Козак Елена Александровна
Темные желания. Искушение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Меж полей широких да лесов дремучих вьется дорога дальняя. Куда она ведет известно, но все ли дойдут?.. Коварная болотница, зубастые волкодлаки, крадущая детей ведьма, пугающие лесные огни... - кого только не встретишь на широких дорогах Славии - но кто из них человек, а кто навье создание?
    14.03 Выложена полная версия части с картинками

Часть вторая. Искушение

   Глава 16

[]

  
   - Почему предателей? - заглянув за плечо Франциску и заметив, что он разглядывает дорогу с таким странным названием, спросила я.
   Нараский не ответил. То ли его так карта заинтересовала, правда, не могу даже представить чем. Он уже с полчаса ее разглядывает. Разве что, как в детской рассказке, ищет, не зная чего. То ли продолжает считать мою персону недостойной его светлости.
   Но ведь и мне упрямства не занимать.
   - Так что насчет предателей? - я вновь обратила внимание Франциска на себя.
   Ответить Франциск не успел (если вообще собирался). Вместо него Ануфрий подал голос:
   - Ты кого предателем обозвала, лекарка?! Мы самые верные княжьи воины. До смерти ему служить будем. Как присягнули... - с каждым словом все больше распалялся воин, переходя на крик, - так верность и храним. Да если хочешь знать...
   - Она дорогу имела в виду, - вступился за меня Клемент. - Путь предателей, как она зовется. Не так ли, Зарья?
   - Так, так, - я благодарно посмотрела на Клемента и, чувствуя, что мой вопрос так и остался без ответа, повторила. - Почему же "предателей"?
   - Как есть, дурная дорога. Добрый человек по ней и не пойдет. Только вот мы... - Клемент косо посмотрел на Франциска и продолжил. - Мара в этих краях обитает. На путников здешних все дурное нагоняет. Болезни там всякие, беды. Добрые-то Боги сюда и носа не суют. Вот она и пирует.
   - На человеческих костях, - поддакнул Ануфрий Клементу. - Просто сука баба!
   - Да хватит вам чушь молоть! - тут уж не сдержался Франциск. - Никогда столько вздора не слышал. По старому эта дорога Вельнской зовется. Еще век тому она нашему соседу - Вельнсу - принадлежала. Да что там век! Всего пять десятков лет прошло, как Мстислав Гардич, дед Ария, юг у Вельнса отвоевал. Могучим воином был. Да и хитер зело. Если в лоб ударить не мог, обходной путь искал. И находил, что называется. Даже с сотней воинов, бывало, битвы выигрывал. А потом тех, кто в лихой час от него отвернулся, наказывал. Кого на кол сажал, кого на дыбе распинал. А бывало, по-простому, к лошади мужика привязывал да отправлял гнедую вскачь. Так и в тот раз было. Многие от него отвернулись, как узнали, что он на Вельнс идет. Бояре чуть заговор не подстроили, чтобы самим трон занять. Нашелся там некий Первак. Вроде как самый из них благородный. Его и хотели выдвинуть. Да только простой люд за княжича старого горой стал. По эту сторону Приграничных гор с ним без слов отправились. А как с победой Мстислав вернулся, ему уже никто ни слова поперек сказать не смог. Князь он и есть князь. Земли эти тогда одно время заморскими кликали, затем загорными. Ну а потом сын Мстислава братьев своих предал. Большое войско собрал. Все же досталось ему мозгов от отца: деньги умел раздобыть, а за них и людей купить. Сильных, умелых. Он с ними себе восток подчинил. Ту часть Славии, что за Приграничными горами. Долго его оттуда Ростислав с Игорем выгнать пытались. Из Золотавы прогнали, с северо-восточной границы тоже. Да только ведь дальше горы. Сложно там необученным людям драться. Парни-то Градомира уже к ним привыкли. Все тропы поизучали, обходные пути. Домом они им стали, как есть. Ростислав тогда по-другому подумал. С юга решил зайти. Да только не учел, что юг сам по себе место-то небезопасное. Избавились от него, как вот сейчас от Ария едва не избавились. Хорошо хоть сын у него уже был. Арий... Не иссох род. Что до дороги... Предателей... - Франциск бросил последний взгляд на карту, а затем сложил ее, спрятал за пояс да вскочил на коня. - Как Ростислава убили, многие решили на сторону Градомира перебежать. Через север к нему не пройти. Там столица, отвоеванная Золотава. Так предатели через эти земли переходили. Бежали, как крысы с тонущего корабля. В неизвестность бежали. Вот и получили за это. Большинство еще на дороге подохло от зверья здешнего. Выжили единицы. С тех пор вот и стали этот путь дорогой предателей кликать.
   На мгновение воцарилась тишина, прерываемая лишь птичьим щебетом, а затем вновь раздался недовольный голос Франциска:
   - Хватит на месте сидеть, лясы точить! Лошади уже отдохнуть сто раз успели. Не забывайте, мы вряд ли помрем от звериных когтей. За нами сам Градомир охоту ведет. Мы приманка. И если хотим выжить, должны гнать лошадей, чтобы только пыль в воздухе висела!
   Так в тишине после слов Нараского мы дальше и поскакали. Снова злить Франциска не хотелось. Мало ли чего он учудить может. Мне Клемент шепнуть успел, что Нараский жуть как мстительный (прямо как Мстислав Гардич - это уже я сама подумала). Так что с ним не только связываться, лишним словом перемолвиться не хотелось. Может, он и его как оскорбление воспримет, мстить примется.
   Только Ануфрий то и дело ругался. То его лошадь в кусты потащила, то встала, "стоит как вкопанная", то, наоборот, "скачет, как ненормальная". Вот уж вечно недовольный мужик.
   - Ну, и куда ты, скотина эдакая, потащилась?! Мары на тебя нет, упрямое отродье! - вновь пробубнил он.
   Моя лошадка меня устраивала. Лучше даже, чем погибший Ветер была. Спокойна, покладиста, да и бежала быстро. То и дело ее осаживала. Впереди-то отряда Франциск ехал. А мне бы поближе к простым воинам быть. Хоть и знают они поменьше, чем Нараский. А все же свысока на тебя не смотрят.
   Я снова поглядела на скачущего впереди мужчину. Высок, спина прямая, как палка, да еще и застывшая, будто Франциск с конем - это не два, а одно целое. Только длинная свита по ветру и развевался.

[]

  
  Я отвернулась, решив послать к праотцам Франциска, и осмотрела дорогу со столь поразившим меня названием. Красивая, однако. По обочинам травы, цветы всякие. Колокольчики, дикие ромашки, маки самосейка, а уж сколько одуванчиков - видимо-невидимо! У меня даже в глазах начинало рябить от постоянного ярко-желтого цвета. Ну да это мелочи.
   Только одно в этой дороге и плохо было - уж больно узка. Прав Ануфрий, лошадь то и дело с пути сходит. А ветви по лицу да по телу бьют. Сквозь ткань на раз-два кожу прокалывают.
   Засмотревшись на природу, я не заметила, как нос к носу столкнулась с остановившимся Франциском. Я вздрогнула от неожиданности и, чтоб не показывать своего испуга, спросила:
   - Привал?
   - Не совсем, - Франциск указал на ветвистое дерево, преграждавшее нам путь. - Здесь уже село начинается. Надо бы кое-какие мелочи для маскировки сделать.
   - Для маскировки? - переспросила я.
   - Разумеется! - фыркнул Нараский. - Вовсе незачем повторять мои слова.
   Больше я не промолвила ни слова. А как до нас с Франциском доскакал Ануфрий, он ехал чуть впереди Клемента, Нараский сам заговорил.
   - Сколько тебе лет?
   - Скоро четвертый десяток пойдет, - опешил от вопроса воин.
   - Мне двадцать пять осенью стукнет, - вслед за Ануфрием протянул Клемент, но Франциск на него только рукой махнул: "Не до тебя, мол". Сам же во все глаза разглядывал Ануфрия. Поначалу лицо, затем фигуру. Последней осмотрел лошадь.
   - Хороша конячка? - спросил Нараский, так и не отведя глаз от скакуна.
   - Да, дрянь настоящая, - Ануфрий сплюнул в сторону от раздражения. - Всю дорогу меня бесила.
   - Бегает хорошо? - уточнил Франциск.
   - Если бы! Да она...
   - Я понял, - прервал начавшего было распалятся воина Франциск. - Мою возьмешь. Хорош рысак. Франциск немного помолчал. Затем, заметив наши округлившиеся глаза, хмыкнул и пояснил. - Мне не сойти за Ария. Как только Градомир попросит крестьян описать мнимого княжича, мигом всплывут мои черные кудри. Твои же, пшеничные, как раз подойдут. А к ним и быстрый конь.
   - Не понял, - ошалел от объяснений Франциска Ануфрий.
   - Ты сыграешь Ария, - не тратя лишний слов, объяснила я воину слова Франциска.
   - Но я же на него ничуть не похож! - опешил Ануфрий.
   - Крестьяне здешние Ария ни в жизнь не видели, - отмел возражения Франциск. - Они и любого за него принять могут, кто княжичем назовется. Потом и Градомиру доложат. Вот только, в отличие от крестьян, наш противник не глуп. Он мигом спросит, как здешний "княжич" выглядел: какой из себя был, как одет, на какой лошади ехал?
   - Возраста какого, - продолжила речь Франциска я. - Вот здесь все и пойдет прахом. Ануфрий почти на десять лет Ария старше.
   - Не нравится идея, предложи свою, - едко заметил Франциск. - Я на Ария похожу еще меньше.
   - Что если Ануфрию повязку на бок наложить. Вроде как ранен он. А ему, - я кивнула на воина. - Кривится почаще. Будто бы болит рана что есть силы. Тогда и вопросов меньше возникнет. Посерело лицо от боли аль от потери крови. Вот он старше своих лет и выглядит.
   Франциск посмотрел на меня с интересом, но тотчас отвел взгляд.
   - Пойдет. Так крестьяне даже быстрее догадаются, что ты с Градомиром бился.
   - Мы им об этом скажем, - Ануфрий кивнул с таким высокомерным видом, будто уже сейчас начинал играть роль князя.
   - Разумеется, нет, - отмел предложение Франциск. - Здесь обитают те, кто поддерживает Градомира. Так что, скажи мы им об этом сразу, нам ни еды, ни ночлега не достанется. Солнце, как видишь, уже садится. Ни к чему в поле ночевать. Страшные это края. Прирежут в ночи, дорого не возьмут. Да и еды с фуражом у нас почти не осталось, надобно запасы пополнить. Скажем, что ты на дикого кабана напоролся.
   - Здесь водятся кабаны? - удивилась я.
   - Нет. Но нам нужно, чтобы нам не поверили, чтобы заподозрили, что мы лжем. Потом ты, - Франц кивнул мне. - Как знахарка, начнешь рассуждать при людях, разумеется, будто бы их не замечая, что рана у больного опасная, хорошо его вояки приложили. Как заметишь нежелательных слушателей, замолчишь. А поутру я Ануфрия пару раз сиром назову. Тут уж любой дурак все свяжет и к Градомиру поскачет. Докладывать.
   Объяснив нам, что делать, Франциск поменялся с Ануфрием одеждой, сказав, что у него она побагаче будет, и мечом обкорнал длинные локоны воина, делая из его нелепой прически хоть какое-то подобие княжеских кудрей. Я же наложила на бок повязку. Подумав, выдавила на нее сока из двух сорванных с куста малины, будто бы это кровь проступает.
   Как маскарад был окончен, мы вновь сели на коней да к селу поскакали. Ануфрий, как водится княжичу, впереди. Мы с Франциском чуть позади, а Клемент, так в конце отряда. Чтобы и не перед мнимым княжичем, и подальше от Франциска настоящего.
   Вскоре и село показалось. Не сразу за толстым, преградившим путь деревом, но достаточно близко от него.
   Черноземка - деревня - оказалась небедной. На двух пересекающихся улочках имелись пусть маленькие, но ухоженные домики. За заборами у кого куры гуляли, у кого корова мычала. А несколько раз я и коз увидела. Трактир на все село один был, но и тот неплох. Широкое, повыше других, здание частично из дерева, частично из камня.
   Спешившись и подав сновавшему туда-сюда пареньку поводья, мы зашли в трактир. Ануфрий, возгордившийся от своей великой миссии, с высоко поднятой головой, да ухмыляющийся во все зубы. Лопнет чего доброго от выпавшей чести. К счастью, воин вовремя заприметил насупленный взгляд Франциска, а потому стушевался и скривился, как мы и договаривались. Да еще и руку к повязке для правдоподобия приложил.
   Пожалуй, со стороны это выглядело забавно. Боярин какой аль просто богатый мужик простолюдина испугался. Я попыталась взглянуть на Франциска со стороны: так ли он страшен внешне. Да не приспела.
   - Чего пялишься? - тихо, но по-простому, без своих обычных заумных словечек спросил Нараский. - Или я тебе так понравился, что ты глаз от меня не отводишь?
   - Просто подумала, одежда... Твой, - нарочно "тыкнула" я ему, - нрав изменит. Спеси поубавит. Как видится, я ошиблась.
   - Разумеется. Не одежда красит человека. Впрочем... - не меняя выражения лица, чтобы кто чего не заподозрил, Франциск продолжил, - откуда же тебе знать?
   Пока я придумывала столь же язвительный ответ, Франциск подтолкнул меня вперед и чуть громче, чем требовалось, добавил:
   - Иди, позаботься об Арие.
   Я кивнула. Подошла к Ануфрию и с участливым выражением лица положила ему руку на лоб. Ругнулась и пробормотала будто бы себе под нос:
   - Жар так и не спал, - мы подошли к стойке, но я сделала вид, что не заметила этого и продолжила бормотать. - Надо бы средство посильнее. Если только...
   - Нам бы еды... - начал воин, но я слегка толкнула его в бок. Мужик закашлялся, а затем заговорил более изыскано. - Мы бы ужин хотели заказать и...
   - И комнату, - продолжила я, видя, что роль княжича не больно-то удается Ануфрию. - Четыре комнаты, чтобы сразу сейчас занять.
   Трактирщик - полноватый мужик с роскошными, закрывающими пол-лица усами - кивнул, не задавая вопросов и не выказывая ни малейшего интереса. Назвал цену. Как Ануфрий вытащил из-за пояса кошелек и расплатился, отдал ключи и кивнул на столик в самом углу.
   - Садитесь. Сейчас Ташка обслужит.
   Мы благодарно кивнули. Но до нужного стола не дошли.
   - Падай! - тихо прошептала я на ухо Ануфрию.
   - Чего? - мнимый княжич опешил. А я не стала ничего ему объяснять.
   - Падай давай! - повторила чуть громче и, видя, что воин не спешит меня послушать, подставила ему подножку.
   В следующий часец мужик полетел на пол.
   - Твою... - под моим злым взглядом Ануфрий замолк, так и не успев ругнуться, и схватился за повязку.
   Я мигом присела на пол, убрала руку Ануфрия, закрывшую полповязки и провела по ней рукой.
   - Мара тебя забери! Кровь. С вами все в поряд... - я оборвала речь на полуслове. - Дойти до комнаты сможете? Там я травы достану, вы...
   - Ей, девка, - все же обратил на нас внимание трактирщик. - А он не сдохнет в моем заведении? Мне такое не надо. Тело потом хоронить. Забирайте монеты и валите отсюда!
   - Он крепкий, а она, - приблизившийся к трактирщику Франциск кивнул на меня. - Целитель знатный. Излечит, - потом наклонившись и добавив, как бы нехотя. - Вдвойне за комнаты заплатим.
   Нараский подкинул вверх монетку. В свете заходящего солнца та блеснула в нескольких пядях от стола, а затем со звоном покатилась по нему. Трактирщик прихлопнул монету рукой и расплылся в улыбке.
   - Идет! Только если он, - кивок на Ануфрия, - подохнет, я тело из трактира выброшу. Пускай вороны слетаются его обгладывают.
   Франциск кивнул, подошел к нам с Ануфрием и помог тому подняться по лестнице наверх. Открыл дверь одним из выданных ключей и, пропустив внутрь нас троих, с силой ее захлопнул.
   - Что ж, неплохо. Я бы этому спектаклю не поверил, но надеюсь, здешние крестьяне более доверчивые, - прямо с порога начал он.
   - Что было не так? - оскорбилась я.
   - Все! - припечатал Нараский. - Ануфрий ходит с надутым, будто он павлин, видом и вспоминает о ране только тогда, когда ему об этом напоминаешь. Клемент стоит, как истукан, когда его княжич от боли наземь валится. Зарья подножки ставит.
   - Я внимание хотела привлечь. Так прошли бы, трактирщик нас и не запомнил бы. Кстати, вы тоже не больно-то за здоровье "княжича" испугались, как он наземь упал, - уела я другого "павлина".
   - Я с трактирщиком договаривался. Это было важнее.
   - И чуть не подставили под угрозу наш спектакль, - я испытывала непреодолимое желание говорить Франциску гадости, чем с упоением сейчас и занималась.
   - Если помнишь, это я его поставил, - от злости очи Франциска почернели еще больше. - И я же могу изменять отдельные сцены. Но только я! Вы с Ануфрием остаетесь здесь, - внезапно сменил тему Нараский. - Он умирает, ты его лечишь и не отходишь от постели, как когда настоящий Арий хворал. Мы с Клементом идем и едим.
   Франциск быстро отпер дверь оставленным в замочной скважине ключом, кинул его мне, а затем, не прощаясь, вышел из комнаты. Клемент поморщился, но тут же безвольно пожал плечами. Дескать, что я-то могу сделать? А затем вышел вслед за Франциском.
   - Сволочь! - буркнул Ануфрий, заваливаясь на кровать.
   - Скотина! - поддержала я его. Затем, видя, что мужик не собирается продолжать разговор, начала осматривать комнату. Ничего особенного. В предыдущих селах все то же самое было: деревянная кровать да тканная дорожка внизу, чтоб ноги совсем не поотмерзали на холодном, будто ледяном, полу - вот и все, что находилось в комнате. Стол поставить и то пожадничали.
   В животе заурчало, и я со злостью посмотрела на дверь. Хотелось назло Франциску спуститься вниз и... "Но нельзя!" - сама себя одернула я. Как бы Нараский меня ни бесил, а он в очередной раз был прав: нужно продолжать спектакль. Ануфрий - княжич, а я...
   - Мара, как же жрать охота! - внезапно простонал Ануфрий, прерывая ход моих мыслей. Может, вниз сходить? Вроде как мне полегчало.
   - Слишком рано. Да и больные не особо много едят.
   - Предлагаешь голодным до утра здесь торчать?! - взорвался Ануфрий.
   - А что делать? Вспомни, как Арий почитай весь день в кровати пролежал. Да и есть не особо после проклятия ел.
   - Но я-то здоров! Как бы не окочуриться от голода.
   - Оттого, что один вечер поголодаешь, не помрешь, - фыркнула я. Затем, видя, что Ануфрий готов взорваться, а то и сам вниз спуститься, поднялась на ноги. - Ладно, давай я схожу. Я-то здорова. Поем, заодно и тебе еды принесу.
   Ануфрий скорчил недовольную мину, но все же кивнул. Тогда я вышла из комнаты и спустилась вниз.
   "Интересно, какое у Франциска будет лицо, когда он увидит, что я ослушалась его приказа" - мысль была мимолетная, но какая сладостная!
   - Зарья?! Что ты здесь делаешь? Как...
   Я не дала Франциску закончить.
   - Арий заснул. Я еще мази на рану положила. Она уже затягивается. Княж... Арию, - поправилась я, вспомнив, что мы договорились не упоминать титула "раненого". - Арию уже гораздо лучше. Он просто устал от постоянной скачки, потому и упал.
   За объяснением я не заметила, как к столу подскочила девчонка - невысокая, круглолицая, с длинной, до пояса, золотистой косой. Она быстро расставила тарелки с заказанным ужином. Закончив с последней, обвила нас странным взглядом, затем по очереди осмотрела каждого, нахмурила лоб и рассеяно прикусила губу..
   - Вас же вроде двое было... Ну, да двое мужиков... А вот... Я же считала. Точно помню!
   - Двое нас, - Франциск поочередно посмотрел на нас с Клементом. Видимо, мое лицо приглянулось ему больше. - Клемент уже уходит. Он с нашим другом посидит. Чтобы с ним чего не приключилось.
   Воин удивленно икнул, проглотив изрядную порцию слюны, но все же поднялся. Взял несколько лепешек и принужденно кивнул.
   - Пойду я.
   Как он отошел, я окликнула подавальщицу, заказала у нее еще мяса и лепешек попросила донести. Девчонка кивнула, с удивлением глядя на мою и без того большую порцию, но не проронила ни слова.
   - Не думал, что ты такая обжора, - заметил Франциск.
   - Имеешь что-то против? - съев одну из картошин на тарелке да откусив и прожевав приличный шмат мяса, поинтересовалась я.
   - Наоборот, счастлив. Арию толстуха ни к чему.
   - Это для Ануфрия, - буркнула я.
   Больше мы не говорили. Особо не о чем было, да и чувство голода давало о себе знать. Наконец, доев, Франциск спросил:
   - Наверху точно все в порядке?
   Я нахмурилась, поначалу не догадавшись, о каком "не в порядке" может идти речь. Но тотчас поняла, что при вопросе Франциск повысил голос, а потому приняла правила игры. Сама заговорила, "не таясь":
   - Его хорошо мечом задели. Опасная рана. Тут уж от моих усилий ничего не зависит. Если удача на стороне Ария будет: Живица за него вступится, поганую Мару подальше от тела изгонит, он выживет. Если нет... - я не договорила. Без слов ведь понятно.
   Закончив со спектаклем, я быстро прикончила еду. Напоследок глотнула налитого в чарку вина и едва не закашлялась: уж больно крепким оказалось.
   Подавальщица и не думала нести вторую заказанную порцию. Я оглядела зал, выискивая ее и надеясь поторопить, но не нашла.
   - Да где же эта девчонка?!
   - Позади тебя. С трактирщиком болтает... Не оборачивайся! - Франциск схватил меня за руку, заметив, что я начинаю оборачиваться. - Пусть думают, что мы доверчивые дураки и не замечаем их слежки.
   Франциск отхлебнул еще вина и едва заметно указал на что-то позади меня.
   - Вот и девчонка. Быстро же она все о нас выложила.
   Ничего ответить я не успела: подавальщица уже стояла возле меня и выгружала с подноса очередную порцию. Расставив все необходимое, она улыбнулась Франциску и тихо отошла. Решив особо не мудрствовать, я положила принесенное мясо на лепешку и поднялась на ноги. Франциск, оставив на столе плату за ужин, последовал за мной.
   Лестница, потом длинный коридор...
   Внезапно Фанциск схватил меня за шкирки и затащил за угол. Зажал рот и прижал к своему телу.
   - Тихо. Я что-то слышал.
   Я замолчала. Миг. Два... Уже хотела за палец его укусить, но не успела: из-за поворота донеслись незнакомые голоса...
   - Уверен, что это они?
   - По всему похожи. Сказывали, немного их осталось после боя-то. Одна девка в отряде точно. Остальные мужики. Да и про ранение, кажись, что-то упоминали, - голос говорившего на мгновение стал колеблющимся, но тотчас вернул былую уверенность. - Зуб даю, это они!
   - Если мы ошибаемся...
   - Что с того? Лучше перестраховаться, чем тех, кого нужно, отпустить. Тогда нас точно прикончат!
   Собеседники зашли за угол, и их стало плохо слышно. Но главное-то мы уже уловили: нас заметили. Спектакль удался.
   Франциск так и не выпустил меня из захвата, а потому я, что есть сил, оттолкнула его.
   - Пусти! Спешить нужно. Уезжать...
   Франциск разжал руки.
   - Ошибаешься. Особо торопиться ни к чему. Напрямую от Воронового ущелья досюда немного, это да. Верст пять-шесть. Но, чтобы проехать, Градомиру птицей обернуться придется, не иначе. Там одни ущелья да скалы отвесные. Придется в обход двигать. А это не меньше полудня. В придачу сначала придется еще до убежища Гардича доскакать. В общем Градомир не успеет прибыть раньше рассвета, а нам отдых нужен. Иди, - он кивнул на лепешку с мясом в моих руках. - Неси нашему "княжичу" ужин. Да скажи, выезжаем за два часа до рассвета. Не будем рисковать. Не то еще свою удачу выпустим.
   Я кивнула, вышла из закутка, в котором мы прятались, и прошла по коридору в "покои к княжичу". Уже открывая дверь, я внезапно подумала, что в нашем успехе виновна не одна лишь удача. Франциск... Его план удался!
  
   Глава 17
   - Ненавижу! - я с корнем вырвала ромашку, а за тем по одному поотрывала от нее лепестки. Как осталась одна сердцевина, отбросила ее в сторону и взялась за новый цветок. На сей раз обрывать лепестки не стала. Просто придержала ромашку в руке, спиной опершись о широкое дерево, и взглянула вверх.
   За зеленой листвой почти ничего не было заметно, только один лучик солнца и пробивался в лесную чащу. Как трусливый зайчонок, он перебегал с одного цветка на второй. На мгновение осветил подол юбки, украшенный простецким рисунком - алые зубцы - лучшая защита от нечистых сил. Затем перебежал на деловитого муравья, спешащего по своим муравьиным делам. Я хмыкнула, глядя на работягу, и отбросила ромашку в сторону. Сама отошла от дерева да углубилась в заросли.
   Проходя между двух широких, в мой рост кустов, прикрыла ладонями волосы. А то еще какому-нибудь лесному зверенышу мои кудри больше по нраву придутся, чем листва деревьев да зеленая трава. Потом опять цельный семерик буду бояться лишний раз на вечерницы сходить или у Корьки в хате посидеть, послушать, как он песни дивные поет. Вот уж кого Боги голосом не обделили.
  

Багровые штрихи заката

Сплели последние волокна,

И ночь вползает воровато

Змеей в ... окна

Крадется тишина в потемках,

Скрываясь в сумрачном убранстве,

Лишь плач далекого ребенка

Несется в ...

   Вспомнились мне слова его последней песни, и губы против воли тронула улыбка. Корька... Казалось бы, простой парень из тех, что никогда не выигрывают в состязаниях, но рядом с которым чувствуешь себя как за каменной стеной. Он менялся, когда брался за гусли и начинал петь.
  

Где порожденные молвою

Немые тени разговоров

Кружатся павшею листвою.

Часы полуночною бритвой

Наметят между дней границу

И благодарною молитвой

Заставят скрипнуть половицу...

   Тихо напела я и чихнула, когда огромная жужжащая муха села на кончик носа. Видно, не понравился летунье мог голос, а может, наоборот - приглянулся.
   Скривив губы и пробормотав себе поднос: "Хватит ерундой заниматься!" - я двинулась дальше в заросли.
   Принесенные песней воспоминания в одно мгновение развеялись как дым. Вновь накатило раздражение: "И чего этого мариному кочедыжнику* вздумалось расти в самой чащи? Будто там теплее, светлее или еще что!"
   На мгновение я отвела левую руку от макушки (чтобы убрать одну из ветвей, которая преграждала путь), а в следующее - почувствовала какое-то шевеление в волосах.
   - Мара!
   Я резко смахнула с головы рукой излишне навязчивую гусеницу, а ветка, которую я до того придерживала этой самой ручонкой, огрела меня по лицу. Не прямо, чтоб нестерпимо больно, но неприятно.
   Я снова убрала надоедливую ветвь и, наконец, смогла ступить на обнаружившуюся за зарослями небольшую полянку. Красиво здесь было. Золотистый ковер цветов под ногами с алыми и даже голубыми дорожками. Небольшой ручеек шириной в один мой шаг да коряга с завитушками, что служила чем-то вроде мостика. Вокруг росли деревья, будто защищая всю эту красоту от мира вокруг.

[]

  
   Впрочем, мне до этой красоты!..
   Я прошла поляну насквозь. Нагнулась возле зеленого, изогнутого, будто от какой-то непонятной хвори, растения и принялась обрывать невесть зачем понадобившиеся матери листья. Как они закончились, я за корневищем потянулась.
   Раз... Два...
   - Есть!
   Я вытянула на свет белый несколько тонких волокнистых корней. Обтрусила с них землю. Следом и собственные ладошки вытерла. А то надоело измазанной из лесу возвращаться. Я подавила не до конца еще осознанное желание выбросить кочедыжник куда подальше, а матери сказать, что не нашла его, что не было во всем лесу этого...
   Да все, что угодно!
  

Уже отпущенная малость

Свечой печально оплывает,

И бесконечная усталость

На сердце саван надевает...*

  
   На сердце вновь снизошло успокоение. Подумалось, что не стоит дерзить. Будет еще время себя показать. Объяснить, что все это лекарское дело - не мое. Другой я жизни хочу. Совсем другой! Чтоб были храбрые богатыри, любовь безумная, дорога дальняя. Да только где ж...
   Конский топот.
   Ржание...
   Я присела, но вскинула голову, прислушиваясь: уж не начались ли у меня видения. Вроде все тихо, если только...
   Кто-то резко коснулся моего плеча.
   - Вставай!
   Я дернулась, а затем от неожиданности вскрикнула. Попыталась вскрикнуть... Губы не слушались. Из горла не вырывалось ни звука. Что со мной? Что?!
   Кто-то вновь резко дернул меня. Еще раз...
   - Ах!- я резко глотнула воздух и приподнялась на кровати, только сейчас осознав, что лес и травы мне попросту приснились.
   - Проснулась? - спросил стоящий у изголовья кровати Клемент. Видно, это он мне рот зажимал, чтоб я крикнуть не смогла.
   Я кивнула. А как глаза попривыкнули к темноте, еще и вслух произнесла:
   - Да.
   Сама же попыталась осмотреться. Все та же комната в трактире. Кровать, лавка в углу... Вот только откуда...
   - Что вы здесь делаете? - чуть дрожащим голосом спросила я, заприметив всех членов нашего маленького отряда в своей комнатушке, и неосознанно потянулась к одеялу, стараясь укутаться в него поглубже. Ночной сорочки, как у благородных, у меня, понятно, не было. А потому спала я голой, и сейчас мне вовсе не хотелось демонстрировать свое нагое тело присутствующим.
   - Я ошибся, - послышалось голос из дальнего угла. - Не знаю, каким... - Франциск на мгновение замолчал. Но, так и не подобрав нужное сравнение, закончил. - Как люди Градомира успели прибыть так скоро. Но они здесь.
   - Уверены? - опешила я. - Такая долгая дорога, а прошло...
   - Всего ничего. Ночь на дворе стоит. Но я уверен. Вставай.
   Франциск, а вслед за ним и двое других гостей отвернулись. Нараский подошел к окну, осмотрел его, а затем подозвал к себе Ануфрия.
   - Ну-ка, помоги! - он потянулся с одной стороны: отодрать забитую в проем деревяшку.
   - Может, через дверь? - предложил воин, косясь себе за спину.
   - Не сможем. Выход из комнат в коридор, а оттуда только вниз по лестнице в общий зал. Там-то нас и схватят. Это наш единственный шанс, - с какой-то мрачной решимостью проговорил Франциск, теперь уже вдвоем с Ануфрием хватаясь за доску.
   Я молчала. Не двигалась, так и не взяв в руки одежду. Только во все глаза глядела на мужчин. Сон напомнил прежнюю жизнь. Медленную, степенную, однообразную, но в то же время яркую, красочную в своем постоянстве. Как то полотно, которое я вышивала с восьми лет вроде как себе на приданое. Вот красная нить - любовь, красота, великая Правь, вот черная - славийская земля, дающая нам жизнь, кормящая и оберегающая, вот - золото Перуна - выпрошенная у Матрены за лечение нить, вот темно-синий колер. Совсем чуток, да больше и не надобно. Цвет Нави. Не явившихся из нее существ: русалок, упырей, волкодлаков... А манящей загадки, тонкой нити, что сплетает тот мир и этот, таинства...
   Шаги за дверью. А вслед за ними грубый голос:
   - Нет здесь никого!
   Сонливость как рукой сняло. Нет больше той неспешной жизни. Теперь есть эта! Руки мигом схватил лежавшую на спинке кровати одежду. В следующее мгновение я напялила порты с рубахой и вскочила на ноги. На ощупь, пальцами на ногах, отыскала башмаки. Быстро надела их и подскочила к мужчинам.
   - Они здесь!
   - Знаем, отойди!
   - Что?..
   Внезапно в мою сторону резко полетела доска, которую Ануфрий с Франциском все-таки умудрились отодрать от окна, освобождая проем.
   Я еле успела отскочить.
   - Готово!
   Резко дернулась дверная ручка, а в следующий миг раздался грохот. Дверь задрожала... Но выдержала!
   - Откроют!
   - Не успеют! - Франциск резко дернул меня за руку и показал на открывшийся проем. - Прыгай! Помнишь, где конюшня?
   Кивнула. А затем перебросила ноги через проем, с трудом протиснув вслед за ними остальное туловище, и спрыгнула. Прикусила губу, как ноги коснулись земли, чтобы не вскрикнуть. На улице стояла темень. Даже луна, и та за тучи спряталась. Вот я маленько не рассчитала, как прыгать.
   Ну, да Мара с ним!
   Чуть прихрамывая, я отправилась к конюшне. Эх, главное, чтоб там только наши конячки оказались. А то попутаю ведь с чужой кобылой какой. Не я же их внутрь заводила.
   Деревянная дверь... Кто-то схватил и с силой сжал мое плечо. Незнакомый. Грубый, насмешливый, как у Нараского, голос молвил:
   - А вот и одна из наших гостей. Она-то...
   Я дернулась, не став дальше его слушать. Царапнула ногтями по руке. Прицелилась, чтоб ногой в живот ударить...
   Не успела!
   Незнакомец резво перехватил меня за шею, не давая вырваться.
   - Я слышал, ты лягаешься, куколка. Но я...
   Мужик не договорил. Зашатался и рухнул наземь, выплевывая кровь. Оттолкнув его, чтобы он и меня на землю бренную не опрокинул, я поглядела на Франциска, который как раз прятал меч.
   Он кивнул на конюшню да шепотом произнес.
   - Парочка нас там встречает. Догадались бестии, что мы за лошадками пойдем. Другой путь нужно искать.
   - Какой же? - из-за спины резко донесся еще один голос.
   Я резко крутанула головой от неожиданности. Но вздохнула с облегчением. Клемент. Свой.
   - Без лошадок пойдем? - вновь заговорил воин, на сей раз не пугая меня.
   - Отнюдь! - Франциск пальцем поманил нас следовать за ним, а сам приблизился к входу в трактир. - Их позаимствуем.
   Их было семеро. Семь привязанных возле входа в трактир кобыл. В свете, бьющем из окон и двери, были хорошо видны коричневые бока лошадок да черные гривы.
   Я сделала шаг, но тотчас чья-то рука толкнула меня назад. Одна из лошадей заржала, будто бы увидев меня в царившей вокруг темноте. В зале раздались шаги. Какой-то шум...
   Внезапно на пороге показался незнакомый мужик с огромным пузом. Оглядевшись, но, не заметив нас, прижавшихся к стене возле самого угла, он сплюнул в сторону и подошел к одной из кобыл. Погладил ее по поблескивающей в ярком свете гриве, отвязал и прошел вместе с ней вперед по длинной изогнутой улочке.
   - Мара! - ругнулся Франциск.
   - Осталось шестеро лошадей. Нас - четверо, - не поняла до конца я причину его гнева. - Что нам до седьмой?
   - Он догнать нас сможет, - Франциск скрипнул зубами. - Ладно, нам бы с этими разобраться. Обойдем лошадей сзади.
   - Чтоб копытом в башку получить? - фыркнул Ануфрий.
   - Здесь мы точно не пройдем, - Франциск указал на открытую дверь таверны и льющийся через нее свет. - Так нас хоть не люди, животные заметят. А это хоть какой-то шанс!
   Франциск первым начал обходить таверну. За ним Ануфрий, Клемент да я - последняя. Осторожно, вдоль стен. Шаг за шагом. Сердце в груди билось что есть сил. Руки дрожали...
   - Мара! - еле слышно ругнулась я, загнав себе в ладонь здоровенную колючку.
   Царапнула по ней ногтями. Не вытащить. Тогда я слегка прикусила это место, зубами выдавливая причинявшую боль древесину.
   Есть!
   Забыв на мгновение, где нахожусь, я едва не врезалась в Клемента. Мужик оттолкнул меня, но смолчал. Задвигался быстрее. Еще быстрее. Еще...
   Одна из лошадей вновь заржала. Но крыться далее не получилось. Кто-то всучил мне в руки поводья, гаркнув:
   - Садись!
   Медлить не стала. Вскочила на лошадь, лишь затем увидав выскочивших из трактира мужиков разбойничьего вида. Один из них крикнул:
   - Стойте!
   Я не послушала. Что есть сил, сжала лошади бока, посылая гнедую вскачь. Мимо промчались две ее подружки. Без наездников.
   - Что за?..
   Я обернулась, не желая поверить, что кто-то из воинов не смог высидеть на лошади. Неужели...
   - Чего застыла? - стегая лошадь кнутом, заорал Франциск. - Быстрее давай! Или сдохнуть мечтаешь?
   Не думая, что творю, лишь подчиняясь его голосу, я ударила лошадь поводьями и еще сильнее стиснула коленями ее бока.
   - Быстрее!..
  

***

   Мы гнали лошадей почти до самого утра. Не обращая внимания на усталость, на капли пота, которые быстрыми ручейками скатывались со лба и висков, на то и дело закрывающиеся глаза.
   Мне казалось, у меня в голове бьется одна единственная мысль: "Лучше сдохнуть от усталости, заснуть и выпасть из седла, но не оказаться в руках врагов". И меньше всего меня волновала мысль, что и то и то смертельно.
   Не попасться!
   Не выдать план Франциска!
   Не подвести Ария!
   Не...
   Еще множество всевозможных "не", которые крутились в голове, сметая на своем пути все остальные мысли. Кроме одной:
   - Быстрее! Быстрее...
   - Привал! - внезапно обьявил Франциск, резко натягивая подпругу коня. Нужно отдохнуть.
   - Надо ехать дальше, - настойчиво возразила я ему. - Нас догонят...
   - Лошади устали. Еще несколько верст, и они подохнут.
   - Вы можете ошибаться. Лошади выдержат. Но если мы останемся здесь, нас схватят, - я настойчиво поглядела сначала на Клемента, а затем на Ануфрия, пытаясь перетянуть их на свою сторону. - Все пошло совсем не так, как должно было! Этой погони не было в плане. Ее не должно было быть! Вы в чем-то ошиблись.
   - Но погоня есть. И с этим придется смириться, - Франциск спешился и добавил, не желая далее слушать мои возражения. - Так что прав я или нет, нам все равно придется сейчас остановиться, потому что я веду отряд, а уж никак не ты.
   Я сверкнула глазами и с мольбой посмотрела на Клемента с Ануфрием. Воины молчали. Клемент, будто извиняясь передо мной, пожал плечами и состроил виноватую мину, а в следующий миг спешился вслед за предводителем. За ним полез и Ануфрий. Он, в отличие от своего товарища, не удостоил меня даже взглядом. Только и спросил у Франциска:
   - Прямо здесь остановимся?
   - Место хорошее, - Нараский кивнул, разглядывая несколько деревьев, что закрывали нас от поднимавшегося на востоке солнца. - И от лучей Хорса защищены, и отряд врага, если что, вовремя углядеть успеем.
   "Надо же, обо всем подумал" - пришло в голову мне, и я вслед за попутчиками начала осматривать окружающий пейзаж. Мы находились на небольшом пригорке и видели все, что происходит по обе стороны от нашей стоянки. Сами же, укрывшись в небольших, но густых кустах (как раз возле деревьев), смогли бы хоть ненадолго спрятаться от врага. Солнце нам тоже не угрожало. А то ведь и оно проблем могло создать. В суматохе мы из трактира не все вещи забрали. Думали ведь только о том, как ноги унести. Куда ж тут за поклажей следить. Еды у нас не было и вовсе. Да и вода только у Клемента во фляжке имелась.
   - Мы что ж, врагов выглядывать будем, а не отдыхать? - внезапно послышался недовольный голос Ануфрия.
   - Тебе лишь бы дрыхнуть, - поддел товарища Клемент.
   - Разумеется, сон нам нужен, - вмешался в так и не начавшуюся перепалку Франциск. - Но и всем валяться в отключке ни к чему. Выставим часового. Дежурим по очереди по два часа. Начнет... - Франциск обвел нас внимательным взглядом, невесть с чего остановившись на мне. - Зарья и начнет. Раз уж она так рьяно против привала противостояла. Наверное, и не устала.
   - Я... - я хотела возмутиться, но меня перебили.
   - Да чего ж нам на бабины плечи мужские заботы перекладывать. Не уж-то мы сами не справимся? Если вам, - Клемент обвел Франциска с Ануфрием возмущенным взглядом, - так дрыхнуть охота, дрых... Спите, - поправился воин, глядя на потемневшие не то от злости, не то еще от чего глаза Франциска. - Я первым посторожу.
   Я благодарно улыбнулась Клементу, затем, наконец, слезла с коня и расположилась в самых зарослях, подальше от дороги. Удобно положила голову на траву, даже не подумав, как раньше, поискать муравейник или обитель какого-то другого жука. Слишком устала. А потому закрыла глаза и...
   - Вставай. Вставай!
   Я резко села и открыла глаза.
   - На нас напали? - произнесла чуть громче, чем следовало.
   - Если и дальше так кричать будешь, точно нападут, - фыркнул Франциск. - Вставай. В дорогу пора.
   "Так быстро?"
   Я вздохнула и украдкой от Франциска зевнула. Сон не убрал полностью усталость. Только чуток сил и придал. Казалось, я проспала не полдня, а часа два от силы. Впрочем, судя по солнцу, Франциск не обманывал. К тому же - я скосила глаза на выглядывающих из-за кустов остальных членов нашего отряда - мужчинам пришлось еще горше. Они-то спали гораздо меньше.
   Франциск отошел в сторону, а я поднялась на ноги. Поправила съехавшую во время сна рубаху и вышла из зарослей к воинам. Они как раз разглядывали карту.
   - Глядите! - внезапно сказал Клемент. - Здесь село имеется. К нему всего пара часов езды. Как раз к обеду будем.
   Воин потянулся к коню и взял рукой за уздечку... Но Франциск резко рубанул его по плечу.
   - Совсем из ума вышел?! Или одной погони тебе мало? Местные ведь не дураки. Первым делом в соседнее село наведаются. Могут заранее к нашему приезду подготовятся, даже засаду устроить. От этой... - Франциск склонился над картой, высматривая название села, - Те-плы-ци нам как можно дальше держаться надобно. Через лес придется ехать. Это единственный путь.
   - Но у нас ведь ни жратвы, ни воды нет. Пару капели не в счет, - поддержал товарища Ануфрий. - Окочуримся от голода да жажды!
   Я слегка поморщилась, вспомнив, что вечером Ануфрий тоже еды требовал. Своей кончиной угрожал. Вот уж кому только жрать.
   - Ничего, выживешь, - произнес Франциск не терпящим возражения тоном, а затем запрыгнул на коня. - Утром я уже говорил, мне плевать, что и как вы все трое думаете. Вы подчиняетесь мне, а потому будете поступать так, как я скажу.
   Желания переубеждать Нараского у воинов пропало. Я с самого начала не собиралась ничего ему доказывать. Сама ведь была уверена: от чужих людей стоит держаться подальше.
   Я залезла вслед за мужчинами на коня. Франциск хотел уже приказать трогаться. Но я его перебила.
   - Клемент, горло не дашь смочить. Со сна пересохло совсем.
   Воин молча отвязал от пояса флягу. Я приняла ее с улыбкой. Открутила крышку, приставила ко рту и приподняла донышко.
   Капля... Две...
   Я резко отставила флягу в сторону, позволив последней капле упасть на зеленую траву. А затем перевела растерянный взгляд на мужчин. Вода закончилась. А это не еда. Без нее точно на самом солнцепеке долго не протянем.
   Мгновение помолчав, я все же предложила:
   - Может, все-таки в село наведаемся. Без воды...
   - Знаю! - Франциск отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, и еле слышно скрипнул зубами. Но план решил не менять. Вновь достал сложенную карту. Не разворачивая ее до конца, взглянул в правый угол. Кивнул сам себе. - На нашем пути в лесу ручей имеется. К нему и направимся. Дорога до него чуть больше, чем до села. Справимся! - Нараский бросил на нас взгляд из-под насупленных бровей. - Мара к себе только слабаков забирает. Надеюсь, у нас таких не сыщется!
   Возражений, понятно, не нашлось.
  
   Отступление
   Несколько часов назад...
   Ясное солнце, заглянувшее поутру в черноземский трактир, застало его хозяина в прескверном расположении духа. Хитрюга с недовольством глядел на новых посетителей, усевшихся за самый широкий стол (предыдущих едоков оттуда погнали) и приканчивающих бараньи ножки, но выгонять их не спешил. Только чуть слышно бормотал себе под нос:
   - И как это Ливаня меня убедил доносчиком сделаться?! "Золата, шмат золата. Як пиць даць, заплацяць", - передразнил он весьма заметный даже после десятки лет жизни в Славии вельнский говорок припевалы старосты. - Вот же ж жук!
   - Чаго ты там бормочешь, шанойны? - отодвинув ото рта ложку, спросил один из столь неприятных Хитрюге посетителей.
   Трактирщик мигом изобразил "всем довольную" улыбку.
   - Да это я так... - мужик махнул рукой с тряпкой, прогоняя покусившихся на картошечку мух. - Спросить думаю, может вам лепешек к баранине-то докинуть или овощей каких? Петрушку, лук молоденький - только-только подрос.
   - Ну, давай, кали не жартуеш, - хмыкнул мужик одних с трактирщиком лет, с носом с горбиком прямо возле переносицы. Видно, в свое время сломанным, а затем неправильно сросшемся. - У аплату долгу, як иншая жратва пойдзе.
   - Да лучше бы живые деньги... - начал Хитрюга, но гость его перебил:
   - А усе-таки не тое ты бормочешь... - в низком, чуть хрипловатом голосе звучала вполне ощутимая угроза, и трактирщик, не будь дурак, скороговоркой выпалил:
   - Да что вы, господа, гости разлюбезные. В счет долга, так в счет долга. Сей часец все будет!
   Трактирщика сдуло подобру-поздорову. Лишь в сенях, рядом с схроном с зеленью Хитрюга позволил себе выругаться да со всей дури ударить по дереву.
   - В счет долга, Мара их забери! Хорош долг: они своих врагов да конячек в придачу проворонили, а я виноват! Долг!.. Видите ли, поздно я им сообщил о пришлых этих. Вот же ж...
   Мужик не договорил и уже молча полез в схрон. Делов-то, пара серебряников или даже золотой - на больше даже эти дармовщики не нажрут. Жизнь дороже. А что гости эти... "разлюбезные" в один миг к Маре могут отправить, сомнений нет. Видел Хитрюга, что с ними ночью творится. Так ясно видел, что ни в жизнь не забудет!
  
   Как только трактирщик исчез за дверью "разлюбезные гости" переглянулись и усмехнулись. А там отложили баранину и принялись за разговор:
   - Што рабиць будзем? - спросил до того болтавший с трактирщиком мужик.
   - ...намо шо, пад...у гэтую лавиць, - длиннобородый дядька не удержался и дообгладывал баранью ногу, потому ответ его был малопонятным.
   - Гэта-то зразумела, - все тот же, любопытствующий, резко мужик передернул плечами. То ли от ярости да бессилия, то ли от страха и незнания. А может, и вовсе комар потревожил, аль плечо после битвы заныло. - А двинем-то куда?
   - Чаго ты у мяне пытаешся? - досадуя на то, что ему не дают прикончить мясо, бородач повысил голос. - У проводников доведывайся. Нездарма ж мы им золатка адсыпала.
   - Так это, - единственный русоволосый между двенадцати чернявых мужик поспешно вытер жирные от баранины руки о портки и полез за картой. - Тут с селами не густо. На юге Кветка, мы только оттуда. Да и какая польза нашим врагам к Вельнсу двигать? На западе - Малая - первая из Крайних деревень. Но далековато до нее, верст двадцать. Да и не укрыться по ту сторону Приграничных гор. То ли дело здесь. Скорее всего, беглецы эти на север подались. Там аж два селения имеется близенько к пикам. Первая - Теплыця, а еще через пяток верст Землянка.
   - А на усходзе што? - таки отложив кость, спросил бородач.
   - Леса аж до Загорних деревень. Не думаю я, что туда эта четверка подалась.
   - Не за то тебе плацяць, шоб думал ты! - отрезал мужик и сплел в замок чуть подрагивающие пальцы. - Да и не знаешь ты гэтую гадзину. Адседзецца у норе, якую и правяраць не стануць, як раз в ее духу. Думаю, в лесах гэтих усходних нашу четверку и варта шукаць. Где-то к ручью аль к озеру ближе - поклажу-то они с собой прихватить не поспели. Без жратвы-то проживут, вось без вады ... Добра, рухаць на усход. Вось да гэтага ручая, - бородач приставил палец к голубому ключу. - А мы з Птушкай у Теплыцю наведацца. А ну як, уцекачы усё ж туды падалися? Одна конячка у нас засталася. Другое у карчмара пазычым. На них и паскачем. Кали не знойдзем никога, да вас прибьемся. А вы сваим ходам рухаць. Тольки, кали поймаете, убивать никога не уздумайце. Так, помучьте уволю: кудлы там повыдергивайте, ногти ободрите. Тольки я ж гэтую падлу у вочы бачыв. А ну як месные обознались?
  
   Глава 18
   Добирались до леса мы долго, врать не буду. Уже ночь наступила, а мы все никак доехать не могли. Поначалу жажда страшно мучила. Но со временем попривыкли. А как Хорс на покой пошел, так и вовсе хорошо стало. На ухо что-то пел Полуночник, вторя десяткам птиц, что свили себе гнезда на деревьях, мимо которых мы проезжали.
   "Еще б водички" - размечталась я, но тут же себя отдернула. И так не подыхаем ведь. Нечего Богов искушать.
   Мои спутники по большей части молчали. Только Ануфрий, как прежде, что-то тихо бубнил себе под нос. Видно, вновь ругался. Ну, да Боги с ним. Мне-то его бормотание не мешает, и ладно.
   Наконец, возле самой опушки Ануфрий повысил голос:
   - А ну как в ручье вода грязная? Может, все же вернемся?
   - Ох, не к добру возвращается, - мрачно прокаркал Клемент, косясь на Франциска: "А ну как и впрямь..."
   - К добру, ко злу... - проворчал Франциск. - Мы не будем возвращаться, усекли? Что до воды, на месте поглядим. Нечего заранее паниковать. Если не сложится с ручьем, тогда и переживать будем. Но не сейчас!
   В голосе Нараского звучала едва ли не ярость. Нет, он и раньше не лучился от счастья и благодушия. Но этот всплеск... Я украдкой взглянула на Франциска. Настороженный взгляд, упрямо сжатые губы. Все это было и до того. И все же... Все же... Сейчас что-то изменилось.
   Я слегка сжала бока лошади и приблизилась к Франциску.
   - Что с вами? Что не так?
   - О чем это ты? - Франциск с удивлением поднял густые брови. - Все как прежде. Я...
   - Вы в растерянности, - не дала я ему солгать. - Только что были уверены в том, что делаете, а теперь нет.
   - Тебе б в гадалки, цены не было бы, - усмехнулся Нараский. - Рассказывала бы то, что от тебя хочет посетитель.
   - Не доверяете гадалкам? - я удивленно приподняла брови, вспомнив, что при мне Арий с Франциском разговаривали о предсказаниях и голоса у них были донельзя серьезными. - Впрочем, не важно, - вспомнив о своем предыдущем вопросе и не дав увести себя от него, повторила я. - Чего вы боитесь?
   - Боюсь? Кажется, ты забываешь...
   - Боитесь, опасаетесь... - я тряхнула головой, не дав себя запугать, - чего?
   - А ты смелая, - Франциск легко улыбнулся, а затем скосил взгляд на подотставших воинов. Поняв, что те далеко и не слышат, все же соизволил объяснить свою тревогу. - На карте ручей отмечен в лесу. Не так, чтоб рядом с опушкой, но и не в самой чаще. Вот только я понятия не имею, в какую сторону двигать. Леса для меня, а в особенности те, что по эту сторону от Приграничных гор, отнюдь не родной дом.
   - Как же тогда? - опешила я от откровений Франциска. И сразу же предложила. - Давайте у наших спросим. Кто-то из них...
   - Оба недалеко от столицы выросли. В этих краях, как и мы, впервые. Да и сейчас им только паники не хватает. Довольно! Наслушался я уже ануфриева нытья.
   Франциск не заметил, как повысил голос. Зато это прекрасно поняли воины. За несколько мгновений они уже были подле нас и наперебой спросили:
   - Что-то стряслось?
   - Нет, - Франциск бросил на меня предостерегающий взгляд. - Все так.
   Не знаю, поверили ли мужики, но задавать вопросы поостереглись. Молча последовали за Нараским. Лично мне происходящее совершенно не нравилось. По эту сторону Приграничных гор мне, как и остальным, бывать не приходилось. Зато в целом леса я хорошо знала. И потому прекрасно понимала, что сейчас мы углублялись в чащу. Все гуще становились заросли по обе стороны от нас, а тропинка мельчала. Позади и по бокам раздавались странные шорохи. Они-то и заставляли нас крепче прижиматься к лошадиным бокам и понукать гнедых двигаться быстрее. Впрочем, лошадям, по всему видно, наша дорога тоже удовольствий не приносила. Они шарахались от кустов и, если бы не уздечки, наверняка, поскакали бы назад.
   К сожалению, ничто не вечно. Заметив несколько поваленных деревьев, что лежали прямо на нашем пути, Франциск приказал спешиться. Дальше мы осторожно вели лошадей под уздцы. Те фыркали, пробовали проявлять норов, явно страшась существ за деревьями, но подчинялись.

[]

  
   Внезапно я вздрогнула от пришедшей в голову мысли и вслед за лошадью посмотрела на темные заросли, что окружали нас со всех сторон. А если... Если...
   Я ускорила шаг и приблизился к Франциску.
   - Лошади боятся, - от волнения сказала совсем уж очевидную мысль. Мотнула головой и объяснила. - Что если за деревьями не звери. Леший с мавками. Чугайстер - ну, знаете, обросший шерстью дедок с голубыми глазами и незаживающей раной на груди, - поспешно объяснила я, заметив, что Франциск удивленно приподнял брови при упоминании о последнем чудище. - Неужто не слышали о нем? Его еще порой дедом аль просто ночником кличут. Чугайстер вроде как на стороне людей, с теми же мавками борется, но мы ведь как в этот лес этот пришли, никак даров его владельцем не принесли. Мог и осерчать.
   Чтоб лучше видеть лицо Франциска, я пошла спиной вперед. Хотелось зарядиться его уверенностью, что мои слова - глупость. Что я...
   Не вышло!
   Ветка, на которую я ступила, внезапно шевельнулась, бросая меня спиной вперед. Что есть сил, я схватилась за другую ветвь. Удержаться...
   Хлоп.
   Сильная рука вовремя дернула меня вперед. Я вдохнула, а в следующее мгновение оказалась прижата к рубахе Франциска.
   - Зарья! - не успевший вовремя Клемент подскочил ко мне. Но его помощь была излишней.
   Я осторожно отодвинулась от проявившего ловкость Франциска и еле слышно, себе под нос, точно Ануфрий во время езды, прошептала:
   - Спасибо.
   Франциск не услышал. Он резко хлопнул себя по лбу. Затем провел рукой по ушибленному месту, вгляделся в темную точку на ладони и улыбнулся.
   - Уже и комары появились. Вода близко.
   - Эти кровопийцы не только возле воды обитают, - от того, что Франциск снова позабыл про меня, у меня непонятно почему испортилось настроение. - Мы можем быть за версту от ручья!
   Снова взяв отошедшего на несколько верст коня за поводья, я двинулась вперед. Убрала с дороги ветви поникшего дерева. Обернулась, махнув остальным, чтоб шли за мной. Сделала вперед, не глядя, шаг...
   И все-таки упала!
   - Кхе-кхе! Кхе-кхе...
   Что ж, найти ручей мне все же удалось. Жаль только, прежде я в нем искупалась! Теперь вот дрожала от холода и кашляла не переставая. Когда я выбралась из ручья, то попыталась поглубже укутаться в одежду.
   - Х-холодно.
   - Дура! - резко высказался Франциск, пока Ануфрий набирал воду (на вид она была чистейшей), а Клемент с сочувствием смотрел на меня, то и дело порываясь что-то сделать. - Одежду снимай. Она ведь насквозь мокрая!
   Щеки густо покраснели. Я стиснула руки, будто пытаясь помешать Франциску меня раздеть. Хотя и понимала, что он прав. В мокрой одежонке уж точно заболею!
   - Быстрее давай! - Франциск резко скинул с себя рубаху со свитой и передал их мне. - На вот, оденься.
   Я схватила и то и то, затем ступила в тень, махнув мужчинам головой, чтоб отвернулись. Быстро скинула с себя мокрую одежонку и накинула одежду Франциска. Видок у меня, наверно, был еще тот. Но выбирать не приходилось. Так хоть теплее стало.
   Пока я занималась переодеванием, а затем выкручивала воду из своей одежды и волос, воины соорудили костер. Решив внести свою лепту, я прособирала по краям ручья траву, что мать часто в вар клала.
   Жаль только усилия были почти напрасными. Кружка-то одна на всех нашлась. И снова, как и фляга, у Клемента. Запасливый он мужик все-таки. С таким не пропадешь. Я украдкой взглянула на его широкую фигуру, а затем перевела взгляд на более интересного человека.
   Лучший друг Ария. Мужик, возненавидевший меня с первого взгляда. Франциск Нараский...
   Я не понимала его. Совсем не понимала. Казалось, только начинаю его постигать, а он менялся до неузнаваемости. Нараский. Франциск Нараский... В свете костра его лицо и обнаженное до пояса тело было ярко очерчено. Я видела каждую черточку, каждый мускул, каждый...
   - Эй, Зарья! - кто-то провел у меня перед лицом ладонью.
   Я вздрогнула и подняла глаза на гостя.
   Клемент...
   - На, вот, - он подал мне кружку с чем-то горячим. - Согрейся.
   Я улыбнулась и приняла дар. Повертела кружку в руках и заглянула в середину.
   - Вода?
   - Больше ж ничего нет, - виновато пожал плечами Клемент.
   - Знаю, я снова улыбнулась. - Спасибо.
   Воин подмигнул мне и отошел. Я же бросила в горячую воду несколько собранных трав. Вар ведь оно всяко лучше простого кипятка. На пару часцов отставила кружку в сторону, дожидаясь, пока настой заварится. А затем глотнула горячую жидкость.
   - Что со жратвой будем делать? - внезапно спросил Ануфрий. И в ответ на его вопрос мой желудок сам собой заурчал.
   - Завтра подумаем, - Франциск отпил сырой воды из фляги. - Утро вечера мудренее. Ложитесь спать. Так и быть, я первым бодрствовать буду. Затем тебя, Клемент, разбужу. Последним Ануфрий караулить будет.
   - В этот раз Зарье не предлагаете на стреме стоять? - попытался фыркнуть Клемент. Франциск не повелся. Буркнул: "нет" таким тоном, что Клемент сразу заткнулся.
   Воины легли спать, а Франциск молча сидел и глядел на огонь. Разглядывать его тело я больше не стала. Не знаю, что на меня до того и нашло. Как отвар допила, так кружку в сторону отставила и в объятия Сна постаралась погрузиться. Закрыла глаза. Вновь открыла. Потянулась всем телом, едва не скинув с себя свиту Франциска, и вновь закрыла глаза.
   Жаль только, не спалось. Я поначалу пыталась овец с баранами считать. Вот уж не знаю, кто это придумал так сон кликать. Богач, видно, какой. У кого этих овец с баранами тьма. У нас же...
   Я мотнула головой, осознав, что ушла от баранов в сторону, и вновь начала считать.
   Один... Два...
   Уж лучше б в караул поставили!
   Я поднялась, осознав, что мне не заснуть, поглядела на спящих воинов, а затем поднялась и подошла к Франциску и присела рядом с ним, бесцельно глядя в огонь.
   В спину резко подул холодный ветер. Я вздрогнула и подставила руки к огню. Затем налила воды из фляжки в кружку и поставила ее возле огня. Кинула в нее травы и вновь глотнула ставший горячим напиток.
   Один глоток. Второй...
   - Вы не замерзнете? - спросила я у Франциска, заметив, что мужчина вздрогнул. - Давайте я вам свиту верну.
   - Я сама через день от пневмонии свалишься? Лучше я померзну.
   - Я вас не понимаю. Вы то заботитесь обо мне как о... О родной сестре. То заявляете, что я ни на что не способная дура, то в караул ставите. Чего от вас ждать?
   - А вот чего ты будешь от меня ждать, меня заботит меньше всего, - Франциск взял у меня из рук кружку и глотнул чуть сладковатый отвар. - Впрочем, если это тебя так волнует... Я все еще считаю, что ты не пара Арию, и что он бросит тебя, как только узнает получше. Но пока он взял с меня обещание, что с твоей головы ни один волос не упадет. Вот и стараюсь. Что до караула, то было интересно посмотреть, кто полезет тебя защищать.
   - Зачем это вам? - я резко повернула голову и посмотрела Франциску в глаза. - Если вы делаете... Все, что вы делаете, только ради Ария.
   - Врага нужно изучить, - полушепотом проговорил Франциск, еле разжимая губы. В свете костра его глаза ярко блеснули, делая Нараского похожим на волшебное существо.
   Я резко мотнула волосами, на миг закрывая ими лицо, пытаясь избавится от наваждения. Затем проговорила:
   - Я вам не враг. Я бы никогда не хотела иметь такого врага, как вы.
   Он усмехнулся.
   - Я уже говорил, что твои желания меня заботят меньше всего.
   Я вскинула голову.
   - Да вы...
   Я не договорила. В одно мгновение к моей шее приставили нож. Незнакомый голос за спиной проговорил:
   - Вот вы и попались!
  
   Глава 19
   Приставленное к шее оружие лишало возможности предупредить спящих товарищей. Да и лица нападавших выглядели куда как красноречивее. Так что о том, чтобы сделать хоть что-нибудь, не могло быть и речи. Франциск, правда, все равно попытался. Сунулся было вперед, готовясь к прыжку. Но не преуспел. Похитители тоже, как оказалось, были не лыком шиты. Двинули ему по голове, а затем связали неподвижное тело. С Клементом да Ануфрием обошлись чуть получше. По голове бить не стали. Так связали. А затем разбудили, вылив на головы спящим воды из фляг.
   Франциску по бокам надавали, а затем и воды не пожалели, чтобы в чувство привести. А как княжеский приятель глаза открыл, нас четверых куда-то вперед поволокли. Сначала трех мужиков, а следом и меня. Позади и наших коней под узцы вели.
   Потихоньку переставляя ноги, я разглядывала внешность похитителей, одновременно раздумывая над тем, как выбраться из силков.
   Меня вели двое. Оба крепкие мужики. Одному под сорок, второй едва ли разменял четвертый десяток. У того, что постарше, волосы почти черные. У молодого - русые, загорелое лицо с тонкими чертами, узкие губы и совсем небольшой нос. У второго - глубоко посаженные зеленые глаза. Кожа еще темнее, чем у спутника. Нос с горбинкой, полные губы и чуть выступающий вперед подбородок.
   Одеты оба побогаче, чем простые тати. В широкие холщовые* портки, чуть выше щиколоток, заправленные в черевики, да длинные, до колен, белые рубахи из сермяги*, подпоясанные шерстяными поясами на гашнике*. У черноволосого на вороте да рукавах имелась бесхитростная вышивка. Несколько полос да фигур разных цветов и размеров. У второго простое белое полотно. На поясе у обоих висели калиты - округлые кошели из козьей кожи, украшенные незамысловатыми рисунками. У молодого две вдетые одна в другую подковы, у старшего - восьмигранная звезда. Если память мне не изменяет, то первый знак был оберегом жизни, символом роста да цветения. Второй защищал от ведьмовского проклена, не давал чужой воле затмить рассудок. В общем, не дешевые вещички, хоть на вид и потрепанные.
   Впрочем, ничего удивительного в том, что похитители богаче разбойников выглядят, не было. Чай не грабежом промышляют, а на самого Градомира работают. Я еле слышно скрипнула зубами, сердясь, что нам не удалось скрыться от погони. Но тотчас попыталась это скрыть. Мало ли как там дело обернется. Может, притвориться удачно получится. Среди нас-то княжича нет, вдруг поверят, что мы к их делам отношения не имеем. Как мой односельчанин Ефрем любил повторять: "Моя хата с краю, вот и идите вы все лесом".
   Я все пыталась придумать, как отвертеться от вопросов Градомира, а потому-то почти не замечала дороги. Лес, что с него взять. Деревья одно с другим схоже. Это моя мать их отличала. Будто у этого дуба ствол шире, а у подножья этого больше мха растет. Для меня же все дубы, как, впрочем, и все липы, на одно лицо.
   За размышлениями я пропустила, как мы дошли до стоянки - небольшой поляны, окруженной со всех сторон высокими ольхами с длинными сережками снежно-белых цветов. Там нас ждало еще пятеро преступников. На дорогих гостей мы похожи не были. Потому никто не додумался приподнять свисающие цветы. Парням-то что, прошли и ладно. А вот в моих длинных, хоть и заплетенных в косу волосах, один из цветков и запутался. Темноволосый резко дернул меня вперед, вырывая клок волос.
   - А-а! - я вскрикнула. Скорее не от боли, а от неожиданности. Незнакомец резко ударил меня по щеке, а затем толкнул на землю к моим спутникам. Тут же подскочил тот, что помоложе. Крепко, не говоря ни слова, связал ноги да руки, а потом привязал получившиеся узлы к одной из ольх. Неспешно. Без каких-либо эмоций на лице. Я перевела взгляд на черноволосого. Он не был каменным, как его спутник. Сейчас его лицо выражало ненависть и злорадство. Будто бы я сделала что-то лично ему.
   Только вот что?
   Молодой, убедившись, что с узлами все в порядке, отошел в сторону. Я подергала руками, проверяя их на прочность. Наши похитители не зря ели свой хлеб. Мастерские узлы. Ни за что не развяжешь. Руку тоже из петли никак не вытащишь. Хотя у нас в деревне в детстве я, бывало, из узлов конечности вытаскивала - забавлялись мы так, в разбойников играли. У меня кисти узкие, потому-то я часто выигрывала к зависти соседских мальчишек. Но сейчас бывалый трюк повернуть ни в жизнь не выйдет.
   А жаль!
   - Может, им рассказать? - после еще нескольких бесплодных попыток вырваться или хоть как-то ослабить веревку шепотом предложила я Франциску. - Правду.
   - Какую? - Франциск и головы в мою сторону не повернул, с прищуром разглядывая наших похитителей. - Что мы в догонялки с Градомиром играли? Княжичем притворялись? Так за это пеньковая колода положена. Дед Ария некоторых таких притворщиков даже на кол садил. Чтоб другим неповадно было в него играть. Когда твои внутренности, будто масло ножом, протыкают, знамо хуже, чем когда шею ломают. К тому же встречались в его времена искусники, которые от петли убежать могли. Засунут себе железяку в горло, вот и не ломается оно. А то и кого из воинов подкупали, чтоб узлы на виселице по-особому завязывали. Хитрецов много на свете, как и способов от черной вдовы убежать.
   - Что мы, а точнее, Ануфрий, не княжич скажем. И что об этой истории с их здесь пребыванием вообще не знаем, - возразила я, пропуская мимо ушей очередную байку о Мстиславе Гардиче.
   - Спасем свои шкуры, подставив Ария, - Франциск цокнул языком, но не стал стыдить за подобные крамольные мысли. - Не поможет.
   - Почему это? - внезапно подал голос Ануфрий. Но тотчас втянул голову в плечи, заметив презрительный взгляд Клемента. - Не то, что я против княжича что-то замышляю, - принялся объяснять он товарищу, - просто... просто любопытствую.
   - Потому что им не нужен Арий.
   - Как это? - опешил Клемент, видно, уже подготовившись умереть под пытками, но не выдать княжича.
   - Им нужна Зарья.
   - Что?! - воскликнули мы в три голоса, привлекая к себе ненужное внимание похитителей.
   Они пошептались, а потом двое: первый - уже знакомый нам черноволосый мужик и второй - один из тех, кто дожидался нас на поляне. Лет тридцати. Со светлыми волосами, зелеными глазами и темной кожей, как у первого.
   Гости проверили веревки, а как убедились, что с теми все в порядке, по очереди ударили меня. Один в бок, другой прямо в живот, выбивая из груди воздух.
   Некоторое время я не могла вздохнуть, чувствуя, что незнакомец готов снова меня ударить. Затем понемногу задышала, понимая, что, если воздух и сейчас не попадет в грудину, попросту сдохну.
   Похитители тем временем отошли, хотя все еще то и дело бросали на нас ненавидящие взгляды. Мы молчали и глядели на них в ответ. А как только незнакомцы подошли к своим товарищам, вновь заговорили. На сей раз еще тише.
   - Как вы узнали? - с уважением спросил Ануфрий. - Ну, что эти люди ненавидят Зарью.
   - Заметил. Они все, - Франциск обвел взглядом наших похитителей. - Боятся нашу лекарку до дрожи в коленях.
   - Боятся? Да они же меня ненавидят!
   - Если б ненавидели, избили бы до полусмерти, а не просто связали. Пальцы, к примеру, сломали бы. Или допустим, - Франциск обвел меня заинтересованным взглядом, - косы бы подожгли. Не спорю, ненависти в них хватает. Но страха много больше. И пока это так, ничего серьезного тебе не светит. Так, пара тумаков.
   - Но ведь я ничего не могу им сделать! Я связана. Бессильна.
   - Это пока. Кто знает, как повернется судьба. Удача - баба переменчивая.
   - Глупости! - отмахнулась я. - Для такого страха должна быть причина, а я этих мужиков ни разу в жизни не видела. В краях этих не бывала. За что же меня ненавидеть?!
   - А в Вельнсе бывала? - вкрадчиво спросил Франциск. - Эти молодцы оттуда.
   - И там не была, - сходу отмела его предположение я. А через миг переспросила. - С чего вы взяли, что они из Вельнса?
   - Положим, с Вельнса не все. Те двое, - Франциск кивнул на уже знакомого темно-русого, а потом на второго - низенького, с выступающими вперед передними зубами, - вероятно, здешние. Остальные - с соседских земель. Вельнс южнее лежит. Там жарче. Вот у мужиков кожа и темнее.
   - Это и все отличие? - фыркнул Клемент. - Если я, к примеру, на солнышке перележу, меня тоже в вельнских запишите?
   - Какого цвета глаза у похитителей? - вопросом на вопрос ответил Франциск.
   Мы недоумевающе переглянулись. Клемент так высказаться решил:
   - Что я, баба какая, чтоб мужикам в глаза заглядывать? Это сестрица-то моя любит. Ей, видите ли, в детстве нагадали, что она за голубоглазого брюнета выйдет, вот и ищет уже третий десяток. Давно б могла из дому убраться. Да только кому она такая дура нужна?
   - У них глаза цвета нефрита, - не заметив на наших лицах ни тени понимания, Франциск закатил глаза. - Зеленого цвета. Неужто не слышали про нефритовое, оно же зеленое озеро?
   Мы не слышали.
   Собравшись с мыслями, Франциск начал рассказ.
   - Вельнс... Раньше он звался родиной семи озер. Как вы поняли, на его территории разливалось семь озер. На северо-западе страны - красное озеро, на востоке - белое, на северо-востоке - синее, на юге - розовое, на западе - желтое. А в центре Вельнса лежит зеленое озеро. На севере разливались черные озера. Вот только уже лет пятьдесят, как вы знаете, они принадлежат Славии. Я говорил, что многие были против того, чтобы Мстислав на Вельнс войной шел. Говорили, это край зачарованный. Пусть он и маленький, но никому ни в жизнь не одолеть людей, в нем живущих. Ошиблись. Ну, да не о том сейчас речь. Об озерах. На первый взгляд, они ничем не примечательны. Вода там синяя, как везде. Вот только как у нас вблизи черных озер все черное растет, так и возле тех соответственно красное, белое, синее, розовое, желтое, зеленое. И не только растения. В наших краях черные озера многие проклятыми считают, вот и не селится никто рядом с ними. В Вельнсе ж у людей выбора нет. Возле одного из озер точно окажутся. И с каким озером рядом человек родился, такими и глаза его будут.
   - Бедные люди, - пожалел соседей Клемент.
   Франциск лишь пожал плечами.
   - Зато вирники - сборщики податей, - да князь тамошние - люди отнюдь не бедные. У нас ведь как, люди с места на место переезжают. Это не приветствуется особо, но ведь за всеми подданными не уследишь. Кто в лесу укроется, кто к родственникам на пару дней заглянет, как время для вирника приходит. Платить-то дань князю никому не охота. Караются такие бегства, да только редко кого из таких перебежчиков за руку удается схватить. Вот казна и пустует. В Вельнсе же всего один лес. Да и тот от столицы недалеко. Только полный дурак там прятаться решится. А в соседнем селе тебя мигом опознают по глазам. Да и со всякой швалью вроде воров и убийц так же. Далеко не уйдут.
   Вновь воцарилось молчание. Я попыталась понять, что может связывать меня с Вельнсом. Ответ пришел мгновенно: ничего! Быть я там никогда не была. С кем-то из тамошних жителей вряд ли пересекалась. Красноглазых или желтоглазых людей я бы мигом вспомнила. Но не попадались мне такие. Разве только зеленоглазых, как те, что нас поймали, или голубоглазых доводилось мне встречать. Но вряд ли они были вельнсами! Я жила на окраине Славии. За забытыми лесами. У нас чужеземцы редки. Разве только кто из моряков да парочка из южных деревень наведаются, но уж никак не живущие восточнее приграничных гор. К тому же...
   - Надумала, что с вельнсами тебя может связывать? - все же не выдержал Франциск.
   - Надумала, - в последний момент я сдержалась, чтоб не повысить на Нараского голос. Сама же получу. Поэтому просто произнесла, выговаривая каждую букву. - НИ-ЧЕ-ГО.
   - Подумай получше! - влез Ануфрий. - Мы все здесь из-за тебя. Так что постарайся!
   - Стараюсь! Только я не уверена, что они с Вельнса. Я понимаю, эти похитители красноглазыми были или розовоглазыми. Но зеленоглазые и в Славии встречаются.
   Дальнейший разговор пришлось отложить. К нам подошли четверо из похитителей и поставили три миски с едой и фляжку с водой. Парням отвязали руки и дали поесть. Мне пришлось довольствоваться слюной. Клемент попытался сказать, что и мне неплохо бы еды дать, но его все так же молча ткнули лицом в миску, приказывая есть и не отвлекаться.
   Как парни поели, у них миски отобрали, а затем вновь привязали.
   Я же раздумывала. Кто же может иметь на меня зуб? Я заглотнула очередную порцию слюны и попыталась порассуждать. Кто-то из тех, кого я в свое время не смогла вылечить? Да таких почти не было. Не то, что я такая уж замечательная лекарка. Просто с чем-то по-настоящему серьезным ко мне никогда и не обращались. А чтоб рану перебинтовать или настойку против кашля приготовить много ума не надо.
   А если это не связано с целительством? С чем тогда? Я начала вспоминать свою жизнь, пытаясь понять, кому я наступила на больную мозоль. Да только... Ну, не из-за разбитой же кружки мне мстят!
   Я вздохнула и потихоньку закрыла глаза. Кора ольхи, к которой я прислонялась, была на удивление твердой (хотя, чему здесь удивляться, дерево все-таки), а потому было жутко неудобно. Впрочем, как оказалось, после дневной скачки и бессонной ночи заснуть можно где угодно.
  
