Сотников Игорь Анатольевич : другие произведения.

Все пишут книги, на коленке.Гл.2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

   Вводная глава
  
  "Почему без каски?" - спросил рабочего летящий на него кирпич, чем сбил его с ног своей актуальной постановкой вопроса. А ведь своевременная подготовленность вопрошаемого в поисках наилучшего ответа на этот вопрос могла бы обойти стороной столь неудобную для его головы задачу. Да, несвоевременность часто выбивает почву из-под наших ног. Но вот другой вопрос, готовы ли вы без этой защитной каски слышать эти вопросы в свой адрес, хотя в данном случае, без сомнения, вопрос уже точно достигнет своей цели. Так и у каждого сотрудника, работающего в издательстве, в котором мы застали за работой Алекса и Грега, была своя защитная каска, которая, впрочем, всегда пользуется спросом. И ни в коем случае не надо ее путать с вашим иммунитетом и тем более с вашей толстокожестью, через которую до вас ой как трудно достучаться, хотя, надо признать, что и этим вашим качествам надо отдать должное, ведь они тоже не раз выручали вас в трудную минуту.
  С кого же начать? Что за вопрос, раз уж эти двое слоняются без дела, и нечего тут говорить, что мыслительный процесс нельзя регламентировать, всё можно, просто нет на вас плохого редактора (каких, как говорят знающие люди, в помине не бывает), который бы вам показал, как надо уметь гайки закручивать, хотя вы, наверное, знаете и уже не раз помогали ему в этом деле при замене колес.
   Ладно, давайте не будем столь внимательны к вашему внутреннему миру жизни редакции, по крайней мере в той ее части, касающейся колес, ведь не у всех есть машины и боюсь, что данный технический обзор вызовет нежелательную реакцию тех безлошадных читателей, которые с завистью смотрят на пролетающую мимо них какую-нибудь небесно-белого цвета ласточку. Алекс и Грег, Грег и Алекс, что-то тут не так, и ваши имена вызывают у меня и того подозрительного читателя сомнения в подлинности этих ваших имен. А что тут удивительного и даже как-то странно слышать подобные обвинения на свой счет и, если хотите знать, то Алексу и Грегу нечего скрывать и они могут вот так прямо вам в лицо назвать свои настоящие имена, которые, впрочем, вам ничего не скажут. Ведь суть дела здесь не в том, как вас по-настоящему зовут, хотя, что такое по-настоящему? Разве то, как вас записали в свидетельстве о рождении, совершенно не учитывая пожелания того, кому с этим именем жить, есть наиболее настоящее, чем мнение на этот счет самого владельца имени (заметьте: владельца!). То есть имя - есть вещь приобретенная и, значит, временная. Выходит, что настоящее - это то, что действует в настоящем времени и которое необязательно будет действовать в будущем, а ведь, может быть, я себя чувствую более комфортно каким-нибудь Роландом или Йориком, и вот тут возникает свой вопрос, так что для вас все-таки значит по-настоящему - запись в метрике или же то, кем вы себя осознаете?
  К тому же окололитературный мир со своими пристрастиями к псевдонимам невольно требует от вас, желающего присоединиться к нему, как-то обозначить себя, хотя бы даже через тот же псевдоним. Конечно, вымышленные имена наших героев еще не были полноценными псевдонимами и были известны только ограниченному кругу людей, включающему Алекса, Грега и еще одного доверенного лица, которое, по понятным вам причинам, можно не называть.
  "Ну что за детский сад, такими играми мы занимались еще в детском саду", - не неожиданно посетует обладатель серьезного лица, имеющий достоверные сведения обо всем, в том числе и о том, чем вы занимались в детском саду. Возможно, и даже мне кажется, что таким взрослым под и за тридцать лет дядям негоже заниматься ребячеством и мечтать о писательской славе, да и вообще, раз вас взяли на работу в издательство, это еще не значит, что вы приняты в круг избранных, известных своей приближенностью к слову, которое так жжёт сердца читателей. Так что сидите и занимайтесь своей трудовой деятельностью, отбросив все свои мечты и фантазии, которые, скорее, игра вашего воображения, чем что-то, имеющее связь с реальностью.
