Шкенёв Сергей Николаевич : другие произведения.

Параллельные прямые

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


  • Аннотация:
    Книга вышла. Представлена одна глава наугад для ознакомления.

  Глава 27
  
   Солнце медленно садилось
   У собора вдалеке.
   И торсида расходилась,
   Забывая о быке.
   Лишь турист, браток из Пскова,
   Видно мастер мокрых дел.
   Вдруг промолвил: - "Жизнь сурова.
   Ну не быкуй, и будешь цел."
   Тимур Шаов
  
   Великое Княжество Литовское. Краков.
  
  По крутой лестнице затопали сапоги, и пан Парамоцкий втянул голову в плечи. Вредная привычка выработалась сравнительно быстро, всего за месяц. Казалось бы, совсем немного времени прошло с тех пор, как русские войска без боя заняли город, а вот пожалуйста. Гордый потомок самого короля Попеля засунул свою шляхетскую гордость.... Да не так уж и важно, куда засунул. Главное, что такой вот шум заставляет испуганно вздрагивать и тайком молиться Матке Бозке.
  - Что-то медленно работаете, пан Владек.
  Нет, это не солдаты, или, что ещё страшнее, пограничники. Хозяин мастерской пришёл лично проверить как исполняется важный государственный заказ, в жестокой борьбе с конкурентами полученный у военного коменданта.
  - Пан Владек, неужели нельзя побыстрее?
  - Пшепшаем.....
  - Что-о-о? Соблаговолите говорить на языке высочайше предписанном для употребления, сударь. - Марк Левнер выставил указательный палец и упёрся им прямо в нос бывшего графа Парамоцкого. - Вы что, не читали указ Светлейшего? Или Антон Иванович изволил написать его только для меня? Нет уж, разговаривайте по-русски. Запомните - тут Вам не Польша. Здесь, таки, другая страна.
  - Простите, господин Левнер. Я хотел сказать, что к вечеру всё будет готово.
  - Хорошо, - Марк удовлетворённо кивнул. - Тогда завтра с утра начнём делать гербы для пограничных столбов. У нас ещё осталась красная краска?
  - Как завтра? Но ведь воскресенье, Пасха.
  - А Вы не обманываете старого еврея? А то, в последнее время, я стал такой доверчивый.
  - Да чтоб меня холера ясна забрала, если лгу. Да не увидеть больше Ченстохова...
  - Ну, зачем такие страшные клятвы, пан Владек? Я Вам, конечно же, верю. Но..., - хозяин мастерской достал из бокового кармана лапсердака тонкую книжицу. Как говорит президент дружественной страны, Соломон Борухович Сагалевич, - доверяй, но проверяй.
  - А чего проверять-то, Марк Исаевич? У любого на улице спросите.
  - И как Вы это себе представляете? Я буду бегать по Кракову, и приставать к прохожим? Что подумают люди? Нет, лучше загляните сюда. Русским по белому написано - пасха в этом году поздняя, и будет через две недели.
  - Не может быть!
  - Ай, за кого Вы меня держите? Обратите внимание на подпись - Его Святейшество Патриарх Московский, Нижегородский и всея Руси с новыя земли Алексий.
  - Это же православные...
  - Пан Парамоцкий, не бейте мне в голову ерундой. Я, таки, грамотный. На первой странице сказано, что государственной религией Великого Княжества Литовского является христианство. Или Вы...? Нет? Ну вот видите. И потом, разве деньги за сверхурочную работу будут лишними?
  Пан Владек опустил голову. Крыть было нечем. Финансовые дела обстояли настолько плачевно, что впору было ещё и подрабатывать, разгружая по ночам вагоны на товарной станции. Он, может быть, так бы и сделал, если бы не давняя фамильная вражда с Потоцкими. А сейчас один из этого зловредного семейства и командовал грузчиками. Не возьмёт на работу, пся крев.
   Вот и приходится теперь делать эмалированные таблички с названиями улиц. И чего не нравятся новой власти старые названия? Разве плохо звучало - "Улица старых монахинь, которых любил круль Сигизмунд на мосту через Вислу"?
