Виктим. Нимфомагия. Глава 20. Смертельное приключение

ВНИМАНИЕ!!! В этой главе (в особенности в её конце) очень детализировано описан и красочно проиллюстрирован картинками процесс переваривания живого человека в желудке. Имеются гуро-описания и гуро-картинки прямо в тексте! Гуро, кто не знает, - это мяско, кости, кишочки. Короче смотрите сами, читаете на свой страх и риск. В общем файле текст главы останется без изменения, а вот иллюстрации я спрячу в ссылках. Так что подумайте. Возможно вам стоит прочитать эту главу в общем файле.

Автор:	Дмитрий Виктим (viktim_plennik, Пленник Амазонок)
Название романа:	Нимфомагия
Глава:	20. Смертельное приключение
Жанр:	фантастика, романтика, откровенная эротика, воре
Форма:	глава
Пэйринг:	гетеросексуальная эротика (Веста / Паша / Алиса)
Реэтинг:	Nc21 (воре, графическое описание переваривания, гуро)
Статус:	В работе.

<- предыдущая глава ----- следующая глава ->

Читать роман целиком

Глава 20. Смертельное приключение

Слыша ритмичные удары большого сердца, он во все глаза смотрел перед собой, наблюдая, как мимо него скользят изгибающиеся розовые стенки, как они сжимают его, тискают и ласкают по мере спуска вниз.

Но вот гибкий тоннель подошёл к концу, и Паша увидел закрытое отверстие, отдалённо напоминающее звёздочку со слипшимися лучами. По мере приближения парня оно изгибалось и пульсировало, то плотно смыкая, то приоткрывая края. Оно словно предчувствовало скорую поживу и, подобно нетерпеливому хищному рту, причмокивало лучеобразными "губами".

'Сфинктер желудка!' - успел подумать Светлов, вытягивая руки перед собой, чтобы не врезаться в преграду лицом. Его ладони коснулись мягкой скользкой поверхности, и отверстие широко распахнулось, пропуская добычу в "комнату" пищеварения, встретившую его звуками утробного урчания.

Перед глазами молодого человека распахнулся объёмный мышечный мешок изогнутой формы, высотой примерно в полтора Пашиных роста. Розовая поверхность желудка была испещрена многочисленными извилистыми складками. Будто толстые корни какого-то странного растения в большом количестве выступили наружу из розовой "земли" и создали такой необычный рельеф. Открывшиеся взгляду стенки плавно изгибались и покачивались, слегка взбалтывая и вспенивая прозрачную жидкость, в изрядном количестве скопившуюся на дне этой мышечной ёмкости.

Светлов провалился в желудок примерно до пояса, когда звездоподобное отверстие сжало его талию и на короткое время остановило падение вниз. В течение полутора-двух секунд, пока сфинктер удерживал парня вниз головой в своём захвате, Паша успел прикинуть, что желудок заполнен пищеварительным соком примерно на одну пятую, то есть в его уменьшенном масштабе сантиметров на сорок. А следовательно, если Светлов плюхнется вниз из того положения, в котором он сейчас находился, и растянется на дне лёжа, то может и целиком в кислотную ванну окунуться.

'Ай! Мои глаза будет щипать! Не хочу!' - мысленно воскликнул молодой человек, но ничего путного придумать не успел.

Сфинктер снова раскрылся, и живая пища продолжила своё падение в желудок, который поприветствовал её очередным торжествующим урчащим звуком. Всё что парню оставалось сделать в этой ситуации - это плотно сомкнуть рот, зажать нос пальцами, зажмуриться, а свободную руку вытянуть вниз, чтобы смягчить удар. Надежда, что сфинктер снова поймает его, дав возможность перегруппироваться, не оправдалась. И после секундного падения молодой человек с громким плеском окунулся в тёплую жидкость примерно такой же плотности, как и вода. Вытянутая рука не нашла опоры на неровном складчатом дне, густо покрытом слизью. Ладонь соскользнула вперёд, и Паша целиком окунулся в желудочный сок лицом вниз. Он тут же начал барахтаться, пытаясь вскочить на ноги, но невероятно скользкое, будто бы илистое дно не позволило ему это сделать. Всё чего молодой человек добился с первой попытки - это с грехом пополам уселся на коленки. Уровень жидкости, накатывающей на него лёгкими волнами, доставал до середины груди, и это уже позволяло отдышаться и вытереть руками лицо.

'У-у-уф, приехали', - подумал Светлов, тщательно стирая с закрытых век капли пищеварительного сока. Пото́м он открыл глаза и осмотрелся.

Человеческий желудок изнутри напоминал толстый рогалик, направленный одним рогом вверх. Одна его поверхность была вогнутой, а другая - выпуклой, и они медленно двигались, время от времени производя урчащие звуки, вытягивались и перетекали какими-то сложными, но очень красивыми, завораживающими волнами. И всё это колыхание осуществлялось под аккомпанемент ритмичного сердцебиения.

Вогнутая стенка оказалась у Паши прямо перед глазами, на расстоянии примерно одного уменьшенного метра, а выпуклая - за спиной. И именно на последней находилось отверстие сфинктера, через который парень сюда попал. Оно располагалась выше Пашиного роста, но при желании, встав на ноги, молодой человек вполне мог дотянуться до него рукой.

Светлов побултыхал ладонью в тёплой пузырящейся жидкости, которая продолжала раскачиваться стенками желудка. Вопреки его опасениям, та не щипалась и не жглась. Вот только внимательнее прислушавшись к своим ощущениям, он заметил лёгкий зуд и тепло, которые стали распространяться по его коже. Явственней всего это чувствовалось на участках, что были погружены в жидкость, и едва заметно в той части тела, что располагалась выше её уровня.

'А пищеварительный сок таки переваривает, - с улыбкой подумал Паша. - Но вот откуда его так много взялось?'. Он ожидал, что в желудке будет более-менее пусто после того, как Веста его почистила.

