой, сел на кровати.
  
  1 срок явки в суд (повестка)
  
  ПРЕДРОЖДЕСТВЕНСКАЯ ХАНДРА
  - Где же Ди? - возопил Дрэгон, смачивая раны на лице.
  - Я же говорил, хозяин, приложите холодный пятак, - раздражённо сказал Паульс.
  - Меня мало интересует мой face(1) , куда дороже мне судьба моего бедного друга! - вскричал Дрэгон театрально размахивая руками.
  - А я бы лучше забыл о его существовании, ибо, если господа инквизиторы взялись его искать, так это уже конец. Nomen illi mors(2) .
  - Молчи, идиот!
  
  1 лицо
  2. имя ему смерть
  
  - Зря вы так, хозяин, я как истинный островитянин более вас могу сохранять спокойствие, ибо ещё лет пять тому назад усвоил, что ничего нового под нашим Солнцем, увы, нет и в ближайшие лет пятьсот - уже не будет!
  - О, да! Это открытие много тысяч лет назад вписал царь Соломон на скрижали Екклесиаста! Bravissimo, мой друг, bravissimo!
  - Хорошо, вы - образованный человек, - Паульс принял менторскую позу мелкого беса, совращающего крупного теософа, - Но вы сами себя только что закопали...
  - Как это закопал? - не понял Дрэгон.
  - Очень просто. Если ничего нового под Солнцем с тех самых пор так и не появилось, ergo (1), мы обречены быть лишь повторением, верхним эхом кого-то, а эхо с каждым разом звучит всё слабее и нечленораздельно. Правда, до появления нового сильного звука.
  
  1 значит
  
  - Иными словами, мы - предыстория. Кого же, гоблинов несовершенных, которых мы бьём на всех фронтах?
  - Я не исключаю и этого! Фронт хоть и стоит на тех же перевалах, что и раньше, натиск на него всё усиливается - ergo, враг заканчивает свои действия на других фронтах и перебрасывает все силы на нас!
  - Ну, это, скажем, всего лишь act passionaria (1), у меня как раз обратные взгляды! Уже много лет фронт не движется, ergo, враг выдохся и теряет активность!
  
  1. Это демонстрация логического противоречия: "дело чувства" (а не разумный стратегический ход).
  
  - Да, я тоже слышал эту теорию: сейчас Солнце за них и нам нужно терпеть и ждать пока Солнце ни станет за нас, тогда энергетически мы возьмём верх. А пока: с Востока - свет, а на Западе - без перемен.
  - Ну, это поверхность плоскости! Понимаешь ли, Паульс, - теперь в позу ментора встал Дрэгон (он часто представлял себя Цицероном нашего времени), - с точки зрения нашего северо-восточного ментального пространства - мы должны быть обязаны почему-то именно звёздам, находящимся севернее воображаемой линии Эклиптики! Например - Денеб - самая яркая звезда Лебедя, Вега - Лиры; и наконец: Мирфак - самая яркая величина Персея...
  - И, конечно же, "пояс" Ориона, - собезьянничал Паульс.
  - Да! - сказал Дрэгон, но вспомнить имена трёх ярких звезд "пояса" не смог.
  - Так вот, - продолжал сквайр, - сегодня нас ведёт Луна и её холодный блеск определяет ныне и нашу науку, и искусство, и, если хотите, сам стиль эпохи. В общем, исходя из трактата Великого Сисопа из Прокопы, под покровительством Лунной Девы находятся знания и рассудок!
  - Иными словами, сейчас мы накапливаем силы перед убедительной победой?
  - Естественно, всё говорит об этом! Новый Астрологический сборник просто кишит подобными предсказаниями!
  - Вы знаете, хозяин, - Паульс несколько поостыл и принялся разводить в стакане пищевую соду, - я бы не был таким оптимистом. Пять дней назад состоялись очередные аукционы земель за перевалами - земля шла за бесценок - никто не покупал кусков шкуры неубитого волка.
  - Что? Земля?!. - усмехнулся Дрэгон, - Ну при чём тут ещё и земля? Просто торговый капитал решил помочь фронту и вложил средства в землю; а то что всё это идёт за бесценок - неудивительно - кто же платит бешенные деньги за такого кота в мешке? Десятилетия угодия в запустении не культивированы, не паханы, под пары не поставлены - с чего же взяться дороговизне?
  - Но это же игра на опережение! Торговый капитал, самое гибкое, что есть у нас, если эта вассально-ленная гидра избавляется от земель, продавая их с молотка, ergo - никто не верит в эту близкую пассианарную перспективу. Гораздо большей популярностью пользуются облигации на права торговли на перевалах и дорогах туда и обратно.
  - Интересно. Значит, по твоему - народ склонен скорее к компромиссу, нежели к войне. И это во время самой страшной войны, когда встаёт вопрос о выживании, - выдавил Дрэгон, примачивая шишку на лбу, и в который раз подумал: "Где же Ди?"
  - Кстати, - продолжал Дрэгон, - судя по нашей дискуссии, Паульс, ты человек образованный... но до сих пор ничего не рассказал мне о себе, мне хотелось бы знать, с кем я имею дело.
  - Да что рассказывать? Право даже не о чем. Родился я двадцать пять лет тому в далеком городке Жонитур, что находится на восточной окраине острова Кобетрокс. Отец мой, тамошний лекарь и держатель цирюльни, мечтал видеть во мне продолжателя фамильного дела, но я увлекся идеями гуманизма и Просвещения. Сами понимаете - погоня за тайнами века, секты, ересь, апокрифы, плюс ошибки юности... Ваш покорный слуга ещё в MCCCVII году (1) едва не отправился на костёр по известному делу "о филиокве"...
  - Да, да, я помню, - возбудился Дрэгон, найдя общую точку соприкосновения, - Логос и Сын тогда рассматривались как единая надчеловеческая субстанция, а не как surculus masculus (2) . Правда официальная церковь увидела в этом кадмонизм и двуполую ересь герметиков.
  
  1.1307 г.
  2. Лат., наследник по мужской линии
  
  - Так вот, - продолжал Паульс,- в MCCCVIII году (1308 г) меня исключили из Карнского университета, и я отправился в Пайргейт. На континенте оказалось довольно просто, и я прокантовался служащим при директории в порту - однако едва не попал под тамошний военный призыв и бежал в Капо, где и поступил в Центральный университет на факультет естественных наук и географии. Впрочем, через полгода я был уже отчислен...
  - За что?
  - Может, слышали о деле "Семи Печатей"?
  - О, юноша! Вы были в числе тех, кто посрамил схоластов и доказал, что Земля круглая и мы живём не на планете, а на таком же светиле, как Солнце или Луна!
  Дрэгон был просто восхищён всем тем, что слышал сейчас, раны перестали саднить, равно, как и все неприятные минуты сегодняшнего дня канули в небытие.
  - Да, но это был MCCCIX год (1309 г) и язык математики не убедил Великого Инквизитора Капо.
  - Как же вам удалось спастись? - полуудивлённо-полувосхищённо вопросил Дрэгон.
  - Я бежал в земли Синего Братства, а оттуда в MCCCX (1310 г) году ушёл в Лове и там поступил на гуманитарный факультет к профессору Каргу.
  - Что же, и эта фамилия мне знакома!
  - Не сомневаюсь. Чёрт меня дёрнул выступить на его стороне в диспуте "о четырёх королях". Мы выступили за конфедерацию и подверглись гонениям со стороны роялистов.
  - А у вас неплохой послужной список! - снова восхитился Дрэгон, вспоминая свои университетские годы.
  - Нет, что вы! У меня просто талант попадать в разного рода неприятности. Я решил отправиться в монастырь Дюн, где бы смог зарабатывать написанием проповедей, отповедей и эпитафий.
  - Если не ошибаюсь, вы там появились в аккурат к поветрию?
  - Да! И еле унёс оттуда ноги. Затем сидел в карантине, после чего подал прошение в инквизицию с просьбой зачислить меня в штат Ивдессы.
  - В Папскую гвардию?
  - Да, но, прослужив месяц в тамошней Академии, я ушёл сквозь строй в Эрэ.
  - За что же сквозь строй? - спросил Дрэгон.
  - Votum rotum et pro publico bono (1) - отмахнулся Паульс и продолжил, - MCCCXII (1311 г) год я встретил в Столице и с тех пор здесь. У меня за плечами работа уличного лектора, торговца пивом, сапожника, сторожа непристойного заведения, аптекаря, маклера и пятнадцать полных суток тюрьмы; я был и грузчиком, и менялой и даже помощником в нотариальной конторе. Дважды поступал в столичные ВУЗы, где жил на специальную стипендию и дважды вылетал оттуда за систематическую непосещаемость... итак вот он весь я в преддверии Офиногена MCCCXIII года спасаю Вас из свалки, которую Вы учинили в связи с выступлением мадемуазелей Хольги и Оксандры.
  
