|
|
||
en.Филонус . Доброе утро, Гилас; не ожидал я встретить тебя так рано вне дома.
en.Гилас . В самом деле, это несколько необычно; но мои мысли были так захвачены предметом, о котором я вчера вечером беседовал, что я не мог спать и решил встать и пройтись по саду.
en.Филонус . Счастливый случай, который показывает тебе, каких невинных и приятных удовольствий ты лишаешься каждое утро. Может ли быть более приятное время дня или более восхитительное время года? Это пурпурное небо, это безыскусственное, но приятное пение птиц, душистые цветы на деревьях и кустах, мягкое действие восходящего солнца, - эти и тысячи безымянных красот природы наполняют душу таинственным восторгом; ее способности, свежие и живые в такое время, восприимчивы к размышлениям, к которым нас естественно располагает уединение сада и тишина утра. Но, я боюсь, я прервал твои мысли, ты как будто был чем-то озабочен?
en.Гилас . Это верно, и ты меня очень обяжешь, если позволишь мне продолжать в том же направлении; но я ни в коем случае не хотел бы лишиться твоего общества, ибо мои мысли всегда текут легче в дружеской беседе, чем когда я один; я прошу только, чтобы ты позволил мне поделиться с тобой моими размышлениями.
en.Филонус . От всего сердца; я сам хотел тебя об этом просить, но ты предупредил меня.
en.Гилас . Я размышлял о странной судьбе тех людей, которые во все времена, в силу ли желания отличаться от толпы или в силу другого неожиданного оборота мысли, делают вид, что или вовсе ни во что не верят, или верят в самые сумасбродные вещи в мире. С этим, однако, можно было бы примириться, если бы их парадоксы и скептицизм не влекли за собой некоторых последствий, наносящих ущерб всему человечеству. Но зло здесь заключается в том, что когда люди, имеющие меньше досуга, видят, как те, кто посвятил, как предполагают, все свое время поискам знания, признаются в полном невежестве во всех отношениях или высказывают взгляды, противоречащие ясным и общепринятым положениям, то у них должно явиться искушение усомниться в важнейших истинах, которые они до тех пор считали священными и бесспорными.
en.Филонус . Я совершенно согласен с тобой относительно нездорового влияния притворных сомнений одних философов и фантастических причуд других. В последнее время я ушел так далеко в этом направлении, что даже стал считать некоторые возвышенные понятия, которые я почерпнул в их школах, за вульгарные мнения. И поверь моему слову, что со времени этого бунта против метафизических понятий и перехода к ясным указаниям природы и здравого смысла я нахожу свой разум удивительно просветленным, так что я теперь легко понимаю очень много вещей, которые прежде были для меня совершенной тайной и загадкой.
en.Гилас . Мне приятно, что то, что я о тебе слышал, оказывается пустыми разговорами.
en.Филонус . Скажи же, что это за разговоры?
en.Гилас . Во вчерашней беседе тебя изображали так, как будто ты защищаешь самое сумасбродное мнение, какое только может проникнуть в человеческий ум, - именно что на свете не существует ничего подобного материальной субстанции.
en.Филонус . Что ничего подобного тому, что философы называют материальной субстанцией, не существует, я убежден серьезно; но, если мне покажут, что здесь кроется что-нибудь нелепое или какое-либо проявление скептицизма, у меня будет такое же основание отказаться от этого взгляда, какое, представляется мне, у меня есть теперь, для того чтобы отвергнуть противоположное мнение.
en.Гилас . Как! Может ли быть что-нибудь более фантастическим, более противоречащим здравому смыслу или более явным примером скептицизма, чем думать, будто материя не существует?
en.Филонус . Тише, милый Гилас. Что, если бы ты, считающий, что она существует, именно благодаря этому мнению оказался большим скептиком и защитником взглядов более парадоксальных и противоречащих здравому смыслу, чем я, не допускающий ничего подобного?
en.Гилас . Ты мог бы с таким же успехом убедить меня в том, что часть больше целого, и в том, что, во избежание нелепости и скептицизма, я должен отказаться от своего мнения в этом пункте.
en.Филонус . Ну хорошо! Согласен ли ты признать истинным то мнение, которое по исследовании окажется наиболее согласуемым со здравым смыслом и наиболее далеким от скептицизма?
en.Гилас . От всего сердца. Раз ты желаешь начать дискуссию о самых ясных вещах в природе, я готов выслушать, что и ты имеешь сказать.
en.Филонус . Скажи, Гилас, что ты понимаешь под словом "скептик"?
en.Гилас . Я разумею под этим то же, что разумеют все люди: человека, который во всем сомневается.
en.Филонус . Тогда того, кто не питает сомнения относительно какого-нибудь частного пункта, по отношению к этому пункту нельзя считать скептиком.
en.Гилас . Согласен с тобой.
en.Филонус . В чем состоит сомнение: в принятии утвердительной или отрицательной стороны вопроса?
en.Гилас . Ни той ни другой; ибо всякий, кто понимает по-английски, но может не знать, что сомнение обозначает колебание между обоими направлениями.
en.Филонус . Тогда того, кто отрицает какой-нибудь пункт, так же нельзя назвать сомневающимся в этом пункте, как и того, кто утверждает его с той же степенью уверенности.
en.Гилас . Верно.
en.Филонус . И, следовательно, за такое отрицание его так же нельзя считать скептиком, как и того, кто утверждает.
en.Гилас . Признаю это.
en.Филонус . Как же получается тогда, Гилас: ты называешь меня скептиком за отрицание существования материи? Ибо, как ты сам можешь видеть, я столь же решителен в отрицании, как ты в утверждении.
en.Гилас . Погоди, Филонус, я допустил небольшой промах в определении, но нельзя останавливаться на каждом промахе, который мы допускаем во время беседы. Я сказал, действительно, что скептик - тот, кто во всем сомневается; но я должен был бы добавить: или тот, кто отрицает реальность и достоверность вещей.
en.Филонус . Каких вещей? Ты имеешь в виду научные положения и теоремы? Но они, как ты знаешь, всеобщие интеллектуальные понятия и, следовательно, независимы от материи; поэтому отрицание последней не заключает в себе их отрицания.
en.Гилас . Согласен. Но разве нет других вещей? Что ты думаешь о недоверии к ощущениям, об отрицании действительного существования чувственных вещей или о ссылке на полное незнание их? Разве этого недостаточно, чтобы назвать человека скептиком?
en.Филонус . Давай исследуем, кто из нас отрицает действительность чувственных вещей или в большей степени убежден в неведении их; ведь если я правильно тебя понимаю, тот и должен считаться большим скептиком?
en.Гилас . Это и мое желание.
en.Филонус . Что ты подразумеваешь под чувственными вещами?
en.Гилас . Вещи, которые воспринимаются чувствами. Разве ты можешь себе представить, чтобы я подразумевал что-нибудь иное?
en.Филонус . Прости, Гилас, если я хочу ясно усвоить твои понятия; ведь это может сильно сократить наше исследование. Позволь мне поэтому задать тебе еще один вопрос. Воспринимаются ли чувствами только те вещи, которые воспринимаются непосредственно? Или можно в собственном смысле назвать чувственными также и те вещи, которые воспринимаются опосредствованно или не без посредства других?
en.Гилас . Я не вполне понимаю тебя.
en.Филонус . При чтении книги я непосредственно воспринимаю буквы, но опосредствованно, или посредством этих последних, моему разуму внушаются понятия бога, добродетели, истины и т. д. Но ведь вне всякого сомнения буквы действительно являются вещами чувственными или воспринимаемыми с помощью чувств; и я хотел бы знать, считаешь ли ты вещи, внушаемые ими, также чувственными?
en.Гилас . Конечно нет; было бы нелепо думать, что бог или добродетель - чувственные вещи, хотя они могут обозначаться и внушаться разуму чувственными знаками, с которыми они имеют некоторую произвольную связь.
en.Филонус . Тогда, по-видимому, под чувственными вещами ты подразумеваешь только те, которые могут быть восприняты чувствами непосредственно?
en.Гилас . Совершенно верно.
en.Филонус . Не следует ли из этого, что хотя я вижу одну часть неба красной, а другую голубой и что хотя мой разум с очевидностью заключает отсюда, что должна быть некоторая причина этого различия цветов, тем не менее эта причина не может быть названа чувственной вещью, или вещью, воспринимаемой чувством зрения?
en.Гилас . Следует.
en.Филонус . Точно так же, хотя я слышу разнообразные звуки, тем не менее нельзя сказать, что я слышу причины этих звуков?
en.Гилас . Нельзя.
en.Филонус . И когда с помощью осязания я воспринимаю вещь как горячую и тяжелую, я не могу с достоверностью и точностью сказать, что чувствую причину ее теплоты или веса?
en.Гилас . Чтобы предупредить дальнейшие вопросы этого рода, я говорю тебе раз навсегда, что под чувственными вещами я подразумеваю только такие, которые воспринимаются чувствами, и что действительно чувства не воспринимают ничего такого, чего они не воспринимают непосредственно, так как они не делают никаких выводов. Поэтому выведение причин и поводов из действий и явлений, которые одни только и воспринимаются чувствами, всецело относится к разуму.
en.Филонус . Тогда в этом пункте мы согласны: чувственные вещи суть только те, которые непосредственно воспринимаются чувствами. Будь добр дальше сказать, воспринимаем ли мы непосредственно зрением что-нибудь кроме света, цвета и формы; или слухом - что-нибудь кроме звуков; нёбом что-либо кроме вкусовых ощущений; обонянием - кроме запахов; или осязанием - больше, чем осязаемые качества?
en.Гилас . Нет.
en.Филонус . Очевидно, таким образом, что если ты устранишь все чувственные качества, то ничего чувственного не останется?
en.Гилас . Согласен.
en.Филонус . Чувственные вещи поэтому не что иное, как те же чувственные качества или сочетания чувственных качеств?
en.Гилас . Не что иное.
en.Филонус . Теплота, следовательно, является чувственной вещью?
en.Гилас . Конечно.
en.Филонус . Не состоит ли реальность чувственных вещей в том, что они воспринимаются? Или она есть нечто отличное от их воспринимаемого бытия и не стоит ни в каком отношении к разуму?
en.Гилас . Существовать - одно, а быть воспринимаемым - другое.
en.Филонус . Я говорю, имея в виду только чувственные вещи; и о них я спрашиваю: подразумеваешь ли ты под их действительным существованием некоторое самостоятельное бытие вне разума, и притом отличное от их воспринимаемого бытия?
en.Гилас . Я подразумеваю действительное абсолютное бытие, отличное от их воспринимаемого бытия, и без какого-либо отношения к последнему.
en.Филонус . Теплота, если допустить ее действительное бытие, должна существовать вне разума?
en.Гилас . Должна.
en.Филонус . Скажи мне, Гилас, совместимо ли это действительное существование одинаково со всеми степенями теплоты, какие мы воспринимаем, или существует какое-либо основание, в силу которого мы должны приписывать его одним степеням и отрицать относительно других? Если такое основание есть, то сообщи мне, пожалуйста, его.
en.Гилас . Какую бы степень тепла мы ни воспринимали чувствами, мы можем быть уверены, что та же степень существует в объекте, которым она вызывается.
en.Филонус . Как! Самая высокая так же, как и самая низкая?
en.Гилас . Я говорю, что основание, очевидно, одно и то же по отношению к обеим: обе воспринимаются чувствами; больше того, более высокая степень тепла воспринимается лучше; следовательно, если есть какая-либо разница, то она состоит в том, что мы более уверены в действительном существовании высокой степени, чем можем быть уверены в действительности более низкой.
en.Филонус . Но не есть ли самая сильная и высокая степень тепла очень большее страдание?
en.Гилас . Никто но может этого отрицать.
en.Филонус . А невоспринимающая вещь может испытывать страдание или наслаждение?
en.Гилас . Конечно, нет.
en.Филонус . Твоя материальная субстанция есть бытие, лишенное чувств, или бытие, одаренное чувством и восприятием?
en.Гилас . Она, без сомнения, лишена чувств
en.Филонус . И поэтому не может быть субъектом страдания?
en.Гилас . Никоим образом.
en.Филонус . Следовательно, не может обладать и самой высокой степенью тепла, воспринимаемой чувством, раз ты признаешь, что она не есть субъект даже малого страдания?
en.Гилас . Согласен с этим.
en.Филонус . Что же мы должны сказать в таком случае о твоем внешнем объекте; он - материальная субстанция или нет?
en.Гилас . Он - материальная субстанция с чувственными качествами, присущими ей.
en.Филонус . Как же может существовать в ней высокая степень тепла, раз ты признаешь, что она не может быть в материальной субстанции? Я хотел бы, чтобы ты разъяснил этот пункт.
en.Гилас . Погоди, Филонус, я боюсь, не промахнулся ли я, приняв, что сильная теплота есть страдание. Скорее, пожалуй, страдание есть нечто отличное от теплоты и следствие или действие ее.
en.Филонус . Если ты поместишь руку возле огня, воспримешь ты одно простое единообразнее ощущение или два раздельных ощущения?
en.Гилас . Одно простое ощущение.
en.Филонус . Не воспринимается ли теплота непосредственно?
en.Гилас . Да.
en.Филонус . А страдание?
en.Гилас . Конечно.
en.Филонус . Если принять поэтому во внимание, что и то и другое непосредственно воспринимается в одно и то же время и что огонь вызывает в тебе только одну простую или несложную идею, то отсюда следует, что эта же простая идея есть в одно и то же время и непосредственно воспринимаемая интенсивная теплота, и страдание, а следовательно, непосредственно воспринимаемая интенсивная теплота не является чем-либо отличным от особого рода страдания.
en.Гилас . По-видимому, так.
en.Филонус . Далее, подумай, Гилас, можешь ли ты представить сильное ощущение, которое было бы свободно от неудовольствия или удовольствия?
en.Гилас . Не могу.
en.Филонус . Или можешь ли ты составить себе идею о чувственном страдании или удовольствии вообще, независимо от всякого представления о теплоте, холоде, вкусах, запахах и т. п. в частности?
en.Гилас . Не думаю, чтобы это было возможно.
en.Филонус . Не следует ли из этого, что чувственное страдание не есть нечто отличное от этих ощущений или идей, когда они достигают сильной степени?
en.Гилас . Этого отрицать нельзя; и, по правде говоря, я начинаю подозревать, что очень сильная теплота не может существовать иначе как только в воспринимающем ее уме (mind).
en.Филонус . Как! Ты находишься, значит, в скептическом состоянии колебания между утверждением и отрицанием?
en.Гилас . Я думаю, в этом пункте я могу не колебаться. Очень сильная и вызывающая страдание теплота не может существовать вне разума.
en.Филонус . Следовательно, она, по-твоему, не имеет реального бытия?
en.Гилас . Я признаю это.
en.Филонус . Таким образом, верно, что в природе нет ничего действительно горячего?
en.Гилас . Я не отрицал, что в телах есть некоторая реальная теплота. Я говорю только, что не существует такой вещи, как реальная интенсивная теплота.
en.Филонус . Но разве ты перед тем не говорил, что все степени теплоты должны быть одинаково реальны, а если уж есть какая-нибудь разница, то лишь в том, что высокая степень должна быть несомненно более реальной, чем низкая?
en.Гилас . Верно, но это произошло потому, что тогда я не принял во внимание основание, которое имеется для различения их, которое я теперь ясно вижу. А именно: так как интенсивная теплота есть не что иное, как особый род неприятного ощущения, а страдание может существовать только в воспринимающем существе, то отсюда следует, что интенсивная теплота не может реально существовать в невоспринимающей телесной субстанции. Но это не есть основание к тому, чтобы отрицать существование теплоты в более низкой степени в такого рода субстанции.
en.Филонус . Но каким образом мы будем в состоянии отличать степени теплоты, существующие только в уме, от тех, которые существуют вне его?
en.Гилас . Это не представляет затруднения. Ты знаешь, что самая низкая степень неприятного не может существовать, не будучи воспринята; какова бы ни была поэтому степень теплоты, неприятное ощущение существует только в уме. Что же касается всех других степеней тепла, то ничто нас не обязывает думать о них то же самое.
en.Филонус . Мне кажется, ты согласился уже, что невоспринимающее существо точно так же не способно испытывать удовольствие, как и неудовольствие.
en.Гилас . Согласился.
en.Филонус . А умеренное тепло или более мягкая степень теплоты чем та, которая причиняет неприятность, не есть ли удовольствие?
en.Гилас . Так что же?
en.Филонус . Следовательно, оно не может существовать вне ума в невоспринимающей субстанции, или в теле.
en.Гилас . По-видимому, так.
en.Филонус . Так как поэтому и те степени теплоты, которые неприятны, могут существовать только в мыслящей субстанции, то не можем ли мы из этого заключить, что внешние тела абсолютно не способны иметь какую бы то ни было степень теплоты?
en.Гилас . По более зрелом размышлении я не считаю столь же очевидным, что умеренная теплота является в такой же мере удовольствием, как высокая ее степень - неудовольствием.
en.Филонус . Я утверждаю, что умеренная теплота - такое же большое удовольствие, как ее высокая степень - неудовольствие. Но если ты согласен, что она - хотя бы малое удовольствие, это оправдывает мое заключение.
en.Гилас . Я скорее назвал бы это безболезненностью. По-видимому, это не что иное, как отсутствие и неудовольствия, и удовольствия. А что такое качество или состояние может быть свойственно немыслящей субстанции, я надеюсь, ты не будешь отрицать.
en.Филонус . Если ты решил настаивать на том, что мягкая степень теплоты не есть удовольствие, то я не знаю, как иначе убедить тебя, - разве только сославшись на твое собственное чувство. А что ты думаешь о холоде?
en.Гилас . То же, что и о тепле. Сильная степень холода - страдание, ибо чувствовать очень большой холод - значит воспринимать большую неприятность: поэтому он не может существовать вне ума; по меньшая степень холода может, так же точно как и меньшая степень тепла.
en.Филонус . Поэтому о тех телах, при прикосновении которых к нашему телу мы воспринимаем умеренную степень теплоты, нужно заключить, что в них имеется умеренная степень теплоты; а о тех, от прикосновения которых мы чувствуем такую же степень холода, нужно думать, что в них имеется холод.
en.Гилас . Нужно.
en.Филонус . Может быть верным какое-нибудь учение, которое необходимо приводит нас к нелепости?
en.Гилас . Без сомнения нет.
en.Филонус . Не является ли нелепостью думать, что одна и та же вещь может быть в одно и то же время холодной и теплой?
en.Гилас . Конечно.
en.Филонус . Предположим теперь, что одна рука у тебя горячая, а другая - холодная и что ты обе сразу опускаешь в сосуд с водой средней температуры; не будет ли вода казаться для одной руки холодной, для другой теплой?
en.Гилас . Будет.
en.Филонус . Не должны ли мы поэтому, на основании наших предпосылок, заключить, что она и холодная и теплая в одно и то же время, т.е., согласно твоему собственному признанию, поверить в нелепость?
en.Гилас . Признаюсь, похоже на то.
en.Филонус . Следовательно, сами исходные положения ложны, раз ты признал, что верная предпосылка не приводит к нелепости.
en.Гилас . Но в конце концов может ли быть что-нибудь нелепее утверждения, что в огне нет теплоты?
en.Филонус . Чтобы сделать этот пункт еще яснее, скажи, не должны ли мы в двух совершенно сходных случаях высказывать одно и то же суждение?
en.Гилас . Должны.
en.Филонус . Когда ты уколешь палец булавкой, не разрывает ли и не разделяет ли она мышечные волокна?
en.Гилас . Конечно.
en.Филонус . А если ты сожжешь палец углем, будет дело обстоять иначе?
en.Гилас . Нет.
en.Филонус . Так как ты не считаешь, что само ощущение, вызываемое булавкой или чем-либо подобным, находится в булавке, то ты не можешь, согласно тому, что ты теперь, признал, сказать, что ощущение, вызываемое огнем или чем-нибудь подобным, находится в огне.
en.Гилас . Хорошо, это находится в соответствии с тем, что я признал: я согласен уступить в этом пункте и признаю, что тепло и холод - только ощущения, существующие в нашей душе. Но остается еще немало данных, чтобы удовлетворить реальность внешних предметов.
en.Филонус . Но что скажешь ты, Гилас, если окажется, что явление остается тем же самым в отношении ко всем остальным чувственным качествам и что существования их вне разума точно так же нельзя допустить, как и существования тепла и холода?
en.Гилас . Тогда, действительно, ты кое-что сделаешь для достижения цели; но я не думаю, что это может быть доказано.
en.Филонус . Исследуем их по порядку. Что ты думаешь о вкусах - существуют они вне ума или нет?
en.Гилас . Может ли кто-нибудь сомневаться в таких своих ощущениях, как то, что сахар сладок или что полынь горька?
en.Филонус . Скажи мне, Гилас, является ли сладкий вкус особым удовольствием, приятным ощущением или нет?
en.Гилас . Является.
en.Филонус . И не есть ли горечь особая неприятность или неудовольствие?
en.Гилас . Конечно, так.
en.Филонус . Но если сахар и полынь - немыслящие телесные субстанции, существующие вне ума, то как могут сладость или горечь, т. е. удовольствие или неудовольствие, быть присущи им?
en.Гилас . Погоди, Филонус, я вижу теперь, в чем состояло мое заблуждение все это время. Ты спрашивал, не составляют ли тепло и холод, сладость и горечь особых видов удовольствия и неудовольствия, на что я просто отвечал: составляют. Между тем я должен был бы сделать следующее различение: эти качества составляют удовольствие или неудовольствие, поскольку они воспринимаются нами, но не поскольку они существуют во внешних объектах. Поэтому мы не должны заключать абсолютно, что в огне нет тепла или в сахаре - сладости, а только - что тепло или сладость, поскольку они воспринимаются нами, находятся в огне или в сахаре. Что ты скажешь на это?
en.Филонус . Я скажу, что это не имеет никакого отношения к нашей задаче. У нас разговор все время идет о чувственных вещах, которые ты определил как вещи, ко торые мы непосредственно воспринимаем нашими, чувствами. О каких бы других качествах, отличных от этих, ты ни говорил, я ничего о них не знаю, и они совершенно не относятся к обсуждаемому вопросу. Ты можешь, допустим, утверждать, что ты открыл некоторые качества, которых ты не воспринимаешь, и утверждать, что эти нечувственные качества существуют в огне и в сахаре. Но какое употребление из этого ты можешь сделать в данном случае, я не в состоянии понять. Скажи мне поэтому еще раз: признаешь ли ты, что тепло и холод, сладость и горечь (подразумевая те качества, которые воспринимаются чувствами) не существуют вне ума?
en.Гилас . Я вижу, что настаивать ни к чему, поэтому я уступаю и, что касается упомянутых качеств, не буду спорить. Хотя, признаюсь, странно звучит-утверждать, что сахар не сладок.
en.Филонус . Чтобы ты еще больше убедился, заметь также следующее: то, что обыкновенно кажется сладким, больному нёбу покажется горьким. И ничего не может быть яснее того, что разным лицам одна и та же пища представляется различного вкуса то, .чем наслаждается один, в другом вызывает отвращение. А как могло бы это быть, если бы вкус был чем-то действительно присущим пище?
en.Гилас . Признаюсь, я не знаю как.
en.Филонус . Затем нужно рассмотреть запахи. И относительно их я хотел бы знать, не относится ли к ним целиком то, что было сказано о вкусе? Не являются ли они в такой же мере приятными или неприятными ощущениями?
en.Гилас . Являются.
en.Филонус . Считаешь ли ты в таком случае возможным, чтобы они существовали в невоспринимающей вещи?
en.Гилас . Нет.
en.Филонус . Или, можешь ли ты представить себе, чтобы нечистоты и отбросы вызывали у нечистоплотных животных, которые ими охотно питаются, те же запахи, которые мы воспринимаем в них?
en.Гилас . Никоим образом.
en.Филонус . Не можем ли мы, таким образом, заключить о запахах, что они, подобно другим вышеупомянутым качествам, могут существовать только в воспринимающей субстанции или в разуме?
en.Гилас . Я думаю.
en.Филонус . Теперь обратимся к звукам. Что мы должны думать о них: составляют ли они признаки, действительно присущие внешним телам, или нет?
en.Гилас . Что они не присущи звучащим телам, ясно из того, что колокольчик, в который ударяют под пустым колоколом воздушного насоса, не издает звука. Поэтому носителем звука нужно рассматривать воздух.
en.Филонус . Что является основанием для этого, Гилас?
en.Гилас . Дело в том, что, когда в воздухе возникает какое-нибудь движение, мы воспринимаем звук - более сильный или более слабый, в зависимости от движения воздуха; если бы в воздухе не было никакого движения, мы вообще не услыхали бы никакого звука.
en.Филонус . Соглашаясь, что мы слышим звук только тогда, когда в воздухе совершается некоторое движение, я тем не менее не вижу, как ты мог бы вывести из этого, что сам звук находится в воздухе.
en.Гилас . Не что иное, как движение во внешнем воздухе, вызывает в уме впечатление звука. Ударяя в барабанную перепонку, оно вызывает колебание, которое через посредство слуховых нервов сообщается мозгу, вследствие чего разум испытывает воздействие со стороны ощущения, называемого звуком.
en.Филонус . Как! Звук, следовательно, есть ощущение?
en.Гилас . Я говорю, что так, как он воспринимается нами, он - особое ощущение.
en.Филонус . А разве может какое-нибудь ощущение существовать вне разума?
en.Гилас . Нет, конечно.
en.Филонус . Как же может звук, будучи ощущением, существовать в воздухе, если под воздухом ты подразумеваешь субстанцию, лишенную чувств и существующую вне разума?
en.Гилас . Ты должен различать, Филонус, между звуком, как он воспринимается нами и как он есть сам по себе; или (что то же) между звуком, который мы воспринимаем непосредственно, и звуком, который существует вне нас. Первый, действительно, есть особый род ощущения, а второй есть лишь колебательное или волнообразное движение в воздухе.
en.Филонус . Я думал, что уже отвел это различение ответом, который я дал, когда воспользовался им в сходном случае раньше. Но чтобы больше не возвращаться к этому: уверен ли ты, что звук, действительно, не что иное, как движение?
en.Гилас . Уверен.
en.Филонус . Поэтому все, что присуще действительному звуку, с несомненностью может быть приписано движению?
en.Гилас . Может,
en.Филонус . Тогда имело бы разумный смысл говорить о движении как о вещи громкой, сладкой, острой или тяжелой.
en.Гилас . Я вижу, ты решил не понимать меня. Разве не очевидно, что эти свойства или состояния принадлежат только чувственному звуку, или звуку в обычном значении слова, но не звуку в действительном и философском смысле; этот последний, как я только что говорил, есть не что иное, как известное движение воздуха.
en.Филонус . По-видимому, тогда есть два рода звука: один - обыкновенный, или тот, который слышен, другой - философский и действительный?
en.Гилас . Именно.
en.Филонус . И последний состоит в движении?
en.Гилас . Об этом я и говорил.
en.Филонус . Скажи, Гилас, к какому чувству, по-твоему, относится представление движения? К слуху?
en.Гилас . Нет, конечно; но к зрению и осязанию.
en.Филонус . Тогда из этого должно следовать, что, по-твоему, действительно звуки могут быть видимы или осязаемы, но никак не слышимы.
en.Гилас . Послушай, Филонус, ты можешь, если тебе это нравится, вышучивать мое мнение, но это не изменит истинного положения вещей. Я признаю, конечно, что выводы, к которым ты меня принуждаешь, звучат несколько странно; но обычный язык, как ты знаешь, создан простым народом и для его нужд, мы не должны поэтому удивляться, если выражения, подходящие для точных философских понятий, кажутся странными и непривычными.
en.Филонус . Это то, к чему мы пришли? Уверяю тебя, я считаю, что приобрел не мало, раз ты так легко отступаешь от обычных выражений и мнений; ведь главной частью нашего изыскания было исследовать, чьи понятия отстоят дальше от обычного пути и в большей степени противоречат общему мнению всего света. Но можешь ли ты считать всего только философским парадоксом утверждение, что действительные звуки никогда не слышимы и что идея о них получается с помощью какого-либо другого чувства? И в этом нет ничего противоречащего природе и истинности вещей?
en.Гилас . Говоря откровенно, мне это не нравится. И после тех уступок, которые я уже сделал, я считаю правильным согласиться, что звуки также не имеют действительного бытия вне разума.
en.Филонус . Я надеюсь, тыне затруднишься признать то же самое относительно цветов.
en.Гилас . Прости меня: с цветами дело обстоит совершенно иначе. Может ли быть что-нибудь яснее того, что мы видим их в объектах?
en.Филонус . Объекты, о которых ты говоришь, я полагаю, суть телесные субстанции, существующие вне нашего разума?
en.Гилас . Да.
en.Филонус . И им присущи истинные и реальные цвета?
en.Гилас . Всякий видимый объект имеет тот цвет, который мы в нем видим.
en.Филонус . Как! Разве существует что-нибудь видимое, кроме того, что мы воспринимаем зрением?
en.Гилас . Нет, не существует.
en.Филонус . А воспринимаем ли мы что-нибудь умом, чего мы не воспринимаем непосредственно?
en.Гилас . Сколько раз ты вынуждаешь меня повторять одно и то же? Я говорю тебе: нет, не воспринимаем.
en.Филонус . Имей терпение, милый Гилас, и скажи мне еще раз, существует ли что-нибудь непосредственно воспринимаемое чувствами, за исключением чувственных качеств? Я знаю, ты говорил, что - нет; но я хотел бы снова услышать, остаешься ли ты все еще при том же мнении?
en.Гилас . Остаюсь.
en.Филонус . Скажи, пожалуйста, является ли твоя телесная субстанция чувственным качеством или комбинацией чувственных качеств?
en.Гилас . Что за вопрос! Кто же когда-нибудь думал это?
en.Филонус . У меня было основание спросить об этом, потому что ты, утверждая, что всякий видимый объект имеет тот цвет, который мы видим в нем, заставляешь видимые объекты быть телесными субстанциями; это предполагает или то, что телесные субстанции суть чувственные качества, или же, что есть нечто кроме чувственные качества, что воспринимается зрением. Но так как в этом пункте мы уже достигли соглашения и ты не отказываешься от него, то из этого получается ясное следствие, что твоя телесная субстанция не есть что-либо отличное от чувственных качеств.
en.Гилас . Ты можешь делать сколько тебе угодно нелепых выводов и стараться запутать самые ясные вещи, все-таки ты никогда не убедишь меня вопреки моим чувствам. Я ясно понимаю то, что я имею в виду.
en.Филонус . Я хочу, чтобы ты и меня заставил понять это. Но так как ты не склонен подвергнуть исследованию свое понятие телесной субстанции, то я не буду больше настаивать на этом пункте. Будь только добр сообщить мне, являются ли внешние тела окрашенными в те самые цвета, которые мы видим, или в какие-нибудь другие.
en.Гилас . В те же самые.
en.Филонус . Как! Значит, тот великолепный красный и пурпурный цвет, который мы видим вот на тех облаках, действительно присущ им? Или ты думаешь, что они сами по себе имеют какой-либо иной облик, чем облик темного тумана или пара?
en.Гилас . Я должен признать, Филонус, что эти цвета облаков не существуют в действительности такими, какими они кажутся на этом расстоянии. Это только кажущиеся цвета.
en.Филонус . Ты их называешь кажущимися ? Как же отличим мы эти кажущиеся цвета от действительных?
en.Гилас . Очень просто. Кажущимися нужно считать те, которые, появляясь только на расстоянии, исчезают при приближении.
en.Филонус . А действительными, я полагаю, нужно считать те, которые открываются при самом близком и точном наблюдении.
en.Гилас . Правильно.
en.Филонус . Это ближайшее и самое точное рассмотрение делается с помощью микроскопа или невооруженным глазом?
en.Гилас . Без сомнения, при помощи микроскопа.
en.Филонус . Но микроскоп часто открывает в объекте цвета, отличные от воспринимаемых невооруженным глазом. И если бы у нас были микроскопы, увеличивающие сверх всякой нормы, то, наверно, ни один объект, рассматриваемый через них, не казался бы того же цвета, какого он кажется невооруженному глазу.
en.Гилас . Что же ты хочешь из всего этого вывести? Ты ведь не можешь заключить, что в действительности объекты, естественно, не имеют цветов, так как путем искусственных приемов эти последние могут быть изменены или устранены.
en.Филонус . Я думаю, из твоих собственных признаний можно с очевидностью вывести, что все цвета, которые мы видим невооруженным глазом, являются только кажущимися, подобно цвету облаков, так как они исчезают при более близком и тщательном рассмотрении, которое достигается нами с помощью микроскопа. Что касается того, о чем ты говоришь в виде предупреждения, то я спрошу тебя: каким зрением лучше открывается действительное и естественное состояние объекта: очень острым и проницательным или менее острым?
en.Гилас . Первым, без сомнения.
en.Филонус . Не ясно ли из диоптрики, что микроскоп делает зрение более проницательным и представляет объекты так, как они казались бы глазу в том случае, если бы естественно был снабжен самой совершенной остротой?
en.Гилас . Конечно.
en.Филонус . Следовательно, микроскопическое изображение нужно считать таким, которое наилучшим образом показывает действительную природу вещи или то, что такое она сама по себе. Цвета поэтому, воспринимаемые с помощью микроскопа, более подлинны и действительны, чем цвета, воспринимаемые иным способом?