Несколько капелек упало парню на лоб, щеку и на плечи. Светлов поднял лицо и, прикрываясь ладонью, чтобы защитить глаза, посмотрел вверх. На потолочном своде желудка скопились капельки жидкости и по складчатым стенкам вниз стекали редкие тонкие струйки. Но общее количество выделений было не настолько велико, чтобы объяснить приличную по объёму ванну, в которой Паша сидел.

'Всё очень просто, - откликнулся голос нэко на его мысли. - Недавно здесь шёл очень обильный дождик, вот и натекло всё, что ты видишь'.

'И почему он шёл тогда и перестал идти сейчас?'

'Потому что тогда ты вкусненький был. Весточка наслаждалась твоим бесподобным вкусом и от этого пищеварительный сок обильно потёк. Но ты не переживай. Сто́ит только рецепторам желудка почувствовать присутствие пищи, как дождик быстро возобновится'.

'Паш, ты как? - послышался мысленный вопрос нимфы. - Тебе не больно? Кожу не жжёт?'

'Пока только нагревает, как будто я в горчичниках, - ответил молодой человек. - И да, немного уже начинает жечь'.

Он поднял руку из "воды" и поднёс ладонь к глазам. Она уже немного покраснела.

'Если станет совсем невтерпёж, скажи, - попросила Веста. - Я попрошу Алису перенести твоё сознание в первичное тело'.

'Только этого ещё не хватало', - подумал Светлов. Его реплика не предназначалась никому, всего лишь мысли, но их услышали.

'Извини, Паш, но я не могу позволить тебе испытывать сильную боль. Ну и ты ведь сам не мазохист у меня, верно?'

'Не мазохист', - подтвердил молодой человек, чувствуя озабоченность. Ему совсем не нравилась такая открытость. Ряд мыслей он бы предпочёл держать при себе. Тем более что "горчичниковое" жжение стремительно прогрессировало. Причём происходило это гораздо быстрее, чем от горчичников.

'Не беспокойся, - услышал он шёпот нэко в своей голове. - Я могу выступить в роли цензора и часть твоих мыслей, вредных для общего дела, выреза́ть из "прямого эфира"'.

Светлова это порадовало, но чуть позже он озаботился другими опасениями: а достигнут ли "телепатических ушей" подруги его крики о помощи, если нэко вдруг вознамерится переварить его живьём любой ценой.

'Хи-хик, не беспокойся, мышонок, - тихонько рассмеялась Алиса. - Даже если бы я и хотела этого, а я не хочу, сестрёнка всё равно почувствует вкус твоей боли. И когда та станет очень сильной, быстро просечёт, что это за вкус. Собственно, я готова позволить тебе терпеть боль, но лишь до тех пор, пока ты сам этого желаешь. Вот только боюсь, что скрыть это от Весты у нас не получится. По крайней мере, долгое время скрывать'.

'И что делать?'

'Остаётся лишь уповать на бальзам Кадавры. Должен же он подействовать хоть когда-нибудь'.

Тем временем Веста снова обратилась к Паше:

'Ну как? Не болит ещё? - спросила она. - Понимаешь, в чём дело, хороший мой, - начала девушка объяснять причины своей озабоченности. - У нимф, да и у волшебников других фракций желудочный сок заметно сильнее, чем у обычного человека. Пищеварительный процесс в среднем протекает в два-три раза быстрей, значит и сильная боль должна раньше возникнуть. А действие бальзама Кадавры у тебя до сих пор не началось. Вот это меня и беспокоит'.

'Эм... А ты не могла бы в желудочный сок этот бальзам добавить?' - попросил Паша, едва сдерживаясь, чтобы не зашипеть вслух, потому что кожу на ногах и животе припекало уже изрядно. И ещё сильнее жгло член.

'Что, болит?' - испуганно спросила Веста.

'Очень!' - невольно вырвалось у Светлова, и он замер, понимая, что проболтался. Однако Веста не отреагировала на это его признание и молчала, словно продолжала ответа ждать.

'Так... терпимо... пока, - повторно ответил Паша, поняв, что цензура работает. - Но самое время для плана "Б"'.

'Хорошо, сейчас сделаю'.

Молодой человек тем временем стал ощупывать руками опору на дне желудка, чтобы подняться на ноги. Он справедливо решил, что чем меньшая площадь его кожи будет подвергаться воздействию агрессивной среды, тем легче будет терпеть нарастающую боль.

'А почему у тебя желудочный сок сильнее? - спросил Паша у подруги, чтобы как-то отвлечься от болевых ощущений. Парочку раз поскользнувшись, ему всё-таки удалось поймать устойчивое положение и встать на ноги. - Кислотность выше, да?'

'Нет, - ответила Веста. - Ферменты активнее. Ну всё, - добавила она. - Я зарядила бальзамом Кадавры жидкость в желудке. Если и сейчас не подействует, то будем эксперимент прекращать!'

Светлов покачнулся и едва не упал, с трудом сохранив равновесие. Перистальтика [1] желудка заметно усилилась, напоминая теперь качку корабля во время лёгкого шторма. Пищеварительный дождик тоже пошёл заметно сильней, как нэко и предсказывала. Тёплые капельки непрерывно падали на голову и плечи парня, стекали по его щекам, предплечьям, груди и спине, вызывая едва заметное зудение. Обильными ручейками бурлящая жидкость бежала и по стенкам желудка.

Уровень пищеварительного сока достигал теперь середины бёдер молодого человека. Тот озабоченно осмотрел свои ноги и обнаружил, что те стали бордово красными, словно ошпаренными кипятком. Желая стряхнуть с кожи оставшуюся на ней едкую жидкость, Паша провёл по передней части ног ладонями и охнул, ощутив всплеск щиплющей боли. Тонкий слой кожи на его ногах, оказывается, успел размягчиться до состояния вязкой кашицы и просто стёрся, оставив под собой кровоточащие ссадины.

- Ох! Ёо-о-о! - вырвалось у Паши от неожиданности.

'Что?!' - испуганно спросила Веста.

