Чваков Димыч. Поехали!

ПОЕХАЛИ!

(путешествия в старинной манере)

Какой же русский не любит ... ездить на поезде? Почему только Николай Васильевич про русских вспомнил? Не понятно? По моему, так и не только люди этой национальности любят путешествия. За окном тебе всё время предлагают что-то новенькое. Хоть и не раз проезжал по этим местам, а всё одно - прелестно! А соседи по вагону? Это же такой кладезь новых впечатлений. Где ещё узнаешь столько нового, как ни в очередном путешествии. А, впрочем, и достигнув цели, конечного пункта очередного маршрута, получаешь массу адреналинового вливания в кровь. Вы согласны со мной? Я так и думал. Тогда вам могут показаться интересными мои путевые заметки из ещё ТОЙ, старинной жизни, когда покупка билетов на любой вид транспорта представляла собой почти неразрешимую проблему, когда макушка ещё была скрыта от посторонних взглядов волосяным покровом, когда хотелось петь и дурачиться по любому, самому незначительному поводу.

1. САПОЖНИК ИЛИ С ВЕТЕРКОМ

На дворе уже несколько месяцев кряду роскошествовал 1988-ой год. Наши футболисты взяли "серебро" на чемпионате Европы. Разве такое забудется? А где же был я в этот "звёздный час"? А был я в Северодонецке Луганской (она же Ворошиловоградска - честь и хвала первому "красному" офицеру - по совместительству) области. Повидав сотрудников ВЦ Колвинской экспедиции, которые там в то время обучались на курсах, и порешав все вопросы по послегарантийному обслуживание комплекса ПС-2000, я устремился в сторону севера. Там ждала меня любимая работа и столько новых непередаваемых впечатлений.

Разгар лета, билетов нет. Из Северодонецка практически не уехать. Поэтому пришлось махнуть на автобусе до станции Горловка Донецкой области. Там проходящих поездов в столицу много - авось, да на какой-нибудь сяду. И сел бы без проблем, да одна неувязочка приключилась. В тот год случился мощный оползень на участке железной дороги между Сочи и Туапсе. Поезда задерживались, минимум, на сутки.

Вокзал Горловки встретил меня дивным столпотворением. Картинка в стиле последнего дня канувшей в пепле Помпеи. Измученный ожиданием народ штурмует кассы, пытаясь ускорить своё отправление в "даль светлую". Но помогает это мало. Да, и какой, скажите, на милость может быть результат таких штурмов, коли, нет поездов, следующих со стороны Кавказа уже второй день? Кассы наглухо запечатаны, а по вокзалу то и дело гремят объявления: "Поезд номер ..., маршрута следования ...- Москва, опаздывает на 36 часов".

Вот такая сказочная перспектива - вынужденно застрять в командировке на несколько суток. Но что же тут поделаешь, если форс-мажор на блюде во всей своей красе?!

Встал я в конец бессистемной бестолковой очереди и приготовился терпеть все тяготы и лишения, как учили нас на военной кафедре. Хоть в запасе, но всё-таки офицер. Это вам не просто изнеженный штатский с кучей неоправданных ожиданий.

Прошло часов пять. Ноги сделались ватными. Но тут в очереди, до этого находившейся без движения, началось внутреннее шевеление. Ага! Значит, поезда начали прорываться из грязевого (читай - селевого) плена. Чувствую, сзади надавили сильно - там за мной за полдня много народу успело приобщиться к культуре советской очереди. Вся первобытная, неуправляемая масса разом забурлила, закипела. Касса открылась, и начался форменный раскардаш.

В полном соответствии с основным законом стадности, выявленным ещё Чарльзом Дарвиным, народ попёр, презрев все приличия, к заветному оконцу. Я даже и сообразить ничего не успел, когда меня мощным приливным цунами человеческой плоти вынесло прямо к стойке. Вот так раз, был в хвосте, а теперь только пара счастливчиков впереди. Да, и меня-то неудачником назвать в этой ситуации язык не повернётся!

Настоящий интеллигент на моём месте с негодованием вышел бы из очереди и занял подобающее ему место в сторонке, но моё животное начало преобладало. Я и не думал бросать отвоёванных (пусть и не мной) позиций. И вот уже... началось! Первый счастливец отклеился от кассы. Обладатель первого за текущие сутки билета с трудом встал на ноги (раньше он просто висел на поясном ремне в позе буквы "зю") и, раздвигая локтями страждущих, приступил к освобождению своих затёкших конечностей из недр толпы неандертальского толка.

Скоро! Скоро... Ещё пять минут и... мне посчастливится зависнуть над кассой. И в сей счастливый миг над ухом чувствую шепоток: "Деньги есть? Возьми ещё один билет до Москвы. Ты же туда едешь?" Я даже не успел разглядеть лица говорившего, поскольку моя шея была завёрнута на полтора оборота против часовой стрелки. И тут же меня прокатили животом по стойке, и я уже мог (о, великое чудо Маниту, воспетое индейцами племени дэлавар!) просунуть почти онемевшую руку в маленькое отверстие кассы.

Сделать это, надо сказать, было очень непросто. Если бы не анонимный заказчик (который в ухо шептал), то, вероятно, я просто бы вылетел под потолок, как пробка от нагретого на солнце "Артёмовского игристого" волею незаслуженно обиженной толпы. Этот аноним оказался массивным и крепким. Он плотно прижал меня к кассовому прилавку так, что дышать стало нечем. По этой причине кассирша долго не могла понять, куда же я собрался ехать. Хорошо, что тогда у меня были чистые и ясные глаза, незапятнанные житейскими проблемами. В этих глазах и прочиталось, что мне нужно два билета до столицы.

Как я выбирался от стойки, не помню. Было дурно и душно. Смертельно хотелось пива. Как чумной, вышел на улицу. В руке плотной трубочкой были сжаты билеты, а от сдачи, которую мне выдали согласно прейскуранту цен, на ладони образовались глубокие бороздки. Сдачу ведь дали мелочью. Сзади кто-то продолжал усиленно дышать в ухо. Я обернулся и обратил внимание на красивого высокого парня с широкой улыбкой. Он сказал: "Ну, давай смотреть, что за билеты". Догадаться, что это и есть тот самый "бульдозер", не давший мне стремительно отчалить от кассы в трудную минуту, не составило труда.

Мы изучили свои проездные документы, доставшиеся в нешуточном сражении с обстоятельствами. Билеты были на поезд, следовавший по маршруту Орджоникидзе (ещё не Владикавказ) - Москва. Тут же обезображенный атрибутами вокзальной трансляции голос объявил, что наш транспорт "ожидается прибытием через три час". Парень расплатился за билет, и мы притихли, как бы не понимая, что же делать дальше. Правила хорошего тона в таком случае учат тёмных людей либо немедленно познакомиться, либо вежливо попрощаться. Мы выбрали первый вариант.

