Когда утром прозвенел колокол, я увидела, что у Лил красные, заплаканные глаза, и выглядит она плохо, будто и не спала. Я подошла к ней и спросила, что случилось. Стелла, как оказалось, уже знала. Ночью кто-то подкрался к постели Лил и опрокинул ей на голову кружку ледяной воды. Лил ужасно испугалась, потом побежала к госпоже Ширх, и та дала ей сухое постельное белье и ночную рубашку. Лил долго не могла заснуть - ей было обидно, она еще переживала страх от неожиданного пробуждения. И теперь ей ужасно хотелось спать, к тому у нее начался небольшой насморк и кашель. Госпожа Ширх велела Лилиане идти в лазарет, чтобы там ей дали микстуру от простуды. На этом дело и кончилось. А мне было обидно за Лил, и казалось очень несправедливым, что человек, который сделал ей такую гадость, останется безнаказанным. Я пыталась вспомнить, с какой стороны доносились шаги, которые я слышала, засыпая. Наверняка это и была та, которая несла холодную воду.
Когда Лил вернулась, уже к завтраку, я спросила у нее - не видела ли она, когда проснулась, как кто-то ложится в постель и заворачивается в одеяло. Но Лил сказала, что ей было так холодно и противно, что по сторонам она не смотрела, да и вообще сначала не могла понять, в чем дело.
После завтрака, когда госпожа Ширх должна была отвести нас на первый урок, а сама потом уйти домой, я подошла к ней.
-Что ты хочешь, Растанна? - ласково спросила она.
-Нет, ничего... Только хотела сказать - ведь это несправедливо, что кто-то исподтишка делает пакость, а потом за это никто не ответит и не будет наказан.
-Я расспрашивала девочек, не видели они, как кто-то подходит к кровати Лил, они все крепко спали. Или, возможно, боятся рассказать.
-Но ведь это нечестно!
Воспитательница вздохнула.
-Милая моя Растанна, к сожалению, в мире не всегда бывает так, что зло наказано, а добро вознаграждено. Жизнь очень сложна, и хотя, я верю, в конце концов, добро побеждает, но это бывает не сразу. Справедливость иногда идет очень окольными путями, и не всегда мы их понимаем. Да, жизнь непроста, ты-то уж должна очень хорошо это знать и понимать.
И она поторопила меня, потому что и ее уже торопил колокольчик. Я шла на урок и думала, что есть вещи, которые я не хочу понимать - ведь понять значит оправдать, как мне кажется, а оправдать несправедливость я не могу. День прошел без происшествий, только Лил иногда кашляла. Ее освободили от занятий танцами, и она сидела на скамеечке в углу танцевального класса, грустная и бледная.
После дневного чая мне, Лил и Тийне велели идти в Театр, где нас ждал Нерсален. Там уже были некоторые из отобранных им учеников и учениц, и постепенно подходили остальные. Дальше Нерсален давал задания или двум-трем ученикам сразу или вызывал на сцену по одиночке. Меня, Тийну и Лил он вызвал одновременно и велел нам исполнить под музыку несколько любых упражнений - на свое усмотрение. Я-то думала, он сам скажет нам, что именно нужно станцевать - и изо всех сил приготовилась выступить как можно лучше. А тут я растерялась. Музыка уже зазвучала - незнакомая, нежная, с затейливыми переливами, девочки уже начали танец, а я стояла посреди сцены и чувствовала себя глупо. Кажется, в зале раздался смешок. Я мельком увидела у Тийны был переход из арабеска в плие, у Лил - изящное вращение на одной ноге, после вращения - легкий наклон... То есть, получается, просто надо сделать, как на уроке, только задание ты себе придумываешь сама...
Я начала не в такт, но потом вошла в ритм музыки. Взмахнуть руками, встав на цыпочки... покружиться... Я не делала ни одного движения, которого бы мы не изучали на уроке. Когда Нерсален велел музыкантам остановиться, и только тут мне подумалось, не ждал ли он как раз, что кто-нибудь станцует нечто свое, не выученное... Но он же сказал - упражнения... Очень недовольная собой, спустилась со сцены. Лил потянула меня за руку:
-Ты слышала?
-Нет, - сказала я, потому что настолько огорчилась из-за своего неудачного выступления, что и в самом деле прослушала короткую реплику, которую бросил постановщик. - Что он решил? Кого берет?
-Всех нас завтра еще приглашает. А в других классах - или никого не выбрал, или кого-то одного, но все равно - завтра надо прийти, еще раз выступить, чтобы окончательно утвердили.
Мы вернулись в спальню за учебниками и побежали на урок музыки. Как раз успеем к концу... Я так и не могла разобраться в себе - рада ли я, что у меня будет завтра еще одна возможность показать свое умение? Еще один лишний день волнений, а выберет ли? Лучше бы сразу отказал. Но, конечно, постановщик думает о пользе дела, а не о наших волнениях.