   - Гадина! Поганая сука! - мужик с силой бил меня по голове и лицу и ругал последними словами.
   Новый удар.
   Я попыталась заслонить лицо руками, чувствуя, что еще немного, и мужик сломает мне нос.
   - А-а!
   Он все же засветил мне еще один удар в лицо. Прямо в правый глаз. А следующим хуком ударил в живот. Я вновь взвизгнула и все же смогла отскочить в сторону, в ответ ударив нападавшего ногой.
   Мужик вытер ладонью вспотевший лоб и вновь приблизился.
   - Никуда тебе не деться, тварь. Сдохнешь! Обещаю! - Он снова занес руку, а потом с силой опустил на мой незащищенный нос.
   Что-то хрустнуло. Я заорала и упала на деревянный пол. Из глаз потекли слезы, смешиваясь с льющейся кровью из носа.
   - Не надо! Пожалуйста... Пожалуйста, не надо. Я не виновата... Не виновата...
   - Тварь! Не виновата она!
   Он ударил меня ногой.
   Раз. Другой.
   Я только и могла, что рыдать да задыхаться.
   Новый удар.
   Я сжалась в комок, ожидая новой боли, пытаясь хоть как-то защититься...
   Он поднял ногу... Но ударить не успел. Я резко схватила за его ступню ладонями и потянула на себя.
   - Ты что это с...
   Договорить он не успел: все-таки грохнулся на пол.
   - Убью!
   Не слушая мужика, я подскочила на ноги. Едва не полетела обратно на скользком полу, но только еще раз, случайно, ударила нападавшего ногой по челюсти.
   - Тварь!
   Вновь не слушая его, я побежала к двери. Вот она. Большая, сколоченная из толстых неровных бревен, с заедавшим от старости замком.
   Коричневая ручка... Я схватилась за нее. Дернула вниз. Еще раз...
   - Хоть сейчас-то не заедай! Не...
   Дверь скрипнула, но начала открываться.
   Клочок синего небо и ударивший в лицо порыв ветра. А затем резкая боль и ...
  
   Я резко открыла глаза, вдохнув-таки чистый воздух. Руки и зубы дрожали от страха: до того сон был реален. Хотя сон ли?.. За неимением свободных рук я плечом смахнула с глаз слезы. Интересно, когда я научилась лгать самой себе? Видно, давно, раз сейчас уже не помню, когда начала этим заниматься.
   Сон?.. Если бы это было так!
   Я повернулась к Франциску, с удивлением обнаружив, что до того лежала головой на его плече.
   - Я знаю, кто ненавидит меня. Но вельнсы здесь не при чем.
   - Скоро проверим, - Франциск посмотрел на ясное, но по вечернему посеревшее небо, что-то прикидывая в голове.
   - Что проверять-то? - не поняла я. - Я знаю, кому досадила. И это отнюдь не вельнсы!
   - Здесь восемь зеленоглазых. Какой шанс, что это кто-то, окромя центральных вельнсов? Маленький, - сам на свой вопрос ответил Франциск. - В любом случае, мы можем только ждать.
   - Чего? У моря погоды?
   - Увидишь! - не пожелал объяснять Нараский.
   Так мы и ждали. Ждали, пока на небе появилось бледное подобие месяца. Ждали, пока похитители ели и зажигали костер. Ждали, пока откуда-то справа раздался жуткий вой, от которого кровь холодела в жилах. Ждали, пока похитители выставляли двух сторожевых. Ждали, пока все остальные ложились спать. Ждали...
   И дождались!
   В тусклом свете юного месяца зажглись иные огни. Ярко-зеленым искрящимся светом горели глаза вельнсов.

[]

  
   Глава 20
   - Мара меня забери! - в унисон воскликнули Клемент с Ануфрием, во все глаза глядя на странных, нечеловеческих созданий.
   Я же не могла вымолвить ни слова. Ужас закрался в сердце, сковывая все тело. Это не люди. Это... Это твари какие-то! Твари... И эти твари что-то имеют против меня!
   В голове стучало. В мысли начал лезть чужой грубый голос:
   - Зарья!.. Зарья, да ... Ты! Они...
   Они монстры! Чудовища в человеческой шкуре, лишь в ночи обретающие истинный лик. И они хотят убить. Выпить всю кровь...
   Кто-то резко дернул меня за подбородок, силой поворачивая мое лицо влево. Шею пронзила резкая боль. Показалось даже, перед глазами засверкали звезды. Зажглись на миг и... И погасли.
   - Успокоилась? - требовательно спросил Франциск.
   Я кивнула, чувствуя, что лгу. Зубы все еще колотились. Кожа, как от холода, покрывалась мурашками. Из груди вырывалось прерывистое дыхание.
   - Они люди. Просто не такие, как мы, - медленно, четко выговаривая каждое слово, проговорил Франциск.
   Его лицо было спокойным. Без следа исчезли морщины, порой появляющиеся на холеном челе. Широкие скулы заледенели, будто в пяди от меня сидел не живой человек, а статуя из плоти и крови. Только черные, поблескивающие в свете костра глаза выдавали скрытые страсти Нараского... Человека!
   - Я боюсь... - едва ли не в первый раз в жизни призналась я в своем страхе. - Они иные. Не такие, как я... Вы... Может, они и люди, да только явно прислужники Мары! Только она могла наделить своих рабов такими... Такими глазами... И они пришли за мной!
   - Ты боишься Ария? - резко спросил Франциск, прерывая мой лепет. - Боишься?!
   - С чего бы? Он...
   - Он тоже не такой, как ты. Иной, если будет угодно. Из другого мира. Служит не Живице и ее сестрам, а Огненному Богу*. Считаешь, он враг? Монстр?
   Арий? Голубоглазый светловолосый парень. Нежный, добрый, порой ребячливый... Лучик света в пустой серой жизни. Успевшее стать родным лицо на миг предстало передо мной. Светлая, чуть тронутая загаром кожа, мягкие черты лица. Вечные ямочки на щеках, длинные ресницы, за какие любая девчонка жизнь отдала б...
   - Так как, боишься? - вкрадчивый голос Нараского разбил на мелкие осколки воссозданное памятью лицо. Но это уже было не важно. Я пришла в себя.
   - Хорошо, - произнесла я, глядя Франциску в глаза. - Вы правы, они люди. Что будем делать?
   - Есть один план... - по узким губам пробежала не больно-то подходящая к случаю усмешка. - Воспользуемся человеческим страхом. Вашим страхом.
   Франциск осмотрел поляну. Я следила за его взглядом, стараясь понять, что он ищет. Но так и не смогла. За день поляна ничуть не изменилась. Все те же ольхи, изредка перемежевываемые с уже отцветшими осинами да несколькими липами. Недалеко от противоположного конца поляны, саженях в трех от нас, весело потрескивал костер. Двое вельнсов-сторожевых сидели рядом с ним. Изредка чужеземцы подносили к костру ладони, будто грея невесть с чего замерзшие руки (ночь выдалась на удивление теплой).
   Чуть в стороне от них расположились спящие. Еще восемь человек. Ближе всего к нам лежал светловолосый, который первый привязал нас к одной из ольх, да низенький с выступающими вперед зубами, уже прозванный Кроликом.
   - Удачно! - меж тем прошептал Франциск. - Белобог на нашей стороне.
   - А на чьей ему еще быть? - подал удивленный и слегка возмущенный голос Ануфрий. - Это ведь наш Бог. Не этих, - скривив лицо, воин кивнул на вельнсов.
   Франциск хотел что-то ответить. Но, видно, счел момент неподходящим для длинных объяснений. А потому лишь прошептал:
   - Не важно!
   - Как это не важно?! - вспылил Клемент. - Поддержка Богов многого стоит. Если мы их восхваляем, дары им приносим, они в беде нас не бросят. Вызволят...
   - Заткнись! Время убегает. А Боги не помогают тем, кто сам себе не хочет помочь, - Франциск показал несколько кусков коры, которые он оторвал от ольхи.
   - И с этим против вельнсов? - опешили воины.
   - Отнюдь! Нужно лишь разбудить тех двоих, - Нараский указал на ближайших к нам мужиков.
   - Зачем?
   - Увидите. Выполнять! И, Зарья, - Франциск кивнул на бодрствующих вельнсов. - Следи, чтобы они не заметили наших действий.
   Я кивнула и начала одним глазом поглядывать на вельнсов, а другим на действия воинов. Зубами кое-как Франциск приподнял один из кусков коры и бросил в сторону спящих. Он не долетел. Упал в какой-то пяди от ноги Кролика. Еще раз.
   Клементу повезло. Попал по руке молодого. Ухмыльнувшись в порядком отросшие усы, воин хотел кинуть снова.
   - Стой! - вспомнив о своей миссии, я поглядела на бодрствующих вельнсов. Они глядели на нас. На меня. Зеленые. Вращающиеся то в одну, то в другую сторону глаза. Сейчас они были расширенными не то от удивления, не то... От ужаса?
   Франциск, вместе со мной глядевший на вельнсов, повелительно прошептал:
   - Будите!
   Новые куски коры полетели в спящих. Два одновременно. И оба в цель. Один по ноге молодому. Второй по лицу Кролика. Молодому-то хоть бы хны! А Кролик задергался. Приоткрыл глаза и перевалился на живот. Еле слышно прошептал:
   - Да хватит вам! Мой караул под утро. Рано... - он так и недоговорил. Открыл во всю ширь свои обыкновенные человеческие глаза, с ужасом глядя на бывших товарищей. Попыталя снова открыть рот. На сей раз для крика.
   Не вышло!
   За миг до ора в воздухе просвистел нож и впился в грудь Кролика. Он захрипел, задергался, как бешеная собака при взгляде на воду, и повалился на своего товарища.
   Тот в ответ дернулся. Открыл странно осмысленные для только что проснувшегося человека глаза. Хотел, как и Кролик, крикнуть, чтобы его оставили в покое. Но вовремя заприметил рукоять ножа, выглядывающую из спины товарища. А потому затаился. Осторожно, как до того мы, начал разглядывать происходящее вокруг.
   Бодрствующие вельнсы тоже медлили. Стояли и о чем-то шептались, то и дело окидывая меня взглядами. Хорошо хоть теперь при взгляде на их горящие очи душа не уходила в пятки. Как оказалось, страх смерти много хуже страха мариных рабов.
   Или нет?..
   В один миг взгляд вельнса в очередной раз остановился на мне, а обыкновенный кареглазый похититель приподнялся, осматривая поляну на предмет невидимых врагов. Он их увидел!
   Тотчас упал наземь, рукой случайно зацепив мертвого Кролика. Тело дернулось, привлекая внимание похитителей. Разом они посмотрели на зашевелившийся труп.
   - Ведзьма! - выкрикнул один из них, глядя на меня. - Упыря подымае!
   Краем глаза я видела, как Франциск пытается глазами и наклонами головы что-то объяснить прикидывающемуся спящим похитителю. Поворот головы в сторону вельнсов, затем на мертвого Кролика. А после и на связанные за спиной руки.
   Мужик недоверчиво прищурил глаза, не желая ни обнаружить себя, ни помочь нам.
   - Отвлеки их! - шепнул мне Франциск, поворачивая мою голову в сторону приближающихся вельнсов.
   И когда только успели так близко подойти?!
   - Как?!
   - Ты - ведьма! Действуй!
   Ведьма?! Что за ерунда?! Я ведь ничего... Врачевать, да... "Упыря подымае!" - внезапно вспомнилось мне. Я ничего не умею, ничего такого не делала, Живицей клянусь! Вот только... они ведь этого не знают!
  

Колдун и колдунья,

Ведун и ведунья,

Чернец и черница,

Упырь и упырица

Зло задумайте!

Для красной девицы,

Для черной вдовицы.

Для русоволосого и черноволосого,

Для рыжего и косого

Для одноглазого и разноглазого

И для всякой нежити! Гой!

   Начала я шепотом, но с каждым шагом зеленоглазых говорила все громче и громче. Будто само заклятие давало мне силу. Горячило кровь. Освобождало от пут. Воскрешало, чтобы забрать жизнь у моих врагов.
  

Для русоволосого и черноволосого,

Для рыжего и косого

Для одноглазого и разноглазого

И для всякой нежити!..

   - У мяне кудмень, пачвара! - один из зеленоглазых вытащил из-за пазухи и сунул мне под нос такой же светящийся, как и его глаза, камушек. - Не дапаможа табе тваё праклён! Скажы тольки як ты гэта зрабила?
   Я молчала, не понимая, о чем он толкует, и ничего вокруг не видя, окромя этого мариного камня, который он почти вставил мне в глаз.
   Молчала... Молчала...
   Мужик резко ударил мне в живот кулаком. Дернул за косу, выдирая несколько прядей и вновь замахнулся. Но сдержался. Опять повторил, страшно корявя слова:
  -- Скажы як?
   Молчала. Лишь с вызовом глядела в его марины глаза. Молчала...
   Он вновь хотел замахнуться, но подельник с омерзительной усмешкой на губах дернул его за руку.
  -- Пачакай. Зараз агнём паспрабуем, - он покрутил в руках факел. - Смажый як птушку на ражне. Агем нават ведзьме страшны.
   Зеленоглазый поднес пламя прямо к лицу. Казалось, по губам провел пылающий деревяшкой. Поднялся чуть выше, едва не касаясь огнем глаз. Сначала одного, затем... Он резко отвел руку в сторону.
  -- Я магу так забайляцца да раницы. Хочаш? Кали няма, скажы...
  -- Я не знаю, не знаю, чего ты хочешь. Я не... - все тише и тише говорила я. Он не верил мне, а я не могла объяснить, заставить его верить мне. Да что там, я даже до конца не понимала, о чем он толкует!
  -- Вочи, ведзьма. Як?!
  -- Я не...
   Мне снова не дали досказать. Зеленоглазая тварь закричала и отлетела в сторону. Факел выпал у него из рук и полоснул меня по лицу.
  -- А-а!
   Зажженная деревяшка упала в пяди или двух от меня. На мгновение показалось, зеленая трава вспыхнет, но обошлось. Лишь дым поднялся в воздух, на миг скрыв часть поляны.
   Впрочем, я и без этого не могла ничего разглядеть. Глаза болели, как и все лицо, слезились. В ушах все еще звучали проклятия зеленоглазого:
  -- Кали няма, скажы, кали няма, скажы...
   Что, мать его, я должна была сказать?
   Слух вернулся пораньше зрения. Послышался звон стали. Еще один. Затем что-то тяжелое упало рядом со мной. Подмога? Я попыталась пошевелиться. Приблизиться к этому нечто... А оно само пришло ко мне.
   Что-то слизкое, текучее. Оно коснулось вначале лодыжки. Затем потекло выше. К колену, бедру...
  -- А-а! - я закричала...
   И прозрела.
   Слизкое, тянучее... Всего-то навсего кровь! Но чья? Я осмотрелась. Вся поляна была усеяна трупами. Одно из тел лежало совсем близко. С распоротым надвое брюхом и вываливающимися из него кишками. Оно-то и кровило!
   В нескольких аршинах от меня еще одно тело зашаталось и упало наземь. Кто? Друг или... Зеленые глаза последний раз блеснули в пламени костра, а затем закатились. Все же враг!
   Я глядела на погибшего. Затем посмотрела на второго. С распоротым брюхом. Они были мертвы. И они... Они все-таки были людьми!
   - Освободи Зарью! - прозвучало где-то далеко, а в следующий миг рядом со мной появился тот темно-русый мужик, который в самом начале нас и пленил.
   Мое: "Осторожно! Кровь!" несколько запоздало. Мужик все же поскользнулся на влажной траве. Упал на место пониже спины, но остался в своем уме. Быстро потянулся к веревкам на моих запястьях, схватился за нож, да так и остановился.
   - Ну же!
   - Если освобожу, не убьешь?
   Хотела рассмеяться от безумия всего происходящего или просто коротко крикнуть: "Нет!". Но какая-то сила будто вселилась в меня. Слизав каплю крови с собственных губ, я прошептала:
   - Ведьмы не карают тех, кто помогают им. Они уничтожают тех, кто пошел против них, - я отвернулась от неожиданного помошника и с яростью посмотрела на зеленоглазых. - Да помогут им Боги.
   Еще миг, руки оказались свободны. Затем и ноги. Пошатываясь, я встала. Покрутила кисти, стараясь вернуть подвижность затекшим рукам, и... В последний момент увернулась от летящего мне в грудь кинжала.
   Повезло! Кинжал лишь рубаху на плече и пригвоздил к стволу ольхи. Я дернулась, разрывая ткань, присела на корточки и начала осматривать поле битвы. Пока нашим поразительно везло. На земле помимо Кролика лежало три тела. Все трое зеленоглазые.
   Но удача ведь не вечна. Сейчас вельнсов оставалось пятеро, нас будто бы тоже. Но только будто бы! Воинов четверо. Я же так, бесполезный довесок!
   "Они победят" - попыталась убедить я саму себя. - Все хорошие воины. А эти...
   Внезапно еще одна фигура зашаталась и едва не полетела наземь. Но все же устояла. Перехватила с правой, обвисшей, руки меч и резко проткнула живот противника. Поверженный вздрогнул, а затем полетел на землю, не давая противнику вытащить из раны меч. Да Франциск и не пытался. Следом упал на колени. Тяжело задышал и снова попытался встать на ноги. Коснулся земли ладонью и чуть приподнял пятую точку, вскрикивая от боли. Чуть выше. Еще выше... Он все же смог подняться на ноги. Шатаясь. С перекошенным от боли лицом. Крепко сжимая в левой руке меч. Готовый, если нужно, умереть.
   Но это не было нужно мне!
   Быстро схватив бывший факел, я вновь сунула его в огонь. Мгновение, деревяшка вспыхнула. Тогда я поднялась на ноги. Громко расхохоталась, привлекая к себе внимание.
   - Думали справиться с ведьмой? - я вновь расхохоталась, потрясая перед лицом факелом. - Куда уж вам лезть, людишки? Я молюсь Маре и Чернобогу. Думаете, ваши побрякушки спасут от Их воли? Глупцы!
   Я поднесла факел к лицу. Открыла рот, будто поглощая пламя, и заговорила:
  

И наступит день, когда вас предаст ваш господин

Он скажет: не внуки вы мне, но рабы.

И не будет вам да вашим потомкам счастья на этой земле.

На костях и на крови, страхе и боли будет история ваша.

Вырождение - вот удел, хаос же - путь.

Тогда и придут Великие Боги

И наступит эпоха тьмы...

   Горло горело, глаза слезились. Казалось, еще немного, и я не выдержу. Упаду на черную землю. Намертво. Но это потом. А пока... Пока я держалась. Пугала их, не давала и с места сдвинуться, не то, что попытаться напасть.
   Но долго так продолжаться не могло!
   Первыми в себя, к счастью, пришли Франциск с остальными и двинулись в мою сторону. Из тех, кто бился с зеленоглазыми только их бывший подельник оставался на месте, подобно чужакам, глядящий на меня во все глаза. Франциск хлопнул его по плечу и схватил за руку, таща вперед. Когда они прошли мимо меня, я прошептала:
   - Бегите!
   Это и привело темно-русого в себя. Он благодарно хлопнул Нараского по плечу, от неожиданного счастья, что остался жив, не заметив открытой раны.
   Франциск вскрикнул и, как во время боя, упал на колени. На сей раз подняться ему не удалось. Темно-русый хотел помочь ему, но не успел. Зеленоглазые все же пришли в себя. Они больше не боялись. С мрачной смертельной решимостью противники шли ко мне.
   Ночь котилась на спад. И потому их глаза уже не горели так ярко. Обыкновенные люди. Вот только... Обыкновенные люди тоже умеют убивать!
   Я собственной кожей чувствовала острые когти Мары, которые все плотнее охватывали мою шею. Еще мгновение, она расправиться со мной. А впрочем, я ведь сама ее звала. Смерть...
   - Зарья! - Франциск резко дернул меня к себе, отчего я едва не упала рядом с ним.
   - Простите, - только и смогла вымолвить я.
   Но Нараский не слышал. Порывшись под подкладкой свиты, которая после купания служила мне юбкой, он выудил какую-то склянку и кинул ее под ноги приближающимся вельнсам.
   - Бросай факел!
   Не вдумываясь, лишь подчиняясь властному голосу Нараского, я швырнула вслед за склянкой факел.
   Полет. Будто время замедлило бег. Песчинки из заморских часов перестали течь вниз. На века. Тысячелетия... А потом взорвалось, как если бы в наш мир и впрямь явились древние Боги. Меня откинуло в сторону, и я упала на что-то мягкое, а затем мир померк.
  
   Глава 21
   Удивительно, но сознание я не потеряла. А потому слышала громоподобную поступь Богов. Чувствовала их обжигающие прикосновения. Даже сквозь плотно закрытые глаза видела высоченные фигуры. Огненный Бог - Ария покровитель, черноволосый Лют* с ясными, не знающими жалости глазами, могучий среброголовый Перун с длинными золотыми усами. Всю свою жизнь я молила их о милости, о помощи. И вот они пришли. Не деревянные, грубо сколоченные статуи - живые существа. Старые, как мир. Могучие, как сотни тысяч воинов. Справедливые, как никто другой.
   Последней явилась черноволосая босая Мара с длинным серпом. Шаг за шагом она ходила по поляне, выискивая новые жертвы. А, как находила, свой серп ввысь поднимала, чтобы нить жизни разрубить. И кричала. Страшным голосом кричала: своих слуг - мертвых духов - в мир живых кликала.
   Те и являлись!
   Длинные, будто призрачные, безголовые фигуры окружали мертвые тела. Только одежда и падала на черную землю, когда прислужники Смерти отходили от очередного трупа и летели к хозяйке. Она же плакала, звала, выискивая новые жертвы для своего серпа.
   И не находила!
   Молчали мертвецы, молчала земля, не выдавая все еще живых, молчала я. Молчала, закрыв глаза и сотрясаясь от ужаса.
   Молчала...
   Не знаю, как долго я так лежала. Не могу знать. Сердце колотилось от ужаса. И хотелось лишь прижаться покрепче к земле славийской - к матери родной, что ни разу еще не подводила, из всех бед выручала. Голубила, баловала. Хотелось... Много чего мне хотелось, да только жизнь зовет. Не пролежишь ведь так ничком все время, Богами отмерянное.
   Я открыла глаза и поглядела вокруг. Солнце уже давно встало, и я могла хорошо увидеть, во что превратилась поляна после прихода Богов. Саженях в четырех от меня в земле была глубокая воронка. Вокруг нее лежало несколько поваленных деревьев и даже человеческая голова. Меня едва не стошнило, когда я ее увидела. Покрытая засохшей кровью, с все еще распахнутыми зелеными глазами... Я резко отвернулась, пытаясь прийти в себя. А в голове, с того ни с сего, мелькнула мысль: "Недурно Мара постаралась. Точно-точно по подбородок отрезала".
   Мара...
   Я отвернулась, не став и далее рассматривать деяние Смерти, которую именно я привела, пусть и не к невинным людям. Затем перевела взгляд на Франциска. Во время взрыва я упала прямо на него. И он, в отличие от меня, до сих пор не пришел в себя. Я отползла в сторону. Покрепче завязала чуть съехавшую в сторону свиту и попыталась прослушать его сердце.
   Раз... Два...
   Оно стучало. Пусть медленно и тихо, но его владелец не достался Маре и ее прислужникам!
   У меня отлегло от сердца, я начала осматривать его повреждения. На плече, кое-как скрытая непонятной темной тряпкой, зияла огромная рана. Сейчас, когда я перестала прижимать Нараского к земле, она вновь начала кровить. Зубами я оторвала длинную полосу от рубахи и попыталась перевязать рану. Знаю, надо бы ее промыть сначала, но не ждать же, пока Нараский истечет кровью. Грудь и живот Франциска тоже выглядели неважно: их покрывали синяки и царапины разной длины и глубины. Но и срочной помощи им не требовалось.
   Убедившись, что с самым важным я разобралась, я попыталась разбудить Франциска. Поначалу в треть силы ударила его по лицу. Затем еще раз. Ничего не изменилось. Тогда я зажала пальцами ему нос - снова ничего. Мужик только рот и открыл.
   Видя, что ничего не помогает, я провела пальцами по повязке на ране на плече. Придавила ее к коже, зная, что причиняю лежащему человеку сильную боль. Но... Без этого было никак. Я должна была привести Франциска в чувство.
   А он все никак не приходил!
   Я скрипнула зубами от своего бессилия и попыталась позвать его:
   - Франциск! Нараский! - я наклонилась к его уху, вновь и вновь повторяя: - Франциск, да очнитесь же!
   Он так и не открыл глаз.
   Я резко выпрямилась, ударив кончиком косы себя по спине.
   - Да что же мне делать?!
   Внезапно чья-то ладонь коснулась моего плеча. Я резко вздрогнула. Сжала руку в кулак и резко обернулась, целясь в незнакомца.
   - Мара! - я выругалась, обнаружив, что едва не заехала ничего не ожидавшему Клементу прямо в глаз.
   - Эй! - он резко убрал руку. - Я ничего такого не хотел.
   - Знаю, - я вымученно улыбнулась. - Прости. Я просто испугалась очень сильно. Думала, это еще кто-то из зеленоглазых. А может... Может, кто и похуже.
   Уточнять, кого я имею в виду, Клемент не стал. Вместо этого кивнул на Нараского:
   - Не жилец?
   - Мара пока не явилась. Сердечко стучит. Но, что делать, ума не приложу!
   - Лечить, что ж еще. Ария ты ведь как-то спасла.
   - В том-то и дело, что как-то, - я сжала зубы, чтобы не расплакаться. - Повезло мне, и только-то. А сейчас...
   - Да ладно, - Клемент провел рукой по моей голове, окончательно растрепав косу. - Справишься. Мы, если чего надобно будет, поможем.
   - Вы? - удивилась я. - Тут вроде как только ты.
   - Ануфрий с Кураном - это тот, что с зеленоглазыми этими в одной упряжке был, неплохой в общем-то мужик - возле ручья остались. Здесь недалеко, - Клемент неопределенно повел рукой куда-то за деревья. - А я вернулся. Ну, чтоб посмотреть, кто, может, выжил.
   - И попал в точку, - я улыбнулась и смахнула с глаза слезу: от Клемента веяло уверенностью в то, что все получится. Мы выживем, спасем Франциска, вылечим, а там и до столицы доедем. Пусть дорога эта началась и не с самого лучшего, но закончится она хорошо. - Донесешь Франциска до вашего привала?
   - Справлюсь! - Клемент махнул мне рукой, чтобы я отошла в сторону, а затем наклонился и поднял Нараского. Через плечо, как я, признаться, ожидала, перекидывать его тело не стал. На руках понес, как дар какой-то.
   Его поведение навевало определенные мысли, особенно, если вспомнить, как Клемент относиться к Франциску.
   - Хорошо, что вы выжить сумели, - внезапно сказал Клемент, еще больше поражая меня. И я не выдержала.
   - Ты ведь его ненавидишь, - я кивнула на Франциска, - почему тогда радуешься, так печешься о чужом для тебя человеке?
   Спина Клемента окаменела. На мгновение он даже остановился, а затем вновь пошел вперед.
   - Франциск Нараский... - Клемент замолчал, видно, не зная, как объяснить. Но почти сразу продолжил. - Я служу этому человеку. Я могу его не любить. Могу сболтнуть чего, перебрав огненной воды. Но, если придет лихая пора, я отдам за него жизнь.
   Мы помолчали. Прошли еще несколько саженей. Вовремя заприметив на нашем пути поникшую иву с длинными, до земли, ветвями, я обогнала Клемента и приподняла ветки, чтобы ему было удобнее Франциска нести. Затем так же и с другой стороны от дерева поступила.
   Внезапно Клемент вновь заговорил:
   - Ты ведь его тоже терпеть не можешь. Неужто, так и оставишь меж тем и этим светом болтаться? Коль так...
   - Это мой долг, его спасти, - перебила я воина. - Я сделаю все, что смогу.
   - Вот и мой долг такой же.
   Больше мы не говорили. За очередным деревом показался ручей, а затем я разглядела Ануфрия с Кураном. Я кивнула им и обратила все свое внимание на Франциска. Клемент положил его возле воды. В ответ на мою просьбу дал мне свою фляжку и простецкий кинжал с деревянной ручкой, но остро заточенным лезвием и отошел.
   Я же принялась за привычную работу. Сняла с больного самодельную повязку, уже успевшую от крови превратиться из белой в темно-бурую. Осторожно, стараясь не причинить боль раненому, оторвала часть повязки, намертво прилипшую к коже. Промыла рану на плече водой - ничего другого под рукой просто не было - привычно не обращая внимания на другие повреждения - эти уж точно и без моей помощи заживут. Хотя поначалу болеть будут порядком.
   Заметив возле одного из деревьев несколько листьев попутника, сорвала их. Тщательно промыла в ручье, а затем положила сверху на рану. Оторвала еще одну полосу от рубахи и перевязала поврежденное плечо. Я действовала осторожно, пытаясь одновременно не зажать кровоток к руке, но остановить общий кровоток. Теперь оставалось лишь надеяться, что Франциск до этого большую часть своей кровушки не потерял.
   Управившись с раной, я из веток и сухой травы соорудила нечто вроде лежанки для Нараского, а потом перетащила его на нее. Мужское тело сейчас и так было ослаблено, только простуды какой ему не хватало. Тогда уж точно, на нашей стороне Белобог иль на чьей-то еще, Франциск в лапы к Маре попадет.
   Долго я возилась. День уже к вечеру начал клониться. Солнце поначалу зашло за тучу, а там и спряталось за широкими кронами деревьев. В спину ударил холодный пронизывающий ветер, заставив кожу покрыться пупырышками, и перекинул волосы со спины на плечи. Но я не обращала на это внимания и, вновь поглядев на Франциска, начала молиться Живице о его скорейшем выздоровлении:
  

В исцелении нуждается он сейчас,

Пусть оно скорей к нему придет,

Изгони болезнь, Живица, в этот час

Марина печать пусть... Пусть...

   Договорить я не смогла, чувствуя, что по щекам катятся слезы, грозя перерасти рыдания. Я вытерла лицо и вновь попыталась начать сначала, строка за строкой:
  

В исцелении нуждается он сейчас,

Пусть оно...

   И снова не смогла закончить, на сей раз остановившись почти сразу. Не могла я обращаться к Живице. Не имела права!
   Вновь почувствовав ледяной порыв ветра, я подошла к костру, который разожгли мужики. Присела и подставила свои ладошки к огню. Клемент молча предложил мне кусок прожаренного на вертеле мяса. Но я отказалась. От волнения в горло не лез ни единый кусок.
   Посидев возле костра еще немного, я поняла, что сглупила - оставила раненого возле реки на холоде. Если он умрет, я буду виновата! Вновь оторвав от рубахи значительное полотно и завязав чуть повыше свиту: чтобы голым телом не светить, я привязала ткань на палку, а затем сунула ее в огонь. Как ткань загорелась, я вытащила палку и поднялась на ноги. Подошла к лежащему на хворосте Франциску и воткнула в землю рядом с мужчиной факел. Собрала вокруг сухие ветки и разложила их вокруг огня, чтобы, как палка немного прогорит, настоящий костер загорелся. Затем потрогала лоб Франциска: не опоздала ли я, не началась ли лихорадка. Вроде нет, успела. Смилостивилась над ним Живица. Не осудила нерадивого лекаря, не обрекла Франциска на смерть из-за моей ошибки.
   Подумав, я стянула с себя рубаху и, обмотавшись свитой, как полотенцем после бани, накинула свою бывшую рубаху на ее настоящего владельца. Нарвала еще несколько листьев попутника, пока окончательно не стемнело. Вместе с ними случайно обнаружила высокие, мне по колена, кусты золотника* и пару желтых цветков зверобоя.
   Я вырвала несколько несколько стеблей и тех и тех растений и вернулась к ручью. Снова сменила повязку, тщательно выдавив из раны гной. Использованную тряпицу же кинула в огонь и так и смотрела на весело потрескивающее пламя.
   - Ну, как здесь? - сзади подошел Клемент и приобнял меня за плечи.
   - Да без изменений. Не справляюсь я. Если Мара кого забрать надумала... Это я виновата!
   - Чушь-то не пори, - фыркнул Клемент. Затем поглядел на мои обнаженные плечи. - Не замерзла хоть, виновная? Может, тебе мою рубаху дать?
   - Справлюсь, - я звучно клацнула зубами. - Я в лес отходила, так замерзла. А здесь, возле костра, вмиг согреюсь.
   - Может, к нам переберешься? - предложил Клемент, кивая на разгоревшийся во всю огонь, саженях в двух-трех от меня.
   - Хочу рядом быть, когда Франциск очнется. Или когда... - я замолчала, не в силах выговорить.
   Клемент кивнул.
   - Ну, как знаешь.
   А затем отошел. А я продолжала глядеть на огонь. Он уже давно сжег верхнюю часть палки и теперь забавлялся с мелкими ветками. Искрился и отступал, чтобы затем вновь заняться желанной целью. Красивым это было зрелищем. Ярким. Завораживающим.
   Пока я наблюдала за пламенем, Клемент с Кураном заснули. Лишь Ануфрий сидел, склонившись ко второму костру. Видно, его на стреме поставили. Да только плохо он вахту нес. Его голова клонилась все ниже. Глаза то и дело закрывались.
   Я вновь посмотрела на Нараского. В очередной раз потрогала его лоб - без особых изменений. Чело лишь чуть горячее, чем мое. Лицо спокойное, будто спящее. Веки плотно сомкнуты. И никаких следов будущего пробуждения.
   Ничего!
   Склонив голову и сложив в просящем жесте ладони, я хотела начать выводить молитву, но не проронила ни слова. Вместо этого уронила голову в ладони и зашептала иные слова:
   - Прости, прости меня, Живица, за предательство, за то, что была той, кем не являюсь. Прости меня, прости...
   Но разве эти слова значат хоть что-то? Я совершила страшные вещи: переврала старые молитвы, прокляла вместо того, чтобы исцелить, призвала на землю темных Богов. Как я могла? Какое право имела?!
   Я беззвучно рыдала, сидя возле неподвижного, полумертвого тела.

Колдун и колдунья,

Ведун и ведунья,

Чернец и черница,

Упырь и упырица

Зло задумайте!..

   Внезапно пришли мне на ум сказанные вчера от отчаяния, от невероятной злости слова заклинания. И я решилась. Поспешно вытерев слезы со щек и высморкавшись, я запрокинула голову и посмотрела в небо. А затем, четко выговаривая слова, проговорила:
   - Я виновата. Не буду говорить, что сожалею, что у меня не было выбора. Он был. И я выбрала. Но, Живица, если хочешь отомстить, то мсти мне. Этот муж ничем не виноват перед тобой. Так и ты не предавай его. Спаси или позволь это сделать мне.
   На мгновение я замолчала. Закрыла глаза и сложила руки в просящем жесте. А там и заговорила, зная наперед, что в этот раз договорю заклятие до конца.
  

В исцелении нуждается он сейчас,

Пусть оно скорей к нему придет,

Изгони болезнь, Живица, в этот час

Марина печать пусть спадет.

Пусть будет так, как желаю я,

Не причинив этим никому вреда!

  

В исцелении нуждается он сейчас,

Пусть оно скорей к нему придет...

  
   Я все сидела и шептала... Шептала... А затем...
   - Зарья? - я подумала, мне почудилось. До того мне хотелось, чтобы этот голос не был обманом, иллюзией. До того...
   Нараский открыл глаза.

[]

  
   Глава 22
   - Франциск? - обрадовано улыбнулась я, склоняясь над мужчиной. Он резко схватил меня за запястье, причиняя пальцами боль. Я вскрикнула. - Франциск!
   Мужчина не слышал и со всей силы продолжал сжимать руку. Я попыталась вырваться, но стало лишь хуже. Франциск на мгновение выпустил конечность, а в следующее - сжимал оба запястья с такой силой, что, казалось, еще немного, и треснут кости.
   - Пожалуйста... - я знала, он не слышит меня. Даже не видит. Из-под черных ресниц на меня взирали белые неразумные глаза. - Франциск!..
   Он не понимал. Не видел, не...
   "Но боль-то он чувствует!" - внезапно подумалось мне.
   Я подскочила, а затем в треть силы ударила Франциска ногой по груди. Он не почувствовал, продолжая сжимать мои конечности. Хотел подняться, но не успел. Будто чужой, жестокий голос прошептал на ухо:
   - Хочешь по-плохому?.. Будет тебе!
   Я со всей силы ударила больного. Сначала по груди. Туда же, куда я метила в первый раз. Затем добавила по начавшему сгибаться колену. И под конец долбанула по одной из рук, которыми Франциск схватился за мои кисти.
   Конечности тотчас освободились от пут. Я отскочила от Нараского, как ошпаренная, и едва не полетела на землю. Дернулась, поправляя свиту, а то еще немного, и она повисла бы на талии. А когда вновь посмотрела на Франциска...
   Он шел на меня, нелепо вытянув вперед руки. Пошатывался при каждом движении, как пьяный, но не отступал. Черты его лица заострились, как у покойника, сам лик странно пожелтел. По лбу то и дело проходили желваки, будто под тонким слоем кожи деловито проползали черви. Туда, обратно, туда...
   Но самое страшное - глаза. Белые, как у упыря, который не остановится, пока не прикончит свою жертву.
   Меня...
   - Франциск!
   Он надвигался и вновь не слышал ни слова.
   - Франциск!
   Я пыталась докричаться до Нараского, пятясь все дальше. Смотрела в незнакомые пугающие очи и молила Богов, чтобы не оступиться, не грохнуться на землю, где завладевшая Франциском тварь меня точно прикончит.
   - Франциск!..
   Я не поняла, как он загнал меня в угол. Казалось, я отхожу к костру. К Клементу, Ануфрию... Но Франциск загнал меня в ловушку! Спиной я почувствовала шершавый ствол дерева. А дальше, за ним, была водяная гладь.
   Тупик!
   Тварь была в аршине от меня. В пяди... Рядом!
   От страха горло свело судорогой. Я не могла вымолвить ни слова. Лишь смотрела на Нараского широко раскрытыми глазами.
   В один миг Боги вернули мне голос, и я заорала:
   - А-а!
   Франциск схватил мою шею и начал душить. Все сильнее и... Мир поблек. Отдалился. Весь скукожился, будто тряпица в огне. Посерел, сливаясь с тьмой вокруг. Стал чужим. Простился со мной...
   - А-ах! - я резко втянула воздух в грудь, чувствуя, что мое горло больше не сжимают безжалостные руки. На траве, похожие на двух диких животных, боролись Франциск с Клементом. Они сплелись в клубок, пытаясь дотянутся до чужого горла.
   Вот Франциск ударяет Клемента кулаком в живот. Силится добить, целясь в грудь, но воин отбивается и сам пытается причинить боль. Удар по носу. На губы Нараскому капает первая кровь. Еще одна капля...
   Франциск попытался ответить тем же. Удар по носу. Нет, это была ловушка. Хук под ребра. Клемент задохнулся и пропустил, как гибкие пальцы легли ему на шею и начали сжиматься.
   - Нет! - крикнула я и бросилась воину на помощь. Подхватила из бывшего костра деревяшку и со всей силы опустила ее Франциску на голову.
   Стукнуло!
   А в следующее мгновение Нараский ничком лежал на Клементе, не подавая признаков жизни. Воин отдышался, затем скинул с себя Франциска и поднялся на ноги.
   - Спасибо, - кивнул мне. - Франциск этот. На вид ведь не особо могучий. Но дерется зело... - Клемент покачал головой. И, наконец, спросил. - Что между вами произошло? А то я со сна не понял. Гляжу, он тебя душит. Ну, и подскочил. На подмогу, значит. А что да как не особо раздумывал.
   - Если б я знала. Молилась я за его спасение. Затем он вроде как меня позвал. Глаза открыл. Я уж обрадовалась: спасся он. А у него глаза белыми стали. Затем и... - я замолчала, рукой показав на Франциска и давая Клементу самому понять, что дальше-то было.
   - Врет она все! - внезапно раздался высокий смутно знакомый голос.
   Я обернулась.
   Один из бывших похитителей... Куран, кажись... Буравил меня злым взглядом.
   - Ты его заколдовать хотела, ведьма. Да не вышло у тебя ничего! Вот, гляди, - он сунул мне под нос печально знакомый светящийся камушек. Такой же, какой был у погибшего зеленоглазого. - Рядом с ним все твое колдовство против тебя будет оборачиваться. Ты его, - Куран пнул лежащего Франциска. - На нас хотела натравить. Да сил не хватило против турма* выстоять, вот тварь и заартачилась.
   - Чушь! Никакая я тебе не ведьма! - возмутилась я.
   - А то конечно! - не желал сдаваться Куран. - Этот ваш Франциск просто так свихнулся.
   - Так, не начинай, - поддержал меня Клемент. - Не видел я, что здесь произошло, зато Зарью хорошо знаю. Ты уж поверь, не ведьма она.
   - А вдруг? - влез не вовремя проснувшийся Ануфрий. - Сколько с нами всего случилось: и нападения разные, и смерти, и проклятие на княж...
   - На нашем друге, - перебила я Ануфрия, пока он не вздумал рассказать про Ария. Хорошо я запомнила слова Франциска о том, что в этих краях княжеский род не особо жалуют. А Куран, как пить дать, местный!
   - Что? - не понял Ануфрий. Но тотчас кивнул, поглядев на Нараского. - Да, на нашем друге. И все равно, это Клемента я знаю, за Франциском пойду, куда скажет, за... За другом нашим тоже. А тебя я не знаю!
   - Может ее того, - предложил Куран, выразительно глядя на свой меч.
   - С ума сошел! - воскликнул Клемент.
   Ануфрий же все никак не мог выбрать сторону. То на Курана поглядит, то на Клемента. А то и вовсе - на меня исподлобья взгляд кинет
   - Есть какой-то другой путь? - спросила я, видя, что спор нерешаем.
   - Произнеси заклятие правды. Поклянись, что не причинишь нам вреда. И не забудь турм в руку взять, - Куран показал на свой камень. - Если уж ты солжешь, он цвет с зеленого на алый сменит. Тогда мы все и поймем, ведьма!
   - И не подумаю! - зло сказала я.
   Я ничуть не боялась его камня, но не могла прочитать заклятие. Не могла клясться именем добрых Богов. Я не ведьма, это правда. Но я предала Создателей, и это не меньшая правда!
   Я опустила глаза, начав разглядывать зеленую дорожку перед глазами. Траву, маленькие цветочки белого, голубого, золотистого цветов... Красного... Я вздрогнула, заметив большое алое пятно, что все ширилось вокруг руки Франциска. Видно, Клемент во время драки зацепил рану. Я хотела присесть. Вновь перевязать рану...
   - Стой! - Куран схватил меня за локоть. - Добить его хочешь? Или снова нас нас натравить?
   - Я помочь хочу! - я вырвала руку. - Он сейчас кровью истечет!
   - Это лучше, чем если его ведьма опять лечить вздумает!
   - Чем это лучше? - возмутилась я. - Он умрет, если вся кровушка вытечет.
   - Зато в тварь, как по прошлому разу, не превратится!
   - Но... - я посмотрела в яростные и немного сумасшедшие глаза Курана, упрямые зеньки Ануфрия, таки выбравшего сторону, и колеблющиеся очи Клемента. Даже если последний и заступится за меня, на стороне первых двух воинов большинство.
   У меня нет выбора!
   А то Франциск и впрямь истечет кровью...
   - Ладно, - я выпрямила голову, отбросила косу с плеч на спину и взяла у Курана амулет. - Слушай, неверующий!
  

Во славу Белобога и Велеса.

Хребтовая кость, зашейная кость,

Тряпичное тело, возвеличь мое дело.

Как нельзя на смертном одре соврать,

Так и мне не дайте солгать

Не могу я взять, не могу отобрать,

Не могу я слукавить,

Долг за собой оставить.

Пути лгунам путаю, мозги хитрые им верчу,

Зубом заедаю, замысел злой разбиваю:

Желтоволосым, черноволосым,

Рыжеволосым, сивоволосым, беловолосым.

На дым усну, зубом не укушу,

Не обману, не заманю.

Я хребтом, я умом заговариваю,

Ртом, губами, зубами.

Как я говорю, как я повелю,

Так оно во веки веков и будет.

  
   - Я не ведьма. И хочу этому человеку, - кивок на Франциска, - только добра.
  
   Турм не изменил окраски, доказывая, что я не лгу. Я вложила его Курану обратно в руку, присела на траву возле Франциска и потянулась к повязке. Но настырный мужик мне вновь помешал!
   - Ты перехитрила камень! - Куран с силой отбросил его в сторону. - Ты сильная ведьма. Личину нацепила, дай Боги каждой. Сама стара, как мир, а выглядишь молодухой. Его вот, - кивок на Клемента, - заколдовала.
   - Я произнесла заговор на правду, чего ты еще хочешь?! - быстро снимая с плеча Франциска повязку, поинтересовалась я. - Что мне еще сделать, чтобы ты оставил меня в покое?
   Он смотрел на меня ненавидящими глазами. Затем сплюнул в сторону и отошел, еле слышно буркнув:
   - Сдохни!
   Я не обратила на этот возглас внимания, вовсю занимаясь Франциском. Положила на рану попутник, перевязала и потрогала Франциску чело.
   Ругнулась.
   Немного погодя добавила еще несколько едких словечек. Случилось именно то, чего я боялась - у Франциска началась горячка, и я понятия не имела, что со всем этим делать! Захотелось расплакаться, как в детстве, когда, видя мои слезы, мать начинала мне помогать. Решать мои проблемы. Спасать... Вот бы она была жива, была здесь...
   - Может, его привязать, пока он не очнулся? - предложил Клемент, про которого, признаться, я уже позабыла.
   Я кивнула, в присутствии другого человека вмиг почувствовав себя уверенней.
   - Ты прав. Стоит, - я поднялась на ноги. - А я пойду настой для него сварю, как бы жар его не убил. И посмотрю заодно, какие у меня травы имеются и что здесь, в лесу рядышком, найти можно. Эта горячка, одержимость... - все гораздо хуже, чем я думала!
   Осмотрев калиту да за поясом пошуровав, я нашла порошок сатры, которым в свое время отпаивала Ария, несколько листьев мать-мачухи, веточку нитры и три засушенных цветка миаты.
   Ничего полезного!
   Набрав в кружку воды, я поставила ее возле костра, чтобы подогреть. Сама отошла с поляны в глубь леса, надеясь найти хоть какие-то травы.
   Ночь шла на убыль, давая мне возможность разглядеть, мимо чего я прохожу. Вот комья мха, зеленая варахия*, колючая кавыка*... Я отходила все дальше от привала, выискивая хоть что-то, что могло помочь Франциску.
   Вот...
   Нестерпимо болела голова. Тело бросало то в жар, то в холод. Но я старалась не обращать внимания на все эти мелочи, рассматривая все новые и новые растения. Сейчас главным было помочь Франциску, а уж никак не мне. Со мной-то понятно что - Сон в свои объятия зовет. Два дня и две ночи бодрствования никому еще добра не приносили.
   - Ай! - застонала я, почувствовав, что в голове что-то взорвалось, схватилась за темечко и едва не повалилась на землю. К счастью, вовремя прижалась к стволу дерева. Закрыла глаза, надеясь, что хоть так голова пройдет.
   Ничего подобного!
   Меня мутило. Голова болела, как будто по ней били чем-то тяжелым. В тело впивались длинные иглы, протыкая его насквозь. Не в силах терпеть, я начала заваливаться на землю. Пядь. Еще одна...
   Я со всей силы приложилась лицом о грунт. Вновь застонала и попыталась подняться обратно на ноги. Новая боль оттеснила старую и вывела из шока, в котором я пребывала до того. Кое-как опершись на ладони, я приподняла голову над землей и уткнулась носом прямо в густые заросли небольших ярко-желтых цветков. Похожие на одуванчик, но с четкой, чуть темнее, чем лепестки, сердцевиной. Да и размером они побольше чем кульбабы* были. На одной ножке не по одному цветку, а по два, три.
   Девясил! Трава против девяти недугов. Я едва в ладошки не захлопала, что нашла такое богатство. Затем встала на колени и принялась с корнями вырывать эти чудо-растения. Цветы-то у девясила особой пользы не приносят, а вот корневища ой, как полезны!
   Собрав "урожай", я поднялась на ноги и направилась обратно к костру. Солнце уже окончательно встало, так что найти дорогу труда не составило.
   Я подошла к огню, присела рядом с ним и ну отрезать корни от стеблей. Работала монотонно, не обращая внимания на купавшихся в ручье мужиков. Вот один корень, второй...
   - Эй, Зарья, что с тобой? - выбравшийся из ручья Клемент подошел ко мне и положил руку на плечо. - Бледная, как поганка. Дрожишь вся. В гроб и то краше кладут.
   - Устала я, - я вымучено улыбнулась. - С борьбой отнимаю у Сна его время.
   - Так иди ложись. Совсем себя, девка, замордуешь. Как нам потом княжичу в глаза смотреть?
   - За смерть лучшего друга Арий тоже по голове не погладит, - отделив все стебли от корней, я начала мелко крошить последние. И снова, один корень, второй...
   - А-а! - кинжал соскочил и чиркнул меня по большому пальцу. Я облизала последний, надеясь, что кровь вот-вот остановится.
   А она все текла и текла, не переставая. Текла...
   - Эй, Зарья! - Клемент провел рукой у меня перед глазами. - Что-то ты совсем плоха. Иди ложись. Что здесь делать надобно?
   - Что делать?.. - я закрыла глаз и приложила пальцы ко лбу, вспоминая. - Так... Мелко нарезать корни девясила, затем на солнце их посушить и заварить, наконец. Сначала пусть в варе постоят немного, а потом дать настойке остыть. Ну, и Франциска напоить.
   - Вот и ладненько! - улыбнулся Клемент. - Ничего же сложного. Спать иди давай. А здесь без тебя разберутся.
   Я вернула воину его улыбку. Глотнула немного холодной воды и отошла в сторону. Из сухих веток быстро соорудила себе лежанку. Присела. Поначалу хотела отдохнуть несколько часцов, а затем Франциску новую повязку наложить. Но не вышло! Сон пришел мгновенно. Накрыл теплым одеялом, спел колыбельную, пообещал, что все будет хорошо.
   Солгал?..
  
   Они не видели и не слышали меня, притаившуюся на чердаке, прямо над ними. А потому говорили не таясь.
   - Уже пятый жмурик. Корнилий - Матрены муж. Выглядел, как все прочие. Сам синий, будто обмороженный, а зубы черные.
   - Слышал я о Корнилии, - полный мужик с огромными усищами вздохнул. - Жаль его. Охотник был знатный. Ни разу из лесу без добычи не возвращался.
   - Это да, - торопливо закивал собеседник усатого. - Нахрапом Корнилия было не взять. Не солгали пришлые. Сильная ведьма им служит. Надо бы договориться с ними. Мы б отдали им этого чужака болезненного, а они б ведьму образумили. Он ведь нам совсем чужой. Может и впрямь задолжал мужик им.

[]

  
   - И угораздило же Ливанию его к нам притащить! - возмутился усатый. - Будто без этого воина у нас бед мало.
   - Да не она это, вроде. Дочурка ее. Вообще, так девка ничего. И спереди, и сзади есть на что посмотреть. Да только не пара она моему сынку. Сама ведь без роду, а лезет к Чаславу, будто за нее приданое знатное дают. Оборванка!
   Я стиснула зубы, чтобы не выругаться, слыша такие презрительные слова по отношению ко мне из уст нашего старосты. Но выдавать свое присутствие не стала. Лишь высунулась из небольшого окошка, чтобы не только слушать, но видеть говоривших.
   - Э, куда замахнулась! - присвистнул Радомил - вечный прилипала верховоды. - Не, я бы с ней на сеновал заглянул, но чтоб она сынишке твоему досталась...
   - Ладно, хватит лясы точить! - оборвал собеседника староста. - Нам не о Зарье этой думать нужно, а о море. Идем к Ливании, потребуем, чтобы она чужака этого выперла. А коль нет, то дочурке ее пригрозим. Скажем, что косы ей сострижем или изобьем до полусмерти, а коль и это не подействует...
   Дальше я не услышала. Слишком сильно из окошка высунулась. Замахала руками, аки птица крыльями, чтоб не упасть. Да все равно не удержалась!
   - А-а! - свалилась я прямо на живот, отчего сейчас тяжело ловила воздух ртом, чувствуя, что задыхаюсь.
   Мужики просто не могли меня не заметить!
   - А кто это здесь у нас? - Радомил улыбнулся, обнажив свои редкие гнилые зубы. - Ты никак подслушивать взялась. Знаешь, что за это бывает? - он нагнулся надо мной, обдав вонью изо рта. - Сейчас я...
   - Пусти ее! - внезапно откуда-то справа донесся родной голос. - Знаю я, что за проклятие ведьма наслала. Обманула она вас, невежд!..
  
   Я вскочила с лежанки. Кое-как протерла глаза, отходя от привидевшегося воспоминания и пытаясь посмотреть, что произошло за время моего сна. Все было спокойно. Ануфрий отсутствовал. Куран сидел возле пепелища и точил нож. Клемент же...
   - Нет! - с криком я бросилась к нему, пытаясь остановить. - Клемент!
   Он стоял возле Франциска, прислоненного к стволу дерева и собирался влить ему в горло настойку из кружки.
   Не слыша моего вопля, мужик приоткрыл рот Нараскому и поднес кружку...
   Я налетела на воина, сбивая его с ног.
   - Сто-ой!..
  
   Глава 23
   - Эй, ты чего? - опешил Клемент, поднимаясь с земли и помогая встать мне. - Или как этот, - кивок на Франциска, - с ума сошла? Вселилось там в тебя чего-то?
   - Нет, - тяжело дыша, покачала головой я. - Тут другое. Поняла я, отчего Франциск умом повредился. Цветы есть одни. На вид красивые. Пурпурного или алого цветов. Будто бы с белыми укусами внутри бутонов. Они на колокольчики простые похоже, только бутоны побольше будут, а стебли подлинней. Наперстянка это. Или, по-заморскому, как моя мать говорила, дигиталис.
   - Ты быстрее давай к сути переходи, - поторопил меня Клемент, - а то я покамест ничегошеньки понять не могу.
   - А ты и не поймешь ничего, - как всегда не вовремя влез Куран. - Не видишь, что ли, она на ходу это придумывает. Сама Франциска вашего отравила, а теперь выкручивается и еще больше врет.
   - Да хватит на меня наговаривать! - заорала я, не выдержав. - Не хочешь слушать, не слушай, только потом, как подыхать начнешь от того, что сейчас Франциска изводит, ко мне не приходи, не жалуйся. Так помирай!
   Я глубоко вздохнула и по одному разжала стиснутые в кулаки пальцы. Редко я из себя выхожу. Обычно глубоко-глубоко обиду таю, желания разные, переживания. Только вот в этот раз не вытерпела. Устала с улыбкой на лице выслушивать оскорбления и поклеп. Сквозь зубы процедила:
   - Убирайся!
   - Чтобы я какой-то ведьмы слушался?! - возмутился Куран.
   - Я и не предлагаю тебе мои приказы выполнять, просто с глаз скройся!
   - Да я...
   - Замолкните оба! - прикрикнул на нас Клемент, повернулся ко мне. - Что с Франциском? Да побыстрее давай!
   - Я и говорила, - я бросила колючий взгляд на Курана. - Есть такой цветок. Наперстянкой зовется. Так, в поле аль в лесу каком он безвреден, но если его пыльца в воду попадет, пиши пропало. Отрава это страшная. Пару лет назад в нашей деревне ее в колодец с питьевой водой сыпанули. У ведьмы пришлой был к мужику, которого я лечила, должок, вот она его и потравить вздумала да чуток силы не рассчитала.
   - То есть вода в ручье отравлена? - переспросил Клемент, косясь на кружку в своих руках и обрывая мои воспоминания. - Но мы ведь все ее пили, не только Франциск.
   - Если этой пыльцы в воде совсем мало, то на здорового человека она и не подействует. Но Франциск и без наперстянки болен был. Нет, в малых дозах пыльца эта полезна. Кровь охлаждает, с заразой какой борется, раны заживляет. Так и произошло. На вид Франциск абсолютно здоров. Рана быстро заживает, горячки нет. Вот только если наперстянки дать больше, чем надобно, то она и убить может или с ума свести - это уж как повезет. Поначалу голова болеть начнет, кружиться. Затем слабость появится, отдышка, в редких случаях - видения, что и произошло с Франциском. Может прошлое далекое почудиться или - видела я таких пару случаев - человек в будущее заглянет. У судьбинушки своей тайны вызнает.
   - То есть это с нами всеми произойдет? - чуть дрожащим голосом проговорил Куран. - Головная боль, видения...
   Я пожала плечами.
   - Вряд ли. Если бы наперстянка подействовала, признаки уже проявились бы. Раз только на Франциска повлияло, - "и на меня" - добавила про себя, - то, значит, не очень и много в воде наперстянки. Только на обессиленный организм и повлияет.
   - А если признаки чуть позже проявятся? - все продолжал выспрашивать Куран, с опаской глядя на воду. - Поздно проявятся.
   Я вновь передернула плечами.
   - Да помогут нам Боги. И Франциску, и остальным. Моя мать варила зелье против этой отравы. Помнится, мы его всем селом пили. Но я-то не она и знаю гораздо меньше. Вот рецепт этот и позабыла.
   - Недоучка! - обозвал Куран.
   Я с этим не спорила.
   - Так уж вышло. Моя мать гораздо раньше срока ушла. Некоторые из своих знаний мне передать не успела, - я немного помолчала, затем тряхнула головой. - Думаю, главное отраву перестать принимать и на Богов, разумеется, положиться. Они помогут. Клемент, помолись своим владыкам, может, и помогут они воинам.
   - А ты сама? - не понял воин. - Всегда же ты молилась.
   - Вот потому сейчас тебя прошу. Надоела я своими просьбами Живице, ее братьям и сестрам. Боги вернее помогут тому, кто у них прежде ничего не просил.
   Воин кивнул, удовлетворившись моим объяснением. А вот Курану все было мало:
   - Признайся, ты солгала насчет воды, - мужик вновь поглядел на ручей, в котором не далее как вчера беззаботно купался, из которого пил да во флягу набирал.
   - Как день закончится, там и поглядим.
   Куран икнул, сплюнул в сторону и спросил на сей раз более мягким, угодливым голоском:
   - Зарь, а первые признаки отравления-то какие? Ты говорила, головокружение, усталость...
   - Не, - я отмахнулась, с насмешкой глядя на до того бесстрашного обличителя ведьм. Вот так всегда: пока все хорошо, бед никаких не предвидится, то ведьма отравить, сгноить пытается. Ну-ка, связать, огнем да мечом ее пытать. А как беда придет, то сразу ласково: Зарь, Зарина... Ты помоги, сделай милость... - Это если немного наперстянки принять, а если искупаться в ней, то водобоязнь появится, судороги по телу без устали начнут ходить. Ну, и горячка, понятное дело, придет. В носу может увлажниться, в горле запершить. Если отрава подействовала, то к заходу солнца все и начнется. Ты, если почувствуешь...
   - Да понял я, понял, - невежливо перебил меня Куран. - И неужто ничто, окромя молитв, помочь не сможет?
   - Я такого способа не знаю, - развела руками я.
   Куран кивнул и, шатаясь, отошел от меня, приблизился к Клементу и вернувшемуся откуда-то из зарослей Ануфрию и встал рядом с ними на колени.
   Холодный, ударивший в лицо ветер донес до меня обрывки их молитв:
  

Обвертоваться ясным соколом...

Обвертоваться серым волком...

Обвертоваться гнедым туром-золотыя рога...

Да ради духа богатырского,

Молода Волха Всеславьевича...

  
   Воины все продолжали что-то шептать, но их слова сливались и были похожи скорее на шум, чем на молитву. Я перестала вслушиваться и склонилась над Франциском, переставая думать о том, на что не смогу повлиять, и просто улыбнулась от мысли, что у нашего маленького отряда появились новые покровители, кроме тех, которых я предала.
   День понемногу шел на убыль. Ясное солнышко клонилось на запад и своими последними лучами золотило воды ручья, вода из которого едва не стоила нам всем жизни. Над головой нежно пели птицы, уже привыкнув к присутствию людей. В вершке от меня, быстро передвигая лапками, шествовал муравей. Еще в пяди на траву-сорочку* уселась небольшая бабочка чудной расцветки. Сама черно-белого цвета с широкими золотистыми крылышками с яркими алыми пятнами, плавно переходящими в длинные белые полосы (по одной на каждое крыло). Затем два ряда синих пятнышек. Поближе к телу - поменьше и округлой формы. К окончанию крышек - побольше, своей формой напоминающие свою владелицу. Кончики крыльев не ровные, а какими-то непонятными зигзагами.
   Бабочка обнюхала белые цветы, а затем вновь отлетела, видно, не желая тратить свое драгоценное время на столь малопривлекательную добычу. А может, устрашившись нашей компании.
   Я следила за летуньей. Вот она к речке поближе подлетит. Начнет вниз планировать да, передумав, вновь взлетит в небеса. Вот...
   - Зарья? - кто-то резко схватил меня за руку.
   Я вздрогнула: Франциск! Мигом вгляделась в его очи. Белые? Да вроде...
   Франциск все жмурился, не давая мне рассмотреть окрас его глаз. Я и так и так пыталась заглянуть. Не видать!
   - Чего ты вертишься, как егоза? - язвительно спросил Нараский и, наконец-то, полностью открыл глаза.
   - Черные! - с облегчением выдохнула я.
   - Что черное? - додумался спросить больной.
   - Очи. Ваши очи.
   - А какими они должны быть? Красными, как с перепоя, или зелеными, светящимися, как у наших "друзей" вельнсов? - Франциск попытался дотронуться рукой до лица. Но не смог. Пригляделся внимательней и дернул веревку, которой его привязал Клемент. - Это еще что?!
   Ответить я не успела. Раздался отчаянный, полный ужаса крик. Я резко обернулась, потянув шею, но, обнаружив, кто кричал, отходить от Нараского не стала и попыталась развязать ему веревки. Франциск меня остановил.
   - Сам справлюсь! Иди лучше узнай, кто это здесь раскричался, будто на него голодный зверь напал.
   - Перебьется! - фыркнула я и вновь потянулась к веревкам. Но Нараский и в этот раз не дал мне ему помочь.
   - Это я перебьюсь.
   Я скрипнула зубами, но все же поднялась с травы и подошла к кричащему. Присела рядом с ним на корточки и с волнением в голосе спросила:
   - Ну как, подействовал яд?
   - Подействовал, ведьма, ой, как подействовал, - по виску Курана тек пот. Он сам дрожал точно от холода и стучал зубами, лишь только его взгляд падал на воду. - Как солнышко запряталось, так все и началось, - он резко схватил меня за руку, больно сжимая костяшки. - Ты скажи, без утайки скажи, сколько мне осталось? До полуночи, до первого петуха, может, до следующего прихода солнышка дотяну?
   - Сколько жить тебе осталось? - я нагнулась близко-близко к его лицу и прошептала. - Это от многого зависит. Прежде всего, заруби себе на носу, я не ведьма! Зарьей меня все кличут. Так и ты называй. Ну, и второе, наперстянка не дает водобоязни, судорог и прочей чепухи, которую я тебе наговорила. Напридумывал ты себе все признаки болезни. Здоров ты как бык. Яд бы уже давно подействовал. Но, если ты еще хоть раз слово поперек мне скажешь, тебе от меня не только яд, но и настоящее проклятие достанется. Теперь-то я знаю твое слабое место. А человеческими слабостями, уж будь уверен, я пользоваться умею!
   Я поднялась на ноги и, на ходу заплетая рассыпавшиеся по плечам волосы в косу, подошла к троим воинам. Франциск, наконец-то, пришел в себя. А значит, нам многое придется обсудить.
  
