Кайзер Хилина : другие произведения.

Жемчуг и бусинки Самиздата. (нитка третья)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Обзор поэтов СИ, которые достойны гораздо большего внимания, чем получают.

выпуск 4.






  Наиля Ямакова
  
  
  "по этапам"


  
  певучий еврейский, гремучий арабский, рычащий немецкий:
  живя по соседству, мы жили почти по-армейски.
  я не отдала тебе цацки, игрушки и нецке.
  ты не позвала ни по-птичьи, ни даже по-зверски.
  и дни проходили - с плотвою, плевками и плевой.
  когда ты - направо, я так не хотела - налево:
  послушай, уж лучше со снобом, чем с этим плебеем -
  и голуби громко курлычут. и мы голубеем,
  становимся небом - кой фиг: эолийским, московским.
  железная кружка. неправильный прикус. секущийся волос.
  стигийскую нежность, сиротскую дружбу мы бросим.
  ты будешь как кристофер ишервуд. я как алиса б. токлас.
  вокруг все ласвегас. у каждой впервой майкл дуглас.
  я помню отчетливо каждый второй переулок:
  ты был изнасилован вьюгой, а я заспиртован в смирновской -
  холодный матрас и, конечно, из форточки дуло:
  по шумной тверской прошагали два пони в попонках.
  мы ели друг друга, потом запивали водою.
  я буду кем хочешь - невестой, ребенком, подонком.
  я буду собой, но, конечно, уже не с тобою.
  ты так много значишь в моей биографии тонкой,
  во всех моих пьянках ты будешь последней заначкой.
  затянуто небо москвы дифтеритною пленкой:
  мой стриженыймальчик, мой ласточкамальчик, мой девочкамальчик
  






  "песенка кому-то"


  
  следы заносятся позёмкой,
  а люди падают в подземку.
  пошаливает подсознанка,
  позвякивают позвонки.
  до горла ворот был застёгнут,
  плечо оттягивала сумка -
  но безупречная осанка.
  ах как мы с вами далеки!
  
  табу закрыло плотно горло:
  не пропускает звонких жалоб
  железный водосточный жёлоб,
  а в нём замёрзшая вода.
  а я бы прошлое затёрла!
  а я за вами побежала б!
  а я такого пожелала б!
  но лёд холодный и тяжёлый,
  и галки спят на проводах.
  
  церквями расцветали раны.
  мне было холодно и рано.
  вы были в сигаретном дыме,
  не говорили ни о чём.
  весь город уместился в раме.
  и вы тогда не знали сами,
  что мне приснилось ваше имя,
  что вам - пора и - горячо.
  
  зимую в чёрном петербурге:
  рукопожатия, разлуки,
  друзья, сугробы, галки, горки -
  всё, что зима приволокла.
  опять глинтвейн, опять окурки,
  в который раз чужие руки
  мнут мандариновые корки.
  и табунами облака.
 






 
  "финиш"


  
  
  в загоне, в клетушке, при лампе, в неправде: в парадном.
  без фенек, без баек, без денег и прочих плюмажей
  становишься общедоступным и всемипонятным.
  как памятник - бронзовым. или как книга - бумажным.
  не стих - документ. на груди не ладонь: отпечатки.
  и каждый твой выдох с мороза засчитан табачным.
  когда соберёшься, забудь про очки и перчатки,
  ведь ты же не стоишь, а я, ну конечно, не значу
  совсем ничего.
  
  луна закатилась за крышу истёртым жетоном.
  ты знаешь, на окнах в домах больше нет занавесок.
  враньё разлетелось, враги разбрелись, заскучали вороны.
  и каждый из поводов наших достаточно весок,
  чтоб не возвращаться с победой, чтоб тихо исчезнуть.
  чтоб наоборот этим - логику финиша сдвинуть.
  как много таких поднималось к тебе сквозь подъезды.
  я знаю весь список. поэтому хочется сгинуть.
  
  
  






   Валерий Прокошин
  
  "Письмо Иосифу"


  
  Из России с печалью: Быльём
  Зарастают полночные страхи.
  В Третьем Риме, Иосиф, подъём
  Начинается с гимна, а в нём,
  Как считают буддисты-монахи,
  Зашифрована песня о браке
  Тайной Шамбалы с русским Кремлём.
  