en.Гилас . Признаюсь, в том, что ты говоришь, есть доля правды.
en.Филонус . Кроме того, не только возможно, но и на самом деле существуют животные, глаза которых природой приспособлены для восприятия таких вещей, которые по причине их ничтожной величины ускользают от нашего зрения. Как ты себе представляешь этих непостижимых маленьких животных, воспринимаемых с помощью увеличительных стекол? Должны мы допустить, что они совершенно слепы? Или, в случае если они видят, можно себе представить, чтобы их зрение не служило точно так же для предохранения их тел от повреждений, как это обнаруживается у всех других животных? А если так, то не очевидно ли, что они должны видеть частицы, которые меньше их собственных тел и которые представятся им во всяком объекте в виде, весьма отличном от того, который возникает в нашем уме? Да и наши собственные глаза не всегда представляют нам объекты одним и тем же способом. Всякий знает, что во время желтухи все вещи кажутся желтыми. Не является ли поэтому в высокой степени вероятным, что те животные, глаза которых, как мы замечаем, устроены весьма отлично от наших и тела которых полны иных соков, в любом объекте не видят тех цветов, которые видим мы? Не следует ли из всего этого, что все цвета являются одинаково кажущимися и что ни один цвет, который мы воспринимаем, в действительности не присущ никакому внешнему объекту?
en.Гилас . По-видимому.
en.Филонус . В этом пункте не будет никакого сомнения, если ты примешь в соображение тот факт, что, если бы цвета были действительными свойствами или состояниями, присущими внешним телам, они не менялись бы без какой-либо перемены, совершающейся в самих телах; но не очевидно ли из всего сказанного, что при употреблении микроскопа, при изменении, совершающемся в глазной жидкости, или при перемене расстояния, без какого-либо действительного изменения в самой вещи, цвета объекта или меняются, или вовсе исчезают? Больше того, пусть все прочие обстоятельства остаются теми же, измени только положение некоторых объектов - и они предстанут глазу в различных цветах. То же самое происходит, когда мы рассматриваем объект при разной силе света. И разве не общеизвестно, что одни и те же тела кажутся различно окрашенными при свете свечи по сравнению с тем, какими они кажутся при свете дня? Добавь к этому опыт с призмой, которая, разделяя разнородные лучи света, меняет цвет объекта и заставляет самый белый цвет казаться невооруженному глазу темно-синим или красным. И теперь скажи мне, держишься ли ты все еще мнения, что всякому телу присущ его истинный, действительный цвет; а если ты это думаешь, то я хотел бы дальше узнать от тебя, какое определенное расстояние и положение объекта, какое особое строение и какая организация глаза, какая степень или какой род света необходимы для установления этого истинного цвета и для отличия его от кажущихся.
en.Гилас . Признаю, что я теперь совершенно убежден в том, что все они - одинаково кажущиеся, что нет цветов, действительно присущих внешним телам, и что они всецело зависят от света. И что меня утверждает в этом мнении, так это то, что в зависимости от силы света цвета бывают более или менее ярки; если же света нет, то и цвета не воспринимаются. Кроме того, допуская, что цвета существуют во внешних объектах, все-таки как было бы для нас возможно воспринимать их? Ведь ни одно внешнее тело не впечатляет разума, если оно не действует сперва на наши органы чувств. Между тем единственное действие тел есть движение, а движение не может быть сообщено иначе, как посредством толчка. Поэтому объект не может действовать на глаз на расстоянии; и ни он сам, ни его свойства не могут, следовательно, стать воспринимаемыми для сознания. Отсюда ясно следует, что какая-то смежная субстанция, непосредственно воздействуя на глаз, вызывает восприятие цветов; и такая субстанция есть свет.
en.Филонус . Как! Свет, значит, есть субстанция?
en.Гилас . Я говорю, Филонус, что внешний свет есть не что иное, как тонкая текучая субстанция, мелкие частицы которой, приведенные в оживленное движение и разными способами отраженные от различных поверхностей внешних объектов к глазу, сообщают различные движения зрительным нервам; эти движения, будучи переданы мозгу, вызывают в нем разные впечатления; а последние сопровождаются ощущениями красного, голубого, желтого и т. д.
en.Филонус . Тогда, по-видимому, свет только колеблет зрительные нервы.
en.Гилас . Больше ничего.
en.Филонус . И вслед за всяким особым движением нервов в уме вызывается ощущение, которое есть некоторый особый цвет.
en.Гилас . Правильно.
en.Филонус . И эти ощущения не имеют существования вне разума.
en.Гилас . Не имеют.
en.Филонус . Как же ты утверждаешь, что цвета в свете, раз ты под светом понимаешь телесную субстанцию вне разума?
en.Гилас . Я признаю, что свет и цвета, как они непосредственно воспринимаются нами, не могут существовать вне разума. Но сами по себе они - только движения и конфигурации некоторых неощутимых частиц материи.
en.Филонус . Таким образом, цвета в обычном смысле, или понимаемые как непосредственные объекты зрения, могут быть присущи только воспринимающей субстанции.
en.Гилас . Именно это я и говорю.
en.Филонус . Хорошо; так как ты уступаешь в том, что касается тех чувственных качеств, которые единственно считаются цветами всем человеческим родом, то можешь держаться какого тебе угодно взгляда на вышеназванные "невидимые качества" философов. Не мое дело спорить об этом; я только советовал бы тебе подумать над тем, благоразумно ли будет с твоей стороны, принимая во внимание произведенное нами исследование, утверждать, что красное и синее, которое мы видим, не являются действительными цветами, а таковыми на самом деле оказываются некоторые непознаваемые движения и формы, которых никто никогда не видел и не может видеть. Не являются ли они понятиями неприемлемыми и не приводят ли они к некоторым столь же смешным выводам, как те, которые ты должен был отвергнуть, когда мы говорили о звуках?
en.Гилас . Признаюсь чистосердечно, Филонус, что упорствовать дальше бесполезно. Цвета, звуки, вкусы - словом, все так называемые вторичные качества безусловно не имеют существования вне разума. Но это признание не дает основания предполагать, что я сколько-нибудь умаляю реальность материи или внешних объектов; ведь это не больше, чем утверждают некоторые философы, которые тем не менее, насколько только можно представить, далеки от отрицания материи. Чтобы понять это яснее, ты должен знать, что чувственные качества делятся философами на первичные и вторичные. Первые суть протяженность, форма, плотность, тяжесть, движение и покой. И эти качества они считают действительно существующими в телах. Вторые - те, которые перечислены выше, или, коротко, все чувственные качества, кроме первичных; они-то, по их утверждению, и являются ощущениями и идеями, существующими только в уме. Но обо всем атом, я не сомневаюсь, ты осведомлен. Я со своей стороны давно знал, что такое мнение распространилось среди философов. Но до сих пор еще не был вполне убежден в его правильности.
en.Филонус . Ты все еще держишься того мнения, что протяжение и форма присущи внешним немыслящим субстанциям?
en.Гилас . Да.
en.Филонус . А что, если те же аргументы, которые были приведены против вторичных качеств, будут годиться и против первичных?
en.Гилас . Ну тогда я буду обязан признать, что они также существуют только в уме.
en.Филонус . По-твоему, форма и протяженность, которые ты воспринимаешь чувством, на самом деле существуют во внешнем объекте или в материальной субстанции?
en.Гилас . Да.
en.Филонус . Имеют ли основания все остальные животные думать то же о тех формах и протяженностях, которые они видят и чувствуют?
en.Гилас . Без сомнения, если они вообще что-либо думают.
en.Филонус . Скажи мне, Гилас, думаешь ли ты, что чувства даны для самосохранения и благополучной жизни всем животным или даны с этой целью только человеку?
en.Гилас . Я не сомневаюсь, что они имеют то же самое назначение у всех остальных животных.
en.Филонус . Если так, то не необходимо ли, чтобы они были способны воспринимать посредством чувств собственные члены и тела, которые могут вредить им?
en.Гилас . Конечно.
en.Филонус . Тогда нужно предположить, что клещ видит собственную ножку и вещи, равные ей, тебе они в то же время кажутся едва различимыми или в лучшем случае всего только видимыми точками.
en.Гилас . Не могу отрицать итого.
en.Филонус . А созданиям более мелким, чем клещ, не будут ли они казаться еще больше?
en.Гилас . Будут.
en.Филонус . Настолько, что то, что ты едва можешь различить, какому-нибудь крайне мелкому животному покажется огромной горой?
en.Гилас . Со всем этим я согласен.
en.Филонус . Может одна и та же вещь в одно и то же время сама по себе быть разного размера?
en.Гилас . Было бы нелепостью изображать так.
en.Филонус . Но из твоих допущений следует, что как протяжение, воспринимаемое тобою, так и протяжение, воспринимаемое самим клещом, а равным образом и протяжения, воспринимаемые более мелкими животными, - каждое из них есть истинное протяжение ножки клеща; это значит, согласно твоим собственным предпосылкам, что ты пришел к нелепости.
en.Гилас . По-видимому, здесь есть некоторое затруднение.
en.Филонус . Далее, не признал ли ты, что свойство, действительно присущее объекту, не может измениться без изменения в нем самом?
en.Гилас . Признал.
en.Филонус . Кроме того, когда мы приближаемся к какому-нибудь объекту или удаляемся от него, видимое протяжение изменяется, будучи на одном расстоянии в десять или даже в сто раз больше, чем на другом. Не следует ли поэтому отсюда равным образом, что оно в действительности не присуще объекту?
en.Гилас . Признаюсь, я в затруднении, что тут и думать.
en.Филонус . Твое суждение определится тотчас же, как только ты решишься думать об этом свойстве так же непредвзято, как ты думал об остальных. Разве для нас не являлось убедительным аргументом то, что ни тепло, ни холод не находятся в воде, так как она кажется теплой одной руке и холодной другой?
en.Гилас . Являлось.
en.Филонус . И разве не значит рассуждать точно так же, если мы заключаем, что объект не обладает ни протяженностью, ни формой, ибо одному глазу он кажется малым, гладким и круглым, а другому - большим, неровным и угловатым?
en.Гилас . Совершенно верно. Но разве так бывает когда-либо?
en.Филонус . Ты можешь в любое время произвести эксперимент, глядя одним глазом просто , а другим - через микроскоп.
en.Гилас . Я не знаю, как мне отстоять это, но я неохотно пошел бы па уступки в вопросе о протяженности, так как от такой уступки вижу много неудобных последствий.
en.Филонус . Неудобных, ты говоришь? Но после сделанных уже уступок, я надеюсь, ты ни перед чем не остановишься из-за неудобства. А, с другой стороны, разве не оказалось бы очень неудобным, если бы общее рассуждение, которое обнимает все другие чувственные качества, не включало также протяженности? Раз признано, что никакая идея или что-либо подобное идее не может существовать в невоспринимающей субстанции, то из этого, без сомнения, следует, что ни форма, ни характер протяжения, которые мы можем воспринять или так или иначе себе представить, не могут в действительности быть присущи материи, не говоря уже об особой трудности, если понимать материальную субстанцию, первичную по отношению к протяжению и отличную от него, как субстрат протяжения. Каково бы ни было чувственное свойство - форма, звук или цвет, - одинаково кажется невозможным, чтобы оно пребывало в том, что его не воспринимает.
en.Гилас . В настоящий момент я уступаю в этом пункте, оставляя, однако, за собой право взять назад свое мнение, в случае если я в дальнейшем раскрою ложный шаг на своем пути к нему.
en.Филонус . Этого права нельзя отрицать за тобой. Покончив с формой и протяженностью, перейдем теперь к движению. Может ли реальное движение в каком-либо внешнем теле быть в одно и то же время и очень скорым и очень медленным?
en.Гилас . Нет, не может.
en.Филонус . Не находится ли скорость движения тела в обратном отношении ко времени, в которое оно пробегает данное пространство? Так что тело, которое пробегает милю в один час, движется в три раза скорее, чем когда оно пробегает одну милю в три часа.
en.Гилас . Согласен с тобой.
en.Филонус . И не измеряется ли время последовательной сменой идей в нашем уме?
en.Гилас . Измеряется.
en.Филонус . И разве не возможно, чтобы идеи в твоем уме следовали друг за другом вдвое скорее, чем в моем уме или в уме какого-нибудь существа иного рода?
en.Гилас . Согласен с этим.
en.Филонус . Следовательно, кому-нибудь может показаться, что одно и то же тело требует для совершения своего движения в данном пространстве вдвое меньше времени, чем то кажется тебе. То же рассуждение сохраняет силу и для всякого другого отношения; т. е., согласно твоим предпосылкам (так как оба воспринимаемые движения действительно присущи объекту), возможно, что одно и то же тело действительно пройдет один и тот же путь одновременно и очень скоро, и очень медленно. Как это согласовать со здравым смыслом или с тем, что ты только что признал?
en.Гилас . На это мне нечего сказать.
en.Филонус . Теперь, что касается плотности: или ты под этим словом не подразумеваешь чувственного качества - и тогда оно вне нашего исследования, или в противном случае оно должно означать либо твердость, либо сопротивление. Но как одно, так и другое явно относится к нашим чувствам, ибо очевидно, что то, что кажется твердым одному животному, может показаться мягким другому, обладающему большей силой и крепостью членов. И не менее ясно, что сопротивление, которое я чувствую, находится не во внешнем теле.
en.Гилас . Я согласен, что само ощущение сопротивления, которое ты непосредственно воспринимаешь, не находится в теле, но причина этого ощущения находится в нем.
en.Филонус . Но причины наших ощущений не суть непосредственно воспринимаемые вещи и потому не чувственны. С этим пунктом, я думал, уже покончено.
en.Гилас . Согласен, покончено; но ты извинишь, если я кажусь несколько смущенным, - я не знаю, как покончить со своими прежними понятиями.
en.Филонус . Чтобы помочь себе, прими во внимание следующее: раз признано, что протяжение не имеет существования вне ума, необходимо признать то же самое о движении, плотности и тяжести, так как все они, очевидно, предполагают протяжение. Поэтому излишне исследовать в частности каждое из них. Отрицая действительное существование протяжения, ты отрицал его у них всех.
en.Гилас . Если то, что ты говоришь, Филонус, верно, то меня удивляет, почему те философы, которые отрицают действительное существование вторичных качеств, приписывают его тем не менее первичным качествам. Если между ними нет различия, то как это объяснить?
en.Филонус . Я не отвечаю за всякое мнение философов. Но среди других оснований, которые могут быть приведены в пользу этого, вероятным кажется то, что удовольствие или неудовольствие скорее могут быть связаны с первыми, чем со вторыми. Тепло и холод, вкусы и запахи вызывают в нас несколько более животное удовольствие или неудовольствие, чем идеи протяжения, формы и движения. И так как было бы слишком явной нелепостью считать, что неудовольствие или удовольствие могут иметь пребывание в невоспринимающей субстанции, то человеку легче расстаться с верой во внешнее существование вторичных качеств, чем первичных. Ты убедишься, что это не лишено значения, если вспомнишь различие, которое ты делал между сильной и более умеренной степенью тепла; допуская действительное существование для одной, ты в то же время отрицал его для другой. Но в конце концов для такого различения нет разумного основания, ибо несомненно, что безразличное ощущение есть точно так же ощущение, как и то, которое доставляет большую степень удовольствия или неудовольствия; следовательно, для него точно так же нельзя допустить существования в немыслящем предмете.
en.Гилас . Мне сейчас пришло в голову, Филонус, что я где-то слышал о различии между абсолютным и ощущаемым протяжением [ 1 ]. Тогда хотя бы признавалось, что большое и малое, выражаемые только ощущением, в котором находятся другие протяженные вещи к частям нашего собственного тела, не присущи реально самим субстанциям, - все же ничто не обязывает нас принимать это для абсолютного протяжения, которое есть нечто отвлеченное от большого и малого, от той или иной частной величины или формы. Подобным же образом дело обстоит и с движением; скорое и медленное всецело относится к следованию идей в нашем собственном уме. Но из того, что эти модификации движения не существуют вне разума, не следует, что вне его но существует абсолютного движения, от них отвлеченного.
en.Филонус . Скажи, что же отличает одно движение или одну часть протяжения от других? Не ость ли это нечто чувственное, например некоторая степень скорости или медленности, некоторая определенная величина или форма - особая в каждом данном случае?
en.Гилас . Я думаю, да.
en.Филонус . Следовательно, эти качества, будучи лишены всяких чувственных свойств, не имеют никаких специфических и числовых различий, как называют их на языке схоластики.
en.Гилас . Да.
en.Филонус . Это значит, что они составляют протяжение вообще и движение вообще.
en.Гилас . Допустим.
en.Филонус . Но ведь общепризнанная максима гласит, что все, что существует, единично. Как же может существовать движение вообще или протяжение вообще и в какой-либо телесной субстанции?
en.Гилас . Мне нужно время, чтобы разрешить твое затруднение.
en.Филонус . А мне думается, этот вопрос может быть разрешен быстро. Без сомнения, ты можешь сказать, способен ли ты образовать ту или иную идею. Так вот, я готов поставить наш спор в зависимость от следующего вывода. Если ты можешь образовать мысленно отчетливую абстрактную идею движения или протяжения, лишенных всех таких чувственных модификаций, как скорое и медленное, большое и малое, круглое и четырехугольное и т. п., которые, как признано, существуют только в уме, то я уступаю в пункте, который ты защищаешь. Можешь? А если не можешь, то с твоей стороны было бы неразумно настаивать дольше на существовании того, о чем ты не имеешь идеи.
en.Гилас . Признаться откровенно - не могу.
en.Филонус . Можешь ли ты по крайней мере отделить идею протяжения и движения от идей всех тех качеств, которые у тех, кто делает это различение, определяются как вторичные?
en.Гилас . Что?! Да разве представляет какое-либо затруднение рассматривать протяжение и движение сами по себе, абстрагируя от всех чувственных качеств? А как же трактуют о них математики?
en.Филонус . Я признаю, Гилас, что нетрудно сформулировать общие положения и рассуждения об этих качествах, не упоминая о других, и в этом смысле рассматривать или трактовать их абстрактно. Но каким образом из того, что я могу произнести слово движение само по себе, следует, что я могу образовать в уме его идею, включив тело? Или: как из того, что могут быть построены теоремы о протяжении и формах, без всякого упоминания о большом или малом либо о какой-нибудь иной чувственной модификации или ином качестве, можно сделать заключение о том, что разум в состоянии образовать и усвоить такую абстрактную идею протяжения - вне конкретной величины или формы или иного чувственного качества? Математики трактуют о количестве, не обращая внимания на то, какие другие чувственные качества связаны с ним, так как последние являются совершенно безразличными для их доказательств. Но когда они, оставляя в стороне слова, созерцают голые идеи, я думаю, ты согласишься, что последние не являются чистыми абстрактными идеями протяжения.
en.Гилас . Но что ты скажешь о чистом интеллекте? Не могут ли абстрактные идеи быть образованы этой способностью?
en.Филонус . Так как я не могу образовывать абстрактные идеи вообще, то ясно, что я не могу образовать их с помощью чистого интеллекта, какую бы способность ты ни понимал под этими словами. Кроме того, не входя в исследование природы чистого интеллекта и его духовных объектов вроде добродетели, разума, бога или тому подобных, одно нужно признать совершенно ясным - что чувственные вещи могут восприниматься только чувствами или воспроизводиться воображением. Поэтому форма и протяжение, будучи первоначально восприняты чувством, не относятся к чистому интеллекту; но для того чтобы вполне убедиться в этом, попробуй, если можешь, образовать идею какой-нибудь формы, абстрагируя от всех частностей величины, как равно и от других чувственных качеств.
en.Гилас . Дай мне немного подумать. Нет, я вижу, что не могу этого.
en.Филонус . А считаешь ли ты возможным, чтобы в природе реально существовало то, в понятии чего содержится противоречие?
en.Гилас . Никоим образом.
en.Филонус . Так как даже мысленно невозможно отделить идеи протяжения и движения от других чувственных качеств, то не следует ли отсюда, что там, где существует одно, необходимо существует также и другое?
en.Гилас . По-видимому, так.
en.Филонус . Следовательно, те же самые аргументы, которые ты признал убедительными против вторичных качеств, без всякой натяжки убедительны также против первичных качеств. Кроме того, если ты доверяешь своим чувствам, то разве не ясно, что все чувственные качества сосуществуют или представляются находящимися в одном и том же месте? Представляешь ли ты себе движение или форму, лишенные всех других видимых и осязаемых качеств?
en.Гилас . Об атом тебе нет надобности говорить дальше. Я охотно соглашусь, что если в наших рассуждениях до сих пор нет скрытой ошибки или недосмотра, то за всеми чувственными качествами, по-видимому, следует отрицать существование вне разума. Но я боюсь, что я был слишком щедр в своих прежних уступках или просмотрел какую-нибудь ошибку. Словом, я не дал себе времени подумать.
en.Филонус . Что касается этого, Гилас, то ты можешь посвятить сколько тебе угодно времени пересмотру хода нашего исследования. Ты волен исправить все промахи, какие ты мог сделать, и предложить все, что ты пропустил и что говорит в пользу твоего первоначального мнения.
en.Гилас . Большой недосмотр я вижу в том, что я недостаточно различал между объектом и ощущением. Между тем из того, что это последнее не может существовать вне разума, отнюдь не следует, что не может существовать и первый.
en.Филонус . Какой объект ты имеешь в виду? Объект чувств?
en.Гилас . Именно.
en.Филонус . Но ведь он воспринимается непосредственно?
en.Гилас . Правильно.
en.Филонус . Объясни же мне разницу между тем, что непосредственно воспринимается, и ощущением.
en.Гилас . Ощущение я считаю актом воспринимающей души (mind); кроме него есть нечто воспринимаемое; это я и называю объектом. Например, вот - красное и желтое на этом тюльпане. Акт же восприятия этих цветов - только во мне, а не в тюльпане.
en.Филонус . О каком тюльпане ты говоришь? О том, который ты видишь?
en.Гилас . О том самом.
en.Филонус . А что ты видишь, кроме цвета, формы и протяжения?
en.Гилас . Ничего.
en.Филонус . Значит, ты хочешь сказать, что красное и желтое сосуществуют с протяжением? Не так ли?
en.Гилас . Это не все: я хочу сказать, что они имеют действительное существование вне разума - в некоторой немыслящей субстанции.
en.Филонус . Что цвета находятся действительно в тюльпане, который я вижу, это ясно. Нельзя отрицать также, что этот тюльпан может существовать независимо от твоего или моего разума; но чтобы какой-либо непосредственный объект чувств - т. е. какая-либо идея или сочетание их - существовал в немыслящей субстанции или вне всякого разума, это заключает в себе очевидное противоречие. Не могу я представить того, каким образом это следует из только что сказанного тобой, именно из того, что красное и желтое находятся в тюльпане, который ты видишь, раз ты не претендуешь на то, чтобы видеть эту немыслящую субстанцию.
en.Гилас . У тебя, Филонус, искусная манера направлять наше исследование в сторону от предмета.
en.Филонус . Но, как я вижу, ты не склонен следовать по этому пути. Возвратимся тогда к нашему различению ощущения и объекта; если я правильно тебя понимаю, ты различаешь во всяком восприятии две вещи: одна есть акт разума, другая - нет.
en.Гилас . Верно.
en.Филонус . И этот акт не может существовать в немыслящей вещи или относительно к ней; а то, что кроме этого заключается в восприятии, может?
en.Гилас . Это я и имею в виду.
en.Филонус . Так что, если бы существовало восприятие без всякого акта ума, то было бы возможно, что такое восприятие существует в немыслящей субстанции?
en.Гилас . Я допускаю это. Не невозможно, чтобы существовало такое восприятие.
en.Филонус . Когда душу называют активной?
en.Г и лас. Когда она что-нибудь порождает, уничтожает или изменяет.
en.Филонус . Может душа что-нибудь произвести, уничтожить или изменить иначе как актом воли?
en.Гилас . Нет, не может.
en.Филонус . Душа поэтому должна считаться активной в своих восприятиях постольку, поскольку в них заключается хотение.
en.Гилас . Да.
en.Филонус . Срывая этот цветок, я активен; потому что я срываю его движением руки, которое следовало за моим хотением; то же самое - при приближении ее к моему носу. Но является ли одно из этих движений восприятием запаха?
en.Гилас . Нет.
en.Филонус . Я точно так же действую, вдыхая воздух через нос, потому что мое дыхание так или иначе есть результат моего хотения. Но это не может быть названо восприятием запаха, потому что иначе я обонял бы всякий раз, когда дышу через нос.
en.Гилас . Верно.
en.Филонус . Восприятие запаха, следовательно, есть нечто, что следует за всем этим?
en.Гилас . Да.
en.Филонус . Но я не нахожу, чтобы моя воля принимала участие в чем-нибудь дальнейшем. Что бы там еще ни было - то, что я воспринимаю такой-то особый запах или какой-нибудь запах вообще, - это не зависит от моей воли, и в этом я совершенно пассивен. Находишь ты, что у тебя это иначе, Гилас?
en.Гилас . Нет, точно так же.
en.Филонус . Теперь, что касается видения, не в твоей ли это власти - открыть глаза или держать их закрытыми; повернуть их в ту или иную сторону?
en.Гилас . Без сомнения.
en.Филонус . Но разве подобным же образом зависит от твоей воли, что, рассматривая этот цветок, ты воспринимаешь белое, а не какой-либо другой цвет? Или, направляя свои открытые глаза вот на ту часть неба, можешь ты не видеть солнца? Или свет и темнота - результат твоего хотения?
en.Гилас . Нет, конечно.
en.Филонус . Следовательно, в этом отношении ты совершенно пассивен?
en.Гилас . Да.
en.Филонус . Скажи мне теперь, состоит видение в восприятии света и цветов или в открытии и поворачивании глаз?
en.Гилас . Без сомнения, в первом.
en.Филонус . Так как ты, таким образом, именно в восприятии света и цветов совершенно пассивен, то что произошло с тем актом, о котором ты говорил как о составной части всякого ощущения? И не следует ли из твоих собственных допущений, что восприятие света и цветов, не заключая в себе активного действия, может существовать в невоспринимающей субстанции? И не есть ли это явное противоречие?
en.Гилас . Не знаю, что и думать об этом.
en.Филонус . Кроме того, раз ты различаешь активное и пассивное во всяком восприятии, ты должен сделать то же и по отношению к восприятию неудовольствия. Но как возможно, чтобы неудовольствие, будь оно как тебе угодно малоактивно, существовало в невоспринимающей субстанции? Словом, рассмотри только этот пункт и потом откровенно признай: свет и цвет, вкусы и звуки и пр.- не являются ли все они одинаково пассивными состояниями или ощущениями в душе? Ты можешь, конечно, называть их внешними объектами и представить им на словах какое угодно самостоятельное бытие. Но исследуй свои собственные мысли и тогда скажи мне, не так ли дело обстоит, как я говорю?
en.Гилас . Я признаю, Филонус, что после тщательного наблюдения того, что происходит у меня в душе, я могу открыть только то, что я - мыслящее существо, на которое воздействуют разнообразные ощущения; нельзя понять, как могло бы существовать ощущение в невоспринимающей субстанции. Но, с другой стороны, когда я смотрю на чувственные вещи с иной точки зрения, рассматривая их как многообразие модификаций и качеств, я нахожу необходимым допустить материальный субстрат, без которого их существование не может быть постигнуто.
en.Филонус . Материальным субстратом называешь ты это? Скажи, пожалуйста, посредством какого же из своих чувств ты знакомишься с этой вещью?
en.Гилас . Он сам неощутим; только его модификации и качества воспринимаются чувствами.
en.Филонус . Тогда я предполагаю, что ты получил его идею путем рефлексии и мышления?
en.Гилас . Я не претендую на какую-либо особенно определенную идею о нем. Во всяком случае я заключаю, что он существует, потому что нельзя постигнуть существования качеств без некоторого их носителя.
en.Филонус . Тогда, по-видимому, ты имеешь только относительное понятие о нем или ты постигаешь его не иначе, как постигая отношение, в котором он находится к чувственным качествам?
en.Гилас . Правильно.
en.Филонус . Будь добр сообщить мне поэтому, в чем состоит это отношение.
en.Гилас . Разве это недостаточно выражается в термине субстрат или субстанция?
en.Филонус . Если так, то слово субстрат должно бы обозначать нечто, что простирается "под" чувственными качествами или акциденциями?
en.Гилас . Да.
en.Филонус . И, следовательно, "под" протяжением?
en.Гилас . Согласен с этим.
en.Филонус . Это есть, следовательно, нечто по своей природе совершенно отличное от протяжения?
en.Гилас . Я говорю тебе, что протяжение есть только модификация, а материя есть нечто, что является носителем модификации. И разве не очевидно, что вещь носимая отлична от вещи носящей?
en.Филонус . Так что нечто отличное от протяжения и исключающее его предполагается в качестве субстрата протяжения?
en.Гилас . Совершенно верно.
en.Филонус . Скажи мне, Гилас, может вещь простираться без протяжения? Или не заключается ли в простирании необходимо идея протяжения?
en.Гилас . Конечно.
en.Филонус . Следовательно, то, что ты предполагаешь простирающимся "под" чем-нибудь, должно иметь в себе протяжение, отличное от протяжения той вещи, под которой оно простирается?
en.Гилас . Должно.
en.Филонус . Следовательно, всякая телесная субстанция, будучи субстратом протяжения, должна иметь в себе другое протяжение, которым она определяется в качестве субстрата, - и так до бесконечности? Я и спрашиваю: разве это не нелепо само по себе и разве это не противоречит тому, с чем ты только что согласился, а именно - тому, что субстрат есть нечто отличное от протяжения и его исключающее?
en.Гилас . Да, но, Филонус, ты понимаешь меня неправильно. Я не думаю, что материя простирается в грубом буквальном смысле под протяжением. Слово субстрат употребляется только, чтобы выразить вообще то же самое, что выражает субстанция.
en.Филонус . Хорошо, исследуем отношение, заключающееся в термине субстанция. Не в том ли оно, что она стоит "под" акциденциями?
en.Гилас . Конечно.
en.Филонус . Но чтобы какая-нибудь вещь могла стоять под другой или поддерживать другую, не должна ли она быть протяженной?
en.Гилас . Должна.
en.Филонус . Не страдает ля, таким образом, это предположение той же абсурдностью, что и первое?
en.Гилас . Ты все еще понимаешь вещи в строго буквальном смысле; это неправильно, Филонус.
en.Филонус . Я не хочу навязывать какой-либо смысл твоим словам; ты свободен изъяснять их как тебе угодно. Только я очень прошу тебя, сделай так, чтобы я под ними понимал что-нибудь. Ты говоришь, что материя поддерживает акциденции или стоит "под" ними. Как же: так, как твои ноги поддерживают твое тело?
en.Гилас . Нет; это буквальный смысл.
en.Филонус . Сообщи же мне, пожалуйста, какой-нибудь смысл, буквальный или небуквальный, как ты это понимаешь... Долго ли мне ждать ответа, Гилас?
en.Гилас . Поистине я не знаю, что сказать. Я прежде думал, что я достаточно хорошо понимаю, что подразумевалось под поддерживанием материей акциденций. Но теперь, чем больше я думаю об этом, тем меньше могу понять это; я нахожу, что я ничего не знаю об этом.
en.Филонус . По-видимому, в таком случае у тебя вовсе нет представления о материи, ни относительного, ни безотносительного; ты не знаешь ни того, что такое она сама по себе, ни того, в каком отношении она стоит к акциденциям.
en.Гилас . Я признаю это.
en.Филонус . И тем не менее ты уверял, что не можешь постигнуть, какие качества или акциденции могли бы реально существовать, если бы ты не постигал в то же время материального носителя их?
en.Гилас . Да.
en.Филонус . Но ведь это значит сказать, что когда ты постигаешь действительное существование качеств, то ты постигаешь вместе с тем нечто, чего не можешь постигнуть?
en.Гилас . Признаю, это было неправильно. Но я все еще боюсь, нет ли здесь какой-либо ошибки. Скажи, пожалуйста, что ты думаешь о следующем? Мне только что пришло в голову, что основа всего нашего недоразумения лежит в том, что ты рассматриваешь каждое качество само по себе. Я согласен, что качество не может существовать отдельно вне ума. Цвет не может существовать без протяжения, форма - без какого-либо другого чувственного качества. Но так как различные качества, будучи объединены или смешаны, образуют вместе цельные чувственные вещи, то ничто не мешает предположить, что такие вещи могут существовать вне ума.
en.Филонус . Или ты шутишь, Гилас, или у тебя очень плохая память. Хотя мы рассмотрели все качества, называя одно за другим, тем не менее мои аргументы - или, вернее, твои уступки - нигде не имели в виду доказать, что вторичные качества не существуют каждое само по себе, а лишь то, что они вовсе не существуют вне ума. В самом деле, рассматривая форму и движение, мы заключили, что они не могут существовать вне ума, потому что даже мысленно невозможно отделить их от всех вторичных качеств, как равным образом и представить себе их самостоятельное существование. И это был далеко не единственный аргумент в этом направлении. Но (оставляя в стороне все, что было до сих пор сказано, и совершенно с ним не считаясь, если это тебе так угодно) я согласен поставить все в целом в зависимость от следующего. Если ты можешь представить себе, что какое-либо смешение или комбинация качеств или какой бы то ни было чувственный объект могут существовать вне ума, то я соглашусь, что дело так и обстоит.