  Но нет, им все неймётся, и вот они, не слушая голос разума, делают свой первый шаг и придумывают для себя эти дурацкие имена. "Ну и пусть не получится. Но попытаться-то ведь стоит. Ну а если же ничего не выйдет, так в этом будут виноваты Алекс и Грег, а не Алексей и Олег. Вот так-то", - со злостью хором заявляют наши герои. Хотя, разве можно измерить мечту, правда, некоторые знатоки проблематики их осуществлений заявляют об их возрастном цензе, а также о малых и больших величинах этой субстанции. На что ответственно заявлю, что данный подход в корне неверен и, скорее, говорит о корыстности этих мечтателей, желающих поставить мечту на службу себе. В этом же вопросе нужно подходить совсем с другой стороны, а именно со стороны мечты, и здесь ответ на ваш вопрос будет предельно прост для мечты, каждый из вас одинаково близок, так же как и далек. И понимая это, как вам это заблагорассудится, вы, исходя из этого, либо можете дотянуться до нее рукой, либо вам только светит заметить ее блеск в облаках. Но все-таки знайте одно, для нее вы всегда будете детьми, тянущимися маленькими ручками вверх к ней, такой, едва уловимой.
  Свой путь к перу в техническом плане каждый проделывает практически по одному и тому же схематическому плану. Так, после того как тебя научили писать, ты садишься за стол (в беседку, на пол и т. п., что сути не меняет), берешь ручку (машинку, комп, про суть смотри в первой скобке) и пишешь (печатаешь, дальше без объяснений). Но вот то, что тебя понуждает проделать этот путь, уже неисчислимо, ввиду бесконечности вероятностных вариантов. Но, как говорится в одной бразильской пословице, после того, как ты попытался стать футболистом и не смог им стать, только уже после этого ты можешь попытаться стать президентом. Видимо, не все попытки наших героев были удачны, а кушать все-таки надо каждый день, то ими и была избрана стезя, очень близко связанная с литературным творчеством, что подсказывает нам, что они еще не отказались от своих планов и еще совершенно не хотят стать президентами.
  После же окончания университетов и работы по разным местам, наши герои, правда, в разное время, зашли в двери этого издательства и были приняты на работу в качестве рецензента под сводами этого уважаемого издательства. Конечно, они пришли сюда не так просто с улицы, у каждого из них была за плечами соответствующая дипломная и практическая квалификация. Как говорится, совместный труд сближает, хотя это утверждение, скорее, верно в плане физического труда, творческий же процесс сразу вскрывает все ваши противоречия, что ведет к несовместимости нахождения вас под одной крышей с тем непонятливым типом, который, как оказывается, имеет на все свою особую точку зрения.
  Но чья же точка зрения все-таки одерживает вверх и отчего же зависит итоговый результат этих творческих противостояний, ведь должен же быть какой-то определяющий ориентир, по которому сверяются все стороны при вынесении своих решений. Так ведь, редактор? А может быть, определяющим в вынесении решения о продвижении работы к печатному станку, естественно, кроме известного имени, является особенный нюх рецензентов, чующих тот самый каштан под землей. Не знаю и не хочу гадать, но одно могу сказать, что аполитично настроенных против редакционной политики издательства долго не держали под его сводами, а Алекс и Грег задержались здесь благодаря своему нюху до хороших авторов, чем заслужили панибратское к себе обращение от главного редактора: "мои нюхачи", на которое они, следуя самими ими же придуманному этикету, в ответ проводили указательным пальцем по внешней стороне носа, при этом с серьезным видом кивая друг другу, мол, мы, так и быть, согласны, и, пожалуй, что это тонко замечено.
