Козлов Игорь Владимирович. Коллективный сборник лирической поэзии 3

Коллективный сборник лирической поэзии 3

Составил Козлов Игорь Владимирович

PDF здесь

Содержание (авторы, обзоры):

1. Русова Марина 2. Аделина Мирт

3. Ледащёв Александр Валентинович

4. Калинин Андрей Анатольевич

5. Чваков Димыч 6. Натафей

7. Зуев-Горьковский Алексей Львович

8. Винокур Роман 9. Стадлер Наталья Владимировна

10. Рышкова Елена 11. Есликова Ольга

12. Качур Виктория Исааковна

13. Мурыгин Александр Сергеевич

14. Бахтеев Артём Русланович 15. Кирьякова Инна

16. Фомальгаут Мария Владимировна

17. Лешуков Александр 18. Козлов Игорь Владимирович

19. Обзор от Марины Русовой

20. Обзор от Елены Рышковой

Руcова Марина

спелое

где зреет колос - вырос василёк

сорвал цветок- настало лихолетье

всё то что в этой жизни уберёг

не стоит даже малого соцветья

охота зреет в каждом существе

на первый взгляд и нежном и невинном

зелёный глаз таящийся в траве

давно следит за телом голубиным

так писарь приспособившись к строфе

охотится за истиной по крохам

пока Хранитель дремлет подшофе.

заснёт на миг а промелькнёт эпоха

поле

"Ни один плуг не остановится, когда кто-то умирает"

И плуг бывает мёртвым, и когда

Уходит смертный- поле приголубь.

Так застывает ратай у пруда,

Распаханная месяцем вода

Стремится в небо, а течёт во глубь.

А поле-жизнь твоя, и ты идёшь

Оставив мёртвый плуг на тех грядах,

Где из земли восстал как злак, как рожь,

Тот, за которым следом ты бредёшь,

На деле не оставив ни следа.

Но жизнь всё тот же севооборот.

Сожни колосья-сделай ход конём.

Безмерен невозвратного уход,

Все смертны. Только знай, что каждый год

Он будет хлебом, ты-полова в нём.

или

и млад и стар подсчитывают время

за годом год

всё мягкое младенческое темя

в себя вберёт

и ты идёшь вперёд не зная броду

устал и крив

вступаешь в переменчивую воду

ей супротив

пересчитать дары не хватит пальцев

полно даров

а жизнь расставит от данайцев

иль от волхвов

Аделина Мирт

Паранойя

а девочка ходит по раскалённой плоскости

и выдувает стеклянные пузыри...

снова и снова

Опять она со мною айриш пьёт. Сводя с ума рисует мне картину,

где девочка по плоскости идёт и выдувает пузыри невинно.

Спектральный блеск галактик и комет мелькает в их прозрачном ореоле,

останки звёзд, зародыши планет, возникшие в коллапсе эмбрионы.

В моей руке лежит её рука - объекты рассыпаются в туманность,

и кружит пыль спиралью ДНК, но тут же распадается бессвязно...

Я на твоей планете пассажир: и звёздный ветер воет мне вдогонку,

подталкивая в сито чёрных дыр и наполняя мнимую воронку.

Из горловины сыплются пески в кипящий зев квазаров ярко-рыжих;

Первоисточник в пламени сожгут, аннигилируя потоки в жижу.

Она идёт, сияя изнутри, по плоскости расплавленной - босая,

из лавы выдувает пузыри стеклянные и в вакуум бросает.

Пластырь не станет защитою

пластырь не станет защитою от радиации

верить так хочется

но не оправданно...

истина

жалит и жалит

нет времени на адаптацию

след от ожогов останется...

невыносима нам

мысль... что вся суть под замком..

мы вползаем в бездонное

хрупкое тело всеобщего мрака -

иллюзии

без господина

оставлены раненным ронином

треплются нервы

мы рано

не вовремя струсили

ходим без тени

без мысли

и без отражения

носим клочками рассудок,

желанья,

эмоции

по нарастающей боль -

проходяще осенняя?

Нет

Это блюда из ада

в подарочных порциях...

Другу

В тупики переулков судьба загоняет намеренно,

Где картина всегда - чернота... На любом перекрестке,

Я бы знакам дорожным, отмытым отныне не верила,

Выбирала бы путь, где стоит указатель неброский.

И опять по накатанной... Грабли - ступени без лестницы,

Нас хвататься за выступ в балансе немом заставляют.

Но незримая вера спасает, а демоны бесятся;

Обошли, не сорвавшись, манящую бездну по краю.

Распрощались. В потоке сезонов застряв, разрушаемся.

Нас на пазлы ветра разбирают, а боль их меняет.

От тоски и бессилия чаще теперь простужаюсь я.

Обрекли нас с пустотами жить и мириться с тенями!

Ничего, что утратили шанс и не будем мы прежними:

Растеряли себя, создавая скрижали скитаний;

Виртуально доносится голос рифмованный, сдержанный.

Прочитай между строк: мне стихов твоих так не хватает...

Другая я

Прелюдия счастья

судьбой замурована

в горечь тоски.

Схоронены пазлы прошедшего

в толстой пыли

и растеряны.

"Раскайся, - грохочут, -

смиряйся безропотно".

"Боже, прости!"

Всё глубже

и глубже

въедаются в сердце -

минора расселины.

А в ванной

на кафель

беззвучно стечёт

водопад из волос.

И также с душою,

бесшумно о мир разбивается

вдребезги.

Хоть Ангел спаситель

изъял из сознания ад,

чтоб срослось,

но мысли безумные

в сумерках транса

запястья мне резали.

Пальпация раны открытой успешна,

фиксируют боль,

А значит живая!

Но страх искажает упорно действительность.

На точке возврата

колоссом застыть у шкалы нулевой.

Свободы иллюзия скована

прочно

в рубашке смирительной.

Прелюдия счастья

судьбой замурована

в горечь тоски.

На ноте высокой

на ноты рассыпалась пьеса бездарная.

Безмолвная битва с собою,

возможность реальна - спастись.

В холодных

пустых зеркалах

отражается чаще

другая я.

Ледащёв Александр Валентинович

Док Холлидей

...Помню, как палочкой тыкал

В одну молчунью - якобы чтобы

Проверить - жива ли она?

Смеялась.

И все было весело и довольно забавно,

Пока она не ушла.

Я никого не любил так, как ее, а...

Было и было.

А пока что - еще самокрутка.

...Еще до заката тень

Поедает Солнце - она беспощадна к огню.

Вроде, еще не зашло, но уже

Пропадает.

Да наплевать. Привыкать ли с этой

Давящей тенью ехать пустою степью,

Зная, что путь мой будет короче,

Чем было отмеряно?

А пока что - еще самокрутка.

...И не заметил, как подняли дни

Себе цену, а деньги упали в цене,

Люди стали прозрачными, а кофе стал

Горек.

