Пару лет назад я уже был в Пушкинских горах и даже писал что-то о той поездке. Не буду повторяться, просто поставлю несколько фото: что не мог видеть сам Александр Сергеевич в своих родных местах, а что он мог видеть собственными глазами, взглянувшими в конце жизни в зрачок пистолета Дантеса.
Вот эту антенну в Новгородке, где сейчас поворот на Пушкинские Горы с шоссе Санкт-Петербург-Киев, Пушкин видеть никак не мог: слава Богу, в его времена не только мобильного, но вообще никакого телефона еще не изобрели, и люди еще общались по-человечески.
Пушкин, вроде, не был особо верующим человеком и не видел вот этот разбитый колокол, но всё равно его наверняка возмутило бы то, что сделали с Церковью в начальные времена исторического материализма:
Конечно, Пушкин не мог видеть своей могилы и скромного памятника на ней у стен Успенского собора Святогорского монастыря.
Не мог он видеть и вот этой плиты на могилах своих предков:
Не мог он видеть и братской могилы воинов, погибших при освобождении Пушкинских Гор в июле 1944 года - она находится под монастырской стеной с внешней её стороны.
Не мог он видеть и эту прелестную продавщицу сладостей, а если бы увидел, то вряд ли пропустил бы. И появилось бы еще одно письмо князю Вяземскому, типа: "Вчера с Божьей помощью..."....
Но нам надо торопиться: от стен монастыря к дому поэта в Михайловском около семи километров, если идти через Бугрово.
Над головами регулярно и важно пролетают цапли, их колония расположена недалеко от Михайловского. Возможно, она существовала и во времена Пушкина, и вот так же неторопливо и с чувством собственного достоинства они пролетали над его кучерявой головой. Впрочем, вряд ли он обращал на них внимание.
На пруду в Бугрово, рядом с водяной мельницей, которая сейчас восстановлена, плавают лебеди. Не исключено, что они водились здесь и двести лет назад: лебеди гнездятся в Псковской области повсеместно.
На этом же пруду живут редкие сейчас, стремительные и стройные черные крачки, вот эти:
Наверное, их видел или мог видеть и сам Александр Сергеевич.
Видел он и вот эту часовню, поставленную там, где лесная дорога сворачивает налево, и к дому поэта в Михайловском через еловый лес ведёт стремительная просека. Наверное, и камень в основании креста был тогда на месте. Интересно, знает ли кто, о чем повествует надпись на этом камне? Отзовитесь в коммах, буду признателен и благодарен.
Реку Сороть и озера, ею образованные, Пушкин, конечно, видел, и не раз. Хотя пейзаж почти за двести лет мог измениться, но вряд ли здесь он изменился существенно.
Видел он и огороды, и рожь, такую редкую сейчас на Псковщине: сельское хозяйство здесь практически уничтожено - спасибо либералам вкупе с демократами за их заботу о трудящихся! Таки да, растёт рожь на псковской земле! Вернее, росла.
Отдельное спасибо товарищу Ельцину и ельциноидам за счастливое детство отпрысков олигархов! Отдельное спасибо нерушимому тандему, который обернулся еще более нерушимым симбиозом компрадорской олигархии, организованной преступности и продажного чиновничества! Отдельное спасибо Вашингтонскому Обкому под чутким и неустанным руководством которого произошел распад великого и могучего Советского Союза, и полным ходом? по всем направлениям идёт деградация России и продолжается её разграбление, начатое с первых дней демократии.
Слава Богу, Пушкин ничего этого не видел, хотя и он в своей интеллигентской наивности призывал "вновь зажечь огонь свободы": дважды за одно столетие сгорала Россия в этом огне на радость её недругам, а свободы так и не обрела. Да и нет её, этой свободы, нигде нет, а есть ложь и лицемерие, прикрываемые политкошерностью. Какая свобода в условиях интенсивно насаждаемого потреблятства, в условиях статусного тоталитаризма, когда верхам и тратиться не надо ни на колючку, ни на жандармов, поскольку каждый сам себе вертухай?
Но мы отвлеклись: впереди Тригорское, и Александр Сергеевич, конечно, много раз видел по пути туда и такое вот пугало, и такую или похожую баньку, и этот дом семьи Вульфов, и ту же речку Сороть, и мост через неё (правда, мост был тогда, наверное, несколько пониже):
Видел он и вот этот "дуб уединенный" и скамью над Соротью, где он организовал свидание Онегина с Татьяной. Сколько собственных свиданий было у любвеобильного поэта на этом самом месте!
Но Пушкин велик не только своими похождениями повесы и любителя чужих жён. Тропа русской словесности, какие бы немыслимые зигзаги и выкрутасы она ни выделывала, рано или поздно возвращается к Пушкину. И это не случайно. Смотря его глазами на мир, которые его окружал, проникаешься тем же чувством, которое лежало в основе его творчества: чувством глубокой любви к России, хотя она по-прежнему, как и в его времена, "страна рабов, страна господ".