  1 в нарушение обета и за благо общества
  
  - Ты их знаешь? - в который раз удивился Дрэгон.
  - Еще бы! Хольга де Бьяз, участница знаменитого покушения на генерал-губернатора Совиньё в Бабий Оклопус прошлого года!
  - А вторая?
  - Предводительница внутренней милиции скрытого ордена феминисток. Чёрт в юбке! На её щиту знаменитое покушение на мошну графа Гуин, летом этого года! Гражданский суд присяжных во избежание скандала вынес ей оправдательный приговор. Кстати про неё ходят упорные слухи, что девица-де каждый шабаш совокупляется с хохочущими колдунами!
  - Надо же! Срань какая, - Дрэгон усиленно перекрестился - вот уж точно: из огня да в полымя - и, потрогав себя между ног, плюнул через левое плечо (чтоб не сглазили), - Правда, я слышал, что совокупления на шабашах очень регламентированы... по субботам у них свальный грех только с дьяволами, по воскресеньям же - скотоложство, а в четверг приняты лишь лесбийские связи и жертвы римскому Приапу.
  - Да чего уж там, я вам больше скажу, - Паульс, озираясь, подсел поближе к Дрэгону, - ведьмы и колдуны ныне как никогда сильны и ожидают Конца Света с нетерпением - это враг внутренний! Они опасней, чем гоблины, страшней, чем сатана! И будущее за ними!
  - Да, да! - вспомнил Дрэгон, - я читал трактат одного из инквизиторов о полукровках - детях от смешанных браков. Действительно, раньше очень часто в пограничных схватках в плен попадали женщины и дети! Массы беженцев из прифронтовых зон страдали от насилия и разбоя, многие женщины несли в себе семя зла, и вот у кого в первом, у кого во втором и так далее поколениях эти семена дали-таки ростки! Эти ростки также проклюнулись у работниц борделей второго эшелона. Цветочками стали гении и революционеры, а вот что будет ягодками?.. O tempora, o mores! (1) И вот меня только что осенило, интересно, сколько же таких детей и их потомства за годы противостояния мы имеем? Каков их потенциал?
  - Даже по самым скромным подсчётам, - ответил Паульс, - я думаю не меньше приграничного района от четверти населения!
  - Не исключено! - поддержал его Дрэгон, и с этого момента началась его большая предрождественская хандра.
  
  1. О времена, о нравы!
  
  Около двух седьмиц Дрэгон пролежал на кровати, лишь изредка выходя по особой надобности в общественную уборную и на балкон справиться о погоде. Все мысли Дрэгона блуждали или по эшафоту, или по камере пыток, иногда он садился за стол, чтобы написать по форме объяснительные записки, но так как писать особо было не о чем - запал прогорал быстро и без последствий - Дрэгон опять валился в койку и пялил глаза в потолок или засыпал тревожным сном, всякий раз просыпаясь в ожидании конвоя.
  "Да, недаром говорят знающие люди, что Ивдесский конвой шутить не любит!" - думал он, проснувшись от нежданных шагов в коридоре или шороха ветра.
  Его долгие вечерние ожидания Ди сменились безнадежной обреченностью, Дрэгон стал привыкать к потере друга и постепенно разрешил Паульсу продажу вещей писателя-диссидента, объясняя это самому себе, как необходимость хорошо питаться даже в таких неблагоприятных условиях. Ведь в сущности, человек есть то, что он ест.
  Паульс же кроме подготовки обедов, штудировал медицинский справочник и, глядя на хозяина, твердил что-то о зимней субдепрессии.
  Вот так в безмятежной жизни сквайра Анди Дрэгона изменилось всё.
  
  Теперь, проходя по эскаладе, Дрэгон старался тихо и незаметно прошмыгнуть, по возможности избегая всяческих встреч на лестнице, и ни с кем более не здороваться.
  Никаких дурацких "гиб-гиб-Ура!"!
  Он даже как-то решил, что его тяготят старые связи с этими пустыми, как две капли воды похожими незнакомцами. Сквайр ненавидел не только длинно выпирающие уши и торчащие носы провинциалов, но теперь и все эти подозрительные фуражки с пёрышками (какие, собственно, так любил Ди) стали казаться ему издевательски схожими с головными уборами инквизиторов. Все эти люди, некогда улыбчивые и участливые, теперь притворялись, будто не знают его и проходили мимо, сжимая в папках для ценных бумаг: мандаты, бумаги, предписания, деньги. Или, на худой конец банковские ассигнации, облигации военных займов, казначейские билеты... Они продолжали смотреть на мир своими оловянно рыбьими глазами, всё также скрываясь за вязкой, плотной портьерой наивности, наглости и бахвальства.
  Дрэгону становилось душно, ибо ему показалось, что он опять в далёком заштатном захолустном беспредельно провинциальном городке, потерянный и никому не интересный.
  
  Однако Дрэгон нашёл в себе силы не пасть духом.
  Да, он страдал страшной хандрой, жесточайший сплин пожирал его изнутри. Но ровно в три-пятнадцать утра, каждую ночь сквайр выходил на лестницу и что есть мочи орал:
  - Обыватели! Жалкие ничтожные обыватели! Вы, привыкшие жить в своих маленьких ракушках и думать, что достигли предела своих мечтаний! Думаете, я не знаю, что вы, как и я, ходите за закрытой дверью в старой заштопанной рубашке и грязных носках, которые на людях скрывают глухие сапоги! Вы, дорого и модно пахнущие эксклюзивными духами, скрываете самое заурядное тело, мёрзнущее в несвежем белье, и напитанное простывшим завтраком из вчерашнего ужина, запитым какой-то недорогой бурдой (два с четвертью за графин)!?
  Сначала люди просто выбрасывали в коридор что-нибудь гремящее или какие-нибудь помои, и это прогоняло обличителя. Но однажды сквайр решил, что это слабость, и, увернувшись от большого горшка с высохшим растением в потрескавшейся земле, продолжил:
  - На кого вы похожи? Господи! Да от вас же за тридевять земель бежать надо! Я плюю на ваш образ жизни! Вы - отродье Каина! Вездесущий Магог уличный и вагонный, омнибусный и пассажирский, гостинично-бельэтажный! Я плюю на ваши педагогические, экономические, сельскохозяйственные и иные собрания, на нотации и апробации, на господина Феликса Еси, Эрбера Пло или Одинака из Цова, на Каннатти и Щюцца, на Шнепдер-буа Жилбер де Плюсси и прочие ваши мелкие мыслишки, сплетни, новости, версии, слухи, оценки и анализы, в конце концов!
  Однако однажды злобным обывателям надоела эта странная побудка, и они решили вернуть сквайру Дрэгону катартическое озарение: Спросить его, а зачем он-то, в самом деле, прибыл в Столицу? И каким образом сделалось так, что, убегая из своих подворий, областей и глубинок, покидая своё патриархально-затрапезное затолочье, отдалённо-заштатную провинциальную захолугу, находясь по дороге на фронт - несомненно, за пределами даже столичных пригородов и окрестностей, даже путешествуя, он всё-таки очутился в самом сердце оного Града Капитолийского?
  Однако неугомонный Дрэгон продолжал орать в тихие спящие коридоры, - он, кстати, снова сделал плакат с надписью о людях и о Солнце, которое непочтительно обзывал уличным красным фонарём.
  После этой выходки ему отказали в займах, затем прислали откупного "на выезд", потом передали господам Феликсу Еси, Эрберу Пло, Одину из Цова, Каннатти и Щюццу, офицеру Сво - обручённому с дамой Шнепдер-буа Жилбер де Плюсси всё, что говорит обычно сквайр Анди Дрэгон про них ночью, прямо истолковав это "всё", как вызов на дуэль..
  Итак: друзей у сквайра не осталось, стол быстро оскудел, сам Дрэгон хандрил, а Паульс то и делал, что вёл хозяйство и настенный календарь.
  
  РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ВСТРЕЧИ
  
  - А, что, хозяин, не пойти ли нам и не развеяться! - начал очередное пасмурное утро Паульс.
  Он бережно разливал кипяток по бокалам и как-то неестественно улыбался.
  - А зачем? - безразлично парировал Дрэгон, изрядно заросший и небритый, лежа в постели.
  - Как зачем?! Нынче же Рождество! В храм надо сходить, свечки поставить - за здравие, за упокой - Ну, всё как водится!
  Этот резон (что Бога гневить) спихнул суеверного Дрэгона с койки и, приведя себя в порядок, аккурат, под вечер, обутый в тяжелые дорожные сапоги, Дрэгон оказался на утоптанном уличном снегу.
  - Холодно, мрачно и сыро! - обратился сквайр к Паульсу, - Недолго и инфлюэнцею заработать; в Храм зайдём, отметимся и немедленно домой... а то что-то давит меня всё... давит.
  - А как же Всенощная? - возопил возмущенный Паульс, но видя настроение хозяина, решил, что лучше всего будет - пристроится позади и молчать.
  На главной площади уже давно толпился народ - Рождественская ярмарка подходила к концу; плотники только что закончили сооружение огромного помоста, многочисленные подмастерья несли вязанки просмоленного хвороста к восьми аккуратно установленным столбам.
  - О, - залепетал Паульс, - сегодня будет auto-da-fe", нужно обязательно посмотреть! Интересно же, вдруг вашего друга покажут!
  Дрэгон, наверное, был единственным, кто не разделял всеобщего веселья. Он никак не мог избавиться от постоянного ощущения тоненькой кожаной ленты плотно охватившей горло и вот-вот готовой затянутся петлей под сильными пальцами рыжего детины палача. Сквайру стало дурно, и он поспешил в Кафедральный Собор, однако стоило лишь начать движение, как навстречу двинулись легаты, приглашая всех на встречу с Его Святейшеством Папой Трэндолом - пришлось остановиться и Дрэгон в паре с Паульсом оказались в нарастающей толпе нетерпеливого Крещёного Мира.
  Дрэгон поднял голову и увидел огромный циферблат "Больших Имперских Часов", мерно отсчитывающий секунду за секундой ещё одну минуту бесследно убегающего времени.
  "Жуткий символ, - подумал Дрэгон, его передернуло, - Чьё время стекало, словно песок сквозь пальцы?"
  Спустя пол-оборота стрелки, из часов выехали колокола и ровно, бесстрастно отзвонили начало церемонии.
  Дрэгон увидел, как разверзлись врата Собора и как, после этого впереди, разрезая нестройную разношёрстую толпу, грандиозное шествие возглавили несколько десятков депутатов, истерично выкрикивающих: "Via! Via! (1) Быдло, что стоишь, прочь с дороги!"
  
  1. Дорогу! Дорогу!
  
  Затем появились заключённые во вселенское каре духовные чины, несущие Крест и иконы: "Прибежище грешников", "Всех скорбящих радости", "Утоли мои печали"; за ними шли две колонны препоясанных и вооруженных книжицами псалтов, которые тихо бубнили псалом CXVIII " alleluia aleph beati inmaculati in via qui ambulant in lege Domini" (1) ;далее, поднимая благостные дымы прошло десятка три кадилоносцев; затем восемь епископов и четыре кардинала вынесли Ковчег Завета в розовом балдахине; им вслед шла группа (три на три) чтецов, каждый из которых нёс Писание раскрытое на седьмой странице, неровно отчитывая: "inimicitias ponam inter te et mulierem et semen tuum et semen illius ipsa conteret caput tuum et tu insidiaberis calcaneo eius" .(2)
  
  1 Псалом 118: "Блаженны непорочные в пути, ходящие в законе Господнем".
  2 Третья глава Книги Бытия: "15. и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту"
  
  Наконец, в окружении нищенствующих монахов и юродивых появился Сам ПАПА, за ним же закрывали шествие: семь патриархов, четырнадцать митрополитов, двадцать четыре архиепископа, сорок восемь епископов, девяносто шесть деканов, сто девяносто два священника и триста восемьдесят четыре кандидата в священники.
  Конечной целью этого шествия явился помост, где все и расположились: Папа и высший клир - на самом верху рядом с Ковчегом, ниже - приоры, епископы, аббаты и настоятели; ещё ниже - деканы, псалты, иконо- и кадилоносцы, представители нищенствующих монашеских орденов, а также кандидаты на постриг.
  Папа Трэндол был человеком среднего роста, ничем не выдающийся и особо не отличающийся от какого-нибудь обыкновенного легата... - разве что скипетр да три короны, венчающие его преосвященную голову - diadema imperii de manu Petri, corona regni de manu Dei et coronam de spinis de manu arhipresviteri . (1)
  Папа встал на помосте и все вокруг, как по неслышному приказу вдруг преклонили колени в общей молитве: "Pater noster qui in caelis es sanctificetur nomen tuum veniat regnum tuum fiat voluntas tua sicut in caelo et in terra panem nostrum supersubstantialem da nobis hodie et dimitte nobis debita nostra sicut et nos dimisimus debitoribus nostris et ne inducas nos in temptationem sed libera nos a malo" .(2)
  
  1. Диадема правительства от руки Петровой, корона царствия от руки Господней и терновый венец от руки Архипресвитера.
  2. Латинский вариант общей христианской молитвы: "Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь"
  
  По окончании молитвы Папа оглядел многолюдную площадь, медленно выпил страусинное яйцо и громко с расстановкой начал свою речь:
  "Мир и Покой во Вселенной! Радость и Благоденствие под Небесами! Достаток и Плодородие! Что может быть прекраснее этого Paradiz"a ?(1) Но нет, силы зла во главе с князем своим сатаной не оставляют попыток создать свою Империю Pandaimonium"a (2) и разврата, в которой будет твориться беззаконие и panmuflisme general (3). Коварство и наглость - вот их оружие! Легион - вот им название! Ибо нет ни числа, ни оправданий ни им, ни злу ими творимому.
  
  1 Вульгарный курляндский: Рай.
  2 Вульгарная латынь, здесь: синонимируются понятия, царство Зла, плохое место, вертеп, Содом и место, где господствует разврат и беспорядок.
  3 Всеобщее хамство.
  
