Варкутинов Константин Михайлович
Дневник порочной девчонки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение дневника, главы 1, 2. Читают, размышляют, и молчат. Одни, потому что пошлость вне комментариев, другие бояться засветиться, и то же молчат. И все же, какие мнения? Выудить новые главы из дневника не так-то просто. С ними ой как трудно расстаются, особенно женщины...

  
  
  
   Дневник порочной девчонки
  
   Я куколка, я куколка,
   Зеленые глаза.
   Юбчоночка короткая,
   Глядите на меня
  
   Подкрашу губки алые,
   И глазками стрельну,
   Все пацаны нахальные
   За мною побегут
  
   А мне смеяться хочется
   Над ними и собой.
   Бежит по жизни девочка,
   Стремится за мечтой...
  
   Дурацкие стишки. Ну и пусть. И вообще, плевать, если они никому не нравятся. Мне самой они не в кайф. Так, сопли одни. А все из-за того, что поругалась с Вовкой. Он назвал меня шалавой и дурой, а я его послала на х... и сказала, что он мало того, что трахаться не умеет, а даже целуется, как малолетка.
   Тоска. На улице который день жара. Жрать совсем не хочется, и вообще, ничего не хочется.
   Сейчас бы на речку, купнуться, а потом ненароком скинуть перед пацанами лифчик и прикрыться полотенцем. Ох, и рожи у них в этот момент. Зенки вылупят, словно никогда сисек у девок не видели. Прикольно. А потом по наглому переодеваться в другой купальник, чтобы еще больше их подразнить.
   Дура я. Может и так, а мне по барабану. Пусть думают, что хотят. Я такая, какая есть и этот дневник про меня.
  
  
   Воспоминания из детства
  
   Часть 1
  
  
   Свой первый дневник я стала вести, когда мне было четырнадцать, вру, пятнадцать. Не знаю, зачем и что стало причиной, но я достала тетрадку по литературе и, перевернув три страницы, прочла:
  
   - Надо читать первоисточник, а не полагаться на кинофильм. Очень плохо. С орфографией просто катастрофа. Неуд с минусом.
  
   - Подумаешь, с орфографией у меня плохо. Зато не дакую на уроке в каждой фразе. И вообще, херня вся эта литература. Пишут всякую ахинею, а я её почему-то должна читать, и не просто читать, а размышлять над поступками героев. На кой ляд мне задумываться над их жизнью и поступками? У меня у самой жизнь, такая, что любой роман наивняк, который и читать-то вряд ли стоит, не то что задумываться. Бред какой-то.
   Короче, плюнула я на двойку с минусом, и с удовольствием, вырвала все страницы с сочинением, после чего на первом листе тетради написала:
  
   - Мой дневник.
  
   Потом зачеркнула и написала иначе:
  
   - Дневник одной девчонки.
  
   Пощелкала ручкой между зубов и решила, что название не очень удачное. Вырвала страницу, скомкала, и кинула в помойку под стол вслед за листами с сочинением. Название вертелось на слуху, но все варианты почему-то не нравились. Я написала слово дневник, и в этот момент услышала материн голос:
   - Даша, принеси мне воды, я опрокинула стакан, заодно захвати из кухни тряпку.
   - Сейчас, - крикнула я в ответ, и аккуратно написала:
  
   - Дневник порочной девчонки.
  
