Кронтин открыл глаза, потому что на лицо ему упал солнечный луч.

Ощущение, что он остался единственным человеком на свете, порожденное тишиной, быстро прошло. Альрик вспомнил. Он не был единственным - просто остался один.

Видения были яркими, как будто все произошло мгновение назад. Он снова увидел вихрь цвета красной глины, сметающий все на своем пути, вырывающий души из тела, унесший всех, кого он любил, в туман. Краткий миг осознания того, что все мертвы сменился болью, разрывающей грудь, выцарапывавшей сердце. Она заполнила весь мир, ослепила и оглушила. Что-то невероятно сильное тащило его в темноту. Он уже видел отблеск глаз-угольев чудовищного жеребца и костлявую руку Посланника, тянувшуюся к нему. И сопротивлялся из последних сил, цеплялся за что-то, стараясь удержаться. Выдрав по-живому часть его, вихрь унесся дальше, оставив израненный дух в покое. Стало тихо. И темно.

А потом он почувствовал солнечный луч на лице и открыл глаза.

Нет, этого не может быть. Это просто сон. Кошмар.

Альрик рывком попытался подняться. И понял, что поспешил. Уже осторожнее он попробовал пошевелить рукой. Его прошиб холодный пот: простое движение далось с огромным трудом. Прошло много времени, прежде чем Альрик смог сесть. Ноги коснулись ледяного дерева пола. Альрик глубоко вздохнул, стараясь не паниковать. Нет, не сон. Во сне не бывает таких реальных ощущений.

Вцепившись непослушными пальцами в столбик кровати, он подтянулся. И упал обратно. Ноги не держали. Короткая борьба со своим телом дорого ему стоила: сердце рвалось наружу, по лицу и спине тек пот, руки и ноги тряслись от слабости, а перед глазами метались зеленые точки.

Неся в руках шкатулку с рукоделием, в комнату вошла Герд. Она часто сидела подле Альрика, надеясь, что однажды он очнется. Увидев кронтина, Герд замерла на секунду, потом, сдерживаясь, осторожно поставила шкатулку и крепко обняла Альрика.

- Ты вернулся... А мы уже почти утратили надежду.

Альрик отметил располневшую фигуру Герд. Значит прошло уже много времени. Он хотел ей ответить, но понял, что не может вспомнить как. С трудом справившись с новой волной паники Альрик выдрал из себя слова:

- И д...д...дол..л..лго м...м..меня н..не было?

Герд нахмурилась, поняв что все далеко не в порядке. Она крепче сжала его плечи.

- Долго. Уже мертвая ночь прошла. Ты как себя чувствуешь? Очень плохо?

- Т..т...терп...п..пимо. С...с...с...слаб...бость.

- Это ничего. Главное - ты вернулся. А с остальным постепенно разберешься.

Она выбежала из комнаты, спеша поделиться радостью.

Срочно вызвали лекаря. Он не нашел никаких отклонений и единственное, чем мог объяснить проблемы - длительным отсутствием какого бы то ни было движения.

Ингарон был с ним согласен.

Посторонние освободили комнату и Альрик бросил на Аудульва тяжелый взгляд.

- Ч...ч...ч...что в с..сы..стран..н..е творит..т...тс...ся?

- Ты... парень, ты... Небесные, как же это непросто!

Аудульв отвернулся, нервно заходил по комнате.

- Я п...п..ом..мн..н..ню, ус...с...сп...пел п...почувствов...вы...вать как вс...с..се...

Альрик недовольно замотал головой, не в силах справиться с языком. Аудульв кивнул:

- Я понял. Когда Зииды не стало... У тех, кто сотворил это, все было готово заранее. Не было ни восстаний, ни волнений. Все возможные противники умолкли, после того как их допустили в Совет крона. Узурпатор назвал себя 'Хранителем престола', но вот-вот он соберет всех наместников и глав высоких родов и тогда станет кроном. Мы были слишком далеко и не были уверены, очнешься ли ты...А заявлять о том, что ты выжил было опасно - покушение ведь можно и повторить... Мы ничего не сделали.