   Глава 24
   К тому времени, как я приблизилась к мужикам, Клемент с Ануфрием уже успели рассказать Франциску все, что происходило во время его хвори. В общем-то, рассказывать особо нечего было, так что управились они быстро. И Нараский развернул карту, пытаясь понять, как далеко мы сошли с пути.
   - Не особо-то сбились. Ручеек этот, - Франциск кивнул на водоток, - Быстрый, меньше, чем в десяти верстах от Радужного - первого села на нашем пути.
   - Мы туда завернем? - Клемент выглядел удивленно. - По прошлому ведь разу, как к людям заглянули, еле от погони ушли.
   - Ну, схватить нас могут и в лесу, что тоже произошло, - Франциск пожал плечами и на миг впился зубами в нижнюю губу, когда раненое плечо отозвалось болью. - А мимо Радужного проехать не выйдет. Нам коней требуется прикупить, в дорогу запасов. Охотник-то среди нас, по вашим рассказам, только один - Куран. Да и то "есть охотник", - Франциск фыркнул. - Кто знает, что у него на уме. Может, он своим путем дальше пойдет или подох уже. Вы же сами сказали, хворь его настигла.
   - Выживет охотник, - хмыкнула я, подсаживаясь к воинам. А затем, через мгновение-два, будто бы подтверждая мою мысль, появился и сам Куран.
   Несколько мгновений мужики молчали. Затем вновь заговорил Нараский.
   - С дорогой понятно, - Франциск внимательно посмотрел на попутчика вельнсов. - А теперь ты расскажи, кто ты, откуда, зачем вам Зарья была нужна.
   - Куран я. В этих землях родился. В деревушке Медвежья берлога. Но еще лет десять назад со старостой нашим сцепился. Из-за дочки его. Он меня и выгнал из селения. С тех пор я в лесу жил. На вольных хлебах, значит. Всем понемногу промышлял. В основном, конечно, охотой жил. Но, бывало, и в проводники подвязывался. А насчет ведь... Зарьи, - в последний момент поправился Куран. - Мне она ни к чему. Ее вельнсы искали. Хотя, может, они и не вельнсами, может, и вовсе не людьми были. Иначе с чего их глазам гореть, будто они чудища какие?..
   - Дальше! - поторопил Франциск рассказчика, не объяснив ему ничего про озера.
   - Ну, а что дальше? Мы с Гардом в проводники к ним подвязались. Знаем ведь эти земли хорошо, да и с местными, если что, объясниться можем. Вельнский ведь хоть и похож на нашу речь, но все же иной. Вот эти зеленоглазые нас и наняли. Им до смерти нужно было Зарью найти.
   - Зачем им я? - не поняла я.
   - А мне откуда знать.
   - А ты уверен, что именно ее искали? - уточнил Франциск.
   - А кого еще? - не понял Куран. - Им ведьму подавай было. Молодую, золотоволосую, зеленоглазую. С ней еще несколько человек должно было быть. Но на тех, кто с чародейкой шел, им плевать было.
   Нараский крепко задумался, затем сложил карту.
   - Ладно, что дальше думаешь делать?
   - А вам проводник не нужен? Я куда хотите заведу.
   - Наш прошлый проводник предателем оказался, - прищурил глаза Франциск. - Чем докажешь, что ты иной?
   - А смысл мне вас предавать? Деньги платите, я и поведу.
   Сторговавшись с Кураном о цене, Франциск предложил дальше ехать, чтобы быстрее эти леса миновать и с нами ничего не успело случиться. Возражать никто не стал. Собирались быстро. Да и собирать-то особо нечего было: припасы с лошадками сгинули вместе с зеленоглазыми.
   Мужики потушили костры и залили их водой из ручья, чтобы уж точно огонь не загорелся. Я собрала в мешочек травы, которыми Франциска лечила. Под подозрительным взглядом Курана даже положила несколько цветков наперстянки. Это ведь только в больших дозах она опасна, а если правильно все рассчитать, не одну жизнь спасет.
   Мне, к счастью, никто не препятствовал. Даже Куран ограничивался одними взглядами. Видно, здорово я его припугнула. Нет, через пару дней он точно в себя придет, но покамест у меня есть время.
   Все сложив, мы вновь в путь-дорогу отправились. Усталым, не смотря на вечернюю пору, никто из нас себя не чувствовал. Клемент с Ануфрием цельный день бездельничали, Куран, как узнал, что он жив-здоров, был готов пахать и пахать. Разве только Франциск непонятно с чего бодрым себя чувствовал: совсем недавно ведь в себя пришел, да и рана его пугала. Она пока от малейшего удара открыться могла.
   Но Нараский лишил меня права голоса в вопросе, когда нам отправляться. Рану и ту сам себе перевязывал. Да и вообще как-то косо на меня поглядывал. И раньше-то особо любезным не был, а сейчас так совсем.
   Хотя... Положа руку на сердце, я прекрасно знала причину такого отношения ко мне!
   Солнышко уже давно скрылось, но пока не так уж и плохо было дорогу видать. Неширокая, так себе просека, но сойти с нее трудновато: по обе стороны деревья да высокие травы. Вот дикий хмель в полторы пяди с тонким, но богатым на отростки и листья стволом. Сам желтого цвета, с корзинками, похожими на лесной орех. Вот заросли желто-зеленого чернобыля* в аршин ростом. Хотя, может, это и простая крапива с какой хворью. Уж больно схожи эти травы.
   Засмотревшись на растения, я поскользнувшись на ровном месте и полетела в эти заросли.
   - Мара! - не смогла сдержать ругательства. Трава эта все-таки крапивой оказалась. Я руку вмиг ужалила. Того и гляди припухнет и покраснеет.
   Хорошо хоть, Клемент мне быстро ладонь подал и подняться помог. Став на дорожку, я вмиг свою одежду обтрусила и посмотрела на воина.
   - Спасибо.
   - Да не за что, только ты б это, не поминала зло. Ночь и так марино время, а ты эту тварь к нам зовешь. Как бы не случилось чего.
   - А может, она и хочет... - начал Куран, но под моим злым взглядом быстро стушевался и не договорил.
   Ануфрий с Франциском тоже красноречием не особо блистали. Первый привычно в сторону сплюнул. А второй проговорил:
   - Идемте. Нечего время терять.
   Ночь в самом деле входила в силу. Заметно потемнело. Теперь уже почти ничего нельзя было разглядеть. Воины тогда огнивами воспользовались и зажгли факелы. Глядя, как мастерски у них поучается кресалом управлять, я вспомнила, как мы с Арием костер пытались зажечь после того, как неизвестные мое село спалили. И так и эдак терли, и ничего! У воинов же все складно получалось. Будто ничего легче на свете нет.
   Мне факела не дали, да он мне и не нужен был: впереди свой огонек нес Франциск, за мной Клемент, так что дорога хорошо была видна. Никакое зверье к огню приближаться и не смело. Только лишь вдалеке что-то шуршало. Но страха не было. Может, это и не зверь вовсе шумел, Полуночник с лешим шептался, лестным красавицам мавкам на ухо про любовь шептал, голубил, баловал, как умел.
   Много в лесах созданий дивных живет. Если не лезть к ним, мало кто тронет. Мы все шли и шли без устали. Уже и месяц на небе зажегся, да звезды появились. За густыми кронами деревьев черное полотно с сияющими блестками не особо разглядишь. Но в нескольких местах в кронах, к счастью, просветы имелись. Через них-то и можно было рассмотреть дивное небо.
   Внезапно в стороне раздался вопль. Я от неожиданности остановилась, отчего Клемент мне спину едва огнем не прожег. Я кивнула вбок, откуда донесся голос.
   - Человек?
   Воин пожал плечами.
   - Кто его знает? Может и дух лесной. Леший или из его братьев кто. Пузатый Аук там. А то и вовсе - одноглазая лихо. Та уж как прицепится, вовек не отстанет. Лучше не проверять, она ли, и идти своей дорогой.
   Воин подтолкнул меня вперед, да не рассчитал силы, отчего меня откинуло от дороги на цельный аршин.
   - Да что же это такое! - второй раз поминать Богиню смерти я не стала. А то ведь и впрямь беду накличу. Поднялась на ноги да назад, на дорогу, вернуться хотела.
   Не успела!
   - У-у! - позади, в сажени, может, в двух, раздался леденящий кровь вой. Вурдалак! Я задрожала. Как ужаленная, подскочила и стала в средину отряда.
   - Все же накликала, Зарьюшка, - преувеличено любезно проговорил Куран, глядя на меня холодными злыми очами.
   От этого его взгляда я еще больше затряслась, ото лба до пяток покрываясь холодным потом. Заметив, что Ануфрий с Клементом тоже как-то настороженно на меня косятся, я сжала зубы и бросилась вперед. В один миг обогнала Франциска и пошла первой, готовясь, если что, самой попасть в лапы к нечисти. Пусть бы что угодно со мной сделали, лишь бы из-за меня другие не страдали!
   Я все шла и шла вперед, не задумываясь, не глядя под ноги, не обращая внимания на ветви деревьев, которые росли по обе стороны от тропы и так и норовили хлестнуть по лицу или косу растрепать.
   Очередная ветка запуталась в волосах и не пускала меня вперед. Чуть косы не располовинила, пока ее выдрать пыталась. Бросив волосы с корнем выдирать, я косу распустила, так и от ветки освободилась. От дороги на шаг отступила. Ну, чтобы волосы вновь заплести и парням не мешать. Пусть бы обогнали меня чуток. Пусть...
   - А-а!
   Сделав неосторожный шаг в сторону, я почувствовала, что земля под ногами рассыпается, и страшная сила тянет меня вниз. Еще мгновение, и... Додумать я не успела. Упала на живот, больно ударившись и на миг потеряв способность дышать. Подумала, смерть моя пришла. Сейчас Мара явится. Изрубит мое тело, выпьет душу...
   - Зарья?! - донеслось откуда-то сверху.
   Я вздрогнула, затем с облегчением улыбнулась. Все же я еще жива, рано себя в покойники определила. Можно еще побороться. Кое-как встав на ноги, я крикнула:
   - Здесь я, здесь.
   - Как это тебя угораздило? - в голосе Клемента слышалось беспокойство. - Погодь, мы подумаем, как тебя вытащить.
   Я кивнула. Через миг поняла, что мужики видеть-то меня не могут, и крикнула:
   - Хорошо, подожду.
   Привыкшие к тьме глаза показали мне такую картину: глубокая яма в полторы меня высотой, явно человеком, а не зверьем или нечистью сотворенная. Сверху чем-то накрыта, чтобы никак не выбраться. Ловчая яма, выходит. Да только словила не того, кого надобно.
   Рассматривая яму, я внезапно услышала разговор наверху:
   - А может, того, - предлагал Куран, - оставим ее здесь. Сама ж виновата, нечисть кликала.
   - Как мы только в лес попали, ничего ведь с нами не случалось, - неожиданно для меня поддержал ведьмоненавистника Ануфрий. - А теперь чуть что, беда. Может, и впрямь, в Зарье дело.
   Я задрожала, подумав: неужто меня здесь подыхать оставят? И не заступится никто. Нараский ведь точно спасать меня не захочет: не нравлюсь я ему еще сильнее, чем Курану. Клемент всегда за меня стоял, но против Франциска не пойдет.
   Значит, здесь...
   Я еще раз осмотрела яму, в которую попала. Стенки ровные, а вот днище все в кольях каких-то. Странно еще, что я ни на один из них не напоролась, когда падала. Неужто Белобог с удачей подсобил. Спас... Но... Почему? Я ведь предала его, Живицу, других своих покровителей. Я достойна смерти, а вместо того...
   "Но ведь смерть смерти рознь" - внезапно подумалось мне. Умереть от того, что один из кольев пронзит тело, легко. Одно мгновение, и над трупом уже парит Мара с другими своими приспешниками. Умереть от голода, от когтей и зубов зверя, который вслед за мной попадет в ловушку, - гораздо страшнее. Мучительнее... Вот это была бы месть Высших существ. Вот это...
   - Значит так, - помощь пришла оттуда, откуда я ее и вовсе не ждала. - Сейчас мы вызволяем Зарью, а ты, если так жаждешь от нее избавиться, на ее место в ловушку прыгаешь. Так и от ее присутствия избавишься, а заодно от нас отвяжешься. Нам и тратиться на проводника не придется.
   Франциск за меня вступился... Как это возможно? Зачем? Я ведь должна умереть. Медленно... Мучительно... В голове, не оставляя меня ни на минуту, вертелись смертоубийственные мысли. Я не осознавала, что происходит вокруг. Не помнила, как в яму опустили толстую ветку, как я ухватилась за нее ладонями и выбралась из ловушки. Ничего не помнила, лишь только...
   Злой взгляд Курана вернул мне чувства. Я глубоко вздохнула, возвращаясь в мир живых и отмахиваясь от ужасных мыслей.
   Не вышло!
   Ты виновата...
   Смирись...
   Смерть отступнице... Предательнице... Страшная смерть!..
   - Как же это так вышло, что лесные именно тебя, Зарьюшка, решили в ловушку заманить? - насмешливый голос Курана проник в мою голову, прерывая дикий пляс ненавистных мыслей. - Неужели отвернулись от тебя твои заступники?
   Кто-то шикнул на ведьмоненавистника, но я уже не обращала на это внимания, тихо бормоча:
   - Отвернулись заступники, покровители, добрые Боги...
   Прав был Куран, ой, как прав. Хоть и причина была неверной - я вовсе не желала своим спутникам смерти, не служила темным силам. Но все равно он правым был: я предала и должна за это ответить.
   Но лишь я одна!
   - Он прав! - я резко вырвала из рук Клемента факел. - Я виновна! Из-за меня все беды, все зло. Я и должна за них ответить! Прощайте. Счастливого пути в столицу, и... Не поминайте лихом!
   Не слушая ничьих возражения, я побежала вперед. Мигом сошла с тропы и углубилась в чащу. По голым ногам то и дело били высокие травы (хорошо хоть крапивы мне больше не попадалось), по лицу хлестали ветви и листья, но я не обращала на это внимания. Ни на что не обращала...
   - Мара! - как при падении в крапиву я не сдержала возглас, когда служившая мне платьем свита внезапно развязалась и упала наземь. Я тотчас остановилась, присела и вновь затянула самодельное убранство. Хотела броситься бежать дальше, но так и не сделала ни шагу в сторону. Какой в этом смысл? От смерти прятаться глупо, Мара везде найдет. Тем более, я снова ее по своей же глупости позвала. Ладно, днем именем смерти ругаться - не Марина это пора, смерть и не явится, - но ночью...
   - У-у! - вновь почудился страшный вой. Может, волк пел или еще кто из зверей, а может, и нечисть какая. Но мне уже было все равно. Какая разница, от чьей лапы дохнуть? А спастись... Не в зверях ведь или в нечисти дело. Они лишь посланники. Я предала Богов, и они от меня отступились.
   Я присела на поваленное дерево и стала ждать. Как рука, державшая огонек, подустала, вырыла в земле ямку и поставила в нее факел. Огонь колыхался. То будто бы тух, то вновь возгорался. От долгого сидения возле пламени глаза начали слезиться. Я отсела чуть подальше и начала смотреть вокруг, выискивая того, кто меня погубит. Все было спокойно. Ни ауканья, ни воя, ни птичьей песни. Лишь тихий шепот Полуночника. Казалось, за неимением иных слушателей, ветер болтает со мной. То пугает, то успокаивает. Вселяет надежду, а затем одним точным ударом ее разрушает.
   Подумав, я взяла в руки факел и потушила его о землю. Я пришла умереть, так нечего трусить! Огонь вмиг погас, лишь тепло и осталось висеть в воздухе. Но ненадолго. Вновь заговорил Полуночник, на сей раз и не думая таиться. Поцеловал грудь и откинул волосы с плеч, начал ласкать руки...
   Я закрыла глаза, желая насладиться этими моментами и... Страшась увидеть смерть! Вот сейчас... Всего одно мгновение... Она...
   - Какую ерунду ты на этот раз придумала? - раздраженный голос ворвался в мои мысли. Жар вновь появившегося пламени отпугнул Полуночника, заставил ветра поискать иных собеседников.
   - Это не ерунда! - против воли мои ладони потянулись к огню. - Я должна умереть.
   - Вздор! - резко высказался Франциск, присел рядом и развернул мое лицо к себе. - Рассказывай давай, откуда такие безумные мысли.
   - Я предала, - коротко ответила, думая, что Нараский от меня отстанет.
   - И? - не понял Франциск. - Знаешь, скольких людей я в своей жизни предал? Предлагаешь из-за этого в петлю лезть?
   - То - люди. Я же... Я предала Богов. Я не хотела, не должна была... Но я не могла иначе! А теперь уходите!
   Я думала, он встанет и уйдет. Оставит меня наедине с моей совестью. Сейчас поднимется и...
   - Скажи-ка мне, как можно предать Богов? - Франциск цепко ухватился за мой подбородок и вгляделся в глаза.
   - Когда нас схватили вельнсы... Когда я сделала вид, что я - ведьма. Не целительница, а проклятая, прислужница Мары и Чернобога. То заклятие... Колдун и колдунья, Ведун и ведунья... Я призывала нечисть... К людям. И хуже того... Я не знаю истинных ведьмовских молитв. Это заклятие было велесовым оберегом. Оно должно было спасать жизни, защищать. Но я... Я переврала слова. И добро стало злом. А всякое зло возвращается к своему владельцу. Ко мне...
   - Это все, что ты сделала? - спросил Франциск, лишь только я в очередной раз замолчала.
   Я кивнула.
   - Разве этого мало? Я все испортила.
   - Что должен делать велесов оберег? - с каким-то странным выражением лица спросил Нараский.
   - Защитить, спасти. Там ведь говорится: Зла не мыслите. А я сказала: Зло задумайте.
   - И что это заклятие нам дало? Оно спасло нас, - сам себе ответил Франциск. - Какая разница, что ты сказала, если это что-то нас спасло?
   - Получается, я соврала Богу.
   - Да твою же мать, каким боком это получается?! - взорвался Франциск. - С каких это пор форма главнее сути?
   - Не понимаю, - я нахмурилась, никак не разобрав, что имеет в виду Нараский, говоря о каких-то формах, сути...
   - Не понимаешь... - Франциск прищурил глаза, соображая, как по-иному мне объяснить свою мысль, и почти тотчас улыбнулся. - Скажи, ты считаешь Богов глупцами?
   - Никогда и в мыслях не было! - я отшатнулась от Нараского, как от прокаженного.
   - Ну, ты ведь считаешь, что Боги видят и слышат лишь то, что доступно людям. Но на самом-то деле они читают в наших сердцах. Ты просила защиты. Не важно, что ты при этом говорила. И Велес услышал. Защитил.
   - Правда? - с надеждой я посмотрела в черные, как угли, глаза Нараского. Такие уверенные в своей правоте и... - Этого не может быть! Нас всех преследовали неудачи после этого заклятия! Ваше ранение, затем эта пыльца в воде, едва не завершившая то, что начали вельнсы. Потом эта дорога, волчья яма...
   - Но мы спаслись. Многое случилось, ты права. Но не больше того, что может случиться в лесу, не хуже того, когда нас едва не схватили в трактире или когда напали вельнсы... Это жизнь. Если лечь пузом кверху и свесить лапки, сдохнешь в любом случае.
   Я верила. Не знаю, почему, но верила этому уверенному голосу, черным очам, упрямому выражению лица. Но...
   - Но если я обращалась к Велесу, если он меня услышал, то почему явилась Мара? Не после смерти, как это обычно бывает. А при жизни вельнсов. Она ведь сама их убила, будто исполнив мое желание.
   - Мара? Ты ее видела собственными глазами или придумала так же, как и все остальное? - скептически поинтересовался Франциск.
   - Кто, как не она? - мой голос задрожал, но я упрямо продолжила. - Я помню тот взрыв, когда Богиня смерти явилась в наш мир. А потом... Потом я чувствовала, как она отнимает у вельнсов жизни. Я не видела ее. Я боялась взглянуть, боялась, что она заберет и мою жизнь.
   - Да уж, - совершенно не впечатлился Франциск. А затем ладонью коснулся моего колена, затем бедра...
   - Что ты делаешь? - от неожиданности я даже перешла на "ты".
   - Собираюсь тебе переубедить.
   - Но я... - я не договорила. Фрациск внезапно достал из-под подкладки своей свиты, которая на данный момент была моей единственной одеждой, какую-то склянку.
   - Слушай внимательно. Это дымок*. Привезен к нам из Кравеля - одной заморской страны. Если его кинуть в огонь, прогремит взрыв. Сила этого взрыва зависит от количества порошка. Того, что я кинул в вельнсов, как раз должно было хватить, чтобы кое-кто, излишне суеверный, посчитал, будто на землю явилась Богиня смерти. А все остальное: как Мара меж вельнсов ходила, их души выпивала, пугала всех и вся... Ты придумала. Ты не видела этого, ты просто боялась поднять глаза.
   Я отвернулась от Франциска, страшась его речей. Он не мог быть правым. Не мог! Я видела. Я действительно видела... Как земля в сажени от меня взорвалась. Мара его забери! Франциск лежал без сознания. Он уж точно не видел того, что происходит. И все же прав был Нараский, а не я.
   - Спасибо, - не знаю, за что именно я его поблагодарила, еще меньше знаю, почему бросилась на шею, давясь слезами. - Я думала, моя жизнь кончена.
   Франциск молчал, не отталкивая меня.
   - Послушай, пройдет не так много времени, мы доберемся до столицы. Я отдам тебя в руки Арию, и мне будет безразлично, что с тобой будет. Но запомни одну вещь, в чем бы ты ни была виновна, не смей сама себя наказывать! Боги милостивые и, в отличие от людей, умеют прощать. Так что если тебя прикончит волчара, или соперница добавит в вино яд, виноваты будут не Боги, не судьба, а ты сама!
   Франциск все же отстранился и взглянул мне в очи.
   - Запомнила?
   - Да, - я снова хотела положить ему голову на грудь, но случайно задела рану. Франциск дернулся и скрипнул зубами от боли.
   Я ругнулась. Затем потянулась посмотреть. Коснулась пальцами повязки, но снять ее Франциск мне не позволил.
   - Если ты не считаешь, что я проклята, почему сторонишься меня, моей помощи? - удивилась я.
   - Не хочу быть никому обязанным. Никогда!
   Я кивнула, чуть слышно хмыкнув. Затем проговорила:
   - Я дам тебе травы. Сам перевяжешь рану.
   - Хорошо, - Франциск помолчал. - Ты ведь помнишь, что ко мне стоит обращаться на "вы"?
   - Помню.
   Я все так же сидела, прижимаясь всем телом к Франциску. А в глубине души пронеслась мысль: у Курана, у меня, у Франциска... У всех есть слабости. Кто-то мнителен, кто-то суеверен, кто-то упрям и горд. И чтобы выжить, нужно не только пользоваться чужими, но и держать в узде свои.

[]

  
   Глава 25
   В Радужное мы въехали под утро. После бессонной ночи глаза то и дело закрывались, так что я не стала по своему обыкновению разглядывать село. Лишь...
   - Ах!
   Я зевнула, в последний момент прикрыв рот ладонью, а затем едва не полетела на землю, не заметив рыхлую выбоину. Но обошлось, и до трактира мы дошли без происшествий. "Дальнюю дорогу" подсказал какой-то прохожий. Он сказал, что это самое лучшее заведеньице. Будто бы здесь, как в "Орешниках" - самой большой радужной харчевне - не обсчитают, и со швалью всякой за одним столом сидеть не придется. Это в Маришкиных "Хоромах" всякий сброд пирует. Лесные тати и те, бывает, наведываются.
   Дело в том, что один из этих разбойников, то ли атаман, то ли его доверенное лицо или еще кто, приближенный к верхушке, Маришкин хахаль. Вот наведывается к бабе как в родную хату, а она и рада стараться.
   Как поели, мы по комнатам разбрелись. Благо в "Дальней дороге" они хоть и маленькими, зато сухими и теплыми оказались. А как ставни закрыть, то и поднимающееся солнце не мешает.
   Нелепо это, ночью ехать, а днем, когда солнышко ясное светит и всех на работу наставляет, отсыпаться. Но что было сделано, то сделано. А сейчас уж больно выспаться хотелось. Цельную ведь ночь до села этого добирались.
   Впрочем, много времени на пустой сон тратить никто не собирался. Солнышко только-только на середину неба поднялось, а мы уже в зале собрались. Я сторговалась с трактирщицей о рубахе мужского покроя с широкими рукавами, длинных портах и узком поясе. А то стыдно по селу бродить в одной свите. Затем мы юшку похлебали, расплатились за все с хозяюшкой, благо, она цену высокую не заломила, да на улицу вышли.
   Вот теперь-то во мне проснулось любопытство, и я начала смотреть по сторонам, пытаясь понять, отличается ли Радужное от моей родной деревни. Отличия и впрямь нашлись быстро. Радужное было достаточно большим селом. Не как у нас, тридцать хат, и все, а цельный семерик улочек. Зато все здешние домики были маленькими, четверостенными, почти полностью уходящими в землю. Дверей большинство жилищ не имело. Их заменяли прорубленные в дереве отверстия, прикрываемые парой связанных вместе бревенчатых половинок. А вот кровля у домов ничуть не отличалась от тех, что я видела прежде - обыкновенная двускатная из дранки, связанная продольным брусом. У нас в селе этот брус отчего-то князьком прозвали. Не раз, помнится, бабы кричали:
   - Гляди-ка, князек падает!
   За смотринами и воспоминаниями я не забывала следить за дорогой, а то вдруг потеряю своих спутников и заблужусь. Что тогда делать?
   Мы приближались к главной деревенской площади, и людей вокруг становилось все больше. А вот одеты все по-разному были. Кто в простом рубе - портках да рубахе - вышагивал, порой зияя крупными дырами на рукавах. Кто поверх сорочки еще и свиту натянул, а парочка толстячков с красными щеками - кафтаны напялила. Были и третьи, те, кто решил, что, раз на дворе лето, в рубаху рядиться негоже. В основном подобные думы пришли в головы к молодым парням. Они ходили с гордым видом, неся, кто мешок с картошкой, кто овес, а кто и вовсе - заморские ткани, соблазняя местных красоток голым торсом.
   Девчонки тоже в скромниц не играли. Перешептывались между собой, подмигивали и строили глазки. А одна, рыжеволосая с точно круглым лицом, так и вовсе не отводила взгляда черноволосого усатого парня. Я и сама бросила на него взгляд и мигом поняла, что в нем нашла девчонка. Высокий, с широкими плечами и такими огромными руками, что, казалось, любого может в узел завязать. По мускулистой груди медленно текли ручейки пота. Вот это...
   - Эй, Зарь, - Клемент провел у меня перед глазами пятерней, отвлекая от молодца. - Где ты витаешь?
   - Да тут...Рядышком, - смутилась я и покраснела. - А что ты хотел?
   - Да дальше двигать, а то стала и стоишь!
   - Я... Да я просто... - я все никак на могла придумать, что ответить. Но Клемент и не настаивал, довольствовавшись тем, что я пришла в себя. А вот Франциск пронзил меня таким взглядом, что меня бросило в жар еще сильнее, чем от вида давешнего молодца.
   Чтобы не выдать себя, я вздернула подбородок и двинулась дальше. За разглядыванием здешних одеяний (точнее, их отсутствия) я не заметила самого главного - нам повезло заехать в Радужное во время ярмарки. Потому-то вокруг было столько народа, да и шум стоял еще тот.
   - Посторонись!
   - Да ты не видишь, что ли, остолоп?!..
   - За бесценок отдаю! Да ты погляди, какой мех. Такого, поди, и у княжича нет!
   - С чего это здесь столько людей? - удивился я.
   - Да здесь всегда так, - пожал печами Куран, на удивление не начав меня оскорблять. - Большое ведь село.
   - Так в глуши ведь находится, - поддержал меня Клемент, отмахиваясь от ретивого торговца, уже сующего воину в руки какое-то белое сукно. - Кому это надобно здесь товары толкать? Нет бы в столице...
   - По-твоему, жизнь только в княжьем граде теплится? - фыркнул Франциск. - За лесом, через который мы ехали, граница с Вельнсом. На востоке Итака - не такое большое княжество, как наше, но и у них много чего имеется. А рядом с границами, ой, как хорошо торговать. Сунь мзду воинам приграничным или как-то в объезд караулов проедь, и ты на территории иного княжества. А в нем на те же самые товары цены-то иные. Вот зарабатывают купцы деньжищи большие. Большой от них, конечно, для княжества убыток, ну да сейчас нам это только на руку. Много купцов, большой выбор.
   - Если торговаться, можно неплохо цену сбить, - проницательно заявил Клемент.
   Франциск скривился.
   - С монетами пока порядок. Главное, чтобы хорошие скакуны попались, а не задохлики какие-то. Ладно, - сменил тему Нараский. - Давайте разделимся. А то мы такой толпой ничего не увидим.
   Воины согласно кивнули и разошлись кто куда. Я немного помедлила, а потому как-то неожиданно осталась наедине с Нараским.
   Франциск без выражения кивнул мне.
   - Пошли!
   Мы углубились в торговые ряды, надеясь найти кого-то, кто продавал бы коней. Но пока на пути попадались лишь прилавки со снедью, самыми разными тканями (по словам жуликоватого на вид торговца - "из самого стольного града"), целительскими отварами и самими лекарскими травами.
   Приценившись, я купила пару пучков стародубки и ужика - темно-зеленные чуток сплющенные листки с поперечными кольчатыми утолщениями, отдаленно напоминавшие шейки раков, за что их порой так и кликали, - потратив на это несколько монет, захваченных из сгоревшего дома. Франциск терпеливо стоял, пока я считала монеты и выбирала пучки побольше.
   - Это так уж необходимо?! - все же не выдержал он. - Носишься с этим сеном как с писаной торбой.
   - Это сено спасает жизни, - парировала я, сбившись со счета монет.
   Коротко ругнулась, а затем вновь принялась перебирать гроши.
   - Девушка, вы берите, берите, не пожалеете, - по-своему понял причину задержки торговец. - Трава лучшая. Сам ведь собирал. Ни одного непригодного расточка во всем пучке и нет. Вы уж мне поверьте!
   - Да верю я, верю, - сквозь зубы проговорила я, уже второй раз сбиваясь со счета. Меня хоть грамоте и обучили (сначала мать до двух дюжин, а потом один из больных - сотенки да тысчонки - вроде как в благодарность за лечение, - так я совсем ученая стала). Но счетом этим не так ведь и часто пользовалась. Вот и путалась иногда. Не могла в срок посчитать.
   Хорошо хоть с третьей попытки удалось выделить необходимую сумму и переложить в широкую ладонь торговца. Коснувшись на мгновение его кожи, я поняла: солгал барыга. Не он траву собирал. Ужик - зелень с характером. Быть не может, чтобы хоть пару разочков кожу не поцарапала. У мужика же ладони холеные, без ранок.
   Задумавшись сначала о счете, а потом о торговце и травах, я упустила из виду, что Франциск куда-то исчез. Как колдун какой-то, не иначе! Вот раз - и его уже нет.
   Я запрятала оставшиеся монеты в калиту и начала озираться, пытаясь выделить из толпы фигуру Нараского.
   Влево взгляну, вправо... Будто бы это он стоит возле лавки с оружием. Я сделала шаг в сторону. Еще один... Но мужик внезапно повернулся, явив мне отнюдь не Франциска лицо.
   - Мара, да где же вы?! - вслух спросила я и вновь огляделась. Попыталась вернуться к прилавку с травами, ведь возле него мы с Нараским расстались, но не успела: кто-то резко дернул меня за руку и протащил в просвет между двумя лотками.
   - Не вертись! - глухо сказал Франциск прежде, чем я успела возмутиться. - Слушай.
   - Кого? - едва не спросила я, но вовремя прикусила язык.
   - Страх-то какой творится! - из-за левой перегородки внезапно раздался недовольный голос. - Ладно еще, кады у нас в княжестве порядка нет. О чем говорить-то, если княжич такими сборами обложил, что о-го-го! Только о себе и думает. Но если в Вельнсе такая неразбериха творится... Я уже не знаю, что и думать.
   - Да ладно тебе. Ну, пропала девка и пропала. Владыка поволнуется с месячишек, а там и остынет.
   - Да плевать мне, что принцесса пропала! С делами государства как-то без нас разберутся. Говорю же тебе, дурья башка, пока ее не отыщут, глупо и думать чего-то в обход границы перевезти. Солдат будут так муштровать, что они о... О благодарности... И не помыслят. Так что сбивай цену на товар! Некуда из Славии его везти. Тут надо весь распродать.
   Мужики еще сказали друг другу пару ласковых, а затем отошли.
   - Ну, и что вас так заинтересовало? - с любопытством спросила я.
   - А ты не поняла? - Франциск хмыкнул, но ничего не ответил. Повел меня прочь из закоулка, а там и подальше от прилавков. Завел на небольшую пустующую улочку и, наконец, заговорил. - Тебя спутали с сестрой правителя Вельнса. Я с ней знаком - вы в самом деле похожи. У вас обеих молочная кожа, высокий лоб, зеленые глаза и длинные светлые волосы. Да и возраст подходит, тонкость кости...
   Нараский рассматривал меня так, будто впервые увидел, и я почувствовала, что начинаю дрожать от этого взгляда, а потому резко, чтобы не выдать себя, спросила:
   - Что за ерунда, меня за правительницу принять?
   - Не за правительницу, - поправил Франциск. - Была бы Викерия правительницей, ничего бы не случилось. За сестру правителя.
   - Не вижу разницы! Она знатного рода, образованна не в пример мне, одета опять же явно не с мужского плеча. Да и вообще, похожа я на нее, не похожа - я не она. Вряд ли у вельнсов Викериного портрета нет. Как же можно было меня с ней спутать?
   - Портреты громоздкие, - на удивление спокойно, без привычной насмешки, объяснял Нараский. - Да и не так много мастеров кисти писало с нее картины. А владыка явно не один ловчий отряд за сестрицей отправил. К тому же, не забывай, вельнсы кого-то ждали. Иначе не ограничились бы тем, что связали нас. Возможно среди тех, кто должен был явиться, имелся человек, знающий Викерию.
   - Поэтому вы и настояли на том, чтобы убраться подальше от ручья, - поняла я. - Не хотели, чтобы нас нашли эти другие. А я-то думала, просто не желали находиться на месте, которое чуть не убило вас.
   Франциск хмыкнул.
   - Я не мнителен и не суеверен. И ничего не делаю без веской причины.
   Я кивнула, вспоминая, что когда-то Нараский уже говорил мне нечто подобное. Затем подумала об одном несоответствии.
   - Но, если вельнсы думали, что я - Викерия, они бы и обращались со мной, как со своей владычицей, а не обзывали бы ведьмой и не совали бы в глаза камень.
   - Отнюдь. Викерия - колдунья. Не знаю, насколько она сильна, но неприятностей доставить может. Главным образом, своему брату, разумеется. Но при надобности и его людям. Вот они ее и опасались. А чего тебе камень под нос совали, так удивило их, что твои глаза не светятся так же, как у них. Хотели выпытать, как ты это сделала.
   - Но ведь Викерия сестра правителя, как можно с ней так обращаться?!
   - Потому-то и можно, - Франциск прищурил глаза и слегка улыбнулся, будто вспомнив что-то веселое. - Викерия мешала брату. Она хотела отнять трон у Владимира. С ее колдовством это было возможно. Вот владыка и хотел ее замуж выдать. Многим соседним правителям ее портреты присылал. Арию, к примеру. А как никто не взял - про ее колдовскую сущность через шпионов несложно выведать, - решил погубить. Но Викерия никогда глупой не была. Сбежала вовремя.
   - Почему в Славию? - удивилась я.
   - Чего не знаю. Да и не уверен я, что она здесь. Владыка мог один отряд сюда просто на случай послать. А смерть или исчезновение четырех человек для здешних земель не редкость, так что, пленив и убив нас, вельнсы не особо рисковали.
   - Это страшно... - пораженно сказала я.
   - Нет, это жизнь. Идем, надо бы убраться отсюда поскорее. Один раз тебя уже спутали с Викерией. Надеюсь, мы уедем до того, как это повторится, - мы помолчали, затем, уже сделав несколько шагов обратно к площади, Франциск добавил. - Не перестаю удивляться жизни: Ануфрия должны были принять за Ария, а на деле спутали тебя с Викерией.
   Я ничего не ответила, думая обо всем произошедшем и пытаясь представить себе эту Викерию, сам дивный Вельнс и правителя, который наказ убить собственную сестру.
  
   Отступление
   Несколько седьмиц назад...
   Широк свет белый, сотворенный Богами для детей своих смертных, чад ненаглядных. И как не сыщешь двух людей одинаковых, чтоб каждая черточка, как у его близнеца была, так и двух мест, во всем похожих, вовек не найдешь. Где протянулись бескрайние равнины, где высоченные горы, скрывающие вершины пик своих среди облаков, где иссиня-голубые моря да океаны, таящие, как красна девка за своей прелестью, недюжинное коварство, где черная родящая земля, где...
   Не перечесть того, что есть на свете белом. Ни одному живому существу не увидеть всего великолепия мира. Лишь обжигающе-горячий Хорс да неудержимый Полуночник узрят все. Но они-то Боги, а вот люди... Людям, как не прискорбно, часто вовсе нет дела до красоты. Куда там края дивные да далекие, пришлыми странниками описанные, даже в соседних землях мало кто бывал.
   Так большинство славийцев никогда не наведывались в Вельнсе. Даже те, кто в крайних деревнях обитал и считал, что Мстислав Гардич их от родины оторвал да силою к своим владениям присоединил, подати платить заставил. Не слыхивали о сиянии глаз соседей, не зубоскалили о правителе тамошнем, не видали дворца его дивного...
   А поглядеть было на что!
   Построенный меж двух гор Приграничного хребта и выходящий прямиком к зеленому озеру дворец был истинным произведением искусства. Не один зодчий в свое время ломал голову, пытаясь услужить уже не молодому монарху Вайрану Ксарду, решившему на старости лет создать палац, великолепию которого позавидовал бы сам Господь*. Деньжат у старика водилось вдоволь - всего пару десятков лет прошло, как в Приграничных горах, недалеко от того места, где король вздумал возвести новый палац, нашли золото да драгоценные камни. Благодаря им в один миг ничем не примечательное королевство, где тех же лесов, а вместе с тем древесины для постройки жилищ, было раз-два и обчелся, стало центром мира. Ух, и позубоскалили же вельнсы над соседями - вспомнили, что не одно столетие сами всеобщим посмешищем были, вот и отомстили, как умели. Не всегда, правда, шутка ко двору приходилась. Та же Славия насмешки не стерпела. Повел Мстислав Гардич войско великое на соседа своего, решил его богатства к рукам прибрать. Повод-то, разумеется, иной выдумал. Вроде как отомстить желает за Богов покинутых, вернуть заблудших овец в веру истинную. Да только знали все, ложь это. Золото князя с ума свело, вот и пошло войско черное на соседа.
   Как же выстоять маленькому королевству против Славии, что больше его раза в три? Взмолились вельнсы к покровителю своему:
   - Да что же это делается, Боженька? Смилуйся над детьми своими, помоги врага подлого да опасного победить, мы ж тогда вовек прославлять тебя будем, дары приносить...
   Услышал Бог молитвы, понял, что не ради красного слова его зовут, и явил миру свое могущество. Мстислав все же пошел на Вельнс, повоевал знатно, да только до золотых приисков - того, ради чего эту войну и затевал, не дошел: за собственное княжество пришлось бороться. От маленькой искры - слухов, невесть откуда взявшихся, что он, князь великий, на чужбине погиб, - в самой столице разгорелся огонь восстания. Пришлось заключать мир с бывшим врагом заклятым, клясться, что единство между соседними державами вечным будет, предлагать брак между детьми монаршими... Ну, а под шумок, часть севера себе оттяпать. Завоевал ведь.
   Много лет с той войны прошло, многое поменялось. Лишь замок Ксардов - тот самый, Вайраном возведенный, продолжал неизменным стоять, молчаливо на мир вокруг глядеть да людей красотой своей радовать.
   Дворец был построен из светлого камня, добываемого в Приграничных горах, с редкими вкраплениями привозных черного хрусталя и гишера. Занимал немалую площадь - раза в четыре большую, нежели хоромы Мстислава (что было в свое время еще одним поводом для зависти). Но больше всего поражала его высота - саженей пятьдесят, не меньше.
   Форма замка была характерна для дворцов юго-восточных королевств. Это был пятибашенный палац с многочисленными стрельчатыми арками. Четыре из пяти башен находились по углам замка, имели округлую форму и завершались сужающимся к верху шестигранниками. Это были оборонительные бастионы, хотя, к слову, на Ксардов замок ни разу не нападали. Пятая башня, повыше своих собратьев, служила паласом.
   С юга и с севера замок был обнесен широкими рвами. На восточной и западной сторонах имелись природные укрепления: горы на востоке да озеро на западе.
   В любое время: и морозной зимней ночью, когда в снежной шубе отражается сияние месяца, и жарким летним полднем, когда на разноцветных витражах играют в салочки солнечные зайчики, - всегда замок удивлял своей красотой. Оставался он таким и в то памятное утро.
   Травень месяц редко радовал вельнсов хорошей погодой. Небо заволакивало тучами, чуть что начинал накрапать мелкий противный дождь, а по длинным обходным галереям - клуарам - гулял ветер, холодя тонкие чулки и взбивая пышные одежды венценосных особ и многочисленной знати.
   Впрочем, сейчас холод не особо волновал ни взволнованного и мрачного принца, одетого по случаю смерти отца в траурное одеяние, ни молчаливых придворных, спешащих за будущим правителем.
   - Владимир, - один из лордов, плотный светловолосый уже не молодой муж, все же решил заговорить. - Можа, не варта секчы з пляча. Вы тольки бацька потеряли. Так ци треба ...
   - Викерия яго и атруила! - грозно сказал принц, и широкие темные брови сошлись на переносице. - Пачакала момант и ударыла ака атрутная змяя. Самае меншая кара за гэта дзеянне - смерць!
   Больше лорд не проронил ни слова. Может, он и возразил бы, найдись у него время, но принц уже подошел к широкой, кованой железом двери и постучал костяшками пальцев. Никто не ответил, но двери сами собой отворились.
   - Пачакайце, гэта можа быць пасткай... - начал один из придворных, опасливо косясь внутрь покоев, но принц был менее труслив. Распахнув настежь двери, он вздрогнул и забежал в середину, склоняясь над лежащим на ковровой дорожке молодым воином. То ли мертвым, то ли без сознания. Несколько пощечин дело прояснили: мужик открыл глаза, чуть скривился, видно, от боли, но тотчас переборол себя.
   - Ваша сястра, Ваша Высокасць ... Она ... Викерия сбежала...
  
   Глава 26
   Мы снова прошлись по торговым рядам, больше не прислушиваясь к чужим разговорам и не останавливаясь возле лотков с травами. Тревога Нараского передалась и мне. Не хотелось задерживаться в Радужном дольше, чем это было необходимо.
   Наконец мы увидели загон с лошадьми и стоящих рядом с ним Ануфрия, Клемента и Курана.
   - Да ты что, ополоумел? - возмущался Клемент. - Шестьдесят сребреников за одну клячу - это грабеж!
   - Ты на его масть погляди, - поддакивал Ануфрий. - Весь в пятнах каких-то. Или ты нам доходягу подсовываешь?!
   Куран стоял молча, с хитринкой во взгляде поглядывая на спорщиков.
   - Какие пятна? - тем временем возмущался торговец. - Это итакская порода. Вы лучших скакунов вовек не сыщете!
   - Ты еще поговори мне! - пригрозил Ануфрий.
   - И поговорю! - возмутился торговец. - Нече мне рот затыкать! Лошадки просто клад. Но вы, наверно, только местных кляч и видели, вот и не можете итакских молодцов от всяких доходяг отличить!
   - Да ты знаешь, откуда мы?! - взорвался Ануфрий. - Из самого...
   - Заткнись! - веско прервал воина Франциск. - Нам пять итакских скакунов. Сколько за них?
   - Пятерик? - мигом оживился торговец. - Ну, это, триста монет с вас, господин. Вы не слушайте этих дураков, лошадки загляденье, век служить вам будут.
   - Вижу я, - Франциск бросил быстрый, но цепкий взгляд на лошадок. - Беру! Триста за лошадок вместе с седлами и уздечками.
   - А вы, я вижу, и впрямь в лошадках разбираетесь, - льстиво проговорил торговец, но Франциск не обратил на его слова внимания. Вместо этого он кинул торговцу кошель.
   - Это задаток. Приведешь до заката лошадок в трактир "Дальняя дорога", остальное получишь.
   Еще немного побродив между лотков и прикупив утварь, парочку ножей и фураж для лошадей, мы вернулись в трактир. Заказали ужин и договорились с владелицей о пяти комнатах на одну ночь. Баба только рада была услужить.
   Скоро пришел торговец с обещанными лошадками. Франциск окончательно с ним расплатился, а затем кинул несколько монет дворовому парню-конюшенному, чтобы перед завтрашней дорогой он скакунов хорошо накормил да выспаться дал. Выезжать решили с рассветом. Ну, как решили, Франциск приказал, а мы подчинились.
   По комнатам мы разбрелись довольно рано. Только свечи запаливать начали, как мы разошлись. Встали, как договаривались, с рассветом. На востоке только заалело, а, мы уже еду заказали и в дорогу попросили сложить, во фляги воды набрать. Пока девчонка-разносчица бегала, доставая все, что мы у нее заказали, Франциск разложил на столе карту и показал на нее Курану.
   - Ну, давай, проводник, говори, каким путем нам дальше ехать надобно.
   - Щас, - Куран прожевал кусок мяса, а затем склонился над картой. - Какую дорогу предпочтете: тут через села можно ехать: Пролески, Медвежью берлогу. Чудакское. Путь хороший. Вряд ли на кого-то из разбойников напоремся. Они все больше леса предпочитают. Затем можно по этой же дороге в Золотаву, ну, а оттуда в столицу. Но это крюк большой надобно делать. Если этим путем пойдем, долго провозимся, да и Красные горбы обходить придется. Высота там не большая, но кони наверняка в глине увязнуть, потом хлопот не оберемся. Можно и по-иному, пойти. Сначала опять же по селам, но потом мимо озер Молодости и через перевал. Главное, чтобы Красные горбы дожди не размыли. А то мы и через Медвежью берлогу не перейдем - увязнем. Но вроде дождей в последнее время не было, должно с этой дорогой выгореть. Я вас через Приграничные переведу, ну, а там вы как у себя дома будете. Без меня справитесь.
   - Значит, пока единственный путь - через деревни ехать? - уточнил Нараский.
   - Ну, есть еще один. Через леса, затем по хмельным полям, ну, и опять же озера Молодости. Кстати на границе лесов и полей селение имеется. Желтуха. Не тратьте время, не ищите, - заметив, что Франциск склонился над картой, пояснил Куран. - Нету на ней Желтухи. Это совсем маленькое селение, не чета Радужному, но запасы еды и фуража мы пополнить там сможем.
   - А как в лесу заблудимся? - спросил Клемент.
   - Это не проблема. Я здешние леса хорошо знаю. Проведу в лучшем виде.
   - Какой тогда недостаток у этого пути? - проницательно спросил Нараский. - По карте ведь он гораздо короче.
   - С татями можно встретиться. Да и заблудиться. Если с дороги свернуть, раз плюнуть в Гиблые болота попасть. А оттуда не выбираются.
   - Ты с дороги свернешь? - уточнил Франциск.
   - Нет. Уверен, - коротко, немного возмущенно ответил Куран. - Только тати проблема.
   - Насколько этот путь короче?
   - На седьмицу, может, две. Но, если мы не спешим...
   - Мы спешим, - прервал Курана Франциск. - Леса - значит, леса.
  

***

   Я с самого детства жила вблизи дубравы и потому много чего слышала об этих зеленых морях. Бывало, на посиделках возле костра парни девчонок пугали дивными чудищами, которые в самых чащах обитают. Рассказывали страшные истории о поганых могилах, из которых точно в полнолуние выползают вурдалаки, о кощее - страшном худом чудище, падком на молодых девиц, о бабе-Яге, любившей полакомиться человечиной...
   Впрочем, от страшных историй парни с удовольствием переходили к щекотке излишне пугливых девиц или к поцелуям, которые как будто могли защитить красавиц от происков темных сил.
   Стоян - один из таких вот баюнов - как-то проболтался мне, что все эти россказни не более, чем враки, чтобы доверчивый люд пугать. Сейчас, при свете дня, я как никогда была с ним согласна!
   Куран уверенно вел нас вперед по утоптанной дороге, не останавливая своего коня даже в тех местах, где тропинка начинала петлять или раздваиваться. Не солгал мужик, места эти и впрямь знал как свои пять пальцев.
   До полудня мы проехали несколько верст. По словам Курана, если так будем и дальше двигаться, то уже к завтрашнему вечеру доберемся до хмельных полей.
   Новость была хорошей, а потому, решив не загонять лошадей, мы остановились и дали им немного отдохнуть. Сами же занялись едой. В Радужном удалось прикупить небольшой казанок, и теперь я варила в нем добытую из того же источника гречку. Лепешки с мясом нам завернули в трактире (воду да бражку мужики сами по флягам разлили), а потому начинать охотиться на кого-то из местной живности не требовалось.
   За едой потекли привычные разговоры о дороге и о том, чем мужики займутся по возвращении в столицу.
   - Я первым делом к жене, - мечтательно проговорил Клемент. - Красавица она у меня. Светловолосая, чернобровая, а носик маленький. Курносый такой. Стан гибкий, будто девочка еще, - Клемент улыбнулся, погружаясь в воспоминания. - Многие ее руки добивались, но она вот меня выбрала. Эх, я уже и соскучиться успел. И по ней, и по Митьке. Будто лет пять их не видел!

[]

  
   - Это твой сын, Митька? - уточнила я.
   - А то! - воин откусил мясо с лепешкой и продолжил. - Ему всего четыре зимой стукнуло, а он уже молодец во! - Клемент выставил большой палец. - По моим стопам пойдет, тоже воином станет. А ты что сделаешь, как в стольный град вернешься? - спросил воин у Ануфрия.
   - Да к бабе какой загляну, - во время болтовни Клемента лицо Ануфрия помрачнело. - Не решил еще.
   - Неужто не приглядел еще себе какую чаровницу? - Куран удивленно поднял брови.
   - Абы кто мне не нужен. Я из рода Земских, а не крестьянин какой, - Ануфрий украдкой взглянул на Клемента. - Мне простая горожанка не пойдет. Кого-то б из боярских... - с надеждой протянул мужик.
   - Ну, ты и хватил! - присвистнул Клемент и ударил Ануфрия по плечу, отчего тот подавился и закашлялся.
   Клемент еще пару раз похлопал товарища по плечу, а когда тот успокоился, вернулся к еде.
   - Как же ты, Земской, ко мне в отряд попал? - внезапно спросил Франциск. - Я ведь себе в отряд в основном крестьянских парней набирал.
   - Так я ведь пятый сын, - смутился Ануфрий и запихнул в рот лепешку, отчего его речь стала невнятной. - Куда еще мне было идти? Самый старший брат отцовское наследство получил, второй и третий в княжескую дружину пошли, а Казимир - на год меня старший - в волхвы подался. Вот уж не знаю, чего в нем мудрецы углядели. На меня, младшего, никто тратиться и не думал. Вот я и пошел, как простые крестьянские...
   - Да ладно, что в этом плохого? - попытался ободрить Ануфрия Клемент. - Найдешь еще себе боярынку какую!
   - Мне и так хорошо живется. Забот никаких нет. Не то, что у тебя, - Ануфрий чуть скривил губы, а затем обратился к Франциску. - Кстати, нам за эти мытарства по окраинам Славии что-то причитается?
   - Не переживай, пару десятков сребреников подкинут, - произнес Нараский, бросая на Ануфрия странные взгляды из-под насупленных бровей.
   - Вот те на! - порадовался Клемент. - Можно будет своим подарки прикупить: Настасье бусы какие-то, Митьке меч деревянный, чтоб уже начинал учиться биться, да и дом подладить...
   - Смотри, не переборщи, - тихо буркнул Ануфрий, выслушав очередной план Клемента. - Так ведь и накаркать можно.
   Я согласно кивнула. "Не накличь беду" - вспомнилась мне любимая поговорка Харитины. Но я мотнула головой, отмахиваясь от дурных мыслей, да и Курану прислушалась, что, глотнув бражки, решил местную байку про появление хмельного напитка в Славии рассказать:
   - Глаголют, было сие в незапамятные времена, когда сам Велес по миру бродил - Богов и людей тешил да веселил, скоморохом прикидывался, песни веселые пел, на гуслях бренчал, радость всем доставлял, - по всем канонам начал речь проводник. - Когда же Явь от Нави отделилась, ушел Велес с другими добрыми Богами в Правь, где законы мирские куются. Славию тотчас грусть-кручина охватила. Просили люди Бога воротиться. Ух, сколько слез выплакали! Видя все это, смилостивился Велес и даровал людям хмель, дабы веселил зеленый змий души и сердца, в чарке пламенем играл - грусть-кручинушку напрочь гнал. Даровал, но строго-настрого наказал пить его в меру, дабы в буйство не впасть да Богов старых за хмелем-то не забывать. И чтят люди наказ этот... Ну, или Велесу так только кажется, - неожиданно закончил Куран, в очередной раз прикладываясь к фляжке.
   Мы расхохотались, а Ануфрий, вслед за Кураном, и сам приложился к хмелю.
   Ясно светило солнце, пробираясь сквозь густую листву, пели птицы, Куран будто бы перестал относиться ко мне с предубеждением... Разве может что-то случиться?
   Как оказалось, может!
  

***

   Солнце уже давно зашло за тучи. Меж деревьев начал гулять холодный ветер, а лошади шагали все медленнее, показывая, что они не прочь отдохнуть. Внезапно Куран остановился и слез с коня.
   - Предлагаешь сейчас на ночлег остановиться? - спросил Франциск.
   Куран не ответил.
   - Эй! - начал Ануфрий.
   Но Куран резко обернулся к нему и приложил палец к губам, а затем побрел в сторону кустов.
   - Что это с ним? - не понял Клемент.
   - Видно, что-то почуял. - Франциск прищурил глаза, а затем взял под уздцы куранового коня, который уж было вознамерился ломануться в чащу вслед за своим хозяином.
   В остальном все было спокойно, и я начала осматривать место, где мы остановились. Быстро поняв, что оно вряд ли подойдет для ночлега - не спать же прямо на дороге, где всяк найдет - я спешилась и хотела заглянуть в заросли, в которых исчез Куран. Раздвинула ветки и...
   Вдали мелькнул огонек. Затем еще один...
   Я прищурилась, пытаясь разглядеть, кто именно к нам приближается. На зрение я никогда не жаловалась, но сейчас все никак не могла рассмотреть владельцев огоньков.
   Еще один огонек и еще...
   Светлячки то вспыхивали, то гасли вновь. И вот снова...
   - Эй, Зарья, ты чего к земле приросла? - поинтересовался Клемент.
   - К нам кто-то идет, - я показала в заросли.
   - Куран?
   - Вряд ли он научился метать огонь.
   - Чего? - не понял Клемент, а Франциск спрыгнул с коня и приблизился ко мне.
   - Что здесь?
   Я показала ему на огоньки рукой, чувствуя, что пальцы начинают подрагивать, а в мысли закрадывается страх. Странно, всего мгновение назад я ничего не страшилась. Едва ли не считала эти леса самым безопасным местом на свете. А сейчас...
   Спиной я наткнулась на грудь Франциска и почувствовала, как от этого прикосновения вздрогнуло все тело.
   - Ты испугалась двух огней? - скептически поинтересовался Нараский и тут же вздрогнул в унисон со мной, когда вспыхнуло еще с дюжину огней. Затем еще столько же. Еще!.. Они были повсюду. Марины огни! И никого живого.
   - Нужно уходить, - прошептала я. - Схорониться где-то и...
   - Нет! - отрезал Франциск. - Без Курана мы в жизни отсюда не выберемся. Здесь же болота рядом. Одни мы в них в момент сгинем.
   - Но не стоять же...
   Внезапное появление до смерти бледного Курана оборвало мой протест.
   - Видели их уже? - мужик кивнул на огни. - Сполохи.
   - Кто? - не поняла я.
   - Блуждающие огни. Недавно они появились. Говорят, то ли из Итаки, то ли из Вельнса пришли. Колдовство там страшное проводилось. Ведьма саму Мару кликала, кого-то из своих родственников на тот свет хотела отправить, да не вышло у нее. Вместо того чтобы из нашего мира кого-то унести, Мара к нам эту светящуюся мерзость прислала, - Куран сплюнул. - Идемте. Нужно схорониться, пока Сполохи не отыскали. Горе тем, на кого они нападут.
   - Да что эти огни могут сделать? - пренебрежительно фыркнул Ануфрий.
   - Кожу с тела содрать, а мясо с костями для зверушек здешних оставить. Поверь, хищники редко бывают сытыми.
   Куран ловко завязал своему коню глаза, чтобы тот не испугался огней, и кивнул нам, чтобы мы так же поступили. А затем свернул с тропы и исчез в кустах, противоположных от тех, в которых виднелись огни. Мы за ним. Двигались быстро. Жаль, не бесшумно, так что ничего удивительного, что Сполохи быстро взяли наш след.
   - Не уйти! - зло сказал Ануфрий.
   - Знаю, - коротко бросил Куран.
   - Тогда куда мы? - вновь поинтересовался воин.
   Но объяснять проводник не стал, вновь ограничившись одним словом:
   - Увидишь!
   И вновь вперед.
   Казалось, Сполохи повсюду. Несколько мгновений, и огонь опалит кожу, а затем... Я запрещала себе думать о том, что будет "затем". Только дорога и полубезумный шепот:
   - Спасемся! Мы спасемся!..
   Внезапно впереди, в нескольких аршинах от нас, вспыхнул огонек.
   Сполох!

[]

  
   - Куран, они окружили нас, - мрачно сказал Франциск, как и я, заметив огонек впереди.
   - Выберемся! - решительно произнес проводник, затем еще жестче добавил. - Только тихо. Вякнет кто, нам конец!
   Куран прошел сквозь очередные кусты. Я поморщилась, когда до моих ушей донесся шелест листьев по крупу лошади. Как ни крути, а Сполохи не могут нас не услышать! Но выбора не было, и я двинулась через заросли за проводником. Когда я выбралась на дорогу, то не заметила Курана, но справа донесся очередной шелест, и я пошла на звук.
   Один шаг. Второй...
   Кто-то резко дернул меня за плечо. Я едва не вскрикнула от неожиданности, но вовремя заметила Курана, державшего перед губами палец.
   - Обманка, - шепнул он, показывая на заросли, в которых я слышала шум, а затем исчез за деревом.
   Я повторила его маневр и вновь удивленно осмотрелась, пытаясь понять, где проводник. Может, дальше? Проверить свою догадку я не успела. Куран резко дернул меня за брючину ниже колена, и тут же его голова показалась над землей. Он кивнул мне, чтобы залазила к нему, и я подчинилась. В земле, под корнями повалившегося дерева имелся довольно широкий выворотень глубиной в целую сажень. Странно, что такой большой, будто нарочно выкопан - подумалось мне - обычно ведь в подобных ямах два-три человека от силы спрячутся, но уж никак не пятерка. А здесь...
   - Мара! - ругнулся Клемент. - Лошади не поместятся.
   - До них ли? Свою бы жизнь спасти, - сквозь зубы проговорил Ануфрий.
   - А куда их девать? Здесь оставить, так и нас мигом обнаружат. А если в галоп их пустить, то по следам пройдут. Я Сполохов чуток обманул. Но долго их обманка не задержит.
   - Значит, либо вместе с лошадками лезть, либо никак, - мрачно подвел итог Франциск.
   Я же пыталась хоть что-то придумать, да не выходило.
   Тьма уже завладела лесом. Я могла разглядеть только черную землю под ногами, да рукой нащупать широкий ствол дерева, возле которого и находился грот.
   Что же...
   А ведь это идея!
   - Залезем на деревья! - предложила я. - Для одних коней места в гроте хватит. А мы среди кроны схоронимся. Сполохи ведь по земле идут. В такой темноте за листьями они нас не обнаружат.
   Препираться никто не решился. Спустив лошадей вместе с седельными сумками в грот и сыпнув конячкам сон-травы из моих личных запасов, чтобы не заржали ненароком, мы прошли несколько верст, еще больше запутывая следы. Затем по одному начали залезать на деревья. Первым из поля зрения исчез Куран, затем остальные.
   А мне как назло попадался лишь низенький молодняк и тонкие березы с рябинами, на которые просто смешно было думать залезть.
   Сполох.
   - Мара! - прошептала я, чувствуя, что ноги прирастают к земле. Я не успею! Никак не успею...
   - Лезь сюда! - внезапно прошептал решительный голос.
   Не разобравшись, кому он принадлежит, я подчинилась приказу и полезла наверх. Одна ветвь. Вторая... Листья да и сами верни хлестали меня по лицу и не покрытым частям тела. В ладони впивались колючки, что-то падало в волосы, но я молча продолжала лезть вперед, готовая, если потребуется, карабкаться до самого неба, лишь бы Сполохи не заметили.
   - Куда ты прешь, там ветки тонкие. Сорвешься, чего доброго, - прошептал все тот же, отдавший приказ голос. - Сюда давай!
   Я вновь послушалась и через мгновение оказалась на соседней от Франциска ветке.
   - Спасибо, - выдохнула я, тяжело дыша.
   - Найдут тебя, мы все покойники! - мрачно проронил Нараский.
   - И все равно... - договорить мне не удалось. Франциск закрыл мне рот ладонью и кивнул вниз. Я опустила голову и тотчас вздрогнула: Сполохи! Они все же нашли нас. Не помогла Курановая обманка. И мой план тоже не сработает. Сейчас эти огни...
   Я задрожала так сильно, что ветка подо мной и сама начала качаться. Зашелестели листья, взлетела сидевшая на верхушке дерева птица с ярко-желтыми глазами. Казалось даже, месяц осветил лицо нарушительницы тишины. Но, верно, мне показалось! Франциск резко прижал меня к себе, пытаясь успокоить и не дать выдать хоть и ненадежное, но все же убежище.
   От мужского тела веяло теплом и силой. Я чувствовала, что, если сполохи нас обнаружат, Франциск не будет покорно дожидаться своей участи. Он нападет... Пусть это и будет последним, что он сделает в своей жизни!
   Не знаю, зачем я губами коснулась его шеи. Всего раз! А затем наши взгляды пересеклись. Горячий страх и холодная осторожность, нежность и жестокость, отчаянье и надежда... Мы все так же смотрели друг другу в очи, краем глаз замечая, что огоньков внизу становится все больше. Они проносились мимо и гасли. И вновь...
   "Все равно погибать", - пронеслось в голове, и я потянулась губами к губам Франциска, собираясь сделать то, чего давно хотела, но никак не могла сделать.
   Нас разделяла пядь, затем вершок, половина вершка...
   - Давай-ка поглядим на наших богачей, - внезапно внизу чуть сбоку раздался низкий, чуть хрипловатый голос.
   Человеческий голос!
   Будто по голове чем-то тяжелым ударили. Я резко повернула голову и поглядела вниз, пытаясь отыскать Сполохи. Их не было. Лишь горстка людей, переговариваясь, медленно шла прямо под нами.
   Я вжалась в грудь Франциску, пытаясь понять: что, Мара меня забери, происходит?!
  
   Отступление
   Несколько часов назад...
   Солнце уже давно перекатило за полдень, но зной еще не спал, и люди пытались укрыться в тени от яркого палящего диска. Кое-кто из молодежи, особенно пареньки, что давеча щеголяли голым торсом, побежали на озеро, чтоб ополоснуться да освежиться. А там и поболтать можно, похвалиться своими достижениями в торговле аль новыми покупками. Главное - из дома побыстрому свалить, чтобы батя не приметил, что "дитятко" ненаглядное от работы отлынивает. А то и водичка студеная будет, и обжигающе-горячий песок... Все будет! Только эдак через семерик, а то и двое, когда с мягкого места сойдут следы батиной плетки.
   Торговля постепенно затихала. Уже не так яростно спорили из-за цен на те же меха. Впрочем Первуша - сутулый бородатый мужик лет сорока с широкими бровями над маленькими проницательными глазами и тонким, чуть заостренным носом, выдававшим в незнакомце примесь голубой крови, хоть и заметно разбавленной, краем глаз следящий за лотком с шкурами, не особо и понимал, на что летом меха. Тут бы рубаху скинуть по жарище-то такой.
   Да не выйдет!
   Мужик досадливо сплюнул в сторону. Всю его спину испещряли шрамы от плети, которой пару лет назад его угостил не то "освободитель" здешний, не то "лиходей проклятый" - местные все никак не могли определиться со своим отношением Градомиру Гардичу. А потому то Богов о его здоровье молили (как княжеский сын на брата своего людей вел или по ту сторону Приграничных гор свирепствовал), то проклинали на чем свет (как он в их собственной хате хозяйничал).
   В общем, по этим отметинам на спине Первушу даже ребенок опознать мог - о них ведь последний дурак знал (жаль, мужик не узнал, кто это такой болтливый, а то мигом бы пройдохе язык укоротил!). Ведь что староста Радужной, что любой из купцов не отказался бы его, Первушину, голову на стенку прибить. Не любили они главаря разбойничьей шайки, страх как не любили! Оттого и приходилось в рубахе париться да сутулиться посильнее.
   От нечего делать - Первуша-то и на ярмарку наведался, чтоб узнать, кто из купцов сильнее всех наварится, да только притихла торговля, - разбойник пригляделся к загону с конячками. Грабить лошадников Первуша не любил: попробуй еще их догони! Но выбора особо не было. Рядом с кобылами хоть покупатели стояли да сторговаться пробовали.
   - Да ты что, ополоумел? Шестьдесят сребреников за одну клячу - это грабеж! - возмущался высокий плотный мужик, смахивающий на богатыря, какими их представлял себе в детстве Первуша.
   Разбойник бросил взгляд на лошадь, о которой шел спор, и молча согласился с "богатырем": кобыла неважненькая, а деньжат просят как за золотую. "Может, все-таки обчистить лошадника?" - пронеслось в мыслях. Не думал Первуша, что простая кобыла так дорого стоит.
   Тать уже помыслил к Маришке двинуть - все про лошадников вызнать. Она баба умная, глазастая и уже не раз ему сведенья ценные выкладывала. Но к загону подошли еще двое: черноволосый мужик с тонкими чертами - точно не местный - да молодая светловолосая девушка - по виду простая крестьянка - так разбойник решил задержаться.
   И не пожалел!
   Не местный черноволосый, и не подумав торговаться, выложив всю требуемую лошадником сумму так легко, будто расстался с мелкой погнутой медяшкой.
   "А если для него триста золотых - мелкая монета..." - глаза у разбойника алчно полыхнули, и он поспешно сунулся в переулок, надеясь не попасться к будущим жертвам на глаза, а там и проводил их до трактира. Затем сам сунулся внутрь, заказал наливочки, без особого интереса провожая упругую попку подавальщицы, и обратился вслух - благо, богачи не особо таились.
   Определившись с дорогой, приезжие оставили на столе монеты и покинули трактир. А Первуша развалился на лавке, медленно цедя наливку и размышляя о своем, разбойничьем. Богачи-дурачи решили через леса ехать. Вот же ж... Разбойник хохотнул, едва не расплескав остатки наливки на портки. Затем поднялся и вышел на улицу. "Можно к Маришке все же наведаться - подумалось татю. - Не ради сведений, а из-за фигурки ее пригожей. Все равно времени до темноты полно. А раньше "сполохи" не нападают. План нападения простой: напугать дикими огнями - местный среди богачей есть, вмиг расскажет, что это такое, - заманить в выворотень и ограбить. Ну, и к лошадникам надо бы пристальней присмотреться, может, потолковать осторожно - чем не вторая жертва?"
  