  В Третьем Риме, Иосиф, душа -
  Нараспашку татарскому игу.
  Правда, можно затеять интригу,
  Например, эмигрировать в Ригу.
  Но страшней воровского ножа
  Вкривь и вкось режут крылья стрижа
  Прошлой жизни небесную книгу.
  
  Память - это магический клей:
  Скрип ведра или шорох полозьев,
  Сытный запах пшеничных колосьев
  И подсолнечных - с солью - полей:
  Что ты помнишь об этом, Иосиф,
  С плеч долой злую Родину сбросив?
  Впрочем, ты ни о чём не жалей.
  
  В Третьем Риме сегодня зима:
  Снег ложится посмертною маской
  Президента. И вновь мы с ума
  Сходим здесь, под калужской Аляской,
  Между ссученной явью и сказкой,
  Как сказал старый дворник Кузьма,
  Оглянувшись на север с опаской.
  
  Покрывается солнечной ржой
  Всё, что было когда-то любимо.
  День, сгорая, проносится мимо,
  И чадит трёхгрошовая Прима:
  Ничего больше нет за душой,
  Кроме родины этой чужой
  Под обложкою Третьего Рима.
  
  * * *
  
  В декабре в России пакуют мешками пух,
  Рубят ёлки, кормят из рук белоснежных мух,
  Лепят баб, и прошлое перетирают в труху.
  В декабре Россия считает своих старух,
  Роковым числом ранит память и режет слух,
  Отзываясь болью в груди и бессильем - в паху.
  
  В декабре есть отличный повод уйти в запой:
  Как-никак - сорок лет, и двадцать из них - с тобой,
  Только с Музою дольше (попробуйте спать втроём).
  Меж столом и вечностью двигаюсь, как слепой:
  Можно жить на ощупь, но выжить - только с толпой,
  Потому что нельзя быть сразу рабом и царём.
  
  Я всё реже плачу, всё чаще собой плачу
  Палачу из прошлого: Хватит! Всё, не хочу!
  Тормозни, ангелочек, у церкви, я здесь сойду.
  Пусть последний нищий, припавший лицом к плечу,
  За меня поставит копеечную свечу,
  Ведь страшнее расплаты разлука в Твоём саду.
  
  Говорят, что время течёт, как река, на юг,
  Отражая слова и мысли, и всё вокруг,
  Даже мёртвых людей, а вернее, их имена.
  Почему на пороге смерти, вступая в круг,
  Нас пугает младенца крик или яблок стук?
  Неужели так хочется жить, невзирая на:
  
  * * *
  
  За окном непролазная тьма, и февраль, и сугробы по пояс.
  
  Я проснусь, закурю натощак: электрическим светом умоюсь.
  
  Я люблю этот призрачный час, называемый коротко - полночь,
  
  Когда можно из лунного блюдца отхлёбывать жгучую горечь,
  
  Наблюдая за тем, как минутная стрелка, шагая по кругу,
  
  Переводит сквозь зыбкую вечность свою часовую подругу.
  
  Так и я свою жизнь перевёл через ад в знак земного протеста
  
  Против зла и вранья, чтоб навеки забыть это грешное место,
  
  Где родился и рос, как привязанный к берегу крепкою леской.
  
  Набивая оскомину к жизни убогой, последней, советской,
  
  Я в ответ ускользал через узкие дырочки русского сита,
  
  Не боясь, что распнут на рекламном щите у кремлёвского скита.
  
  Зябко кутаясь в боровский плед, понимаю, что снова и снова
  
  Ночь испита до самого дна, словно вечная Чаша Христова.
  
  Скоро здесь рассветёт, и зима обнажит свою сущность медвежью,
  
  Оставляя меня, как всегда, между сном и реальностью между.
  
  Я брожу от окна до дверей с полной чашкой остывшего яда
  
  В ожиданье Годо: или ангела - разницы нет. И не надо.
  
  * * *
  
  Лампа светит тускло, будто
  Прячет нас от страшных лет.
  Ничего теперь не будет
  Да и не было, и нет.
  