Я вижу море и свой утлый челнок -

Чужой на грани воды и воздуха,

Море бездонно, а воздух бесценен.

Не по карману.

А пока что - еще самокрутка.

...Быть быстрым, чтобы остаться живым,

Настолько живым, что смешно

Самому - это как? Тут главное - без

Остановки.

Без тормозов, без удил,

Пусть старый филин ухает с ветки,

Что скоро ночь - я на ее оплату

Давно приготовил два медяка.

А пока что - еще самокрутка.

...До боли ясно - больше нельзя

Ни женщин, ни ядов,

Чтобы чуть дольше было в зените

Солнце,

Челнок на плаву, а две монеты в

В кармане. Цель, несомненно.

Поцелуй меня, Марта.

Да, да. Я все понял.

А пока что - еще самокрутка.

Завари мне чаю

d.R.t.S.L.

Завари мне чаю,

Если еще не разучилась

И спроси: "Где ты был

Столько лет?"

И я честно отвечу:

"Там, где тебя не было.

Но я и дня одного не прожил

Без тебя.

В моей жизни встречались

Другие женщины,

Но любые чувства мои

К ним смывало, как океанской

Волной приливной -

Любым мимолетным сном,

В котором мелькнула

Ты. Лучше спроси меня,

Где я не был, - и я отвечу -

Везде. Не был везде.

Должно, потому,

Что без тебя нет меня самого".

Завари мне чаю,

Если еще не разучилась

И ни о чем не спрашивай.

И я сам расскажу тебе о

Самой ужасной ночи -

Как под полной Луной,

По голубоватым пескам пустыни

Уходил от меня

Мой

Черногривый

Лев.

Завари мне чаю,

Если еще не разучилась,

Прежде, чем указать на дверь.

И я снова проснусь.

Один.

Она пахла весной

НК

Она пахла весной.

Через тридцать пять лет я опять

Повстречал этот запах

И вспомнил

Как мы катались на скейте,

Как мы целовались в подъезде,

Как она сказала "Люблю".

Она пахла весной,

Но тогда я не знал об этом,

Я думал, это просто духи.

Просто духи - духи

Настоящей жизни и

Настоящего "Мы".

Стира

А ты помнишь, какой я был?

Молодой, худой, как веревка,

Скорый на слово, скорый на ход, на поступок,

Помнишь?

А ты помнишь мой светлый плащ?

Ты сказала, что он тебе нравится,

А в кармане лежали спички и сигареты,

Кастет и немного денег на водку.

А ты помнишь, что было?

Осень! Желтая, желтая, хрустально-тихая осень,

Каких в этом городе не бывает...

Не бывало...

И больше не будет...

И я читал тебе вслух, прямо на улице, на ходу,

Мой коронный тогда "Монолог Хлопуши",

Во все горло, играя прямо на тротуаре,

Я хотел тебя поразить - и конечно, мне чудилось,

Что поразил.

(Все-таки прав Ремарк, сказавший мне как-то,

Что ничего не покажется женщине глупым,

Если делается ради нее...)

А ты молчала, загадочная,

Легкая тень

Невесомого счастья, кружившего

Где-то неподалеку -

Господи, слава Тебе, что тогда

Мне не пришло на ум пытаться его ловить -

Я бы тогда все испортил куда быстрей,

Чем...

Чем сделал это потом.

А ты помнишь ту тонкую грань,

Не роман и не романс,

А просто нашу неслышную осеннюю песню,

Песню

Без слов?

Тогда я был дерзок, крепок,

Много пил, не пьянея,

А еще я умел зайти за тобой и

Повести гулять.

И ты уходила. Со мной.

Какая была тогда осень!

Какая была

Тогда

Осень...

Осень.

Была.

А ты помнишь, у тебя и у меня кто-то были,

Кто-то из тех, постоянных,

Но то, что той осенью тихо шагало рядом с тобою и мной

Не подходило под мерки "порядочно и непорядочно", "плохо и хорошо",

"Прилично и неприлично" - а просто тихо шло рядом,

Постепенно став самым хрупким, самым хрустальным моментом

Моей сегодняшней памяти...

А ты помнишь, как я, такой гордый, отпетый, весь на актерстве, неотразимости и кураже

Вдруг спросил, как дурак: "Можно, я тебя поцелую?"

А ты негромко, как и всегда - негромко, понимаю теперь, что еще и тактично,

Сказала, что об этом не спрашивают. А потом

Разрешила.

А еще через два часа сама спросила о том же самом.

Ты помнишь?

Я помню каждое слово и каждую глупость,

Что я тогда успел и сказать, и сделать.

Я улыбаюсь. Тогда я действительно - был.

А ты знаешь... Даже тогда я уже умел

Чуять судьбу - и не ошибаться. И не ошибся.

И еще. Я так и не смог найти слова

Для того, что меж нами было

Тогда, на стеклянном осеннем

Листе.

А помнишь, тогда с опаской ко мне

Относились твои подруги?

Я уже тогда был очень талантлив в умении быть чужим.

Хочется кружку чифира, початую пачку "Примы", ночь за окном, октябрь, распахнуть окно, стекло у которого было тогда разрисовано восковой свечкой и увенчано надписью "Выход", вдохнуть сырую прохладу и крикнуть, чтобы эхо ударило по кирпичным ущельям: "Стира!"

Я помню это странное

"Ничего", что порою крепче любви.

А через пятнадцать лет я тебя полюбил.

Как никого не любил и не буду любить в этой жизни, сколько бы там ее еще не осталось.

Наверное, семечко этой осени было, как я -

Бессмертным.

Скажи мне -

Ты правда...

Помнишь?

Калинин Андрей Анатольевич

Любви утехи

Plaisir d`amour ne dure qu`un moment.

Chagrin d`amour dure la toute vie.

(Jean-Pierre Clary de Florian, "Plaisir d'amour")^[1]

Сладкий миг повенчал драгоценной наградой

разделенной любви симфонический всплеск...

Эйфоричной мечтой обольщаться не надо -

поцелуев нектар пить в запой надоест.

Им на смену грядет смертной мукой похмелье

и смурные сомненья поселит в душе,

безграничность доверья разрушит неверьем,

преисподней покажется рай в шалаше.

Страсть уйдет, не прощаясь, закрыв дверь без стука...

...и, сколь долго и ярко потом ни живи,

не исчезнет, как шрам, бесконечная мука

безутешной тоски по ушедшей любви.

Чваков Димыч

Страстное

Я не кормлю синиц который год:

мне - край, как надоели эти птицы!

Твоё здесь солнце больше не живёт;

оно застряло в маленькой теплице,

где всходят то и дело чудеса

не для меня, а для кого - не знаю.

Хочу вернуть зелёные глаза,

моя колдунья вздорная... лесная.

Я бьюсь в сетях коварства твоего,

порой убить готов тебя невольно.

Я не певец, мой друг, помилуй Бог...

