Обошлось, однако, без расспросов. Охранники, видя, в каком состоянии Орион, торопливо пропустили нас - очень вовремя, потому что красноухий стремительно терял энергию. Последнюю треть пути я несла его на плечах.
Отделенный полупрозрачной раздвижной дверью отсек на минус первом этаже, где хозяйничал теперь Норсико, я могла бы назвать родным домом, если бы захотела перенять у людей манеру привязываться к месту. Все-таки меня создали тут, и эти лунно-бледные пластиковые стены - первое, что я увидела в жизни. Не считая, может быть, лица Руори... До сих пор, когда вхожу сюда, по привычке надеюсь увидеть у стола пеструю фигуру прежнего синт-инженера. Хотя против его ученика ничего не имею, Норсико нормально работает и почти не ворчит, когда я притаскиваю к нему очередного побитого неудачника или сама приползаю с изломанным каркасом.
На этот раз по творческому беспорядку в отсеке я поняла, что вломилась в разгар полета синт-инженерской фантазии. Свободные поверхности завалены были всевозможными макетами и приборами, образцами пластика и кристаллами памяти, а над столом витало сразу три голограммы хитрого каркасного соединения в разных масштабах и разрезах. Одну из них Норсико рассматривал так увлеченно, что даже не повернул головы на мои шаги. Сейчас он казался тенью - в профиль видна была только левая, совершенно черная половина тела.
- Кто там? - недружелюбно рыкнул синт-инженер. - Если не срочно, зайдите позже, я занят.
- Срочно. Извини, - тон получился резковатым, но я жутко устала таскать Ориона.
Норсико с обреченным видом оглянулся. Теперь я полностью видела его лицо, будто рассеченное надвое и с правой стороны сплошь покрытое черно-белым лабиринтом узора.
- Сенти? Ты снова... - его взгляд упал на красноухого, и линии на разрисованной щеке резко дернулись. - Ничего себе! Ольмы поработали?
- Нет. Слушай, у него глаза выбиты, давай ты сначала поможешь, а вопросы потом.
Пока взволнованный синт-инженер освобождал место, куда можно было бы положить Ориона, я в двух словах объяснила, что случилось, и попросила:
- Когда сделаешь этому балбесу глаза, поставь заодно на них нормальную защиту, ладно? Все за мой счет.
Норсико удивленно посмотрел на меня. Да, пожалуй, просьба звучала странно - после дружеского боя противники обычно скидывались на восстановление друг друга поровну, если никто не нарушил правил. Ориону явно было не до претензий ко мне, да и повода придраться он бы не нашел, ничего запрещенного или нечестного по отношению к нему я не сделала. Но ситуация необъяснимо смущала меня - «царапала основу», как выражался Руори, когда начинал подозревать у себя в расчетах ошибку, но не догадывался, где искать ее. Я-то свою ошибку знала... но, проклятье, красноухий пострадал из-за собственной, а не моей глупости, почему тогда я чувствую вину перед ним? А главное, как от нее теперь избавиться? Надеюсь, если целиком оплачу восстановление Ориона, претензий к себе у меня не останется.
- Ну, если ты так хочешь... А викров-то хватит? - насторожился Норсико. - В кредит не работаю, ты знаешь.
- Когда я у тебя кредиты выпрашивала? Хватит, не волнуйся. Сколько с меня?
- Пока не знаю, надо разобраться, - склоняясь над Орионом, пробормотал синт-инженер. - Но точно не дешевле сотни, тем более, ты просишь улучшить конструкцию...
- Ладно, подожду.
Я уселась в углу на ящик и попыталась прикинуть, сколько же все-таки у меня викров на счету. В смысле, виртуальных кредитных единиц - хотя выражение устарело, материальными деньгами даже люди не расплачивались уже давно... Да неважно, как назвать, лишь бы хватило! В крайнем случае можно будет у Линта занять, он отзывчивый, хоть и командир - вот только я не люблю просить о помощи.
