Это слово переводится как народовластие. Можно долго рыться в истории, пытаясь выяснить, предшествовала демократия монархии или она была раньше ее, однозначного ответа на это вопрос нет. Но то, что демократия позднее достижение цивилизации и культуры, история точно не подтверждает. Это всего лишь одна из форм организации общества, довольно рано встречающаяся в истории. Для раскрытия смысла этого термина часто используются примеры из истории полисов - античных городов-государств. Воспользуемся и мы. В греческих полисах жили три категории людей: демос - народ (граждане), не граждане и рабы, которые тоже не были гражданами. При этом демос не являлся большинством населения, но все права и, в первую очередь, право кричать на площади, были исключительно у демоса. Таким образом, греческая демократия это вовсе не власть большинства и не власть народа в широком его понимании, это власть неких допущенных к ней групп. Демос не народ, а некое демократическое меньшинство, имеющее политические права. Довольно мудрое решение древних греков. Решения принимал достаточно широкий и в то же время ограниченный и, самое важное, компетентный круг лиц. Это возможно технически и целесообразно практически. Сейчас же демократию пытаются представить как самый совершенный на сегодняшний день инструмент то ли равенства прав, то ли справедливости. Что же представляет собой демократия в идеале? Это форма организации общества с регулярно сменяемой выборной властью, которая при этом еще компетентна и патриотична, то есть, ставит себе высшим приоритетом интересы страны. Кроме того, в условиях демократии существует еще так называемое разделение властей. Власть делится на три ветви: исполнительная, законодательная и судебная. Все три ветви власти независимы друг от друга.
Насколько возможно практически реализовать этот идеал? Рассмотрим этот вопрос по элементам. Можно ли сделать власть регулярно сменяемой? Конечно можно. Достаточно организовать регулярные выборы через каждые несколько лет. Но ведь сменяемость власти не является самоцелью. Она призвана служить двум задачам: ограничению во времени нахождения у власти не совсем удачного кандидата и обеспечение "свежего взгляда на вещи", ликвидация опасности политического застоя. С этой задачей демократия справляется. Достичь решения задачи компетентности власти в условиях демократии намного сложнее. Если отбор кандидатов и процесс выборов не слишком ограничивать какими-то критериями, если дать простую возможность выбирать большинству из неограниченного списка кандидатов, то ничего не получится. Люди знают довольно ограниченный круг других людей. Только из этого ограниченного круга они могут осознанно кого-то куда-то выбрать. Как только появляется кандидат не из этого круга, то о нем практически ничего не известно. Об этом кандидате люди делают представление на основании вторичной информации, полученной, в лучшем случае от других уважаемых людей, а на практике - из средств массовой информации. Создание образа незнакомого подавляющему большинству избирателей кандидата находится полностью в руках СМИ. Именно поэтому средства массовой информации и называют "четвертой властью". Авторитетных СМИ не так уж много и зависят они от довольно ограниченного круга людей. Именно этот ограниченный круг людей имеет возможность формировать общественное мнение по своему усмотрению. Происходит манипуляция сознанием избирателей. Поэтому, когда говорят о свободном волеизъявлении граждан в условиях демократии, то это весьма условно. Взгляды избирателей формируют СМИ и борьба между кандидатами это, в сущности, борьба между средствами массовой информации. Тем не менее, такая система позволяет привести к власти людей компетентных, то есть, профессионалов. Но это только в том случае, если люди, влияющие на СМИ сами являются компетентными. А вот насколько такая власть будет патриотичной - большой вопрос. Для этого необходимо, чтобы лица, влияющие на СМИ, сами были бы патриотами. Ведь власть, избранная в результате демократических процедур, будет в дальнейшем защищать именно их интересы.
Кто же влияет на СМИ? И как сами СМИ влияют на выборы? Следует констатировать, что влияние СМИ в сегодняшнем мире глобально. Это означает, что нельзя отгородиться от иностранных СМИ за забором национального суверенного государства. То есть, технически-то можно на какое-то время, как отгородилась КНДР. Но только на какое-то время и с большими издержками в развитии. Раз от иностранных СМИ нельзя отгородиться, то это значит, что эти самые иностранные СМИ влияют на выборы и на всю политическую систему суверенного государства. Если ничего им не противопоставить, то суверенитет государства под вопросом. Последовательное применение демократии лишает государство суверенитета. А что можно противопоставить иностранным СМИ? Только свои, отечественные средства массовой информации. Но не все здесь просто. Даже если национальные СМИ станут работать идеально: честно, аргументированно, доказательно, интересно, - все равно им придется вести полемику с зарубежными СМИ. А это уже расколет общество. Далее, кто является владельцем национальных СМИ? Частью их владеет государство, а остальные? Да, они находятся под влиянием каких-то национальных групп. Но как настроены сами эти группы? И нет ли зарубежного влияния на национальную прессу тоже? Есть ли возможность победить в противостоянии с зарубежной прессой, которая широко применяет манипуляцию сознанием, самим не применяя этой манипуляции? Здесь вопросов больше, чем ответов.
В странах метрополии СМИ, как правило, не враждебны их интересам. Неудивительно, ведь мировую прессу формирует именно метрополия. Но и в метрополии есть ядро, которое контролирует прессу, ставя приоритетом соблюдение собственных интересов. Это ядро состоит из США и Великобритании. Именно они задают тон мировой прессы. Итак, мировые СМИ в первую очередь защищают интересы США и Великобритании, во вторую очередь - интересы всей метрополии (если это не противоречит интересам США и Великобритании). Интересы периферии они не защищают, скорее, они борются с интересами периферии. Если какое-то государство выпадает из периферии и становится независимым, мировые СМИ начнут бороться именно с этим государством. Почему Иран и КНДР объявлены "осью зла"? Потому что они суверенны, то есть, живут не по правилам метрополии.
В условиях разделения мира на метрополию и периферию демократия служит эффективным инструментом разрушения национальных независимых государств. От ее положительных свойств периферийным странам мало что достается. С помощью мировых СМИ им навязывают буквально все: начиная от кандидатов на выборах и заканчивая образом мыслей. В самой метрополии это тоже действует, но с существенными отличиями. Во-первых, СМИ метрополии не работают против ее экономических и политических интересов. Положительные стороны всех сфер деятельности выпячиваются, отрицательные - замалчиваются, кроме весьма второстепенных и третьестепенных фактов. Во-вторых, СМИ метрополии конкурируют между собой, идет борьба между группировками, которые против периферии выступают единым фронтом. Демократию метрополии контролируют группировки состоятельных и сверхбогатых людей. Они представляют собой теневую элиту, которая и осуществляет власть, не афишируя себя. Смена кандидатов, президентов, премьер-министров и парламентариев служит всего лишь фоном для реального управления метрополией. На ключевых постах, при любой смене кабинета, всегда остаются квалифицированные профессиональные управленцы, весьма зависимые от теневой элиты. От официальной власти они зависят даже меньше, чем от теневой. Поэтому частые смены правящих кабинетов и первых лиц государства не угрожают ни реальной власти элиты, ни преемственности этой власти. Таким путем устраняется самый большой недостаток демократии - частая смена власти, которая грозит элементарной некомпетентностью. Демократия метрополии может себе позволить даже такую роскошь, как привод к власти не вполне компетентных людей. Реальные ключевые решения принимают не они, а теневая элита.
Позитивно влияя на метрополию, особенно на ее ядро, демократия выступает как эффективный разрушитель по отношению к государствам периферии. Она заставляет периферийные государства приносить в жертву национальные интересы. В противном случае начинается информационая атака. Режим объявляется диктаторским, феодальным, недемократичным. Права человека оказываются нарушенными. Выясняется, что в государстве-жертве экономика нерыночная, инвестиционный климат плохой, гарантии и безопасность бизнеса не обеспечены. Попытки государства обуздать сепаратистов объявляются геноцидом угнетенных народов, борющихся за свободу. Попытки навести внутренний порядок объявляются полицейщиной и тиранией.
Метрополия заинтересована в глобализации, то есть, во включении всего остального мира, к ней не относящегося, в свою периферию. Демократия является эффективным средством глобализации, ее основным инструментом. Демократия преподносится всему миру как самая безобидная, самая современная, самая удачная организация власти. Это ложь. Ничего современного в ней нет, она стара как мир. А безобидна демократия только в отношении метрополии, даже, если точнее, только в отношении ядра метрополии. Сплошь и рядом демократия демонстрирует свой диктат в отношении подчиненных государств метрополии (есть и такие). К этим подчиненным, не входящим в ядро метрополии государствам, можно условно отнести группу побежденных во второй мировой войне. Германия, Япония и Италия в этом отношении обижены. Достоверно известно, что прессу Германии контролируют США, это было одним из условий предоставления Западной Германии независимости после окончания второй мировой войны. В меньшей степени, но верно это и в отношении Японии и Италии. После аварии на АЭС Фукусима-1, сведения о пострадавших американских ядерных реакторах просачивались в прессу очень скупо, никто их не муссировал. Японии не рекомендовали покрывать затраты на ликвидацию аварии, используя американские долговые обязательства. Попытки Италии вести самостоятельную экономическую политику вызывают почему-то немедленный правительственный кризис. Первое лицо государства оказывается связанным с преступным миром, растратчиком, развратником и едва ли не педофилом. Даже и Франция, формально являясь победителем во второй мировой войне, не входит в ядро метрополии. Ее тоже время от времени "ставят на место", организуя массовые протесты. Информация рейтинговых агентств, ангажированных США, это тоже инструмент демократии. Эти агентства объявляют целые страны "плохими" и "хорошими".