  А деньги..., деньги нужны очень. Больше половины того, что удаётся заработать в мастерской у пана Левнера уходит на оплату вида на жительство, с недавних пор обязательного для бывших поляков. Парамоцкий уже не раз задумывался об эмиграции, но куда податься? В Германию, где уже не первый месяц делят власть с применением танков и тяжёлой артиллерии? Опасно, затопчет поток встречных беженцев. В Чехословакию? Бесполезно. Они, на своей границе, поставили по два пулемёта на каждый метр, и расстреливают всех нарушителей. Исключение было сделано только для президента Мосцицкого, попросившего политического убежища. Его личный автомобиль подорвался на мине, а оставшихся в живых пассажиров забросали гранатами.
  И куда теперь пойти? А ещё ходят слухи, что князь Деникин собирается взимать арендную плату с бывших крупных землевладельцев. Говорят, бухгалтеры уже высчитывают пеню за четыреста лет. Только не определились, принимать в расчёт период нахождения Польши в составе Российской империи или нет. Но даже если так....
  Может евреем себя объявить? Нет, не получится. Они же доказательство своей национальности в любой момент предъявить могут. А если тоже...? Интересно, сколько сейчас стоит операция? Попробовать? Пан Левнер говорит, что им обещана автономия со столицей во Львове. Ещё Ровно и Луцк - приличная, по европейским меркам, территория.
  Ну а не получится, всегда можно завербоваться добровольцем в армию. Нет, не в польскую, которая почти вся погибла при полуторачасовой обороне Варшавы, героически пытаясь рубить фамильными саблями деникинские танки. И от четырёх дивизий остался только взвод двоюродного брата жены, Закревского. Да и то случайно - накануне они отравились плохо перегнанной, и ещё хуже очищенной бимберой.
  Потом сам Томашек неоднократно утверждал, что наматывали доблестных жолнежей на гусеницы не деникинцы, а самые настоящие большевики. Люди добрые - плюйте на этого пьяницу! Как такое можно утверждать, если Владек сам слышал разговор двух танкистов. Один другого звал к телефону и кричал: - "Господин дивизионный комиссар, Вас господин нарком к аппарату просит" Разве могут коммунисты так обращаться? Понятно, что настоящие белогвардейцы. Вот бы к ним попасть. Только вряд ли удастся. А вот в Красную Армию - пожалуйста!
  По всему городу расклеены листовки, приглашающие всех желающих на службу в Закавказском военном округе. И там же, мелким шрифтом, шло напоминание о неисчислимых обидах, нанесённых коварными османами Речи Посполитой. В том числе и об ответе на письмо запорожцев, которой, в результате ошибки средневековой почты, был доставлен польскому королю. И вообще - если верить тем плакатам, то шляхетские корни восходят к фараонам. И потому столица обновлённой Польши должна быть в Каире.
  - Пан Владек, Вы меня слышите? - голос Марка Левнера настойчиво вмешивался в геополитические размышления.
  - Что?
  - Опять в мечтаниях? От можа до можа? Бросьте. Лучше скажите, я могу обещать коменданту, что завтра утром заказ можно будет забирать?
  - Да, конечно.
  - Хорошо. Если буду нужен - меня таки не ищите. И не забудьте про красную краску.
  Хозяин мастерской сунул за пазуху пару табличек, видимо для отчётности в комендатуре, и покинул полуподвал по отчаянно скрипящей лестнице. Парамоцкий проводил его грустным взглядом, в котором читалась вековая польская печаль, и принялся копаться в углу, передвигая полупустые банки. Где же она? Матка Бозка, ведь неделю назад сам убирал, вот сюда. Постойте, панове, а не на верхней ли ступеньке лестницы позабыл? Ну да, ещё вчера Марк Исаевич ругался, спотыкаясь об это ведро.