en.Гилас . Если все сводится к этому, то вопрос будет разрешен быстро. Что может быть легче, чем представить себе дерево или дом, существующие сами по себе, независимо от какого бы то ни было разума, и не воспринимаемые им? И в настоящий момент я представляю себе их существующими именно так.
en.Филонус . Как? Ты говоришь, Гилас, что можешь видеть вещь, которая в то же время невидима?
en.Гилас . О нет, это было бы противоречием.
en.Филонус . Но разве не является кричащим противоречием, когда ты говоришь, что представляешь себе вещь, которая непредставимо)
en.Гилас . Ну да.
en.Филонус. Дерево или дом, о которых ты думаешь, ты представляешь себе?
en.Гилас . Как же иначе?
en.Филонус . А то, что представляется, несомненно находится в уме?
en.Гилас . Без сомнения, то, что представляется, находится в уме.
en.Филонус . Как же ты мог сказать, что представил себе дом или дерево существующими независимо от всякого ума и вне какого бы то ни было ума?
en.Гилас . Тут был, признаюсь, недосмотр; но постой, дай мне рассмотреть, что меня привело к этому. Это довольно занятная ошибка. Когда я думал о дереве, находящемся в уединенном месте, где не было никого, кто бы его видел, мне казалось, что это значит представлять дерево, как оно существует, невоспринимаемое или немыслимое; но я не принял во внимание, что я сам представлял себе его все это время. Теперь я ясно вижу, что все, что я могу сделать, это - образовать идеи в собственном уме. Я могу, конечно, составить в своих собственных мыслях идею дерева, или дома, или горы, но это и всё. Между тем это далеко еще не доказывает, что я могу представить себе их существующими вне ума всякого одухотворенного существа.
en.Филонус . Ты признаешь, следовательно, что ты не в состоянии представить себе, как какая-либо телесная чувственная вещь может существовать иначе как в уме?
en.Гилас . Признаю.
en.Филонус . И тем не менее ты хочешь серьезно отстаивать истинность того, чего ты не можешь даже представить себе?
en.Гилас . Сознаюсь, я не знаю, что и думать; но все же некоторые сомнения еще остаются у меня. Разве не достоверно, что я вижу вещи на расстоянии? Разве мы не воспринимаем, например, звезды и луну на большом отдалении? Разве это, говорю я, не очевидно для чувств?
en.Филонус . Разве ты не воспринимаешь эти или подобные объекты во сне?
en.Гилас . Воспринимаю.
en.Филонус . И не кажется ли точно так же и тогда, что они находятся на расстоянии?
en.Гилас . Кажется.
en.Филонус . Но ты ведь отсюда не заключаешь, что явления во сне существуют вне души?
en.Гилас . Никоим образом.
en.Филонус . Следовательно, ты должен заключать, что чувственные объекты существуют вне души, из того, как они являются или воспринимаются.
en.Гилас . Признаю это. Но не обманывает ли меня в таких случаях мое чувство?
en.Филонус . Никоим образом. Что идея или вещь, которые ты непосредственно воспринимаешь, в самом деле существуют вне души, на это тебе не указывает ни чувство, ни разум. С помощью чувства ты только знаешь, что на тебя воздействовали такие-то ощущения света или цветов и т. д. А о них ты не скажешь, что они существуют вне души.
en.Гилас . Верно. Но помимо всего этого не думаешь ли ты, что зрение внушает некоторую идею внешнего бытия или расстояния
en.Филонус . А когда приближаются к удаленному объекту, не меняется ли непрерывно видимая величина и форма. Или они кажутся одинаковыми на всяком расстоянии?
en.Гилас . Они постоянно меняются.
en.Филонус . Зрение, следовательно, не внушает тебе и ни в коем случае не информирует тебя относительно того, что видимый объект, который ты непосредственно воспринимаешь, существует на расстоянии [ i ] или будет воспринимаем, когда ты пройдешь дальше вперед; тут оказывается непрерывный ряд видимых объектов, следующих друг за другом, в течение всего времени твоего продвижения.
en.Гилас . Это так; но я тем не менее знаю, когда смотрю на какой-либо объект, какой объект я буду воспринимать, после того как пройду известное расстояние, - все равно, будет ли это в точности то же или нет; все-таки в этом случае внушается кое-что от расстояния.
en.Филонус . Милый Гилас, ты только поразмысли немного над этим вопросом и скажи мне, есть ли в этом что-нибудь больше следующего: из идей, которые ты в данный момент воспринимаешь с помощью зрения, ты благодаря опыту научился заключать, какие другие идеи воздействуют (согласно постоянному порядку природы) на тебя после такой-то определенной последовательности времени и движения.
en.Гилас . В целом я не считаю, чтобы здесь было что-нибудь иное.
en.Филонус . Далее, если допустить, что слепорожденный внезапно прозреет, то первое время у него не будет опыта в том, что может быть внушено зрением. Разве это не ясно?
en.Гилас . Ясно.
en.Филонус . Тогда у него не будет - как ты думаешь? - понятия о расстоянии, связанном с вещами, которые он видит; он будет считать их новым рядом ощущений, существующих только в его душе.
en.Гилас . Этого нельзя отрицать.
en.Филонус . Но - чтобы сделать это еще яснее: не есть ли расстояние линия, направляющаяся прямо к глазу?
en.Гилас . Конечно.
en.Филонус . А может ли линия, таким образом расположенная, быть воспринята зрением?
en.Гилас . Нет, не может.
en.Филонус . Не следует ли из этого, что расстояние собственно и непосредственно не воспринимается зрением?
en.Гилас . Казалось бы, так.
en.Филонус . Далее, как, по твоему мнению, цвета находятся на расстоянии?
en.Гилас . Нужно признать, что они - только в уме.
en.Филонус . Но цвета не кажутся ли глазу сосуществующими в одном и том же месте с протяжением и формами?
en.Гилас . Да.
en.Филонус . Как же ты можешь по видимости заключить, что формы существуют вне, раз ты признаешь, что цвета не существуют, а между тем чувственное явление как по отношению к одним, так и по отношению к другим одно и то же?
en.Гилас . Не знаю, что ответить на это.
en.Филонус . Но допустим, что расстояние правильно и непосредственно было воспринято умом - все-таки из этого не следует, что оно существует вне ума. Ибо все, что непосредственно воспринимается, есть идея, а может ли идея существовать вне ума?
en.Гилас . Было бы нелепо допустить это; но скажи мне, Филонус, мы ничего не можем воспринимать или познавать, помимо своих идей?
en.Филонус . Что касается рационального выведения причин из следствий, то это лежит вне нашего исследования [ 3 ]. Что же касается чувств, то ты сам можешь лучше всего сказать, воспринимаешь ли ты с их помощью что-нибудь, что непосредственно не воспринимается? И я спрашиваю тебя: являются ли непосредственно воспринимаемые вещи чем-либо иным, как твоими собственными ощущениями или идеями? Конечно, ты не раз в течение этой беседы высказывался по этим пунктам; но, судя по последнему вопросу, ты, по-видимому, отказываешься от того, что ты прежде думал.
en.Гилас . Говоря правду, Филонус, я думаю, что есть два рода объектов: одни - воспринимаемые непосредственно, которые называются также идеями; другие - реальные вещи или внешние объекты, воспринимаемые через посредство идей, которые суть их образы или воспроизведения. Ну так вот, я признаю, что идеи не существуют вне ума; но этот последний род объектов существует. Мне жаль, что я не подумал об этом различении раньше; это, верно, сократило бы твои рассуждения.
en.Филонус . Эти внешние объекты воспринимаются чувством или какой-нибудь другой способностью?
en.Гилас . Они воспринимаются чувством.
en.Филонус . Как! Есть что-то, что воспринимается чувством и что не воспринимается непосредственно?
en.Гилас . Да, Филонус, в некотором роде есть. Например, когда я рассматриваю изображение или статую Юлия Цезаря, я могу сказать, что некоторым образом я воспринимаю его (хотя и не непосредственно) с помощью своих чувств.
en.Филонус . По-видимому, тогда ты считаешь наши идеи, которые одни только воспринимаются непосредственно, изображениями внешних вещей; так что эти последние также воспринимаются чувством постольку, поскольку они сообразны нашим идеям или имеют с ними сходство?
en.Гилас . Таково мое мнение.
en.Филонус . И таким же образом, как Юлий Цезарь, невидимый сам по себе, тем не менее воспринимается зрением, реальные вещи, не воспринимаемые сами по себе, воспринимаются чувством.
en.Гилас . Совершенно таким же образом.
en.Филонус . Скажи мне, Гилас, когда ты рассматриваешь изображение Юлия Цезаря, видишь ты глазами что-нибудь, кроме некоторых цветов и форм, при известном расположении и композиции целого?
en.Гилас . Нет, ничего больше.
en.Филонус . А человек, который никогда ничего не знал о Цезаре, увидел бы столько же?
en.Гилас . Да.
en.Филонус . Следовательно, он обладает зрением столь же совершенным, как твое, и пользуется им с такой же степенью совершенства?
en.Гилас . Согласен.
en.Филонус . Откуда же получается, что у тебя мысли направляются на римского императора, а у него - нет? Это не может проистекать из ощущений или чувственных идей, которые ты воспринял, раз ты признаешь, что у тебя в этом отношении нет преимущества перед ним. Следовательно, это должно, по-видимому, проистекать из разума и памяти, не так ли?
en.Гилас . Да.
en.Филонус . Стало быть, из этого примера не вытекает, что чувством воспринималось нечто, что непосредственно не воспринимается. Я согласен, что в известном смысле нам могут сказать, что чувственные вещи воспринимаются чувством опосредствованно; это происходит, когда вследствие часто воспринимаемой связи непосредственное восприятие идей при посредстве одного чувства подсказывает уму другие идеи, относящиеся к другому чувству, но обыкновенно связанные с первыми. Например, когда я слышу, что по улице проезжает карета, я непосредственно воспринимаю только звук; однако на основании опыта, связывающего данный звук с каретой, мне могут сказать, что я слышу карету. Тем не менее очевидно, что в истинном и строгом смысле ничего нельзя слышать, кроме звука; и карета собственно не воспринимается в таком случае чувством, а подсказывается опытом. Подобным же образом обстоит дело, когда нам говорят, что мы видим докрасна раскаленный прут; плотность и степень нагрева железа не являются объектом зрения, но они подсказываются воображению через посредство цвета и формы, которые в собственном смысле воспринимаются этим чувством. Словом, лишь те вещи на самом деле и точно воспринимаются каким-нибудь чувством, которые были бы восприняты и в том случае, если бы это же чувство было нам даровано впервые. Что касается других вещей, то ясно, что они только подсказываются душе опытом, основанным на прежних восприятиях. Но возвратимся к твоему сравнению с изображением Цезаря; ясно, что, если ты держишься за это, ты должен допустить, что реальные вещи или прообразы наших идей воспринимаются не чувством, а некоторой внутренней способностью души, например разумом или памятью. Поэтому я хотел бы знать, какие аргументы ты можешь извлечь из разума в пользу существования того, что ты называешь реальными вещами или материальными объектами. Может быть, ты вспоминаешь, что видел их раньше, когда они были сами по себе? Или, может быть, ты слышал или читал о ком-нибудь, кто их видел?
en.Гилас . Я вижу, Филонус, что ты расположен насмехаться; но это меня никогда не убедит.
en.Филонус . Мое намерение состоит только в том, чтобы узнать от тебя путь, которым можно прийти к познанию материальных вещей. Все, что мы воспринимаем, воспринимается непосредственно или опосредствованно: ощущением или же разумом и рефлексией. Но так как ощущение ты исключил, то покажи мне, пожалуйста, какое у тебя основание верить в их существование; или каким посредничеством мог бы ты воспользоваться, чтобы доказать это для моего или для твоего собственного уразумения.
en.Гилас . Говоря откровенно, Филонус, когда я теперь рассматриваю этот пункт, я не нахожу, чтобы мог привести тебе какое-нибудь разумное основание в его пользу. Но во всяком случае одно мне кажется достаточно ясным: что реальное существование таких вещей по крайней мере возможно. И пока нет нелепости в их допущении, я решил верить, как и прежде, пока ты не приведешь достаточных оснований в пользу противного.
en.Филонус . Как! Дошло до того, что ты только веришь в существование материальных объектов и что твоя вера основывается лишь на возможности их истинного бытия? И теперь ты требуешь, чтобы я привел основания против этого, хотя всякий другой считал бы правильным, чтобы доказательство легло на того, кто выставляет утверждение. И в конце концов то самое положение, которое ты снова без всякого основания решился отстаивать, является по существу положением, для отрицания которого ты не раз в продолжение этой беседы видел достаточное основание. Но оставим все это в стороне; если я правильно тебя понимаю, ты говоришь, что наши идеи не существуют вне ума, но что они суть копии, образы или воспроизведения некоторых прообразов, которые существуют вне его?
en.Гилас . Ты понимаешь меня правильно.
en.Филонус . Тогда они подобны внешним вещам?
en.Гилас . Подобны.
en.Филонус . Обладают ли эти вещи устойчивой и постоянной природой, независимой от наших чувств, или они непрерывно изменяются, в то время как мы производим некоторые движения в нашем теле - сдерживаем, напрягаем наши способности или органы чувств или вместо одних употребляем другие?
en.Гилас . Реальные вещи - это ясно - обладают неизменной и действенной природой, которая остается одной и той же, несмотря ни на какие изменения в наших чувствах или в положении и движении нашего тела. Все это действительно могло бы воздействовать на идеи в нашем уме; но было бы нелепо думать, что все это оказывает то же воздействие на вещи, существующие вне ума.
en.Филонус . Как же тогда возможно, чтобы вещи, беспрестанно текущие и изменчивые, как наши идеи были копиями или образами чего-то неизменного и постоянного? Или, иными словами, раз все чувственные качества, как величина, форма, цвет и т. п., т. е. наши идеи, постоянно изменяются в зависимости от всякой перемены в расстоянии, среде или орудиях ощущения, то как могут какие-либо определенные материальные объекты быть точно представлены или изображены многими отличными от них вещами, из которых каждая так разнится от остальных и так не похожа на них? Или если ты скажешь, что они похожи только на одну какую-нибудь из наших идей, то как мы будем в состоянии отличить верную копию от всех неправильных?
en.Гилас . Признаюсь, Филонус, я - в затруднительном положении. Я не знаю, что сказать на это.
en.Филонус . Но и это еще не все. Каковы материальные объекты сами по себе: воспринимаемы они или невоспринимаемы?
en.Гилас . В собственном смысле и непосредственно ничто не может быть воспринято , кроме идей. Все материальные вещи поэтому сами по себе неощутимы и могут быть восприняты только через посредство наших идей.
en.Филонус . Идеи в таком случае ощутимы, а их прообразы или оригиналы неощутимы?
en.Гилас . Правильно.
en.Филонус . Но как же то, что ощутимо, может быть сходно с тем, что неощутимо? Может ли реальная вещь, сама по себе невидимая, быть сходна с цветом; или реальная вещь, которая неслышима, быть сходной со звуком. Словом, может ли что-нибудь быть сходно с ощущением или идеей, кроме другого ощущения или идеи?
en.Гилас . Должен признаться, я не думаю этого.
en.Филонус . Возможно ли, чтобы оставалось какое-нибудь сомнение в этом пункте? Разве ты не в совершенстве знаешь свои собственные идеи?
en.Гилас . Знаю в совершенстве, ибо то, чего я не воспринимаю или не знаю, не может быть частью моей идеи.
en.Филонус . Рассмотри же и исследуй их и тогда скажи мне, есть ли в них что-нибудь, что могло бы существовать вне ума? Или можешь ли ты представить себе что-нибудь сходное с ними, что существовало бы вне ума?
en.Гилас . Согласно исследованию, я нахожу, что для меня невозможно представить себе или понять, как что-нибудь, Кроме идеи, может быть подобно идее. И самое очевидное то, что никакая идея не может существовать вне ума.
en.Филонус . Таким образом, ты в силу собственных предпосылок вынужден отрицать реальность чувственных вещей, раз ты признал, что она состоит в абсолютном существовании вне разума. Это значит, что ты совершеннейший скептик. Таким образом, я достиг своей цели, которая состояла в том, чтобы показать, что твои предпосылки ведут к скептицизму.
en.Гилас . В данный момент я если и не вполне убежден, то во всяком случае вынужден молчать.
en.Филонус . Я хотел бы знать, что еще требуется, чтобы убедить тебя совершенно. Разве ты не был свободен высказаться в любом направлении? Разве мы не останавливались на малейшей ошибке в собеседовании и не вникали в нее? Или тебе не было позволено брать назад или подкреплять то, что ты предлагал, так чтобы это могло наилучшим образом служить твоему намерению? Разве не все, что ты мог сказать, было выслушано и исследовано со всем мыслимым беспристрастием? Словом, разве тебя во всяком пункте убеждало не то, что ты сам говорил? И если ты можешь теперь раскрыть промах в какой-нибудь своей прежней уступке или придумать еще какой-нибудь выход, какое-нибудь новое различение, оттенок, какое-нибудь новое толкование, то почему же ты не делаешь этого?
en.Гилас . Немного терпения, Филонус. В данный момент я настолько смущен, видя себя попавшим в ловушку и как бы заключенным в лабиринте, в который ты меня вовлек, что нельзя ждать, чтобы я вдруг нашел выход. Ты должен дать мне время осмотреться и собраться с мыслями.
en.Филонус . Слушай, это не школьный звонок?
en.Гилас . Это звонок к молитве.
en.Филонус . Тогда пойдем, если тебе угодно, и встретимся здесь снова завтра утром. За это время ты можешь поразмыслить по поводу сегодняшней беседы и посмотреть, не найдешь ли ты в ней какой-нибудь ошибки или не изыщешь ли какое-нибудь новое средство выйти из затруднений.
en.Гилас . Согласен.
en.Гилас . Прости, Филонус, что я не явился раньше на свидание с тобой. Все утро моя голова была так занята нашим вчерашним разговором, что мне некогда было подумать о времени дня, да и ни о чем другом.
en.Филонус . Я рад, что ты так серьезно занялся этим; надеюсь, если были какие-нибудь промахи в твоих допущениях или ошибки в моих выводах из них, ты теперь раскроешь их мне.
en.Гилас . Уверяю тебя, что я все время, с того момента как виделся с тобой, только и был занят разысканием промахов и ошибок и с этой целью тщательно исследовал весь ход вчерашней беседы, но все напрасно, ибо понятия, к которым она меня привела, по проверке кажутся мне еще яснее и очевиднее; и, чем больше я размышляю о них, тем определеннее я вынужден признать их.
en.Филонус . А не думаешь ли ты, что это является признаком того, что они подлинны, соответствуют природе и не противоречат здравому смыслу? Истина и красота похожи друг на друга тем, что самое строгое исследование идет им обеим на пользу, тогда как ложный блеск обмана или маскировки не может устоять перед пересмотром и чрезмерно детальной проверкой.
en.Гилас . Я признаю в том, что ты говоришь, много правды. И никто не может быть так глубоко убежден в истинности этих оригинальных выводов, как я, пока я не теряю из виду рассуждений, которые ведут к ним. Но как только я перестаю о них думать, мне кажется, что есть, с другой стороны, нечто столь убедительное, столь естественное и понятное в современном способе толкования действительности, что я, признаюсь, не знаю, как отказаться от него.
en.Филонус . Я не знаю, какой способ ты имеешь в виду.
en.Гилас . Я имею в виду способ объяснения наших ощущений или идей.
en.Филонус . Что это такое?
en.Гилас . Предполагается, что душа имеет свое местопребывание в некоторой части мозга, где берут свое начало нервы и откуда они распространяются по всем частям тела; и что внешние объекты благодаря различным впечатлениям, которые они оказывают на органы чувств, сообщают определенные колебательные движения нервам; а последние, приведенные в состояние возбуждения, распространяют эти движения к мозгу или седалищу души, в которой соответственно разным впечатлениям или следам, таким образом производимым в мозгу, возникают разного рода идеи.
en.Филонус . И это ты называешь объяснением того способа, каким у нас возникают идеи?
en.Гилас . Почему же нет, Филонус; разве ты можешь что-нибудь возразить против этою?
en.Филонус . Прежде всего я хотел бы знать, правильно ли я понимаю твою гипотезу. Ты считаешь определенные следы в мозгу причинами или поводами наших идей. Скажи, пожалуйста, не подразумеваешь ли ты под мозгом некоторую чувственную вещь?
en.Гилас . Что иное, по-твоему, я мог бы подразумевать?
en.Филонус . Все чувственные вещи непосредственно воспринимаются, а вещи которые непосредственно воспринимаются, суть идеи: последние же существуют только в уме. Со всем этим, если я не ошибаюсь, ты давно уже согласился.
en.Гилас . Не отрицаю этого.
en.Филонус . Следовательно, мозг, о котором ты говоришь, будучи чувственной вещью, существует только в уме. Теперь я хотел бы знать, считаешь ли ты разумным допущение, что какая-либо идея или вещь, существуя в уме, вызывает все другие идеи? А если ты так думаешь, то скажи, пожалуйста, как ты объяснишь происхождение этой основной идеи или самого мозга?
en.Гилас . Я не объясняю происхождения наших идей с помощью того мозга, который чувственно воспринимается, - ибо последний сам есть лишь сочетание чувственных идей, - но с помощью другого, воображаемого мной.
en.Филонус . Но вещи воображаемые разве не находятся так же точно в уме, как и вещи воспринимаемые?
en.Гилас . Я должен согласиться - находятся.
en.Филонус . Речь идет, следовательно, об одном и том же; и ты все это время объяснял идеи известными движениями или впечатлениями мозга, т. е. некоторыми изменениями в идее, чувственной или воображаемой, - это дела не меняет.
en.Гилас . Я начинаю сомневаться в верности своей гипотезы.
en.Филонус . Кроме духов, все что мы .знаем или представляем себе, суть наши собственные идеи. Поэтому, когда ты говоришь, что все идеи вызываются впечатлениями в мозгу, представляешь ты этот мозг или нет? Если представляешь, то ты говоришь об идеях, отпечатывающихся в идее, вызывающей эту самую идею, что нелепо. Если ты этого не представляешь, то ты говорить непонятно, вместо того чтобы образовать разумную гипотезу.
en.Гилас . Теперь я вижу ясно, это был пустой сон. Ничего в этом нет.
en.Филонус . Нет надобности долго останавливаться на этом; в конце концов этот способ объяснения вещей, как ты назвал его, никогда не мог бы удовлетворить разумного человека. Какая связь между движением в нервах и ощущениями звука или цвета в душе? И как возможно, чтобы последние были действием первого?
en.Гилас . Но я никогда не подумал бы, чтобы в этом заключалось так мало, как это теперь мне кажется.
en.Филонус . Прекрасно; убедился ты, наконец, что чувственные вещи не имеют реального существования и что ты поистине отъявленный скептик ?
en.Г и л ас. Слишком ясно, чтобы это можно было отрицать.
en.Филонус . Взгляни! Разве не покрыты поля восхитительной зеленью? И разве нет ничего в лесах и рощах, в реках и прозрачных источниках, что не услаждало бы, не восхищало, не возвышало бы души? При виде широкого и глубокого океана, или огромной горы, вершина которой теряется в облаках, или векового, темного леса не наполняется ли наша душа отрадным волнением и страхом? Какое чистое наслаждение созерцать естественные красоты земли! Чтобы поддерживать и возобновлять наше наслаждение ими, не затягивает ли ночной покров ее лика и не меняет ли она своего одеяния с временами года? Как удачно распределены стихии! Какое разнообразие и какая целесообразность в мельчайших творениях природы!
en.Какое изящество, какая красота, какая тонкость в телах животных и растений! Как целесообразно расположены все вещи и с точки зрения их собственных целей, и поскольку они составляют дополняющие друг друга части целого! А во взаимной помощи и поддержке не оттеняют ли они также и не освещают ли друг друга? Направь свои мысли от земного шара вверх, ко всем великолепным светилам, которые украшают высокий небесный свод. Движение и расположение планет не удивительны ли по целесообразности и порядку? Слышал ли кто когда-нибудь, чтобы эти (неправильно называемые блуждающими) небесные тела сбились с пути в своем постоянном беге сквозь бездорожную пустоту? Не пробегают ли они вокруг солнца пространства, всегда пропорциональные времени? Так определенны, так неизменны законы, с помощью которых невидимый творец природы управляет Вселенной! Как жив и лучист блеск неподвижных звезд! Как великолепна и богата та щедрая расточительность, с которой они кажутся рассеянными по всему лазурному своду! И все-таки, если ты воспользуешься телескопом, он сделает доступным твоему взору новые сонмы звезд, которые ускользают от невооруженного глаза. Вот они как будто расположены близко одна возле другой и кажутся мелкими, но при ближайшем рассмотрении они оказываются огромными светящимися шарами, глубоко погруженными в бездну пространства.
en.Теперь же ты должен призвать на помощь воображение. Слабое и ограниченное чувство не в состоянии выявить бесчисленные миры, вращающиеся вокруг центральных очагов пламени, а в этих мирах - энергию всесовершенного духа, раскрывающегося в бесконечных формах. Но ни чувство, ни воображение недостаточно могучи для того, чтобы обнять безграничное протяжение со всем его блестящим содержимым. Пусть мыслящий ум напрягает свои силы до крайних пределов, когда образуется неохваченный, неизмеримый остаток. И все же все громадные тела, составляющие это могущественное сооружение, как бы удалены они ни были, каким-то тайным механизмом, какими-то божественными искусством и силой связаны друг с другом взаимной зависимостью и взаимным общением, даже с этой Землей, которая почти ускользнула было из моей мысли и затерялась во множестве миров. Не является ли вся эта система безмерной, прекрасной, славной выше всяких слов и мысли! Какого же отношения заслуживают те философы, которые захотели бы лишить это благородное и восхитительное зрелище всякой реальности? Как можно держаться таких принципов, которые приводят нас к мысли о том, что вся видимая красота творения есть ложный, воображаемый блеск? Будем говорить прямо: можешь ли ты ожидать, что этот твой скептицизм не будет сочтен всеми здравомыслящими людьми экстравагантной нелепостью?
en.Гилас . Пусть думают другие что им угодно, а что касается тебя, то ты не можешь ни в чем меня упрекнуть. Меня утешает то, что ты в такой же мере скептик, как и я.
en.Филонус . Здесь, Гилас, я должен просить позволения не быть смешиваемым с тобой.
en.Гилас . Как! Ты все время соглашался с посылками, а теперь отрицаешь заключение и предоставляешь мне самому защищать парадоксы, к которым ты меня привел? Это поистине некорректно.
en.Филонус . Я отрицаю, чтобы я признавал вместе с тобой те понятия, которые ведут к скептицизму. Ты ведь говорил, что реальность чувственных вещей состоит в абсолютном существовании их вне умов духов, или отлично от того, как они воспринимаются. И, исходя из этого понятия реальности, ты был вынужден отрицать у чувственных вещей какое-либо реальное существование, т. е., согласно твоему собственному определению, ты признаешь сам себя скептиком. Я же не говорил и не думал, что реальность чувственных вещей может быть определена таким способом. Для меня очевидно в силу оснований, которые ты признаешь, что чувственные вещи не могут существовать иначе как только в уме, или в духе. Отсюда я вывожу не то, что они не имеют реального существования, а то, что, принимая во внимание их независимость от моей мысли и их существование, отличное от воспринимаемого мною, должна быть некоторая другая душа в которой они существуют достоверно, таким образом, то, что чувственный мир реально существует, так нельзя сомневаться и в том, что существует бесконечный вездесущий дух, который его заключает в себе и поддерживает.
en.Гилас . Так что же! Это не больше того, что признаю я и всякий другой христианин. Мало того, это при знают все, кто только верит в то, что существует бог и что он знает и объемлет все вещи.
en.Филонус . Да, но здесь есть разница. Обычно люди верят, что все вещи известны богу или познаются им, потому что они верят в бытие божье, тогда как я, напротив непосредственно и неизбежно заключаю о бытии бога на том основании, что все чувственные вещи должны восприниматься им.
en.Гилас . Раз все мы верим в одно и то же, какое значение имеет то, как мы приходим к этой вере?
en.Филонус . Но мы вовсе не сходимся на одном и том же мнении. Ибо философы, хотя и признают, что все телесные вещи воспринимаются богом, тем не менее приписывают им абсолютное самостоятельное существование, отличное от их бытия, воспринимаемого какой бы то ни было душой; я же этого не делаю. Кроме того, разве нет -разницы между тем, кто говорит: бог существует, поэтому он воспринимает все вещи, и тем, кто говорит: чувственные вещи реально существуют; а если они существуют реально, они необходимо воспринимаются бесконечным духом; поэтому бесконечный дух или бог существует? Это дает тебе прямое и непосредственное доказательство бытия бога, выведенное из вполне очевидного принципа. Богословы и философы, исходя из красоты и целесообразности различных частей мироздания, с полной очевидностью доказали, что оно является творением бога. Но то, что, оставляя в стороне всякую помощь астрономии и натурфилософии, всякое размышление о механизме, порядке и налаженности вещей, о бытии бесконечного духа, можно, заключить только на основании существовании чувственного мира, это составляет преимущество только тех, кто проделал следующее несложное рассуждение: чувственный мир есть тот мир который мы воспринимаем различными нашими чувствами; чувствами ничто не воспринимается, кроме идеи; никакая идея или прообраз идеи не могут существовать иначе как в уме. Теперь ты можешь, не погружаясь в утомительные научные экскурсии, не прибегая к рассудочным хитросплетениям или скучным и длинным рассуждениям, выступить против самого ревностного защитника атеизма и разбить его.
en.Жалкие уловки в виде ли вечного следования немыслящих причин и следствий, в виде ли случайного совпадения атомов; дикие фантазии Ванини [ 4 ], Гоббса и Спинозы - словом, вся система атеизма не опрокидывается ли целиком простым соображением о противоречии, которое заключается в предположении, будто весь видимый мир или какая-либо его честь, хотя бы самая, грубая и бесформенная, существует вне души? Заставь только какого-нибудь подстрекателя к нечестию заглянуть в его собственные мысли и испытать, может ли он представить себе, что какая-нибудь каменная глыба, пустыня, хаос или беспорядочное скопление атомов, что вообще что-либо чувственное или воображаемое может существовать независимо от души, - и ему не понадобится идти дальше, чтобы убедиться в своем безумии. Может ли быть что-либо разумнее, чем если мы поставим спор в зависимость от такого результата и предоставим человеку самому убедиться, может ли он представить себе мысленно то, что он считает верным фактически, и исходя из мыслимого приписать ему реальное существование?
en.Гилас . Нельзя отрицать, что в том, что ты предлагаешь, есть нечто высоко полезное для религии. Но не думаешь ли ты, что это весьма похоже на понятие, допускаемое некоторыми выдающимися современными писателями [ 5 ], - о видении всех вещей в боге?
en.Филонус . Я был бы рад ознакомиться с этим мнением; изложи мне его, пожалуйста.
en.Гилас . Они думают, что душа, не будучи материальной, не обладает способностью соединяться с материальными вещами так, чтобы воспринимать их сами по себе; но она воспринимает их благодаря своему единению с субстанцией бога, которая, будучи духовной, является, следовательно, всецело умопостигаемой и может быть непосредственным объектом мысли духа. Кроме того, божественное начало содержит в себе совершенства, которые соответствуют всякому сотворенному бытию и которые на этом основании обладают свойством обнаруживать или выявлять это бытие душе.
en.Филонус . Я не понимаю, каким образом наши идеи - нечто совершенно пассивное и инертное - могут быть сущностью или частью (или быть подобны какой-либо части) божественной сущности или субстанции, которая является бытием, отнюдь не пассивным, а неделимым и чисто активным. Много, однако, других трудностей и возражений может быть с первого же взгляда противопоставлено этой гипотезе; я укажу только на то, что она страдает всеми нелепостями общепринятой гипотезы, допускающей, что сотворенный мир существует иначе, чем в уме или в духе. Помимо всего она заключает в себе еще одну особенность: из нее вытекает, что материальный мир не служит ни для какой цели. И если против других научных гипотез считается действительным аргументом то, что они допускают, будто природа или божественная мудрость совершают что-нибудь бесцельно или утомительным обходным путем достигают того, что может быть сделано путем значительно более легким и кратким, то что же нам думать о такой гипотезе, которая допускает, что весь мир создан бесцельно?
en.Гилас . Но скажи, разве ты не придерживаешься также того мнения, что мы видим все вещи в боге? Если не ошибаюсь, то, что ты предлагаешь, близко к этому.
en.Филонус . Немногие думают, но у всех есть мнения. Поэтому человеческие мнения поверхностны и запутанны. Нет ничего странного, что положения, сами по себе весьма различные, тем не менее смешиваются тем, кто не рассматривает их внимательно. Я не буду поэтому удивлен, если кто-нибудь вообразит, что я впадаю в восторженность Мальбранша, хотя в действительности я очень далек от него. Он основывается на абстрактных общих идеях, которые я совершенно отвергаю. Он признает абсолютный внешний мир, который я отрицаю. Он утверждает, что наши чувства нас обманывают и мы не знаем действительной природы или истинных форм и фигур протяженного бытия; обо всем этом я держусь прямо противоположного мнения. Так что в целом не существует принципов более фундаментально противоположных, чем его и мои. Нужно признать, что я всецело согласен с тем, что говорит Священное писание, "что в боге мы живем, движемся и существуем". Но что мы видим вещи в его существе по способу, изложенному выше, от веры в это я далек. Таково вкратце мое мнение. Очевидно, что вещи, которые я воспринимаю суть мои собственные идеи и что никакая идея не может существовать иначе как уме. И не менее ясно, что эти идеи или воспринимаемые мною вещи - сами или их прообразы - существуют независимо от моей души; раз я знаю, что не я их творец того не в моей власти определять по желанию, какие частные идеи возникнут во мне, как только я открою глаза или уши. Они должны поэтому существовать в каком либо ином духе, по чьей воле они являются мне. Вещи, говорю я, непосредственно воспринимаемые. суть идеи или ощущения, как бы ты их ни называл. Но как может существовать в чем-нибудь какая-нибудь идея или ощущение или как они могут быть порождены чем-нибудь, кроме ума, или духа? Это действительно непостижимо, а утверждать непостижимое - значит утверждать бессмыслицу. Не так ли?