  Кто-то плачет в самоваре,
  А в углу поёт сверчок.
  Мы индийский чай заварим
  Под болгарский табачок.
  
  Нам с тобой уже не ведать
  Одиночества в дому.
  И не спрашивать: Что делать?,
  Кто виновен?, Почему?.
  
  Полночь смотрит глазом карим
  К нам в окно. А мы - молчок.
  Мы бразильский кофе сварим
  Под французский коньячок.
  
  Посреди России снежной
  Слабо светится окно
  Отраженьем жизни прежней
  И чужой давным-давно.
  
  Время век о вечность точит,
  Приставляя смерть к виску.
  Мы допьём остаток ночи
  Под российскую тоску.
  
  






  Леонид Терех
  
  
  "шесть соток"


  
  Я и не думал, на прощание
  Смоля с дедуней самосад,
  Что он отпишет в завещании
  Шесть соток в Муромских лесах.
  Видать, хватил дедуня лишнего
  И щедро внуку подмахнул
  Владеть землёй в Перепиздищево,
  Чтоб мог поехать отдохнуть.
  В управе мне начальник седенький
  Велел: "Читай и подписуй,
  Что признаёшь себя наследником
  Именья в Муромском лесу".
  Не Переделкино, не Болшево,
  Но в память дедовых заслуг
  Пришлось послабиться госпошлиной
  Холопу в барскую казну.
  И за недели две до отпуска,
  Листком с печатью шелестя,
  Во мне взыграли чувства отпрыска
  Землевладельцев из крестьян.
  Оно, конечно, и не Сочи там,
  Но, заложив под хвост вожжу,
  А хули делать коль уплочено, -
  Так хоть поеду, погляжу.
  Взяв в долг фонарик в мятом корпусе,
  Рюкзак, палатку, два ножа,
  Ну и урок ходьбы по компасу
  У достоверного бомжа,
  Во время "Ч" почти Сусаниным,
  В экипировке всех долгов,
  По отпускному предписанию
  Встал на развилке трёх дорог...
  
  
  Я их нашел, считай, по запаху, -
  Чутью спасибо, не глазам, -
  Шесть соток леса, перепаханных
  Лет шестьдесят тому назад
  Зарубцевавшимися милями
  Траншей, воронок и могил,
  Ну и по дедовой фамилии
  Среди семнадцати других.
  А он и в жизни не шиши мочил
  И похохмить бывал горазд,
  И этой надписью ошибочной
  Мне унаследовал на раз
  Одним плевком с блиндажной насыпи
  Класть на бумажных этих сук...
  ...И жизни тех других семнадцати
  В корявом Муромском лесу...
  
  






  "Песок...Вода..."


  
  Когда по имени и отчеству
  Я буду призван на отчет,
  Чего я там в своей песочнице
  Накуролесил и почём,
  Я расскажу, как между пальцами
  Спустил полжизни в никуда,
  И всё, что строил,- рассыпается:
  Песок...
  Вода...
  
  Когда меня возьмут с поличным и
  Я сам признаюсь, - се ля ви,-
  Что втихаря лепил куличики
  Своей особенной любви,
  Я постараюсь не расплакаться
  В стенах почтенного суда
  Из-за того, что это лакомство -
  Песок...
  Вода...
  
 






 
  "Да будет так..."


  
  Когда-нибудь, и срок - не суть,
  Вполне возможно, что нестарым,
  Меня красиво понесут
  В приёмный пункт остывшей тары,
  Где пьяный прапорщик в годах,
  С кадилом, возле барной стойки
  Перстом слабает на губах
  Чего-нибудь из Modern Talking
  И, положенец всех стихий,
  Без всяких санкций и милиций
  Отпустит мне мои грехи
  И: натурально похмелится:
  
  :Когда-нибудь на небеси
  Я искуплю, сложив молебен,
  Что на помойку выносил
  Еще не умершую мебель
  И что, цепляясь на ходу
  За косяки, диван бездушный
  В ночь испустил сиротский дух
  Из перелатанных подушек:
  






  
  "многоточия"


