|
|
||
I . NB: Образ, а не символ, читатель! Так и вижу, как фрейдист с постмодернистом навостряют уши (с точки зрения первого любой огонь символизирует огонь в чреслах, а второй, как всегда, намеревается погреться у чужого костра). К черту обоих! В своей статье "Символы Роу"1 Набоков писал, что само понятие символа всегда вызывало у него отвращение, и приводил в пример студентку, которую он провалил на экзамене только за то, что та написала, что Джейн Остин называет листья "зелеными" потому, что Фанни2 полна надежд, а зеленый - это цвет надежды. "Жульническое бряцание символами, - писал Набоков, - привлекательно для окомпьюченных университетских студентов, но разрушительно действует как на здравый незамутненный рассудок, так и на чувствительную поэтическую натуру. Оно разъедает и сковывает душу, лишает ее возможности радостно наслаждаться очарованием искусства". Не станем и мы идти по этой скользкой дорожке, по одну сторону которой высятся безжизненные скалы постмодерна, а по другую зияет пропасть психоанализа, в инфернальной глубине которой глухо ворочается венский левиафан. Очарованные, насладимся искусством!Образ огня в романе В.Набокова "Прозрачные вещи"
II. Краткое содержание3:
Главный герой романа, Хью Персон, сотрудник издательской фирмы, прибывает в маленький горнолыжный курорт в Швейцарии. Он пытается воссоздать обстановку, связанную с его предыдущими посещениями этого городка. Читатель узнает, что Персон бывал здесь до этого три раза. В первое его посещение этого города умирает его отец.
Второй раз он прибывает сюда по делам издательства для встречи с талантливым автором R. Волей случая Персон знакомится с Армандой, красивой, но сумасбродной женщиной и женится на ней.
Через месяц после третьей поездки Персон убивает Арманду, находясь в состоянии сомнамбулического сна (при этом ему кажется, что он спасает её). После этого события он "несколько лет мотается между тюрьмой и сумасшедшим домом", где его пытаются подвергнуть психоанализу.
Прибыв в Швейцарию в четвёртый раз, он пытается с помощью окружающей обстановки проникнуться духом прошлого: повторяет прогулки по горам, добивается того, чтобы его поселили в тот же самый номер, где он останавливался 8 лет назад. Однако заигрывания с призраками прошлого к хорошему не приводят: в отеле случается пожар, который убивает главного героя.
III. В мире прозрачных вещей, где будущее и прошлое просвечивают сквозь настоящее, словно водяной знак, удостоверяющий подлинность настоящей литературы, нет ничего, что могло бы укрыться от глаз внимательного наблюдателя (особенно если наблюдатель - сам автор). Поэтому не удивительно, что ранние воспоминания протагониста уже несут на себе огненный отблеск его трагической судьбы.***
Собственно говоря, первые язычки пламени показались 18 лет назад сразу после того, как в небе перекатился гром, и Генри Эмери Персон, отец протагониста, предложил сыну укрыться от дождя.
"В то утро Ирме, измаянной и озабоченной продавщице, пришлось в одиночку управляться в магазине подержанного платья, куда Хью неохотно последовал за отцом. Двух ее сослуживцев, супружескую чету, только что уложили в больницу - после пожара в их квартирке, - хозяин укатил по делам, а людей валило в лавочку больше, чем обычно валит по четвергам. Сейчас она помогала тройке старушек (с лондонского автобуса) выбрать наряд, попутно объясняя еще одному персонажу, белокурой немке в черном, где делают снимки для паспорта"4.
В прозрачном мире вещи легко меняются друг с другом местами: сначала гремит гром, а потом сверкает молния (вспышка магния в автоматической кабинке для фотографии). Супружеская чета легко отделалась, отцу повезло меньше: он умер от удара в примерочной и удостоился персонального пожара во время кремации.