  Конечно, не мне вам объяснять, что данный рецептор всего лишь внешнее выражение всей той огромной системной работы, проводимой ими на основе как уже полученных знаний, так и на постоянном изучении современных тенденций в информационном пространстве, где литературные новшества занимают далеко не первое место. А для этого надо иметь ох какую многогигабайтную память, где каждому запаху отведено и присвоено свое место, в соответствии с его принадлежностью к тому или иному определяющему его объекту, которые существуют в миллиардах экземпляров. А ведь унюхав запах, его еще надо квалифицировать, найдя принадлежащую ему ячейку, и после этого уже действовать в соответствии с полученным результатом: либо друга облизнуть, либо врага укуснуть - и другое не дано. А ведь неожиданный сбой в системе может привести к плачевным результатам, и пес может легко перепутать алкоголика Петровича с наркоманом Кривым из пятого подъезда.
  "Ну, и ничего здесь нет страшного, - заметят определенные лица из первого подъезда. - Что один дегенерат, что другой не просыхают". Ах вот вы, значит, как смело делаете оценки. Но я вам скажу одно, что это всего лишь только ваша точка зрения на это. А для нашего Полкана алкоголик Петрович есть наипервейший человек на всем белом свете, ведь Петрович никогда не забудет Полкана и всегда прибережет для него что-нибудь съестное, не то что этот сутулый Кривой, который, накурившись там чего-то, готов и последнее вырвать у тебя из миски. Нет, ничего не говорите, а лучше внимательно посмотрите, хотя бы на то, что кроме вашей, есть и другие точки зрения.
  А ведь процессор собаки, как утверждает голова природы человек, обладает не очень большими возможностями по сравнению с ним, человеком, которому приходится обрабатывать во много раз информации. Что ж, не буду противопоставлять себя своему роду и соглашусь с этим его утверждением и просто скажу, что я просто хотел провести аналогию и на этом примере показать ту работу, которую приходилось проводить нашим рецензентам. Но что же все-таки я хотел сказать про этот их так востребованный нюх? Чем же он был для них? А разве не понятно? Да-да, для них он служил неким подобием каски, выручавшим их в сложные моменты.
  По всей видимости, со временем их противоречия, без которых все же не обойтись, ввиду их незначительности, поистерлись, и Алекс с Грегом в один из рабочих дней за между прочим коснулись этой, так волнующей темы писательства. Можно предположить, что кто-то, например Грег, косясь сбоку на Алекса, в шутку бросил фразу:
  - А я все-таки думаю написать что-нибудь.
  - И я тоже, - как ни в чем не бывало, ответил, кусая свой хот-дог, Алекс.
  - И как продвигаются дела? - определенно осторожно спросил Грег.
  - Да пока никак, - жуя, ответил Алекс.
  - Так, может, объединим силы? - с деланной легкостью предложил Грег.
  - А почему бы и нет? - с не деланной лёгкостью ответил Алекс.
  - Нет, я ведь серьезно! - уже не скрывая свою серьезность, заявил Грег, уставившись на Алекса.
  - А как же иначе?! - поднявшись с места, заявил Алекс, дожевал хот-дог и продолжил: - Да я, может, только и пошел сюда, чтобы быть ближе к издательскому телу.
  Грег же после этих его слов молча протянул ему руку для рукопожатия, с помощью которого и был заключен между ними договор о сотрудничестве.
  - Ну, я думаю, твоя близость к музе сослужит нам хорошую службу, - высказался Грег, чей намек вызвал некоторое смущение у Алекса, добивающегося благосклонности у этой ветреной особы.
  Но Алекс не стал распространяться о своих чувствах и выразил предположение, что Грег сам, пожалуй, не обделен вниманием этой особы, на что последовал весьма невразумительный ответ:
  - Да ты что? Ну, не как ты!
  Что дает нам право заподозрить их в некоторой неискренности в своих заявлениях, по поводу их близости к музе. По всей видимости, каждый из них желал от нее несколько большего, чем она позволяла им на данный момент. И надо полагать, что каждый из них втайне от всех все-таки считал себя состоящим в более близких отношениях с этой своенравной дамой. На что она, надо признаться, имела свое особое мнение. Да, вот так-то. Она девушка свободная и еще, может быть, не готова к серьезным отношениям, а тут каждый норовит ее околдовать своими предложениями о вечной любви, забывая о том, что дороги назад не будет и, отдавши ей свою душу, тебе уже не станет мил этот белый свет. На что мало кто готов на самом деле.