  
  :аккорд финального "прости"
  Опошлит всё - какого хрена? -
  И текст в итоге не спасти
  Ни заголовком, ни рефреном,
  Ни разблюдовкой стольких лет
  На тривиальные абзацы:
  пришел,
  увидел,
  взял билет:
  :но сделал вид, что ездил зайцем:
  
  
  :под акапеллу вздохов и стенаний,
  На простыне в разводах блюманже
  Одной рукой перепишу сценарий,
  Пока другой состряпаю сюжет,
  В котором я - не просто репетитор
  Капризной дивы мыльного кино,
  И там тебя не будет даже в титрах
  Не то что на постели с эскимо:
  
  
  :пока фантазий девичьих наркотик
  В твоём быту - источник новостей,
  Я на больничном отсижусь в окопе
  Традиционных взглядов на постель.
  Пока постель расцветки "типа зебра"
  Не оскудела на цветные сны,
  Я заночую в качестве резерва
  На уголке скамейки запасных:
  
  
  :в твой интерьер обивки мягкой мебели
  Моих стишков вплеталась бечева,
  Но для меня и места толком не было,
  Не то чтобы остаться ночевать
  И попытаться выскрести до синего
  Ноябрьской депрессухи целину:
  Осталось сплюнуть послевкусье имени
  И расценить плевок как поцелуй:
  
  
  :"прости-прощай" - пароль моих ошибок,
  и долгий ряд на рукаве плаща
  годами обезболенных нашивок
  за искренность в бою:
  : "прости-прощай":
  затёртый штамп профуканного счастья,
  почти смеясь разменянный на чай,
  легко прощать и, уходя, прощаться,
  бубня, как Отче Наш,
  : "прости-прощай":
  
  
  :от всего, что успел изуродовать
  Принародно струясь кипятком,
  Я уйду потемну огородами,
  И, глядишь, не заметит никто,
  Что исподнее рифмами выпачкал,
  Стих вгоняя в привычный шаблон:
  :Ты с таким не смогла бы на цыпочках
  Сделать рядом и пары шагов:
  
  
  ...из каких необъяснимых мелочей
  Я сложил букет твоих изображений,
  Что мазок чужой помады на плече
  Вызывает спазм глотательных движений.
  Даже если грусти вытолкать взашей
  И рефлексы отмотать намного раньше,
  Перемазанный помадой до ушей
  Всё равно я безголосый и не жрамши...
  
  
  : из каких бы смыслов и причин
  Я не стряпал снадобья от боли,
  Не позволь мне, Господи, словчить
  С рецептурой формулы Любови.
  Отведи заманчивый искус,
  Трепыхаясь на игле прицела,
  Разбавлять неповторимый вкус
  Заманухой сладкого плацебо...
  
 






 
  Татьяна Бориневич
  
  "завязала:(для Н.Т.)"


  ----1----
  
  Всё так произошло, как было мне угодно.
  Меня как барабан устало бьёт озноб.
  Во мне разбужен зверь, разлёгшийся у входа.
  Мне не прийти в себя - теперь он не уснёт.
  Он, в общем, и не он. По полу он - зверица,
  Проверка на болезнь - душевная Пирке.
  Она поможет мне от глупости забыться,
  Я у неё пойду на прочном поводке.
  Выбрасывая букв черешневые кости,
  Я вымету слова-бумажки от конфет.
  Мой праздник завершён, я тихо успокоюсь.
  Заклею до зимы души своей конверт.
  Скорлупки запятых, арбузнокоркость скобок.
  Ну как же всё во мне безумьем заросло!
  Корявою строкой-шнурком смешным и скорбным
  На бантик завяжу чудное ремесло.
  Но где-то между рам есть божия коровка,
  Похожая на глаз (хоть о семи зрачках)
  Пустого сизаря. На каплю грязной крови.
  На точку. И её не вытащить никак.
  
  ----2----
  
  Кириллицей каюсь. Щепотью сдавленной
  На небо шлю реноме.
  Губами в помаде на чашке ставлю я
  Арабской вязи фрагмент.
  В речах моих несвязных и матерных,
  Порою сквозит латынь.
  На клинопись плохо глаженой скатерти
  Иероглиф пепла летит.
  Да, я завязала:Просто:Видишь ли:
  Период такой пришёл.
  Я справа налево веду на идише
  По джинсам у сына шов.
  Родная! Я между строк лавирую.
  Я что-то пишу везде.
  Ногтями. В кровь. На спине любимого.
  И вилами по воде.
  