Мой новый знакомец звался Игорь. Он был сапожником в самом хорошем смысле этого слова. В Москву стремился отвезти свою продукцию, где и реализовать оную на одном из рынков, используя свои кооперативные каналы. Огромная сумка с обувью была при нём. Какое же знакомство могло обойтись без пивопролития? Решили в ожидании поезда посидеть где-нибудь тихонько в прохладном местечке. В камеру хранения вещи договорились не сдавать - вдруг там толкотня будет, а опаздывающие скорые поезда обычно застаиваться на второстепенных остановках не имеют привычки. С трудом нам удалось запихнуть обувку в багажник таксомотора, но удалось.

И вот мы уже заседаем в маленьком пивничке на окраине Горловки. После переживаний в очереди ледяное Донецкое пиво проходило на "ура". Спустя полтора часа мы уже снова были на вокзале. На всякий случай. Вдруг паровозу вздумается примчаться раньше объявленного времени. Каково же было наше удивление, когда мы увидели только последний вагон своей несбывшейся мечты. Нас надули самым бесстыдным образом! Интересно, что информация на вокзале ничего уже и не значит?

Что же делать теперь? Не сговариваясь, мы с Игорем заскочили в кассовый зал и с ужасом оттуда отпрянули. Очередь-толпа была ещё покруче, чем с утра. Оставалось одно средство. Самое радикальное. Пассажир - это всё одно, что покупатель. А, значит, он (то есть пассажир) всегда прав. Необходимо было вооружиться наглостью и уверенностью в себе, ибо в советское время отстаивать свою безусловную правоту покупателям приходилось нередко в кулачном бою.

Арсенал неопровержимых аргументов для борьбы с системой оказался богаче у Игоря. Опыт кооператора, сами понимаете. Стало быть, сапожнику и дратву в руки! Но я его не бросил в трудную годину и прорвался к начальнику вокзала следом.

Небольшая женщина средних лет встретила нас не очень приветливо. "Вы плохо слушали информацию, молодые люди. Через десять минут дали исправительное сообщение о прибытии вашего поезда, - вещала она с угрожающей интонацией, - И если бы вы не умчались в город (ох, уж этот проницательный взгляд учительницы начальных классов!)... вероятно, чтобы попить пива, то наверняка бы не опоздали".

Про пиво она зря напомнила. Сразу захотелось наплевать на всё на свете: на уехавший поезд, на напряг с билетами, на столицу нашей Родины. Наплевать и быстренько найти нужный офис на вокзале. Тот самый, который единственный мог нам с Игорем помочь в ту минуту. Я сделал подобие реверанса, поворачиваясь на каблуках в сторону выхода, но с дипломатическим вопросом на устах: "А что же нам теперь делать?" Вопрос вопросом, а что именно делать в первую очередь, знал совершенно точно.

Начальница была, судя по всему, довольна таким быстрым разрешением конфликтной ситуации. Она миролюбиво предложила: "Давайте ваши билеты. Я сделаю отметку. Сдадите их в любой кассе и купите новые". Это она, конечно, лихо завернула - "в любой кассе". Касса была всего ОДНА, и что в радиусе ста метров от неё творилось, мы знали не понаслышке. Я почти готов был сдаться. По крайней мере, пока не изолью душу бездушному кафелю в отдельном офисе. Дальше можно было бы вернуться к насущному железнодорожному вопросу.

Но я плохо знал Игоря. Вернее, практически совсем не знал. Полтора часа общения в баре считать достаточным для изучения человека нельзя, по-любому. Однако, мне тут же представилась уникальная возможность познать таланты сапожника в действии. Игорь метнул сумку с обувью на пол, насупил смоляную бровь и заявил: "А вот и не уйдём никуда отсюда, пока вы вопрос наш не решите по существу! Где это видано, чтобы информация на вокзале о прибытии поездов отличалась так сильно каждые пять минут! Вы тут нас не дурите, уважаемая. Если опарафинились, так извольте помочь, а иначе я на вас в суд подам!"

Я сделал полный оборот, забыв на время, куда столь страстно стремился, и с интересом посмотрел на партнёра. Затем, представив на несколько секунд заседание суда, где арбитр в футбольных трусах и развесистых староанглийских буклях требовал от руководства железной дороги возместить наши моральные страдания, я чуть не расхохотался. От этого моё желание обнаружить троюродного старшего брата деревенского домика с "сердечным окошечком" для попадания света внутрь сделалось ещё более острым.

В ответ на слова сапожника начальница вокзала принялась пугать нас милицией. Но Игоря этот ход не застал врасплох. Он методично продолжал рассказывать про судебное разбирательство, которое грозит не только начальнику вокзала, но и информатору с диспетчером пассажирских перевозок. Надобно заметить, что как раз в то время бесконечные судебные тяжбы гражданского характера попросту вошли в моду. Демократизация и гласность, знаете ли.

Ошеломлённая таким натиском начальница тут же сдалась. Уж, не знаю, то ли перспективы побывать в органах правосудия её напугали, то ли моё откровенное сучение ногами в сторону туалета. А, ну, как не успею дойти! Она отпустила нас с миром и обещала помочь в беспрепятственном проникновении к кассе без очереди. Через некоторое время информатор на весь вокзал позвал нас с Игорем к кассовому окошку по фамилиям. Причём этого некоторого времени нам как раз хватило, чтобы найти нужный офис и произвести незамысловатые манипуляции, известные каждому мужчине с детского сада.

Несмотря на высочайшее административное приглашение, народ из очереди с большой неохотой разрешил нам протиснуться к заветной амбразуре. Тем не менее, вскоре мы с Игорем уже с нескрываемым удовольствием рассматривали новые билеты на поезд Тбилиси - Москва. Ну и что, что вагон общий. Главное - скоро поедем. Наученные горьким опытом, мы вышли на перрон и дождались прибытия состава прямо там, мирно жуя плавленые сырки "Дружба" по 17 копеек за брикет.

Посадка в поезд произвела на нас с Игорем удручающее впечатление. В вагоне практически не было ни одного целого стекла, поскольку именно этот поезд попал под оползень. Мало того - именно наш общий вагон! Все проходы замазаны жирной глиной пополам с каменьями. А все купе забиты ... дембелями. Представляете такую картинку - полный общий вагон дембелей, попавших под оползень? Чувствуете, как "крыша" начинает съезжать?

Оказывается, эти бывшие солдатики, с которыми нам предстояло следовать в столицу нашей Родины, город-герой Москву, и помогали откапывать состав из-под оползня целые сутки. Поэтому все они были зачуханные по самые уши. Зачуханные и пьяные. Это они так славно встречали свою ДМБ, усиленную чувством исполненного долга перед министерством путей сообщения и лично товарищами из Политбюро. В общем, полное хрен-брюле с кисточкой от аксельбантов. А вы думали, что в таких экстремальных обстоятельствах от дембельской формы осталось что-то целым, кроме этих декоративных атрибутов?

Еле-еле мы с Игорем пристроили свои уплощённые вокзальной очередью зады на полочку, где уже и так сидело и лежало человек пять озорных нетрезвых солдатиков. Буду их так пока называть, пока они не явились в свои военкоматы по месту жительства. Состав дёрнулся и заспешил в Москву. По вагону загуляли сквозняки. Стало прохладно. Но старожилам вагонным всё нипочём. Они пели похабные песни, играли в карты, пили мутноватую жидкость без закуски и рассматривали армейские фотографии. Эх, начальница вокзала, вот ты как нам отомстила!