Альрик кивнул, с трудом положил руку на плечо враз постаревшему купцу и сильно сжал. Он все понимал. И задал только один вопрос:

- Кто?

- Алинаро.

Альрик зажмурился. Алинаро... Так вот чей голос он так и не смог узнать. От гнева, к нему на миг вернулась нормальная речь:

- Мерзкая крыса. При нем должен быть вед. Ты знаешь, кто эта тварь?

- Маазрин Ингири. Дариец. Уже много лет живет в Андрии, постоянно переезжает. Несколько раз бывал в Зинтере, но никогда не оставался надолго. Ингарон думает, что он один из отступников.

Аудульв отвернулся, не в силах смотреть в черные от боли и ненависти глаза Альрика.

Альрик поправлялся медленно. Уже таял снег, а он только-только овладел своими ногами. Ему по-прежнему было трудно говорить: стоило хоть немного разволноваться, как он не мог выдавить из себя и слова. Ноги тоже его подводили, иногда он запинался на ровном месте и неловко падал.

Аудульв не спрашивал его о том, что кронтин собирается делать, а сам Альрик об этом не заговаривал. В своем нынешнем состоянии он не сможет бороться за восстановление на престоле рода Инир, а без него, единственного законного наследника, борьба теряла смысл. О своем будущем он старался не думать. Какой смысл загадывать заранее? Все решится в ближайшую восьмину: он или восстановится, или останется калекой.

***

Вконец обессилев Альрик сел на скамью у стены. И только после этого посмотрел на Герд, уже давно стоявшую в дверях. Горько усмехнувшись, он спросил:

- И как это выглядит со стороны?

- Не так плохо, как тебе кажется.

- Думаю, ты лжешь. Эта жалкая картина не может вызвать ничего кроме презрения.

- Ты не прав. Тебе неприятна собственная слабость, а я восхищаюсь тем, как мужественно ты с ней борешься.

Альрик улыбнулся.

- Ты женщина, скоро станешь матерью - вот и ищешь, кого бы пожалеть.

- Глупости. Зачем тебя жалеть? Ты поправляешься. По сравнению с тем, каким ты был зимой...

- Да ты что! До... раньше я мог часами двигаться, а сейчас после разминки едва на ногах стою.

- Не все сразу. Если ты просто уморишь себя, лучше точно не станет.

Альрик набросил поверх мокрой от пота рубашки куртку и предложил Герд руку.

- Да. Но сил моих нет это терпеть...

Герд часто наблюдала за тем, как Альрик занимается в оружейном зале. Она боялась, что он загонит себя до смерти. Но, казалось, изнурительная работа идет ему только на пользу. Всего через две недели после их разговора, Альрик уже вовсю тренировался с оружием. Теперь Герд, уже не опасалась, что он упадет или потеряет сознание, а просто любовалась красотой этого смертельного искусства.

Однажды она застала у дверей Ингарона. Тот слегка поклонился ей и, прижав палец к губам, жестом попросил следовать за ним. Они вышли во двор. Когда Герд удобно устроилась на широкой скамье, вед наконец заговорил.

- Он поправится со временем.

- Да. Это радует. Не могу видеть лицо Альрика, когда у него вдруг отказывают ноги, или не получается что-то произнести. Но не слишком ли он мучает себя тренировками?

- Не слишком. У Альрика ведь повреждено не тело. Но он много тренируется, надо надеяться, что это рано или поздно пробьет барьер, который мешает ему нормально двигаться.

Помрачнев, Ингарон добавил:

- Но меня куда больше беспокоит его душа. Она по-прежнему не в порядке, - Ингарон заметил, что Герд не понимает его. - Ты, Герд, не можешь увидеть, но у живого тела всегда есть ореол - душа. Некоторые, называют его духом, а душой - только самую яркую точку вот здесь, - он тронул ямку между ее ключиц, и, смутившись, отдернул руку: - Простите, я увлекся.

