|
Оглавление:
Часть первая. Лето
История первая. Пересечение
История вторая. Вечеринка со сломанным стулом
История третья. Рабочие будни
История четвертая. Несработавшая ловушка
История пятая. Выговоры и награды
История шестая. Новые коллеги
История седьмая. Русалки и антиквары
История восьмая. Романтические переживания и несчастливые случайности
История девятая. О наблюдении звезд из ямы
История десятая. Разоблачение Альбера
История одиннадцатая. Закрытая комната
История двенадцатая. Конец одной игры
Часть вторая. Призраки и ловушки
История тринадцатая. Дух соревнований
История четырнадцатая. Суть страхов
История пятнадцатая. Обманные чудеса
История шестнадцатая. Железный лес
История семнадцатая. Железный лес (окончание)
История восемнадцатая. Фейерверк и стеклянное конфетти
История девятнадцатая. Долгий август
Часть первая. Лето
История первая. Пересечение
Ему повезло родиться именно в этом пограничном мире. Или не повезло. Это как посмотреть. Хотя Джек старался вообще на это не смотреть: у него давно была заведена привычка о скучном или тяжелом не думать. Себе дороже.
Лучше всего на свете он умел думать о приятном. Поэтому последняя девушка и обломала об него целую охапку веток (вообще-то букет сирени, который он для нее нарвал - своими руками, между прочим), рыдала и вопила, что он бездельник. Что он целыми днями мечтает, слоняется по городу, а вечером напивается и болтает невесть что.
Ну нет. Джек даже налоги платил. То есть знал, что бухгалтерия института отчисляет что-то там. И болтал не просто так, а стихи рассказывал. У него стихи такие. Где-то в стеллаже, или вон под той кучей книг в углу лежит пара дипломов, полученных на разных писательских форумах и встречах. Последний раз была денежная премия, приличная очень даже. Правда, Джек был к тому времени в тоске и печали от очередной несчастной любви и премию бездарно пропил. Почти целиком.
Сдуру еще он успел немного отослать матери, и сестра потом звонила и пыталась разузнать, сколько он вообще получил - и зачем, спрашивается? Только поругались. Вообще сестру он любил, но разговаривать с ней не мог. С серьезными женщинами тяжело разговаривать.
А если вдуматься, он был просто образцово-ответственным парнем. В Институт парасвязей пришел сам, еще подростком - мама немножко поплакала тогда, но он ведь был хорошим мальчиком, только немного рассеянным, и ничего плохого с ним не случилось. Он даже пытался работать сообразно своим способностям, в партнерской программе участвовал. Стихи продолжал писать, рассказы - талант, говорили все, и в журнале "Литература и современность" напечатали его короткую повесть, и потом еще пару восторженных рецензий на нее. Он задумал несколько великих романов, иногда записывал понемножку из них, но никогда толком не начинал.
И все никак не мог определиться, что же главнее. Впрочем, последнее время работы в институте у него было совсем немного, да и вдохновения никакого тоже не появлялось. В чем-то девушка - бывшая уже, - была права: этот весенний месяц он в основном валялся на диване или слонялся по городу.
Вся загвоздка была в том, что Джек являлся сильнейшим стихийным магом, не только в городе, но, может быть, и в целом мире. Могущество его было хоть и небывалым, но совершенно бестолковым. Ему попросту было запрещено использовать магию. Все тренировки, практические занятия, лекции, сдерживающие чары и амулеты были бесполезны. Контролировать огромное количество энергии, которое высвобождалось им, было практически невозможно.
Взмахом руки Джек без всяких усилий поднимал вихри, и в свое время был причиной разрушения целого тренировочного комплекса на заброшенном заводе, где учились подобные ему подростки.
Их пограничный мир рождал много магов - так было необходимо. Джеку нравилось считать себя неким воплощением окружающей реальности, граничащей лишь с местами, населенными чудовищами из людских кошмаров. Возможностей много, но использовать их нельзя.
"А твое имя? Твое имя! Собачья кличка! Почему ты не говоришь настоящее? Ты просто ублюдок, ненавижу, ненавижу тебя! Я изо всех сил старалась, налаживала все, а ты и пальцем о палец не ударил... Почему я должна все делать? Я одна? Ты даже мусор за собой не выносишь, а носки под кровать бросаешь! Тебя совсем не интересуют наши отношения!"
Почему же, очень интересуют. Девушка была милой, такой нежной, непосредственной. Правда, ее, как многих других женщин, со временем стало сильно заботить местоположение его носков, отсутствие у него желания мыть посуду и выгуливаться по выходным. Видимо, это у них в генах. А имя? Что же теперь, такова плата: свое настоящее имя он отдал еще лет в тринадцать, когда его поставили на учет как мага. Они всегда так делают, действительно ли это важно, или просто традиция? Ему все равно было. Он выбрал себе "Джек" наобум и сразу, хотя мама была в ужасе. Но привыкла. Может она и забыла уже то, первое.
