Шаповал Николай Иванович : другие произведения.

Прости меня, прости

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

.

                                                            +

                                                           +++

                                                  Из цикла "Как это было".

                                                           +++
                                                
                                                    Отрывок из рассказа
                                                  "Держись ближе к жизни!"


                                                           +++
  
                                                         Рассказ
                                                    о счастливой жизни,
                                                       верной любви
                                                      и о необычных
                                                  человеческих страданиях.


                                                           ***
                
                                                   ПРОСТИ МЕНЯ, ПРОСТИ!

                                 В Москве на могиле мужа  жена Люда плакала, рыдала, вся в слезах,
                             в раздоре душою-сердцем проклинала тот миг, ту ночь, то горе.
                                 Скажи, мой  родной, любимый!  Почему  мир  такой  несправедливый?
                             Почему именно тебя, мою кровинку, у меня судьба забрала? Почему свою
                             любовь-иконку уберечь я не смогла?
                                 Ты так  хотел, мой  дорогой, назвать  свою  дочурку  Наташенькой-
                             Наташа,от твоих мечтаний таяла в мечтах моя душа. Встань, мой родной,
                             и посмотри! Родилась Наташа. Какая прелесть? Какая крошка наша?
                                 Со слезами  на  глазах я  хочу тебе  сказать, а  ты  должен меня
                             понять? Нет больше у нас с тобой дочурки нашей. Умерла дочь  Наташа -
                             крохотулька наша.
                                 Прости! Слезами  обливаюсь. Прости, родной, прости!  Сейчас твоя
                             дочурка  очень  странно,  как  враг  народа  безымянно, будет  вечно
                             с тобою рядышком лежать, а я всю жизнь одиноко плакать и рыдать. Моя
                             любовь  к  тебе, мой  дорогой, нежная  и  верная,  по  чьей-то  воле
                             в лукавом зле свела с дочуркою тебя в земле.
                                Вспомни, мой родной, как начиналась жизнь  твоя со мной. Казалось,
                             ты и я - навеки  вечная  семья. Сколько  было  поздравлений,  улыбок
                             и  цветов?  А  подарков?..  подарок  главный - это  ты! Вася-Василёк
                             любимый мой цветок и твои цветы.
                                 И вмиг пропало  всё, завяли  на  клумбе  мои  розы, исчезла  моя
                             надежда на счастье,на любовь. Остались мои сухие слёзы, мои одинокие
                             мечты и там, далеко в земле, родная дочь и ты.
                                 И ещё осталась память - московские гвоздики, твои увядшие  цветы.
                             Прости, родной, прости! Ты и я - любовь  с  любовью  жили в  счастье
                             по-простому.  По  велению   мага   вернуться   бы  назад,  наверняка,
                             всё было б по-другому.
                                 И  снова,  и   снова... та...  роковая   ночь    перед   глазами,
                             растоптавшая нашу  жизнь  безжалостно  ногами, окунула нас в ледяную
                             воду, не  спросила,  не  предупредила,  принесла  нам  безвозвратную
                             беду.

                                               "Люся! Второй час ночи. 
                                                          Ложись, родная, спать. 
                                               На  станции   пожар!
                                                                  Я скоро буду".

                                 Его  родной  голос - жива  буду  не  забуду, постоянно   слышу я
                             бессонными ночами, прозвучавшие  в  темноте, как чернобыльский набат,
                             поднявшие на войну с рентгенами тысячи  простых людей, тысячи учёных,
                             тысячи офицеров и солдат.
                                 В тревоге  не  спала - в слезах  томилась,  с  тяжёлым  чувством
                             в сердце тебя родной ждала.
                                 В открытое  окно - наше с  тобою  окно, дышит   свежестью  весна,
                             кругом тихо и темно. В кустах  у проходной  щёлкнул  одиноко соловей
                             и снова тишина.
                                 А небо над  АЭС озарялось  багрово-жёлтым  пламенем, дым столбом.
                             И там  мой  Вася!.. мой   родной, Вася-Василёк, любимый  мой  цветок,
                             там все друзья-пожарные ведут войну с  огнём, а город  спит  обычным
                             сном. Кому какое дело? Тишина кругом.
                                 А мне одной-то как?.. когда  вокруг   ночь и мрак, пожар и страх.
                             Душа моя  горит  и  плачет, чувствует  беду, кошмар  тревожной  ночи
                             помнить буду - не забуду.
                                 Что там  с  моим родным и дорогим? Что  там   на  пожаре  с моим
                             любимым мужем?
                                 До  утра,  туда-сюда,  от  окна  к  другому, казалось,  вечность
                             провела я с горем. Уже  засеребрились  облака, начало  светать. Пора
                             вернуться ему домой. Давно пора! Сколько  можно  ждать?.. тяжело мне
                             быть одной.
                                 Уже  солнышко  взошло,  в  лицо   ударил  яркий  свет, а его всё
                             нет и нет.
                                 Уже шесть  часов утра!.. пора  ехать  нам в село! После трудовой
                             недели святое дело на природе  отдохнуть, помочь  родителям посадить
                             картошку, сходить на речку.
                                 Сколько  можно  ждать? От  бессонницы  ночной  нервы  все устали,
                             тело покидают силы.

                                                   "В БОЛЬНИЦЕ ВАСИЛИЙ!" -
                                                    УТРОМ ЛЮДИ ПЕРЕДАЛИ.
                               