   Так что перед музой стоит весьма сложная задача: кому же отдать свое сердце и тем самым обречь его на вечные муки творчества, без которых он уже не сможет представить свою жизнь. А тут сразу двое, еще шведскую семью предложите. Да уж, конечно, у нее нет отбоя от поклонников, и она в любой момент может заглянуть вечерком к какому-нибудь одинокому властителю дум, который для нее всего лишь жалкий проситель, и принести ему счастье в дом. Как бы поступила на ее месте особа более принципиальная, трудно сказать. Но она, получив такие недвусмысленные заверения от этих двух, хоть и довольно симпатичных, но наглецов, в их близости к ней, которая еще даже повода для этого не давала, а то, что она как-то вечерком погладила их, так сладко спящих у себя в кровати, то это еще не значит, чтобы делать такие выводы.
  В общем, она, как видная девушка на выданье, к тому же на все имеющая виды, всегда дает вам шанс проявить себя и заслужить ее благосклонность. Что ж, муза решила слегка поиграть, но только по своим правилам в этом возникшем любовном треугольнике. А играть на чувствах она умеет, как не ей знать все их хитросплетения, к которым раз за разом она прикладывает свою руку. А что поделать, женское начало берет свое, вот и приходится ей для красоты заплетать косички, в качестве которых всегда выступают чувства, так красящие нашу жизнь. Вот она и тревожит сознание то одного, то другого, заглядывая к ним время от времени в разное время, чем вызывая ревностные чувства у обоих.
  "А мне их нисколько не жалко, - заявляет эта злопамятная муза. - Они сами первые начали", - уже несколько меняя тон, оправдывается она, для которой все же их внимание приятно, особенно вон того, но кого, она не скажет, ведь и у нее могут быть свои девичьи секреты.
  Наши же герои решили, что все старые их наработки надо пока отложить до возможных (что маловероятно) безмузых времен. Хмурый взгляд музы на эти слова тому подтвержденье. И так как новое дело для своей успешности требует всего нового, то было решено все начать с нуля.
  - Я еще не знаю, что у нас получится, но в моих планах вывести наше АО на уровень золотого ИП, - высказал свои широко идущие планы Грег.
  У Алекса же на этот счет было свое филигранное предложение.
  - Знаешь, что я хочу предложить? - Молчание Грега подсказало ему, что он пока не знает, но очень хочет знать, и Алекс, воодушевленный этим, продолжил: - Нам нужна хорошая встряска.
  - Не понял... - удивился Грег.
  - Просто окинь нашу повседневную жизнь. Чем она замечательна, а? Да, и я скажу: только своей обыденностью и больше ничем. А мы с тобой разве не пришли к решению, которое, возможно, перевернет всю нашу жизнь, не оставив камня на камне от ее прежней серости? - разгорячился Алекс.
  - Я начинаю тебя понимать! - воодушевленный Алексом, заявил Грег.
  - Так вот, нам надо хорошенько встрясти себя, чтобы на смену нашему вялотекущему осознанию окружающего мира пришла полная энергии мысль, которая может даже иногда пойти в несознанку, - слегка путано выразил свою мысль Алекс.
  - Я понял. Пока мы не изменим свое мышление, свой взгляд на мир, у нас мало что получится, - ответил Грег, который умел улавливать мысли Алекса и выражать их словами. Видимо, в таком качестве и должен был работать их тандем. Алекс был бы генератором идей, ему же, Грегу, предназначалась скромная роль облачать их в виде слов.
  - Так когда пойдем? - спросил Алекс.