  Раздались аплодисменты.
  - Но и мы не дремлем, - продолжил Папа, - и не держим свечей под кувшином, мы помним и про лампады и про масло к ним! Героические воины, несущие веру и законность, выступают на защиту нашей Великой Родины! Чёрные сутаны, несущие огонь праведности и очищения, стоят на страже закона и морали внутри!
  Ибо Бог учил нас смирению, и мы смиренно ждём, пока нам разрешат победить и встретить достойно Идущего в громах и молниях Жнеца, готового к суду над живыми и мертвыми. И Бог учил нас милосердию и в знак милосердия я сегодня традиционно прощаю тот список еретиков, который первым будет извлечен юродивым из мешка, вам же отпускаю грехи тайные и явные! Аминь!"
  Пока Папа заканчивал свою речь, юродивый вынул свиток, и бумага поднялась по ярусам к Трэндолу - Папа поднял над головой лист для всеобщего обозрения и затем, сосредоточенно изучив правильность гранков и колонтитулов, а также гербовую печать, принялся читать...
  Дрэгон закрыл глаза, надеясь и боясь услышать знакомые фамилии.
  "- Вальдемар де Стен, он же Во де Лове, он же Сиб де Стен, он же лекарь из Труа, бунтарь. Отлучение от церкви и ссылка на Восток с вечной анафемой. Освободить из под стражи. Аплодисменты!
  - Ольга де Буаз, ведьма. Анафема и ссылка на Восток. Заменить просто анафемой!
  - Оксандра де Ги, ведьма. Анафема и ссылка на Восток. Заменить просто ссылкой!
  - Хуан Франсиско, он же Хулио Сесар, он же мистер Хо, террорист. Заменить расстреляние из "Скорпиона" на сожжение без предварительного удушения..."
  Каждую новую милость публика встречала с овацией, и Его Блаженству приходилось делать внушительные паузы, а огромные часы "выставили" в третьем доме меланхоличную фигуру апостола Петра.
  "- Черитто Фернан, разбойник, заменить трёхступенчатое подвешивание - на расстреляние из арбалетов... Дю магу Стальные ноги... декан факультета естествоведения Шпанк... Дитрих фон Шнайдер..."
  Сердце Дрэгона замерло, и он с ужасом приготовился услышать судьбу друга, а может быть и угадать свою собственную...
  "...диссидент. Заменить ссылку на Восток ссылкой в Льетер... Симос Сифолус, ведьмак. Заменить костёр ссылкой на галеры... Дементий Глаз, террорист. Заменить отлучение от церкви спасительным костром без предварительного удушения... Люция де Ганнер, ведьма. Костёр без удушения - заменить на костёр с удушением..."
  Да, Дрэгон понял как повезло Ди Шнайдеру - значит он не убивал генерал-губернатора! Теперь и его дело тронется с места!
  А закончил церемонию Папа известной цитатой из каких-то святых: "Пастух ревниво оберегает стадо своё, даже ягненка; но если паршивая овца портит всё стадо - он не просто изгоняет её, но, чтобы прекратить заразу, истребляет в огне! Так должно поступать нам - уничтожим заразу в начале и предохраним от гибели верных в конце!!! Благодать вам и мир! Gratia vobis et pax! "
  Папа воздел руки, пожиная ещё более бурную овацию, чем прежде, и лавиной пошёл благодарный гул всего Крещёного Мира, над которым имел он наместничество от Бога...
  - Amen, amen! Воистину! Вот подлинное решение Папы! - пропел хор и огромный помост синхронно опустел.
  Впрочем и декорации на площади сменились - в проходах появились "иссиня-черные мундиры", у столбов одетые в красные костюмы, палачи, а перезвон колоколов на часах стал жутким, давящим на уши стоном, возвестившем о приближении процессии осужденных.
  Впереди шли угольщики; за ними - вооруженные сбиры и служители инквизиции; далее монахи dominicanes с крестом, как символом очищения от страданий; потом шли инквизиторы, за которыми несли знамя инквизиции и, наконец, шествие замыкали окруженные плотной стражей осужденные.
  На первом месте были "примиряемые с церковью" в одеждах кающихся грешников и с большими жёлтыми крестами на груди и на спине, далее - приговорённые к бичеванию и тюрьме или ссылке; и только позади вели приговоренных к смерти на костре. Они были в серых санбенито , покрытых изображениями диаволов и пламени - если языки пламени были направлены вверх - это означало долгую агонию на костре, если вниз - то предварительное удушение в первых же клубах чёрного дыма.
  Среди процессии несли портреты "лиц на опознание", которым как-то удалось избежать рук отцов-инквизиторов (кстати, в их числе Дрэгон не без труда узнал светлый лик Вальдемара Nomen Nominandum (1) ). Позади же всех, важно шествовал распорядитель экзекуции в гордом одиночестве и без охраны.
  
  1.не назвавшийся по имени
  
  Пока священник служил отповедь, а все, кому была дарована жизнь получали по делам своим - еретиков привязали по два к столбам и тщательно обложили просмоленным хворостом.
  На помосте появился судья и начал чтение приговора:
  "Именем Его Величества Императора Юрсилия Мурзилия установлено, что эти люди из городов и весей провинций Империи в день Рождества Христова, месяца Офиногена, десятого года царствования нашего императора и прочая..,"
  Судья читал слишком монотонно и беспристрастно, Дрэгону даже показалось, что он не то что не сочувствует жертвам, но даже и не радуется правосудию, просто длинный и худой обыватель, читающий в газете рубрику "Помолвки, Обручения, Свадьбы и Разводные процессы" (так и не найдя знакомых фамилий)...
  "...некие злонамеренные действия, именуемые чарами и околдовыванием, - продолжал судья - в выше названном городе вышеназванными людьми злобно и дьявольски над и против неких людей из упомянутого города. Посредством чего эти люди упомянутого города стали болеть и чахнуть вопреки установленным нашим императором законам"
  Часы опять зазвонили, и из восьмого дома показалась костлявая, с застенчивой улыбкой Смерть, она восседала на ящере и грациозно погоняла его древком косы.
  "Приговорить к смертной казни через сожжение на костре!" - закончил чтение судья и отдал какой-то приказ.
  Толпа немного рассеялась - многие предпочли занять более удобные места на козлах карет или на крышах близстоящих зданий. Торговцы закусками тоже не спали, зная, что люди перед Всенощной обязательно захотят подкрепиться, они проворно шныряли, быстро распродавая свои товары по самым бросовым ценам.
  Смерть исчезла и вниманию зрителей Часы представили короткий турнир деревянных рыцарей, появившихся из пятого и седьмого домов, сверху же (из двенадцатого дома) довольную толпу рассматривало улыбающееся Солнце Столицы...
  
  После небольшого замешательства представление на площади озарилось красками семи костров с человеческими жертвами. Надо сказать также, что в седьмой костёр были положены заведомо сырые дрова - для продления мук двух злодеев, пробавлявшихся разбоем, насилием и работорговлей. Огонь быстро охватывал свои жертвы, и публика в тихом восторге заворожено замерла, глядя, как несчастных поглощает ярко красное марево.
  Те, кого не удушили, стали истошно орать и биться в раскаленных цепях, теряя части тела и органы. Одна из обгоревших фигур каким-то чудом освободилась от пут и выпрыгнула из костра на утоптанный грязный снег, однако палачи ловко поддели её шестами и швырнули обратно.
  В самом конце, под занавес догорающих костров на помосте повесили ещё дюжину еретиков, после чего объявили о пожертвованиях на храм в казну маркизата Наби, что в Трюхляндии.
  Сбор прошёл хорошо - люди давали с радостью, охотно - после чего Дрэгон и Паульс попали в Кафедральный Собор, где и предпочли простоять Всенощную и не привлекать ничьего внимания к своим более чем скромным персонам.
  Впрочем, Всенощная была действительно великолепной, часам к трём началась экранизация Евангельских тем, а потом все отправились по домам. Когда толпа схлынула, Дрэгону вновь стало не по себе и он, поторапливая Паульса, поспешил укрыться в гостинице.
  
  ПЕРВОЕ МЕЖГЛАВЬЕ, В КОТОРОМ РЕЧЬ ПОЙДЁТ О ПРЕДНОВОГОДНЕЙ ХАНДРЕ ДРЭГОНА.
  