10 лет спустя Персон снова видит, как будто сквозь стеклянную стену будущего времени, всполохи огня, которые кажутся ему знакомыми: это пламя и копоть обложки книги, которую держит на коленях его будущая жена, Арманда Камар. "Это обложка известного Пола Плама". Пола Сливового5? Нет, Пола Пламенного. "Горящее окно"6, так называется эта книга, которую, оказывается, Персон лично готовил к печати. В ней есть замечательный эпизод: дочь рассказчика поджигает свой кукольный домик и вилла сгорает дотла. Очертания "человеческой паники в пламенеющих окнах Пламовой виллы" становятся еще отчетливей, если принять к сведению, что эта книга подарена Арманде падчерицей автора, Джулией, бывшей любовницей Персона, персонажа чрезвычайно пирофорного: вот Джулия и Персон идут в театр, и voila! "Поговаривали, будто после первого представления пьесу запретят. Буйные молодые манифестанты, коих изрядное число собралось, чтобы на всякий случай попротестовать, ухитрились-таки сорвать тот самый спектакль, который они пришли защитить. Взрыв нескольких карнавальных петард наполнил зал горьковатым дымом, шустрое пламя побежало по змеистым лентам зеленой и красной туалетной бумаги, и публику пришлось эвакуировать".
Мне кажется, что Арманда (в остальном удивительно толстокожая девушка) иногда чувствовала губительный жар, исходивший от своего супруга, и пыталась предпринять защитные меры. "Странные ее посещали причуды. В пору их медового месяца в Стрезе, последней тамошней ночью (нью-йоркский оффис требовал его возвращения), она решила, что последние ночевки в гостиницах, не оборудованных пожарными лестницами, статистически опаснее прочих, а их отель действительно выглядел чрезвычайно горючим, на грузный старинный покрой. Неизвестно по каким причинам, телевизионные режиссеры считают, что нет ничего фотогеничнее и вообще занимательнее, чем хороший пожар. Арманду, смотревшую итальянские новости, встревожило, если она не прикинулась (она любила поинтересничать), одно такое несчастье, появившееся на местном экране, - язычки пламени, словно слаломные флажки, и язычища, как внезапные демоны, скрещение изогнутых водных струй, как будто бьющих из вычурных фонтанов, и клеенчатый посверк бесстрашных мужчин, направляющих разнообразно запутанные действия на фоне распада и дыма". Той же ночью новоиспеченные супруги отрепетировали экстренную эвакуацию, которую можно было бы назвать условно успешной, если бы некоторое время спустя пожар, таящийся внутри Персона, не воспользовался этой схемой, чтобы обвести его вокруг пальца.
"Он вроде упоминал, что ему приснилось, будто дом охвачен огнем?
Именно так. Струи пламени бились вокруг и все, что он видел, казалось застланным алыми лентами стеклянистого пластика. Его случайная соложница метнулась к окну и настежь его распахнула. Так, а это кто же такая? Она из прошлого - уличная девица, которую он подцепил в первую поездку за границу, лет двадцать назад, бедная девушка смешанного происхождения, хотя на самом деле американка и очень милая, ее звали Юлия Ромео, эта фамилия на староитальянском означает "паломник", но ведь и каждый из нас - паломник, как каждый сон - лишь анаграмма дневной реальности. Он бросился к ней, чтобы не дать ей выпрыгнуть. Окно было большое, низкое, с широким подоконником, мягким, обтянутым тканью, по обычаю этой пламенной и льдистой страны. Какие ледники, какие зори! Светозарное тело Юлии или Джулии покрывала допплеровская сорочка, она простерлась на подоконнике, еще касаясь раскинутыми руками оконных боков. Он перегнулся через нее и заглянул вниз, там, далеко, в бездне двора или сада шевелилось такое же пламя, вроде язычков красной бумаги, которые спрятанный вентилятор побуждает биться вокруг поддельных святочных поленьев в праздничных витринах заметенного снегом детства. Выпрыгивать как и пытаться спуститься по бахромчатой ткани, покрывающей подоконник (в зеркальце за спиною у сна длинношеяя девушка-продавщица с чем-то средневековым, пожалуй, фламандским в лице предъявила образец бахромы) показалось ему безумием, и бедный Хью старался, как мог, удержать Джульетту. Пытаясь понадежней ее ухватить, он вцепился ей сзади в шею, прямоугольные ногти больших пальцев ушли под залитый лиловым светом затылок, другие восемь стиснули горло".