en.Гилас . Без сомнения.
en.Филонус . С другой же стороны, весьма понятно, что они должны существовать в духе и порождаться им; ибо это есть только то, что я ежедневно испытываю на себе самом, поскольку я воспринимаю бесчисленные идеи и актом своей воли могу образовать большое их разнообразие и перенести их в свое воображение. Впрочем, нужно признать, что эти создания фантазии совсем не так четки, сильны, живы и устойчивы, как воспринимаемые моими чувствами, которые называются реальными вещами. из всего этого я заключаю, что есть дух, который во всякий момент вызывает во мне все те чувственные впечатления которые я воспринимаю. А из разнообразия, порядка и особенностей их я заключаю, что творец их безмерно мудр, могуч и благ. Заметь хорошенько я не говорю что я вижу вещи, воспринимая то, что их представляет в уме умопостигаемой субстанции бога. Этого я не понимаю; я говорю только, что вещи, воспринимаемые мною, познаются умом и производятся волей бесконечного духа. И разве все это не ясно и не очевидно в высшей степени? Есть ли в этом что-нибудь больше того, чем то, что некоторое наблюдение над своей собственной душой и над тем, что происходит в ней, не только делает нас способными представлять, но и обязывает нас признавать?
en.Гилас . Я думаю, что понимаю тебя совершенно ясно; и я признаю, что доказательство существования божества, которое ты даешь, кажется не менее очевидным, чем поразительным. Но согласимся, что бог есть высшая и всеобщая причина всех вещей: разве не может тем не менее существовать третий вид природы кроме духов и идей? Не можем ли мы допустить существования подчиненной и ограниченной причины наших идей? Словом, не может ли, невзирая на все это, существовать материя?
en.Филонус . Сколько раз я должен твердить одно и то же? Ты соглашаешься, что вещи, непосредственно воспринимаемые чувствами, нигде вне разума не существуют; но нет ничего воспринимаемого чувством, что не воспринималось бы непосредственно; следовательно, нет ничего чувственного, что существовало бы вне разума. Материя поэтому, на которой ты все еще настаиваешь, есть, я предполагаю, нечто умопостигаемое; нечто, что может быть открыто с помощью умозаключений, а не чувства.
en.Гилас . Ты прав.
en.Филонус . Покажи мне, пожалуйста, на каком рассуждении основывается твоя вера в материю и что такое эта материя, как ты ее теперь представляешь?
en.Гилас . Я вижу, что во мне возникает множество идей, причина которых, я знаю, не во мне, и не в них самих, и не в воздействии одного из них на другое; не могут они и сами по себе самостоятельно существовать, являясь бытием совершенно недеятельным, текучим, зависимым. Причина их существования, таким образом, отлична от меня и от них; о ней я не претендую знать больше того, что она является причиной моих идей. И что бы это ни было, я называю это материей.
en.Филонус . Скажи мне, Гилас, может ли всякий по произволу менять обычное, собственное значение, связанное в каком-нибудь языке с общепринятым словом? Например, допустим, какой-нибудь путешественник стал бы тебе рассказывать, что в некой стране люди невредимо проходят сквозь огонь; а из его объяснений ты нашел бы, что под словом огонь он подразумевает то, что другие называют водой; или если бы он стал утверждать, что существуют деревья, которые гуляют на двух ногах, подразумевая под словом деревья людей. Считал бы ты это разумным?
en.Гилас . Нет, я считал бы это весьма нелепым. Всеобщий обычай служит мерой правильности языка. А кто говорит неправильно, тот искажает значение речи; и это всегда приводит только к продлению и умножению споров там, где уже нет разницы во мнениях.
en.Филонус . Но материя, в обычном ходовом значении слова, не обозначает ли некоторую протяженную, плотную, подвижную, недеятельную, немыслящую субстанцию?
en.Гилас . Обозначает.
en.Филонус . И разве не доказано с очевидностью, что такая субстанция не может существовать? И даже если бы ее существование было признано, как может то, что недеятельно, быть причиной; или то, что не мыслит, быть причиной мысли? Ты можешь, конечно, если тебе угодно, связать со словом материя значение, противоположное тому, которое всеми принято, и сказать мне, что ты понимаешь под ним непротяженное, мыслящее, деятельное бытие, которое является причиной наших идей. Но разве это не было бы только игрой словами и не означало бы впасть в ту ошибку, какую ты только что осудил с таким основанием? Я отнюдь не нахожу ошибочным твое рассуждение, в котором ты выводишь причину из феноменов, но я отрицаю, чтобы причина, выводимая путем рассуждения, могла быть определена как материя в собственном смысле.
en.Гилас . Конечно, в том, что ты говоришь, есть свой смысл. Но боюсь, ты не вполне понимаешь мою мысль. Ни в коем случае я не хотел бы, чтобы обо мне думали, будто я отрицаю, что бог или бесконечный дух есть верховная причина всех вещей. Я настаиваю только на том, что есть подчиненная верховному деятелю причина, по природе ограниченная и низшая, которая содействует происхождению наших идей, но не через посредство какого-нибудь акта воли или духовной деятельности, а через посредство того рода действия, который принадлежит материи, т. е. движения.
en.Филонус . Я нахожу, что ты по всякому поводу возвращаешься к своему прежнему отвергнутому мнению о подвижной и, следовательно, протяженной субстанции, существующей вне разума. Как! Неужели ты забыл, что отказался от него, или ты желаешь, чтобы я повторил то, что было сказано на эту тему? Поистине ты поступаешь некорректно, все еще допуская бытие того, что ты не раз признавал не имеющим бытия. Но, не настаивая больше на том, что было так подробно рассмотрено, я спрашиваю: не являются ли все твои идеи совершенно пассивными и инертными, не заключая в себе никакого действия?
en.Гилас . Да, они таковы.
en.Филонус . А чувственные качества - что-нибудь иное, чем идеи?
en.Гилас . Я неоднократно признавал, что нет.
en.Филонус . Но разве движение - не чувственное качество?
en.Гилас . Чувственное.
en.Филонус . Следовательно, оно не есть действие?
en.Гилас . Согласен с тобой. И действительно, совершенно ясно, что, когда я двигаю пальцем, он остается пассивным; зато моя воля, производящая движение, активна.
en.Филонус . Теперь я желаю знать прежде всего, можешь ли ты, признав, что движение не есть действие, представить себе какое-нибудь действие вне хотения; а во-вторых, сказать что-нибудь и ничего не представлять - не значит ли сказать нонсенс; и, наконец, рассмотрев посылки, не замечаешь ли ты, что допущение какой-либо действующей или активной причины наших идей, отличной от духа, в высокой степени нелепо и неразумно?
en.Гилас . В этом пункте я целиком уступаю. Но если материя не может быть причиной, то что мешает ей быть орудием, обслуживающим верховного деятеля в создании наших идей?
en.Филонус . Орудие, говоришь ты; сделай милость, каковы же форма, пружины, колеса и движения этого орудия?
en.Гилас . Я отнюдь не претендую на то, чтобы дать такие определения, так как ни субстанция, ни ее качества мне совершенно не известны.
en.Филонус . Как! Так ты, значит, того мнения, что это орудие составлено из неведомых частей, что его движения неизвестны и форма неведома?
en.Гилас . Я не думаю, чтобы оно вообще имело какую-либо форму или движение, так как я уже признал, что чувственные качества не могут существовать в невоспринимающей субстанции.
en.Филонус . Но как можно образовать какое-либо понятие об орудии, лишенном всех чувственных качеств, даже протяжения?
en.Гилас . Я не претендую на то, чтобы иметь какое-либо понятие о нем.
en.Филонус . Какое же основание у тебя думать, что это неведомое, это непостижимое нечто существует? Не воображаешь ли ты, что бог не может действовать с таким же успехом и без него; или что ты путем опыта находишь применение подобной вещи, когда образуешь идеи в собственном уме?
en.Гилас . Ты всячески насмехаешься надо мной по поводу оснований моей веры. Скажи же, пожалуйста, какие основания у тебя не верить в это?
en.Филонус . Для меня достаточное основание не верить в существование чего-нибудь, если я не вижу основания верить в это. Но если даже не настаивать на основаниях в пользу веры, ты даже не в состоянии показать мне того, во что я должен поверить, раз ты говоришь, что ты не имеешь ни малейшего понятия об этом. В конце концов позволь мне просить тебя рассудить, подобает ли философу или даже просто человеку со здравым смыслом поверить неизвестно во что и неизвестно почему?
en.Гилас . Погоди, Филонус. Когда я говорю, что материя есть орудие, я вовсе не имею в виду сказать этим, что она ничто. Верно, что я не знаю специального рода этого орудия; но во всяком случае я имею некоторое понятие об орудии вообще, и этим понятием я пользуюсь здесь.
en.Филонус . Ну а если бы оказалось, что в самом общем понятии орудия, разумеемом в смысле, отличном от причины, заключается нечто, что делает пользование им несовместимым с божественными атрибутами?
en.Гилас . Докажи мне это, и я уступлю в этом пункте.
en.Филонус . Что ты разумеешь под общей природой или понятием орудия ?
en.Гилас . То, что общо всем специальным орудиям, составляет общее понятие.
en.Филонус . Не то ли общо всем орудиям, что они применяются только, чтобы сделать то, что не может быть выполнено чистым актом нашей воли? Так, например, я никогда не пользуюсь орудием для того, чтобы привести в движение свой палец, потому что это совершается хотением. Но я воспользовался бы каким-нибудь орудием, если бы мне нужно было сдвинуть кусок скалы или вырвать с корнем дерево. Держишься ли ты того же мнения? Или ты можешь привести пример, где орудие применяется для получения эффекта, непосредственно зависящего от воли действующего?
en.Гилас . Признаюсь, не могу.
en.Филонус . Как же можешь ты тогда предполагать, что всесовершенный дух, от воли которого все вещи находятся в абсолютной и непосредственной зависимости, может нуждаться для своих действий в орудии или, не нуждаясь в нем, пользоваться им? Таким образом, кажется мне, ты должен признать, что употребление безжизненного недеятельного орудия несовместимо с бесконечным совершенством бога, а это значит, по твоему собственному признанию, устранить этот пункт.
en.Гилас . Мне трудно сообразить, что я мог бы тебе ответить.
en.Филонус . Но, думается, ты должен быть готов признать истину, если она добросовестно тебе доказана. Мы, будучи существами с ограниченными силами, действительно вынуждены пользоваться орудиями. И пользование орудием показывает, что действующий связан правилами, которые предписываются кем-то другим, и что он не может достигнуть цели иначе как данным путем и при данных условиях. Отсюда, по-видимому, ясно следует, что высшая неограниченная действующая сила не пользуется ни инструментом, ни вообще каким-либо орудием. Как только воля всемогущего духа выражается, тотчас же и выполняется без применения каких-либо средств. Если эти средства применяются более слабыми агентами, то это происходит не из-за какой-то реальной силы, в них будто бы находящейся, и не из-за будто бы необходимо им присущей способности производить какой-нибудь эффект, но просто в согласии с законами природы или условиями, предписываемыми им первопричиной, которая сама выше всякого ограничения или какого бы то ни было предписания.
en.Гилас . Я не буду дальше настаивать на том, что материя есть орудие. Тем не менее я не хотел бы, чтобы ты понял меня так, будто я теперь отрицаю ее существование; ибо, невзирая на все сказанное, она может еще быть поводом.
en.Филонус . Под какими только видами не выступает твоя материя? Или сколько раз нужно еще доказывать, что она не существует, прежде чем ты решишься расстаться с ней? Но не будем больше говорить об этом (хотя по всем правилам спора я имею право поставить тебе в вину столь частую перемену значения основного термина), я хотел бы знать, что ты подразумеваешь, утверждая, что материя есть повод, после того как ты отверг, что она есть причина. А когда ты покажешь, в каком смысле ты понимаешь повод, то будь, пожалуйста, так добр вслед за тем показать мне, какое основание приводит тебя к вере в то, что для наших идей существует такой повод?
en.Гилас . Что касается первого пункта, то под поводом я разумею недеятельное, немыслящее бытие, при наличии которого бог вызывает идеи в нашей душе.
en.Филонус . А какова же природа этого недеятельного, немыслящего бытия?
en.Гилас . Я ничего не знаю о его природе,
en.Филонус . Переходи тогда ко второму пункту и укажи какое-нибудь основание, в силу которого мы должны были бы допустить существование этой недеятельной, немыслящей, неизвестной вещи.
en.Гилас . Когда мы видим, что идеи возникают в нашей душе некоторым упорядоченным и постоянным образом, то естественно думать, что они имеют некоторые определенные и планомерные поводы, при наличии которых они вызываются.
en.Филонус . Ты признаешь, следовательно, что один бог - причина наших идей и что он порождает их при наличии этих поводов?
en.Гилас . Таково мое мнение.
en.Филонус . Вещи, которые, как ты говоришь, находятся в присутствии бога, несомненно им воспринимаются?
en.Гилас . Конечно; иначе они не могли бы служить для него поводом к действию.
en.Филонус . Не буду теперь настаивать на объяснении тобой этой гипотезы или на ответе на все запутанные вопросы и затруднения, заключающиеся в ней; я только спрашиваю, не объясняется ли порядок и планомерность, наблюдаемые в последовательности наших идей или в естественном течении вещей, в достаточной степени мудростью и могуществом бога, и не умаляются ли эти атрибуты предположением, что на него влияет, что направляет или ему напоминает, что и когда он должен сделать, немыслящая субстанция? И, наконец, в случае если бы я согласился со всеми твоими утверждениями, послужило бы это как-нибудь для твоей цели, ибо нелегко представить себе, как внешнее или абсолютное существование немыслящей субстанции, отличной от ее воспринимаемого бытия, может быть выведено из моего согласия, что существуют известные вещи, воспринимаемые божественным умом, которые являются для него поводом вызывать в нас идеи?
en.Гилас . Я в полном недоумении; не знаю, что и думать; это понятие повода кажется мне теперь совершенно так же беспочвенным, как и остальные.
en.Филонус . Не замечаешь ли ты, наконец, что во всех этих различных значениях материи ты только предполагал то, чего ты не знаешь, без всякого основания и без всякой нужды?
en.Гилас . Я откровенно признаюсь, что менее доволен своими понятиями, после того как они подверглись такому тщательному разбору. Но все же, кажется, у меня есть некоторое смутное чувство, что такая вещь, как материя, существует.
en.Филонус . Ты воспринимаешь бытие материи или непосредственно или опосредствованно. Если непосредственно, то сообщи мне, пожалуйста, каким чувством ты ее воспринимаешь. Если опосредствованно, то расскажи мне, с помощью каких рассуждений она выводится из того, что ты воспринимаешь непосредственно. Этого достаточно, что касается восприятия. Затем, что касается самой материи, я спрашиваю, есть ли она объект, субстрат, причина, орудие или повод? Ты защищал уже каждое из этих положений, меняя свои понятия и заставляя материю выступать то под одним видом, то под другим. И то, что ты предлагал, отвергалось и отбрасывалось тобой самим. Если у тебя есть еще какое-нибудь новое предложение, то я был бы рад выслушать его.
en.Гилас . Мне кажется, я уже предложил все, что имел сказать по этим вопросам. Я недоумеваю, чего еще можно требовать.
en.Филонус . И тем не менее ты не расположен расстаться со своим старым предрассудком. Но чтобы помочь тебе легче с ним расстаться, я хотел бы, чтобы ты, кроме того, что было выдвинуто до сих пор, рассмотрел еще: можешь ли ты при предположении, что материя существует, представить себе, как мог бы ты испытывать ее воздействие? Или, полагая, что она не существует, не считаешь ли ты очевидным, что ты мог бы, невзирая на это, иметь те же идеи, что и теперь, и, следовательно, . те же основания верить в их существование, как и теперь?
en.Гилас . Я признаю возможным, что мы могли бы воспринимать все вещи совершенно так же, как мы воспринимаем их теперь, хотя бы в мире не было никакой материи. Не могу я также представить себе, как, если бы материя существовала, она могла бы породить какую-либо идею в нашей душе. И, далее, я признаю, что ты меня совершенно убедил в невозможности того, чтобы такого рода вещь, как материя, существовала в каком-либо из вышеприведенных значений. Но все-таки я не могу удержаться от предположения, что материя в том или ином смысле существует. В каком, я, конечно, не решаюсь определить.
en.Филонус . Я не ожидаю от тебя, чтобы ты в точности определил природу итого неведомого бытия. Только будь любезен, скажи мне, субстанция ли она, и если субстанция, то можешь ли ты допустить субстанцию без акциденций; или, в случае если ты допускаешь, что она обладает акциденциями или качествами, я хотел бы, чтобы ты показал мне, каковы эти качества, по крайней мере, что подразумевается под их материальным носителем?
en.Гилас . Мы уже разобрали эти пункты. О них мне больше нечего сказать. Но чтобы предупредить дальнейшие вопросы, позволь мне сказать тебе, что теперь я не понимаю под материей ни субстанции, ни акциденции, ни мыслящего или протяженного бытия, ни причины, орудия или повода, но нечто совершенно неизвестное, отличное от всего этого.
en.Филонус . По-видимому, тогда ты включаешь в свое теперешнее понятие материи не что иное, как общую абстрактную идею сущности.
en.Гилас . Не что иное, с той только разницей, что я добавляю к этой общей идее отрицание всех единичных вещей, качеств или идей, которые я воспринимаю, воображаю или постигаю как-нибудь иначе.
en.Филонус . Где же, скажи на милость, предполагаешь ты, существует эта неизвестная материя?
en.Гилас . О Филонус! Теперь ты думаешь, что поймал меня в ловушку; ибо, если я скажу, что она существует в каком-нибудь месте, тогда ты сделаешь вывод, что место или протяжение существует только в уме. Но я не стыжусь признаться в своем неведении. Я не знаю, где она существует; только я уверен, что она существует не в каком-либо месте. Вот мой отрицательный ответ тебе. И другого не жди на вопросы о материи, которые ты поставишь в дальнейшем.
en.Филонус . Раз ты не хочешь сказать мне, где она существует, то будь любезен сообщить мне, каким образом она, по твоему предположению, существует или что ты понимаешь под ее существованием?
en.Гилас . Она не мыслит и не действует, не воспринимает и не воспринимается.
en.Филонус . Но что же есть положительного в твоем абстрагированном понятии о ее существовании?
en.Гилас . По тщательном наблюдении я не вижу, чтобы у меня было вообще какое-либо положительное понятие или мнение. Я повторяю тебе, я не стыжусь неведении. Я не знаю, что подразумевается под ее существованием или как она существует.
en.Филонус . Продолжай, милый Гилас, действовать в том же направлении и скажи мне откровенно, можешь ли ты образовать отчетливую идею о сущности вообще, отделив и выключив всякое мыслящее и телесное бытие, все какие бы то ни было отдельные вещи?
en.Гилас . Погоди, дай мне немного подумать... Признаюсь, Филонус, я не вижу, чтобы я мог это сделать. На первый взгляд мне показалось, что у меня есть некоторое слабое и легкое понятие о чистой сущности в абстракции; но при более пристальном внимании оно совершенно исчезло из поля моего зрения. Чем больше я о нем думаю, тем более я укрепляюсь в своем благоразумном решении давать только отрицательные ответы и не претендовать ни в малейшей степени на какое бы то ни было положительное знание или концепцию материи, ее где, ее как, ее сущности или чего-либо относящегося к ней.
en.Филонус . Поэтому, когда ты говоришь о существовании материи, у тебя в уме нет никакого понятия?
en.Гилас . Ровно никакого.
en.Филонус . Скажи мне, пожалуйста, но обстоит ли дело следующим образом: сперва, исходя из веры в материальную субстанцию, ты готов был принять, что непосредственные объекты существуют вне разума; затем, что они - прообразы; затем - причины; потом - орудия; затем - поводы; наконец- нечто вообще, что по разъяснении оказывается ничем. Таким образом, материя сводится к ничему. Как ты думаешь, Гилас, не есть ли это подлинный итог всех твоих усилий?
en.Гилас . Как бы там ни было, я все-таки настаиваю на том, что наша неспособность представить себе какую-либо вещь не есть аргумент против ее существования.
en.Филонус . Я охотно признаю, что, учитывая причину, действие, работу, симптом или другие обстоятельства, можно прийти к разумному выводу о существовании непосредственно не воспринимаемой вещи и что было бы нелепо, если бы кто-либо стал возражать против существования этой вещи, исходя из того, что у него нет прямого и положительного понятия о ней. Но там, где ничего этого нет, где ни разум, ни откровение не наводят нас на веру в существование вещи, где у нас нет даже относительного понятия о ней, где делается абстракция от воспринимающего и от воспринимаемого бытия, от духа и идеи, - наконец, там, где нет ничего больше, кроме самой неадекватной и бледной идеи, там я не стану, пожалуй, заключать о нереальности какого-либо понятия или против существования чего-нибудь, но я должен сделать вывод, что ты просто ничего не имел в виду, что ты употребляешь слова без всякой цели, без всякого смысла и значения. И я предоставляю тебе самому решить, как следует относиться к пустому словоизлиянию.
en.Гилас . Сказать тебе откровенно, Филонус, твои аргументы сами по себе кажутся мне неопровержимыми; но они не оказывают на меня такого большого действия, чтобы вызвать то полное убеждение, то внутреннее успокоение, которыми сопровождается строгое доказательство. Я все время чувствую, что снова впадаю в смутное подозрение о существовании какой-то неведомой материи.
en.Филонус . Но разве ты не замечаешь, Гилас, что две вещи должны сойтись для устранения всякого сомнения и для достижения полного согласия в душе? Поставь видимый объект в самый ясный свет, и все-таки, если налицо какое-нибудь несовершенство в зрении или если глаза не направлены на него, его нельзя будет рассмотреть отчетливо. И как бы хорошо обосновано и безупречно изложено ни было доказательство, все-таки там, где примешивается предрассудок или односторонняя предвзятость в понимании, можно ли ожидать внезапного появления ясного восприятия истины и четкого ее признания? Нет, для этого нужны время и усилия; внимание должно быть возбуждено и поддерживаться частым повторением одного и того же, освещаемого то с одной, то с другой стороны. Я уже говорил об этом и вижу, что должен все еще повторять и подчеркивать, что ты позволяешь себе безответственную свободу, стремясь защищать, ты сам не знаешь что, не знаешь, на каком основании, не знаешь, с какой целью. Можно ли найти что-либо подобное в каком-нибудь искусстве или науке, в каком-нибудь вероучении или профессии людей? Или мы имеем дело с чем-то до такой степени откровенно лишенным основания и неразумным, что ему место только в самом низкопробном вульгарном разговоре? Но, пожалуй, ты все-таки скажешь, что материя может существовать, хотя ты не знаешь в то же время, что подразумевается под материей или под ее существованием. Это, конечно, удивительно, тем более что это произвольно и возникло в твоей собственной голове, ибо прийти к этому у тебя не было разумного основания. Я требую, чтобы ты показал мне такую вещь в природе, для объяснения которой нужно было бы прибегать к материи.
en.Гилас . Нельзя утверждать реальности вещей, не допуская существования материи. Не является ли это, по-твоему, достаточным основанием, чтобы ревностно отстаивать ее?
en.Филонус . Действительность вещей? Каких вещей - чувственных или умопостигаемых?
en.Гилас . Чувственных вещей.
en.Филонус . Моей перчатки, например?
en.Гилас . Ее или какой-либо другой вещи, воспринимаемой чувствами.
en.Филонус . Но остановимся на какой-нибудь отдельной вещи; не достаточно ли явно для меня существование этой перчатки из того, что я вижу, чувствую и ношу ее? Или, если этого не достаточно, то как я могу убедиться в реальности той вещи, которую в настоящее время вижу на этом месте, - путем предположения, что какая-то неведомая вещь, которой я никогда не видел и не могу видеть, существует неведомым образом, в неведомом месте или даже вовсе ни в каком месте? Как может предполагаемая реальность того, что неосязаемо, быть доказательством того, что какая-либо осязаемая вещь реально существует? Или того, что неведомо, - того, что существует видимая вещь? Или вообще, как предполагаемая реальность чего-либо невоспринимаемого может быть доказательством того, что воспринимаемое существует? Объясни мне только это, и я не буду думать о тебе ничего плохого.
en.Гилас . В целом я готов признать существование материи в высшей степени невероятным; но прямая и абсолютная невозможность этого мне не ясна.
en.Филонус . Но если даже мы признаем возможность существования материи, то на этом только основании она будет иметь не больше права на существование, чем золотая гора или кентавр.
en.Гилас . С этим я согласен. Все же ты не отрицаешь ее возможности; а то, что возможно, насколько тебе известно, может существовать на самом деле.
en.Филонус . Я отрицаю эту возможность; и, если не ошибаюсь, я с очевидностью доказал па основании твоих собственных признаний, что ее нет. А не заключает ли слово материя в обычном смысле в себе нечто большее, чем протяженная, плотная, оформленная, подвижная субстанция, существующая вне души? И не признавал ли ты уже много раз, что увидел наглядное основание для отрицания возможности существования такой субстанции?
en.Гилас . Верно; однако это - только одно значение термина материя.
en.Филонус . Но не есть ли это единственно собственное, точное, принятое значение? И если невозможность существования материи в таком смысле доказана, то нельзя ли считать его с достаточными основаниями невозможным вообще? Как иначе можно было бы доказать невозможность чего-нибудь? И, в самом деле, какое вообще может существовать доказательство - какого бы то ни было рода - для человека, который допускает для себя свободу отступать от обычного значения слов или менять его?
en.Гилас . Я думаю, философам можно бы позволить выражаться точнее, чем толпе; да они и не всегда ограничивались обычным значением термина.
en.Филонус . Но только что упомянутый термин является общепринятым в определенном смысле среди самих философов. Не будем, однако, останавливаться на этом, разве тебе не было позволено употреблять слово "материя" в каком угодно смысле? И разве ты не воспользовался этой привилегией в самом полном объеме, часто совершенно изменяя определение, а в других случаях выпуская из него или вставляя в него все, что в данный момент лучше служило твоей цели, вопреки всем известным правилам разума и логики? И разве этот твой изменчивый, некорректный метод не затянул излишне нашей беседы? Разве не была разносторонне исследована материя и не была ли она, с твоего собственного согласия, отвергнута в каждом из ее значений? Можно ли требовать большего для доказательства абсолютной невозможности чего-нибудь, чем доказательство невозможности материи во всяком смысле, в каком ты или кто-либо иной понимает ее?
en.Гилас . Но я не так безусловно убежден в том, что ты доказал невозможность материи - в последнем, самом темном, абстрактном и неопределенном смысле.
en.Филонус . Когда считается доказанной невозможность какой-либо вещи?
en.Гилас . Когда доказано противоречие между идеями, содержащимися в ее определении.
en.Филонус . Но там, где нет идей, там не может быть доказано и противоречие между идеями.
en.Гилас . Согласен с тобой.
en.Филонус . Теперь в том, что ты называешь темным, неопределенным смыслом слова материя, явно, по твоему собственному признанию, не заключалось ровно никакой идеи, никакого смысла, за исключением неведомого смысла, который есть то же, что ничто. Ты не можешь поэтому ожидать, чтобы я доказывал противоречие между идеями там, где идей нет; или невозможность материи, понимаемой в неизвестном смысле, т. е. вовсе без смысла. Мое дело было только показать, что ты ничего не подразумеваешь; и это ты был вынужден признать. Таким образом, по поводу всех твоих разнообразных смыслов тебе было показано, что ты или вовсе ничего не подразумеваешь под ними, или если что-нибудь и подразумеваешь, то нелепость. Если этого недостаточно для доказательства невозможности какой-либо вещи, то я хотел бы, чтобы ты мне сообщил, что нужно еще.
en.Гилас . Я согласен: ты доказал, что материя невозможна; и я не вижу также, что еще можно сказать в ее защиту. Но, уступая в этом, я в то же время беру под подозрение все свои другие понятия. Поистине ни одно понятие не могло бы казаться более очевидным, чем мне раньше казалось это понятие; и тем не менее теперь оно кажется мне в такой же степени ложным и нелепым, в какой прежде казалось истинным. Но, я думаю, мы достаточно обсуждали этот вопрос сегодня. Остальную часть дня я хотел бы употребить на то, чтобы продумать про себя различные пункты нашей утренней беседы; завтра я был бы рад встретиться с тобой здесь снова и в это же время.
en.Филонус . Не премину ждать тебя.
en.Филонус . Скажи мне, Гилас, каковы плоды вчерашнего размышления? Укрепило ли оно тебя в том умонастроении, с каким ты ушел? Или ты за это время увидел основание изменить свое мнение?
en.Гилас . Поистине мое мнение заключается в дом, что все наши мнения одинаково суетны и недостоверны. То, что мы одобряем сегодня, мы осуждаем завтра. Мы суетимся вокруг знания и жертвуем для достижения его своей жизнью, между тем как, увы! мы никогда ничего не знаем. И я не думаю, чтобы мы могли познать что-либо в этой жизни. Наши способности слишком ограниченны, и их слишком мало. Природа, очевидно, не предназначала нас для умозрения.
en.Филонус . Как, ты говоришь, что мы ничего не можем познать, Гилас?
en.Гилас . Нет ни одной вещи на свете, относительно которой мы могли бы познать ее действительную природу или то, что такое она сама в себе.
en.Филонус . Ты хочешь мне сказать, что я в действительности не знаю, что такое огонь или вода?
en.Гилас . Ты можешь, конечно, знать, что огонь горяч, а вода текуча; но это значит знать не больше, чем какие ощущения вызываются в твоей собственной душе, когда огонь и вода соприкасаются с твоими органами чувств. Что же касается их внутреннего устройства, их истинной и действительной природы, то в этом отношении ты находишься в совершенной тьме.
en.Филонус . Разве я не знаю, что камень, на котором я стою, - реальный камень и что дерево, которое я вижу перед своими глазами, - реальное дерево?
en.Гилас . Знаешь? Нет, невозможно, чтобы ты или какой-либо живущий человек мог знать это. Все что та знаешь, состоит в том, что у тебя в твоем собственном уме есть известная идея или образ. Но что это по сравнению с действительным деревом или камнем? Я говорю тебе, что цвет, форма и твердость, которые ты воспринимаешь, не есть действительная природа этих вещей или хотя бы подобие ее. То же самое можно было бы сказать обо всех других реальных вещах или телесных субстанциях, составляющих мир. Ни одна из них сама по себе не имеет ничего подобного тем чувственным качествам, которые мы воспринимаем. Мы не должны поэтому претендовать на утверждение или познание чего-нибудь касающегося их собственной природы.
en.Филонус . Но уверяю тебя, Гилас, я могу отличить золото, например, от железа; а как это было бы возможно, если бы я не знал, что такое на самом деле каждое из них?
en.Гилас . Поверь мне, Филонус, ты можешь различать только между своими собственными идеями. Эта желтизна, этот вес и другие чувственные качества, - думаешь ли ты, что они действительно присущи золоту? Они таковы только по отношению к твоим чувствам и не имеют абсолютного существования в природе. И, претендуя различать реальные вещи по их образам в нашей душе, не поступаешь ли ты так же мудро, как тот, кто заключил бы, что два человека принадлежат к разным видам, потому что их платья не одного цвета.
en.Филонус . По-видимому, тогда мы вовсе должны отказаться от внешнего вида вещей, он также ложен. Мясо, которое я ем, и платье, которое я ношу, не заключают в себе ничего подобного тому, что я вижу и чувствую.
en.Гилас . Именно.
en.Филонус . Но не странно ли, что весь свет так обманывается и настолько глуп, что верит своим чувствам? Кроме того, я не знаю как, но люди едят, пьют, спят, отправляют все жизненные функции так целесообразно и с такими удобствами, как если бы они действительно знали окружающие их вещи.
en.Гилас . Это верно; но, как ты знаешь, обыденная практика не требует тонкости спекулятивного познания. Поэтому толпа остается при своих заблуждениях и при всем том ухищряется устраивать свои жизненные делишки. Но философы знают вещи лучше.
en.Филонус . Ты хочешь сказать, они знают, что ничего не знают.
en.Гилас . Это и есть вершина и завершение человеческого познания.
en.Филонус . Но серьезно ли ты все это говоришь, Гилас; и серьезно ли ты убежден, что ты ничего реального в мире не знаешь? Предположим, ты собираешься писать, - не потребуешь ли ты, как и всякий другой, перо, чернила, и бумагу ? И ты не знаешь, чего ты требуешь?