В итоге Норсико согласился привести в порядок Ориона за полторы сотни - почти все, что у меня было. Но в долги влезать не пришлось, и на том спасибо... Ничего, еще заработаю! Все равно скучно, вторую декаду никаких атак на наш сектор - ольмы не то в спячку впали, не то между собой разбираются, вот и воспользуюсь. Отпрошусь у Линта, поработаю на стройке... нет, лучше на очистной станции - там, конечно, грязно и мрачно, зато больше платят и люди под ногами не путаются. Ничего не имею против «изначальной формы разумной жизни», но ведь не сдержишься, нечаянно покалечишь или прибьешь одного из них - окажешься в тюрьме или хуже того, в ограниченном теле. Ужасно... Хотя, наверное, справедливо. Люди хрупкие и почти не восстанавливаются - у них основы то ли нет вообще, то ли она не материальна, то ли все тело целиком и есть основа... Короче, даже Руори в свое время толком не смог объяснить их устройство, но если серьезно повредить человека - сотней-другой викров, как сейчас, не отделаешься.
- Когда Орион будет в норме? - спросила я как можно небрежнее.
Незачем Норсико думать, что новенький заинтересовал меня как соперник. Это не так, он абсолютно безнадежен и хорошим бойцом не станет никогда, если кто-нибудь не пересадит его основу в другое тело - просто мне почему-то важно убедиться, что красноухий не держит на меня зла.
- Через декаду, - двухцветная сторона лица синт-инженера дрогнула в усмешке. - Но если тебе интересно, когда будет можно с ним пообщаться, то приходи хоть завтра.
Проклятье, да с чего Норсико решил, что мне не терпится поболтать с Орионом? Хотя... чем быстрее мы договоримся, что претензий не имеем и ничего друг другу не должны, тем лучше. Завтра так завтра.
- Ладно. Только я думала, он будет все это время в отключке, - меня смутило, что красноухому придется десять дней скучать во тьме. Он же не видит ничего, зачем оставлять его в сознании?
- Естественно, - кивнул Норсико. - Но если придешь, подключу его на пару минут, и вы поговорите.
Я тихо вышла из отсека, не желая больше отвлекать синт-инженера. Почти сразу, как за спиной сомкнулись половинки двери, в полутемной дали коридора вспыхнула белая точка. Она приближалась, и я быстро поняла, что это такое... Оставалась небольшая надежда, что «вестник» ищет Норсико, но искра уверенно подлетела ко мне, зависла перед самым лицом и мигнула зеленым.
Отправлять личные энергетические послания в Ланкории умело всего несколько эйденов, и только один из них общался со мной. Куратор защитников Родерион, сильнейший в первом поколении, будь он неладен. За что, интересно, я на этот раз удостоилась его внимания? Хорошо, если за драку с Орионом, тут уж сумею доказать, что не нарушила правил - но если кто-то видел, как я подзаряжала ольма... Да нет же, не было поблизости никого, совершенно точно! И все-таки, если вдруг узнали - тогда понятия не имею, как оправдываться и что со мной сделают.
Огонек настойчиво замерцал, и я обреченно подставила руку. Все равно «вестника» от Родериона невозможно не принять, а если стану сопротивляться, энергия, которая могла бы достаться мне вместе с посланием, уйдет на борьбу. Глупо получится, если меня вовсе не собираются наказывать, а просто, к примеру, начинается новая глобальная война...
Легкий укол в ладонь, ярко-белая вспышка внутри - без эмоций, не боль, не агрессия, просто информация: Родерион хочет видеть меня в центральном офисе, в отсеке номер три. Сегодня, но не экстренно - впрочем, я решила не оттягивать развязку и пойти прямо сейчас.
Внутренний купол отделял от недостроенных окраин и промзоны центральную часть Ланкории, где жили люди. Я обычно не заглядывала в этот био-заповедник и чувствовала себя неуютно, когда приходилось наведываться туда по делу - все хоть и красиво, но откровенно хрупко и слишком явно предназначено не для нас. Устремленные в перламутровую высь огромные дома, сверкающие правильными гранями, словно кристаллы, ленивая круговерть очищенного воздуха, растения на висячих платформах и подвесные кабинки, скользящие по тросам... В одной из таких мне предстояло прокатиться - место, куда вызвал меня куратор, находилось под самым куполом.
