Раса Василиса. Апостеллар

Апостеллар

Мы вели эту битву столько лет... Мы стояли на страже миров и времени. Мы бесстрашно смотрели в лицо вечности. Мы, в сущности, даже не знали, на чьей мы стороне. Но мы были искренни и отважны.

И вот - битва окончена. И теперь, стоя у порога нового мира, мы удивлены и растеряны - мы жили для этой битвы. В борьбе виделся нам смысл и предназначение. И что теперь?

Никто не говорил нам, что делать После. Слова о прекрасной возможности, свободе выбора, сотворении Нового Мира, кажется, это не к нам - это к специально обученным, тем, чей мозг специально для этого настроен, тем, кто идёт следом. А мы должны лишь наблюдать за воцаряющейся гармонией и испытывать глубочайшее удовлетворение от возникающего из ниоткуда великолепия.

Но - нет. Ничего этого опять не случилось. И вот, подбирая уже сброшенные латы, мы понуро плетемся созидать чего-то там с подкисшим энтузиазмом и привычной утомленностью.

Мы - первая волна...

-- 1 --

Мир и вправду изменился. Ларго видел это буквально на каждом шагу. Даже кошки и собаки только что не разговаривали вслух и не читали в интернете. Хотя, он сам точно не мог утверждать, что не читали. А вороны? После того как на дереве рядом с его домом сидела одна серая жирная с куском колбасы в майонезной банке и ржала громким хриплым контральто, Ларго не удивлялся больше вообще ничему.

Животный мир, шутя, перешагнул в эволюции сознания несколько ступенек сразу за то время, что человечество, пыхтя, взбиралось на одну.

Ларго обвёл равнодушно-отторгающим взглядом новую, совсем по-старому серую действительность, кивнул той самой, любопытной вороне, которую давно звал по имени -- Маняша. Она приветственно и церемонно моргнула, и ровным голосом напомнила:

-- Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка.

Опять у дороги полдня просидела, наверное, отстранённо подумал Ларго. Или на шпиле, у Ключевой башни - там как раз трамвайное кольцо, хорошо, должно быть, видно и слышно.

Ветер встревожился и опять опустился. Тронул неслышно переменчивое апрельское небо, подивился невидимому и вернулся в весенний парк - потрепать голые, верхушки мокрых клёнов.

Ларго вытащил из бумажного пакета куриную котлету, показал Маняше и оставил на крышке мусорного бака рядом с кривой белой надписью: "моЁ".

Ворона отчётливо восхитилась:

-- Серёжа, домой!

И Ларго, полностью утвердившийся в своих мыслях, шагнул в арку двора.

Кивнув, пропустил в дверях соседку-старушку, недоверчиво-изумлённо на него воззрившуюся, сдвинул плотно решетчатые двери лифта, и уже на втором этаже тонкое беспокойство лёгким укором тронуло его поле.

Причина волнений домашнего пространства сидела на зелёном тканевом коврике возле его двери, в меланжевой вязанной шапке и недлинном коричневом пальто, туго стиснув обтянутые черной, рваной джинсой колени и раскачивалась в такт еле слышно напеваемой мантре. Пустые глаза её были красны, а измождение поля явным.

-- Спать хочу, -- мрачно сообщила она Ларго, неохотно прервавшись и на него совершенно не глядя. - Сильно приложило, до сих пор встать не могу, - подарила двери свой слегка затуманенный взор и спросила у затёртой бронзовой ручки: - Зачем так? Живые ж люди...

Ларго думал немного иначе.

Хотел было обойти, но половичный оккупант, точнее, оккупантка, тесно привалилась к двери, всем видом демонстрируя намерение проникнуть в дом с её, дверью, непосредственной помощью. Ларго двинул лицом и одним рывком вздёрнул приключившееся с ним совершенно некстати недоразумение на руки. Откровенным атлетом он, невысокий и, в общем-то, тощий, собственно, никогда не был. Оттого и изумление его было для него самого неожиданным и "придверной проблеме" очевидным. Ларго ожидал чего угодно: надорванной поясницы, тошноты от резко сдавленного живота, темноты в глазах, но никак не того, что не почувствует практически ничего. Проблема оказалась почти невесомой и мелко, неровно дрожала. Он мог бы, пожалуй, даже утверждать, что половина её веса - это как раз шапка и джинсы. Ну и ещё этот объёмный, бесформенный балахон, заменявший ей пальто.