Наступил новый день. Проснувшись еще до звона утреннего колокольчика и сразу вспомнила - сегодня те, кого выбрал Нерсален, должны снова пойти в Театр, на окончательное утверждение. Когда зазвенел утренний колокольчик, девочки начали вставать и потянулись полусонной вереницей умываться. Только Лил все лежала в кровати. Я подошла к ней, чтобы разбудить. Она часто засыпала заново после звонка. Но сейчас она лежала с открытыми глазами.
-Занять тебе умывальник? - спросила я.
Она вздохнула и помотала головой.
-Не могу встать, совсем нет сил, - и она вдруг закашлялась, а щеки горели, как будто ей было жарко - хотя в спальне к утру всегда было прохладно, камин уже остывал.
-Сейчас скажу дежурной! - и я побежала к воспитательнице.
Госпожа Тереол быстро вошла в спальню. Дотронулась до лба Лил:
-У тебя жар. Простудилась, наверно? Ну, что ж, надень утреннее платье, и пойдем в лазарет.
Девочки столпились около кровати Лил. Одни смотрели на нее с сочувствием, а другие - с некоторой завистью. Ведь ей не придется идти на занятия. Правда, были и такие, кто смотрел со злорадством.
-Когда можно будет ее навестить? - спросила Стелла.
-После обеда, но очень ненадолго, - ответила дежурная воспитательница, и повела Лил в лазарет.
Когда мы со Стеллой прибежали в лазарет, Лил лежала в постели, грустная, с горлом, обвязанным теплым платком. Рядом на тумбочке сидела кукла.
-Сказали, что это простуда. Дают горячее молоко и мед, разные порошки. Ставят горчичники, - Лил уныло посмотрела на нас.
-Ничего, ничего, лечись, как следует, - строго сказала Стелла. - Молока много дают? Оно при простуде очень полезно.
-Кружку на завтрак, а потом еще на ужин одну.
-Мало, - покачала головой Стелла.
Тут мне пришла в голову замечательная мысль.
-Мы можем отдавать ей наше молоко - если оно у нас будет на ужин.
-Отличная мысль, - похвалила Стелла. - Правда, оно еле-еле теплое. Но мы будем греть его около печки. Вот только как бы его вынести из обеденного зала... Впрочем, это пустяки. Завтра меня заберут домой, а я попрошу у отца его фляжку, с которой он ходит на рыбалку. Потихоньку будем переливать туда молоко, греть и носить в лазарет. Это ведь ничего, если молоко немного будет пахнуть грогом?
-А вы не попадетесь? - робко спросила Лил.
-Уж мы постараемся, - махнула рукой Стелла.
Вечером в выходной, когда Стелла вернулась из дома и мы шли на ужин, она взяла мою руку и похлопала ей по своему карману. Она действительно принесла обещанную фляжку. В тот день на ужин как раз давали молоко. Я не представляла, как мы станем переливать его на глазах у всех, и все время посматривала на подругу, но Стелла шепнула:
-Не вертись, это все пустяки, сделаем все в конце ужина.
Когда девочки вставали, она опять зашептала мне на ухо:
-Встань и загороди меня!
И она быстро перелила молоко из кружки. Никто из наших не заметил, а остальные, если кто-то и увидел, не стали вникать, что мы там делаем. Стелла спрятала флягу в карман. Когда мы вернулись в спальню, то сделали вид, что идем умываться - обычно мы умываемся позже, так что вряд ли нам кто-то встретился бы около умывальников.
-Может быть, нам все же отпроситься? Может, нас отпустят навестить Лил.
-Ну, вот еще, - пожала плечами Стелла. - После ужина никогда никого не отпускают. Надо идти осторожнее, вот и все.
Я вздохнула, но спорить не стала. Мы прокрались по коридору, потом поднялись по лестнице на третий этаж. Когда вошли в палату, Лил дремала, завернувшись в одеяло с головой. Стелла достала свою флягу и положила на табуретку, а табуретку придвинула к железной печной дверце.
-Подождем, пока нагреется, - негромко сказала она, - а после уже разбудим Лил.
Мы стояли около окна и смотрели на огни города, на подъезжающие к Театру экипажи - скоро должен был закончиться спектакль. Наконец Стелла потрогала фляжку и удовлетворенно кивнула. Затем осторожно замотала ее в платок, потому что один бок фляжки стал невыносимо горячим, и налила горячее молоко в чашку Лил, стоящую рядом с кроватью. Затем разбудила ее и велела все выпить.
Лил спросонья капризничала, отказывалась, говорила, что хочет спать, но Стелла ничего не слушала. Когда Лил выпила это молоко (я подумала, что мороки, пожалуй, от всего этого больше, чем пользы), Стелла велела ей лечь и немедленно заснуть. И мы осторожно пошли на свой этаж.