  В подтверждение догадки сверху раздался металлический лязг, крик, богохульственное упоминание о Езус-Марии, звонкий стук головы об ступеньки, и, на финальной стадии - влажный шлепок по деревянному полу.
  - Владек, что это было? - из расплывающейся красной лужи вынырнула страшная рожа предводителя команчей. - Я разбил себе голову. Это кровь? Владек, я умираю.
  По знакомому голосу пан Парамоцкий определил, что перед ним не подлый гурон, вышедший на тропу войны, и не исчадие ада. Хотя, лучше бы это были они. Всяко от чертей убытков меньше, чем от двоюродного братца жены.
  - Нет, Томашек, такие сволочи как ты не умирают. Их убивают, чем я сейчас и займусь, - успокоил родственника Владек и вооружился большим деревянным молотком.
  - А что я такого сделал? - удивился Закревский, пытаясь вытереть лицо полой чужого пиджака.
  - Ты ещё спрашиваешь? Посмотри на эту лужу. Видишь?
  - Вижу. Хорошая краска. И не оттирается, курва. А у тебя ещё есть такая?
  - Мало? Может задницу нужно покрасить?
  Пан Томашек оставил попытки привести себя в порядок и гордо выпрямился:
  - Я по важному делу, касающемуся спасения Польши.
  - Да ну? А ты не забыл, чем закончилось твоё последнее предложение?
  - Владек, мы просто пали жертвой недобросовестной конкуренции. Кто мог предполагать, что Государственный банк работает по демпинговым ценам? Но согласись, наши купюры были больше и гораздо симпатичнее.
  - Ага..., а мне пришлось продать имение, чтобы оплатить закрытие уголовного преследования. Всё, Томашек, больше с тобой ни каких дел. И вообще, проваливай отсюда, нужно до вечера закончить работу. Завтра заказ сдавать.
  - Ты не понимаешь, Владек. На этот раз дело абсолютно надёжное. И уже не нужно будет беспокоиться за завтрашний день. Он просто не наступит.
  - Участие в Армаггедоне не предлагать.
  - Ну зачем же так сразу, - пан Закревский заговорщицки понизил голос. - Мы планируем революцию. Мы - это Железная Организация Польской Армии. Я прислан к тебе от её имени.
  - Любите вы красивые имена, Томашек, - покачал головой пан Парамоцкий.
  - А то! - просиял родственник. - А как тебе название - революция роз?
  - Ты дурак? Какие розы в апреле?
  - Не дурнее некоторых. Ну и что? Наделаем из бумаги и покрасим в красный цвет. Давай краску, жмот. Или пожалеешь на святое дело?
  - А её нет, - развёл руками пан Владек. - Вот она, на полу. Так что проваливай, и покупай краску в магазине.
  - Денег нет, - признался Томашек. - Но мы уже заручились поддержкой Лондона и Парижа. Так что с финансами проблем не будет. Может, выручишь парой сотен до победы? Не беспокойся, отдам фунтами. Э-э-э, погоди, зачем сразу за молоток? Нет, так нет. А жёлтая краска есть?
  - Зачем?
  - Если не получается революция роз, будем делать лимонную. Тоже ничего звучит, а?
  - Не дам.
  - Жадный ты, Владек. Ну хоть чем-нибудь истинным патриотам поможешь?
  Пан Парамоцкий почесал в затылке и предложил:
  - Могу тебе яйца в двери прищемить.
  - Это же больно!
  - Ну и что? Зато сразу станут красными. А к вечеру посинеют. Экономия.
  Закревский задумался.
  - Владек, ты гений.
  - Знаю. В Петербуржской Академии Художеств я был одним из первых. Так петли смазывать? Или со скрипом сойдёт?
  - Не в этом дело. Завтра же Пасха! У нас будет революция яиц. Мы выйдем на улицы, выставим пикеты у бывшего Сейма, поставим палатки у дворца Пястов... А вот армии мы не боимся! И коменданта не боимся!
  - Это почему же?
  - А куда ему деваться под давлением народного волеизъявления? Тем более мы его отравим - коньяком.
  - Насмерть?
  - Конечно, у нас серьёзная организация.
  
