Валери упала в обморок, когда громкие упрёки Симоны и её матери стали невыносимы. Пока она говорила на крыльце с Вестлеем, то была во власти его тихого голоса и бархатного, ночного полумрака. И наслаждалась тем и тем. В доме же, из-за и визгливых голосов тети и кузины, из-за яркого света, который заливал холл и гостиную, сознание девушки медленно стекло в глухой мрак.
Когда она пришла в себя, то поняла, что лежит на диване, в полумраке. Пахло каким-то лекарством. Вроде тем, которое используют, чтоб привести человека в чувство. Еще она оказалась раздетой и укутанной в мягкое хлопковое одеяло. Рядом было открыто окно, и свежий ветер ласково покачивал портьеры и гардины.
Валери не без тихой радости почувствовала себя лучше. Диван был очень удобным, а одеяло - уютным.
- Бедная моя девочка, - раздался голос тети Жанны, теперь тихий и дрожащий. - Ну, посмотри на меня, посмотри. Я... мне так жаль... не стоило мне кричать на тебя...
- Всё хорошо, - еле слышно прошептала Валерия. - Мне лучше, правда...
Она попыталась сесть, но тётя мягким жестом не позволила ей это:
- Лучше лежи.
Появилась Симона со стаканом воды в руках. Она всё ещё была в том наряде, в котором сидела у бара в клубе.
- Что, Лер? Легче?
- Да... вроде... простите, я вас напугала.
Тетушка усмехнулась, светлея лицом:
- Ну, ты нас точно напугала, когда исчезла, неизвестно куда... где же ты была? Сейчас почти четыре утра.
Валерия не хотела сейчас пускаться в рассказы о своих не особо хороших приключениях. Поэтому вспомнила уроки актерского мастерства, которые несколько раз брала в университете, и прижала ладонь ко лбу, скорчила такую гримасу, которая сказала явно: "Опять лишаюсь чувств!"
- О, мам, сейчас не время для допросов, - тут же среагировала обеспокоенная Симона. - Ей надо отдыхать.
Жанна печально вздохнула и кивнула. Потом на минуту замерла, спросила осторожно, хмуря тонкие брови:
- Ты уверена, что тебе не нужен врач, Лер? Тоочно всё хорошо?
Валери поняла намёк, нервно сглотнула. Тётя, видя это, стала нервно кусать нижнюю губу.
- Ты... я... я должна сказать, что слышу, как от тебя пахнет табаком. И, кажется, мужским парфюмом, - прошептала Жанна, так, словно сама испугалась своих речей.
Тут Симона вновь пришла на помощь:
- Это всё клуб, мама. Там и курево и парни. Мы танцевали. Мы же не монашки!
- Танцевали! Да! Врач не нужен, точно! - выпалила Валерия, безумно желая попасть в свою кровать.
Жанна милостиво позволила девушкам уйти на второй этаж.
- Помоги там Лер, милая, - строго сказала она напоследок. - Спокойных снов...
*
Валери без упала на кровать, потянула к себе розово-зеленое шелковое покрывало.
- Ну что? Что? Говори же, - потребовала Симона, закрыв дверь комнаты и прыгнув на постель к кузине.
- Ооо, - протянула Валери так, будто подвергалась изощренной муке, и зарылась головой в подушку. - И ты, Брууут...
- А ты думала: я так просто позволю тебе уснуть?! Ха! - шутливо возмутилась Симона и шлёпнула Валери по голому бедру.
- Ничего со мной не случилось, - буркнула девушка. - Я просто ждала тебя, ждала, а потом мне стало ... ну плоховато. Голова закружилась. Я на бордюр присела. А парень один заметил, подошел, спросил, как я...
- Иии...
- Да ничего. Предложил подвезти и подвез. Ну, немного покатал по городу... Ницца очень красива ночью.
Симона, недоверчиво прищурившись, смотрела на кузину и многозначительно молчала.
- Что? - выпалила Валери. - Так всё и было!
- Как парня зовут?
- О...
Валери лихорадочно соображала: стоит ли говорить о Вестлее. Решила, что лучше не выдавать его.