   Глава 27
   С дерева было плохо видно, что именно творится на земле. Я замечала лишь освещенные факелами человеческие фигуры, которые исчезали за очередными зарослями. Спуститься вниз не представлялось возможным. Хоть Сполохи и пропали, но что-то во всем этом было до ужаса странным!
   Мгновение или два длилась тишина, прерываемая лишь нашим с Франциском дыханием и шелестом листьев. Еще мгновение безмолвия и...
   - Едрить их налево, тут одни клячи да сумки с фуражом и жратвой!
   - Ну, прямо уж, клячи. За шестьдесят монет-то!
   - Да на кой они нам нужны?! У богачей этих золота полные кошели - сам видел. И где они теперь? Мара, столько стрел извели, а что в итоге - полудохлые клячи.
   - Да ладно тебе, Первуша, - успокаивающим баском заявил еще один, до того молчавший, незнакомец. - Отыщем их. Не могли они далеко уйти. Если коней не прирезали и спрятали хорошо, - мужик хмыкнул. - Как им казалось. Точно вернуться. Тут мы их и поймаем.
   - А может, они вообще где-то поблизости затаились, - произнес тот, кто первым возразил Первуше. - А как нас услышали, так убежать решили. Никто шума какого подозрительного не слышал?
   - Эти трусы от огней бежали. Вряд ли они бы стали по кустам прятаться, а вот если на деревья залезли... - внезапно предположил незнакомый голос.
   Я почувствовала, как тело прошиб холодный пот, а уж когда один из незнакомцев поднял факел и двинулся в направлении того дерева, на котором мы с Франциском сидели, вовсе едва с ветки не слетела.
   Он приближался. Один шаг. Второй...
   - Да ладно тебе, Лохматый. Все деревья мы при всем желании не проверим, - того, кого назвали Первушей, замолчал на несколько мгновений, а затем язвительно добавил: - Сейчас. Но к утру наши трусы будут как на ладони.
   Лохматый отдалился, и вскоре за кустами уже пылал костер, а мужики рассредоточились вокруг него. Много их было: человек тридцать. Все, насколько я могла разглядеть, высокие, плечистые, коренастые, с густой шевелюрой и длинными бородами.
   Вскоре до моего носа дотянулся кисловатый запах бражки и более лакомый зажаренного мяса. Желудок внезапно вспомнил, что последний раз он ел, когда солнце стояло еще в зените, и недовольно заурчал.
   Кое-как справившись с этими позывами, я прошептала:
   - Нужно выбираться отсюда.
   - Не сейчас, - медленно произнес Франциск, задумчиво прищурив глаза.
   - А когда?! Они... - Франциск не дал мне договорить, уже привычно зажав рот ладонью.
   Прежде, чем я успела возмутиться, от группы разбойников отделилось три человека. Двое быстро исчезли за очередными кустами, а третий встал рядом с соседним от нашего деревом и начал вертеть головой в разные стороны.
   - Не шевелись, - мне на ухо прошептал Нараский. - В такое темноте наши фигуры сольются с листьями, но движение он, как пить дать, разглядит!
   Постепенно гомон, идущий от костра, начал затихать. Я видела, как, то один разбойник, то другой укладывается на ночлег. Когда возле пламени осталось двое, костер потух. Бодрствующие закидали алые угли землей и присоединились к спящим товарищам.
   Теперь страх вызывал только мужик, стоящий совсем рядом с нашим убежищем. Он перестал бесцельно вертеть головой, но засыпать, как остальные, не собирался. Спуститься же так, чтобы незнакомец ничего не заметил, смешно было и думать!
   - Помнишь, где затаились Куран с остальными? - одними губами, как и в прошлый раз, спросил Франциск.
   Я покачала головой.
   - Говорил же, не шевелись! Разбойничий глаз сложнее обмануть, чем его же уши.
   - Нет, - примирительно ответила я.
   - Ладно. Нам нужно так избавиться от троих разбойников, чтобы они не успели произнести ни звука. Главное - покончить с тем, который стоит почти прямо над нами, и с тем, который засел возле калины в четырех саженях.
   - Где?
   Вовремя вспомнив о приказе не шевелиться, я как можно медленнее повернула голову в указанном направлении. Вгляделась, пытаясь рассмотреть противника. Но так и не разглядела. Лишь тонкий ствол калины и виделся. Я еще сильнее прищурила глаза, пытаясь увидеть больше. Вот, в аршине от калины, длинная ветвистая коряга, толстый пенек...
   Шевеление. Еще одно... На мгновение от ствола калины отделилось тело разбойника, до того казавшееся пеньком, а в следующее - вновь слилось с деревом.
   Но я его уже заметила!
   Прав оказался Нараский: легче всего заметить движение.
   - Как насчет третьего татя? - спросила я. - Где он?
   - Понятия не имею! То ли слишком далеко отошел, то ли маскируется не в пример лучше товарищей, скотина.
   - Что будем делать? До рассвета не так долго осталось.
   - Помню. Сейчас ты как можно осторожнее перелезешь на эту, - Франциск коснулся ладонью соседней ветви, - висну. Только медленно и тихо, чтобы ни один листок не шевельнулся.
   - Хорошо.
   Осторожно поднять руки, до того сжимавшие ветвь, на которой я примостилась, затем коснуться соседней. Медленно, пядь за пядью передвигать пальцы на руках. Затем, крепко схватив толстую ветвь, приподнять все тело, и...
   Разбойник, стоящий возле соседнего дерева, внезапно покачнулся и упал с кинжалом в груди.
   - Мара! - ругнулся Франциск. - Вниз давай!
   От неожиданности я разжала руки и кубарем покатилась вниз. Колючие ветки хлестнули по лицу, а в следующий миг я плашмя упала на живот. Неожиданный толчок выбил весь воздух из груди, и я лежала без движения, пытаясь вновь вздохнуть.
   Есть!
   Воздух вновь проник внутрь, возвращая мое тело к жизни.
   Ненадолго!
   Он стоял в аршине от меня с натянутым и нацеленным мне в грудь луком и начинал открывать рот, чтобы кликнуть остальную банду. Но не успел! Кинжал с разукрашенной рукояткой вонзился татю в шею, пробивая ее насквозь. Брызнула кровь из раны, и разбойник повалился на землю. Тотчас вниз спрыгнули Куран с Клементом. Франциск с Ануфрием и так стояли на земле. Быстро присев, они вытащили свои кинжалы из мертвых врагов.
   - Сматываемся... - начал Франциск, но договорить не успел.
   - Вот они! - завопил последний неспящий разбойник.
   И мы, не сговариваясь, бросились наутек. Быстрее, быстрее. Еще один шаг...
   - А как же Сполохи? - додумался спросить Ануфрий, сбиваясь с шагу.
   Ему не ответили, а переспрашивать воин не стал, все ускоряя бег.
   Вновь свернув, мы оказались на той тропе, с которой сошли, спасаясь от диких огней, и принялись бежать дальше. Двигаться здесь было удобней: ветки не хлестали по щекам, а ноги не путались в высоких зарослях, но...
   - Мы здесь отличная мишень, - озвучил мою мысль Франциск. - Нужно сворачивать!
   - Рано! - отклонил идею Куран. - Здесь есть одна тропа...
   Свист стрелы, пронесшейся в вершке от проводника, заставил его заткнуться и прибавить шагу. Затем еще одна стрела в пяди от меня. Еще одна рядом с Франциском...
   - Сворачиваем!
   - Рано! - вновь крикнул Куран и сбился с шага, когда одна из разбойничьих стрел таки попала ему в плечо. Проводник скрипнул зубами и проговорил. - Осталось не больше версты!
   И снова вперед! Еще один шаг, и еще...
   Свернув и резко притормозив возле пышной плакальщицы, Куран прошел сквозь ее гибкие ветви и ступил на еле видимую тропку.
   - Скорее всего, дальше они продолжат двигать по главной дороге, - не останавливаясь, начал шепотом объяснять Куран. - Если их атаман умен, он и сюда парочку татей пришлет. Но с ними будет справиться легче, чем со всем отрядом. Да и спрятаться тут есть где.
   - Вновь хочешь нас в ловушку заманить, как с тем гротом? - с угрозой спросил Франциск.
   - И зачем мне это?! - Куран еле слышно скрипнул зубами от боли. - Я не заодно с разбойниками. Так что, если нас схватят, меня придушат, как и всех остальных. Или думаете, разбойники ради достоверности мне в плечо попали? Шагайте быстрее!
   Некоторое время мы молча двигались вперед. Шум позади стих, но я была уверена, что атаман отправил кого-то из своих и по этой дороге.
   - Как ты тогда узнал о гроте? - внезапно Франциск вновь обратился к Курану.
   - Я леса хорошо знаю. Следы умею читать - не раз пропажи отыскивал. Огни те раньше вас всех заприметил и стал пути к отступлению искать. Вот и нашел. Тихо! - внезапно Куран поднял руку вверх. Чуть помолчал, затем прошептал. - Они идут. Прячемся!
   Лесом все еще владела тьма, но у показавшихся из-за дальних деревьев разбойников были факелы, так что видели они не в пример лучше нас.
   Мара! Дерево, издалека казавшееся широким, на проверку оказалось обыкновенной березой и не могло надежно скрыть мою фигуру. Я сделала еще несколько шагов и присела за поваленным дубом, то и дело выглядывая наружу и проверяя, где сейчас разбойники. Их было шестеро - меньше трети отряда, но все равно больше, чем нас.
   "Они пройдут мимо. Не заметят нас. Не..." - про себя молила я, стараясь и не дышать, чтобы они меня не услышали. И вновь: "Они пройдут мимо. Пройдут..."
   Не прошли!
   Первым заметили Ануфрия. Но вшестером на одного напасть не сумели. Словно земные духи, на ноги поднялись Франциск, Клемент и Куран и бросились на разбойников. Звон стали. Снова! Сно...
   Один из разбойников открыл рот, чтобы позвать на помощь подельников, но не успел издать ни звука, как Ануфрий перерезал ему глотку. Вот только из-за этого открылся сам и получил укол в ногу. И все же драться не перестал! Два или три удара просто парировал, а затем оттолкнул от себя врага и помог Курану добить его противника.
   - Два готово, - забывшись, проговорила я, на свою голову привлекая внимание того разбойника, которого оттолкнул Ануфрий.
   Забыв про мужиков, тать двинулся ко мне. Я попятилась, схватила валявшуюся на земле корягу и попыталась ею защититься от разбойника.
   Не вышло!
   Одним ударом меча разрубив корягу, разбойник толкнул меня на землю. Поднял меч, но ударить не сумел: в его бедро вонзился кинжал. Разбойник покачнулся и быстро повернул голову, а заметив четверых воинов, уже расправившихся с его подельниками, кинулся наутек.
   - Быстрее за ним! - прокричал Куран. - А то других разбойников к нам приведет!
   И снова бег, уже ненавистный после этой невыносимо длинной ночи. И вновь останавливаться никак нельзя. Я уже не соображала, куда ведут меня ноги. Впереди виделась широкая спина Клемента, и я бежала за ней.
   - Вот он!
   Короткий взмах кинжала. Полет...
   - Мара, промазал!
   Оставив застрявший в стволе дерева клинок, Куран бросился дальше за разбойником. Казалось, еще немного, и...
   Внезапно проводник поскользнулся и полетел на землю, лицом впечатываясь во что-то слизкое, но тотчас поднял голову и крикнул:
   - Стойте, где стоите! Тварь провела нас, - Куран рукою показал вперед. - Гиблые болота!
  
   Глава 28
   - Вернемся? - предложил Клемент.
   - Не выйдет, - криво улыбнулся Куран. - Тот разбойник уже наверняка со своими встретился. К тому же из нас пяти трое раненых. Наверняка мы за собой кровавый след оставили. По нему тати и двинут. Идти обратно - значит навстречу разбойникам двигать, смерть свою приближать.
   - Так что, здесь сидеть?! - поразился Ануфрий. - Ладно еще разбойники отыщут. Но если Сполохи найдут? Они ведь похуже людей.
   - Да не было никаких Сполохов! - со злостью сказал Франциск. - Нас разбойники обманули. В Радужном они узнали, что у нас золота полные калиты, вот и решили его отнять. Людей, пусть и татей, мы бы не испугались. А вот призрачных созданий - как пить дать. Понацепляли кровопийцы на стрелы травы-горючки. Есть такая, в один миг вспыхивает и тут же гаснет. Вот вам и блуждающие огоньки. Не удивлюсь, если этих Сполохов вообще никогда не существовало, просто разбойники не с нами первыми этот трюк проделывают и слух сами пустили. Ладно, какие предложения по поводу того, что дальше делать? - внезапно сменил тему Нараский. - Назад идти нельзя, на месте оставаться тоже. Через болота эти возможно как-то пройти?
   - Есть одна тропа, - Куран сплюнул. - Я по ней не ходил. Но слышал, что туда можно сунуться, если совсем уж припечет.
   - Где она, знаешь?
   - Дайте подумать, - Куран осмотрелся и сам себе кивнул. - Отсюда верста, может, две-три. Мы должны успеть дойти, пока разбойники нас не настигли. Вот только топь эта... Большинство тех, кто пытался гнилые болота пересечь, сгинуло в них. Вышли единицы.
   - У нас выбора нет! - отрезал Франциск.
   Пока мужики болтали, я успела перевязать раны Ануфрию и Курану. Последний, хоть и косился на меня с недоверием, но молчал. Также мельком я взглянула на повязку на плече Франциска - он себе за обедом ее наложил - вроде ничего дурного не произошло: хоть и вся в грязи, но пятен крови нет.
   Как только я закончила с врачеванием, мы двинулись вдоль болот. Вокруг стоял отвратительный смрад, но гораздо хуже было то, что из-за царившей вокруг тьмы мы не видели трясины и могли угодить в нее в любой момент.
   Мы прошли уже с версту, когда впереди внезапно появился огонек, а вслед за ним раздался уже знакомый голос Первуши:
   - Да где же носит этих тварей?!
   Мы остановились: путь был отрезан. Как назло вокруг не было ни единого дерева, так что разбойники вот-вот должны были нас обнаружить. Мы молчали, стараясь не привлекать раньше времени внимания татей. Воцарившуюся тишину прервало болотное чавканье, а вместе с ним у меня родилась идея! Плохенькая, конечно, но хоть какая-то!
   - Сколько нам осталось до той тропы пройти? - спросила я у Курана.
   - Версту. Она совсем близко.
   - Значит, нужно лишь немного потеснить разбойников. Ладно!
   Достав из сумки казанок, в котором недавно варила кашу, я пригляделась к болоту. Заметив водный островок, пошла к нему.
   - Совсем с ума сошла?! - Клемент схватил меня за руку. - Самоубиться решила?
   - Отнюдь! - я вырвала руку из захвата и едва не поскользнулась на влажной земле. Но устояла и двинулась к намеченному островку. - Решила сыграть с разбойниками. Не только ведь их жертвы боятся нечистых сил.
   - Болотных духов решила вызвать, ведьма? - забывая про мой приказ не называть меня так, спросил Куран.
   Но на сей раз я не вспыхнула и просто ответила:
   - Что-то вроде того.
   Набрав в казанок болотной жидкости, я двинулась обратно к мужикам, стараясь не ступить в трясину. К счастью, обошлось!
   Поставив казанок, доверху наполненный болотной жидкостью, на землю, я достала из калиты кое-какие травы из купленных в Радужном и начала перетирать их над казанком. Затем опустила руки в середину и перемешала получившееся жидкое месиво. На мгновение подняла ладони над казанком и улыбнулась, чувствуя, что достигла того, чего хотела: руки стали светиться желто-зеленым светом.
   - Что это за мерзость? - кривясь, спросил Ануфрий.
   - Та, что превратит меня в болотницу, которая утаскивает мужиков в трясину!
   Положив на землю рядом с казанком калган-траву, я отвернулась от мужиков, полностью разделась и распустила волосы. Растерев меж пальцами длинные корни, я нанесла выделившуюся клейкую жидкость на бедра и грудь, а затем прикрепила туда валявшиеся на земле зеленые листья. Калган мигом приклеил их ко мне. Оставшееся нагим тело я покрыла месивом из казанка, чувствуя, что кожа начинает покрываться желто-зеленой коркой, какой до того могли похвастаться одни лишь мои руки.
   Закончив, я отломала стелящуюся по земле ветвь дурницы* и оплела ее вокруг волос, сорвала несколько соцветий белокрыльника и разместила их в густых кучерах, будто ленты на деревенском празднике. Затем поднялась на ноги и мельком бросила взгляд на водяную гладь, в которой отразился мой новый лик: все та же худощавая фигурка с нужными выпуклостями и длинными, волнистыми от косы волосами, как у любой деревенской девки. Вот только... Я облизала верхнюю губу и улыбнулась так, что у меня самой пошел мороз по коже. Вот только у деревенских девок тело не светится желто-зеленым окрасом, не трепещут листья, поддавшись умелым ласкам Переплута, оголяя нагое тело, не горят, будто у вельнсов, мятежные зеленые глаза, не шелестит белокрыльник, не... Покрутив меж пальцев острый, как кинжал, лист ужика, я уколола кожу, а затем приложила ранку ко рту, оставляя в кончике губ капли крови. Не дарят алые уста последние кровавые поцелуи.

[]

  
   - Ну что, примут меня за болотницу? - я резко повернулась к парням и рассмеялась, заметив, как трое из них вздрогнули, увидав мой новый лик. - Примут! Раз уж даже вы испугались... Я пойду навстречу разбойникам, будто только вышла из болот, и попытаюсь отогнать их подальше. А вы идите к тропе, когда они скроются
   - А ты? - спросил Клемент.
   - Я догоню вас.
   - Ты не знаешь, где искать, и можешь пропустить тропу, - высказал Куран то, что я и так слишком хорошо понимала.
   - Если я пойду за вами слишком рано, разбойники могут что-то заподозрить. Я справлюсь! - сказала я с уверенностью, которой на самом деле не испытывала. - Это из-за меня ушел тот разбойник, мне и вытаскивать нас из ловушки.
   Я встала на ноги, глубоко вздохнула с намерением идти к разбойникам. Но внезапно Франциск поднялся на ноги и взял меня за руку.
   - Если они не поверят или не испугаются, ты умрешь.
   - Я знаю.
   - В тебя-болотницу вполне могут не поверить! - с нажимом повторил Франциск. - Ты не так уж похожа на болотницу. Твои волосы не светятся, да и эти листья... - Нараский коснулся одного из листьев на моем бедре, отчего я вздрогнула и отступила на шаг.
   - Этот отвар светится, только попав на нагое тело.
   Из груди Франциска внезапно вырвалось тяжелое дыхание, глаза заблестели. Я тотчас выдернула руку из захвата и пошла вперед, чтобы не сделать того, о чем уже завтра буду сожалеть!
   Если останусь жива...
  
   Разбойники... Они расположились совсем близко от нашей стоянки. Я не успела пройти и полверсты, как оказалась рядом с троими из них. В нескольких аршинах стояли еще двое. Затем еще...
   Не тратя больше ни единого мгновения, я громко расхохоталась и вышла на свет.
   - Человечишки... Как же давно здесь не было никого из вашего племени. Девица уж заскучала без мужского внимания, - я вновь расхохоталась, тряхнув головой. - Что ж никто не подходит? Я умею ласкать. Так зацелую, что до смерти не забудете. До смерти, - вновь дикий хохот, заставивший разбойников отступить назад на несколько шагов.
   - Ну, идите же сюда. Быстрее!.. - я приблизилась к одному из разбойников и положила его руку себе на живот, облизала языком губы и улыбнулась, внутренне сгорая от омерзения. - Ну, давай же...
   Разбойник отскочил в сторону и, зацепившись за какую-то корягу, полетел на землю. Тотчас вскрикнул, заметив, что его ладонь теперь сияет желто-зеленым цветом, как и моя кожа. Попытался встать на ноги, но вновь поскользнулся и полетел на землю. Его товарищи уже убрались подобру-поздорову, а он сам, как ему казалось, был у меня в руках.
   - Белобог, спаси, сохрани, убереги от нечисти, - начал шептать тать.
   Я отшатнулась, будто и впрямь испугавшись Бога Света. Вскрикнула. Но тотчас, будто бы сняв с лица паутину, вновь расхохоталась и начала приближаться к мужику.
   - Стой, поганая! - выкрикнул он. - Я заклинаю тебя именем Божьим, его словом, светлым ликом... - разбойнику, наконец, удалось встать на ноги и он кинулся наутек, все продолжая и продолжая заклинать Богов, чтобы те от нечестии его уберегли. Я же бросилась в обратную сторону, и сама благодаря Высших за неожиданную удачу.
   Вот и болото. Я пошла вдоль топи, выискивая тропу, о которой говорил Куран. Идти старалась быстрее, чтобы разбойники не успели обнаружить, что их надули, и кинуться в погоню.
   Я прошла уже версту, затем еще одну... А тропы все не было! Неужто пропустила? Я решила идти вперед, а там будь что будет. И еще один шаг, и еще...
   - Зарья! - внезапно раздалось из болота.
   Я вздрогнула, подумав, что это истинная болотница, недовольная моим самоуправством, из трясины меня кличет. Хотела уже бежать со всех ног: хоть вперед, хоть назад - неважно!
   Не успела!
   Я уже видела ее неестественно большую фигуру, слышала все новые слова... Но не могла сдвинуться с места. Сердцем овладел страх, заставляя его колотиться быстрее с каждым мгновением.
   Еще один удар. Еще...
   Она была уже рядом. Несколько шагов, и она...
   Я вскрикнула и повалилась на землю. Закрыла лицо руками и начала повторять, как до того разбойник:
   - Белобог, спаси, сохрани, убереги от нечисти...
   - С ума сошла?! - Франциск резко поднял меня на ноги.
   Я вздрогнула всем телом, а затем вздохнула свободно и едва не расплакалась от неожиданного счастья: это был Нараский, а вовсе не болотница. Франциск...
   Он обнял меня, не обращая внимания на свечение, исходившее от моей кожи, и прошептал на ухо:
   - Ты молодец. Но... Только попробуй еще раз так собой рисковать!
   Я рассмеялась, отходя от пережитого ужаса, и сказала:
   - Я же говорила, не ждать меня.
   - Интересно, с каких это пор я выполняю твои приказы? - Франциск отстранился от меня, накинул мне на плечи свиту и повел по тропе к остальным.
  
   Я плохо запомнила болота. Это был один сплошной кошмар. Дорожка то и дело петляла, и приходилось останавливаться и проверять, куда она делась на этот раз. Вокруг стояла тьма, и поэтому передвигаться в эти мгновения приходилось буквально на ощупь. В одну из таких проверок Клемент чуть не провалился в трясину. Но мы справились: вытащили его, оставив болоту на память один из башмаков воина.
   Постепенно начинало светлеть, жаль только, безопасней болото от этого не становилось. Вновь приходилось останавливаться, проверяя путь. Куран говорил, нам осталось недолго по трясине идти. А сразу за ней начинаются хмельные поля. Там уже безопасно. Говорил, что по сути вот эта самая тропа, по которой мы идем - самый короткий путь через лес. Просто мало кто им пользуется. Таких, как мы, дураков мало. Это уже, конечно, не он говорил, а я добавляла про себя. Ну, да неважно. Ничего и никто не важен. Только эта марина трясина!
   Мало-помалу болото становились все водянистей а и без того еле заметная тропа, все уже. Впрочем, была и радостная новость - показался конец пути. Вставало солнце, освещая широкое поле с зелеными побегами впереди. На глаз до него была всего верста.
   - Быть того не может! - радостно заявил Ануфрий, заметив просвет. - Дошли-таки!
   Не сдержавшись, он рассмеялась, подмигнул нам левым глазом и сделал шаг назад.
   Зря!
   Тропа уже была до того узкой, что воин полетел в воду и тотчас ушел в нее с головой.
   - Как же тебя угораздило?! - Клемент мигом подал Ануфрию руку, но воин и сам подтянулся и влез на тропу.
   - А ведь это уже не трясина, - чудом избежав гибели, проронил он. - Обыкновенная вода.
   - И впрямь весна дождливой была, - припомнил Куран. - Вот и разлились озера. Тут ведь низина, грех воде не стечь.
   Ануфрий не вслушивался в объяснения. Достал из сумки свежую одежду и надел вместо насквозь промокшей. А затем пошел вперед. Дорожка в очередной раз вильнула, но в этот раз ее продолжение упорно не находилось. Мы стояли на маленьком земляном пятачке, а вокруг была вода.
   - Мара! - возмутился воин. - Ведь здесь и десятки саженей до полей нет. А пройти никак. Вот же разлило!
   - Плыть нужно, - мгновенно заявил Франциск. - Все, надеюсь, на воде держаться умеют?
   Мы недружно кивнули, затем сложили одежду в сумки, переглянулись, а там и в воду полезли. Страха не было. Лично я так устала за эту ночь, что уже с трудом соображала, и только знай, руками воду перебирала, приближаясь к тому берегу.
   - Все хорошо? - спросил плывущий справа Франциск.
   - Справлюсь, - я сделала еще один гребок, и еще...
   Вода на удивление была не особо грязной и, в общем-то, не сильно отличалась от той, что в любом другом озере имеется.
   А затем еще один гребок, и еще...
   Наконец, я ухватилась ладонями за берег. Попыталась подтянуться, чтобы выбраться, но не вышло: последние силы ушли на заплыв. В сажени от меня на поле поднимался Франциск, еще дальше Куран и остальные. В отличие от меня, у мужиков силы еще остались, так что через несколько часцов они выбрались на берег.
   А я с места не могла сдвинуться!
   Дернувшись еще несколько раз, я не вытерпела и попросила:
   - Франциск, пожалуйста, помогите.
   Мужчина не услышал, продолжая стоять возле берега и глядеть в одну точку.
   - Франциск! - позвала я чуть громче. Мужчина вздрогнул, будто я его чем-то тяжелым ударила, и присел на корточки, взял меня за талию и резко потянул к себе.
   - Спасибо, - поблагодарила я, лишь только оказалась на берегу, и замерла. В нос ударил приторно-сладкий запах, перед глазами все поплыло, фигура Франциска размазалась, казалось, стала бесплотной...
   А в следующий миг его губы коснулись моих губ. Я ответила на поцелуй, обвив руками его за плечи, прижимаясь к холодному после купания телу и чувствуя, что соски на чуть прикрытых листьями грудях затвердевают. Франциск обнял меня за талию, а во внутреннюю часть моего бедра уткнулось что-то твердое. Тело будто загорелось изнутри, вспыхнуло, как сосновая ветвь, чтобы через мгновение сгореть без остатка.
   Ничего не соображая, я сделала шаг назад, и тотчас вместе с Франциском полетела в воду.

[]

  
   Глава 29
   Холодно.
   Вода накрыла нас с Франциском с головой, а в следующее мгновение мы вынырнули на поверхность, выплевывая мутную жидкость, попавшую в горло.
   До того пылающее тело сковал лед. В кожу впилась сотня игл, отрезвляя мгновение назад помутившееся сознание. Я шарахнулась в сторону от Франциска, и не пытаясь понять, что на нас нашло. Только забыть и не вспоминать.
   Захлебываясь, я схватилась ладонью за берег, попыталась вновь не уйти под воду, но сил на то, чтобы выбраться, как и в прошлый раз, не хватало. Да и с учетом того, что с нами произошло, на поверхность не особо-то и хотелось: вода хоть и была мутной и холодной, но не лишала рассудка, как странный запах над хмельными полями.
   - А вот и еще двое голубков, - незнакомый насмешливый голос заставил меня позабыть о собственных бедах и присмотреться к его владелице.
   Это была высокая женщина на вид несколько старше двадцати, одетая в мужской костюм. Длинные светлые волосы были стянуты в хвост. В зеленых глазах сквозила едва заметная насмешка. Закончив разглядывать меня, незнакомка перенесла свое внимание на Франциска. Тонкие брови тотчас метнулись вверх, в глазах появилось любопытство.
   - Франциск Нараский, - до невозможности растягивая слова, проговорила зеленоглазка. - Я и подумать не могла, что встречу здесь именно вас. Вытаскивайте их! - неожиданно закончила незнакомка.
   И тотчас я разглядела то, что должна была заметить с самого начала: чуть позади девушки стояло семеро мужчин. По ее приказу они подошли ближе к воде и начали вытаскивать нас с Франциском. Поначалу я думала отплыть подальше, чтобы не оказаться в плену у неведомо кого, но спокойствие Нараского, и не пытавшегося убежать, сделало свое дело. Я начала ждать того, что будет дальше.
   На берегу в нос, как и прежде, ударил сладкий, лишающий рассудка запах. Но во второй раз в ту же ловушку я не попала и начала дышать отрывисто через рот, будто лайка. Вдох, выдох, вдох... Будто бы помогло. В голове зазвенело, но разум я не потеряла
   Внезапно незнакомка приблизилась ко мне и сыпнула что-то в лицо. Я чихнула, а затем потеряла сознание.
  

***

   Не знаю, как долго я была без чувств. Может, один час, а может, и цельный день. Очнулась я от яркого солнца, бьющего прямо в глаза. В нос тут же ударил болотный запах, и в первое мгновение мне показалось, что мы все еще там - в топях, а сладкий дурманящий аромат, странная незнакомка и собственные, ни в какие ворота не лезшие действия - просто сон.
   Но лишь в первое мгновение!
   Подняв голову, я осмотрелась. Я находилась в небольшом, но достаточно высоком шатре. Внутрь солнце попадало через щель между пологом и остальной частью шатра. Сама я лежала на теплой лежанке, расшитой зеленой и серебряной нитями. Мою наготу: вода смыла остатки калгана с листьями, - прикрывало полотно грязно-белого цвета, как и лежанка, расшитая зеленым с золотом.
   Не тратя больше ни на что времени, я поднялась с лежанки, быстро надела лежащие на покрывале рубаху с портками - видно, для меня оставленные, убрала с волос остатки белокрыльника, заплела косу и вышла из шатра. На смену запаху топей пришел приторно-сладкий аромат, но на сей раз он не лишил рассудка, а лишь навеял неприятные воспоминания.
   Далекие. Казалось, давно ушедшие...
   - Даже не думай, оборванка! - староста со всей дури ударил кулаком о стол. - Не женить тебе моего сынка на себе!
   - Но я ведь... Я... - ор выбил из моей головы все мысли, еще недавно казавшиеся такими правильными, мудреными. Такими, против которых и возразить нельзя - так мне казалось. А сейчас голова была пуста, как кочан капусты, где под ворохом листьев прячется крохотная кочерыжка.
   - И не смей ребенка в подоле приносить! Не примем, так и знай. Мало ли с кем ты ее нагуляешь.
   Я быстро взглянула на Часлава - старшенького усатого старосты, вокруг которого и разгорелись баталии. Он молчал и выискивал грязь на полу, усилиями его матери вычищенном до блеска. На меня он не глядел вовсе, хотя только вчерашним вечером клялся в вечной любви.
   Сволочь!
   - С чего вы взяли, что я брюхатая? - сжав волю в кулак, спросила я.
   - Такие распутницы, как ты, только это и умеют, - жестоко заявил староста.
   А я не сдержалась и со всей силы ударила его по лицу.
   - Распутница?! Да кто вам дал право меня так обзывать?! Чем я хуже, чем... Чем ваша младшенькая, к примеру. Как бишь ее там, - я сделала вид, будто задумалась. - Рада, кажись.
   - Не смей! - завопил староста и сам едва не заехал мне по лицу.
   Я по чистой случайности перехватила его кулак в вершке от моих губ.
   - Ударите меня? - я зло расхохоталась. - А что потом делать будете, как ваша женка в очередной раз понесет или одна из дочерей, как сами захвораете? К кому побежите? - я резко поднялась, затем со всей силы отбросила лавку, на которой до того сидела, подальше к печке, и наклонилась над столом. - Может, я и оборванка, может, и распутница, может... Но кто сказал, что вы чем-то лучше меня?!
   Я тряхнула кудрями, распущенными и украшенными цветами в честь, как обещал Часлав, помолвки. А затем быстро пошла к двери. Лишь на пороге остановилась и обернулась.
   - Кто я? Простая знахарка, только и умеющая, что облегчать людские страдания. Но знаете ли вы, как легко знахарки становятся ведьмами?!
  

***

   Вдалеке я заметила еще один шатер. Он был побольше того, в котором я спала, но гораздо меньше того, который принадлежал Арию. Да и цвета иного. Все тот же зеленый колер с тонкими серебряными нитями, как и лежанка на которой я почивала.
   Когда я стояла возле входа в шатер, до меня долетел обрывок разговора:
   - Кого-кого, а вас я не ожидала увидеть так далеко от стольного града.
   - Неужели так мало платите шпионам? Я-то думал, последняя крыса знает, где я и чем занимаюсь, - как всегда язвительно парировал Франциск.
   - Вы забываете, что я уже несколько седьмиц не получаю никаких сведений, - в женском голосе послышалось сожаление. - Да и внутренние распри Славии - не то, что меня сейчас волнует. Последнее, что долетало до меня - это сказ о том, что Арий отплыл из порта Гардин на юг.
   - Владимир? - не совсем понятно спросил Франциск.
   - Он самый, - с грустью в голосе произнесла незнакомка.
   Я же приподняла полог шатра и сделала несколько шагов внутрь, осознав, что и дальше подслушивать просто невежливо.
   Оказавшись в шатре, я сразу обратила внимание Франциска и той зеленоглазой барышни, что сыпнула мне в лицо сонный порошок, на себя.
   Нараский кивнул мне и произнес:
   - Викерия, познакомься, это Зарья - сельская травница. Зарья, это Викерия - сестра правителя Вельнса Владимира, о которой ты уже слышала.
   Я сглотнула слюну от неожиданности и начала разглядывать девушку, пытаясь понять, как нас могли спутать. Викерия выглядела лет на пять старше меня. У нее была почти плоская фигура, сужающееся к подбородку лицо, резко очерченные скулы, маленькие губы, тонкие темные брови и яркие зеленые глаза, выделяющиеся на светлой коже. В общем, похожего в нас только то и было, что светлые волосы и зеленые глаза. Викерия также рассматривала меня, и ее лицо ни разу не изменило выражения. Все тот же холодный взгляд и вежливая улыбка.

[]

  
   Внезапно Викерия заговорила:
   - Я слышала, тебя приняли за меня, и это причинило тебе кое-какие неудобства. Сочувствую.
   - О, что вы... Вы ни в чем не виноваты, - я все же улыбнулась.
   - Разве я сказала, что это моя вина? - надменно уточнила Викерия, выбивая землю у меня из-под ног.
   - Нет. Но я... - как никогда остро я ощущала свою беспомощность и чужое превосходство. - Я просто не хотела, чтобы у вас...
   Я окончательно запуталась в словах и так и стояла, пытаясь хоть что-то придумать.
   - Я полагаю, ты хотела сказать, что ни в чем не винишь Викерию и сожалеешь, если у нее сложилось предвзятое мнение на твой счет, - проговорил Франциск, пытаясь то ли помочь, то ли избавиться от меня.
   В любом случае я кивнула, хотя так и не поняла, что означало это "предвзятое мнение", а затем покосилась на выход из шатра.
   - Я пойду...
   - Не стану тебя задерживать, - препротивнейшим голоском прощебетала Викерия. Франциск лишь кивнул, подтверждая догадку, что, "помогая мне", он хотел от меня избавиться.
   Выскочив из шатра и отойдя от него на приличное расстояние, я смогла отдышаться. Было такое ощущение, что я не просто перекинулась парой слов с новой знакомой, а избежала укуса чешуйчатой гадины. Мне даже вспомнилась известная мудрость: "Поистине, спина змеи украшена дивными узорами, но змеиный яд - смертелен".
   Что ж, Франциск определенно нашел себе достойную пару!
   Я шла полем, порой касаясь ладонью длинных зеленых побегов, и пыталась найти кого-то из своих спутников. Сомнительно, что они станут подобно Франциску вести долгие беседы с Викерией о "предвзятых мнениях". Но поначалу мне на глаза попадались только чужаки. Одного или двух я видела рядом с сестрой правителя Вельнса в самом начале нашего знакомства, но большинство было незнакомцами.
   Наконец, рядом с небольшим, шириной в две сажени, озером, я углядела Клемента с остальными. Быстро приблизилась к ним.
   - А, Зарья, с пробуждением, - с улыбкой приветствовал меня Клемент. Куран с Ануфрием дружно кивнули, не проронив ни слова.
   Но от этой немногословности и простоты у меня потеплело на сердце. Я присела рядом с ними, улыбнувшись в ответ.
   - Надеюсь, и вам сладко спалось. Только чего это вы так далеко от шатров отошли? Будто боитесь Викериных людей?
   - Вельнсы же, - Ануфрий сплюнул в сторону. - Как вспомню их горящие глаза, так трясти начинает.
   - Ими их Боги наградили, - пожала плечами я, уже давно перестав страшиться вельнсов. - А так они простые люди. Такие же, как и мы. Просто ведет их Викерия, а не...
   - Ага, ведьма! - со злостью произнес Куран. - С ней вроде как Франциск беседы ведет. Не, я против Нараского ничего не имею. Хорош верховод, как не взгляни. Но вот Викерия эта... Как мои предыдущие хозяева ее боялись. И не того, что ее глаза по ночам горят!
   - Может, напридумывали про нее все.
   - Про такую придумаешь. Как же! - поддержал Курана Ануфрий. - Истинно ведьма.
   Но дальше злословить о Викерии не получилось. Внезапно ветер поменял направление, и со стороны озера донесся кисловатый запах.
   - Что за мерзость! - я ругнулась, зажав нос ладонью.
   - Да с озерца этого тянет. Не вода в нем, а дрянь какая-то, - объяснил Клемент.
   - Может, пересядем тогда? - я безуспешно пыталась избавиться от смрада, но он каким-то чудом достигал моего носа.
   - Лучше уж запах этот, чем снова на своих с мечом кидаться! - буркнул Ануфрий.
   - Не поняла? - я нахмурила лоб.
   - Да как мы из болота повылазили, - "честь" растолковывать мне Ануфриеву речь вновь досталась Клементу, - так последних мозгов лишились. Все запах этот дурманящий... Он навеял, что враги кругом, вот и надобно защищаться. Ну, а враги, понятно, - Клемент кивнул на товарищей, - они вон. Чуть шкуры друг с друга не спустили.
   - Точнехонько. Как бы я ведьм не любил, а, если б Викерия нас не усыпила, мы бы подохли.
   - Если, конечно, не она все это учудила, - все еще питал ненависть к ведьмам Куран. - А то странно как-то. Поначалу нам одного вдоха хватило, чтобы за оружие схватиться, а сейчас ничего. Ну, голова кружится, чудится там всякое, но воля-то на месте.
   - Мы с утреца усталые были, - предположила я. - Вот и приложило нас знатно. А сейчас так - чепуха. Кстати, а что со мной или с Франциском творилось, кто-то видел? - осторожно спросила я, готовясь после ответа мужиков тотчас сменить тему. - А то у меня совсем память отшибло, не помню ничего.
   - Лично я не видел, - пожал плечами Клемент. - Больше, знаешь, свою шкуру пытался спасти, чем по сторонам глядеть.
   - Я вот тоже, - недружно протянули Ануфрий с Кураном, вселяя в меня подобие уверенности.
   - Может, у Викирии спросишь. Она-то видела, как все было. Вот и вызнаешь... Если, конечно, она пожелает ответить, - мгновением позже уточил Клемент.
   - Да ладно, это я так, - я едва не покраснела при упоминании о нежелательной свидетельнице сцены, которую я так отчаянно хотела забыть. Уж лучше бы тоже в драку полезла, чем в нежности эти!
   Но мужиков моя физиономия не особо-то и интересовала. Ануфрий внезапно предложил Клементу:
   - Может, в бое потренируемся?
   - Почему бы и нет, - Клемент поднялся с земли следом за Ануфрием, и они отошли на несколько саженей.
   - Начнем! - быстро произнес Ануфрий и тут же начал атаку.
   Удар. Блок. Новый удар. Я внимательно следила за боем, ни за кого из бойцов не болея и лишь восхищаясь умелыми ударами. Удар. Блок...
   Внезапно мне вспомнился еще один бой: Арий против Зверя, вспомнился сам княжич. К своему стыду я почти не вспоминала о нем в эти дни. Казалось, его образ померк. Но как это случилось? Он любил меня, я была ему нужна. Но... Почему тогда... Как так?..
   Я не знала!
   И новый удар. Блок.
   Противники не ограничивались лишь уколами мечей, а пытались также заехать кулаком друг другу в грудь, подставить подножку, в голову наподдать...
   Один их таких ударов попал в цель. Ануфрий выронил меч и повалился наземь. Клемент улыбнулся, а затем подал товарищу руку, помогая подняться. Я же неожиданно для себя подошла к мужикам и попросила:
   - Научите меня биться.
   - С ума сошла? - опешил Ануфрий и вновь едва не повалился на землю. На сей раз от удивления.
   - Отнюдь. Я не хочу быть обузой. Это из-за меня тот разбойник сбежал, из-за меня нас схватили в первый раз... Я хочу уметь защищаться!
   - Не бабье это дело - мечом махать, - поддержал Ануфрия Клемент. - Что нам княжич скажет?
   - Скажет, что рад, что мы добрались до стольного града живыми. А что до бабского дела, то ты прав. Но это и к лучшему. Никто не будет ожидать от меня удара и не сумеет уберечься.
   - Ну, если ты так, - внезапно пошел на попятную Клемент.
   - Я против, - остался при своем Ануфрий.
   Дело было за Кураном.
   Мужик хмыкнул и произнес совсем не то, чего я от него ждала:
   - Жаль, что я считал тебя ведьмой. Вельнсы совершили одну ошибку, а я - с десяток, - внезапно он протянул мне руку. - Мир?
   - Мир!
   Куран кивнул, сжимая мою ладонь, а затем произнес:
   - Я не против учебы.
   - Ну, раз все выяснилось, - Куран взял у Ануфрия меч для меня, и мы отошли. Но я не вытерпела и обернулась. Поглядела на Курана и произнесла:
   - Я рада, что я больше не ведьма для тебя.
   - Я тоже.
   Сладкий запах вновь ударил в нос, возрождая еще одно воспоминание...
   Несколько песчинок соли, стащенных у матери из сундука с особо дорогими дарами за врачевание*, капля ладана, скатанная в шарик смола, кристалл сыворотки*... Замахнувшись, я бросила кружку со всем этим добром к амбару старосты, а затем начала приговаривать:
  

За семью реками, за семью камнями

На краю земли у высокой горы

Злата кузня стоит, жаркий жар в ней горит

Как приходил во ту кузню белый кузнец

Как раскалял до бела он булатный меч

Как ударял по нему тяжким молотом

Как высекал он две ясные искорки

Одна искорка на небе Хорса свет

А друга на земле Сварожичь-огонь

Над огнем тем кузнец десницу простер

От огня того я зажгу свой костер

Пусть горит, пока дотла все не спалит

Гой! Сва! Слава! Слава! Слава!

  
   Боги слушают своих детей. Услышали и на сей раз. Я медленно шла к своему дому, а за моей спиной разгоралось пламя.
   Кто такая ведьма? Страшилка для детей, ругательство в устах женки старосты, которое она произносила каждый раз при встрече со мной после того пожарища, худшее из зол для Курана и вельнсов, прислужница Мары... Или молодая девушка, возжелавшая отомстить за причиненную боль?
   Ведьма...
  
   Отступление
   День спустя...
   Тьма.
   Даже ясного месяца не было видно. Поблек, слился с темным небом и более не освещал путь страждущим. Лишь далеко на востоке зарождался свет нового дня. Край неба пылал алым, сообщая о том, что жизнь продолжается. Как и в сотни других дней на небе воцарялся благословенный Хорс. Высокие стебли зеленого хмеля, одиночные голубые васильки, золото наливавшихся соком колосьев пшеницы... - все травы, как одна, тянулись к небесному властителю. Расправились скукожившиеся было за день листья, раскрылись цветочные лепестки, обнажая до того скрытые сердцевины, послышались пока тихие птичьи трели...

[]

  
   И только людям не было дела до того, кому они поклонялись!
   - Все же я не понимаю, на что вам эта девчонка? Зарья, кажется. Она неотесанна, глупа и совершенно не умеет притворяться, - Викерия с Франциском смотрели на порозовевший за считанные мгновения восток и вели неспешную беседу. Но, как это часто бывает в разговорах искусных интриганов, каждое слово имело тайный смысл, а иные речи жалили как ядовитые змеи.
   - Она подруга Ария.
   - Разумеется, - Викерия все также глядела на восток, но Франциску на мгновение показалось, что она смотрит ему прямо в очи. - А друзья Ария - ваши друзья. И весьма близкие, надо заметить.
   - Что сказать, - Франциск улыбнулся, как нельзя более в эту минуту напоминая гадюку перед прыжком. - Хмельные поля сводят с ума. Если уж трое соратников пошли друг на друга, то хорошо еще, что я никого не пытался сжить со свету.
   - Отнюдь, - колдунья сделала паузу в своей и без того неторопливой речи. - Я расскажу вам кое-что об этих полях. Большую часть года они безопасны. Даже полевая нечисть обходит их стороной. Только лишь в первой половине ягодника*, когда хмель начинает цвести, здесь происходят странные явления. Цветы хмеля выделяют сладкий аромат, который выставляет напоказ тайные желания. Вы сказали, не могли трое друзей ни с того ни с сего воспылать ненавистью друг к другу. Должна вас огорчить, эти трое никогда не были друзьями. Клемент, Ануфрий да Куран - простые славийские имена. Но их владельцы не так-то просты. Ануфрия изводит зависть к Клемету. Тот моложе, имеет красавицу жену и сына, в то время, как Ануфрий только и ждет, чтобы его старшие погибли и он получил наследство. Эта зависть заставляет мужика лгать. Улыбаться, когда хочется от души врезать и принимать руку помощи от того, кто тебя в очередной раз сделал. Клемента переполняет гнев от того, что самая тяжелая работа всегда достается ему. Ведь бедняжке даже вашу Зарью учить пришлось. Что до Курана, то его и вовсе сложно назвать другом для этих двоих. Его снедает недоверие ко всем вам, он боится за свои деньги, за то, не продешевил ли он, и готов сбежать в любое мгновение, а то и ударить "товарища" в спину. Они напали друг на друга потому, что в один миг все их тайные желания вышли наружу. Эту троицу легко прочесть, как и эту Зарью. Целительница... Она соткана из противоположных начал. Наивность и хитрость, смелость и страх. И, разумеется, ворох лжи, за которым она прячет все свои грехи. Ее тело говорит "да" соблазнам, а разум пытается сопротивляться. Надолго ли его хватит?
   - Викерия, вы говорите загадками, а я их не люблю, - голос Франциска был обманчиво мягок, тело казалось расслабленным. Только чуть прищуренные глаза и выдавали истинные чувства. - Но гораздо больше, чем тайные желания моих спутников, меня заботите вы. Особенно один вопрос. Вы ведь читаете людей, как открытые книги, так на что вам корона? Правителей редко любят. Чаще ненавидят. Зачем же вам перекладывать на свои плечи такую тяжкую ношу? А вы ведь хотите заполучить ее с рождения.
   - Далеко не с рождения. Что до причины, то позвольте она останется моей тайной, - зеленые глаза Викерии вспыхнули, как если бы вокруг до сих пор стояла тьма.
   - Тогда разрешите и мне сохранить свой секрет, - предложил Франциск, исподволь следя за колдуньей, как кот за мышью.
   - Мы в разном положении, не забывайте, - впервые за разговор в голосе Викерии зазвучала сталь. - Вас пятеро, у меня людей в десять раз больше.
   - Вы правы, мы в разном положении. Вам в вашем, - нарочно сделал паузу Нараский, - не помешает должник.
   Молчание и два устремленных на восток взгляда, таивших... Ох, сколько всего таили эти взоры - не счесть!
   - Вам пора, - наконец, очнулась Викерия. - Если сейчас выйдете, к ночи как раз к озерам Молодости доберетесь. Травы, которые перебьют хмельной запах, я дала Зарье. Их должно хватить на дорогу.
   - Благодарю вас.
   - Счастливого пути, Франциск, - Викерия дождалась, пока Нараский поднимется и отойдет на несколько шагов, а затем проговорила. - Мне бы не хотелось, чтобы с моим должником что-то случилось в пути.
   Франциск так и не обернулся.
   Но как только Нараский отошел еще на десяток саженей, из шатра, рядом с котором до того вели беседу двое интриганов, высунулась рыжеволосая голова безусого мальчишки.
   - Госпожа. Но к озерам Молодости лучше ночью не приближаться. Сами ведь знаете, какое зло там обитает.
   - Знаю, - Викерия оторвала один из листьев хмеля и долго разглядывала четкие прожилки. - Но мне не нужны должники, скрывающие тайны. Самой убивать их глупо, пусть делом займется нечисть.
  
   Глава 30
   Удар. Я выставила меч плашмя, пытаясь защититься, но Клемент этого будто и не заметил. Он чуть прибавил сил и выбил у меня из рук оружие, а затем повалил на землю.
   - Говорил же, ничего из этой затеи не выйдет, - воин наклонился и помог мне подняться. - Еще покалечу тебя ненароком. Не, давай каждый своим делом заниматься будет. Мы воевать, а ты нас лечить и травами своими ведать.
   - Не выйдет так. Не могу же я, как хвостик, за вами следом бегать. Все равно одна когда-нибудь останусь. Тогда придется только на свои силы рассчитывать. Они во мне есть, ты поверь, - упрямо проговорила я, глядя Клементу прямо в глаза. - Только вот использовать их я никак не могу. Не выходит!
   - Ну, тогда я даже не знаю... - нерешительно произнес Клемент, задумчиво скривив свои полные губы.
   - Эй, вы есть собираетесь, или боевыми победами сыты будете? - с ехидцей в голосе прокричал Ануфрий.
   Мы с недавним противником переглянулись и подошли к Ануфрию, который на небольшой тряпице грязно-белого цвета разложил имеющуюся у нас еду: с десяток лепешек, несколько кусков прожаренного, но успевшего остыть мяса и заметно поредевший пучок укропа. Фляжка с водой лежала прямо на земле, как и единственная имеющаяся у нас кружка.
   Солнце стояло высоко над полем и к тому же жарило вовсю. В моей родной деревне такой погоде радовались. А уж когда за целый день на небе не появлялось ни облачка, и вовсе готовы были возносить Живице молитвы. Но в пути жара причиняла одни неудобства.
   Ели мы быстро, порядком устав за полдня ходьбы по солнцепеку. Очень скоро еда почти полностью исчезла с тряпицы. Хорошо хоть воды в достатке имелось. И жажду утолили, и на потом осталось. Остатки снеди мы аккуратно разложили по сумкам. Идти еще было порядком, а хмельные поля - не то место, где можно найти трактир.
   - Эх, хорошо все-таки, что нам колдунья эта с едой подсобила, - высказался Куран, кажется, полностью утратив былую неприязнь к чародейкам.
   - И с травами этими тоже, - поддержал товарища Ануфрий, косясь на пучки маленьких синеватых цветков у себя за поясом. - Кто мог знать, что эти вонючки спасут нам жизни?
   - Анисова трава* не только от иллюзий избавляет, - заспорила я. - Если ее в кипяток кинуть, а потом этот вар выпить, можно от головной боли избавиться, от кашля...
   - В дороге расскажешь, - прервал меня Франциск. - Дальше идти нужно. Нечего порты просиживать.
   - Я думала, Клемент еще немного поучит меня биться, - нерешительно сказала я. - Ведь только меч толком в руках держать научилась. Даже простой удар отбить не могу.
   - А смысл в этой учебе? - Клемент, как и прежде, без прикрас высказывал свое мнение. - Ты женщина. Нет в тебе сил для битвы.
   - Ну, хоть какой-то удар...
   - От одного удара толку не будет, - скривился мужик.
   - Это смотря от какого, - не согласился Франциск, прищурив глаза и улыбнувшись, будто вспомнив нечто приятное.
   - Да что толку удар, если сил нет? Не бабе с мужиком драться. Это так же верно, как и то, что один воин против трех-четырех не выстоит.
   - Если, разумеется, они меч не первый день в руках держат, - поправил товарища Ануфрий.
   - Неужто? - Франциск хмыкнул, вернувшись из воспоминаний, а затем поднялся на ноги. - Давайте проверим.
   - Как? - не понял Клемент.
   - Вы трое против меня.
   - Не по чести это как-то, трое на одного.
   - Не по чести? - переспросил Франциск. - А когда банда грабителей нападает на тебя в темном переулке или лесные тати стреляют из-за угла - где честь? Будешь ждать справедливости от битвы, погибнешь в первые мгновения боя. Выигрывает тот, кто первым замечает слабые места противника и бьет по ним. Тот, кто умеет убивать, а не красиво драться на потеху зрителям. Тот, кто готов на все ради победы.
   - И все же, трое на одного... - колебался Ануфрий, явно опасаясь мести Франциска после поражения в битве.
   - Я готов, - внезапно прервал его Куран, поднимаясь вслед за Нараским и обнажая меч. - Только отойти бы чуток.
   - Разумеется, - Франциск кивнул проводнику и вновь поглядел на Ануфрия с Клементом. - Чего расселись? Воины живут лишь во время битв. Нападайте! Это приказ.
   Мужики переглянулись, но все же поднялись с насиженных мест и отошли в сторону за первой двойкой. Я же осталась сидеть на месте, ожидая любопытного зрелища. Трое на одного... Результат боя был предрешен!
   Далеко отходить мужики не стали. Хватило трех саженей.
   Бой начал Ануфрий коротким рубящим ударом. Франциск без труда отбил его, а мгновением позже также отразил нападение Курана, подкравшегося сзади, и попытался сам нанести удар, но лишь мазнул по поясу проводника, даже не порвав его одежду.
   Что-то синее отлетело от пояса в сторону, но я не обратила на это внимания, заметив, что Ануфрий вновь заносит меч для удара, а Клемент метит в открытую шею Франциска. Я едва не вскрикнула, привлекая внимание Нараского, в чьей победе была уверена всего несколько мгновений назад.
   А сейчас...
   Крик не понадобился. Франциск прекрасно все видел и без моих подсказов. Он резко присел, отчего удар Клемента пошел в пустоту, а затем отбил атаку Ануфрия, сразу за этим подставив ему подножку, и сам попытался нанести удар. Но вновь странным образом мазнул, лишь зацепив одежду противника.
   Клемент оказался точнее. Все тот же удар в шею. Франциск упал на землю, снова предпочитая спасаться, а не отбивать. А затем мигом вскочил на ноги и ступил на небольшую возвышенность. Клемент сунулся за ним. Но из-за бьющего в глаза солнца не смог нанести удар в беззащитную спину. Тотчас повернул голову чуть в сторону, но ударить не успел. Франциск нанес быстрый хук, выбивая меч из рук Клемента и приставляя острие к его горлу.
   Мужики тяжело дышали, по их вискам стекали капли пота. Но победитель определился. Клемент слегка склонил голову, признавая поражение. На губах Франциска начала появляться хорошо знакомая надменная улыбка.
   Самоуверенный... Дурак!
   Пока Нараский праздновал победу, Куран с Ануфрием - так и непобежденные противники - подходили сзади.
   Еще один шаг. И еще...
   Они подняли мечи, будто забыв, что это не реальная битва.
   И...
   - Франциск! - я резко закричала и вскочила на ноги, пытаясь спасти...
   И вновь моя помощь оказалась излишней!
   Они полезли друг на друга. Удар. Блок. Новый удар.
   Я подскочила ближе к мужикам.
   - Что, Мара меня забери, происходит? Они же убьют друг друга!
   - Не успеют, - отбрил Франциск. Сорвал из-за пояса несколько цветков анисовки, оторвал лепестки друг от друга и бросил их в сторону дерущихся.
   - Что вы делаете? - не поняла я.
   - Увидишь!
   - Что я должна... Мара меня забери! - присмотревшись, я заметила, что за поясом у дерущихся не было анисовой травы. Они, как в прошлый раз, были во власти хмельных полей. Так вот что за странные удары наносил Нараский во время боя - лишал противников ума! Заметив сначала один пучок анисовой травы, а затем второй, я подобрала их и вручила дерущимся, улучив момент, пока они стояли недвижимые, не успев вновь сойти с ума после лепестков, которыми в них кинул Франциск.
   Еще миг - воины окончательно пришли в себя, но все так же молча продолжали стоять, со злостью глядя на Нараского.
   - Этот бой был... Понарошку, - выразила я то, что, как я была уверена, чувствуют и остальные.
   - Это был бой, - холодно произнес Франциск. - А на смерть или ради забавы - дело десятое. В любом же бою нужно уметь воспользоваться слабостью противника. Что я и сделал. Собираемся, - резко сменил он тему. - У меня нет ни малейшего желания торчать в этих мариных полях лишнее время!
   В молчании мы собрали вещи и двинулись в путь. Я шла позади всех, начиная жалеть, что напросилась на эту учебу. Клемент говорил дело: я - женщина, мне никогда не одолеть мужчину.
   Я была не права. Но точно так же был неправ и Франциск. Этот бой был простой забавой. А то, что сделал Нараский, не победа - а настоящая подлость. Я никогда не захочу победить так, как победил он. Лучше уж и вовсе не начинать махать мечом.
   Час шел за часом, а пейзаж вокруг и не думал меняться. Всюду, куда ни падал взгляд, - зеленые побеги хмеля, несколько росточков иных трав и слепящее глаза солнце, начинавшее катится на запад. Под ногами имелась вытоптанная, хоть и прескверно, тропинка, и только благодаря ей мы знали, куда идти. Вряд ли в чистом поле без каких либо ориентиров Куран, каким бы чудесным проводником он ни был, смог бы найти путь.
   Внезапно, будто подслушав мои мысли, тропа под ногами исчезла. Куран так же мигом это заметил. Некоторое время он пристально разглядывал поля вокруг, а потом направился чуть вправо.
   - Дорога пропала, как ты знаешь, куда идти? - проницательно спросил Франциск, разрушая воцарившуюся после битвы тишину.
   - Видите, - Куран показал ладонью чуть вправо. - Вот голубые цветы имеются. Это лен. Колдунья сказала вдоль него до озер Молодости идти.
   - Викерия, значит, посоветовала - задумчиво проговорил Франциск. - Но ты ведь наш проводник. Как ты нас собирался вести до того, как мы повстречали вельнску?
   - Да по этой тропе, - раздраженно ответил Куран. - Пару лет назад, когда я здесь был, она до самых озер вела, а сейчас непонятно что. И так во всем! Сначала болота до самих хмельных полей разлились, затем сами эти марины поля - слышал я про здешний сводящий с ума аромат. Девки на выданье из нашей Медвежьей берлоги болтали, что, если выйти рано поутру в поле, поклониться Славийской земли и три раза проговорить... Как же там... - Куран поскреб макушку, но не вспомнил и махнул рукой. - Ну, какую-то околесицу вроде: "Матушка-земля, яви жениха", то этот самый жених им и явится. Бывало, мужики, изрядно приняв на грудь, здесь малюсеньких существ видели. Такие черненькие, с усиками, сами по себе вроде как человечки, только вместо ног копытца, - явно передразнил кого-то проводник. - А у кого не черненькие, а красненькие или вовсе - зеленые, аки хмель. Да только все их разноцветные чудики белой горячкой зовутся. Вот и весь аромат здешний. Но чтобы он четверых здоровых мужиков с ног свалил... Ну, ерунда!.. Теперь еще и тропа исчезла.
   Слова Курана породили тревогу в моей душе. Прежде мне не доводилось бывать в этих краях, но по голосу было ясно, что проводник не лжет. Что же могло произойти за прошедшие годы?
   - Пару лет - это сколько? - уточнил Франциск, прерывая ход моих мыслей. Куран не ответил, и Нараский уточнил. - Так когда ты здесь был в последний раз?
   - Да года три назад, - что-то прикинув, сообщил Куран. - Может, еще раньше. Я обычно западнее беру. Лучше ведь через Желтуху идти, чем по болотам этим клятым.
   - Нашел, что вспоминать! - посерьезневшее за время горячих речей проводника лицо вновь осветила привычная насмешка. - За три года не только тропа могла исчезнуть, на месте хмеля могла крапива аль репейник расцвести. Да и в родном селе, ты говаривал, ты давно не появлялся.
   - Так-то оно так, но... - проводник скривится, но сказать ничего не сказал и лишь махнул рукой. - Лады, двигаем к озеру, знаем ведь благодаря колдунье, куда путь держать. Хорошо все-таки, что она нам встретилась.
   - Слишком хорошо. Что-то с этой дорогой не ладное.
   - Не доверяете колдуньям? - поинтересовался Клемент. - Но ведь даже Куран согласился, что и от них бывает толк. Тем более, от такой красавицы...
   - Вот именно! - прервал Клемента Франциск. - Я не доверяю не колдуньям, а Викерии. Не может быть, чтобы эта подколодная змея чего-то не удумала!
   - Но зачем ей подставлять нас? - не понял Клемент. - Захоти она навредить нам, она бы так и сделала, пока мы были в ее власти.
   - Отнюдь, - как обычно в минуты раздумий, Фрациск прищурил глаза. - Она хочет отобрать корону у своего брата. Но для этого Викерии нужны союзники. Арий для этих целей подойдет как нельзя лучше. Вот только княжич ни за что на свете ей не поможет, если она окажется виновной в смерти его людей.
   - Но если она солгала мне, то тоже виновна... - начал проводник, но Франциск прервал его:
   - Когда Викерия упомянула про голубые цветы?
   - Утром. А что?
   - Кто-то еще слышал этот разговор? - Франциск проигнорировал заданный ему вопрос.
   - Нет. Все собирались в дорогу. Колдунья говорила с вами возле шатра, затем вы простились, а она подошла ко мне и сказала, что забыла упомянуть о голубой тропе, как она назвала здешний лен.
   - Так я и думал. Никто, кроме тебя, не слышал этого разговора.
   - По вашему я лгу?! - опешил Куран.
   - По-моему, нет. Но Арий поверит Викирии, в чьих жилах течет древняя кровь, а не тебе, бездомному нищему южанину.
   - Поверит ведьме?!
   - Ведьме!
   Чувствуя, что этот спор может продолжаться до бесконечности, я прошла несколько саженей вперед и присела возле маленьких цветков льна. Провела пальцами по лепесткам, разглаживая отдельные складки. И...
   - Что ты делаешь? - внезапно спросил Франциск, наконец-то обращая на меня внимание.
   - Ищу путь, как и мы все. Спор не поможет ответить на вопрос, хочет Викерия заманить нас в ловушку или нет. Земля не солжет, - я повернулась к Курану. - А по солнцу или еще как ты не можешь определить, куда нам путь держать?
   - Лишь приблизительно, - Куран опять поскреб темя и огляделся. - Так, мы вышли восточнее Желтухи, но много южнее Медвежьей берлоги... Значит, запад... Точно, северо-запад! А эта тропа покамест туда и ведет.
   - Направление направлением, а ну как на этой дороге нас нечисть ждет?
   - Это уж я беру на себя!
   - В смысле? - не понял Франциск. - Думаешь, от одной тренировки в тебе в тебе сила молодецкая проснулась, чтобы всех нас от напастей защитить?
   - Отнюдь. Я травница, - я, как прежде, провела рукой по начавшему закрываться цветку, поглядела на заходящее солнце и вновь заговорила: - Я умею слушать природу, матушку-землю. А она, в отличие от людей, никогда не лжет.
   Еще одно прикосновение. Глубокий вдох. И...
  

На полях, на цветущих вешних лугах

Со словом Велесовым на устах

Пришли мы до Тя, Макошь-Матушка,

Макошь-Матушка, добра Хозяюшка,

От века несть Тебя краше,

Скажи лишь, требу нашу!

Скажи лишь...

   Я наклонилась к самой земли и шепотом произнесла:
   - Ловушка... Нечисть...
   Затем резко подняла голову и продолжила:
  

Мать Сыра-Земля, оберег меня!

Мать Сыра-Земля, оберег меня!

Мать Сыра-Земля, оберег меня!

Гой! Слава! Слава!..

   - Скажи, - я вновь приложила голову к самой земле и повторила: - Нечисть. Скажи, она здесь?..
  
   Глава 31
   Молчала земля. Лишь за какое-то мгновение разошедшийся ветер мотал косу из стороны в сторону и нашептывал на ухо дивные слова.
   - Нечисть, - повторила я, уже почти поверив, что Викерия не солгала. Я хотела подняться с колен и...
   Что-то схватилось за мои ноздри, больно уколов кожу. Я вскрикнула и попыталась оторвать от себя это нечто. Но тотчас почувствовала болезненные уколы в шею. Существо дернуло меня за волосы, вырывая несколько волосинок за раз.
   - Мара!
   Я на четвереньках отскочила в сторону от льна. Тотчас провела рукой по волосам, пытаясь избавиться от нежданных гостей.
   Клемент сунулся было ко мне.
   - Тебе помочь?..
   - Стой! - я выставила руку в сторону, преграждая мужику путь. - Не приближайтесь к этим цветочкам.
   - В чем дело? - спросил Франциск.
   - Анчутка, - я поднялась на ноги, отряхнув порты и рубаху. - Большого вреда они не нанесут, но лучше к ним не соваться.
   - Значит, Викерия все же солгала, - медленно произнес Франциск, раздумывая над чем-то.
   - Отнюдь. Это ленники.
   - Не понял, - нахмурился Нараский. - Ты только что сказала, что это анчутка. Теперь вот ленники...
   - Анчутки, ленники, - повторила я за Франциском и усмехнулась. - Эх, не вышел бы из вас пекарь. Даже основ не знаете. Ну, да ладно, расскажу. Анчутки - это маленькие беспятые бесы, живущие в полях и в банях. Полевые анчутки совсем крошечные и более мирные, чем банники. Они живут в каждом растении и зовутся сообразно своему обиталищу: картофельники, ленники, пшеничники, рожники.
   - Они очень опасны? - уточнил Франциск.
   - Полевые нет. Все, что они могут, это подергать человека за волосы, начать тараторить на ухо бранные слова, заговорить зубы, порвать одежду. Неприятно, не спорю. Но от подобного не умирают.
   - Понятно, - процедил Франциск.
   Ануфрий оказался более многословным:
   - Прав ты все-таки, - воин хлопнул Курана по плечу. - Все время-то с нами напасти случаются. Как не запах, так эти анчутки. Во всем ты прав: ведьма не может не солгать. Викерия эта... Мы ведь по-доброму с ней, а она...
   - Она отплатила нам тем же, - я поморщилась, вспомнив насмешливую улыбку на лице колдуньи. - В хмельных полях нечисть действительно не водится. Она есть лишь здесь - во льну. Это граница. Мы не поняли этого, потому как в хмельных полях даже межевики не водятся. Анчутки охраняют свою территорию от чужаков, но хмельные поля защитить некому.
   - Ну и? - не понял Ануфрий.
   - Нужно идти вперед, - медленно произнес Франциск. - Викерия не обманула насчет того, что в хмельных полях не водится нечисти. Значит, скорее всего, была честна и в остальном.
   - Как же мы пойдем? - спросил Куран. - Эти анчутки пусть и не марины прислужники, а неприятностей точно доставят.
   - Кто тебя заставляет прямо по льну идти? - фыркнул Франциск. - Вдоль цветов пойдем. Так и анчутка не страшен будет. На хмель ведь анчутки не перебегут?
   - Нет, - коротко ответила я.
   - В таком случае пора идти.
   В очередной раз подчиняясь Франциску, мы двинулись в сторону озер Молодости. За спором мы не заметили, как солнце опустилось еще ниже. До заката было еще далеко, благо, лето на дворе, но все же хотелось побыстрее пройти хмельные поля.
   Нечисть ведь, хоть часто пакостит людям, много хорошего делает. Те же межевики, к примеру. Когда их нет, сложно определить, где границы. По рубежам же ходить опасно. В этих местах тонка грань между Навью и Явью, и никогда не знаешь, где граница истончился настолько, что с легкостью пропустит в этот мир зло, гораздо большее, чем безобидный межевик.
   Мы все шли и шли вперед. Постепенно льна и других, помимо хмеля, растений становилось больше. Вскоре и в анисовой траве необходимость отпала. Оставшиеся побеги не выделяли такого сильного аромата, который смог бы свести нас с ума, но мы все же не спешили избавляться от синеватых цветков, разумно рассудив, что вреда от них никакого нет.
   Вокруг было спокойно и безмятежно. Лишь парочка птиц и разбавляла царившее вокруг безмолвие. Покой, тишина... И все же... Все же, в глубине души рождалось беспокойство. Что-то было не так!
   Я не могла объяснить этого чувства. И мои спутники, скажи я им о своих переживаниях, вернее всего посмеялись бы надо мной и моими страхами. Но мне смеяться не хотелось. Я шла с тяжелым сердцем, была готова к неожиданному нападению, к появлению нечисти - к чему угодно! Но шаг за шагом ничего не происходило. Лишь солнце клонилось все дальше на запад.
   Я никогда не была чрезмерно чувствительной особой, не придумывала себе различных хворей и не донимала своими предчувствиями соседей, как делала Вирна - одна из моих соседок. Вот уж кто ложился "умирать" каждый раз, когда у нее выскакивал чирей на лице или начинало ломить спину после пары часов работы в поле.
   Я всегда была на диво разумной. Всегда... Кроме как сейчас!
   Нежное и мелодичное пение птиц, некогда успокаивающее меня, теперь заставляло нервно озираться по сторонам и выискивать чудищ, как в высокой траве, так и возле самого горизонта. У меня не было ни единой причины, чтобы так переживать, но я все равно тряслась, как мокрая курица.
   Внезапно мне вспомнилось, что с семерик назад я уже переживала так. Тогда Арий успокоил меня... Попытался это сделать. Мне вспомнилось, что в тот день на нас напали люди Градомира, а значит, мои страхи были небезосновательны.
   Но то тогда, а сейчас... Мара меня забери, я просто не знала, что сейчас! Уверена я была в одном: мне необходимо успокоиться. И был только один способ это сделать.
   - Франциск, - я приблизилась к Нараскому, обогнав Клемента с Ануфрием, шедших между нами и о чем-то увлеченно болтавших. - Вам не кажется, что пора сделать привал. Мы здесь в безопасности и...
   - Я в этом не уверен, - отклонил мое предложение Франциск, даже недослушав до конца.
   - В чем? - не поняла я.
   Франциск чуть замедлил шаг, а когда Ануфрий с Клементом нас обогнали, продолжил свою мысль, понизив голос до шепота:
   - Не уверен в том, что мы здесь в безопасности.
   - Что? - я резко повернула голову в его сторону и вгляделась в безмятежное, несмотря на сказанные слова, лицо. Я подошла к Франциску не для того, чтобы он разрешил остановиться, а чтоб успокоил меня. Пусть бы по своему обыкновению посмеялся надо мной, но только бы не подтвердил мои опасения. - Но ничего не указывает...
   - На то, что что-то случится? - прервал меня Нараский. - Кое-что указывает - Викерия. Я ей не верю. Не могла она ничего не учудить!
   - А анчутки? Они ведь могли навредить нам.
   - Повыдергивать волосы? - хмыкнул Франциск. - Мелко это для Викерии. Если она что-то задумала, то это гораздо хуже.
   Франциск замолчал, а я внезапно поняла, что беспокойство ушло. Нараский говорил о подозрениях, о возможных опасностях, но я почему-то перестала их бояться. Я шла рядом с ним и...
   Мара меня забери, только этого мне не хватало! Мне было спокойно рядом с Франциском. Я была уверена в нем, в себе, в том, что ничего плохого не случится.
   И как же меня угораздило?!
   Я любила Ария, беспокоилась за него, но рядом с ним не ощущала и десятой доли той уверенности, которую я ощущала сейчас.
   Мара меня забери!
   За самокопанием я не заметила, как скрылось солнце, погружая поля в сумрак. Не почувствовала, как в спину ударил холодный ветер. Ощутила лишь, как Франциск накинул мне на плечи свою свиту, пытаясь защитить от холода.
   - Спасибо, - я подняла глаза на Нараского и улыбнулась.
   Но он смотрел на шедших впереди мужиков, а не на меня, так что улыбка пропала впустую.
   - Не хотелось бы отвечать перед Арием за твою болезнь, - меж тем проговорил Франциск, все так же не обращая на меня внимания.
   - Да, конечно, конечно, - пролепетала я, чувствуя, что хотела бы получить иной ответ. Что Франциск, (Франциск!) беспокоится за меня, что он... Усилием воли я отогнала эти мысли, а затем еще один шаг вперед. И еще...
   Наконец, вдалеке показалась водяная гладь. Озера сложно было рассмотреть полностью, так как света, кроме луча от молодого месяца, не было, а расстояние до воды оставалось приличным. Но на лице все равно появилась улыбка: дошли!
   Воду заметила не только я, а потому все пошли быстрее, надеясь распрощаться с хмельными полями навсегда.
   Наверно днем возле озер Молодости было очень красиво. Множество разноцветных цветов, высокие деревья с густой кроной и огромные "миски" воды, соединенные между собой маленькими ручейками.