   Я сходила на кухню за тряпкой, налила из чайника воды в чашку и пошла в материну комнату. Стакан валялся на полу в луже.
   - Доча, разбился?
   - Нет, - пробурчала я, вытирая тряпкой лужу. Подняв глаза, посмотрела на грустную, словно бы виноватую за свою неловкость мать, и уже спокойнее спросила:
   - Таблетку приняла?
   - Да. А ты уроки делаешь?
   - Вроде того.
   - Как с учебой, всё в порядке?
   - Нормально. Мучиться осталось совсем немного.
   - А мне в школе так нравилось, - тихо произнесла мать.
   - А по мне, хуже каторги. Одна училка по литре чего стоит. Уродина в натуре. И историчка такая же. Как начнет мозги пудрить про то, что было тысщу лет назад, удавиться можно. Вот скажи, мам, что может нравиться в школе, если мне пытаются вдолбить в голову всякую хрень? И никто не спросит, а нужно ли мне это. Я понимаю там, физра, или уроки труда. Полезные предметы, а возьми, к примеру, химию. Кой черт мне знать, чем кислота от щелочи отличается. Или вот, ты знаешь, что такое трехвалентные соединения?
   - Нет.
   - И что, ты сильно от этого переживаешь? Вот и я, положила на это, и пусть они про меня что хотят, то и думают, мне до пи...
   - Даша, не надо ругаться.
   - Да ладно тебе. Сама с Федором через слово матом чешете, а мне нельзя.
   - Подрастешь, другое дело, а сейчас не надо.
   - Мам, ты чего это вдруг?
   - Ничего. Просто смотрю на тебя и ругаю себя, что ты такая.
   - Какая?
   - Сама знаешь, какая.
   - А мне нравится. И знаешь, мне многие девчонки завидуют.
   - Чему завидовать-то? - грустно произнесла мать.
   - Как чему, всему. Все парни вокруг меня хороводятся. И вообще, мам, взрослая я уже, понимаешь, взрос-ла-я, а они все как детишки. Смотрю на них, и смешно становится. Всего бояться, даже с парнем поцеловаться или потискаться.
   - Ты только смотри, не залети, как я в свое время. А то будешь с пузом ходить, и все пальцем на тебя тыкать будут. Тогда враз все изменится вокруг. И пацанов, как ветром сдует.
   - Знаю, но ты не боись. На этот счет у меня мозги, что надо работают. И вообще, ты бы поспала, а я того, пойду уроки делать.
   - Ты, уроки!?
   - Точно, говорю. Пойду сочинение писать. Нам задали написать на свободную тему.
   - И на какую же тему ты решила написать сочинение?
   - На самою что ни наесть актуальную. Я даже название клевое придумала: "Школа рай или ад с позиций подростка".
   - Ох, чувствую я, выгонят тебя из школы.
   - Ну и пусть. Шибко переживать не стану.
   - Хоть девять классов закончи и аттестат получи.
   - Получу, не боись. Это я так, в шутку тебе про сочинение брякнула. А все равно, классное название придумала, правда?
   - Правда.
   - Вот, заценила. Все, я пошла, а ты поспи.
   - Там Федору есть, что пожрать на ужин?
   - Я суп сварила и каши гречневой, в холодильнике пол батона колбасы осталось.
   - Хорошо, ступай, меня после таблетки в сон тянет.
  
   Я вернулась в свою комнату и, взглянув на сделанную запись в тетрадке, подумала:
   - А почему порочной? Вовсе я не такая. Просто... Жизнь так сложилась, вот и всё.
   Я посмотрела на окно, потом подошла и, отдернув занавеску, выглянула на улицу. Возле дома на лавочке сидели Витька и Женька. Два обалдуя из соседнего подъезда. Обоим было лет под сорок, и занимались исключительно тем, что целыми днями промышляли, где бы раздобыть денег на выпивку. Одно время постоянно шастали к нам домой. Пили, часами базарили, иногда устраивали драки, отчего у матери под глазом порой сиял здоровенный фингал, который в течение недели менял цвет, а я каждый раз удивлялась этому и не понимала, почему так происходит.
   Женька словно бы почувствовал, что я на него зырю, повернулся, и, глядя в мою сторону, помахал рукой. Я сплюнула, мысленно послала его на х..., и, задернув занавеску, уселась за стол.
   - Так о чем написать-то? - подумала я, глядя на чистый лист тетради, с заголовком в начале страницы, - о жизни своей непутевой? А чего о ней писать? - мне вдруг стало грустно, и последний год жизни промелькнул передо мной словно кадры кинофильма.
  