- Ничего. - Герд чуть покраснела. - Я никогда раньше не слышала об этом.

- Когда все хорошо, этот ореол светится ровным белым светом. А вот если цвет изменен - это плохой признак.

- Ингарон, а как выглядит мой дух?

Мужчина сосредоточенно прищурился, призывая дар.

- Твой дух сильно поблек, причину ты и сама знаешь. Но зато он имеет золотой отблеск - из-за ребенка.

- А у Альрика?

- После Горячего ветра он выглядел как ветошь, порванная и обугленная. Сейчас уже намного лучше, но все же совсем не так хорошо, как он пытается показать. Я боюсь, что, тая горе внутри, он может просто надорваться.

- Ты думаешь, все так серьезно? Мне казалось он смирился с произошедшим и пытается начать жить заново.

- Мне думается, что после произошедшего он выказал слишком мало эмоций. Либо Альрик их прячет, а это, сама понимаешь, плохо для него, либо его разум прячется от горя, просто не вспоминая о нем. И это может быть еще хуже.

- Ты ведь не спроста заговорил об этом со мной? Я могу что-нибудь сделать?

- Не знаю. Насколько мне известно, Альрик всегда был очень сдержан. Думаю, нужно заставлять побольше разговаривать - пусть не замыкается в себе. И, Герд, Альрик не говорил тебе - его дар восстановился?

- Нет, ничего не говорил. Но он и раньше почти никогда не говорил о своем даре... - Она задумалась. - А ведь ты прав. Альрик сейчас рта не раскрывает, если нет прямой необходимости. Он сосредоточен на чем-то в себе - будто несет полную чашу и боится расплескать.

- Надо попробовать его расшевелить. Хорошо, что много времени проводит со своим жеребцом, но этого может оказаться слишком мало.

- А Клинок здесь при чем?

- Ну... Понимаешь, животное, которое постоянно рядом с человеком, запоминает его образ. И, если что-то случится, то проводя время рядом с ним, душа быстрее восстанавливается до прежнего состояния, она будто бы видит перед собой образец и по нему воссоздает себя. К тому же они умеют забирать себе боль, очищать душу. - Ингарон, посерьезнев, добавил. - Многие в это не верят, но иногда дух просто не может самостоятельно возродиться, ему нужна помощь.

Герд вспомнился коренастый рыжий жеребец веда. Когда Ингарон только появился в их доме, то все свободное время он проводил на конюшне. Не оттого ли, что сам был нездоров? Может поэтому его так волнует то, что происходит с Альриком?

- Думаешь Альрик знает об этом?

- Этому учат в Зеленой Гавани. Там много времени посвящают обучению восстанавливать свой дух.

- Ты так хорошо знаешь порядки Зеленой Гавани! И про имянаречение знаешь и про это.

Вед хитро прищурился:

- Не только Альрик учился там.

- Что это вы тут шепчетесь как заговорщики... или любовники?

Альрик, не обращая внимание на то, что Герд подпрыгнула от неожиданности, опустился на скамью рядом с ней.

- Скажешь тоже. - Герд фыркнула, однако, мило покраснев. - Солнце сегодня красивое - пригревает. Вот сидим, греемся.

- Ну пусть будет по-твоему. Ингарон, я хотел с тобой поговорить, не уделишь мне немного времени?

Они проводили Герд в рукодельню, а сами вышли в зимний сад - Альрику лучше думалось на ходу - и не спеша пошли по дорожке.

- Я давно хотел поговорить.

- Да, я заметил.

- Собственно я бы хотел попросить о небольшой услуге, сам я просто не могу этого сделать. Скажи... ты ведь умеешь смотреть на душу?

- Умею.

- Ты не мог бы сказать, как выглядит моя душа?

- Почему ты вдруг заинтересовался этим?

