Левченко Татьяна : другие произведения.

Огненные зеркала

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Опубликован в журнале "Сибирские Афины" N' 9, 2013 г.
    Рассказ-финалист конкурса "Волшебная сказка" на Творческой мастерской, третье место в 4 группе, 79 баллов
    По оценке жюри ТМ - первое место, диплом, медаль, денежный приз и придумывание темы следующего конкурса
    http://www.kmt.graa.ru/c_comp.php?kon=23
    И опять третье место, теперь в конкурсе детско-юношеской фантастики-2012 Луганского клуба фантастики "Лугоземье" в группе "Рассказы для младшего возраста (до 13 лет)"
    Афигеть! Я - детский писатель?
    http://lugfantast.at.ua/news/objavleny_pobediteli_konkursa_detsko_junosheskikh_rasskazov/2012-07-01-230
  Летом Света в первый раз приехала с родителями на дачу - в новый, пахнущий краской, дом, светлый снаружи и радостный внутри. Весь день знакомилась с ним. Дом казался живым, словно тоже присматривался к маленькой хозяйке. Девочка ходила по комнатам, трогала тёплые, пахнущие смолой, бревенчатые стены. Разглядывала белые наличники, похожие на морозные узоры. Водила пальцем по деревянным завиткам, и в мечтах оживали сказочные звери.
  "В таком доме, наверное, не страшно оставаться одной по вечерам, - решила Света. - Надо как-нибудь попробовать. Большая ведь уже".
  Пока никто не видит, Света отодвинула в гостиной кованую решетку камина, забралась внутрь. Закопченная труба изгибалась и уходила так высоко, что вниз смог пробраться только крохотный солнечный зайчик.
  - У-гу-гу! - дразнясь, крикнула Света.
  Вверху раздался шорох, что-то ухнуло в ответ:
  - Г-у-у... - и посыпалась сажа.
  Девочка испугалась, опрокинула решетку, выбежала из комнаты, и только тут поняла, что "шутит" эхо.
  "Нет, всё-таки и здесь одной страшновато..."
  Вечером с мамой пекли пирожки. Света смотрела через стекло, как внутри плиты, на газовом огне, белое тесто волшебством тепла превращается в румяный хлеб. И так удивительно, легко и сладко, пахнет яблочными пирожками!
  - Жалко, что вместо печки сделали камин, - мама вынула пирожки, каждый умыла сладкой водой, и накрыла хрустящим льняным полотенцем. - В печке получились бы еще вкусней.
  - Не жалко, а жарко у нас, девушки, - добродушно проворчал папа. - Открыли бы окно.
  Света распахнула створки и выглянула во двор. На соседнем участке, за старыми деревьями с узловатыми стволами, прятался огромный кирпичный дом, потемневший от времени, словно закопченный. По углам, выше крыши, поднимались круглые башенки, а над трубой замер жестяной флюгер, похожий на маленького человечка. Свете представилось, как человечек-флюгер развернулся, спрыгнул на трубу и крикнул в неё: "Г-у-у..."
  Тут налетел ветер, и флюгер, действительно, заскрипел и покачнулся. Ойкнуло Светино сердечко, и даже показалось, что из трубы идёт дым. Но, присмотревшись, поняла, что просто маленькое облачко летит по небу. А окна закрыты ставнями, накрест заколочены досками, и от калитки до крыльца разрослись колючие кусты, везде высокая густая крапива. Дом заброшенный и немножко страшный. Кто знает, что в нём творится. Стёкла незрячие, черные... Может, кто-то прячется за ними?
  "Ладно, разве я трусиха? - спросила себя Света. - Вот еще! Бояться неинтересно. Можно прозевать самое загадочное. Да и чего бояться, глядя из окна?"
  - Мама, - спросила Света, вдоволь наевшись пирожков и выпив большую чашку чаю, - кто-нибудь живёт в заколоченном доме?
  Мама посмотрела внимательно и ответила строго:
  - Туда бегают лаять собаки, которые не боятся жгучей крапивы. В траве можно наступить на ржавый гвоздь. А еще там жила маленькая девочка с любопытным носом. Однажды она сунула его в заколоченную щель, и нос расплющился так, что девочку теперь никто не узнаёт и не пускает домой. Поэтому она живёт в городе и лечит нос в больнице. Понятно?
  Свете было очень даже понятно. Особенно про ржавый гвоздь и любопытный нос. Она обещала, что никогда-никогда даже близко не подойдёт к старому дому и, по привычке, добавила:
  - Честное-пречестное слово!
  - Конечно, слово надо держать. Но, если в одиннадцать лет всё будешь твердить про "никогда-никогда" и "честное-пречестное слово", то навсегда останешься маленькой, - рассмеялся папа. - Ну-ка, смотри, что это?..
  - Где? - оглянулась девочка.
  - Да ты стала ниже ростом!
  Света на секунду по-настоящему испугалась, а потом принесла цветной карандаш и попросила папу отметить на двери её рост. Так, на всякий случай...
  Лето только началось, и Света ни с кем пока не подружилась в посёлке. Даже в мяч приходилось играть самой. Однажды подул сильный ветер. Лёгкий мячик, как живой, вырвался из рук, пролетел по воздуху и упал в траву за забором.
  Конечно, Света помнила, что нельзя подходить к заброшенному дому, но не знала, на что мама рассердится больше - на непослушный потерявшийся мячик или нарушенное слово. Света представила одно, потом другое, и решила, что ничего плохого не случится, если войдёт в соседнюю калитку и заберёт свой собственный мяч, который к тому же лежит близко, под солнцем и на виду.