  - Ну, сегодня понедельник. Значит, тогда в пятницу, - ответил Грег поняв Алекса с полуслова, а если бы не было такого взаимопонимания, то, пожалуй, и этого разговора бы и не было. Правда, так и осталась загадкой эта связь понедельника с пятницей, ведь, если, к примеру, сегодня был бы вторник, то тогда что, пятница не подошла бы? Ведь, как я понимаю, пятница, как последний рабочий день недели, так и был бы выбран на заклание. Но все же в этом напоминательном действии есть свой какой-то глубинный смысл, обрекающий на забвение все другие рабочие дни, когда как тем дням, которым выпала честь называться уик-эндными, придется остаться в памяти так весело проводящих их людей.
  Так что всему есть свои предпосылки, ну и вследствие их и свои посылки, которые и приведут нас в пятницу, ну а куда, я уж думаю, вам не надо объяснять, ведь вы, я уж надеюсь, тоже меня понимаете с полуслова, а если нет, тогда я не понимаю, почему еще... Что, опять не поняли? Ну, тогда уже я не понимаю. Ну да ладно. Я всем рад.
  Впрочем, работа Алекса и Грега не ограничивалась одним только рецензированием книг, также иногда им приходилось брать на себя работу редактора и в особых случаях править тексты вместе с заслуженными авторами произведений. Правда, не надо задаваться и бить себя в грудь, называя себя редактором, ведь главное - это прилагательное. Ведь если окинуть взором все издательство, то можно сделать вывод, что каждый из работающих здесь, через одного и есть какой-нибудь редактор: художественный, технический или, на худой конец (что есть многослойная метафора), главный. Так вот, конечный результат, то есть главный редактор, и считался здесь царем и богом, но эти слова были не применимы к нему, ввиду их ничтожности по сравнению с самим словом редактор, естественно, в его главной ипостаси.
  Но не все так просто и, наверное, нам было бы скучно, не существуй на этом белом свете тех, кто бы не считал, что места в первом ряду вами заняты не по праву и вам, пожалуй, надо бы слегка подвинуться на задний ряд. К этой значительной группе нескучных людей относилась вторая по численности, но первая по наглости когорта различных специалистов, считающих себя за о-го-го каких специалистов и даже имеющих дерзость называть главного редактора специалистом своего дела, что не может не вызвать справедливого гнева в рядах редакторского состава, считающего эти их заверения неприкрытым подхалимажем, целью которого является перетянуть на свою сторону защитника и опору всех редакторов издательства- главного редактора.
  А что поделать, специалисты умеют извлечь выгоду из своего положения, грубо подкрепленного материальностью нашего мира, где без их участия трудно осуществить производство книги с ее последующим продвижением на рынок продаж. Чем они и пользуются, считая себя неотъемлемой частью создания книги, ни в грош не ставя ее духовных создателей, редакторов, час от часу напуская на них своих корректоров, которые беззастенчиво и цинично устраняют ошибки, опечатки и другие различные упущения, которыми так красиво пестрят тексты работ. И ведь смогли же убедить главного в том, что их работа столь важна, и вот уже редакторы у них на посылках и совместно с ними ведут эту корректорскую работу.
  Но и это не все, их влияние уже распространилось на все сферы издательской работы, начиная от приема рукописи ответственным секретарем, имеющего прямой контакт со специалистами и по налаженной схеме передающим им все поступившие работы, что уже дает нам понять, что вся работа издательства строго находится у них под контролем, и заканчивая версткой оригинала-макета, где у них есть свои профессиональные верстальщики, также считающиеся специалистами своего дела.
  Кастовость этой группы спецов, правда, нагло считающих, что все иначе и всему причиной является их профессионализм, в общем не буду спорить, ведь их не переспоришь, да и, пожалуй, еще заверстают тебя где-нибудь в подворотне, так что можно констатировать, что эта их профессиональная кастовость (приходится идти на компромисс) и была их каской безопасности, которая так необходима на этом опасном производстве. И не надо иронично хмыкать насчет слова "опасном", попробуйте зайти в редакторскую, когда идет обсуждение очередной авторской работы, кто знает, выдержит ли ваш мозг ту динамичность ведущихся споров и тех трехэтажных аргументов, которыми так изобилует речь оппонентов. И даже если и выносится решение по какой-нибудь детской книжке, читатели которой до таких слов еще пока не дожили, да что там не дожили, сама эта детская книга должна нести в себе доброе начало, которое и имеет своей целью воспитание будущего поколения, у которого словарный запас не поднимался бы выше первого этажа при его употреблении. Но вы послушайте наших спорщиков, которые, видимо, считают, что только из хаоса, в котором есть место всему, и может появиться что-то достойное этого света.