   Утро следующего дня.
  
  Лёгкий завтрак в хорошем ресторане, особенно если не за свой счёт, дело хорошее, полезное и весьма приятное. А можно и не лёгкий, можно чего-нибудь поплотнее съесть, потому что неизвестно, когда придётся пообедать.
  Капитан Филиппов заложил салфетку за воротник, сделал знак почтительно молчавшему официанту и принюхался. Да, в воздухе определённо что-то витало. И запахи с кухни тут были не причастны. Пахло надвигающейся грозой и, если так можно выразиться, сгущающимися тучами. Не в атмосферном смысле, разумеется. Просто не душе было как-то погано и неспокойно.
  Но кто бы осудил Виктора Эдуардовича за некоторую нервозность? Покажите мне эту сволочь? А поводы нервничать были. Мало того, что забрали из города два последних танка, так и почти всех бойцов пришлось отправить в Брест, на совместный парад Красной Армии и Войска Великолитовского. Хотя и почти месяц до него, но намечался приезд товарища Сталина.... Так что о тренировках позаботились заранее.
  А отдуваться и нести службу пришлось одному единственному взводу с капитаном во главе. И всё бы хорошо, но патронов в гарнизоне осталось всего семьдесят две штуки. Считая те, что в командирском нагане. Даже бандитов, расплодившихся было в бесхозной на некоторое время стране, приходилось приговаривать к повешению. Те, правда, возмущались очень, ссылаясь на обычаи и традиции военного положения, и требовали расстрела. Но комендант отсылал всех к Уставу РККА, где чётко записано, что приказ сначала должен быть выполнен, а потом разрешается его обжаловать у вышестоящего командира. Жалоб на имя Антона Ивановича пока не поступало.
  Филиппов молча наблюдал, как на столе появляются многочисленные тарелки с закусками, и затосковал по сибирским пельменям и солёным грибочкам, желательно из окрестностей Красноярска. Ну что здесь за глухомань, если рыжиков не найти днём с огнём?
  - Это что? - показал он взглядом на салатник с подозрительной массой.
  - Трюфели, пан главнокомандующий! - торжественно объявил официант, не забыв про лесть. - И вот ещё....
  Ловким жестом фокусника на свет Божий был извлечён пузатый графинчик примерно литровой вместимости.
  - Коньяк?
  - Он самый. "Рояль". Польского, правда, разлива. Но нам сказали, что это Ваш любимый....
  - Но не с утра же? Стой, куда потащил? Поставь на место.
  - Как изволите, пан капитан. Когда подавать горячее?
  - Я позову. А сейчас иди, полупочтеннейший, не отвлекай.
  Недрогнувшей рукой Виктор Эдуардович наполнил рюмку, поднял, и только поднёс к губам, как вспомнил напутствие родного дяди перед отправлением в командировку.
  Борис Михайлович Шапошников, изрядно вкусив тридцатилетнего КВ2/2, назидательно грозил пальцем и поучал: - "Запомни, Витёк, в твоей поездке нужно бояться не вражеских пуль и снарядов. Они могут только ранить или убить. А вот страшнее всего - польская бодяга, которую они выдают за коньяк и водку. Вот это и есть настоящая опасность. Сейчас ты молод и полон сил.... Кстати, зачем в моей Академии сломал гриф у единственной штанги? Ну так вот.... Остерегайся. А не то, Бог даст, доживёшь до моих лет, а пить-то уже и нельзя. И какой ты будешь офицер после этого? Как собираешься до генеральских погон дослужить?"
  Воспоминания о дядиных наставлениях стремительно испортили аппетит. Рюмка, после некоторой борьбы с самим собой и тяжёлого вздоха была поставлена на стол.
  - Господин комендант передумал?- раздался голос от соседнего столика.
  Капитан повернул голову. Неподалёку сидел очень толстый субъект, весьма неприятного вида, со следами демократических пороков на лице.
  - Вам до этого, какое дело? - буркнул неприязненно Филлипов.
  - Простите, не хочу показаться навязчивым, но не угостите ли этим коньяком меня? И сигарету, если можно.
  Чем-то знакомым повеяло. И ситуация.... Точно, совсем недавно, в Вильно, в кабаке.... И там подошла потрепанная мадемуазеля и попросила закурить.
  - Ты что, здешний шлюх? - Виктор Эдуардович демонстративно положил руку на кобуру. - Не по адресу обратился. Порешу же падлу!
  - Ой, великодушно извините, господин комендант. Видимо, Вы меня с кем-то спутали. Это досадное недоразумение. Дело в том, что я Артур Вилкас.
  - Бывший начальник политической полиции Литвы?
  - Так точно. И я пришёл сдаваться в плен. Можно выпить?
  - Пей. Но только объясни - на кой чёрт ты мне сдался?
  Толстяк поступил с точностью до наоборот. Сначала опрокинул в рот рюмку, закусив ломтиком острого сыра, и только потом ответил на вопрос:
  - Но как же...я храню в себе многочисленные тайны. И вашему ОГПУ они будут очень интересны. Вот, например, знаете, где скрывается Сметона?
  Капитан как раз занимался дегустацией трюфелей. И как такую гадость люди едят?
  - Сметона? Понятно где - в морге. Покончил с жизнью самоубийством, выстрелив себе в сниму из трёх крупнокалиберных пулемётов. То что осталось, сгребли в пакетик для опознания.
  Вилкас огорчился, но не унывал:
  - Есть много других секретов. Разрешите ещё рюмочку? Лучше сразу две.
  - Хоть весь графин, - отмахнулся Филиппов. - Я только одного не могу понять - зачем тебе сдаваться?
  Залихватское бульканье поглощаемого из горла напитка временно прекратилось, и бывший начальник политической полиции удивлённо поднял брови.
  - Как это зачем? Я же не могу скрываться всю жизнь. И кушать когда-то надо. Знаете, одной недели на голодном пайке вполне хватило. А теперь заботы о моём пропитании ложатся на плечи Советского Союза. Неужели не прокормите одного бедного литовца? - Ещё несколько бульков, и опустевший графин занял место под столом. - А трюфели тоже не по вкусу?
  Поощрённый гримасой отвращения, появившейся на лице капитана, Вилкас придвинул к себе тарелку и энергично заработал челюстями. А рядом бесшумно возник официант.
  - Тысяча извинений, панове. Разрешите забрать пустую посуду. А, может быть, желаете ещё графинчик коньяку?
  Толстяк оторвался от трапезы и радостно заорал набитым ртом:
  - Неси скорей, любезнейший! Хоть у поганое у тебя пойло, но всё равно тащи. Вы чего, в него крысиный яд добавляете? Чего побледнел? Шутка!
  Официант исчез, а Вилкас внезапно отложил вилку.
  - Кажется, Вы правы, господин комендант, не доверяя местной кухне. Я скоро вернусь, - и стремительно побежал по залу, опрокидывая по пути стулья.
  Филиппов проводил его взглядом до туалета и мысленно напутствовал пожеланием утонуть в унитазе. Весь завтрак испортил, свинья политическая. А в следующее мгновение уже забыл о нём, услышав крик посыльного из комендатуры:
  - Товарищ капитан, там, на улицах такое творится!
  