  Только взяла мячик в руки, как из кухни вышла мама: "Света, пойдём обедать!" Тут девочка решила, что будет трудно объяснить, почему нарушила обещание. Замерло сердце - она вдруг поняла, что не сдержала слово, а ведь так обычно и начинаются сказки со всеми их ужасными неприятностями. Но Света знала, что мама в сказки не верит. Зато отсюда были видны заколоченные окна - тоже с красивыми наличниками, только из камня, а дверь... как будто приоткрыта!
  Чтобы проверить, действительно ли начинается сказка, Света подняла мячик над головой, прошептала:
  - Мячик, мячик - лети!.. - и легонько подбросила вверх.
  И мячик полетел! Его снова подхватил ветер, да непростой, потому что началась гроза. Близко в небе загремел гром. Из сада потянуло холодком. Стало быстро темнеть, только из-за дальней кромки тучи пока светило солнце.
  Мяч упал на порог старого дома, заросшего мхом. Приглашал войти? А обед? Обед подождёт. Тем более, в кармане запасной пирожок. Света чуть толкнула большую дверь... Нырнула под перекладину из доски, мешавшую взрослому, и бесстрашно вошла. Почему бесстрашно? Потому что тут, действительно, началась сказка. А это, как известно, такое место, где самые маленькие дети ведут себя почти по-взрослому. Ведь мамы рядом нет.
  
  * * *
  Внутри темно и грустно - окна затянуты пылью - и так тихо, будто время остановилось. Большие часы, с маятником и гирями, молчат. Совсем не скрипят половицы. Никто не смеётся, не плачет, не мурлычет под нос песенку и не роняет на пол чашку. Видно, много лет сюда никто не заходил. Но в дальней стене настежь раскрыта дверь, а за ней, в глубине совсем уже тёмной комнаты, невысоко над полом тлеет рыжий огонёк. И Света вошла в эту дверь...
  Поначалу она решила, что видит кукольный театр. Во всю стену, до самого потолка, вырос игрушечный дворец. Въезд запирали широкие кованые ворота. Квадратная башня уходила в небо. На карнизах по углам, расправив крылья, замерли летучие мыши, а на гладких изразцах, справа и слева от островерхих окошек, распустили хвосты огненные Жар-птицы.
  И тут Света поняла, что это печка... Такая, в которой мама мечтала печь пирожки. Ну да, от неё и веет теплом. Точно! Внизу, через маленькую дверцу, светят рыжие угольки, провалившиеся из топки. От них уютно и совсем не темно.
  Света поставила под ноги маленькую резную скамеечку, забралась и потянула деревянную ручку кованых печных "ворот". Тугая заслонка поддалась, распахнулась. Дохнуло жаром. Яркий свет ударил в глаза. Воздух за спиной рассекли крылья. Неужели летучие мыши ожили и сорвались с печного карниза? А потом кто-то маленький, невидимый быстро-быстро прошлёпал через комнату. Девочка испугалась, зажмурилась, мяч выскользнул из рук. Скамейка покачнулась... Свету подхватили, подняли в воздух и тут же осторожно поставили на ноги.
  "Открой глаза..." - прошептали тихо.
  Протянула руку, коснулась холодной стены: "Ой!" Распахнула глаза - что это? Нет ни жара, ни яркого огня. Пахнет сыростью и паутиной. Похоже на пещеру с закопченным сводом. Света схватила мячик и побежала к выходу из пещеры. Увидела за ним огромную комнату и поняла, что сама стала маленькой. Где же она? Да внутри печки!
  Девочка сделала шаг, и чуть не провалилась. Пол не сплошной, сквозь решетку видно, как внизу тлеют рыжеватые угольки в золе.
  Света осторожно сошла с чугунной решетки на каменный пол... И тут впереди, в сырой темноте, кто-то заразительно чихнул. Потом еще, и еще раз... Света потёрла переносицу - тоже отчаянно захотелось чихнуть.
  Отчихавшись, простуженный голос сказал:
  - Девочка, мы с сестрой сейчас подлетим и покажемся на глаза. Ты нас, пожалуйста, не бойся... Ап... ап... ап-чхи!
  - Будьте здоровы! А вы с сестрой ап... ап-чхи... кто?
  - Мы... ап... ап... ап... ух! Шаровые молнии. Мы немножко простужены, но совсем не заразно. Ап-чхи!
  Свете всё же стало не по себе, когда из темноты медленно выплыли сёстры. Они были похожи...
  - Ах, это одна из нас! - молния щекой прижалась к мячику, который Света выронила от растерянности и испуга. Он тут же зашипел, расплавился и лопнул. Слёзы сами полились из глаз - нет больше Светиной любимой игрушки.
  Да. Шаровые молнии похожи на маленький детский мяч...
  - Новая хозяйка дома! - молнии обрадовались, запрыгали, затанцевали.
  - Никакая я не хозяйка, - всё громче ревела Света. - Мне мяч мой жалко. Я в печку попала, я домой хочу-у-у...
  - Подумаешь, пустяки! Обратно в дом тебе нельзя, ты вон какая маленькая. Давай-ка проводим тебя в... ап... ап... чхи! в Гончарный Замок.
  - Точно! - подхватила вторая сестра. - Ей надо познакомиться с Илькой. Спорю, он такого же роста, что она.
  - Замок? Так вы, правда, из сказки? - слёзы высохли на глазах, как только Света представила яркую картинку из книжки - разноцветные домики под черепичными крышами, остроконечные башенки с флажками на высоких шпилях, людей в старинных нарядах, и одну большую радугу над всем городом.