Ларго с ужасом уставился в бледное, усталое лицо. То блеснуло вдруг пёстрыми серыми глазищами и доверительно кивнуло:

- Есть тоже хочу, - из-под пальто с ней, обиженно бурча, согласился желудок. - Даже не знаю, чего больше, - и убеждённо моргнула.

Ларго, не скрываясь, принюхался. От подкидыша-переростка не пахло. Да и вид её был довольно свежим, не болезненным и не запущенным. Одним словом, на бомжа незнакомая хулиганка никак не тянула. А в том, что она именно хулиганка, сомневаться не приходилось - кто в здравом уме и добропорядочной памяти будет ломать печать на квартире. Заклинание-то простейшее, известное каждой порядочной домохозяйке. Ну так он специально цвета добавил, чтоб видно было лучше и чтоб не совались всякие. Как раз такое, чтоб от необъяснимой паники сбежать хотелось ещё до того, как нога на придверный коврик ступит.

А это что? Нечувствительность или прицельный взлом? Скорее второе. В крепости своего невидимого замка Ларго был уверен. Задумался только, припоминая, кому оставлял допуск? Никому, вроде.

А то, что незнакомка говорила именно о таком замке, а не об обычном, Ларго убедился, хмуро перехватив одной рукой девицу, и достав ключи. Дверь открылась, подтверждая - отмычками сюда не совались.

Он уже преодолел порог и, развернувшись, наклонился, намереваясь опустить несостоявшуюся гостью обратно, на оказавшийся несанкционированно гостеприимным клочок придверной зелени, когда услышал над ухом гневно-тихое:

- Только попробуй! - и почувствовал, как цепко тонкие, ледяные пальцы впиваются в плечо.

В конце концов, несчастную надо было хотя бы согреть. И, по возможности, чем-то накормить. Хоть в успехе второго он и не был уверен: последнюю съедобную котлету, должно быть, уже доклевала Маняша, и сражаться с ней за обед мужчина, пожалуй, теперь не рискнул бы.

Ларго стиснул зубы, медленно выдохнул и, следом за этим, выгрузил незнакомку прямо в чашу ванной.

- То есть, предлагаешь спать здесь, - искренне примерилась покушенка на суверенитет квартиры. И обвела ванную каким-то чрезмерно собственническим взглядом, который Ларго категорически не понравился. - Что ж, всяко теплее, - и добавила задумчиво: - а если ещё душем подогреть... ммм... Я согласна! - радостно объявила она, чем заставила Ларго сердито отшатнуться. Он раздражённо стащил с неё пальто, сдёрнул шапку, скрывавшую неожиданную совершенно копну солнечно-русых волос, и требовательно протянул ладонь за обувью.

Возмутительница его спокойствия чему-то хихикнула, важно и тщательно связала между собой шнурками странного вида башмаки, а после, взглянув на хозяина квартиры с высоты постамента-ванной, несколько раз повторила выметающий жест ладонью.

- Всё-всё, дальше сама, не переживай, - и с этими словами принялась расстёгивать рубашку. Ни тебе "спасибо", ни "извините", ни "мне страшно неловко".

Ларго толком не понял, как так быстро оказался снаружи, за порогом ванной. Нахмурился в сторону, посмотрел на руки и скинул гневно чужую одежду на пол.

Шагнул было в сторону кухни, но тут же остановился растерянно и зло. Картинки складывались в голове подобно пасьянсу - каждая в нужном порядке, в нужное место: вот она, кусающая чуть заметной опасностью, тревога. Значит, был наложен искажающий полог. Под ним оценить реальную обстановку практически невозможно. Но Ларго несоответствие всё же заметил.

Зелёный страж не впустил и не выпустил - поэтому и встать, сбежать не смогла. Почти обесточена - очевидно боролась. Шептала что-то - призыв или защита? Ледяные пальцы, почти неощутимый вес - опять же, признак... Порог!

Он сам перенёс её через порог! Иначе - ни за что бы перейти не сумела...

Глупо...

Ларго устало прикрыл глаза. Так тщательно скрывать свой дом и самому всё испортить. Просто пожалев девчонку, просто позволив импульсу завладеть собой. Только вот в том, что "это" было девчонкой, он больше не был уверен. Вода восстановит её силы или и вовсе теперь всё здесь с её помощью уничтожит.

Непростительно глупо. Хотя... давно пора с этим кончать. Ясно, что это случилось бы рано или поздно. Вот, случилось сейчас - пасмурным апрельским вечером.