Мы начали присматривать верхние полки, чтобы попробовать на них заснуть. Нашли две третьих (полки под самым потолком) в разных купе и улеглись. Но разве же заснёшь в такой казарме, начисто лишённой дисциплины и ведущей себя не по уставу внутренней службы. Да ещё этот пронизывающий ветер! Пошли мы с Игорем к проводникам, чтобы как-то решить вопрос с нашим переселением. Но оказалось, что дверь у вагона в сторону состава (он был первым после локомотива) заклинило ещё возле Сочи. Так что переезд откладывался.

А вот проводниками были два очень милых абхазца из Сухуми. Они предложили взамен переезда другой вариант, продемонстрировав бурдюк с чачей. "Толка бэрыте болше, а то солдаты не поймут. Они в дэсантэ служыли. Дыкий, будта звэри. Силна пэрэжыват будут, если не нальёте", - сообщил один из железнодорожных чертей. Сговорились на трёх бутылках, благо стоили они дешевле водки. На закуску нам дали гроздь винограда и половину лаваша. "Всо, болшэ нэт! Самы голодный, как волк. Эты дэмбэля сожрали запасы. Им нэ давайтэ. Хватыт".

Солдатское семейство в нашем купе очень весело встретило прибытие двух хлебосольных граждан гражданской наружности. Дембеля тут же прихлопнули обе бутылки, которые пришлось им отдать, а одну мы выпили сами с дарами от железной дороги. Сразу, будто, потеплело в вагоне. Но тут со всех концов в наше купе стали подтягиваться неохваченные солдатики и проникновенно смотреть в глаза, дескать, мы тут для вас вагон спасали, а вы... Пришлось ещё раз посетить чудесных Хоттабычей из Сухуми. Те запереживали: "Ну, чысто звэри эти дэмбэля! Никак нэ напьются. Смотритэ, рэбята, эсли туго будыт, приходытэ к нам. Отбываться начном". Они позволили нам изучить старинный кинжал в бархатных ножнах и берданку времён покорением Ермоловым Кавказа, которые благоговейно извлекли из-за мешка с углём.

Нет, уж, увольте! Сопротивление полному вагону пьяных десантников - дело неблагодарное. Мы как-нибудь мирно этот вопрос отрегулируем. Проставившись ещё раз, мы с Игорем намекнули, что денег больше нет, и залегли спать. Теперь уже и ветер - не ветер, а так - лёгкое сотрясание воздуха. Проспали мы до самой Москвы. И, что самое интересное, не простудились. А на память об этой поездке Игорь подарил мне лёгкие женские кожаные туфли, которые жена потом успешно сносила. Где теперь те дембеля? Где приветливые абхазцы? Где мой "личный" сапожник? Неведомо. А я вот перед вами с новой байкой, которая озаглавлена:

2. НУ, ЧЕМ НЕ ОРЁЛ ИЛИ МИРНЫЙ АТОМ НА СЛУЖБЕ РОДИНЕ

Про эту историю я вспомнил после того, как Виталий Беляев (коллега по работе) рассказал мне довольно забавный факт из своей трудовой биографии. Собственно, и не забывал я её никогда. Но жила она где-то в глубине сознания, изредка напоминая о себе толчками невероятного человеколюбия. Тем не менее, сначала не премину поведать его (Виталика Беляева) откровения в качестве эпиграфа. Тем более что подоплёка у этих событий (моей и его историй) одна и та же - командировка с целью добычи кой-какого товару на заводе изготовителе.

Итак, в разгар гегемонии плановой экономики, когда лимиты были превыше всего, на всяком уважающем себя предприятии заводили хитроватого и нахрапистого снабженца, чтобы урвать из государственных закромов чего-нибудь дефицитного, не учтённого программами поставки на год. Помните, Госплан тогда каждый винтик пытался распределить на целую пятилетку вперёд? Ничего плохого в системе планирования нет, ничего не скажу. Но это только в том случае, если не доводить дело до абсурда, когда любой форс-мажор начинает раскручивать систему взяточничества. Институт снабженцев-толкачей, правда, никогда не считался официальным и официально же не приветствовался. Зато он помогал чиновному люду намазывать не только маслице на свою трудовую корочку хлеба, но и кое-что посытнее.

Так вот, в Печорском авиапредприятии такой толкач, несомненно, был. Но он занимался глобальными вопросами, которые касались поставок запчастей к летательным аппаратам. А вот вопрос с обеспечением телеграфных аппаратов, стрекочущих в круглосуточном режиме, остался как-то за кадром. Но техника эта тоже требовала к себе повышенного внимания. Технический персонал сбивался с ног в поисках бесконечно рвущихся зубчатых ремней; печатающих головок, у которых ломались иголки; оптотранзисторов, пробиваемых пиковыми напряжениями, поступающими в телеграфные каналы по недосмотру работников городской службы связи или в результате гроз.

Заявленное на очередной определяющий год пятилетки количество ЗИПа в Московских уютных офисах умело делилось на 10 (а то и на 20), после чего завизированные документы убирались в дальний ящик стола, где и валялись месяцами, покуда мозолистая пролетарская длань уборщицы тёти Дуси не отправляла их в мусорный контейнер. Правда, если сильно везло, то обеднённый ассортимент запчастей всё же попадал заявителю, почти укладываясь в те самые пресловутые три года, которые обязан выждать каждый советский человек, прежде чем высказать претензию.

Вот так, буквально в двух словах, я, походя, обрисовал основы планового хозяйства. Ситуацию вы, конечно, поняли. Тем более что и сами сталкивались с ней не раз. Попав в аховое положение, Виталик, который и обслуживал телеграфные аппараты в ПОАО (Печорский объединённый авиаотряд), направил свои стопы к командиру на приём. Там он честь по чести доложил, что без ЗИПа не видать счастья и процветания предприятию. Поэтому, было бы не плохо съездить на один номерной завод МГА с целью погасить "пожар", готовый вот-вот перейти в неуправляемую стадию.

Для этого от руководителя требовалось завизировать гарантийное письмо и прилагаемый список поставки. А протолкнуть эту внеплановую заявку Виталий брался сам, благо, что на ТОМ САМОМ номерном заводе работали его знакомцы по Архангельскому техникуму связи. Командир раскинул свои умудрённые опытом мозги лётчика по глади начальственного стола и призадумался. Делать это ему приходилось не так уж и часто, поэтому процедура затягивалась. Однако боязнь получить руководящий пендаль из Коми УГА заставили его собраться и принять решение.

Спустя пару недель, оформив все, ну, очень секретные допуски в 1-ом отделе для посещения номерного предприятия, Виталик отбыл в неизвестном направлении с командировочным удостоверением в кармане и парой сёмужных хвостов (под "хвостом" в среде снабженцев имеют в виду ЦЕЛУЮ рыбину) в сумке. Направление это до сих пор остаётся неизвестным, поскольку наш герой дал подписку о неразглашении. Срок-то ещё не кончился!