Без Лил было грустно. Стелла, конечно, замечательная подруга, но с ней не поспоришь, ей не пожалуешься ни на что - она только пожмет плечами и, разумеется, даст разумный совет, но вот поговорить, посочувствовать... нет... Через день, после ужина, мы снова принесли Лил молоко. Она не спала и очень обрадовалась, когда нас увидела (утром и днем мы пытались отпроситься навестить ее, но почему-то нас не отпустили, и сейчас тоже проскользнули тайком).
Правда, когда она увидела фляжку с молоком, она так расстроилась, что чуть не заплакала и начала говорить, что ее тут итак поят этим противным молоком без конца. Но Стелла сказала, что больные всегда капризничают, и заставила ее выпить. Я смотрела, как Лил с отвращением пьет молоко, и думала, что все-таки мы делаем доброе дело... Мы поболтали с Лил о школе, об уроках и разных мелких школьных происшествиях. Она попросила нас постараться прийти и завтра, потому что ей тут ужасно скучно. Когда мы уходили, я оглянулась - Лил сидела, прислонившись к подушке, снова печальная, и играла с меховым рыжим зайцем.
Какое-то тоскливое ощущение появилось у меня, когда я смотрела на Лил, что-то говорило мне: "Ты ее никогда больше не увидишь". Я отбросила эти мысли - что может нам помешать прийти сюда тайком завтра, если даже не получится отпроситься?
Утром мы со Стеллой после умывания подошли к госпоже Тереол и попросили, чтобы нам разрешили до занятий зайти к Лил. Но госпожа Тереол сказала:
-Нет, теперь ждите, когда она вернется. Ее забрали родители, чтобы лечить дома.
-Когда? Прямо ночью? - удивилась Стелла.
-Нет, конечно, - госпожа Тереол посмотрела на нее строго, давая понять, что Стелла проявляет неприличное любопытство. - Еще до ужина.
Мы убежали в комнату для занятий и сели в дальний угол, чтобы никто не подслушал нас.
-Ну, и что ты думаешь? - спросила я у Стеллы. - Неужели и Лил?..
-Похоже на это. Ужасно, если она пропала, как все те... Я знаю, где живет Лил. На выходные попробую туда сходить. Только... боюсь, что и родителям они рассказали что-то правдоподобное... Наверно, что Лил заболела какой-нибудь заразной болезнью и умерла... И из-за болезни ее похоронили тайно.
-Мы должны выяснить, что происходит. Непременно! Во что бы то ни стало.
Стелла ничего не ответила и молча кивнула. Она была мрачной, как никогда.
Я никак не могла привыкнуть, что мамы нет - все мне казалось, что наступит шестой лунный день, и мама возьмет меня домой, мы пойдем по улице, и мама купит нам несколько маленьких пирожных, а потом мы вскипятим чайник и начнем говорить обо всем, что случилось за неделю. И я каждый день думала, что вот об этом или о том происшествии расскажу ей, когда мы встретимся. И потом вдруг вспоминала, что нет, уже не смогу ничего рассказать... На выходных становилось особенно тоскливо. А из-за Лил - не только тоскливо, но и страшно.
Утром шестого дня последней лунной четверти, после обеда, Стелла собирала свитки и учебники, чтобы позаниматься на выходных.
-Не расстраивайся, - повернулась она ко мне. - Я поговорю с папой, может быть, в следующие выходные он разрешит пригласить тебя на обед.
-Хорошо бы, - вздохнула я.
Стелла повесила за спину школьный ранец и пошла в вестибюль. За окном моросил нудный мелкий дождик. Я стояла у окна и смотрела на улицу. Потом легла в кровать и стала перечитывать книгу Корабельщика.
Вечером следующего дня начали возвращаться девочки из дома, одна за другой, и постепенно в спальне становилось все шумнее. Делились домашними вкусностями, рассказывали о том, что делали в выходные. В нашу спальню забежала ненадолго Орсия, положила на мою тумбочку несколько вафель с малиновым джемом. Наконец, пришла Стелла. Мы ушли в комнату для занятий, сели к дальнему окну.
-Ну, так вот. Родителям Лил сказали, что она умерла, можешь такое представить? Будто у нас была эпидемия холеры, ни больше, ни меньше. Какое наглое вранье!
-Да... но если, допустим, они говорят правду? А нам сказали другое, чтобы не пугать?
-Ты шутишь, что ли? - подняла бровь Стелла. - Если бы так, нас тут бы не держали. Таренсам сказали, что у нас заболело несколько человек, их будто бы изолировали, а Лил увезли в больницу, где она умерла и ее тут же похоронили, во избежание заразы... Я в это не верю - ну с какой стати верить такой чепухе... И нас бы к ней не пускали, если бы мы могли заразиться. Да и не держат в нашем лазарете таких больных.