Итак, демократия далеко не безобидна. В отношении периферии (и даже в отношении нижнего уровня метрополии), она является оружием. Грубо говоря, периферийная демократия легко покупается метрополией. Для этого служат, например, гранты. Что такое грант? Это некая поощрительная сумма, выделяемая неким фондом некоему лицу по усмотрению этого фонда. Чьи интересы будет представлять лицо, получившее грант? Глупый вопрос, - интересы выдавшего его фонда. А кто стоит за этим фондом? Все та же теневая элита метрополии. Эффективным инструментом демократии служат общественные организации. Их открывают десятками и сотнями, имя им легион. И все они, по уставу, так или иначе содействуют демократии. Это агенты влияния метрополии в периферийных странах, финансируемые метрополией. Следующий инструмент демократии - выдача виз. Нужному человеку открывается виза в "демократический рай", в метрополию. А для неугодных составляется черный список, например, "список Магнитского". Обучение в метрополии еще один инструмент демократии. Здесь два возможных подхода: стационарное обучение и организация всевозможных краткосрочных курсов, семинаров и т.п. Для этого обучения подбираются готовые к восприятию "демократических ценностей" способные молодые люди и девушки, которые, закончив обучение, становятся агентами влияния метрополии в странах периферии. Экологические движения тоже инструменты демократии. Предмет их внимания не столь важен, важно что они выступают сторонними экспертами (а точнее, экспертами метрополии) по экологическим вопросам. Предсказывается, к примеру, глобальное потепление. Значит, надо запретить тепловые выбросы в атмосферу, ввести на них квоты, обложить их рентой. А на деле это означает попытку контроля за уровнем мирового промышленного производства, которого без тепловых выбросов не бывает. Или, напротив, предсказывается глобальное похолодание, новый ледниковый период. Значит, надо обеспечить "энергетическую безопасность" человечества (под человечеством подразумевается метрополия) и отнять для этого энергоресурсы у стран периферии, в которых они находятся. Следующий инструмент демократии - международные договоренности. Для периферии продавливается приоритет международных договоров и соглашений, международного права над национальным. А ядро метрополии (США) в это же время преспокойно декларирует приоритет национальных законов над международным правом. Что это означает? Что само международное право обслуживает интересы ядра метрополии.
Как мы видим, сегодняшняя демократия далеко ушла от первоначального античного прототипа, превратившись из инструмента защиты своих национальных интересов в инструмент разрушения чужих интересов. Что ожидает периферийное, то есть, не вполне суверенное государство, которое становится на путь признаваемой метрополией (то есть, всеобщей) демократии?
1. Придется полностью открыть экономику, сняв все фильтры защиты от внешнего воздействия. Это означает, что технологически отсталое производство сможет конкурировать с метрополией только одним способом - снижением зарплаты до минимального уровня при нечеловеческой интенсивности труда и сверхнормативной продолжительности рабочего дня. Некоторым странам это удается, если метрополия это позволяет своим благожелательным отношением. Большинство же стран теряет свою промышленность. Сельское хозяйство потеряет государственную поддержку и, в странах с неблагоприятным климатом, с течением времени погибнет.
2. Национальный банк превратится в сателлита финансовой системы метрополии. Он станет независимым от государства, но приобретет жесткую зависимость от запасов валюты метрополии. Национальная валюта будет эмитироваться в строгом соответствии с требованиями МВФ - не больше и не меньше, чем сумма, соответствующая запасам валюты метрополии. Этим достигается обеспечение национальной валюты валютой метрополии, что придает дополнительную, ничем не обоснованную ценность доллару. Действительно, как можно посягать на доллар, если он служит обеспечением собственной валюты? Этим же достигается контроль национальной экономики со стороны метрополии через регулирование количества денег, находящихся в обращении.
3. Любые трудности с финансами можно будет разрешить единственным способом - кредитом МВФ. Вернуть кредит не всегда легко, а страна начинает зависеть от МВФ.
4. Придется разрешить деятельность общественных организаций неясного происхождения, которые начнут активно формировать общественное мнение в интересах метрополии.
5. Придется отменить смертную казнь, так как только ядро метрополии присвоило себе это право. Это вызовет бурный рост преступности и усилит коррупцию. В перспективе придется ввести ювенальную юстицию, легализовать деятельность сексуальных меньшинств.
6. Система образования начнет стремительно разрушаться из-за приведения ее в соответствие демократическим нормам. Это приведет к снижению культурного уровня населения.
7. Медицина станет платной, появятся слои населения, не имеющие к ней доступа.
8. Появятся "центры планирования семьи", единственной задачей которых является снижение рождаемости.
10. Пресса будет куплена метрополией и станет защищать ее интересы.
11. Интеллигенция также будет куплена в существенной своей части и начнет бороться за демократию в каждом эпизоде.
12. Появится возможность для "ненасильственного протеста", то есть для дестабилизации обстановки в стране. Вершиной и логическим завершением дестабилизации становится "оранжевая" революция, свержение "тиранического" режима и строительство военной базы НАТО для окончательного закрепления успеха.
Я обрисовал в общих чертах механизм воздействия глобальной демократии на периферийное государство. Но это не значит, что суверенное государство не может или не должно применять у себя элементы демократии. Вовсе нет. Может и должно применять. Пользу демократии, в ее идеальном понимании как принципа коллективного принятия решений, никто отменить не может. Здесь, как и в любом деле, важна мера. И эту меру должна определять не метрополия, а суверенное государство. Конечно, при этом надо быть готовыми к бесконечным обвинениям в недемократичности. Но уж лучше слушать такие обвинения, чем пожинать плоды открытой демократии. Применяя по своему усмотрению элементы демократии, важно максимально защитить свою политическую систему от внешнего воздействия. Это сложно, но в принципе возможно. Для этого нужно опираться на укорененные в народе культурные традиции, не допускать их разрушения массовой иностранной культурой и другими средствами внешнего воздействия. Без преувеличения можно сказать, что фронт борьбы со всеобщей демократией и глобализацией проходит по культурным традициям. Нет таких затрат, которые были бы слишком высокими для того, чтобы одержать победу на этом фронте. Нет таких задач в строительстве национального государства, которые были бы важнее этой задачи. Нет таких усилий и средств, которые были бы чрезмерными для ее решения.
Коллективистская демократия хорошо знакома нам по советским временам. Все высшие решения в СССР принимались коллективно решением Политбюро ЦК КПСС. Решения, касающиеся науки, культуры, производства, образования, да и всех других сфер жизни также принимались коллективно при участии министерств, комитетов, академий и представителей политической власти. В СССР весьма условной была выборность политического руководства, это да. Решения принимались конечно тоже коллективно, но достаточно узким кругом лиц, съездом они только оформлялись. Это, пожалуй, был перегиб. Ничто не мешало Советской власти сделать выборы реальными, и это необходимо было сделать. Важно было оставить постоянным не саму представительную власть, а контроль за этой властью со стороны элиты. Такая возможность была. Этой возможностью с успехом пользуется элита метрополии и ею может пользоваться вообще любая страна, в которой есть элита, способная эффективно контролировать власть. Другое дело, что в политической жизни СССР тоже не было ничего страшного. Да, был только один кандидат, но партийно-государственное руководство очень внимательно следило за реакцией голосующих. Если за кандидата проголосовало бы меньше 95% голосующих, то, есть серьезные основания полагать, этого кандидата весьма скоро поменяли бы на другого. В СССР был в некотором смысле реализован принцип православной соборности, когда решение принимается единогласно или не принимается вообще. Это тоже демократия, только другая, что вовсе не означает, что это плохая демократия. В любой демократии за принятием решения всегда стоит достаточно узкий круг лиц, способный влиять на голосование больших масс людей. В этом смысле советская демократия ничем не отличалась от любой другой, только оформлено это было по-другому. Под влиянием Запада люди в СССР стали думать, что демократия в СССР несовершенна, что западная демократия "демократичнее", хотя, по большому счету, это дело вкуса. Тем не менее, была возможность изменить оформление принятия демократических решений, что не было сделано и, по-видимому, зря.
Возможна ли в принципе идеальная демократия, прямая демократия широких масс? Сегодня, с учетом современных информационных технологий, такая демократия в принципе технически возможна. Технически возможно организовать компьютерное голосование по любому вопросу и все вопросы решать на "электронном всенародном референдуме". Улучшит ли это качество принятия решений? Конечно, нет. Не то, что не улучшит, а резко ухудшит. Большие массы людей не могут быть компетентны во всех вопросах и неизбежно пойдут на поводу своих желаний в ста случаях из ста. Это исключит саму возможность ответственного принятия непопулярных решений. "Коллективный разум" приведет к популистским решениям. Если рассматривать процесс выборов в условиях прямой демократии с точки зрения системы, то он выглядит примерно так. Элементами системы являются люди, каждый человек - отдельный элемент. Промежуточных иерархических уровней нет, так как мы рассматриваем прямую демократию. Есть высший иерархический уровень, который связан с нижним многочисленными обратными связями.