   Жила была девочка Даша. Мать алкоголичка, и отчим по имени Федор. Точнее вовсе и не отчим, так, материн сожитель. До сих пор не могу вспомнить, как он появился в нашей квартире. Главное, что он вовсе не был в числе материных дружков-алкоголиков, которые регулярно заваливались к нам и приносили с собой пузырь водки. Мать тут же выгребала из холодильника остатки еды и начиналась банальная пьянка. Пили, курили, о чем-то громко разговаривали, ругались. Как правило, когда бутылка заканчивалась, кто-то из компании исчезал, и вскоре появлялся с новой. Пьянка продолжалась и вскоре крики, и мат-перемат был слышен во дворе. Летом еще ничего, большинство соседей были либо на работе, либо на даче, а вот зимой и весной, участковый Михеич регулярно наведывался к нам, и устраивал матери головомойку, обещая при этом, что если она не прекратит пить, то её лишат родительских прав, а то и вовсе, выселят из квартиры. А потом вдруг появился Федор. Раз, потом другой, а затем остался и стал жить с моей матерью.
   Его появление моментально все изменило. Он хотя и выпивал, но в отличие от материных собутыльников, типа Женьки, работал в ДЭЗе не то слесарем, не то сварщиком. Одним словом, был работягой. И как только осел у нас дома, непонятным мне образом, отшил всех материных дружков. Это уже позже я поняла, что Федор не любил угощать кого-либо на халяву, особливо тунеядцев. Поэтому этот вопрос он решил быстро и без лишних дискуссий. Еще бы, ручищи у него были такие, что мне казалось, он лом запросто мог согнуть. Короче, с появлением Федора в нашем доме, все изменилось. Мать сказала, чтобы я звала его Федором. Не дядей, не папой, а просто Федор. А мне что, Федор, так Федор.
   В свои тринадцать я уже многое понимала и соображала, и на вопрос подружек:
   - Это что за мужик у твоей матери появился? - ответила просто и понятно:
   - Сожитель. Федором зовут.
   - Отчим что ли?
   - Вроде того.
   Федор оказался нормальным мужиком. С утра до вечера работал в своем ДЭЗе, иногда задерживался. Это значило, что он на халтуре, а стало быть, помимо зарплаты, заработает деньжат, из которых обязательно что-то купит вкусное: торт, или какую обновку, мне или матери. Он вообще не был жадным. Приехал пару лет назад из Тамбова, быстро смекнул, что в Москве главное, найти где осесть. А чего проще, как найти одинокую женщину с квартирой. А то, что пьющая, не беда, найти подход всегда можно, было бы желание. Он не был трезвенником, но пил в меру. Приходя с работы, приносил бутылку водки, и они её распивали с матерью, причем ей наливал всегда вполовину меньше, чем себе. Первое время ей было тяжело, и она порой к приходу Федора с работы успевала принять изрядную дозу. Но когда он ей крепко врезал и пригрозил, что в следующий раз прибьет, она неожиданно остепенилась. То ли впрямь испугалась, то ли еще чего, но её словно подменили. Стала понемногу следить за собой, готовить, убираться в доме. Бывало, хлопочет на кухне, ужин готовит, а к приходу Федора с работы сядет на табуретку и молча ждет его. Прямо чудно было смотреть, как она сидит за кухонным столом, тряпкой то и дело протирает его, и поглядывает на часы, висящие на стене.
   С появлением Федора, в доме незаметно, словно само собой, всё изменилось. Кончились эти бесконечные пьянки с дружками-собутыльниками, стало чисто и уютно. А я радовалась больше всех тому, что в доме наконец-то появилась еда. До этого мы основательно голодали, мать то и дело выгоняли с работы, а в доме было шаром покати, даже продать нечего.
   Месяца через три, Михеич, встретив меня как-то на улице, возле школы, подошел и спросил:
   - Как жизнь молодая, надо думать, налаживается?
   - Вроде того.
   - Отчим-то, как к тебе относится, хорошо?
   - Ну.
   - Дарья, - он всегда ко мне обращался по-взрослому. Не Даша, а именно Дарья, - Ну, это лошадям говорят, когда ехать собираются. А в разговоре ну, признак дурного тона, и употреблять совсем не обязательно.
   - Тогда, стало быть, нормальный мужик, и ко мне хорошо относится.
   - Это другое дело. Работящий человек, сразу видно, и на мать твою положительно влияет. Дружков отвадил?
   - Ага.
   Михеич покачал головой, но промолчал. Попрощавшись, он направился в сторону отделения милиции, которое находилось в конце улицы.
  