- Герд беспокоится, а женщине не нужно обладать даром, чтобы почувствовать такие вещи.

Ингарон улыбнулся.

- Значит ты не забыл уроков Зеленой Гавани?

Альрик довольно хмыкнул и ответил в тон.

- Значит мне не показалось, что твой образ мыслей похож на тот, что прививают ученикам Зеленой Гавани?

- Нет, не показалось. Что же до твоего вопроса... Знаешь, по правде говоря, меня твой дух изрядно раздражает.

- Почему это?

- Потому что увидеть душу другого человека я могу только призвав дар. Но высокий род так ярко светится, что их души невозможно не замечать, независимо от своего желания.

- Ну уж прости. Не знал об этом. И что же ты видишь?

- Плохо. Все куда хуже, чем ты пытаешься показать. Так что будь осторожнее.

Альрик нахмурился.

- Он восстановится до конца, как ты думаешь?

- Не знаю. Таким как прежде наверняка уже не будет.

- Надеюсь, что ты ошибаешься, - Без малейшего перехода, Альрик спросил: - Ты расскажешь мне об отступниках?

Ингарон проницательно посмотрел на него. Альрик не отвел взгляда.

- Зачем тебе?

- Нужно.

- Действительно нужно?

- Да.

- И что же ты хочешь о них знать?

- Все, что ты знаешь. Про них рассказывают слишком мало. И слишком многое из того, что говорят непохоже на правду. Хочу знать, как обстоят дела на самом деле.

- Почему ты думаешь, что я знаю что-то большее, чем слухи?

- Герд пересказала мне, что произошло после... когда меня не было. Только ты сразу же назвал правильную причину случившегося. А у Аудульва не бывает случайных людей.

- Просто я знал немного больше других, и смог увидеть признаки Горячего ветра. А уж после этого вывод о том, что вед, которого ты видел, отступник, был делом одной минуты.

Альрик не стал спорить, но и от расспросов не отказался.

- Кто они, отступники?

- Это люди с даром, не принесшие клятву веда, но избежавшие блокировки способностей. Они считали ограничения, налагаемые на ведов оскорбительными. Преследуемые, отступники бежали на север, в места, которые назывались тогда землями контрабандистов. Прошло время и они перестали быть просто беглецами. Сейчас земли за Волчьим хребтом называют землями отступников. Теперь у них там что-то вроде ордена. Мало кто знает, насколько он могущественен. Во главе ее стоят семь отступников - сильнейшие колдуны. Ни один из принесших клятву ведов не сможет сравниться с ними в даре. Один на один с колдуном-отступником справится разве что Изменяющий, прошедший последнее посвящение. Отступники становятся серьезной угрозой - сам посуди - они покушаются на власть в сильнейших государствах. И только чудом им это не удавалось раньше.

- Огненные - не первый случай?

- Нет. Были попытки свергнуть нынешнюю династию и в других странах. И наверняка будут еще не раз. Они быстро учатся на своих ошибках.

- Лидеры отступников - откуда у них такая сила?

- Любой обученный вед, не принесший клятву, сильнее того, что ограничил себя. А для тех, кто заслужил доверие, у отступников есть много ритуалов. Их основа - отрицание человеческого. Прошедшие последние стадии темного посвящения мало похожи на людей. У них нет человеческих чувств, стремлений, слабостей. Кстати я почти уверен, что Маазрин Ингири - один из семи глав ордена. Они теперь не поручают таких дел подчиненным.

- Ты знаешь, как можно справиться с отступником?

- Есть способы. Собственно их два. Либо обладать даром не менее слабым, чем у него...

- А второй?

- Не дать ему колдовать. Не дать сосредоточиться и даже рта раскрыть. Их можно убить обычным оружием. Но ритуалы делают отступников крайне живучими. Известен случай, когда один из них выжил после смертельной раны.

Они обошли зимний сад и остановились у выхода.

- Благодарю за разговор. Прости за количество вопросов.