Будь он послабее, трудиться бы пришлось много - ловить нарушителей, отслеживать аномалии, ликвидировать монстр-объекты, патрулировать город. Для нестабильных, чересчур слабых или не умеющих контролировать себя магов существовала целая система организации работы, в которой он пытался принять участие. "Проблемным" магам подбирают напарников, иногда помогают наладить связь, по которой сила приходит в равновесие, и таким образом получается два работоспособных чародея на службе государства.
С Джеком никто не хотел работать - его могущество разрывало на части и причиняло боль. Где, как оно в нем уживалось, непонятно. Но никто другой его перенести не мог.
От полной скуки Джек сходил с ума, даже ссора с девушкой, к которой он уже достаточно привязался, лишь ненадолго всколыхнула темную гладь болота, в которое превратилась его повседневная жизнь. Скучно было все: еженедельные явки в институт, встречи с коллегами, с друзьями, прогулки по городу, сидение над клавиатурой в попытке что-то там родить новое. Мысли в голове как бесформенные серые тряпки полоскались на ветру, не складываясь ни в какую картину. Было пусто, тоскливо и безысходно. И однажды вечером Джек написал прошение на имя своего начальника с просьбой найти ему напарника для оперативной работы.
"Готов на ограничительный амулет, который сейчас испытывают, на три четверти подавления, - написал он. - И на самые тяжелые задания".
Потом, когда уже отправил, одумался, но - поздно. Досада, впрочем, недолго занимала его ум, и ответа он перестал ждать уже через две недели. Вот когда через месяц начальник позвонил и вызвал его в институт внеурочно, не сразу и вспомнил, в чем дело.
- Прямо все твои требования не удовлетворить, - скрипуче сказал по телефону Яков, - но старались как могли.
В этом голосе Джек явственно услышал ядовитую иронию и сразу полез в компьютер, чтобы перечитать свое подзабытое уже прошение.
"Напарник непременно должен быть женщиной, не старше двадцати пяти, привлекательной. Желательно высокой и рыжеволосой". Джек очень любил рыжих девушек. Интересно, какие из этих требований им не удалось удовлетворить?
Чувствуя наконец-то некоторый подъем в чувствах, Джек отправился в Институт.
Припарковав машину на институтской стоянке, он вышел и закурил, прислонившись к капоту. Теплый летний вечер, мягкий шорох листьев на аллее - все настраивало на мирный лад. Джек, вдруг сказал внутренний голос, сегодня что-то изменится. Сжало грудь, и Джек, торопясь, сипло вдохнул воздух.
И только закашлялся от своего же сигаретного дыма. Прорицатель он был никудышный, поэтому вряд ли стоило обращать внимание на это микроскопическое событие. Затушив окурок и все еще покашливая, он вошел в темный прохладный холл.
Выходившая из здания пара студенток, проводила его восторженными взглядами, и потом еще несколько раз оборачивались и хихикали. Джек привык.
Энца сидела как на иголках. Оказалось, секретарь перепутал время и вызвал ее на полчаса раньше. Он долго извинялся, и даже предложил ей чаю, но на все расспросы отвечал уклончиво или вовсе переводил тему. Когда начальник освободился, ее проводили в кабинет.
Девушка устала с дороги - шутка ли, двое суток на поезде, и тут еще это ожидание.
Она боялась. Всегда нервничала из-за изменений, даже маленьких. И тут вдруг вызывают в другой город, и новый начальник ей бодро обещает по телефону "идеального напарника", а сейчас сидит, задумчиво грызет ручку и что-то читает.
Здесь все было чудным для нее, непривычным. Здание института - огромное, старинное из темного камня, с высокими потолками, просторными кабинетами и лекториями, построенными амфитеатрами. Длинные запутанные коридоры, вымощенные серыми каменными плитами, с яркими абстрактными мозаиками на стенах и чудом сохранившимися кое-где ажурными коваными решетками, которыми некогда закрывали эти переходы на ночь и во время студенческих беспорядков. Кое-что Энца знала сама, но секретарь с удовольствием провел небольшую экскурсию по пути к начальнику
Кабинет начальника отдела практической защиты и надзора больше похож на палату в старинном замке и находится в самом старом крыле здания, выстроенном в псевдоготическом стиле. Сквозь высокое стрельчатое окно свет почти не проходит, заслоненный кроной могучего каштана, так что вся обстановка теряется в полумраке, едва разгоняемом легкомысленной фаянсовой лампой на столе начальника. Ребра потолка растворяются в тенях где-то далеко вверху.
Энца на самом краешке широкого кожаного дивана (поближе к двери), с зажатой в руках чашечкой чая, кажется себе очень маленькой. Солидный и серьезный начальник, в старомодных квадратных очках даже и не глядит на нее, сидя за массивным деревянным столом, заваленным бумагами.