                                 Бегом в санчасть-больницу, а там  людей - не проехать, не пройти.
                             Где  же  мой,  Вася-Василёк,  любимый  мой  цветок?  Как  его  найти?
                                 Вокруг  санчасти  машины  пожарные,  санитарные,  на каждом шагу
                             милиция с жезлами в руках, медики в беленьких халатах.
                                 - Граждане, отойдите!  Зашкаливают   машины! - не жалея мощности
                             и сил кричали постовые в рупоры. В небе  чёрный ворон  кружил, людей
                             кусали комары.
                                 Все шумят, кричат, кто-то  тянет  медика за халат, много  женщин
                             одиноких со слезами на глазах.
                                 Попасть  в  больницу  Припяти  народа  очень  много и не  узнать,
                             и  не  подойти - милиция  слишком   строга.  Мне  повезло,  знакомая
                             медсестра из города Остра. Прошу её:
                                 - Только посмотреть, а вдруг  настигла  мужа  смерть?
                                 - Пропустить не могу! - сказала в халате строго. - В санчасти
                             больных очень много, со всеми с ними плохо и с твоим мужем плохо.
                                 - Пожалуйста, только на минутку!
                                 - Ладно. Побежали.
                                 - Люда!  Людочка!  Узнай! - вдогонку знакомые кричали.
                                 В палате  увидала  мужа,  под  капельницей  лежал.  С  испугу не
                             узнала.  Чёрный-чёрный!  Я  думала  он  в   саже.  Отёкший,  опухший.
                             Мне поплахело даже. Жалко  и  обидно!  Весь поседевший,  почерневший,
                             глаз почти не видно.
                                 - Люди отравились газом! - медсестра  Петрова   повторила снова.-
                             Больные  отравились газом! Нет  выхода  иного, больным  надо  срочно
                             молока! Много молока, желательно  парного.
                                 Кстати, о радиации, о рентгенах никто не сказал  и слова.
                                 Я с Таней Кибенок, муж  её  в одной палате, на машине "Жигулёнок"
                             мы быстренько  в  село. С  молоком  нам  повезло - у  первого хлевка
                             нашли мы молочка.
                                 Больных  от парного  молока тошнило   и   рвало, как в лихорадке
                             знобило и трясло.
                                 В десять часов  по  Припяти, как утренний ветерок, пронёсся слух
                             с юга на восток, от травм и радиации  умер оператор Владимир Шишенок.
                             В  ядерном  реакторе  от  мук  скончался  Валера  Ходемчук,  остался
                             один на один с рентгенами на веки-вечные под завалами.
                                 Люди, узнав   о   радиации,  засуетились  скорбно,  пошли  слухи
                             об эвакуации неизбежно-срочной. Из уст в уста  шла  молва, возникали
                             споры. Везде... и здесь и там одни и те же разговоры.
                                 - На  атомной  станции  авария! Всю  землю  накрыла  радиация!
                                 - На планете всей будет тысячи смертей.
                                 От народа страхи, слухи утопили все науки.
                                 Я  на  шестом  месяце  беременности  была. Своим  здоровьем, как
                             зеницу ока, берегла  свою  кровинку, берегла  жизнь  нашему  ребёнку.
                             А мой Вася-Василёк, любимый мой цветок с  болью  и  тревогой  за нас
                             двоих переживал, совет мне давал с надеждой.
                                 - Люся! Моя роднулька! Уезжай к родителям в Кривушу.
                             Спасай себя и  нашего  ребёнка. Спасай кровинку нашу.
                                 - Нет родной, мой дорогой! Без  тебя  я  не  могу.
                             Тяжело быть одной! Без тебя, мой хороший, я умру.
                                 - Подумай хорошенько, не спеши!
                                 - Хорошо. Принесу молока, потом решим.
                                 Плохи дела, в  санчасть  людей   не   пустили  вечером.  Милиция
                             контрольными постами раз и навсегда перекрыла всё  кругом. Не ходили
                             в Припять автобусы  и  поезда. Город  заполонили  военные автомобили.

                                            Прошёл по городу слух,
                                                      зашевелилось всё вокруг.
                                            Йодистые препараты
                                                            защита от радиации.
                                            Вмиг  в  аптеках  йод
                                                                раскупил народ.