...и не пою, когда мне очень больно.

Я сотни раз себе воображал,

твои желанья пылкие - на грани;

внутри меня в тот миг пылал пожар

реальность растворяя - как в тумане;

в ней ты уходишь, будто невзначай,

и на бегу всё повторяя роли.

Куда летишь, мой ангел, отвечай?

Не заслужил? Не съел полпуда соли?

Остынет на пруду зелёный лёд -

в анабиозе осень прячет чувства...

Твой крик легко дыхание прервёт

одним глотком во рту моём искусно.

И я, свернув к тебе на полпути,

забуду долг, невзгоды и напасти...

Ты для меня - пропавший аппетит...

Петитом в кегль! - все восемь пунктов страсти!

По памяти...

А свечи гаснут, оплывая всуе

на блюдце растревоженной души.

По памяти лицо твоё рисую,

рука с зажатой кисточкой дрожит.

И голос тонет в океане звуков

за суетой обыденности дней,

и я беру в ладони твою руку,

и этой ноши не найти родней.

Но светит солнце утренней побудкой,

и я опять один который год,

себя приободряю прибауткой,

мол, всё это когда-нибудь пройдёт...

Я - чайка

Живу я просто... как в театре -

в противоречии с собой,

в плену каверн и ложных матриц,

но не покорною рабой,

а чайкой с занавеса буден,

софитами освещена...

Здесь в зале зрители - как судьи,

а сам спектакль - почти война.

И я ни кто-нибудь, а птица,

что над водой взмывает ввысь,

твой прокурор, твоя истица

вчера, сегодня и надысь.

Меня ты выстрелом коварным

хотел спроста отправить в ад;

казалось бы - элементарно,

а ты теперь и сам не рад,

что подстрелил больную чайку,

но всё ж пилюлю подсластил,

забив своё безумство хайпом,

послав фальшивое "прости".

Цветок из Ла-Манчи

Сорвал цветок. Пошёл по тем местам,

где счастлив, между прочим, был когда-то.

Бутылку бренди сходу опростал

и обменял костюм Пьеро на латы,

чтобы гулять, как будто Дон Кихот

в окрестностях божественной Ла-Манчи,

где Санчо Панса, будто добрый кот,

живущий на соседнем с доном ранчо,

приспел слугой и другом заодно.

Рванут они чудить по белу свету,

мечтая ткать льняное полотно

на всю свою огромную планету.

А толку что? Кругом один обман,

дурманом трав разлитый по сусекам,

где горя от ума царит туман,

а время - лишь палач, хоть с виду - лекарь.

Натафей

Время новых сказок

Если что-то вспоминается всё реже, значит пришло время новых сказок!

(Харитонова Ольга Михайловна)

Когда уже немного до полста,

И даль прозрачна и полупуста,

И в Книге Судеб выцвели страницы,

И кажется, что не к чему стремиться,

И для других весну теперь трубят,

И для других её благоуханье...

Короткое, как жизнь, "люблю тебя"

Вдруг выбивает из груди дыханье.

Дорога Туда и обратно

"Дорога вдаль и вдаль ведет..."

Дорожная песня Бильбо Бэггинса.

(из книги "Хоббит, или Туда и обратно" Дж. Р.Р. Толкина)

Как на крыльях летишь, покидая родной порог.

Опоздать боишься, торопишься, что есть сил.

Хорошо, коль повесить на дверь успеешь замок.

А ведь так торопиться никто тебя не просил.

И летят самолёты, спешат в ночи поезда,

И, срываясь на жёлтый, мчатся вперёд такси.

Потому что так важно быстрее попасть Туда,

Вот обратно уже - как выйдет. Куда спешить?

А дорога петляет, дорога уводит вдаль,

И в дорожной пыли теряется чей-то след...

А в конце пути ждут сокровища или медаль.

Или то и другое? Или хотя бы хлеб...

А дорога петляет, дорога бежит туда,

Где кинжал и кольчугу сменят перо и плед...

Потому что, дружище, в том-то и вся беда,

Что на самом деле дороги обратно НЕТ.

Зуев-Горьковский Алексей Львович

Картина

Серым грунтом художник покрыл чёрный холст.

Слой грунтовки не тонок был, но и не толст.

Получился туман, что спустился в рассвет,

Когда солнышка ждёшь, но его ещё нет,

Когда в утренний час в речке спит ветерок

Там, где гонит волну только лишь поплавок,

Что качнулся чуть-чуть, наклонившись слегка,

Привлекая к себе интерес рыбака.

Миг один. Снова кисть пронеслась над холстом.

Проступил сквозь туман покосившийся дом,

Слившись с лесом огромным в один силуэт.

Вновь мазок, и в реке отразился дуэт

Вместе с тем рыбаком, что сидел у воды,

Получившим ерша от реки за труды.

Снова штрих. Сквозь туман пробивается луч,

Превратив в облака стаю дремлющих туч.

Солнце вышло. Штришок - вот и дальняя даль.

Начинается день. Холст закончен... А жаль.

Выла Вьюга

Выла Вьюга на луну,

Будто волк простуженный.

Разметала седину.

Жаль её до слёз.

Изменил, похоже, ей

Постаревшей суженый,

Захотевший вдруг тепла,

Старый дед Мороз.

Все дороги замела,

Тропки запорошила.

Постаралась потушить

Даже фонари.

Непривыкшая прощать

Бесновалась брошенка,

Всё крушившая вокруг

С ночи до зари.

Непонятно было ей,

Чем Весна - разлучница

Охмурила старика,

Бес ему в ребро.

Ничего же у Весны

С дедом не получится.

Только зря потратит он

В марте серебро.

Винокур Роман

Весна в Джеймстауне

Стоял мороз, но в марте торопливо

Ушли на север злые холода.

Сквозь лёд разбитый движется красиво

В ручье ожившем талая вода.

Пока Земля усталая кружится,

Плывя в объятьях солнечных лучей,

Он не умрёт, он снова повторится

И вновь зелёным будет - мир ветвей.

Как хорошо под этим небосклоном,

Где жизнь течёт, как вешняя река,

Но вдруг дрожащий зуммер телефонный

Шальную весть принёс издалека,

Что там, за синим морем-океаном,

В краю высоких белых тополей,

В земле, укрытой розовым туманом, -

Последний адрес матери моей.

Горе без ума

Это неосознанное горе

По аллее бродит не спеша.

Человек ещё в земном просторе,

А его покинула душа.

Рядом с ним надёжный провожатый,

Не грозят ни зона, ни сума,

Но печален жребий тот проклятый -

Умному остаться без ума!

Вот пример подобного процесса:

С миром и семьёй утратив связь,

Вдруг исчезла бывшая принцесса,

В нищую дурнушку превратясь.

Милая и стройная берёзка,

Белоснежка юности моей...

Для поэта увяданье мозга

Всех недугов старости страшней!