   Незаметно пролетел год. Федор основательно осел в нашей семье. При нем у нас появился новый холодильник, потом телевизор, да и вообще, жизнь круто изменилась в лучшую сторону. И все это в одночасье рухнуло. Мать неожиданно парализовало. Сначала отказала вся правая сторона, через месяц ей стало малость легче, рука отошла, и стала слушаться, но затем отказала вторая нога. Болезнь приковала мать к постели.
   Теперь после школы я спешила в магазин, потом домой к больной матери. Готовка, уборка, легли на мои плечи, поэтому двойки стали регулярно появляться в дневнике. Я не очень от этого расстраивалась, так как никогда не любила учиться, а тут появился отличный предлог и вовсе забить на школу, и полагаться, что как-нибудь закончу девять классов.
   Спустя четыре месяца, после того, как мать заболела, произошло то, что в последствии круто изменило мою жизнь, а потом и вовсе стало обыденным делом. Именно тогда Федор впервые поимел меня, и я стала женщиной....
  
   Всё произошло как-то само собой, но я до мелочей помню, как это было.
   Федор пришел с работы, спросил как мать, и, умывшись, сел ужинать. Я суетилась между ним и плитой, переливая из обжигающей руки миски суп в тарелку. Быстро нарезала хлеб, а затем, открыв дверь холодильника, полезла, чтобы убрать кастрюлю с супом. Нагнувшись, я вздрогнула, почувствовав, как моей ягодицы нежно и осторожно коснулась рука Федора. Я обернулась. Он смотрел на меня и, улыбнувшись, спокойно произнес:
   - А задница у тебя что надо. Растешь, как на дрожжах.
   Я промолчала, не зная, что ответить. Федор налил себе водки, выпил, как обычно крякнул, и с аппетитом принялся есть. Затем я поставила перед ним тарелку с картошкой и курицей.
   Он посмотрел на аппетитно пахнущий кусок, с золотистой корочкой, потом глянул задумчиво в мою сторону и налил себе еще немного водки. Аккуратно заткнул бутылку пробкой, и попросил убрать её в холодильник.
   Я повернулась к нему спиной, и почему-то подумала:
   - Интересно, начнет снова меня лапать, или нет?
   Однако он не прикоснулся больше ко мне, а когда закрыла дверь холодильника и уселась напротив, он улыбнулся, подмигнул, и ни слова не говоря, продолжил есть. Потом я спросила, будет ли он чай. Он ответил, что попозже, встал и пошел к матери в комнату. Я помыла посуду, убрала все со стола, и в тот момент, когда он вышел от матери, произнес, обращаясь ко мне:
   - Поди-ка, мать зовет.
   Я зашла в комнату. Мать лежала на кровати. Стоя в дверях, спросила:
   - Мам, звала?
   - Подойди-ка.
   Я подошла, остановилась возле неё:
   - Ну, говори, чего?
   - Наклонись, а то мне тяжело громко говорить.
   Я наклонилась, и мать чуть слышно произнесла:
   - Доча, ты уж прости меня. Так жизнь устроена, что иной раз не хочется, а надо.
   - Чего? - не понимая, к чему это она клонит, спросила я,
   - Ты не перебивай меня. Ежели Федор от нас уйдет, пропадем мы с тобой. Без него нам никак нельзя. А уж коли ты хозяйка в доме стала взамен меня, то будь ей ....
   - Так я и так всё по дому делаю, - всё еще не в силах понять, куда клонит мать.
   - Ты ведь уже совсем взрослая. Пятнадцатый год пошел, а я как колода стала. А мужику сама знаешь, не только еда нужна... Ты главное, не бойся. И еще, он ласку любит...
   Наконец-то до меня дошло, о чем просит мать, и я так опешила, что не знала что ответить. Я посмотрела на неё, и впервые за много лет увидела на её лице слезинку. Маленькую, крошечную слезинку, которую она тут же смахнула рукой, и, отвернувшись, прошептала:
   - Прости.
   Я постояла возле матери минуты две, потом повернулась и вышла из комнаты. В дверях чуть было не столкнулась с Федором. То ли он проходил мимо, то ли всё это время стоял и пытался подслушать, о чем мы разговариваем. Он посмотрел на меня, ожидая моей реакции. Не знаю, чего он ожидал, может того, что я зареву, или закричу, и вопрос закроется раз и навсегда, но вместо этого, я подошла к дверям своей комнаты, открыла её, и, взглянув на Федора, совсем по-взрослому, произнесла:
   - Чего стоишь, не при матери же трахаться будем, или ты попозже хочешь, - словно передразнивая его за дурацкое словечко, которое он то и дело говорил, произнесла я.
   Он повел головой, словно хотел сказать:
   - Ну, девка, ты даешь, может, ты уже и девственность давно потеряла?
   И хотя всё, что я говорила и делала в тот момент, казалось вполне естественным и выглядело действительно по-взрослому, на самом деле мне было жутко страшно, потому что это было первый раз в моей жизни.
  