Пока сомнамбулического вдовца анализировали в лучших американских психушках, гостиница в Стрезе, в которой 8 лет назад мистер и миссис Персон провели медовый месяц, все-таки сгорела (на этот раз по-настоящему): лично у меня сложилось впечатление, что таким образом судьба (или автор, что, в принципе, одно и то же) дала протагонисту последний шанс избежать своей трагической участи и еще немного пожить. Увы, все это больше не имело значения для нашего героя: метафизический пожар, который уже с ревом вырывался из всех прорех его бедного ума, способен был испепелить все гостиницы мира, да и мир заодно. Во всяком случае, мир Хью Персона.
"Кашляя, наш Персон сел в удушающей тьме, нащупал лампу, но щелчок выключателя оказался таким же бесплодным, как попытка шевельнуть парализованным членом. Поскольку на четвертом этаже его кровать помещалась в другом, северном углу, он бросился к двери и распахнул ее вместо того, чтобы пытаться спастись, что полагал он возможным, через окно, притворенное, но открывшееся хлопком, едва лишь смертельный сквозняк втянул из коридора дым.
Огонь, вскормленный поначалу промасленным тряпьем, подброшенным в подвал, а после ободренный горючей жидкостью, толково разбрызганной там и сям по стенам и лестницам, шибко помчал по отелю, - хотя "по счастью", как выразилась наутро местная газета, "погибли немногие, поскольку заняты оказались лишь несколько комнат".
Теперь клубы пламени лезли по лестнице - по двое, по трое, отряд краснокожих, рука в руке, язык с языком, беседуя и весело напевая. Впрочем, не их трепещущий жар, а темный и едкий дым заставили Персона отпрянуть обратно в комнату; прошу простить, сказал вежливый язычок, придерживая дверь, которую он тщетно пытался закрыть. Окно грохнуло с такой силой, что стекла осыпались рубиновым ливнем, и перед тем как насмерть задохнуться, он понял, что буря снаружи помогает пожару внутри. Перед самым концом удушье заставило его попытаться спастись, выбравшись из окна и спустившись, но на этой стороне ревущего дома не было ни балконов, ни выступов. Когда он достиг окна, длинный язык пламени, украшенный лавандовым кончиком, заплясал перед ним, преградив ему путь изысканным жестом гантированной руки. Раскрошившиеся участки штукатурки и дерева еще позволили человеческим воплям долететь до него, и одним из последних его заблуждений стала мысль, что это крики людей, спешащих к нему на помощь, а не вой таких же несчастных, как он. Разномастные кольца сомкнулись вокруг, кратко напомнив картинку из страшной детской книжки о торжестве овощей, все быстрей и быстрей летящих по кругу, в середине которого мальчик в ночной рубашке отчаянно порывается пробудиться от радужного дурмана приснившейся жизни. Последним его видением, была добела раскаленная книга или коробка, становившаяся совершенно прозрачной и совершенно пустой".
Уверен, что внимательному читателю не составит труда ответить на вопрос, кто разжег этот финальный пожар, выбрав один ответ из трех вариантов: 1) неизвестный злоумышленник; 2) сам Персон; 3) Владимир Набоков.
IV. Немного статистики: слово "пламя" и его производные встречаются в романе 15 раз, "гореть" - 10 раз, "пожар" - 9, "дым" - 8 и "огонь" - 4 раза.
Примечания:
1 New York Review of Books. 1971, October 7.
2 Фанни Прайс - героиня романа "Мэнсфилд-парк" английской писательницы Джейн Остен (1775-1817).
3 http://ru.wikipedia.org/wiki/ Прозрачные_вещи
4 Здесь и далее цитируется по переводу С. Ильина.
5 Plum по-английски "слива".
6 англ. "Burning window".
- Комментарии: 20, последний от 16/09/2013.
- © Copyright Аноним (om_shri_ganeshaya_namaha@rambler.ru)
- Размещен: 23/04/2013, изменен: 23/04/2013. 12k. Статистика.
- Эссе: Проза
Связаться с программистом сайта.