  А ведь бывает и так, что полемика обсуждений перемещается в курилку, хотя и в редакторской предусмотрены пепельницы и даже есть негласное разрешение главного, несмотря на неоднократные предупреждения пожарника, которого, впрочем, все посылают почему-то идти куда-то лесом. Так вот, затуманенность и нейтральность курилки, видимо, дает больше простора для свободы высказываний спорщиков, чему они вволю, насколько это им позволяют легкие, выносят своих противников из общего пространства нахождения решения проблемы. При этом никто не стесняется в своих выражениях, а иногда даже как бы случайно, тем более закуренность помещения позволяет этим ловким маневрам, толкая локтем своего оппонента либо изощренно наступая ему со всей силы на ногу.
  И как после этого они еще хотят противостоять наседающим на них со всех сторон специалистам, которые своей сплоченностью уже отвоевывают для себя место по всем фронтам издательского дела. Но надо признаться, что и среди специалистов существует свои скрытые персоналии, которые втайне от всех жаждут приобщиться к этому редакторскому кругу. Что ж, перебежчики есть везде, ведь и им ничто человеческое не чуждо, в особенности, если в дело вмешивается твое тщеславие или еще что-то в этом духе.
  Впрочем, не все в издательстве занимали политически мотивированную позицию, а просто жили в своем отдельном пространстве. Но что с них возьмешь, на то они и художники, для которых окружающий мир состоит из красок и образов. Правда, специалисты успели отметиться и здесь, в этом кружку, обозвав их дизайнерами, чем вызвали веселость духа и продолжительный смех у редакторской группы художественного отдела.
  - Конечно, следуя их логике, и художественную литературу пора переименовать в дизайнерскую. Ха-ха, специалисты, - презрительно отзывалась о них эта редакторская группа, особо выделяя последнее слово, которое уже имело в их обиходном обращении значение несмываемого клейма. На что в среде специалистов тоже был свой асимметричный ответ, который состоял из ядовито сказанного слова : "редактор, твою мать" .
  Что, конечно, совершенно не принимается редакторской группой, видящей в них художественный потенциал для дальнейших своих действий, в особенности в той, не только новенькой, но и весьма молоденькой симпатюле Олесе, которая так живо реагирует на ваши подчас плоские шутки.
  Ах, вон оно что, а я-то думал, что тут столкнулись два антипода, две глобальные непримиримости, имеющие начала материального и духовного свойства, чье противостояние заставляет нас осмысливать жизнь и не дает нам застояться. А тут оказывается, всё дело в этой маленькой хохотушке, которая, сдунув упавшую на глаза прядь своих рыжих волос, ласково на вас посмотрела и вы в тот же момент уже никакой там не редактор и не специалист, а всего лишь безнадежно влюбленный, готовый ради этого ее ласкового взгляда пойти и откорректировать того, кто посмеет сказать, что ее глаза не самые прекрасные на свете.
  А эта ее родинка, нашедшая для себя место на самом срезе ее выреза декольте, так волнующе подмигивающая вам в моменты особенного ее лучезарного настроения, вызванного особой вашей шуткой, так и не дает вам покоя и сводит с ума. И вот уже каждый в отделе старается что-нибудь придумать и тем самым вызвать ее смех в сопровождении этой смешливой, такой любопытной родинки. Ну а когда речь заходит о ней, то каждый пытается первым вымолвить ее имя с приставкой "наша Олеся", при этом каждый втайне от всех хочет заменить это местоимение "наша" на более близкое "моя".