Жизнь, увы, не может вечно длиться,

Но стихи, восторг счастливых встреч,

Знаний силу и родные лица

До конца хотел бы я сберечь.

Женщина и осенний дождь

Посвящается поэтессе Наталье Стадлер

Хмурилась осень, вздыхая простуженно.

В ворохе листьев опавших бредя,

Ветер усталый, как нищий без ужина,

Мок в нескончаемых каплях дождя.

Хмурилась осень в тот вечер заплаканный.

Тусклый фонарь за закрытым окном,

Словно жених, непогодой сосватанный,

Ждал от неё приглашения в дом.

Стадлер Наталья Владимировна

Расцвела в моём саду сирень...

Расцвела в моём саду сирень

И холодной свежестью вздохнула,

И печальной тенью на плетень

Краской фиолетовой скользнула.

Боль моя - весенняя подружка -

Строчку рвёт, что просится в стихи,

Будто я, как древняя старушка,

Каюсь перед смертью за грехи.

Где-то далеко грохочут танки,

Гибнет чей-то родненький сынок,

И от горя у несчастной мамки

Льётся слез безу́держный поток.

Расцвела в моём саду сирень

И холодной свежестью вздохнула.

Вновь в боях промчался майский день,

Чья-то жизнь бездарно промелькнула...

Я люблю тебя Матушка-Русь!

Я люблю тебя Матушка-Русь!

И признанием переполнена,

Несмотря на запреты, клянусь -

Я навеки с тобой помолвлена.

Не изменят твой образ родной

Ни беда, ни хула, ни чужбина.

Приглашая беглянку домой,

Струн гитары коснулась кручина.

Грустно мамину песню поет

Мне за окнами детства рябина,

Горьких ягод сполна раздает,

Головой склоняясь до тына.

Нажимая на память-педаль,

Я иду по земле, что мне снится,

Моей юности - светлая даль.

Я спешу и боюсь оступиться.

Не увидеть березовых рощ

И просторов бескрайних полей,

Не упасть в золотистую рожь,

Пропустить караван журавлей,

Как кружа́т перелётные птицы

Над землей все выше и выше...

В небеса, где открыты границы,

И курлыча все тише, и тише...

Слез не прячу и слов не стыжусь -

Необъятная, многоликая...

Я люблю тебя Матушка-Русь,

Ты одна у меня и Великая!

Рышкова Елена

Зелёный чай с жасмином

Когда цветет жасмин, японское поверье

Рекомендует жить душою на Восток,

Улавливая сны и чайный запах пенный

Прозрачностью пиал, опущенных в поток.

Не вычерпать до дна настой благоуханий,

Но этих душных дней, так короток обряд,

Что каплею духов помазанный охальник

На царственный июнь изменит свой наряд.

И потекут дожди, сменяя сушь подворья,

На плавность и секрет взбиванья облаков...

Когда цветет жасмин, зеленочайный домик

Прибежище души и брошенных богов.

Мироздание

А хочешь я сварю тебе варенье

из спелых звезд сегодняшнего лета?

В нем будут плавать зерна мирозданья

и тысячи рассеянных лучей.

Вот только б ночь поглубже наступила

и я примусь за сбор созревших ягод

они легонько холодят ладони

и слабо пахнут пылью поднебесья.

Варенье будет сине-золотое

и сладкое, как всякая надежда,

пока она не стала ожиданьем

и не покрылась плесенью покоя.

Ну а теперь хвали мое уменье,

зови гостей и угощай на славу.

А вдруг из косточек, что выплюнули гости

другое Мирозданье прорастет?

гильотина

заглядывая в зал со сцены жизни,

ищу пустые кресла. сколько их?

по бархатным сидушкам новых истин

гуляет моль, сжирая бархат рифм,

пустует место критика и вора,

что умыкнут мой монолог в конце,

любители досужих разговоров

не ломятся в роскошное фойе,

зал слишком пуст и сцена бесновата,

а занавес в руке тяжёл, как меч,

и купол неба движется покато,

чтоб роль, как голову снести

с упрямых плеч.

Спаси меня, Господи, от уныния!

спаси меня, Господи, от уныния!

именем Твоим, аллилуйя,

разгоняю смерчи вокруг пустыни я,

полвека странствуя в полнолуние.

лунатиком белым, бескрылой куколкой

цепляясь к подолу Твоих деяний,

жду изменений под лунной лупою,

метаморфозы Твои разделяя.

полсотни лет прожила личинкою.

пути Твои исповедны, Господи,

когда застрахованною посылкою

меня отправляешь небесной почтою,

когда по кругам и кольцам садового

дворового рая, домашнего ада

лунатиком белым гуляю голая,

нищая духом, телом, разумом.

прости меня, Господи, что изменяюсь

без Твоего на то разрешения,

я только ставшая цветом завязь,

Ты лишь упавшее в почву семя.

икрою красной свежепосоленной

намажу время на корку сознания,

а Ты, которому всё дозволено,

не знаешь кем стану я после завтрака.

Есликова Ольга

крылья бабочек

растворяясь в потоке осенних листьев

потерявшиеся (потерянные?) до весны

крылья бабочек хрупкие крылья жизни

будут стыть

в жарком пламени желтых багряных всплесков

к сердцу липовому прирастать устав

будут рваться пыльцой орошая место

для креста

обесцвеченной паутинкой с земли взлетая

не берет землица так в небеса

лягут вестью далекой легко истаяв

на устах

"время теряет дни..."

Время теряет дни, как деревья листья.

Время уверено - новые впереди.

Вырастут, вызреют за ночь и светом чистым

Впишутся в мутные краски слепой зари.

Время на дни отводит все меньше света

Без извинений. Листья горят огнем.

Я их лучистым цветом насквозь прогрета -

И заполняю радостью окоём.

Столько вкраплений ярких в зеленой стае:

Желтые, рыжие, красные, - посмотри!

Время считает мерно, а я летаю

С листьями вместе, вальсируя "раз-два-три".

Время не делит радости и печали -

Я благодарна - разве не в этом соль?

Щедро рассветом время меня венчает.

Сердце стучит со временем в унисон.

Время теряет дни - я ловлю без счета,

Место найдется каждому в закромах.

С лучиком первым стартует моя охота.

Время спокойно дремлет в моих руках.

...в пасмурный день...

В пасмурный день как-то пасмурно на душе.

Время лениво движется к цифре шесть,

Жду, когда дождь безразлично в лицо швырнет

Тысячи капель - тысячи тысяч нот.

Я их впитаю, каждую пропою -

Пусть улетают (хватит строчить в строю).

Громко и тихо, звонко, утробно, - пусть

Каждая капля отголосит свой путь.

В пасмурный день от рассвета и до шести

Время упрямо будет меня шерстить.

С ним соглашаясь, трелями искуплю

Каждую капельку, каждую кап-лю...

когда тебе снится друг

Ночь светлее, когда тебе снится друг. Не так.