'Да не, ничего, - ответил Паша, осматривая свои первые ранки со смесью испуга и странного извращённого удовлетворения. - Я растворяюсь, реально растворяюсь!' - подумал он радостно. Последняя мысль опять же не была адресована собеседнице, но нэко, видимо, не преминула её передать, дабы подчеркнуть позитивный настрой испытуемого.

'Чему ты радуешься, дурак?! - воскликнула нимфа рассерженно. - Чего там у тебя растворяется?!'

'Да так, кожа, - пояснил молодой человек. - Хотел желудочный сок с ног стереть и вместе с ним стёр кожу. Она, оказывается, уже растворилась... немного'.

'Паша-а-а, - протянула Веста подозрительным тоном. - А тебе точно не больно, а? Что-то ты опять вкусным становишься, но по-другому вкусным, не таким, как раньше. И мне это очень не нравится!'

'Вот чёрт, начинается, - мысленно чертыхнулся Павел. - И когда ж подействует этот долбаный бальзам!'

Он очень надеялся, что эту реплику не услышала его беспокойная подруга и специально для неё добавил:

'Ну больно, да. А что ты хотела? Я же в пищеварительном соке стою. Но не настолько ещё больно, чтобы нельзя было терпеть'.

В принципе Паша не соврал. Он бы и не решился врать магессе. Однако оставил "за кадром" своей фразы жалобы о тех неимоверных усилиях, которые ему приходилось прикладывать, чтобы сдерживать шипение и стоны.

'Как там первый Паша поживает? - поинтересовался Светлов бодрым голосом, чтобы сменить опасную тему разговора. - Ты его не придушила случайно своей киской, пока кончала? А то мне некуда будет возвращаться'.

'С ним-то как раз всё в порядке, в отличие от тебя, - проворчала Веста. - Живой и невредимый лежит на моей груди и горя не знает'.

'Это хорошо', - порадовался Павел. Пол уже раскачивало так, что молодой человек с трудом удерживал равновесие.

Он прикинул расстояние до вогнутой стены желудка, ему нужны были дополнительные опоры, чтобы стоять на ногах.

Вся складчатая поверхность этого мышечного котла колыхалась теперь волнами перистальтики, как сумасшедшая, и перспектива держаться за неё казалась весьма сомнительной. Но тем не менее Павел сделал шаг в сторону ближайшей стены и тут же поскользнулся, а потом, беспомощно взмахнув руками, плюхнулся на задницу. Рефлекторно выставленные за спиной руки позволили ему найти точку опоры и не окунуться в пищеварительную ванну с головой. Но парень едва не взвыл от резкой боли, обжёгшей широкие ссадины, которые он сам же оставил на своих ногах.

'Ай! Больно!' - мысленно вскрикнул Паша, и в этот раз ему было плевать, услышит ли его подруга, потому что стало действительно очень больно. Он уже́ готов был признать, что приключения в желудке оказались не са́мой лучшей идеей. Но именно в этот момент достигшая некоего максимального накала боль в ссадинах на ногах начала необычным образом трансформироваться. Она превращалась в удовольствие: болезненное, ноющее, но всё равно приятное.

Кому-то это чувство должно быть знакомо. И чаще его испытываешь в детстве, когда до крови расчешешь укус комара. Некоторые помнят, наверное, как, не будучи в силах терпеть зуд, чесали оставленные кровопийцами укусы. И это доставляло облегчение и удовольствие. Правда, чем больше чешешь укус и расцарапываешь его ногтями, тем сильнее он чешется. Удовольствие от расчёсывания становится болезненным, и боль постепенно усиливается. Но приятные ощущения всё равно всегда оставались сильнее, чем боль. Вот подобным же образом действовал и бальзам Кадавры. Боль превращалась в наслаждение от расчёсывания зудящей кожи, и чем сильнее была боль, тем выше становился накал удовольствия, отодвигая болезненные ощущения на второй план.

'Пашка! Как ты там, Паш?! - испуганно запричитала Веста. - Алиска! Немедленно его переноси, слышишь?!'

'Нет-нет! - поспешил откликнуться Светлов. - Со мной всё в порядке. Кажется, бальзам наконец подействовал'.

Он внимательно прислушивался к своим ощущениям и анализировал их. Да, в ссадинах боль отступила, сменившись на приятные и даже очень приятные чувства. Они распространялись дальше по телу, неспешно растекаясь от ранок в разные стороны. Но происходило это медленно, и в остальных частях те́ла, покрытых размягчённой, но сохранившей ещё целостность кожей, жжение было весьма болезненным.

Сидя на попе, Паша наклонился вперёд, к своим ногам, и ради эксперимента провёл ладонями по обеим голеням. Кожа на ногах чувствовалась так, будто превратилась в вязкую слизь. Она стёрлась, словно мягкая паста, обнажая подкожные слои и замутняя красноватой взвесью плещущуюся вокруг ног едкую жидкость.

- С-с-с-с!!! - зашипел Светлов от острой боли, резко обжёгшей голени и ладони. Но та длилась совсем недолго, около двух-трёх секунд, а потом точно так же стала трансформироваться в "комариный" кайф. И при этом возникло ещё четыре новых эпицентра удовольствия, распространяющих приятное чувство по всем близлежащим окрестностям. Два из них располагались на голенях, и ещё два на ладонях, кожа на которых, видать, тоже успела размякнуть и слезла в процессе трения.

Чуть позже удовольствие достигло стоп, а до коленей оно добралось аж с двух сторон: снизу и сверху. Из эксперимента выходило, что совсем не обязательно было расчёсывать всё тело, чтобы бальзам Кадавры на него подействовал. Достаточно было оставить побольше ссадин в разных местах.

Но сильнее всего в настоящий момент у парня болел член, слизистая оболочка которого подверглась пищеварительному ожогу. Острой неотложной проблемой он стал совсем недавно, иначе бы Паша просто не смог такое терпеть. Светлов замер над своим многострадальным органом, не решаясь тереть его напрямую. И вот в тот самый момент, как он готов был уже взвыть от боли, та вдруг сама собой стала спадать, а потом... потом наступил ка-а-айф.