  Но наша Олеся не всегда бывает столь улыбчива и лучезарна, и в те моменты, когда к ней в отдел заходит Алекс, ее охватывает какая-то несвойственная ей серьезность и даже, не побоюсь этого слова, печаль. Сложно вот так разобраться в причинах, побудивших ее к серьезности, может непристроенность этого Алекса, начиная с его прически, в которую так и хочется запуститься руками, бередила душу нашей Олеси, которая весьма трепетно относится ко всему, что или кто, по ее мнению, требует помощи, а значит, и ее участия.
  Так в ее доме появился вначале котенок, который трудно сказать откуда взялся, но каким-то образом оказался под ее дверьми (как будто чуял, куда надо своим писклявым мяуканьем заявлять о себе) и своим пришибленным видом чуть не заставил ее потерять сознание от переполнявшей ее сострадательности и нежности. Который уже позже, не стесняясь, взял в оборот Олесю и живет себе, не желая, как тот кот из мультика, какого-то там Таити.
   Вообще, наш Мурзик придерживается определенных ортодоксальных взглядов на жизнь, не идущих ни в какое сравнение с универсальной религиозностью основной массы кошачьего племени, которая, по его мнению, уже совсем заблудилась в этом мире, тем самым перестав отождествлять себя с правоверными кошками и переметнувшись в стан их извечных противников "псов господних". Мурзика не так просто завлечь каким-нибудь лакомством и перекупить его убеждения, и он ни за что не променяет жизнь под сводами Олесиного дома, с ее не таким уж богатым рационом из молока и рыбы по праздникам, на заграничную жизнь, со всякими там вискас и китекет. Что он частенько и доказывал своими длинными когтями этим гламурным кошарам из дома напротив, особенно тому блондинистому лохмачу из Персии, так нагло не дающему проходу его ненаглядной кисе.
  "Кот должен всегда котироваться, где бы он ни жил", - заявлял Барсик своим последователям, рассуждая на месте их вечернего сборища у соседского подъезда, с чем не мог не согласиться ни один из соседских котов, которые считали Мурзика, или в их кругу Мурзу, за весьма просвещенного кота, который был знаком с трудами самого кота Мура, в изложении небезызвестного его биографа А. Гофмана. А те, кто по незнанию или по какой-то другой причине, если изъявляли свое несогласие с авторитетным мнением Мурзы, то после знакомства с его когтями быстро приходили к согласию, заявляя, что еще никогда в жизни не получали столь аргументированных доказательств.
  Конечно, и скорей всего небезосновательно, могут возникнуть сомнения в таком положении дел, и некоторые весьма недоверчивые господа выразят свою точку зрения, не веря в то, что Барсик каким-то образом научился читать, и даже предположат, что он, пожалуй, даже привирает своим собратьям в своих знаниях трудов кота Мура, которые даже им, людям просвещенным, не всем полностью известны. На что я должен выразить свой протест, заявив, что часто сам был свидетелем того, как Барсик, кутаясь в Олесиных объятиях, следом за ней очень внимательно пробегал по страницам открытой книги, имеющей авторство Гофмана. При этом в особо интересных местах он часто сопровождал их своим мурлыканьем, чем вызывал одобрение тем местам в книге, которые, по его мнению, очень удачно описывались автором.
   Поговаривают также, что родословная нашего Мурзика, чему и он не раз давал свои туманные подтверждения, действительно, имела свою касательность к этому легендарному коту. Во что, надо признать, ввиду отсутствия каких-то тому подтверждений, не особенно верится, что есть всего лишь глас лизоблюдов и подмурлык, которых среди кошачьего не меньше, а может, даже и больше, чем среди рода человеческого.
   Затем вдруг нашелся этот пес Степан, о чьей породе не спрашивают, ввиду ее известности, который также прошёл все стадии совершенства и превратился из маленького задрипанного щенка Степки в лоснящегося от жира Степана. Конечно, поначалу между ним и Мурзиком были трения, приводящие к различным недоразумениям, которые, как правило, касались в определении своего достойного места в этом жилище, от которого, надо заметить, зависело очень многое, как от количества корма до уже твоего места рядом с хозяйкой, так что за это стоило побороться. Но со временем поняв, что еды до отвала, наши оппоненты решили, что, собственно, им делить нечего, так что война перешла в русло мелких стычек, вызванных, скорее, вредностью скучающего Мурзика и, как заявляет Степан, его инстинктами.