- Мне было не сложно на них ответить. Кстати, ты правильно восстанавливаешься.

- Ну, я был не самым плохим учеником в Гавани.

Ингарон усмехнулся.

- Действительно.

Уже взявшись за ручку двери, Альрик, весело блеснув глазами, спросил:

- Однажды я пришел в зал раньше обычного. Кто бы мог подумать, что вед-связист может так недурственно махать мечом, да еще в неповторимой манере наставника Хьярмода Волкоголового?

- Боюсь я был не лучшим его учеником. Даже учитывая твое нынешнее состояние, случись нам упражняться вместе, победителем в поединке мне не быть.

- Возможно ты прав. Однако мне страшно наскучило выполнять одни и те же упражнения, рубясь с воздухом.

- Тогда, думаю, мне стоит перенести свою тренировку на более позднее время. Скажем, на начало третьей восьмы.

Довольные разговором они разошлись по своим делам.

Как обычно придя посмотреть на тренировку, Герд с удивлением увидела вместо одинокой фигуры Альрика, с остервенением изматывающего себя до предела, двоих мужчин, азартно гоняющих друг друга по залу. С трудом она узнала в более высоком Ингарона - слишком непривычно вед выглядел с завязанными в хвост волосами и без хати [18], как-то сразу растеряв всю свою степенность и отчужденность.

Поединщики были уже изрядно потрепанными, рубашка Альрика насквозь промокла от пота. Они остановились в нескольких шагах друг от друга, отдыхая и негромко переговаривались, то и дело сбиваясь с серьезного тона на шутливые издевки.

- А ответь-ка мне на один вопрос, господин вед. Он мучает меня еще с нашей первой встречи. - И что же тебя так мучает, господин Первый мечник Зеленой Гавани?

- Сколько тебе лет? Мои глаза и мой дар никак не могут определиться с этим вопросом.

Ингарон на секунду утратил веселость.

- Ты не поверишь.

- Все настолько плохо?

Ирония в словах Альрика заставила Ингарона улыбнуться.

- Смотря для кого.

- Ну так сколько?

- Осенью будет двадцать пять.

От удивления Альрик выпрямился, перестав опираться на меч.

- Врешь!

- Зачем бы мне?

- Но отчего же тогда... - он нахмурился, разглядывая полуседые волосы и лицо веда: на вид тому можно было дать от тридцать пяти до пятидесяти лет, но никак не меньше. - Что с тобой случилось? Колдовство отступников?

- Оно самое.

- Я не знал, что с человеком можно сотворить такое.

- Ведоством - нет, а вот колдовством - вполне. Отступники ведь не просто сильнее. Они используют такие знания, о которых простые веды даже и не слышали. И постоянно ищут новые способы колдовства, записи о старинных проклятиях, созданных еще до наложения на ведов всех этих запретов. Это проклятие - одно из новых, насколько я знаю.

- Я смотрю ты везучий. Вряд ли единственным действием этого заклятия было внешнее старение.

- Я бы так не сказал. Будь я действительно везучим, не попал бы вообще под проклятие. С другой стороны, то, что мне удалось его отбить, пусть и не полностью и выбраться оттуда относительно целым - уже удача. К тому же я боялся что буду стареть и дальше быстрее чем положено, и умру в возрасте двадцати пяти лет под видом столетнего старца, но, к счастью, обошлось.

- А как ты попал к отступникам?

- Не слишком ли много вопросов? С чего ты взял, что я куда-то попадал?

- Просто умножил дважды два. Не хочешь - не отвечай. Считай это моей местью.

- За что, интересно?

- Думаешь приятно каждый день видеть человека, который знает о тебе все?

Ингарон смутился.

- Я надеялся что ты не будешь об этом помнить.

- Я и не помню, но несложно догадаться. Как известно, если человек не закрывает 'двери' памяти, то сильный вед, проводящий исследование узнает о нем все. А я был без сознания и не мог это контролировать.