- Ну... я не помню... кажется, забыла спросить, - сказала и виновато улыбнулась. - Я ж говорю: мне стало дурно...
- Вот как? - хмыкнула Симона и вытащила из кармана своих джинсов серебряную визитницу Фонтейна.
Валерии показалось, что на неё пару вёдер ледяной воды вылили.
- На тебе твоего парня, - Симона вновь хмыкнула, обиженно хмурясь, и положила визитницу на подушку, у самого носа кузины. - Как ты можешь мне врать? Мы же вроде договаривались: не иметь друг от друга секреты... Скажи спасибо, что я нашла эту штуку и маме не показала. И теперь расскажи мне правду. Всю...
- Ой...
*
Вест шатаясь, вытащил сам себя из ванной комнаты в коридор, привалился к стене. В виски больно били невидимые, но жестокие, молоточки, всё тело болело, как при гриппе, а в горле жутко пересохло.
Он кое-как добрался до бара в гостиной, вытащил бутылку виски, нашел сигареты, зажигалку. Потом только посмотрел на часы: было шесть утра. Вест застонал. Даже в воскресенье он не мог выспаться.
Хлебнул виски прямо из бутылки, задымил сигаретой и рухнул на кожаный диван. Никотин и алкоголь медленно просочились в кровь.
Немного подумав, Вест поднялся и пошел в кабинет - сел за компьютер. Вполне можно было поработать с финансовыми отчётами и статистикой, раз сон не желал с ним сотрудничать. Еще так он пытался отвлечься от мыслей о женщинах, беспокоивших его сердце - Лулу и Валери.
Вновь жалел, уже с ноющей болью в груди, что отдал визитки юной леди Гросси.
Открыв документы, откинулся на спинку кресла и опять задумался, но не об отчетах и финансовой статистке. Работа тоже не привлекала.
Вест прокручивал у себя в голове возможные сценарии развития отношений с Валери и медленно, но верно и безжалостно, отрезвлял себя, несмотря на виски, которое пьянило.
Года два назад, с Лулу, всё тоже начиналось замечательно. Их потянуло друг к другу при первой же встрече, первом взгляде. Так, что казалось: сама Судьба решила связать их вместе. Луиза Лурсен казалась Весту нежной и грациозной феей, состоящей из одних достоинств. С волшебными синими глазами. Она ласково говорила, мило хлопала ресницами, касалась его локтя тонкими пальцами, и Вест верил, что так она отгоняет от него тоску и неудачу. Он думал, что нашёл, наконец, того тёплого и светлого человека, в руках которого расслабится, отдохнет душой. Женщину, которая примет его и поможет залечить раны. Или, хотя бы, не станет наносить новых. Он, в общем-то, был готов принять и такой минимум. Потому что засыпать и просыпаться одному в постели и тащиться одиноко дальше по жизни стало уже невыносимо. Так уж он был устроен...
Итак, с Лулу всё начиналось примерно так же радужно и многообещающе, как с Бланкой - с его первой любовью.
Тот же самый алгоритм. И это не обеспокоило Веста. Даже наоборот - воодушевило. Он был уверен, что всё делает правильно и в конце получит желаемый приз - долгую и верную любовь прекрасной женщины. Ведь им с Бланкой дойти до благодатного финала помешало чёртово цунами. Теперь Вест думал, что с Лулу ничего не помешает, и двигался по проторенной дороге.
Начался так называемый конфетно-букетный период: романтические свидания, прогулки, организовывая которые, Вест из кож вон лез, не жалея ни времени, ни средств. Лулу всё встречала и потребляла благосклонно, и это, без сомнения, окрыляло Фонтейна. Его усилия увенчались страстными поцелуями, сексом и не раз. Но уже после, странно быстро Лулу показала другую свою сторону - резкую и холодную, как порыв ледяного ветра в феврале. Взрывы холода сперва были редки, длились недолго. Их причинами были незначительные грехи Веста: звонок на минут десять позже, чем рассчитывала Лулу, не тот подарок, что она ждала, отмена ужина в ресторане по инициативе Веста (ему иногда необходимо было срочно менять планы, чтобы встречаться с партнерами по бизнесу, например).