Когда друг тебе снится далекий внезапно, ночь

превращается в сказку, в которой Иван-дурак

называется братом, стремится тебе помочь

и несется за триста верст, чтобы грусть унять.

И становится словом бессмысленным чувство грусть.

Брат мой названный, дай мне тебя обнять

и позволь с тобой рядом продолжить земной свой путь!

Каждый день наяву свое время терять горазд,

забывая о главном, грешу. Но внезапно сон

разрывает, казалось бы, прочные нити дрязг,

заставляет звучать всю вселенную в унисон.

И с блаженной улыбкой, проснувшись, смотрю в окно.

И лопатками чувствую прочность прозрачных стен,

не дающих упасть, не мешающих заодно

ни полету, ни глупым кульбитам на высоте.

Качур Виктория Исааковна

ангел западного окна

ты отправился в путь, за детской мечтой вдогон:

чтобы жить где-нибудь, пускай не в пределах МКАД,

чтоб горел за окном вечерней зари огонь,

чтоб вдали за рекой ты мог увидать закат.

ты объездил весь мир, заветной мечтой ведом,

этот ориентир застрял в голове, как штырь,

не модерн, не ампир - ты выбрал панельный дом,

в нём - одну из квартир с окнами на пустырь.

ты скитался по свету и заслужил покой,

вспоминая об этом, думаешь: всё не зря.

ты глядишь из окна, там вдали, за рекой,

в ясном небе - заря, в небе горит заря.

почему-то тебе трудно смириться с тем,

что не виден совсем стал горизонт в огне,

что вдали у реки строят всё больше стен,

что всё меньше и меньше неба в твоём окне.

что-то кончается

лампа. кресло. камин. почти окончена книга,

наступает пора писать о себе самом.

что тебе помогло дожить до этого мига?

сад заросший и дом, твой милый дом под холмом.

окружающий мир прекрасен, велик и страшен -

не объехать, не обойти, не объять умом.

навидавшись чудес, чудовищ, сокровищ, башен,

ты вернулся в свой дом, в свой милый дом под холмом.

но тоска будет рвать зубами, когтями цапать,

будут сны переполнены ядом, льдом и дерьмом.

остаётся взойти на корабль, уплыть на запад,

навсегда покидая свой сад, свой дом под холмом.

коллаж

выспаться днём, под вечер проснуться бодрым.

роликам, самокатам, сигвеям, бордам,

великам и трамваям, туристов ордам

город загадан. ребусом? нет, кроссвордом:

стёртые цифры, плитка лестничных клеток,

сложные шифры на проездных билетах,

коды от подворотен и от парадных,

надписи мелом на площадях нарядных,

странные номера на дворцах Растрелли,

Адмиралтейский шпиль - он пера острей ли?

рухнет ли сверху небо, словно на нож?

корчится облако черновиком в костре, блин,

город закатным светом насквозь прострелен.

в городе всё никак не начнётся ночь.

Мурыгин Александр Сергеевич

Явление чёрта

страшно

всё счастливее

дальше

потро́гивая

кроме войны

условия невозможности

явление чёрта

сущность Руси

странный народ

формула

страшно

отворилась дверь...мне было страшно /Дос

это очень пугает; открытая дверь

приглашает прошлое...

вот! оно рассуждает на два голоса - баритон и

контральто:

"какие высокие ступеньки...тебе не кажется?";

"мы пришли...и он наверняка дома..."

всё счастливее

я не умру никогда...буду счастливее и счастливее /Дос

да когда же я умру! смерть - это счастье;

спросите любого покойника - "о чём ты жалеешь?"

"что не умер раньше..."

дальше

дальше некуда - в безвоздушное пространство /Дос

Дос пишет о массе отживших людей, ходячих трупов, отставших от земли...

но полных идей, для которых на земле мало места;

для людей, а не для идей!

они заполняют безвоздушное пространство как баню,

они спрашивают себя: "куда дальше?"

потро́гивая

тощие фонари набережной...шёл дождь /Дос

потрогаем один одного - существуем ли мы

как дождь и снег разом,

как амбиции и унижения в подлом мире лакея,

как безнравственность и счастье в мире двойника;

у Гофмана двойник отнимает душу - он тоже

хочет быть

кроме войны

умирать вместе это соединяет /Дос

где кроме войны это возможно!?

в бунте, говорите... не верю,

бунт - дело личное, и даже - третьестепенное

условия невозможности

условия невозможности делать зло /Дос

а я знаю! можно я скажу?

...ничего не делать;

"тогда вся молодёжь от них отшатнётся и

примкнёт к русской правде"

явление чёрта

подробное объяснение явления чёрта /Дос

он пришёл не к вам, он пришёл за вами,

он протягивает руку - "пошли...";

соприкоснитесь с другим миром - и вы увидите

сущность Руси

и потом вдруг застреливается /Дос

"да он герой...безмерной высоты",- замечает Дос,

но запутавшийся, понявший сущность Руси и

отказавшийся лечиться...

я тоже хотел, но мне не дали

странный народ

дети снятся и мерещатся /Дос

дети много страдают, но ничего не помнят,

говорят психологи

зато они мерещатся взрослым в тяжёлых дневных снах; когда не хватает воздуха,

когда вокруг - "странный народ"

формула

...формулу логического самоубийцы /Дос

"мысль могла бы удержать меня на земле",-

проговаривается самоубийца,

мысль о бессмертии...

но тогда решительно нет смысла в вере в Христа!

а только в "хрустальный дворец" коммунистов

Бахтеев Артём Русланович

исчезает

Всё исчезает и я уже пропал

Пропитая память как пустой спортзал

Кто бы сказал, как придётся жить,

Я бы быть здесь отказался.

Желтые вокзалы, тёмные трассы -

Нигде Бога нет и нет человека

Брожу по местам знакомым напрасно.

Я давно умер; я давно где-то

Стал тенью другого бродяги.

Перестал чувствовать, перестал двигаться

Остался жёлтым снегом валяться

В Ханты-Мансийске или в Липецке.

Жизнь - это выдумка или я сам

Оказался вычеркнутым персонажем.

Как дезертир, сбежавший с поста

Пытался выбраться из настоящего.

Меня нигде нет, я и есть отсутствие

В воспоминаниях друзей - пусто,

Сухо во рту, когда своё имя

Пытаюсь выговорить.

На могиле моей

Нет фотографии,

Не проставлена дата, нет эпитафии,

Пустой камень прямоугольной формы

Я вижу во сне. Я спрашиваю - кто ты?

Когда моё тело выплывает из тьмы

И отражается в комнатном зеркале.

Ответа не будет; всеми забыт.

Огонь то вспыхивает, то меркнет

Азбукой морзе говорю "SOS" -

Чиркаю зажигалкой стоя в темноте.

Проникают в реальность и набухают образы

Таких же потерянных, как и я,

Людей

Их силуэты мне продолжают видеться

В каждом окне, где свет не горит.