На схеме не показаны горизонтальные связи между элементами системы (между людьми). Эти связи в данном случае являются крайне слабыми. Голосуют миллионы людей, а горизонтальных связей у каждого человека не более нескольких сотен, а на практике - несколько десятков или даже меньше. Не показаны также прямые (управляющие) вертикальные связи сверху вниз, так как мы рассматриваем идеальный вариант, при котором никак не используется ни пресса, ни административный ресурс. В этом случае избирателям просто скупо расскажут о каждом кандидате и все. Что мы получаем в итоге? Хаотичное голосование миллионов людей, практически никак не связанных между собой, мало что знающих о кандидатах. Выдвижение кандидатов при прямой демократии тоже является проблемой, так как прямая демократия не допускает никаких ограничений в этом вопросе. Теоретически, чуть ли не каждый голосующий может быть кандидатом на выборную должность. Нескольким миллионов избирателей придется выбирать из тысяч кандидатов. Что это, если не безответственная лотерея?
Итак, идеальная демократия совершенно бессмысленна, абсурдна. Реальная демократия всегда начинается с ограничений. Ограничивается круг избирателей: возрастом, отношением к закону, гражданством. Ограничивается круг кандидатов. Если при ограничении круга избирателей больших нарушений их интересов нет, то при ограничении числа кандидатов эти нарушения налицо. Кандидаты всегда отбираются искусственными методами. Нарушение начинается уже при самом выдвижении кандидатов, ведь выдвигает их очень ограниченный круг лиц, механизма всенародного выдвижения просто не существует. Голосование, как демократично его ни проводи, проводится по ограниченному кругу кандидатов, неизвестно как ставших кандидатами. В такой системе я вижу мало справедливого. Представляется разумной непрямая, ступенчатая демократия, с сохранением иерархичности системы. На схеме она будет выглядеть следующим образом:
При такой схеме система имеет четко выраженную иерархию, принцип системности не нарушен. Избиратели низового уровня выдвигают выборщиков второго уровня от своих коллективов. В коллективах хорошо работают горизонтальные связи, так как все друг друга знают. Выборщики второго уровня, представляющие, например, коллективы предприятий, знают своих коллег из предприятий-смежников и могут квалифицированно обсуждать с ними кандидатов третьего уровня - например, от отрасли. Они избирают выборщиков третьего уровня. Эти выборщики уже не знают друг друга, но это уже не представляет проблемы, так как самих этих выборщиков не слишком много. Из их числа выдвигаются кандидаты для окончательного выбора. Вопрос в том, на каком иерархическом уровне в предвыборную борьбу должны включаться конечные кандидаты. Этот вопрос может решаться по-разному. Вероятно, на низовом уровне это не имеет большого смысла. Они должны включаться в борьбу на втором или на третьем уровне иерархии. Выборщики этих уровней выдвигают конечных кандидатов не обязательно из своего состава, могут быть (и скорее всего будут) приглашенные кандидаты со стороны, которые кажутся им предпочтительными. Сразу отмечу, что формирование выборщиков по территориальному принципу не имеет никакого смысла, так как давно уже нет территориальных общин, которые выступали бы как единый коллектив. Намного правильнее формировать выборщиков по месту работы или по смешанному принципу.
В этой системе есть серьезные недостатки. Главный недостаток это ограниченное число выборщиков последнего, третьего уровня. Их не так много, может быть несколько сотен. И на каждого из них можно организовать влияющее воздействие. Особенно опасно воздействие на выборщиков периферийного государства. Метрополия обязательно постарается их купить.
Обобщая вышеизложенное, хочу заметить, что демократия конечно не является каким-то чудодейственным средством, ведущим к развитию и процветанию. Это одна из нескольких возможных форм организации общества со своими преимуществами и недостатками. То, что само слово "демократия" многими воспринимается с положительными эмоциями, является всего лишь результатом длительного влияния культурной среды, в которой это слово считалось хорошим. Это, с одной стороны, западное влияние, с другой стороны, советский опыт, тоже не чуждый демократических традиций. Было время, когда демократию на Руси воспринимали как ругательство и богохульство. Конечно, у многих возникает желание назвать это отсталостью и мракобесием, но это всего лишь слова. В длительной истории обществ демократия и другие формы правления неоднократно сменяли друг друга. Назвать какую-то форму правления однозначно прогрессивной и самой удачной, не представляется возможным. Каждой форме правления свое время и свое место.
5.2. Тоталитаризм
В сущности, это всего лишь уничижительный термин, придуманный метрополией для обозначения любых попыток консолидации общества в государствах периферии. Любое "непослушание" метрополии может быть названо проявлением тоталитаризма. В этом отношении, тоталитаризм это плохо для метрополии и, может быть, хорошо для периферии. Но для нас главное не эмоциональная окраска слов, а их, насколько это возможно, объективный терминологический смысл. Тотальный означает "всеобщий". Следовательно, тоталитаризм предполагает всеобщность или единство взглядов, наличие единой официальной общественной идеологии. Это конечно недемократично. Тоталитаризм предполагает патриотизм. А либерал это в каком-то смысле "патриот антипатриотизма". Поэтому либеральная демократия борется с тоталитаризмом. Попробуем вывести характерные признаки, черты тоталитаризма.
Собственно говоря, черта у него одна. Это наличие официальной государственной идеологии. Не важно, какая это идеология, важно, что единая общепринятая. По этому признаку германский национал-социализм, да и вообще любой национализм точно так же тоталитарен, как советский строй и как любой коммунизм. Этот признак ставит коммунизм и фашизм на одну доску, что весьма удобно для идеологов метрополии и компрадорской интеллигенции периферии. Только у либерализма нет официальной государственной идеологии, что дает либералам основание обвинять любого, кто ее имеет в тоталитаризме. На самом деле идеология у либерализма есть, причем очень жесткая и единая, просто она не установлена законодательно. Либерализм провозглашает свободу, реализуя ее весьма своеобразно. Все низменное, все подлое, все, что ниже пояса объявляется свободным. Одновременно либерализм объявляет, что все продается. Продажа себя в рабство это в либеральном понимании тоже свобода. Но не на все желания распространяется свобода. Критика либерализма является свободной только формально. На практике вступают в силу ограничения и самоограничения, связанные с возможностью испортить репутацию в обществе и потерять работу. Те группы людей, которые контролируют прессу, не приветствуют критику либерализма и в обществе очень хорошо об этом знают. Сам либерализм фактически тоталитарен, он не допускает иных идеологий. Таким образом, борьба либерализма с тоталитаризмом есть не что иное, как борьба с конкурирующими идеологиями. Либерализм, на словах провозглашающий толерантность и свободу мнений, на деле отстаивает эти принципы лишь в среде чуждых ему идеологий, отстаивает их исключительно по отношению к себе. Сам же либерализм, особенно в метрополии, нисколько не толерантен к другим идеологиям.
Итак, под ярлыком тоталитаризма скрывается суверенитет, свобода и самостоятельность государства, не устраивающего именно этим либеральную метрополию. Государству, с точки зрения метрополии, нельзя быть самостоятельным и при этом не быть тоталитарным. Но этот ярлык наклеивается не всегда, он применяется в тех случаях, когда против суверенного государства ведется информационная война. Тоталитарными называют Белоруссию, Россию, КНДР, Иран, Сирию, до этого называли Ливию, а еще раньше Ирак. Но Китай тоталитарным никто не называет, хотя при желании это сделать легко. Это значит, что против Китая информационная война пока не ведется.
Что объединяет страны, названные тоталитарными, какие у них общие черты? Ну, во-первых, у них власть не сменяется демократическим путем. Этого не происходит ни раз в четыре-пять лет, ни после второго срока пребывания у власти. Группировки, стоящие у власти в этих странах, не собираются ее отдавать путем демократических выборов. Все бы ничего, ведь и в других странах у власти находятся одни и те же группировки, которые, правда, не выставляют себя на первый план. Но в других странах группировки, стоящие у власти, подконтрольны метрополии, а в тоталитарных странах нет. В России власть частично подконтрольна метрополии, поэтому Россия частично тоталитарная страна. Ее то называют тоталитарной, то "забывают" это сделать.
Второй общей чертой тоталитарных стран является большая роль государства во всех сферах жизни. Не случайно метрополия, борясь с тоталитаризмом, постоянно подталкивает компрадорскую часть управленческой верхушки тоталитарных стран к уменьшению роли государства, прежде всего в экономике. Уменьшение роли государства в условиях мирового господства метрополии это ни что иное, как уменьшение государственного суверенитета.
Третья общая черта тоталитарных стран это их неполная рыночность. В каждой их этих стран есть социальные блага, которые распределяются нерыночным путем. Прежде всего, это касается здравоохранения и образования. Борясь за рыночность тоталитарных стран, метрополия стремится уничтожить их систему образования и здравоохранения.