- Э, простите, - неловко заговорила Энца, когда молчание показалось ей совсем уж давящим. - Мне ничего не сказали про мою будущую напарницу. Можно пока ее анкету почитать?.. или хотя бы имя...
Яков поднял голову, посмотрел на нее поверх очков.
- Не бойся, малышка, - хриплым голосом, который первоначально пугал ее по телефону, сказал он. - Сейчас все узнаешь.
И тут Энце стало совсем страшно. Почему он так ласково говорит? Почему на "ты"? И почему - "малышка"? Энца, - проснулся где-то внутри шепчущий голос, - это все неспроста. Что-то будет.
Обдумать эту мысль она не успела. В коридоре послышались уверенные шаги, и в кабинет вошел молодой человек, стремительный и невообразимо прекрасный. Энца даже поглубже вжалась в диван. Она побаивалась красивых мужчин.
Этот же вообще был словно из какого-нибудь романа или американского фильма. Высокий, худощавый, с длинными светлыми волосами, свободно развевающимися за спиной, четко очерченным лицом и светлыми серыми глазами. Он был нарочито небрежно одет, в джинсы и футболку, но, тем не менее, казалось, будто он только что сошел с обложки модного журнала.
Смотрел он на Энцу недоуменно, глаза все более сужались, а губы сжимались по мере того, как он ее разглядывал.
- Ну, нет! - воскликнул он.
- Только не говорите, что это он! - холодея от испуга, одновременно с ним воскликнула Энца.
- Это должна быть женщина! - практически в унисон закончили они.
Яков даже снял очки и смотрел на них, криво и слишком уж довольно улыбаясь.
- Это же отлично, - фыркнул он. - Просто отлично. Вы даже не представляете, насколько все замечательно.
- Нет-нет, - с отчаянием перебила его Энца. - Вы же знаете... я писала, что не могу работать с мужчиной. Может, как-то поменяться? Или... подождать?
- Малышка, ты думаешь, если подождать, он сменит пол? - с удовольствием ответил Яков.
- Сменю или нет, - резко сказал Джек, который терпеть не мог плоских шуток шефа, - но мне это не подходит. Я четко написал, с кем хочу работать. Вы знаете...
- Тсс, тсс, - поднял руки Яков. - А теперь, детки, успокоились.
Он поднялся и оперся на стол, пристально глядя на них. Серые, тусклые как свинец глаза его не мигали. Джек присел на подлокотник дивана, и Энца тут же отодвинулась подальше. От него пахло табаком и цветами.
У Якова сидела какая-то мышка, маленькая и растрепанная. Первое, что увидел Джек, войдя в кабинет - большущие темные глаза на маленьком испуганном личике. Черные волосы были коротко острижены и вились кольцами на концах. Сама она была тощая и маленькая - в общем, рыжеволосой пышной красотки там и близко не было.
- Джек, Джек, - укоризненно проскрипел шеф. - Где твое воспитание? Ты не поздоровался даже, перепугал девочку, раскричался с порога..
- Пф, - пожал плечами молодой человек. - Прошу прощения.
Он встал на ноги и поинтересовался: "Я могу идти?", с улыбочкой хорошего мальчика, который знает, что его за все простят, поэтому можно хулиганить и дальше.
- Нет, - жестко сказал шеф. - Сядь.
Джек остался на ногах, только нахмурился.
- Я одобрил и подписал все бумаги. Мы вызвали эту девушку из Люца. Я уважаю ваши чувства, но не более того. Вы не на прогулке в детском саду: оба написали прошение о работе в паре. Мы пошли вам навстречу, и будьте добры, ведите себя как взрослые ответственные люди. Завтра подготовят договор, приедете подписать. Вас обоих никто тут не держит, если вы не хотите работать.
Джек скосил глаза на девицу - та был бледна до синевы, глаза, похоже, наливались слезами, и она прикусила губу, чтобы сдержаться. Сам-то он привык к перепадам шефа - тот никогда не умел общаться с подчиненными, либо морил их шуточками и замашками горе-педагога, либо жестко отчитывал и давил без жалости.
Молодой человек плюхнулся обратно на подлокотник, засунул руки в карманы джинсов и на секунду задумался.
- Как вы себе это представляете, шеф? - переходя на формальный тон, поинтересовался он. - Что из нас двоих может получиться?
Джек осекся, увидев на лице Якова мечтательное выражение. Не к добру это, в панике сообщил внутренний голос. Что у него там на уме?
- Все для вас, все для вас, - принуждая скрипучий голос звучать радушнее, произнес шеф. - Вот, ребятки, вам задание, как вы оба и просили. Почитаете, выполняйте сразу. Жду результатов утром, когда придете договор подписывать.