Резкий возглас из ванной прервал малодушное индульгирование Ларго.

- Не беспокойся! - громко и неожиданно весело выкрикнула его неудобная гостья. - Я нашла, где лежат полотенца! Ты такой педантичный! - и добавила, заметно потише: - Надо с этим что-то делать. Кажется, здесь живёт машина.

Ларго напрягся и шагнул, было, пресечь неизбежный акт вандализма. Но с подозрением замер почти на пороге ванной. Возможно, этот призыв тоже был не таким безобидным.

Или он совсем параноик. Маленькой девчонки испугался. Просто наглой и ничуть не...

Дверь в ванную отворилась, и с шипящим "Кааайффф!", замотанная в полотенце неприятность, медленно и бесстыже вытекла на цыпочках в коридор.

Смерила Ларго внимательным взглядом, перехватила покрепче подмышкой одежду, спросила:

- Чего стоишь? Тапочки нужно. Холодно же... будет... - и опять помахала ладонью к парящей, распахнутой двери: - Там это... Проветрить надо, в общем, угу. С потолка а то капает... - повернулась вокруг, заглянула за Ларго, в кухню, опустила взгляд вниз, к его ногам и обрадовано признала: - О! Вещички мои! Целёхонькие, грязненькие, миленькие!

На этом терпение Ларго Картая исчерпалось и брызнуло в стороны лопнувшим мыльным пузырём, тем, который попав в глаза, принуждает целевую аудиторию к истошным и отчаянным звуковым спецэффектам.

Мужчина сгрёб в охапку невесомую барышню, наклонился, одним размашистым жестом подхватил нелепую её одежду, пресёк резким захватом робко вспыхнувшее между ними "Но...!" и, распахнув решительно дверь, сгрузил всю поклажу на коврик. Замешкался, вперив собственнический взгляд в полотенце и, гневно и шумно расправив ноздри, прервал контакт грохнувшей дверью.

Её звали Эна. Во всяком случае, именно это неосмотрительно сообщала вывеска из трёх разноцветных, дружно сбившихся в сторону букв, на металлическом жгуте под её пугающе тонкой левой ключицей.

"Всё напрасно" - гудело звенящей вибрацией эхо в пустом, холодном подъезде. Где-то высоко вверху с медленно-протяжным скрипом приоткрылась и хлопнула дверь. Сквозняк налетел на сжавшиеся, обнажённые плечи, схватил в ледяное кольцо потемневшую, мокрую голову и остался за компанию рядом. Правильно. Не пропадать же человеку одному, в уютном тепле? А то вот солнце вечернее вышло, в окно, любопытствуя, заглянуло, лизнуло чуть дрогнувшую щёку. Вот-вот всё унынье с отчаяньем испортит.

Сквозняк поластился, ещё покружился и, не найдя отклика бодрости в застывшем, немом человеке, удрал, погонять прикорнувшую за трубой безухую, серую кошку.

Эна наконец-то вдохнула, разжала медленно посиневшие уже кулаки и дёрнула нервно бесславно трясущимся подбородком. Потом подышала с закрытыми глазами, сглотнула. Подышала опять, о чём-то теперь размышляя. Подышала шумно - на озябшие пальцы. Грустно взглянула на поджатые, скрючившиеся ступни - что-то им прошептала. Покачала головой, замерла вдруг напрягшись и заторопилась, суетясь, засобиралась. Аккуратно подобрала все разбросанные вещи, несколько раз оглянулась и быстрым вихрем помчалась вверх по лестнице, минуя площадку за площадкой и придерживая кое-как всё норовившее свалиться полотенце. Остановилась, тяжело запыхавшись, рядом с запертой дверью на чердак, бросила отчаянный взгляд вниз в квадратную шахту подъезда, отшатнулась в схватившей вдруг панике от края, чуть не упала, налетела плечом на стену и дёрнула без особой надежды низкую чердачную дверь. Не зря.

Замок оказался бутафорским. Он висел, как положено - на двух ушках. Только одно из них отнималось от двери вместе с большим полуржавым гвоздём, призванным это самое ушко к двери крепить. Гвоздь из собственной лунки выходил охотно и абсолютно беззвучно, что означало только одно - чердак, скорее всего, был обитаем.

Эна коротко обернулась и решительно шагнула в тревожную мглу, осторожно притворив за собой дверь.