en.Гилас . Сколько раз я должен повторять тебе, что я не знаю действительной природы какой бы то ни было вещи во Веселенной? Я могу, конечно, при случае пользоваться пером, чернилами и бумагой. Но какова какая-либо из этих вещей в ее собственной истинной природе, об этом решительно заявляю: я не знаю. И то же самое верно по отношению ко всякой другой телесной вещи. Более того, мы не только не знаем истинной и реальной природы вещей, но не знаем даже об их существовании. Нельзя отрицать, что мы воспринимаем известные образы или идеи, но отсюда нельзя заключать, что тела действительно существуют. Еще больше: размышляя об этом, я должен. в согласии с моими заявлениями, добавить, что невозможно, чтобы какая-либо реальная телесная вещь существовала в природе.
en.Филонус . Ты изумляешь меня. Существовало ли когда-нибудь что-либо более дикое и экстравагантное, чем понятия, которые ты теперь защищаешь; и не очевидно ли, что ты приведен ко всем этим экстравагантностям верой в материальную субстанцию? Она заставляет тебя грезить о неведомой природе всякой вещи. Это она является причиной того, что ты различаешь между действительностью и чувственными явлениями вещей. Это ей ты обязан неведением, что знает с полным совершенством всякий другой. И это - не все; ты не только не знаешь истинной природы отдельной вещи, но ты не знаешь, существует ли действительно какая-нибудь вещь или существует ли вообще какая-нибудь истинная природа. Поскольку ты приписываешь своим материальным вещам абсолютное или внешнее существование, в чем, по-твоему, состоит их реальность? И так как ты вынужден в конце концов признать, что такое существование означает либо прямое противоречие, либо вообще ничего не обозначает, то из этого следует, что ты обязан отвергнуть свою собственную гипотезу материальной субстанции и решительно отрицать реальное существование какой бы то ни было части Вселенной. И таким образом ты погружаешься в самый глубокий и наиболее достойный сожаления скептицизм, какой когда-либо существовал. Скажи мне, Гилас, не так ли обстоит дело, как я говорю?
en.Гилас . Я согласен с тобой. Материальная субстанция была не более как гипотеза, и притом гипотеза ложная и неосновательная. Я не буду дальше тратить усилий на ее защиту. Но какую гипотезу ты бы ни предложил или какую систему вещей ты бы ни ввел на ее место, я не сомневаюсь, что они всякому покажутся во всех отношениях ложными: позволь мне только задавать тебе вопросы, т. е. дай мне отплатить тебе твоей же монетой, и я ручаюсь, что это приведет тебя через такие же многочисленные затруднения и противоречия к совершенно такому же состоянию скептицизма, в котором нахожусь в настоящее время я.
en.Ф и л о и у с. Уверяю тебя, Гилас, я вовсе не собираюсь строить никакой гипотезы. Я - человек обыкновенного склада, достаточно простой, доверяю своим чувствам и принимаю вещи такими, как я их нахожу. Чтобы быть ясным: мое мнение состоит в том, что реальные вещи - это те самые вещи, которые я вижу, осязаю и воспринимаю своими чувствами. Их я знаю, и так как я нахожу, что они отвечают всем потребностям и целям жизни, то у меня нет основания домогаться каких-либо других неизвестных вещей. Кусок чувственного хлеба, например, подкрепит мой желудок лучше, чем в десять тысяч раз больший кусок нечувственного, непостижимого, нереального хлеба, о котором ты говоришь. Равным образом, по моему мнению, цвета и другие чувственные качества принадлежат объектам. Хоть убей - я не могу перестать думать, что снег - белый, а огонь - горячий. Ты, конечно, подразумевая под снегом и огнем некоторые внешние, невоспринимаемые и невоспринимающие субстанции, вправе отрицать, что белизна и теплота - свойства, присущие им. Но я, понимая под этими словами вещи, которые вижу и ощущаю, обязан мыслить, как и все другие люди. И подобно тому как я не являюсь скептиком по отношению к природе вещей, так я - не скептик и в том, что касается их существования. Что вещь может быть реально воспринята моими чувствами и в то же время реально не существовать, это для меня явное противоречие, так как а к я не могу отделить или абстрагировать даже мысленно, существование .чувственной вещи от того, как она воспринимается. Дерево, камни, огонь, вода, тело, железо и подобные вещи, которые я называю и о которых я говорю, суть вещи, которые я знаю. И я не мог их познать иначе как только через восприятие своими чувствами, а вещи воспринимаемые чувствами, воспринимаются непосредственно; вещи, непосредственно воспринимаемые, суть идеи, а идеи не могут существовать вне ума; их существование поэтому состоит в том, что они воспринимаются; когда поэтому они на самом деле воспринимаются, не может быть сомнения в их существовании. Прочь же весь этот скептицизм, все эти смехотворные философские сомнения! Что за шутка со стороны философа ставить под вопрос существование чувственных вещей, пока оно ему не доказано из откровения божьего [ 6 ]; или настаивать на том, что нашему знанию в этом пункте недостает интуиции или доказательства [ 7 ]! Я мог бы с таким же успехом сомневаться в своем собственном бытии, как в бытии тех вещей, которые я на самом деле вижу и чувствую.
en.Гилас . Не торопись, Филонус; ты говоришь, что не можешь представить себе, как чувственные вещи могли бы существовать вне ума. Не так ли?
en.Филонус . Да.
en.Гилас . Допустим, что ты исчез с лица земли, разве ты не можешь представить себе, что вещи, которые могут быть чувственно восприняты, будут все-таки продолжать существовать?
en.Филонус . Могу, но тогда это должно быть в чьем-нибудь другом уме. Когда я отрицаю существование чувственных вещей вне ума, я имею в виду не свой ум, в частности, а все умы. Ясно, что эти вещи имеют существование, внешнее по отношению к моей душе, раз я нахожу их в опыте независимыми от нее. Поэтому есть какая-то другая душа, в которой они существуют в промежутки между моментами моего восприятия их, как равным образом они существовали до моею рождения и будут существовать после моего предполагаемого исчезновения с лица земли. И так как то же самое верно по отношению ко всем другим конечным сотворенным духам, то из этого необходимо следует, что есть вездесущий вечный дух, который познает и объемлет все вещи и который показывает их нашему взору таким образом и сообразно таким правилам, какие он сам установил и какие определяются нами как законы природы.
en.Гилас . Отвечай мне, Филонус, являются ли все наши идеи совершенно инертными? Или в них заключается некоторая деятельная сила?
en.Филонус . Они всецело пассивны и инертны.
en.Гилас . Но ведь бог является деятельной силой, чистым активным бытием?
en.Филонус . Это я признаю.
en.Гилас . Никакая идея поэтому не может быть подобной ему и не может воспроизводить природу бога?
en.Филонус . Не может.
en.Гилас . Раз, таким образом, у тебя нет идеи об уме бога, то как можешь ты допускать существование у него в уме пещей? Или, если ты можешь постигнуть божественный ум, не имея идеи о нем, то почему же мне не может быть позволено постигнуть существование материи, несмотря на то что у меня нет идеи о ней?
en.Филонус . Что касается твоего первого вопроса, то я соглашусь, что у меня собственно нет идеи - бога ли или какого-нибудь другого духа, так как, будучи активны, они не могут быть представлены вещами совершенно инертными, какими являются наши идеи. Тем не менее я знаю так же достоверно, что я в качестве духа или мыслящей субстанции существую, как я знаю, что существуют мои идеи. Далее, я знаю, что я подразумеваю под словами я и я сам; и я знаю это непосредственно или интуитивно, хотя я и не воспринимаю этого, как воспринимаю треугольник, цвет или звук. Ум, душа или дух есть нечто неделимое и непротяженное, что мыслит, действует и воспринимает. Я говорю неделимое потому, что непротяженное, и непротяженное потому, что вещи протяженные, имеющие формы, подвижные суть идеи, а то, что воспринимает идеи, что мыслит и хочет, само собой ясно, не есть идея и не похоже на идею. Идеи суть вещи неактивные и воспринимаемые. Духи же являют некоторого рода бытие, совершенно от них отличное. Я не говорю поэтому, что моя душа есть идея или подобна идее. Во всяком случае если употреблять слово идея в широком смысле, можно сказать, что моя душа доставляет мне одну идею, а именно образ или подобие бога, хотя, конечно, в высшей степени неадекватно. Ибо понятие о боге, какое я могу себе составить, получается путем размышления над моей собственной душой, когда я преувеличиваю ее силы и не считаюсь с ее несовершенствами. У меня, таким образом, не пассивная идея, а некоторого рода активный умственный образ божества, возникающий во мне самом. И хотя я воспринимаю его не посредством чувства, тем не менее у меня есть понятие о боге, я познаю его с помощью размышления и рассуждения. О своей собственной душе и о своих собственных идеях я знаю непосредственно; а с их помощью я опосредствованно постигаю возможность существования других духов и идей. Далее, из собственного бытия и из взаимозависимости, которая существует между мной самим и моими идеями, я с помощью акта умозаключения с необходимостью вывожу существование бога и существование всех сотворенных вещей в божественной душе. Все это относится к твоему первому вопросу. Что касается второго, то я полагаю, ты теперь сам можешь ответить на него. Ты не воспринимаешь материю объективно, как воспринимаешь недеятельное бытие или идею, не познаешь ее, как познаешь самого себя при посредстве акта рефлексии; не усваиваешь опосредствованно - по сходству с одним или другим; наконец, не выводишь ее путем умозаключения из того, что ты знаешь непосредственно. Все это делает вопрос о материи весьма отличным от вопроса о божестве.
en.Гилас . Ты говоришь, что твоя собственная душа доставляет тебе некоторого рода идею, или образ, бога. Но в то же время ты признаешь, что у тебя нет, собственно говоря, идеи о своей собственной душе. Ты даже утверждаешь, что духи суть некоторого рода бытие, совершенно отличное от идеи. Следовательно, идея не может быть подобна духу. У нас нет поэтому идеи ни о каком духе. Тем не менее ты допускаешь, что существует духовная субстанция, хотя у тебя нет идеи о ней; и в то же время ты отрицаешь, что может быть нечто такое, как материальная субстанция, потому, что у тебя нет понятия или идеи о ней. Правильно ли ты поступаешь? Чтобы быть последовательным, ты должен или допустить существование материи, или отвергнуть существование духа. Что ты скажешь на это?
en.Филонус . Я скажу прежде всего, что я отрицаю существование материальной субстанции не потому просто, что у меня нет понятия о ней, а потому, что понятие о ней - противоречиво; другими словами, было бы непоследовательно, если бы понятие о ней, существовало. Может существовать, насколько мне известно, - немало вещей, о которых ни я, ни кто-либо иной не имеет и не может иметь никакой идеи или понятия. Но эти вещи должны быть возможны, т. е. в их определении не должно заключаться никакого противоречия. Во-вторых, я скажу, что, хотя мы верим, что существуют вещи, которых мы не воспринимаем, тем не менее мы не можем поверить, чтобы существовала какая-либо особая вещь, без какого-либо разумного основания для такой веры. У меня нет разумного основания верить в существование материи. У меня нет непосредственной интуиции ее; и не могу я непосредственно, на основании своих ощущений, идей, понятий, действий и страстей, заключать о существовании немыслящей, невоспринимающей, недеятельной субстанции - ни с помощью правильной дедукции, ни с помощью обязательного заключения. Между тем свое собственное бытие, свое собственное душевное существо, душу, ум или мыслящее начало я, очевидно, познаю с помощью рефлексии .Прости если я повторяю одни и те же вещи в ответ на одни и те же возражения. В самом понятии или определении материальной субстанции заключается очевидная непоследовательность или противоречие. Но того же нельзя сказать о понятии духа. Что идеи существуют в том, что не воспринимает, или порождаются тем, что не действует, - это противоречиво. Но нет никакого противоречия, если мы скажем, что воспринимающая вещь является субъектом идей или деятельная вещь - причиной их. Можно признать, что у нас нет ни непосредственной очевидности, ни доказательного знания о существовании других конечных духов. Но отсюда не следует, что к таким духам относится то же, что относится к материальным субстанциям: если последнее допущение противоречиво, то того же нельзя сказать о первом; если второе не может быть доказано никакими аргументами, то относительно первого существует вероятность; если мы видим симптомы и аффекты, отчетливо указывающие на конечные действующие силы, подобные нам самим, то мы не видим ни признака, ни симптома, которые приводили бы к разумной вере в материю. Наконец, я скажу, что у меня есть понятие о духе, хотя у меня нет, строго говоря, идеи о нем. Я не воспринимаю его как идею или посредством идеи, но знаю его посредством рефлексии.
en.Гилас . Несмотря на все, что ты сказал, мне кажется, что, согласно твоей собственной манере мыслить и на основании твоих собственных принципов, следует заключить, что ты сам - только система текучих идей, без какой-либо субстанции, поддерживающей их. Словами нельзя пользоваться без смысла. И так как в духовной субстанции не больше смысла, чем в материальной субстанции, то одна должна быть отвергнута совершенно так же, как и другая.
en.Филонус . Сколько раз мне повторять, что я знаю или сознаю свое собственное бытие и что я сам - не мои идеи, а нечто иное, некоторое мыслящее, деятельное начало, которое воспринимает, познает, испытывает желание и оперирует над идеями. Я знаю, что я один и тот же, воспринимаю и цвета, и звуки; что цвет не может воспринимать звук и звук - цвет; что я поэтому единое индивидуальное начало, отличное от цвета и звука и на том же основании - от всех других чувственных вещей и инертных идей. Но я не сознаю подобным же образом ни существования, ни сущности материи. Напротив, я знаю, что ничто противоречивое не может существовать, а существование материи заключает в себе противоречие. Далее, я знаю, что я подразумеваю, утверждая, что существует духовная субстанция, или носитель идей, т. е. что дух познает и воспринимает идеи. Но я не знаю, что подразумевается. когда говорят, что невоспринимающей субстанции присущи идеи или прообразы идей и она оказывается их носителем. Поэтому в целом нет никакой аналогии между духом и материей.
en.Гилас . Я признаю себя убежденным в этом пункте. Но всерьез ли ты думаешь, что реальное существование чувственных вещей сливается с их фактически воспринимаемым бытием? Если дело обстоит так, то как объяснить, что все люди различают их? Спроси первого встречного, и он тебе скажет, что быть воспринимаемым - одно, а существовать - другое.
en.Филонус . Я доволен, Гилас, что ты обращаешься к здравому смыслу всего мира для проверки достоверности моего положения. Спроси садовника, почему он думает, что вон то вишневое дерево существует в саду, и он тебе скажет: потому, что он его видит и осязает, - словом, потому, что он его воспринимает своими чувствами. Спроси его, почему он думает, что здесь нет апельсинового дерева, и он тебе скажет: потому, что он не воспринимает его. Что он воспринимает чувством, то он определяет как реальное бытие и говорит, что оно есть или существует; но о том, что невоспринимаемо, он говорит, что оно не имеет бытия.
en.Гилас . Да, Филонус, я согласен, что существование чувственной вещи состоит в воспринимаемом бытии, но не в бытии, воспринимаемом в данный момент.
en.Филонус . А что такое воспринимаемое, если не идея? И может ли идея существовать, не будучи воспринимаемой в данный момент? Ведь в этих пунктах мы давно пришли к соглашению.
en.Гилас . Но как бы правильно ни было твое мнение, тем не менее ты, конечно, не будешь отрицать, что оно шокирует и противно здравому человеческому смыслу. Спроси кого угодно, имеет ли вон то дерево существование вне его разума; какой ответ, думаешь ты, он даст?
en.Филонус . Тот же, какой я дал бы сам, а именно что оно существует вне его разума. При этом христианина не может, конечно, смущать, если я скажу, что действительное дерево, существующее вне его разума, истинно познается и охватывается бесконечным разумом бога (т. е. существует в нем). Вероятно, он не мог бы с первого взгляда усмотреть прямого и непосредственного доказательства того, что дело обстоит именно так, поскольку бытие дерева или какой-нибудь другой чувственной вещи предполагает разум, в котором они находятся. Но самого факта он не может отрицать. Спорный пункт между материалистами и мною не в том, имеют ли вещи действительное существование вне ума того или иного лица, а в том, имеют ли они абсолютное существование. отличное от того, что они воспринимаются ботом, и внешнее по отношению ко всякому, уму. Правда, это утверждали некоторые язычники и философы, но тот, кто придерживается понятий о божестве, согласных со Священным писанием, будет другого мнения.
en.Гилас . Но, согласно твоим понятиям, какая же разница между реальными вещами и химерами, образованными воображением, или сновидениями, раз они все одинаково находятся в уме?
en.Филонус . Идеи, образованные воображением, слабы и неотчетливы; кроме того, они находятся в полной зависимости от воли. А идеи, воспринимаемые чувством. т. е. реальные вещи, живы и ясны; и так как они запечатлеваются в нашем уме неким духом, отличным от нас, то они не находятся в подобной зависимости от нашей воли. Поэтому нет никакой опасности смешивать их с первыми; так же мало опасности смешивать их со сновидениями, которые всегда бывают тусклы, беспорядочны и спутанны. И даже если бы случилось, что они живы и естественны, как на самом деле они никогда не бывают, то благодаря их несвязанности и несогласованности с предшествовавшими и последующими событиями нашей жизни их легко было бы отличить от действительности. Словом, каким бы способом ты в своем построении ни отличал вещи от химер, то же самое, очевидно, будет иметь место и в моем. Ибо это должно происходить, как я предполагаю, на основании некоторой воспринимаемой разницы; а я не собираюсь отнимать у тебя что бы то ни было, что ты воспринимаешь.
en.Гилас . Но все же, Филонус, ты считаешь, что в мире нет ничего, кроме духов и идей. А это, ты неизбежно должен признать, звучит весьма странно.
en.Филонус . Я согласен, что слово идея, так как в смысле вещи оно обычно не употребляется, звучит несколько Непривычно. Для меня основание такого его употребления заключается в том, что этот термин обязательно включает отношение к душе; к тому он теперь обыкновенно употребляется философами для обозначения непосредственных объектов наших рассуждений. Но как бы странно это положение ни звучало на словах, оно все же не заключает в себе ничего особенно странного или поразительного, что касается его смысла, который фактически ограничивается только утверждением, что существуют лишь вещи воспринимающие и вещи воспринимаемые или что всякое немыслящее бытие необходимо, в силу самой природы своего существования, и воспринимается некоторым разумом, если не конечным сотворенным разумом, то во всяком случае бесконечным разумом бога, в котором "мы живем, движемся и существуем". Так ли это странно, как говорить, что чувственные качества не присущи объектам, или что мы не можем быть уверены в существовании вещей, или не знаем ничего об их действительной природе, хотя мы и видим и ощущаем их, и воспринимаем их всеми нашими чувствами?
en.Гилас . А не должны ли мы вследствие этого думать, что таких вещей, как физические и телесные причины, не существует и что дух есть непосредственная причина всех феноменов природы? Может ли быть что-нибудь экстравагантнее этого?
en.Филонус . Да, бесконечно экстравагантнее сказать: вещь инертная воздействует на душу, вещь невоспринимающая является причиной наших восприятий, не считаясь ни с существом вопроса, ни с давно известной аксиомой, что ничто не может дать другому того, чего у него самого нет. Кроме того, то, что тебе - не знаю на каком основании - кажется столь экстравагантным, не больше, чем то, что утверждает Священное писание в сотне мест. В них бог представляется как единый и непосредственный создатель всех тех эффектов, которые некоторые язычники и философы обыкновенно приписывали природе, материи, судьбе или подобным немыслящим началам. Это до такой степени общеизвестно, что нет надобности подтверждать это цитатами из Священного писания.
en.Гилас . Ты не замечаешь, Филонус, что, делая бога непосредственным инициатором всех движений в природе, тем самым делаешь его виновником убийств, святотатства, прелюбодеяния и других ужасных грехов.
en.Филонус . В ответ на это я замечу, во-первых, что вопрос об ответственности не изменяется в зависимости от того, совершает ли данное лицо какое-нибудь действие с помощью орудия или без него. Поэтому, если ты предполагаешь, что бог действует, прибегая к орудию, или поводу, называемому материей, ты точно так же делаешь его виновником греха, как и я, считая его непосредственно совершающим все действия, приписываемые обычно природе. Далее, я говорю, что грезили моральная испорченность состоит не во внешнем физическом действии или движении, но во внутренним отклонении воли от законов разума и религии. Ведь убиение врага в сражении или приведение в исполнение смертного приговора над преступником, согласно закону, не считаются греховными, хотя внешне действие здесь то же, что в случае убийства. Если, таким образом, грех состоит не в физическом действии, то делать бога непосредственной причиной всех таких действий не значит делать его творцом греха. Наконец, я никогда не говорил, что бог есть единственный фактор, вызывающий все движения в телах. Верно, что я отрицал, что есть какие-либо другие действующие силы помимо духов; но это вполне согласуется с представлением о том, что разумно мыслящие существа, производя движения, пользуясь ограниченными силами, в конечном счете, разумеется, зависят от бога, но непосредственно руководятся своей собственной волей, а этого достаточно, чтобы считать их ответственными за свои действия.
en.Гилас . Но отрицание материи, Филонус, или телесной субстанции, - вот в чем вопрос. Ты никогда не убедишь меня в том, что это не противоречит общему здравому смыслу человечества. Если бы наш спор решался большинством голосов, я уверен, что ты уступил бы в этом пункте, не собрав голосов.
en.Филонус . Я желал бы, чтобы наши мнения были беспристрастно изложены и предложены суждению людей, обладающих ясным здравым смыслом, свободных от предрассудков привитой учености. Я хотел бы выступить в качестве лица, доверяющего своим чувствам, думающего, что он знает вещи, которые он видит и осязает, и не допускающего никакого сомнения в их существовании; а ты со своей стороны честно высказал бы все свои сомнения, свои парадоксы и рассказал бы о своем скептицизме. Я охотно подчиняюсь решению любого незаинтересованного человека. Что, кроме духа, нет субстанции, в которой могли бы существовать идеи, - это для меня очевидно. Что непосредственно воспринимаемые объекты суть идеи, находит согласие со всех сторон. А что чувственные качества суть объекты, непосредственно воспринимаемые, никто не может отрицать. Совершенно очевидно, что не может быть никакого субстрата этих качеств, кроме духа; в нем они существуют не как модификация или свойство, но как вещь, воспринимаемая в том, что ее воспринимает. Я отрицаю поэтому, что существует какой-либо немыслящий субстрат чувственных объектов, и отрицаю в этом смысле существование какой-либо материальной субстанции.
en.Но если под материальной субстанцией подразумевается только чувственное тело, которое можно видеть и ощущать (а нефилософская часть мира, смею думать, ничего больше и не подразумевает), тогда для меня существование материи более достоверно, чем ты или какой-либо другой философ могут на это претендовать. Если есть что-нибудь, что заставляет большинство людей отвергать понятия, которые я поддерживаю, то это проистекает из недоразумения, приписывающего мне отрицание реальности чувственных вещей; но так как в этом повинен ты, а не я, то из этого следует, что восстают против твоих понятий, а не моих. Я утверждаю, что я так же, как в своем собственном существовании, уверен, что существуют тела и телесные субстанции (подразумевая вещи, которые я воспринимаю чувствами) и что, признавая это, большая часть людей нисколько этим не озабочена и не считает себя заинтересованной судьбой тех неведомых природ и философских сущностей, к которым некоторые люди относятся с такой нежностью.
en.Гилас . Что ты скажешь на следующее? Раз, по-твоему, люди судят о реальности вещей с помощью своих чувств, то как возможны ошибки вроде тех, когда человек считает луну гладкой светящейся поверхностью, около фута в диаметре, или четырехугольную башню, видимую на расстоянии, круглой, или весло, конец которого в воде, сломанным?
en.Филонус . Он не заблуждается, что касается идей, которые он на самом деле воспринимает, но ошибается в выводах, которые он делает из своих наличных восприятий. Так, в случае с веслом он непосредственно воспринимает зрением его как сломанное, и он прав. Но если он из этого заключает, что, вынув весло из воды, он снова воспримет его сломанным или что оно на его осязание произведет такое впечатление, какое обыкновенно производят сломанные вещи, то в этом он заблуждается. Подобным же образом, если из того, что он воспринимает в одном месте, он заключает, что, когда приблизится к луне или башне, он будет воспринимать те же идеи, то он ошибается. Но его ошибка заключается не в том, что он воспринимает непосредственно и в данный момент (было бы очевидным противоречием предполагать, что он заблуждается в этом отношении), а в неправильном суждении, составляемом им об идеях, которые, по его предположению, связаны с непосредственно воспринимаемыми, или об идеях, которые, как он воображает, исходя из того, что воспринимает в данный момент, будут восприняты при других обстоятельствах. Это - то же самое, что имеет место по отношению к коперниканской системе. Мы здесь не воспринимаем никакого движения Земли, но было бы ошибочно из этого заключать, что мы не воспринимали бы ее движения, если бы находились на столь же большом расстоянии от Земли, на каком мы теперь находимся от других планет.
en.Гилас . Я понимаю тебя и вынужден признать, что ты говоришь вещи довольно правдоподобные; но позволь мне напомнить тебе об этом. Скажи, пожалуйста, Филонус, не считал ли ты прежде столь же решительно, что материя существует, как теперь ты считаешь, что она не существует?
en.Филонус . Считал. Но в характере решительности есть разница. Прежде она основывалась без всякой проверки на предрассудке; теперь же, после исследования, - на очевидности.
en.Гилас . В конце концов у нас спор, по-видимому, скорее о словах, чем о вещах. Мы согласны относительно вещи и расходимся в ее названии. Что идеи вызываются у нас извне, очевидно; и не менее очевидно, что должны быть - я не хочу сказать архетипы, а - силы вне души, соответствующие этим идеям. А так как эти силы не могут поддерживаться сами собой, то необходимо допустить существование некоторого субъекта их, который я называю материей, а ты - духом. В этом вся разница.
en.Филонус . Скажи, Гилас, является ли это могущественное бытие, или субъект сил, протяженным?
en.Гилас . Оно не имеет протяжения; но оно обладает силой вызвать в тебе идею протяжения.
en.Филонус . Само оно поэтому непротяженно?
en.Гилас . Это я признаю.
en.Филонус . Не является ли оно также деятельным?
en.Гилас . Вез сомнения; иначе как мы могли бы ему приписывать силу?
en.Филонус . Теперь позволь мне задать тебе два вопроса: во-первых, соответствует ли это обыкновению философов или кого-либо другого - давать название материи непротяженному деятельному бытию? И, во-вторых, не является ли смешной нелепостью употреблять названия вопреки общепринятым в языке?
en.Гилас . Прекрасно, пусть, если тебе угодно, это называется не материей, а каким-нибудь третьим качеством, отличным от материи и духа. Но на каком основании ты ^называешь это духом? Не предполагает ли понятие духа, что последний мыслит - точно так же, как и то, что он деятелен и непротяженен?
en.Филонус . Мое основание состоит в следующем: я хотел бы вложить определенное понятие в то, о чем я говорю; но у меня нет понятия действия, отдельного от акта воли, а акт воли я не могу себе представить коренящимся где-либо в ином месте, кроме духа; поэтому, когда я говорю о деятельном бытии, я обязан подразумевать дух. К тому же что может быть яснее того, что вещь, которая не имеет идей в себе самой, не может сообщить их мне; если же у нее есть идеи, то она несомненно должна быть духом. Постараюсь, чтобы ты понял этот пункт яснее, если это возможно; я утверждаю, как и ты, раз мы испытываем воздействие извне, мы должны допустить силы извне - в бытии, отличном от нашего. В этих пределах мы сходимся. Но затем мы расходимся - относительно рода этого могучего бытия. Я считаю его духом, ты - материей или - я не знаю каким (я мог бы также добавить, ты не знаешь, каким) - третьим качеством. Итак, я доказываю, что это бытие есть дух. На основании видимых результатов я заключаю, что существуют действия. Раз есть действия, то должен быть и акт воли; а раз существует акт воли, то есть и воля. Далее, вещи, которые я воспринимаю, должны иметь существование - они сами или их прообразы - вне моей души; но так как они суть идеи, то ни они сами, ни их прообразы не могут существовать иначе как в уме; следовательно, существует и ум. Но воля и ум составляют в теснейшем смысле души или дух. Таким образом, могучая причина моих идей в строгом значении слова есть дух.
en.Гилас . И теперь, я ручаюсь, ты думаешь, что сделал этот пункт совершенно ясным, едва ли подозревая, что твой вывод ведет прямо к противоречию. Не было ли бы нелепостью предполагать у бога какое-либо несовершенство?
en.Филонус . Без сомнения.
en.Гилас . А испытывать страдание - несовершенство?
en.Филонус . Несовершенство.
en.Гилас . Не испытываем ли мы иногда страдание и горе из-за некоего другого бытия?
en.Филонус . Испытываем.
en.Гилас . А не говорил ли ты, что это бытие есть дух, и не есть ли этот дух бог?
en.Филонус . Согласен.
en.Гилас . Но ты утверждал, что все идеи, которые мы воспринимаем извне, исходят от духа, который воздействует на нас. Следовательно, идеи страдания и горя находятся в боге - другими словами, бог испытывает страдание; а это значит сказать, что в божественной природе есть несовершенство, что, как ты признаешь, нелепо. Таким образом, ты попал в явное противоречие.
en.Филонус . Что бог знает и понимает все и что он знает, между прочим, что такое страдание и даже любое болезненное ощущение, а также что значит для его созданий испытывать страдание, об этом не может быть вопроса. Но чтобы бог, хотя он знает и иногда причиняет нам болезненные ощущения, сам мог испытывать страдание, это я решительно отрицаю. Мы, будучи ограниченными и зависимыми духами, подвержены чувственным впечатлениям, воздействиям со стороны внешнего агента, которые, будучи произведены вопреки пашей воле, оказываются иногда болезненными и тяжелыми. Но бог, на которого не может воздействовать никакое внешнее бытие, который ничего не воспринимает чувствами, как это делаем мы, чья воля абсолютна и независима, будучи причиной всех вещей, не доступен никаким помехам, никакому сопротивлению и, очевидно, не может страдать и испытывать воздействия какого-либо неприятного ощущения или какого-либо ощущения вообще. Мы прикованы к телу, т. е. наши восприятия связаны с телесными движениями.
en.По закону нашей природы на нас оказывает воздействие всякое изменение в нервных частях нашего чувственного тела, и это чувственное тело при правильном понимании есть только комплекс таких качеств или идей, которые не имеют существования, отдельного от восприятия их умом, так что связь ощущений с телесными движениями означает только соответствие, согласно порядку природы, между двумя рядами идей или вещей, непосредственно воспринимаемых. Но бог есть чистый дух, свободный от всякого такого соответствия или от естественных связей. Никакие телесные движения не сопровождаются ощущениями страдания или удовлетворения в его душе. Знать все познаваемое, - конечно, совершенство; но теперь или страдать, или ощущать что-нибудь чувственно - несовершенство. Первое, говорю я, свойственно богу, второе - нет. Бог знает, что такое идеи, или имеет их; но идеи не сообщаются ему чувством, как наши. Так как ты не различаешь там, где различие столь очевидно, то ты заставляешь свою фантазию видеть нелепость там, где ее нет.
en.Гилас . Но ты все это время не принимал во внимание того, что количество материи, как это наглядно доказано, пропорционально силе тяжести тел. А что может противостоять наглядному доказательству?
en.Филонус . Позволь мне посмотреть, как ты доказываешь это.
en.Г и д а с. Я устанавливаю в качестве принципа, что моменты или количества движения в телах находятся в прямом отношении к произведению из скорости и количества содержащейся в них материи. Отсюда следует, что там, где скорости равны, моменты относятся прямо, как количества материи в каждом теле. Но опытным путем найдено, что все тела (оставляя в стороне небольшие различия, возникающие вследствие сопротивления воздуха) падают с одинаковой скоростью; таким образом, движение падающих тел и, следовательно, их тяжесть, являющаяся причиной или принципом этого движения, пропорциональна количеству материи, что и требовалось доказать.
en.Филонус . Ты устанавливаешь в качестве самоочевидного принципа, что количество движения в теле пропорционально произведению из скорости и материи; и это применяется для доказательства положения, из которого выводится существование материи. Скажи, пожалуйста, не является ли такое доказательство порочным кругом?
en.Гилас . В посылке я разумею только то, что движение пропорционально произведению из скорости, протяжения и плотности.
en.Филонус . Допустим, что это верно, но из этого все-таки не следует, что тяжесть пропорциональна материи в твоем философском смысле слова; разве только ты примешь, что неведомый субстрат - или как бы ты еще ни называл его - пропорционален названным качествам; но это предположение явно содержит pеtitiо prinсipi i . Что существуют величина и плотность или сопротивление, воспринимаемые чувствами, я охотно признаю; как равным образом не буду спорить против того, что тяжесть может быть пропорциональна этим качествам. Но что либо яти качества, как они воспринимаются нами, либо силы, порождающие их, существуют в материальном субстрате, это я отрицаю, а ты утверждаешь, однако, несмотря на твое наглядное доказательство, еще не доказал.
en.Гилас . Не буду дольше настаивать на этом пункте. Но не думаешь ли ты убедить меня в том, что натурфилософы до сих пор только грезили? Скажи, пожалуйста, что станется со всеми их гипотезами и объяснениями феноменов, которые предполагают существование материи?
en.Филонус . Что ты разумеешь, Гилас, под феноменами?
en.Гилас . Я разумею явления, воспринимаемые мной с помощью чувств.
en.Филонус . А разве явления, воспринимаемые чувствами, не те же идеи?