На этом кончается схожесть тоталитарных государств, что и неудивительно, ведь каждое самостоятельное государство самостоятельно по-своему.
Как правило, в информационном поле метрополии, выращивается мысль, что тоталитарные государства угрожают мировой демократии, поэтому они подлежат "исправлению". Если рассматривать вопрос с точки зрения внешней политики или экономики тоталитарных стран, то заявление об угрозе с их стороны не выдерживает критики. Возьмем одну из самых ненавистных метрополии тоталитарных стран - КНДР. Чем и кому она может угрожать? Территориальную экспансию КНДР не провозглашает. Все, на что она претендует это воссоединение Северной и Южной Кореи, что вполне естественно. Идеологию свою КНДР в мире распространять не пытается, все ее интересы находятся внутри границ Корейского полуострова. То, что у КНДР есть ядерное оружие, никакой угрозы метрополии не представляет, глупо думать, что она может напасть на какое-то государство метрополии. С точки зрения успешного обывателя метрополии и даже периферии положение людей в КНДР незавидное. У них нет демократических свобод, нет доступа к мировому ширпотребу, доступа к сети интернет, нет права свободного выезда за границу. Все это нельзя назвать счастьем для корейцев. Но какое дело западному обывателю до граждан КНДР? Не все ли ему равно: свободны жители КНДР или нет? Почему такое внимание уделяется именно быту и свободе корейцев, а не каких-то африканских племен? Да потому что в Корее реализована идея государственной независимости, суверенитета от метрополии. На ограниченной территории, в условиях почти полной изоляции, живет и развивается самостоятельный народ, который не хочет зависеть от метрополии. Можно сказать, что развивается он плохо, что и живет он плохо, все это сказать можно. Но факт остается фактом: быть независимым от метрополии можно. КНДР являет собой пример, совершенно не нужный метрополии. Вот за это ее и ненавидят. Все остальное - целенаправленная работа ангажированных СМИ.
С Белоруссией еще проще. У нее нет ни ядерного оружия, ни территориальных претензий к соседям. Все что у нее есть это сохраненная государством советская промышленность, которая работает и развивается в непривычных рыночных условиях. У Белоруссии нет ни золотого запаса, ни энергоносителей, ни тем более, мировой валюты. Природные условия Белоруссии далеко не идеальны, они хуже западноевропейских и ничем не лучше польских. Тем не менее, уровень жизни населения Белоруссии растет. Эта страна наглядно демонстрирует всем, что в рыночных условиях может существовать социальное государство, что советская экономика вполне адаптируема к этим условиям. Белорусский опыт не оставляет камня на камне от "экономики переходного периода" России. Я не случайно упомянул это выражение, вспомнив про гайдаровский Институт экономики переходного периода. Естественно, в трудах этого института нет даже определения, даже понятия переходного периода. В то время, как в России все народное хозяйство было попросту разрушено с тем, чтобы начать рыночный капитализм "заново", в Белоруссии все сохранилось. Поэтому Белоруссия является "дурным" примером не только для метрополии, но и для российских либералов. Она является живым доказательством того, что концепция либерализма в России изначально была ложной.
С Ираном сложнее. Иран хоть и замкнут в своих границах, но претендует как минимум на региональное лидерство. Его легко и удобно упрекать в этом, хотя каждое государство вольно стремиться стать лидером. Иран является исламским государством, что конечно служит дополнительным поводом для нападок на него. Иран упрекают в ущемлении прав женщин и в религиозном фанатизме, упрекают конечно же неискренне. На самом деле никого не интересуют внутренние проблемы иранского исламизма и отсутствия гражданских свобод. Метрополии, как и во всех остальных случаях, не нравится иранская независимость.
Самый сложный случай тоталитаризма представляет собой Россия. Формально она страна вполне демократическая. Власть в ней сменяется регулярно. Экономика рыночная. Роль государства в экономике всеми силами снижается. Идеология в стране либеральная. В чем же дело? Почему Россию нет-нет, да и упрекнут в тоталитаризме? Да только потому, что она все еще существует. Пока Россия будет существовать в своих границах, что бы она ни делала, как бы ни хотела понравиться мировой общественности, она все равно всегда будет считаться тоталитарным государством. Для того, чтобы перестать быть тоталитарной, России пришлось бы перестать существовать или пришлось бы превратиться в небольшую страну "нормального" размера. Пока Россия существует, пока у нее не отняты земля и ресурсы, она будет считаться тоталитарной. Россия слишком велика для того, чтобы полностью управлять ей извне руками компрадорских ставленников. Ее организм автоматически, стихийно сопротивляется любым попыткам ее подчинить. Власть передается на выборах, а правящая группировка остается. Экономика рыночная, а льготы для пенсионеров, бесплатное образование и бесплатная медицина все равно существуют, хоть и в очень урезанном виде. Роль государства в экономике снижается, да никак не снизится, все равно экономика управляется государством. Идеология вроде бы либеральная, но только в высшем эшелоне власти. В среднем звене управления, в трудовых коллективах производственных предприятий влияние либеральной идеологии сведено к минимуму. Поэтому Россию не пытаются переделать, ее попросту стараются уничтожить. Все предложения апологетов метрополии по "улучшению" России имеют конечной целью ее ликвидацию. Поэтому, когда российские либералы выступают проводниками западных идей во внутренние дела России, они, вольно или невольно, ведая или не ведая, что творят, являются агентами влияния Запада, являются пятой колонной, являются, в конечном счете, предателями государственных и национальных интересов России.
Следует ли суверенному государству бороться с навешиваемым на него ярлыком тоталитаризма? Я считаю, что не следует. Не такое уж это страшное слово, не такое уж ругательство. Следует этот ярлык принять, раскрывая при каждом удобном случае его позитивное содержание. Вы называете нас тоталитаристами? Ради Бога. Называйте, мы согласны, мы не будем отрицать свою тоталитарность, мы не будем оправдываться. В этом нет никакой необходимости. Ведь тоталитаризм это всего лишь иное название суверенитета. Вы видите в этом слове ругательный смысл? Это ваши проблемы. Нам это слово нравится, мы это слово принимаем, мы берем его на вооружение. Да, мы тоталитаристы, и что? Вы не будете иметь с нами дела? Это смешно. Если вам нужно иметь с нами дело, то вы будете его иметь, независимо от ярлыков, а если нет, то никакие названия не помогут.
Такое отношение к понятию "тоталитаризм" очень быстро девальвирует его отрицательное значение, на него попросту перестанут обращать внимание. Со временем, это слово приобретет совершенно обратный и полностью позитивный смысл, во всяком случае, в кругу независимых государств.
5.3. Монархия и империя
Монархия представляет собой способ организации власти, в котором источником всех ветвей власти является один человек - монарх. Не народ, не избиратели, не партии, а монарх. Он воплощает в себе все интересы народа и его представителей. Власть монарха может быть абсолютной, а может быть ограниченной конституцией. Ограничение может быть вынужденным, а может быть и добровольным, если монарх так решит. В принципе, монарх может вообще не вмешиваться в процесс управления страной.
Монархия это самая совершенная форма правления. Вот ее преимущества.
1. Отсутствие проблемы легитимности власти, существенное снижение сложности передачи власти.
2. Гарантированный патриотизм власти, так как власть и государство это одно целое.
3. Приемлемый уровень профессионализма власти, так как будущие правители получают обучение с детства.
4. Возможность применения любой "внутренней" демократии: парламента, конституции, выборности премьер-министра или президента под контролем монарха, выступающего гарантом честных выборов и качества подбора управляющих кадров.
5. Возможность сколь угодно длительного невмешательства во власть для монарха, имеющего при этом право каждомоментного вмешательства.
Говоря просто, монарх вовсе не обязан быть не просвещенным тираном и деспотом. Он конечно должен быть монархистом, но при этом может быть сторонником любой идеологии: либеральной, фашистской, коммунистической. Да, монарх вполне может быть коммунистом в нашем понимании коммунизма - общества, заботящегося о каждом своем члене. Монарх конечно не может быть марксистом, но этого и не требуется. Проблема в том, что монарх не может быть атеистом, легитимация монархии без религии вряд ли возможна. Религия это сила и слабость любой монархии. Для того, чтобы монархия воцарилась, то есть, получила первичную, изначальную легитимность, необходима вера в то, что эта власть от Бога. А значит, необходима массовая религиозность, массовая вера в Бога. В дальнейшем эта вера может ослабевать, общество может становиться преимущественно атеистическим. Легитимность монархии в этом случае будет сохраняться до тех пор, пока не прервется правящая династия, легитимированная многолетним правлением. Если правящую династию уничтожить, то возврат к монархии становится невозможным вследствие невозможности ее повторной легитимации в условиях массового безверия. В ходе первой мировой войны были уничтожены три монархии: российская, германская и австрийская. В мире осталась лишь одна мощная монархическая империя - Великобритания. И она вовсе не торопится перестать быть монархией. Более того, Австралия, Новая Зеландия и Канада, являющиеся доминионами Великобритании, тоже не торопятся выходить из-под юрисдикции британской короны. В Великобритании не торопятся даже с конституцией. Говоря прямо, конституции у Англии нет. Считается, что она существует в виде отдельных законодательных актов, но это не более, чем слова. Интересно, что и правовая система в Великобритании прецедентная. То есть, суд принимает решение по спорному вопросу на основании прецедента - решения, которое когда-то уже было принято в похожих обстоятельствах. Если обстоятельства новые, что бывает редко, но бывает, то прецедент создается. Такая система права создает особую ситуацию. С одной стороны, все принимаемые решения на сегодняшний день законны. С другой стороны, монарх, при желании, может легко оспорить эти решения или изменить законодательство, так как, строго говоря, это не законы, а всего лишь сложившаяся практика. У монарха полностью развязаны руки. Говорят, что королева Великобритании царствует, но не правит. Это правда, но это не вся правда, это текущая, сегодняшняя правда. Никто и ничто не запрещает королеве хоть завтра начать править, если ей это будет угодно. Все разговоры о том, что она никогда этого не сделает, что ее царствование это всего лишь традиция - все это пустые слова. Конечно, за королевой стоит не всегда видимая правящая элита, так всегда было и всегда будет. Но правит эта элита с благословления королевы, ее устами и ее действиями. В Англии сознательно сохранена идеальная власть, в легитимности которой не приходится сомневаться. Не существует этапов развития общества, в которые не могла бы вписаться монархия. Будь это хоть трижды развитый социализм, хоть коммунизм. Сохранив монархию, англичане сохранили миллионы жизней своих граждан, избежав смуты и междоусобицы.