'Паша, Пашка! Ты как?! - начала стенать Веста. - Ну не молчи пожалуйста! Скажи, что с тобой происходит?! Скажи хоть что-нибудь!'

'Со мной всё в порядке', - расслабленно ответил Светлов, и это была чистая правда. Как только боль в члене сменилась удовольствием, молодой человек почувствовал себя словно в раю. И даже оставшиеся болезненные ощущения в других частях тела отодвинулись куда-то на второй план.

'Знаешь, а бальзам Кадавры действительно быстрее всего проникает через ранки и гораздо эффективнее действует именно через них', - сообщил Паша о результатах своих наблюдений.

'Верно, через кровь будет быстрее, - согласилась Веста, - раза примерно в три, чем через пищеварительную систему. Но какое это имеет значение сейчас, когда бальзам давно уже в тебя проник? Ещё до того, как ты в моём желудке оказался'.

'Давно? - скептически хмыкнул Паша. - Что-то не больно-то я ощущал его воздействие, а точнее весьма больно его не ощущал. Бальзам Кадавры сработал фактически только тогда, когда попал в ссадину на моей коже'.

'И как быстро он подействовал?'

'Почти сразу, через пару-тройку секунд'.

'Нет, это слишком быстро, - возразила Веста. - При внутривенном введении бальзама он достигнет мозга секунд за двадцать-двадцать пять и секунд двадцать ему потребуется ещё на то, чтобы внедриться в соответствующие отделы. Ну а при проникновении бальзама через капиллярные повреждения, потребуется ещё больше времени. Так что ты испытал действие именно того зелья, которое проглотил гораздо раньше, пока был у меня во рту'.

'Погоди, но с чего вдруг оно подействовало только сейчас и не действовало до этого?'

'Болевой порог, наверное, ещё не был превышен, - вздохнула нимфа. - Это гадское зелье, видать, начинает работать лишь тогда, когда становится очень больно. Охо-хо. И как ты всё это терпел? Придётся, видимо, его дорабатывать'.

'То есть хочешь сказать, - уточнил Паша, - что когда желудочный сок попал в мою ссадину на ноге, бальзам Кадавры подействовал лишь потому, что боль моя усилилась, а не от того, что под кожу попала его новая порция?'

'Да. Скорей всего, именно так'.

'Нет. Чего-то тут не сходится, - сказал молодой человек. - Если бальзам действует централизованно через мозг, то почему боль не трансформировалась тогда сразу во всём моём теле, как только он заработал?'

'Наверное потому, что остальные очаги боли не были достаточно сильными, чтобы алгоритм трансформации на них запустить'.

'И опять какая-то нестыковка, - возразил Светлов. - Дело в том, что боль пропадала не только в тех местах, где я проскрёб себе ранки. Постепенно она стала уходить и вокруг этих мест так, будто бы бальзам Кадавры распространялся от места проникновения во все стороны и приносил облегчение. Я сейчас расчёсываю кожу в разных местах своего тела, и боли у меня почти уже не осталось. Даже там, где раньше жгло довольно умеренно'.

'Вот как? - слегка удивилась нимфа. - Это интересно. Знаешь что? Прижмись куда-нибудь к поверхности моего желудка так, чтобы площадь соприкосновения была побольше. Я хочу ранки твои просканировать водной магией'.

'Ты и так умеешь, через желудок?' - удивился молодой человек.

'С помощью Алисы, - пояснила Веста, - благодаря её призрачной энергии'.

Светлов поднялся на четвереньки и прямо так направился к вогнутой стенке, до которой было рукой подать. Вставать на ноги он передумал, да и смысла не было из-за близости точки назначения. Вместе с болезненными ощущениями пропала насущная необходимость подняться на ноги. Теперь Паше, наоборот, хотелось устроиться на попе, прислонившись спиной к стене, и побалдеть. С одной стороны, он выполнит просьбу подруги, а с другой - в условиях набирающей обороты желудочной качки это положение представлялось ему наиболее устойчивым. Кроме того, так он быстрее станет перевариваться. А при желании можно даже лечь, погрузившись в желудочный сок по самую шею.

'Хотя нет, - скорректировал свои планы Паша, замечая, какими большими и высокими волнами плещется жидкость, в которой он находился, - лучше всё же сесть повыше, чтобы не захлестнуло лицо'.

Он подполз к стенке желудка и прилёг на неё, устраиваясь поудобнее, посмотрел вверх, в сторону сфинктера, через который попал сюда, и замер от восхищения. Желудок, громко и алчно исполняющий свои плотоядные песни, напоминал сейчас Паше необыкновенный аттракцион, этаких пластичных искажений. Складчатые стенки его совершали мощные волнообразные движения. Колебания начинались с центральной части камеры, которая сжималась в поперечном сечении, и эта область сжатия двигалась вниз, достигала места нижнего перегиба, а потом расширялась, запуская деформацию расширения уже вверх.

В итоге, если смотреть на эти волны изнутри, получалось необыкновенно завораживающее зрелище. И особенно сильно Пашу гипнотизировали чарующие сжатия и растяжения многочисленных складок. А утробные звуки плотоядного урчания вместе с ударами ритмично бьющегося сердца создавали этому танцу восхитительное звуковое сопровождение, услаждавшее парню слух.

'Боже, как это круто! Как же круто за всем этим наблюдать!' - думал он с восторгом и томно нежился под ручейками пищеварительного сока, сбегавшими по стенке желудка, на которую он облокачивался. А та изгибалась под парнем и массировала ему спину упругими скользкими складочками, вызывая приятные ощущения поглаживания, сжатия, да ещё и "горчичникового" нагревания. Светлов понимал, что спину его скоро начнёт сильно жечь, но его больше не беспокоила эта перспектива. Он отметил только, что уровень желудочного сока заметно поднялся и, возможно, скоро придётся повыше пересесть.

'Нравится значит, Пашик, да? - вздохнула Веста с явным облегчением. - А мне... мне тоже очень нравится. Ох! Пашка! Ты сейчас такой вкусный, ну просто до невозможности. М-м-м. Как же хорошо, что бальзам Кадавры подействовал. Хе-хе-хе, кла-а-асс!'