                                 Только военные ходили  в  респираторах, в накидках, в хим плащах,
                             а  жители  города  ходили,  как  обычно  и  всегда,  продукты  несли
                             из магазина открыто,  всё  в  авоськах, всё в кульках.
                                 Хим войска  в  городе  Припяти  начали  дезактивацию,  смывать,
                             сметать, собирать и  хоронить  радиацию. Солдаты  из  АРСов поливали
                             улицы  раствором, мыли дороги, тротуары  белым  порошком, все улицы
                             в белой пене - чистота и блеск кругом.
                                 Власти   сообщили    вечером - завтра  из   Припяти  народ  весь
                             на  четверо  суток  эвакуируют  в  лес.  Взять  всем  с  собой самое
                             необходимое,  что  в  квартире  есть,  но   обязательно    документы
                             и   что-нибудь   поесть. Многие   обрадовались,   ходили   улыбались,
                             на природе отдохнём, потанцуем и споём. 
                                 Прекратились   вскоре   споры-разговоры,  люди  с  собой   взяли
                             заготовки на шашлыки, магнитофоны и  гитары. Плакали  только женщины
                             горькими слезами с болью, чьи мужья пострадали ночью.
                                 Родственники  больных  к  вечеру   санчасть   в   блокаду  взяли,
                             в окна, в двери барабанили, стучали.
                                 Вскоре  открылась  дверь, где  стоял   милиционер.  Все  увидели
                             врача чернее чёрного грача:
                                 - Товарищи!  Сегодня  всех  тяжелобольных  самолётами отправляем
                             на лечение в Москву. Двадцать восемь  человек  наиболее пострадавших
                             из числа дежурной смены и числа пожарных.
                                 Люди,  услышав   новость,   заволновались    в    шуме-разговоре,
                             вскоре все... словно онемели и затихли в горе.
                                 Чихнул громко кто-то вдалеке за углом в сторонке:
                                 - Будьте здоровы!
                                 - Спасибо! На Титанике тоже были все здоровы.
                                 - Не до шуток, нынче! Радиация  с  нуклидами  нас в дорогу клыче.
                             Лечение больных в Москве для  нас  большая  честь, надежда. В дорогу
                             каждому  больному  нужна  чистая  одежда, решим  возникшую  проблему!
                                 Людей, как  ветром сдуло, все  разбежались   по   домам, на вело
                             одна мадам помчалася в село.
                                 Я  от   нервозности  по  приходу  запуталась  с  вещами, собрала,
                             принесла одежду, а санитарные машины  уехали  с  больными в аэропорт
                             Жуляны. Долго тапочки искала - на минуту опоздала.
                                 В моём сердце  что-то  оборвалось... вмиг  закипела  бурно кровь.
                             Душа  окаменела,  потеряв   надежду   на  былое   счастье  и  любовь.
                             Я вздрогнула... мой нерв, душа заговорила.
                                 - Моего Васю! Моего мужа тоже увезли?  Без  меня!  Кто  позволил?
                             Кто посмел?.. мою кровинку, у меня забрать? Кто позволил  мою судьбу
                             испытывать, ломать?
                                Обливаясь горькими слезами, я долго плакала, рыдала.
                                - Отправили в Москву!.. отправили в столицу!
                                Я вздрогнула от необычных слов, прозвучавших  не  во сне,а на яву.
                                - Наверное, великой чести  мой  родной, любимый  своим геройством
                             заслужил! - сама себя я выслушала, набравшись  мужества и сил, молча,
                             улыбнулась, плакать перестала.
                                К вечеру у  меня  началась  тошнота, рвота.  Ночь  я  не  спала,
                             родного, ненаглядного, своего любимого к себе звала.
                                Жителей   города   Припяти  27  апреля   эвакуировали,  а  вскоре,
                             и Васино село,   напрасно картошку посадили, радиацией  и  нуклидами
                             и там всю землю замело.
                                Сколько можно ждать! Хоть кричи,  хоть  молчи!  Надоели  мне  дни
                             печальные и со слезами ночи!
                                - Надо! - сказала я себе. - Надо ехать  к  мужу  и не остановлюсь
                             ни в жару, ни в стужу.
                                И к родному, ненаглядному в канун Первомая я поехала, помчалась,
                             на крыльях понеслась.
                             
                                                   В МОСКВЕ, В СТОЛИЦЕ,
                                                       НА ЩУКИНСКОЙ
                                              В РАДИОБИОЛОГИЧЕСКОЙ БОЛЬНИЦЕ.

                                 Неизвестность, новизну  я  боялась  с  детства, увидев бездонную
                             Москву одиноко растерялась, как перед  принцем дева. Найду ли я свою
                             кровинку - мысль меня терзала.
                                 На  привокзальной   площади   у   Киевского  вокзала  у  первого
                             милиционера   со   страхом    я    спросила.   Тот   лихо   козырнул,
                             улыбнулся мило:
                                 - Это на  Щукинской  радиобиологическая  больница. Есть в Москве
                             такая улица!
                                 Дабы  я  не  забыла, постовой  не  только  рассказал,  что нужно
                             было мне - всё на бумажке написал.
                                 - А говорили в Припяти... секретно!.. секретно!
                             Даже схему, как доехать, нарисовал подробно.
                                 В больнице  на  Щукинской   со   слезами, с боем выписали к мужу
                             пропуск,  пропустили  с  горем.  Зав  отделением  Гуськова  Ангелина
                             Константиновна  поставила  жёсткие  условия, невзирая  на  то, что я
                             его жена.
                                 - Даю  на  свидание  полчаса. До мужа  не  дотрагиваться. Нельзя
                             обниматься, целоваться,  рядышком  сидеть,  стоять. Нельзя принимать
                             от мужа вещи, но  что  нужно  мужу  можно  передать. Сейчас у вашего
                             мужа центральная  нервная  систем, костный  мозг, все гены полностью
                             поражены. Твой  муж  родной  и  любимый, что  чернобыльский  реактор
                             пропитан  радиацией - это  опасный  фактор  и  твой  выбор. Получишь
                             от мужа радиацию - ты  не  сможешь  рожать  детей. Эту необычную, но
                             простую инструкцию ты должна знать и твёрдо выполнять в целях личной
                             безопасности и себя не подвергай опасности.
                                 Слушаю я Ангелину и думаю:
                                 - Ничего  страшного  и  опасного. Я человек терпеливый и простой,
                             пусть муж будет  немножко  нервный, был  бы  только рядышком со мной.
                                 Я скрыла  свою  беременность,  если  скажу   всю   правду, тогда
                             уж точно  к  мужу, своему  родному,  ненаглядному  никогда не попаду.
                             Если  болеть,  страдать,  даже  если  придётся  умирать,  то  только
                             все втроём - вместе болезнь легче переживём.
                                 Я  прекрасно  знала, если  к  родному  попаду,  от  мужа  своего
                             любимого никуда я не уйду. Если уйду  от своего  родного, дала слово
                             себе я строго, то только вмести  с ним - со  своим  родным и дорогим.

                                                     ЭХ, САШОК! САШОК!