   Мне было больно, противно, и одновременно любопытно, как любому подростку, который в моем возрасте мечтает соприкоснуться с тайнами взрослого мира. Когда Федор понял, что я девственница, он вдруг засмущался и тихо произнес:
   - Ты того, извини. Могла бы и сказать.
   - Да ладно. Я того, знаю, что сначала будет так хреново. В конце концов, когда-то надо было начать. А с пацанами, наверняка еще хуже. Верно?
   - Наверно, - еще больше смущаясь, произнес он. Я взглянула на Федора, и мне вдруг стало жутко весело. У него было такое лицо, которого я раньше никогда у него не замечала. Довольное и одновременно виноватое. Как у провинившихся ребят, которых застукали, и они не знают, что сказать и что делать. Не знаю, что вдруг на меня нашло, но я вдруг толкнула его руками в грудь, и он не удержался, так как стоял в это время на одной ноге, пытаясь натянуть портки. Он упал на мою кровать, а я прыгнула и уселась на него. Схватив висевшую на стуле майку, стала аккуратно вытирать его перепачканный кровью член. Он смотрел на меня во все глаза, и не в силах совладать с вновь возникшими желаниями, потянулся ко мне. Его плоть восстала и стала упругой.
   - Не, без презерватива опасно, - произнесла я, и, нагнувшись, лизнула его головку. А потом стала делать минет. Он хрипел от удовольствия, что-то бормотал, и это только подзадоривало меня. А когда на меня вдруг брызнула мутноватая жидкость, и чуть не попала мне в глаз, мне вдруг стало смешно, и я спросила:
   - Ну, как, у меня получилось?
   - Еще как, просто с ума сойти можно.
  
   Жить с Федором было прикольно. Я вошла во взрослую жизнь так же быстро, как если бы меня бросили в воду и сказали:
   - Жить хочешь, плыви.
   И я поплыла, барахтаясь, захлебываясь, но, ощущая всем естеством, что у меня получается.
   - Главное, - говорила я себе, - это не залететь. Поэтому я сразу же сказала Федору, чтобы он всегда использовал презерватив, и он беспрекословно повиновался. По большому счету, в моей жизни ничего не изменилось, разве что добавилась еще одна обязанность, регулярно ублажать Федора. Сначала мне это не шибко нравилось, но не прошло и недели, как природа взяла своё, и ко мне пришли новые ощущения, которых я ранее никогда не испытывала. Я почувствовала удовольствие от секса, и словно губка, набиралась опыта. Впрочем, Федор был не слишком большим спецом по этой части, и что самое непостижимое для меня, при его внушительных ручищах, в сексуальном плане он был не ахти какой. Его хватало разве что на два раза в неделю, а уж раскочегарить его трахнуться два раза подряд, было вообще не реально. Таким образом я уяснила себе, что сексуальные возможности мужика, отнюдь не определяются его внешними данными. А потому, спустя четыре месяца, я решила поинтересоваться, на что способны местные пацаны, и уже как опытный пловец, поплыла, не задумываясь о последствиях...
  
