Аннотация: - Итак, дамы и господа, стартовая цена Создателя ...
Картина
Я смешивал краски и выплескивал их на холст. Они распускались, то белоснежными лилиями, то черными пятнами гнетущей тишины озера, то зелеными брызгами надежды в чернеющей воде; вот они задрожали едва зазеленевшими листьями на деревьях, граничащих с водным и земным царством, вот вскрикнули хором, улетающих за пределы холста птиц. А я все бросал и бросал краски, отчаянно пытаясь найти то единственное совершенство к которому стремился, но оно все время ускользало от меня, видимо устав от моего преследования. Я бросал картину, хватал пачку сигарет и жадно глотая дым клялся себе, что больше никогда не вернусь к этой проклятой картине. Но она звала меня и отдаваясь ее внутреннему зову, я послушно, как раб, плелся к ней, опять хватал краски, смешивал их и заполнял ими недостаточно выразительное для меня пространство картины. Но она все еще был не та. Ей не хватало жизни и экспрессии. Я смотрел на нее своими уставшими глазами и понимал, что создаю такой же уставший, почти безжизненный пейзаж, каким был я сам.
Разочарованный, я рухнул в кресло, не в силах больше смотреть на картину. Раньше, сюжеты сами преследовали меня. Они являлись в снах, настигали меня наяву, принуждая бежать к холсту и переносить свои визуально-чувственные образы. Они будили меня среди ночи и толкали к краскам, сонного, уставшего, но счастливого в экстазе мистического творческого вдохновенья. Теперь, они покинули меня. Сам не знаю почему, но они иссякли. Я пытался искусственным образом соединять между собой различные детали, создавая банальные натюрморты, пейзажи и всякую ерунду, но это были мертвые картины, не тронутые вдохновеньем, не тронутые жизнью и любовью. Я клепал их одну за другой, как печатный станок, не в силах поверить, что мой талант иссяк, я все пытался выдавить из себя хоть что-нибудь. Я боялся отступиться и престать рисовать, ибо это смерть. Бездействие - смерть.
Днями и ночами я бродил по городу в поисках лиц, сюжетов, пейзажей, но ни, что не трогало меня, ничто не будило во мне прежнюю страсть к созиданию. Я все время натыкался на грязно-уставшие лица, вечно недовольные тем, что наталкиваются на таких же уставших людей. Я видел помойки на центральных улицах города, однообразие серого асфальта плавно переходящее в однообразие домов из такого же мертво-серого цвета. Я видел холод и пустоту поздней осени, обнаженные ветки, выстреливавшие своей чернотой в беззащитное небо. Небо, которое казалось, служило зеркалом для асфальта, потому, что было таким же серым и бесцветно холодным.
Я брел, старательно изучая узор трещин на асфальте и ощущая в себе волну ярости. Я взорвал бы этот город, хотя бы для того, чтобы добавить в него огненный жизнеразрушающий и одновременно жизнеутверждающий цвет. Я поднял голову вверх, в поисках улыбки Бога на эту мою безумную затею, и… Бог ответил мне - мой взгляд остановился на золотом православном кресте, возвышающемся на небольшой церквушке. Мои ноги внесли меня в церковь и моя душа начала возрождаться, глядя в бесконечную доброту и скорбь глаз Иисуса. Моя душа, как и разум наполнились светом вдохновенья, наконец-то оно вернулось ко мне, теперь я знал чего хочу.
Я не шел, я бежал домой. Домой к своему холсту и бесчисленным краскам и кистям. По дороге, в моем воображении возникали все новые и новые детали моего творенья. Сначала - это был только общий, смутно осознаваемый мной план, но позднее возникали его отдельные детали. Чистота цвета, витиеватость линий, коктейль оттенков, образы и брызги воплощенных будущим идей. Все это смешалось в моей голове, ускоряя движенье, невероятная жажда работать охватила меня.
Я перебрал с десяток холстов, ни один из них не был достаточно хорош для моего гениального замысла; я собрал всю свою коллекцию красок, но все они были так блеклы и бледны, но я вдохну в них жизнь, перемешивая их и давая им новый смысл вибраций света, я вдохну в них свою энергию и любовь и заиграют, послушные мне.
Вот он, самый волнующий момент. Я взял в руки карандаш, и он медленно и уверенно начал расчерчивать пространство холста, воплощая задуманный план. Рука скользила, оставляя за собой созданные воображением линии. Общий контур поддался и легко лег на холст. Это была величественная фигура Бога-человека - Иисуса, укутанная плащаницей ниспадающей с плеч вдоль всего тела, со множеством складок, формирующих отдельные участки плащаницы. Вот, появился контур лица Иисуса, губы, нос, брови, глаза - человек проступал с холста. Я устал, грандиозность замысла терзала меня, мне безумно хотелось продолжить работу, но уставшее тело требовало остановиться, я решил, что сделаю первый фрагмент замысла. У меня было несколько идей с чего начать, и я колебался в выборе, каждая из них казалась важной и первостепенной.