- Хорошо, я отвечу. Дело в том, что не только отступников возмущает обязанность ограничить себя клятвой под угрозой лишения дара.

- Похоже, твое прошлое скрыто во мраке?

- Можно и так сказать. Как ты сам говорил, у Аудульва не бывает случайных людей.

Альрик, хищно улыбнувшись, двинулся в сторону веда.

- Чтож, не будем расслабляться. Мы ведь не языки тренировать собрались. Лучше скажи - какое оружие у тебя было основным?

- У меня его не было. Я не закончил учебу.

Альрик сбился, отвлекшись на разговоры, чем тут же воспользовался Ингарон, чувствительно достав его болванкой [20] по бедру. Но тот не собирался учиться на ошибках и, как ни в чем ни бывало, продолжил допрос.

- Как так - не было?

- У меня был слишком сильный дар. Местный вед научил меня всему, что знал сам, и после пятого года пора уже было принести клятву и учиться ведовству.

- А ты из Гавани отправился на север?

- Примерно так. Не сразу, конечно.

- Нда... В семнадцать люди часто совершают необдуманные поступки.

- В пятнадцать - еще чаще.

- Ого! Так рано? Раньше в Гавань принимали с десяти?

- Я там родился.

- А-а-а. Понял. Твоя мать - одна из охранительниц?

- Да.

- А она...

- Она выбрала профессию.

- Я слышал, что в Зеленой Гавани стали привечать сирот, чтобы...

Ингарон снова закончил за него:

- Чтобы соблюсти закон. Женщина-воин не может быть матерью. Мать не может быть воином. Если она рожает ребенка, то либо перестает быть охранительницей, либо оставляет ребенка и никогда не узнает, который из сирот в Гавани ее сын.

- Сложный выбор.

- Да.

- И как случилось, что ты все же принес клятву? Что-то изменилось?

- А я ее не приносил.

- Как такое возможно?

- Почти невозможно, это случайность.

- Но...

- Помнишь, вчера я говорил, кто такие отступники? Но... знаешь, что отличает настоящего отступника?

- Что?

- Жажда власти. Власти, которая под запретом для веда, принесшего клятву. И готовность идти до последнего, чтобы ее обрести. Клятва, второстепенна. Она придумана для того, чтобы не допустить людей, обладающих даром, но не имеющих ограничений высокого рода, во власть. Потому что слишком велик соблазн.

- Думаю, пора заканчивать и разговор и тренировку. Мне нужно переварить услышанное. - Альрик злорадно закончил. - К тому же Герд тяжело столько стоять в дверях.

Ингарон ошеломленно посмотрел на полуоткрытую дверь. Воспользовавшись его замешательством, Альрик бросился в атаку.

На стороне Ингарона был опыт и сила, на стороне Альрика - отточенное мастерство. Вед успешно отбивался, но неловко поставил ногу и споткнулся. Болванка с силой ударила его по лицу и до крови рассекла бровь.

- Проклятие!

Герд, переставшая скрываться за дверью после того, как Альрик выдал ее присутствие, бросилось к Ингарону, с перекошенным лицом зажимавшего рассеченную бровь. Она вытащила платок и зажала рану.

Альрик виновато развел руками.

- Прости, я не смог остановить болванку.

- Ничего страшного, хотя и приятного конечно мало.

- Залечить?

- Оно того не стоит [21].

- Ну и хорошо, мне жить проще.

- Вы с ума сошли, ведь шрам же останется. - Герд обеспокоенно рассматривала глубокую рану. - Пойдем, надо зашить, а то всю красоту испортит.

- Было бы что портить.

- Это точно.- За последнюю неделю Альрик сильно переменился и почти вернулся к своей обычной манере - передразнивать и ерничать над каждым словом близких людей. Герд была рада этой перемене.