  






  "***"


  
  В лучших стихах никогда не дано нам согреться.
  Их аромат нам не будет пропет и рассказан.
  Во временной промежуток длиной в сигарету,
  (Той, что даёт сердобольный палач перед казнью),
  Пишут их люди с привычною болью в запястьях,
  Или с мозолью, курком неудобным намятой.
  Те, что имеют при жизни в словарном запасе
  Пайку сырых междометий, присоленных матом.
  Их прочитать сможет лишь любопытный прозектор,
  Вывернув веки клиенту разрезом продольным.
  Морг зазвенит вдруг такой красотой предрассветной.
  Правда и это убогий подстрочник. И только.
  
 






 
  "ремесленное"


  
  Пять мостов проложено, не так ли,
  Через голубые реки вен?
  Пять невнятных строчек в жанре "танка".
  Шулерская нычка в рукаве.
  
  
  Сломанных растений вздох сиротский,
  Раненых зверей утробный всхлип-
  Пульс мерцает. Он вот-вот сорвётся.
  Скатится знакомой тропкой в Склиф.
  
  
  Господи! Избавь меня! Зачем мне
  Дар никчёмный, горький и сухой?
  Мозг шнуруют строчечные черви,
  Тёмные исчадия стихов.
  
  
  Вскормленных печалью до удавов,
  На исходе года, к декабрю,
  Я перецелую их, рыдая.
  И парик горгоний смастерю.
  
  
  Знаю. Это сбудется когда-то,
  Позову друзей родных ко мне.
  Неразлучность. Навсегда. Константой
  Мой нерукотворный сад камней.
  
 






 
  Евгения Райзер
  
  
  "Поводом для..."


  
  Просто остаться
  Поводом для пересудов, когда рассудок
  Выдал часы приёма. Выпасть из суток,
  Влиться в поры безжизненных стен, как в соты,
  В лицах-окнах переломиться сотой,
  Тысячной, миллионной частичкой света.
  Вылиться. Вырваться. Выпасть счастливым билетом.
  И предаваясь таинству иносказаний,
  Вверить ладоням языческий ключ признаний.
  
  Просто остаться
  Поводом для перемены времени года,
  Смены причёски, походки, замочного кода,
  Старых привычек. Темою для кавычек.
  И, как бы между прочим, "не будет ли спичек?",
  И, как бы между делом, сомнения ради,
  Поводом для расставаний не больше, чем на день.
  И без причины причиной ночного бреда
  Под легкомысленным маленьким клетчатым пледом.
  
  Утро. Не оставляя следов посуды,
  Просто остаться поводом для пересудов.
  
  






  "Фиолетово-оранжевое настроение"


  
  Фиолетово ль, друг мой, тебе (как оранжево мне)
  Что возможно забыть как дышать между мартом и маем?
  Говорят, жизнь - закрытый сосуд, мы же стены ломаем
  В обречённой попытке прорваться, пролиться вовне,
  
  Что надежда нас греет с утра. Вечерами знобит,
  Что она есть всего лишь отсроченная утомлённость.
  А любовь: (закавычить?) любовь по свидетельству клёна:
  Вздох скамейки, скамейкой прикрывшись, под лунный кульбит.
  
  Фиолетово ль, милый, тебе (как оранжево мне)
  Что наш маленький зрительный зал наблюдателей полон?
  Неумеренность к зрелищам высмеял некогда Воланд,
  Только я не Марго, ты не мастер, но страсти в цене.
  
  И неважно, какое число, от числа наугад
  Прибавляю десяток с прямым попаданием в лузу.
  Наблюдают часы Удивлённые этим конфузом,
  Ну а мы наблюдаем со сцены премьерный закат.
  
  На востоке закат, фиолетится ночь Ив Роша,
  Убедительный запах, но чем-то на жалость похожий.
  Я Вас, сударь, люблю. Вы меня, разумеется, тоже.
  И оранжево в небо бильярдный закатится шар.
  