  Молнии ничего не ответили, даже не чихнули. Они просто тихо плыли в воздухе, поджидая, когда девочка пойдёт за ними... И Света решилась.
  Медленно раскрылись тяжелые ворота.
  - Это Круглая Башня, - шепнули молнии.
  Света оглянулась. Сказка похожа на музей - без машин, асфальта, столбов с проводами. Всё настоящее, из камня, дерева и железа. По склону к городской стене бежала дорога, и тоненькой ниточкой терялась в долине, у гребня высоких гор... Рядом настоящий замок, очень похожий на печку, и на карнизе - ну просто огромные летучие мыши! Сбоку, из крутого обрыва, вырастала увитая плющом Круглая Башня.
  - Это Гончарный Замок?
  Молнии покачнулись в воздухе:
  - Да.
  Ворота сами собой закрылись.
  Дома по обе стороны дороги - почти как представляла Света. Только не цветные, а будто нарисованные угольком на картоне, даже без теней. Лужи затянуты льдом - не искрящимся, весёлым, а тёмным и рыхлым, с крупинками сажи. За тяжелыми чернильно-синими тучами не видно солнца. И нет на сером небе радуги цветов.
  Со склона оврага, такого крутого, что смотреть страшно, съезжали на санках мальчишки - по укатанной до блеска золе. Бросались снежками из серовато-бурой сажи. Её хлопья летели с неба, как снег. Света поёжилась - холодно в летней одежде!
  Мимо промчались санки, задели полозьями горбатый булыжник мостовой, перевернулись и полетели прямо на Свету. От испуга она вскрикнула, поскользнулась и, конечно, упала. Санки больно ударили по ноге, показалась капелька крови.
  Из санок выбрался мальчик, перепачканный сажей, подал руку и помог подняться. Лет ему, похоже, было столько же, сколько Свете. Он улыбался.
  - Девочка, ты откуда? Я думал, знаю в городе всех детей. Как тебя зовут?
  - Она приш-шла из Круглой Баш-шни, - прошипели молнии.
  - Я Света. Сама не знаю, что делаю в вашем городе, - и размазала по щекам густую сажу со слезами. - Тоже мне, сказка! А ты кто, принц, наверное?
  - Ну, вот еще! Нет у нас принцев. Я Илька. А на девочку из сказки больше похожа ты. Что это у тебя на ноге?
  - Санки оцарапали. Ужас, как больно! А ты что, крови не видел? Я её, знаешь, как боюсь!
  Вообще-то, царапина была совсем маленькой. Но никто не спорит, что была...
  - "Больно"? У нас этого нет. Болеть вредно. Пойдём, тебе надо почистить платье и... как это... починить, залатать царапину. Если честно, я соскучился по новым знакомым, жалко с тобой расставаться. Пойдёшь?
  Света оглянулась на Круглую Башню. Задрала голову кверху. Окна на башне - два глаза, нос, рот - сложились в добрую улыбку.
  - Согласна!
  - А вы улетайте обратно! - Илька махнул молниям, и они нырнули в окна Башни.
  - Надо же, слушаются!
  - Моей заслуги мало. Просто знают, чей я сын.
  - Чей?
  - Магистра Гончарного Замка.
  - Магистра... Мага? Фокусника!
  Илька ничего не сказал, только покачал головой и подхватил санки.
  
  * * *
  Они шли через залы, где вместо рыцарских доспехов на стенах висели скрещенные кочерёжки, факелы, каминные щипцы, лопаты... В общем, все предметы, при помощи которых растапливают печь. А под ними, на рельефах из блестящего черного камня, изображены печки, камины, поленницы дров. Но, хотя в каждой комнате настоящая печка, было холодно и зябко. А стрелки на каминных часах не двигались с места.
  В высоком зале с синими окнами, спиной к свету, на возвышении сидел человек:
  - Илька, подойди, покажись. Опять изгваздался в саже. Катался с обрыва? Вчера лазил на башню, Кобольд рассказал. Выбираешь самые опасные места?
  - Ты же знаешь, ничего не случится. Надоело быть маленьким. Хочу вырасти и делать фейерверки, как раньше ты.
  - Про это забудь, нет больше фейерверков. Приведи себя в порядок и садись за стол. Будем завтракать.
  - Пап, мы уже завтракали. Сейчас обед.
  - Пусть обед, неважно. Кто с тобой?
  - Света, она вышла из Круглой Башни. А это - магистр Гончарного Замка, мой отец.
  Магистр сразу поднялся и подошел. Он был высокого роста, в глухой черной одежде с головы до пят. Такую не испачкаешь сажей. И волосы черные. Глаза внимательные, не добрые, но и не злые. Свете стало неуютно от его взгляда.
  - Ты дочка новых хозяев дома? И зовут тебя Света? Опасное имя! Слишком близко к Огню. Честно говори - хотела растопить печку?
  - Я печку топить совсем не умею... - Света растерялась, не зная, хорошо это или плохо.
  - Папа, не смотри так, ей же страшно!
  - Ни капельки! - обманула Света.
  - Как, разве ты не знаешь волшебных слов: загнётка, поддувало, колосники? - не унимался магистр.
  - Не-а!
  - Ну и хорошо. Коли не врёшь!
  - У вас есть йод? - Света вспомнила про царапину.
  - Что это?
  - Который щипается. Я немножко оцарапалась. Сама...
  Магистр провёл над царапиной рукой в черной перчатке. Рана затянулась.
  - Здорово, так моя мама умеет - подует, и сразу не больно! А почему у вас перчатка только на правой руке?
