Костин : другие произведения.

Сорок тысяч, полгода экономии

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Первого февраля Иван Петрович взял отпуск за свой счёт. Как знал, что нарыв лопнет... Второго февраля жена сунула под нос Ивану Петровичу газету:
  - Смотри, - сказала она. - Я предупреждала, а ты... ты упрямый осёл!
  Указ "О гражданских судах и народных дружинах" был опубликован прямо на первой странице. Иван Петрович обнял жену за плечи, сказал в испуганные глаза:
  - Они не посмеют, слышишь? Не посмеют!
  Верил ли он сам в эти слова? Наверное, нет.
  Все последние годы Иван Петрович жил в тяжком недоумении. Где они ошиблись? Почему свернули не туда, почему допустили?.. Ведь в теории всё выглядело так просто, да и пример перед глазами был.
  Но тучи собирались, дышалось с каждым днём всё тяжелее, как перед грозой. "Уедем, - предлагала жена. - У тебя родственники в Европе, уедем, пока можно. Продадим квартиру и... Что нас тут держит?"
  "Они опомнятся, - отвечал Иван Петрович. - Не может быть, чтобы люди не понимали таких простых вещей! И... кто-то должен открыть им глаза? Вдруг это буду я? Потом, бросить Родину...". Жена только качала головой.
  Первые дни после Указа ничего не происходило. Ходили слухи об арестах, но настолько дикие и неправдоподобные, что верить им значило себя не уважать. В остальном царили тишь и благодать, насколько это возможно в наше странное время, и у Ивана Петровича появилась надежда, что закон так и останется мертворожденным, как многие и многие до него. Восьмого, в четверг, он купил бутылку коньяка, хоть и простого, с тремя звёздочками, но армянского, ведь это был его день - День науки. Много лет Иван Петрович проработал в одном отраслевом НИИ, оттуда собирался уйти на пенсию, благо оставались считанные годы. На закуску Иван Петрович, - хотя и считал, что заедать коньяк это дурной тон, ну да какой напиток, такие и обычаи, - взял лимон и сыр в ларьке у дома.
  Жена тоже помнила о празднике. Сделала причёску, подвела глаза, надела его любимое платье.
  - А помнишь, Катя, - сказал Иван Петрович, разливая коньяк по правильным, пузатым бокалам, - как мы познакомились? Сижу это я в лаборатории, деловой и перспективный, заполняю журнал, и вдруг являешься ты, практиканточка с огромными глазищами! Я сразу понял...
  - Помню, помню, - Катя взъерошила Ивану Петровичу редеющие волосы. - Я тебя сразу приметила.
  - Почему?
  - Халат у тебя был в пятнах и прожжён в двух местах, - рассмеялась жена. - Я тоже сразу поняла: молодой, но неухоженный, значит одинокий. Ты же красавчик был...
  - Я и сейчас ещё ничего!
  Чокнулись. Пригубили коньяк, и тут Катя спохватилась:
  - Ой, Ваня, я же подарок приготовила!
  Она сорвалась, убежала в спальню. Иван Петрович ощутил укол совести: он-то о Кате не подумал, хотя она проработала до пенсии в том же НИИ. Пускай и простым лаборантом, а всё одно не на рынке стояла.
  - Вот, гляди.
  Жена вышла из спальни, держа в руках завёрнутый в блестящую бумагу пакет...
  В дверь зазвонили, долго и требовательно.
  - Боже, кто это? - охнула Катя.
  - Не знаю, - соврал Иван Петрович, вставая из-за стола. - Сейчас, иду же!
  Звонили не переставая. Иван Петрович провернул ключ в замке, и тут же в прихожую ввалились, заполнив её почти всю, трое. Два молодца в камуфляже и высоких шнурованных ботинках, с короткими автоматами за плечами. За ними следом третий, чуть постарше, за тридцать, наверное, сухой и остролицый, в длинном кожаном пальто и такой же кожаной шляпе.
  "Чисто комиссар", - подумал Иван Петрович.
  - Чрезвычайный уполномоченный районной дружины Груднев, - кожаный сунул в лицо Ивану Петровичу красную книжицу. - Гражданин Фёдоров? Иван Петрович?
  - Д-да, - кивнул Иван Петрович.
  - Собирайтесь, вам придётся пройти с нами.
  - Для чего? - взял себя в руки Иван Петрович.
  - Да что с ним разговаривать! - встрял один из камуфлированных. - Сейчас я его...
  - Отставить, Костин, - дёрнул лицом Груднев. - Собирайтесь, гражданин Фёдоров. Прикажете вести вас силой?
  - Не надо, я сам, - потерянно сказал Иван Петрович и полез в шкаф за курткой.
  - Не-ет! - закричала Катя, кинулась, повисла на плечах у мужа. - Не пущу! Он не пойдёт никуда!
  - Сопротивление законным требованиям представителей власти? - спокойно поинтересовался уполномоченный.
  - В самом деле, Катя, ну что ты, - Иван Петрович принялся неловко отдирать от себя жену. - Что о тебе... о нас подумают? Товарищи разберутся... Не тридцать седьмой год.
  - Мы разберёмся, - подтвердил Груднев. - Вы готовы, гражданин Фёдоров?
  - Да-да...
  Иван Петрович шагнул на лестничную площадку.
  - Ваня! - снова закричала жена. - Ботинки! Ты простудишься!
  Она тихо, бесполезно зарыдала.