   Глава 2
  
   Первым, с кем мне захотелось переспать, был Витька. Он был на год старше меня, но поскольку был второгодником, учился со мной в одном классе. К учебе относился так же, как и я. На уроках вечно получал замечания, за то, что отвлекал других или плевался бумажными шариками из трубочки. Друзей в нашем классе у него не было, а на переменах хороводился с двумя приятелями, которые были такими же двоечниками, как и он, но сумели переползти в десятый класс. Хмыри были еще те, и мне они не нравились, а вот на Витька я сразу запала. Высокий, на целую голову выше меня, плечистый с короткой стрижкой и голубыми глазами. Я даже как-то втихаря зашла в подъезд, где он жил, и на стене написала:
   Витек, ты самый лучший.
   Я потом слышала, как он с приятелями обсуждал эту надпись. Они посмеивались над ним, вычисляя, кто из девчонок мог такое написать. Конечно, обо мне они не вспомнили. Сошлись во мнении, что это либо Раиса из параллельного класса, либо Машка из десятого. Обе были симпатичные, но по мне, полные дуры. И почему ребятам вечно нравятся девчонки, которые, на мой взгляд, и гроша ломанного не стоят. Нет, лицом и фигурой, они конечно нормальные, но в вот характер и всё остальное, полный улет. Впрочем, что о них говорить. Дуры, они и в Африке дуры. Рожой может и вышли, зато в мозгу полторы извилины, а корчат из себя невесть что. Да что я всё о них, вот Витек, это да. Как гляну в его сторону, так внутри всё бурлить начинает.
   Короче, глядела я на него и, в конце концов, решила, что надо заарканить его. Вопрос только как. Не напрямую же ему предложить перепихнуться. Хотя, если честно, можно было бы прямо ему сказать об этом. Только в последний момент что-то останавливало меня. Видимо сидел во мне червячок сомнения, что пошлет он меня на три буквы, а то и вовсе шалавой обзовет и разболтает об этом на всю школу. А этого мне как-то совсем не хотелось.
   Каникулы весенние закончились. На дворе весна. Прикинув, что до окончания ненавистной мне школы осталось совсем немного, я подумала, будь что будет, и решила подкатить к нему. А тут как раз и случай представился. После уроков вышла на улицу. Только со школьного двора за угол завернула, смотрю, Витек стоит и явно дружков своих поджидает.
   - Привет! Серегу с Игорем ждешь?
   - Вроде того, а тебе чего Кадила надо?
   Так и знала, что он меня этим дурацким прозвищем назовет. И кто его только придумал, Кадила? Главное, смысла никакого, а ведь поди, прилипло, не оторвешь. Не помню точно когда, вроде в классе четвертом кто-то взял и назвал меня Кадилой, а потом еще прибавил:
   - Эй, Кадила-крокодила, ну и рожа у тебя.
   А у меня в тот момент как раз прыщей на лице была уйма. Как ни старалась, не проходили. И хотя они со временем прошли, дурацкая кликуха Кадила, приклеилась ко мне намертво, и пацаны нет-нет, а дразнили меня не Дашка-промакашка, а именно Кадила. Девчонки побаивались так меня называть, так как знали, что я тут же так дерну за косу, что лишний раз подумаешь, связываться со мной или нет. А вот ребята были не робкого десятка. Сначала я очень переживала, а потом свыклась и перестала обращать внимание, а вскоре, совсем стала воспринимать её, как второе имя, ровным счетом ничего не означающее. Вот и в этот раз, когда Витька назвал меня Кадилой, я не обиделась, а, посмотрев на него с прищуром, спросила:
   - И охота тебе с ними тусоваться? Пошли лучше в кино сходим.
   - Чего? - не до конца въехав в мое предложение, переспросил Витька.
   - Опять небось пойдете за гаражи. Тоже мне, нашли место.
   - Кадила, ты чего в помощницы к Михеичу записалась?