- Я... мне дадут жилье? Мне обещали общежитие, - тихо проблеяла девушка. Джек раздраженно посмотрел на нее.
- Общежитие? - недоуменно переспросил Яков. - А, ну да. Что же там с общежитием?.. Джек, подвезешь потом ее к зданию.
- Ну да, я похож на таксиста?
- Джек, мальчик мой, - задушевно сказал шеф. - Бери папку и вали к бесам, я устал от твоих капризов. И девушку не забудь.
Энца взяла из рук шефа папку с делом, потому что Джек демонстративно проигнорировал ее, неловко попрощалась и вышла вслед за молодым человеком. Еще утром в поезде, ей казалось, что все будет хорошо. То есть она убеждала себя, что все будет хорошо. Большой город, старинные улочки и дома, один из крупнейших филиалов Института - и, наконец, напарница.
Теперь осталось только чувство неопределенности и страха. И этот высокий человек с внешностью киногероя, который шел впереди и даже не оглядывался. И явно относился к ней с презрением.
- Прочитала? - спросил Джек. Она догнала его и протянула папку. Джек пренебрежительно помахал узкой ладонью.
- Не надо мне. Лучше скажи, что там и куда ехать.
- А... адрес - Глухой переулок, на пересечении с Крепостной улицей. Но... я не знаю, где это.
- Без разницы, я знаю.
Интересно, он на машине приехал, подумала Энца, но спросить не решилась. Они вышли из института и свернули к стоянке.
Машина Джека ей понравилась - длинная, стремительная, темно-синего цвета и с мягкой бежевой обивкой внутри. Энца плохо разбиралась в марках, и затейливый значок на капоте ей ни о чем не сказал. Она просто тихонько провела ладонью по гладкому крылу машины, пока Джек не видел, и, поколебавшись, села сзади. Быть совсем рядом с ним, на переднем сидении ей показалось чересчур. Джек недовольно покосился на нее.
- Почему там? Садись впереди.
- Нет, меня укачивает, - соврала Энца.
Джек явно не поверил, но пожал плечами и завел машину.
- Рассказывай, что там дальше, - коротко сказал он.
Энца вдохнула и постаралась кратко пересказать все, что прочла.
Джек слушал ее и все больше мрачнел. Во-первых, вроде не дура. Во-вторых, она чересчур серьезная. Джек не любил серьезных - слишком скучно. Хотя... нет, и даже не "хотя". Но она явно его боится и относится к их совместной работе так же отрицательно, как и он, поэтому можно договориться, вдвоем уломать шефа и благополучно разбежаться...
И снова месяцами валяться на диване с ноутбуком на животе. Может быть, слушать очередную истерику очередной прекрасной девы. Дилемма все же. Быть или не быть.
Надо попробовать, уж больно хитро шеф улыбался. Что-то здесь не так.
Джек прекрасно помнил, чем закончился последний опыт по работе с напарником. Тот был в коме несколько дней. И это был крепкий парень, а не маленькая девчонка, похожая на мышку - дунь, и переломится.
- Какая у тебя специализация? - спросил он, не замечая, что прерывает ее.
Девушка замялась, и Джек продолжил расспрос.
- Подожди, а как тебя зовут? Старый хрен не сказал.
- Энца.
- Я Джек.
- Д-да. Слышала, как он тебя называл. Мне кажется, я что-то читала о маге по имени Джек? - неуверенно сказала она. - А я мастер боя.
Джек изумленно вытаращился на нее в зеркальце. Она смотрела куда-то в сторону, не на него.
Ну... надо же. И ведь не врет? Это и есть козырь шефа - дать ему в пару мастера боя?
В сумеречном небе над городом вставала луна, улицы были почти пусты, а на пересечении Глухого переулка и Крепостной улицы, где последние два дня в темноте видели чудовище, было и вовсе безлюдно. Тут стоял почтамт и банк, уже закрывшиеся на ночь, а в жилых домах окна были плотно задернуты шторами. У входа в переулок, на трех металлических опорах, небрежно расставленных в кривой треугольник, была натянута красно-зеленая лента с предупреждением "не пересекать. Парабиологическая опасность".
Джек поставил машину под фонарь, не доезжая до поворота в переулок. Энца вышла вслед за ним из машины, держа свою раскрытую сумку в руках.
- Вот, у меня тут есть всякие приспособления, - тихо сказала она.
Джек наклонился посмотреть, отчего она бессознательно прянула назад, вытягивая руки с сумкой. Молодой человек недовольно покосился на нее и вытянул пару нехитрых, явно старых технических амулетов: глиняную пирамидку, с выдавленными на ней рунами, и круглый пузырек из мутного стекла с притертой пробкой и кожаным шнурком, обвязанным вокруг горлышка. Оставил без особого внимания несколько деревянных дощечек с резьбой и медный овал с половину ладони со стершимися уже знаками.