  
  - Что случилось, сержант? - Филиппов резко встал из-за стола, опрокинув стул.
  - Беда, товарищ капитан, поляки взбунтовались.
  - И всего-то? И из-за этого разорался? Подумаешь, восстание. Поорут и перестанут. Местные обычаи у них такие. Сейчас как раз весеннее обострение. Так что отставить панику.
  - Есть отставить панику! Только старшина просил передать, что комендатуру уже штурмуют. Толпа не меньше тысячи человек.
  - Вооружены? Чем? - голос Виктора Эдуардовича сразу стал строже.
  - Никакого вооружения пока нет, товарищ капитан. - Зато у каждого в руках крашеные яйца.
  - Зачем?
  - Не знаю, - пожал плечами боец. - Только они бегают по площади и громко кричат.
  - Это вот как раз понятно, - согласился Филиппов. - И бежать неудобно, и больно, наверное, очень. Да ещё если краска едкая попалась....
  Сержант слегка замялся, но всё же прояснил ситуацию начальству:
  - Так они это...куриные покрасили.
  - Да? А почему орут? И что конкретно?
  - Не могу знать, товарищ капитан, в языках не силён. Но старшина говорит, что вроде как собираются всех белобрысых поубивать. Да я и сам слышал: - "Смерть бяла курва!"
  Виктор Эдуардович с сомнением посмотрел на раннюю лысину посыльного. Ему то чего бояться? А вот переживает же за друзей. Вот что значит правильное советское воспитание.
  - Я уже приказывал отставить панику?
  - Так точно, товарищ капитан, приказывали.
  - Ты на чём добрался сюда?
  - На пожарной машине. И в колокольчик звонил. Больше ни на чём невозможно проехать. И так Андрюха пятерых задавил.
  - Что за Андрюха? Кто такой?
  - Да это же наш водитель из комендантского взвода. Ему всё равно, на чём ездить - хоть на лошади, хоть на танке. Лишь бы с ветерком.
  В голове коменданта быстро прокручивались варианты развития событий. Самым слабым местом было отсутствие патронов. Были бы они, и не о чем печалиться, проблема решалась очень быстро. Не найдётся ещё толпы, пусть даже с яйцами в руках, способной противостоять взводу хорошо обученных пограничников с автоматами, подкреплённому парой крупнокалиберных пулемётов. Но стрелять нечем. Может, стоило вчера походить по краковскому рынку? Говорят, что на нём можно купить даже бывший в употреблении немецкий танк с небольшим пробегом. Но кто же знал?
  Стоп! А вот эту мысль стоит рассмотреть повнимательнее.
  - Сержант, ты где машину взял?
  - Так радом с комендатурой. У нас во дворе пожарное депо и располагается. Только вход со двора. А! Я понял Вашу мысль, товарищ капитан. Мы будем разгонять демонстрантов водой из брандспойтов?
  - В корень зришь, товарищ младший командир, - кивнул комендант. - Только не водой, а дерьмом.
  - А где мы его столько возьмём?
  - Ну не сами же сделаем, - улыбнулся Филиппов. Скажи своему Андрюхе, чтобы машину подогнал к канализационному люку. Вон он посреди двора. Заправляться будем.
  Боец не придумал ничего лучше, как садануть прикладом в окно и прокричать на улицу:
  - Андрюха! Мищий! Подгоняй свою колымагу вот к этой хреновине на дороге!
  Виктор Эдуардович решил уточнить:
  - Слушай, сержант, а твой водила хохол?
  - Да что Вы, товарищ капитан, самый настоящий русский. Только у него родители с Украины, и бабушка со всеми родственниками там живёт.
  Андрей подрулил точно к люку, и комендант задал риторический вопрос:
  - Кто полезет вниз?
  Сержант только тяжело вздохнул в ответ, подцепил крышку, чуть приподнял, и отпрянул:
  - Ух, как воняет!
  - А ты ожидал, что жасмином запахнет? Вот она, привычка к лориган и к розам.... Давай шланг подключай!
  - Так куда его тыкать, товарищ капитан? Тут две трубы - из одной вытекает, а в другую втекает.
  - Давай к той, из которой течёт. Значит, там ещё есть.
  Водитель из кабины подтвердил:
  - Точно, там его больше. Ну что, включать?
  - Давай!
  Рядовой Мищий прокричал в ответ что-то неразборчивое, и врубил насос.
  