  - Любопытная! Всё тебе скажи... Там ожог, страшно смотреть. Но ты храбрая девочка, не выдаёшь друзей, - магистр улыбнулся, взглянул на Ильку. - Есть хочешь? Садись за стол. Только скажи правду - вкусно или нет!
  Света так проголодалась, что не заставила себя упрашивать, просто набросилась на еду, хотя это, конечно, неприлично. Попробовала одно, потом другое... Каша и котлеты хорошими не бывают, вам любой ребёнок скажет. Но вот клубника, конфеты, шоколад! Всё было пресным и невкусным, как таблетка.
  - Ну что, понравилось? - подмигнул Илька.
  Света никак не могла признаться, что еда невкусная! Иначе подумают, что невоспитанная:
  - Я без хлеба не могу, - и это было чистой правдой.
  - Что такое хлеб? - удивился Илька.
  - Вот! - Света вынула из кармана завёрнутый в фольгу пирожок.
  Магистр встал, посмотрел на пирожок и резко крикнул:
  - Кобольд!
  Откуда ни возьмись, со свистом разрезая воздух, влетел маленький носатый человечек, совсем черный. Невероятно ловкий и проворный, он запрыгнул на люстру и, раскачиваясь, кривляясь, представился Свете:
  - Великий мастер ордена летучих гномов - хранителей огня, его волшебное безобразие...
  - Брысь с люстры! - погрозил магистр. - Что безобразие - и так видно! Не бойся, девочка. Это раньше Кобольд был злым горным духом. Теперь простой домовой, хранитель очага.
  "Его безобразие" потянулось, раскачалось и по-кошачьи плавно соскользнуло с люстры прямо на стол.
  Одетый в угольно-черный кафтан, Кобольд имел вид самый обыкновенный, волшебный. На левом боку сверкала рубиновым огнём раскалённая кочерга. За каблуками сапожек крутились, разбрасывая тоненькие искры, колёсики огненных шпор.
  - Поздоровайся, - шепнул Илька.
  Света робко протянула руку и тут же отдёрнула - хохотун горяч, как раскалённые угли.
  - Кобольд, там хлеб! - магистр показал на пирожок.
  Кобольд кивнул, направил сверкающую кочергу на пирожок, как шпагу, и пискляво выкрикнул:
  - Гном и молния!
  Из кончика "шпаги" выстрелил синеватый зигзаг, пирожок вспыхнул и превратился в настоящий уголёк. Запахло подгоревшим тестом...
  - Зачем он это сделал? - удивилась и обиделась Света.
  - Привыкай к нашей еде, - магистр грустно посмотрел на кашу.
  - Здесь страшно. Я хочу домой! Меня мама ждёт.
  - Помнишь вспышку огня, когда открыла печку?
  - Да...
  - В этом огне сгорело всё, что было с тобой раньше. Теперь придётся жить здесь.
  - В ненастоящем холодном городе? Ну, вот еще! - Света изо всех сил старалась не испугаться. - Здесь одиноко и неуютно. И вообще, знаете, что моя бабушка говорит?
  - В сказке хорошо, а дома лучше! - Кобольд показал черный язык, подпрыгнул и снова повис на люстре.
  - Да... Откуда ты знаешь?
  - Подумаешь! Все бабушки так говорят.
  - Я пойду обратно в башню, молнии помогут вернуться домой. А там... что-нибудь придумаю, чтобы снова стать большой.
  - Илька, раз девочка не верит, что навсегда осталась в сказке - покажи ей Круглую Башню.
  
  * * *
  Потайным ходом из замка Илька со Светой вошли в башню. Она оказалась... пустой. Кирпичной пещеры - печки в старом доме - как не бывало. В темноте курлыкали голуби. Узкие ступени вели вдоль стен на головокружительную высоту, на самый верх башни, к двери на чердак.
  К стенам прислонены полированные камни разной формы и величины. От них шел неяркий матовый свет, похожий на дневной, хотя уже давно стемнело.
  - Где же дом, где печка?
  - Иногда кто-то входит к нам через Круглую Башню, но никому не удавалось вернуться назад.
  - А дверь наверху?
  - На чердаке лежат петарды.
  Тут в башню, кувыркаясь, влетел Кобольд, и началась потеха. Первым делом он пробежался по ступенькам вверх, и оттуда запустил в зеркальный камень молнию из шпаги-кочерги. Огненные зигзаги прыгали от одного камня к другому. Тот, в который попадала молния Кобольда, становился пламенно-ярким.
  - Это огненные зеркала, - объяснил Илька. - В каждом доме есть такое, только маленькое. Когда темно, от него идёт свет. У одних "зеркала" ярче, у других тусклее. Смотря сколько тепла в самом человеке. И еще есть легенда - зеркала рассыплются золой, когда в них отразится "умеющий вернуться". Тот, кого отпустит Круглая Башня.
  Света подбежала к одному зеркалу, заглянула в другое... Нет, ничего не видно. Зато в одном месте между зеркалом и стеной была щель, в которую можно просунуть руку.
  Она вспомнила мамину историю про девочку и нос, но было поздно - вдвоём с Илькой зеркало сдвинули в сторону, и из ниши посыпались лёгкие слоистые камешки с серебристо-синим отливом. Некоторые - отполированные до зеркального блеска.
  - Ох ты, нашли... - Кобольд подлетел, начал собирать камешки обратно в тайник, но они только больше рассыпались по полу. - Прячьте скорей! Меня магистр потушит, если узнает про...
  - Про уголь? - и Света подняла маленький камешек. В нём ярко засветились тёмно-синие прожилки: - Я догадалась, из чего сделаны зеркала! И картины в Гончарном Замке. Знаешь, как уголь хорошо горит?