Пищеварительный дождь постепенно перешёл в пищеварительный ливень, и молодому человеку пришлось даже наклонить вперёд голову, чтобы льющиеся сверху струйки не попадали на лицо. Он больше не мог любоваться перистальтикой желудка без риска заработать химический ожог глаз, и это его огорчало.

'И чего ты их так бережёшь? - весело промурлыкала нэко. - Давно бы уже растворил и не маялся. Зрения из-за этого ты всё равно не лишишься и даже, наверное, лучше видеть станешь, более чётко, полностью переключившись на призрачное восприятие'.

Паша подумал немного и кивнул, решаясь на новый подвиг. Он сполз по скользкой поверхности вниз и погрузился в едкую жидкость с головой. Оставалось только собраться с духом и открыть глаза.

'Эх, была не была' - подумал Светлов и распахнул веки. Боль обожгла его настолько сильно, что он едва не наглотался желудочного сока.

'Га-а-адство!' - мысленно простонал молодой человек, судорожно сжимая зубы. Но вот уже́ боль стала быстро спадать, и глаза́ становились новыми центрами удовольствия.

'Класс! - удовлетворённо подумал Паша и улыбнулся. Ему даже расхотелось выныривать, уж очень прикольно он чувствовал себя под этой едкой "водой". - Интересно, сколько я могу продержаться без воздуха? - возник в голове вопрос. - Нэко ведь говорила, что я вообще могу не дышать'.

И стоило только парню задуматься об этом, как он понял, что не дышит уже давно. Возможно, с са́мого попадания в желудок.

'Ух ты! Вот это сюрприз. И почему я сразу не заметил?'

Спину начало нещадно жечь. Павел забросил ладонь через плечо за спину и попытался поскоблить проблемное место, но пальцы отказывались слушаться и почти не двигались. Тогда молодой человек стал тереть спину кистью руки, двигая ею влево-вправо. На пару секунд кожу уже привычно обожгла острая боль, а потом она стала трансформироваться в удовольствие и Паше сразу полегчало.

Он всё-таки вынырнул, снова сел и сразу отметил, что зрение его действительно заметно улучшилось. Например, ванна, в которой парень находился, заметно прибавила в прозрачности. Даже несмотря на то, что поверхность пищеварительной жидкости местами была покрыта тонким слоем пены, он каким-то образом беспрепятственно видел сквозь неё. Но гораздо больше Светлова интриговал вопрос, почему его перестали слушаться пальцы, причём сразу на обеих руках? Он поднёс правую кисть к глазам и понимающе хмыкнул, рассматривая свои красные, лишённые кожи и изрядно похудевшие пальцы.

'Ох, бедные вы, бедные, - подумал он с довольной ухмылкой. - Совсем вы у меня подточились, горемычные. Кажется, и мяско уже́ стало растворяться, хе-хе. А ничего так, быстренько я перевариваюсь. Это хорошо!'

'Извращенец!' - услышал Паша весёлый мысленный голос своей подруги. В нём больше не чувствовалось беспокойства, и это парня тоже порадовало.

'Как там твои магические изыскания? - спросил он. - Удалось что-нибудь выяснить?'

'Ну, в общем да, - ответила Веста. - Кое-что узнала. У бальзама Кадавры есть, оказывается, одно побочное свойство. Он заметно повышает проводимость нервных рецепторов, до которых сумел добрался. Я ещё не до конца разобралась, как это позволяет снизить болевой порог для охваченных бальзамом тканей. Но, кажется, твой мозг начинает воспринимать эти области как один цельный источник боли и срабатывает на него по сигналам максимального уровня, трансформируя вместе с ними и более слабые'.

'То есть именно благодаря зелью, проникающему через ранки, я чувствую облегчение во всём своём теле?' - уточнил Паша.

'Получается, что так'.

'Отлично! Значит, не зря ты создала бальзам Кадавры в своём желудке'.

'Не зря, не зря, - вклинилась в их беседу Алиса. - Но сдаётся мне, что если бы мы с сестрёнкой не перестраховались и она задействовала заклинание быстрого растворения раньше, бальзам Кадавры сработал бы на всё твоё тело разом и ты отделался бы пусть и сильной, но кратковременной болью'.

'Да, ты, пожалуй, права, Алис, - согласилась с ней нимфа. - Но кто ж знал, что у этого средства такой высокий болевой порог срабатывания?'

'Кто-нибудь, наверное, знал, - хохотнула нэко. - Но явно не мы'.

'Ничего, теперь и мы знаем', - оптимистично заметил Паша.

'Слу-у-ушайте, а не пора ли уже завя-а-азывать с этой игрой, м-р-рня-а-а? - промурлыкала Алиса. - По-моему, мы все уже убедились, что бальзам Кадавры отлично де-э-эйствует и защища-а-ает нашего мя-а-альчика от бо-о-оли. Так чего дальше тянуть? Весточка, ты не хочешь растворить его быстро? Кажется, время для этого уже пришло'.

'Пашка, ты как, готов?' - уточнила Веста.

'Вроде да. Нормально так сижу, устойчиво, - ответил молодой человек, глядя на высокие волны, накатывающие на его грудь. - Если начну распадаться на части, то сделаю это без лишнего шума', - попробовал пошутить он.

'Юморист, блин, - проворчала нимфа. - Ну ладно, раз так, поехали. Мне потребуется с полминутки, чтобы сплести заклинание. Можешь пока попрощаться со своим телом, моя вкусненькая пища'.

* * *

Паша сидел будто в большой ванне, откинувшись спиной на складчатую поверхность, и осматривался, как говорится, на прощание. Желудок работал, словно огромный, мощный механизм, и энергично перемешивал скопившуюся на дне жидкость, уровень которой быстро повышался. Маленький человек был для него не са́мой крупной добычей. Вытянув ноги в длину, он занимал ими не более трёх четвертей основания желудка, не дотягиваясь в своём уменьшенном масштабе каких-нибудь двадцати пяти-тридцати сантиметров до противоположной стенки, на которой располагался привратник кишечника.