  Дальнейшие события запомнились противоборствующим сторонам по-разному. Но, рассмотрим случившееся с точки зрения коменданта, как наиболее близкого нам человека.
  Пожарная машина, ведомая опытным водителем, рассекала волны демонстрантов подобно торпеде. Но, в отличие от последней, поливала толпу пахучими струями из лафетного ствола, торчащего над кабиной. Революционера, решительно настроившиеся встретить грудью свинцовые очереди, нашли себе более подходящее развлечение, прыгая в ближайшие лужи в попытке отмыться.
  Машина пробилась в комендатуру, и капитан Филиппов решительно произвёл срочную мобилизацию среди местных пожарных. Сначала нехотя, понукаемые в спину штыками, бравые брандмейстеры быстро вошли во вкус, поливая соотечественников русским матом и польским дерьмом. Революция яиц была утоплена.... Кто сказал - в крови? Господь с вами. Чего была достойна, в том и утоплена.
  А в последний момент капитан вспомнил о своём пленнике, оставленном в ресторане.
  - Андрюха, гони! Ну и погнал, попутно размазав по мостовой ещё трёх разбегающихся инсургентов. Сами виноваты. Пешеходный переход на сто метров дальше.
  Но Виктор Эдуардович опоздал. У дверей заведения его ждал сам хозяин ресторации, печально и торжественно прижимающий к груди шляпу.
  - Извините, пан комендант, но Ваш завтрак спасти не удалось. Остыл совсем. Приготовить новый?
  - Да чёрт с ним, с завтраком. Где тот господин, что пил мой коньяк?
  - Ещё раз прошу прощения, но и его мы не уберегли.
  - Сбежал?
  - Нет, пан комендант, - ресторатор смахнул скупую слезу. - Он умер.
  - Что, сердце прихватило? Ну, ещё бы, литровину засадил.
  - Вряд ли это инфаркт. Просто когда Ваши солдаты подключили насос к канализации, этот пан сидел на унитазе....Вот его и всосало туда по пояс. Нижней частью.
  - Надо было помочь, - упрекнул капитан.
  - Мы пытались. Но он был такой толстый, что дальше не пролезал....
  - Так вы его...?
  - Нет, мы его потом и вытаскивать пробовали. Только поздно было. Ему давлением оторвало всё....
  - Всё?
  - Кое-что осталось. Хотите посмотреть?
   - Не нужно!
  И Виктор Эдуардович мысленно выругался. За такого пленника можно было бы немалый орден получить. А потом подумал, и махнул рукой. Не за ордена же служим!
  
  

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"