Высоты я не боялась абсолютно, поэтому выбрала открытую кабинку, чтобы в пути болтать ногами над бездной и пытаться беззаботно думать о всякой ерунде. К примеру, зачем Родерион придает видимую форму своим вестникам? Подозреваю, из вредности - мало ему отчитать виноватого, еще надо всем окружающим на это намекнуть. А с другой стороны, никто не будет сомневаться, что ты действительно получил известие прямо сейчас, а не выдумал повод увильнуть от неудобного разговора или неприятной работы... Как бы я ни относилась к Родериону, возможно, не стоило ему приписывать издевательские мотивы на каждом шагу.
Приехали! Я соскочила на широкую платформу перед входом в центральный офис. Так, теперь надо пройти под сканирующей аркой, подождать, пока система опознает меня и позволит войти... или выдаст сообщение об ошибке, и можно будет отправляться по своим делам.
Увы, чуда не случилось. Двери третьего отсека раздвинулись, и мне пришлось войти в огромный зал. Около дальней, полностью стеклянной стены стоял Родерион и любовался видом Ланкории. На фоне искусственного неба двухметровая фигура куратора казалась легкой и полупрозрачной - свет купола окрашивал его серебристую оболочку в радужные переливы. Тот, кто сейчас увидел бы Родериона впервые, вряд ли догадался бы, насколько на самом деле силен и опасен этот эйден.
При первой встрече, когда меня, недавно созданную и совсем неопытную, представили главному защитнику, я неосторожно попробовала на него взглянуть из режима «светотени»... До сих пор помню это чувство - свет и страх, опаляющие белые лучи, настолько яркие, что я не различаю сама себя в чужом беспощадном сиянии. Десятой доли энергии Родериона хватило бы, чтобы уничтожить меня, не поднимая руки - просто послать импульс и сжечь основу. Ничего подобного делать он, конечно, не собирался, но сознание полной собственной беспомощности, которое накрыло меня тогда и возвращается всякий раз при виде куратора - пожалуй, самое мерзкое ощущение на свете.
- Быстро ты пришла, - Родерион отвернулся от окна и шагнул навстречу.
Несколько мгновений он разглядывал меня - как всегда, разочарованно, будто надеялся, что со дня последнего разговора я как-то изменюсь. Отвалится, к примеру, хвост, или жизнерадостная золотисто-зеленая оболочка перекрасится во что-то суровое и сдержанное. Лучше всего, конечно, если бы переродилась моя основа - вместо неблагонадежной «четверки» стала вдруг образцовой «единичкой», преданной «двойкой» или трудолюбивой «шестеркой».
- Сенти, - Родериона, казалось, огорчало даже мое имя, - что у вас произошло с Орионом?
То, что он заговорил не об ольме, обнадеживало. Куратор не имел привычки откладывать худшее на потом и не стал бы начинать разговор с мелкой провинности, если бы собирался обвинить в чем-то серьезном. Я расслабилась, оперлась на хвост и уверенно доложила:
- Учебный бой по правилам, до первого критического повреждения. Все расходы синт-инженеру я возместила. Орион придет в себя и подтвердит, если нужно. В чем проблема?
Странное дело, в отсеке у Норсико я чувствовала неловкость из-за того, что натворила, но сейчас хоть Родериону, хоть всему первому поколению готова была искренне доказывать свою невиновность.
- Не совсем, - признала я. - Конечно, не стоило драться с таким слабым соперником. Это моя ошибка, но я уже заплатила за нее полторы сотни викров. У кого какие остались еще претензии? Разве неравные поединки кто-то запрещал?
Родерион ответил не сразу. Я начала терять уверенность - а вдруг и в самом деле на эту тему есть оговорки, о которых никто, кроме старших эйденов, уже не помнит?
- Видишь ли, Сенти, правила учебного боя - не закон, а набор традиций. Мы не прописывали пунктов и подпунктов и не определяли наказания, потому что нормальным защитникам не нужны лишние формальности. Нигде не запрещено ни всерьез бить слабого, ни даже калечить его, но все чувствуют и понимают, что так делать не надо. Все, кроме тебя.