  - Еще бы не знать! Отдай, отдай мой уголёк! - прыгал и плакал Огненный Гном. - Весь уголь мой! Этот - древесный, тот - каменный. Сердце моё греет! Отдайте, прошу вас...
  - Ну что, выдадим магистру? - поддразнила Света.
  Илька кивнул:
  - Обязательно! Если Кобольд не скажет правду - почему остановилось время и как его расколдовать?
  Огненный Гном подоткнул кулачком немытую угольно-черную щеку и пригорюнился - то ли всерьёз, то ли для вида. Кто же сразу сознаётся, что хочет раскрыть секрет...
  - Ох, и жалко мне вас, детки, так жалко! И себя тоже. Я ведь мог смотреться в пламя, как в зеркало. Зажигать в очагах дрова, разлетаться искрами, когда поворошат кочерёжкой. Плакать ветром в трубе. Рассыпаться горячей золой. Снова оживать в огне. А теперь - остываю... Вчера играл с Обжорой на щелбаны, он смухлевал, подрались. Обжора стукнул меня по носу. Даже дыма не было, не то, что огня! Потекла солёная красная вода, человеческий огонь.
  - Кобольд, так ты поможешь? - спросила Света.
  - Ладно уж, слушайте. В башне жил волшебник. Он построил Гончарный Замок. Каждую неделю в городе был праздник фейерверков. Огонь ему подчинялся, но потом случилась беда, и волшебник потерял всё самое дорогое. Всё, кроме сына. И попросил тех, кто сильнее, оставить с ним сына навсегда. За это он дорого заплатил. Огонь, что всё сжигает и рождает, запрещен. Время остановилось. - Кобольд взмахнул огненной кочергой: - Только этот твёрдый огонь и разрешён в городе.
  - Илька никогда не станет взрослым?! - догадалась Света. - А волшебник - это магистр? С тех пор он носит перчатку?
  - Да. Ожог не заживает, зато лечит других.
  - Илька, давай искать дорогу в мой дом. Там нет огненных зеркал, там настоящее солнце.
  - Меня у вас никто не ждёт.
  - Неправда. Я тебя буду ждать.
  - Бросить отца - предательство. Оставайся здесь. Когда-нибудь я расколдую город и стану таким же весёлым фокусником, каким был раньше отец. Обещаю.
  - Но я же расту! Видишь, уже повзрослела на пять минут, и даже рукава стали короче! А ты всё такой же... маленький. Это несправедливо.
  - Кобольд, про то, что случилось с отцом, я знаю. Лучше скажи, как победить колдовство!
  - Уговорили... Хлеб и огонь разрушают заклятие. Если магистр отведает испеченного на огне хлеба, то в небе появится солнце, а в Гончарном Замке пойдут часы.
  - Так просто?
  - Так только кажется. Угля хватит растопить маленькую печку. Я зажгу его своей кочергой. Но, чтобы испечь хлеб, нужны молотые зёрна пшеницы. Раньше это называлось мука.
  - Знаю, у кого её можно найти! - обрадовался Илька. - У Обжоры.
  - Ладно, пойдём к Обжоре. Только в глаза так не называй. Превратит еще в вафельного человечка.
  - А как называть? - спросила Света.
  - Кондитер Максимилиан. Он всё, что хочешь, превращает в еду. С тех пор, как запретили готовить на очаге, только его волшебство и кормит людей.
  - Кондитер Максимилиан... Не выговоришь! Нет, Обжора лучше.
  
  
  
  * * *
  Домик кондитера Максимилиана... ну, то есть Обжоры, прилепился к Гончарному Замку, так что своих стен было только три. И крыша с трубой.
  Обжора занимался любимым делом - колдовал над шахматными фигурками:
  "Вот ладья. Как хрустят вафельные бортики!"
  И в рот её - вафельную ладью!
  "Якорь из карамели... Ох, пальчики оближешь! Шоколадные вёсла".
  И вёсла - в рот!
  "Слоны страсть как хороши, запеченные в тесте..."
  - Привет, Обжора, - забыв собственное предупреждение, поздоровался Кобольд (но ему, как другу, можно), - не помешаем?
  - Отчего же, давно пора сделать обеденный перерыв. Устал. Короля ловлю-ловлю, никак не поймаю - делает рокировки. Королева ушла, а из неё получится неплохой клубничный джем.
  - Чем ты питаешься, в таком случае?
  - Да вот, пешек щелкаю, как семечки.
  И пешки, действительно, из рук семечками посыпались на стол. Обжора поднял пустую доску, понюхал, попробовал на зуб:
  - Превращу во фруктовый лёд. Один кубик будет черный, другой белый, один черный, другой белый, один...
  - Не надо, - и Огненный Гном доску отобрал.
  - Почему?
  - Конь поскользнётся на льду.
  - Коней я съел вчера. Слушай, Огненный Гном, принеси немножко бильярдных шаров. Обожаю всмятку! А какая из них глазунья!.. Нет? Не принесёшь? Так подари хоть домино - это же настоящий черный шоколад, белая глазурь.
  Обжора покосился на Свету:
  - Ты кого привёл, девочку? Карамельно-шоколадно-вафельную, из пастилы и цукатов? С бантиком из сахарной ваты? Нет? Жалко! Девочка, если ты несъедобная, иди сюда, не бойся. Я настоящих детей не ем. Смотри!
  Обжора распечатал карточную колоду. Масти стряхивал в тарелки - отдельно пики, вини, черви, трефы - для пирожков начинка. Чистые листочки, будто сами собой, превращались в слоёное тесто.