 






 
  Борис Панкин
  
  
  "Чёрная свадьба"


  
  1.
  
  Отворяй ворота
  Будем танец плясать живота.
  Кровосток не глубок у ножа
  Хватит, детка, дрожать
  Отворяй ворота
  Начинаем с иного листа.
  Будешь, сука-ты-падла-ты-мразь
  заполошная весть.
  Эта месть. Безграничная власть
  Чуешь, я уже здесь.
  Открывай ворота
  Эта песенка очень проста.
  Будет кукла плясать под дуду
  Я иду.
  
  2.
  
  Что ты, бейба, не надо плакать, не надо слез.
  Посмотри, я тебе в подарок клинок принес.
  Я его для тебя берег, для тебя хранил.
  Слышишь, дрянь-зверек, ни при чем тут Бог --
  Я тебя простил, из последних сил.
  
  Бейба, не надо плакать, не плачь моя
  Горькая злая радость последняя
  Слышишь? Заткнись и слушай!
  Стоять! Смотреть!
  Как выползает ужас
  Крадется смерть.
  
  3.
  
  Отворяй ворота
  Эта черная весть неспроста.
  Известковая взвесь
  Покрывает подобье креста.
  Слабым контуром еле видна
  Крестовина окна.
  Ты меня вспоминай, поминай
  Все испито до дна
  Не цикута, но что-то, как будто
  Похожее на.
  
  Отворяй ворота
  Разъедает нутро кислота.
  Эта ненависть, --
  Это, детка, твои плоды.
  Одному не съесть
  Угощайся, дружок, и ты.
  Хватит варева
  Накормить тебя не скупясь.
  Не отравлено
  Жри пригоршнями, сука-мразь.
  Отворяй ворота
  Будем танец плясать живота.
  
  
  
  4.
  
  Моя бейба больна,
  Моя бейба похожа на
  Куклу безвольную,
  Мразь беспринципную.
  Будет не больно,
  В ярость подсыпана
  Смерть.
  Стоять! Смотреть!
  Ты будешь плясать,
  Я буду играть и петь!
  
  Моя бейба танцует танец на цыпочках на
  Цырлах. Она бледна, смертельно бледна.
  Музыка не по нраву?
  Давай, пляши.
  Жизни моей отрава,
  Нарыв души.
  
  Моя бейба танцует словно напротив смерть.
  
  Ты будешь плясать. Я буду играть и петь.
  
  Ты будешь плясать. Я буду играть и петь.
  
  Ты будешь плясать. Я буду играть и петь.
  
  






  Юрий Коньков
  
  
  "Эпистолярные обмылки"


  
  1
  Жалуешься, что даже во сне - лишь чужие лица,
  Все время просишь тебе присниться...
  И я сажусь в кресло, закрываю глаза,
  Откидываю голову (больно, но иначе нельзя)
  И давай посылать тебе свою персону
  В червовом коде по небесному телефону...
  Однако в ответ мне - короткий гудок...
  
  Ложись-ка пораньше спать, дружок!
  
  
  2
  Я увижу тебя сегодня - можно?
  ...или лучше не спрашивать - вдруг уклончиво?
  Ты прости, но люблю и тоскую - до дрожи,
  До судорог, до выжатого в кровь лимончика
  
  Я увижу тебя сегодня - точно!
  Без всяких "можно" - сколько можно быть мальчиком!
  Я увижу тебя - сегодня ночью,
  Едва лишь накроюсь одеяла экранчиком...
  
  
  3
  Бывают дни, когда я готов
  Иметь самую грязную женщину на Казанском вокзале,
  Когда даже в негре преклонных годов
  Я вижу объект сексуальных притязаний
  
  Бывают недели, когда я пьян -
  Ну, не то, чтоб в говно, но, в общем, не в меру
  Сижу и хлещу за стаканом стакан -
  Эдакий примерный гражданин эсэсэсера
  
  Бывает порой - и очень часто,
  Когда я вылитый хам трамвайный,
  И ни мыло, ни абразивная паста
  Не могут выдраить этот гальюн вербальный
  