А макушкой головы Паша так вообще едва доставал до одной трети от высоты вогнутой стенки.

Наблюдая за происходящим вокруг, Светлов пытался запечатлеть в памяти экзотическую картину, вслушивался в алчную песню желудка, в ритмичные удары сердца, осязал накатывающие волны тёплой жидкости и наслаждался всей совокупностью своих впечатлений. Его чувства будто усилились, стали ярче, чётче, и молодой человек догадывался о причине таких перемен. Поскольку видеть он стал лучше, после того как собственное зрение ему отказало, это наталкивало на определённые мысли о состоянии кожных рецепторов, которые, скорее всего, тоже перестали нормально осязать. Ну разве что передавали боль, которую Светлов воспринимал теперь в виде мощных волн удовольствия.

Уровень пищеварительного сока достиг уже шеи парня, и высокие волны, создаваемые качкой желудка, захлёстывали Пашу с головой.

Но его это больше не беспокоило. Он не дышал, не моргал, а жидкость, попадавшая на лицо, совсем не мешала смотреть.

Светлов видел, что кожа его покрылась многочисленными кровоточащими ранками, только те не щипались и не жглись совсем. Паша чувствовал лишь волны острого кайфа, окутывающего его тело с каждым захлёстом. И по тому, насколько сильными были импульсы этого удовольствия, молодой человек понимал, насколько адской могла быть боль, если бы не действие бальзама Кадавры.

Паша чувствовал себя настоящим читером жизни, и это приносило ему огромное психологическое наслаждение, вызывало эйфорию. А что? Тело его терпело непрерывный ущерб. Парень видел, как с каждым захлёстом волны́ пищеварительного сока ранок на коже становилось всё больше и больше. Почти вся кожа его теперь стала одной сплошной раной, и правильнее было говорить об исчезновении целых её участков, а не о появлении ран. Но при этом молодой человек испытывал наслаждение, а не боль. Чем не читерство?

Глаза Паши перестали видеть. Они, скорее всего, уже вытекли. Светлов чувствовал, как агрессивная жидкость затекает в глазные отверстия, но он не лишился зрения. Напротив, видел всё гораздо ярче и чётче. Ко всему прочему вокруг него, наверно, не осталось воздуха, пригодного для дыхания, но никакого удушья парень не испытывал. В са́мом ближайшем будущем его ждала неминуемая смерть, которая тем не менее не могла лишить его жизни. Всё это было читерством чистой воды.

Куда ни ткни, Паша был неуязвим. Оставить с носом смерть, со всеми ужасными ощущениями, которые её сопровождали, было пипец как весело, и молодой человек не смог сдержать довольной ухмылки.

Подточенная губа лопнула от натяжения тканей, и по подбородку потекла кровь. Вот только Паша ощутил лишь новый импульс удовольствия и ухмыльнулся ещё шире. Но кое-что его всё-таки озаботило.

'Моё тело скоро перестанет слушаться, - подумал он, вспомнив вдруг, как совсем недавно отказали его пальцы. - Едва включится быстрое переваривание, меня, наверное, сразу парализует'.

Молодой человек понимал, что мышечная моторика наверняка нарушится, как только начнут растворяться мышцы. А происходить это будет, скорей всего, быстро. Следовало поскорее принять выгодную позу, в которой удобнее всего и зрелищнее будет наблюдать за процессом распада тканей.

'Так-так, как же мне сесть?' - взволнованно думал парень, осознав, что времени у него осталось не так уж и много. Веста могла запустить своё заклинание в любой момент.

Уперевшись руками в одну из скользких складок на дне желудка, он пересел повыше, пото́м согнул но́ги в коленках, развёл их в стороны и расслабил. И под конец положил запястья на колени ладонями вверх. Получилось что-то вроде позы для медитации, этакой своеобразной медитации разрушения. Но из этой позы Паша отлично видел все части своего тела, так что он остался вполне доволен достигнутым результатом.

'Ну всё, я готов', - мысленно сказал молодой человек.

'Хорошо, - раздался в голове голос Весты. - У меня тоже всё готово. Так что? Начинаем? Три, два, один, и... ням-ням, моя вкусняшка. Стань для меня питательным бульончиком!'

Внешне ничего особенного не случилось. Вернее, не случилось на первый взгляд. Пищеварительный сок не вскипел, желудок не стал рычать громче, и тем не менее Паша сразу почувствовал, что начался пипец локального масштаба.

Прежде всего старания его по принятию удобной позы пошли прахом: но́ги судорожно вытянулись в длину, а ру́ки самопроизвольно переплелись на животе. И одновременно с этим сознание парня буквально затопила волна запредельного кайфа, который воспринимался столь же сильно, как очень мощный и острый оргазм.

О, да! Ещё недавно Светлов изрядно настрадался. Зато сейчас, как великомученик, вознаграждался за это райским блаженством. Удовольствие было настолько сильным, что на время оторвало Пашу от реальности, занимая все его чувства. Но, подобно оргазму, оно стало постепенно спадать, отпуская пленника из своих сладких объятий. И через несколько секунд у парня появилась наконец возможность посмотреть, что же с ним происходит.

Первое, что бросалось в глаза, - это полное отсутствие на теле кожи, мелкие ошмётки которой тонкими хлопьями плавали вокруг, истаивая прямо на глазах. Бо́льшая часть тела парня была похожей на анатомический муляж мышечного строения человека. Однако кроваво-красная, багровая поверхность тканей быстро обесцвечивалась и светлела, обретая серые тона, подобно жарящемуся на сковородке мясу.

А чуть позже стало заметно и набухание тканей. Они стали вспучиваться и покрываться крупными бугорками, словно поверхность мясорубки, из которой медленно лезет наружу фарш. Особенно явно это было заметно на руках, пальцы которых вздулись, как сосиски в микроволновке, выцвели до серого оттенка, а пото́м вдруг начали темнеть, приобретая тёмно-серый цвет. И, наконец, мягкие ткани стали отваливаться, обнажая кости как куски ещё вязкой, но быстро разжижающейся каши.