Могла ли Россия сохранить монархию, пройдя при этом модернизацию, аналогичную советской индустриализации? На этот вопрос точно ответить невозможно. Можно лишь рассмотреть черты российского самодержавия на момент его падения, как способствующие, так и препятствующие модернизации. В России была в 1917 году инфраструктура, позволяющая начать модернизацию. Были железные дороги, нефтедобыча, угледобыча, металлургия, машиностроение, была и научная база. Но правящая монархия допустила ошибку, попытавшись развивать Россию "на общих основаниях", используя европейский опыт. Иными словами, Россия пошла на либерализацию экономики. Иностранные "инвесторы" тех времен стали вкладывать капитал в российскую экономику, нещадно эксплуатируя рабочих и вывозя прибыль. Наряду с этим существовали и государственные предприятия - "императорские заводы". При грамотной и продуманной протекционистской политике, под контролем государства, российская экономика могла развиваться и в таких условиях. Но подход был слишком либеральным, отечественная промышленность защищалась недостаточно. Грамотность населения была крайне низкой, хотя и повышалась с каждым годом. Российская интеллигенция также была либеральной. Можно с уверенностью сказать, что в большинстве своем она ненавидела собственную страну и презирала свой народ. Ненавидела интеллигенция и монархию, ища удобного случая ее сокрушить. Меры борьбы с либеральной интеллигенцией, организовавшей ряд революционных и террористических организаций, были явно недостаточными. Не поддерживала самодержавие и Церковь, мечтая стать независимой от царя. Поддержки в народе у самодержавия тоже не было. Народ был беден и голоден, он не чувствовал достаточной заботы государства, которая ограничивалась в основном земскими школами и больницами. Для укрепления своего положения самодержавию следовало опереться на народ, усилив заботу о нем. Необходима была аграрная реформа, протекционизм во внешней торговле, поддержка отечественного производителя и уничтожение либерализма во всем: от экономики до культуры. В этом случае народ даже конституции не потребовал бы. К сожалению, царская власть оказалась ко всему этому не готова. Не были учтены особенности России, начиная от климатических условий и заканчивая русским менталитетом. Не уловив требований времени и проигнорировав чаяния народа, монархия обрекла себя на гибель.
Могла ли Советская власть сохранить монархию, хотя бы чисто декоративно? Очевидно нет, не могла. Советское государство создавалось под лозунгами марксизма, который совершенно нетерпим ни к религии, без которой не существует монархия, ни к самой монархии.
Сегодня, когда российские патриоты ищут пути дальнейшего развития, можно услышать призывы к объединению монархистов и коммунистов против либералов. Возможно ли такое объединение?
Прежде всего, необходимо устранить путаницу в цветах. Часто можно услышать призыв к объединению "красных" и "белых". При этом под белыми понимаются почему-то монархисты, что в корне неверно. Изначально в монархическом знамени было три цвета: желтый - цвет короны, черный, символизирующий народность и белый, означающий чистоту. К сожалению, белый цвет испохаблен. Он стал цветом февральской революции, цветом либералов. Современные либералы-белоленточники окончательно подтвердили это. Февральская революция была либеральной, антимонархической и, как быстро выяснилось, антироссийской, антигосударственной. Белое движение - движение российского офицерства по борьбе с большевизмом, как это ни парадоксально, не было вполне либеральным, оно носило противоречивый, двойственный характер. Сохранив лозунги февральской революции и отрицая монархию, белое движение в то же время провозгласило "единую и неделимую Россию", что уже не является либерализмом. Идеологически оформленное как защита Февраля, фактически белое движение было запоздалой попыткой навести в стране порядок, прекратить смуту и произвол, прекратить геноцид русского народа, устроенный троцкистами, находящимися у власти. Именно простой и понятный лозунг единства и неделимости пересилил на какое-то время лозунг пролетарского интернационализма, крестьянство качнулось в сторону белых и дало им силу. Но противоречивость и непоследовательность белого движения обрекла его на гибель. От царя белые отказались, а республику строить не умели. Тем не менее, это были герои и патриоты России, кровью заплатившие за свои убеждения. И если речь идет о примирении с этим белым движением, то оно уже давно состоялось. Еще в 1943 году, когда возвращена была форма с погонами. С этими белыми красные давно примирились. С какими же белыми предлагают мириться сейчас? С либералами? Но это совершенно невозможно и бессмысленно. С монархистами? Но они давно не белые. Им остался только один цвет - цвет золота. Черный же цвет это цвет народа, но уже не в составе монархии, а в любом случае, всегда и везде - цвет народа. Когда говорят про белого царя, говорят лукаво или ошибочно. Царь никогда не был белым, именно белые его предали, именно белые его погубили, заставив отречься от престола. Не согласись царь отречься тогда, в феврале 1917, кликни он комендантский взвод, да и поставь к стенке генерала Алексеева со товарищи, история России потекла бы по-другому. Вряд ли удалось бы спасти монархию, но гибель монархи не была бы столь бесславной.
Итак, цвет монархии - золотой. Цвет народа черный. Цвет либерализма белый. Цвет коммунизма красный. Я уже обосновал вкратце, что союз белых и красных невозможен. Может быть, возможен союз золотых и красных, союз монархистов и коммунистов? Такой союз возможен только со стороны монархистов, если они согласятся поддержать коммунистическую идею в расчете на отдаленную реставрацию монархии при коммунистическом строе. Вряд ли этот союз реально состоится. Монархистов не слишком много. Если они и поддержат коммунистов, то, через какое-то время вряд ли кто-нибудь узнает в них монархистов.
К сожалению, идея монархии в России сегодня это тупиковая идея. Сегодня невозможна легитимация монархии ни в одном из существующих вариантов. Рассмотрим эти варианты.
Выборы нового монарха в России. Очевидно, это абсурд. Население России не слишком религиозно в целом, хотя ему и близки православные ценности, а мусульманам близки ценности Ислама. Избранный царь не может быть от Бога, он неизбежно будет от Лукавого, а потому народ никогда не признает его законным.
Восстановление романовской династии. Потомки Романовых давно уже потеряли с народом России духовную и всякую прочую связь. Для нашего народа они чужаки, к тому же с плохой династической репутацией. Поэтому потомки Романовых также не могут быть легитимированы.
Приглашение английского монарха из Виндзорской династии, родственной Романовым. При всей внешней красивости такого решения, на практике это означает подпадание под иноземную зависимость, вассальность. Народ России никогда с этим не согласится.
Мне представляется ясным, что возможность монархического правления в сегодняшней России отсутствует. Появится ли такая возможность в будущем? Только при одном условии - если по какой-то причине резко возрастет религиозность народа.
Монархию часто отождествляют с империей, что неверно. Империя это крупное государство, влияющее на весь остальной мир и объединяющее под единой властью многие народы. Бывает монархия без империи и бывает империя без монархии. Таиланд, Саудовская Аравия это монархии без империи. А США и Франция это империи без монархии. Империи бывают нескольких типов. Самая распространенная империя в истории это империя фашистского, колониального типа. При этом форма правления в метрополии не имеет значения. В Испании и Англии была монархия, есть она и сейчас, правда Испания уже не империя. В Голландии, Франции и США была республика. Отношение же к колониям было у них схожим (у испанцев более мягким, что некоторые исследователи объясняют влиянием католичества). Колония для фашистской империи это источник сырья, золота и дешевой рабочей силы. Когда говорят о просветительских и культурных функциях английского империализма, то это дилетантское заблуждение. Если англичане и прокладывали дороги и водопровод на Цейлоне и в Индии, то уж точно не в целях братской и бескорыстной помощи местному населению. Да, безусловно, колонизаторы были носителями новых технологий, но носителями невольными, вынужденными. Благодарить их за это есть невежество или ханжество. Колониальные империи всегда безрелигиозны по отношению к колониям. Грубо говоря, население колоний для них не люди, если не на словах, то на деле.