  По дороге домой уже в непосредственной близи от гостиницы, Дрэгон решил не орать истошно на лестницах, а тихо и смиренно (самое главное - быстро) пройти в апартаменты.
  Однако в холле гостиницы Дрэгона ждал неприятный сюрприз. А именно посланники и секунданты от господ Феликса Еси, Эрбера Пло, Одинока из Цова; дворецкий сеньора Канатти и поверенный маэстро Щюцца, а также довольно нетерпеливый сержант из свиты штаб-офицера Сво, который был обручён с дамой Шнепдер-буа Жилбер де Плюсси.
  Пугаться было бессмысленно и сквайр, скрестив руки на груди, стоя в пол-оборота, чуть срывающимся голосом спросил:
  - Чем обязан, господа?
  Господа не стали рядиться, кто будет говорить первым. А просто выстроились в очередь.
  Далее, кто как стоял - достали перчатки и, согласно традиции, поочерёдно, предварительно обозначив имя господина и оружие, подходили к Дрэгону и, трижды ударив перчатками по лицу, строго кивали - "Честь имею" - и отходили в сторону, давая возможность подойти следующему.
  Последним подошёл "нетерпеливый" сержант и чётко обозначил ремарку всей этой сцены:
  - Господин Дрэгон, вы совершили посягательство на самолюбие, достоинство и честь, то есть нанесли оскорбление домам господ Феликса Еси, Эрбера Пло, Одинока из Цова; сеньора Канатти, маэстро Щюцца, а также задели честь дамы Шнепдер-буа Жилбер де Плюсси. Согласно дуэльному уложению оскорбления бывают трёх степеней тяжести: оскорбление простое, оскорбление тяжкое и оскорбление действием. Оскорблённые стороны имеют определенные права, соответствующие тяжести нанесенного им оскорбления. Как то: при простом оскорблении - право выбора оружия, причём остальные условия дуэли решаются секундантами по взаимному соглашению или по жребию. Право этого выбора распространяется лишь на один род оружия, которым пользуются в течение всей дуэли. Даже при взаимном желании противников переменить во время дуэли оружие секунданты не имеют права согласиться на это, так как дуэль перестает быть законной и переходит в область исключительных. Неумение пользоваться оружием не может служить поводом для перемены избранного оскорблённым рода оружия.
  Сержант сделал паузу и, не дождавшись реплик или возражений, продолжил:
  - В связи с тем, что в дуэль оказалась вовлечена женщина и, кроме того, недееспособный старик, субъекты дуэли предусмотрели право замены. Недееспособность для права замены определяется нами по следующим положениям: заменяемый имеет более шестидесяти лет, причём разница в возрасте с противником явно более десяти лет. Замена будет проходить по формуле родства: сын имеет право заменять отца, внук деда, правнук прадеда и наоборот: отец сына, дед внука и прадед правнука; брат брата, племянник дядю и наоборот; двоюродный брат двоюродного брата и так далее до троюродных степеней родства включительно, зять тестя и наоборот. Замена при дальнейших степенях родства допускаться не будет. Кстати, в вашем случае - замена друга другом допускается, но при условиях того, что действительность и давность дружеских отношений должна быть известна и подтверждена секундантами в протоколе. (Сержант сделал паузу и посмотрел на Паульса, тот сделал вид, что просто прогуливается в холле) Оскорбление, нанесенное женщине, её лично не касается, - продолжил неутомимый сержант, - а непосредственно падает на её естественного защитника, который и становится оскорблённым лицом, причём степень тяжести оскорбления повышается на одну степень. При этом если женщина, имеющая близкого дееспособного родственника, будет оскорблена в то время, когда её сопровождает лицо, с которым она находится в далёкой степени родства или вовсе не находится в родстве, то право требования удовлетворения за нанесённое оскорбление принадлежит сопровождающему лицу. В случае вызова оскорбителя сопровождающим женщину лицом и ближайшим её родственником преимущество предоставляется сопровождающему лицу, а вызов родственника должен быть отклонён по правилу: "Одно удовлетворение за одно оскорбление". Однако в момент нанесения оскорбления указанная выше женщина была без сопровождающего лица, а это даёт право требования удовлетворения за нанесённое оскорбление любому из присутствующих посторонних лиц - то есть мне.
  С этими словами сержант снял перчатку и также отхлестал сквайра.
  - Э... миль, так сказать, пардон, - вмешался в ситуацию почти пришедший в себя Паульс, - указом его Преосвященства дуэли на Рождественских вакансиях запрещены... строжайше!
  Сержант взглянул в сторону заискивающе улыбающегося Паульса и тихо, но при этом достойно, сказал:
  - Si le code Duel est en debors des lois, s'il ne peut у avoir de code que celui sanctione par le gouvernement, n'besitions pas, cependant, a donner се nom аих regles imposees par I'honneur, car I'honneur n'est pas moins sacre que les lois gouvemementales .(1)
  После всей церемонии, депутация ещё раз откозыряла сквайру и исчезла за входными дверями странноприимного дома.
  
  1.Фр., Если Дуэльный кодекс не укладывается в рамки законности, если невозможно одобрение такого кодекса государством, дерзайте тем не менее считать его правилами, предписанными честью, ибо честь не менее священна, чем государственные законы (в данном случае мы приводим парафраз изреального "Дуэльного кодекса" В. Дурасова).
  
  Утром предрождественская хандра сменилась хандрой предновогодней.
  
  Дрэгон метался по комнате, то ожидая отцов-инквизиторов, то собирая все необходимые вещи на случай экстренной высылки из города, то прислушивался - не идут ли секунданты оскорблённых нобилей и нуворишей. Иногда Дрэгон добирался и до кипы газет на рабочем столе Паульса, но и на страницах "Ведомостей" тоже царило беспокойство. Сводки с фронтов, ритуальное убийство в Захолустье, очередной переворот в княжестве Утопия ("Платоники" скинули "Сократиков", но в ратуше большинство получили "Сторонники Аристотеля", после чего князь-епископ объявил о роспуске Генеральных штатов и казнил главу бывшей правящей фракции.)
  - "Интриги, кругом интриги! - думал Дрэгон, лёжа на своей койке, - Весь мир сошёл с ума!"
  Дрэгон держал перед собой свежий номер газеты и читал о Рождественских празднованиях: "Нет, это ж надо! Услуги палачей опять подорожали... верёвка и подготовка костра по два золотых на тело! Сожжение живьём - четыре! Да, мы действительно твёрдо застряли в эпохе Империи, хлеб и зрелища - для нас самое дорогое".
  
  - Послушайте, хозяин, - весело произнёс Паульс, - я тут вот что написал: Свежо тем паче
  озерцо
  достаточно горяче
  В лицо
  мне смотрится
  яйцо
  И значит -
  Всё иначе...
  Попробуй, выбери словцо,
  Чтобы воззвать к Удаче...
  - Это что за галиматья? - почти заорал Дрэгон, он был раздосадован, что этакой глупостью его отрывают от сосредоточения дум.
  - Я пишу песенку для распевания на улице...- просто как сама непосредственность ответил Паульс и лукаво прищурился, - Всё лучше, чем читать галиматью рождественских новостей и прогнозов.
  - Послушай, Паульс, ты что придурок? - Дрэгон был готов сорваться и заорать, - Твоего хозяина готовы проколоть как куропатку на бесчестной дуэли и, потом, ещё дышащее израненное тело предать унизительным глумлениям, а ты поёшь песенку?.
  - Но ведь нам нужны деньги? - ответил вопросом на вопрос Паульс.
  
  - Да, - это был аргумент и Дрэгон согласился, - Деньги нам действительно нужны... Поэтому возьми в октане весь оставшийся гардероб господина Ди Шнайдера и завтра же продай его на блошином рынке; - (Дрэгон давно хотел сделать это, но боялся, что спекуляция с "этими вещами" будет выглядеть некрасиво - теперь же "всё это" принимало легитимный и вполне оправданный ситуацией вид) - Но смотри не вздумай переться на центральный рынок, а то подумают что украл... Купи карту и еды! Карту поподробнее. Не хочу быть пророком, но, по-моему, нам очень скоро отсюда надо будет куда-нибудь быстро сбежать... и путь у нас будет неблизкий.
  К обеду следующего дня одна из стен комнаты оказалась завешена огромной картой с подробными географическими инструкциями и диспозицией. Дрэгон несколько часов не отходил от этого огромного листа бумаги и всё что-то отмечал и помечал на его широких белых полях, которые вскоре оказались сплошь испещрены крупным и неаккуратным почерком.
  
  - Бежать собираетесь? - задал вопрос Паульс, который любил наблюдать за Дрэгоном, вальяжно развалившись на бывшей Дишнайдеровской постели.
  - Нет, пытаюсь узнать будущее! - буркнул Дрэгон и продолжил возню где-то на юго-западе, - и почему я не ходил на естественно-технические лекции - теперь не могу правильно считать азимут.
  - Хотите узнать будущее - сходите на кладбище! - ответил на нелюбезность хозяина Паульс и повернулся лицом к стене.
  - Все вы такие умные! - гаркнул Дрэгон в ответ, - Нет, чтобы чего-нибудь дельного посоветовать!
  - Пожалуйста! - повернулся Паульс обратно, - Завтра же отправимся к моей знакомой гадалке Асабачи, она вам всё подробно расскажет.
  
  Дрэгона во всех этих мистических делишках всегда отличала линия здорового скептицизма и крайне научный склад ума; но сейчас он твёрдо настроил себя не брезговать ни чем и ухватился за идею гадалки, как утопающий обыкновенно ухватился бы за соломинку (что поделать, жить-то охота!).
  
  Асабачи оказалась старухой-карлицей; она косила на оба глаза, была хрома, а на коже рук у ней были видны следы экземы, к тому же периодически лицо старухи причудливо искривлял нервный тик.
  Делая страшные гримасы, Асабачи посмотрела на Дрэгона и, схватив фарфоровую куклу, поставила её у свечи. После чего громко кашлянула и начала колдовать. Дрэгон сел за стол и принялся смотреть, как Bacularia (1) осветила комнату несколькими громкими хлопками и принялась что-то нашёптывать (вероятно, приглашая каких-то демонов к задушевной беседе).
  
  1. здесь и далее приводятся синонимы слова "ведьма":дословно, "ездящая на палке".
  Другой синоним - от названия ящика с магическими связями (русского эквивалента - нет).
  Третье - гадалка; близкое по смыслу слово "маскарад" - разгадывание масок; и средне-италийская "маска" - колдунья.
  И ещё один синоним "ведьме", дословно - "наездница на вилах".
  