  - Вообще-то, карты нужно перебирать перед употреблением, как гречку, а то попадётся джокер, и вкус испортит, - посоветовал Огненный Гном.
  - Вообще-то, - передразнила Света, - детям нельзя играть в карты!
  - Да-да, - подхватил Кобольд, - и смотреть даже опасно на то, что из них получится.
  - Что? - немедленно спросила Света.
  - Хрустящие жареные бубны! - Обжора облизнулся.
  - Их лучше сырыми есть, - не согласился Огненный Гном.
  - Сырые бубны жестковаты. Прости, но они и пахнут селёдкой! А трефы, те вообще сырыми есть нельзя, можно перепутать с пиками и наколоться!
  - Да, - подтвердил Огненный Гном, - солёные трефы неплохо запасать в зиму, мешать с квашеной капустой и мазать поверх домино.
  Вдруг из карточной колоды выскочил крошечный человечек в шутовском колпаке с бубенчиками. Со всех ног, обутых в деревянные башмачки, бросился под стол.
  - Ловите, это джокер! - закричал Обжора, и втиснулся под стол, но джокер ловко проскочил в щель. - Их тут уже больше, чем мышей, - ворча, Обжора с трудом вылезал из-под такого же низкого, как сам, столика на толстых ножках.
  - Вы съедите этого человечка? - испугалась Света.
  - Что ты! Пусть живёт. У джокеров жесткие колокольчики на колпаках, их надо долго варить. Но! - всё же, нет ничего вкуснее, чем заливной язык джокера. Косточки в нём есть, но легко вынимаются.
  - Как, разве язык не без костей? - удивился Огненный Гном.
  - Еще бы! Когда о ком-то говорят, что "у него язык без костей", то этим сравнивают с другим языком, костлявым.
  Света рассматривала дом Обжоры. Вроде бы, самый настоящий, но весь сложен из кусочков сахара, украшенных тмином и корицей. Вот почему в доме так приятно пахло! Конечно, Обжора мог сделать стены из вафлей, или даже из молочного шоколада, а крышу выложить из мятных лепешек. Но тогда он, наверняка, не удержался бы и съел весь дом. Поэтому колонны в главном зале были выточены из большой глыбы каменной соли, местами сильно зализанной, а пол расцвечен плитками самого прочного и горького шоколада.
  Только кресла Обжора не отказал себе в удовольствии превратить в рассыпчатое печенье, а витражи на окнах сложил из сладких леденцов.
  Обжора очень удивился, когда его попросили наколдовать, да побольше, простой муки. Но Гном дружил с Обжорой, и без труда уговорил превратить соль в муку. Обжора постарался. Даже саму большую солонку превратил в сливочный пломбир, главным достоинством которого было то, что не таял в тепле...
  Света немножко испугалась, что её тоже превратят в шоколадного зайца.
  - Ну, началось в деревне лето... Что ты, девочка! - рассмеялся Обжора. - Я же не какой-нибудь злой и вредный волшебник.
  Света удивилась:
  - А несъедобное в еду превращать - разве не волшебство?
  - Волшебство - когда из совсем НИЧЕГО получают какое-нибудь ЧЕГО, чаще всего ненужное. А когда из одной хорошей вещи делаешь другую хорошую вещь - это не волшебство, а обычная работа. Иногда даже скучновато бывает ото всех превращений. К вечеру - не поверишь! - от усталости спина болит.
  - Я бы никогда не смогла научиться таким превращениям!
  В ответ Обжора достал из пряничного стола лист самой настоящей бумаги и коробку обычных карандашей:
  - Видишь, лист пустой, - Обжора поднял его над головой, чтобы видели все, кто присутствует (хотя присутствовали только Света, Илька и Огненный Гном). - Бери карандаши - рисуй, что хочешь.
  Ну, тут Свету не надо было дважды просить. Скоро на бумаге с трудом находилось место для новых рисунков.
  - Хватит, хватит! Видишь, во что превратился белый лист?
  - Значит, я тоже умею волшебно превращать?
  - Умеешь! Один раз в жизни каждый человек способен совершить волшебство. Карандаши и бумагу возьми, дарю!
  - Они волшебные?
  - А как же!.. - улыбнулся Обжора и захрустел карамелькой.
  
  * * *
  Наколдованную из песка муку Обжора высыпал в холщовый мешочек, пломбирную солонку оставил себе - нарезал ломтиками и, глотая слюнки, красиво уложил на большую тарелку из фруктового льда.
  Тяжелый мешочек Света не захотела отдавать Ильке, и на обратной дороге чуть не уронила. Сжала его посильней - мука заскрипела.
  - Странно! Та мука, из которой пекут пирожки, совсем не скрипучая.
  Света не знала, как самой замесить тесто, она ведь только помогала маме. Делать нечего! Размешала муку с водой - получилась круглая лепёшка. Кобольд принёс из башни угля, сложил по всем правилам в печке, произнёс заклинание:
  - Гном и молния! - и уголь вспыхнул.
  Огонь разгорелся, девочка поставила внутрь лепешку из теста. Но она не испеклась, как положено хлебу, а расплылась молочной рекой, зашипев на горячих углях.
  В соседнем зале раздались шаги. Дверь распахнулась. Вошел магистр.
  - Эх, девочка, девочка... Думала, так лучше? На самом деле, лучше, если ты не станешь взрослой. Сейчас перестанешь чувствовать холод, и Гончарный Замок станет твоим домом. Назад вернуться не захочется никогда... Да будет так! - и резко взмахнул рукой.
  Лютой стужей повеяло от черной перчатки. Захохотали летучие мыши. Треснули и посыпались из окон синие стёкла. А на оставшихся показались страшные личины из инея и льда.