en.Гилас . Сто раз я говорил об этом.
en.Филонус . Таким образом, объяснить феномены - значит показать, как происходит, что мы получаем идеи способом и порядком, которыми они запечатлеваются в наших чувствах. Не так ли?
en.Гилас . Так.
en.Филонус . Теперь, если ты можешь доказать, что какой-нибудь философ объяснил возникновение хотя бы одной идеи в нашей душе с помощью материи, я успокоюсь навсегда и буду считать уничтоженным все, что было сказано против этого; но если не можешь, то напрасно ты ссылаешься на объяснение феноменов. Легко понять, что бытие, наделенное знанием и волей, может порождать или вызывать идеи. Но что бытие, которое совершенно лишено этих способностей, в состоянии создавать идеи или вообще каким-либо образом воздействовать на интеллект, этого я никогда не пойму. Я утверждаю, что если бы даже у нас было какое-нибудь положительное понятие материи, если бы мы знали ее свойства и могли понять ее существование; то это все же было бы постольку же далеко от объяснения вещей, поскольку она сама - наименее объяснимая вещь в мире. И все же, невзирая на это, отсюда не следует, что философы ничего не сделали, так как благодаря наблюдениям и рассуждениям о связи идей они раскрывают законы и методы природы, что составляет полезную и интересную часть знания.
en.Гилас . Можно ли, наконец, допустить, что бог вводил в заблуждение весь человеческий род? Представляешь ли ты, что он сообщил бы всему миру веру в бытие материи, если бы ничего подобного не было?
en.Филонус . Я надеюсь, что ты не станешь утверждать, что всякое повально распространенное мнение, проистекающее из предрассудка, страсти или недомыслия, может быть приписано богу как творцу его. Источником какого бы мнения мы его ни сделали, оно должно образоваться или вследствие того, что он раскрыл его нам в сверхъестественном откровении, или вследствие того, что оно столь очевидно для наших естественных способностей, которые созданы и дарованы нам богом, что нам невозможно не согласиться с этим мнением. Но где же откровение? Или, где очевидность, которая делает необходимой веру в материю? Больше того, откуда явствует, что все человечество мыслит материю существующей, понимая ее как нечто отличное от того, что мы воспринимаем нашими чувствами, или, вернее, человечество, за исключением немногих философов, которые не знают, чего они собственно хотят? Твой вопрос предполагает, что это пункты ясны; если бы ты объяснил их, я счел бы себя обязанным дать тебе другой ответ. Тем временем довольствуйся тем, что я говорю; я не допускаю, чтобы бог каким бы то ни было образом вводил человеческий род в заблуждение.
en.Гилас . Но новизна, Филонус, новизна! Вот где опасность. Новые понятия всегда вызывают недовольство; они нарушают спокойствие человеческих душ, и никто не знает, куда они ведут.
en.Филонус . Я никак не могу взять в толк, почему понятие, не имеющее основания ни в чувстве, ни в разуме, ни в божественном авторитете, следует считать подрывающим веру в такие мнения, которые основаны на всех них или на одном из них. Я охотно соглашаюсь, что новшества в правлении и в религии опасны и им должно противодействовать. Но есть ли подобные же основания к тому, чтобы отбивать охоту к ним в философии? Познание чего-нибудь, что прежде было неизвестно, есть новшество в знании; хороши были бы успехи в искусствах и науках, если бы все такие нововведения были запрещены. Но не мое дело - защищать новшества и парадоксы. Что качества, которые мы воспринимаем, не присущи объектам; что мы не должны доверять нашим чувствам; что мы ничего не знаем о действительной природе вещей и никогда но можем быть уверены даже в их существовании; что действительные цвета и звуки суть только некоторые непознаваемые формы и движения; что тела имеют лишь абсолютное протяжение без какой бы то ни было частной величины или формы; что вещь тупая, немыслящая и неактивная воздействует на дух; что мельчайшая частица тела содержит бесчисленные протяженные части, - таковы те новшества, таковы те странные понятия, которые отталкивают подлинное, неизвращенное суждение всего человеческого рода и которые, будучи раз допущены, вовлекают ум в бесконечные сомнения и затруднения. Как раз против этих и им подобных новшеств я стараюсь реабилитировать здравый смысл. Правда, поступая так, я могу быть вынужден пользоваться некоторыми обходными и не свойственными обычной речи путями. Но если мои понятия однажды и до конца усвоены, то только одно в них действительно может быть признано исключительным, а именно то, что абсолютно невозможно, и было бы явным противоречием допустить, что существует какое-либо немыслящее бытие, будучи недоступно восприятию умом. Но если это понятие оказывается исключительным, то позор, что это так - в наше время и в христианской стране.
en.Гилас . Что касается затруднений, которые могут возникнуть в связи с другими мнениями, то они лежат за пределами нашей дискуссии. Твое дело - защищать свое собственное мнение. Может ли быть что-нибудь яснее того, что ты отстаиваешь превращение всех вещей в идеи? Ты, говорю я, который не стыдишься вменять мне в вину скептицизм. Это так ясно, что этого нельзя отрицать.
en.Филонус . Ты не понимаешь меня. Я не за превращение вещей в идеи, а скорее - идей в вещи; те непосредственные объекты восприятия, которые, по-твоему, являются только отображениями вещей, я считаю самими реальными вещами.
en.Гилас . Вещами! Ты можешь претендовать на что тебе угодно, но несомненно, что ты не оставляешь нам ничего, кроме пустых форм вещей, лишь внешнюю сторону, которая воздействует на чувства.
en.Филонус . То, что ты называешь пустыми формами и внешней стороной вещей, кажется мне самими вещами. Они отнюдь не пусты и не несовершенны, если не соглашаться с твоим предположением, что материя составляет существенную часть всех телесных вещей. Мы оба, таким образом, сходимся на том, что воспринимаем только чувственные формы; но мы различаемся тем, что ты хочешь, чтобы они были пустыми отображениями, а я - чтобы они были реальными вещами. Словом, ты не доверяешь своим чувствам, а я доверяю.
en.Гилас . Ты говоришь, что веришь своим чувствам и, по-видимому, одобряешь себя за то, что в этом сходишься с толпой. По-твоему, следовательно, истинная природа вещи раскрывается посредством чувств. Но если так, откуда получается это разногласие? Разве одна и та же форма и другие чувственные качества не воспринимаются всеми способами? И зачем нам пользоваться микроскопом для того, чтобы лучше раскрыть истинную природу тела, если она раскрывается невооруженному глазу?
en.Филонус . Строго говоря, Гилас, мы видим не тот самый объект, который мы осязаем; и не один и тот же объект воспринимается через микроскоп и невооруженным глазом. Но если бы всякое отклонение считалось достаточным для образования нового вида или индивидуума, то бесконечное количество названий или их спутанность сделали бы самый язык непригодным для пользования. Поэтому, чтобы избежать этого, как и других неудобств, понятных при некотором размышлении, люди комбинируют несколько идей, которые получаются либо с помощью разных чувств, либо с помощью одного чувства в разное время или в разной обстановке и относительно которых замечено, что они имеют некоторую природную связь в смысле существования или в смысле последовательности; все это люди подводят под одно название и рассматривают как одну вещь.
en.Из этого вытекает, что, когда я исследую, пользуясь помощью других чувств, вещь, которую я видел, я это делаю не для того, чтобы понять лучше тот же объект, который я воспринимал зрением, ибо объект одного чувства не воспринимается другими чувствами. И когда я смотрю в микроскоп, это не значит, что я могу воспринять яснее то, что я уже воспринимал невооруженным глазом, ибо объект, воспринимаемый через стекло, совершенно отличен от прежнего. В обоих случаях моя цель состоит только в том, чтобы узнать, какие идеи связаны друг с другом; а чем больше человек знает о связи между идеями, тем больше о нем говорят, что он знает природу вещей. Что же такого, если наши идеи переменчивы? Какое значение имеет то, что наши чувства не при всех обстоятельствах испытывают воздействие одних и тех же явлений? Отсюда не следует, что им нельзя доверять или что они не соответствуют ни самим себе, ни чему-либо другому, за исключением разве твоего предвзятого понятия о какой-то (не знаю, какой) единой, неизменной, невоспринимаемой, реальной субстанции, обозначаемой то одним, то другим именем; этот предрассудок проистекает, по-видимому, из неправильного употребления обыденного языка людьми, которые говорят о различных идеях, соединяя их в уме в одну вещь. Вот это-то и заставляет подозревать, что некоторые ошибочные мнения философов проистекают из одного и того же первоначального источника: философы строят свои схемы не столько на основании понятий, сколько на базе слов, которые были образованы массой единственно для удобства и быстроты в повседневных житейских делах, без всякого отношения к умозрению.
en.Гилас . Думается мне, я схватываю то, что ты имеешь в виду.
en.Филонус . Твое мнение состоит в том, что идеи, которые мы воспринимаем чувствами, не суть действительные вещи, а их образы или копии. Наше познание поэтому действительно лишь постольку, поскольку наши идеи верно воспроизводят эти оригиналы. Но так как эти предполагаемые оригиналы сами по себе непознаваемы, то невозможно знать, насколько наши идеи сходны с ними и сходны ли они с ними вообще. Мы не можем, следовательно, быть уверены, что у нас есть какое-нибудь действительное познание. Далее, так как наши идеи постоянно изменяются, в то время как предполагаемые действительные вещи не подвержены никакому изменению, то из этого необходимо следует, что они вовсе не могут быть верными копиями их; или если они являются таковыми, а другие - нет, то первые невозможно отличить от последних. И это еще глубже погружает нас в неизвестность. С другой стороны, вникая в этот вопрос, мы не можем понять, как идея или что-либо подобное; идее может иметь абсолютное существование вне ума; и, следовательно, по-твоему, как может существовать какая-либо реальная вещь в природе. Результатом всего этого является то, что мы впадаем в самый безнадежный и отъявленный скептицизм. Теперь позволь мне спросить тебя, во-первых: твое отнесение идей к некоторым абсолютно существующим невоспринимаемым субстанциям как их оригиналам не является ли источником всего этого скептицизма? Во-вторых: осведомлен ли ты с помощью чувства или разума в существовании этих непознаваемых оригиналов? И если нет, то не является ли нелепостью допускать их существование? В-третьих: находишь ли ты, исследовав этот вопрос, что существует что-либо отчетливо представляемое или подразумеваемое под абсолютным или внешним существованием невоспринимающих субстанций? Наконец, после того как рассмотрены предпосылки, не самый ли мудрый путь - следовать природе, доверять своим чувствам и, оставляя в стороне все заботы о непознаваемой природе или субстанциях, признать вместе с массой действительными те вещи, которые воспринимаются чувствами?
en.Гилас . В настоящий момент у меня нет охоты брать на себя роль отвечающего. Я предпочел бы посмотреть, как ты преодолеешь следующее. Скажи, объекты, чувственно воспринимаемые одним, не воспринимаются ли подобным же образом другими присутствующими? Если бы здесь было на сто человек больше, разве все они не видели бы сад, деревья и цветы, как вижу их я? Но они не испытали бы такого же воздействия со стороны идей, которые я образую своим воображением. Не создается ли этим разница между первым видом объектов и вторым?
en.Филонус . Конечно, создается. И я никогда не отрицал разницу между объектами чувства и объектами воображения. Но какой вывод ты сделаешь из этого? Не можешь же ты утверждать, что чувственные объекты существуют невоспринятыми, потому что они воспринимаются многими.
en.Гилас . Согласен: я ничего не могу поделать с этим возражением; но оно навело меня на другое. Не думаешь ли ты, что с помощью наших чувств мы воспринимаем только идеи, существующие в нашем уме?
en.Филонус . Думаю.
en.Гилас . Но идея, которая находится в моем уме, не может быть в таком же виде в твоем или в каком-либо ином уме. Не вытекает ли поэтому из твоих предпосылок, что двое не могут видеть ту же самую вещь? И не является ли это в высшей степени абсурдным?
en.Филонус . Если термин "то же самое" брать в обыденном значении, то, конечно (и это вовсе не противоречит устанавливаемым мной принципам), разные лица могут воспринимать одну и ту же вещь, т. е. одна и та же вещь или идея существует в различных умах. Употребление слов произвольно; все привыкли термин "то же самое" применять там, где не воспринимается ни отличие, ни разнообразие; и я отнюдь не претендую на то, чтобы менять их восприятия. Следовательно, как прежде говорилось, что разные люди видят одно и то же, так и впредь при сходных обстоятельствах можно пользоваться тем же оборотом речи, что не составит уклонения ни от правил языка, ни от истины вещей. Но если термин "то же самое" употреблять, как его употребляют философы, имея в виду абстрактное понятие тождества, тогда, согласно различным философским определениям этого понятия (ибо до сих пор не достигнуто согласие относительно того, в чем состоит это философское тождество), восприятие одной и той же вещи для разных лиц оказывается то возможным, то невозможным. Но найдут ли философы подходящим называть вещь той же самой или нет, это, по-моему, не имеет большого значения. Представим себе вместе несколько человек, одаренных одинаковыми способностями и, следовательно, испытывающих однородное воздействие со стороны своих чувств, которые, однако, никогда не знали употребления языка; без сомнения, их восприятия будут сходны. Научившись пользоваться речью, одни, имея в виду однообразие воспринимаемого, могут называть его одним и тем же ; другие, в особенности вследствие несходства лиц воспринимающих, могут предпочесть говорить о различном.
en.Но кто же не видит, что весь этот спор ведется из-за слова, а именно можно ли к тому, что воспринимается разными лицами, прилагать тем не менее термин "то же самое". Представим себе дом, стены или внешний каркас которого остаются неизменными, тогда как все комнаты сломаны и на их месте построены новые; и вот ты сказал бы, что это тот же самый, а я - что это не тот же самый дом ; разве мы не были бы тем не менее совершенно согласны в наших мыслях об этом доме, рассматриваемом сам в себе? И не состояла бы вся розница в одном звуке? Если бы ты сказал, что наши понятия различны, так как ты к своей идее дома прибавил простую абстрактную идею тождества, тогда как я этого не сделал, то я ответил бы тебе, что не знаю, что ты подразумеваешь под абстрактной идеей тождества, и что хотел бы, чтобы ты заглянул в свои собственные мысли и удостоверился, что понимаешь самого себя. Почему ты так молчалив, Гилас? Ты все еще не веришь, что люди могут спорить о тождестве и различии, при отсутствии какой бы то ни было действительной разницы в их мыслях и мнениях, если не говорить о словах? Прими во внимание еще и то обстоятельство, что, будем ли мы считать материю существующей или нет, для настоящего случая это совершенно безразлично. Ибо материалисты сами признают, что то, что мы непосредственно воспринимаем нашими чувствами, - наши собственные идеи. Поэтому твое возражение, заключающееся в том, что два человека не видят того же самого, относится одинаково и к материалистам, и ко мне.
en.Гилас . Да, Филонус, но они допускают внешний архетип; так как свои различные идеи они относят к нему, то поистине можно говорить, что они воспринимают одну и ту же вещь.
en.Филонус . Точно так же (не говоря о том, что ты отбросил эти архетипы) ты можешь допустить внешний архетип и при моих предпосылках - внешний, я подразумеваю, по отношению к твоему собственному уму; хотя, конечно, нужно предполагать, что он существует в том уме, который объемлет все вещи; но тогда это служит всем целям тождества точно так же, как если бы этот прообраз существовал вне ума. Я уверен, ты сам не скажешь, что это менее постижимо.
en.Гилас . Ты в самом деле ясно показал мне, что, существуют ли причины для затруднений в этом пункте или нет, это относится одинаково к обоим мнениям.
en.Филонус . Но то, что одинаково направлено против двух противоположных мнений, не может быть доказательством ни против одного, ни против другого.
en.Гилас . Я согласен с этим. Но в конце концов, Филонус, когда я размышляю о сути всего того, что ты выдвигаешь против скептицизма, то это ограничивается только следующим: мы уверены, что мы действительно видим, слышим, осязаем, - словом, что мы испытываем чувственные впечатления.
en.Филонус . А какое нам дело до всего другого? Я вижу эту вишню, я осязаю ее, я пробую ее; и я убежден, что ничто нельзя ни видеть, ни чувствовать, ни пробовать; следовательно, она реальна. Устрани ощущение мягкости, влажности, красноты, терпкости, и ты уничтожишь вишню. Так как она не есть бытие, отличное от ощущений, то вишня, я утверждаю, есть не что иное, как соединение чувственных впечатлений или идей, воспринимаемых разными чувствами; эти идеи объединяются в одну вещь (или имеют одно данное им имя) умом, ибо каждое из них наблюдается в сопровождении другого. Так, когда нёбо испытывает данный особый вкус, зрение воспринимает красный цвет, осязание - округлость, мягкость и т. д. Отсюда следует, что, когда я вижу, осязаю, испытываю вкус различного рода способами, я убежден, что вишня существует или является реальной; ее реальность, по моему мнению, не есть нечто отвлеченное от этих ощущений. Но если под словом "вишня" ты подразумеваешь непознаваемую природу, отличную от ее воспринимаемого бытия, тогда, конечно, я признаю, что ни ты, ни я, ни кто-либо иной не может быть уверен, что она существует.
en.Гилас . Но что скажешь ты, Филонус, если я приведу те же самые основания против существования чувственных вещей в разуме, которые ты выставляешь против их существования в материальном субстрате?
en.Филонус . Когда я узнаю твои основания, ты услышишь, что я могу сказать против них.
en.Гилас . Душа протяженна или непротяженна?
en.Филонус . Непротяженна, без сомнения.
en.Гилас . Ты говоришь, что вещи, которые мы воспринимаем, находятся в твоем разуме?
en.Филонус . Да.
en.Гилас . Далее, не слышал ли я, как ты говорил о чувственных впечатлениях?
en.Филонус . Верю, что слышал.
en.Гилас . Объясни в таком случае, Филонус, как возможно, чтобы у тебя в душе нашлось место, где могли бы существовать все эти деревья я дома. Могут ли протяженные вещи содержаться в том, что непротяженно? Или можем ли мы вообразить, чтобы впечатления производились на какую-либо вещь, лишенную плотности? Ты не можешь сказать, что объекты находятся у тебя в душе, как книги у тебя в кабинете, или что вещи отпечатываются на ней, как рисунок печати на воске. В каком смысле поэтому мы должны понимать эти выражения? Объясни мне это, если можешь, и тогда я буду в состоянии ответить на все те вопросы, которые ты прежде всего задавал мне о моем субстрате.
en.Филонус . Видишь ли, Гилас, когда я говорю об объектах, существующих в разуме или запечатленных в чувствах, я не хотел бы, чтобы меня понимали в грубом, буквальном смысле, как когда говорят, что тела существуют в каком-нибудь месте или что печать оставляет отпечаток на воске. Я разумею только то, что ум объемлет или воспринимает их и что разум испытывает воздействие извне или от некоторого бытия, отличного от него самого. Таково мое объяснение твоего затруднения, и я хотел бы знать, как оно может послужить к тому, чтобы сделать понятным твое положение о невоспринимающем материальном субстрате.
en.Гилас . Ну если это все, признаюсь, я не вижу, какую пользу можно было бы извлечь отсюда. Но не повинен ли ты здесь в некотором злоупотреблении языком?
en.Филонус . Нисколько. Это лишь то, что узаконивается общей привычкой, которая, как ты знаешь, управляет языком, ибо нет ничего для философов более обычного, чем говорить о непосредственных объектах ума как о вещах, существующих в разуме. И в этом нет ничего, что не находило бы аналогии в языке, ибо большая часть умственных операций обозначается словами, заимствованными от чувственных вещей, как это явствует из терминов comprehend (понимать), reflect (размышлять), discourse (рассуждать) и т. п., которые в применении к уму нельзя понимать в их грубом первоначальном смысле.
en.Гилас . Признаюсь, ты меня убедил в этом пункте. Но остается еще одно большое затруднение, которое я не знаю, как ты преодолеешь. В самом деле, оно так важно, что, если бы ты разрешил все остальные, но был бы не в состоянии найти решение для этого, ты не мог бы надеяться сделать меня прозелитом твоих принципов.
en.Филонус . Позволь мне узнать это чрезвычайное затруднение.
en.Гилас . Сказание Священного писания о творении кажется мне совершенно несовместимым с твоими понятиями. Моисей говорит нам о творении... чего? Идей? Конечно, нет, но о творении вещей, плотных телесных субстанций. Согласуй с этим твои принципы, и я, может быть, соглашусь с тобой.
en.Филонус . Моисей упоминает Солнце, Луну и звезды, землю и море, растения и животных. Я не сомневаюсь, что все это действительно существует и было изначально сотворено богом. Если ты разумеешь под идеями фикции и фантазии ума, то это - не идеи. Если же под идеями ты разумеешь непосредственные объекты ума или чувственные вещи, которые не могут существовать невоспринятыми или вне ума, то такие вещи являются идеями. Но назовешь ты или не назовешь их идеями - это имеет мало значения. Разница - только в названии. И будет ли это название удержано или отвергнуто, смысл, истина и реальность вещей останутся непоколебимыми. На обычном языке объекты наших чувств именуются не идеями, а вещами. Называй их всегда так, подразумевая, что ты не приписываешь им абсолютного внешнего существования, - я не стану спорить с тобой из-за слова. Таким образом, я признаю, что творение было творением вещей, реальных вещей. И это меньше всего несогласуемо с моими принципами, как это очевидно из того, что я только что сказал, и было бы тебе очевидно и без этого, если бы ты не забывал того, о чем так часто говорилось раньше. А что касается плотных, телесных субстанций, я желал бы, чтобы ты мне показал, где Моисей упоминает о них; и если бы они были упомянуты им или каким-либо другим вдохновенным автором, все же на твоей обязанности лежало бы показать, что эти слова употребляются не в обычном значении, применительно к вещам, принадлежащим нашим чувствам, а в философском значении - применительно к материи как неизвестной сущности с абсолютным существованием. Как ты докажешь эти положения, тогда (но не раньше) ты можешь вовлекать авторитет Моисея в наш спор.
en.Гилас . Излишне спорить о столь ясном положении. Я довольствуюсь тем, что отсылаю тебя к твоей собственной совести. Разве ты не видишь, что между Моисеевым сказанием о творении и твоими понятиями есть некоторое особенное противоречие?
en.Филонус . Если любой смысл, который может быть вложен в первую главу книги Бытия, можно считать согласным с моими принципами, то она не состоит с ними ни в каком особом противоречии. Но нет такого смысла, которого ты не мог бы легко постигнуть, если бы ты разделял мои убеждения. Ибо, кроме духов, все, что ты постигаешь, - идеи; а существования их я не отрицаю. Да и ты не утверждаешь, что они существуют вне ума.
en.Гилас . Скажи мне, пожалуйста, в каком смысле ты понимаешь эту главу?
en.Филонус . Я представляю себе, что если бы я присутствовал при творении, то я увидел бы вещи, создаваемые к бытию, - т. е. которые становятся воспринимаемыми - в порядке, установленном священной историей. Я всегда верил в Моисеево сказание о творении, да и теперь не изменил своей вере. Когда о вещах говорят, что они начинают или прекращают свое существование, мы разумеем это не по отношению к богу, а по отношению к его творениям. Все вещи извечно познаны богом, или, что то же, имеют извечное существование в его душе; но, когда вещи, прежде недоступные восприятию творений, по велению божию становятся для них воспринимаемыми, тогда о них говорят, что они начинают относительное существование, а именно в связи с сотворенными душами. Поэтому, читая Моисеево описание творения, я понимаю его в том смысле, что различные части мира постепенно становились доступны конечным духам, одаренным соответствующими способностями; так что, кто бы ни был в их присутствии, он действительно воспринимается ими. Таков буквальный, ясный смысл, подсказываемый мне словами Священного писания; здесь нет никакого упоминания или мысли о субстрате, орудии, поводе или абсолютном существовании. И, исследовав это, я не сомневаюсь, можно было бы найти, что большинство прямых, искренних людей, верящих в творение, не думает об этих вещах ничего, кроме того, что думаю я. Какой метафизический смысл ты можешь вкладывать в это, об этом можешь сказать только ты.
en.Гилас . Но, Филонус, ты, кажется, не замечаешь, что признаешь сотворенные вещи вначале только относительным и, следовательно, гипотетическим бытием, т. е. утверждаемым при предположении, что есть люди, которые воспринимают их, а без этого сотворенные вещи лишены той актуальности абсолютного существования, где бы могло завершаться творение. Не оказывается ли, по-твоему, явно невозможным, чтобы сотворение каких-либо неодушевленных созданий предшествовало сотворению человека? И не прямо ли это противоположно Моисееву сказанию?
en.Филонус . В ответ на это скажу, во-первых, что сотворенные бытия могут начать существовать в душе каких-либо других сотворенных и одаренных интеллектом существ, кроме людей. И ты не в состоянии доказать, что между Моисеевыми и моими понятиями существует противоречие, если ты не покажешь, что до человека не было сотворено никаких конечных духов. Я утверждаю, далее, что если мы представляем себе творение так, как и мы могли бы теперь представить множество разного рода растений, порождаемых невидимой силой в пустыне, где никого нет, то этот способ объяснения или понимания согласуется с моими принципами, так как они не отнимают у тебя ничего - ни чувственного, ни воображаемого. Я утверждаю, что это в точности соответствует обычным, естественным и неизвращенным понятиям человечества; что это обнаруживает зависимость всех вещей от бога и, следовательно, заключает в себе все то благотворное действие или влияние, какое эта важная часть нашей веры может иметь, делая людей смиренными, благодарными и покорными их великому творцу. Я утверждаю, кроме того, что в этом чистом понимании вещей, свободном от слов, нельзя найти ничего похожего на то, что ты называешь актуальностью абсолютного существования. Ты можешь, конечно, поднять пыль вокруг этих слов и бесцельно затянуть наш спор. Но я прошу тебя спокойно заглянуть в свои собственные мысли и тогда сказать мне, не относятся ли эти слова к бесполезному и непонятному жаргону?
en.Гилас . Признаюсь, я не связывал с ними никакого ясного понятия. Но что скажешь ты на следующее: разве ты не считаешь, что существование чувственных вещей состоит в их бытии в душе? Но не находятся ли все вещи вечно в душе бога? Следовательно, они существовали вечно, как ты думаешь? А как может быть сотворено во времени то, что вечно? Может ли быть что-нибудь яснее этого или последовательнее?
en.Филонус . А разве ты не держишься того мнения, что бог знал все вещи извечно?
en.Гилас . Держусь.
en.Филонус . Следовательно, они всегда имели бытие в божественном уме.
en.Гилас . Это я признаю.
en.Филонус . Поэтому, согласно твоему собственному признанию, ничто не ново или не начинает быть новым по отношению к божественной душе. Таким образом, в этом пункте мы сходимся.
en.Гилас . Что же мы должны понимать под творением?
en.Филонус . Разве мы не можем понимать его как то, что относится всецело к конечным духам; так что вещи для нас, можно сказать, в собственном смысле начинают свое существование или создаются, когда бог повелевает, чтобы они стали доступны восприятию разумных тварей, в том порядке и тем способом, какие он тогда устанавливает и которые мы называем законами природы? Ты можешь это называть относительным или гипотетическим существованием, если тебе угодно. Но пока это дает нам самый естественный, ясный и буквальный смысл Моисеевой истории творения; пока это отвечает всем религиозным целям этого великого догмата; словом, до тех пор пока ты не можешь указать никакого другого смысла или толкования вместо этого, на каком основании мы могли бы отвергнуть его? Чтобы сообразоваться со смешной скептической склонностью из всего делать бессмыслицу и непонятное? Я уверен, ты скажешь, что это служить во славу божью. Ибо если допустить возможность и постижимость того, что телесный мир имеет абсолютное существование вне божественной души точно так же, как вне душ всех сотворенных духов, то как могли бы быть объяснены безмерность или всеведение божества или необходимая и непосредственная зависимость от него всех вещей? Нет, не выглядит ли это скорее как уничтожение названных атрибутов?
en.Гилас . Хорошо, но что ты скажешь, Филонус, относительно веления божия, чтобы вещи сделались доступны восприятию; не ясно ли, что бог или выразил это веление извечно, или в некоторое определенное время начал хотеть того, чего раньше в действительности не хотел, а только предполагал хотеть? В первом случай не могло бы быть никакого творения или начала существования в конечных вещах. Во втором случае мы должны признать, что с божеством произошло нечто новое, а всякая перемена доказывает несовершенство.
en.Филонус . Сообрази, пожалуйста, что ты делаешь. Не очевидно ли, что это возражение одинаково направлено против творения в любом смысле; больше того, против всякого другого акта божества, раскрываемого в свете природы? Ни одного из них мы не можем постигнуть иначе как преображенным во времени и имеющим начало. Бог есть бытие трансцендентных и неограниченных совершенств: его природа непостижима для конечных духов. Поэтому нельзя ожидать, чтобы кто-нибудь - будь он материалист или имматериалист - имел совершенно точные понятия о божестве, его атрибутах и способах действия. Если же ты хочешь сделать мне какое-либо возражение, то твое затруднение проистекает не из неадекватности наших понятий о божественной природе, что неизбежно во всякой системе, а из отрицания материи, о которой нет ни одного слова, прямо или косвенно, в твоих теперешних возражениях.
en.Гилас . Я должен констатировать, что ты интересуешься выяснением только таких затруднений, которые свойственны этому понятию. В этих пределах ты прав. Но я никак не могу заставить себя думать, что нет особенного противоречия между творением и твоим мнением: правда, я отчетливо не знаю, в чем оно заключается.
en.Филонус . Чего же ты хочешь? Разве я не признаю двоякого состояния вещей: одно - эктипное, или естественное, другое - архетипное и вечное? Первое было сотворено во времени; второе существовало извечно в божественном уме. Разве это не сходится с обычными понятиями богословов? Или кроме этого нужно еще что-нибудь, чтобы постигнуть творение? Но ты подозреваешь какое-то особенное противоречие, хотя и не знаешь, в чем оно заключается. Чтобы устранить всякую возможность колебаний в этом случае, рассмотри хотя бы только следующее. Или ты не в состоянии постигнуть творение, какова бы ни была гипотеза его, и если это так, то нет основания для недовольства или сетования по отношению к какому-либо частному мнению на этот счет. Или же ты способен постигнуть это, и если так, то почему отказываешься от моих принципов, раз ими ничто постижимое не возбраняется? Все время твои чувства, воображение и рассуждения не подвергались никаким ограничениям. Поэтому все, что ты мог усвоить прежде, непосредственно или косвенно, с помощью своих чувств или с помощью умозаключений на основании своих чувств; все, что ты мог воспринять, вообразить или понять, остается при тебе. Таким образом, если твое понятие о творении ясно тебе на основании других принципов, то ведь оно остается у тебя и при допущении моих; если же оно непонятно, то я не считаю его понятием вовсе; таким образом, с ним ничего не теряется. И, действительно, мне кажется вполне ясным, что допущение материи, т. е. вещи совершенно неизвестной и непознаваемой, не может помочь нам постигнуть что бы то ни было. Надеюсь, мне нет надобности доказывать тебе, что если существование материи не объясняет творения, то непостижимость его без материи не может быть аргументом в пользу ее существования.
en.Гилас . Признаюсь, Филонус, ты почти убедил меня в вопросе о творении.
en.Филонус . Я хотел бы знать, почему ты убежден не вполне. Ты толкуешь мне о противоречии между Моисеевой историей и имматериализмом, но ты не знаешь, в чем оно заключается. Разумно ли это, Гилас? Можешь ли ты ожидать, что я разрешу затруднение, не зная, в чем оно заключается? Но, оставляя все это в стороне, не напрашивается ли мысль, что ты уверен в отсутствии противоречия между принятыми понятиями материалистов и Священным писанием?
en.Гилас . Я уверен в этом.
en.Филонус . Следует ли понимать историческую часть Писания в прямом и ясном смысле или в смысле не прямом и метафизическом?
en.Гилас . Без сомнения, в прямом.
en.Филонус . Когда Моисей говорит о сотворенных богом травах, земле, воде и т. п., не думаешь ли ты, что всякому читателю - не философу - приходят на ум чувственные вещи, обычно обозначаемые этими словами?
en.Гилас . Не могу думать иначе.
en.Филонус . Но разве учение материалистов не отрицает реального существования всех идей или чувственно воспринимаемых вещей?
en.Гилас . Это я уже признал.
en.Филонус . Таким образом, по их учению, творение не было творением чувственных вещей, имеющих только относительное бытие, но творением некоторых непознаваемых веществ, имеющих абсолютное бытие, в котором могло бы завершиться творение?
en.Гилас . Верно.
en.Филонус . Не очевидно ли поэтому, что защитники материи нарушают прямой и ясный смысл Моисея, с которым их понятия совершенно несогласуемы, и вместо него навязывают нам я не знаю что, но что-то одинаково непонятное и им самим, и мне?
en.Гилас . Не могу возражать тебе.
en.Филонус . Моисей рассказывает нам о творении. О творении чего? Непознаваемых сущностей, поводов или субстратов? Нет, конечно, но о вещах, понятных для чувств. Ты должен сперва примирить это со своими понятиями, если хочешь, чтобы я с ними примирился.
en.Гилас . Я вижу, ты хочешь побить меня моим собственным оружием.