  Бывает всякое. Но не было и быть не может
  Чтобы я мог спокойно смотреть, если ты плачешь
  В искупленье отдам тебе все: зубы, кости и кожу,
  Нервы, в клубочек смотанные, ноздри и пальцы
  
  И что тут поделать, если я вот такая сука,
  Что ты хочешь плакать чаще, чем оно позволительно?
  Просто легче и легче мой шаг, и кровь по все меньшему кругу
  Бурлит и сворачивается, если тебя обидели
  
  Так и отдаю души своей пальцы под нож
  Бросая их в снег, к ногам твоим, окровавленными стихами
  Разговор невнятен? Неразборчив мой почерк? Что ж,
  Неудивительно, ведь я держу карандаш зубами...
  
  
  4
  Когда мои думы - залитый текилою соли пуд,
  Хорошо разглядывать крюк, на котором болтается люстра...
  Я не люблю тусовки, где жадно и громко пьют,
  И еще когда меня спрашивают, почему я грустный.
  
  ...
  
  Когда поцелуй подарен, когда поцелуй возвращен,
  Кажется, вечно будет стоять моя колокольня...
  Я не люблю, когда спрашивают: "Хочешь еще?"
  И еще когда удивляются: "Неужели и вправду больно?"
  
  ...
  
  Когда снова вечер тосклив и обороты к нулю,
  Я снова дышу, услышав "Ну здравствуй, милый!"...
  Я не люблю - до ногтей в лохмотья - слово "люблю"
  И очень люблю, что другого сказать не в силах.
  
  
  5
  у меня чешется внутри головы -
  надо им что ли крошек насыпать
  ...
  Я никак не могу встать до рассвета -
  Скоро лето:
  вкус халвы
  запах липы
  Лето...
  Синее небо и поле желтое
  Теплый живой чернозем...
  
  Я на работе - но я не работаю...
  
  ...как мы ее назовем?..
  
  
  6
  День под ногой хрустнет
  В ухо воткнет ключик
  Как без тебя пусто
  Как без тебя плющит
  Сколько же слов стылых
  Сколько ножей в ребра
  Как без тебя - милым?
  Как без тебя - добрым?
  Псы-друганы квохчут
  Вздохи мои солят
  
  Я колдану дождик:
  Плакать хочу вволю.
  
  
  7
  С Добрым Утром, любимая! Солнышко - в твою честь
  Над горизонтом сегодня волчком крутилось
  А я еще раз убедился, что все-таки счастье - есть,
  Причем, что угодно, лишь бы есть рядом с милой %))
  
  Кровь с молоком... Я сегодня мешал их с мочой,
  Отрешенно сопя и дивясь отсутствию боли
  И пусть на сей раз болит не спина, а плечо,
  Но теперь я, похоже, смогу дотянуть до второго...
  
  Луна в Близнецах - я теперь понимаю, кажется,
  Просто была моя очередь жертвовать кровь ей...
  Ах, о чем, ну о чем я с утра?! Прости: в голове моей кашица,
  Истома в руках и ногах, и глаза коровьи...
  
  Ну да это все лирика. Лучше скажи: как ты?
  Горлышко? Ребрышко? Башенка? Лапушка... Солнышко!..
  Не, ну какие же все-таки мы с тобою... коты %)
  Вернее, кот - это я, а ты моя кошшшшшшшка...
  
  
  8
  Полтора часа лету до этой Казани -
  Вовсе не много.
  Но эти самые полтора часа мне -
  Как разматыванье кишок по пыльной дороге:
  И не больно вроде, но -- чревато себя потерей,
  Такая вот хреновина заковыристая...
  Не могу без тебя - и рифма нейдет, и сам зверь зверем...
  Таким уж меня вырастили...
  И такая у меня особенность организма:
  Ударяюсь ли я в загул,
  Пишу ли я письма --
  Без тебя -- ну никак не могу!
  