   - Больно надо. Так что в кино пойдешь или как? - и я снова взглянула на него.
   - Ты чего разбогатела? Может и угостишь, если соглашусь?
   - Если потащишь мой портфель, может и угощу, - и я швырнула в Витьку портфелем. От неожиданности, он выронил свой портфель, и поймал мой. От удивления, которое было написано на его лице, я громко рассмеялась, и, повернувшись, медленно пошла вперед. Пройдя несколько шагов, обернулась и, стрельнув глазами, произнесла:
   - Так что идем, или так и будешь столбом стоять?
   - Кадила, я думал ты того, шутишь, - неуверенно произнес Витька и тронулся вслед за мной. Я пошла вперед и вскоре он догнал меня и спросил:
   - А какой фильм-то смотреть идем?
   - А те что, не все равно?
   - Не понял! - удивленно спросил он.
   Я остановилась, и спокойно произнесла:
   - Ну и пенек ты. В кинотеатр с девчонками ходят не фильм смотреть, а целоваться впотьмах. Сечешь, или как?
   Реакция Витька была умопомрачительная. Он стоял, словно я его круто обложила, да еще так, что он и ответить не мог. Чувствуя, что момент подходящий, я поняла, что самое время действовать.
   - Вить, а может ты того, девственник, или вообще, девчонок никогда не щупал и не целовал? Да ты не боись, я никому не скажу, мне-то что.
   - Чего!? - не зная, что сказать и как поступить, скорее промычал, нежели чем ответил Витька.
   - Да ладно. Шучу я. Я ведь девчонка простая. Что думаю, то и говорю. Я не Машка и не Раиса. Марафет с утра пораньше не навожу и цацу из себя не строю.
   - Слушай, чего-то я тебя и впрямь не понимаю. Тебе чего надо-то? То в кино пойдем, то целоваться будем. Может ты того, перепихнуться предложишь?
   - А чего. Если есть желание, можно и перепихнуться. Вот только одна проблема, где. У меня дома мамашка больная лежит, не получится. На улице вроде как холодно, может у тебя, как смотришь?
   Видно то, каким голосом я это произнесла, так подействовало на Витьку, что он наконец понял, что я вовсе не шучу с ним, и сразу стал настороженным, словно рыбак, почуявший заветный улов.
   - А ты того, крутая. Вот уж от кого не ожидал, так это от тебя.
   - С чего так?
   - Ну, вообще...
   - И чего вообще?
   - Так, другие девчонки в классе причесон делают, маникюр разный, чтобы ребята на них внимание обратили. А ты вроде так.
   - Неряха что ли?
   - Да нет. Просто.... Обычная какая-то. Вечно в магаз бежишь, делами занята.
   - Понятно. Короче, рылом не вышла?
   Витька смутился, потупил взор и медленно произнес:
   - Почему не вышла? Вышла. И фигура у тебя. По мне что надо.
   - Что ты говоришь. А на физре не больно в мою сторону засматриваешься. Я понимаю, у Раисы сиськи уже дай бог. А родит, так и вовсе до пупа достанут. А мне и такие сойдут, - и я между делом повела плечами.
   - Я чего, я ничего.
   - Чего, ничего, - передразнила я Витьку, и спросила, - Ну так чего решил?
   - В каком смысле?
   - В том самом. Дружков ждать будешь, или пойдем, развлечемся?
   Витька стоял явно ошарашенный, все еще до конца не понимая, то ли я его решила капитально разыграть, то ли говорю совершенно серьезно. Его колебания на этот счет были столь явно написаны на лице, что мне опять стало смешно, и чтобы рассеять его сомнения, я приблизилась к нему и тихо произнесла:
   - Да ты не боись, целку рвать не придется. Вы же все такие. На словах орлы, а как до дела дойдет, так в кусты. Короче, у тебя хата свободная или нет?
   - Вроде того.
   Я тяжело вздохнула, понимая, что уверенность и прежняя удаль вернется к нему не скоро. Однако я ошиблась. Витек неожиданно взбодрился и игриво произнес:
   - Кадила, я от тебя уже торчу. Может, прибавим шагу?