en.Филонус . Теперь, что касается абсолютного существования; было ли ведомо когда-нибудь понятие более бессодержательное, чем это? Оно есть нечто столь абстрактное и непонятное, что ты искренне признал свою неспособность постичь его и тем менее объяснить что-нибудь с его помощью. Но допустим: материя существует, и понятие абсолютного существования так ясно, как день; тем не менее можно ли признать, что это способствовало вере в творение? Напротив, не давало ли это атеистам и неверующим всех времен самых ходячих аргументов против творения? Что телесная субстанция, имеющая абсолютное существование вне умов духов, создается из ничего, только волей какого-либо духа, - это рассматривалось как нечто до такой степени противоречащее рассудку, до такой степени невозможное и абсурдное, что не только самые знамени-иле из древних философов, но даже некоторые современные христианские философы считали материю совечной божеству. Сопоставь это все и тогда суди, располагает ли материализм к вере в творение вещей.
en.Гилас . Признаться, Филонус, я этого не думаю. Эта мысль о творении - последнее возражение, которое могло прийти мне в голову; и я не могу не признать, что на него был дан столь же удовлетворительный ответ, как и на остальное. Теперь остается только преодолеть некоторого рода необъяснимое нерасположение, которое я испытываю по отношению к твоим понятиям.
en.Филонус . Когда кто-нибудь колеблется, не зная почему, относительно одной из сторон вопроса, не думаешь ли ты, что это может быть только результатом предрассудка, который всегда сопутствует старым и укоренившимся понятиям? И, конечно, в этом отношении - я не могу этого отрицать - вера в материю имеет очень большое преимущество перед противоположным мнением у людей, получивших научное воспитание.
en.Гилас . Признаюсь, мне кажется, дело обстоит так, как ты говоришь.
en.Филонус . Поэтому в противовес такому предрассудку давай положим на чашу весов те большие преимущества, которые проистекают из принятия имматериализма как в отношении религии, так и с точки зрения человеческой эрудиции. Бытие божие и неразрушимость души, эти величайшие догматы религии, - разве они не доказаны с самой ясной и непосредственной очевидностью? Когда я говорю о бытии бога, я подразумеваю не темную общую причину вещей, о которой мы не имеем идеи, а бога, в строгом и собственном смысле слова; бытие, чья духовность, вездесущность, предвидение, всеведение, бесконечное могущество и благость так же явны, как существование чувственных вещей, в котором (несмотря на ложные претензии и притворные сомнения скептиков) нет основания сомневаться более, чем в нашем собственном бытии.
en.Затем, что касается человеческих знаний: к какой путанице, к какой темноте, к каким противоречиям привела людей вера натурфилософии в материю! Не говоря уже о бесчисленных спорах об ее протяжении, непрерывности, однородности, тяжести, делимости и т. д., не претендуют ли материалисты на то, чтобы объяснить все вещи действием тел друг на друга, согласно законам движения? И вместе с тем в состоянии ли они понять, как одно тело может привести в движение другое? Более того, допуская, что нетрудно согласовать понятие инертного бытия с причиной или понять, как какое-нибудь изменение может перейти от одного тела к другому, - все-таки, при всем напряжении их мысли и при всей экстравагантности их предположений, были ли они в состоянии механически произвести хоть одно какое-нибудь животное или растительное тело? Могут ли они объяснить законами движения звуки, вкусы, запахи, цвета или регулярное течение вещей? Объяснили ли они на основании физических принципов свойства и строение хотя бы самых незначительных частей Вселенной? Но откажемся от материи и телесных причин и допустим только действенность всесовершенной души: не становятся ли все явления природы ясны и понятны?
en.Если феномены не что иное, как идеи, то бог есть дух, а материя - неразумное, невоспринимающее бытие. Если они демонстрируют неограниченную мощь причины своего бытия, то бог - деятелен и всемогущ, а материя - инертная масса. Если их порядок, регулярность и целесообразность не могут вызвать достаточного восхищения, то бог бесконечно мудр и предусмотрителен, а материя лишена всякой упорядоченности и плана. Вот, явно, великие преимущества [идей] в физике ! Не говоря уже о том, что представление об удаленности божества естественно предрасполагает людей к небрежности в своих моральных поступках, в которых они были бы осторожнее, если бы думали, что божество непосредственно присутствует и действует в их душах, без посредства материи или немыслящих вторичных причин. Затем, в метафизике: каких затруднений относительно абстрактной сущности, субстанциальных форм, гилархических начал, пластических веществ, субстанций и акциденций, принципа индивидуализации, способности материи к мышлению, происхождения идей, способа, каким две независимые субстанции, столь различные, как дух и материя, могут действовать друг на друга, - каких затруднений, говорю я, и бесконечных изысканий относительно этих и неисчислимого количества других подобных же вопросов избегаем мы, допустив только духов и идеи?
en.Даже сама математика, если мы устраним абсолютное существование протяженных вещей, становится гораздо яснее и легче; самые поразительные парадоксы и запутанные спекуляции в этой науке зависят от бесконечной делимости конечного протяжения, которое покоится на названном предположении. К чему, однако, останавливаться здесь на специальных науках? Разве этот протест против всякой науки, этот бред древних и современных скептиков не возникает на том же основании? Или ты можешь привести хотя бы один аргумент против реальности телесных вещей и в пользу того открыто признаваемого крайне невежественного взгляда на их природу, который предполагает, что их реальность состоит в вечном абсолютном существовании? При этом предположении, конечно, возражения, исходящие из переменчивости цветов на шейке голубя или из обманчивого излома весла в воде, должны быть признаны имеющими вес. Но эти и подобные возражения исчезают, если мы не защищаем бытия абсолютных внешних прообразов, а принимаем, что реальность вещей коренится в идеях, текучих, конечно, и переменчивых, но все же меняющихся не как попало, а сообразно твердо установленному порядку природы. Ибо в этом состоит то постоянство и та истинность вещей, которые обеспечивают все жизненные отношения и отличают то, что реально, от беспорядочных видений фантазии.
en.Гилас . Я согласен со всем, что ты теперь сказал, и должен признаться, что ничто так не склоняет меня к принятию твоего мнения, как преимущества, которые, как я вижу, связаны с ним. Я по природе ленив, а это могло бы сильно сократить путь познания. Каких сомнений, каких гипотез, какого лабиринта словесной игры, какого поприща споров, какого океана ложной учености можно избежать благодаря одному этому понятию имматериализма.
en.Филонус . В конце концов, что нам остается делать дальше? Помнишь, ты обещал принять ту точку зрения, которая по испытании окажется наиболее согласной со здравым смыслом и наиболее далекой от скептицизма. Это, по твоему собственному признанию, точка зрения, отрицающая материю или абсолютное существование телесных вещей. Но это не все; это понятие испытано различными способами, рассмотрено с разных точек зрения, выводы из него прослежены, и все возражения против него выяснены. Может ли быть более очевидна его истинность? Возможно ли, чтобы оно обладало всеми признаками истинности и было тем не менее ложно?
en.Гилас . В настоящей момент я признаю себя совершенно убежденным во всех отношениях. Но где для меня ручательство, что я и впредь буду находиться в том же полном согласии с тобой и что с течением времени не появятся непредвиденные возражения и затруднения?
en.Филонус . Скажи, пожалуйста, Гилас, как в других случаях: раз какое-нибудь положение тебе ясно доказано, воздерживаешься ли ты от признания только потому, что оно может дать повод к возражениям или затруднениям? Разве затруднения, с которыми встречается учение о несоизмеримых величинах, об угле касания, об асимптомах кривых или тому подобные, достаточны, чтобы заставить тебя быть сдержанным по отношению к математическому доказательству? Или ты не доверяешь провидению божию, потому что, может быть, есть некоторые частности, которых ты не умеешь согласовать с ним? Если и есть трудности, связанные с имматериализмом, то в то же время существуют прямые и очевидные доказательства в его пользу. Но в пользу существования материи нет ни одного доказательства, а против нее могут быть выдвинуты гораздо более многочисленные и непреодолимые возражения. Но где же те чрезвычайные затруднения, на которых ты настаиваешь? Увы! Ты не знаешь, где они и в чем они заключаются; может быть, что-нибудь встретится потом. Если это достаточный предлог для тебя, чтобы воздерживаться от полного согласия, то ты никогда не согласишься ни с одним положением, как бы оно ни было свободно от возражений, как бы ясно и основательно оно ни было доказано.
en.Гилас . Ты убедил меня, Филонус.
en.Филонус . Но чтобы вооружиться против всех будущих возражений, прими во внимание следующее: то, что одинаково направлено против двух противоречивых мнений, не может быть доказательством ни против одного из них. Поэтому, как только встретишься с каким-нибудь затруднением, попробуй, не сумеешь ли ты найти его разрешение с точки зрения гипотезы материалистов. Не поддавайся, однако, обману слов и прислушивайся к своим собственным мыслям. Если ты будешь не в состоянии постигнуть это с легкостью при помощи материализма, то ясно, что это не может быть возражением против имматериализма. Если ты все время будешь следовать этому правилу, ты, вероятно, убережешь себя от множества хлопот, связанных с возражениями; ведь я приглашал тебя из всех затруднений показать хоть одно, которое разъяснялось бы с помощью материи; больше того - которое не было бы более непонятно при этом предложении, чем без него, и, следовательно, не было бы скорее аргументом против, чем за. Ты должен рассмотреть во всех подробностях, действительно ли затруднение проистекает из несуществования материи. Если этого нет, то ты с таким же успехом мог бы заключить из бесконечной делимости протяжения против божественного предвидения, как из такого затруднения - против имматериализма. И тем не менее, если ты обратишься к своей памяти, ты, я думаю, найдешь, что это имело место часто, если не всегда. Равным образом ты должен остерегаться строить свои доказательства на petitio principii.
en.Если кто-нибудь склонен утверждать, что непознаваемые субстанции скорее должны считаться реальными вещами, чем идеи в нашем уме, то что же ему говорить еще, как не то, что немыслящая внешняя субстанция может выступить как причина или орудие при создании наших идей? Но не значит ли это исходить из предпосылки, что такие внешние субстанции существуют? А предполагать это - разве не значит предполагать голословно? Ио больше всего ты должен остерегаться поддаться влиянию того грубого софизма, который называется ignoratio elenchi . Ты не раз говорил так, как если бы думал, что я отстаиваю несуществование чувственных вещей, тогда как на деле никто не может быть тверже убежден в их существовании, чем я, хоть ты и сомневаешься или даже решительно отрицаешь это. Все, что можно видеть, чувствовать, слышать или вообще каким-либо образом воспринять чувствами, есть реальное бытие - по принципам, которые принимаю я, а не по твоим.
en.Припомни, что материя, которую ты отстаиваешь, ость нечто непознаваемое (если, конечно, по отношению к ней может быть применимо название "нечто"), что совершенно лишено всяких чувственных качеств и не может быть ни воспринято чувством, ни усвоено умом. Припомни, говорю я, что это не есть объект, который тверд либо мягок, горяч либо холоден, синь или бед, кругл или четырехуголен и т. д.; все эти вещи, я утверждаю, существуют, хотя я и отрицаю, что их существование отлично от воспринимаемого или что они существуют вне всякого ума. Поразмысли над этими пунктами; рассмотри их внимательно и всегда имей их в виду. Иначе ты никогда не поймешь, как обстоит дело; а без этого твои возражения всегда будут далеки от цели и, вместо того чтобы служить аргументом против моих понятий, могут быть направлены (как это не раз было) против твоих собственных.
en.Гилас . Я должен признать, Филонус, что ничто, по-видимому, не удерживало меня от согласия с тобой больше, чем как раз неправильное понимание постановки вопроса. Слыша об отрицании материи, я по первому впечатлению был склонен вообразить, что ты отрицаешь вещи, которые мы видим и ощущаем; но, поразмыслив, я не нахожу никакого основания для этого. А что ты думаешь о сохранении названия материя и о применении его к чувственным вещам ? Это можно было бы сделать, нисколько не меняя твоих мнений; и, поверь мне, это было бы средством примирить с ними некоторых лиц, которых может скорее оттолкнуть новизна слов, чем мнения.
en.Филонус . В высшей степени охотно; удержи слово материя и применяй его к чувственным объектам, если тебе угодно, с условием, что ты не припишешь им никакого самостоятельного существования, отличного от их воспринимаемого бытия. Я никогда не стану спорить с тобой из-за выражения. Материя или материальная субстанция - термины, введенные философами; и в том смысле, как они употребляют их, они предполагают некоторого рода независимость и существование, отличное от бытия, воспринимаемого умом; но они не употребляются в обыденной жизни; а если иногда и употребляются, то лишь для обозначения непосредственных чувственных объектов. Можно думать поэтому, что, пока сохраняются названия всех отдельных вещей, а также термины чувственный, субстанция, тело, вещество и подобные, слово материя никогда не войдет в обиходную речь. И в философских дискуссиях, по-видимому, лучше всего было бы совсем забыть о нем, так как, пожалуй, ничто не благоприятствовало и не содействовало больше развитию извращенной склонности души к атеизму, чем употребление этого общего неясного термина.
en.Гилас . Но все-таки, Филонус, раз я согласен отказаться от понятия немыслящей субстанции вне духа, я думаю, ты не откажешь мне в привилегии пользоваться словом материя, когда я пожелаю, и прибавить ее к совокупности чувственных качеств, существующих только в уме. Я искренне признаю, что нет иной субстанции, в строгом смысле, кроме духа. Но я так давно свыкся с термином материя, что не знаю, как расстаться с ним. Меня до сих пор шокирует, если говорят, что в мире нет материи.
en.Материи нет, если под этим термином подразумевать немыслящую субстанцию, существующую вне разума, но, если под материей подразумевается нечто чувственное, существование чего состоит в воспринимаемом бытии, тогда материя есть; это различение дает всему совершенно иной оборот; и все придут к твоим понятиям с меньшим затруднением, когда эти понятия будут предложены таким способом. Ибо в конце концов спор о материи в строгом значении ее совершенно разделяет тебя и философов, чьи принципы я признаю и чьи принципы не так естественны и согласны со здравым человеческим смыслом и Священным писанием, как твои. Мы желаем или избегаем только того, что участвует или от чего мы ждем участия в нашем счастии или несчастии.
en.Но что общего между счастием и несчастием, радостью или горем, удовольствием или страданием и абсолютным существованием или непознаваемыми сущностями, абстрагированными от всего, что имеет отношение к нам? Очевидно, вещи касаются нас лишь постольку, поскольку они нам доставляют удовольствие или неудовольствие; а они могут доставлять или не доставлять удовольствие лишь постольку, поскольку они воспринимаются. Дальше поэтому мы ими не интересуемся. До сих пор ты оставляешь все в таком виде, в каком нашел. Тем не менее в этой доктрине есть кое-что новое. Ясно, что я не мыслю теперь вместе с философами, но и не мыслю вместе с толпой. Я хотел бы знать, как обстоит дело в этом отношении; точнее: что ты добавил к моим прежним понятиям или что ты изменил в них?
en.Филонус . Я не претендую на изобретение новых понятий. Мои усилия направлены лишь на то, чтобы воссоединить и показать в более ясном свете ту истину, которую до сих пор делили между собой толпа и философы: толпа - поскольку она держалась того мнения, что те вещи, которые мы непосредственно воспринимаем, суть реальные вещи; а философы - что вещи, непосредственно воспринимаемые, суть идеи, которые существуют только в уме. Эти два понятия вместе составляют действительно сущность того, что я предлагаю.
en.Гилас . Я долго не доверял своим чувствам: мне думается, я видел вещи в тусклом свете и сквозь обманчивые стекла. Теперь стекла удалены, и новый свет проникает в мой разум. Я твердо убежден, что вижу вещи в их чистых формах, и меня больше не занимает вопрос об их непознаваемой природе или об их абсолютном существовании. В таком положении я вижу себя в настоящий момент; хотя, конечно, путь, который привел меня к этому, я не охватываю еще вполне. Ты исходишь из тех же начал, из каких обычно исходят академики, картезианцы и тому подобные направления, и долго это имело такой вид, как будто ты защищаешь их философский скептицизм, но в результате твои заключения прямо противоположны их выводам.
en.Филонус . Ты видишь, Гилас, как вода вот этого источника поднимается круглым столбом - до известной высоты, на которой она разбивается и ниспадает обратно в бассейн, из которого поднималась; ее подъем, как и ее падение, совершаются в силу одного и того же единообразного закона или принципа тяготения. Совершенно так же одни и те же начала, ведущие на первый взгляд к скептицизму, будучи доведены до определенного пункта, приводят человека обратно к здравому смыслу.
рус."Philonous". Good morrow, Hylas: I did not expect to find you abroad so early.
рус."Hylas". It is indeed something unusual; but my thoughts were so taken up with a subject I was discoursing of last night, that finding I could not sleep, I resolved to rise and take a turn in the garden.
рус."Phil". It happened well, to let you see what innocent and agreeable pleasures you lose every morning. Can there be a pleasanter time of the day, or a more delightful season of the year? That purple sky, those wild but sweet notes of birds, the fragrant bloom upon the trees and flowers, the gentle influence of the rising sun, these and a thousand nameless beauties of nature inspire the soul with secret transports; its faculties too being at this time fresh and lively, are fit for those meditations, which the solitude of a garden and tranquillity of the morning naturally dispose us to. But I am afraid I interrupt your thoughts: for you seemed very intent on something.
рус."Hyl". It is true, I was, and shall be obliged to you if you will permit me to go on in the same vein; not that I would by any means deprive myself of your company, for my thoughts always flow more easily in conversation with a friend, than when I am alone: but my request is, that you would suffer me to impart my reflexions to you.
рус."Phil". With all my heart, it is what I should have requested myself if you had not prevented me.
рус."Hyl". I was considering the odd fate of those men who have in all ages, through an affectation of being distinguished from the vulgar, or some unaccountable turn of thought, pretended either to believe nothing at all, or to believe the most extravagant things in the world. This however might be borne, if their paradoxes and scepticism did not draw after them some consequences of general disadvantage to mankind. But the mischief lieth here; that when men of less leisure see them who are supposed to have spent their whole time in the pursuits of knowledge professing an entire ignorance of all things, or advancing such notions as are repugnant to plain and commonly received principles, they will be tempted to entertain suspicions concerning the most important truths, which they had hitherto held sacred and unquestionable.
рус."Phil". I entirely agree with you, as to the ill tendency of the affected doubts of some philosophers, and fantastical conceits of others. I am even so far gone of late in this way of thinking, that I have quitted several of the sublime notions I had got in their schools for vulgar opinions. And I give it you on my word; since this revolt from metaphysical notions to the plain dictates of nature and common sense, I find my understanding strangely enlightened, so that I can now easily comprehend a great many things which before were all mystery and riddle.
рус."Hyl". I am glad to find there was nothing in the accounts I heard of you.
рус."Phil". Pray, what were those?
рус."Hyl". You were represented, in last night's conversation, as one who maintained the most extravagant opinion that ever entered into the mind of man, to wit, that there is no such thing as "material substance" in the world.
рус."Phil". That there is no such thing as what "philosophers call material substance", I am seriously persuaded: but, if I were made to see anything absurd or sceptical in this, I should then have the same reason to renounce this that I imagine I have now to reject the contrary opinion.
рус."Hyl". What I can anything be more fantastical, more repugnant to Common Sense, or a more manifest piece of Scepticism, than to believe there is no such thing as "matter"?
рус."Phil". Softly, good Hylas. What if it should prove that you, who hold there is, are, by virtue of that opinion, a greater sceptic, and maintain more paradoxes and repugnances to Common Sense, than I who believe no such thing?
рус."Hyl". You may as soon persuade me, the part is greater than the whole, as that, in order to avoid absurdity and Scepticism, I should ever be obliged to give up my opinion in this point.
рус."Phil". Well then, are you content to admit that opinion for true, which upon examination shall appear most agreeable to Common Sense, and remote from Scepticism?
рус."Hyl". With all my heart. Since you are for raising disputes about the plainest things in nature, I am content for once to hear what you have to say.
рус."Phil". Pray, Hylas, what do you mean by a "sceptic"?
рус."Hyl". I mean what all men mean -- one that doubts of everything.
рус."Phil". He then who entertains no doubts concerning some particular point, with regard to that point cannot be thought a sceptic.
рус."Hyl". I agree with you.
рус."Phil". Whether doth doubting consist in embracing the affirmative or negative side of a question?
рус."Hyl". In neither; for whoever understands English cannot but know that "doubting" signifies a suspense between both.
рус."Phil". He then that denies any point, can no more be said to doubt of it, than he who affirmeth it with the same degree of assurance.
рус."Hyl". True.
рус."Phil". And, consequently, for such his denial is no more to be esteemed a sceptic than the other.
рус."Hyl". I acknowledge it.
рус."Phil". How cometh it to pass then, Hylas, that you pronounce me "a sceptic", because I deny what you affirm, to wit, the existence of Matter? Since, for aught you can tell, I am as peremptory in my denial, as you in your affirmation.
рус."Hyl". Hold, Philonous, I have been a little out in my definition; but every false step a man makes in discourse is not to be insisted on. I said indeed that a "sceptic" was one who doubted of everything; but I should have added, or who denies the reality and truth of things.
рус."Phil". What things? Do you mean the principles and theorems of sciences? But these you know are universal intellectual notions, and consequently independent of Matter. The denial therefore of this doth not imply the denying them.
рус."Hyl". I grant it. But are there no other things? What think you of distrusting the senses, of denying the real existence of sensible things, or pretending to know nothing of them. Is not this sufficient to denominate a man a "sceptic"?
рус."Phil". Shall we therefore examine which of us it is that denies the reality of sensible things, or professes the greatest ignorance of them; since, if I take you rightly, he is to be esteemed the greatest "sceptic"?
рус."Hyl". That is what I desire.
рус."Phil". What mean you by Sensible Things?
рус."Hyl". Those things which are perceived by the senses. Can you imagine that I mean anything else?
рус."Phil". Pardon me, Hylas, if I am desirous clearly to apprehend your notions, since this may much shorten our inquiry. Suffer me then to ask you this farther question. Are those things only perceived by the senses which are perceived immediately? Or, may those things properly be said to be "sensible" which are perceived mediately, or not without the intervention of others?
рус."Hyl". I do not sufficiently understand you.
рус."Phil". In reading a book, what I immediately perceive are the letters; but mediately, or by means of these, are suggested to my mind the notions of God, virtue, truth, &c. Now, that the letters are truly sensible things, or perceived by sense, there is no doubt: but I would know whether you take the things suggested by them to be so too.
рус."Hyl". No, certainly: it were absurd to think "God" or "virtue" sensible things; though they may be signified and suggested to the mind by sensible marks, with which they have an arbitrary connexion.
рус."Phil". It seems then, that by "sensible things" you mean those only which can be perceived "immediately" by sense?
рус."Hyl". Right.
рус."Phil". Doth it not follow from this, that though I see one part of the sky red, and another blue, and that my reason doth thence evidently conclude there must be some cause of that diversity of colours, yet that cause cannot be said to be a sensible thing, or perceived by the sense of seeing?
рус."Hyl". It doth.
рус."Phil". In like manner, though I hear variety of sounds, yet I cannot be said to hear the causes of those sounds?
рус."Hyl". You cannot.
рус."Phil". And when by my touch I perceive a thing to be hot and heavy, I cannot say, with any truth or propriety, that I feel the cause of its heat or weight?
рус."Hyl". To prevent any more questions of this kind, I tell you once for all, that by "sensible things" I mean those only which are perceived by sense; and that in truth the senses perceive nothing which they do not perceive "immediately": for they make no inferences. The deducing therefore of causes or occasions from effects and appearances, which alone are perceived by sense, entirely relates to reason.
рус."Phil". This point then is agreed between us -- That "sensible things are those only which are immediately perceived by sense". You will farther inform me, whether we immediately perceive by sight anything beside light, and colours, and figures; or by hearing, anything but sounds; by the palate, anything beside tastes; by the smell, beside odours; or by the touch, more than tangible qualities.
рус."Hyl". We do not.
рус."Phil". It seems, therefore, that if you take away all sensible qualities, there remains nothing sensible?
рус."Hyl". I grant it.
рус."Phil". Sensible things therefore are nothing else but so many sensible qualities, or combinations of sensible qualities?
рус."Hyl". Nothing else.
рус."Phil". "Heat" then is a sensible thing?
рус."Hyl". Certainly.
рус."Phil". Doth the "reality" of sensible things consist in being perceived? or, is it something distinct from their being perceived, and that bears no relation to the mind?
рус."Hyl". To "exist" is one thing, and to be "perceived" is another.
рус."Phil". I speak with regard to sensible things only. And of these I ask, whether by their real existence you mean a subsistence exterior to the mind, and distinct from their being perceived?
рус."Hyl". I mean a real absolute being, distinct from, and without any relation to, their being perceived.
рус."Phil". Heat therefore, if it be allowed a real being, must exist without the mind?
рус."Hyl". It must.
рус."Phil". Tell me, Hylas, is this real existence equally compatible to all degrees of heat, which we perceive; or is there any reason why we should attribute it to some, and deny it to others? And if there be, pray let me know that reason.
рус."Hyl". Whatever degree of heat we perceive by sense, we may be sure the same exists in the object that occasions it.
рус."Phil". What! the greatest as well as the least?
рус."Hyl". "I" tell you, the reason is plainly the same in respect of both. They are both perceived by sense; nay, the greater degree of heat is more sensibly perceived; and consequently, if there is any difference, we are more certain of its real existence than we can be of the reality of a lesser degree.
рус."Phil". But is not the most vehement and intense degree of heat a very great pain?
рус."Hyl". No one can deny it.
рус."Phil". And is any unperceiving thing capable of pain or pleasure?
рус."Hyl". No, certainly.
рус."Phil". Is your material substance a senseless being, or a being endowed with sense and perception?
рус."Hyl". It is senseless without doubt.
рус."Phil". It cannot therefore be the subject of pain?
рус."Hyl". By no means.
рус."Phil". Nor consequently of the greatest heat perceived by sense, since you acknowledge this to be no small pain?
рус."Hyl". I grant it.
рус."Phil". What shall we say then of your external object; is it a material Substance, or no?
рус."Hyl". It is a material substance with the sensible qualities inhering in it.
рус."Phil". How then can a great heat exist in it, since you own it cannot in a material substance? I desire you would clear this point.
рус."Hyl". Hold, Philonous, I fear I was out in yielding intense heat to be a pain. It should seem rather, that pain is something distinct from heat, and the consequence or effect of it.
рус."Phil". Upon putting your hand near the fire, do you perceive one simple uniform sensation, or two distinct sensations?
рус."Hyl". But one simple sensation.
рус."Phil". Is not the heat immediately perceived?,
рус."Hyl". It is.
рус."Phil". And the pain?
рус."Hyl". True.
рус."Phil". Seeing therefore they are both immediately perceived at the same time, and the fire affects you only with one simple or uncompounded idea, it follows that this same simple idea is both the intense heat immediately perceived, and the pain; and, consequently, that the intense heat immediately perceived is nothing distinct from a particular sort of pain.
рус."Hyl". It seems so.
рус."Phil". Again, try in your thoughts, Hylas, if you can conceive a vehement sensation to be without pain or pleasure.
рус."Hyl". I cannot.
рус."Phil". Or can you frame to yourself an idea of sensible pain or pleasure in general, abstracted from every particular idea of heat, cold, tastes, smells? &c.
рус."Hyl". I do not find that I can.
рус."Phil". Doth it not therefore follow, that sensible pain is nothing distinct from those sensations or ideas, in an intense degree?
рус."Hyl". It is undeniable; and, to speak the truth, I begin to suspect a very great heat cannot exist but in a mind perceiving it.
рус."Phil". What! are you then in that sceptical state of suspense, between affirming and denying?
рус."Hyl". I think I may be positive in the point. A very violent and painful heat cannot exist without the mind.
рус."Phil". It hath not therefore according to you, any "real" being?
рус."Hyl". I own it.
рус."Phil". Is it therefore certain, that there is no body in nature really hot?
рус."Hyl". I have not denied there is any real heat in bodies. I only say, there is no such thing as an intense real heat.
рус."Phil". But, did you not say before that all degrees of heat were equally real; or, if there was any difference, that the greater were more undoubtedly real than the lesser?
рус."Hyl". True: but it was because I did not then consider the ground there is for distinguishing between them, which I now plainly see. And it is this: because intense heat is nothing else but a particular kind of painful sensation; and pain cannot exist but in a perceiving being; it follows that no intense heat can really exist in an unperceiving corporeal substance. But this is no reason wh' we should deny heat in an inferior degree to exist in such a substance.
рус."Phil". But how shall we be able to discern those degrees of heat which exist only in the mind from those which exist without it?
рус."Hyl". That is no difficult matter. You know the least pain cannot exist unperceived; whatever, therefore, degree of heat is a pain exists only in the mind. But, as for all other degrees of heat, nothing obliges us to think the same of them.
рус."Phil". I think you granted before that no unperceiving being was capable of pleasure, any more than of pain.
рус."Hyl". I did.
рус."Phil". And is not warmth, or a more gentle degree of heat than what causes uneasiness, a pleasure?
рус."Hyl". What then?
рус."Phil". Consequently, it cannot exist without the mind in an unperceiving substance, or body.
рус."Hyl". So it seems.
рус."Phil". Since, therefore, as well those degrees of heat that are not painful, as those that are, can exist only in a thinking substance; may we not conclude that external bodies are absolutely incapable of any degree of heat whatsoever?
рус."Hyl". On second thoughts, I do not think it so evident that warmth is a pleasure as that a great degree of heat is a pain.
рус."Phil". "I" do not pretend that warmth is as great a pleasure as heat is a pain. But, if you grant it to be even a small pleasure, it serves to make good my conclusion.
рус."Hyl". I could rather call it an "indolence". It seems to be nothing more than a privation of both pain and pleasure. And that such a quality or state as this may agree to an unthinking substance, I hope you will not deny.
рус."Phil". If you are resolved to maintain that warmth, or a gentle degree of heat, is no pleasure, I know not how to convince you otherwise than by appealing to your own sense. But what think you of cold?
рус."Hyl". The same that I do of heat. An intense degree of cold is a pain; for to feel a very great cold, is to perceive a great uneasiness: it cannot therefore exist without the mind; but a lesser degree of cold may, as well as a lesser degree of heat.
рус."Phil". Those bodies, therefore, upon whose application to our own, we perceive a moderate degree of heat, must be concluded to have a moderate degree of heat or warmth in them; and those, upon whose application we feel a like degree of cold, must be thought to have cold in them.
рус."Hyl". They must.
рус."Phil". Can any doctrine be true that necessarily leads a man into an absurdity?
рус."Hyl". Without doubt it cannot.
рус."Phil". Is it not an absurdity to think that the same thing should be at the same time both cold and warm?
рус."Hyl". It is.
рус."Phil". Suppose now one of your hands hot, and the other cold, and that they are both at once put into the same vessel of water, in an intermediate state; will not the water seem cold to one hand, and warm to the other?
рус."Hyl". It will.
рус."Phil". Ought we not therefore, by your principles, to conclude it is really both cold and warm at the same time, that is, according to your own concession, to believe an absurdity?
рус."Hyl". I confess it seems so.
рус."Phil". Consequently, the principles themselves are false, since you have granted that no true principle leads to an absurdity.
рус."Hyl". But, after all, can anything be more absurd than to say, "there is no heat in the fire"?
рус."Phil". To make the point still clearer; tell me whether, in two cases exactly alike, we ought not to make the same judgment?
рус.."Hyl". We ought.
рус."Phil". When a pin pricks your finger, doth it not rend and divide the fibres of your flesh?
рус."Hyl". It doth.
рус."Phil". And when a coal burns your finger, doth it any more?
рус."Hyl". It doth not.
рус."Phil". Since, therefore, you neither judge the sensation itself occasioned by the pin, nor anything like it to be in the pin; you should not, conformably to what you have now granted, judge the sensation occasioned by the fire, or anything like it, to be in the fire.
рус."Hyl". Well, since it must be so, I am content to yield this point, and acknowledge that heat and cold are only sensations existing in our minds. But there still remain qualities enough to secure the reality of external things.
рус."Phil". But what will you say, Hylas, if it shall appear that the case is the same with regard to all other sensible qualities, and that they can no more be supposed to exist without the mind, than heat and cold?
рус."Hyl". Then indeed you will have done something to the purpose; but that is what I despair of seeing proved.
рус."Phil". Let us examine them in order. What think you of "tastes", do they exist without the mind, or no?
рус."Hyl". Can any man in his senses doubt whether sugar is sweet, or wormwood bitter?
рус."Phil". Inform me, Hylas. Is a sweet taste a particular kind of pleasure or pleasant sensation, or is it not?
рус."Hyl". It is.
рус."Phil". And is not bitterness some kind of uneasiness or pain?
рус."Hyl". I grant it.
рус."Phil". If therefore sugar and wormwood are unthinking corporeal substances existing without the mind, how can sweetness and bitterness, that is, Pleasure and pain, agree to them?
рус."Hyl". Hold, Philonous, I now see what it was delude time. You asked whether heat and cold, sweetness at were not particular sorts of pleasure and pain; to which simply, that they were. Whereas I should have thus distinguished: those qualities, as perceived by us, are pleasures or pair existing in the external objects. We must not therefore conclude absolutely, that there is no heat in the fire, or sweetness in the sugar, but only that heat or sweetness, as perceived by us, are not in the fire or sugar. What say you to this?