Последние ручьи талой воды уже пробежали по земле. Лес покрылся золотисто-красным туманом - распускались первые листочки. Герд родила сына. Она не стала называть его именем отца, как часто делали, если муж погибал. Ребенка назвали Даг - день. Альрик любил смотреть, как Герд возилась с младенцем. Ему никогда не надоедала эта картина, такой она была мирной и спокойной.

С каждым удлиняющимся днем, Альрик чувствовал, как на него давит чувство вины. За то, что он недостаточно сильно горевал, за то, что его родные до сих пор не отомщены. Альрик так привык находиться от родных на расстоянии, что ему и сейчас казалось: где-то далеко они все еще живы. И, вспоминая, что это не так, он каждый раз переживал их смерть заново. Альрик проклинал себя за то, что не мечтает вернуть престол своему роду. Нет, в его душе было только желание отомстить.

Альрик часами сидел на широкой каменной ступеньке у фонтана и смотрел вдаль, размышляя. Он понимал, что бездействовать дольше невозможно и нужно выбрать свой путь. По сути, Альрик уже дано все решил, но долго не признавался в этом даже себе. Теперь же пора было взглянуть правде в глаза.

Как и многие другие знатные и известные люди, Аудульв и его семейство получили приглашение на посвящение Алинаро [22]. Купец был возмущен.

- Как я смогу смотреть на посвящение нового крона, зная, что он сотворил? Смотреть и не вырвать его бесстыжих глаз, не выжечь каленым железом эту грязь!

Альрик впервые видел купца в такой ярости. Должно быть она копилась много дней, ведь повод, вызвавший вспышку был мал.

После, успокоившись, Аудульв отправил Хранителю благодарность за приглашение и заверил его, что будет счастлив поздравить будущего крона лично.

Альрик осторожно прикрыл дверь и крутанул шар с ведовским огнем. Кабинет осветился. Аудульв сидел за столом. За последние полгода купец сильно постарел. Он повернулся было посмотреть, кто нарушил его одиночество, но, увидев Альрика, снова уставился в пространство.

- Аудульв, ты позволишь мне отправиться в столицу с собой?

Тот кивнул.

- Конечно, если ты этого хочешь. Только ведь то, что ты еще есть на свете, держится в тайне.

- Мы что-нибудь придумаем.

Купец выжидательно смотрел на Альрика. Он не спрашивал о том, какое же решение принял кронтин, но нетрудно было заметить, что давно ожидал, когда же Альрик с ним поделится.

Альрику было известно: Аудульв считал, что за власть следовало бороться. Он не говорил ничего прямо, но это было и не нужно. Реши он отвоевать престол, Аудульв вложит в это дело всю душу. С его связями и средствами восстановление на троне рода Инир было возможно. Но Альрик не мог решиться на это.

Прошло уже полгода. Нового правителя приняли люди. И, надо сказать, Алинаро вполне хорошо управлялся с доставшейся ему властью. Было получено согласие всех высоких родов и в день Ночи Лета Алинаро станет называться кроном Огненных земель.

Альрик не мог сделать то, чего ждал от него Аудульв. Подняться на борьбу - значит своими руками принести войну в страну, только оправившуюся от последнего бедствия.

Альрик с горечью подумал, что Вальгард ни на секунду не усомнился бы в необходимости бороться за престол. Но Вальгарда больше не было. А он, второй кронтин, ставший неожиданно наследником, не хотел власти. В глубине души Альрик понимал: главным является вовсе не благородное желание избавить страну от гражданской войны. Альрик не чувствовал в себе стремления положить все, что у него было ради такой цели.

- Мне известно: ты хочешь узнать, что я решил. Так вот: Альрик умер. Собственно, еще после имянаречения в Гавани я все равно что переродился - из школы вернулся другой человек. А Горячий ветер избавил мою душу от того, что еще оставалось во мне от второго кронтина.

Это была правда. Альрик, второй кронтин Огненных земель, Хранитель ключей Золотой кронии погиб. Остался Гейр. Парень без рода и племени. Человек без родового имени и места, которое он может назвать домом. Он сейчас почти здоров. Все его умения при нем. Альрик уйдет и оставит Алинаро власть, которой тот так желал.