Я с трудом сдержала рык. Ну вот, как всегда, проблема в моей основе, в этой злосчастной четвертой модели. Опять в меня что-то не заложено, что по умолчанию есть у других...
- Ладно, допустим, Орион тоже неправ, - продолжил куратор. - Но с тобой-то что делать, если ты лупишь, не разбирая, враг перед тобой или глупый новичок? Не менять же правила ради одного-единственного эйдена! Так что прости, но тебя придется слегка ограничить в правах...
При слове «ограничить» у меня потемнело внутри, словно вся энергия стеклась в одну точку, готовую взорваться. Лучше вспышка и пустота, чем оказаться запертой в теле, способном не более чем на несколько разрешенных действий или вовсе неподвижном... Я не сразу поняла, что страшное слово Родерион употребил в другом смысле. Тоже, правда, не слишком приятном:
- С этого момента ты в учебных боях участвовать не будешь. Я тебе запрещаю бросать или принимать вызовы других эйденов. Это понятно?
- Да, - я запустила когти в собственные ладони. Только бы не зарычать на куратора...
- И если еще хоть один из наших ребят окажется выведен из строя по твоей вине, я исключу тебя из отряда защитников. Даже если формально ты не нарушишь никаких правил. Вопросы есть?
- А защищаться можно?
- Можно. А вот провоцировать нельзя, - Родерион улыбнулся. - Честное слово, Сенти, я не видел еще ни разу, чтобы кто-то, кроме ольма, первым напал на защитника.
Проклятье, он мысли мои, что ли, читает? Но хорошо уже и то, что я не буду вынуждена трусливо удирать или стоять, как заржавленный столб, если кто-нибудь и в самом деле ударит меня.
- Ну все, иди, - кивнул Родерион. - И в следующий раз, когда не будешь уверена, стоит ли что-то делать, лучше просто спроси у Линта.
Очень надеюсь, что из офиса куратора я вышла спокойно, с достоинством - уши не дергались, а хвост не вибрировал от ненависти, непонятно кому адресованной. По крайней мере, старалась изо всех сил. И только на пустой платформе позволила себе зарычать и со свистом рассечь хвостом равнодушный воздух.
Проклятье, пора бы привыкнуть уже! Родерион меня с самого начала невзлюбил, даже не с первой встречи, а раньше. До придирок на ровном месте при этом никогда не опускался, справедливое наказание и то выбирал обычно не самое суровое - но я знала, что куратор не одобрил моего появления на свет и, похоже, точку зрения менять не собирался.
Неужели Руори напрасно сделал ставку на меня? Столько возился с модификацией основы, чтобы создать из «четверки» защитника, столько дорогущих материалов, инженерных находок и труда вложил в это легкое, но сильное боевое тело - и все под хвост ольму? Я должна была стать лучшей из лучших, а не вечно виноватой подчиненной Линта, которую и в отряд-то взяли под его честное слово! Если бы не манера командира за кого попало заступаться, вкалывала бы я сейчас на какой-нибудь шахте или стройке, с типовыми «шестерками» в одной бригаде. А созданное специально для меня, идеально отлаженное тело, цена которому - несколько тысяч викров, и вовсе могли отобрать. Ни к чему простому рабочему такая роскошь. Отдали бы, например, отличившемуся в битве герою, которого ольмы так отделали, что проще создать заново, чем восстановить, а меня упаковали бы в стандартное тело.
Конечно, я благодарна Линту и честно стараюсь не подставлять его - но не проводить же все свободное время в отключке! Увы, не знаю другого надежного способа не раздражать Родериона, который в каждом изгибе моего хвоста видит очередной признак некачественной основы. Обидно! Руори-то надеялся, что получится наоборот, а я пока не справляюсь.
И посоветоваться не с кем. Создатель без вести пропал, а Линт - опытный воин и заботливый командир, но, увы, не «четверка». Есть вещи, которых ему не понять.