- Если бы я знал, что мы прямо сегодня получим задание, я бы взял из дома свои. Нам выдают нечто более... современное. Но сейчас и так сойдет.
Обезоруживающе улыбнувшись (Джек понадеялся на свой безотказно действующий прием в общении с женщинами), он протянул обратно пирамидку и пузырек.
- Действуй, - жестом показав на нужный перекресток, он отошел к машине и, привычно прислонившись к капоту, достал сигареты и закурил.
Энца растерянно посмотрела на него, положила сумку на сидение и пошла к перекрестку. Там она огляделась и установила пирамидку посредине, вылила из пузырька темную жидкость прямо на верхушку. Потом выпрямилась и обернулась.
- Ты не будешь читать заклинание?
- Брось, о чем ты? Сделай это сама, я никогда таким не занимаюсь, - сморщив аристократический нос, заявил Джек.
На лице девушки появилось еще большее замешательство, что Джека только разозлило. "Деревенщина, - решил он. - То ли первый раз это делает, то ли всегда за нее напарник читал". Он не допускал мысли о том, что за то время, что она просидела в кабинете у шефа, Яков ни о чем ее не просветил.
Энца тем временем шла к нему, пряча пузырек в карман. Джеку в наступившем уже сумраке показалось, что ее щеки и уши покраснели - отчего бы?..
- Джек, - тихо сказала она - Мне нужна твоя сила... дай, пожалуйста, руки.
Знал бы он, чего ей это стоило. Когда она первый раз делала этот обряд со своей наставницей, ей и то было ужасно стыдно - всегда было тяжело пускать другого человека дальше какого-то предела, ближе к своему телу. Энца поэтому не любила общественный транспорт - все эти случайные касания, чужое дыхание, чужое тепло вызывало только стремление отодвинуться и забиться в угол, подальше. И теперь вынужденность касания незнакомого, да к тому же мужского тела, не могла не вывести ее из себя.
Поэтому когда Джек отпрянул от нее и, нахмурившись, резко отбил ее протянутую руку, она даже ответить не смогла нормально.
- Ты что? - воскликнул Джек. - Сдурела, что ли? Тебе этот старик ничего не сказал? Даже не вздумай меня трогать, просто сделай это все быстро и поехали.
Джек бросил недокуренную сигарету и, подумав немного, полез за пачкой в карман, чтобы достать следующую. Когда он выуживал ее, из темноты Глухого переулка раздалось шуршание и металлический скрежет.
Что-то ползло - и темнота оборачивалась чудовищем, будто в детском кошмаре, когда привычные вещи и места ночью показывают свою вторую, мрачную сущность... из теней домов становясь тварью с бесформенным туловищем жабы, несколькими плоскими лысыми головами на длинных шеях и хвостом с круглым мохнатым утолщением на конце.
Оно было размером с машину, на которую опирался Джек, приземистое и раздутое. Не обращая пока на них внимания, оно ползло к зачарованному артефакту, политому кровью, рывками переставляя четыре короткие толстые лапы.
Хорошо, подумала Энца. Хорошо, что я не успела переодеться. На ней была удобная, пусть мешковатая и несвежая с дороги, одежда: кофта с капюшоном, бриджи и кроссовки. А она-то думала переодеться в платье, чтобы произвести впечатление на будущего начальника и напарницу.
Хорошо, что не успела - да и случая не было.
Джек замер на месте, чтобы не спугнуть чудовище. Энца медленно и бесшумно двинулась навстречу. Но оружия при ней никакого не было - и она не пыталась его достать или сплести заклинание. Джек нахмурился, не решаясь окликнуть ее.
Существо не смотрело на них, обнюхивало пирамидку - голов у него было три, как у сказочного Змея Горыныча, и все они шумно сопели, отталкивая друг друга, разевая пасти, в глубине которых поблескивали на свете фонаря продольные ряды кривых зубов. Лишь хвост чудовища дернулся, когда Энца подошла совсем уж близко, дернулся - и внезапно прянул в ее сторону, с силой впечатываясь в то место, где она стояла.
Амулет не сработал. Чудовище не попалось в силок.
Джек вздрогнул, подался вперед, опоздав с предупреждающим вскриком, но Энца уже была над хвостом, за миг до удара взмыв в воздух. Джек потрясенно наблюдал, чувствуя запах и вкус единственно знакомой ему магии, как тонкая фигура девушки с легкостью делает в воздухе сальто, в руках сгустившиеся из воздуха сабли, прозрачные и светящиеся, будто лунные дорожки на море. Энца приземлилась прямо на широкую бородавчатую спину чудовища, одним взмахом руки снеся правую голову, - чудовище зашипело и попыталось ухватить ее сразу всеми оставшимися головами, и девушка снова ушла от атаки, прыгнув в воздух.