Они - как болезнь, бессчётные вирусы

За них тишина говорит.

Как сломанные игрушки из детства

Заброшены в дальний угол бытия

И пытаются выслать оттуда весточку

Одним из них оказался и я.

вечнаяполночь

я бы вылез из своей человеческой оболочки

и сочился бы как всепоглощающий ужас

во мне наступила вечная полночь

вечная полночь я в ней вечный труженик

на каторге где я сам надзиратель

где я сам ископаемый материал

вынужден ежеминутно бросаться в бегство

ведь один раз в себя заглядывал

а значит это стало привычкой похлеще

чем героиновая зависимость и алкоголизм в совокупности

собираю свои страхи как вещи

загружаю их в голову и по глупости

я обживаюсь с ними и в них и

одиночество стало мне подругой

в надежде умереть выхожу в мир

и так по кругу

каждый день просто наматываю пробег

цифры ещё что то значат

я умею считать как человек

но существую иначе

я умею думать но мне не хочется этого

я умнею но мне хочется отупеть

где бы я ни был я становлюсь рудиментом

бесполезность обожает петтинг

я поддаюсь скомканный год

остаётся огрызком в памяти

время неумолимо идёт и ломает

а я гавкаю и скулю но не понимаете

языка ни собачьего ни человечьего

ничего всё что имею

источаю трупную вонь

истончался запас годков

стучался во все дома

мне сказали что умер бог

всё теперь пахнет печалью тоской

вечная полночь перемешалась с вечной зимой

вечное я вечно болит и ноет

мир покрывается скорбью

комната теперь моя могила

город безмолвный как кладбище

а я будто всех близких похоронил

так тошно жить не было никогда ещё

пространство

В этом пространстве нет ни одного угла

В котором я мог бы зашкериться

От непогоды

Ни одного здания, которое я мог бы

Назвать своим домом

Абсолютная тишина царит вокруг,

Я не вижу дальше собственного носа

Наличие мира здесь под вопросом

Я устало шаркаю, будто к ноге привязан камень

Здесь не зажигают свечи, не знают, что такое пламя

Здесь мёртв Прометей, здесь нет Богов

Мир на грани коллапса - это где-то внутри

И без ста грамм мне точно не разобраться

В этом пространстве всегда пахнет сыростью -

Это ничто или всё, его стены липкие

Длинные коридоры - больница или крипта

Здесь хоронят и стариков, и великих мужей

Здесь нет винтовок и нет ножей -

Все воины в прошлом

Но, повернувшись назад, его нельзя обнаружить

О нём некому рассказать

В этом пространстве нет молодости - может быть,

Где-то за стенами

Моё поколение веселится

Мои несостоявшиеся друзья,

Я выдумываю им лица

Какими они могли быть?

Что могли бы сказать?

По моей щеке стекает слеза - может быть,

Упадёт за границы такого пространства

Я здесь уже не один год - я не веду счёт

Я перестал сопротивляться

Вокруг - ничего, трогаю стены руками

Здесь хорошо и печально

Здесь радость и здесь отчаяние

А на пути мне ещё никто не встречался

Здесь нет времени, ты волен его выдумывать

Это похоже на сон - от кошмара до эйфории

Путешествие длиною в жизнь -

Без начала, без конца, и без середины

Монотонный поход, в нём не нужны еда и палатки

Конечная цель? Никакая.

Куда бы добраться?

Незачем говорить в этом пространстве -

Всё давно за тебя сказали;

Здесь можно всё, но здесь это не нужно

Здесь слово - пустяк, не оружие

Чудовищно длинные пальцы тьмы

Растянуты, как провода

А я бы хотел посмотреть ей в глаза

Или искренне обнять, как любимого человека

В этом пространстве нет ни одного живого объекта

Здесь не поют птицы, не плачут цикады

Я иду в пустоту, кадр за кадром погружаясь,

Как в ванну, в тёплую темноту.

Может я там утону, может, выплыву на поверхность

Кажется то место называют реальностью

Останусь никем или стану кем-то, буду безвестным

Или прославлюсь

Не имеет значения - плыть по течению темноты

Болезненно и приятно, погружаюсь и выныриваю

Обратно

Где-то я окажусь или вернусь назад - не имеет значения

В этом пространстве я меньше воспоминания

Меня затягивает пустота и тут же отпускает -

Играется со мной, резко и плавно

То быстро гребу, то размеренно плаваю

Кто я и где я? Не имеет значения

Здесь всё -

Вечность и мгновение

полёт

Мир вокруг рушится -

Это обычный вторник.

Для своего внутреннего ребёнка

Подобрал детский гробик.

Голова тяжёлая как пушечное ядро

Живу в вечном похмелье.

Я кто?

Величайший гений?

Жалкий графоман-алкоголик?

Печаль между рёбер

Иголочкой тонкой колет.

Сторчался кот матроскин,

Повесился Дядя Фёдор

Так становятся взрослым.

Язык прижимаю к нёбу

Чтобы справиться с неожиданной злостью.

Вижу собственную тень -

Спрашиваю "кто здесь?"

Нет ничего знакомого

В лабиринтах дворов.

Плутаю по ним уже третий год

Или я заблудился в своей

Черепной коробке.

Что-то явно идёт не так когда день

Начинается со стакана водки.

Кем вы видите себя через пять лет? -

Спросила миловидная барышня

Вырывается сам по себе ответ -

Меня будут есть опарыши.

Как дождевой червь мерно ползёт по рельсам поезд.

Куда бы он меня ни привёз - я везде незначительный

Пора нажать на стоп-кран, выйти в поле и во весь голос

Закричать пронзительно:

"Неужели, Господь, ты не видишь, где я?

Вот я, как есть, стою перед тобой на коленях!

Почему ты оставил меня? Это есть милость Творца?!"

Перед глазами всплывёт тогда образ отца.

Ничтожная жизнь. Минута идёт за минутой.

Каждый день - как прыжок без парашюта

В самый глубокий кратер. Мучительный полёт

В ожидании, когда смерть придёт.

Кирьякова Инна

Иной мир

Н - неизвестность

Два жёлтых огня

Покачиваются в кованых листьях

Фонарей над деревянной калиткой;

Высокие цветы

(В темноте не видно, какие)

Неподвижны,

И рябина, и клёны

Спят.

То и дело взлетают песчинки

На освещённой дороге,

Хотя ветра и нет.

Калитка -

Я не заметила как -

Открылась.

Ниоткуда

Приходит странный вопрос:

"Хорошо ли

Вела ты себя сегодня?

Мирные ли приснятся сны этой ночью

Или недобрые?"

Дорога

Пульсирует чернильной тьмой

С лунными бликами.

Логика сновидения,

Когда вольно делаешь то,

Чего вовсе не хочешь -

Хочет кто-то другой.

Шаг и другой - за калитку.