'Офигеть!' - восхищённо подумал Паша, глядя на то, как человеческие пальцы превращаются в пальцы скелета.

Неожиданно наружу хлынула кровь, смывая с кистей рук остатки полурастворившегося мяса. Затем через пару секунд лопнула левая нога, разрываясь изнутри, за ней последовала правая, и весь пищеварительный сок, омывающий молодого человека, быстро окрасился ярко-алым цветом. Скорее всего, он должен был при этом потерять прозрачность. Возможно, даже и потерял в физическом плане восприятия, однако Светлов всё равно отлично видел сквозь мутно-красную взвесь, словно законы оптики для него были не писаны.

Ткани на его теле продолжали набухать, становясь всё более рыхлыми, и непрерывно парили серым "дымком". Кровь, разлившаяся вокруг, тоже начала обесцвечиваться, превращаясь в зеленовато-белесую взвесь, в которой плавали крупные и мелкие куски мяса. Они колыхались и шевелились, будто живые, пучились, рыхлились и распадались на более мелкие части. А плещущаяся вокруг парня жижа с каждой секундой становилась гуще и темней, принимая в себя всё больше и больше питательных веществ, постепенно превращаясь в жидкий кисель.

Паша увидел, как вскрывается его брюшная полость, распадаясь на отдельные части и пропуская внутрь агрессивный бульон. Внутренности опалило новым всплеском удовольствия, и они потянулись наружу. Из живота выплыли витки кишечника.

Они стали деформироваться, пухнуть, размываться, и от удара очередной нахлынувшей волны пищеварительного сока просто расплылись, в виде бесформенного облака.

Прошло не более трёх минут от начала быстрого растворения, а сознание Паши уже стало гаснуть. Зрение туманилось, чувства притуплялись и меркли.

'Я умираю?' - подумал молодой человек.

'Умер ещё с полминуты назад, - послышался в уме голос Алисы. - Я специально придержала свою призрачную частичку в твоём остывающем теле, чтобы дать тебе подольше насладиться процессом пищеварения. Уж очень вкусно ты его созерцал. Но дальше откладывать слияние с Вестой я не могу. Это будет вредно для нашего дела'.

'Да, понимаю', - ответил Паша, переживая новые, необычные для себя ощущения. Ему казалось, что он стал чувствовать свою подругу изнутри, но не тело её, а душу. Молодого человека словно затягивало и растворяло в ней. Он переживал единение с любимой девушкой на каком-то энергетическом или даже духовном плане, и было это очень волнующе и приятно.

'Прости, - вновь послышался голос нэко, - но пройти этот путь до конца я тебе тоже не могу позволить. Иначе сознание твоё переварится так же, как физическая оболочка, и нечему будет возвращаться в первичное тело. Ты ведь не хочешь умереть по-настоящему, верно?'

'Не хочу', - подтвердил Светлов, но попутно подумал, что это была бы, пожалуй, самая приятная смерть.

'Ну вот и хорошо, - весело откликнулась Алиса. - Тогда айда назад, наружу, на белый свет'.

Сознание Паши вдруг разом очистилось от тумана. Он ощутил под спиной и ногами мягкое тёплое ложе, а верхнюю часть тела и лицо обдуло прохладным воздухом. Молодой человек поднял веки и увидел над собой сладко улыбающееся лицо подруги. Она сидела с закрытыми глазами, откинувшись на спинку дивана, и, судя по безмятежному выражению лица, слегка наклонённого вниз, витала в облаках, наслаждалась, или даже пребывала в чертогах личного рая.

'Ей так хорошо? - с удовольствием подумал Паша. - Так приятно меня переваривать? Хе-хе, это классно. Эх, жаль мне не удалось досмотреть интересный "фильм" до конца'.

'Хочешь увидеть, как твоё тело продолжает таять в желудке подруги? - промурлыкала нэко. - Тебе надо лишь попросить, и твоя любимая кошечка всё сделает. Я могу телепатически передать тебе то, что вижу сама своими глазами, и ты увидишь со стороны, что происходит с бедненькой копией твоего тела. Точнее, уже с его останками. Хочешь?'

'Очень!' - с энтузиазмом ответил Паша.

'Ну тогда смотри, мой сладкий мышонок. Смотри и наслаждайся! А мы с Весточкой побалдеем от вкуса твоего удовольствия'.

И вот Светлов вновь оказался внутри желудка, энергично перемешивающего стенками своё содержимое. Но в этот раз парень словно бы завис в центре мышечной камеры и смотрел вниз на тёмную жижу, омывающую полупереваренное человеческое тело, скудные остатки плоти которого уже́ не скрывали скелет.

Оно изрядно просело вниз и, погрузившись в пищеварительную ванну целиком, теперь покачивалось волнами взбалтываемого желудочного сока. Голова почти полностью очистилась от мягкий тканей, превратившись в голый череп, вокруг которого колыхалась красновато-бурая вязкая слизь. Из глазных впадин и отверстий, образовавшихся на висках, вытягивалась наружу тёмно-серая жижа вперемешку с кусочками мягких тканей, представлявших собой, по всей видимости, фрагменты головного мозга. Они таяли подобно мороженому в тёплой воде и примешивались к общему коктейлю питательных веществ, становясь всё той же слизью, которая их окружала. То же самое происходило и со всем телом. Плоть таяла и отваливалась кусками, растворяясь прямо на глазах. И с каждым взбалтыванием желудка питательный бульон становился всё гуще и наваристее, но для призрачного наблюдателя прозрачности своей ни капельки не терял. И это было круто!

Внимание Паши привлекли его бывшие руки, кости которых уже́ полностью очистились от мягких тканей и сами тоже медленно растворялись. Все они были покрыты щербинками и дырочками, размеры которых постепенно увеличивались. Как будто костная ткань не из кальция состояла, а изо льда, растапливаемого тёплой проточной водой. Но в гораздо большей степени подточились хрящики и связки. Кости были ещё далеки от полного разрушения, когда фаланги пальцев стали отваливаться от суставов, к которым крепились, и плавно оседать на дно, попутно продолжая растворяться.