[]

  
   Мы были уже совсем близко от первого озера, когда меня что-то ударило в самое сердце. Я остановилась, прижав руку к груди и часто задышав.
   - Зарья? - Франциск взял меня за вторую руку, мгновенно заметив, что со мной что-то не так.
   - Да... Все хорошо... - я бормотала какую-то бессмыслицу, прекрасно осознавая лишь одно: все как угодно, но не хорошо! - Сейчас пройдет. Подождите немного...
   - Помогите! - внезапно раздалось из воды, и мы кинулись вперед, не обращая ни на что больше внимание.
   - Кто здесь? - заорал Клемент, пытаясь зажечь факел.
   - Помогите! - вновь раздался незнакомый голос, а вслед за ним плеск воды. - Не умею, - несчастная задыхалась. - Не умею плавать!
   - Держись! - Клемент, успевший зажечь факел и разглядевший в его свете голову утопающей, передал огонек Курану и начал раздеваться. Но Ануфрий его опередил. Стащив с себя одежду, он оттолкнул Клемента и проговорил:
   - Я лучше плаваю!
   А затем бросился в воду.
   Один гребок, второй. До девушки оставалось несколько саженей, когда она внезапно ушла под воду.
   - Держись! - заорал Ануфрий, сбивая дыхание. А в следующее мгновение оказался на том месте, где только что была незнакомка. Еще миг, ее темноволосая голова вновь показалась на поверхности.
   А затем... Затем...
   Не знаю, что произошло, только Ануфрий вместе с незнакомкой ушли под воду.
   - Что это там творится? - забеспокоился о друге Клемент и вновь начал раздеваться. - Хороший ведь пловец...
   Он не договорил. В озере творилось что-то необычное. Вода пенилась, во все стороны летели брызги, казалось, даже крики доносятся. Но прислушаешься - ничего.
   - Я помогу Ануфрию! - Клемент хотел кинуться к озеру, но Франциск преградил ему путь.
   - Стой, где стоишь!
   - Но ведь там...
   - Франциск... - попыталась поддержать я Клемента.
   - Стой, где стоишь - это приказ! - Нараский не обратил на меня ни малейшего внимания.
   Мужчины смотрели друг другу в глаза, и Клемент все же отступил. Сплюнул в сторону и сжал кулаки, но покорился.
   Вода больше не пенилась, не летели брызги. Но на поверхность вновь всплыла голова незнакомки.

[]

  
   - Помогите, Ануфрия вашего анчутка за ногу схватил и не отпускает. Меня сейчас тоже... А-а!..
   - Да пустите же... - вновь начал Клемент.
   Но на сей раз я была не на его стороне.
   - Не водятся в воде анчутки!
   Незнакомка расхохоталась:
   - Ты права, ведьма, не водятся! - до того измученное лицо девушки исказила злоба. Она вновь расхохоталась. - Анчутки не водятся!
   - Отпусти Ануфрия!
   - И не подумаю! - она взмахнула хвостом, разбрызгивая воду. - Но поверь, ему недолго придется скучать в одиночестве!
   Куран замахнулся рукой с кинжалом, но бросить его не успел. По всему озеру начали появляться женские головы. Они улыбались, готовые затащить нас в воду так же, как до того Ануфрия.
   - Русалки, - прошептала я.
   Франциск же крикнул:
   - Убираемся отсюда!
   И вновь шаг. Затем еще один...
   За спиной раздался хохот. А затем...
  

Тебя я вижу в первый раз,

О нет, не говори мне, кто ты,

Мой странный, мимолетный,

Тебя я заждалась.

И вот мы вместе, вечер тих,

Луна вдруг выглянет капризно.

Люби меня, мой призрачный,

Явившийся ко мне.

Все в этой жизни ерунда,

Любовь одна серьезна.

Ты медлишь - будет поздно,

Не повторится никогда.

В минуту эту помню я,

Как счастье быстротечно.

Люби меня, мой вечный,

Любовь моя...*

  
   Они пели, звали нас обратно в свои силки, навстречу к смерти, но разве может какое-то пение...
   - Мара!
   Обернувшись, я замерла. Трое моих спутников, словно завороженные, медленно приближались к озеру. Что за...
   Я подбежала к ним и попыталась потянуть их за собой. Не вышло! Они не слышали меня, не отзывались на прикосновения и упрямо продолжали идти к озеру. Три пары глаз расширились и горели странным огнем. Я вновь попыталась докричаться до мужчин. Ударила Франциска по лицу, впилась ногтями в плечо Клемента - ничего. Они все шли и шли к этому окаянному озеру!
   Что же делать?
   Русалки пели и пели, не останавливаясь ни на мгновение. Пленяли, соблазняли... И я не могла никого уберечь от этого соблазна.
   "А если не уберегать?" - внезапно мелькнула дерзкая мысль. Дать поддаться...
   Я подбежала к Франциску, находившемуся уже в двух саженях от воды, и впилась в его губы своими губами, обхватила руками за плечи, прижимая его тело к своему.
   Ну, давай же, очнись! Я все тот же соблазн, только я живая, а не полупризрачная мертвая девка!
   Мгновение он был холоден, все так же рвался вперед.
   Не вышло?..
   Внезапно руки Франциска обвили меня за талию, он еще сильнее прижался губами к моим губам и просунул язык в мой рот.
   - Франциск...
   Осознанное выражение лица, колючий взгляд... Лик Нараского вновь начал превращаться в пустую маску. Еще мгновение, и он вновь... Франциск резко зажал свои уши пальцами, махнул головой, пытаясь избавиться от воспоминаний о мерзкой песне, и закричал:
   - Нужно спасти остальных. Зажать им уши...
   Я не дослушала и бросилась выполнять. Куран был возле самого берега. А Клемент уже зашел в озеро по колена. Я кинулась к нему, разбрызгивая воду во все стороны, но зажать Клементу уши не успела. Одна из русалок кинулась на меня, сбивая с ног. Я упала. Едва не захлебнулась, когда эта тварь зажала мне рот холодной ладонью и начала тянуть вниз. Я клацнула зубами, прокусывая ей пальцы, и ударила ногою по лицу, а затем схватилась за чьи-то конечности.
   Клемент?
   Я царапала кожу мужика, стараясь подняться на ноги и зажать ему уши. Но вновь и вновь съезжала вниз по мокрой коже. Еще один заход...
   Есть!
   Я вставила Клементу пальцы в уши, а в следующий момент мужик развернулся. Ударил меня по челюсти, отчего перед глазами засверкали звездочки, а следующим хуком отбросил в сторону.
   Мгновение полета... И тьма.
   Глава 32
   Сознание возвращалось урывками. Сначала острая боль в затылке, затем резь в горле. Наконец, я почувствовала холод, сковавший тело после нечаянного купания, и открыла глаза. Мрак, царивший вокруг, мешал разглядеть все детально, но несколько раз протерев глаза и сплюнув через левое плечо, чтобы самой не попасть под чары нечистой силы, я заметила два дерущихся тела. Франциск и... Мужчины двигались с такой скоростью, что я никак не могла понять, кто противостоит Франциску. Клемент или...
   Присмотревшись получше, я заметила Курана в нескольких саженях от дерущихся. Он безучастно глядел на них, не пытаясь помочь ни тому, ни другому. Кое-как поднявшись с земли и едва не застонав от собственной слабости, я приблизилась к мужику.
   - В чем дело?
   Он не услышал меня и продолжил сидеть, вертя перед глазами собственными ладонями, будто умалишенный.
   - Куран! - я дернула его за ладонь. Затем толкнула в живот, опрокидывая на спину. - Да очнись же ты!
   И вновь молчание и невидящий взгляд. Да что же... Перестав безумно лупить своего попутчика, я заметила то, что должна была углядеть с самого начала. Голова Курана была обмотана какой-то тряпкой. Я потянулась убрать ее, но сама же себя остановила. Русалки все еще продолжали петь свои колдовские песни, а значит, как только я сниму с Курана повязку, он вновь зашагает к озеру.
   Вместо того, чтобы снять тряпку, я затянула ее потуже. Стянула с мужика рубашку и обмотала уши еще и ею, надеясь, что так проводник быстрее придет в себя.
   Не помогло!
   Все тот же безучастный взгляд, невидящие глаза....
   А в следующий миг на нас налетели Франциск с Клементом, сбивая меня с ног и опрокидывая на Курана. Франциск отбросил Клемента в сторону, но едва не лишился повязки на собственных ушах. Тотчас замер и расширившимися глазами стал смотреть на озеро. Хотел подняться на ноги. Но на сей раз я не сплоховала, придавив его к земле своим телом и вновь затянув ему повязку. Закончив, я откатилась в сторону. Франциск послал мне короткий благодарный взгляд... А в следующий миг едва не отправил негодующий!
   Заметив, что его противник отвлекся, Клемент попытался нанести удар. Зарядил кулаком справа, едва не вырубив Франциска. В последний момент Нараский отклонился в сторону, так что хук пришелся по плечу, хоть и причиняя, судя по гримасе Франциска, боль, но не выводя воина из строя.
   Мужики вновь начали наносить друг другу удар за ударом. Атаки Франциска были изощренней, а Клемент брал силой. Пару раз так зарядил, что из Нараского едва дух не выбило. Нужно было как-то помочь... Но как?..
   Приглядевшись к Курану, я заметила, что его взгляд стал более осмысленным, тогда я стянула у него из-за пояса кинжал и отрезала лоскуты рукавов от рубахи, которой замотала его уши. Связала концы вместе, чтобы получить тряпицу нужной длины, а затем пригляделась, где сейчас находятся дерущиеся. Мужики оказались поблизости, в каких-то двух саженях от меня. Я быстро поднялась на ноги и попыталась обойти Клемента со спины.
   Один шаг, второй...
   Чтобы обойти мужика, понадобилось зайти в озеро, отчего мои башмаки вновь набрали воды. Я пыталась не обращать на это внимания и двигаться как можно тише. Клемент был под действием песни, но раз имел силы для битвы, мог и меня услышать.
   И еще один шаг. Последний...
   Я уже накидывала Клементу на голову тряпицу, когда кто-то сбил меня с ног. Я попыталась подняться, но неизвестный схватил меня за косу, поворачивая голову в свою сторону.
   - Сестрица, как же мы рады тебя видеть, - одна из русалок с рыжими волосами и белым лицом, на вид похожая на простую крестьянскую девчонку лет двенадцати, улыбалась.

[]

  
   - Пусти, тварь! - отчаянно заорала я, пытаясь не попасть под ее чары.
   - Тварь? - она округлила глаза, как обиженный ребенок, у которого отобрали любимую игрушку. - Разве ты не такая же?
   - Нет! - я вырвала косу из ее лапищ и попыталась выбраться на берег. Не тут-то было! Русалка схватила меня за руку. И тотчас ее внешность изменилась. Лицо посинело. Вместо ровных белых зубов из-за тонких губ начали выглядывать почерневшие, сгнившие резцы. Я шарахнулась в сторону от такого лика и все же смогла выдернуть из ее захвата свою руку и шагнуть на берег. Уже хотела вздохнуть свободно, но русалка схватилась за левую брючину и поползла по ней вверх. Еще мгновение, и наши лица оказались вровень друг с другом.
   - Не тварь, говоришь? - бывшая красавица обхватила меня за шею своими мокрыми худющими руками. - А помнишь:
  

Земля могильная, вода хрустальная,

Камни склизкие, черви быстрые!

Вы ползите из нор своих в полночь тёмную,

Догоните злую имяреку!

Вы проникните в её тело белое,

Проешьте в нём дыры чёрные...

   Она все шептала и шептала, пока я не заорала:
   - Нет! Не смей! - я попыталась сбросить ее с себя, но вместо этого повалилась на песок. - Пусти... Пусти!
   Казалось, она не слышала и, продолжая мять мое лицо мертвецкими руками, шептала:
   - Сестра, ведьма... Помоги же нам. Ты ведь помнишь... Помнишь эти силы. Эту злость, ненависть. Позволь этой силе войти в тебя, как тогда. Помнишь старосту, Чеслава, собственную мать. Это ведь ты ее убила... Ты!
   - Нет! - я пыталась вырваться, отбросить мерзкую тварь в сторону, не дать ей напомнить мне о...
   А она все шептала:
   - Сестра, сестра...
   Краем глаз я заметила, что Франциск повалил Клемента на спину и завязал тому уши тряпицей, которую до того вертел в руке. Воин попытался напоследок огреть Нараского, но вместо этого, как прежде Куран, безвольно опустил руки и бессмысленно уставился в одну точку. Франциск тотчас поднялся на ноги и хотел было подойти ко мне, но не успел. Внезапно водяницы перестали петь. На миг наступила тишина, а вслед за этим "моя" русалка дернула меня за голову, заставляя посмотреть мне в глаза.
   - Уж неужто я не смогу заставить сестру перейти на нашу сторону? Не бывать тому! Сладкие песни тебя не завлекут, а вот муки совести...- она замахнулась и ударила меня по щеке, а в следующий миг ее лик изменился. На сей раз передо мной была не сельская девчонка, не нечисть, а...
   Усталое морщинистое лицо с обвислым подбородком и густыми прямыми бровями, чуть полноватым коротким носом и...
   - Мама...
   - Доченька, это я. Я...
   Я видела ее, говорила с ней. А перед глазами стоял тот день...
  
   Уже третий день кряду с небес на землю падают белые пушистые хлопья. Небольшой ручеек, до того радовавший всех веселым журчанием, сковал лед. Землю покрыла белая шуба, спасая матушку-кормилицу от заморозков. Холод...
   И страсть.
   - Пусти, - горячий поцелуй, лишающий рассудка. Но все же... - Пусти.
   - Мы ведь обо всем договорились.
   - Я не могу, - новая ласка, горячее дыхание, опаляющее кожу, и холод, остужающий рассудок. Пытаюсь вырваться... - Я не могу уйти. Оставить все. Мать...
   - Ты ведь сама сказала, что прокляла ее, чтобы она не стояла на нашем пути.
   - Нет!
   - Ты прокляла, прокляла, - шептала фигура надо мной, а в памяти звучали слова:

Рвите душу её в клочья мелкие,

Не давайте ей окаянной жить!

Пусть распухнет её тело белое...

  
   - Нет! - глаза застилали слезы. Я всхлипывала и молила. - Мама, прости, прости меня...
   - Я и не сержусь на тебя, дочь. Никогда не сердилась, - она резко крутанула мое лицо в сторону и указала на Франциска. - Это он виноват в моей смерти. Только он. Искуситель! Отомсти за мою смерть. Только ты можешь...
   Франциск был уже рядом. Он наклонился и отбросил от меня хрупкое тело. Склонился надо мной. Где-то далеко прозвучал вопрос:
   - Ты как?
   "Как, как..." - все звучало в голове, но я никак не могла понять смысл этих слов. Знала лишь одно:
   - Убийца! - я полоснула ногтями Франциска по лицу и попыталась оттолкнуть его.
   Не тут-то было!
   Франциск заломил мне руки и со злостью произнес:
   - Приди в себя!
   - Убийца! - не послушалась я и попыталась вырваться. - Это все ты! Ты убил ее, чтобы я тебя слушала. Ты ненавидишь... Всех ненавидишь и хочешь убить. Меня, Ария, всех, как мою мать! Убийца! - до одурения настаивала я.
   А перед глазами стоял...
   Пожар... Снежное море вокруг... И пылающая хата. Холод и жар... Капли крови на снегу и пепелище, которое когда-то было домом. Пожар...
   Наконец я почувствовала холод от насквозь мокрой одежды, боль в заломленных руках и горячее дыхание на своей шее. Воспоминания отступили, вернув меня в настоящее.
   - Успокоилась? - глухо спросил Франциск.
   Я кивнула, чувствуя, что у меня не хватает сил на то, чтобы произнести хоть слово. Мерзкая русалка! Случайно бросив взгляд вправо, я заметила эту тварь, пытающуюся добраться до воды.
   Ну уж нет!
   Я вскочила на ноги, едва не опрокинув Франциска на землю, и кинулась к русалке.
   - Не уйдешь! - я повалила тварь на песок и залепила ей сначала одну пощечину, затем вторую. - Ненавижу!
   Девчонка отбивалась, заслоняла лицо руками. Но без своих чар она была гораздо слабее меня. Я вновь занесла руку, но подоспевший сзади Франциск остановил меня.
   - Прекрати!
   - Она едва не убила нас!
   Франциск не послушал меня и склонился над русалкой.
   - Предлагаю обмен: твоя жизнь на жизнь Ануфрия. Ну?
   - Я не могу, - задыхаясь, прошептала водяная. - Сестры. Они...
   Я кивнула Франциску, наконец, поняв, чего он хочет, поднялась на ноги и приблизилась к озеру, в свете появившегося из-за туч месяца не казавшегося таким уж мрачным. Мелькнула даже мысль, что все произошедшее мне привиделось. Стоит лишь зайти в воду поглубже и... Я быстро отбросила эту мысли в сторону и проговорила:
   - Ваша сестра в обмен на нашего друга.
   - Сестра? - одна из русалок - темноволосая, моих лет, с тонкими бровями, изящным маленьким носиком и полными губами - подплыла к берегу. - Ты?
   - Русалка, - я качнула головой.
   Водяная повторила мой жест и улыбнулась.
   - Ты - наша сестра, ведьма, - русалка рассмеялась, и ее смех тотчас подхватили все остальные водяные. - Ты, насылающая проклятия, носящая личину, такая, как мы, ворожея, чаровница... Ты, ведьма, на него.
   Она протянула мне свои руки, и я, ощущая странную пустоту в мыслях, прикоснулась к ее ладоням. Русалка улыбнулась:
   - Пойдем.
   Шаг. Еще один. И еще...
   Я все глубже погружалась в воду. Сначала по колена, затем по бедра. По талию... Вода успокаивала, воспоминания развеивались, все вокруг расплывалось, а в голове звучало лишь одно:
   - Сестра, сестра...
   Внезапно что-то потянуло меня назад. С силой дернуло за косу, причиняя боль. Боль, которая приводила меня в чувство! Я отпустила русалочью ладонь и остановилась. Исчезли все мысли. Лишь полубезумный шепот:
   - Сестра, сестра...
  
   Не помню, как я вновь оказалась на берегу. Помню лишь две сильные руки, оттаскивающие меня от воды. Не знаю, сколько времени прошло, пока я начала понимать, что происходит вокруг. А уж пока решилась заговорить, и того больше.
   - Они не отпустят Ануфрия, - тихо произнесла я, безуспешно пытаясь согреться.
   - Знаю, - бездушно проронил Франциск. Уже пришедшие в себя, но не спешившие, подобно Нараскому, убрать повязки с ушей Куран с Клементом так же спокойно смотрели на меня.
   - Даже если бы я осталась с ними, превратилась бы...
   - Знаю, - оборвал меня Франциск.
   Мы помолчали.
   Миг. Два...
   - Пустите меня, - внезапно захныкала русалка, в это мгновение как никогда похожая на ребенка. - Пустите! Не хочу умирать.
   - Ты и так мертва, - сухо проронил Франциск.
   А я сжала руки в кулаки, чтобы опять не кинуться на водяницу.
   - Все равно. Пустите! Пустите к сестрам!
   Франциск не сдержался. Оттолкнул русалку в сторону, чтобы не слышать ее плача, а, когда та начала хныкать еще громче, вытащил из-за пояса кинжал и хотел было прирезать тварь. Но я остановила его, придержав руку.
   - Нечисть человеческим оружием не убьешь. Ты лишь оболочку уничтожишь, а ее дух обратно в озеро вернется. Будет других путников в воду заманивать. Пусть тварь подохнет!
   Послушав мои речи, Франциск запрятал обратно кинжал и отвернулся от водяницы. Я тоже поглядела в противоположную сторону и сразу заметила, что вдали, над хмельными полями, кажущимися в данный миг такими безопасными, начинает светлеть. Солнце еще не показалось, но до восхода было не так много времени.
   Будто подслушав мои мысли, русалка еще громче заныла:
   - Пустите! Пустите к сестрам, твари человеческие! Не хочу в Навь возвращаться. Сжальтесь...
   Чтобы не слышать ее всхлипов, не видеть детское молящее лицо, я зажала уши пальцами и закрыла глаза. А там и уткнулась Франциску в плечо, надеясь прийти в себя. Я ненавидела эту мерзкую тварь, погубившую Ануфрия, возродившую в моей душе самые тягостные воспоминания, приворожившую моих товарищей. И все же, все же мне было ее жаль!
   Рука Франциска прикоснулась к моему затылку, пригладила волосы. Я же качнула головой, вырываясь из объятий, чувствуя, что из-за внезапной нежности расплачусь. Мельком взглянув на мужиков, я заметила, что они стянули повязки с ушей, более не опасаясь русалок. Тьма отступала. Уже был виден краешек солнца. Еще несколько мгновений, и...
   Внезапно, с непонятно откуда взявшейся силой, русалка схватила меня за руку.
   - И все же я лучше, чем ты, ведьма. Я-то, по крайней мере, не притворяюсь тем, кем не являюсь. Я - нежить. Ты же... - она недоговорила. Солнце, наконец, встало и осветило худющую фигуру русалки. Водяница широко открыла глаза, а в следующий миг ее тело закостенело.

[]

  

***

   Труп Ануфрия выплыл, когда мы уже собирались в дорогу. Пришлось подзадержаться. Кое-как вытащили его из воды. Я прочитала над телом очистительную молитву, чтобы его духом не завладел кто из нечисти. А то еще станет водяным и вместе с русалками начнет заманивать путников. Мужики тем временем погребальный костер развели. Затем положили в него посиневшее тело, а как пламя разгорелось, мы вместе принялись читать погребальную молитву:
  

Се сва оне ыде

А тужде отроще одьверзещеши врата ониа.

А вейдеши в онъ - то бо есе красен Ирий,

А тамо Ра-река тенце,

Якова оделяшещеть Сверьгу одо Яве.

А Ченслобог ученсте дне нашиа

А рещет богови ченсла сва.

А быте дне сварзеню

Ниже быте ноще.

А усекнуте ты,

Бо се есе - явски.

А сыи есте во дне божстем,

А в носще никий есь,

Иножде бог Дид-Дуб-Сноп наш...

  
   Когда тело было сожжено, мы засыпали несгоревшие кости землей. Болтать особо не хотелось. Ограничились короткими фразами:
   - Хорош был воин. Верный, никогда перед неприятелем не отступал. Приказы выполнял...
   - Да будет земля ему пухом. Да позаботятся о его духе добрые Боги. Да...
   Простившись с Ануфрием, хотели дальше ехать, но Куран внезапно хлопнул себя по лбу и подошел к засохшему телу русалки.
   - А с ней что будем делать? А то вдруг в следующую ночь она оживет и к своим доберется.
   - Не оживет. Если ночная нечисть не спрячется до захода солнца, ее дух вернется в Навь. Но ты прав, - через мгновение-другое добавила я. - Так ее оставлять нельзя.
   Я резко ударила окостеневшее тело ногой, превращая его в труху.
   - Это все? - спросил Куран.
   Я пожала плечами.
   - А чего ты хотел? Погребальный обряд для нежити устроить?
   - Отнюдь! - Куран внезапно схватил меня за локоть и прижал к пригорку. - С чего это русалка болтала, что ты не та, кем кажешься? Что ты нам лжешь? Что ты ведьма?
   Ответить я не успела. Заметив, что Куран меня схватил, Клемент подошел ближе и с угрозой проговорил:
   - Пусти ее!
   - Пусть сначала ответит. Может, она только и ждешь случая, чтобы ударить нам в спину. Как тогда, когда она на Франциска напала. Я ведь тогда уже пришел в себя, все видел.
   - Меня русалка околдовала, - быстро проговорила я, понимая, что по-иному от Курана не отвязаться. - Как вас всех.
   - Ложь! - отмел Куран. - Их песни действуют лишь на мужей.
   - Песни - да, - я резко выдернула руку из захвата. - Пусти, дурак! Никогда не задумывался, отчего так много девушек русалками становятся, топятся? Их песни на нас не действуют, но они могут возрождать наши воспоминания. Самые худшие. Вспомнив которые, так и хочется утопиться.
   - Это не объясняет, почему она называла тебя ведьмой, сказала, что ты притворяешься той, кем не являешься.
   - Отстань от нее, - Франциск последним заметил, что происходит. И тотчас вмешался. - Это приказ!
   Он обнажил меч, но применить его не успел.
   - Спрячьте оружие, - я кивнула Франциску на булат. - Не хватало еще из-за меня потерять одного из своих. Мало нам русалки бед причинили, - я поглядела на Курана и начала говорить. - Тот, кто ступил на путь зла, редко с него сворачивает. Произнеси одно ведьминское проклятие - и тебя так и будет тянуть вновь воспользоваться этими силами. Русалка не солгала: я знаю кое-какие проклятия, умею ими пользоваться и пользовалась. Но впредь никогда не буду.
   - Думаешь, я поверю?!
   - Мне плевать кому и во что ты веришь! - я затряслась от злости и продолжила, лишь успокоившись. - Чем чаще пользуешься этими силами, тем чаще хочется ими воспользоваться. Из-за любой ерунды, пустяка, - я закрыла глаза, вспоминая. - Дело было года два назад. Зима на дворе стояла. Снега много было - ну, да это такое... Я, дура эдакая, влюбилась. Из дому сбежать хотела. Мать моя этому, понятно, воспротивилась. Мозги мне пыталась вправить. Куда там! Я нагрубила ей, она мне в ответ пощечину дала. Я же рассердилась, из дома выскочила и, не думая, начни проклятие читать. Слава Богам, вовремя спохватилась. Проклятие не досказала. Вместо него заклятие-оберег прочла, потом с парнем тем встретилась, сказала, что не сбегу с ним, - я помолчала. - А как домой с этой встречи вернулась, пламя уже до небес было. Я кинулась мать спасать. Куда там! Меня саму едва вытащили да по голове дали, чтобы в горящий дом не лазила. Не знаю я, отчего тот пожар начался. Люди говорили, мать могла что-то в зелье напутать, вот и разгорелось пламя. Не первый раз у нас пожар в хате происходил. Но в первый раз, чтобы такой большой, чтобы мать моя... Не знаю я! Ничего не знаю, кроме того, что никогда я более не буду никого проклинать.
   Я оттолкнула от себя Курана, подняла поклажу и двинулась вперед, надеясь никогда больше не вспоминать то, о чем только что рассказала.
  
   Отступление
   Куран глядел вслед Зарье и сжимал зубы в бессильной злости. Он ведь только начал ей доверять, не прятать кинжал в рукав, готовясь в любой момент пустить его в дело, без опаски болтать с Ануфрием да Клементом - вот уж кто эту девку всегда поддерживал - и не дрожать, как заяц, когда Зарья оказывалась за спиной. И теперь снова.
   Ведьма! Клятая ведьма!..
   Мужик снова взглянул на тонкий силуэт, шепча под нос проклятия и вспоминая иной гибкий стан да косу длинную. Не золотую, правда, аки ночь, черную...
  

***

   Случилось это жарким летом, почитай, десять лет назад. Куран сидел возле избы и вытачивал стрелы. Думы его были светлы как никогда ранее. На последних двух охотах именно он кабанов пристреливал. Ни Храбр, ни Орел, ни еще кто из первых богатырей, а он - ничем не приметный Куран!
   Впрочем, сейчас очень даже приметный! Даже староста согласился за него свою дочку отдать. Ждану... Красоту неописуемую! Вот проведет волхв обряд, да заживут они как...
   - Добрый молодец, не дашь воды испить.
   - Так вон же колодец, - Куран махнул чуть вправо, не желая отрываться от работы. Но, видя, что юбки вместе со своей хозяйкой не отдаляются, поднял голову. - Чего стоишь здесь как...
   Мужик не договорил, так и замер с открытым ртом, глядя на незнакомку. Лет восемнадцати, с ровным, точно начерченным, овалом лица, чуть изогнутыми тонкими бровями, светлой, едва тронутой загаром кожей, и иссиня-черными волосами, заплетенными в косу по деревенскому обычаю. Но не это заставило парубка оцепенеть - яркие зеленые очи, будто заглядывающие в самую его душу. Таких глазищ ни у кого из деревенских быть не могло. Только у...
   - Правильно думаешь, - без труда читая мысли парубка, проговорила красавица. - Ведьма я. Думала просто воды попросить - с дороги устала - и дальше своим путем следовать, а ты грубишь, великим охотником себя видишь, а кого другого вокруг не замечаешь.
   - Я... - начал было Куран, но ведьма мигом заставила его замолчать, сжав руку в кулак. Вроде и простой жест, а губы у парубка будто инеем покрылись
   - Ты еще и прерывать меня не вздумал. Ладно, будет тебе наказание, вовек запомнишь! - наклонившись, ведьма поцеловала незадачливого селянина.
   Куран только-только расхохотаться хотел: и что эта ведьма кому показать хотела, когда все вокруг затуманилось, его собственные губы потянулись к устам красавицы, а голос прошептал:
   - Любимая...
   А что дальше было, он лишь отрывками запомнил. Вот счастливая Ждана... Недолго, правда, счастливая...
   - Куран, да как же ты мог. Ты ведь у отца моего просил... К волхву ходили, день назначили...
   Хохот самого парубка.
   - Как назначили, так и переназначим. Другая Любка у меня.
   И вновь ведьмин поцелуй.
   Далекий крик старосты:
   - Ну, попадись ты мне, охотничек распроклятый. Да я... Да ты...
   А затем и вовсе дивные воспоминания. Будто несутся они с ведьмой куда-то, а под ними поля да деревеньки проносятся. Вот еще одно селение... Их с девкой тряхнуло, и Куран крепче к ведьме прижался, зашептал:
   - Ты не бойся любимая, доберемся мы!
   Ее заливистый хохот.
   - Я и не боюсь!
   Затем вроде как лес на горе огромной в память врезался. Только что за лес - не понять. Вроде как все местные дубравы Куран еще по малолетству облазил, а тут - будто в Навь попал. И вокруг людей полно: молоденькие ведьмы, чуть постарше красавицы, несколько парней, крепко-накрепко обнимающих девок. И все хохочут, веселятся, болтают...
   - Ах, знатно причаровала. Где только парубка такого нашла?
   - Мой-то...
   И вновь хохот, огромный костер и нежный шепот:
   - Чего же ты ждешь? Прыгай!..
  
   Очнулся Куран на следующее утро на пороге собственного дома. Ведьмы да чудес всех и след простых. Парубок бы подумал, что ему сон привиделся, да только Ждана произошедшее сном не считала, как и отец ее, который уже к вечеру за обиду, его дочке нанесенную, выгнал незадачливого паренька вон из села.
  

***

   Куран сплюнул в сторону да отвернулся от Зарьи, лишь тихо под нос себе прошептал:
   - Клятая ведьма!..
  
   Глава 33
   День прошел в молчании. Ануфрия ощутимо не хватало. Но времени на то, чтобы причитать и лить слезы, не было. К тому же, в отличие от меня, мои попутчики были мужиками, а плакать и вовсе не в их правилах. Мы еще раз помянули Ануфрия на коротком привале, а затем двинулись дальше.
   Пейзаж вокруг постепенно менялся. После того, как мы проехали озера Молодости, дорога начала становиться все более каменистой. Не раз шла круто в гору, и нам приходилось взбираться на пригорки, порой соскальзывая и до крови обдирая ладони. Судя по карте, Куран не солгал, это был самый короткий путь между Радужным и перевалом через Приграничные горы, но им мало пользовались. Потому сейчас приходилось брести по бездорожью.
   Ближе к вечеру дорога немного улучшилась. Стало попадаться все больше деревьев, в том числе парочка хвойных. Особенно запомнилась невысокая ель, саженей пять от силы, с длинными сине-зелеными иглами и маленькими красно-коричневыми шишками. По всему было видно, здесь человек ступал чаще, чем в хмельных полях или сразу за озерами Молодости, но и явно не так часто, как на Власком тракте.
   К вечеру мы подошли к небольшому, саженей в пятьдесят, лесочку. Переночевать решили на его опушке. Быстро зажгли костер от маленького огнива, сварили перловку да пару лепешек съели. За день все устали, так что разговоров не вели. Лишь Куран сказал, что до гор совсем немного осталось. Через несколько верст, по его подсчетам, Подгорное - последнее село перед перевалом. Там мы с ним и расстанемся. Ведь по ту сторону Приграничных гор Курану бывать не доводилось, какой же из него проводник?
   Мужик покажет, как к перевалу доехать, да поможет с горцами насчет еды на дальнейший путь договориться (только с лошадьми никак не выйдет - глухая это местность, не продадут конячек). С нами-то горцы возможно и дел никаких иметь не захотят. Или запросят цену несусветную за кусок лепешки и крышу над головой. Видно по нам, что мы не местные. А ведь хоть и по ту, хоть по эту сторону от Приграничных гор край один - Славия, не любят, что здесь чужаков с запада, что в крайних деревнях и дальше на запад - гостей с востока.
   Франциск добавил, что это все потому, что восток Славии раньше Итаке да Мирне принадлежал. Ну, а Мститслав их отвоевал, так же, как юг у Вельнса. А затем раскол еще сильнее пошел, когда Градомир против Ростислава выступил. Редко когда крестьяне власть любят. Все болтают, что раньше лучше жилось. Так вот и когда к ним раненый Градомир приехал, сельчане его за своего спасителя приняли. Посчитали, что он их от власти Ростислава освободит, подати уменьшит. Много чего думали, потому сначала вылечили его, а потом за ним и на Ростислава пошли.
   Окончание рассказа Франциска о расколе я слушала вполуха. Глаза сами собой закрывались, да и не было мне никакого дела до столь давних событий. Тут до столицы без больших потерь добраться - это да, важно. А то, что еще до моего рождения происходило, меня совершенно не волновало.
   Куран с Клементом тоже не особо интересовались историей Славии, а потому, видя, как "внимательно" его слушают, Франциск быстро закончил свой рассказ и приказал спать укладываться. Как водится, выставили караул. До полуночи время Франциска, затем Клемента и, перед самым рассветом, Курана. Проводник ведь говорил, что привык до петухов вставать. Ну, вот и пусть действует.
   Меня от бдения решили освободить. Не помню, чья это была идея. Казалось, на веки насыпали песка, и я, так и не дослушав, что порешили мужики, провалилась в сон.
   Проснулась еще затемно. От неудобной позы, в которой меня сморил сон, затекли ноги. Пришлось менять положение. Я махнула рукой дежурившему Клементу с покрасневшими закрывающимися глазами, а затем вновь провалилась в сон, пока мужику не пришло в голову свалить свои обязанности на меня, раз уж я все равно "бодрствую".
   Утром я, наоборот, долго не могла проснуться. Все какие-то картины перед глазами мелькали, полузабытые воспоминания из детства, молодое лицо русалки, которую мы погубили, крепкая фигура Франциска, лик Ария, какой я, признаться, подзабыла во время этого, хоть и недолгого, но на диво богатого на беды, пути. Много чего вспоминалось, ой, как много!
   - Эй, лежебока, вставай давай! - веселый, несмотря на недосыпание, голос Клемента все же разрушил одну из привидевшихся картин. В первое мгновение я пыталась понять, как Клемента могло занести в мою родную деревню, затем начала задаваться вопросом, как меня саму занесло в родные края. Ну, а когда сполоснула лицо водой из маленького ручейка, который, как и десяток его собратьев, бежал по склонам вниз, пришла, наконец, в себя. Памятуя, что день предстоит долгий, съела кусок лепешки, хоть голода не чувствовала, затем собрала свои малочисленные пожитки и двинулась вслед за мужиками.
   Куран обещал, что к полудню мы достигнем Подгорного, но внезапно разразившийся дождь спутал все планы. Никакого укрытия на много саженей вокруг не наблюдалось, потому мы кое-как приткнулись под густой кроной дуба. К счастью, хоть ливень и сильным был, зато обошлось без грозы, так что мы могли не бояться, что Перун попадет в нас из своего лука. Жаль только, от дождя дуб оказался неважной защитой. Капли просачивались сквозь листву, и вскоре мы изрядно промокли.
   Видя такое дело, Франциск снял с себя свиту и накинул ее мне на голову.
   - Спасибо, - с улыбкой поблагодарила я.
   Нараский кивнул и улыбнулся в ответ. Коснулся большим пальцем моего покрасневшего от холода носа, хотел что-то добавить, но в последний момент смолчал. Убрал руку и посмотрел в сторону.
   - Будто бы светлеет
   Куран с Клементом поглядели в указанном направлении, а я, кто знает, почему, посмотрела на Нараского, но тотчас отвела взгляд, боясь, что он заметит.
   Тем временем заговорил Куран:
   - Светлеет, это да, - мужик сплюнул в сторону. - Но только на востоке. Нам же вроде как к Подгорному, а оно в противоположной стороне.
   - А долго в этих краях обычно дожди идут? - уточнил Франциск.
   - Да бывает и месяцами целыми, - Куран скривился. - Тут же ведь горы близенько. Вот и дождит.
   Перспектива провести месяц под дубом, когда я уже сейчас начинала клацать зубами от холода, совершенно не радовала. К счастью, Боги смилостивились над нами: не таким уж и затяжным оказался ливень. День только перевалил за середину, как тучи начали рассеиваться, а на небе заиграла дивная радуга. Мы выбрались из-под густой кроны столь удачно попавшегося на нашем пути дерева и продолжили путь.
   Из-за дождя земля стала влажной, и, как мы ни пытались идти осторожно, все равно перемазались грязью до колен. А Клемент - так хуже всего: оступившись на небольшом пригорке, он упал на грудь, вымазав не одни только порты, а всю одежду целиком. Да и носу с подбородком от лужи досталось. Лицо-то ладно, благо ручейков по дороге встречалось предостаточно - вымыл. А вот одежда черной так и осталась.
   Постепенно пейзаж вновь начал меняться. На горизонте появлялись очертания гор, окруженных дымкой. Мне сразу вспомнилось, как я впервые увидела Приграничный хребет. Тогда эти пики показались мне чем-то необыкновенным, безумно прекрасным, удивительным... Сейчас я настолько устала и хотела сбросить с себя грязную одежду, что практически не замечала этой красоты. Ну, горы и горы, эка невидаль!
   К Подгорному мы дошли уже в сумерках. Село оказалось совсем маленьким, и в нем не имелось ни единого, самого паршивого, трактира. Даже клоповника какого-никакого! Пришлось останавливаться на ночлег у низенькой старухи с широкими заросшими бровями и длинным, будто у ведьмы из детской страшилки, носом. Ее хата на самой окраине села стояла и по виду от соседних ничем не отличалась. Так зачем что-то иное искать? Куран к тому же еще на подходе к деревне предупредил, что жизнь в этих местах несладкая. Почва каменистая, мало что здесь взрастет. Вот и озлобились здешние жители. Чуть что не по-ихнему, могут и в зубы врезать. А то и пристукнуть по-тихому.
   Старуха поначалу отказывалась нас принимать, но как только мы показали ей монету, вмиг подобрела. Не только комнату для нас подготовила, но и баньку затопила. По загоревшимся глазам старухи и тому, как быстро монета исчезла в ее сухоньких ручках, понятно стало, что она сребреник только раза два за всю ее долгую жизнь в ладонях и держала. Потому и не смогла отказать.

[]

  
   Пока банька топилась, нам накрыли на стол. Никаких особых разносолов на нем не было. Но нам только голод унять и требовалось. Похлебка вышла наваристой, да и лепешек хозяйка не пожалела. Мясо, правда, уж больно острым было, но в голод и не такое можно съесть.
   За едой почти не болтали. Только старуха и поинтересовалась, куда мы путь держим. Особо распространятся не хотелось, поэтому Клемент скупо ответил "дескать в горы идем, к перевалу, хозяюшка". Этот ответ отчего-то безмерно удивил старуху. Она даже пробормотала что-то вроде:
   - К краснолюдкам, значится. Видать не знаете...
   Я хотела переспросить, что она имеет в виду, но старуха внезапно сорвалась с места: проверить, что там с банькой. А там и я про свое любопытство позабыла.
   Как мы с едой закончили, банька уже была готова. Я первая в ней попарилась, затем простирнула порты, оставшись в одной рубахе чуть выше колен, да освободила место мужикам. Сама же спать пошла. Комнатушка, которую нам выделила хозяйка, совсем маленькой была. С таким низким потолком, что я едва лоб не расшибла, когда в нее входила, и совсем без окон. Но главное-то - парочка кроватей имелась. А еще массивный стол - из тех, что век простоит и не сломается, - и короб рядом с дверью из той же "вечной" породы. В общем, не смотря на недостатки жилища, я успела порадоваться временному пристанищу. Хоть впервые за последние дни высплюсь в кровати, а не, как обычно, в поле с муравьями да жуками всех мастей под боком.
   Сон пришел быстро и на сей раз не принес с собою никаких сновидений. Сплошная тьма.
  

***

   - Эй, а здесь кто? - сквозь сон до меня долетели непонятно кем сказанные слова.
   Я пробормотала что-то бессвязное и перевернулась на другой бок. По моим ощущениям на дворе стояла глубокая ночь, и до подъема, как бы рано нас порой Куран ни поднимал, было еще далеко.
   - Неужто баба? - следующие слова не сразу дошли до моего сознания. Я лишь укрылась одеялом с головой, пытаясь отвадить настырных соседей.
   Мягкость перины, исходящее от печи за стеной тепло, уют крестьянской хаты... Внезапно я разом лишилась всего этого: сильные руки отбросили прочь одеяло и потянули вверх мою рубаху.
   Почувствовав шершавые пальцы на своих бедрах, я мигом проснулась и огрела незнакомца ногой. Тотчас перекатилась на спину и открыла очи, пытаясь понять, кто ко мне полез. Поначалу я щурилась от яркого света, ударившего прямо в глаза. Но вновь упрямо раскрыла очи.
   Их было пятеро. Все крепкие, плечистые, с чуть удлиненными лицами... На дальнейший осмотр не хватило времени.
   - Да ты ж не смыкайся, красавица. Все равно ведь, - один из мужиков, с широким шрамом на левой щеке, подошел совсем близко ко мне. Провел ладонью по моей талии...
   От испуга я даже закричать не могла. Лишь беспомощно вертела головой из стороны в сторону, надеясь, что кто-то из незнакомцев станет на мою сторону. Не даст... Взгляд зацепился за кинжал за поясом у второго ближайшего ко мне мужика с длинными, ниже плеч, черными волосами. Я чуть сдвинулась в сторону, пытаясь дотянуться до оружия, но человек со шрамом потянул меня назад.
   - Ха, она думает, что сбежит. Дурында!
   Но сбегать я не собиралась. Еще немного в сторону. Совсем чуть-чуть...
   Я резко выхватила из-за пояса длинноволосого кинжал и нацелила в грудь человеку со шрамом.
   Удар!
   Кинжал мазнул по рубахе, разрезая ткань. Брызнула кровь. Но добить противника я не смогла. Незнакомец отбросил кинжал в сторону. Его лицо перекосилось от гнева.
   - Не хочешь по-хорошему, тварь...
   - А-а! - заорала я, наконец, почувствовав, что вновь могу говорить.
   Пощечина!
   Меня отбросило к стене.
   Конец?
   А в следующий миг дверь распахнулась, и на пороге показались мои попутчики.
   - Что здесь?.. - Франциск все понял еще до того, как договорил, и быстро метнул меч в тварь со шрамом. Брызнула кровь из пронзенной грудины, и мужик повалился на пол. Клемент с Кураном не отстали от Нараского. Особо отличился последний - вслед за булатом еще и два кинжала отправил. Один часец, и все закончилось. На деревянном полу валялось пять тел.
   Все произошло настолько быстро, что я и понять ничего не успела. Мои попутчики тоже растерялись, а потому не успели остановить заглянувшую вслед за ними старуху.
   - Сынок! - приютившая нас баба поначалу отпрянула от дверного проема назад в коридор, а затем кинулась к усатому парню с распоротым брюхом. Схватила того за руку, но, углядев лужу крови под сыном и закатившиеся глаза мертвеца, отбросила конечность в сторону и завопила, как резаная. - Убийцы! Родную кровинку... Сдохнете, твари!
   Клемент подскочил к орущей бабе и залепил ей пощечину, от которой старуха отлетела к стене.
   - В погреб ее запри! - приказал Франциск.
   Клемент без слов подхватил бабу, зажал ей рот своей огромной лапищей и потащил из комнаты, не обращая внимания на старушечьи попытки вырваться и укусить его. Только раз бабе и удалось высвободиться.
   - Все равно вам не жить! - заорала она. - Сгинете в горах!..
   Добавить что-то еще она не успела. Клемент вновь скрутил ее, зажал рот и выволок из комнаты. Я же, натянув рубаху до колен, вскочила с кровати и приблизилась к валяющимся на полу мужикам. Сын нашей хозяйки уж точно был мертв, а вот остальные...
   - Оставь их! - махнул мне Франциск, разглядев, что я хочу сделать. - Они мертвы.
   - А вдруг...
   - Чудес не бывает! - отрезал Нараский. - Они успели тебе навредить?
   - Нет...
   Приоткрылась дверь, и в комнату вошел Клемент. Он кивнул Франциску и без лишних слов доложил:
   - Связал бабу, вставил ей кляп в рот и запер в погребе. Потом вытащил тамошнюю лестницу - тяжела зараза, - Клемент бессознательно потер руки, - и крышку сверху захлопнул. Сама ни за что не выберется.
   - Отлично!
   - Что дальше? - тем временем спросил Клемент.
   - Сматываться надо, - Франциск кивнул мне. - Одевайся!
   - Но они ведь первыми напали, - я все никак не могла собраться с мыслями. У меня просто в голове не укладывалось, что на полу лежит пять трупов.
   - Посмотрел бы я, как ты это будешь доказывать, - фыркнул Франциск. - Быстрее давай, не сиди сиднем! Это глухая горная деревенька, а не разношерстная столица, где никто не суется в чужие дела.
   - Здесь все одной семьей живут. Прихлопнешь одного, на тебя десяток кинется. Мстить. А тут не одного прихлопнули, а пятерых "своих", - поддержал Франциска Куран, а Нараский вновь приказал:
   - Живее!
   А затем вышел из комнаты, чтобы мне не мешать. Вслед за ним последовали Куран с Клементом. Я быстро, стараясь не смотреть на трупы на полу, схватила порты. Ругнулась, когда заметила, что они насквозь мокрые, и все же не рискнула одевать. Вместо этого подошла к коробу и заглянула внутрь. Мне повезло, в нем оказалась одежда.
   Первые несколько белых мужских рубах я отбросила в сторону: уж слишком велики для меня. Утону в них. Туда же отправились длинные онучи* и вотола из сермяги на истрепавшемся шнуре. Еще несколько сорочек...
   Я уже отчаялась что-либо найти, когда мне в руки попался старый узкий руб с дырявыми рукавами. Я быстро скинула окровавленную рубаху и примерила его, надеясь, что хоть этот наряд подойдет. До зимы далеко, значит, от дыр много вреда не будет.
   Руб немного жал в плечах и в бедрах - видно, это была одежда нашей хозяйки, а она заметно худее меня. Мысли были мимолетными. Повязав рубаху найденным в том же шкафу шнуром, я хотела выйти из комнаты, но, сделав шаг, поскользнулась залитом кровью полу и упала. Тотчас хотела обратно встать на ноги, но случайно бросила взгляд на распростертые на полу тела и не смогла сделать ни шагу.
   - Боги мои, как же так?! - я все глядела на мертвецов, не в силах пошевелиться. Я и до того знала, что подгорные мужики мертвы, но старалась не думать об этом, не видеть их распоротых тел, луж крови... К горлу подступала тошнота, но я все не могла отвести взгляд и смотрела, смотрела...
   Черты лиц мертвецов в свете одиноко горящей свечи на столике заострились. Лужи крови на полу казались черными. Внезапно под моей бывшей кроватью что-то пискнуло. А в следующее мгновение своими маленькими черными глазками на меня уставилась появившаяся из-под кровати длинная худющая крыса. Видя, что я никак не реагирую на ее появление, она подползла к одному из тел и вгрызлась в шею мужика. Меня передернуло от омерзения, я тотчас, кое-как опираясь рукой на открытый после моего самоуправства короб, поднялась на ноги и осторожно вышла из комнаты. Лишь в самом конце не выдержала и громко хлопнула дверью за спиной, пытаясь отгородиться от трупов, которые совсем недавно были живыми людьми.
   Я все стояла, опершись спиной о двери, когда из кухни показался Клемент. Он коротко кивнул мне, по-видимому, собираясь сразу вернуться на кухню, но, заметив, что я никак не реагирую на его кивок, заговорил с удивительной для него холодностью.
   - Эй, ну, чего ты там застыла? - мужик подошел ко мне и взял за руку. Поначалу просто подержал мою ладонь в своей, а затем с силой сжал ее, причиняя боль. - Очнись давай! Неужто мертвецов никогда не видела?
   - Видела, я ведь лекарка. Марину хворь не всегда удается победить. Да только... - мои губы затряслись, и я сделала несколько шагов назад, не выпуская при этом ладонь Клемента, вздохнула и добавила глухим голосом. - Я никогда не убивала.
   - Ты и сейчас никого не убила! - отрезал появившийся вслед за Клементом Франциск, услышав конец моей речи.
   - Но это из-за меня все произошло. Из-за меня вы грех на душу положили, из-за меня...
   - С муками совести разберешься потом! - не дал мне договорить Франциск, быстро прошел в кухоньку, коротко кивнув мне головой, чтобы следовала за ним, затем плеснул в большую почерневшую деревянную кружку ягодное вино из кувшина и подал мне. - Пей давай. Во хмелю воспоминания тускнеют.
   У меня дрожали руки, так что Франциску пришлось самому вставить кружку мне в ладонь и поднести ко рту. Я глотнула, закашлялась, едва не разлив остаток вина на портки, а затем схватилась за эту кружку как смертельно больной за последнюю надежду и одним глотком прикончила наливку.
   Мужики тем временем набирали в сумки еды, разливали по фляжкам вары да продолжали, по-видимому, начатый в мое отсутствие разговор:
   - С рассветом уйдем, - предложил Клемент. - Притворимся, что ничего не случилось. Пока сюда кто-то наведается, мы уже Приграничные горы минуем.
   Услыхав о предложении провести ночь в соседней от мертвецов и крысиного пиршества комнате, я едва не уронила кружку, которую все также держала в руках, на пол.
   - Слишком велик риск, - отмел предложение Франциск, и я смогла вздохнуть свободно. - Из тех пятерых только один - сын нашей соседки. Остальные, верно, соседи. Их начнут искать. Ну, отойдем мы поутру версты на две, горцы мигом нас нагонят. Особенно если сами на лошадях поскачут. Места эти они не в пример лучше нас знают.
   - А если сейчас убраться? - на этот раз высказался до того молчавший Куран. - Мы ночью пришли. Никто нас не видел. Некого ловить.
   - Видели, - покачала головой я. - Хозяйка и видела.
   - Тоже мне проблема. Ее придушить ничего не стоит, - Куран ловко прихлопнул комара, присевшего на его локоть, отчего на коже мужика появилось кровавое пятнышко. Видно, успел уже напиться кровопийца.
   С трудом оторвав взгляд от Курана, я вновь вслушалась в разговор.
   - Несколько часов ничего не решат, - Франциск побарабанил пальцами по столу. - Нужны лошади.
   - Не продаст их здесь никто! - с досадой произнес Куран. - Тут если на все село две клячи найдутся, уже хорошо. Да и те своим владельцам дороже серебра будут.
   - А я что-то сказал о покупке? - Франциск зло улыбнулся, отчего по моей спине побежали мурашки. - Мы сейчас не в том положении, чтобы соблюдать здешние законы. Ни в жизнь не поверю, что у тутошнего старосты или вожака - как бы местного главу ни называли, - не найдется парочка лошадей. Вот он и поделится с нами. Заодно и от погони убережемся. На чем они поскачут, если мы их последних конячек лишим?
   Куран с Клементом кивнули, затем проводник спросил:
   - А с хозяйкой здешней что будем делать?
   - Пристукнем, - отрезал Франциск.
   - Она ведь ничего... Ничего не сделала! - от дикости предложения я даже не сразу нашлась.
   - Она знает нас в лицо.
   - Что с того? Мы украдем лошадей, и нас не смогут догнать!
   Франциск, не слушая меня, кивнул Курану:
   - Пройдись по селу, разузнай, где живет здешний староста - дом у него знамо богаче, чем у соседей, будет - и сколько у него лошадок. Ты ведь не в пример осторожней нас движешься. Да побыстрее давай! Ты, - кивок на Климента. - В погреб двигай. Закончи начатое.
   - Нет! - воскликнула я и попыталась приблизиться к Кементу. - Не смей!
   Но Франциск не дал мне дойти до плечистого воина, схватив за кисти и потянув на себя. Затем проговорил:
   - Чего стоишь? Я дважды не повторяю. Вон Курана уже и след простыл.
   Клемент кивнул, не глядя на меня, а затем прошел к стене, приподнял крышку подпола и спрыгнул вниз. Франциск же резко припер меня к стенке и зло заговорил:
   - Если тебя совесть замучила, то не надо нас с собой в могилу тянуть! Доедем до столицы, можешь хоть яду выпить - благо толк в них знаешь, - хоть еще как с жизнью покончить.
   - Но она ведь невинов...
   - Она нас видела и сдаст, как только получит такую возможность. Здешние горцы мстительны. А я не хочу всю оставшуюся дорогу ждать ножа в спину.
   - Но ведь мы собираемся украсть их лошадей, - попыталась я рассуждать разумно, хотя под пристальным взглядом Франциска, стоявшего в какой-то пяди от меня, сохранять хладнокровие удавалось с трудом. - Они все равно захотят отомстить.
   - Но они не будут знать, как мы выглядим. Если успеем перемахнуть через хребет, смешаемся с десятком-другим путников, и никто нас не отыщет.
   - Да нас в любом случае... - я не желала слушать никаких доводов, как бы разумно они ни звучали. - Они в любом случае нас не догонят. А это... Это человеческая жизнь! Жизнь ни в чем не повинной... Не будьте жестоким, Франциск, прошу вас! - не зная, что еще делать, я схватила Нараского за высокий воротник свиты и взглянула ему точно-точно в глаза.
   Тьма.
   На часец мне почудилось, я заглянула в очи самой Маре. По коже пошел мороз, а пальцы начали дрожать. Страшно стало до жути, но взгляд я так и не ответила. Мара-не Мара - плевать. Не раз я глядела Смерти лицо, не раз из ее загребущих ручонок умирающих выдирала. Сейчас-то, конечно, не против бесиц-трясавиц Трясеи, Огнеи, Гнетеи, Хрипуши да Ледеи - бой держу. Но и тут сила не меньшая надобна.
   - Франциск...
   - Клемент, как там? - внезапно крикнул Нараский, все так же не отводя от меня взгляд.
   - Да сейчас, обождите чуток. Баба кусаться полезла...
   - Оставь ее и поднимайся, - приказал Франциск.
   - Живой что ли? - не понял Клемент.
   - Да! - Нараский убрал мои пальцы с ворота и подошел к крышке подпола, пытаясь помочь воину подняться.
   А я стояла, все так же онемев, не в силах не то, что шаг сделать, слово сказать. Тонкими ручейками из глаз по щекам на подбородок текли слезы. Я смахнула их тыльной стороной ладони, не давая себе разрыдаться, и тихо прошептала:
   - С-спасибо.
   Франциск не ответил.
   Нараский подал Клементу руку, помогая тому забраться наверх. Затем внимательные взглядом окинул кухоньку, проверяя ничего ли мы не забыли и не дал Клементу захлопнуть крышку подпола.
   - А ну как выберется или кого на помощь подзовет? - удивился Клемент.- Не надежней ли...
   - Тогда уж лучше пристукнуть, - криво усмехнулся Франциск - Старухе лет под девяносто, да и связана она, во рту кляп. Как выбраться сможет? Поутру сюда кто-то да наведается, а не поутру - так к вечеру. Увидят трупы, подумают либо старуха виновата, раз рядом ее тела нет, либо ее тоже прирезали. Про подпол вряд ли вспомнят. А нет ничего хуже медленной смерти от голода и жажды. На месте бабку прирезать и то милосердней.
   Закончив речь, Франциск цепко ухватил меня чуть повыше плеча и вышел из хаты. За нами тенью следовал Клемент, ничего более не выспрашивая.
   На улице было хоть глаз выколи, потому вперед мы двинулась очень медленно, опасаясь напороться на яму или колдобину, коих здесь было предостаточно. Ночь выдалась на удивление беззвездной. Месяц был еще молод, а потому только лишь его света не хватало.
   - Чего топаете как... - будто из ниоткуда появившийся Куран не договорил, как видно, не найдя подходящего сравнения, и заболтал об ином. - Вызнал я, где здешний верховод живет да сколько скотины имеет. Повезло нам, у него две конячки оказалось, да у соседа его одна. Нет, нас вроде как четверо: вы трое к Приграничным поскачете, а я - обратно, к озерам Молодости и дальше к Загорным деревням. Но двое на лошадь...
   - Понял, - быстро прервал Франциск мужика. - Веди!
   Мы быстро шли по узкой дороге. Бывало, перепрыгивали через лужи и обходили вязкую грязь. Дождь, что застал нас в пути, не обошел и это селение. Несколько раз Клемент не рассчитывал и попадал прямо в грязь. Остальным везло больше. Я вот только лишь из одной лужи воды в башмаки и набрала.
   Наконец показалась и хата старосты. Такая же низенькая, как и та, в которой мы переночевали, но побольше, с несколькими пристройками и хиленьким сооружением саженях в десяти от основного дома.
   - Что нам делать? - спросил Клемент, как только мы, спрятавшись за ветвистой серенью, рассмотрели хаты.
   - Вместе будем к конюшне пробираться. Все равно одному лошадей не вывести. - Ты, - Франциск кивнул Клементу и указал на соседний от старостиного дом - тоже немаленьких размеров. - Туда идешь. По-тихому выводишь тамошнюю конячку. Мы с Кураном к старосте. Ты, Зарья, здесь сиди. И главное, не высовывайся!
   Я кивнула, а мужики кинулись выполнять приказы. Чтобы не сойти с ума от страха, я попыталась проследить за воинами: поначалу за всеми разом, а когда они разделились за Франциском и Кураном. Но за двумя "зайцами" не уследишь. Курана я вообще почти сразу из виду потеряла. Вот кто уж действительно в тени может спрятаться. А за Франциском долго наблюдала. Вот он рядом с Кураном, вот один...
   Я так увлеклась слежкой, что не обратила внимания на мчащего мальчишку. Видно, издалека малец бежал, оттого из его горла вырывалось тяжелое дыхание. Пацан приближались. Я стиснула руки в замок, чувствуя, что конечности трясутся как на лютом морозе, и присмотрелось, не идет ли кто из моих попутчиков. Вроде никого. Если только...
   Мара!
   Внезапно в десятке саженей от меня показался Клемент с конем. Он быстро подходил, но, заметив паренька, остановился и попытался укрыться в тени дома. Мальчишка был уже совсем близко. Еще один шаг, и еще...
   В трех саженях от сирени, за которой я пряталась малец, не заметив ямки, повалился на землю. Тотчас обратно на ноги поднялся, но дальше бежать не смог. Схватился руками за левую ногу и едва слышно застонал. Но быстро стиснул руки в кулаки, переборол себя и, прихрамывая, направился дальше.
   Шаг. Еще один...
   Ненароком бросив взгляд на сирень, мальчишка, заметив меня, оторопел, а затем кинулся бежать дальше, забывая про больную ногу и крича во всю глотку:
   - Ведьма!
  
   Отступление
   Несколько часов назад...
   Гарлык, десятилетний веснушчатый парень с длинными, падающими на глаза, темно-русыми волосами и курносым носом с боязливым любопытством глядел на коленопреклоненного белобородого старца, водящего худыми пальцами с длинными ногтями по земле и бормочущего неведомые слова.
   - Се сва оне ыде... - донесся до мальчишки обрывок молитвы, и малец стиснул руки в кулаки, чтобы не кинуться прочь от страха.
   Гарлык уже не в первый раз присутствовал на колдовском обряде - волхв еще в начале весны заприметил, на его взгляд, талантливого мальчишку и забрал того в ученики, - но от страха перед чародейством и силами могущественными никак не мог избавиться. Впрочем, мужество не часто требовалось. В основном ведь пацан не мудрость чародейскую постигал, а по хате работал: светелку убирал, еду готовил, носил ведра с водой, а то, бывало и с землицей или песком - уж, на что они волхву понадобились, не понятно. Но случалось, что и на колдовских обрядах рядом с чародеем присутствовал.
   Редко жрец к Богам обращался. А уж если решался, то все один в один делал. Только-только звезды на небе зажигались, запирался в погребе со свечей в руках. Чертил на земле два защитных круга в двух противоположных углах: один для себя, второй для Гарлыка, наказывал мальчишке не выходить за границы его защиты, сам садился в свой круг и начинал водить пальцами по земле сырой и читать заклятия. То просил Богов боронить селян, то виденье ему прислать, то сил для охоты мужикам прибавить.
   В последнее же время от краснолюдок, бестий этих страшных, просил защитить. А то ведь обосновались проклятущие в горах и людям простым туда заглянуть не дают.
   Волхв вновь что-то зашептал, и мальчишка, как страшно ему не стало, обратился в слух.
  

Духи-дивии, духи-навии,

Словом Вещего заклинаемы!

Вы слетайтеся, собирайтеся,

Коло посолонь направляйтеся!

Чистые духи земли!

Чистые духи воды!

Чистые духи огня!

Чистые духи воздуха!

Собирайтесь на место на красное,

Охраняйте нас, помогайте нам!

Дайте увидеть то, что сокрыто

Дайте понять то, что неведомо

Все-все расскажите

Кто зло замышляет, покажите

Гой! Слава! Слава!

   Мгновение вокруг царила тишина. До того полная, что казалось, будто время остановилось. А затем...
   Туча черная шла на Подгорное. Грохотало высоко в небе, Перун сыпал молнии на землю черную, пытаясь изничтожить бесов проклятых. Да уж слишком ловкими оказались навьи твари. Раз за разом спасались они от стрел Божьих и к селению малому приближались. Еще миг... Все та же мертвая тишина и...
   Зло проникло в село!
   Гарлык дрожал, как трусливый зайчонок перед огромным серым волком. Но глаза закрыть не смел и все глубже погружался в ниспосланное духами видение.
   Спящая золотокосая девка с нетронутым морщинами челом, розовыми щеками да алыми пухлыми губами улыбнулась, на миг обнажив ровные белые зубы.
   Всего на миг!
   - А-а! - крик острым кинжалом полоснул по нетронутой коже. Отчаяние обезобразило до того прекрасный лик девки.
   Брызнула алая кровь во все стороны, в один часец упали наземь пятеро добрых молодцев: Ворон, Орел, Мил, Чернобров да Сокол - охотники первые. Завыла старуха-смерть, оплакивая погибших. А затем вспыхнуло. Окружило пламя ведьму клятую, девкой прикидывающуюся. Путь к отступлению отрезала.
   Смерть?..
   Ведьма захохотала, выбросила вперед руку да...
   - Гарлык! Гарлык, вставай давай! - волхв хлестал потерявшего сознание мальчишку по щекам.
   Как тот глаз открыл, начал приказывать. Коротко, без обычных заумных словечек:
   - К Марьке давай. У нее в хате золотокосая тварь хозяйничала. Проверь, свершилось ли уже зло, а затем к старосте двигай. Я прямиком к нему пойду, расскажу о зле новом и накажу выступить против него. Нас всех разом ведьма не одолеет. Да побыстрее давай!
   Мальчонка кивнул и припустил по лестнице вон из подпола, а там и из дома.
  
   Глава 34
   Клемент кинулся мальчишке наперерез, но тот был ловчее и успел заскочить в дом к старосте.
   - Скачи! - крикнула я Клементу, больше не прячась, а сама кинулась к Франциску и Курану, надеясь их поторопить. Бежала быстро, как никогда прежде и пересекла тридцать с лишним саженей за пару часцов. Не таясь скрипнула дверью хлева, заскочила внутрь и быстро проговорила:
   - Сматываемся!
   - Седла никак не могу найти! - буркнул Куран. - И с чего это такая спешк...
   Он не договорил, бросил взгляд на улицу, где уже собралось с десяток людей. Ругнулся.
   - Нашел! - внезапно донеслось от Франциска, а в следующий миг появился и он сам с седлами наперевес. - Держи, - он перебросил одно Курану, а со вторым подошел к бурому коню. А я смотрела на улицу, видя, что там появляется все больше людей. Парочка вообще с вилами стояла...
   - Не успеем...
   - Посмотрим! - Франциск вскочил на коня, а затем посадил позади себя меня. - Куран?
   - Готов!
   Франциск за какое-то мгновение завязал своей лошади глаза, зажег огниво и подсунул к огню клочок сена, а затем закинул его подальше в сарай. Миг, вспыхнуло пламя. Лошадь Курана заржала и шарахнулась в сторону.
   - Уйми ее!
   - Чего мы ждем? - Куран послушно завязал лошадке глаза.
   - Увидишь!
   Быстро разгорался пожар. Всего несколько мгновений прошло, а все вокруг пылало. Липкий пот стекал по телу, в горло попадало все больше дыма, закопошилась скотина в дальнем конце сарая, отчаянно зовя человека на помощь.
   Ну, когда, когда...
   - Вперед! - Франциск резко огрел лошадь кнутом, посылая ее вскачь, а затем мы въехали в пылающие двери. Рысак Курана мгновенно обогнал нас и бежал прямо на крестьян с вилами. Еще одна сажень, еще...
   Франциск обернулся и быстро вложил мне что-то в ладонь.
   - Бросишь в огонь, когда я скажу!
   Кивнула, ничего не соображая. Лишь замечая крестьян с вилами, которые уж точно не собирались отпускать нас живыми.
   Еще сажень...
   - Бросай!
   Я развернулась и бросила склянку в огонь. Миг полета... И взрыв!
   Я вжалась в спину Франциска, а в следующее мгновение мы врезались в строй бегущих от страха кто куда крестьян.
   Село закончилось еще через пару мгновений. На околице к нам присоединился Клемент. Обошлись короткими кивками, а затем бег - все дальше и дальше за горизонт.
  

***

   Месяц давно поблек - будто бы растворился в посветлевшем небе, на востоке начинало всходить солнце, зазвучали голоса птиц и копошение зверей в высокой траве, а мы все гнали лошадей вперед, не обращая внимания на усталость. Я смотрела вдаль, но видела лишь зарево, оставленного позади пожара и шесть трупов, оказавшихся не в то время не в том месте.
  