Из-за правого плеча Иисуса всходило огненно-желтое Солнышко, но это потом, она станет интенсивно живительным, а сейчас, это лишь блеклая линия карандаша на холсте; за левым плечом - мирно, расположилась величественная луна, во всей своей силе.
Я смотрел, как полог плащаницы обвивает орнамент, сотканный мной из колосьев пшеницы, цветов розы, лилии, незабудок и листьев деревьев - все это переплетенное воедино, являло собой удивительную картину богатства природы, созданного Всевышним. Непослушные, живущие своей жизнью, цветы, все время пытались выбиться из общего строя и прорваться на все пространство картины, их как будто тянуло к нарисованному мной Солнышку. Я едва справился с их буйством, с трудом заставив себя остановиться. Ведь мне понадобится еще все пространство плащаницы, чтобы заполнить им все разнообразие удивительнейших явлений Вселенной, созданных Богом.
На уровне сердца Иисуса, как любимейших творений Бога, я изобразил мужчину, склонявшегося то ли к рядом стоящей женщине, то ли к ребенку мирно устроившемуся на ее руках, то ли согбенного перед божественной волей. Свет и радость струящаяся из сердца Бога, отражалась на умиротворенных лицах счастливых людей.
И тут, тут началось самое страшное. Я почувствовал не крик, нет, вопль своей души, требующий справедливости. Я понял, что нарисовал жизнь, дарованную Богом, а теперь должен нарисовать смерть, ниспосылаемую им же. Смерть - страшный акт несправедливости, перед всем живым. Разрыв всех чувственных связей, опутывающих людей. Смерть, как вечную спутницу жизни, ни на секунду не покидающую человека. Она преследует его с рожденья, она напоминает ему о себе - каждый раз сталкиваясь со смертью близкого, частичка души человека умирает; каждый раз сталкиваясь со сводкой новостей человек впитывает холодноватый блеск смерти, вместе с ее гомоническим хохотом: "Сегодня он, а завтра ты. Я иду за тобой". Она следует за ним, выпивая все силы, не давая расслабиться, и вот, вот он уже молиться о том, чтобы она скорее забрала его, только бы избавиться от страшных мучений, связанных с ожиданием смерти.
Я хотел создать светлую, чистую картину, во славу Творца, но я не мог кривить душой перед собой и перед реальностью. Момент сомнений прошел, и я решился пойти на обман.
Я достал еще один холст и поставил его рядом с первым. Все так же легко дались линии контура, задуманной фигуры. Четко и просто лег овал лица, более похожий на перевернутый к низу треугольник, чем на овал, заостренный нос, впалые скулы, и глаза, пропитанные спокойствием безразличия.
На груди этой демонической фигуры я нарисовал того же мужчину, и ту же женщину, хоронивших своего ребенка. Страх и ужас расточала вторая картина, но я не мог отказаться от реальности, во имя чистоты замысла.
Я опять вернулся к первой картине. Тысячи животных и деревьев, зародились на ней, переплетаясь между собой в единый живой организм. Здесь были моря и реки, созданные Творцом, горы и леса, джунгли и тайга и все бесконечное разнообразия мира начиная от звезды и заканчивая песчинкой пустыни.
Но Демон звал меня и требовал отдать ему должное в сотворенном мире. И тогда я бросился рисовать людей, стрелявших в животных, так мирно прогуливавшихся по холсту на первой картине. Затем человек разрывал животное на части и жадно поглощал его, повинуясь заложенному инстинкту. Он, человек, срубал деревья, взрывал планету, как частную собственность, уничтожая себя и себе подобных. Вся картина была испещрена тонкими красными линиями, символизирующими злость, ненависть, зависть, страх и неуверенность, заложенную в человеке. Вторая картина была отвратительна, своим ужасающим реализмом.
Возле Иисуса вили гнездо птицы, и ярким теплом смотрело на меня солнце, восходящее за его головой. Тепло, покой, уверенность и необыкновенная радость струились с каждого фрагмента картины, соединялись во едино и наполняли душу любовью и счастьем. Но чего-то не хватало. Я никак не мог понять чего именно. Очень сложно было вписать в картину все разнообразное великолепие сотворенное Богом, да это и невозможно. И к тому же ненужно, живопись - это таинство символики. От этой картины веяло искусственностью. От этого рая хотелось бежать без оглядки, ибо он был абсолютно лживым. И мой взгляд все больше притягивала вторая картина. От нее веяло холодом, неизбежностью и честностью.