  Иван Петрович скосил взгляд вниз: на ногах были домашние тапочки, в суматохе и от нервов он забыл обуться. Иван Петрович беспомощно посмотрел на Груднева, тот скривил равнодушную гримаску, разрешая. Дождался, пока Иван Петрович застегнёт змейки, развернулся и зашагал вниз по лестнице.
  Третий, безымянный дружинник захлопнул дверь; Катин плач стих, отдалился.
  - Шагай, давай, - хмуро приказал Костин.
  Так они спустились с третьего этажа на первый. На площадке второго Иван Петрович услышал, как щёлкнул замок. В щель выглянула соседка, охнула и с лязгом захлопнула дверь. Кто это был? Иван Петрович внезапно понял, что не помнит эту женщину. Они прожили в одном подъезде почти тридцать лет, а он не знает, как её зовут!
  И не узнает, с безжалостной ясностью осознал Иван Петрович.
  Несмотря на вечер и дрянную погоду, на скамеечке возле подъезда сидела соседка сверху, пенсионерка Вера Ивановна. Окинув дружинников и Ивана Петровича взглядом, сказала злорадно:
  - Ага, попался-таки, либераст проклятый!
  - Что вы такое говорите, Вера Ивановна, - запротестовал Иван Петрович. - Вместе же работали!
  - Ну и работали, ну и что? - поджала губы старуха. - Всё одно либераст. У Белого дома стоял, Борьку-алкоголика защищал! А Борька твой ограбил всю страну. Он да рыжий.
  - Вы не правы... - начал Иван Петрович.
  - Хватит, - прервал его Груднев. Развернулся к Вере Ивановне, улыбнулся тонкими губами:
  - Спасибо за честность, уважаемая.
  - Храни тебя Господь, милый, - перекрестила его старуха. - Наконец-то!
  Через дорогу стоял фургончик. Груднев направился прямиком к нему. Понукаемый Костиным Иван Петрович - следом.
  - Залазь, сука, - Костин открыл дверцу фургона. - Быстро!
  Как хорошо, подумал мимолётно Иван Петрович, что сын в отъезде. Он бы не выдержал.
  Внутри пахло сыростью, бензиновым выхлопом и ржавым железом. Иван Петрович плюхнулся на железную скамейку вдоль стены, Костин и молчаливый расположились напротив.
  - Извините, а что, собственно?.. - предпринял попытку Иван Петрович.
  - Молчи, сука! - рявкнул Костин и качнул автоматом. - Спасибо скажи уполномоченному, я бы тебя давно кончил, гнида. Какой ты, к чертям, Фёдоров? Фельдман ты, сука! Филькенгольд!
  Молчаливый равнодушно смотрел сквозь Ивана Петровича.
  Ехали недолго, минут через десять фургончик остановился.
  После темноты фургона освещение заброшенного склада показались Ивану Петровичу ослепительно яркими. Он зажмурился.
  - Чего раскорячился, корова чёртова!
  От удара в спину Иван Петрович вывалился наружу и едва успел выставить руки, но всё равно больно ударился плечом о бетонный пол.
  -Вставай, вставай, гад!
  Костин и молчаливый подняли Ивана Петрович на ноги, прислонили к стене, сами отошли к Грудневу. Болело плечо, саднило спину. Очки разбились, Иван Петрович подслеповато щурился на конвоиров.
  Груднев вынул из внутреннего кармана белый лист, развернул.
  - Фёдоров Иван Петрович, 1962-го года рождения, - прочитал он. - Решением районного гражданского суда от 8-го февраля 2018-го года вы приговариваетесь...
  - За что?! - закричал Иван Петрович.
  - Я бы тебя вообще на ремни порезал! - зашипел Костин.
  Иван Петрович увидел летящий в лицо приклад, дёрнулся. Щёку и нос ожгло болью. Он упал на колени, ощупал языком острые пеньки зубов, выплюнул кровь и осколки. Нащупал на полу полумесяц зубных коронок. Сорок тысяч, полгода экономии.
  - За фто? - едва шевеля отбитыми губами, спросил он.
  - За предательство страны, - размеренно заговорил уполномоченный, - за шоковую терапию и страдание народа, за деятельность в интересах иностранных держав вы приговариваетесь к расстрелу.
  Холодная волна родилась в животе Ивана Петровича, поползла выше, к сердцу. Одновременно горячая струйка потекла по ногам.
  - От, вонючка, - сплюнул Костин.
  Иван Петрович, опираясь на руки, поднялся на колени, трясущийся и жалкий, потом выпрямился.
  - Моё... слово...
  - Говорите, - разрешил сквозь зубы Груднев.
  - Зато... у нас были... Стругацкие и "Машина Времени", - Иван Петрович из последних сил старался произносить слова внятно - и ему это удалось, - а что... вспомните... перед смертью... вы? Тимати и... Зыкова?
  Он смолк.
  - Огонь! - приказал Груднев.
  Две автоматные очереди слились в одну. Иван Петрович, сээнэс и либерал, грудой тряпья упал на мёрзлый бетон. Костин подскочил к трупу и стал пинать тяжёлыми берцами:
  - Тимати, значит?! Так ты нас, сволочь? Тимати, да?!..
  - Прекратите истерику, Костин! - прикрикнул на него уполномоченный. - Развели слюни. Развернулись - и за мной шагом марш! У нас ещё много работы.
  Они ушли. Остался пустой склад, тусклый свет ламп, тени на потолке и скрюченный труп на полу. И зубные коронки в его сжатом кулаке. Сорок тысяч, полгода экономии.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"