                                 Захожу в палаты... больные  играют в  карты. Опухоль  почти  вся
                             с  загоревших  лиц  сошла, все  шутят, все  смеются. И  Вася-Василёк,
                             любимый  мой  цветок,  рядышком  на  стульчике  сидит,  меня  увидел,
                             вскочил, мне улыбнулся и от радости молчит. 
                                 Я увидела свою кровинку, поставила у ног корзинку.
                                 - Здравствуйте! - всем  больным  сказала,
                             от счастья зарыдала.
                                 - К больным  не  подходить! От   них   радиацией  фонит! Больным
                             продукты, вещи можно передать, но никаких вещей  у  больных не брать.
                             Дежурный врач не разрешил с любимым, дорогим  обняться, поцеловаться,
                             даже рядышком постоять.
                                 Вскоре ушёл  дежурный  врач,   я   дала  чувствам  волю,  обняла,
                             поцеловала мужа, наговорилась вволю.
                                 - Наверное,  на  Украине дождик, что  привезла  с  собою  зонтик?
                                 - Надежды  нету  на  погодку  прихватила  парасольку, - ответила
                             я с улыбкой, приподняв корзинку.
                                 Удивился парасольке Титенок, доедая пирожок:
                                 - На Украине прожив я сколька, но не  слыхав  слова парасолька.
                                 - Эх, Саня, Саня!.. плачет по тебе баня.
                             Ты лучше людям объясни, шо такое лазня?
                                 - Лазня, я гадаю, цэ нора, або нызька, вузька пещера, дэ можна
                             зустриты нэзабаром дыкого с когтями зверя.
                                 И все:
                                 - Ха-ха-ха!
                                 Без страданий и греха рассмешили петуха.
                                 И снова все:
                                 -Ха-ха-ха!
                                 После капельниц  в  санчасти Припяти  больным на время полегчало.
                             Чернобыльцы  стали   ходить  друг  к  другу   по   палатам  в  гости,
                             рассказывать анекдоты.
                                 - Интересно, отчего  и  почему?.. в  печати   множество   статей,
                             но не сообщают про Украину, про Чернобыль никаких вестей.
                                 - Пишут! Пишут про нэньку столько, что  во  рту от оскомы горько.
                             Надо уметь читать, как колобок, прыг-скок...  в колонках между строк.
                                 - В Киеве на Подоле  появилась  европейская реклама, як баба Яга
                             на метли, без  людыны, надурняк, сама. На мэбэльном  магазине "Мэбли"
                             свитовэ  табло  по ночам  першою  буквою   моргае,  як дэшэвая мадам.
                                 И снова все:
                                 - Ха-ха-ха!
                                 - Хи-хи! Да, ха-ха-ха! рассмешили жениха, наконец-то,
                             за ревнивого Сашка замуж вышла муха!
                                - Эх, Сашок-Сашок! Лучше  выпей  на  посашок, чтобы  дома  люди
                             не болели и меньше пили.
                                Все  хи-хи-хи,  да  ха-ха-ха,  а   мне   почему-то  не  до  смеха.
                             Встретив мужа, я  очень  рада, но  душу  скребёт...  скребёт  досада.
                                Вдруг, тихо приоткрылась  дверь... на мгновение  народ  в  палате
                             замер. Прекратились споры-разговоры, как будто  зашёл в палату зверь.
                             К  пожарным  вошли  виновники   чернобыльской  катастрофы  начальник
                             четвёртого блока Акимов и оператор Топтунов.
                                 Акимов  был  обычно скромен, нынче  явно  возбуждён. Он повторял
                             пожарным многократно, как будто просил извинения:
                                 - Делали мы всё  правильно  и  на  тебе... взрыв! Весь реактор
                             разворотило, даже Норвегию радиацией накрыло.
                                 Это  было   последнее   посещение   палаты   инженером  Акимовым
                             и оператором  Топтуновым, их  последнее  извинение. Акимов  почернел
                             больше всех и больше  всех  получил  рентген. Слёг  и  умер  у брата
                             на руках  на  пятнадцатый  день,  раньше  всех...  в  тяжёлых  муках.
                                 Если бы  оператор  Топтунов  плюнул   на   все  указания Дятлова
                             и заглушил реактор по  приказу  инженера  Акимова, не было бы взрыва.

                                                      ТЯЖЕСТЬ ИСПЫТАНИЙ.