И вот уже Вест видел не только милую улыбку на лице своей девушки, а едва ли не презрительно искривленные губы и недобрый прищур. И слышал эпитеты "глупый", "ненормальный", "придурок" и прочие.
Однажды, в каком-то бездумном порыве, усиленном шестью стопками кубинского рома, он рассказал Лулу о Бланке, о цунами, о своём последующем провале в депрессию и выросшей тяге к алкоголю. И о том, как едва выкарабкался. Ему хотелось выговориться. Возможно, он эгоистично хотел, чтоб его пожалели. Тогда Лулу так и сделала. Даже смотрела на него глазами, полными слёз. Вроде искренних. Мягко поцеловала, обняла, подарила ночь нежной любви. Но еще через неделю использовала новые знания о Весте, чтоб жалить больнее. Её обидные слова проникали всё глубже в сознание Фонтейна и устраивали там вечеринки с его страхами и внутренними демонами.
Он стал чувствовать себя рядом с Лулу постаревшим и смертельно уставшим.
После гибели Бланки Вест остался один и сперва глушил безмерные боли безмерным потреблением виски, водки и прочих горячительных и притупляющих чувства напитков. Затем - всего себя решил отдать работе, следуя советам своего психотерапевта, который говорил, что нужно хоть как-то отвлекать себя от горя и тягостных мыслей, чтоб совершенно не погрузиться в депрессию. Весту, конечно, приходилось рано или поздно возвращаться из офиса или деловых поездок домой, в пустую и холодную квартиру, которая была в порядке лишь благодаря усилиям приходящей обслуги. Там он даже научился отдыхать от напряженного рабочего дня: расслабленно и неподвижно сидел на диване, вновь пил что-нибудь спиртное и дымил сигаретой, уставившись в экран телевизора, где обычно шёл какой-нибудь сериал. Весту было плевать на программу - он просто пытался закаменеть. Тогда каменело и его горе и на какое-то время замирало. Так Вест научился находить холодный покой, весьма схожий с могильным.
С Лулу - как ни горько было это признать - стало лишь хуже. Наверное, еще и потому, что Вест надеялся, что она хоть немного украсит и согреет его тягостное существования.
Но...
Лулу не поддерживала, не утешала, не согревала. Даже не пыталась быть дружелюбной. Зато обвиняла в том, что он слабак и не может справится со своими мозговыми тараканами, что даже сеансы дорогого психотерапевта ему не помогают. Ещё её пугали и поэтому злили ночные кошмары Веста: он кричал, выл и подхватывался в кровати. Лулу говорила, что он жалко скулит и вопит, как ошпаренная свинья, как побитая собака, как кот, которому наступили на хвост. Требовала, чтоб Вест принимал снотворное. Но Вест ненавидел таблетки и просто старался не спать, когда он и Лулу оставались после секса вместе в одной постели. И теперь еще Вест, приходя с работы домой, уже не мог каменеть на диване с виски сигаретой - его ждала Лулу и её вечные капризы и претензии. И он тащился сквозь дни, как тень, как ходячий раненый: слабый и оглушённый.
Да, он устал... смертельно.
Был ли выход из этой пыточной? Вест Фонтейн логично рассудил, что да. И теперь считал, что первый шаг - это разрыв с Лулу.
"Может быть, я останусь один, - вновь думал он, пуская дым в потолок кабинета. - Пусть один ... зато без яда ... а может быть..."
Его мысли вновь переключились на Валерию Гросси.
"Может быть, с ней... у меня получится?" - заскулила робкая мысль в голове Веста.
Он горько хохотнул, раздавил сигарету в пепельнице.
Сдавило горло - Вест не мог свободно сглотнуть. И глазам стало больно. Он сморщился, наклонился вперед, чтоб прогнать судорогу. Получилось. Но тут, вместе с невыносимой болью в груди, пришло понимание, что только она - прекрасная и милая Валери - ему нужна, как воздух...