Здесь пахло дождём, рубероидом, немного курятником и ещё чем-то с ходу неопределимым. В незнакомой, холодной темноте редкими проталинами мелькало светлое ещё, сизое небо, и меж наваленного хлама неспешно и важно протискивался ветер, заставляя брошенных обитателей крыши тихонько шуршать, кряхтеть, постанывать - пугать всё живое, одним словом. Взвившись сначала, обрадованный открытой двери, он, подобно недавнему своему собрату, притих, обнаружив ледяное равнодушие новой чердачной прихожанки, а потом и вовсе сник, заслышав, как она ласково поздоровалась с доверенным ему пространством. Ничего любопытного: ни тебе паники, ни отчаянной брани, ни догонялок с опрокидыванием всего, что под ноги подвернётся - скукота. Ветер вздохнул расстроено и убрался сквозь узкую щель в дальний угол - подвывать среди старых бельевых верёвок и жалобно ныть в слуховое окошко.

- Мир обитателям этого дома и хозяевам его, - дрожащими губами прошелестела Эна и осторожно шагнула вперёд к виднеющемуся где-то впереди свету. Возможно, там будет окно, а не очередная дыра в старой крыше.

Третий робкий шаг едва не превратился в последний. Босые ноги ступили на острое, Эна шёпотом вскрикнула, схватившись за старую тумбочку, и с беззвучным стоном присела среди пыльного хлама в тот самый миг, когда чердачная дверь резко открылась, тревожа ветер, и впустила качнувшуюся в проёме тяжёлую тень. Та медленно втекла под наклонный свод крыши, заставив дрейф воздуха замереть. Микроскопические пылинки, потревоженные им прежде, вдруг в одно мгновение замерли, покрылись тончайшей изморозью и попадали на захламленный пол, подобно отличницам-синхронисткам. Стылый ужас заполнил всё чердачное пространство. Где-то внизу кто-то жалобно и протяжно завыл, сбоку легонько шлёпнулась об пол летучая мышь, а потом ещё пара, взвился с воплем местный, замученный авитаминозом и птичьей диетой кот...

Ветер очнулся вдруг, толкнулся вперёд через силу, зашипел, стукнул незваного - будет ему шутников на сегодня. Тень покачнулась, замешкалась. Ветер дунул сильнее в лицо свежим птичьим помётом, и человек - не призрак, как это показалось, возможно, сначала - отшатнулся с ругательством, хлопнул раздражённо несчастную дверь. Стукнул в сердцах по ней сильно снаружи.

Эна долго ещё давила дыхание, боясь шевелиться. Грохот пульса в её собственной голове казался невыносимо оглушительным и каждому в этом доме сейчас очевидным - будто сухой деревянный бак звонко бьют бамбуковой колотушкой.

Громче звучала бы разве старая рында с Базарной площади. Только до неё теперь врядли кому-то добраться. Сердитая в своей ответственности, она грозно нависала над самым центром площади, мерно поскрипывая на свежем ветру, целых два с половиной столетия. Незадача приключилась недавно: полвека назад ураган пошалил с бессменной хозяйкой спокойствия местного люда и намотал цепь, на которой она висела, между столбом и страхующим его тросом. И теперь этот уродливый конгломерат трёх систем безопасности: пожарного столба, держащейся на нём рынды и троса, призванного не дать всей этой конструкции упасть, были туго скреплены воедино, делая существование их в таком виде абсолютно бестолковым. В каждый ветреный день несчастная троица жалобно стонала, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Трос всхлипывал своей сдавленной судьбе, незвонко царапая рынду, та противно кряхтела о потерянном призвании и проваленной миссии, и только столб отважно и крепко стоял, с каждым новым порывом ветра, отчаянно пытаясь скинуть намотавшееся на него бремя.

Эна медленно втянула воздух сквозь зубы и осторожно тронула стопу. Повезло. Она всего лишь встала на кучу изломанного старого шифера. Ногу даже совсем не проткнула. Больно просто. Она вдруг опять ужасно замёрзла. Очень тихо положила одежду на тумбочку и, сотрясаясь, принялась одеваться. Даже в темноте себе показалась совершенно синей. Засмеялась дрожащим шёпотом:

- Вот так и делаются люди богами...