  






  Ксения Щербино
  
  
  "Маршрут Прага-Вена-Венеция"


  
  1
  буду любить тебя пражски-пражски
  витражно - насквозь и насквозь куражно.
  бумажно. прозрачно и штатски-блядски
  кусаясь на карловом - клецки-ласки
  без нежных женских протяжных гласных
  а после шептаться как с детским сердцем
  как с богом - с беззвучным бокалом богемским
  в нем слышать - что немец назвал бы schmerz"ем,
  а русский- смертью. И так по-женски -
  о господи, больше терпеть нет мочи!
  до раны сквозной дотерев бок гончей
  и к ночи делаясь резче, звонче,
  тоньше - шептать тебе желчно-жальче
  "средневеково-невлюбчив мальчик
  Брунцвик". Выше ластясь кошачье
  невиннее становясь, невзрачней,
  незрячей - кутаясь, как в рубашку -
  в тебя - я люблю тебя пражски-пражски.
  
  Брунцвик - пражский рыцарь (ага, как у МЦ)
  бок гончей - по преданию, на Карловом мосту есть статуя святого и гончей рядом с ним, если ты потрешь ее бок, твое желание исполнится...
  в чешском очень мало гласных )))
  
  2
  буду любить тебя венски-венски -
  стеклярус, перья, жабо. разденься.
  с тобой - на крест, без тебя - повесся.
  на каждый взгляд отвечаю резью
  голодной. Видишь - брезгливый месяц
  в брюзгливом кофе с румяной брётхен -
  живородяще рефлексно-рвотно
  как если б я зачала - но что-то
  мешает. любила. была животным.
  вгрызалась злобно как в цветчкенкрампус -
  все выше. выше. последний ярус.
  сейчас сломаюсь. сейчас расплачусь
  а за порогом начнется август -
  застрявший в горле имперской втулкой
  во мне старинной резной шкатулкой
  застывшей музыкой гулко гулко
  и пылко - до Штрауса и до вальса.
  не золушничай на балу останься
  со мною на ночь - смешной и резкий
  Щелкунчик. люблю тебя венски-венски
  
  брётхен - Broetchen - булочка (нем)
  цветчкенкрампус - пряничный человечек, если верить путеводителю)))
  
  3
  буду любить тебя венециански
  горстью бисера - атаманской
  княжной выбрасываюсь и пьяно
  смеюсь - как стеклянная как мурано.
  я отражаюсь в тебе отражаюсь
  тысячами цветных мозаик
  в воде - я большая уже, большая! -
  и ноги раздвинула, как чужая
  себе. ненавижу жалость!
  ты мечешься-нервничаешь. я устала.
  прячемся - что нам осталось?
  
  ты панталоне а я баутта
  ты баутта я коломбина
  я коломбина ты панталоне
  ты растерян а я в миноре
  дело конечно же близится к ссоре
  мы не более чем герои
  переколпачена половина
  шутов в ожидании чуда.
  любовь к трем апельсинам
  и некой анечке. снов и слова
  праведник казанова! -
  или я путаю с доном Жуаном?
  феи кофе кентавры фавны
  я не уверена в своей роли.
  явление гратароля
  падение гоцци - пусти согреться
  старое глупое сердце
  годы гондолы каналы качели
  небо беру в свирели
  
  сломай меня, глупенький! - хрупко, мелко -
  смотри, я кукольная - подделка
  под настоящую. кракелажем
  исчерканная. флердоранжем
  засыпанная и даже
  спокойная - словно в сказке.
  я надеваю маску -
  ласково исчезаю венециански.
  
  
  
  
  Панталоне де Бизоньози - знаменитый венецианский купец, ревнивый,
  нерешительный и ничего не видящий в своем странном, наполовину
  средневековом обличье.
  Коломбина - служанка
  баутта - черно-белое домино, самая известная чисто венецианская маска.
  По сути, это маска, сощедшая со средневековых миниатюр, на которых
  смерть была еще мужчиной.
  "Любовь к трем апельсинам" - народная сказка, которую поставил Гоцци.
  Гратароль - молодой англоман и фат, соперик Гоцци в амурных делах с
  актрисой Теодорой Риччи.
  кракелаж - роспись стекла - трещинками.
  Мурано - венецианское стекло....
  
  







Другие выпуски:

Жемчужины поэзии Си

?1

?2


Рекомендую почитать:

Собрание Краша


Композиция:
 Copyright Кайзер Хилина (helena@private.dk)


 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список