Долго ли, коротко ли мытарился Виталик в пути, мне достоверно не известно. А, может, я и сознательно не сообщаю этого, так как всякий пытливый шпионский ум при помощи карты, курвиметра и нехитрых арифметических выкладок легко сможет вычислить местоположение режимного предприятия.

Одна рыбина-путешественница, по имени сёмга, досталась начальнику охраны ТОГО САМОГО завода, чтобы Виталик мог беспрепятственно проникать на территорию и творить там свои снабженческие козни в духе развитого социализма. Хотя Беляев и не владел всем богатым арсеналом толкача, но сообразил, что следует сначала подёргать за вымя склады готовой продукции. Здесь ему помогли друзья. Выяснив за стаканом дагестанского бренди, простодушно именуемом в народе коньяком, у начальника склада, что весь проблемный Печорский список легко приобретает реальные формы, если только секретный директор подмахнёт гарантийное письмо, Виталик помчался в приёмную.

Невеликий флакончик польского "Сигнатюра" (были такие дефицитные духи во времена развитого социализма) сделал своё большое и нужное дело - кабинет директора гостеприимно распахнул свои обитые кожей двери. Демонстрация намеренно не закрытой сумки, откуда пахло свежепросоленной Печорской сёмгой, сломила волю руководителя секретного предприятия, и он затребовал огласить весь список. Виталий достал бумаги и только тут понял, что совершил небольшой промах. У него в руках была третья машинописная копия заявки. Вторая подшита в секретарской папке в Печоре, а первый экземпляр он впопыхах оставил снабженцу.

Вы, наверное, догадываетесь как руководители такого ранга, каковой и был перед Виталием, относятся к "слепым" документам. Но не бежать же через все цеха, чтобы поменять листки. Делать нечего - предъявил, что имел. Директор поморщился так, будто при нём съели, по крайней мере, три лимона. Но рыбный дух его пленил настолько, что сил бороться с соблазном не было. Он изрёк роковую для отечественной промышленности фразу: "Перепечатайте список у моей машинистки, и сразу ко мне. Я подпишу". Виталий, поняв, что "клиент" на крючке, не стал мешкать и опрометью застучал копытами в направлении приёмной. Перепечатать заявку не составило труда для секретарши, получившей строгое начальственное указание. Счастливый толкач отбыл в Печору, убедившись в том, что все документы завизированы.

Прошёл месяц. Или два. На коммерческий склад прибыло несчётное количество ящиков с номерного завода. Когда их распаковали, Виталий глазам своим не поверил. ЗИПа было столько, что хоть пляши. По некоторым позициям превышение заявки составило не то, что один - два порядка! А как же такое могло случиться? Не за красивые же глаза Печорского "снабженца" завод отгрузил столько запчастей?

Беляев был просто счастлив, но решил разобраться во всём скрупулёзно. Он нашёл сопроводительные документы и среди них ту самую заявку, которую перепечатывала секретная машинистка на заводе. Тут-то всё и прояснилось. Оказывается, что на пишущей машинке западал клавиша "ноль", поэтому секретарша, спеша исполнить волю директора, одурманенного сёмгой, множила количество заявленного ЗИПа в те самые десятки и сотни раз. Связанный обязательствами гарантийного письма, командир ПОАО, не моргнув глазом, оплатил поставку, а Печора превратилась в придворного поставщика запчастей для всего Коми УГА. Вот так жадность отдельно взятого директора и неисправность пишущей машинки "Ятрань" разрушила плановое хозяйство стройной социалистической закваски. А запчастями теми мы пользуемся и до сих пор, хотя прошло уже немало лет.

Ничего себе эпиграф получился! Целая байка. Но не возвращаться же в начало. Лучше я озаглавлю её в конце. И дам я этой байке имя:

2.1. О ПОЛЬЗЕ НЕИСПРАВНЫХ ПЕЧАТАЮЩИХ МЕХАНИЗМОВ

А теперь давайте поговорим о другой ситуации, которая случилась уже со мной, возможно, в то же самое время. Тут министерство будет другое - министерство приборостроения, но плановость и толкачество - те же самые. Чай, в одной державе всё происходило!

Осенью 1989-го года я был откомандирован на научно-техническую конференцию в Северодонецк в соответствии с вызовом, который мне прислали сотрудники НПО "Импульс". Отдохнуть недельку от служебных хлопот было весьма кстати. Но одним отдыхом дело не ограничилось. Начальник ВЦ, снабдив вашего покорного слугу гарантийным письмом на поставку пары печаталок А521-4 и кое-какой мелочёвки, обязал меня на обратном пути заскочить на приборостроительный завод города Орла, чтобы заполучить необходимое оборудование для Колвинской экспедиции.

Почему в Орёл, а не в тот же Северодонецк? Очень просто. Северодонецкое НПО "Импульс" осуществляло поставки исключительно готовых комплексов, а, значит, там мои притязания на комплектовку успеха бы не имели.

Начальник также дал мне рабочий номер телефона одного из замов директора Орловского приборостроительного завода, чтобы тот помог мне с пропуском и не дал потерять своё "я" в незнакомом городе.

Пару слов о посещении Северодонецка, позволите, раз уж в колею легло? Конференция конференцией, да только, моё появление на "Импульсе" было связано исключительно с получением штампа в командировочном удостоверении, а на дюже умных заседаниях меня найти было невозможно даже при наличии огромного желания, поскольку я только и делал, что ходил из одних гостей в другие. Благо, весь учебный персонал тренировочного полигона, где в своё время проходили лабораторные работы по ПС-2000, был мне знаком не только шапочно. Нас связывали и другие довольно фривольные воспоминания периода моих четырёхмесячных курсов на "Импульсе". Но это совершенно другая история.

Отгуляв положенную неделю на конференции, я отправился в славный город Орёл.

И вот мой поезд прибыл на заснеженную станцию города с гордым именем Орёл, подмигивающим неоновыми брызгами на вокзале. Раннее утро. До завода я добрался на такси и притулился на проходной, куда ещё в тот день не ступала нога человека. Сердобольный охранник милостиво разрешил мне подремать в уголке с дорожной сумкой под головой.

Около 7-ми утра началась первая волна столпотворения. Но это ещё не моя. Не моя волна. Моя накатит чуть позже. Начальство должно прибыть на завод по заведённой традиции часам, этак, к 9-ти. Встал, размялся, подготовился к борьбе за пропуск. Глаза горят, голова свободна от вредных мыслей о возможной неудаче. Молодость, одним словом, гуляет в моём крепком командировочном организме. Вот и начальство подтянулось. Начинаю звонить по нужному телефону. А не тут-то было! Знакомый моему шефу мужичок уже месяц, как на заводе не работает.

Пытаюсь объяснить, что мне требуется пропуск, чтобы предъявить свои бумажки кому следует. А мне отвечают, этак, с ехидцей: "А ваша встреча с директором согласована предварительно? Так что ж вы хотите, молодой человек? У нас, знаете, сколько здесь заказчиков бывает. И все по предварительному сговору. А Вас тут никто и не ждёт". Короче говоря, отбрили меня, как какого-нибудь проходимца. Абсолютно нет никакого снабженческого фарта, хоть плачь. А вечером - уже поезд в Москву, и - прощай мечта о новых печаталках. Про ЗИП я уже и не вспоминал.