- Это амфисбена! - крикнула она, уворачиваясь от центральной головы. Задетая ее саблей ветка дерева, плавно скользнула вниз, глянцево блеснув на срезе. Отведя от нее глаза, Джек наконец внимательнее разглядел утолщение на хвосте чудовища: в самом деле, это была еще одна голова, чьи глаза и пасть прятались в грязных свалявшихся космах шерсти.
Девушка уклонялась, била, постоянно танцуя вокруг амфисбены и по земле и по воздуху. Только белые кроссовки мелькали мотыльками в сумраке. Никакие тренировки не позволили бы ей так легко взмывать вверх и проводить все эти сальто, кувырки и перевороты. Джек не мог сказать точнее, он был слеп и глух в чтении магического почерка - единственный раз, когда на занятии он по заданию слегка притронулся умом к магии, окружающей учителя, тот потерял сознание. Так что Джек довольствовался тем, что шло само. Он чувствовал железный вкус на языке - будто вкус крови, и это значило, что Энца, так же как он, использует магию воздуха.
И несмотря на субтильность Энцы, особенно в сравнении с громоздкой тушей чудовища, все это выглядело... нечестным боем? Энца не была задета ни разу, а вот чудовище даже увернуться толком не могло, так что исход схватки казался предопределенным.
У амфисбены оставалась всего одна голова, лапы были все поранены, и за эти минут десять оба переместились опасно близко к Джеку, и тот уже подумывал зайти за машину, чтобы не отвлекать на себя чудовище.
Но не успел.
Амфисбена, резко прыгнув, сбросила с себя Энцу, которая отлетела к стене дома, и сама отчаянным рывком кинулась к Джеку. Кровь и плоть человека дали бы ей нужные силы хотя бы для того, чтобы сбежать подальше отсюда.
Джек даже не успел никуда двинуться, замер, присев на капот, когда бугристая туша, покрытая ранами и белесой вонючей кровью, ринулась на него, раскрывая пасть. Он успел подробно разглядеть и сочащиеся гноем круглые пустые глаза твари, и ряды зубов, уходящие в сторону глотки, кривые и разновеликие. Не успел только подумать о том, как жил и чего он не успел.
Пасть с клацаньем закрылась, и голова упала ему под ноги. Из разрубленной шеи, брызнула кровь. На спине чудовища стояла Энца, скрестив сабли, которыми она как ножницами срезала последнюю голову амфисбены. Девушка слегка присела, чтобы не упасть, когда туша рухнула на землю.
- Никак не могла ее догнать, все уворачивалась, - проворчала она, спрыгнув вниз. Взмахнула руками, рассевая сабли в воздухе.
Постояла рядом с мертвой амфисбеной, и Джеку показалось, что девушка пошатывается. Достала из кармана все тот же пузырек и набрала в него крови, потом сходила за пирамидкой - но той уже и не было в живых, осталась глиняное крошево, рассеянное по асфальту. Наклонившись над бывшей пирамидкой, Энца поглядела в его сторону и сказала: "Теперь надо прочитать заклинание".
Джек пожал плечами, он как раз закуривал, и руки его ходили ходуном. За это он злился на себя, и ему было не до вежливости.
- Я этим не занимаюсь, я же сказал.
- Я тоже! - яростно крикнула Энца, и Джек удивленно посмотрел на нее - ему-то все казалось, она тихая овечка, не склонная к экспрессии. Девушка впрочем, тут же опустила голову, зажимая ладонью лицо. Плачет что ли, подумал Джек, но увидел капли крови, падающие на асфальт - хоть от фонарей света было немного, но слезы не бывают такими темными.
- Ты что, ранена? - Джек быстро подошел к ней и, схватив за свободную руку, заставил подняться. Силой отвел ладонь от лица. Кровь текла из носа, и зажимая ее ладонью, она только размазала ее по губам и подбородку. Нос был ровный, не распухший - не сломан.
- Отвратительно, - прокомментировал Джек и, достав из кармана платок, дал ей. - Сожми пальцами крылья носа на несколько секунд и прекрати запрокидывать голову, наоборот, опусти.
Она послушно все выполнила, но угрюмо и решительно пробормотала из-под платка: "Завтра я напишу заявление. Я не могу с тобой работать".
- Я вместе с тобой напишу, не беспокойся, - заверил ее Джек. - А теперь скажи, почему ты не читаешь заклинания?
Энца резко вскинула глаза, исподлобья глядя на него.
- Потому что они не работают. У меня ничего не работает. Я нулевой маг - и магия ест меня изнутри, когда я ей пользуюсь. Мне даже на охоту разрешено выходить не чаще чем раз в месяц.
Она неверно истолковала ошарашенное выражение лица Джека - видимо, не первый раз сталкивалась со снобизмом магов, с презрением относящимся к более слабым коллегам.