И зажмурилась. Ботинки остались у слепого отшельника, за его злобной дверью. Но это нестрашно, - махнула решительно ладонью, - потом заберёт. Дом теперь легко впустит её в любое время. Эна, хмурясь, покусала губы. Бегать по дождливым улицам босиком неудобно, холодно и чревато чересчур многим сразу. Вот как сейчас... Она сжала пальчики и потёрла ещё болезненную стопу. Делать нечего, ночь не станет ждать. Надёжное убежище следовало обрести до того, как солнце виновато моргнёт зеленью над затопленным причалом, - девушка потянулась, сунула нос в рваную щель крыши, - а это случится уже совсем скоро.

Выглянула осторожно наружу - никого. Проскользнула беззвучно на темнеющую уже площадку. Задержалась, вытащила некрепко болтающийся гвоздь, тот самый, что придерживал второе ушко замка, покрутила в руках, разглядывая странно сверкающую полосками насечек шляпку, и осторожно вставила на место.

Ботинки стояли рядом с зелёным ковриком Ларго, если точнее, справа от него, и призывно посверкивали бумажным свёртком точно из правого башмака.

- Лучи любви тебе, человек-машина, - радостно прошептала Эна, закрепляя чужое полотенце на злобной дверной ручке и торопливо натягивая счастливо обретённую свою обувь. После чего жадно вгрызлась в настоящий мужской бутерброд из четверти багета, паштета, слоем в два её пальца и разрезанного пополам яйца.

- Если ты... мм... ещё и кошку покормишь... мм., там внизу, за батареей, м... обещаю, ммм... обалдеть, как вкусно! Обещаю, без предупреждения больше не лезть! - живо работая челюстями, громко проговорила она у замочной скважины и, наконец, хрипло выкрикнув: - Спасибо! - в одно мгновение слетела по лестнице вниз. - Вот водички бы ещё... - оглянулась по сторонам. - О! Я много не буду! - кивнула рядку фиалок на подоконнике. - Всё-таки негигиенично. Ну так, свет нам в помощь...- подвигала бровками и зажмурилась. - Ммм... Сладкая! - и обернувшись уже у самой двери яростным шёпотом почти выкрикнула в уютное спокойствие подъезда: - Всем бескрайнее спасибо!

Город уже манил её, зазывая туда, где сейчас она была бы нужнее. Указывал дорогу то брошенным флаером, то подкинутым билетом, то звал из хрипящего говорителя, то дворником убеждал забежать и... непременно остаться. Но она не могла.

И этих мест было, пожалуй, пугающе много...

Сейчас болезненный огонёк мерцал в районе нового порта. Эна прикинула - успеет. Если что, можно будет прикорнуть на денёк у Терезы, она давно приглашала. Заодно с детишками поиграет. Только вот, жаль, нет ничего на гостинцы. Ну да ладно. Тревожный такой огонёк. Не дотерпит до утра, наверное.

У Ларго был похуже, ну так и ушёл на него не один час. Второй день его дожидалась, пока разглядела, что к чему.

Сейчас, главное было, смешаться с гуляющими, подхватить их ритм и по привычке не остановиться. Эна поправила шапку, заправив поглубже, выпавшую мокрую прядь, и прислушалась к месту, куда теперь её манило сильнее.

Здесь дело тоже было не выполнено, ну так и она ещё непременно вернётся. Дом ей понравился. Да и Ларго (так назвала его бабуся-соседка) тоже ничего... Жить пока будет. Как бы то ни было, теперь она в этом не сомневалась. Дом был на первый взгляд, наверное, мрачноватый. Узкий, серый с зеленью такой. Из тех, что растут больше вверх. С подзавитой четырёхскатной, почти чёрной крышей и треснутым глазом круглого слухового окна наверху, над парадным. Из стыка фасада с асфальтом на самом углу торчал засохший труп тощей лиственницы. Он дрожал вместе с дверью и беззлобно цеплялся за рукава, когда кто-то проходил мимо, будто спрашивал о чём-то.

Часы на Ключевой башне пробили восемь и Эна заторопилась сильнее. Тёмный сгусток в бездействующей близости воды кричал, сотрясая и выкручивая эфир.

Комментарии: 96, последний от 12/09/2016. © Copyright Раса Василиса (rasa.vasilisa@yandex.ru) Размещен: 22/03/2016, изменен: 04/04/2016. 21k. Статистика. Глава: Фантастика Заморожено Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: к моему глубочайшему сожалению, отчаянному я бы даже сказала, вынуждена сообщить: будет временно заморожен. О чем это будет? О свете))) и как ни банально, о любви)) но, боюсь, совсем не в том виде, что вы подумали))) остальное - узнаем. Заморожено.

Раса Василиса : другие произведения.

Апостеллар