                                 Первые  три  дня  я  прожила   на  Арбатской  у  своих  знакомых.
                             В первую ночь возле больных одной сменой дежурили жёны семи пожарных.
                             Я, Людмила Игнатенко, Ващук и Титенок, Тищура, Правик и Таня Кибенок.
                             Варили мужьям бульон, носили  им  в  палаты,  врачи запретили мясное,
                             молочное и всякие салаты.
                                 На  следующий  день  всем  тяжелобольным   стало  хуже,  каждого
                             уложили в ложе с лампой обогревом, а каждую  рентген-кровать в бетон
                             захоронили,  больным   запретили   ходить   по  коридорам,  общаться
                             и вставать. Жён  к  мужьям,  строго   настрого   не  пустили  больше,
                             напрасно Ангелину мы просили долго.
                                 Каждый больной  с  болезнью лучевой   в  палате  одиноко мучился,
                             крепился и стонал от  болей и, как Иисус Христос с ореолом на кресте
                             распятый Идолом, одиноко в муках умирал.
                                 Мне лично не понятно:
                                 - Почему врачи людей не понимают? Почему  жену  родную к родному
                             мужу не пускают?
                                 Ночью одна  тайком, сестрёнка  пропустила, я  к  Васе быстренько
                             мельком, целую ночь  с  мужем  время  проводила. То  простынь заменю,
                             то подушечку поправлю, часами у  ног  его  сидела, поверну его и так
                             и сяк, судно выносила.
                                 Желудки  тяжелобольных   не   воспринимали  больше  пищу,  а так
                             хотелось накормить своего родного, хоть немножечко облегчить родному
                             боль. О, боже! Спаси его и  сохрани! Жалко  и  обидно! За жизнь мужа
                             мне стало страшно.
                                 В тяжбе  на  свою судьбу,  обвиняя  себя  впопыхах  в  неведомых
                             грехах, я снова вся в слезах.
                                 Ох, как  я  любила, как жалела   мужа!.. словами  душу не понять.
                             А мой родной так меня жалел, наверное, на свою погибель.
                                 С каждым  днём  мужу  становилось  хуже,  хуже. Надежды  никакой!
                             Только я, как человек, который  мужу  нужен. При  муже на его глазах
                             я крепилась,  я  держалась,  отойду  от  милого, родного  и всё лицо
                             в слезах.
                                 Вскоре, ожоги от радиации мужа  стали  выходить  наружу. Во  рту,
                             щёках появились сначала  маленькие  язвочки, вид  принимали странный,
                             быстро разрастались, превращаясь в раны. Слизистая отходила пластами,
                             цвет  тела  становился  синий, потом  ярко-красный и, в конце концов,
                             буро-чёрный, чёрный.
                                 Муж менялся   на   глазах, посмотрю   тайком   на   мужа, отойду
                             в сторонку и снова вся душа в слезах.
                                 От изотопов и их излучений, накопившихся  в  теле мужа, в палате
                             всё  в  рентгенах, всё  радиацией "светилось ярко", и мебель, и полы,
                             и штукатурка на потолках и стенах.
                                 Меня начал  преследовать  необычный  страх  постоянно, не потому,
                             что заходить в  палату  с  радиацией  опасно, а  вдруг муженёк умрёт
                             и меня не позовёт.
                                 Первоначально,  надписи  радужно   украшали   стены.  В  туалете
                             написано пером: "В палате были тараканы, понюхали  рентгены, убежали
                             мигом".
                                 Нынче,  стало  не   до   шуток.   Медперсонал   спец   отделения
                             от переоблучённых больных получил  сверх  допустимые нормы облучения.
                             Теперь  заходили   в   палаты,   обслуживали   больных,   обречённых
                             на мучительную смерть, только медики-солдаты. 
                                 По соседству   на  этажах  выселили  всех  больных, убрали людей
                             нормальных от  людей  радиоактивных. Убрали  даже  цветы от радиации
                             подальше. Жён к больным, кроме меня, не пустили больше.
                                 Я  знала, находиться  рядом   с   обречённым   мужем  смертельно
                             и опасно, но я рвалась к нему и остановить меня,мою любовь к родному,
                             казалось,  невозможно.  Меня  предупреждали, мне  запрещали,  ругали
                             сгоряча, но к мужу родному пропускали молча.
                                 Жить  мне   предложили  вскоре  в  общежитии  для  медработников
                             на территории  при  больнице  и  дежурная   выдала   ключи от номера
                             в гостинице. В  номере  уютно  и  светло, санузел  с  душем, телефон,
                             радио и цветы - проблема  появилась, в  гостинице  не  было ни кухни,
                             ни плиты.
                                 Вдобавок,  химик-солдат  забрал   всю   мою  одежду  и  туфельки
                             пропитанные   радиацией,  оставив  в  замен   тапочки  и  больничный,
                             новенький халат.
                                 Как мне дальше  жить?  В  чём в магазин сходить? Как мужу и себе
                             и на чём бульончику сварить?
                                 Было бы горькое желание, стремление  и  мечта, люди  были добрые,
                             помогла любовь, беда.
                                 Как я любила?.. как любила   я   муженька  родного, ненаглядного?
                             Словами душу не понять... целыми  ночами  с  мужем  время  проводила.
                             Меняла  мужу  простыни, подушку  поправляла,  постоянно, держала его
                             ладонь горячую, как огонь.
                                 Медсёстры  отделения  сотни   раз   меня  ругали,  предупреждали,
                             не  пускали  в  палату,  говорили  каждый  раз... есть  такой приказ,
                             даже закрывали в туалете, там где унитаз.
                                 Требовали, убеждали:
                                 - Близко не подходить!
                                 Самоубийцей называли.
                                 Просили:
                                 - Рядом не сиди!
                                 Потом махнули рукой...
                                 - Хочешь умереть, иди!
                                 Когда Ангелина Константиновна  узнала, что я беременная,  срочно
                             вызвала меня к старшей  медсестре. Вскоре, я  стояла, как обвиняемая
                             у Ангелины на ковре.
                                 - Что за стыд! Что за срам! Как  ты  могла?  Ты ребёнка погубила!
                                 Строго отчитала, потом вежливо сказала:
                                 - Рожать приедешь к нам!
                                 Мой муж постоянно  хотел  меня чем-то  удивить и даже рассмешить,
                             мог  уйти,  как  будто  по  делам, собрать  букет  цветов и подарить
                             мне лично. Накануне, ещё в Припяти, выйдя  из  дома со мной на улицу,
                             муж сказал с улыбкой:
                                 - Девятого повезу тебя в Москву, покажу столицу.
                                 Показал Москву - столицу... вспоминаю  с  грустью,  не   всё как 
                             обещал, но выполнил всё с честью.
                                 Сегодня 9-е мая - день  Победы, кругом  улыбки, радость и цветы,