   Глава 35
   За целый день мы сделали всего несколько остановок. Кормили коней да про себя не забывали, а затем двигались дальше. На каждом из таких привалов я старалась не смотреть никому из спутников в глаза, боясь отыскать в них ненависть и презрение. Глядела в землю и молча пила ягодный вар. А затем вновь начиналась одуряющая, изматывающая скачка.
   На ночлег мы остановились еще до того, как скрылось солнце. За день все до того устали, что стало уже все равно, найдут нас горцы или нет. Все волнения, тревоги... Все завтра!
   До того как уснуть, не забыли и про караул. Мужики так долго смотрели друг на друга, надеясь переложить эту задачу на другого, что я вызвалась подежурить первой. На том и порешили.
   Одно за другим текли мгновения. Поначалу захрапел Клемент. Куран (из-за того, что горцы нас в деревне окружили, мужик не смог обратно к хмельным полям повернуть и был вынужден дальше с нами ехать - до самой столицы решил проводить, а там через Золотаву домой двинуть, чтобы даже мимо Подгорного не проезжать) тоже долго со сном не тянул - ну, понятно, встает раньше всех. А вот Франциск... Не знаю, спал ли он вообще. От него с самого начала не доносилось ни звука, да и лежал Нараский вполоборота ко мне, из-за чего я не могла разглядеть его лица.
   Мои глаза сами собой начали закрываться. Я посмотрела на небо, пытаясь понять, сколько времени прошло с тех пор, как я заступила в караул. Вроде совсем немного. Месяц висел ровно в центре неба, а значит, я бодрствовала всего ничего.
   Клемент сказал, чтобы я его разбудила, как меня в сон клонить начнет,. Но я не собиралась меньше чем через день после событий в Подгорном вновь подставлять кого-то из своих попутчиков. Вместо этого я поднялась на ноги, вытащила из Клементовых ножен меч, отошла сторону на несколько саженей, крепко сжала в руке булат и...
   Удар!
   Я размахнулась и со всей силы ударила по воздуху. Затем еще раз. Еще! Рубила плашмя, как наказывал Клемент во время короткой тренировки, затем наносила колющие, как мне казалось, удары. И вновь плашмя.
   От каждого удара все больше болели руки. Тяжел оказался меч. Одно дело два-три раза махнуть им во время битвы с Клементом, другое - сейчас, без остановки. Да уж битвы! Я позволила себе легкую улыбку, вновь замахиваясь на невидимого противника. Что ж это за битва, если я от одного удара оказывалась на земле.
   Неумеха!
   Еще один удар.
   - Странные же у тебя понятия о карауле, - внезапно донеслось до меня откуда-то справа.
   Я резко повернула голову и скрипнула зубами от резкой боли в шее. Мысленно ругнулась, а затем приподняла левую, не занятую мечом, руку к шее и попыталась ее помассировать.
   - Вокруг все спокойно, - ответила я, убедившись, что с шеей все в порядке. - А сижу я рядом с вами и отчаянно пытаюсь не заснуть или здесь вот... Вот караулю - не важно.
   - С таким караулом ты весь день потом дремать будешь, - Франциск приблизился и кивнул на мою шею. - Что ты уже себе сделала?
   - Чепуха! К матери моей с такими "хворями" каждый день кто-то да являлся. Мой караул еще не закончится, как боль уйдет.
   - Дай посмотрю, - внезапно сказал Франциск, безмерно удивив меня своей заботой, отчего я не препятствовала, когда он приблизился и убрал мою ладонь от шеи. Осторожно прикоснулся большим пальцем к моей коже, затем провел всей пятерней. Слегка нажал указательным пальцем...
   - Растяжение, - внезапно проговорил Франциск. - Я такие по малолетству, когда мне отец меча еще в руки не давал, на палках наказывал учиться, постоянно получал.
   Я кивнула, не зная, что еще сказать и удивляясь тому, как изменилось лицо Франциска, когда он заговорил об отце, затем уперла кончик меча в землю, чувствуя все большую усталость в руке.
   - Но мне-то это нужно было, чтоб научиться сражаться, а тебе-то зачем? - Франциск осторожно вытянул у меня из руки меч и осмотрел лезвие. - У Клемента взяла?
   Я вновь кивнула, но Франциск продолжал молчать, видно, ожидая ответа на первый вопрос.
   - Если бы я умела защищаться, сумела бы защититься и от тех мужиков в Подгорном, и вам бы не пришлось их убивать. А за ними и ту бабку.
   - Пятеро мужиков против тебя одной? - переспросил Нараский. - Не смеши!
   - И все же, - я покачала головой, не зная, как объяснить свою мысль, и даже прикусила от раздражения губу. - Все же был бы хоть какой-то шанс!
   - Не было бы шанса. Да и не научишься ты вот так биться.
   - Научите меня, - внезапно предложила я. - Хоть чему-то!
   - Я уже говорил. Я не сражаюсь, я убиваю. Использую ошибки противника и, если нужно, бью в спину. Настоящая битва - это не красивый рыцарский турнир, где главное техника. Это грязное, кровавое занятие, где нет хороших и плохих. Есть ты и твой враг. И у тебя есть два выхода: убить или самому подохнуть.
   - Я знаю. Но если бы прошлой ночью я дала отпор или убила бы того, первого, а не порвала ему рубаху, то, возможно, остальные остались бы живы. А одно убийство уж точно лучше шести! - я потянулась и вытащила меч из рук Франциска, а затем с силой сжала рукоять в ладони, забывая об усталости. - Зло ради добра... Не так уж и плохо.
   - Ты до безумия упряма.
   - Я знаю!
   Франциск хмыкнул, затем пристально посмотрел мне в глаза и, наконец, заговорил:
   - Ладно. Первое, что нужно сделать, найти свои сильные стороны.
   - Я - девушка. Какие у меня могут быть...
   - Именно, - прервал меня Франциск. Ты - девушка. Никто и не подумает, что ты сможешь себя защитить. Твое преимущество - неожиданность.
   - Разве это сможет что-то изменить?
   Франциск не ответил. Вместо этого внезапно выхватил у меня из рук меч и прижал меня к пригорку, что находился в шаге от нас. Я чувствовала прикосновение меча к моей шее, а по ту сторону от смертельного лезвия находились черные напряженно-прищуренные глаза Франциска.
   Мужчина резко рубанул:
   - Это может изменить все.
   Мне показалось, или лицо Франциска приблизилось, черты заострились, а мышцы напряглись. Я прерывисто задышала, чувствуя, что сердце, как от быстрого бега, заколотилось сильнее, мысли затуманились. Остались лишь мрак вокруг и лицо Франциска. Такое близкое... И такое отчаянно далекое!
   - Действуй быстро, и противник не успеет среагировать, - внезапно хрипло произнес Франциск, а затем отошел в сторону и опустил меч. - Иди ложись. Я вместо тебя покараулю. А завтра начнем учебу. Только не забывай, учитель всегда прав.
   Я рассмеялась, а затем с сарказмом произнесла:
   - Вы и так всегда правы, - я отвернулась и пошла к мужикам, но на полдороге остановилась и обернулась. - Спасибо.
   А затем вновь пошла вперед, ни о чем больше не думая.
  

***

   Куран нас разбудил еще до того, как взошло солнце. Только маленькая розовая полоска и виднелась на небе. Но на удивление я не чувствовала себя разбитой. Сон придал силы и хоть немного заглушил муки совести. Я все еще считала себя виноватой в том, что произошло в Подгорном, но перестала постоянно напоминать себе об этом. Приняла как данность, которую нельзя изменить.
   Когда солнце наконец показалось, мы уже двинулись в путь. Загонять скотину, как вчера, не стали. Не то совсем лошадей измотаем. Они уже вчера под вечер до того уставшими выглядели, что от второго дня такой скачки точно подохли бы. Да и кормить лошадок особо нечем было. А одними придорожными травами сыты не будут.
   Сегодня мы в основном ехали рысью, лишь иногда переходя на галоп, а бывало, что и натягивали удила, замедляя коней или вовсе слезали с них и вели в поводу. Тропа все чаще шла круто вверх, и лошадь с ездоком не могла взять высоту.
   - Да что это за дорога! - Клемент ругнулся, в очередной раз слезая с коня. - Мы так и за семерик до Крайних деревень не доберемся. По перевалу ж собирались идти, а не переть прямо к вершинам.

[]

  
   - К вершинам? - переспросил Куран и расхохотался. - Ишь чего придумал! Мы к перевалу и идем. До вершин здешних не то что коням, людям не дойти. Там Мара с Морозом цельный год властвуют.
   - Был там? - уважительно спросил Клемент.
   - Вот уж куда не тянет, - лошадь Курана внезапно взбрыкнула, прерывая речь мужика. Проводник покрепче ухватился за поводья, а там прошептал что-то конячке на ухо, погладил по гриве и все-таки закончил. - Люди болтают. Ну, о пиках этих. Находятся, знаешь ли, дураки, охочие по горам полазить. Жить им скучно, вот развлекаются кто как умеет. Правда, мало кто из этих скучающих домой возвращается. В этих горах и подыхает.
   - А есть ради чего туда переть? - вклинился в разговор Франциск. - Может, там камни самоцветные имеются или еще что?
   - На такой-то возвышенности? - от удивления Куран даже остановился. - Да что там может быть? Снег разве только. Но его и внизу по зиме хватает. В иной раз такие сугробы лежат, что из дома не выйдешь. Заваливает дверь, а ты, что хочешь делай. Помнится, я еще совсем зеленым был, как мы с батей да тремя братьями цельный семерик взаперти просидели - благо едой заранее запаслись. Ну вот не выйти из хаты - и все тут! Хоть дверь топором прорубывай. Так ведь не поможет. Разве только хату развалим, да снегу внутрь напустим.
   - А у вас дома такие же крохотные да низенькие, как в Радужном? - из любопытства уточнила я. - А то ведь такие избушки и до крыши завалить может.
   - Да вроде не... - Куран задумчиво поскреб макушку. - В Радужном же почему домики маленькие, изначально люд временные жилища строил. Многие из тех, кто с запада к нам шел, зиму надеялся в них переждать, а потом дальше двигаться. Ну, а по весне навсегда обосноваться решили. Новых хат возводить не сталь. Укрепили те, что имелись. Потом купцы понаехали - тоже вроде как ненадолго, но быстро поняли, что рядом с границами торговать проще простого, вот и задержались. А в Медвежьей берлоге - оно чуть в стороне от кордонов лежат - строили все по-иному. Во-первых, рядом с селом совсем нет лесов. Зато глины вдоволь. Вот у нас и сооружали мазанки. Ставили каркас из тонких веток или даже хвороста и обмазывали поверху глиной. В основном хаты у нас, как и в Радужном, обычные четверостенки, но не полуземлянки, как там. У кого из богачей пятистенки имелись. Внутри у каждой из таких горница да сени - все как полагается. А у старосты... Вот же жук! - проводник еле слышно скрипнул зубами. - Так вот у него не дом, а хоромы настоящие. Изба-шестистенка с двумя поперечными перегородками. Вы таких и не видывали наверно никогда!
   Мы промолчали. Мне мигом вспомнились собственные местные богачи, в домах у которых помимо сеней две-три жилые комнатушки имелись. А Клемент с Франциском в столице своей подавно и не на такое глядели.
   - Так как вы из дома выбрались? - Клемент вернул разговор в нужное русло. - Ну, в детстве твоем.
   - Через семерик оттепель пришла, - излишне быстро, как мне показалось, ответил Куран. - У нас ведь больших затяжных холодов ни в жизнь не бывало. Защита со всех сторон имелась: с востока да севера Красные горбы, а за ними и Старые леса, с юга Пролески. Разве только с запада могли заморозки прийти. Но тоже вряд ли. Возле озер Молодости воздух всегда-то теплее, чем везде, был. Да и сами водные просторы никогда на моей памяти не замерзали. Может, это, конечно, из-за живущих в нем русалок.
   - Вот же ж твари! - под нос пробубнил Клемент. - Ануфрия... Хоть бы они все подохли!
   - Может тогда и в Медвежью пасть холода придут, - со злостью заметил Куран, - да заставят кое-кого башкой своей подумать, а то и на улицу выгонит!
   - О чем это ты? - удивился Клемент.
   Но Куран лишь махнул рукой да вскочил на лошадь - дорога чуток расширилась, и можно было вновь ехать верхом, не боясь разбить чело.
  
   Отступление
   Двадцать с лишним лет назад...
   Вот уже десятый день кряду, не прекращая, валил снег, будто желая стереть Медвежью берлогу с лица земли. До того малозаметное селение, разместившееся на границе меж Красными горбами и хмельными полями, сейчас вовсе исчезло. Только старательно приглядевшись, можно было рассмотреть охлупни на крышах и маленькие, поднимающиеся в небо струйки дыма. А многие хаты занесло так, что и выйти из них не представлялось возможным.
   Никто не бродил по заснеженным улицам: ни люди, ни животные. Попрятались кто в избах, кто в хлевах и терпеливо дожидались прихода тепла. Впрочем, насчет терпеливости...
   - Батя, есть хосется, - пацан лет пяти, еще не научившийся как следует говорить, с надеждой смотрел на отца.
   Но тот не обращал на него внимания, сидя на печи и мастеря лапти - хоть и не сезон, а кроме лозы ничего под рукой не было. Семидневное же безделье мужику осточертело хуже горькой редки.
   - Ну, бать... - вновь заныл малой, и его отец не выдержал:
   - Куран, едрить тебя налево, дай брату лепешку, только пусть, наконец, замолкнет!
   - Так нет их. Закончились, - под нос пробубнил парень, всего на пару годков старший нытика, надеясь, что отец не услышит. Ну да, это он схарчил лепешку. Две даже. Причем не из-за голода, а так - скука заела. Вот и обламывал пацан куски лепешки, скатывал их в горошины, а там либо сам ел, либо в братьев кидался. Очень уж забавно они за шею да плечи хватались, когда в них горошины попадали. Кто ж знал, что торчать в хате так долго придется, что запасы еды иссякнут!
   - Как закончились? - опешил отец. И ради такого дела поднялся с печи и подошел к полке в красном углу. Смачно ругнулся, заметив, что из "еды" у них только связка петрушки осталась.
   - Голодно... - вновь заныл сын, и мужик ударил кулаком по полке с такой силой, что она едва не обвалилась:
   - Да заткнись ты! - сам же полез в схрон: а ну как там еще что осталось. Ага, осталось - двое пауков, успевших оплести паутиной свои новые владения. Мужик вновь ругнулся, вытянул один из стеблей петрушки и разжевал - за причитаниями сына он и сам успел проголодаться. А остальную связку кинул детям. - Держите пока это.
   Трава мигом разошлась меж сыновей, но мужик этого не видел, подходя к маленькому окошку, через которое выходил дым, и пытаясь разглядеть, что творится наружи. Мысли его были мрачнее некуда. Длившееся несколько дней кряду безделье и само по себе порядком бесило, а теперь еще и жратва закончилась...
   Не сегодня-завтра будет нужно выбираться из дома, если придется, дверь выламывать, а то ведь окочурятся от голода. Впрочем, не сегодня - отметил мужик, разглядев, что за окошком стоит тьма - сейчас малые позасыпают, голодом мучаться не будут. А вот поутру...
   - Бать, а еще петлушки можно? - все так же коверкая слова, попросил сын, отвлекая мужика от мыслей.
   - Нет! - сказал, как отрезал. - Завтра есть будете. Выйдем наружу, тогда и... А сейчас спать всем!
   Наружу, еда... Что ж, в одном мужик не ошибся!
   - А-а! - его разбудил истошный крик. А вслед за ним холод, невесть как проникнувший под одеяло и леденящий поджарые лодыжки.
   - Что за...
   Кое-как протерев глаза и поднявшись с печи, мужик оторопел: в хате было по колена снега, снятая с петель входная дверь отсутствовала, видно, лежала где-то под порошей, часть дома прогнулась.
   Мужик схватил посиневшего от холода, но все еще живого младшенького и крикнул Курану:
   - Светела прихвати!
   А сам кинулся наружу, пытаясь выскочить до того, как хата просядет окончательно.
  
   Сам Куран плохо запомнил это бегство. Знал только то, что было холодно и мокро, но не страшно. Ужас пришел опосля, когда никто из соседей не захотел пустить их на постой. Из-за закрытых дверей доносилось:
   - Сами в тесноте здесь.
   - Еды совсем-совсем нет.
   Или даже:
   - Идите вы лесом...
  
   Глава 36
   За разговорами и раздумьями мы не заметили, что солнце поднялось выше и грело теперь вовсю. Когда совсем стало невмоготу, Франциск объявил привал. Чуть впереди виднелось небольшое деревце. Но спрятаться под ним нечего было и думать. Так что пришлось укрыться в тени одного из горных выступов.
   - Может, на здешних вершинах и холод стоит, - раздраженно проговорила я, безуспешно пытаясь спрятаться в тень, - а здесь, на перевале, жара.
   - Мы еще не на перевале, - Куран дожевал кусок мяса и запил давно остывшим варом, а затем продолжил. - Здесь еще верста, а то и две до него. Вот только по такому солнцепеку тащиться не самая лучшая идея. До перевала ведь и укрыться нигде не получится. Что мы, что кони быстро устанем. Может, здесь переждем, пока солнце на запад не покатится?
   - Предлагаешь по полдня каждый раз тратить? - скептически поинтересовался Франциск. - Мы через перевал тогда в два раза дольше топать будем.
   - Как раз таки и нет! - заспорил Куран. - Перевал чуть выше, да и горы там. Ни в жизнь такой жары не будет.
   - И долго предлагаешь ждать?
   - Говорю же, как зной спадет, так и двинем. Здесь до перевала всего ничего. А там... - Куран поскреб макушку будто о чем-то вспоминая. - Точно! Там неплохое убежище имеется. До заката как раз успеем дойти. На перевале, тем более, ночью ветра гуляют. Не щадит Полуночник путников. Лучше уж в убежище переночевать, чем захворать и в лапы к Маре попасть.
   Франциск молчал, затем все же кивнул и произнес:
   - Ладно, по-твоему будь. Здесь покамест сидим.
   Скоро мы и с едой закончили, я разложила оставшуюся снедь по сумкам, а мужики распрягли коней. Клемент с Кураном одно время о чем-то шептались, а затем Клемент достал из сумки игральные карты и начал раздавать себе и нашему проводнику.
   Поначалу игра шла вяло. Мужики бормотали что-то невнятное себе под нос и подкидывали новую карту, но постепенно втянулись. С их губ то и дело срывались бранные слова, а то злость проступала.
   Понаблюдав за ними какое-то время, я приблизилась к лежащему на траве Франциску и произнесла:
   - Вы обещали меня научить. Ну, драться.
   - Надо же, не забыла, - Франциск немного задумчиво улыбнулся, а затем поднялся на ноги. - Ну что ж, пошли, коль надумала.
   Я улыбнулась в ответ и двинулась было к Клементу - попросить у него меч, но Франциск остановил меня.
   - Не хватало тебе еще самой себя прирезать. На первый раз простой палкой обойдешься. Потом посмотрим.
   - Но я ведь уже пробовала... - попыталась протестовать я
   - Я, кажется, уже все объяснил, - жестко оборвал мою речь Франциск.
   Я непонимающе посмотрела на него, затем хмыкнула, догадавшись, о чем толкует Нараский.
   - Точно! Учитель всегда прав.
   Мы отошли в сторону. Франциск отломил две достаточно широкие ветви дерева, очистил их от тонких ветвей и листьев и перебросил одну из палиц мне.
   - Итак, начнем, - Франциск нанес быстрый удар палицей. Памятуя про вчерашнее, я была во всеоружии и кое-как отбила удара. Франциск довольно улыбнулся и вновь взмахнул палицей. Удары были бесхитростные, так что я, хоть и с трудом, но отбивала их. Тем временем Нараский продолжил разговор. - Самое главное я уже сказал - в бою нужно выиграть, а как именно ты это сделаешь - не важно.
   Франциск говорил и наносил удары одновременно, а я кое-как отбивала. Порой отступала назад, чувствуя, что не могу одновременно слушать его и защищаться.
   Удар.
   Отражение.
   Удар.
   Шаг назад.
   Удар...
   - Мара!
   Не заметив камешка под ногами, я поскользнулась и полетела на землю. Ударила пятую точку и ободрала, хоть и не до крови, руку, но значительных потерь, к счастью, не понесла. Франциск шагнул ко мне и подал руку, а когда наши пальцы сплелись, одним рывком поднял меня с земли.
   - Правило второе: во время боя нужно не только следить за действиями противника, но и обращать внимание на то, что творится вокруг, а, в случае необходимости, пользоваться окружающими предметами, - Франциск кивнул на камень. - Я его видел, ты - нет, хотя должна была.
   - Я запомню, - кивнула я.
   - Посмотрим! - отрубил Франциск.
   А затем новый удар.
   Надолго я запомнила эту тренировку. Франциск не пытался с одного удара опрокинуть меня на землю, как это делал Клемент. Он изводил меня, обманывал, наносил ложные удары... В очередной раз отбивая удар, я заметила, что Куран с Клементом отвлеклись от карт и с любопытством наблюдают за боем. А в следующий момент очередной удар Франциска достиг цели, и я бы повалилась на землю, если бы Нараский в последний момент меня не перехватил. Так я получила еще один урок: не отвлекаться во время боя на то, что не имеет значения для победы.
   Это и был последний на сегодня урок. Франциск решил, что для первого раза хватит. К тому же солнце уже давно начало клониться на запад. Жара давно спала, и задержись мы на стоянке еще немного, не успели бы дойти до убежища.
  
   Не знаю как Франциска, но меня тренировка страшно вымотала. Я еле переставляла ноги, а когда оказывалась на лошади, безвольно падала ей на спину. Франциск по большей части шел пешком, так что я могла не бояться, что лошадь внезапно взбрыкнет и сбросит меня с себя.
   В очередной раз полулежа на лошади, я закрыла глаза и едва не провалилась в сон, но неожиданный вопрос Франциска привел меня в чувство.
   - Еще не передумала учиться?
   - Что? - в первое мгновение я не поняла, о чем он толкует. Только лишь хлопала глазами, пытаясь проснуться. - А, учиться, - "учиться? Чему учиться? О чем он?.." - Да, да, конечно...- Только чтобы от меня отстали, проговорила я и вновь погрузилась в сон. Где-то на задворках мыслей все еще звучало: "учиться, учиться", но я слишком устала, чтобы прислушиваться к надоедливым думам. Я мысленно махнула рукой и...
   - На это я и надеялся! - насмешка, звучавшая в речах Франциска, привела меня в чувство. Будто встряхнула. Я вновь открыла глаза и присмотрелась к... К "учителю".
   - Не понимаю.
   - Одного желания недостаточно, чтобы чему-то научится. Нужна сила, воля...
   - А что насчет упрямства? - прервала я Франциска. - Желания и упрямства хватит?
   Мы встретились взглядами. В его очах была насмешка. В моих же, как моя мать это называла, ослиное упрямство. Как это порой бывало, хоть розгами меня лупи, хоть на хлеб с водой сажай, а своего я добьюсь.
   За этими гляделками я не обращала внимания на то, что происходит вокруг, а потому едва не расшибла лоб о свисающую горную породу, по виду напоминавшую сосульку. Хорошо хоть Клемент вовремя обернулся и крикнул мне, чтоб была осторожна.
   Некоторое время я еще ехала на лошади, пытаясь уберечься от горных выступов, но вскоре пришлось спешиться и идти чуть впереди Франциска (переход был до того узким, что идти рядом никак не выходило). Впереди шел Куран, за ним Клемент, а затем уже мы с Франциском.
   Пока я дремала, мы дошли до перевала, а солнце почти скрылось за горными выступами. Как Куран и предупреждал, вокруг гулял ветер, к счастью, пока не такой холодный, чтобы задумываться о теплой одежде или убежище. Одно было плохо - то и дело раздающийся свист выводил из себя, возникало даже дикое предположение, что за нами кто-то следит. Хотя, скорее всего, мне просто казалось. Кто за нами мог следить? Горцы? Они бы давно напали, а больше в этих краях мы были никому не нужны.
   Очередной свист ветра прервал мои рассуждения. Я вздрогнула от неожиданности, а затем сложила руки на груди, ощущая, что начинаю замерзать, и надеясь в отсутствие теплой одежды хоть как-то согреться. Одно хорошо - из-за холода и волнения сон ушел, и я могла спокойно двигаться вслед за спутниками, не предлагая им остановиться на ночлег.
   Постепенно все больше темнело, и Франциск наконец не выдержал, передал мне поводья лошади, а сам догнал Курана.
   - Долго нам еще?
   - Все ничего, два-три поворота, - беззаботно махнул рукой проводник, а затем, понизив голос, добавил. - Да только смущает меня кое-что...
   Я навострила уши, от любопытства пытаясь подслушать разговор, но мужики перешли на шепот, и до меня не долетело ни слова. Впрочем, не важно. Через несколько мгновений мы зашли в боковой проход, совсем узкий. О том, чтобы идти рядом с лошадью, не могло быть и речи. Приходилось идти перед ней, надеясь, что Куран не ведет нас в ловушку. Иначе - точно не выбрались бы!
   Но проводник не подвел. Еще через несколько саженей показался вход в какую-то пещеру. Кое-как в темноте я привязала лошадь в углу грота, а когда Клемент зажег огниво, расседлала ее.
   Пещерка оказалась небольшой, но высокой и достаточно теплой, так что можно было не бояться за ночь околеть. Мы поели и разбрелись по разным углам пещеры. Я думала, уснуть будет просто, целый день ведь дремала. Но не тут-то было! Сон ушел и не желал возвращаться, на какой бы бок я ни переворачивалась.
   Наконец я не выдержала. Осторожно, надеясь никого не разбудить, вышла из пещеры. Свежий воздух обычно спасает от бессонницы. Помню, в детстве, особенно в зимнюю пору, когда повсюду лежал снег, я не раз выбегала под вечер из хаты, чуток на холоде стояла, а затем возвращалась в натопленное убежище и после цельную ночь крепко спала.
   Вроде и на этот раз помогло. Зевнув, я двинулась обратно, когда на меня кто-то резко налетел. Я хотела вскрикнуть, но мне быстро закрыли рот ладонью, не давая произнести ни звука. В своей обычной четкой манере Франциск прошептал:
   - Тихо! За нами следят.
   Я затихла, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. Сама я слежки не замечала. Даже свист ветра, до того вызывавший страх, как-то поутих. Но за время дороги я привыкла доверять чутью Нараского. Он обычно не ошибался.
   Видя, что я не пытаюсь вырваться, Франциск убрал ладонь от моего рта и сам отступил на локоть, сливаясь с горным выступом позади. Я осторожно, не делая лишних телодвижений, также прислонилась к камню и принялась ждать.
   Месяц успел зайти за тучи, потому никого разглядеть мне не удавалось. А может... Может, и не было вокруг никого: померещилось Франциску. Не все же ему правым быть. Я уже хотела окликнуть Нараского, когда на одной из вершин мне привиделось какое-то шевеление. Я прищурилась, пытаясь разглядеть больше. А то, может, это ветер ветки колышет или еще что. Но все было бесполезно, ни зги ведь не видно.
   Еще мгновение. Два...
   - Да твою ж... - внезапно раздался вполне себе человеческий голос. Я вздрогнула, сразу вспомнив о горцах, которые, найдись у них еще лошади, вполне могли нагнать нас. Я закрыла глаза, пытаясь успокоиться, убедить себя, что мне почудилось, что у горцев уж никак не могло найтись лишних пары-тройки конячек. Да и не знают они, куда мы собирались ехать.
   Убеждения мало помогли. Перед глазами стояли страшные картины произошедшего: пять мертвых тел и крысы, устроившие себе пиршество, горящий сарай старосты, местный выпивоха, оставленный в кустах сирени...
   И именно я была во всем этом виновата. Только я!
   Все так же бесшумно я приблизилась к Франциску и прошептала:
   - Если это горцы, нам нужно разделиться. Я пойду к ним и...
   - Заткнись! - коротко отрезал Франциск.
   - Но...
   Франциск уже привычно зажал мне рот, не желая слушать, и прошептал на ухо:
   - Думай, что говоришь! Никто никого бросать не собирается. Один раз с горцами справились, справимся и во второй. И не смей больше вспоминать о том, что произошло в Подгорном. Горцы напали первыми, и точка!
   Я хотела вырваться, сказать, что не могу так подставлять своих попутчиков, но внезапно из-за туч вышел месяц, осветив горные кряжи бледным светом. Чуть в стороне, на две сажени выше нас, стояло три существа. Невысокие, в полсажени от силы ростом, но с массивными плечами и длинными бородами.
   Нечисть!
   Я вжалась во Франциска, чувствуя, что от страха земля уходит из-под пяток, но, к счастью, не начав визжать, чего вполне от себя ожидала. Существа двигались: вертелись из стороны в сторону, подпрыгивали на месте и что-то шептали. Ветер доносил лишь обрывки фраз:

...

Мара ты ... Смерть!

...

Из закутья, из двора!

...огнём сожжём,

...

И по ветру разнесём!

...

Чур! Чур! Чур!

...

   Они все шептали и шептали, а под конец речи начали трясти кулаками и громко смеяться. От их хохота у меня по телу бежали мурашки, а конечности сами собой начинали дрожать. Если бы не Франциск, я бы не вытерпела и кинулась наутек. Но он был. Крепкие руки не давали мне совершить глупость, а вырывающееся из груди горячее дыхание хоть ненадолго приводило в чувство.
   Если бы еще эти твари затихли! Если бы...
   Будто, подчиняясь моим мыслям, существа начали замолкать. Еще несколько мгновений я слышала дикий хохот, а затем все затихло. Нечистые исчезли, а Франциск отступил в сторону. Видя, что я никак не реагирую, провел рукой у меня перед глазами.
   - Эй, успокойся!
   - Мне казалось, они доберутся до нас. Убьют, не знаю... Я никогда не слышала о горной нечисти. Всякие анчутки там, лешие, болотницы... Да даже русалки! От них знаешь, что ожидать. Но вот от этих горных, неизвестных... Может, для них убийство людей - развлечение?
   - Вот я прежде не слышал о горной нечисти, - невесть с чего заявил Франциск.
   - Не понимаю...
   Нараский вместо ответа подтолкнул меня ко входу в наше убежище. Я хотела было воспротивиться, но быстро поняла, что Франциск прав: увиденное касается не только нас двоих, но и Клемента с Кураном.
   К моему удивлению оставшиеся в убежище мужики не спали, а сидели в самом углу.
   - Что-то выяснили? - поинтересовался Куран, лишь только мы с Франциском присели рядом с ними.
   - Нечисть там, - первой высказалась я, безуспешно пытаясь согреть порядком озябшие от ветра ладони.
   - В горах? - не меньше меня удивился Клемент. - Первый раз слышу, чтобы в них кто из навьих тварей обитал.
   Я пожала плечами, а Куран внезапно сказал:
   - Это, наверно, краснолюдки.
   - Кто? - одновременно с Клементом протянули мы.
   - Карлики, что живут в горах. Слышал я пару баек про них, да, признаться, не верил до сегодняшнего дня: вроде были эти карлики созданы Марой из могильных червей. Они бородаты, темны ликом и живут глубоко под землей. На белый свет, как сейчас, выходят лишь тогда, когда кого-то преследуют.

[]

  
   - Краснолюдки, говоришь... - медленно протянула я, а затем щелкнула пальцами. - Точно! Помните ту старуху, у которой мы остановились? Ну, которую мы... Ну, в общем, она что-то говорила об этих краснолюдках. Не помню, что именно... - я помолчала и даже наморщила чело, пытаясь вспомнить, что именно болтала старуха, но не смогла. Махнула рукой. - В общем, неважно, краснолюдки существуют, и лучше поскорее отсюда убраться.
   - И часто ты об этих краснолюдках слышал? - уточнил Франциск у Курана, не обращая внимания на мои попытки что-то вспомнить.
   - Да куда там! Всего раз. К брату своему я в начале весны наведывался. Он в Забытом живет - это чуть севернее в горах. Брат и сказывал, что появились в их краях карлики эти и жизни простым людям не дают. То пугают, то по мелочи пакостят: припасы там воруют, лошадей страшат, то посерьезней штуки откалывают - людей проклинают. Дошло до того, что мужики в горы боятся выходить.
   - Понятно, - Франциск был лаконичен.
   - Так это, - начал Клемент. - Нам бы убраться отсюда. Ясно же, что они на поверхность поднялись, чтобы нам подгадить. Ладно еще, если у кого сумку сопрут, а как проклянут?
   - С тем же успехом они и в дороге могут напасть, - покачал головой Франциск. - Нам нужен сон. Без него долго не выдержим. К тому же ночью сбиться с пути гораздо легче. Мы остаемся.
   - Но...
   Взмахом руки Франциск отмел все возражения и продолжил:
   - Выставим караул, как обычно, а как немного рассветет, опять двинемся в путь. Начну я дежурить, затем Клемент и Куран. И давайте быстрее ложиться: ночи сейчас коротки, для сна не так много времени остается.
   Мы с мужиками переглянулись, но на сей раз перечить Франциску не стали и разошлись по пещере. Несмотря на волнение, сон ко мне явился мгновенно, я лишь мельком успела подумать, что что-то с этими краснолюдками не так. Но вот что? Сон не дал мне помыслить об этом и погрузил в свои объятия.
  

***

   Утро началось действительно рано. Видно, Куран опасался мерзких карликов гораздо больше, чем Франциск, а потому не стал тянуть с нашей побудкой. Небо только-только начало сереть, когда мы вновь оседлали коней и двинулись в дорогу.
   Идти старались быстро, а затем и вовсе пересели на лошадей. Куран сказал, что, если не будем останавливаться, то к концу ночи минуем перевал и будем в безопасности. Краснолюдки ведь только в горах обитают и в село за нами не двинутся.
   Жаль только, Франциск все испортил!
   - Нам придется остановиться. Ближе к полудню будет самое то.
   - Но... - наши возражения не дали результатов.
   - Повторяю для тех, кто забыл, - с угрозой произнес Нараский. - Я и только я буду решать, что мы будем делать. Вы трое можете советовать, а можете молчать - не важно, последнее слово за мной!
   Остановиться он приказал еще до того, как солнце достигло зенита. Мы разложили еду и принялись быстро есть. Даже лошадей поначалу забыли расседлать - ничего, Франциск напомнил об этом!
   Мы с Кураном да Клементом были напуганы. Вчера взгляд в спину мерещился лишь порой, но сегодня каждый из нас оборачивался раз по двадцать, чувствуя приближающуюся опасность. А Нараскому хоть бы хны! Он и ел неторопливо, тщательно прожевывая еду, а как закончил, предложил мне потренироваться бою на мечах. Ишь, чего удумал!
   - Мне кажется, сейчас не слишком подходящее время, - осторожно заметила я
   А Франциск отрубил:
   - Сейчас или никогда!
   - Но почему...
   - Я уже говорил, для того, чтобы чему-то научиться, нужно не только желание, но и упорство. Видно, у тебя его нет.
   - Я...
   - Трусиха! - одними губами произнес Франциск.
   И я, взбешенная, вскочила на ноги.
   - Хорошо. Сейчас!
   Франциск улыбнулся и приказал Клементу дать мне свой меч. Он отчего-то решил, что уже пора переходить к настоящему оружию. Клемент, как и я, настороженно поглядывающий по сторонам и мечтающий поскорее покинуть горный хребет, не смог не послушать прямого приказа, и через несколько мгновений я держала в руках знакомую рукоятку.
   Мы с Нараским отошли немного в сторону, стали друг напротив друга и медленно приподняли мечи над землей. Мое сердце сжималось от страха. Внутри поднималась волна паники, как это часто происходило перед большими неприятностями.
   Краснолюдки!..
   Франциск не дал мне додумать и открыл бой коротким рубящим ударом. Я парировала. Попыталась сама пробить защиту, надеясь принудить Нараского закончить тренировку и ехать дальше, но он с легкостью отбил, заставив меня отступить. И вновь, как вчера: удар - отражение, удар - шаг назад, удар... Я забыла про краснолюдок, про собственный страх, про Клемента с Кураном. Удар, отражение, удар...
   Нараский атаковал все быстрее, не задумываясь о том, что я не умею... "Сейчас что-то произойдет" - внезапно подумала я, а в следующий момент Франциск со всей силы метнул меч в меня.
   Смерть?
   Булат со свистом пронесся в пяди от головы, а в следующий миг за спиной раздался вскрик. Я резко обернулась и заметила, что меч Франциска пригвоздил к дереву какое-то существо. Оно пыталось вырваться, но меч крепко засел в дереве и не поддавался. Пока существо еще чего не надумало, мы подошли ближе, отрезав ему путь к отступлению. Перед нами было низенькое нечто с широкими плечами, непропорционально тонкими ручонками и такими же ножками. Его лицо, в отличие от остальной кожи, было черным, а от подбородка к груди тянулась белая борода.
   Неужто краснолюдка? Но ведь нечисть невозможно пленить с помощью обычного оружия - удивилась я.
   Франциск подобными вопросами не задавался. Он стал перед незнакомцем и еще крепче прижал его к дереву, затем резко дернул за бороду.
   - Что вы... - начала я, подбегая к ним, но белесые волосы внезапно оторвались от лица и полетели на землю. Нам предстал обыкновенный мальчишка лет десяти с вымазанным в саже лицом в широком, не на него сшитом, нагруднике.
   Франциск зло усмехнулся.
   - Краснолюдка, как я полагаю?
   Мальчишка затрясся, а затем заговорил дрожащим голосом:
   - Да ч-что вы, дядька, я... Я про-осто... Ну, это, на б-бой пос-смот-треть. Ин-нтерес-сно вед-дь.
   - Про бой знаю, - с деланной мягкостью проговорил Франциск. - А зачем до этого следил? Припасы у путников отбирал? Нечистью вместе с друзьями прикидывался?
   - С друзьями? - воскликнул мальчишка, опасливо озираясь по сторонам. - Нет у меня никаких друзей. Сам я здесь.
   - Тоже мне герой! - Франциск внезапно достал из-за пояса кинжал и провел им перед лицом мальчишки. - Ты ведь знаешь, что такое пытки? Сейчас узнаешь!
   Франциск замахнулся, но я успела перехватить его руку.
   - Он же ребенок!
   - Зато руководит им взрослый, - отрезал Франциск и вновь обратился к мальчишке. - Либо твои друзья показываются, либо ты лишаешься одного пальца.
   Пацан закивал, на миг затаил дыхание, а затем закрыл глаза и заорал:
   - Бегите отсюда!
   - Таки герой! - Франциск медленно приподнял руку мальчишки. - Интересно, твои друзья такие же герои или трусы какие?
   Он вновь замахнулся, но из расщелины в какой-то сажени от нас послышалось:
   - Не трусы мы!
   Через мгновение на поверхность показалось еще двое пацанов. Оба по виду не старше того, кто уже был в наших руках. Одно и различие, что у первого волосы с рыжинкой, а под слоем сажи проглядывали веснушки, а двое других темноволосы.
   - Я так и подумал, - Франциск спрятал кинжал так же быстро, как и вытащил его, затем расстегнул пробитый мечом нагрудник и вытащил из него мальчишку. Доспех был много шире ребенка, поэтому клинок никакого вреда пацану не нанес. Разве только самомнение пострадало. - Ладно, детки, а теперь ведите нас к тому, кто все это придумал.
   - Мы сами! - возмутился освобожденный паренек.
   - Разумеется! - фыркнул Франциск и кивнул Клементу да Курану, чтобы те не спускали глаз с мальчишек в расщелине. - Только я ведь про пытки не шутил. А жалостливых, - Нараский кивнул на меня, - я заранее уберу отсюда. Чтобы не мешали.
   - Лучше мы трое, чем все! - храбро заявил мальчишка.
   - Мы не горцы. Друзей ваших пытать не собираемся. Хотим только поговорить, - на сей раз без насмешки произнес Франциск.
   - Зачем? - удивился мальчишка.
   - Очень любопытные.
   - Правда? - пацан широко открыл глаза. - Клянетесь?
   - Да!
   - Ну, ладно тогда, - мальчишка важно кивнул, возгордившись своей миссией. - Отведу.
   Двое его товарищей молчали. Видно, в их тройке он был главным.
   Пока мы с Франциском и Клементом следили, чтобы парни не сбежали, Куран собрал наши сумки, а затем мы вместе двинулись за временными проводниками.
   - Вы правда ничего не собираетесь им делать? - шепотом, чтобы не услышали мальчишки, спросила я у Франциска.
   - На кой это мне?
   - Ну... А на кой идти к ним?
   - Хочу понять, что здесь происходит. Что в этих горах такого, что эта "нечисть", - мужчина кивнул на ребятишек, - путников пугает. Должно что-то особенное быть.
   - А их бы пытали? - еще тише спросила я, кивая на мальчишек.
   - Пугать проще.
   - Ну, а если б не сработало? - я схватила Франциска за руку, заставляя его остановиться. - Тогда как?
   - Нет! - тихо отрезал Франциск, а у меня, впервые за сегодняшний день, отлегло от сердца.
   - А как вы догадались, что нечисть не настоящая? - это уже спросил Куран. - Мой брат несколько месяцев в горы не выходил. Их вон боялся.
   - Много признаков было. И внезапно родившаяся байка. Причем страшная такая: из могильных червей нечисть. И то, что прямо они не пакостили, а только издали слова какие-то шептали. И главное - нечисть не ругается.
   За разговорами мы не забывали следить за мальчишками и пресекали любые их попытки переговорить между собой (а то еще заведут в ловушку) или сбежать. Двигались медленно, ведь пришлось сойти с тропы и подниматься вверх по горным пикам. Несколько раз мне казалось, что я сорвусь вниз. Но Боги миловали, да и проводники не обманули. Обогнув одну из вершин, мы заметили столб дыма, а там и людей.
   - Кто здесь главный? - пригрозив мечом первому встречному - худому мужику с густыми черными бровями, - поинтересовался Франциск.
   Мужик не ответил, но к нам и без его подсказок подошел невысокий плотный муж преклонного возраста с седыми волосами и ясными серыми глазами.
   - Меня так порой кличут. Но лишь из-за моих лет. А так все мы здесь равны.
   - Ну, раз вы главный, вы и ответьте, - Франциск не обратил внимания на старческое "все равны". - Что вы прячете?
   - Да что вы, господин хороший, - льстиво начал старик, напоминая мне кое-кого из знакомых купцов. - Никого мы не прячем. Живем тута. Вот и...
   - Ага! А эти трое, - Франциск кивнул на мальчишек. - От скуки нечистью прикидываются.
   - Ах, вы бездельники, шалопаи... - не особо натурально старик погрозил малым. - Вот же ж чего удумали. А я все беспокоился, куда они пропадают... Ну, благодарствую, господин хороший, что не убили их, домой привели да раскрыли глаза мне на их... шалости. Ух же и достанется им! Еще семерик на зады сесть не смогут.
   - Ты за дураков нас не принимай, - с угрозой начал Франциск. - Правду говори, а не то...
   Нараский схватил рыжеволосого паренька за плечо, а там за мечом потянулся. Но больше ничего не сделать не успел.
   - Не тронь ребенка! - из сбившихся в кучу людей выступила уже немолодая женщина в рубахе да длинной поневе - юбке, сшитой из трех полотнищ клетчатой полушерстяной ткани, - закрепленной на талии гашником. Ее волосы были собраны под платок, открывая высокий лоб незнакомки и большие серые глаза. Нос у женщины был совсем маленьким, курносым, а щеки алыми и пухлыми, как у молодухи. Один из мужиков хотел схватить ее за локоть, но баба вырвалась и встала рядом со стариком, со злостью глядя на него. - Скажите уже им!
   Долго они молча глядели друг на друга. Старик первым отвел взгляд и начал рассматривать уже нас. Особого внимания отчего-то удостоились мы с Франциском. Долго он разглядывал: и одежду нашу, и оружие, и коня. Клемент удостоился лишь беглого взгляда, а Куран и вовсе не заинтересовал незнакомца. Осмотрев нас, старик, видно, приняв решение, кивнул бровастому:
   - Беримир, принеси сито.
   Мужик исчез, но через миг-другой появился вновь с деревянным решетом. Франциск заглянул внутрь. Его глаза тотчас расширились, а затем он приказал нам с Кураном и Клементом отойти в сторону. Мужики мигом послушались. Я же, наоборот, подошла ближе и, как прежде Франциск, заглянула в сито.
   - Я же сказал...
   Я прервала Франциска, не желая подчиняться:
   - Что это? Какие-то крошки...
   Старик хмыкнул, посмотрел на Франциска, но, видя, что Нараский не пытается вновь избавиться от меня, пояснил:
   - Руда. В этих горах имеются небольшие запасы золота.

[]

  
   Глава 37
   Мы расположились в небольшой пещере на разложенных шкурах диких животных. Длинная толстина* отгораживала убежище от внешнего мира и не пропускала внутрь солнечных лучей. Свет давал костер, пылающий в сажени от нас. Он и создавал причудливые тени на стенах.
   Заглянувшая молодуха, одетая в мужскую одежду, принесла нам горячий ромашковый вар, а затем вышла, не сказав ни слова. Между нами тоже царило молчание. Клемента, обычно охотно вступающего в разговоры, рядом не было, впрочем, как и Курана. Франциск и раньше не блистал красноречием. Про совершенно незнакомого мне старика я не могла ничего сказать.
   Устав от затянувшегося молчания, я приподняла с подноса кружку с варом и пригубила напиток. Затем поблагодарила:
   - Спасибо. Очень вкусно.
   - И вы не боитесь, что я подсыпал в него яду? - без выражения спросил старик, кивая на кружку.
   - Зачем вам это делать? - удивилась я, делая еще глоток: было действительно вкусно. - Если бояться всего на свете, то зачем жить?
   - А вот ваш спутник боится, - заявил старик, проницательно глядя на Франциска. А затем, как прежде я, приподнял кружку и пригубил напиток. - Видите, ничего страшного.
   - Разумеется, - безэмоционально произнес Франциск, так и не притрагиваясь к кружке.
   - Ну, как знаете, - старик сделал еще один большой глоток.
   А затем вновь воцарилось молчание. Даже снаружи все звуки исчезли. Мертвая тишина.
   - Может, хватит?! - наконец, не выдержала я. - Какой смысл вот так сидеть и молчать?
   Мои слова возымели эффект. Франциск хмыкнул и все-таки спросил:
   - Кто ты такой? Как узнал, что в этих горах имеется золотишко?
   - Случайно, - старик пожал плечами. - Не иначе Боги подсобили.
   - Ты поконкретнее давай? Кто таков? Чего вообще в горы забрел? А то на горца ты не больно похож.
   - Долго рассказывать. А впрочем, - старик пожал плечами, - дело ваше. Путят я. Так в детстве нарекли. Давно это, правда, было. Лет семьдесят назад. Совсем иным тогда мир был. Не думал я... - заметив нетерпение в глазах Франциска, старик не стал распространяться о своих мыслях и заговорил более четко. - Купцом я был.
   Я еле слышно хмыкнула: "Вот, не ошиблась я с первого взгляда-то".
   Старик тем временем продолжал:
   - Люди говорили, удачливым. Поначалу так и было. Из Итаки лошадей пригонял. Всегда смотрел, чтобы доходягу какую не подсунули. Хотя что-что, а лошади в Итаке всегда лучшей породы были. Из Вельнса золотишко да камни всякие возил. До них дамы особо охочие. В Мирне ткани брал, а в Дантии оружие. Хорошее было времечко, - старик с сожалением вздохнул. - Тогда еще старый князь при власти был. Всех в узде держал. Я и не ведал, что захворал он: я тогда в Вельнсе был, новый товар закупал. Ну, а как вернулся в Славию, мигом положение просек. Как тут не просечь, - бывший купец зло сплюнул в сторону. - На меня люди Градомира напали. Вмиг повозки обчистили, а охрану перебили. Один я и выжил. Повезло, по нужде отошел, а как вернулся, горы трупов вместо живых людей да пустые ящики. А я ведь в этот товар почти все деньги вложил! Ладно, своя жизнь дороже. Кое-как через Загорные деревеньки до Золотавы к сыновьям добрался, деньги занял да снова в дорогу отправился. В Дантию на этот раз. Вроде ж на севере Славии поспокойней, чем на юге. Да куда там! Не будет жизни простому люду, когда княжичи между собой воюют. Долго потом еще концы с концами еле сводил. Повозки с товаром через раз грабили! А прошлой осенью у меня захворал младшенький внук. Я все деньги на лекарей да знахарей истратил, еще и должен остался. А Рад все равно помер.
   Старик тяжко вздохнул.
   - Ты к сути переходи, - поторопил Путята Франциск.
   - Я ж к этому и веду. Должны мы многим остались, вот и пришлось из Золотавы мотать. В Пролесках решили отсидеться: там вроде родня у меня имелась. Но не дошли. Сколько раз этой дорогой в Вельнс ездил, а тут ошибся и вместо того, чтобы к Пролескам свернуть, к перевалу своих привел. Осерчали мои родственнички. Я думал, на перевале они меня и бросят. Ведь пожил уже свое. Восьмой десяток идет. Но тут гляжу, внук мой Дарен из реки поблескивающие камушки приносит. Мне интересно стало. Я присмотрелся к камушкам-то этим, а они из чистого золота. Я кинулся сыновьям находку показывать. Они поначалу не поверили. Думали, я совсем уже с ума сошел. Но, как камушки эти на зуб попробовали, сразу все ясно стало.
   - Значит, вы с осени золото здесь добываете? - уточнил Франциск.
   Старик покачал головой.
   - Вначале в Пролески заехали. С племянником договорились, что он золотишко это сбывать будет. Толку ведь от него, если так лежать будет. А в начале весны мы сюда вернулись.
   - Горцев начали пугать, чтобы не мешали вам, - поддакнул Франциск? А затем поинтересовался. - И много здесь золота оказалось?
   - За семерик четверть сита набираем, - быстро проговорил старик.
   - Сколько человек работает?
   - Пятеро: я, трое моих сыновей да самый старший внук. Беляна и Марфа - невестка и дочь незамужняя - кашеварят, а трое внуков краснолюдок изображают.
   - Сам все это придумал?
   Старик кивнул.
   - Хоть сила у меня уже не та, что в молодости, а голова хорошо работает, - Путят помолчал, затем проницательно поглядел на Франциска. - Вы ведь не простые путники.
   - Слишком многое хотим знать? - поинтересовалась я, решив вновь показать свое присутствие.
   Но старик покачал головой.
   - Не спрашиваете про главное.
   - Мне это главное и не нужно, - спокойно произнес Франциск. - Я не силен в горном деле и не смог бы сам золото добывать, даже если бы узнал, где месторождение.
   - Чего вы тогда хотите? - поинтересовался старик. - Плату за молчание?
   - Отнюдь. Я предлагаю вам княжескую помощь в обмен на часть золота. Тебе не придется больше опасаться горцев и рисковать своими внуками. Ты ведь не хуже меня понимаешь, что придет день, когда голод или еще какая-то беда погонит горцев в горы. Страх перед нечистью их не остановит. Когда постоянно боишься, страх ослабевает, и люди становятся способны на все.
   - Кто вы, что предлагаете княжескую помощь? Неужто сам...
   - Отнюдь, - Франциск не дослушал. - Я тот, кто сможет уговорить княжича. Это все, что вам нужно знать.
   - В чем заключается "княжеская помощь"?
   - Сюда прибудут люди, которые вместе с вами будут добывать золото, а также солдаты - защита от горцев. Добытчики будут подчиняться непосредственно тебе, солдаты - своему командиру.
   - И что ему помешает пристукнуть нас, когда золото закончится? - нахмурился старик.
   - Здравый смысл. Приграничные горы тянутся аж до розового озера на самом юге Вельнса. В Вельнской части хребта золотишко имеется, иначе они бы не поставляли его во все ближайшие страны. Здесь, возле перевала, золото также есть. Значит, скорее всего, оно имеется и между перевалом и границей, а то и дальше на север. Так что не думаю, что запасы скоро истощатся. Тот же, кто первый раз нашел месторождение, быстрее найдет его и во второй раз.
   Во время речи Франциска у старика алчно блеснули глаза, но он постарался скрыть это за старческим кашлем. Когда Нараский закончил, Путят поинтересовался:
   - И сколько мы должны будем отдавать княжичу за помощь?
   - Десять пудов золота в год, - видя, что бывший купец начинает что-то быстро подсчитывать, Франциск добавил. - Для начала. Там поглядим.
   - Идет! - старик крепко пожал руку Франциску, как видно, уже предвкушая появление новых работников и гор золота.
   - Нужно, чтобы кто-то из твоих родственников поехал с нами в столицу, а потом указал княжеским людям, где вас искать.
   - Пусть Беляна едет, - мгновенно решил Путят.
   - Это невестка ваша? - уточнила я.
   - Кто ж еще, - старик на миг скривился, но тотчас улыбнулся. - Она дорогу найдет: умная баба.
   - Хорошо, - согласился Франциск, будто не замечая странного поведения Путяты. - Она с одним из наших на лошади поскачет. С Кураном. У него фигура жилистей. Завтра с рассветом мы и выедем.
   - Я распоряжусь накрыть праздничный ужин, - старик довольно улыбнулся и выскочил из пещеры.
   Я долго смотрела ему вслед, а затем повернулась к Франциску.
   - Вы заметили... - я замолчала, так и не сумев правильно сформулировать свою мысль. - Он так обрадовался, так... Не знаю...
   - Разумеется, заметил, - Франциск улыбнулся, как прежде Путят. - Золота здесь полно, собирают они явно больше четверти сита за семерик, а невестку свою он терпеть не может, потому с радостью с ней простится.
   - Что вы задумали?
   - Увидишь! - не пожелал объяснять Нараский и вслед за Путятой вышел из пещеры.
  
   Отступление
   - Отец! - тот же бровастый, который первым встретился пятерке путников - Щука, первый Путятин сын, на сей раз не такой спокойный, как прежде, схватил батька за полы свиты. - Как прикажешь это понимать?
   - Ты звук-то поумерь! - возмутился Путят. Из голоса бывшего купца мигом исчезли льстивые ноты. - А лучше вообще с женкой иди прощайся.
   - О ней-то я и хотел с тобой потолковать! - ничуть не испугавшись, проговорил Щука. - Где это видано бабу одну-одинешеньку в путь дальний отправлять?
   - Кто это ее, "одну-одинешеньку", - Путят нарочно передразнил старшего сына, - отсылает? - хотя строго по правде, бывший купец был не прочь спровадить Беляну и одну-одинешеньку. - Она с княжескими этими едет.
   - А вдруг они с ней в дороге что сотворят? - возмутился Щука.
   - Ну, и на кой это им? Думаешь, твоя баба важнее пуда золота? Ладно еще, когда молодухой была, хотя я уже тогда тебе о ней предупреждал. А сейчас...
   - А сейчас она моя жена и мать моего ребенка, - с нажимом произнес Щука. - Отправь с путниками этими меня!
   - А кто золото добывать станет, пока ты прохлаждаться не пойми где будешь?! - на сей раз возмутился Путят. - Если бы не твоя Беляна, мы вообще отбрехаться сумели. Так нет же за сына бкурица испугалась, чуть сама все "гостям" не выложила.
   - Лучше бы Дарена прикончили?
   - Не глупи. Пугали нас просто, - не шибко уверено произнес Путят. Очень уж не хотелось купцу признаваться, что невестка его не при чем. - Не влезла бы Белянка, справились. А раз виновата, то ей ответ держать - в путь собираться, - старик махнул, что разговор окончен, и отошел к дочери, наказывая, чтоб на стол накрывала да путников потчевала.
   Щука глядел ему вслед, пока старик не исчез горным кряжем. Затем поглядел уже на Беляну, собиравшуюся в дорогу. Что-то подсказывало мужику, что любимую он не скоро увидит. Если вообще доведется когда-то.
  
   Глава 38
   Путят не пожалел еды, чтобы накормить нас. На расстеленной на земле вотоле нашлось место и зажаренному на вертеле мясу, и заправленной маслом каше, и кое-каким овощам, и даже удивительно вкусной похлебке. Из напитков имелись квас и брага. Чуть в стороне от пиршества весело трещал костер, а вокруг него с радостным хохотом бегали дети. Они смеялись, поддразнивали друг друга, хватали куски мяса с вотолы и вновь убегали, а то, бывало, забрасывали вопросами:
   - А вы правда из самой столицы?
   - У княжича много воинов?
   - А я, я смогу воином стать?..
   Вопросы, радостный беззаботный смех, улыбки... Я смотрела вокруг и вспоминала деревенскую жизнь.
  
   На землю уже давно опустились сумерки. А вместо ясного солнца явился пастушок-месяц со своей звездной отарой. Позасыпали животные: кто в хлеву, кто рядом с хозяйской печкой, а кто прямо во дворе.
   И только людям в Купальскую ночь сна не было!
  

Гори, гори ясно, чтобы не погасло,

Глянь на небо,

Птички летят,

Колокольчики звенят...

   Под веселый смех до небес вспыхнуло пламя, а мы повели хоровод, затянув новую песню:
  

Три месяца ясных, три парни изящных

Ой один парень - то то же наш Иванушка,

А второй парень - то то же наш Михалко,

А третий парень - то то же наш Семенко...

  
   Новый смех, вполне серьезные поцелуи, шепот Мариськи, успевшей обзавестись последними новостями:
   - Слышали, наш Лад попороть-кветку раздобыл. Говорят, весь лес обошел, а таки нашел чудо цветок. Все, Злат, отходила ты в девках. Он ведь по тебе не один год сох.
   - Брось ты, первый раз, что ли, Лад хвалится? - засмущавшаяся Злата махнула на Мариську рукой. - Вспомни, как он меньше семерика назад рыбу в "полсажени" поймал, или "лучшим" охотником себя показал. Скоро выяснится, что он за папороть-кветку какой-нибудь одуванчик принял или еще чего.
   Мы прыснули со смеху, вспомнив давешние подвиги Лада, а Мариська новую новость выложила:
   - А про Петрушу слышали? Поговаривают...
   Тишком отойдя от подруг, я подошла к небольшой речке. Покрутила в ладонях сплетенный еще днем венок и хотела было спустить его на воду. Но выскочившая из тени Мира схватила меня кисть.
   - А, Зарька, тебя-то я и ищу! Да я-то ладно, - девушка заговорщически мне подмигнула. - Часлав места себе не находит. Только о тебе мыслит. А ты с венком этим... Твой парубок, твой. В самое сердце ты его пленила!
   Мирку окликнули, и она исчезла, вновь оставив меня в одиночестве. Но я была не в обиде. Скоренько прижав венок к губам, я прошептала:
   - Он!
   А затем закинула кругляшку в воду. Течение подхватило венок и понесло к другому берегу. А я следила за ним, сжав руки в кулаки от волнения.
   - Ну, давай же! Давай...
   Не солгала Мирка, влюбился Часлав. Даже с отцом из-за меня давеча поссорился - вся деревня их крики слышала. Не хотел староста, чтобы его сын к дочери знахарки сватов присылал, вот и осерчал. Но...
   Венок на миг ушел под воду, загнав мое сердечко в пятки. Но тотчас вынырнул и дальше к тому берегу направился.
   Но я ведь не Часлава загадала!
   Венок относило все дальше. Еще дальше...
   - Зарья, как это ты не с Чаславом?
   Я обернулась и замерла. Лишь губы против воли начали расплываться в улыбке: Он!
   Я мотнула головой, отмахиваясь от воспоминаний и тоски, невесть когда успевшей поселиться в сердце: как же мне сейчас не хватало всех тех радостей, улыбок, смеха... В очередной раз махнув головой я пригляделась к тому, что происходит вокруг.
   Поддавшись детскому веселью, Щука подхватил свою жену на руки и закрутил в танце, а Куран, не долго думая, пригласил Марфу. Я смотрела на них и наслаждалась, вновь и вновь вспоминая...
   - Зарья!
   За воспоминаниями я пропустила слова Франциска.
   - А? Что?
   - Давай потанцуем.
   Кажется, так сильно, как в это мгновение, я еще не удивлялась. Я молча подала Франциску ладонь, и он закружил меня в танце.
   Невероятный... Колдовской вечер!
   Шаг влево, еще один... Прикосновения, пронизывающий до костей ветер и обжигающий жар пламени. Франциск улыбался. Искренне, без привычной насмешки и злорадства. Просто, открыто. А я улыбалась вместе с ним. Была счастлива просто потому, что он счастлив. И новый поворот!
   Странная магия связала нас вместе и не отпускала. Еще один шаг и еще...
   Я помню, как пары начали останавливаться. Последними остановились и мы, глядя друг другу в глаза. А затем томление внизу живота, жаркое, сводящее с ума дыхание и приближающиеся губы.
   Еще мгновение...
   Франциск резко отвернулся и глухо произнес:
   - Спасибо за танец.
   А затем провел до моего места и кивнул Курану с Клементом:
   - Время позднее. Пора ложиться. Нам завтра предстоит долгая дорога.
   Мы разбрелись по пещере золотоискателей. Я облюбовала себе место возле стены. Ближе всех от меня расположился Клемент и, в отличие от меня, почти сразу заснул. Я же долго всматривалась в ночную тьму, пытаясь найти ответы. Почему меня так тянет к Франциску? Что со мной не так? Я люблю Ария, так почему... Из глаз уже давно катились слезы, но я их не замечала. Вместо этого я сжала руки в кулаки и прошептала:
   - Это закончится. Лишь только я прибуду в княжий град, это закончится! Я увижу Ария и позабуду Франциска, - я воскресила в памяти образ княжича: короткие светлые волосы, тонкие черты лица, ласковая улыбка... - Я увижу тебя и тотчас позабуду, позабуду... - я прикусила кусок шкуры, на которой лежала, чтобы не закричать. - Франциска!
  

***

   Проснулась я еще до того, как Куран принялся меня будить. Вышла из пещеры, вымыла лицо студеной водой и приступила к еде. Как это часто бывает, при свете дня ночные переживания показались несколько преувеличенными. Разумеется, я позабуду про Франциска, лишь только увижу Ария.
   Ели мы то, что осталось после вчерашнего пира, а затем начали собирать сумки. Беляна же прощалась с семьей. Сухо клюнула в лоб тестя, поцеловалась с мужем, а потом долго-долго обнимала сына - мальчишку, из-за которого "краснолюдки" и попались. Женщина все шептала ему что-то и то и дело заливалась слезами.
   Путят уже хотел убрать от нее ребенка, когда Франциск внезапно предложил:
   - Пусть мальчишка едет с нами.
   - Зачем это? - оторопел Путят.
   - Жестоко это: ребенка с матерью разлучать.
   Беляна повернула голову и мелко закивала, а у мальчишки загорелись глаза.
   - В столицу?! К самому князю?!
   - Да.
   - Хочу!
   Путят, не обращая внимания на восторг мальчишки, грозно заявил:
   - Мы так не договаривались. Я против того, чтобы Дарен с вами ехал!
   - А я - за! - отрезал Франциск и кивнул Клементу. - Мальчишка с тобой поедет. Беляна с Кураном, Зарья, как прежде, со мной.
   - Но... - старик все никак не мог примириться с мыслью, что внук его покидает.
   Франциск его не слушал. Он сел на коня и помог сесть мне, а затем приказал:
   - Мы заключили договор. Если ничего не изменится, твои родственники к тебе вернутся. В том, что я выполню свою часть договора, я уверен.
   "В том, что ты выполнишь свою - нет" - так и звучало в воздухе. Но Франциск этого не произнес. Вместо этого он хлестнул лошадь, посылая ее в галоп.
   Позади нас то же самое сделали Клемент с Кураном, и через несколько мгновений золотоискатели исчезли из виду, а я прошептала:
   - Вы же с самого начала хотели забрать мальчика.
   - Разумеется.
   - Но он же ребенок!
   - Он гарантия того, что Путят не обманет, - Франциск помолчал. - Убивать ребенка никто не собирается. Съездит с матерью в столицу, а потом вернутся. В казне же появится больше золота.
   Мужчина вновь хлестнул лошадь, заставляя ее бежать еще быстрее, и резкий порыв ветра надолго заставил меня замолчать.
  

***

   Мы выехали от "краснолюдок" с рассветом, а когда на небе зажглась северная звезда, уже стучались в двери трактира Гостеприимной - самой восточной из Южных деревень.