Как же на завод-то попасть? Про то, что директор может меня не принять, даже и думать не хотелось. Верилось, что, проникнув на территорию, я открою любую наглухо запертую дверь. Однако, чего же толкаться на проходной? Нужно позавтракать и крепко подумать, как и, главное, чем ухватить такой необходимый пропуск. Пошёл искать столовую. Таковая нашлась за углом. От злости взял две бутылки пива, салат "Столичный" и примкнул к рафинированному интеллигенту за угловым столом.

Сосед выглядел весьма впечатляюще. Он облачён был в новенький гэдээровский костюм с галстуком. На носу очки со страшной диоптрией. Гладкая выбритость и благоухание модным тогда "One man show" явно указывали на его социальное происхождение и недюжинный ум. Этот джентльмен отхлёбывал чай мелкими глоточками из гранёного стакана в таком милом сердцу железнодорожном подстаканнике и заедал свой напиток, цвета грузинского вина "Минассали", потрёпанного вида сырниками. На столе с его стороны лежала огромная папка крокодиловой кожи, в которой жили (судя по всему, весьма не плохо) разного рода документы. Он их изучал так скрупулёзно, что бумага корчилась под взглядом из-под невероятной силы очков.

Будучи человеком общительным и незлобивым, я предварительно спросил разрешения опуститься за стол столь неординарной личности. Получив согласие, метнул свой нехитрый провиант на столешницу, а сам подумал: "И чего это такой славный малый завтракает в столь затрапезном общепитовском заведении?" Сосед приподнял зрачки поверх стёкол очков, и я увидел, что они полны фосфорицирующей гипнотической силы. "А вот пиво с утра очень плохо влияет на печень, молодой человек!" - заметил он, как обычно старший товарищ поучает своего юного друга. И я сразу испытал к нему какое-то расположение. Но пиво пить не прекратил.

Сосед вновь обратил свой острый взор в папку, отчего листы в ней, будто сами собой, принялись шелестеть и открывать свою скрытую суть хозяину. Ножей в столовой, естественно, не было. Но мой визави настолько красиво пользовал две вилки, что - одно загляденье. Такого и на приём к английской королеве можно было отправлять без дополнительного тренажа. Мужчина оторвался от бумаг, закрыл папку, убрал её в кейс, доел свой сырник (как аристократы это делают с устрицами с Лазурного берега Франции) и обратился ко мне: "Я вижу, что у Вас какая-то проблема, товарищ (прямо бальзам по сердцу!). Вы, вероятно, тоже на завод прибыли. Так что там у Вас случилось?"

Тут я внезапно понял, что этот человек может сделать для меня всё. В рамках разумного, разумеется. Не знаю, почему. Просто понял, и всё тут. Может, настроение у него было альтруистическое, и я это сумел разглядеть. А, может быть, ещё по каким-то невидимым для простого смертного причинам. Я поведал собеседнику все свои печали и горести и, даже, покрутил для убедительности гарантийным письмом прямо перед его носом. Мои финансовые кондиции, впрочем, после содержимого крокодиловой папки смотрелись, как костюм бездомного пропойцы в ряду моделей "от кутюр".

Мужчина выслушал меня со вниманием и произнёс историческую фразу: "Мирный атом должен служить народу!" Оказалось, что этот человек представитель Запорожской атомной электростанции. Он приехал доукомплектовывать свою АСУ ТП различными устройствами. Естественно, ему было назначено. Естественно, его ждали. Ещё бы - такой крупный заказчик! Не знаю, что уж подвигло этого человека прийти на помощь бородатому и слегка неухоженному (в процессе командировки) горе-снабженцу, каковым я и являлся, бог весть. Только он сказал просто, но с некоторым пафосом: "Вперёд, мой юный друг! И нам откроются врата небесные!" Я безропотно последовал за ним на проходную завода.

Мужчина быстренько соорудил для меня пропуск, представив своим коллегой, и мы возникли в административном корпусе весьма неожиданно (для меня) и внезапно (для милой секретарши директора с нарисованным малиновым ртом). Все встречные раскланивались с моим добрым ангелом радушно и, по-моему, от чистого сердца. "Ого, да его здесь знают хорошо", - отреагировал мой мозг, отравленный двумя бутылками пива.

Дальше всё происходило, как во сне. Запорожский агент взял моё гарантийное письмо и заявку, и через несколько минут её содержимое влилось в его неубиенный список. Только к этому перечню прилагалось пояснение, что сии устройства и запчасти полагается поставить в филиал Запорожской атомной электростанции. В город Печору. В Колвинскую геофизическую экспедицию, у которой, по странному стечению обстоятельств, имеется свой расчётный счёт и прочие железнодорожные реквизиты. Я всюду выступал в роли референта этого монстра-толкача и только кивал в ответ на все вопросы.

К обеду мой добрый гений решил все наши (уже общие!) проблемы, и мы спустились на грешную землю. То есть, оказались непосредственно в городе с именем Орёл с уже потушенным неоном на вокзале. Я не знал, как и благодарить своего нового знакомого. Я получил, все гарантии на поставку, не приложив к тому практически никаких усилий. Что бы сделали вы, уважаемые читатели на моём месте? Вот и правильно. Я тоже предложил интеллигентному толкачу где-то посидеть за мой счёт, чтобы отметить такую нечаянную дружбу и взаимосвязь отнюдь не смежных отраслей. Но он отверг эти мои намерения и ответствовал со значением: "Я понимаю весь абсурд происходящего, Дима. Поэтому не нужно никакой благодарности. Наш мирный атом всегда должен помогать тем, кто этого заслуживает. Уясните это для себя навсегда. Если Вы можете кому-то помочь, пускай незначительно, сделайте это! Ведь жизнь так коротка. И пусть вас никто не просит ни о чём. Просто сделайте ЭТО".

Его слова, смею надеяться, я запомнил и стараюсь следовать им в меру своего невыразимо развитого эгоцентризма. Но иногда мне кажется, "а был ли мальчик"? Не привиделся ли мне толкач-альтруист? Вероятно, такая удачливость не даётся понапрасну. Это просто аванс, который ещё нужно отработать. Смогу ли? Успею ли? А поезд нёс меня в Москву, впереди за горизонтом еле-еле обозначалась дорогая Печора, где меня ждали. Там я был нужен.

3. ГРЕХОПАДЕНИЕ ИЛИ ПОХВАЛА МОСКОВСКИМ ТАКСИСТАМ

Очередная командировка в Северодонецк проходила ранней весной. Год был, не помню какой, за давностью лет. Но помню точно, что КАКОЙ-ТО был. Обратный путь лежал через стольный град Московский, где я сделал остановку больше, чем на сутки. И как раз попал с поезда на маскарад, то есть на день рождения Антохи. С Антоном мы вместе учились на курсах в 1985-ом году. Он сам москвич, но в столице бывал тогда только проездом, поскольку нёс службу в НПО "Атолл".