                             живи  и  радуйся, если  б  не  было  беды.
                                 Вечером муж попросил меня:
                                 - Люсенька! Открой окно.
                                 Он  так  хотел  мне  показать  Москву, о салюте  он мечтал давно.
                             Пройдя в одночасье огонь, радиацию и  воду, но  свою последнюю мечту
                             воплотил он в жизнь.
                                 Я  на  постель   посадила  мужа  у  окна 8-го этажа, а  со спины
                             на  постели  осталась  кусками  кожа.   Содрогнувшись  от  необычной,
                             плачевной сцены, я улыбнулась с жалостью  к  страдальцу, муж показал
                             столицу.  Навернулись  слёзы... мне  больно  и  тоскливо, за  судьбу
                             обидно,  салют   в   двадцать   один   ноль-ноль  прогремел  красиво.
                                Любил мой родной на торжества,  на  праздники   мне  дарить цветы
                             и в тяжкую для него годину не прошло  всё  мимо, достал три гвоздики,
                             поцеловал мне руку и подарил цветы.
                                 - Поздравляю! С днём Победы   и   весны!  Медсестре   дал деньги,
                             медсестра купила твои любимые цветы.
                                 - Спасибо, мой  родной! - обняла, поцеловала,  отошла в сторонку,
                             как дитя заплакала.
                                 С лучевой  болезнью   больным   делали  пересадку костного мозга,
                             родственников вызывали из дома, брали  костный мозг, вводили больным.
                             К Василию приезжала сестра  из  Ленинграда, два часа на операционном
                             столе с братом рядышком лежала.
                                 Прости нас боже!.. я на  всё  согласна, может ему, моему родному,
                             ненаглядному, что-нибудь  поможет.  Между  тем, с  каждым  днём мужу
                             становилось хуже-хуже, особенно  после операции Гейла, напрасно бога
                             я просила.
                                 Теперь тяжелобольные лежали в барокамерах  из  прозрачной плёнки,
                             там такие  приспособления, чтобы  не  заходить,  можно  было вводить 
                             уколы,  катэтор  ставить, передавать таблетки.
                                 Несмотря на приём таблеток  роста  и  обновления клеток, Василию
                             стало так плохо, что я  не  могла  от  своего родного не только куда-
                             нибудь уйти, но даже на минутку отойти.
                                 От невыносимых страданий муж постоянно звал меня:
                                 - Люся! Люсенька! Где ты?
                                 - Я здесь, родной! Я  рядом с тобой, мой  дорогой!
                             Мужа обслуживала я сама, других больных обслуживали солдаты.
                                 Каждый день слышу: Умер! Умер!
                             Умер Тищура, Умер  Кибенок.  Сегодня - Правик  умер,  как молоточком
                             по темечку, слова грустные, скупые нагоняли печаль, тоску.
                                 У Василия на ногах начала  трескаться кожа, а потом  и  на руках,
                             всё  тело  покрылось  волдырями,  потемнело,  почернело,  как  будто
                             в синяках.
                                 Муж ворочал головой - на подушке клок волос.
                                 - Что делать? - вся в слезах я задала врачу вопрос.
                             Постригли чернобыльцев всех, постригла и  я  своего родного, слезами
                             обливаясь, как будто совершала грех.
                                 Больных угостили мандаринами, апельсинами.
                                 - Возьми, - муж тихонько между нами.
                                 - Нельзя! - медсестра  остановила  строго. - Полежал фрукт возле
                             больного, его не то, что  есть  опасно, к  нему  прикасаться страшно.
                                 Между тем, меня не первый и  не  последний  раз  с  палаты гнали,
                             просили, унижали. Но я снова  и  снова  шла  к нему, своему любимому,
                             своему ненаглядному. Настойчивость мою все осознали с болью и к мужу
                             пропускали днём и ночью.
                                 Главврач Гуськова  вторично  вызвала  меня  за  сутки, чтобы ещё
                             раз прочитать нотацию для убеждения и моральной поддержки:
                                 - Вы должны не забывать!.. перед  вами  уже  не муж,
                             а радиоактивный объект  с  адски высокой  плотностью  заражения. 
                             Вы же не самоубийца! Возьмите себя в руки!
                                 Но я снова и снова запретам и упрёкам  вопреки, сидела у постели
                             мужа  на  двоих  разделяя  муки.  К  мужу,  моей  кровинке,  боялись
                             прикасаться все.  Медсёстры  прекрасно  знали, я  рядом, я в бытовке,
                             если я надо - меня быстро звали.
                                 Больные с болезнью  лучевой  находились  под  наблюдением учёных.
                             Учёные  проводили   групповой   осмотр,  фотографировали  обречённых.
                             Говорили любопытным изредка: "Знаний требует наука".
                                 Больным  кололи  наркотики - дабы  больные  больше  спали, легче
                             переносили свои страдания- муки.
                                 После аварии на ЧАЭС восемнадцать  дней  прошло, а моему родному,
                             ненаглядному столько горя намело, все  мышцы  отошли от костей, стал
                             ватно-резиновый. Поднимаю мужа с  кровати, а внутри гремят все кости.
                             Высох весь от  нуклидов, стал  лёгок, как  дитя, а был мастер спорта,
                             олимпиада была его мечта.
                                 Не мог  мой  родной  ни  говорить,  ни  пошевелить рукой. Как на
                             больной мозоль с оскоминой, муж  неподвижно смотрел в потолок, редко
                             мигал веками без  ресниц, выпали  у  бедняжки с кожей из омертвевших
                             клеток.  Празднуя  скорую   победу  смерти  в  душе  бесились  черти,
                             а в глазах  горел  огонь  протеста  и  нежелание  подчиниться смерти.
                                 Я в истерике:
                                 - Он умирает!
                                 А медсестра в ответ:
                                 - А что ты хочешь? Он получил 1600 рентген.
                                 Смертельная доза 400 рентген.
                                 После похорон пожарных Володи Правика  и  Вити Кибенок,я с Таней
                             Кибенок с кладбища вернулась уставшей и больной, меня вызвали срочно
                             к Гуськовой. В  своём  рабочем  кабинете, бросив  на  меня печальный
                             взгляд, Ангелина прямо, вежливо сказала:
                                 - Ваш муж умер 15 минут назад.
                                 Я даже  не  помню,  как  вошла  в  истерику. Говорили  потом мне:
                             "Сколько было крику".  Меня   час,   может   два   врачи,  медсёстры
                             приводили в чувство, как во сне помню  смутно, как  уносили санитары.
                                 Мне  стыдно за себя  и  обидно - себя  простить  не  смогу вовек,
                             проститься со мной не смог мой дорогой человек.
                                 Кстати, когда  умерли  с  лучевой  больные,  в  палатах  сделали
                             ремонт - вынесли всю мебель, взорвали весь  паркет, скоблили потолки
                             и стены.