Джек засмеялся бы, не сверли она его так злобно глазами.
- Вот это забавно! - воскликнул он.
Она отняла от лица платок, чтобы ответить. Кровь из носа уже не шла, но лицо было все так же перепачкано.
-А ну, закрой обратно, - велел Джек, - выглядишь ужасно.
Он помолчал, не зная, как сказать.
- Мне тоже все это запрещено. Если я буду читать заклинания, могу полгорода снести. Я не знаю, какой у меня уровень, - еще ни один магистр не смог определить пределы моих возможностей. Поэтому забавно.
Ему вдруг стало легко.
- Я не могу делиться силой - ее слишком много.
Энца склонила голову.
- Я умею брать совсем помалу. Меня специально учили.
- Тогда давай, - просто сказал Джек и протянул ей руки.
Энца повернулась так, чтобы свет не падал на ее лицо - кровь наверно так и не оттерлась толком, а зеркала под рукой не было. Спрятала испачканный платок в карман на животе и положила свои ладони (маленькие и тоже грязные) на его длинные узкие пальцы, которые немедленно сжались вокруг ее запястий. У него были холодные руки.
Закрыть глаза. Вдох, выдох. Успокоиться. Представить, что ноги уходят в землю, бесконечно длинные, как корни огромного дерева. Светлый шар в центре живота. Вдох - свет идет из чужих руки по ее рукам к шару. Выдох - свет из шара расходится по всему телу. Вдох, выдох. Вдох, выдох.
Все. Не больше трех.
Она поспешно выдернула ладони из его рук и открыла глаза.
- Ты как? - тревожно.
Джек помедлил.
- А ты?
Они одновременно пожали плечами.
- Ты не чувствуешь, что у тебя кружится голова, звенит в ушах и тело слабеет?
- А ты - не чувствуешь, что твоя голова сейчас лопнет, а глаза вылезут из орбит?
Энца недоверчиво нахмурилась:
- Твоя голова сейчас лопнет?
- Да нет же! - воскликнул Джек. - Ничего такого. Я вообще ничего особенного не чувствую. Какая слабость, ты о чем? Меня хватит на то, чтобы поднять ураган, который не то что один маленький домик унесет, а весь этот город!
Он нахмурился.
- Давай свои руки обратно. Бери еще, сколько сможешь.
- Человек может умереть, если я возьму больше, чем это возможно, - покачала головой девушка. Темные кудри запрыгали вокруг лица. - Мне нельзя так делать.
- А я особенный, - уверил ее Джек, слегка наклоняясь к ней. - Если я отдам больше, чем нужно, человек может умереть. Так что давай попробуем.
На следующее утро Джек, вспоминая об этом, изумлялся своей смелости и злился на свою глупость. Он давно, давно жил со всем этим - воспоминаниями о покореженных металлических фермах завода, бледном обескровленном лице учителя, судорогах и страданиях напарника, который однажды неосторожно взял капельку больше чем обычно. Всех жертвах его силы. И он смирился - а тут, будто позабыв обо всем этом, сказал полузнакомой девчонке: "давай попробуем". И что, если бы она умерла там, точно так же корчась в муках, как едва не сделал Георг?
Но она не умерла. Она держала его за руки - вот ведь забавный метод, нужно будет узнать подробнее - маленькими горячими ладонями и качала его силу как заправский насос.
Правда, он ничего не чувствовал. И она даже не думала падать и биться в судорогах, а наоборот, постоянно справлялась о его самочувствии.
Джек впервые ощутил подобное спокойствие. Когда она отняла руки, и абсолютно ничего не произошло. И он подумал: с ней все в порядке.
Она ему не очень нравилась - правда, стиль боя был просто завораживающим, художественная гимнастика, акробатика и танец с саблями, все в одном, - но, тем не менее, он не любил тихих нерешительных девиц эфирного телосложения.
Как странно. До этого вечера он не думал, что так одинок - пока, наконец, не встретил человека, которому совсем не страшна его сила.
Энца видела, что Джек к ней с презрением отнесся вначале - но не потому, что она была слаба. И он сам был силен настолько, что ему совсем... совсем была не страшна ее слабость.
Энцу называли вампиром, хотя ей вовсе не нужна была ничья кровь, -- только за то, что она могла целиком забрать магию вместе с жизнью. Она была пустотой. Во всех смыслах. И даже хваленые техники боя, стиль, которым так гордилась ее наставница, никому не были нужны: никто не хотел рисковать собой, чтобы она могла работать. Не стоит бездарному магу тратить жизни других, более стоящих и важных, если он может заняться чем-то другим.
Но я не смогу работать с ним, потерянно думала Энца. Он непонятный, ужасно далекий и высокомерный. Куда уж мне до него.