  - Всё равно холодно! - твердила Света.
  - Ты из упрямства так говоришь.
  - И из упрямства, и по правде.
  - Магистр, а вдруг это девочка из легенды, что пришла и возвратится домой...
  Кобольд не успел увернуться, только выставил перед собой раскалённую кочергу. Магистр плеснул полный ковш воды. Раздался шипящий звук. Огненная кочерга потемнела, выпала из рук гнома и загремела о пол простой железякой:
  - Ой, помогите, ой, как мокро!
  С треском, под брызги искр, Кобольд нырнул в горячую печку и захлопнул за собой заслонку.
  - Пока огонь не потух, надо сжечь весь уголь, - магистр снимал со стен каменные рельефы.
  - Картины-то зачем? Жалко!
  Кобольд высунул длинный нос из-за печной заслонки. На лице его было блаженство, гном нежился в огне.
  - Если небо над городом очистится, тебе придётся навсегда уйти в печные дымоходы. Сам знаешь, кобольды не выносят солнца. Обжора крахмал вместо муки сделал ради тебя.
  - Скрипучая мука! - догадалась Света. - Обжора слабый, а вы... Знаете, вы кто?
  - Ну?
  - Сейчас, только слово вспомню... Эгоист!
  Магистр не ответил, и даже на Ильку не посмотрел. Молча повернулся и, уходя, закрыл за собой дверь.
  - Обиделся на меня! - сказал Илька. - Первый раз в жизни.
  Кобольд выбрался из печки, по-кошачьи встряхнулся, разбрызгивая искры, и поднял с пола остывшую кочергу:
  - Как же я теперь без неё... Без угля. Эх, навечно в сырости оставаться.
  Света достала из кармана карандаши, подарок Обжоры, и листок бумаги. Нарисовала тарелку, на ней - горку муки. Потом закрыла глаза, сказала "пых-пых-пых", и снова посмотрела на рисунок. Ничего не изменилось. Тарелка осталась нарисованной.
  - Волшебство без труда не получится, - сказал Кобольд. - Надо рисовать не муку, а то, с чего она начинается.
  И Света нарисовала поле, на котором растёт пшеница. Лошадь, везущую мешки с зерном. Ветряную мельницу, где зерно превращается в муку. Мельница вышла почти как настоящая.
  Опять - "пых-пых-пых", зажмурила глаза. Шорох - и лист бумаги засыпала отборная пшеничная мука.
  Девочка прибавила к муке многое из того, что нашла в кладовке Гончарного Замка. В ней кондитер Максимилиан хранил запасы. Получилось настоящее тесто. Даже сырое, оно вкусно пахло. Света гладила его, разговаривала, как с живым, упрашивала побыстрей подниматься. И тесто, действительно, росло на глазах.
  Огонь в очаге разгорался. Окна замка осветила вспышка молнии. Раскатисто прогремела гроза. Ветер рвался в окно. Началась настоящая буря. Волны ливня накатывались на стены и били молнии сквозь черноту. Илька подбежал к окну, распахнул створки. Лицо залепило мохнатой водяной паутиной.
  - Кобольд, такого ливня, наверное, сто лет не было!
  - Сто одиннадцать. Закрой окно, пожалуйста! Я бы сам, да пальцы водой обожгу.
  Через рваное полотно туч в город забралась луна. Как на ладони, лежали самые дальние улицы, все в молочных лунных озерцах. На черном бархате ночи сверкали огоньки в домах, а далеко за крепостной стеной, в тумане, высились шатры гор. На востоке начало светлеть небо.
  
  * * *
  И тут, как назло, упал огонь в очаге, появились синие язычки. Кобольд запрыгнул внутрь, язычки ластились к ногам, разговаривали на своём языке с Огненным Гномом.
  - Огню не хватает сил. Надо раскрыть Круглую Башню, - объявил Кобольд, выбравшись из печки. - Тогда появится тяга, и огненные зеркала зажгут очаги во всём городе. Смотри - уголь почти прогорел, скоро погаснет, и хлеб не испечем.
  - А как раскрыть башню?
  - На чердаке петарды, надо их взорвать. Но без огненной шпаги их не зажечь. У тебя, девочка, внутри много тепла. Я видел, как светился уголёк в твоих руках. Пойдём в башню. Дотронешься до каждого из больших зеркал. Сила его проснётся, вверх ударит огненный луч, и воздух ворвётся в печь.
  Света так и сделала. И вот уже лучи света резали тьму. Но им не хватало сил дотянуться до чердака башни. Зато в одном из зеркал девочка увидела своё отражение.
  - Гном и молния! Оказывается, добро делать намного приятней, чем мелкие пакости. Когда будешь сидеть возле костра, присмотрись к пламени, там я, - и Кобольд огненным зигзагом вонзился в гладь зеркала. Оттуда эхом долетели его слова: - Прощай, девочка! Верь в сказку! - и пропал.
  Тут же не один луч, а целая башня света поднялась над головой. Взорвались петарды на чердаке, посыпались вниз поломанные доски. Над Круглой Башней взлетали и рассыпались разноцветные снопы искр.
  Загудел ветер. Разом вспыхнул огонь во всех печах Гончарного Замка. Весело трещал горящий уголь. Небо постепенно светлело, и фейерверк уже не казался таким ярким, как ночью. Зато дома, умытые дождём, становились сказочно разноцветными.
  Шаровые молнии вылетели из Круглой Башни. Они спускались в печную трубу каждого дома, зажигали огонь в очаге, и летели дальше. Скоро над всеми крышами поплыли уютные дымки. Окна замка осветили первые солнечные лучи.
