Наша Леданика к ужасу критика, замахивающегося на это произведение, кроме того, что медик (то есть знает удар по какому органу наиболее болезненный), еще и лингвист - знает какое слово и куда следует вставлять. Поэтому для моральной поддержки я ставлю перед собой чашку кофе (!!!) и, наслаждаясь запахом кофе и видом чашки, приступаю к анализу рассказа.
Произведение заявлено автором как рассказ. Но я думаю, что это все же не повествование об одном событии, как определяется этот жанр, а миниатюра - описание мгновения и внутренних ощущений героя.
Ощущения героя показаны так, как это мы привыкли видеть в голливудских фильмах - к сожалению (или к счастью) в Голливуде сняли обо всем (или почти обо всем), поэтому "обвинить" в подражании американским фильмам можно всех (или почти всех). В любом случае, читая слова "ТЫ вихрем проникаешь обратно на скучную улицу... И падаешь в единственные, любимые, самые родные глаза и руки...", я вспоминаю, как герой Тома Круза парил, поднимаясь все выше и выше, а героиня Николь Кидман плакала над телом: "Я люблю тебя", Том Круз камнем рухнул в тело и "...А-ах-х-х..." - видать позвонки тут же срослись...
Сюжет, надо сказать, довольно банальный, я не напрягаясь могу накидать кучу примеров подобных сюжетов. Значит, поразить воображение читателя тем что описано в рассказе, автору не удастся, нужно поражать тем как написан рассказ. Поэтому большее внимание уделим именно лингвистическому анализу.
Итак, некая субстанция под названием "ТЫ" покидает заплаканную растрепанную девушку и отправляется в свободный и проникновенный полет, но "Там, высоко, оказалось не так уж легко..."
А вот интересно, что это за субстанция? Автор никак не определяет - душа это, разум или воображение. Единственное, что можно отметить, "ТЫ" девушки имеет мужской род: "Это только у себя ТЫ один". Случайно ли это? Действительно, какого пола у человека душа? Чисто лингвистически - женского, а фактически зависит ли пол души от того, какого пола тело? Ладно, "божественное" оставлю теологам, а в данном конкретном произведении пол "субстанции", совсем не имеет значение. Наоборот, автор употребляет здесь мужской род женской "субстанции ТЫ", подчеркивая общеполовое значение этого ТЫ - повествуя о девушке, автор употребляет местоимение ТЫ, а не, например, Я или ОНА. Причем, до конца рассказа мы не знаем, что читаем о девушке, и это ТЫ воспринимаем, как обращение к читателю, как повествование о самом читателе, как попытку автора заглянуть нам в душу.
Вообще, здесь три субстанции: ТЫ, ОНИ и НЕЧТО. Автор употребляет эти слова не как местоимения, а как некие понятия, которые не имеют морфологических признаков. Для читателей НЕ-лингвистов напомню, что одним из непостоянных морфологических признаков является падеж, при склонении личных местоимений в косвенных падежах появляются иногда совсем новые слова: ты - тебя - тебе - тобой, они - их - им - ими. Отсюда понятно, что автор, не желая таких изменений этих субстанций, никак не склоняет их.
Ну, понятно-то понятно, только читая слова: "...но этого для ТЫ кажется мало... ТЫ раздаешь ОНИ разноцветные (шарики)...ОНИ просто хотят забрать ТЫ у всех ОНИ..." Вспоминаешь прекрасный российский народ, который воспет в анекдотах - о чукчах. Кстати, свежий анекдот: У Путина спросили, знает ли он что такое права человека. Знаю - отвечает он, - так говорят чукчи, когда считают, что человек прав.
Практически все, кто так или иначе комментирует этот рассказ, отмечают его тяжеловесность. А она происходит именно из-за того, что приходится переводить предложения с чукотского русского на обычный русский язык для того, чтобы понять, что же здесь написано. Удовольствие, прямо скажем, сомнительное!
Еще одна причина тяжеловесности - многократные повторения слов. Для чего они?
"Люди ходят угрюмые. Люди ходят упрямые. Люди носят в карманах злость и радость, и крошками от них посыпают друг друга. Люди улыбаются, пожимают плечами, взмахивают руками и футболят ногами камешки и пивные банки." - здесь многократное повторение слова "люди", казалось бы, призвано показать многочисленность людей.
Что же тогда показывает слово "ТЫ" в отрывке: "Те, которые не ТЫ. Потому что ТЫ идешь проникновенно. ТЫ проникаешь толпу. ТЫ проникаешь улицу. ТЫ проникаешь целый город, но этого для ТЫ кажется мало. Для ТЫ сегодня всего мало."?
Проанализировав следующий отрывок: "Мало пролито слез. Мало сказано горьких, соленых и уксусно-кислых слов. Мало разбитых тарелок и мало, совершенно недостаточно громких стуков дверей напоследок.", можно сделать вывод, что многократная повторяемость слов в рассказе служит все же только для концентрации внимания читателя: "Смотри сюда, сюда смотри, прямо вот сюда смотри!", то есть не просто мало, а мало - мало - мало - мало!