  Стол, стоящий по центру, был украшен узорчатыми кругами по цепи Зодиака, домам генитуры и алфавиту с цифровым соответствием.
  Pixidaria уселась на подушку перед столом в ожидающей вопросов позе.
  Наше положение, - начал Дрэгон, - весьма и весьма проблемное... поэтому мне хотелось бы... естественно за соответствующее вознаграждение, узнать, как быть дальше.
  - После Новогодних праздников ожидай решения всех твоих вопросов, - проговорила внутриутробным голосом Mascara и вежливо улыбнулась.
  - Я, признаться, после торжеств хотел... бежать... куда-нибудь на юг, - Дрэгон еле выдавливал из себя слова и постоянно чувствовал, как покрывается холодным и липким потом его шея, спина и ладони.
  Асабачи закрыла глаза и пролепетала:
  - И юг и север принесут лишь зло...
  Восток закрыт... на западе - светло.
  - Запад - это фронт, - оживился Дрэгон, - скажите, мудрая женщина, что меня ожидает там?
  Однако gabelreiterinnen уже не слышала его, она впала в транс и продолжала:
  - На западе ты сделаешь карьеру,
  На юге - лишь болезни и жара,
  Восток посулит ссылку на галеру,
  А север дышит грозами с утра.
  На западе ты встретишься с друзьями,
  На юге потеряешь ты друзей,
  Восток коварен со змеей в кармане,
  На севере же властвует метель,
  На западе почтенна твоя старость,
  На юге ты - бездомен, наг и нищ,
  Восток тебе не даст ни грусть, ни радость,
  А север только пепел становищ...
  В прозрачном шаре, внезапно появившемся над потолком, мириадами красочных мозаик замелькали какие-то люди, чьи-то земли, море...
  Дрэгон заворожено смотрел внутрь, и жуткое чувство близкой смерти наваливалось на него; танец теней убыстрял и убыстрял действия внутри кристаллического шара, пока, наконец, взгляд не поймал чьи-то печальные и смертельно-усталые глаза и странные высокие камни.
  Тут сквайра отпустило.
  
  Вернувшись домой Дрэгон устало опустился на койку и погрузился в размышления по поводу полученных им пророчеств - всё было в принципе ясно: им надо было терпеливо ждать новогодних торжеств, и в разгар оных быстро покинуть Столицу, двигаясь на Запад... к фронту. Только там его не будут искать все эти надменные униженные и оскорблённые люди. Они про фронт и слышать бояться! Там паче, этот сержантик из придворных кукольных войск! То же мне! А через месяц-другой всё позабудется, да и он, сквайр Дрэгон, изменится - станет военным! С медалью...
  
  НОВОГОДНИЕ ТОРЖЕСТВА
  
  - Новый год - это всегда праздник, - сказал Паульс, проснувшись с утра пораньше, - знаете, дорогой мой, у нас у островитян существует уйма тьмущая поверий и гаданий. Например, как новый год встретите, так весь год и пройдёт! А бывает на Рождественские морозы девицы жениха по ведру гадают...
  - Чего? - не понял Дрэгон.
  - Да всё просто, берёт красавица ведро с водой, выливает его у ворот своих, а после прячется за калиткой и ждёт, пока кто-нибудь на льду её не навернётся. А дальше - просто слушает, что про неё потенциальные женихи думают и вслух говорят. Или вот ещё, крестьяне ставят тринадцать луковиц с солью, где соль луковица не съела - там месяц дождливый будет... а я, когда маленький был, всё не мог понять, как это они месяцы запоминают - луковицы-то все на одно лицо...
  - А где съела? - не заинтересовано спросил Дрэгон из-под тонкого одеяла.
  - Кто? - не понял Паульс.
  - Луковица, - пробурчал Дрэгон.
  - А, - Паульс сел на койке и потянулся, - там сушняк.
  - А если луковица зимнего месяца... - Дрэгон поднял голову и посмотрел в окно, - Кстати, который час?
  -Когда часы отзвонили десять...- Паульс стал неторопливо одеваться, продолжая, - Вы повернулись на левый бок. С тех пор, вы ещё трижды изменяли положение тела...
  -Тогда вставай и позаботься о завтраке! А я ещё вздремну минут... с полчасика, - с этими словами Дрэгон зевнул и снова отвернулся к стене.
  
  Паульс встал с постели, поставил чайник и пошёл мыть посуду и бульонный запарник. Завершив процедуру, он вернулся и принялся за бутерброды (на ломтик хлеба он выкладывал рядок кровяной колбасы и сверху посыпал это репчатым луком, нарезанным колесиком (ну, не гадать же в самом деле (!) - зачем им дожди (?). Когда вода вскипела, проворный Паульс извлёк из сундучка коробчонку с заварным порошком, насыпал порошка в свежеополосканный кипятком запарник и заварил всё на треть (другого мяса птицы в доме не было).
  
  Окончив и эту процедуру, он спустился вниз, подобрал вчерашние "Ведомости", самую толстую и дешёвую из центральных газет; затем нанёс визит к булочнику, заскочил поздравить с праздником местного околоточного, остановился поболтать с дворником Махой и помог старушке донести корзинку до пятого этажа.
  По возвращении в номер Паульс констатировал, что хозяин ещё не вставал, поэтому, раздевшись, долил свежего кипятка в запарник и, развернув газету, принялся завтракать.
  "Ведомости" наряду с передовицей о встрече Нового года и сообщений с фронтов, содержали массу прогнозов от всевозможных предсказателей, астрологов, звездочётов, некромантов, аксиомантов, алектриомантов, альфитомантов, антинопомантов, аэромантов, ботаномантов, гастромантов, геомантов, гидромантов, демономантов, ихтиомантов, капномантов, карромантов, катокстромантов, крифомантов, косциномантов, лампадомантов, ойномантов, омфиломантов, онихомантов, подомантов, сикомантов, стареомантов, стерномантов, теомантов, терномантов, цефаломантов , а также праздничный кроссворд и поздравления: от Правящего дома Юрсилиев, с напутствием и короткими наставлениями от Папы Трэндола, потом от Главкома, Магистров орденов, затем купцы первой гильдии; графья, князья, бароны, герцоги, маркизы (отдельно); мэры, префекты, ректоры, патрициат, Верховный Инквизитор и, наконец, главный редактор от имени всей редакции "Ведомостей" - каждый говорил о наболевшем, о вечном и о надеждах, каждый желал сбычи мечт, счастья и процветанья, каждый поднимал бокал за Императорский дом, за здоровье и за победу...
  Девятая полоса целиком была посвящена частным объявлениям - её Паульс всегда пропускал, пропустил он её и в этот раз - самое интересное его всегда ожидало на десятой полосе под рубрикой "Светская жизнь".
  - Безобразие, хозяин! - заорал на всю комнату Паульс, - Только послушайте: "территория герцогства Ле Жён потеряла очередное угодье! Двенадцать акров заливных лугов были конфискованы в пользу монастыря святого Дазы. Нынешняя территория герцогства, включая домен, составляет восемьдесят пять с половиной акров, Совет землевладельцев недоумевает!" - Вы можете себе представить! Кстати, совсем забыл вам сказать, сегодня в предновогодние часы Император проводит традиционную церемонию излечения верноподданных от золотухи с последующим военным парадом гвардии Дофина, рыцарей Храма и Визионеров!
  - Ну и что? - наконец подал голос Дрэгон, - это разве повод орать мне в больные уши?
  - Как, ну и что? Нужно сходить посмотреть! - Паульс был полон сил и энергий крайнего оптимизма, - Вставайте, нужно протрясти свои задницы! Посмотреть на людей! Поздравиться с Новым годом!
  
  Дрэгон поднялся, тяжело кряхтя, напялил на себя имеющиеся тёплые вещи и сел обедать. Поел он вяло и без всякого аппетита; потом медленно попил кипятку, наскоро перелистал "Ведомости" (как обыкновенно младший школьник листает объемную книжку без картинок). На глаза попадались лишь дрянные рекламации:
  "Нет более плешивых особ из числа тех, которые, имея возможность приобрести у нас хотя одну банку живительной эссенции, прибегнут к нашему средству, которое составляет единственный случай к оживлению волосяных корней, увядших вследствие сильных забот, разработки умственных идей, восприятия мыслительных работ и прочее, и прочее, и прочее. Тот из них, кто испытает на себе наше средство, только может понять всю важность предложения и оценить па практике добросовестность предложения".
  "Это же про де Жюффа! - всплыла в памяти сквайра информация от генерала Шнайдера, - Нужно перед отъездом не забыть купить этой волшебной мази! Что ж..."
  Однако, Паульс был прав - развеяться действительно не мешало, и часам к четырём дня, когда стало уже понемногу смеркаться, они двинулись на Дворцовую площадь.
  