                                                      ПРОСТИТЬСЯ НАДО!

                                 Военные переодели мужа в военную, парадную  форму, тело  в  гроб
                             положили нежно, сверху  накрыли бархатом  бережно  и  привычно. Мужа
                             положили  без  обуви  - босого,  распухли   ноги  у  бедняжки  моего.
                                 За ритуалом  со  всеми  почестями  я  наблюдала  молча, смотрела
                             на мужа с горькими слезами.
                                 Вскоре, ко мне женщина подошла и вежливо сказала:
                                 - Проститься надо! - но не пустила близко к гробу,
                             многодневным горем выстрадала я такую просьбу.
                                 Окунув больную душу в терпенье, в грёзы,
                             я стояла тихо, проливая слёзы.
                                Тело  в  парадной форме осторожно и легко засунули в целлофановый
                             мешок, мешок завязали крепко.
                                 От необычной, жуткой  сцены  ёкнуло  моё  сердечко и от душевной
                             боли я зарыдала жалко
                                 Уложили  мешок  в  деревянный  гроб  и  гроб  целиком  втолкнули
                             во второй  мешок. Второй  мешок  завязали  крепко,  поместили  мешок
                             в цинковый гроб и надёжно запаяли короб.
                             
                                                        НАРОДУ МНОГО, 
                                                А ПОГОВОРИТЬ ЧЕЛОВЕКУ НЕ С КЕМ. 

                                 Все родственники, умерших  на  Щукинской в больнице, по срочному
                             вызову  приехали  в  Москву   для   уточнения   и  разъяснений  мест
                             захоронения, их  принимала  Государственная,  чрезвычайная  комиссия.
                             Комиссары говорили всем: 
                                 - Отдать мужей, сыновей  родителям, жёнам   и   родственникам не
                             сможем. Тела очень радиоактивные - в рентгенах и нуклидах. Они будут
                             похоронены  на   московском   кладбище  Митино  особым  способом под
                             бетонными плитами в цинковых гробах.
                                 Этот документ-договор  вы  подписать должны. Ваши  подписи будут
                             важны не только для Вас, но и для нашей Родины".
                                 Кто хотел увезти тела  на  малую родину, тех убеждали - пожарные
                             герои и принадлежат не вам. Они все государственные люди.
                             
                                                   В МИТИНО НАВЕСТИЛА МУЖА. 
       
                                 После  похорон   мужа  почти   два   месяца  прошло,  я приехала
                             в Москву - светило солнце ярко, было тихо и тепло.
                                 И сразу  Туда"... к нему... в  Митино   на   кладбище,  к своему
                             родному - родному, ненаглядному.
                                 На могиле мужа  обливаясь слезами,  я   долго мучилась, страдала,
                             свою  кровинку-половинку  на  свиданье  звала. От нервозности и слёз
                             мне  сильно  поплахело, затошнило, начались схватки, мне стало дурно.
                                 В 6-й больнице в Москве у Гуськовой я рожала.
                                 - Рожать  приедешь  к  нам, - так Ангелина Константиновна раньше
                             мне сказала.
                             
                                                     НАТАШЕНЬКА... НАТАША. 
       
                                 Ты  так  хотел, ты  так  мечтал  её  увидеть. Встань, мой родной,
                             и посмотри на  подарок  мой. Родилась  Наташа - родная прелесть наша.
                             Важно ротик открывает и глазёнками моргает.
                                 За  время  подневольно-тяжкое,  как  в  непробудном, тяжком  сне,
                             впервые я улыбнулась, оставшись с дочуркой наедине.
                                 Моя  душа ожила  надеждой, засветилась  тёплою улыбкой. Я камень
                             с сердца обронила, с души горечь убрала.
                             
                                                    ТАБЛИЧКА С ИМЕНЕМ ГЕРОЯ. 
       