[]

  
   В эту ночь мы впервые за несколько седмиц хорошо отоспались и спустились к столу лишь ближе к полудню. По эту сторону от Приграничных гор, да еще и так далеко от Черных озер, было гораздо безопасней.
   Завтрак прошел мирно и спокойно. По большей части мы молчали, изредка слыша разговоры других посетителей. Двое бородатых мужиков спорили о том, у кого огород лучше родит, еще двое обсуждали ярмарку и присутствие на ней некого Хрыча. Золотокосая девушка, по-видимому, дочь трактирщика, доказывала отцу, что ей требуются новые бусы. И обязательно алые. А то как же, у некой Марыськи имеются, а ей фиг.
   Лишь Дарен пытался завязать беседу (когда не бросал горошины в других посетителей трактира). Мать одергивала его, но мальчишка вновь и вновь приставал к Клементу. Почему именно Клемент заинтересовал Дарена, никто сказать не мог, но обращался пацан только к нему. Я удостоилась лишь парочки взглядов, а Франциск с Кураном мальчишку и вовсе не интересовали.
   - А как давно ты князю служишь? - заметив, что мать отвлеклась, парнишка вновь обратился к воину.
   - Да седьмой год уже. Мне восемнадцать стукнуло, когда к нам в деревню княжеские воины пришли. Я к ним и напросился. Батя мой мельником был и меня к мельнице приучал, а я отбрыкивался. В бой мне хотелось. Чтобы кровь в жилах кипела, а враги на землю валились. Понимаешь?
   - Да! - глаза у мальчишки горели, а руки были сжаты в кулаки от восторга. - И как, приняли тебя?
   - А то! - Клемент пригубил пива. - Сила во мне с детства была, да и драться я умел. Больше кулаками, чем мечом, конечно. Ну, это дело наживное. Главное - рохлею не быть!
   - А у меня получится? Ну, воином?
   Ответить Клемент не успел. Беляна просунула сыну в ладонь очередную лепешку и проговорила:
   - Мал ты еще, чтоб о битвах думать. Ешь давай.
   Дарен нахмурился, но перечить не стал и откусил лепешку, все так же поглядывая на Клемента.
   Как разобрались с едой, мы кинули монеты трактирщику и вышли наружу. К торжищу пошли. Везло нам с ярмарками: что в Радужное во время торгов прибыли, что в Гостеприимное. Ну, это и хорошо: нам двух конячек следовало прикупить, кое-что из еды, корм для лошадок и мелочь всякую.
   На площади, как и должно быть во время ярмарки, толпилось множество народу. Кто пытался сторговаться с несговорчивым купцом (а кто и со сговорчивым), кто байки аль хохмы травил, а кто слушал, притоптывая и хохоча в особо смешных местах. Торговцы как могли нахваливали свой товар. Полноватый мужик с добродушным лицом, к примеру, баял:
   - Сие сок земли, в день Живицы собранный. Если девка молодая им умоется, вовек красоты своей дивной не лишиться. Только хорошеть изо дня в день будет. Если же парубок ею воспользуется, силу молодецкую обретет. На любого зверя с голыми руками сможет идти, а все равно победит...
   Рядом с прилавком этого купца жуликоватого (его "сок земли" на обычную колодезную воду на вид походил, да и по свойствам своим, как я полагала, мало чем от нее отличался) мы разделились: отдельно Куран с Клементом, отдельно мы с Франциском, Беляной и Дареном. Мальчишка поначалу хотел за Клементом увязаться, но мать схватила его за руку и потащила за нами.
   Мы договорились, что Куран с Клементом еды и фураж для лошадок прикупят, а мы кобылами займемся. С двумя седоками лошадь долго бежать не будет.
   Коней нашли быстро. Как прежде, Франциск обратил внимание на итакских скакунов и не пожалел за них монет. Лошадей приказал привести к нашему трактиру, а мы отправились дальше. Не знаю, что искал Франциск, но я остановилась возле прилавка с одеждой. Одно дело от горцев в рванье убегать, другое - в столицу так ехать.
   Заметив, что я прикипела к платьям, Франциск кивнул мне и приказал глаз не спускать с Беляны и Дарена, а сам отошел. Возле лотка стояло изрядное количество покупателей, так что пришлось подзадержаться, ожидая, пока торговец не закончит с другими посетителями. Беляна, улучив момент, поинтересовалась:
   - И давно ты с Франциском?
   - Путешествую? - я внимательно следила за торговцем, надеясь подойти к нему, как только он всучит-таки покупательнице белую сорочку, а потому не особо задумывалась. - С месяц.
   - Нет, я имею в виду вместе. Ты и он.
   - Что? - я отвернулась от торговца и посмотрела на собеседницу. - О чем это ты? Мы не вместе. Я и Франциск... - в сердце что-то екнуло, но я не обратила на это внимания и, улыбнувшись как можно шире, добавила. - Это невозможно!
   - Эх, бабоньки, как приоденетесь, не будет ничего невозможного, - освободившийся торговец весело подмигнул мне. - Выбирай товар!
   Мои объяснения купцу были не нужны, так что я не стала его переубеждать и кивнула на белую мужскую рубаху до колен с вышитым воротом и узкие порты до щиколоток.
   - Дайте это примерить.
   - Как же такую красоту за мужской одеждой прятать? - купец сокрушенно цокнул языком, но менять своего решения я не собиралась.
   - Давайте!
   Я взяла предложенную одежду и зашла за перегородку. Там быстро сменила рваный руб на новое платье. Попробовала присесть, повертеть руками. Вроде ничего не жало и не стесняло движений. Тогда я быстро вышла из-за перегородки, желая услышать мнение Беляны.
   - Ну, как?
   - Хорошо! - довольно махнул рукой торговец, а затем приподнял какую-то другую одежонку. - Но вот женская...
   Я не слушала купца, во все глаза выглядывая Беляну с сыном.
   - Да где же они?
   - Рубахи? - невесть с чего подумал торговец. - Так вот же.
   - Мои спутники!
   - Отошли куда-то, - махнул рукой мужик. - Давай лучше вот это примерь...
   И вновь мне было не до него. Я вытащила монеты из-за пазухи и кинула их торговцу, хотя вначале собиралась поторговаться, а затем бросилась в толпу, вопя:
   - Беляна?! Дарен?!
   Никто не откликался, хотя несколько баб посмотрело на меня как на ненормальную. Мне было все равно. В голове билась одна мысль: "Франциск меня убьет!"
   Пробежав между прилавками с одеждой и тканями, я углубилась в ряды, где торговали оружием. Вдруг Дарену вздумалось потащить мать сюда. Мальчишка он живой, непоседливый, мало ли что ему могло в голову прийти.
   Но как бы тщательно я не выискивала Беляну с сыном, в рядах с оружием их тоже не было. Впрочем, как и в тех, где торговали украшениями, снедью, животными... Нигде!
   Внезапно мне пришло в голову, что пропажи уже давно могли вернуться в трактир. Я вновь побежала мимо прилавков, надеясь, что в этот раз не ошиблась. Пробегая мимо загона с лошадьми, я случайно коснулась лошадиного крупа. Конь резко лягнул своего обидчика и лишь торговец, вовремя дернувший меня за руку, помог мне избежать увечий .
   - С ума сошла, девка?! Подохнуть во цвете лет решила?!
   Не отвечая, лишь сбивчиво поблагодарив за спасение, я побежала дальше, пытаясь в этот раз соблюдать осторожность. Да только спешка и осторожность вещи несовместимые. Я едва не опрокинула прилавок со сбруей и рассыпала часть проса со стоявшего на моем пути мешка. Владелец зерна смачно выругался, но догонять меня не стал.
   На выходе из рынка я резко затормозила, увидав, наконец, Беляну. Она сидела прямо на земле, чуть в стороне от очередного прилавка.
   - Вот ты где, - тяжело дыша, произнесла я, подсаживаясь к ней. - А я-то думала...
   Женщина повернулась ко мне, и я замолчала, заметив красные заплаканные глаза.
   - Они забрали, забрали Дарена, - воскликнула женщина и разрыдалась.
   - Кто забрал? - не поняла я.
   - Не знаю я, - она затряслась и уткнулась головой в колени, бессильно ударила кулаком о землю и всхлипнула.
   - Как это произошло? - допытывалась, но женщина меня не слышала, растворившись в своем горе. - Я хочу помочь! - повторила я попытку.
   И женщина меня услышала.
   - Помочь? Мне?! - она расхохоталась, как ненормальная. - Себе ты хочешь помочь, тварь! Думаешь, я не поняла, зачем вам мой ребенок? Хотите тестю моему угрожать. Я-то ему не нужна. Всю жизнь он хотел от меня избавиться, по десять раз на день повторял, что я его сыну не пара. Денег у моего отца, видите ли, мало было, а он прям богач!
   - Успокойся!
   - Успокоиться, говоришь? - завизжала Беляна. - Да я...
   Я резко ударила ее по лицу, пытаясь привести в чувство, а затем быстро заговорила:
   - Твоего ребенка похитили. Ты хочешь его найти, мы тоже. Так давай его найдем, а потом будем разбираться со всем остальным. Как это произошло?
   Женщина глубоко вздохнула, закашлялась, но все же заговорила:
   - Мы стояли и ждали тебя. Потом Дарен увидел какой-то меч. Сразу закричал, какой он красивый, как он себе такой же хочет, и потянул меня вправо - там чуть в стороне от толпы двое мужиков стояло. Я на миг выпустила руку сына, всего на миг, а он уже был возле этих двух. Сначала позади них стоял, а потом дернул одного из них за рубаху. Я хотела подойти, обругать Дарена, но мужик схватил сына и бросился в толпу. Я за ними, но не успела, - потерянно закончила женщина.
   - Видела, куда они пошли?
   - В толпу, - еле слышно произнесла Беляна.
   Мне же хотелось кричать, выругаться почем свет, только бы найти этого мальчишку!
   - Мы найдем его, слышишь, - совершенно не веря себя, произнесла я, обнимая несчастную мать. - Точно найдем. Обещаю!
   - Эй, чего вы здесь расселись? - внезапно раздалось сверху. - Мы ж вроде в трактире встретиться договорились. Прикупили лошадок?
   - Прикупили.
   - Ты наряд сменила, - Клемент кивнул на обновки. - Тебе идет.
   - Дарена похитили, - резко сказала я.
   - Как? - опешил Клемент.
   До того спокойный Куран также удивленно поднял брови.
   - На рынке схватили по-быстрому и свалили.
   - Кто? - удивление у Клемента быстро сменилось злостью. Он сжал свои огромные лапищи в кулаки и требовательно посмотрел на меня.
   Я кивнула Беляне.
   - Как они выглядели?
   - Один немолодой, высокий, с огромным пузом. Во, - на себе показала Беляна. - Второй маленький, щуплый такой, с рассеченной надвое губой. У него еще меч этот Марин был. С рукояткой красивой. Да и одет был богато. Рубаха с вышивкой, подпоясанная тонким ремнем с металлической пряжкой. Да, на шее у первого какие-то шнурки были. Обереги, что ли... Не знаю я! - женщина схватилась за голову и вновь затряслась.
   Я же обратилась к мужикам, не пытаясь вновь успокоить Беляну:
   - Что делать будет? Ребенка надо найти.
   - Понятно, что без него не уедем! - отрезал Клемент. - Отыщем и Дарена и этих гадов! Ну, я им...
   - Если они мальчишку еще не пристукнули, - спокойно заявил Куран.
   - Что ты такое городишь?! - возмутился Клемент. - Зачем кому-то Дарена убивать?
   - Чтобы сделка не состоялась, - охотно объяснил Куран.
   - Что? Какая еще сделка? Убить мальчика ради паршивой сделки?!
   - А что? - не понял Куран. - Деньги приличные. Не хочет кто-то отдавать в казну два пуда золота, вот и пристукнул пацана.
   - Откуда ты знаешь о сделке? - поинтересовалась я.
   - Марфа вчера во время танца сказала. А что, это такая тайна?
   - Нет. Но сомневаюсь, что в Гостеприимном об этом кто-то знал. Сколько у вас денег при себе? - сменила я тему. Мужики полезли в калиты и насчитали около золотого. - Отлично! - оглядевшись, я заприметила банду ребятишек лет восьми-двенадцати и подошла ближе к ним. - Хотите подзаработать?
   - А че надо делать? - сразу отозвался самый старший из них.
   - Друзей наших найти, - покривила душой я. - Трое их. Один немолой пузатик, второй маленький щуплый с заячьей губой и третий рыжеволосый мальчишка с веснушками по всему лицу лет десяти. Может, видели их когда, знаете, где живут. Кто из вас их найдет, золотой получит.
   - Так мы мигом! - мальчишки уже хотели сорваться с места, но я остановила их.
   - Как найдете, приходите в трактир "Толстяк". Ей вот, - я кивнула на Беляну, - все расскажете, а она вам золотой отдаст.
   - Договорились! - мальчишки рассыпались по улице, а Клемент обратился ко мне:
   - Думаешь, они быстрее нас его найдут?
   - Их больше, они всех местных знают, к тому же я не предлагаю нам лодырничать. Отдайте ей деньги, - я кивнула на Беляну и обратилась уже к ней. - А ты иди в трактир и жди. Когда пацаны прибегут, не смей им сразу деньги отдавать. Сначала проверь, что они точно знают, где твой сын.
   Женщина кивнула, взяла деньги и зашагала к трактиру. Я же повернулась к мужикам.
   - Идемте. Мы тоже кое-что сделать можем.
   Клемент без возражений зашагал за мной. Курану же нашлось, что сказать:
   - А чего это ты командуешь? Где это видано, чтобы баба...
   - Заткнись! - зло заявил Клемент. - Пока Зарья, в отличие от тебя, дело говорила. Найдем Дарена, тогда и препираться будешь.
   Клемент выглядел столь свирепо, что Куран передумал спорить и зашагал следом. А я спросила у воина:
   - Почему ты так переживаешь за мальчика?
   - У меня сын, - Клемент скрипнул зубами. - Ненамного младше. Не представляю, что бы делал, если б его лишился.
   Больше мы не говорили и молча приближались к тому прилавку, где я купила обновки. Количество людей заметно уменьшилось, после того, как солнце покатилось на запад, поэтому много времени дорога не заняла.
   - Так, - я подошла к прилавку, но к торговцу обращаться не стала. Вместо этого начала размышлять. - Беляна сказала, что сын потащил ее вправо из толпы, то есть те мужики стояли...
   Внезапно появившийся торговец прервал мои размышления:
   - Вернулась, красавица. Все же решила ту рубаху посмотреть. А я, как знал, не стал ее продавать. Все думал...
   - Заткнись! - коротко бросил Клемент.
   - Подожди, - я прикусила губу, пытаясь вспомнить, что да как было и обречь свои мысли в слова. А как вопрос в голове сложился, обратилась к торговцу. - Я вашу одежду как раз примеряла, а вы здесь были. Не видели двух мужиков, - я повторила описание Беляны. Но отвечать купец не пожелал:
   - Делать мне, что ли нечего, за кем-то следить? Если ничего не берешь, вали отсюда! Только покупателей распугаешь.
   Клемент хотел возразить, но я сжала его руку, заставляя молчать. Криками ничего не решишь.
   - Ладно, - я кивнула на лежащую возле перегородки рубаху. - Покажите мне вот ее.
   Торговец улыбнулся и потянулся за одежонкой, я кивнула Клементу, и он зашел за прилавок к торговцу, схватил того за шею и вместе с ним исчез за перегородкой. Мы с Кураном двинулись следом, стараясь, чтобы никто вокруг не заметил ничего необычного.
   К нашему появлению торговец с внушительным синяком под левым глазом уже был готов к разговору.
   - Да видел я этих мужиков, - начал он. - Мельком, правда.
   - Кто они?
   - А я почем знаю?! Не местные точно.
   - Может раньше когда видел? - допытывалась я.
   - Может, и видел, не помню.
   - Ты это, мужик, кончай! - зло заявил Клемент, - или еще хочешь получить? - он занес руку, а торговец заорал:
   - Да не знаю я! Вы представляете, скольким людям я за день товар толкаю?! Всех и не упомнишь.
   - Ладно, - я кивнула Клементу, чтобы пока оставил мужика в покое. - Что сегодня видел?
   - Ну, стояли они, болтали о чем-то. Потом к ним мальчишка подбежал, за меч стал хвататься. Ну, а толстяк его схватил и смылся по-быстрому.
   - А второй, который с рассеченной губой, куда делся?
   - Да не знаю я, не видел. Вы вышли, про обновку стали спрашивать, я и отвлекся. Что мне те мужики родственники, что ли, чтобы за ними следить?
   - Совсем больше ничего не помнишь?
   - Нет! - отрезал мужик. - Разве только то, что тот толстяк перед тем, как схватить мальчишку, кулон в руках вертел.
   - Какой кулон? - мгновенно оживилась я.
   - Да камень на шнурке. Большой такой. Темно-красного цвета. Вроде на гранат похож.
   - А форма у амулета какая была? Округлая или с острыми углами?
   - Точно, с острыми углами. А как вы догадались?
   Я не ответила. Кивнула Клементу, чтобы он освободил торговца, вышла наружу и присела на корточки позади лавки, устало опустив голову.
   - Эй, ты чего? - появившийся следом Клемент потрепал меня по волосам.
   - Знаю я этот амулет. Алая смерть зовется.
   - Что за придурь, камень так обозвать? - удивился Куран.
   - Что придурь, то придурь, - я глубоко вздохнула и поднялась с земли. - Это ритуальный камень. Его использую ведьмы при жертвоприношениях. Он поглощает одну жизнь и исполняет желание того, кто проводит ритуал: вечная жизнь, богатство - все, что хочешь.
   - То есть я козу прирежу и за это вечную жизнь получу? - хмыкнул Клемент.
   - Ты - нет. Мало кто из людей способен взывать к Маре. Ведьмы две-три на всю Славию. Да и простой козочкой здесь не отделаешься. Человека нужно прирезать. Лучше всего - ребенка. Дарена, по-видимому.
   Несколько мгновений царило молчание. Лицо Клемента мрачнело, руки сжимались в кулаки.
   - Уверена? - глухо спросил он.
   - Не знаю, зачем еще могли мальчишку похитить, - пожала плечами я.
   - И что дальше? Как Дарена искать? - забросал меня вопросами воин, быстро справившись со своим гневом.
   - Ведьму надо искать. Людей расспросить...
   - Так это я мигом, - Клемент двинулся к уже знакомому прилавку. - Сейчас все вытрясу!
   Но я схватила его за руку.
   - Да стой ты! Откуда купцу знать, где здешняя ведьма обитает? Это девчонки на выданье к ней за приворотными зельями бегают. У них и спрашивать нужно.
   - По собственному опыту знаешь? - ехидно поинтересовался Куран. - Сама бегала или к тебе приходили?
   - Я травница, а не ведьма, - спокойно объяснила я. Затем добавила. - Но да, приходили. Вот только нам сейчас о другом надо думать.
   - Дарен, - поддержал меня Клемент.
   Я кивнула, осматривая торжище. Пока мы болтали с купцом, разошлись последние посетители. Лишь какая-то пара стояла и спорила с владельцем лошадей. Видно, как и я, не видели особой разницы между итакскими конячками и простыми рысаками. Вот и не хотели переплачивать. В общем, расспрашивать о ведьме было некого. К счастью, я вовремя вспомнила о дочери трактирщика, которая как раз спорила с отцом перед нашим уходом. Быть не может, чтобы она не знала про здешнюю ведьму. Я поделилась своими мыслями с мужиками, предложив заодно проверить, как там Беляна, и мы двинулись обратно в трактир.
   - Расскажи, что это за ритуал с амулетом этим, как бишь его, - Куран задумался. - Алая смерть.
   - А что еще важного я могу рассказать? - удивилась я. - Об этом ритуале я знаю лишь в общих чертах. Прежде всего, перед тем как его совершить, ведьма должна цельный семерик молиться Маре и просить у той помощи. На седьмой день рисуется символ двух начал, чтобы усилить единение Яви и Нави перед тем, как принести дар Богине смерти. Этот символ представляет собой два скрещенных недорисованных треугольника с двумя боковыми ответвлениями. Он немного похож на перевернутого жука. Символ нужно рисовать на сырой земле, а затем прямо над ним убить жертву, подождать пока кровь убиенного впитается в символ, а затем сжечь тело, читая заклятие.

[]

  
   - Какое? - вновь поинтересовался Куран, но я лишь пожала плечами:
   - А мне-то почем знать? Говорю же, я не ведьма. Слышала только то, что люди говорят.
  
   Глава 39
   За разговором мы быстро дошли до трактира. К моему удивлению, дочку трактирщика я заметила сразу: девушка с недовольным выражением лица разносила кружки с пивом посетителям, то и дело косясь за стойку, где сидел ее отец.
   Беляны нигде не было - наверно отошла ненадолго, - и мы присели за свободный столик возле окна, который находился достаточно далеко от стойки. Время не стояло на месте, и трактир был почти полностью заполнен. Люди шумели и звенели кружками. Так что я, не особо таясь (все равно за здешним шумом никто кроме моих спутников меня не услышит), проговорила:
   - Подзовите девушку и закажите себе два пива.
   Куран зло посмотрел на меня, в очередной раз негодуя на то, что я приказываю, но все же послушался и махнул подавальщице рукой, а когда девушка подошла, заказал две кружки с пивом.
   - И вар, - попросила я. - Смородиновый, если можно.
   Девушка кивнула, а Куран пробурчал:
   - А сразу сказать нельзя было?!
   - Громче! - тихо прошептала я.
   - Что? - не понял мужик.
   - Громче негодуй. Ты ведь терпеть меня не можешь, не выносишь, когда я командую, вот и покажи это.
   - Да, ненавижу! - то ли догадавшись о моем плане, то ли просто решив поговорить начистоту, выпалил Куран. - Только начинаю доверять, а наружу выходит твоя очередная тайна, и мы снова влипаем в неприятности. Да ты... - мужик не договорил. Двинул ногой лавку от злости и пошел к выходу. Еще мгновение, он исчез за широкой дверью. Я же опустила голову, делая вид, будто плачу.
   - Эй, ты чего? - Клемент погладил меня по затылку, едва все не испортив. - Успокойся! Ну, я ему... - мужик поднялся из-за стола вслед за Кураном и вышел из трактира со злым выражением лица.
   Я крепко зажмурилась, пытаясь выдавить из глаз слезы. Еще через несколько мгновений подавальщица поставила передо мной три кружки, а я цепко ухватила ее за запястье и заныла:
   - Ну почему он так со мной? Я ведь люблю его, а он... Как он мог! - мне все же удалось выдавить несколько слезинок, я шмыгала носом и чуть щурила глаза, прикидываясь, будто рыдаю.
   - Успокойтесь! - девушка пыталась отцепить мои руки от своей, но я лишь крепче сжимала ее кисть.
   - Не могу, не могу я успокоиться! Я ведь из-за него из дома сбежала. Люблю его. Сильно люблю, - одной из рук я подхватила кружку со смородиновым варом и сделала глоток. Закашлялась. - Вот вы любили?
   - Любила, - девушка на миг даже перестала вырываться. - И сейчас люблю.
   - Тогда вы должны меня понять!
   - Я и понимаю, - она снова попыталась вырваться, а я вновь не дала ей этого сделать.
   - Тогда помогите мне!
   - Как?! - по ее голосу ощущалось, что девушка готова сделать все, что угодно, лишь бы от меня избавиться.
   - Я слышала, - я всхлипнула, - слышала, что в ваших краях ведьма есть. Сильная ведьма. Она умеет делать настойки. Ну, любовные. Чтобы он полюбил меня так же, как я его люблю.
   - Не знаю...
   - Лада, ну куда ты запропастилась?! - донеслось из-за стойки, и девушка предприняла еще одну попытку улизнуть:
   - Видите, меня уже зовут. Пустите, я правда не знаю...
   - Прошу вас. Я жить без него не могу!
   - Ну ладно, ладно, - все же решилась она. - Только успокойтесь, отпустите меня... - я не отпускала, и она заговорила. - Живет здесь недалеко колдунья. Я к ней не ходила, подруги рассказывали, - будто оправдывалась она. - Она в сосновом бору обитает. Рядом с Чистым ручейком. Если уж она вам не поможет...
   Я не стала слушать дальше и выпустила девушку, уже не играя, проговорив:
   - Спасибо.
   Лада кивнула и скрылась на кухне, а позади меня неожиданно раздался насмешливый голос:
   - И в кого же ты влюбилась? Неужели Арий может чувствовать себя в безопасности? - Франциск присел рядом со мной и глотнул пива.
   - Давно вы здесь? - поинтересовалась я.
   - Конец спектакля застал. Впечатляюще.
   Не желая далее выслушивать упреки и насмешки, я обронила:
   - Дарена похитили.
   На миг лицо Франциска окаменело. В следующий он приказал:
   - Рассказывай!
   Я повторила все, что знала, добавив свои догадки по поводу того, почему похитили мальчика. Я успела все рассказать, когда в трактир ввалились Клемент с Кураном, причем последний был зол как стая голодных псов.
   - Я это, извиниться хотел, - начал Куран, косясь на Клемента, но Франциск перебил его, махнув рукой.
   - Вы видели Беляну?
   Мужики покачали головой.
   - Узнайте у трактирщика, привели ли наших скакунов, и не видел ли он Беляну. И проверьте в конюшне тех коней, на которых мы прискакали из Подгорного.
   Куран с Клементом отошли: первый отправился в конюшню, а второй подошел к трактирщику. Франциск же вновь обратился ко мне:
   - Значит так, мальчишку похитили двое. Первый пузатик, Второй - с заячьей... Погоди-ка! - сам себя перебил Нараский. - Как ты говоришь, он выглядел: маленький, щуплый, темноволосый, с уродливой будто заячьей верхней губой при мече с дорогой рукояткой? Как, кстати, она выглядела?
   - Кто?
   - Рукоятка меча.
   - Понятия не имею, - вырвалось у меня. - Беляна не сказала.
   - Главное, чтобы она была здесь!
   Я не успела спросить, куда женщина могла деться, если похитили ее ребенка, потому что к нам за стол подсели Куран с Клементом. Первым начал Клемент.
   - Ушла Беляна. Всего ничего здесь просидела, а затем внезапно поднялась и кинулась на выход.
   - Мальчишки пришли, - понимающе кивнула я, но Клемент недоуменно покачал головой.
   - В том-то и дело, что нет. Трактирщик сказал, никто к ней не подходил, она просто внезапно вскочила и побежала. Едва заплатить ему не забыла.
   - Пропала одна из наших лошадей, - вставил Куран. - Конюший описал женщину, которая ее забрала. По описанию вроде Беляна.
   - Но куда она могла направиться? - удивился Клемент.
   - Домой. К мужу, - Франциск сжал руку в кулак и кивнул мне. - Сама же сказала, она нам не доверяла, вот и решила вернуться к тому, кто любит пацана и пойдет на его поиски. Итакских скакунов привели? - сменил тему Франциск.
   Клемент кивнул.
   - Да.
   - Отлично!
   - Куран, - приказал Франциск. - Бери одного из новоприбывших и скачи к Приграничным. Беляна недавно выехала. Ты должен ее настичь.
   - Почему бы сначала не найти ребенка? - не понял Клемент. - Потом вернуться к золотоискателям.
   - Если Путят узнает, что мы потеряли ребенка, то может разувериться в нас и наших силах и разорвать договор.
   - Но мальчик...
   Я осторожно взяла руку Клемента в свою и проговорила:
   - Мы найдем его. Здесь и сейчас Куран Дарену не поможет. А в Приграничных горах кто знает, - говорила я как можно уверенней, уже привыкнув за сегодня лгать.
   Клемент принужденно улыбнулся, а Куран поднялся и вышел из трактира. На этот раз Франциск обратился уже к Клементу
   - Ты скачешь к ведьме, - Франциск достал из калиты карту и расстелил ее на столе. - До соснового бора совсем ничего. До сумерек доехать успеешь. А там узнаешь у ведьмы, не у нее ли мальчишка.
   Воин кивнул и зловеще потряс кулаком.
   - Я из нее все вытрясу! У меня мертвый заговорит.
   - Обойдемся без мертвецов, - поморщился Франциск. - Возможно, мальчишка и не у нее. Это лишь догадка.
   - Так как я узнаю? - опешил воин.
   - Припугни ведьму хорошенько, поищи у нее символ двух начал - колдунья уже должна была его нарисовать. Ну и не забывай про пузатика и коротышку с заячьей губой. Увидишь их, будь уверен: мальчишку похитила ведьма.
   Клемент подчинился, а я спросила:
   - А мы что будем делать?
   - Мы, - Франциск сделал паузу, - ничего. Ты сидишь здесь и ждешь, может, появятся мальчишки со сведеньями о "наших друзьях".
   - А вы?
   Франциск хмыкнул и хотел, как обычно, заявить, что это не мое дело. Но в последний момент смягчился и буркнул:
   - Нужно кое-что проверить, - мужчина спрятал обратно в калиту карту и оставил на столе несколько золотых. - Заплатишь мальчишкам, если они явятся.
   Еще мгновение, исчез и Франциск, а я осталась одна. Текло время. В трактир входили новые посетители, между столиков бегали девушки с подносами, три человека о чем-то яростно спорили с трактирщиком возле стойки, а я вновь и вновь заказывала смородиновый вар. Лада старалась меня избегать, опасаясь, что я вновь к ней пристану, но порой кидала на меня сочувствующие взгляды. Видно, тема неразделенной любви была ей хорошо знакома.
   Постепенно на землю начали опускаться сумерки, а в зале зажигали свечи.
   - Вы еще что-то хотите заказать? - ко мне подошла единственная немолодая здешняя подавальщица с полным лицом, узкими, будто нити, губами, которые, казалось, никогда не трогала улыбка, и донельзя серьезными глазами - вот уж кто точно ничего про ведьму не сказал бы.
   - Смородинного вара, - в очередной раз чуть дрожащим голосом попросила я, а женщина скрылась, выполняя требование посетительницы.
  
   Отступление
   - Браська, какого ты здесь торчишь? - зычный голос трактирщика - Браськиного отца - казалось, разнесся по всей харчевне.
   "Вздумалось же ему именно сейчас от стойки отойти, - с досадой подумала девчонка. - То весь день там торчит как приклеенный, то суетится да бегает к схрону ежечасецно".
   - Да я это, бать... - начала она, но отец дочурку ненаглядную прервал:
   - Знаю я, что ты "да это" - ленишься. Вот и прячешься здесь от работы. Думала опять к своей Мариське на вечерницы сбежать - та тоже лентяйка каких мало, но Мариська ладно. Пусть ее отца заботит...
   - Я и не думала сбегать! - скоренько прервала Браська отца, по опыту зная, что если он о Мариське начинает болтать, его не остановить. Вот не нравилась отчего-то трактирщику лучшая подруга его дочери. А почему... Впрочем, положа руку на сердце, Браська знала, в чем причина отцовской нелюбви. - Просто от посетительницы прячусь. Вот же ж приставучая попалась!
   - Это кто же? - с сомнением спросил отец.
   - Да вон... - Браська ругнулась про себя, заметив, что к приставучей бабе подошла Галька - вдова мельника, а затем так же быстро отошла. И почему незнакомка к ней не пристала?!
   - Лентяйка! - тем временем припечатал отец, не заметив в новой посетительнице ничего особенного. - Давай работать иди. Нечего тут стоять!
   Браська нахмурилась, но перечить не стала и выскочила в зал. Подошла к одному из столов да спросила:
   - Что заказывать будете, гости дорогие?
   - Нам бы мясо прожаренное, зелени к нему всякой, а там и... - запомнив заказ, девчонка убежала на кухню, уже на выходе из-за зала бросив настороженный взгляд на странную посетительницу.
   Девчонка уже жалела, что рассказала про колдунью. Старуха та одним своим видом ужас внушала, а уж заклятия ее... - да, солгала Браська, что не ходила к ведьме (а ну как до отца дойдет?).
   Ходила.
   Еще как ходила!
  

***

   Месяц назад...

Ум и разум его пусть оступится,

Мысли, помыслы пусть притупятся,

Руки опустятся, ноги подогнутся,

Ночь и день пусть он перепутает,

Страх и боль пусть его окутают!..

  
   - Не стой на пороге, счастье из дома выпустишь, - внезапно отчетливо проговорила старуха, прекращая шептать.
   Браська, меленько трясясь от страха, послушалась: зашла в хату (дверь за собой не закрыла - чтоб драпать в случае чего быстрее было) и приблизилась к сгорбленной старухе. Еще не разглядев ту как следует, низко, до самой земли, поклонились. Кто ее ведьму знает, может покарает девку решит за то, что та старые обычаи позабыла.
   А как разогнулась...
   Как разогнулась, Браська вновь едва от страха не умерла. Старуха был худа как сама Смерть с косой. У нее была дряблое, отливающее зеленым лицо, большие мешки под глазами и испещренная порезами кожа вокруг рта. Но горше всего очи - один глаз огромный, почти черный, а второй голубой, чуть светящийся в царящей вокруг полутьме, едва ли не в два раза меньший, чем первый.
   - Мяу! - отозвалась зеленоглазая кошка, запрыгивая на стол перед хозяйкой.
   Как Браська удержалась от крика, девка и сама сказать не могла. Но ужас, сковавший сердце, был до того силен, что дочь трактирщика едва не кинулась вон из дома, проклиная Марыську, которая и рассказала подружке про ведьму.
   - Зачем пришла, девка? - голос у старухи оказался ей под стать: глухой, хриплый, внушающий ужас.
   - Я.. Так я че тут... Парубок один... Ну, плотника сын, Степан. Дюжий такой молодец. Ну, он на меня... А я на него...
   - Приворотное зелье аль отворотное? - не став далее слушать, деловито спросила ведьма.
   - Пр-ривор-ротное.
   - Приворотное, так приворотное, - пожала плечами старуха. - Только чего ты так боишься?
   Браська не ответила, лишь сделала пару шажочков в сторону, как ведьма поднялась с лавки, на которой до того сидела, и направилась к посетительнице.
   Еще один шажок в сторону. Еще один...
   - А-а! - случайно шагнув на гнилую половицу, девушка провалилась под пол. Под деревом оказалась пустота - видно, хата на столбах стояла, так что Браськина нога не пострадала. Лишь сердце в очередной раз ушло в пятки.
   Пытаясь подняться, девица схватилась за длинную чуть влажную тряпку. Старухино "Не тронь!" заметно опоздало: Браська сдернула тряпку, обнаружив под ней таз, доверху наполненный сырой землей. На самой вершине лежала дохлая...
   Дохлая ворона!
   Ведьма скоренько вырвала у Браськи из рук тряпку и накрыла таз обратно, а затем потянула девку за руку, вытаскивая из ловушки.
   - На вот, - она вложила Браське в ладонь склянку с мутной жидкостью. - В питье своему ненаглядному добавишь, он больше ни на одну девку не взглянет. Только мне заплатить не забудь. Не то...
   Не слушая угроз, девушка достала из калиты монеты и сунула их ведьме. Та на ощупь пересчитала и с улыбкой кивнула. Но тотчас ее лицо перекосилось от злости.
   - Только больше ко мне не суйся. Придешь - прокляну!
  

***

   Пользоваться зельем Браська так и не решилась. Выбросила его, еще не дойдя до села. А Степан на Духов день ее и без приворота на танец пригласил.
  
   Глава 40
   Чем дольше я ждала в этом трактире, тем сильнее волновалась. В голове рождались ужасные предположения: и что Дарен уже мертв, и что ведьмины прихвостни разобрались с Клементом, и что с Франциском - уж не знаю, почему, приключилась беда. Ожидание было пыткой, и мне казалось, что я вот-вот не выдержу. Вскочу на ноги и выбегу вон, как в свое время поступила Беляна. Теперь-то я хорошо ее понимала. Чем просто ждать, лучше что-то делать!
   - Девушка, девушка! - за волнениями я пропустила, как в трактире появился чумазый мальчишка лет семи. А вот он меня заметил. - Это вы просили троих найти?
   Я кивнула и затаила дыхание.
   - Монеты давайте, - важно заявил мальчишка.
   - Вот покажешь, где эти люди, дам, - поставила условие я.
   - Я вам не верю! - возмутился мальчишка.
   - Я тебе тоже, - пожала плечами я, внутренне взрываясь от тревог.
   Мальчишка нахмурился, боязливо осмотрел зал, а затем все же кивнул мне.
   - Ладно, отведу вас. Заплатите на месте. А если солжете...
   - Не солгу, - прервала я его, оставила на столе монеты, вдвое превышающие стоимость выпитого вара, и поспешила за мальчишкой.
   На улице уже совсем потемнело. Лишь луна да звезды освещали наш путь. В одной руке я сжимала обещанные монеты, а в другой ладонь мальчишки, а вот куда мы шли, я и не представляла.
   - Хоть покажите монеты! - внезапно сказал мальчишка.
   - Чтобы ты меня обчистил? - хмыкнула я. - Не принимай меня за дуру. Знаю я таких ловкачей.
   Мы прошли еще немного, когда мальчишка возле одного ничем не примечательного дома внезапно присел на корточки и потянул меня за собой.
   - Тихо! - приказал он и кивнул на маленькое окошко. - Вон они.
   Поначалу я ничего не могла разглядеть. Пришлось подкрасться еще ближе к окошку, едва ли внутрь не заглянуть. И все равно... Есть! Я все же увидела Дарена. Связанного, с кляпом во рту.
   Тотчас мой проводник дернул меня за рукав.
   - Убедились? Гоните деньги.
   Я вложила мальчишке в ладонь монеты, но он не ушел и кивнул на дом.
   - Те люди ведь не друзья.
   - Это важно?
   Мальчишка хмыкнул:
   - Нет. Захочешь еще кого найти, обращайся.
   Сказал и исчез, а я подошла к самому окошку, потихоньку отодвинула раму и влезла в дом. Сразу приложила палец к губам, чтобы Дарен не смел шуметь, попыталась развязать веревки, но не тут-то было! Настоящий мастер вязал.
   Осмотрев комнату, я заметила длинный нож в самом углу и кинулась к нему. Позади заскрипели половицы.
   - Просила же, тише, - шепотом попеняла я Дарену, не глядя на мальчишку, а в следующий миг почувствовала боль в затылке. Откуда-то издали донеслось:
   - А рыбка-то попалась!
   В следующее мгновение я провалилась во тьму.
  

***

   - А-а! - пришла в себя я от резкой боли.
   Ладонь опалило огнем. Показалось даже, что я лишилась части руки. Я резко сжала ладонь в кулак. И вздохнула с облегчением, лишь почувствовав прикосновение пальцев друг к дружке.
   Обошлось!
   Открыв глаза, я заметила своего мучителя. Это был низенький, в полсажени от силы, мужчина, несколькими годами старше меня. У него были темные волосы, большие глаза голубого цвета, странно смотрящиеся на темном от загара и грязи лице, густая короткая бородка и до ужаса уродливая верхняя губа, которую описали сначала Беляна, а потом и торговец.
   Мужику бы краснолюдкой прикидываться, вмиг бы всех распугал!
   Я смотрела на незнакомца, не в силах оторвать от него глаза. И странное дело, с каждым мгновением его лицо, несмотря на уродливость, начинало казаться все более знакомым. Точно прямые брови, немного женственный нос, голубизна очей... Мужчина напоминал мне кого-то... Но я никак не могла уразуметь, кого!
   - Очнулась-таки, марина собака! - коротышка хохотнул и с силой дернул меня за косу, будто желая вырвать волосы с корнями.
   - Кто вы? - тяжело дыша от страха и резкой боли, но надеясь на то, что незнакомец прекратит мучения, пролепетала я.
   - Не важно! - отрезал коротышка и кивнул кому-то за моей спиной.
   Меня тотчас подняли на ноги, завели руки за спину и начали связывать. Я морщилась от боли, когда веревка до крови раздирала кожу, но не издавала ни звука. В сажени от меня сидел Дарен, и мне хотелось хоть как-то успокоить парня, показать...
   - А-а!
   Коротышка вновь дернул меня за волосы, выдирая несколько прядей, и спросил:
   - Кто ты?
   - Зарья.
   - Дальше! - коротко приказал мучитель.
   - Т-трав-вница я-я, - все еще не придя в себя от испуга и боли, а потому, заикаясь, пролепетала я. - З-зелья вар-рю, отвары вся-кие, потом х-хвори лечу. Если у кого как-кая бед-да случится, сраз-зу ко мне.
   - Травница, говоришь, - уродливый коротышка хмыкнул, а из тени выступил крепкий мужик в порванной на груди рубахе и что-то прошептал ему на ухо. Коротышка вновь расхохотался и продолжил. - А что мальчишка баял, что вы друзья княжича, с его воинами едите, и они нас всех здесь прикончат?
   - Не знаю я, - медленно протянула я уже более спокойным голосом. - Придумывает мальчик. Где мы и где княжич?
   Я лгала, не знаю, зачем. Будто бы голос какой-то нашептывал:
   - Скажешь правду, сразу подохнешь. Лги, лги...
   И я лгала!
   - Если ты травница, кто тебе этот мальчишка? Или скажешь, что ты от бабьей дурости его выручать полезла? - вновь мерзкий хохот.
   - Мамка парня моим заботам его поручила, - начала придумывать я. - Захворала она сильно, вот и попросила меня за ним приглядеть, а я, дурья башка, его на рынке в толпе потеряла. Отвлеклась, вот и... - я чувствовала, что незнакомец не верит мне, но все так же продолжала лгать.
   - Занятно, - коротышка медленно потянул меня за волосы, заставляя откинуть голову назад, и приставил к шее кинжал. - Ты болтаешь одно, мальчишка - другое. А я не верю ни тебе, ни ему. Может прирезать одного из вас? Думаю, второй тогда мигом говорить начнет. Как считаешь, кого из вас к Маре отправить?
   Я молчала и не сводила с него глаз.
   - Кого? - повторил коротышка, утыкая острие кинжала мне в горло и едва не пронзая его насквозь.
   - Ме...
   Резко распахнулась дверь.
   - Истом! - на пороге стоял высокий плотный мужик с длинной черной бородой. - Здесь человек от твоего отца.
   - Что он здесь забыл? - не дослушав, коротышка дернул руку с кинжалом в сторону, до крови разодрав мне плечо, и требовательно спросил. - Кто он?
   - Первый раз вижу. Молодой еще, но самоуверенный жутко, тварь, - незнакомец презрительно сплюнул. - На лицо смазливый. Чернявый такой, прямой нос, высокие скулы. Холеный до жути. И ни одного шрама! Такие бабам обычно нравятся.
   - Неужто... Быть того не может! - коротышка отшвырнул стул вместе со мной в сторону, отчего одна из ножек отломилась, и я повалилась на пол. Мужик этого и не заметил. Он кивнул бородачу. - Будь здесь и следи за этими двумя. Я узнаю, что этому прихлебателю понадобилось!
   Коротышка вышел, громко хлопнув дверью, а бородач прислонился к стене и ну буравить меня взглядом. Я смотрела на него с испугом, сама же правой, освободившейся после падения, рукой шарила за поясом, надеясь найти хоть что-то полезное. Травы, одни марины травы и ничего больше! Кочедыжник, лист золотника, вирахия...
   Так, стоп, золотник! Осторожно, чтобы соглядатай не заметил, я отложила длинный, в одном месте кем-то погрызенный лист в сторону и стала перерывать запасы еще тщательней. Связка чернобыля, несколько цветков кульбабы и травы сорочки... Я еле слышно вскрикнула, напоровшись на листья крапивы, а затем в придачу разодрав ужаленное место ужиком, но не выпустила листья из рук и отложила к золотнику несколько стеблей ужика. Затем продолжила свои поиски.
   - Эй, что там у тебя? - увлекшись травами, я забыла про соглядатая.
   - Ничего! - пискнула я, так и не вытащив руку из калиты.
   - За дурака меня держишь? - бородач приблизился и поднял меня на ноги. - Показывай давай!
   - Это просто травы. Я же говорила, лекарка я, - я быстро перетирала лист ужика с крапивой. - Рану хотела замазать, а то еще кровью истеку...
   Я вытащила из калиты руку с зажатым в кулаке месивом и приложила его к плечу. Медленно растерла мазь по кровоточащей ране. Движение в одну сторону, в другую, снова... Я резко отдернула руку, чувствуя, что яд попадает в кровь, и прицелилась в глаза бородачу.
   Попала!
   - Тварь! - воскликнул мужик, выпустив меня из захвата и начав тереть глаза. Я же быстро присела и откатилась в сторону, пока бородач не пришел в себя, и вновь запустила руку за пояс. Все тот же ужик, золотник и клеста - маленькие черные ягодки, обладающие разъедающими свойствами. Я вновь быстро перетирала растения пальцами. Почти сразу от этого жуткого месива на ладони начали появляться раны. Хорошо, немного крови зелью не повредит. Я все терла и терла листья, не обращая внимания на боль в руке и забывая о том, что происходит вокруг.
   Вот сейчас, сейчас...
   - Что ты сделала?! - резкий крик бородача привел меня в сознание.
   Почти не чувствуя от боли пальцев, я принялась втирать месиво в веревку.
   - Ну, давай же, давай, - от напряжения начала шептать я.
   Зря!
   - Вот ты где, тварь! - все еще не видя, бородач кинулся на мой голос. Не рассчитал и, случайно заехав ногой мне в живот, отлетел в сторону.
   - А-а! - от резкой боли я дернулась, разорвав-таки смазанную зельем веревку. Тотчас кинулась полностью избавляться от вязи, тихо шепча под нос ругательства. Дело спорилось, хотя одна моя рука и была обожжена, вторую разъедало впитавшееся в кожу зелье, а из-за попавшего в кровь ужика кружилась голова и подгибались ноги.
   Хорошо, бородач то ли от удара, то ли от попавшей через глаза в кровь смеси потерял сознание. Я связала его, пока он не пришел в чувство, вытащила у мужика из-за пояса большой нож и вернулась к Дарену. Хотела уже разрезать веревки, когда за дверью послышалась перебранка.
   - Мара!
   Я быстро спрятала нож за спину, пока дверь не начала открываться. Успела в последний момент. В следующий на пороге появился коротышка, а за ним...За ним...
   Мне показалось, что я сошла с ума, или, быть может, с ужиком переборщила - не знаю. За коротышкой стоял Франциск. Ошибка? Голова болела со страшной силой, все вокруг вращалось из стороны в сторону. Но... Но ошибки не было. Короткие темные волосы, четко очерченные скулы и пронзительные глаза. Франциск Нараский!
   - Они? - невесть с чего спросил мой недавний мучитель
   - Да, - следующие слова Франциска удивили меня еще больше. - Отцу уже доложил?
   От неожиданности я даже выронила с трудом добытый нож.
   - Как схватили девчонку, послал гонца.
   - Сколько за них и за то, чтобы гонец вернулся?
   - Совсем оборзел?! - коротышка стукнул кулаком по стене, лишь случайно не разглядев лежащее справа от двери тело бородача. - Я отца предавать не собираюсь, как и покрывать тебя. Ты дал княжичу уйти, теперь вот за мной следишь... Ты вообще на чьей стороне?!
   - На твоей, Мара тебя раздери! - взорвался Франциск. - Но я не гамаюн* , не знал, куда Арий двинет. Подкупил кое-кого, приказал за всеми приезжими следить. Ария-то мои люди проглядели, а ты им, видно, приглянулся.
   Арий? Не понимаю... Это был странный, дикий, неправильный разговор. Мне все больше казалось, что я схожу с ума. Ну, не мог Франциск в самом деле охотится на Ария, следить. Голова с каждым мгновением болела сильнее, и мне почти удалось убедить себя, что все происходящее мне только кажется. Этого нет. Это не Франциск по-дружески болтает с похитителем. Мне кажется. Слишком много ужика попало в кровь. Слишком много...
   Я почти отключилась, когда до моих ушей донеслись очередные слова коротышки:
   - Уж больно неумело следили, - мужчина хотел сплюнуть и едва не подавился слюной, заметив-таки бородача! - А ты какого разлегся! Тихомир, Свет, - позвал коротышка, а сам приблизился к бородачу и ударил того ногой. - Вставай давай!
   Бородач не пошевелился, зато на пороге показались еще двое мужиков.
   - Звали?
   Коротышка кивнул и вновь вмазал бородачу.
   - Что это со Снеженом?
   - Нам-то почем знать, - вразнобой протянули пришедшие, а коротышка внезапно перевернул бородача на бок. Не сдержался. - Собака! Где его нож?! - коротышка резко вскинул голову и бегло осмотрел на нас с Дареном. Повернулся к своим прихлебателям, но внезапно вздрогнул и вновь посмотрел на меня. - Как ты освободилась?!
   Он двинулся ко мне, но Франциск перехватил коротышку за руку.
   - Мы сможем договориться, - быстро заговорил он, вновь вселяя меня уверенность, что все происходящее простой сон. - Твои люди ошиблись, мои тоже. Но они нужны мне живыми.
   - Зачем?! Оба полные неумехи. А девка в придачу что-то со Снеженом сотворила. Собака!
   - Раз со Снеженом твоим сумела справиться, значит, уже не полная неумеха, - хмыкнул Франциск, приблизился ко мне и одним рывком поднял на ноги. Я едва не подавилась воздухом от неожиданности, а все вокруг окрасилось в алый цвет. Я закрыла глаза и едва не повалилась обратно на пол, лишившись опоры. - Эй, что с тобой? - Франциск легко ударил меня по щеке.
   - Ужик... - еле слышно пробормотала я, борясь с тошнотой. - Рана... Яд... Надо-с... Надо... В-вода иль м-молоко. Не-мно-ого...
   - Что она там бормочет? - требовательно спросил коротышка.
   - Не важно! - Франциск еще крепче подхватил меня под руку, не давая упасть на пол. - Пятьдесят серебром за них двоих и за гонца.
   - Как за породистую кобылу? - заинтересовался коротышка. - Ладно, твоя взяла, собака! - он хлопнул Франциска по плечу и улыбнулся. - Идет!
   А в следующий миг в комнатушку ворвался Клемент с мечом в руках.
   - Кто посмел? - заорал коротышка. Тихомир со Светом потянулись к оружию, но Клемент успел первым, распоров одному из мужиков брюхо и воткнув другому в шею меч. Мужик захрипел и упал на колени. Из его горла хлынула кровь. Клемент оттолкнул его и вновь замахнулся.

[]

  
   - Не смей! - заорал Франциск, но Клемент его не услышал и одним махом отсек коротышке голову. Во все стороны брызнула кровь, заставляя меня вскрикнуть и отскочить в сторону. А Франциск двинулся на Клемента, пока не припер его к стенке. - Я же приказал его не трогать, кретин!
   - Я... Я не успел с-сообразить, - от неожиданности Клемент начал заикаться. - Вы ж сами приказывали разобраться с похитителями Дарена. Ну, вот я и...
   - Приказывал, когда считал, что его похитила ведьма для зелья, но уж никак не Истом! - вновь завопил Франциск.
   - Кто он? - не понял Клемент.
   Франциск не ответил. Вместо этого он кивнул на Дарена и приказал уже более спокойно:
   - Давай развязывай его, нужно скорее отсюда мотать, - воин подошел к мальчишке, не настаивая на ответе, а Франциск приблизился ко мне. - Что с тобой?
   От этого вопроса я задрожала и еще дальше забилась в угол, прижимая колени к груди.
   - Зарья!
   - Кто он? - я наотмашь ударила ногой и кивнула на безголовое тело.
   - Потом, - отрезал Франциск.
   - Нет! - заорала я, начиная бить ногами о землю. - Он похитил Дарена, мучил меня, но вы знакомы, вы говорили об Арие. Все то... Кто он?!
   - Это Истом, - Франциск немного помолчал, но видя, что я все также полна решимости добиться полной правды, добавил. - Сын Градомира.
   Я вздрогнула, как будто меня окатили ледяной водой, а в следующий миг что есть сил начала колотить Франциска пятками.
   - Предатель! Я слышала ваш разговор, ты хотел заманить Ария в ловушку, нанял для этого людей... Ненавижу!
   Первые несколько ударов достигли цели. Франциск охнул, хватаясь ладонями за живот, по которому я попала, но тотчас накинулся на меня, придавив своим весом к полу.
   - Уймись!
   - Предатель, - я плюнула ему в лицо и попыталась вырваться.
   Не тут-то было. Франциск схватил валяющиеся рядом тряпки и связал мне сначала руки, потом ноги. Я вырывалась, но силы были неравны, и мне оставалось лишь выкрикивать проклятия. Жаль только, Франциск не вельнсы и прекрасно знал, что ведьма из меня никакая!
   Связав меня, Франциск встал на ноги и поднял меня на руки. К нему подошли Клемент с Дареном. Воин кивнул на меня:
   - Что это с ней?
   - Временное помутнение рассудка.
   Чего? Через миг до меня дошло, что сказал Франциск, я затряслась, будто и впрямь помешалась, и закричала:
   - Он лжет! Он предатель! Он предал Ария, договорился с Градомиром за нашими спинами!..
   - Идите с пацаном вперед, - прервал мой крик Франциск, а когда Клемент с мальчишкой скрылись, прислонил меня к стене и медленно заговорил. - У меня огромное желание оставить тебя здесь.
   - Мне все равно... Предатель! - я ненавидела Франциска. Ненавидела за то, что он - предал Ария, за то, что увлеклась им, желала его прикосновений, а он лгал и притворялся, ненавидела...
   - Ты не знаешь, о чем говоришь.
   - Я слышала вас!
   - Но не понимала! - отрезал Франциск.
   - Понимала!
   Мы стояли совсем близко друг от друга. Я чувствовала тяжелое дыхание Франциска, видела черные порочные глаза и... И молила, чтобы все увиденное оказалось, как он там сказал, "временным помутнением рассудка". Все что угодно, лишь бы...
   Франциск внезапно развязал меня и потянул к выходу:
   - Пошли отсюда, не хватало еще попасть в лапы к воротившимся прихвостням Истома.
   - Но...
   - Я не предатель, - тихо произнес Франциск. Осторожно прикоснулся ладонью к моей щеке и тотчас ее отдернул. - Веришь?
   Я покачала головой. Еще раз. А затем скрипнула зубами и отвернулась.
   - Верю...
  
   Глава 41
   Мы с Франциском вышли из хаты заговорщиков, быстро нагнали Клемента с Дареном и вместе с ними двинулись в трактир. Летняя ночь оказалась холодна. Полуночник носился из одного конца села в другой, наклонял к земле растущие на обочинах травы и играл с вылезшими из косы и рассыпавшимися по плечам локонами. Вскоре пришлось обхватить ладонями руки чуть повыше локтей, чтобы окончательно не замерзнуть.
   В трактире мы разделились: Франциск зашел к себе в комнату, чтобы забрать кое-какие вещички, а мы с Клементом и Дареном застыли на лестнице. Когда шум шагов Нараского затих, я, борясь с действием ужика, из-за которого на меня то и дело накатывала слабость, ощутимо подташнивало и рябило в глазах, спросила у Клемента:
   - Как это ты нас нашел?
   - Да ведьма сказала, - с мрачной ухмылкой сообщил Клемент. - Я ведь чуть хату по бревнышку не раскатал. Она поначалу страшить меня вздумала. Да я пуганный, не с таких спесь сбивал. Стол ей на две части разрубал, дохлую птицу - уж не знаю, на что ей такая пакость - на улицу выбросил. Ведьма и посмирнела. Зерна по столу рассыпала и что-то шептать начала, а потом про ту хату, где я вас отыскал, сказал. Я сюда и направился.
   - Понятно, - тихо обронила я.
   Но разговор на этом, как я полагала, не окончился. Клемент внезапно спросил:
   - А вот мне не понятно, что это ты болтала, будто Франциск предатель?
   - Что слышала, то и болтала! - буркнула я. Настроение вновь стало горше некуда. Я никак не могла решить насчет Нараского. Боялась и ненавидела. Только не знаю, кого больше: Франциска за возможное предательство или себя за то, что хотела верить ему, несмотря ни на что.
   - Ты чушь-то не пори! - впервые на моей памяти рассвирепел Клемент. - Франциск и предатель - во хватила!
   - Так и я слышал! - неожиданно пришел мне на помощь Дарен. - Этот Франциск ваш был знаком с теми, кто меня похитил. Они еще какого-то... Как бишь его там.... - мальчишка задумался, но тотчас расцвел улыбкой. - Точно Арий! Так вот они этого самого Ария похищать собирались. Знать бы еще, кто это!
   - Я знаю, - глухо проговорил Клемент, переводя огромные от удивления глаза с Дарена на меня. - Но ведь этого быть не может! - Мы молчали, и воин со всей дури врезал кулаком по стене, а затем двинулся наверх. - Ну, я ему задам!
   Я резко перехватила Клемента за полы рубахи и поднялась вверх на две ступеньки, чтобы иметь более внушительный вид.
   - И что ты сделаешь? Разок вмажешь так, чтобы душа в пятки ушла? Или вовсе до смерти изобьешь?
   - За предательство княжича самое то! - резко высказался Клемент.
   - Княжича?! - с удивлением воскликнул Дарен. - Так Арий княжич? Ну, ничего себе!
   Голос мальчишки так и лучился весельем, и мы с Клементом одновременно посмотрели на него со злостью. Дарен от этих взглядов вмиг умолк, а мы вернулись к разговору.
   - Если Франциск действительно предал Ария, то да, смерть - самое то, а если нет?
   - Но вы ведь оба говорите, - Клемент обвел на с Дареном взглядом, - что он против Ария что-то замышляет. Если не в морду, то что ты предлагаешь?
   - Выяснить точно, что и как. Ты знаешь Франциска гораздо дольше, чем я, знаешь, какие планы он способен придумать. Может, эта видимость предательства один из подобных планов?
   - Мара его знает! Я не так давно в его отряд попал. И до того, как с ним на поиски Ария отправился, думал, он обычный придворный хлыщ, не умеющий держать в руках оружие. А оказалось... А оказалось не пойми что!
   - Нужно все выяснить раз и навсегда, - произнесла я как можно уверенней.
   - Выяснить, говоришь? - повторил Клемент, крепко сжал полные губы и начал быстро подниматься по лестнице. - Ну, давай выясним!
   С Франциском мы столкнулись уже в коридоре.
   - Ну, и на кой вы так топаете?! - шепотом попенял он нам. - Весь трактир хотите перебудить?
   Клемент молча схватил Франциска за рукав свиты и потащил обратно в комнату. Мы с Дареном шли следом. Поначалу Нараский опешил от самоуправства воина и не мог произнести ни слова, но, оказавшись в комнате, пришел в себя.
   - Совсем страх потерял?! Забыл, кто твой господин?
   - Княжич - мой господин! - резко высказался Клемент.
   - Но его здесь нет.
   - Это не значит, что ты его можешь предать!
   Франциск расхохотался.
   - Одна дур... - Нараский косо взглянул на меня, но сдержался. - Услышала, второй - повторил.
   - Я тоже слышал! - тихо, но твердо заявил Дарен, подходя ближе к Клементу.
   - Чудесно! Слово мальчишки стоит дороже моего! Ладно, слушайте. Быстрее рассказать, чем драку начинать. Я понял, что Дарена похитил Истом, когда ты, - Франциск кивнул на меня, - описала этого самого похитителя. Маленький, щуплый, темноволосый, с заячьей губой - это точное описание Истома. У кого другого такой губы не увидишь. Обычно таких уродцев при рождении убивают, только вот Градомир своего отпрыска в живых оставил. Итак, было понятно, что наш похититель - это Истом. Оставалось два вопроса, откуда он здесь взялся и на что ему мальчишка. Вы уже побывали за Приграничными горами и знаете, что Ария там недолюбливают и предпочитают видеть на троне Градомира. Запад Славии, наоборот, за княжича горой стоит. А вот жители здешних деревенек все сомневаются. То вроде как княжича поддерживают, то нож в спину вставляют. Не раз до столицы доходили слухи, что то в одной здешней деревеньке княжеского гонца порезали, то в другой вирнику от ворот поворот дали. Я подумал, что Градомир снова деревенских на свою сторону хочет перетянуть. Вот и послал своего сынка старост задобрить. Я кинул какому-то мальчишке монетку, чтоб узнать, где здешний верховод живет, он меня и отвел. Богатые хоромы у старосты. Гостеприимная - это, конечно, не горская деревушка, где серебра никто в руках не держал, но и не княжий град. А у верховоды домина как у кого из бояр. Ясно, так много золота староста только от Градомира мог получить. Не из воздуха же он их создал.
   - Ради простого золота княжича предать? - опешил Клемент.
   - А ради чего еще предавать? - Франциск жестом приказал Клементу замолчать и продолжил. - Вот я к старосте этому и наведался. Чужаки в этих краях редки - обычно, если с Вельнса едут, западнее берут - вот этот дурень воров и не боялся. Я верховоде нож к шее приставил, он и начни каяться. Предал он княжича, предал. Сам старый, беззубый, а все туда же - деньги дороже чести! Мзду мне предлагал, чтобы я его княжичу не сдал. Оказалось, он Арию пару семериков, как изменил. Градомир много золота дал. То ли не поверил в нашу уловку с переходом по дороге предателей восточнее Приграничных гор, то ли решил перестраховаться. Он здешних верховод купил, чтобы они выдали Ария, когда он тут проедет.
   - Так что, Ария схватили?! - от неожиданности я даже поднялась с кровати и прижала руку к груди.
   - Ты же слышала наш с Истомом разговор, пропустили здешние княжича, - видя, что я больше не пытаюсь встрять, Франциск продолжил. - Так вот, узнал я, где Истом обитает, и прирезал предателя. Сам к Градомирыному отпрыску отправился. Сначала через окошко поглядел, что да как там, а потом внутрь зашел. Сказал, что я от верховоды, спросил, с чего это вдруг он моего паренька у всех на виду схватил. Истом сказал, ты вроде как за ним следил и какой-то важный разговор подслушал. Было дело?
   Дарен оторопело пожал плечами.
   - Так я же это, меч у него красивый. Ну, я посмотреть хотел.
   - А о чем они болтали, слышал? - настаивал Франциск.
   - Да что я, вслушивался, - мальчишка попытался показать норов, но под пристальным взглядом Франциска быстро стушевался. - Да о каком-то беззубом они говорили. Будто он только сребреники с них тянет, а толку никакого. Вот бы мне за просто так деньгу платили! - неожиданно закончил мальчишка.
   А мне внезапно пришло в голову.
   - А беззубый этот случайно не староста здешний. Вы сказали, - я кивнула Франциску. - Верховод уже старик, дом у него богатый, но схватить Ария у его людей не вышло.
   - Возможно.
   Мы помолчали. Я вспоминала разговор в доме у заговорщиков и сравнивала с тем, что говорит Франциск. Что-то было не так. Но вот что...
   - Все довольны? - тем временем спросил Нараский, и я таки поняла, что меня насторожило.
   - Но почему бородач тот... Снежен вроде... Сказал, что вы приехали от Градомира, потом он описал вас, и Истом, клянусь Живицей, узнал вас?
   - Узнал меня? - опешил Франциск. - Не видя прежде? Подожди-ка... От Градомира говоришь? А как он "меня" описал? Совсем мальчишка, только-только молоко на губах обсохло, а ведет себя будто он - пуп земли. Волосы темные, длинные, стянуты в хвост, будто у бабы какой. На пальцах перстни...
  
  
   Отступление
   Час назад...
   Покинув пленников на Снежена, Истом вышел за двери, ломая голову, что понадобилось отцовскому прихлебателю - по описанию Тихомира вроде как он пожаловал. Посланный после пленения мальчишки гонец никак не мог так быстро доскакать до Воронового ущелья и обратно. Даже если бы до смерти загонял коня. Впрочем, зная, как Хрыч торопится... Хорошо, если мужик денька через три у Градомира будет!
   - Это все-таки ты, - зайдя в светелку и разглядев гостя, Истом кивнул ему, порадовавшись своей догадливости.
   Мужик кивком не ограничился. Подошел и по-братски обнял сынка Градомира.
   - Узнал, что ты в этих краях, дай, думаю, загляну. Может, побалагурим, как в Зеленке - помнишь ведь ту придорожную деревеньку. Там еще девки безотказные были.
   - А тебе разве другие попадались? - Истом подмигнул гостю, даже сам себе не готовый признаться, что отчаянно завидовал тому. Его собеседник был того же возраста, что и он. Но его лицо не было обезображено заячьей губой, от которой шарахались не только девки, но и собственный отец. Кроме того, сколько Истом помнил мужика, тот был всегда хорошо одет и причесан. А что еще дурным бабам надобно? Сами к нему в койку прыгали, даже упрашивать не приходилось.
   - Бывало... - развивать тему "баб" гость не стал, переключившись на другое. - А что ты здесь вообще делаешь? Я думал, сейчас все Ария разыскивают?
   - А смысл-то? Ушел гад! Где его теперь искать? Вот меня отец сюда и послал - с местными договариваться. Сказал, ну, прирежем мы Ария, что потом? Вдруг Игорь решит себя князем наречь? Нужно людей на нашу сторону перетянуть, тогда Игоря и вякнуть не посмеет.
   - Голова! - почтительно протянул гость и хотел что-то добавить, но Истом заметил вошедшего в светелку и замершего на пороге Тихомира, не решающегося прервать разговор господина и с интересом спросил:
   - Чего надобно?
   - Да из местных пожаловали. Вроде как что-то важное от старосты передать нужно. Первого раз мужика ейного вижу.
   - А ты что, всех здешних наперечет знаешь? - хохотнул Истом. Затем кивнул прежнему собеседнику. - Здесь будь, я сейчас выясню, что этому деревенскому понадобилось.
   Гость не перечил. Впрочем, он вообще редко что-то поперек любому из Гардичей говорил. Опасно это - с дикими змеями играть.
   Истом тем временем вышел из избы, пытаясь в тусклом свете месяца разглядеть, кто еще поночи шляется. Будто дня местным мало. И разглядев, скривился еще больше: очередной черноволосый красавчик с горделивым взглядом нарисовался. Ему бы его, Истомово увечье, - подумал сынок Градомира. - Мигом спесь бы ушла! Но чего нет того нет. Истом еле слышно вздохнул и хмуро спросил:
   - Чего надо?..
  
   Глава 42
   - Да вроде как... - неуверенно протянула, приглядываясь к Франциску и понимая, что он не очень-то соответствует этому портрету.
   - Он сказал, мужик холеный, а про хвост ничего не говорил, - вставил Дарен.
   Франциск кивнул и пояснил.
   - Так вот этот холеный в самом деле от Градомира был. Он как раз передо мной приехал. Не знаю, чего хотел - кто же мне даст подслушивать. А после разговора гонец этот снова уехал. Вы же слышали, - Франциск кивнул на нас с Дареном. - Я про гонца у Истома спрашивал, он сказал, что отправил того обратно к отцу с донесением о вас.
   - А почему вы хотели, чтобы гонец вернулся? Пусть бы Истом нас отпустил, и все.
   - Не хотел садить нам Градомира на хвост. Он не Истом, мигом догадался бы, что дело нечисто. А мы, хоть и не княжич, все равно лакомая добыча!
   - Почему вы не хотели, чтобы я убил этого Истома? Он ведь наш враг, - бесцветным голосом спросил Клемент, вновь переходя с "ты" на "вы".
   - Подумай головой! Градомир любит сына, мы могли бы пленить Истома и вынудили бы его отца сдаться. Славию бы перестали разделять на части, и власть Ария укрепилась бы. Но ты его прирезал!
   Мы молчали, осознав правоту Франциска. Внезапно Клемент приблизился к Нараскому, встал перед ним на колени и опустил голову.
   - Я нарушил ваш приказ, выказал неуважение и обвинил в предательстве. Я заслужил смерть.
   - Не сомневайся! - зло сказал Франциск, вытаскивая из ножен меч. Нараский поднял меч над шеей Клемента, но отрубить воину голову не успел: мы с Дареном подскочили и встали между этими двоими.
   - Остановитесь! - воскликнули мы в унисон.
   - И не подумаю. Валите отсюда!
   - Правда, не нужно, - мертвым голосом проговорил нам с мальчишкой Клемент, уже смирившись с казнью, а затем, не поднимая головы, отставил Дарена в сторону. Потянулся убрать и меня, но я оттолкнула руку воина, внимательно глядя Франциску в глаза, и заговорила:
   - Вы ведь не Клемента хотите убить, а меня. Это меня вы невзлюбили с первой встречи. Это меня вам навязал Арий. Это я спасла вам жизнь, а вы ведь ненавидите быть кому-то обязанным. Это я первая обвинила вас в предательстве, я оскорбляла вас. Я... Но вы не можете мне ничего сделать, а потому отыгрываетесь на Клементе. А ведь он всего лишь послушал меня.
   - И за это я могу ему отплатить. Мои воины должны верить мне, если потребуется, идти за мной на смерть, а не подозревать невесть в чем!
   - Так и будет, - мой подбородок затрясся, но я упрямо не обращала на это внимания. - Только проявите сейчас милосердие. Я прошу вас!
   - Ты просишь? - Франциск со злостью расхохотался. Этот смех, будто острый нож, полоснул меня коже, и я отступила в сторону. Франциск же вновь замахнулся. Начал опускать меч, но в вершке от шеи Клемента остановился, отбросил оружие в сторону, резко поднял Клемента на ноги и со всей силы ударил его по лицу кулаком. Затем приказал:
   - Спустись в конюшню и запряги лошадей. Нужно побыстрее отсюда валить. И так кучу времени на разговоры потратили. К Градомиру отправился гонец, и он скоро может быть здесь. Да и тело старосты к утру обнаружат.
   Клемент, все еще мертвенно-бледный, кивнул и вышел. Следом за ним потянулись мы с Дареном, оставляя Франциска одного. В коридоре воин неожиданно сжал меня в объятиях.
   - Спасибо. Век не забуду! Думал все, конец мне пришел, своих не увижу... А тут ты... Я твой должник. Навечно!
   - Брось! - я кое-как попыталась выбраться из объятий. - Я ведь сама кашу заварила, сама и расхлебывать ее должна была. А Франциск... - мой голос против воли дрогнул, и я тотчас попыталась сменить тему. - В общем, это все чепуха. Я-я... Я пойду т-травы заберу, а т-то з-забыла... Встретимся возле конюшни.
   Я кинулась в свою комнатушку. Кое-как вставила ключ в замочную скважину и повернула его, ввалилась в спальню и громко захлопнула за собой дверь. Разумеется, никаких трав я здесь не оставляла. Просто хотела побыть в одиночестве. Я опустилась на пол, спиной уткнувшись в дверь. На глаза тотчас навернулись слезы, и я кое-как вытерла их тыльной стороной ладони, стараясь не расплакаться еще сильнее.
   - Это сумасшествие... Глупость... Почему, как, Мара меня забери, я могла влюбиться в человека, который меня ненавидит?!
   Стены молчали, и не думая отвечать на мой полубезумный вопрос. Лишь с улицы доносилось конское ржание. Все-таки быстро Клемент с лошадками управился. Пора бы и мне спускаться. Я поднялась на ноги, насухо вытерев щеки, и вышла из комнаты.
   "Это не любовь, - внезапно подумалось мне. - Это влечение, страсть, детское желание добраться до запретного плода - все, что угодно, но не любовь. Я люблю Ария, а Франциск... Франциска я не люблю!"
  
   Мы быстро расселись по лошадям и выехали на восточную околицу села, где должны были появится Куран с Беляной. Долго ждать их не пришлось. Только-только забрезжил рассвет, как они появились. Мы окликнули пропаж, и они свернули с тракта. Беляна вмиг заметила Дарена и кинулась к нему обниматься.
   - Родненький ты мой, ты ж прости меня, я никогда, никогда...
   - Мам, да успокойся. Ничего со мной не случилось, - совсем как взрослый, мальчик обнимал мать, а затем и вовсе увернулся от нее и тут же затараторил. - Ты бы видела, как мы со всеми там справились. Один удар - мужик такой большой замертво падает. Второй... А я ничуточки не испугался!
   Но на болтовню не было времени. Лишь Франциск отвел Беляну чуть в сторону. Женщина тотчас принялась благодарить его: обниматься да руки целовать. Но Франциск резко остановил ее и, по своему обыкновению, жестоко заговорил, четко выговаривая каждое слово:
   - Еще раз свалишь, считай, ты труп. Твоя жизнь ничего не стоит, а тратить время на твои глупости я не намерен.
   Женщина в первый миг отшатнулась от него, а затем кивнула. Еще несколько мгновений, и мы вновь оказались на лошадях, хлестнули их плетьми и поскакали в ночь.
   На отдых мы остановились в полдень в небольшом лесочке на Серединной дороге, что вела прямиком к Власкому тракту. Лошади, в особенности та, что была под Беляной, страшно устали, да и у нас самих глаза закрывались. Хорошо Дарену: уже давно кемарит. Клемент, вместе с которым ехал мальчишка, точно не допустит, чтобы малец свалился с седла. Но остальным положиться было не на кого.
   Мы укрылись от яркого палящего солнца за густой листвой, выставили караул и завалились спать, а к сумеркам вновь были в пути. Вся Серединная дорога, протянувшаяся на несколько сотен верст, для меня пролетела в один миг: мы гнали лошадей, опасаясь погони - многие на нас зуб успели поиметь: и горцы, и жители Гостеприимной, и, что хуже всего, - Градомир, - делали короткие остановки, за которые едва успевали набивать желудки и изредка поспать, а затем ехали дальше.
   Так прошло несколько дней. За все это время нам ни разу не встретился никто, кто хотя бы издали напоминал Гардича, и мы постепенно начали успокаиваться. Мне даже подумалось, что Франциск ошибся, и тот коротышка с заячьей губой вовсе не был двоюродным братом Ария. Не так уж они похожи с княжичем. Точнее, вообще не похожи. А голубые глаза да ровные брови... Да можно еще с десяток молодцев с такими же найти!
   Впрочем, в эти дни Франциск был последним человеком, о котором я думала. Я твердо уяснила: он меня ненавидит, и не хотела иметь с мужиком ничего общего.
   Постепенно наши остановки становились все продолжительнее. Я нашла общий язык с Беляной, и мы вместе кашеварили, порой перекидываясь шутками. Дарен держался возле Клемента, и тот даже начал обучать его каким-то воинским приемам.
   - Ну вот, а меня так ни в какую учить не хотел! - пожаловалась я Беляне, заливая гречку водой из ручья и ставя ее на огонь.