А затем вслед за ними начали отделяться и падать другие кости. Сперва кисти рук развалились на части, потом отпали локтевая и лучевая кости, далее развалились коленные чашечки и но́ги потеряли свою целостность. Только рёбра и позвоночник сохраняли ещё какое-то время сцепление, продолжая парить бурой мутью и очищаться от остатков плоти.

Весь плещущийся в желудке сок приобрёл густую, как у киселя, консистенцию и был окрашен теперь в какой-то неоднородный тёмный цвет с зеленоватыми и коричневыми тонами. По всей видимости, он представлял собой питательный химус, который вскоре должен быть втянут в кишечник.

'Боже! Как быстро я растворяюсь! - с изумлением и восторгом подумал Паша. - И до чего же круто это выглядит! Интересно только, за счёт чего так происходит? Неужели магия как-то изменила состав желудочного сока, в сотни раз увеличив его химическую активность?'

'Нет, - ответила Алиса. - Химический состав не изменился'.

'Но почему тогда? Как? Сами чары, что ли, ткани мои растворяют?'

'Ты забываешь о воде, мышонок, из которой на 90% состоит желудочный сок. И о том, что она сама по себе очень сильный растворитель. Просто вода нейтральна для наших тел, но с помощью магии легко перестаёт быть нейтральной!'

'То есть я растворяюсь водой?' - не поверил своим ушам Паша.

'Именно так. Водная магия лучше всего зачаровывает воду'.

Пока они обменивались мыслями, стенки желудка окончательно стряхнули перевариваемое тело вниз, вынуждая его полностью лечь на дно. И в момент этого ключевого толчка сочленения позвоночника не выдержали и разломились в нескольких местах, одним из которых оказалась шея. Череп отделился от туловища и стал погружаться всё глубже и глубже, разваливаясь на части прямо во время своего падения.

Фрагменты туловища тоже быстро теряли оставшиеся на них ткани, распадаясь на ещё более мелкие куски. В итоге, после пяти-шести энергичных взбалтываний, желудок окончательно отделил от костей мягкие ткани, превратив их в сгусток вязкой субстанции, постепенно расползающейся по всему объёму химуса. Только груда изъеденных голых костей, продолжающих таять и распадаться, скопилась на дне.

Но вот с сочным звуком привратник кишечника распахнул свой зев и начал, жадно причмокивая, поглощать в себя питательный бульончик. Камера желудка наполнилась звуками протяжного урчания и хлюпанья, под аккомпанемент которых густой химус стал быстро отсасываться из желудка, стенки которого подгоняли эту жижу к отверстию, а вместе с ней и остатки продолжающих растворяться и рассыпаться на мелкие части костей. Судя по всему, они вскоре должны были полностью исчезнуть, присоединившись к жидким питательным веществам. Так что от бывшего те́ла молодого человека, скорее всего, не останется ничего. Подчистую организм нимфы его поглотит, и мысль об этом вызывала у Паши какую-то странную извращённую радость.

'Ну что, понравилось?' - услышал он у себя в голове воркующий голос Алисы.

'Ага! - ответил молодой человек. - Очень круто было!'

'Хи-хик! Ну ладно. Я рада, что угодила тебе. Но процесс пищеварения в желудке закончился. Больше здесь смотреть не на что. Так что? Возвращаемся?'

'Давай', - с сожалением согласился молодой человек, не видя какой бы то ни было иной альтернативы.

Ему очень понравилось находиться в желудке у Весты и не хотелось из него уходить, но смотреть действительно было больше не на что.

С жадным аппетитным причмокиванием сфинктер кишечника засосал в себя последние порции питательных веществ и плотно сомкнулся. В желудке стало совершенно пусто, если не считать скопившуюся на дне между складками защитную слизь.

'Не расстраивайся, - промурлыкала нэко с весёлыми нотками в голосе. - Что-то подсказывает мне, что в будущем ты сможешь насладиться этим зрелищем ещё не раз. Да и сегодня тебя ждёт ещё кое-что вкусненькое'.

Сноски к главе:

[1] Перистальтика - волнообразное сокращение стенок полых трубчатых органов (пищевода, желудка, кишечника, мочеточников и др.), способствующее продвижению их содержимого к выходным отверстиям или перемешиванию.

<- предыдущая глава ----- следующая глава ->

________________________________________________________________________

Итак, жуткую воре-главу вы прочитали (◕‿◕). Дальше читателей ждёт фетиш анрождения. Бедному Паше как Ивану из "Конька-Горбунка" пришлось прыгнуть в воду студёную, потом в варёную. Сейчас дело за молоком (⌒‿⌒). Прода опять скоро. Но в этот раз всё будет гораздо сексуальнее, чем в желудке. Хотя ворарефилы должны были и от сцен переваривания кайфануть.

Оставить комментарий © Copyright Виктим (viktim.plennik@yandex.ru) Размещен: 19/05/2019, изменен: 23/05/2019. 53k. Статистика. Глава: Эротика Нимфомагия Иллюстрации/приложения: 17 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Желудок, громко и алчно исполняющий свои плотоядные песни, напоминал сейчас Паше необыкновенный аттракцион, этаких пластичных искажений. Складчатые стенки его совершали мощные волнообразные движения. Колебания начинались с центральной части камеры, которая сжималась в поперечном сечении, и эта область сжатия двигалась вниз, достигала места нижнего перегиба, а потом расширялась, запуская деформацию расширения уже вверх. Получалось необыкновенно завораживающее зрелище. И особенно сильно Пашу гипнотизировали чарующие сжатия и растяжения многочисленных складок. А утробные звуки плотоядного урчания вместе с ударами ритмично бьющегося сердца создавали этому танцу восхитительное звуковое сопровождение, услаждавшее парню слух.

Виктим : другие произведения.

Нимфомагия. Глава 20. Смертельное приключение