Не могу сказать, что Стелла меня убедила. Я не представляла, что взрослые могут так нахально обманывать всех. И зачем?
-Будем сами выяснить, в чем тут дело, - сказала Стелла.
-Да, а как? Я летом прочитала столько книг о Театре - и ни в одной ни слова об исчезновениях.
-Надо посмотреть воспоминания актеров, - решила Стелла. - В книгах по истории Театра наверняка ничего нет. А актеры - такой народ, что им только дай посплетничать. Уж если кто-то пропал бы, они не умолчали бы.
-Откуда им знать, что происходило в училище?
-Сплетни... К тому же, каждый год в Театр приходят новые актеры, из училища. Значит, слухи о том, что тут у нас происходит, доходили до Театра обязательно.
Стелла ничего не говорила об исчезновении Лил, но сидела в библиотеке теперь почти
все свободное время. Со мной она ни о чем не говорила, только читала, делала выписки в специально заведенной тетради, снова читала, возвращалась к выписанному и что-то то ли зачеркивала, то ли подчеркивала. Сосредоточенно грызла перо, размышляя, потом вновь деловито листала книги. Однажды вечером мы с ней сидели в библиотеке. Никого не было там, кроме нескольких старшеклассниц, но они устроились довольно далеко от нас.
-Ну вот, - сказала Стелла вполголоса. Мы сидели в самом дальнем углу библиотеки, так что могли потихоньку поговорить. - Я нашла кое-что об исчезновениях. Вот послушай.
Она перелистнула несколько страниц в своей тетради.
-Итак, первое исчезновение. Примерно сто лет назад, Тафния Альд, после ужина без разрешения отправилась в библиотеку. В спальню она уже не вернулась. Библиотекарь уверяла, что не видела ее. Привратница в вестибюле тоже клялась, что Тафния не спускалась и не пыталась выйти. Дальше. Восемьдесят лет назад. Пропала Эльмина Дирлен. Она не вернулась с ужина. Как это могло произойти, где она пропала и почему шла не со всеми - не понятно. В обеденном зале ее видели, в спальне - уже нет. Вот пока все. Но осталось еще четыре книги, наверняка там могут быть и другие сведения.
-И, как ты думаешь, что с ними случилось? - спросила я.
-Пока не могу понять. Тут может быть вот что. Допустим, где-то здесь есть переход в другой мир. И они просто-напросто проваливаются туда. Тут, правда, есть некоторые возражения... Да, может быть еще такое: шайка злых людей, которая выкрала или сманила этих девочек.
-Да зачем?
-А чтобы, например, они выступали в бродячем цирке.
Мне эта мысль была что-то очень сомнительна. Стелла, поразмышляв, тоже не стала на цирке настаивать.
-Нет, пока нельзя сказать что-то определенное. Здесь нужна система, - Стелла достала какой-то листочек. - Я сделала таблицу. Помнишь, мы на уроке делали опыт и наблюдали за тем, как росли кристаллы, а потом все записывали в таблицу? Полезная вещь - наука!
В таблице было несколько колонок. Имя, возраст, внешность, на кого они учились, время и место исчезновения и как объяснили то, что они пропали.
- Понимаешь, - сказала Стелла, забирая у меня листок, - мы не знаем, из-за чего пропадают люди. Поэтому надо искать общие признаки.
-А вдруг эти девочки сами сбежали? А привратницы просто не сказали правды, чтобы им не попало.
Стелла кивнула:
- Да, я об этом тоже думала. Но мы пока ничего определенного сказать не можем, верно? Мы точно знаем, что Лил пропала. Значит, исчезновения - это не выдумки и не сплетни. А выводы делать нельзя... - она призадумалась, затем сказала солидно:- Для этого у нас слишком мало данных. Поэтому нужно искать также и мнение людей об их исчезновении. И думать, правдоподобны ли объяснения, если мы найдем их в воспоминаниях.
Через неделю мы прочитали все, что нашли в библиотеке о прошлом Театра, самое главное, воспоминания актеров, еще кое-какие книги, даже добрались до потрепанного "Каталога декораций", который издали чем-то около пятидесяти лет назад. Таблица заполнялась потихоньку.
Мы нашли упоминания о целых пяти исчезновениях - три девочки и два мальчика! Пять человек - кроме Лил и Ульсы, то есть всего семь. Это было удивительно... и страшно...Притом мы отлично понимали, что вероятнее всего это далеко не все случаи, а только те, которые попали в книги. Мы записали о них все, что смогли найти и все записали в Стеллину таблицу. И вот наступил самый важный момент:
Мы сидели в нашем любимом библиотечном углу, и перед нами лежала заполненная таблица.