Слева

В молодой и мягкой траве

Разбросанные вещицы:

Шахматный слон, серебряная монета,

Блокнот с замочком-застёжкой,

Голубые бусины россыпью.

Но всмотревшись,

Замечаю за внешнею оболочкой предметов

Вторую жизнь -

Подлинную, внимательную, выжидающую,

Высматривающую, голодную...

Справа

Лестница к полкам -

Книги одна за другой,

В просветах - небо.

А впереди, ниже и дальше, дальше -

Бесконечное поле огней.

Огромные города? Близкие звёзды?

Дорога тянется, истончается дымкой, распадается...

Смогу ли пройти по облакам?

Каким станет падение?..

Или всё же -

Пыль, запах тысяч страниц,

Сонное оцепенение книги

В играющем всеми цветами

Мареве плывущих историй?

Пожалуй, это -

Не самая скверная из разновидностей Вечности...

Но туман наползает,

Стирает поляну, полки и звёзды,

Калитку, рябину и клён.

Дороги

Уходят в туман -

Для вечного странствия

Люди им не нужны...

Кто меня спрашивал,

Не вела ли я себя плохо сегодня?

Нет, конечно же, нет!

Скажи мне,

Что всё закончится хорошо!

Обещай!

Молчание.

Перелётные листья

Осенних листьев бабочки летят,

А, может, души в окаянстве грешных,

Отвергнутых и в небо не восшедших?

Их гонит ветер и цепляют ветки,

Надеясь птицами вернуть назад...

Но, может быть, их суть совсем не в этом:

Кленовый лист с зелёно-красной сеткой

Прожилок - это карта тех краёв,

Где реки малахитового цвета

Текут между пурпурных берегов

С малиной, земляникой и черешней

И рыжей стаей дремлющих котов?..

...Я чувствую, как что-то мир меняет,

По-шулерски сдавая день за днём...

Меня вот-вот подхватит ветер вольный

И понесёт над парком, колокольней,

И я увижу крохотный свой дом

И наконец за столько лет узнаю,

Став на крыло среди кленовой стаи,

Как человек становится листом.

После смерти

Крутит ветер, сбивает

Мотылька

На ломкие, в инее, листья.

Страшно...

Но низкое небо

И длинные свитки туч

(Пропадёшь...)

Ещё страшнее.

От ужаса

Он закрывается крыльями

И видит сквозь них

Дома, провода,

Старушку с собачкой...

Так впервые

Пыталась летать душа.

Я отражаюсь в твоих глазах...

Я отражаюсь в твоих глазах,

В заводи с камышами, илом,

В листьях сухих - я их любила,

И на дороге - в дальних шагах.

Если ты снова в наших краях,

Слушаешь ветра лесного небыль,

Если ты молча смотришь на небо -

Я отражаюсь в твоих глазах.

Фомальгаут Мария Владимировна

Бегут сердца

Так без конца,

Подвластные идее,

И втихаря,

И тайно, и нередко,

Бегут сердца -

От засыпающих людей,

По вечерам -

Через грудную клетку.

Не стерегут,

Не видел ни один,

Как бесшабашно,

Как быстрее пули,

Сердца бегут,

С кроватей и перин,

И дальше -

Из окошек в холод улицы.

Как это важно,

Не узнают те,

Что как убитые,

Ночами спят беспечно,

И сердце каждое

Так ищет в темноте

Свое - любимое,

Свое - навечное.

Любовь горит

Без страха и конца,

В мерцании

И сладком упоении,

И до зари

Сливаются сердца

С любимыми сердцами -

В единении.

По утро

Возвращаются сердца

В грудные клетки,

Запирают дверцы,

И сутки

Без начала и конца

Живут нередко

Одиноким сердцем.

Сердца на землю

Спущены - в упор,

Конце беспечности

И высоте вселенной,

Уныло дремлют

В карцерах контор

И в склепах вечных

Метрополитенов.

Сердца разбитые

Об острые углы

Карьерных битв

И пересудов жарких,

И с нелюбимыми

Садятся за столы,

И с нелюбимыми

Здороваются за руку.

Случайно,

В вечной спешке без конца,

Стесняемые

Правилами зыбкими,

Встречаются

Любимые сердца,

Меняются

Дежурными улыбками.

И ждут сердца,

Так терпеливо ждут

Восхода месяца

И зведного мерцания,

Когда с крыльца

Ускачут в темноту,

Чтоб встретиться

С любимыми сердцами.

Сердца встречает

Белая звезда...

С луной двурогой

Шепчутся на ветке,

И даже забывают

Иногда

Дорогу

В тесную грудную клетку.

И убегают бедные -

Навек

И где-то вертятся

Влюбленной парой,

И ищет

Разоренный человек

Потерянное сердце

По бульварам.

Но с праздника

Не воротятся ввек

В потоки бед

И серых будней тыщи,

Напрасно

Бессердечный человек

Обзванивает КГБ

И сыщиков,

И снова вечерами

Без конца

Долой с крыльца

Назло уснувшим людям

По крышам и дворам

Бегут сердца,

Разыскивать сердца -

Которых любят.

...душу мою...

Бегу от судьбы,

Спотыкаюсь, о камни бьюсь,

В груди что-то екнуло

Однажды - так больно и искренне,

Кто-то убил

Бедную душу мою,

Кто-то в нее

Навылет безжалостно выстрелил.

Птицы поют,

Как они смеют - поют,

Как смеют радоваться

В обреченнейшем из миров,

Где бы найти

Бедную душу мою,

Где подобрать

Ее, истекшую кровью.

Ищи же, взгляни,

Где пришел твоим мыслям каюк,

Плачешь навзрыд

От новых безжалостных выстрелов,

Как схоронить

Бедную душу мою,

Как бы укрыть

Жухлыми, прелыми листьями?

Не трушу, пою,

Без голоса, криком пою,

Сердце звенит

Осколком в потоке галактик,

Душу мою,

Бедную душу мою

Как схоронить,

Как отмолить, как оплакать?

Птицы - на юг,

Слепые надежды - на юг,

Мечтания - в прах

До отчаяния, до истерики,

Душу мою,

Бедную душу мою,

Как же собрать,

По холмам и долинам растерзанную?

Нет сердца в груди -

Искололи стальные ножи,

Разум остыл,

Межзвездному миру подобный,

Как мне ходить

На могилу моей души,

Какие цветы

Носить на простое надгробие?

Не зови, не проси,

Пьют мою кровушку, пьют,

Не сделать ни вдоха,

Давят на сердце и давят,

Как воскресить

Бедную душу мою,

Какой живою водой

И целебными травами?

В серой пыли

Осколки от сердца снуют,

Коршуны злобные

Жалят так больно и сильно,

Как исцелить

Бедную душу мою

И переломанные

Срастить облетевшие крылья?

Как на заре

Улететь, да как птицы - на юг,

Расправиться выспренно

Свободным, безудержным, белым,

Как уберечь

Бедную душу мою

От новых от выстрелов,

Что так вот безжалостно - целят?