Я стоял, как парализованный, то и дело переводя взгляд с одной картины на другую и смутно ощущая ошибку их разделенности. С каждой секундой я все отчетливее понимал, что обязан объединить эти две картины в единое целое и тогда, тогда они оживут, дополняя друг друга и отображая реальность мирозданья во всей его красе. И вот тут, холодная волна ужасной догадки, накрыла меня: мы разделяем Бога и Демона, упорно игнорируя очевидность их единства. Без первого, нет второго. Зло от добра неотличимо при отсутствии добра. И наоборот. Добро от зла неотличимо при отсутствии зла. Совершенство добра оттеняет совершенство зла. Бог един. Бог - есть все. Бог вездесущ и всемогущ. Кто же может справиться со всемогуществом? Никто. Кто мог придумать, породить и создать зло, как не единый Создатель всех Вселенных и всего сущего в них - Бог. Демон - не более чем вторая ипостась Бога.
Ужас охватил меня. Я метнулся в ванную, схватил ведро набрал в него немного воды и вернулся в мастерскую. Поставив ведро напал, я методично, один за другим брал тюбики с краской и выдавливал их содержимое в ведро. Вот, полетела зеленая струйка краски, стирая меня остатки надежды во, что-то хорошее. Вот, хлынул, оранжевый дождь, сотканный из смеси желтого, красного и коричневого. Вот улеглась чернота, стремясь, заполонить собою все и подчинить своей силе все цвета. Я перемешал все краски в ведре, взглянул на эту цветовую гамму, неподдающегося описанию, и с размахом вылил содержимое ведра сначала на первую, а затем и на вторую картину. Грязно-странная жидкость растекалась по полотну, принимая причудливые формы, и просвечивая всевозможными оттенками. На первой картине мой маневр оказался не очень удачным, так верхняя часть лица Иисуса осталась видимой, выразительные глаза смотрели на меня с величественным спокойствием. Вторая картина погрузилась многоцветную смесь на половину. Как будто какая-то невидимая сила провела четкую вертикальную линию, разделившую картину на две части: одна из них осталась в первозданном виде, а по второй бежали цветные струйки красочной смеси.
Это зрелище еще больше разозлило меня. Мне даже не удалось уничтожить, созданный мной ужас. Моя рука опять потянулась к ведру, так как я твердо решил уничтожить эти картины. Внезапная боль в груди обожгла меня.
* * *
- Это самый интересный экспонат на сегодняшнем аукционе. Последняя работа великого Динтре. Некоторые специалисты, считают, что мастер умер не успев закончить свою работу, так как его безжизненное тело было найдено возле картины. Некоторые, смеют, утверждать, что создав самое великое произведение в своей жизни, мастер решил оставить этот мир. Но подтверждений версии о самоубийстве не найдено.
Итак, перед вами картина "Создатель". К сожалению, автор не успел сам дать название своему творению, поэтому я представляю ее вам под широко известным в кругу почитателей истинного искусства названием. Картина состоит из двух полотен. На первом холсте угадывается, подчеркиваю именно угадывается, лицо и силуэт Иисуса, силуэт смазан богатейшей гаммой красок и цветовых оттенков, символизирующих, все многообразие мира. На второй картине, созданной из двух частей проявленной и не проявленной, угадывается Демон. Во всем многообразии порождаемого им зла. На этой картине мы видим многочисленный акты злости, смерти, порождаемые Демоном. Не проявленная часть картины, как бы символизирует нежелание людей признать ту ужасающую действительность в которой живет человечество. Действительность злости, смерти, насилия, страха, отчаянья. Обе части полотна, как бы уравновешивают друг друга Иисус и Демон, добро и зло. Художник демонстрирует нам те две силы, которые правят миром. Но на первой картине, над головой Иисуса мы видим лучи Солнца, как символ веры художника в победу добра над злом. Как призыв людям задуматься, ведь человеку, каждый раз, дается право выбора кому служить добру или злу. Скорее всего, что картины изначально были задуманы, как два отдельных произведения и уже потом были соединены воедино, напоминая нам о неразлучности белого и черного, как в знаменитом символе китайской философии - монаде Великого Предела - белое содержит в себе черное, и черное …
Необыкновенное сочетание классической иконописи и авангардизма, так умело соединенное мастером, придает картине неповторимое очарование и уникальность.
- Итак, дамы и господа, стартовая цена Создателя …