Очень интересным типом империи была Византийская, христианская империя. Она не была фашистской, будучи колониальной. Всякий человек, принявший христианство, переставал быть туземцем и пользовался правами гражданина. С провинций взимался налог, порою грабительский, что делало их более похожими на колонии. Византийской империи недоставало технологического развития для того, чтобы быть более справедливой и меньше брать с провинций, но идея справедливости в этой империи присутствовала. Рим, в отличие от Византии, не всякого, принявшего римское язычество признавал своим гражданином и этим отличался от Византии в худшую сторону. Исламские империи отличались своеобразием. Их религиозность в отношении покоренных народов была, в отличие от христианства, принудительной. На практике это не всегда получалось, но установка такая была. Поэтому у многих народов, в частности, на Балканах, сохранилась историческая память об исламских империях, как о жестоких завоевателях. В то же время, следует отметить, что принудительное крещение тоже на практике применялось. Были ли исламские империи фашистскими? Нет, не были. Они были тираническими в крайней степени, но не фашистскими.
Самой своеобразной, самой необычной империей была Российская империя. Будучи христианской, она объединяла и другие народы, терпимо относясь к их вере. Будучи обширной, она никогда не имела колоний и никогда не взимала дань с нехристианских провинций. Может быть она и не несла в провинции столь яркий светоч цивилизации, как Британия, поскольку и сама не была технологическим эталоном, зато уж если несла, то делала это искренне, как для своего собственного народа, без грабежа и принуждения. Выражение "Россия - тюрьма народов" есть неприкрытая ложь. Подавляюще большинство народов вошли в Российскую империю добровольно или вошли в нее, не будучи сложившимися народами. Исключение составляет присоединение татарских ханств и завоевание Кавказа. Присоединение Астраханского, Казанского и Сибирского ханств не было актом геноцида, оно вполне укладывается в канву объединительных войн, которые вело Московское княжество в том числе и с Новгородом и Тверью. Татарская элита была интегрирована в российскую элиту. Это было объединение народов, хотя и военным путем. Реально завоеваны были Крым и Кавказ, Прибалтика, а позднее Польша. Я не буду здесь прикрываться логическими построениями, обосновывающими эти завоевания, я просто признаю, что эти завоевания были. Конечно, они были вызваны геополитической необходимостью, которая диктует порядок действий любым империям и любым государствам. Тем не менее, общей картины построения империи эти завоевания не меняют. К жителям этих завоеванных земель, после того как остывали поля сражений, всегда и везде было точно такое же отношение, как и к своему народу.
СССР тоже можно назвать империей, ведь он был огромной страной, в которой жили многие народы. К тому же, в определенной зависимости от СССР находились страны Восточной Европы и некоторые другие страны. Естественно, СССР никого не грабил. Все попытки прибалтов выставить России счет за "оккупацию" их стран просто смешны. Это Россия может выставить счет за период опережающего советского развития Прибалтики. И отношение к прибалтам было вовсе не оккупационное. Депортации населения были, но они не носили характер геноцида. Особенность советской империи была в ее безрелигиозности. Можно конечно и коммунизм назвать религией, но это будет игра в слова. Советская империя была идеократической, то есть, построенной на служении идее. Идея оказалась недостаточно проработанной, что и неудивительно, ведь это не Вера, которая успела сложиться веками. Наступит время и идея коммунизма ляжет в слова и на бумагу чисто, просто и ясно, наступит время ее детальной проработки.
Многие патриоты России считают себя "имперцами", то есть, сторонниками империи. Когда Александр Андреевич Проханов призывает объединиться "красных" и "белых", он призывает объединиться сторонников империи. Мы уже разобрали ошибку в определении цветов, в частности, в определении принадлежности белого цвета в этом вопросе. Но не будем сейчас придираться к этой очень досадной дезориентирующей ошибке, а разберем вопрос по существу. Кто такие красные имперцы более или менее понятно. Народного коммуниста тоже можно отнести к красным имперцам, как и сторонника простого восстановления СССР, если только он не болен троцкизмом. А какие еще в России могут быть имперцы? Ну могут быть монархисты, бесперспективность и малозначимость объединения с ними мы уже рассмотрели. Остаются социалисты, в данном вопросе близкие к коммунистам, а также либералы и фашисты, последние с точки зрения империи абсолютно одно и то же. Особенность России состоит в том, что в отношении либерализма она всегда была, есть и будет периферийным государством, даже в лучшие свои годы Россия никогда не была либеральной метрополией. Короче говоря, в России либерализм и империя есть вещи несовместные, поэтому либеральной империей Россия физически стать не может по той простой причине, что это место давно уже занято. Пригласить Россию поучаствовать в либеральном грабеже мира никто не торопится, да и невозможно это хотя бы в силу ее огромных размеров. Если Россия присоединится к западной метрополии, то и остального мира почти не останется, грабить в достаточном количестве такому большому образованию будет некого. Есть правда вариант, в котором Россия сильно уменьшается в размерах и, отбрасывая свои провинции, превращается в Московское княжество, в Волго-Окское междуречье. Я вполне допускаю, что найдутся искренние недалекие люди, которые рассчитывают, что в этом случае Россию примут в "общеевропейский дом", а всю остальную территорию бывшей России можно будет грабить, не выезжая за МКАД. Но я не допускаю возможность союза этих людей с "красными имперцами". Ну и с кем же еще могут объединиться "красные имперцы"? Получается, что с некими прагматиками, для которых Россия все, а остальной мир ничто. Если взять для сравнения Китай, то можно с одинаковым успехом утверждать, что там у власти коммунисты, или что у власти в Китае социалисты. Если рассматривать отличие коммунизма от социализма как сознательный отказ от неэквивалентного обмена с окружающими странами (в случае коммунизма), то очевидно, что в Китае в настоящий момент отсутствует такая возможность, при этом стратегия, направленная в будущее может вполне оказаться коммунистической, время принятия решения еще не пришло. Поэтому союз коммунистов с социалистами в вопросе империи это даже и не союз, а полное единство. Если под прагматиками Проханов понимает социалистов, то я "за". Но если он призывает к союзу с фашистами, то я категорически против. Фашисты это не социалисты, согласные с необходимостью неэквивалентного обмена с окружающими странами в разумной мере. Это грабители, не знающие ни меры, ни предела. Фашизм чужд нашему народу. Может быть я неправильно Проханова понял. Может быть, он предлагает объединиться "нерыночников" и "рыночников", имея в виду внутренний экономический уклад России. Но я уже обосновал в этой работе "красную рыночность". Внутренний рынок абсолютно не противоречит идее коммунизма. Более того, его отсутствие затруднит, по моему мнению, развитие страны. Если речь идет об объединении "нерыночников" и "рыночников", при этом не относящимся к либералам, то это объединение "красных" и "красных".
Забегая вперед, скажу, что из всех цветов красные могут и должны объединяться только с одним цветом - черным. Коммунисты должны объединиться с народниками.
5.4.Республика
Республика есть форма правления с выборной властью. Второе значение слова "республика" это "государство, в котором нет монархии". Таким образом, республика допускает демократию, либерализм и даже диктатуру, допускает все, кроме монархии. Республика допускает как выборную власть, так и формально выборную, а фактически диктаторскую. Республика вполне может быть империей.
Исторически республика возникла еще на заре государственности. Принято считать, что республика возникла позже монархии, но исчерпывающих доказательств этому нет, а некоторые исследователи считают, что республика возникла даже раньше монархии. Значение республики как достижения в усовершенствовании государственного строя сильно преувеличено. На самом деле республику создать проще, чем монархию. Республика не требует религиозной основы, она, в отличие от монархии, вообще не требует положенной в основание этической идеи. Вполне достаточно общности интересов.
В настоящее время различают два вида республики: парламентская и президентская. В парламентской республике первым лицом является премьер-министр, который выдвигается парламентом и в той или иной степени формально утверждается президентом. Парламентской республикой можно было бы назвать и Великобританию, если бы в ней не было монарха. В Англии премьер-министр утверждается монархом. Английская монархия самоустранилась от управления страной, но возможность ее вмешательства всегда остается. Это очень полезное свойство государственной власти, придающее ей большой запас прочности и высокую степень свободы маневра. Президент в парламентской республике лицо в значительной степени представительское. Непрямые выборы первого лица государства, на мой взгляд, являются более совершенным инструментом смены власти, чем прямые, так как выборщики в этом случае намного лучше знают, кого они выбирают. В президентской республике первым лицом является президент, которого выбирают напрямую всенародным голосованием. Функции премьер-министра в президентской республике - глава правительства (главный министр). Как мы видим, имеется существенная управленческая разница между парламентской и президентской республикой. В президентской республике на одно звено управления больше. Цепочка управления правительством выглядит так:
Президент - премьер-министр - правительство
В парламентской же республике промежуточное звено отсутствует и цепочка короче:
Премьер-министр - правительство
Хорошо это или плохо? В общем-то, более короткая цепочка управления конечно лучше. И противоречий меньше, и разногласий, и ответственность более четкая. Не случайно в такой президентской республике как США нет должности премьер-министра, лишнее звено управления устранено. В то же время, удлинение цепочки управления в некоторых случаях дает определенные плюсы. Скажем, в СССР премьер-министр (председатель совета министров) занимался только хозяйственной деятельностью и не занимался политикой. Правда, политикой в СССР не занимался и президент (председатель Верховного Совета), его функции были представительскими, а руководство осуществлял Генеральный секретарь ЦК КПСС через Политбюро. Если разделить функции президента и премьер-министра на преимущественно политические и хозяйственные, то все становится на свои места. Для управления большой страной так может быть удобнее.