И еще эта история с жильем - было бы смешно, если бы Энца умела смеяться над такими вещами.
После всего этого Джек подбросил ее к институтскому общежитию. На территории кампуса стояли два здания, Зеленые башни, как их тут называли.
Джек и Энца некоторое время стояли перед плотно замотанными цепью ажурными воротами. Несколько старинных замков, тусклые диски защитных амулетов и несколько предупреждений в духе 'не влезай - убьет'.
- Уже поздно и поэтому закрылись? - устало удивилась Энца. - А тут... не знаешь?.. какие-нибудь гостиницы рядом есть?
Про себя уныло подсчитывала, сколько придется потратить из небольших сбережений - узнать бы еще, когда зарплата.
- К бесам, - не менее устало и раздраженно отозвался Джек, - загружайся в машину. У меня есть диван, там будешь спать. Еще я тут гостиницы искать буду среди ночи.
Энца могла бы поспорить, но больше всего хотелось спать. Поэтому возражать не стала.
На следующий день выяснилось, что общежития закрыты на ремонт до конца лета.
История вторая. Вечеринка со сломанным стулом
У Энцы был круглый, очень мелкий и ровный почерк, строчки сползали книзу. Джек писал размашисто, его тоже мелкие, но сильного наклона буквы были украшены длинными, причудливыми росчерками.
Оба, кое-как пристроившись в коридоре под дверями Якова, писали прошение на "высочайшее имя". Яков, прочитав их бумаги, лишь хмыкнул: все уже оформлено, бюджет выделен, и в течение трех-четырех месяцев никто не будет заниматься новым подбором, поэтому своим "высочайшим именем" он повелевает подписать временные договора и скрепя сердце поработать эти месяцы вместе.
Было видно, что ему абсолютно все равно, будут они скреплять сердца или нет, лишь бы уходили быстрее и занялись делом. Джек заметил в груде бумаг на его столе краешек папки ярко-зеленого цвета - видимо, сегодня доставили отчеты из лаборатории, и шефу уже не терпелось приняться за анализ.
Поэтому, спустя пару минут, Энца и Джек уже выводили свои имена на срочных договорах, личных делах, журналах учета, подтверждающих, что они ознакомлены с правилами, получили соответствующие инструкции, не имеют ничего против... и т. д. и т.п.
А еще несколько минут спустя в холле института, Джека обступили трое коллег, похлопывая по плечу и поздравляя с возвращением на активную работу. Энце, благоразумно отступившей за кадку с пальмой, удобно пышной и высокой, показалось, что голоса коллег звучат достаточно иронично. Судя по натянутой улыбке Джека, у него были схожие впечатления.
Высокая, статная женщина с греческим профилем, огромными глазами цвета бутылочного стекла и черными волосами, спускающимися до самой талии, тонко улыбаясь, говорила Джеку:
- А мы и не ожидали, что ты когда-нибудь вообще займешься работой, Джек... Ну где же, где эта прекрасная дама, о которой говорил Яков?
- Ты даже и в этом верен себе, Джек, - хмыкал темноволосый худощавый мужчина, с щегольской эспаньолкой, деловом костюме и очках. - Если уж напарник, то женщина? Придете сегодня в наш клуб? Будет встреча, Дениз обещалась петь.
Третий мужчина, который был выше даже Джека и гораздо шире его в плечах, тихо обогнул всех и заглянул за пальму. Энца испуганно посмотрела на него снизу вверх, отодвигаясь подальше в тень. Густая короткая борода скрывала выражение лица, но черные глаза глядели довольно дружелюбно.
Джек ткнул пальцем за спину:
- Она там, если интересно.
Женщина тут же проскользнула мимо него, отодвинула здоровяка в сторону и, ласково улыбаясь, потрясла руку Энцы.
- Здравствуй, малышка, - радушно воскликнула она, - ну что за прелесть, в самом деле? Как тебя зовут? Я Анна.
- Поостерегитесь, - предупредил Энцу мужчина с эспаньолкой, - эта дама любит тискать котят и малышей до полусмерти, а вы, к сожалению, похожи и на тех и на других. Я Роберт.
- Я Донно, - глубоким музыкальным голосом сообщил третий. Энца неуверенно улыбнулась.
- Я Энца, - сказала она. Потом из вежливости улыбнулась шире. - Здравствуйте.
Анна взвизгнула от восторга, и даже сделала движение, собираясь ее обнять, но Донно ловко оттеснил ее в сторону. Он не улыбался, но смотрел на Энцу очень внимательно. Непонятный взгляд. Энца смутилась.
Джек покашлял от дверей. Он выглядел скорее уставшим, чем недовольным и потирал челюсть, задумавшись о чем-то.
- Мы идем или нет? - брюзгливо спросил он, и Энца, испугавшись, что он оставит ее здесь, поторопилась за ним.
|