  На площади было настоящее Вавилонское столпотворение! Церемония благословений шла уже несколько часов и где именно находился Его Величество Император понять было крайне сложно, хотя сама церемония была нехитрой - Все желающие излечивались прикосновением монаршей руки, после чего получали по медной полушке с чеканным изображением коронованной особы (правда, какой понять было сложно ввиду небольших размеров и затёртости медяка). Очередь как водится, состояла из нескольких страннопереплетенных непонятных конфигураций, так что и самый вооруженный глаз вряд ли бы увидел в ней конец или край.
  Потолкавшись в толпе состоящей из молодых мамаш с орущими детьми, нескольких оборванцев, сонма пострелят с пирожками и самонадеянных прожектёров, вечно до ору спорящих "кто здесь не стоял?", Дрэгон и Паульс пробрались в другую толпу, состоящую в основном из крестьян, вероятно прибывших сюда из предместий. Покинув землепашцев, они, как кур в ощип, попали в пьяную массовку профессиональных нищих, затем Дрэгон упустил из вида слугу, и, брезгливо отшатываясь от золотушных и убогих, пробился в каретный ряд, за которым столпилось бюргерство и нобилитет в нетерпеливом ожидании военного парада.
  Дрэгон влез на каретные козлы и огляделся.
  
  Площадь с высоты виселицы выглядела несколько иначе. Для начала сквайр отыскал Императора. Довольный мужчина в возрасте и в теле что-то говорил, радостно улыбаясь, и хлопал по плечу очередного счастливого "золотушника"; к полному изумлению Дрэгона им оказался проныра - Паульс ("наш пострел везде поспел!" - пронеслось в голове Дрэгона, но почему-то без какой либо тени зависти).
  Меж тем на площади появились жан"дэ"армы и стали тихо, но довольно учтиво по отношению к толпе, оттеснять людей на периферию площади к богато украшенным домам и Магистратуре.
  И после того, как Его Императорское Величество, довольно пошатываясь, удалился куда-то по дороге "вымощенной" красным и сильно истоптанным за день ковром, на площади торжественно и строго зазвучали барабаны, а после появились одетые в красно-зелёные костюмы штандартоносцы Империи.
  Каждый из них нёс герб-штандарт княжества, графства, герцогства, земли или вольного города, были также и представители военных орденов, они замыкали процессию и, в отличие от остальных несли штандарты строго, не играя ими и не размахивая крест на крест. Им вслед двигалась рота трубачей гвардии Дофина - вся гвардия была одета в форму "золото на голубом"; оттрубив "Боже, храни Дофина", они заняли место одесную барабанщиков и так же стали сопровождать парад эффектным звуковым оформлением.
  Грянула зажигательная мелодия "Продолжение истории Тигрового Билла "(1)
  Первыми под этот марш прошла рота тяжелой пехоты господина Иба, все как один были в блестящих, инкрустированных под ампир латах, и с двуручными мечами на плечах; каждый шлем был украшен гербом Дофина и голубой чашей Грааля на плюмаже.
  
  1.The continuing story of Bungalow Bill (версия перевода исследователя музыки 60-х В. Белоусова).
  
  Далее гордо шествовали два отряда "бессмертных". Они были одеты в красно-чёрные плащи поверх посеребренных кольчуг и вооружены маленькими щитами - торчами, из-за которых довольно выразительно торчали длинные арбалеты (те, которые пробивали тяжелые доспехи даже с пятисот шагов, полностью обезвреживая бронированную конницу и латников противника, имевших моду прорывать пехотные фланги во время больших сражений).
  Потом оркестр заиграл марш разведчиков "Человек-Ниоткуда " - полились ритмичные и мелодичные ноты.
  За ними на мощных, украшенных накидками a-la ковер, тяжеловозах - кшишпертопах следовали рыцари во главе с самим Дофином Мурзом - которого публика встретила настоящей овацией.
  Инфанты кавалерии Дофина были одеты в торжественные костюмы и вооружены лишь новомодными рапирами с резными эфесами, на золото - голубых плащах виднелись родовые гербы и знаки отличия, при этом галуны на правом плече обязательно имели боевые отметки и знак сокола. Ярко красные береты были украшены длинными зелёными перьями, а в золотых шпорах, если верить молве, каждый носил по волоску самой святой Катерины Кьильской или её брата Питера.
  Им во след на неестественно белых конях гарцевали золото - голубые латники из личной разведроты Дофина, затем на чёрных скакунах следовала сержантское звено и замыкало шествие бригада "нового строя" - лёгкая кавалерия кирасиров и колонна артиллеристов.
  Глазам изумленного Дрэгона предстали трубы, установленные на специальных телегах; каждую "адову" машину сопровождали ещё две повозки со снарядами и десять - двенадцать человек личного состава, весь доспех которых составляли лёгкий шлем-армэ, кираса и налокотники.
  Как только артиллерия поравнялась с военным оркестром, дирижёр дал знак, и музыканты грянули "Люси в Синеве в Диадемах"!
  Пушки Дрэгон видел впервые и был слегка шокирован, впрочем, виду он не подал и продолжал оставаться пассивным наблюдателем до конца парада.
  За подразделением Дофина под бравурную "Земляничные поляны навсегда ", на площадь ступили стройные шеренги рыцарей Храма. Герольды в чёрно-белых плащах несли штандарты, в которых отражалась легендарная история ордена, победы, заслуги, регалии... Затем всадник в белом плаще провез Книгу Великих Магистров и за ним показались шеренги рыцарей одетых в белые плащи с красными восьмиконечными крестами - каждый правый рыцарь шеренги держал штандарт с гербом ордена: двое всадников на одном коне; каждый левый сжимал в руке широкое полотнище выполненное мозаикой из чёрных и белых ромбов или прямоугольников. Шеренга с белыми рыцарскими плащами сменялась шеренгой в чёрных сержантских плащах ордена - всего Дрэгон насчитал шестнадцать шеренг - за ними двигались пешие латники; сомкнувшись в каре вокруг знаменосцев, ровным шагом восемь мобильных бригад проследовали прямо за рыцарскими шеренгами, оставляя путь парку машин.
  Завершали парад снова пушки, на этот раз каждое орудие было украшено единорогом и гравированной надписью: "ULTIMA RATIA" (1).
  Визионеры появились после небольшой заминки, как раз на третьем вступлении марша "Узнаю по походке".
  
  1. Последний довод
  
  Колонна шла без предварительных глашатаев, герольдов, кавалергардов и прочей мишуры. Общей униформы, кроме парадных красных плащей у них тоже не было. В общем, вся картина являла собой весьма пёстрое зрелище - каждый рыцарь, одетый во что сподобился, сжимал в руке свой фамильный вымпел, был при галунах и носил, слегка напоминающий фигу значок баронской вольницы. Им вслед выехала лёгкая кавалерия с небольшими арт. установками, на стволах которых также царило многообразие - львы, лоси, волки, драконы, какие-то рыбы, несколько котов и непонятная фигурка шута, играющего с короной.
  Парад закончился и только теперь Дрэгон заметил, что окончательно стемнело...
  И вдруг тёмное нависшее над площадью небо буквально взорвалось мириадами разноцветных огней и сотнями звучных петард - толпа возликовала и развалилась на такое же множество разномастных гуляк; все надели маски и пустились в пляс - площадь наполнилась радостью и весельем ночного карнавала.
  Оркестр грянул "Магическое путешествие, полное тайн ".
  Дрэгона это зрелище тоже захватило, но ненадолго - спустя несколько минут вид его снова стал неприступным и мрачным - в таком состоянии его и застал Паульс. Понимая, что за подобный вид на карнавале могут не только отбить почки, но и испортить платье и поколебать безупречную линию физиономии, слуга решил от греха подальше, отвести хозяина до дома и там положить спать.
  