[]

  
   - А тебе-то это зачем?! - донельзя опешила Беляна и даже оторвала взгляд от сына, пытавшегося удержать клементов меч в руках.
   - Хотела научиться защищаться, - пожала плечами я. - Чтобы в тягость никому не быть. Да и если одна останусь, надо же как-то обороняться.
   - Разве можно немужней женщине одной быть? - вновь удивилась мать Дарена. - Что ты такое говоришь?! Я б еще поняла, если бы ты уродиной какой была. Как та же Малуша Роковица - это ее Путят моему мужу в жены присмотрел, - пояснила Беляна. - За нее приданое большое обещали, а тесть мой всегда сребреники умел считать, да и с Роковицами хотел породниться. Но Щука, как ее увидел, сразу сбежал. Потом рассказывал, в жизни таких некрасивых баб не видел: квадратное лицо с поросячьим носом, сросшимися на переносице бровями и маленькими глазенками. Да и весила, наверно, пудов восемь. Он сразу тогда мне предложение сделал, хотя Путят его отговаривал. В общем, это я к тому говорю, что с личиком твоим одна ты уж точно не останешься. Главное - особо женихами не разбрасывайся, и самое то будет.
   - Не знаю, - я помешала гречку в казанке, чтобы каша не прилипла ко дну. - Я привыкла одна быть, только на себя полагаться. Да и разве на кого другого полностью положиться можно? Не раз я, помнится, парней соседских просила мне стреху подлатать. Вроде как обещали, а как до дела доходило, то времени у них нет, то батька зовет, то еще чего. Так и просидела я все лето с дырой в стрехе, а как дожди начались, сама на крышу полезла и все сделала.
   - Значит, просить не умеешь, - попеняла мне Беляна. - Глазки пожалобней сделай да напирай, что он - самый лучший, самый умелый, умный... А ты без него ну ничего сделать не можешь!
   Женское лицо во время этой тирады стало столь жалобным, что я не удержалась и весело рассмеялась. А затем пояснила:
   - Не мое это. Не люблю я неумехой прикидываться. Уж лучше все сама.
   Беляна передернула плечами, но сказать ничего не успела: к огню подошли запыхавшийся Дарен и Клемент и спросили про еду. Вроде как притомились они. Ну, да гречка уже сварилась, Беляна порезала мясо, а с лепешками и вовсе ничего делать не надобно было.
   - Ух, вовремя пришли! - потер руки Дарен и первым ухватился за миску. За ним последовали и все остальные.
   Ели неспешно, и Куран с Клементом даже устроили спор на тему, в какой части Славии простому люду лучше живется, да какие Боги больше добра делают.
   - Нет, ну ты вслушайся, - напирал Куран. - Бе-ло-бог! Сразу ведь понятно становится, что он главный наш покровитель. Ну, и Хорс с ним рядышком, это понятно. Куда ж нам без солнышка ясного?
   - Да что там твой Белобог! - возмущался Клемент. - Волх - это да, во всем толк знает: и во время битвы поможет, и чарами ведает, и зверьми повелевает - вот, кто кудесник настоящий!
   Я в этот спор не вмешивалась. В основном ведь к Живице да Хорсу обращалась. И кто главнее, Белобог или Волх, меня совершенно не волновало. Я молча ела кашу, закусывая лепешкой, а вот Дарен даже ложку из рук выпустил, с открытым ртом глядя на спорщиков. Мать смотрела на него с неодобрением, но кормить сына не лезла.
   - Что-то я не припомню, чтобы этот твой кудесник нам особо помогал, - тем временем язвительно произнес Куран.
   - А Белобог, так прямо за нас и заступался!
   - Ну, мы-то пока живы, - хитро заметил Куран.
   - Думаешь, это его заслуга? - оторопел Клемент и едва не подавился мясом. - Нас Волх спас!
   - Чего же он тогда Ануфрию не подсобил? - деланно удивился Куран. - Аль силушки не хватило?
   - Да ты... - начал Клемент, но Франциск его перебил:
   - Ешьте давайте, а не трепите попусту языком. Как бабы, честное слово. Белобог, Волх - я только рад буду, если они оба нам помогут, чего и вам советую!
   Дальше ели молча, не поднимая голов от мисок. Вот умеет же Франциск всем настроение испортить! Мне так точно испортил. Быстро прикончив снедь, я сполоснула миску в ручье и отошла в глубь лесочка, на опушке которого мы остановились. Посмотрела, где какие травы растут, но ничего особо полезного не нашла. Несколько цветков борща* , пару листьев конской кислицы* да попутник - это все, что здесь имелось.
   Ничего не обнаружив, я пошла обратно к месту стоянки и на полпути столкнулась с Франциском.
   - Извините! - буркнула я и хотела обойти Нараского, но он перехватил меня за руку.
   - Подожди.
   - Чего вам?! - я грубо выдернула руку, стараясь не смотреть Франциску в глаза. - Хотите попенять мне за неуклюжесть или в очередной раз заявить, что я не пара Арию? Я не дура, поняла уже: вы меня ненавидите, и вовсе незачем в очередной раз это повторять!
   Я опять хотела сунуться в сторону, но Франциск снова перехватил мою руку и с сарказмом произнес:
   - Может, все-таки послушаешь?
   - Чего? - я все же рискнула встретиться с Нараским взглядом.
   - Что с тобой после Гостеприимной происходит?
   - Поумнела, наконец. То все никак уразуметь кое-чего не могла, а тут прозрела! - и снова я хотела улизнуть, но Франциск резко прижал меня к стволу дуба.
   - Ты можешь хоть часец на одном месте выстоять?!
   - Зачем? - я резко вздернула голову, и мое лицо оказалось в вершке от лика Франциска. От неожиданности я сглотнула, но не попыталась ничего сказать или отвести взгляд.
   Затянувшееся молчание прервал Франциск:
   - Я тебя не ненавижу.
   - С дня нашего знакомства вы говорили иное.
   Нараский усмехнулся.
   - Ты помешала мне в одном дельце - это так. Но не встреться ты Арию вообще, было бы гораздо хуже. Княжич погиб бы от хвори или от проклятия.
   - Почему вы тогда устраивали мне разные пакости, говорили, что я не пара Арию, и с этим предательством...
   - Помнится, это ты обвинила меня в предательстве, - хмуро заметил Франциск. - А я страх как не люблю подобных заявлений. Пару лет назад в стольном граде уже был заговор против Ария, так кое-кто меня в нем до сих пор подозревает. Ладно еще, если б какой-то лизоблюд спьяну вякнул, так сам Игорь - Ариев дядя, который до его совершеннолетия на троне сидит - меня в предатели записал. Потому я и хотел выслужиться, сам Ария спасти. А тут ты вместо меня все сделала! Я и осерчал. Да и слишком вовремя ты появилась, а я не особо верю в случайности.
   - Зачем вы все это мне говорите? - не поняла я.
   Мужчина не ответил. Вместо этого он провел тыльной стороной ладони по моей щеке. На мгновение приблизил свое лицо к моему, а затем отступил, отпустил меня и пошел обратно к нашей стоянке. А я все смотрела ему вслед, пытаясь понять, что это было. Но, так и не разобравшись ни в речах Нараского, ни в собственных чувствах, улыбнулась, пару часцов проследила за муравьем, деловито вышагивающем по моей лодыжке, затем сбросила его на землю и поспешила к стоянке.

[]

  

***

   За утро мы проехали еще с десяток верст. К тому времени думы о месте и преследователях окончательно нас покинули, так что мы перестали загонять лошадей до полусмерти. Во время одной из стоянок Франциск даже продолжил наши с ним тренировки. По приказу Нараского Клемент без споров подал мне свой меч (после событий в Гостеприимной воин вообще вел себя тише воды, ниже травы по отношению к Франциску, видно, все еще опасаясь кары), а Дерен, как мать его ни отговаривала, залез на ветвистое дерево, чтобы лучше видеть происходящее. Беляну и Курана наш бой волновал гораздо меньше. Женщина ни на мгновение не отходила от казанка с крупой, а бывший проводник точил свой нож.
   Бой начал Франциск с короткого рубящего удара. Я отбила его, выставив меч плашмя. Затем был новый удар, и еще... Пока мне поразительно везло: уже пару часцов пролетело, а мне так ни разу и не приставили меч к горлу. Видя такое дело, Франциск улыбнулся и заговорил.
   - Неплохо. Добавим к практике теорию. Боевые действия можно разделить на преднамеренные, вынужденные защитные и внезапные, - говоря все это, Нараский продолжал наносить удары. - Преднамеренные возникают, когда воин собирается применить какой-то определенный прием и только ждет случая, чтобы атаковать.
   Франциск внезапно нанес мне быстрый колющий удар, а затем сделал подсечку. Через миг я оказалась на земле, а к моему горлу был прижат меч. Я осторожно убрала лезвие в сторону, а затем, подпрыгнув, встала на ноги. Крепко сжимая в ладони меч, бросила:
   - Я поняла. Что дальше?
   Нараский рукой показал мне, чтобы я нападала, и я рубанула его сверху вниз. Франциск отбил, нанес ответный удар и, когда я его отбила, продолжил:
   - К сожалению, только атаковать в бою невозможно. Твой противник не будет стоять на месте, - Нараский улыбнулся и снова нанес удар, затем еще один. Серию ударов. Франциск бил и продолжал говорить. - Иногда ты контролируешь свои действия... - Франциск резко отскочил в сторону, и я едва не врезалась в дерево. - Иногда нет.
   Новый удар!
   Я отбивала, чувствуя, что по лбу катится капля пота, а меч в руке наливается тяжестью. Еще один удар! Внезапно Франциск выбил у меня из рук меч и прижал к дереву.
   Сверху раздался восторженный вопль Дарена:
   - Ну, ничего себе!
   А Франциск кивнул мне:
   - Не расслабляйся! - он отошел в сторону, давая мне возможность поднять меч.
   Быстро отдышавшись, я схватилась за рукоятку, хотела окликнуть стоявшего спиной ко мне Франциска, но в последний момент решила воспользоваться его методом. Замахнулась, метя Нараскому в шею. Еще немного... Франциск за какой-то миг до удара резко повернулся и отбил удар, вновь выбивая меч у меня из рук и прижимая к стволу дуба.
   - Ты быстро учишься. Догадалась нанести внезапный удар, но не смогла сделать это с умом.
   Да уж, Франциск не был бы Франциском, если бы обошелся одной похвалой!
   - Простите, - прошептала я. - Не знаю, что на меня нашло. Я решилась ударить в спину... Я могла убить вас. Если бы... Я никогда бы себя не простила!
   - Брось. Жизнь стоит того, чтобы рисковать! - Франциск наклонился и подал мне выпавший меч, а затем долго-долго смотрел в глаза со странной смесью отчаянья и упрямства. У меня закололо в груди, а дыхание стало прерывистым. Я сглотнула, пытаясь успокоиться - не помогло.
   - Что с вами? - под конец не выдержала я.
   Ответить Франциск не успел: с ветки, прямо над нами, спрыгнул Дарен и ухватил Нараского за руку:
   - Вы так хорошо бьетесь. А меня можете научить?!
   - Нет! - коротко отрезал Нараский и отошел от меня. - Собираемся, пора в дорогу.
   Ослушаться никто не посмел, и к вечеру того же дня мы достигли Влаского тракта. Там сразу повернули на север и уже к ночи оказались на опушке Сумрачных лесов.
   - Может, здесь остановимся? - предложил Клемент, натягивая удила возле первого дерева.
   - С чего бы это? - не понял Куран. - Здесь мы у всех на виду. Проедем несколько десятков саженей и устроим привал. Мало ли кто этой дорогой ехать будет. А в лесу не так заметно.
   - Зато для лесных тварей... - чуть слышно начал Клемент, но повернувшийся к нему лицом Дарен не дал ему закончить:
   - Ты боишься? - с удивлением воскликнул мальчишка.
   - Да не то чтобы боюсь, - осторожно начал Клемент, с опаской косясь на чащобу. - Просто нехорошие это леса. Я думал, мы при свете дня их проедем, как когда из стольного града выезжали. А тут - ночевать придется.
   - А что в этих лесах нехорошего? - не понял Дарен.
   - Да много чего здесь имеется, - Клемент раздраженно сплюнул в сторону.
   Я подъехала поближе к этой парочке и сама украдкой поглядела сквозь деревья. На вид лес как лес. А судя по карте, не такой уж и большой в придачу. Меньше Забытых лесов, возле которых я жила, так точно. Свои мысли я поспешила облечь в слова, добавив к ним вопрос:
   - Действительно, Клемент, что здесь такого страшного имеется? Леший, Аук, может чугайстер с мавками или одноглазая лихо? Так вроде в лесах на границе с Вельнсом эти чудища тоже в достатке имелись, а гляди, нас не тронули.
   - Если бы только они здесь обитали! - хмуро заявил Клемент.
   Впрочем, Франциска, как и прежде, мнение плечистого воина волновало в последнюю очередь. Он легко ударил коня кнутом и повел того к деревьям.
   - Куран прав, нечего на дороге ночевать. Тати в этих лесах никогда не водились - княжий град в дне пути, мигом бы разбойничков отсюда вытурили, - а страшнючую здешнюю нечисть лично я никогда не видывал.
   После слов Франциска никому не захотелось признаваться в трусости, и мы молча поехали за ним. Лишь Дарен все никак не мог успокоиться:
   - Так кто же все-таки здесь обитает? - дернув Клемента за штанину, с каким-то нездоровым любопытством спросил он.
   - Волкодлаки и дрекаваки, - шепотом ответил Клемент.
   - Кто? - также понизив голос, переспросил мальчишка. - Дрека... Как?
   Я тоже навострила уши, так как, подобно Дарену, никогда не слышала о таких чудищах. Ладно, волкодлак. Каждый ребенок знает, что это получеловек-полуволк. Но вот этот... Дрекаквак?..
   - Это огромное чудище, - меж тем принялся объяснять Клемент. - Волосатое, с огромными когтями и желтыми глазами. Оно в самой чаще обитает. Днем спит, а ночью выть начинает. Кто тот вой услышит, замертво упадет. Мало кто из тех, кто ночевал здесь, в живых оставались. Кто-то навек пропадал, а иные тела потом на опушке находили. У кого головы не хватало, у кого ног или рук.
   - Хватит пугать ребенка! - внезапно вмешалась Беляна, прерывая рассказ Клемента. - Нету здесь чудищ никаких. Помнишь, ты краснолюдкой прикидывался? - обратилась женщина к сыну. - Так и здесь кто-то подшутить вздумал.
   Клемент хотел возразить, но внезапно стало не до разговоров: за деревьями показалась небольшая поляна, окруженная густыми ясенями, кленами и орешниками. Франциск тотчас объявил привал, останавливая коня и быстро с него слезая. Мы последовали за Нараским, а когда оказались на земле принялись выкладывать припасы из сумки. Дарен же принес сухие ветки для костра. Еды осталось мало: несколько лепешек и кусков мяса да остатки перловки. Решив оставить кашу на утро, мы доели мясо с лепешками. Затем выставили караул. Как обычно, первым дежурил Франциск, за ним Клемент и последним Куран.
   Уснула я быстро. Хотя за время пути я приноровилась к седлу, я все еще уставала от постоянной скачки. К тому же в обед во время тренировки Франциск с меня семь потов согнал.
   В общем, земля казалась мягче перины. Я чувствовала умиротворение, спокойствие...
   Жаль, недолго!
   - У-у-у! - внезапно раздался далекий, холодящий кровь, вой, и дрему как рукой сняло. Я подскочила с лежанки и во все глаза уставилась в чащу. "Может, показалось" - пришло мне в голову. Но вой повторился, заставляя прижать колени к груди и тяжело задышать.
   - Я же говорил, - мертвецким голосом протянул Клемент. - Дрекавак. Мы обречены!
   - Ты еще сам в могилку ляг! - прикрикнул на него Франциск. - Если бы это твой Дрекавак визжал, мы бы уже мертвыми лежали. Раз пока дышим, это волчара о судьбинушке своей тяжкой рассказывает.
   - Хорош рассказчик, - испуганный не меньше остальных Куран сплюнул. - Как бы он от рассказа к обеду не перешел. Ну, или к ужину - не знаю, кто мы для него.
   - Волки боятся огня, - Франциск подполз к затухающему костру и подул на красные угли, пытаясь вновь разжечь пламя. - Быстро ветки принесите! Да не молодняк какой аль хвою - вмиг прогорят. Покрепче поленья, - приказал он нам. - На пустой земле огонь гореть не будет.
   Не отдаляясь далеко от стоянки, мы отыскали пару толстеньких деревяшек, один трухлявый пень да несколько куч зеленых зарослей. Принесли все это на поляну и положили перед Франциском. Нараский уже хотел переложить все это добро в огонь, когда его руку внезапно перехватил Клемент.
   - А ну как это все же Дрекавак буйствует? Он по этому огню нас враз заметит.
   - Говорил же, был бы это твой дрекавак, мы бы уже трупами были. Убери руки!
   Клемент послушался, и Нараский разложил вокруг огня бревнышка и бросил листья в поамя. Вспыхнуло. А в следующий миг вновь раздался марин вой:
   - У-у-у!
   Дрекавак!
   Я отпрянула от костра и повалилась на четвереньки. По телу прошла судорога, а кожа покрылась пупырышками. Я огляделась: у моих попутчиков дела обстояли не лучше. Клемента трясло, а Беляна прижимала к себе Дарена, с обреченностью глядя в заросли. Лишь Куран и Франциск в какой-то мере не потеряли дух. Первый с недоверием поглядывал то на чащу, то по очереди на Клемента с Нараским. Выражение лица Франциска было скорее выжидающим, чем испуганным.
   - У-у-у! - вновь затянул свою песню неизвестный, и Клемент кинулся к огню.
   - Надо погасить пламя. Дрекавак не заметит и...
   - Уймись! - лицо Франциска перекосилось от злобы. - Дрекавак уже давно бы достал нас. Это волк, может, волкодлак, если уж в нечисть ты веришь больше, чем в животных. А они оба боятся огня. Только попробуй загасить пламя, и я тебя прикончу!
   Лицо Клемента опухло и покраснело от смеси гнева и страха. Он громко крикнул:
   - Нет!
   Ударил ногой по растущему в аршине от него кусту шиповника и плюхнулся на землю, готовясь умереть.
   - У-у-у!
   Вой. Снова этот марин вой. Еле переставляя от страха конечности, я приблизилась к Франциску.
   - Вы уверены, ну, что это волки, а не...
   - У-у-у!
   Я вскрикнула и едва не ломанулась с поляны, но Франциск перехватил меня за руку и притянул к груди. Я уткнулась носом в его рубаху, а мужчина начал успокаивающе шептать:
   - Ты ведь прежде не была трусихой, не теряла от страха голову. Так что же сейчас?
   - Дрекавак!
   - Готов поспорить, ты о нем сегодня впервые услышала. Я понимаю, Клемент, он недалеко отсюда вырос. Его с детства страшили здешними чудищами, вот он и трясется.
   - Но если он здесь вырос, он лучше знает, что здесь да как. А значит...
   - Ага, знает! Точно также, как Куран про сполохи и краснолюдок знал. Запуганными людьми легко управлять. А чем, кроме нечисти, крестьян страшить? Простых животных они так не испугаются.
   - Зачем кому-то управлять крестьянами? - не поняла я.
   Ответить Франциск не успел.
   - У-у-у!
   - Это...
   - Это стая волков. Есть им нечего, вот они и воют. Поняла? Простые...
   Я молчала и не вслушивалась в то, что говорит Франциск. Но его уверенный шепот успокаивал. В голове даже промелькнула радостная мысль: "Скоро рассвет, а значит, мы все будем спасены". Нужно только капельку потерпеть. Еще совсем чуть-чуть, немного...
   - У-у-у...

[]

  
   Глава 43
   Постепенно страх начал проходить. Дрекавак, волкодлак или... Да Мара его знает, кто, изводил нас, продолжая выть, но я начала привыкать к этому. Уже не вздрагивала, когда доносился очередной звук, лишь крепче прижималась к Франциску. Оказалось, что часами трястись от страха просто невозможно.
   - Мать твою, не смей! - внезапно взвился Франциск и оттолкнул меня в сторону. Я прикусила язык от неожиданности и во все глаза уставилась на то, что произошло.
   Мара меня забери!
   Дарен пытался затушить костер: затаптывал пламя и голыми руками оттаскивал от костра поленья. Франциск схватил мальчишку за кисти, но тот с неожиданной силой ударил Нараского по колену и до крови прикусил мужику руку. Франциск ругнулся, но все же перехватил мальчишку за пояс.
   - Дарен! - в один голос вскрикнули Клемент и Беляна. Женщина кое-как поднялась на ноги и приблизилась к порядком уменьшившемуся костру. - Пустите его! Он не хотел, ведь правда? - Дарен молчал, и Беляна приняла это за ответ. - Вот видите, сын просто поверил Клементу, что Дрекавак здесь где-то, и что мы спасемся, только если ...
   Франциск больше не вслушивался в то, что говорила Беляна, и хотел отпустить мальчишку, но я воскликнула:
   - Подождите!
   Что-то было не так. Я не знала, что, но чувствовала, что Дарен не просто поверил Клементу и решил затушить пламя. Что-то...
   Мальчик бросил на меня быстрый взгляд, отчего по моей коже прошел мороз, оттолкнул Франциска в сторону и кинулся в огонь.
   - Нет! - заорали мы разом, а Клемент, изловчившись, схватил Дарена за полы рубахи и повалил на землю.
   - Да что с тобой?!
   Мальчишка молча пытался вырваться. Брыкался и кусался, но оттолкнуть от себя семимипудового мужика не мог.
   - Он тебя не слышит, - я приблизилась к этим двоим и прижала голову Дарена к земле. - Посмотри на его глаза.
   Клемент кивнул и тотчас сглотнул слюну, от страха. Очи Дарена, обычно сине-зеленые, стали чернее ночи.
   - Ч-что эт-то с ним?
   - Не знаю, - я погладила Дарена по макушке, но мальчишка резко дернул головой и попытался откусить мой указательный палец.
   - Ненавижу! Убью! Всех уб...
   - Дарен! - Беляна попыталась приблизиться к сыну, но, не заметив несколько тонких ветвей, поскользнулась и полетела на землю.
   - Ха-ха-ха! - захохотал мальчишка, и его кожа начала сморщиваться, делая парня похожим на старика.
   - Дарен! - Белана с испугом смотрела на сына, не поднимаясь с земли.
   - Это уже не Дарен, - сказала я сквозь зубы, пытаясь заглянуть мальчишке в очи и понять, кто завладел его телом. Но парень все крутил головой, и я никак не могла...
   Есть!..
  
   Тьма. Вечная беспроглядная тьма, что окружила со всех сторон и пыталась поглотить, сделать из меня бестелесного духа, ничто.
   - Помогите! А-а!..
   Истошный книг на миг взорвал мрак, заставил его, будто навью тварь при виде доброго Бога, отступить.
   А затем вновь набусурманилось. И лишь эхо носило:
   - А-а!
   Мертвецки холодные руки сжали шею. Хриплый голос, от которого все мое естество оцепенело, приказал:
   - Смотри!
   Их было десять. Десять высоких плечистых мужиков в широких нагрудниках, железных обручах на кистях да с добрыми мечам в ладонях. И в два раза больше волков с распахнутыми пастями!
   Миг, твари кинулись на людей. Острые зубы, брызнувшая во все стороны кровь и...
   - А-а!
   Не я была жертвой серых, но я чувствовала всю боль и обреченность несчастных людей. А затем... Смерть! Меня обожгло огнем и оттолкнуло в сторону.
   - А-а!
   - Ха-ха-ха.
   Я резко обернулась.
   - Кто здесь?
   Молчание. Молчание...И удар!
   По спине прошлась плеть, и передо мной возникла иная картина...
   Двое. Парень и девушка моих лет.
   - Ну, ты же меня у батька похитил, - рыжеволосая зеленоглазка с родинкой на алой щеке весело рассмеялась и взъерошила парубку волосы. - Прям как Велес украл Диву-Додолу у Перуна, а Кощей у Даждьбога Мару. Правда, понять не могу на что Богу лета да счастья проклятущая Мара. Ну да любовь...
   Девушка рассмеялась и повалила парубка на землю. Осторожно поцеловала в краешек губ, и...
   - А-а!
   Волки. Семь, может, десять - я не разглядела - существ. А затем острые зубы, когти и боль...
   - А-а!
   Новый удар плети...
   Удар! Удар. Удар.
   Я уже не чувствовала боли. Ничего не чувствовала, не видела страшных картин. Все вокруг начало расплываться. Мрак бледнел, выцветал, как краски на ярком солнце. Все стало таким далеким, таким... Несущественным. Дарен, Клемент, Беляна... А они были, или это все мне привиделось? Быть может...
   - Зарья!
   Зарья? Меня так звали. Или... Не важно! Ничего не важно. Лишь тонкая нить, уходящая вдаль. Такая длинная, но такая хрупкая. Я вертела ее в руках и вспоминала...
   ...- А мне, мне погадайте. На суженого! Темноволосый аль светловолосый, молодой аль старый или...- маленькая ладонь с зажатой в ней монетой - у матери стащила, пока та спала - и нетерпение в глазах. - Ну, скажите, скажите уже...
   ...- Слышала, к тебе Часлав сватов послал, а ты ему тыкву вынесла. Неужто правда, Зарь? Зарь?..
   И новый узел, иное воспоминание. Радость... И боль. Моя ли это жизнь, или я та, разорванная волками, девушка, или...
   Боль!
   Не хочу!
   Я взялась за нить двумя руками и начала тянуть ее в разные стороны. Немного сил, и мучениям придет конец
   - Зарья! - такой знакомый, хоть и далекий голос. Как же я его ненавидела! Он мучил меня. Не давал забыться, избавиться от боли. Завлекал, чтобы мучить еще долгие годы. А я... Я ведь хочу просто...
   И снова удар. От неожиданности я выронила нить. Хотела поднять ее. Но...
   - Зарья, да очнись же ты!
   Я открыла глаза и подняла голову, едва не стукнувшись лоб в лоб с Франциском. Да так и замерла, глядя ему в глаза. Этот голос. Голос Нараского. Ненавистный, надоедливый, но... Отчаянно желанный!
   Я все смотрела и смотрела на Франциска, не в силах отвести взгляд. Да и Нараский не спешил избавляться от меня. Казалось, наши лица сближаются, пока...
   - Эй! - Клемент провел у меня перед лицом ладонью и тихо ругнулся, когда Дарен попытался его укусить за подставившуюся кисть. - Очнулась или все еще того?
   - Очнулась, - я быстро отвернулась от Франциска и поднялась на ноги.
   - Узнала что-нибудь? - шепотом спросила Беляна, не отрывая глаз от сына.
   - Что-нибудь, - так же коротко ответила я и отвернулась от мальчишки, не желая вновь попадать под влияние чар. - Дурное это место. Не знаю, что насчет Дрекавака, но людей здесь погибло море. Мара силы так и тянет.
   - Как его спасти знаешь? - поторопила меня Беляна.
   Я передернула плечами, не говоря ни да, ни нет. А затем попросила:
   - Клемент, нож не одолжишь?
   - Ты что, его того?! - опешил мужик. - Может, он утром в себя придет.
   - Сомневаюсь.
   - Не дам я тебе сына убить! - завопила Беляна, пытаясь оттеснить меня от мальчика.
   - Да я...
   - У-у-у!
   Новый вой заставил нас вздрогнуть, а появившаяся в сажени от нас волчья морда едва до крика не довела. Еще одна пара глаз. Еще... Их было десятки. Желтых горящих глаз, оскалившихся морд, торчащих из пастей клыков. Один из серых облизнулся, отчего по моему телу прошла дрожь.

[]

  
   - Вы же говорили, волки боятся огня и не тронут! - завизжала Беляна.
   - Это не волчары, - медленно протянул Клемент. - Волкодлаки. Какие клыки... Точно нечисть! Но они ведь тоже боятся огня.
   - Волкодлаки чувствуют дыхание Мары в Дарене, - быстро проговорила я. - Оно притягивает их. Это сильнее, чем страх перед пламенем. Скоро твари совсем перестанут бояться.
   - Я не дам сына убить! - повторила женщина, сжимая руки в кулаки.
   Куран, до того подбрасывающий в костер ветки, которые оттащил Дарен, внезапно подал мне свое оружие.
   - А я не дам себя убить! Делай, чего нужно, ведьма.
   - Нет! - завопила женщина и кинулась к ножу. Но я оказалась быстрее. Сжала в ладони рукоятку, быстро сыпанула Дарену на волосы несколько цветков разрыв-травы, оттолкнула Клемента в сторону от ребенка и зашептала:

Мары-ночницы,

Идите на вечорницы!

Тут вам не стояти,

Кости не ломати,

Худо не наслати!

Тут вы стояли,

Кости ломали,

Я вас прогоняю,

На ветер ссылаю!

По ветру идите,

Отсюда уходите!

   Я вдавила лезвие в ладонь, чувствуя, что кровь стекает по руке на землю, а из глаз от боли капают слезы, и продолжила:

Лейся кровь,

Теки слеза,

Пламя зажжётся,

Разум вернется...

   До того облизывающийся волкодлак внезапно прыгнул на меня.
   - А-а! - завопила я от неожиданности. А Франциск на лету пронзил серому брюхо. На нас с Дареном брызнула кровь. Я быстро смахнула ее со щек. И вновь зашептала:

Лейся кровь,

Теки слеза,

Пламя зажжётся,

Разум вернется

   Я склонилась над мальчишкой и поцеловала того в лоб.

Да будет так! Гой!

   Раздался грохот, задрожала земля, и я повалилась на Дарена, слыша отдаленный шепот:
   - Ведьма! Ведьма, отдай его. Мальчишку. Чистая кровь. Отдай, и будешь жить! Отдай! Перережь ему глотку. Такую хрупкую. Он все равно не жилец. Режь! Режь! Ре...
   Я отбросила нож в сторону, чтобы не поддаться искушению, и еще крепче прижалась к мальчишке, шепча про себя:
   - Замолчите! Замолчите!..
   - Эй, ты чего? - внезапно раздалось подо мной.
   Я чуть приподняла голову и посмотрела на мальчика.
   - Дарен?
   - Ну, я, - медленно протянул парень. Затем несколько раз качнул головой. - А что было?
   - Ничего! - я откатилась в сторону, порадовавшись, что голоса затихли, и осмотрела поляну. Костер потух, мои попутчики, как и я, вертели головами, пытаясь отыскать волкодлаков. Но вокруг не было ни следа нечисти. Вой и тот прекратился. Сквозь густую листву на поляну проникали ласковые солнечные лучи.
   Утро...
   Первой на ноги поднялась Беляна и кинулась к Дарену. Плача, она прижала мальчишку к себе:
   - Жив! Я ж думала, думала... - она быстро кивнула мне. - Я думала, ты убьешь его. Когда этот нож и...
   Я ничего не ответила, ползком добравшись до широкого ствола дуба и уткнувшись в него лбом. Меня всю трясло от потери сил, а раненая рука онемела. Произнести заклятие на крови - это не заговор против лихорадки прочитать. Сил столько уходит, что потом как бы замертво не упасть или чего дурного не натворить. Как я вот, едва Дарена не прикончила.
   Я дернулась и задела порез, шершавой корой открыв рану. Боли не было. Одна усталость. Я быстро достала из калиты лист попутника и наложила на ладонь, а затем прислонилась щекой к стволу и закрыла глаза. Набраться сил. Нужно набраться...
  

***

   Тук. Тук. Тук...
   Пришла в себя я под стук копыт. Кое-как протерла глаза и огляделась. Ровная широкая дорога. По обочинам росли ярко-алые репейники, солнечные ноготки, пятилистые пижмачки и многое другое. Я разглядывала цветы, пока меня снова не начало клонить сон. Я оперлась обо что-то теплое и ...
   Подождите!
   Я резко развернулась, пытаясь понять, к кому это я приросла. Лошадь моего движения не поняла и сбилась с шага, едва не скинув меня на землю.
   - Не успела в себя прийти, снова отключиться хочешь? - фыркнул Франциск, придерживая меня за талию.
   - Нет, я... Не знаю... Я... А волкодлаки... Ну...
   Нараский усмехнулся.
   - Успокойся. Сумрачные леса закончились. А с ними и волкодлаки.
   - И дрекавак! - весело добавил ехавший на другой лошади Дарен. - Ох, как выл. Жуть!
   - Да, страшно было, - тихо проговорила я, а когда мальчишка отъехал, спросила. - Он не помнит, как рассудком помутился?
   - Нет. Что там было?
   - Точно не знаю, - я немного нервно облизала губу. - Леса эти... Дурное место. Много там людей погибло. Не нечисть, волки несчастных погрызли. Часто там Мара пировала, потому в лесах ее этих сила возрастает. А вместе со Смертью из Нави другие твари повылезали. Волкодлаки, бесы, которые тело Дарена захватили. Слышала я о таких. До детей особо охочие.
   Мы помолчали, думая о своем. А лошади продолжали идти вперед к княжьему граду. Когда солнце перекатилось за середину неба, мы достигли небольшой деревушки. "Придорожное" - гласила кое-как вырезанная надпись на деревянной дощечке.
   Само селение оказалось чистыми, уютным и, как никакое иное, напоминало мою родную деревню. Странно это, вроде как отделает их более сотни верст, а столько схожих черт. Те же две скрещенные улочки. Одна широкая - Влаский тракт, по которому мы и ехали, вторая совсем узенькая. Тропа, не дорога. Домики наземные, с дверьми. В некоторых даже окошки водились. Небольшие, понятно, но иные-то от холодов никак не защитят. А вот охлупень* на каждой хате имелся. На некоторых на нем в придачу красовался деревянный петух. Но таких вот "птичьих" домиков я видела всего парочку. В остальном бревна пустовали. Впрочем, есть петух, нет, особой роли никогда не играло. Охлупень сам по себе защищал от происков нечисти. Не давал шишам, кикиморам, злыдням да прочим навьим созданиям заглянуть как-то вечерком на посиделки да засидеться за печью, пока настоящие хозяева жилища не сгинут.
   Проехав к главной площади, мы заметили трактир - строение раза в два больше остальных, с петухом на охлупне да дощечке с надписью "Домашнее" - и свернули к нему. На бревнышке, чуть в стороне от входа в корчму, сидел длинный худой мальчишка лет двенадцати в порванной рубахе. Заметив нас, он поднялся и подбежал к нам. Взял лошадь Франциска за поводья еще до того, как мы спустились на землю. Потом также цепко ухватился за другие уздечки.
   - Вы ж в "Домашнее"? Я конюший здешний. За лошадками пригляну, пока вы отдохнете. Овса дам, котомку с водой... Хорошо позабочусь! Только вот монету б...- Франциск не дослушал и кинул пареньку монету. Тот налету схватил, зажал в кулаке и просиял. - В лучшем виде все будет!
   Мальчишка увел коней в сторону низенькой постройки, а мы последовали в трактир.
   Название себе оправдало. Изнутри корчма ничем не отличалась от крестьянской хаты, разве только чуток побольше, да столов с лавками в достатке. А так - просторная горница с обшитыми тесом стенами, вдоль которых стояли застеленные рушниками сундуки. Потолок состоял из колотых пополам брёвен, уложенных в массивную матицу - брус, аль, как один из заморских путников ее кликал, балку. В матицу эту было вкручено кольцо для очепа, а к нему, вместо колыбели, как делалось в обычных жилищах, крепился оберег в виде подковы - видно, трактирщик решил, что одного охлупня для защиты будет маловато. Сам хозяин - плотный мужик с повязкой на левом глазе - стоял за стойкой и вытесывал кол, будто собирался в охоту на упыря - те пятеро посетителей, что в трактире сидели, не обращали на его действия никакого внимания.
   Заметив мужик, он подскочил и выронил кол на пол. Тотчас поднял орудие и кликнул подавальщицу, чтоб обслужила нас. Девчонка не медлила и пару часцов спустя мы уже заказывали еду: наваристую похлебку, лепешки, смородиновую наливку и много-много - как сказал Клемент, широко расставляя крупные ладони - мяса. А когда разносчица принесла все это, принялись за еду.
   - Может, здесь заночуем? - предложил Куран, ловко орудуя ложкой. - А то сейчас это село минуем, потом опять на голой земле ночевать придется. Ладно еще, если в поле, а если нас опять в лес какой занесет?
   - Так здесь же вроде и лесов до самой столицы нет, - опешил Клемент. - Да и сел хватает. Версты через две Поляна, потом Кислицы, Ершовка - рядом с ним озеро небольшое, мы в нем в детстве ершей ловили, - с улыбкой принялся вспоминать Клемент. - Так ни разу без улова не возвращались. И не по одной рыбешке приносили, а штук по пять, так точно!
   - Откуда же мне знать, - Куран пожал плечами и вернулся к еде. А вот Клемент с удивлением произнес:
   - Ты и не знаешь? Ты ж этот, проводник.
   - Ага, - Куран хохотнул. - Как же! Я в этих краях никогда прежде не был. По ту сторону Приграничных гор - это да, куда хошь путь покажу, а здесь я гость, - мужик широко развел руки по сторонам и потянулся к чарке. Клемент хотел последовать его примеру, но Дарен ухватил воина за полы широкой рубахи.
   - Так ты, значит, эти края лучше всех знаешь? К озеру тому... Ну, с ершами которое, сводишь? Может, и я смогу рыбку-то поймать. А то ведь никогда и не пробовал. Это легко?
   - Да когда как, - Клемент все же пригубил наливку. - Бывало, червей находили, а потом на них рыбку-то ловили, а бывало, по-простому из чужих сетей вытаскивали. Потом, правда, эти рыбалки орали, что уши ворам оторвут, но не поймали нас. Повезло! Один раз, помнится, чуть не схватили. Твердик - один из рыбаков - еще до восхода к озеру притащился. Мы как раз рыбу из сетей вытягивали. Но вовремя заметили этого пузатика и дали деру. Он нас хоть и увидал, но не узнал издалека.
   - Здорово! - восхитился Дарен.
   Беляна вложила сыну в ладонь лепешку и жестом указала есть, а потом с укором посмотрела на Клемента. Мужик смутился, почесал затылок и продолжил:
   - Не, ну, это... Воровать... Оно в общем не хорошо, но тогда особо голодный год вышел. В поле почти ничего не родило. Прогневили мы Кукера, вот и пришлось...
   - Кукера? - прервала я Клемента. - А это еще кто?
   - Неужто не слышала никогда? - пришел черед Клемента удивляться. - Это ж Бог полей. Он дает хороший урожай, призывает к родам матушку-землю.
   - Не слышала. Мы к Живице по-простому обращались, она нас и выручала, - я улыбнулась, вспомнив кое-какие празднования. - На седьмой день Маслены* староста сжигал чучело Мары, помнится, мы еще и лепешками с яйцами костер закидывали, затем пеплом посыпали свои огороды и молились Живице, чтобы родило все. Богиня дары принимала. У всех, кто к ней воззвал, летом родило. И не какой пустоцвет, завязей полным-полно. У тех же, кто ленился к Живице обратиться или после ночных гуляний отсыпался, до лета земля пустой оставалась. Ни одного росточка!
   - Мы вот как-то без этой Живицы обходились, - немного хвастливо проговорил Клемент. - Нет, ну может, пару разочков и вспоминали о ней, но больше Кукера жаловали.
   - Как же это без Живицы можно?! - опешила я.
   - Да что она да против Кукера... - начал Клемент.
   Но Франциск резко прервал начавшуюся было перепалку:
   - Хватит! Доедайте молча и дальше поедем, а то мы здесь до ночи проторчим. В дороге, а еще лучше, в столице, будете мериться "у кого пузо толще".
   Как водится, мы послушно заткнулись, а вскоре я и вовсе забыла про эту перепалку. Ну, Кукер и Кукер. Мало ли, чего Клемент мог напутать.
   Вскоре и в дорогу собрались. Еды и фуража набирать не стали (только Беляна захватила для Дарена лепешку). Франциск с Клементом в один голос заявляли, что и часа не пройдет, как другое село покажется.
   Так и вышло. До вечера мы проехали еще три села. На ночлег остановились в той самой Ершовке, в которой Клемент промышлял в детстве. Быстро поели и начали торговаться за комнаты.
   - Пять сребреников за одну паршивую комнатушку?! - возмущался Куран. - Да это же грабеж!
   - А ты почем хотел? - хохотнул трактирщик, сгребая монеты за пиво со стола. - В столице раз в пять дороже будет. Там знаешь, какие дела творятся!
   - Какие? - заинтересовался Франциск.
   - Большие, - трактирщик поднял указательный палец, видно и сам не зная точно, что там в княжьем граде и как. - И вообще, нет у меня времени с вами лясы точить. Вам комнаты нужны или как?
   - Нужны! - Франциск высыпал перед трактирщиком монеты, и тот подал нам ключи.
   Мы по одному разбрелись по комнатам, договорившись завтра встать пораньше, чтобы в княжий град до темноты приехать. Если учесть, что нас и без того Куран будил с рассветом, я и судить не бралась, когда это "пораньше".
   В комнате я быстро разделась и легла в постель. Сложно было поверить, что мне больше не придется спать на голой земле. Княжий град. Арий... Мысли, словно рой пчел, проносились в голове, не давая мне заснуть. К завтрашнему вечеру мы будем в княжьем граде, и я увижу Ария.
   За время пути я почти не думала о княжиче, а теперь не могла найти себе места от беспокойства и постоянно воссоздавала в памяти любимое лицо. Задорную улыбку, от которой становилось тепло на душе, ярко-голубые глаза, ямочки на щеках... Все-все! От этих воспоминаний становилось тепло на душе. Казалось, внутри меня начинают петь птицы, а на щеках расцветает румянец.
   Но...
   Вдруг он забыл меня, вдруг не чувствует того же, что чувствую я, вдруг... Безрадостные мысли закрадывались в голову и мучили меня. Казалось, я лишь на мгновение закрою очи, прошепчу, что все будет хорошо, как моим разумом вновь завладеют марины мыслишки.
   - Да чтоб вас всех! - наконец, не выдержала я, поднялась с кровати, оделась и вышла наружу. Особо таиться нужды не было. Легли мы довольно рано, и в зале стоял шум. Осторожно протиснувшись между двумя ссорившимися мужиками с красными лицами, я приблизилась к входной двери, а там совсем вышла на улицу и медленно побрела, куда глаза глядят.
   Ночь только-только вступила в свои права, и до меня то и дело доносились чьи-то веселые голоса и смех. Несколько раз я видела быстрые тени, пытавшиеся беззвучно отворить дверь и проникнуть в один из маленьких домиков. Я шла мимо, вспоминая, как сама когда-то украдкой от матери сбегала на вечерние гуляния, прыгала через костер, чтобы защититься от порчи, пускала на воду венки, надеясь найти свою судьбу... Чего я только не делала!
   За воспоминаниями я не заметила, как заблудилась. Вроде, я здесь свернула. Или здесь?.. Ершовка было достаточно большим селом, не чета тем, в которых я бывала до того, и я просто не представляла, куда идти. Вроде на эту улочку. Или...
   Поняв, что мне никак не вспомнить, я наугад шагнула в один из переулков, затем еще в один. И еще... Ругая себя последними словами за невнимательность, я с кем-то столкнулась.
   - Прости... Франциск, что вы здесь делаете?
   - Не важно! - отрезал мужчина.
   - Я просто хотела узнать...
   - Помолчи немного! - оборвал меня Нараский.
   Я опешила, но внезапно из соседнего переулка до меня донеслись чьи-то голоса, и я превратилась в слух.
   - Да Игорь чего-то воду мутит. И то ему не так, и это.
   - Уверен, я слышал, в столице празднества. Княжич жив-здоров, как же по чарке не пропустить?
   - Да сам ничего понять не могу. Украдкой болтают, девка какая-то замешана. Но что да как понять не могу. Очень уж смутно все.
   - Эх, при старом княжиче такого не было! Тут же не знаешь, что завтра будет.
   - Тебе-то откуда знать? - мужик хохотнул. - Тебя еще на свете не было, как Градомир в Навь отправился.
   - Люди болтают.
   - Ах, люди, не смеши! Пошли лучше по чарке выпьем, чем тут как дураки стоять. Ишь, секретность развел.
   - Раз развел, значит надо было. Но по чарке, это ты прав. Может, по две...
   Мужики двинулись по дороге, и разговор постепенно затих, а я повернулась к Франциску.
   - Зачем вы подслушивали? Игорь еще какой-то... Какой во всем этом толк? Прибудем в столицу, вы все и узнаете.
   - Мне нужно знать, что творится в столице, до того, как я въеду в ворота.
   - Зачем? - не поняла я.
   Франциск улыбнулся и провел ладонью по моей щеке, отчего я задрожала.
   - Иди ложись. Завтра мы будем в княжьем граде
  
   Глава 44
   Франциск не солгал. Солнце только перевалило за середину неба, как мы подъехали к воротам столицы. Возле них выстроилась довольно приличная очередь из повозок, конников и пеших - по-иному ведь, кроме как через ворота, в город никак не проникнешь - по обе стороны от них протянулись земляные валы высотой в три-четыре сажени.
   Люди в очереди переговаривались, особо "умные" пытались протиснуться к воротам побыстрее, но нахалов отталкивали в сторону и ругали на чем свет.
   - Куда это ты лоший попер! - уже немолодого мужика с носом пятачком, попытавшегося рвануть без очереди, оттолкнули в сторону с такой силой, что он не устоял на ногах и свалился прямо в лужу.
   Один из мальчишек, ехавший на телеге с сеном, лет пяти на вид, весело рассмеялся, показывая на промокшие портки "умника". Но тотчас умолк, когда сидящий рядом с ним дед то ли в шутку то ли взаправду замахнулся на него кнутом.
   Стражники на воротах будто не замечали, сколько охочих в княжий град попасть, и все проверяли раза по три. Хмурили брови, глядя на бересты, которые совали купцы, пристально рассматривали каждого конника и пешего, а одного худющего мужика с квадратным лицом и заметно выступающим подбородком вообще обыскали.
   - Вишь, а я тебе что говорил, - донеслось до меня от одной из телег. - Мужик этот - вылитый Хряк. Надолго я этого проклятущего разбойника запомнил. Хорошо хоть подчистую не успел обобрать, тварь эдакая.
   Мужику что-то ответили - я не услышала: какая-то совсем уж древняя старуха с дряблой кожей и узловатыми пальцами начала отчитывать молодую девку лет пятнадцати с ярко-алыми щеками и огромными карими глазищами:
   - И только попробуй опять куда-то улизнуть! В дом не пущу, так и знай. Куда хошь иди. Мне такая гульня не нужна!
   В общем, кто о чем болтал. О базаре "великом-великом", о новом оружие из самой Дантии, которое нечисть с одного удара разит, о вновь распоясавшейся банде Хряка, наводившей страх на десятки верст вокруг Северного ельника. Кого интересовали цены на репу, а кто эту самую репу хотел начистить.
   Пока я слушала обрывки чужих разговоров, смирненько стоя в очереди, мужики решили, что стоять ни к чему. Как же, ОНИ, и в очереди с простым людом будут ожидать! Франциск тихо подошел к одному из воинов, обойдя очередь широким кругом, а Клемент ломанулся прямо в строй, горланя:
   - Пропустите княжеских воинов!
   Видно, забыл, что большинство из нас на воинов походило не больше, чем нищие на бояр.
   - То же мне воин! - с досадой в голосе буркнул Куран, кривя узкие губы и отворачиваясь от товарища, который хоть и с руганью, но приближался к заветным воротам. Дарен, наоборот, с горящими глазами глядел на старшего друга. Видно, представлял, что через пару годков сам так всех раскидывать будет.
   - Куда ты прешь?! - громче всех завопила толстуха, когда Клемент, споткнувшись, рассыпал часть зерна из стоящего рядом с теткиной телегой мешка. Но мужик уже был далеко.
   - Я это, - начал он, таки протиснувшись к стражнику. - Ну, этот самый...
   - Ага, воин княжеский, слышали уже, - буркнул сторожевой. - В очередь давай! Ишь чего удумал - воин княжеский!
   - Так я ж и впрямь...
   - Чем докажешь? Все княжеские воины давно в столице? А такие бродяги, как ты... Да посмотри на себя, оборванец! Слыш, - внезапно изменил мнение стражник. - А может ты вообще разбойник. Вот и лезешь. В конец давай вали, пока я тебя под стражу не заключил!
   Дальше Клемент настаивать не стал и тишком под смешки окружающих вернулся на место. За нами к тому времени уже успела выстроиться очередь, так они хотели Клемента еще дальше погнать. Но мы с Дареном и Беляной мужика отстояли. Лишь Куран, все также глядящий в сторону, не стал вмешиваться. Только когда Клемент ударил его ладонью по плечу, ожил:
   - А, чего?
   Мы рассмеялись: так юморно выглядел вертящий головой во все стороны мужик с широко открытыми глазами. Впрочем, далее стало не до веселья: подошел злющий Франциск и начал буравить взглядом ничуть не уменьшающуюся очередь.
   - Вам тоже не поверили? - весело спросил Клемент, уже успокоившись и рассмотрев потертую рубаху и рванные портки, уж никак не подходящие княжескому воину.
   - Тоже, - Франциск скрипнул зубами. - Мара его знает, что творится! И ведь узнал меня этот страж. Глаза как факелы полыхнули. Зуб даю, Игорь замешан!
   Я только хотела спросить, при чем здесь Игорь. Ведь второй день подряд все на него валят, но внезапно стоящая перед нами краснощекая девчонка, которую старуха до того отчитывала, с любопытством спросила:
   - А вы и впрямь княжеские воины?
   - А то! - Куран подмигнул красавице, хотя сам имел весьма отдаленное отношение к княжичу.
   - Не может быть! - ахнула девчонка, и ее щеки еще больше раскраснелись, а глаза полыхнули. - Я вот никогда княжеских воинов и не видала.
   - Как же, в княжьем граде и не видала? - поразился Клемент.
   - Так я ж впервые здесь, - пожала плечами девушка. - Ярмарка большая на днях намечается, да и празднество в честь возвращения княжича, вот мы и...
   - Дарька, не надоедай мужам. Как начнешь языком трепать, вовек тебя не остановишь, - прервала девушку старуха.
   - Да мы не в обиде, мать, - Клемент широко улыбнулся. - Давно дома не были, новостей никаких не имели.
   Куран попросту вновь подмигнул девушке.
   - А... - начал он, но Франциск его перебил:
   - Давно княжич в столицу воротился?
   - Да уже почитай семерик как. А может и больше... Дней десять...
   - А пир только сейчас... - задумчиво проговорил Франциск ни к кому не обращаясь, но новая знакомая приняла это на свой счет.
   - Да вроде поговаривают, ждал княжич кого-то, вот и оттягивал праздник. А теперь вот решил - пора веселиться! - глаза у девушки сверкали. Видно было, что кто-кто, а она-то празднества любила.
   Мужики еще о чем-то болтали с Дарькой, но я не вслушивалась. До того взнузданное нетерпение вырвалось наружу. Я до безумия хотела увидеть Ария, и неожиданная задержка выводила из себя. Я с отчаянием глядела на, казалось, не уменьшившуюся очередь и еще дальше - внутрь княжьего града. Разумеется, ничего особенного я разглядеть не могла. Вроде какой-то длинный темный ход, а за ним пятно света. Я и так пыталась глянуть и эдак - но ничего не помогало. Разве только сами ворота со всех сторон рассмотрела. Это было огромное деревянное строение, сужающееся кверху и возвышающееся над и без того высоченными валами. Въезжать внутрь люди могли только через арку - тоже высоченную, не меньше трех саженей. В остальном сооружение было почти цельным. Разве только в четырех саженях от земли имелись совсем маленькие окошки. Но прямо смешно и думать пролезть в столицу через них.
   Пока я разглядывала ворота и пыталась рассмотреть, какой он этот, княжий град, день пошел на убыль. Люди говорили все тише - видно, устали от болтовни, - зато и очередь порядком уменьшилась. И вот стражники уже опрашивали Дарьку (как их со старухой отпустили, девчонка кивнула нам на прощание и скрылась), затем взялись и за нас.
   - А, воины, - хохотнул один из стражей - парень лет двадцати с веселыми кудряшками, так и выглядывающими из шлема, - узнав Клемента.
   Мужик промолчал, устав стоять на солнцепеке, да и напарник кудрявого не был расположен к шуткам. Спросил о цели прибытия и том, что у нас в сумках, наказал заплатить пошлину за въезд, а там отпустил восвояси и принялся за нового путника.
   Короткий ход и... Мы все же попали в княжий град!
   С первого мгновения я попыталась рассмотреть, что здесь и как, но зашедший вслед за нами плотный мужик оттолкнул меня в сторону, буркнув:
   - Вот ведь ротозейка!
   Мои спутники тоже не были настроены на долгие смотрины. Клемент с Франциском город и без того знали, Беляна была здесь однажды и ничего особенного не заметила. Все та же Золотова, - сказала она еще на Серединной дороге, - только с княжим дворцом, а не с - она назвала имя какого боярина, но я его не запомнила. Дарена и Курана столица попросту не волновала.
   Не теряя больше времени, Франциск пошел по извилистой улочке, мы - за ним. Украдкой я все же рассматривала, что вокруг да как. Строения в княжьем граде заметно отличались от тех, которые я видела до того. Все дома были добротные и в большинстве своем имели больше одного этажа. Но, что больше всего отличало город - это огромное количество людей. Даже во время ярмарок в селах столько не сыщешь! И все куда-то торопились, отталкивали других прохожих, рассыпали зерна из неплотно завязанных мешков, а за одной из телег так и вовсе тянулся след из морковки.
   Дивясь этой спешке, я обратила внимание на двух крепких мужиков в кольчугах до пояса, с широкими, закрывающими пол-лица усами. Общая торопливость ничуть не была им свойственна. Они спокойно стаяли, будто ожидая кого-то, внимательным взглядом при этом осматривая улицу. Но главная странность была в ином - я уже видела этих двоих. Только где?
   На мгновение взгляд одного из мужиков остановился на мне. Мгновение... Он отвернулся, а я опустила глаза на землю. Странный это был взгляд. Будто... Но поразмыслить над замеченной странностью мне не удалось.
   - Клемент? Да быть того не может! - внезапно воскликнула плотная рыжеволосая женщина лет сорока, прерывая мои мысли.
   - Миролюба? - и себе обрадовался мужик. - Я - это я, отчего ж не могу заглянуть?
   - Да уж лет сто ваших видно не было. Поговаривают, сгинули вы во славу княжича. Мы с Прохорычем даже чарки за вас подняли. Думали, худо дело, кто ж кроме вас Горлыка с бандой осаживать будет. А то ведь за последние два семерика распоясался жуть как. Никакой управы на него нет! - баба потрясла кулаком, будто хотела разгромить неведомого Горлыка прямо сейчас.
   - Управу мы найдем, - глаза у Клемента полыхнули. Видно и у мужика на этого Горлика был не просто зуб, а целый зубища.
   - Вижу я, вижу, - Миролюба сделала шаг в сторону. - Заходи, накормлю не хуже, чем самого княжича.
   - Да мы вроде спешим... - нерешительно протянул Клемент, косясь на трактир со звучным названием "Выпивоня".
   Изнутри донесся душистый аромат лепешек, дразнящие нос запахи жареной курочки и печеного картофеля, и мы сразу вспомнили, что последний раз ели еще до рассвета - в нашей сегодняшней пробудке Куран превзошел сам себя.
   Видя, что мы все мнемся, трактирщица цепко ухватила Клемента за руку чуть пониже локтя и завела в свое заведение.
   Трактир оказался небольшим - всего-то с десяток столов. На стене возле стойки была прибита огромная медвежья шкура, по остальным развешены засушенные цветки репейника стебли вербены от нечистых сил.
   - Вон и место ваше свободно, - кивнула баба на широкий деревянный стол чуть в стороне от стойки. - Садитесь. Сейчас девчонок позову, чтоб обслужили.
   Хозяйка скрылась, а мы подошли к столу, но сесть не успели: в трактир ввалилась компания человек в десять, от которой обильно разило бражкой.
   - О, вот и местечко имеется! - громогласно заявил один из них, кивая на "наш" стол.
   - Занято, Горлык! - буркнул Клемент.
   - Тобой, что ли, Клементушка, - пьянчуга расхохотался и ударил кулаком о стол. - Вали-ка отсюда, пока я добрый! Хотя... Девку можете оставить. Вроде ниче так...
   Он вновь расхохотался.
   - А не пошел бы ты! - Клемент засучил рукава рубахи, не замечая грозного вида Франциска (видно, запах еды и идущий от печи жар ударил ему в голову, да и с противником, судя по их виду, мужик был хорошо знаком). Пьянчуги, тоже были не прочь размять кулаки.
   Другие посетители не обращали на зарождающуюся перепалку никакого внимания: ну, драка и драка - эка невидаль! Компашка возле стены так и вовсе распевала незамысловатую песенку:
  

Однажды прихожу домой,

был трезв не очень я,

в конюшне вижу лошадь я,

а лошадь не моя...*

  
   "Они ведь не станут, - подумалось мне. - Из-за такой ерунды..."
   Снаружи кто-то крикнул, и это послужило сигналом к драке. Верховода пьянчуг зарядил кулаком в Клемента. Воин отбил и ударил в челюсть второго. Куран схватился за одну из лавок. Приподнял над полом и замахнулся над бородачом, который медленно обходил Клемента сзади...
   - Именем Игоря остановитесь! - внезапно прозвучало с порога, и мужики застыли кто где стоял. Куран, так и вовсе с поднятой лавкой.
   - Вот Мара забери, сто раз в этом трактире морду бить, а на сто первый попасться! - с досадой сказал Клемент.
   Один из пьянчуг сплюнул в сторону, будто соглашаясь с недавним врагом.
   - Может из младших кто, договориться сумеем, - нерешительно пробормотал он, в один миг протрезвев.
   - Ага, из младших, - фыркнул Франциск, проницательно глядя на двух застывших у входа в трактир мужиков, которых я заприметила еще на улице, и начал медленно выходить из-за стола.
   Нараский начал кланяться еще до того, как дверь вновь отворилась, и на пороге показался...
   - Славных вам лет, княже Игорь.
   В зале воцарилась мертвая тишина.
   Склоняясь как все прочие в поклоне, я во все глаза рассматривала князя. Игорь был уже не молод - лет сорок, не меньше, высок и обладал весьма крепким телосложением. У него были резкие черты лица, морщины на лбу да переносице, орлиный нос, короткая борода до середины шеи и пронзительные голубые глаза, чем-то напомнившие очи Ария.
   - Полно вам, Франциск. Сами знаете, не любитель я этих церемоний, - медленно произнес князь, хотя, судя по его виду, Игорь был бы счастлив, если бы Франциск больше не разогнулся бы.
   - Я лишь выразил вам мое почтение.
   Игорь немного задумчиво кивнул и тотчас начал приказывать:
   - Этих, - кивок на пьяниц, - в яму до утра и по золотому с каждого за драку. Вас шестерых приглашаю во дворец. Не гоже это, по трактирам рассиживаться, когда вас княжич ожидает, - пожурил он нас, а сам подошел к стойке и высыпал на нее монеты из калиты. - Выпейте за здоровье княжича, добрый люд, возблагодарите Богов, что он все еще с нами.
   "Люд" ожил. Кое-кто весело крикнул: "Благодарствуем!" а то и "За ваше здравие". Но Игорь этого уже не слышал, мгновением ранее покинув трактир.
   За всю дорогу до дворца князь не проронил ни слова, да и его дружинники многословием не отличались и смотрели до того сурово, что хотелось провалиться сквозь землю, хотя я и не представляла, в чем мы провинились. Разве только эта драка. Но ведь ничего...
   - Что с нами будет? - тихо спросила я у Франциска.
   Мужик хмыкнул.
   - Не у меня надо спрашивать.
   Я кивнула и поглядела на прямую спину Игоря, раздумывая, чего от него ожидать, но так ничего не придумала, а потому спросила уже иное:
   - Как вы догадались? Вы ведь поняли, что в... в "Выпивоню" - с трудом вспомнила я. - Князь заглянет.
   - А то! Меня - боярина - пускали в град в общем строе с крестьянами да купцами. Власти на такой приказ хватило бы лишь у двоих. А Арию подобное в голову не пришло бы, - хмуро ответил Франциск, понизив голос, а затем ускорил шаг и обогнал меня.
   Я же продолжала плестись в самом конце отряда, вновь и вновь задавая вопрос, на сей раз самой себе: "Вот мы добрались, и что теперь?"
   Свернув на одной из улочек, мы очутились на огромной площади, с противоположной стороны который возвышался княжеский дворец. На мгновение я затаила дыхание, дивясь такой красоте. Куда там моим замкам из песка, вот где чудо! Это было высокое строение, в два, а то и в три раза превышавшее иные дома, казавшиеся в сравнении с ним избушками. На стенах из светлого дерева имелась богатая резьба. Но больше всего удивляла форма дворца. К кровле сруб плавно расширялся, выпуская наружу венцы, а затем вновь сужался, образуя странные купола.
   Впрочем, и на сей раз мне не дали насладиться красотой. Стоящие позади воины сначала просто кивали на отдаляющиеся спины спутников, а затем подтолкнули меня вперед. Я смутилась, перестав глядеть на дворец, и быстро зашагала вперед, догоняя попутчиков.
   Вместе с Игорем мы прошли мимо стоящих возле входа в дворец воинов и зашли внутрь. Остановился князь лишь в большом зале, устланным разноцветным ковром.
   - Княже, - Клемент и Куран, которого воин дернул за полы рубахи, поклонились правителю. Я часцом позже тоже склонила голову.
   - Поднимитесь, - приказал князь. - Это я должен кланяться вам за то, что вы спасли Ария.
   - Меньшее мы сделать не могли, - серьезно произнес Франциск, но Игорь лишь махнул на него рукой и приблизился ко мне.
   - А ты, верно, Зарья. Я о тебе наслышан. - Я попыталась улыбнуться в ответ, но от волнения губы не слушались, и мне удалось выдавить лишь жалкую гримасу. Игорь прекрасно понял мои чувства и сам по-отечески улыбнулся, отчего его лицо преобразилось: морщины разгладились, а из глаз исчезла настороженность. Он вновь заговорил, - мой племянник будет рад тебя видеть. Жаль, что вас почти полдня продержали на воротах. Боюсь, стража превратно восприняла мой приказ.
   - Какой приказ? - мигом спросил Куран, и тотчас, вспомнив, кто перед ним, опасливо втянул голову в плечи.
   Но Игорь и не думал гневаться.
   - Я хотел, чтобы мне сообщили, как только вы въедете в город, но стража отчего-то решила задержать вас, пока не подойдут мои воины. Затем они последовали за вами, чтобы ничего не случилось уже в городе. Согласитесь, было бы крайне досадно, если бы вас прикончили в версте от княжьего дворца. В том же трактире...
   Игорь прервался, когда дверь распахнулась, и на пороге в окружении трех дружинников показался Арий. Княжич остался таким, каким его и сохранила моя память: высокий, светловолосый, с забавными ямочками на щеках и...
   - Зарья! - на лице Ария расцвела улыбка, он тотчас приблизился и порывисто обнял меня. - Я соскучился.
   - Я тоже, - я улыбнулась, глядя в чистые голубые глаза. - Очень-очень!
   Позади раздался смущенный кашель, и Арий отошел. Дружелюбно хлопнул Франциска по плечу, что-то сказал Клементу, затем Курану... А я все так же улыбалась. Просто улыбалась: добрались!
  

***

   В тот же вечер грянул пир, который то ли сам Арий, то ли его дядя - я так и не поняла, кто - до того все откладывал. Меня нарядили как княжну: в тончащую рубаху и зеленую свиту, расшитую золотой нитью. А поверх велели надеть длинные распашные одежды из парчи с рукавами длиной до колен. А затем... Верно все пиры одинаковые: множество кушаний, медовуха, которую один из бояр, несмотря на возражения, все же подлил мне в чарку, радостные лица вокруг, смех, ни на мгновение не стихающие разговоры, звон, зычные пожелания:
   - Долгих лет жизни тебе, княже!
   - Да славится род Гардичей, да исдохнут враги их!
   - Да...
   - Скучаешь? - сквозь ор голосов до меня донесся шепот Ария.
   Я мотнула головой, улыбнулась, подняла чарку и повторила за всеми:
   - Славься, славься, юный княже, будь благословен Богами...
  
   Эпилог
   Закончился пир, отгремели чарки, гости разошлись по покоям и, верно, уже спали, а я стояла на небольшой веранде, увитой дикорастущим плющом, и глядела на извилистые улочки княжьего града. Полная луна приветливо улыбалась, а Полуночник играл с незаплетенными, как обычно, в косу длинными локонами, холодил прикрытое лишь сорочкой тело, но не приводил в ясность мысли. Я добралась до столицы. Убереглась как от лесных татей, так и от нечисти, вновь встретилась с Арием... Будто бы достигла цели...
   Но...
   Не было счастья, чувств... Ничего не было. Княжич целовал меня, шептал на ухо нежности, заботился... А я вспоминала Франциска: его темные кудри, черные, проникающие в самую душу очи... Вспоминала чувства и желания, бушевавшие в крови всю дорогу. Я думала, что все пройдет, лишь только я увижу Ария. Думала, что перестану постоянно вспоминать о Франциске, желать и одновременно остерегаться его прикосновений. О многом думала. Надеялась...
   Вот только зря!
   Ничего не исчезло. Меня все также бросало в дрожь от его прикосновений, внизу живота появлялось томление, а все разумные мысли куда-то исчезали. Я пригладила один из листьев плюща, разглядывая четкие, будто нарисованные, жилки, не задумываясь над тем, что творю. Франциск, Франциск Нараский... Что же мне с вами делать?
   Где-то таинственно заухала сова, послышался далекий волчий вой и лай проснувшейся псины. В землях Славии царила ночь.

[]

Конец второй части.

  
  
   Примечания:
   *Кочедыжник (кочедыжник женский) - папоротник женский.

[]

  
   * Текст песни Мазура Андрея Борисовича "Ночь" - http://www.pesnibardov.ru/i.php?pesnya=17236
   *Холщевина - тонкая материя.
   *Сермяга - грубое, некрашеное крестьянское сукно.
   *Гашник - вздешка.
   *Огненный Бог - Волх (Волхов, Вольга, Змей, Волк) - бог битв, чародейства, окруты, повелитель зверей.

[]

  
   *Лют - бог войны, помощник Перуна.
   *Золотник (Золототысячник обыкновенный, золотуха, семисильник) - двухлетнее или многолетнее растение из семейства горечавковых. Стебли прямостоячие, четырехгранные, высотой до 50 см.

[]

  
   *Турм - местое название Турмалина - подгруппа минералов. Кристаллы обычно длиннопризматические, в поперечном сечении -- сферический треугольник, нередки комбинации нескольких призм, параллельно главной оси -- отчётливая продольная штриховка.

[]

  
   *Трава варахиль (варахия, варах, ворохна, рахел, рахея, сарахия и пр.) -- сохранилось до сих пор как варахия, обозначает похожее на девясил растение -- Inula hirta.
   *Трава кавыка (навыка, коволка, царь-мурат, царь-сумарам, царь-мурам) -- татарник колючий (чертополох) -- Cirsium (Carduus).

[]

  
   *Кульбаба - одуванчик.
   *Трава сорочка -- ландыш майский.
   *Чернобыль (чернобылец, черная трава) -- полынь горькая -- Artemisia absinthium.

[]

  
   *Дымок - дымчатый порох - первый представитель взрывчатых веществ.
   *Трава ужик (узик, унзин) -- змеевик, или горец змеиный (раковые шейки) -- Polygonum bistorta.

[]

  
   *В Вельнсе, в отличие от Славии, монотеизм, то есть вера в единого Бога. Вельнская религия во многом схожа с христианством, но не является им в полной мере.
   *Дурница - Голубика, Голубика обыкновенная (лат. VaccМnium uliginоsum) -- вид листопадных кустарников из рода Вакциниум семейства Вересковые. Иные местные названия растения (или ягод): водопьянка, голубец, голубица, гонобоб, гонобобель, гонобой, гоноболь, дураха, дурника, дурниха, дурница, пьяная ягода, пьяника, пьяничка, пьяница, синий виноград, синика.

[]

  
   * Соль в Славии считалась уделом богатых и непозволительной роскошью для бедняков.
   *Сыворотка - сера.
   *Ягодник - июнь.
   *Анисова трава - (Шизонепета многонадрезанная)  многолетнее травянистое растение с  резким характерным запахом. Стебли до 50 см, с редкими, прижатыми, тонкими волосками. Соцветия - ложные мутовки 8-20-цветковые, скученные в цилиндрические, колосовидные соцветия, чашечка цветка  синеватая, коротко пушистая и усаженная мельчайшими, беловатыми железками,  орешки бурые, продолговатые, на верхушке закруглённые, к основанию заостренные.

[]

  
   * Слова песни "Интимный романс" Раисы Абельской. Полный текст - http://www.pesnibardov.ru/i.php?pesnya=22403
   *Онучи - длинные, узкие полосы материи, вроде позднейших обмоток. Носили крестьяне и бедные горожане.
   *Толстина, частина, узчина - грубое льняное полотно.
   *Гамаюн - вещая птица, посланник Велеса. Гамаюн знает всё о настоящем, прошлом и будущем.
   *Борщ (Борщевик) (лат. HeraclИum) -- род растений семейства Зонтичные, насчитывающий приблизительно 60--70 видов, распространённых в умеренном поясе Восточного полушария

[]

  
   *Кислица конская (щавель густой, огнёвка грыжная) (лат. RЗmex confИrtus) -- многолетнее травянистое растение; вид рода Щавель семейства Гречишные (Polygonaceae).
   *Охлупень - бревно с жёлобом, венчающее крышу в деревянной архитектуре. Концы охлупня нередко получают скульптурное завершение.

[]

  
   *Маслена - Масляная неделя.
   *текст песни Александра Дольского "Четыре ночи". Полный текст - http://www.pesnibardov.ru/i.php?pesnya=498
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"