  В издательстве, конечно же, знали, что Олеся в свободное время выгуливает свою собаку в парке, к которым время от времени присоединяется и этот зловредный Мурзик, так что эти весьма информированные сотрудники иногда как бы невзначай пересекались с Олесей в парке, предлагая ей совместно погулять по нему. При этом у них в руках неожиданно оказывалась колбаса, которую они случайно купили в магазине и которой с большим удовольствием делились с этим милым псом. Но Степан, не больно-то верил в искренность их намерений и считал, что он всего лишь звено в их хитрой комбинации по завоеванию симпатии его хозяйки. Так что Степан особых иллюзий не строил на их счет, но и от колбасы также предпочитал не отказываться, кусая ее так, что, пожалуй, процесс поделиться заканчивался в его пользу и разве что, только руки дающего мешали ему сделать окончательный расчет с этим дарителем. Который, кстати, тоже зря питает иллюзии насчет Степана, которому дай только повод, и он без зазрения совести, не закрывая глаза, тотчас вцепится своими зубами тебе в твой зад.
  "Чё, Мурз, может, собьём с ног этого выпендрёжника?" - заметив, как его поводок обмотался вокруг ног очередного ухажера его хозяйки, говорит Степан присутствующему на этот раз коту.
  "Ну, если ты колбасу уже съел, то я не вижу оснований для того, чтобы этого не делать", - с высоты своей логического ума с расстановкой отвечает ему Мурзик. После чего Степан, делая вид, что разозлился на лай того кудрявого пса, с лаем рвет поводок, в который так неудачно для себя запутался этот с иголочки одетый хлыщ, заявивший, что он здесь случайно прогуливался. Но правда всегда для себя найдет выход, даже в таких необычных для себя измерениях.
  И вот наш хлыщ, увлеченный очередным рассказом о своих поездках по жарким странам, вдруг теряет равновесие и вот он уже вдыхает не тот сладостный аромат, исходящий от Олеси, а совсем не имеющую запаха пыль, хотя и с привкусом пораженья. По лицу этого щеголя видно, что, пожалуй, все, Степану несдобровать, но нет, ничего, он проглатывает этот коктейль из обиды и пыли, и не выказывая своего раздражения, которое передается его рукам, с такой нервностью отряхивающим костюм от следов падения.
  Но на этом противостояние не заканчивается, и наши противники бросают на друг друга взгляды, полные понимания. Что стоит, пожалуй, им встретиться на узкой тропинке, то, возможно, она будет очень узка для них обоих и кто-то из них, обязательно не преодолеет этот путь. При этом они оба, так прищурили уголки своих глаз, как будто они могут заглянуть в это будущее, в котором каждому видится результат этого противостояния со своей позиции победителя.
  Но мы пока оставим их за строительством своих мстительных планов и вернемся к хозяйке Олесе, чей взгляд тоже не даст вам застояться и приведет вас в движение. Да-да, это я тебе говорю, воротящего свое лицо от нее и, видимо, считающего, что ее глаза не заслуживают внимания, и сейчас я обращу на тебя свой кулак и тем самым, вызову твоё повышенное внимание. Который, впрочем, всё не уймется и задает провокационные вопросы:
  - И что, эти ее глаза и есть та защитная каска, про которую вы тут мне все уши прожужжали?
  - Хотел бы я тебе ответить, но выстроившая очередь из желающих довести до твоего сведения общую точку зрения по поводу тебя, явно относящегося к той уменьшительно-ласкательной пассивной части человечества, в его русской интерпретации этого слова, не дает мне этого сделать в ту же минуту.
  Защитная каска... С ней, пожалуй, не все выяснили, но кто же, по-вашему, тот кирпич, который так докучает всем вам? А разве вы еще не поняли? Тихо, он уже идет.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"