  
  * * *
  Тесто уже поднялось настолько, что оставалось "посадить" каравай на железный лист и отправить в печь. Из нарисованной муки получился румяный, настоящий каравай. Света положила его на медное блюдо, умыла водичкой, нагретой тут же, в печке, и поцеловала.
  Вдвоём с Илькой понесли тяжелый поднос с хлебом в Синий Зал.
  Магистр стоял у окна, смотрел, как всё выше поднимается солнце. Потом повернулся и долго, словно не веря глазам, рассматривал каравай. Подошел, взял в руки, потёрся щекой о тёплую хлебную боковушку:
  - Как пахнет домом... - отщипнул и проглотил маленький кусочек.
  Потом осторожно, медленно стянул с руки перчатку. Света отвернулась, но краем глаза всё же посмотрела - ожога нет. Зато в волосах магистра появилась седина.
  Раздался скрежет - в больших часах с маятником поползла вниз гиря на цепи, над циферблатом раскрылась маленькая дверка, и деревянная кукушка прокричала:
  - Теп-ло, теп-ло, теп-ло.
  - Я совсем старый, Илька. Скоро вырастешь, и расстанемся навсегда. Никогда в это не верил, но всегда знал, что так будет. Потому что ожог не заживал. Теперь его нет. Конец сказке и волшебству!
  - Ты же самый сильный!
  - Сильней всех тот, кому нечего терять. Но это незавидная сила. У каждого есть что-то дороже самой жизни - тебе не принадлежит, а потерять больней всего.
  - Что же это?
  - Наши друзья и родные. Илька, попрощайся со Светой. Ей пора вернуться в Башню. Если девочка отразится в огненных зеркалах, Башня отпустит её домой. Надо спешить. Зеркала скоро превратятся в золу.
  Фейерверки давно погасли, не было и лучей, исходящих от зеркал. Но в каждом из них Света видела своё отражение. В одном промелькнул маленький человечек с длинным носом и большими ушами, вылитый Кобольд. Потом зеркала треснули и превратились в золу.
  Дорога была одна - по ступенькам на верх башни. Света не умела прощаться, просто сказала Ильке:
  - До свидания, - и сразу отвернулась, чтобы мальчик не подумал, что она плачет. Хотя, это было действительно так.
  - До свидания, Света! Иди осторожней, не смотри вниз...
  Она уже поднялась почти до самого верха, когда захотелось еще раз увидеть Ильку. Глянула вниз, голова закружилась. Света оступилась и полетела вниз...
  Раздался шелест огромных крыльев. Одна из каменных летучих мышей ожила и сорвалась с карниза. Цепкими коготками подхватила девочку, подняла над башней и опустила на крышу замка. Света увидела огромные глаза, узкий раздвоенный нос и тонкие крылья, похожие на складной зонт.
  
  * * *
  Огненная вспышка мелькнула перед глазами. И Света очутилась на крыше старого кирпичного дома, рядом со своей дачей. Вместо огромной, заросшей мхом и диким виноградом Круглой Башни - маленькая угловая башенка, и в неё нельзя больше вернуться. Совсем рядом - печная труба. Старый заржавевший флюгер поскрипывал, раскачивался, хотел повернуться, но не мог. В жестяном человечке Света сразу узнала Кобольда.
  - Значит, ты не боишься солнца, раз сидишь на крыше?
  Но жестяной гном ничего не ответил.
  - Света, ты обедать идёшь или нет? Смотри, гроза собирается...
  Мама стояла на крыльце и всё так же звала Свету. Выходит, что время, действительно, остановилось?!
  С другой стороны дома кто-то прислонил к крыше деревянную лестницу. Раньше Света побоялась бы подняться дальше второй ступеньки, не то что слезать с крыши. Но после сказочных происшествий это показалось таким пустяком!
  Девочка не помнила, как спустилась, прибежала домой, и обняла маму:
  - Мам, я есть совсем не хочу. Ты только скажи - часы идут или остановились?
  - Часы? - удивилась мама. - Конечно, идут.
  В кармане лежали карандаши - подарок Обжоры. Они не пропали, когда летучие мыши подхватили Свету в башне и вынесли из сказки. Девочка дала папе волшебный карандаш и попросила, чтобы еще раз отметил её рост на двери.
  Папа удивился:
  - Ты стала выше на целый сантиметр? Нет, я сам ошибся. Ты вертелась и мешала сделать правильную черту.
  Девочка знала, что папа не ошибся, но ничего ему не сказала.
  
  * * *
  Ночью Свете снилась луна над сказочным городом, шелест крыльев летучей мыши и запах первого в жизни самой испеченного каравая. Утром разбудил шум машины. Света подбежала к окну. В раскрытую калитку соседнего дома вносили вещи, с окон снимали ставни.
  Мама обрадовалась:
  - Теперь не надо бояться, что рядом заброшенный дом. В нём, говорят, особенная старинная печка, вот дом и купил мастер печных дел. Знаешь, Света, у него сын. Твой ровесник, зовут Илья. Хочешь познакомиться?
  - Хочу!
  Света выбежала во двор.
  Мальчик вышел из машины и направился к дому. Был ли он похож на Ильку? Наверное, да.
  Тут снова хлопнула дверца. Маленький вертлявый человечек, смуглый, с огненными колёсиками шпор на сапожках, незаметно прошмыгнул в дом. Но это Свете, уж точно, показалось. "Интересно, что будет, если снова войти в старый дом и открыть печную заслонку..."
  - Мам, а знаешь, что главное в сказке? - за завтраком спросила Света.
  - Что?
  - Она никогда не заканчивается.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"