Аудульв опустил глаза. Альрик старательно закрывался, чтобы не ощущать его чувств - не хотел знать, как сильно разочарован друг отца.

- Алинаро - тварь и я буду проклинать его всю жизнь. Но он хороший правитель. У него есть взрослый сын, который уже сделал успешную карьеру в казначействе. Он станет продолжателем династии. Я не могу снова повергнуть страну в хаос.

Альрик сказал не все. Прежде чем уйти, он отомстит. Не Алинаро - его смерть слишком больно ударит по стране. Нельзя ослаблять страну и власть - этим сразу воспользуются.

Но убил его родителей не Алинаро, хотя тот знал и одобрил совершенное. Горячий ветер наслал вед. Только за одно применение этого заклятия по законам Огненных земель, да и любой другой страны в Андрии, полагалась смерть. Альрик свершит правосудие и смерть Маазрина будет отмщением за жизнь родителей, сестер и брата.

Что же до Алинаро... Пусть его судьбу решат небесные.

- Ты выбираешь для себя трудный путь, мальчик.

- Он не более трудный, чем тот, которого желаете вы.

Аудульв смущенно посмотрел на него.

- Тебе не стоит мучить себя чувством вины. Мои мысли в действительности всего лишь желание восстановить справедливость. Но ты ведь прав. Это хаос. Время, когда твои претензии на престол можно было претворить в жизнь упущено. Тебя не знают в стране. Ты прости, но и на крона Сигвальда ты не похож. Так что шансов на успех у нас едва ли больше половины. Пришлось бы завоевывать свою же страну. - Купец махнул рукой, будто бы отбрасывая в сторону свои мечты и продолжил уже своим обычным деловитым тоном. - Ты уже решил, что будешь делать после церемонии?

- Уеду из страны. В конце концов я выпускник Зеленой Гавани и всегда найду себе место. Ты мне поможешь незаметно выехать?

- Да. Собственно до столицы мы поедем вместе с очередным караваном. Пусть караванщики погуляют на празднике. А потом караван отправится на другой конец Андрии. Думаю тебе будет удобно с ними уехать. И помни: я всегда помогу тебе всем, чем смогу, если это не будет угрожать безопасности моей семьи. Поэтому, будет надобность - ты знаешь, как со мной связаться.

Альрик с облегчением выдохнул: Аудульв принял его решение.

- Спасибо тебе.

Герд, едва оправившаяся от родов, осталась дома. Альрик зашел к ней перед отъездом. Потом она конечно придет проводить караван, но ему хотелось сказать ей 'прощай' наедине.

Герд укачивала сына. Даг уже уснул, и Герд вышла вместе с Альриком в коридор, осторожно, чтобы не стукнуть, прикрыв за собой дверь. Она смотрела на него так, будто пыталась запомнить навсегда. А может быть и правда пыталась.

Он сжал тонкие кисти Герд.

- Я решил, что должен сказать тебе... Я не говорил... Если бы не ты - мне никогда не удалось бы выбраться из болота, в которое угодила моя дорога. Я помню это и благодарю судьбу за то, что мы родились в одно время и встретились.

- Мне было радостно помочь тебе. Ведь ты тоже тогда, еще осенью, помог мне.

Грустная улыбка Герд погасла, даже в глазах не осталось ни следа от нее.

- Ты больше ведь не вернешься, верно?

- Нет. Моя жизнь в этой стране окончилась. Нужно искать другое место.

- Мне будет не хватать тебя...

- Мне тоже будет очень не хватать тебя, дома в Красном лесу. Но эта жизнь закончилась.

- Альрик...

- Не Альрик - Гейр. Альрик умер.

- Да. Гейр. Но все равно - не забывай о нас. Для нас ты родной. Что бы ни произошло - мы все равно будет для тебя близкими людьми.