Фактически существует еще и третий вид республики - диктаторская республика. Конечно, никто не называет свою страну диктаторской республикой, но нас интересуют не названия, а суть. Типичным примером диктаторской республики является КНДР, в которой власть фактически не сменяется, вернее, сменяется в кругу одной семьи. Черты диктаторской республики можно обнаружить у многих больших государств: у Китая, у сегодняшней России, у бывшего СССР и даже в неявном виде у США. О среднеазиатских режимах бывшего СССР и говорить нечего - они все являются диктаторскими республиками. Открытая или скрытая диктатура может осуществляться единолично как во франкистской Испании или коллегиально как в Китае.
Диктаторская республика - довольно распространенный в мире тип правления, в котором правда редко кто признается. Если государство намеревается быть полностью или хотя бы частично суверенным (не будучи частью метрополии), то выбор у него невелик: монархия или диктаторская республика. Подчиненные страны метрополии (Западная Европа) могут позволить себе в качестве формы правления демократическую республику, иногда оформленную как монархию. Некоторые из них, прежде всего Германия, а также Франция, возможно хотели бы и отказаться от этой роскоши и организовать у себя диктаторскую республику, но в этом категорически не заинтересованы США. В этом случае они рискуют потерять контроль над младшими партнерами по метрополии.
В советской историографии борьба против монархии за установление республиканского правления преподносилась как несомненно прогрессивная и это еще мягко сказано. Самодержавие изображалось как вершина мракобесия, некомпетентности и безразличия к нуждам народа. На Западе тоже господствует взгляд на республику, как на нечто прогрессивное. Правда, когда речь заходит о британской монархии, тут же следует фигура умолчания или отговорка: мол и не монархия это вовсе по существу, а самая демократическая из республик. Первым республиканцем в России был, как известно Радищев. А вот следующими за ним были декабристы. Феномен декабристов заслуживает того, чтобы рассмотреть его чуть подробнее. Советские историки сделали декабристов героями борьбы с самодержавием, совершенно игнорируя тот факт, что они были самыми настоящими либералами. Даже беглого ознакомления с программой декабристов достаточно, чтобы понять - эта программа вела к уничтожению Российской империи. Отношение советских историков к декабристам было слишком политизированным. Ведь ясно же, что СССР тоже был империей, прямым наследником Российской империи. И восхвалять декабристов, этих разрушителей государственности, с точки зрения этой самой государственности это нонсенс. Декабристы - прямые предшественники февралистов 1917 года. И только за то, что в 1825 году монархия устояла, что у Николая I, только что угодившего на трон хватило решимости не отречься, а бунт расстрелять из пушек и тем самым отложить русскую смуту почти на 100 лет, ему надо поставить памятник на видном месте. Следующим республиканцем в России был Герцен, который проповедовал свои взгляды в Лондоне. Если отвлечься от идеологии, если отвлечься от фразы, то вся "революционная агитация" Герцена была направлена на одно - на уничтожение русской государственности.
Республику нужно сравнивать с монархией спокойно и непредвзято. Тогда можно увидеть все их плюсы и минусы. В России же революционеры и заговорщики всегда боролись с монархией под флагом республики, прикрываясь этим флагом, а фактически боролись с русской государственностью вообще, боролись с самой Россией как империей.
Сегодня в России речь о монархии уже не стоит, по крайней мере, серьезно никто такой вариант не рассматривает. Но поскольку Россия, не будучи (и никогда не станучи исторически!) частью метрополии и желая при этом быть все-таки суверенной, вынуждена быть диктаторской республикой, то теперь внешними и внутренними революционерами ведется борьба с этой самой диктаторской республикой. Российское белое движение вполне могло бы взять себе лозунг "заменим диктаторскую республику на республику демократическую". Только скудость мышления лишает белых столь удачного (для СМИ) лозунга.
Итак, республика республике рознь. В рамках этой формы правления существует буквально все: от полного либерализма до полной диктатуры и даже монархии. Фактически республике нет реальной альтернативы в настоящее время. Уже должно стать понятным, что проблемы суверенного государства, не члена метрополии, должны решаться в рамках диктаторской республики. Поскольку собственная монархия невозможна, а чужая еще и нецелесообразна, только диктаторская республика может обеспечить достаточный суверенитет от метрополии.
5.5.Диктатура
Диктатура есть форма правления, в которой источником власти является диктатор. Кто такой диктатор? У него два основных признака. Во-первых, он вне выборов и открыто это декларирует. Во-вторых, он замыкает на себя все три ветви власти: законодательную, исполнительную и судебную и так же это декларирует. Он может быть единоличным или коллегиальным. История знает достаточно и тех и других примеров. Французская революция до Наполеона была коллегиальной диктатурой, а при Наполеоне сначала единоличной диктатурой, а затем монархией. Единоличным диктатором был Чингисхан. Франко был единоличным диктатором, как и Сталин, как и Гитлер. Но Гитлер и Франко были единоличными диктаторами формально, а Сталин формально диктатором не был, диктатура в СССР была во многом коллегиальной, за Сталиным оставалось лишь последнее слово. Вообще отличие единоличной диктатуры от коллегиальной очень зыбко, как порою зыбко отличие монархии от республики.
Чем единоличный диктатор отличается от монарха? Многим, и большинство отличий в худшую сторону. Монарх приходит к власти в большинстве случаев естественно. Умирает один монарх, его место занимает следующий. Диктатор же либо захватывает власть путем переворота или революции, либо избирается, конечно не всем народом, а лишь своими сторонниками, либо даже назначается внешними силами как Колчак был назначен Антантой "правителем России". Кстати, именно это назначение выбрасывает Колчака из ряда вон в сообществе других руководителей белого движения. Предатель он и есть предатель, марионетка есть марионетка. Вечная память патриотам России, вечный позор предателям (и Колчаку в их числе). Есть еще вариант, когда диктатор приходит к власти демократическим путем, а затем объявляет себя диктатором. Как видим, власть монарха намного более легитимна, чем власть диктатора. Диктатор должен стремиться заслужить легитимность единственным возможным для него средством - авторитетом, популярностью в народе. Монарх является собственником страны и народа, диктатор же всегда временщик, няня, домработница, приходящий учитель. В лучшем случае о нем останется добрая память, а так он легко может прослыть бунтовщиком, узурпатором, к тому же бездарным. В общем, работа диктатора это не слишком благодарная работа. Монарх и передает власть так же естественно, как и получает. Для диктатора передача власти - труднорешаемая проблема. Эту проблему не смог решить, например, Сталин. Правда, Франко и, в меньшей степени, Пиночету это все же удалось. Но в обоих этих случаях диктатура прекратилась, самое сложное, это передать власть следующему диктатору без прекращения диктатуры. В условиях личной диктатуры передать власть следующему диктатору это значит, в лучшем случае стать узником домашнего или "дачного" ареста, а в худшем случае просто погибнуть. Если диктатура коллективная, коллегиальная, то передача власти проходит мягче, но всегда есть угроза репрессий для уходящего диктатора. Поэтому всякий диктатор удерживает власть до последней возможности, пока позволяет здоровье. Естественно, угадать момент резкого ухудшения здоровья почти невозможно, поэтому у умирающего диктатора почти никогда не оказывается преемника. Этот преемник не назначается заранее, потому что такое назначение создает угрозу захвата власти преемником, не дожидаясь будущей передачи власти, к тому же маловероятной. Диктатор бывает любимым при жизни и почитаемым в истории, но он никогда не бывает законнорожденным. Эта печать неполноценности преследует диктатора вечно. Единственное преимущество диктатора перед монархом это неограниченность в передаче власти любому. Но этим преимуществом диктатору, как правило, не удается воспользоваться.
Как мы видим, картина единоличной диктатуры весьма неприглядна. При этом я вовсе не придаю диктатуре какого-то отрицательного акцента. Как показала история, диктаторы часто бывают лучшими правителями. Они могут быть (и обычно бывают) патриотами, любящими свой народ. Идеальный диктатор "диктаторствует, но не правит". Это я перефразировал известное английское выражение, касающееся королевы. Он организует коллегиальное республиканское правление и уходит в тень. Он принимает конституцию, формирует парламент, никак не участвует в деятельности трех разделенных ветвей власти. Единственное, что он делает, это утверждает премьер-министра после его выборов парламентом или, если угодно, народом, а также время от времени милует преступников. Все. Он нужен как гарант организации честных выборов и как высший кадровый контролер, неподвластный никому и неподкупный. Предложение для диктатора не отрицать свое диктаторство, а открыто провозглашать его весьма заманчиво. Этим устраняется ханжество псевдовыборов и снимается всякая возможность спекуляций на этот счет. Обвинения в узурпации и недемократичности конечно будут, но они в любом случае будут, так не лучше ли действовать открыто, сокращая этим поле для инсинуаций? Здесь, правда, очень обостряется проблема передачи власти. Ведь если диктатор единоличный, открытый, публичный и официальный, то он и власть должен лично передать следующему диктатору. А это непросто.