Миниатюра (или маленький рассказ) должна, словно удар молнии, словно вспышка бить ярко, мгновенно и точно в цель. Для этого необходимо создавать яркие образы, точные формулировки - каждое слово в миниатюре на виду. Здесь же читателя как кутенка тычут в одни и те же слова вместо того, чтобы показывать образ. Здесь кажется слишком много слов, которые не показывают ничего: "ТЫ хватаешь наугад руки тех ОНИ, которые не ТЫ, и заставляешь ОНИ водить хоровод вокруг дерева. Сонная улица лениво переводит взгляд на беспокойное ТЫ" - дерево? Откуда дерево? Зачем здесь дерево? О чем это дерево? Улица сонная? На ней много людей, которые спешат по своим делам, и улица вдруг сонная, тихая и ленивая? Чуть ранее улица была "скучная" - это я могу понять, но сонная?
Многословность происходит в рассказе еще и потому, что автор упорно не хочет называть некоторые вещи своими именами, а пытается оперировать символами: "...хватаешь наугад руки тех ОНИ, которые не ТЫ... особенные ОНИ - на шумных переливчатых колесницах, в белых одеяниях...проникаешь тех ОНИ, которые уже больше не живут с другими ОНИ... мир, где живут те ОНИ, которые уже больше не живут... из мира тех ОНИ, которые пока еще живут...", короче сплошное те ОНИ, которые не эти, по-русски это называется живые и мертвые, но мы ведь легких путей не ищем!
Сюжет в рассказе построен на противопоставлении ТЫ и ОНИ. Разумеется, ТЫ положительный (весь такой проникновенный, раздаешь разноцветные, украшенные кокетливыми ниточками, детские радостные сны), а ОНИ отрицательные (равнодушны к проникновенности, провожают ТЫ завистливыми взглядами). Но это противопоставление достигается в основном за счет того, что эти слова написаны крупными буквами, но напиши все обычными, и весь эффект теряется, остается только "Смотри сюда, сюда смотри, прямо вот сюда смотри!"
Кроме того, что краткость сестра таланта, Чехов кажется, еще сказал, что нужно написать рассказ, а потом вычеркнуть в нем все лишнее. Ну, то, что лишнее я уже показал. А вот что здесь совсем нелишне.
К концу рассказа становится больше интересных образов - капля счастья, на которой ТЫ улетает; город небожителей, которые оказываются тоже "ОНИ"; неразгаданное НЕЧТО, которое все же есть... "Мрачный город недовольно ворочается, и щекотные легкие шарики взрываются громким смехом от метких плевков ядовитыми ветками, карнизами и антеннами." - мне понравились "щекотные шарики". Действительно, они наверно щекотят того, кто парит в воздухе.
Образ проникновенности. Здесь, честно говоря, я совсем не понял что хотела сказать автор. То, что героиня хотела проникнуть в те образы, которые встречались у нее на пути? Зачем? Кажется ТЫ даже проникает то, что встречает на своем пути, но тогда встает вопрос, что такое эта проникновенность.
"ТЫ хочешь попробовать немножко побыть НЕЧТО - а вдруг НЕЧТО сможет стать таким же проникновенным, как ТЫ? И тогда ОНИ - наверное - станут другими" - значит, ТЫ проникает ОНИ для того, чтобы сделать их такими же как ТЫ? Но во-первых, это ТЫ сам сопротивляется тому, чтобы ОНИ проникли в ТЫ, и наоборот хочет проникнуть в ОНИ. Во-вторых, девушка наша заплаканная и растрепанная, в такие минуты не очень-то себя любишь, и вряд ли захочешь переделывать мир под себя. Наоборот, капля счастья, щекотные шарики характеры для веселого, легкого настроения.
В любом случае, я вижу, что этот образ проникновенности чрезвычайно важен в этом рассказе, значит его нужно представить по-другому - не объяснением что-зачем, а, возможно, более четким, точным и ясным образом проникновенности.
Образ НЕЧТО. Это снова некая субстанция, которую автор никак не называет, но это НЕЧТО "еще более надменное, чем толпа, более равнодушное, чем город и более скучное, чем улица". Интересна и эта связь между ОНИ и НЕЧТО "это НЕЧТО стало таким, как ОНИ или ОНИ пытаются быть похожими на НЕЧТО". Вот тут мы можем сами нафантазировать что же это за субстанция - мировое зло, вселенский разум или общественный астрал.
Вот этих, совсем нелишних моментов довольно мало, хотелось бы побольше, поярче.
Ну что же, за те несколько дней, что я писал статью, кофе высохло, а чашку легче выкинуть, чем отдраить, пора подводить итоги: не рассказ - а миниатюра, язык произведения - чукотский русский, много лишних слов, несколько интересных образов, и желание описать необычно обычную для искушенного читателя историю. Леданика мне друг, но литературные вкусы у нас по-прежнему разные.