Была такая закрытая организация, которая имела свои, так называемые, научные базы по всему южному берегу Северного Ледовитого океана, на Новой Земле и на Камчатке. Антоха трубил большей частью на Камчатке. На самом деле НПО "Атолл" занималось вовсе не научной деятельностью, а отслеживанием движения вражеских субмарин, заплутавших в сопредельных водах. Первоначально-то комплекс ПС-2000 и делали по заказу военных, и только потом приспособили его для геофизических задач. Из всего вышесказанного и того, что я узнал за четыре месяца совместного обучения, но разглашать не имею права, явно следовало, что Антон являлся не простым начальником смены на комплексе, а был тайным офицером военно-морской разведки. Но это ничуть его не портило. Более весёлого и компанейского человека и найти-то трудно.

В тот мой приезд в Москву Антон как раз прибыл туда в отпуск немногим ранее и отмечал своё тридцатилетие. Узнал я об этом от Валеры, у которого остановился. Валера тоже работал на "Атолле", но в центральной конторе. И он учился вместе с нами на "Импульсе" в 85-ом.

Уезжать в Печору предстояло лишь назавтра вечером, поэтому мы с Валеркой вечером помчались на юбилейные торжества. Квартира у Антона находилась в старинном доме в центре. Потолки высоченные, две огромные комнаты, но... практически пустые. Из мебели были только хозяйская кровать, стол и несколько табуреток. А зачем больше, если Антон бывал там не больше месяца в году? Так что, места для веселья, которое организовывал гостеприимный хозяин, оказалось предостаточно.

Всё было замечательно. И полярные гуси с яблоками, затушенные в духовке, и маринованные грибочки с Камчатских сопок, и балык из кеты, и пироги с капустой, и... Да, что там говорить, - весь ассортимент разом не мог уместиться на огромном, в половину, теннисного корта, столе. Ближе к полуночи Валера засобирался провожать одну девушку, их с Антоном сослуживицу. Поскольку жила она, чуть ли не в Мытищах, он отдал мне ключ от квартиры, рассчитывая, что я всё равно доберусь в район Профсоюзной раньше, чем он сам.

Я тоже не стал долго засиживаться у Антохи. Назавтра предстояло провести мощный "шоппинг", как это было принято у провинциалов, нечаянно попавших в столицу. Я быстро поймал такси и назвал адрес. Минут через сорок был уже на месте. Пришло время расчёта. И тут таксист начал гнуть пальцы, затребовав "три счётчика". Я дико возмутился и предложил только полтора (и то - исключительно с учётом ночного времени). Забрав протянутые деньги, мастер процедил сквозь зубы: "Ты ещё об этом пожалеешь..."

Его злое пророчество скоро начало сбываться. Поскольку таксист притормозил на краю микрорайона из хрущёвских пятиэтажек, мне предстояло пройти ещё метров 300. "Вот и славно, - подумал я, - развеюсь по дороге на лёгком морозце". Подошёл к дому и увидел милицейскую патрульную машину, которая замерла на углу. Это ничуть меня не насторожило. Настроение было отменным, а предстоящий сон в чистой постели не мог не радовать.

Я вошёл в подъезд и начал подниматься на третий этаж. А мне навстречу в тиши ночного дома спускается низкий чин милицейского содержания и хамской наружности. "Вы куда это направляетесь? - говорит, - В какую квартиру?" Я объяснил, что приехал в гости к другу и сейчас иду спать, а он сам, приятель, то есть, подъедет чуть позже. "Предъявите ваши документы", - раздалось откуда-то снизу. Оборачиваюсь и вижу ещё одного сладкоголосого сына, взращённого на Щёлоковских хлебах. Я показал паспорт и командировочное удостоверение. Документы мгновенно исчезли во внутреннем кармане одного из милиционеров. "Вам придётся проехать с нами до выяснения всех обстоятельств", - заявил он при этом с кровожадной усмешкой. "Какие обстоятельства? О чём это вы? - возопил я, - Вот она нужная дверь, вот ключ. Позвольте мне пойти лечь спать и отдайте документы!" Менты переглянулись и, подхватив меня под руки, потащили вниз.

Ребята оказались здоровые и крепкие, сопротивляться было бесполезно. Запихнув меня в УАЗик, который стоял на углу, они закурили и стали неспешно переговариваться между собой. Из этого разговора я понял, что сдал меня добропорядочный, но алчный таксист. Пока я шёл к дому, он вызвал по рации проезжающий мимо патруль и заявил, что ЭТОТ НАГЛЫЙ ПАССАЖИР ушёл, не заплатив, и был при этом совершенно пьян. Машина таксиста стояла неподалёку. Он, вероятно, рассчитывал получить с меня ещё чего-нибудь. Но у милиции оказались свои интересы, им нужно план по задержаниям выполнять.

УАЗик рванул с места и помчал меня на улицу Дмитрия Ульянова в специальное учреждение для нетрезвых особ обоего пола. Дежурный лейтенант посмотрел на патрульных с недоумением. "Кого это вы, ребята, привезли? - спросил он, - Это же не наш клиент!" Ребята дружно с двух сторон нашептали что-то дежурному и, повеселев, удалились. Наверное, искать новую жертву, чтобы получить вымпел с гордой надписью "Победителю социалистического соревнования" и позолоченным черепом вождя в центре.

А оставшийся нести нелёгкую службу в чистилище вытрезвителя лейтенант принялся внимательно изучать мой паспорт и командировочное удостоверение. "Как это понимать, уважаемый, прописка у вас Печорская, а командировка выписана в Ухте?" - с нескрываемой иронией спросил он. Я почувствовал себя, наверное, так же, как чувствует разоблачённый шпион перед лицом неопровержимых улик. Но стал добросовестно излагать, что все командировки за пределы республики у нас визируются в НПО "Печорагеофизика", которое и находится в Ухте. "Понятно. Значит, пишется "Манчестер", а читается "Ливерпуль". Так это у вас блатников нынче делается, - хохотнул дежурный, цитируя одного из героев Василия Шукшина, вероятно, даже не подозревая об этом окололитературном факте. - Ещё и квартиру чужую хотел вломить, гастролёр хренов. И билет-то взял заранее, всё предусмотрел. Развелось тут вас на нашу голову. Сейчас оперативников из района вызову, им и будешь свои байки рассказывать".

Лейтенант с чувством исполненного долга начал названивать оперативному дежурному по району, предварительно изучив содержимое моих карманов и оставив себе на память увесистую пачку сувениров тёмно-фиолетового цвета* из моего же кошелька. Едва он управился, приехали оперативники во главе с капитаном, рассчитывая встретить злодейского урку, задумавшего квартирную кражу, но пойманного с поличным. Капитан забрал всё, что у меня изъяли, и пригласил в отдельный кабинет.

Он оказался понятливым и сметливым, быстро уяснил ситуацию из моих сбивчивых объяснений и, прежде чем вернуть кошелёк спросил, сколько в нём было. Я ответил. Капитан что-то шепнул второму оперу, тот вышел из кабинета и вскоре вернулся с теми самыми сувенирами, которые нечаянно прилипли к рукам лейтенанта. "Всё, вы свободны. Просим прощения за причинённые неудобства. Служба у нас такая", - сказал капитан и вывел меня на улицу. Но перед уходом я успел заметить волчий горящий глаз дежурного. Он сильно переживал, что сделал неверный выбор, позвонив операм. Капитан подвёз меня почти к месту задержания, козырнул на прощание и пожелал: "Счастливого вам отдыха в столице!" Это прозвучало, как издевательство, но я простил ему этот невольный ляп. Служба у них такая!