Чаще диктатура бывает скрытой, завуалированной. Это относится не только к коллегиальной диктатуре, но и к личной. Какая диктатура в Китае, личная или коллегиальная? Однозначный ответ дать трудно. Но то, что она скрытая, несомненно. В Китае реализована интересная схема передачи власти, заслуживающая внимания. Уходящий в отставку Председатель КНР остается Председателем Центрального военного совета КНР и несколько лет пребывает на этой должности, пока его преемник осваивает бразды правления. Понятно, что это попытка осуществить плавную передачу власти с возможным переизбранием неудачного преемника. Этот китайский опыт важен и должен быть взят на вооружение в том или ином виде.
При создании РСФСР в годы Октябрьской революции и последующем создании СССР была провозглашена диктатура пролетариата. То есть, была провозглашена не личная диктатура, не коллегиальная, а диктатура целого класса. Согласно учению Маркса, пролетариат является самым прогрессивным в общественном отношении классом, наиболее заинтересованном в коммунизме. Поэтому объявление диктатуры пролетариата было вполне логичным терминологически. Но была ли на деле диктатура пролетариата? Если рассматривать соотношение приоритетов в обеспечении социальных благ между большинством населения страны - крестьянством и рабочим классом, то да, диктатура пролетариата была. По отношению к крестьянству пролетариат пользовался приоритетом. Было это и по отношению к другим слоям "старого" общества. Но сказать, что пролетариат пользовался приоритетом перед руководящей прослойкой будет неправдой. "Слуги народа", начиная с самой зари Советской власти, имели во всех отношениях большие возможности, чем "хозяева страны". Это положение просуществовало до самого распада СССР. Советское государство породило особую элиту - номенклатуру. Эта элита пользовалась многочисленными льготами и была призвана защищать страну и государственный строй во всех случаях жизни. Была она чисто бюрократической и это стало для СССР фатальной ошибкой. Не может бюрократ быть элитой, по определению не может. Бюрократ мыслит не этическими категориями и не интересами страны. Он мыслит очень узко, его интересы это интересы того круга, в котором вращается бюрократ. Итак, из среды профессиональных революционеров была сформирована руководящая элита, прямого отношения к пролетариату не имеющая. При формировании низшего и среднего звена управления учитывалось социальное происхождение кандидатов, предпочтение отдавалось "трудовому" происхождению. Это нормально, тем более, что система образования быстро совершенствовалась и давала возможность повышения квалификации людям, представляющих сферу материального производства. Но как таковой диктатуры пролетариата не было, а была коллегиальная диктатура профессиональных революционеров. Если бы даже эти диктаторы представляли именно пролетариат (а это было не так), то полномочий от пролетариата они не получали или получали формально. Это был захват, узурпация власти профессиональными революционерами. Я сейчас не рассуждаю хорошо это или плохо. Я просто подвожу к мысли, что реальной диктатуры целого класса в управленческом смысле не бывает. Диктатура всегда осуществляется ограниченным кругом лиц и диктатура пролетариата в том числе. Другое дело, в чьих интересах осуществляется диктатура. Советская диктатура осуществлялась именно в интересах пролетариата. Но ведь это уже не вопрос строительства или установления диктатуры. Это вопрос взглядов самих участников диктатуры. Понятно, что рабочий класс изначально поддерживал коллегиальную диктатуру профессиональных революционеров, формально голосуя за них на всех собраниях и съездах. В этом смысле, пролетариат уполномочил их на власть. Но пролетариат не выдвигал их из своей среды, он их принял готовой сложившейся группой, партией. И в этом смысле они пришли не снизу от пролетариата, а сверху, взяв власть в результате революции. Короче говоря, диктатура пролетариата в управленческом смысле ничем не отличалась от любой другой коллегиальной диктатуры, что и неудивительно. В дальнейшем характер советской диктатуры изменился. Во власть стали действительно попадать представители низов, получившие хорошее образование в советской школе. Диктатура стала опираться на народ и в полном смысле его представлять. Поэтому и забыли выражение "диктатура пролетариата", его искусственность была очевидной, хотя именно пролетариат был широко представлен в обновленной диктатуре, но не только он. Ошибка заключалась в том, что отбор на руководящие должности шел не по профессиональному, а по партийному признаку. Кандидат отбирался, прежде всего, по принципу верности советской идеологии. Само по себе этот правильно. Но проверить эту верность было практически невозможно, а комплектовать нужно было реальные руководящие посты, хорошо обеспеченные социально. Поэтому подбирать кадры начали по принципу личной преданности. Это тоже само по себе не плохо, если при этом не страдает профессионализм. Если бы с самого начала удалось разделить общее партийное руководство от практического хозяйственного руководства, то беды бы не было. Если бы партия составляла некую теневую элиту, подбирающую кадры на руководящие должности из обычных беспартийных людей, то проблем было бы меньше. Партия и состоящая из нее элита формировались бы по принципу преданности идеалам и личной преданности, а хозяйственное руководство - исключительно по принципу профессиональной пригодности. Для этого надо было устранить партию от непосредственного руководства. Это нарушало марксистский лозунг "кто не работает, тот не ест". И партийные руководители стали работать, то есть, подменять и дублировать хозяйственных руководителей. Лучше бы они этого не делали. Лучше бы они вообще ничего не делали, а только следили за правильным подбором и расстановкой кадров. А они не только занялись практическим руководством, но еще и создали мощнейшую партийную бюрократическую систему со своими законами существования и борьбой за власть. Диктатура профессионалов постепенно сменялась диктатурой бюрократов. При этом идеология отошла на второй план, она стала чисто внешней и формальной. Партия перестала быть совестью, она стала потребителем.
СССР был страной с высоким уровнем жизни. Его средний уровень превышал средний уровень некоторых или даже многих стран Запада. Но на средний уровень ориентируется патриот, готовый довольствоваться малым, готовый довольствоваться тем, что может предоставить ему народ. Бюрократ же ориентируется на пиковый, наивысший уровень. Этот пиковый уровень жизни в странах метрополии выше, чем в любом народном государстве. Есть бедные, есть и богатые. Даже при достаточно низком среднем уровне, пиковый уровень жизни управленческой верхушки многих стран естественно превышал советский. И это обстоятельство перестало устраивать превратившихся в потребителей партийных бюрократов. Номенклатура предала СССР, сначала в голове, а потом и на деле. Элита, которую вскармливали для защиты народных завоеваний, оказалась вовсе не элитой, а организованной группой продажных предателей. Они по-прежнему держали в руках безраздельную власть, осуществляли диктатуру. И в какой-то момент они решили эту власть, эту диктатуру конвертировать в собственность и повысить свой уровень жизни до пикового уровня богатейших стран метрополии. Сделать это можно было только за счет обнищания народа в целом. Партийная бюрократия не могла не понимать этого и, тем не менее, сознательно пошла на создание условий для такого обнищания.
Я рассмотрел здесь кратко черты советской диктатуры и тот результат, к которому привела ее неправильная организация. Да, диктатура опасный инструмент власти, как впрочем и любой другой ее инструмент. Но это не значит, что диктатуру в дальнейшем нельзя применять. Применять ее все равно придется, потому что другого инструмента защиты от разлагающего руководство страны влияния метрополии все равно не существует. Но, организуя диктатуру в интересах народа, не следует повторять ошибки прошлого. Партия не должна быть большой. Нескольких десятков человек может оказаться достаточно. Не надо стремиться принять в партию половину народа. Партия не должна защищать власть от народа. Если у народа есть серьезные претензии к власти, то партия должна организовать быструю смену представителей власти в интересах народа. Партия должна быть всего-навсего теневой или полутеневой руководящей элитой. Члены партии ни в коем случае не должны занимать руководящие посты, кроме, может быть двух или трех высших постов в государстве. Для того, чтобы партия была элитой, у нее должно быть имущество, она должна быть богатой. Реализовать это можно только дав полный и открытый доступ партии к государственному имуществу. Партия должна иметь право распоряжаться государственным имуществом в той или иной степени. Члены партии не должны заниматься частным бизнесом. Государство должно от имени народа полностью обеспечить немногочисленным членам партии высокий уровень дохода и лучшие из возможных бытовые условия. В этом случае для членов партии не будет никакого смысла предавать вскормившее их народное государство. Они смогут сосредоточиться на главном, на чем и должна быть сосредоточена элита - на стратегии выживания и развития страны, на этике, на идеологии. Фактически партия должна стать сословием, немногочисленным, но привилегированным. Опасность здесь в том, что это сословие может превратиться в касту.
Вопрос о партии является открытым и во многом спорным. Я изложил здесь лишь один, свой вариант видения решения проблемы создания долговременной патриотической элиты. Наверное возможны и другие варианты.