                                 Четыре  часа  прошло после  рождения  Наташи.  Ангелина в палату
                             мою  зашла, грустная, на  слова  скупая, минуту  молча, у  ног  моих
                             стояла.
                                 - Беда  у  Вас опять!.. Умерла Наташа!.. дочурка  Ваша. У  вашей
                             девочки  порок  сердца  был, а двадцать восемь рентгенов в её печени
                             вашу дочь убил.
                                 Словно окунувшись  в ледяную воду, я оцепенела  в  миг. В голове
                             моей  одиноко  скучной  закружилась, завертелась  жизнь. Нет  больше
                             у меня  ни Васи-Василька любимого цветка, ни связывающего нашу жизнь
                             долгожданного ребёнка.
                                 От внезапного удара  я   как   ребёнок  зарыдала.  Даже Ангелина
                             Константиновна,  пустив  слезу,  оплакивала  девчонку,  бранила себя,
                             меня и всех виновных в гибели ребёнка.
                                 Вскоре  Ангелина  круто  взяла  себя   в   руки, невзирая на мои 
                             60 рентген, не  отошла  от  моей  кровати,  начала  разговор с науки.
                                 - Я  прекрасно  понимаю  тяжесть  твоей  необычной  жизни, но ты
                             должна  себя  убедить, меня  понять  и  нас  простить. Мы  не  хотим
                             причинять тебе боль и не горим  таким желанием, но по научной логике
                             вашу дочь  в  виду  её  высокой  радиации  отдать  Вам  мы не сможем.
                                 Моё сердце вмиг  встрепенулось, замерло   с   болью в горе, язык
                             давно онемевший дал развязку в слове:
                                 - Как это  не  можете отдать? Это я  Вам не отдам! Вы хотите мою
                             дочурку забрать  в свою науку. Никогда! Я уже решила - похороню свою
                             дочурку рядом с  её  родным  отцом - такая  традиция  у  нашего села.
                                 - Хорошо, моя дорогая! Случай  в  жизни   не   простой. Но не ты,
                             а мы  её  похороним  специальным  способом, рядом с её  родным отцом
                             под одной плитой.
                                 Но ты пойми  меня  и  убеди в справедливости себя. Могилу твоего
                             мужа, как  народного  героя, должна  величать одна табличка с именем
                             героя.
                                 Пустив слезу горькую, плача, не проронив  и  слова, осознав свою
                             вину, я согласилась молча.
                                 Принесли  мне  деревянную  коробочку,  поставили  передо мной на
                             полочку.  Посмотрела  со  слезами я туда,  а в коробочке  лежит  она.
                             Дочь моя Наташа, как живая, кровинка наша.
                                 Подавленная  горем и печалью,  проливая  слезу горькую, смотрела
                             я на дочь свою с жалостью и душевной болью.
                                 - Здравствуй, моя родная!.. Здравствуй  и  прощай! Навеки-вечные
                             прощай!   Радиация   проклятая   погубила  нас.   Никогда  я  больше
                             не увижу Вас.
                                 Поцеловала тельце в лобик я легонько и зарыдала горько.

                                                      ОДИН БУКЕТ ЕМУ, 
                                                    ВТОРОЙ - КЛАДУ Я ЕЙ. 
       
                                 На мраморной  плите   мне   родной  и  дорогой  на  мемориальном
                             кладбище в Митино  нет  памятной  надписи  "Наташа". Там только одна
                             золотая  надпись  светится в  красоте и в грации  чернобыльца  героя,
                             спасшего мир земной от смертельной радиации.
                                 А дочь Наташа - крохотулька  наша, лежит  рядом  с  героем-отцом
                             в забвении одиноко-суровом  под единой, величавой плитой. Лежит, как
                             секретный, тайный  агент  безымянный,  без  надгробия,  без почести,
                             без таблички и чести.
                                 На аллею  героев  чернобыльцев  в  Митино  на кладбище я прихожу
                             всегда одна  с двумя  букетами цветов.  Один букет  для мужа, второй
                             на уголок кладу я ей. У могилы  родной  и  дорогой я  одиноко постою,
                             сама с собой одиноко наплачусь вдоволь, поговорю с мужем, с дочуркой
                             о своей жизни одиноко-скучной.
                                 Молча, одиноко  посижу   на   плите  надгробной,  вся  в  слезах 
                             с горечью душевной сама себе в укор скажу:
                                 - Прости, дочь, меня! Прости! Это я тебя, моя  родная, радиацией
                             чернобыльской  убила, а  ты,  моя кровинка,  от смерти  меня  спасла.
                             Ты на себя, на  свою печень  приняла  радиации удар.  Прости, родная!
                             Ещё раз прости! Я Вас двоих любила.
                             
                                                 Я РАССКАЗАЛА ВСЁ, ЧТО НАКИПЕЛО. 

                                 Много  лет  прошло после  аварии Чернобыля. Колючею с рентгенами
                             полынью заросла полесская земля. На  мемориале чернобыльцев в Митино
                             на всю московскую окраину  звучит  траурная мелодия, нарушая скорбно
                             лесную тишину.
                                 На одной  из  могил  чернобыльцев  со слезами на глазах  женщина
                             сидит-тоскует  одиноко, а  мемориал юбилейный  весь в венках, цветах.
                             Справа  на плите букет цветов, слева  на плите букет цветов, а между
                             ними сидит и плачет тихонько... Людмила Игнатенко.
                                 Уже давным давно  замолкла  музыка, под  тяжесть слёз  и  тишины
                             Людмила Игнатенко мне рассказала внятно  о  своей молодой, необычной
                             и тяжёлой жизни.
                                 В монологе долгих слёз её последние слова:
                                 - Здесь на родной плите-могиле под треск горящей свечки
                             я чувствую страданье мужа и любимой дочки.
                                 Я  достал  армейский  индикатор - лично  убедился. От  излучений
                             Наташи и пожарного Игнатенко индикатор, как маяк светился.




                                                          +++++




                                                           ***








.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"