   - А то что, не успеем добежать, как ты кончишь?
   - Вроде того.
   Я промолчала и, ускорив шаг, мы молча направились к Витькиному дому. Входя в подъезд, я заметила, как он посмотрел по сторонам, словно проверяя, не видит ли кто его из соседей. Впрочем, может, мне просто так показалось. Двери лифта открылись, мы вошли, и он нажал кнопку шестого этажа. Лифт дернулся и поехал вверх, а Витька как бы невзначай прижался ко мне и неумело стал целоваться. Мне было смешно, но я не сопротивлялась, наоборот, прижалась к нему, обнимая руками. Он отпустил меня, как только двери лифта открылись. Потом он долго возился с ключами, открывая дверь, а я смотрела, но молчала, понимая, что он наверняка нервничает, хоть и стремится не подать вида. Наконец дверь открылась, и он пропустил меня в квартиру. Бросив портфели в угол, неожиданно произнес:
   - Чаю хочешь?
   Это так рассмешило меня, что я не выдержала, и весело рассмеявшись, обхватила его за шею руками и, глядя в его голубые глаза, произнесла:
   - Какой к черту чай, когда я теку со страшной силой и мне жуть как охота...
   Он взял меня за руку и повел в свою комнату. Остановившись возле дивана, сделал шаг назад и стал смотреть, как я раздеваюсь. Когда мне оставалось скинуть трусы, я из-под лобья посмотрела на него и нежно, но в то же время властно, произнесла:
   - Чего смотришь, раздевайся, мне же холодно.
   Он быстро разделся, кинул простынь и зачем-то поверх неё одеяло. Я села на край, ожидая, как он будет вести себя. Он уже был возбужден и готов к делу, поэтому, забравшись на диван, провел рукой по моей спине, потом спросил:
   - А ты чего и вправду не девчонка?
   Я обернулась.
   - А ты чего сомневаешься? Так сейчас проверим, - Я лихо забралась на него, и помогая себе рукой, мигом ввела его в себя. Потом сделала несколько движений вверх вниз и, наклонившись, поцеловала в губы.
   - Только учти, выльешься в меня, прибью на месте. Без гандона в первый и последний раз. Так что как кончать захочешь, вынимай. Усек?
   - Ну, ты Дашка и даешь. Куда я раньше смотрел? - восторженно произнес он, а я уже вовсю прыгала на нем. Впрочем, мое развлечение закончилось так же стремительно быстро, как и началось. Не прошло и двух минут, как Витька буквально сдернул меня своими сильными руками со своего конца, и в тот же момент струйка мутного семени брызнула на мой живот. Я откинулась на спину и легла рядом. Эксперимент оказался столь коротким, что я так и не поняла, чем отличается секс с Витькой от секса с Федором.
   Мы молча лежали рядом и Витька, почему-то боялся до меня дотронуться. Неожиданно встал и убежал в ванную. Потом вернулся и судя по его улыбающемуся лицу, я поняла, что он что-то придумал.
   - Дашка, как насчет того, чтобы повторить, и он словно фокусник достал из-за спины пакетик с презервативом.
   - А чего сразу не надел?
   - Так ведь сила воли, не вылился же в тебя.
   - Сила воли, сила воли. Дай-ка, я сама надену, а то порвешь еще, - и выхватив из его рук пакетик, осторожно вынула презерватив, и стала надевать на его лоснящуюся головку члена. Повернувшись, спросила:
   - А он у тебя только один?
   - Предки через час придут, завтра я целую сотню куплю. Ты как, не против?
   - Там видно будет, - и, повернувшись, подставила свой пухлый зад под его вздыбленную плоть...
  
   Придя домой, Дашка уныло посмотрела на затрапезный вид своей комнаты и включив магнитофон, рухнула на постель. Из динамика во всю мочь заиграла музыка, и слезы сами собой появились на глазах:
   https://www.youtube.com/watch?v=woUP-BEgkSU&ab_channel=%D0%94%D0%96%D0%95%D0%9C
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"