  Дрэгон без сопротивления покинул гуляния и, оказавшись в номере забылся в воспоминаниях дома и семейного уюта - он вспоминал прекрасный стол, нагруженный слоёными салатами, фруктами, жаренным цыплёнком и конечно же праздничным тортом... Ничего этого Дрэгон не мог видеть в своём номере, и его захлестнула ностальгическая меланхолия, он лежал на своей кровати и теребил какую-то бумажку с гербовой печатью, которую вручил ему сбежавший на карнавал слуга. На секунду Дрэгону показалось несвязным это обстоятельство, он бездумно раскрыл лист и обомлел.
  Твёрдой уверенной рукой, большими буквами было написано следующее:
  " Дражайший сквайр Дрэгон!
  рад сообщить вам, что все подозрения
  против вас сняты, и вы можете в течении
  сорока восьми часов покинуть Столицу,
  ибо дальнейшее пребывание в ней вас
  крайне нежелательно и незаконно. Вы
  можете направляться в любую точку
  Империи за исключением: обл. Льетер
  обл. Суор
  обл. Пайргейт
  обл. Гуэн
  обл. Грахтгейт
  с наилучшими пожеланиями и поздравлениями с Новым годом,
  Седьмое Управление Инквизиции"
  подпись неразборчива
  
  - Свобода! Наконец свобода! - радостно проорал Дрэгон и, спрятав под подушку бумагу, задул свечу.
  
  ПРОЩАНИЕ СО СТОЛИЦЕЙ
  
  - Итак, ноги моей больше здесь не будет! - возопил Дрэгон около одиннадцати утра и разбудил этим и Паульса, и его похмелье.
  Паульс удивленно открыл глаза и, почувствовав странных маленьких черепашек, которые шныряли у него между пальцев ног, резко вскочил с койки - черепашки пропали. Но как только Паульс занял исходное положение, черепашки незамедлительно вернулись и поползли вверх по телу, достигая колен...
  - И отряхнем прах сей со стоп наших! - продолжал орать Дрэгон, размахивая гербовым уведомлением, выуженным из-под подушки.
  ...Паульс снова вскочил и принялся калашматить себя по штанам, но подлые черепашки уже добрались до паховой области - в глазах Паульса отразился ужас безысходности и он снова подкошенным молодым тополем рухнул вниз...
  - Кстати, как у нас с деньгами? - омрачил свою радость Дрэгон и, загадочно улыбаясь, двинулся к октану в благих целях окончательной ревизии; в октане оставалось ещё с дюжину галстуков и пара перчаток, а также тёплые вещи из наследия безвременно пропавшего Ди (Впрочем тёплые вещи Дрэгон оставил при себе).
  ...Адские черепашки оккупировали участок за участком и, продвигаясь медленно, но верно к беззащитной шее, начали покусывать живот и подмышки - Паульс почувствовал всепобеждающую силу сушняка - во рту першило, в горле - горело, по рукам пошёл старый "ходунок". Попытка подать голос потонула в радостных воплях сквайра, и насмерть перепуганный слуга протянул дрожащие руки к кувшину с вином, который он ночью принёс с благородной целью напоить хозяина... Кувшин оказался тяжёлым, а вино каким-то не в меру густым и тягучим; Паульс, превозмогая себя, жадно приник губами к краю сосуда и сделал несколько больших глотков... потом повторил... и протяжно вздохнув, поставил кувшин на пол - черепашки в панике отступили назад и сейчас стремительно улепетывали от винных Ахиллесов, разгулявшихся, в казалось бы, полностью опустошённом и уничтоженном организме... Полегчало...
  - Паульс, как хорошо, что ты уже встал! - раздался какой-то неземной голос Дрэгона, - возьми вот это барахло и сдай процентщику, туда же отвези шнайдеровскую бричку, а с лошадьми поступи так: Всех кроме Каламбуса продай на извощичьем рынке; да, ещё - одного получше оставь себе... Сегодня же часам к девяти нам нужно рысцой покинуть стольный град и отправиться во след морозному Солнцу!
  Паульс вздохнул, ещё раз приложился к кувшину и отправился по указанным делам - заполдень он побывал у старьевщика, где выпил пару рюмок наливки с женой приказчика и тёщей хозяина, потом сдал всё барахло вместе с бричкой за два полтинника золотом и, купив бутыль какого-то самопала, поехал на извощичий рынок. В лошадях Паульс был не силён, поэтому, походив по рынку, он в первую очередь оставил себе пегую кобылу, за которую давали самую большую цену, остальных же распродал в контору к городскому управителю попечительских учреждений.
  Вернувшись домой, он оплатил счёт (восемь золотых) за проживание в комплексе, ещё червонец ушёл на оплату по счетам в общей столовой, остальные Дрэгон конфисковал себе и, положив всё в partmonet, вдруг спохватился и выплатил Паульсу плату за месяц (правда, высчитав при этом за хлеб и за вино) без малого три золотых и пару медяков на обещанный дорожный саквояж.
  
  Пересидев утренний час пик уже в конюшне, как и было оговорено, спутники отправились в направлении западных предместий. Около одиннадцати они пересекли площадь Святого Витуса Громодзянского и выехали на окраину огромного города - сквер Свободы, где на единственной возвышенности - старой портовой бочке - стоял философ-разговорник, который, как и подобало истинному минориту, проповедовал птицам:
  - И сказал Ему Симон Петр: "Пусть Мария уйдёт от нас, ибо женщины недостойны жизни"; Иисус ответил ему на это: "Смотрите, Я направлю её, чтобы сделать мужчиною, чтобы она также стала духом живым, подобным вам, мужчинам. Ибо всякая женщина, которая станет мужчиной, войдёт в Царствие Небесное". Приходит в Вифсаиду; и приводят к Нему калеку и просят, чтобы прикоснулся к нему. Он взял его за руку и сказал: "Брось костыли свои и ходи" - И бросил он костыли и пошёл! Прошло несколько месяцев и возвращался Иисус и опять увидел того же калеку на том же месте просящего милостыню. Увидел Его и нищий и, испугавшись, бросился бежать. Осерчал Спаситель и плюнул во след бессовестному бродяге со словами: "Для того ли Я тебе ноги дал, чтобы ты продолжал жаловаться на них и жить подаянием!" И отнялись у того бродяги ноги, и пал он в грязь и смеялись бесы над жадностью его. И с этих пор перестали люди подавать ему. И я говорю вам: "Если хотите чуда, подумайте сперва, сколько прибудет вам пользы от него, и сколько вреда; нужно ли оно вам..."
  Паульс остановил лошадь и спешился. Он медленно подошёл к старику и протянул ему три золотых.
  - День добрый, профессор Робур, возьмите пару монет, ибо я вам так и не успел оплатить за обучение географии...
  Старик взял деньги и долго-долго стоял, провожая взглядом Паульса и Дрэгона, которые подгоняемые холодом быстро таяли в морозной дымке.
  - Зачем ты отдал ему всю свою зарплату? - спросил Дрэгон Паульса, - Ты знаешь его?
  - Да, это бывший профессор Робур, создатель круглой модели нашей планеты...
  - Что? - изумился Дрэгон, - Этот великий человек нищенствует, побираясь и зарабатывая разговорами на улице?
  - Он сошёл с ума в подвалах Ивдессы, когда шло разбирательство по делу "о семи печатях" (1)...- пояснил Паульс.
  - Странная штука жизнь! - резюмировал Дрэгон.
  - И, тем не менее - человек всегда остается человеком, - поставил точку Паульс.
  Дальше они поехали молча, навсегда покидая самый лучший город земли - Первый Город Империи, Второй Рим, Третий Вавилон, Четвёртый...
  За последним форпостом открылась широкая заснеженная равнина, по которой и шёл широкий тракт на Запад - единственным напоминанием о нём служили дорожные указатели и milestones - путевые столбы; горизонт был чист, на небе сияло безмятежное зимнее Солнце, напоминая всадникам о долгом и пропитанном морозом дневном переходе до ближайшего постоялого двора.
  
  Лишь поздно ночью замерзшие пилигримы достигли области Захолустья, где твёрдо решили переждать Годвеньские морозы, после чего продолжить путь через Громодзяндию на фронт.
  
  1.ПРИМЕЧАНИЕ: Как позже выяснилось в патентном бюро, первая математически круглая, точнее шарообразная, модель Земли была создана ещё Пифагором, который пришёл к этому фантастическому выводу в бытность работы над описательной тетралогией о различных действиях отваров из высушенных грибов и растений. Именно его цитируют, говоря: "сфера - самая красивая из объёмных фигур". Как на зло в Ивдессе оказалась скульптура Атланта, который держит на плечах глобус. А в библиотеке Юрсилиев, как оказалось, всё это время стоял глобус IV в. до Р.Х., который использовался в качестве бара (ныне он находится в музее Неаполя - переводчик). Возникло дело о плагиате. Так как деньги на грант по созданию круглой модели планеты были уже растрачены ВУЗ решил "принести в жертву" своего преподавателя.
   Дата написания: холодная осень 1992 и ветренная зима 1996
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"