Стрелы дрожат,

Легкие пули поют,

Не целься, не сбей

На полслове летящую песню,

Как удержать

Бедную душу мою

В ладонях слабеющих

И не выпустить - в бездну?

Еще успеешь...

Беззвучно выйдешь за ворота -

Ни зла, ни вздоха, ни слезы,

Ты встретить в сумерках кого-то

Еще успеешь до грозы.

И будет все опять непросто...

В неведомое уходя,

Ты добежать до перекрестка

Еще успеешь до дождя.

Идя дорогой незнакомой,

Где только холод и луна,

Вернуться к дорогому дому

Еще успеешь дотемна.

И в мире, расставаний полном,

Кого-то - среди звезд и скал

До грома, до дождя, до молний

Еще успеешь разыскать.

И тучи разорвет на части...

Но грома-молнии не жди:

Ты спрятать маленькое счастье

Еще успеешь до беды.

И пусть клянут тебя неправого

Среди бесцельной кутерьмы,

Ты лепестки свои расправить

Еще успеешь до зимы.

И на кораблике бумажном

Под градом ливня и свинца

Ты сделать что-то очень важное

Еще успеешь до конца.

А дождь идет...

А дождь идет переулками долгими

И капли падают с неба осколками,

И ты не веришь, что это вода, а не небесная кровь,

Но никогда не узнаешь заранее,

Что ждет на улицах, ливнями раненных,

В огромном городе сточных канав и великих миров.

Большой туман на дорогах повесился,

И у прохожих в умах околесица -

Они, конечно же, очень убоги и не очень мудры,

Но ты лелеешь надежду преступную,

Что пред тобою однажды расступятся

Большие двери, большие дороги, большие миры.

Звучат шаги тротуарами гулкими,

И переулки вслед за переулками,

За пеленою туманов-дождей не видны небеса.

Тепла не ждете, до нитки промокли вы,

Но город смотрит зажженными окнами,

Так испытующе смотрит прохожим глазами в глаза.

Когда покажется, чудится, станется,

Что больше нет тебе в мире пристанища,

И не останется - ни адресов, ни ролей, ни имен,

Пусть за домов прям`угольными мордами

Горячим сердцем холодного города

Горит огонь - как горел он всегда, от начала времен.

Ты устаешь переулками маяться,

Уже не помнишь, где путь начинается,

И где закончится путь - об этом не ведаешь ты,

Но здесь на радость усталому путнику

Перемешались - насквозь перепутались

Большие звезды, большие проспекты, большие мечты.

Лешуков Александр

С Тишиною на "ты"...

С Тишиною на "ты",

как с Вергилием Дант,

только в Ад мне спускаться не к спеху.

Из осколков стекла терпеливо глядят

сотни бездн, что так манят поэта.

В моём доме не врут.

Потому и молчат - даже если приходят -

и люди, и тени,

в глубине очага еле слышно трещат

ненаписанных виршей поленья.

Мне всего тридцать три.

За спиною не крест

и не лук с запоздалыми стрелами.

Два десятка стихов в исхудалой торбе

да мешочек с гусиными перьями.

А дорога длинна, верстовые столбы,

изгибают хребет, размывают черты,

смоль волос разбавляют вином седины,

там, глядишь, оскудеют и песни, и сны.

И уже не нужны ни Вергилий, ни Дант,

была б тёплой постель да еда по часам.

Ты опять променял своего светляка

на блестящий, повязанный ленточкой хлам.

С Тишиною на "ты"...

Сегодня камень молчалив

Сегодня камень молчалив.

Резец отложен, тает пламя,

А за окном метель звенит

До боли злыми голосами.

В них слышится крикливый ад

Псевдонародных гульбищ, торжищ,

И лязг мечей, и скрежет лат,

И вой невиданных чудовищ.

А ведь по чести - просто снег,

Да ветер в жерлах труб и улиц.

Чего боишься, человек?

О чём безвременно тоскуешь?

Сегодня камень молчалив...

дыши

Когда взлетают в небеса стрижи,

едва-едва познавшие крыло,

когда среди осатанелой лжи

вдруг верное блеснёт словцо,

когда нехитрой рифмой пьян,

в блокнот впечатываешь сны,

когда почти любой изъян -

всего лишь рябь речной волны,

когда музы́кой мира полн,

когда и с Вечностью на "ты",

когда истёрты сто сапог

для упокойствия души -

дыши.

***

За стеной чащобы Солнца

белотканный шар,

по иголкам пихты Осень

осторожно шаг

делает - боится боли,

так всегда

примеряется паломник

к тяжести креста.

Коли сдюжит, будет слышен

в небе звон -

облака падут на крыши

радостным дождём,

мы друг другу улыбнёмся

в лабиринте вех,

станет златом на мгновенье

повисочный снег.

Козлов Игорь Владимирович

***

Веер доро́г

Госпожи Ночи:

"Снег - это лишь

Весны кристаллы".

Карты твердят:

"Эти дороги

Ведут

Куда-то".

В это не верю

Я ни капли:

Веер дорог

Не зря распахнут:

Ночи лицо

Не день, к несчастью,

Видеть опасно

Его.

В истинном свете

Звёздном

Время, увы,

Не память,

Как ни пытайся

Больно

Сделать

Программе.

На горизонте

Сердца,

Около мокрых

Сосен,

Дымом весенним

Веет

В открытый

Космос.

***

Кто-то выпрямил путь мой,

Ощущенья и помыслы

Колеёй, не вписавшейся

В повороты к реке.

Но когда присмотрелся я,

Оказалась лишь те́нями

Колея на зелёной и

Непримятой траве.

От берёзы, возможно.

Нарисованной, может быть.

Но не думай, что если ты

Мир-картину свернёшь,

То окажется менее

Угрожающей живопись:

Колея-тень действительно

Глубину обретёт.

***

Корни скручены

В ствол,

Выше в круглость

Переходя.

На коре для

Коров

Есть на склонах

Луга.

Гравитации

Центр

Там лишь дерево -

Ось.

Но не вздумай

По ней дойти

До своих

Облаков.

На картине

И так ведь

Это всё

Изображено:

Много ложных

Деталей,

Составляющих

Ложный фон.

Лишь туман,

Словно правда,

Словно дым

Без огня.

И сарай

Полон тайны,

Предназначенный

Для льна.

Примечания

1. Удовольствие от любви длится лишь мгновение.

Боль любви длится всю жизнь.

(Жан-Пьер Клари де Флориан, "Удовольствие любви")

Комментарии: 74, последний от 08/03/2024. © Copyright Козлов Игорь Владимирович (leochudo@yandex.ru) Размещен: 20/11/2023, изменен: 19/01/2024. 80k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Скачать FB2		Ваша оценка:

Козлов Игорь Владимирович : другие произведения.

Коллективный сборник лирической поэзии 3