Валера уже битый час метался по квартире. Он взял запасной ключ у соседей и мельтешил на кухне в тучах сигаретного дыма, методично размышляя, с каких учреждений начать поиск пропавшего постояльца... Хорошо всё-таки, что Москва славна не только таксомоторами, иначе пришлось бы Валере растрачивать невосполнимый запас нервных клеток как минимум до утра.

На следующий день я смог купить всё, что планировал (спасибо капитану!) и поехал на Ярославский вокзал. Но на этом история не кончилась. Спустя полтора месяца я обнаружил в почтовом ящике повестку от своего печорского участкового по месту жительства. Явившись к нему, с удивлением узнал, что, будучи в командировке, провёл ночь в вытрезвителе на улице Дмитрия Ульянова, о чём и сообщалось в бумаге со столичными штампами. Вероятно, это обманутый в лучших чувствах лейтенант обиделся настолько, что решил испортить мне жизнь, срисовав данные моего паспорта, пока держал его в руках.

Эмоциональных и сбивчивых объяснений участковый слушать не стал. "Не моё это дело, сынок. Я обязан отреагировать, поэтому переправляю эту "телегу" на твою работу. Там и разбирайся", - сказал он. На всех предприятиях в те времена действовали филиалы всесоюзного "Общества трезвости", которые должны были поганой метлой вычищать социалистические предприятия от падших в пьяном грехе сотрудников. В экспедиции такое общество возглавлял главный инженер.

Не дожидаясь, пока почта доставит на предприятие "подмётное письмо", я пришёл в кабинет главного и всё ему рассказал без прикрас. Владик (так его звали) внимательно выслушал и ответствовал: "Не переживай, Александрович, знаю я этих Московских таксистов и ментов. Во, как достали!" Он продемонстрировал характерный жест ребром ладони в районе горла. Владик заканчивал геологический факультет МГУ и знал деяния служб правопорядка в столице не понаслышке. А Владиком я его называю, потому что мы с ним одногодки, и он также, как и ваш покорный слуга, не любит аристократического "выканья".

Через несколько дней главный инженер позвонил мне на ВЦ и попросил зайти. "Вот свидетельство твоего "грехопадения", - сказал он, протягивая распечатанное письмо с Московскими штампами, - Что хочешь с ним, то и делай. А наше "Общество трезвости" отреагировало немедленно. Мы взяли тебя на поруки. Столица может спать спокойно!" Владик достал из сейфа бутылку коньяка, и мы с ним выпили по рюмочке за моё успешное перевоспитание.

4. В ЗАБОЕ ИЛИ ЧЕТВЁРТОЕ ТАРИФНОЕ РУКОВОДСТВО

На дворе стоял 1990-ый год. Год кануна больших перемен, которые произойдут следующим летом в районе того самого санатория МГА, который мы, студенты факультета автоматики киевского института гражданской авиации, начинали строить ещё в 78-ом. Форос, Оползневое, Понизовка. Как много говорят участникам того легендарного стройотряда эти названия.

А вот некоторым политикам памятен только Форос. Кое-кому он стал судьбой. Кому счастливой, кому - не очень. Но, в отличие от бойцов ССО "Крым-78", для них Форос - одно название, не больше. И это можно назвать только их бедой, их же неумением видеть прекрасное вокруг себя, ибо не могли они в полной мере насладиться теми непередаваемыми ощущениями свободы, бескорыстной дружбы и взаимного уважения, какими упивались мы волшебным летом 78-го. Что это я, впрочем? Отвлёкся. Только и всего-то. Хорошо, опускаю лирику и перехожу к существу дела.

В тот год никто ещё в Печоре не слышал про панк-рок-группу "Улица Свободы". Вероятно, она пока не существовала и в проекте. Но, однако же, предпринимательский люд начинал поднимать голову от телевизоров и заводить своё дело. Кооперативы росли, крепли, матерели и богатели буквально га глазах. Тут и там возникали различные совместные предприятия с привлечением иностранного капитала.

Не миновала чаша сия и нашу северную республику. В Ухте открылось СП "KomiKaWe", к которому коллектив ВЦ Колвинской экспедиции тоже имел кое-какое отношение. Одним из направлений деятельности СП было распространение компьютеров фирмы "Шнейдер" по городам и весям республики. Так вот, наши инженеры с ВЦ использовались для перевозки и установки означенной выше техники непосредственно на площадях заказчика. Партии сначала были небольшими, и поэтому справлялся один человек. Максимум - два. Но однажды в период летних отпусков созрела большая поставка в объединение "Интауголь". В заказе присутствовало два десятка компьютеров и столько же принтеров.

Как быть? Автомобильных дорог от Ухты до Инты нет, как, впрочем, нет и сейчас. Остаётся одно - отправить груз по железной дороге. Но тут начинаются заморочки с багажным отделением. Заказчику нужно всё одновременно и очень быстро. А пока там железная дорога раскочегарит свой маховик, время уйдёт. Посидели руководители фирмы (в их числе и наш начальник ВЦ - Николай Дмитриевич), малость покумекали и решили все шестьдесят коробок с компьютерами и ещё парочку с "клавами" и прочей требухой отправлять в пассажирском вагоне с сопровождающими.

Хорошо решение принимать, когда исполнители под рукой, которых можно на два-три дня с места основной работы сорвать одновременно. А в Ухте таковых и не оказалось. Кто в отпуск уехал, кто занятия проводит в индустриальном институте в качестве педагогов по основному месту службы, а кому и жена не велит. Остановились на нашем славном коллективе из Печоры. Но дело тоже не простое. Нужно, как минимум, троих ИТР с работы снять. А у нас ведь тоже люди в отпуска ушли, "пятидневщики" в смену ходят. Благо, операторы на ВЦ грамотные. Сами, когда потребуется, оборудование переназначить смогут, если "умрёт" чего из "железа" наглухо.

Подобрали времечко к выходным ближе. Чтобы начальник экспедиции не учудил какого-нибудь проверочного похода на ВЦ. Директор-то новый, на воду привык дуть по любому поводу, хотя и на молоке ему обжигаться не приходилось. В пятницу вечером поехали в Ухту втроём. Знакомые уже ваши: Пастор, Довгулян и моя бородатая физия вместе с комплектом конечностей. Дмитриевич в качестве прикрытия остался. Как-никак две смены из четырёх без инженеров оказались. Он потом должен был к нам в поезд подсесть, когда мы с грузом в Инту попилим (Печора как раз между Ухтой и Интой расположена).

В Ухту прибыли благополучно, всё больше спали. Даже пива не попили. Приехали в институт. Там на кафедре информационных систем и располагался склад компьютерного барахла. Барахла - в смысле передовых идей человечества в области электроники, овеществлённой в "железе" (термины "хард" и "хардваре" тогда ещё редко применялись). Это сейчас 286-ые полное барахло, а в те перестроечные времена - предпоследний писк западных технологий. Так что получилось, что я невольно скаламбурил, сам того не осознавая.

Проверили мы упаковку на предмет целостности, отпихали "свои" 62 коробки в угол и пригорюнились. До поезда ещё далеко. Только вечером нас погрузят. Пошли пиво искать. Нашли, надо заметить, быстро, хоть и антиалкогольная компания куражилась в полный рост. Затарились мы крепко и опять на кафедру вернулись. Засели в лаборантской, соломку солёную трескаем, селёдкой заедаем баночной. Чем не радость для рабочего подростка? Вскоре к нам "на огонёк" стали институтские, как тараканы из щелей, подползать. Им, институтским, слаще халявного пива ничего и не известно. Довгулян, однако, не стерпел этакого неблагородного к себе отношения и быстро снарядил пару молодых лаборантов за добавкой, за их же счёт, разумеется.

Когда же за нами водитель микроавтобуса зашёл, пиво ещё оставалось... Но дело - прежде всего! Загрузились и тронулись на вокзал. Прибыл поезд. Мы заранее оплатили два купе в СВ. Одно для коробок, другое - чтобы ехать самим. Проводник начал сильно возражать, увидев кучу упакованной техники, образующих пирамиду имени гражданина Хеопса на перроне. Он орал: "А что, четвёртое тарифное руководство вам не указ?! Куда этот груз?! Зачем?!! У меня здесь не багажный вагон! Здесь приличные люди ездят!" Довгулян слегка отторкнул его железнодорожное благородие с дороги и поволок сразу две коробки - времени на погрузку оставалось крайне мало.

В затарке СВ-шного купе принимало участие человек пять. Мы сновали со скоростью болидов "Формулы-1" и уложились во время стоянки. Обалдевший от нашей наглости проводник всё ещё пытался поведать нам какие-то особые секреты четвёртого тарифного руководства. Но его слушала только одна глуховатая старушка, гуляющая вдоль состава. Всё, затарились! Теперь можно и присесть. Поезд тронулся. Одно купе под самый потолок забито нашими коробками, а во втором Пастор уже разворачивал пакеты с домашним питанием, благоразумно нерастраченным в Ухте.

"Ну, что ж, давай, тащи своё пятое тарифное руководство, изучим", - изрёк Довгулян, развалившийся на полке в позе Чеширского кота. "Не пятого, а четвёртого, - обиделся железнодорожник. - Я сейчас бригадиру на вас пожалуюсь. Хулиганьё!" После этих суровых слов он удалился. Однако через несколько минут проводник снова заслонил свет в купе со стороны коридора (опять эти "белые ночи"!) своей мутной фигурой в синей форме. Видно, не сбегал ещё к бригадиру. В руке он держал несколько листов, покрытых пластиковой плёнкой для защиты от разного рода проявлений природы в условиях железнодорожного вагона.

Документы перекочевали в руки Довгуляна. Он внимательно изучил содержание и спросил по-простому: "Ну, и?.." Проводник буквально взорвался, как будто его собрались послать по известному адресу: "Тут же ясно написано, что любое место, пусть оплаченное, может быть передано в кассу ближайшей станции для продажи, если его никто не занимает. У вас четыре билета, а едете втроём. Я имею полное право!" "Да, ради бога! - согласился с ним Сашка. - И так вагон пустой. Никого, кроме нас нету". "Тогда я попрошу вас освободить одно место, которое я могу передать в свободную продажу, - настаивал железнодорожник, - Согласно четвёртому тарифному руководству". "Послушайте, сколько вам нужно?" - намекнул я, имея в виду представительскую сумму, заранее отложенную в нагрудный карман.

Проводник и слушать ничего не хотел. Он стал кричать, что высадит нас на ближайшей станции вместе с грузом. Интересно знать, получилось бы у него выкинуть 62 коробки за пару минут стоянки? Больших остановок до Печоры не предвиделось, если, конечно, не успели построить в наше отсутствие. В конце-концов, проводник умчался пожалиться бригадиру. Пришёл суровый бригадир с хитрыми глазами тёртого железнодорожника. Он вошёл в купе, закрыл его изнутри, изолировав младшего собрата в коридоре. "Сколько дадите?" - сразу взял он быка за рога. Сошлись на разумном количестве денежного эквивалента, по пяти рублей за коробку.

Униженный бригадиром проводник ушёл переживать к себе в купе, а нам даже чаю не предложил. Не очень-то и хотелось. Стали закусывать, чем бог послал и Серёгина жена. А я извлёк поллитровку спирта, которую прихватил ещё в Печоре. Минералка была с собой. Так что и железнодорожной воды не потребовалось для сотворения божественного коктейля "фифти-фифти".

Когда в Печоре в наш вагон поднялся Дмитриевич, он глазам своим не поверил. Нет-нет, с грузом всё было в порядке. С нами было не совсем всё хорошо. "Мужики, вы чего, офонарели? - спросил он, - До Инты всего три часа осталось, а вы кривые. Кто будет технику устанавливать? Мне одному двадцать компов за день не настроить". "Не боись, Митрич, - ободрил его Довгулян, - Мы к Инте как раз созреем". После этого он мгновенно захрапел сквозь клубы своей неухоженной бороды. Начал созревать. Но созрел не до конца, потому что к моменту десантирования смотрелся значительно хуже, чем выглядел. К нам с Серёгой это тоже можно отнести в полной мере. Хорошо, что встречающих было много, а то, как знать, управились бы мы вчетвером или нет.

Объединение "Интауголь" встретило нас радостным оживлением. Все так и суетились вокруг грузчиков, растаскивающих коробки по этажам. Мы в этом ритуале, слава богу, участия не принимали. Вот, наконец, всё распаковано. Начали подключаться и ставить на компы джентльменский набор: MS-DOS, Norton Commander, NU, Supercalc, Foton. В договор входило условие непременного "поголовного" тестирования оборудования на площадке заказчика. Запустив диагностику, мы отправились в забой. А, иначе говоря, отлежаться на матах в спортзале, который нам показали аборигены из управленцев угольной добычи. Там мы втроём и проспали до самого поезда. Не знаю, как уж там нашему шефу удалось завершить все процессы на 20-ти компах, да ещё и акт приёмки подписать, но неделю он с нами не разговаривал. Хотя денюжку отслюнявил в полном объёме и без задержки. Даже штрафа не насчитал. Душа-человек!

* - в эту расцветку фабрика Гознака предпочитала раскрашивать купюры достоинством 25 рублей, в народе их ещё называли "уголками" или "четвертаками", имея в виду четвёртую часть от ста рублей;

июль 2003 г., июнь 2007 г.

Комментарии: 27, последний от 09/06/2018. © Copyright Чваков Димыч (nudless@mail.ru) Размещен: 12/01/2006, изменен: 14/07/2010. 58k. Статистика. Рассказ: Проза Тихий бред или с ветерком
Аннотация: Путешествия в старинной манере

Чваков Димыч : другие произведения.

Поехали!