рус."Phil". I say it is nothing to the purpose. Our discourse proceeded altogether concerning sensible things, which you defined to be, "the things we immediately perceive by our senses". Whatever other qualities, therefore, you speak of as distinct from these, I know nothing of them, neither do they at all belong to the point in dispute. You may, indeed, pretend to have discovered certain qualities which you do not perceive, and assert those insensible qualities exist in fire and sugar. But what use can be made of this to your present purpose, I am at a loss to conceive. Tell me then once more, do you acknowledge that heat and cold, sweetness and bitterness (meaning those qualities which are perceived by the senses), do not exist without the mind?
рус."Hyl". I see it is to no purpose to hold out, so I give up the cause as to those mentioned qualities. Though I profess it sounds oddly, to say that sugar is not sweet.
рус."Phil". But, for your farther satisfaction, take this along with you: that which at other times seems sweet, shall, to a distempered palate, appear bitter. And, nothing can be plainer than that divers persons perceive different tastes in the same food; since that which one man delights in, another abhors. And how could this be, if the taste was something really inherent in the food?
рус."Hyl". I acknowledge I know not how.
рус."Phil". In the next place, "odours" are to be considered. And, with regard to these, I would fain know whether what hath been said of tastes doth not exactly agree to them? Are they not so many pleasing or displeasing sensations?
рус."Hyl". They are.
рус."Phil". Can you then conceive it possible that they should exist in an unperceiving thing?
рус."Hyl". I cannot.
рус."Phil". Or, can you imagine that filth and ordure affect those brute animals that feed on them out of choice, with the same smells which we perceive in them?
рус."Hyl". By no means.
рус."Phil". May we not therefore conclude of smells, as of the other forementioned qualities, that they cannot exist in any but a perceiving substance or mind?
рус."Hyl". I think so.
рус."Phil". Then as to "sounds", what must we think of them: are they accidents really inherent in external bodies, or not?
рус."Hyl". That they inhere not in the sonorous bodies is plain from hence: because a bell struck in the exhausted receiver of an air-pump sends forth no sound. The air, therefore, must be thought the subject of sound.
рус."Phil". What reason is there for that, Hylas?
рус."Hyl". Because, when any motion is raised in the air, we perceive a sound greater or lesser, according to the air's motion; but without some motion in the air, we never hear any sound at all.
рус."Phil". And granting that we never hear a sound but when some motion is produced in the air, yet I do not see how you can infer from thence, that the sound itself is in the air.
рус."Hyl". It is this very motion in the external air that produces in the mind the sensation of "sound". For, striking on the drum of the ear, it causeth a vibration, which by the auditory nerves being communicated to the brain, the soul is thereupon affected with the sensation called "sound".
рус."Phil". What! is sound then a sensation?
рус."Hyl". I tell you, as perceived by us, it is a particular sensation in the mind.
рус."Phil". And can any sensation exist without the mind?
рус."Hyl". No, certainly.
рус."Phil". How then can sound, being a sensation, exist in the air, if by the "air" you mean a senseless substance existing without the mind?
рус."Hyl". You must distinguish, Philonous, between sound as it is perceived by us, and as it is in itself; or (which is the same thing) between the sound we immediately perceive, and that which exists without us. The former, indeed, is a particular kind of sensation, but the latter is merely a vibrative or undulatory motion the air.
рус."Phil". I thought I had already obviated that distinction, by answer I gave when you were applying it in a like case before. But, to say no more of that, are you sure then that sound is really nothing but motion?
рус."Hyl". I am.
рус."Phil". Whatever therefore agrees to real sound, may with truth be attributed to motion?
рус."Hyl". It may.
рус."Phil". It is then good sense to speak of "motion" as of a thing that is "loud", "sweet", "acute", "or grave".
рус."Hyl". "I" see you are resolved not to understand me. Is it not evident those accidents or modes belong only to sensible sound, or "sound in" the common acceptation of the word, but not to "sound" in the real and philosophic sense; which, as I just now told you, is nothing but a certain motion of the air?
рус."Phil". It seems then there are two sorts of sound -- the one vulgar, or that which is heard, the other philosophical and real?
рус."Hyl". Even so.
рус."Phil". And the latter consists in motion?
рус."Hyl". I told you so before.
рус."Phil". Tell me, Hylas, to which of the senses, think you, the idea of motion belongs? to the hearing?
рус."Hyl". No, certainly; but to the sight and touch.
рус."Phil". It should follow then, that, according to you, real sounds may possibly be "seen or felt", but never "heard".
рус."Hyl". Look you, Philonous, you may, if you please, make a jest of my opinion, but that will not alter the truth of things. I own, indeed, the inferences you draw me into sound something oddly; but common language, you know, is framed by, and for the use of the vulgar: we must not therefore wonder if expressions adapted to exact philosophic notions seem uncouth and out of the way.
рус."Phil". Is it come to that? I assure you, I imagine myself to have gained no small point, since you make so light of departing from common phrases and opinions; it being a main part of our inquiry, to examine whose notions are widest of the common road, and most repugnant to the general sense of the world. But, can you think it no more than a philosophical paradox, to say that "real sounds are never heard", and that the idea of them is obtained by some other sense? And is there nothing in this contrary to nature and the truth of things?
рус."Hyl". To deal ingenuously, I do not like it. And, after the concessions already made, I had as well grant that sounds too have no real being without the mind.
рус."Phil". And I hope you will make no difficulty to acknowledge the same of "colours".
рус."Hyl". Pardon me: the case of colours is very different. Can anything be plainer than that we see them on the objects?
рус."Phil". The objects you speak of are, I suppose, corporeal Substances existing without the mind?
рус."Hyl". They are.
рус."Phil". And have true and real colours inhering in them?
рус."Hyl". Each visible object hath that colour which we see in it.
рус."Phil". How! is there anything visible but what we perceive by sight?
рус."Hyl". There is not.
рус."Phil". And, do we perceive anything by sense which we do not perceive immediately?
рус."Hyl". How often must I be obliged to repeat the same thing? I tell you, we do not.
рус."Phil". Have patience, good Hylas; and tell me once more, whether there is anything immediately perceived by the senses, except sensible qualities. I know you asserted there was not; but I would now be informed, whether you still persist in the same opinion.
рус."Hyl". I do.
рус."Phil". Pray, is your corporeal substance either a sensible quality, or made up of sensible qualities?
рус."Hyl". What a question that is! who ever thought it was?
рус."Phil". My reason for asking was, because in saying, "each visible object hath that colour which we see in it", you make visible objects to be corporeal substances; which implies either that corporeal substances are sensible qualities, or else that there is something besides sensible qualities perceived by sight: but, as this point was formerly agreed between us, and is still maintained by you, it is a clear consequence, that your "corporeal substance" is nothing distinct from "sensible qualities".
рус."Hyl". You may draw as many absurd consequences as you please, and endeavour to perplex the plainest things; but you shall never persuade me out of my senses. I clearly understand my own meaning.
рус."Phil". I wish you would make me understand it too. But, since you are unwilling to have your notion of corporeal substance examined, I shall urge that point no farther. Only be pleased to let me know, whether the same colours which we see exist in external bodies, or some other.
рус."Hyl". The very same.
рус."Phil". What! are then the beautiful red and purple we see on yonder clouds really in them? Or do you imagine they have in themselves any other form than that of a dark mist or vapour?
рус."Hyl". I must own, Philonous, those colours are not really in the clouds as they seem to be at this distance. They are only apparent colours.
рус."Phil". "Apparent" call you them? how shall we distinguish these apparent colours from real?
рус."Hyl". Very easily. Those are to be thought apparent which, appearing only at a distance, vanish upon a nearer approach.
рус."Phil". And those, I suppose, are to be thought real which are discovered by the most near and exact survey.
рус."Hyl". Right.
рус."Phil". Is the nearest and exactest survey made by the help of a microscope, or by the naked eye?
рус."Hyl". By a microscope, doubtless.
рус."Phil". But a microscope often discovers colours in an object different from those perceived by the unassisted sight. And, in case we had microscopes magnifying to any assigned degree, it is certain that no object whatsoever, viewed through them, would appear in the same colour which it exhibits to the naked eye.
рус."Hyl". And what will you conclude from all this? You cannot argue that there are really and naturally no colours on objects: because by artificial managements they may be altered, or made to vanish.
рус."Phil". I think it may evidently be concluded from your own concessions, that all the colours we see with our naked eyes are only apparent as those on the clouds, since they vanish upon a more close and accurate inspection which is afforded us by a microscope. Then' as to what you say by way of prevention: I ask you whether the real and natural state of an object is better discovered by a very sharp and piercing sight, or by one which is less sharp?
рус."Hyl". By the former without doubt.
рус."Phil". Is it not plain from "Dioptrics" that microscopes make the sight more penetrating, and represent objects as they would appear to the eye in case it were naturally endowed with a most exquisite sharpness?
рус."Hyl". It is.
рус."Phil". Consequently the microscopical representation is to be thought that which best sets forth the real nature of the thing, or what it is in itself. The colours, therefore, by it perceived are more genuine and real than those perceived otherwise.
рус."Hyl". I confess there is something in what you say.
рус."Phil". Besides, it is not only possible but manifest, that there actually are animals whose eyes are by nature framed to perceive those things which by reason of their minuteness escape our sight. What think you of those inconceivably small animals perceived by glasses? must we suppose they are all stark blind? Or, in case they see, can it be imagined their sight hath not the same use in preserving their bodies from injuries, which appears in that of all other animals? And if it hath, is it not evident they must see particles less than their own bodies; which will present them with a far different view in each object from that which strikes our senses? Even our own eyes do not always represent objects to us after the same manner. In the jaundice every one knows that all things seem yellow. Is it not therefore highly probable those animals in whose eyes we discern a very different texture from that of ours, and whose bodies abound with different humours, do not see the same colours in every object that we do? From all which, should it not seem to follow that all colours are equally apparent, and that none of those which we perceive are really inherent in any outward object?
рус."Hyl". It should.
рус."Phil". The point will be past all doubt, if you consider that, in case colours were real properties or affections inherent in external bodies, they could admit of no alteration without some change wrought in the very bodies themselves: but, is it not evident from what hath been said that, upon the use of microscopes, upon a change happening in the burnouts of the eye, or a variation of distance, without any manner of real alteration in the thing itself, the colours of any object are either changed, or totally disappear? Nay, all other circumstances remaining the same, change but the situation of some objects, and they shall present different colours to the eye. The same thing happens upon viewing an object in various degrees of light. And what is more known than that the same bodies appear differently coloured by candle-light from what they do in the open day? Add to these the experiment of a prism which, separating the heterogeneous rays of light, alters the colour of any object, and will cause the whitest to appear of a deep blue or red to the naked eye. And now tell me whether you are still of opinion that every body hath its true real colour inhering in it; and, if you think it hath, I would fain know farther from you, what certain distance and position of the object, what peculiar texture and formation of the eye, what degree or kind of light is necessary for ascertaining that true colour, and distinguishing it from apparent ones.
рус."Hyl". I own myself entirely satisfied, that they are all equally apparent, and that there is no such thing as colour really inhering in external bodies, but that it is altogether in the light. And what confirms me in this opinion is, that in proportion to the light colours are still more or less vivid; and if there be no light, then are there no colours perceived. Besides, allowing there are colours on external objects, yet, how is it possible for us to perceive them? For no external body affects the mind, unless it acts first on our organs of sense. But the only action of bodies is motion; and motion cannot be communicated otherwise than by impulse. A distant object therefore cannot act on the eye; nor consequently make itself or its properties perceivable to the soul. Whence it plainly follows that it is immediately some contiguous substance, which, operating on the eye, occasions a perception of colours: and such is light.
рус."Phil". Howl is light then a substance?
рус."Hyl".. I tell you, Philonous, external light is nothing but a thin fluid substance, whose minute particles being agitated with a brisk motion, and in various manners reflected from the different surfaces of outward objects to the eyes, communicate different motions to the optic nerves; which, being propagated to the brain, cause therein various impressions; and these are attended with the sensations of red, blue, yellow, &c.
рус."Phil". It seems then the light doth no more than shake the optic nerves.
рус."Hyl". Nothing else.
рус."Phil". And consequent to each particular motion of the nerves, the mind is affected with a sensation, which is some particular colour.
рус."Hyl". Right.
рус."Phil". And these sensations have no existence without the mind.
рус."Hyl". They have not.
рус."Phil". How then do you affirm that colours are in the light; since by "light" you understand a corporeal substance external to the mind?
рус."Hyl". Light and colours, as immediately perceived by us, I grant cannot exist without the mind. But in themselves they are only the motions and configurations of certain insensible particles of matter.
рус."Phil". Colours then, in the vulgar sense, or taken for the immediate objects of sight, cannot agree to any but a perceiving substance.
рус."Hyl". That is what I say.
рус."Phil". Well then, since you give up the point as to those sensible qualities which are alone thought colours by all mankind beside, you may hold what you please with regard to those invisible ones of the philosophers. It is not my business to dispute about "them"; only I would advise you to bethink yourself, whether, considering the inquiry we are upon, it be prudent for you to affirm -- "the red and blue which we see are not real colours", "but certain unknown motions and figures which no man ever did or can see are truly so". Are not these shocking notions, and are not they subject to as many ridiculous inferences, as those you were obliged to renounce before in the case of sounds?
рус."Hyl". I frankly own, Philonous, that it is in vain to longer. Colours, sounds, tastes, in a word all those termed "secondary qualities", have certainly no existence without the mind. But by this acknowledgment I must not be supposed to derogate, the reality of Matter, or external objects; seeing it is no more than several philosophers maintain, who nevertheless are the farthest imaginable from denying Matter. For the clearer understanding of this, you must know sensible qualities are by philosophers divided into "Primary" and "Secondary". The former are Extension, Figure, Solidity, Gravity, Motion, and Rest; and these they hold exist really in bodies. The latter are those above enumerated; or, briefly, "all sensible qualities beside the Primary"; which they assert are only so many sensations or ideas existing nowhere but in the mind. But all this, I doubt not, you are apprised of. For my part, I have been a long time sensible there was such an opinion current among philosophers, but was never thoroughly convinced of its truth until now.
рус."Phil". You are still then of opinion that "extension" and "figures are" inherent in external unthinking substances?
рус."Hyl". I am.
рус."Phil". But what if the same arguments which are brought against Secondary Qualities will hold good against these also?
рус."Hyl". Why then I shall be obliged to think, they too exist only in the mind.
рус."Phil". Is it your opinion the very figure and extension which you perceive by sense exist in the outward object or material substance?
рус."Hyl". It is.
рус."Phil". Have all other animals as good grounds to think the same of the figure and extension which they see and feel?
рус."Hyl". Without doubt, if they have any thought at all.
рус."Phil". Answer me, Hylas. Think you the senses were bestowed upon all animals for their preservation and well-being in life? or were they given to men alone for this end?
рус."Hyl". I make no question but they have the same use in all other animals.
рус."Phil". If so, is it not necessary they should be enabled by them to perceive their own limbs, and those bodies which are capable of harming them?
рус."Hyl". Certainly.
рус."Phil". A mite therefore must be supposed to see his own foot, and things equal or even less than it, as bodies of some considerable dimension; though at the same time they appear to you scarce discernible, or at best as so many visible points?
рус."Hyl". I cannot deny it.
рус."Phil". And to creatures less than the mite they will seem yet larger?
рус."Hyl". They will.
рус."Phil". Insomuch that what you can hardly discern will to another extremely minute animal appear as some huge mountain?
рус."Hyl". All this I grant.
рус."Phil". Can one and the same thing be at the same time in itself of different dimensions?
рус."Hyl". That were absurd to imagine.
рус."Phil". But, from what you have laid down it follows that both the extension by you perceived, and that perceived by the mite itself, as likewise all those perceived by lesser animals, are each of them the true extension of the mite's foot; that is to say, by your own principles you are led into an absurdity.
рус."Hyl". There seems to be some difficulty in the point.
рус."Phil". Again, have you not acknowledged that no real inherent property of any object can be changed without some change in the thing itself?
рус."Hyl". I have.
рус."Phil". But, as we approach to or recede from an object, the visible extension varies, being at one distance ten or a hundred times greater than another. Doth it not therefore follow from hence likewise that it is not really inherent in the object?
рус."Hyl". I own I am at a loss what to think.
рус."Phil". Your judgment will soon be determined, if you will venture to think as freely concerning this quality as you have done concerning the rest. Was it not admitted as a good argument, that neither heat nor cold was in the water, because it seemed warm to one hand and cold to the other?
рус."Hyl". It was.
рус."Phil". Is it not the very same reasoning to conclude, there is no extension or figure in an object, because to one eye it shall seem little, smooth, and round, when at the same time it appears to the other, great, uneven, and regular?
рус."Hyl". The very same. But does this latter fact ever happen?
рус."Phil". You may at any time make the experiment, by looking with one eye bare, and with the other through a microscope.
рус."Hyl". I know not how to maintain it; and yet I am loath to give up "extension", I see so many odd consequences following upon such a concession.
рус."Phil". Odd, say you? After the concessions already made, I hope you will stick at nothing for its oddness. [But, on the other hand, should it not seem very odd, if the general reasoning which includes all other sensible qualities did not also include extension? If it be allowed that no idea, nor anything like an idea, can exist in an unperceiving substance, then surely it follows that no figure, or mode of extension, which we can either perceive, or imagine, or have any idea of, can be really inherent in Matter; not to mention the peculiar difficulty there must be in conceiving a material substance, prior to and distinct from extension to be the "substratum" of extension. Be the sensible quality what it will -- figure, or sound, or colour, it seems alike impossible it should subsist in that which doth not perceive it.][2]
рус."Hyl". I give up the point for the present, reserving still a right to retract my opinion, in case I shall hereafter discover any false step in my progress to it.
рус."Phil". That is a right you cannot be denied. Figures and extension being despatched, we proceed next to "motion". Can a real motion in any external body be at the same time very swift and very slow?
рус."Hyl". It cannot.
рус."Phil". Is not the motion of a body swift in a reciprocal proportion to the time it takes up in describing any given space? Thus a body that describes a mile in an hour moves three times faster than it would in case it described only a mile in three hours.
рус."Hyl". I agree with you.
рус."Phil". And is not time measured by the succession of ideas in our minds?
рус."Hyl". It is.
рус."Phil". And is it not possible ideas should succeed one another twice as fast in your mind as they do in mine, or in that of some spirit of another kind?
рус."Hyl". I own it.
рус."Phil". Consequently the same body may to another seem to perform its motion over any space in half the time that it doth to you. And the same reasoning will hold as to any other proportion: that is to say, according to your principles (since the motions perceived are both really in the object) it is possible one and the same body shall be really moved the same way at once, both very swift and very slow. How is this consistent either with common sense, or with what you just now granted?
рус."Hyl". I have nothing to say to it.
рус."Phil". Then as for "solidity"; either you do not mean any sensible quality by that word, and so it is beside our inquiry: or if you do, it must be either hardness or resistance. But both the one and the other are plainly relative to our senses: it being evident that what seems hard to one animal may appear soft to another, who hath greater force and firmness of limbs. Nor is it less plain that the resistance I feel is not in the body.
рус."Hyl". I own the very "sensation" of resistance, which is all you immediately perceive, is not in the body; but the "cause" of that sensation is.
рус."Phil". But the causes of our sensations are not things immediately perceived, and therefore are not sensible. This point I thought had been already determined.
рус."Hyl". I own it was; but you will pardon me if I seem a little embarrassed: I know not how to quit my old notions.
рус."Phil". To help you out, do but consider that if "extension" be once acknowledged to have no existence without the mind, the same must necessarily be granted of motion, solidity, and gravity; since they all evidently suppose extension. It is therefore superfluous to inquire particularly concerning each of them. In denying extension, you have denied them all to have any real existence.
рус."Hyl". I wonder, Philonous, if what you say be true, why those philosophers who deny the Secondary Qualities any real existence should yet attribute it to the Primary. If there is no difference between them, how can this be accounted for?
рус."Phil". It is not my business to account for every opinion of the philosophers. But, among other reasons which may be assigned for this, it seems probable that pleasure and pain being rather annexed to the former than the latter may be one. Heat and cold, tastes and smells, have something more vividly pleasing or disagreeable than the ideas of extension, figure, and motion affect us with. And, it being too visibly absurd to hold that pain or pleasure can be in an unperceiving substance, men are more easily weaned from believing the external existence of the Secondary than the Primary Qualities. You will be satisfied there is something in this, if you recollect the difference you made between an intense and more moderate degree of heat; allowing the one a real existence, while you denied it to the other. But, after all, there is no rational ground for that distinction; for, surely an indifferent sensation is as truly "a sensation" as one more pleasing or painful; and consequently should not any more than they be supposed to exist in an unthinking subject.
рус."Hyl". It is just come into my head, Philonous, that I have somewhere heard of a distinction between absolute and sensible extension. Now, though it be acknowledged that "great" and "small", consisting merely in the relation which other extended beings have to the parts of our own bodies, do not really inhere in the substances themselves; yet nothing obliges us to hold the same with regard to "absolute extension", which is something abstracted from "great" and "small", from this or that particular magnitude or figure. So likewise as to motion; "swift" and "slow" are altogether relative to the succession of ideas in our own minds. But, it doth not follow, because those modifications of motion exist not without the mind, that therefore absolute motion abstracted from them doth not.
рус."Phil". Pray what is it that distinguishes one motion, or one part of extension, from another? Is it not something sensible, as some degree of swiftness or slowness, some certain magnitude or figure peculiar to each?
рус."Hyl". I think so.
рус."Phil". These qualities, therefore, stripped of all sensible properties, are without all specific and numerical differences, as the schools call them.
рус."Hyl". They are.
рус."Phil". That is to say, they are extension in general, and motion in general.
рус."Hyl". Let it be so.
рус."Phil". But it is a universally received maxim that "Everything which exists is particular". How then can motion in general, or extension in general, exist in any corporeal substance?
рус."Hyl". I will take time to solve your difficulty.
рус."Phil". But I think the point may be speedily decided. Without doubt you can tell whether you are able to frame this or that idea. Now I am content to put our dispute on this issue. If you can frame in your thoughts a distinct "abstract idea" of motion or extension, divested of all those sensible modes, as swift and slow, great and small, round and square, and the like, which are acknowledged to exist only in the mind, I will then yield the point you contend for. But if you cannot, it will be unreasonable on your side to insist any longer upon what you have no notion of.
рус."Hyl". To confess ingenuously, I cannot.
рус."Phil". Can you even separate the ideas of extension and motion from the ideas of all those qualities which they who make the distinction term "secondary"?
рус."Hyl". What! is it not an easy matter to consider extension and motion by themselves, abstracted from all other sensible qualities? Pray how do the mathematicians treat of them?
рус."Phil". I acknowledge, Hylas, it is not difficult to form general propositions and reasonings about those qualities, without mentioning any other; and, in this sense, to consider or treat of them abstractedly. But, how doth it follow that, because I can pronounce the word "motion" by itself, I can form the idea of it in my mind exclusive of body? or, because theorems may be made of extension and figures, without any mention of "great" or "small", or any other sensible mode or quality, that therefore it is possible such an abstract idea of extension, without any particular size or figure, or sensible quality,[3 ] [should be distinctly formed, and apprehended by the mind? Mathematicians treat of quantity, without regarding what other sensible. qualities it is attended with, as being altogether indifferent to their demonstrations. But, when laying aside the words, they contemplate the bare ideas, I believe you will find, they are not the pure abstracted ideas of extension.
рус."Hyl". But what say you to "pure intellect"? May not abstracted ideas be framed by that faculty?
рус."Phil". Since I cannot frame abstract ideas at all, it is plain I cannot frame them by the help of "pure intellect"; whatsoever faculty you understand by those words. Besides, not to inquire into the nature of pure intellect and its spiritual objects, as "virtue", "reason", "God", or the like, thus much seems manifest -- that sensible things are only to be perceived by sense, or represented by the imagination. Figures, therefore, and extension, being originally perceived by sense, do not belong to pure intellect: but, for your farther satisfaction, try if you can frame the idea of any figure, abstracted from all particularities of size, or even from other sensible qualities.
рус."Hyl". Let me think a little -- I do not find that I can.
рус."Phil". And can you think it possible that should really exist in nature which implies a repugnancy in its conception?
рус."Hyl". By no means.
рус."Phil". Since therefore it is impossible even for the mind to disunite the ideas of extension and motion from all other sensible qualities, doth it not follow, that where the one exist there necessarily the other exist likewise?
рус."Hyl". It should seem so.
рус."Phil". Consequently, the very same arguments which you admitted as conclusive against the Secondary Qualities are, without any farther application of force, against the Primary too. Besides, if you will trust your senses, is it not plain all sensible qualities coexist, or to them appear as being in the same place? Do they ever represent a motion, or figure, as being divested of all other visible and tangible qualities?
рус."Hyl". You need say no more on this head. I am free to own, if there be no secret error or oversight in our proceedings hitherto, that all sensible qualities are alike to be denied existence without the mind. But, my fear is that I have been too liberal in my former concessions, or overlooked some fallacy or other. In short, I did not take time to think.
рус."Phil". For that matter, Hylas, you may take what time you please in reviewing the progress of our inquiry. You are at liberty to recover any slips you might have made, or offer whatever you have omitted which makes for your first opinion.
рус."Hyl". One great oversight I take to be this -- that I did not sufficiently distinguish the "object" from the "sensation". Now, though this latter may not exist without the mind, yet it will not thence follow that the former cannot.
рус."Phil". What object do you mean? the object of the senses?
рус."Hyl". The same.
рус."Phil". It is then immediately perceived?
рус."Hyl". Right.
рус."Phil". Make me to understand the difference between what is immediately perceived and a sensation.
рус."Hyl". The sensation I take to be an act of the mind perceiving; besides which, there is something perceived; and this I call the "object". For example, there is red and yellow on that tulip. But then the act of perceiving those colours is in me only, and not in the tulip.
рус."Phil". What tulip do you speak of? Is it that which you see?
рус."Hyl". The same.
рус."Phil". And what do you see beside colour, figure, and extension?
рус."Hyl". Nothing.
рус."Phil". What you would say then is that the red and yellow are coexistent with the extension; is it not?
рус."Hyl". That is not all; I would say they have a real existence without the mind, in some unthinking substance.
рус."Phil". That the colours are really in the tulip which I see is manifest. Neither can it be denied that this tulip may exist independent of your mind or mine; but, that any immediate object of the senses, -- that is, any idea, or combination of ideas -- should exist in an unthinking substance, or exterior to "all" minds, is in itself an evident contradiction. Nor can I imagine how this follows from what you said just now, to wit, that the red and yellow were on the tulip "you saw", since you do not pretend to "see" that unthinking substance.
рус."Hyl". You have an artful way, Philonous, of diverting our inquiry from the subject.
рус."Phil". I see you have no mind to be pressed that way. To return then to your distinction between "sensation" and "object"; if I take you right, you distinguish in every perception two things, the one an action of the mind, the other not.
рус."Hyl". True.
рус."Phil". And this action cannot exist in, or belong to, any unthinking thing; but, whatever beside is implied in a perception may?
рус."Hyl". That is my meaning.
рус."Phil". So that if there was a perception without any act of the mind, it were possible such a perception should exist in an unthinking substance?
рус."Hyl". I grant it. But it is impossible there should be such a perception.
рус."Phil". When is the mind said to be active?
рус."Hyl". When it produces, puts an end to, or changes, anything.
рус."Phil". Can the mind produce, discontinue, or change anything, but by an act of the will?
рус."Hyl". It cannot.
рус."Phil". The mind therefore is to be accounted "active" in its perceptions so far forth as "volition" is included in them?
рус."Hyl". It is.
рус."Phil". In plucking this flower I am active; because I do it by the motion of my hand, which was consequent upon my volition; so likewise in applying it to my nose. But is either of these smelling?
рус."Hyl". "No".
рус."Phil". I act too in drawing the air through my nose; because my breathing so rather than otherwise is the effect of my volition. But neither can this be called "smelling": for, if it were, I should smell every time I breathed in that manner?
рус."Hyl". True.
рус."Phil". Smelling then is somewhat consequent to all this?
рус."Hyl". It is.
рус."Phil". But I do not find my will concerned any farther. Whatever more there is -- as that I perceive such a particular smell, or any smell at all -- this is independent of my will, and therein I am altogether passive. Do you find it otherwise with you, Hylas?
рус."Hyl". No, the very same.
рус."Phil". Then, as to seeing, is it not in your power to open your eyes, or keep them shut; to turn them this or that way?
рус."Hyl". Without doubt.
рус."Phil". But, doth it in like manner depend on "your" will that in looking on this flower you perceive "white" rather than any other colour? Or, directing your open eyes towards yonder part of the heaven, can you avoid seeing the sun? Or is light or darkness the effect of your volition?
рус."Hyl". No, certainly.
рус."Phil". You are then in these respects altogether passive?
рус."Hyl". I am.
рус."Phil". Tell me now, whether "seeing" consists in perceiving light and colours, or in opening and turning the eyes?
рус."Hyl". Without doubt, in the former.
рус."Phil". Since therefore you are in the very perception of light and colours altogether passive, what is become of that action you were speaking of as an ingredient in every sensation? And, doth it not follow from your own concessions, that the perception of light and colours, including no action in it, may exist in an unperceiving substance? And is not this a plain contradiction?
рус."Hyl". I know not what to think of it.
рус."Phil". Besides, since you distinguish the "active" and "passive" in every perception, you must do it in that of pain. But how is it possible that pain, be it as little active as you please, should exist in an unperceiving substance? In short, do but consider the point, and then confess ingenuously, whether light and colours, tastes, sounds, &c. are not all equally passions or sensations in the soul. You may indeed call them "external objects", and give them in words what subsistence you please. But, examine your own thoughts, and then tell me whether it be not as I say?
рус."Hyl". I acknowledge, Philonous, that, upon a fair observation of what passes in my mind, I can discover nothing else but that I am a thinking being, affected with variety of sensations; neither is it possible to conceive how a sensation should exist in an unperceiving substance. But then, on the other hand, when I look on sensible things in a different view, considering them as so many modes and qualities, I find it necessary to suppose a "material substratum", without which they cannot be conceived to exist.
рус."Phil". "Material substratum" call you it? Pray, by which of your senses came you acquainted with that being?
рус."Hyl". It is not itself sensible; its modes and qualities only being perceived by the senses.
рус."Phil". I presume then it was by reflexion and reason you obtained the idea of it?
рус."Hyl". I do not pretend to any proper positive "idea" of it. However, I conclude it exists, because qualities cannot be conceived to exist without a support.
рус."Phil". It seems then you have only a relative "notion" of it, or that you conceive it not otherwise than by conceiving the relation it bears to sensible qualities?
рус."Hyl". Right.
рус."Phil". Be pleased therefore to let me know wherein that relation consists.
рус."Hyl". Is it not sufficiently expressed in the term "substratum", or "substance"?
рус."Phil". If so, the word "substratum" should import that it is spread under the sensible qualities or accidents?
рус."Hyl". True.
рус."Phil". And consequently under extension?
рус."Hyl". I own it.
рус."Phil". It is therefore somewhat in its own nature entirely distinct from extension?
рус."Hyl". I tell you, extension is only a mode, and Matter is something that supports modes. And is it not evident the thing supported is different from the thing supporting?
рус."Phil". So that something distinct from, and exclusive of, extension is supposed to be the "substratum" of extension?
рус."Hyl". Just so.
рус."Phil". Answer me, Hylas. Can a thing be spread without extension? or is not the idea of extension necessarily included in "spreading"?
рус."Hyl". It is.
рус."Phil". Whatsoever therefore you suppose spread under anything must have in itself an extension distinct from the extension of that thing under which it is spread?
рус."Hyl". It must.
рус."Phil". Consequently, every corporeal substance, being the "substratum" of extension, must have in itself another extension, by which it is qualified to be a "substratum": and so on to infinity. And I ask whether this be not absurd in itself, and repugnant to what you granted just now, to wit, that the "substratum" was something distinct from and exclusive of extension?
рус."Hyl". Aye but, Philonous, you take me wrong. I do not mean that Matter is "spread" in a gross literal sense under extension. The word "substratum" is used only to express in general the same thing with "substance".
рус."Phil". Well then, let us examine the relation implied in the term "substance". Is it not that it stands under accidents?
рус."Hyl". The very same.
рус."Phil". But, that one thing may stand under or support another, must it not be extended?
рус."Hyl". It must.
рус."Phil". Is not therefore this supposition liable to the same absurdity with the former?
рус."Hyl". You still take things in a strict literal sense. That is not fair, Philonous.
рус."Phil". I am not for imposing any sense on your words: you are at liberty to explain them as you please. Only, I beseech you, make me understand something by them. You tell me Matter supports or stands under accidents. How! is it as your legs support your body?
рус."Hyl". No; that is the literal sense.
рус."Phil". Pray let me know any sense, literal or not literal, that you understand it in. -- How long must I wait for an answer, Hylas?
рус."Hyl". I declare I know not what to say. I once thought I understood well enough what was meant by Matter's supporting accidents. But now, the more I think on it the less can I comprehend it: in short I find that I know nothing of it.
рус."Phil". It seems then you have no idea at all, neither relative nor positive, of Matter; you know neither what it is in itself, nor what relation it bears to accidents?
рус."Hyl". I acknowledge it.
рус."Phil". And yet you asserted that you could not conceive how qualities or accidents should really exist, without conceiving at the same time a material support of them?
рус."Hyl". I did.
рус."Phil". That is to say, when you conceive the real existence of qualities, you do withal conceive Something which you cannot conceive?
рус."Hyl". It was wrong, I own. But still I fear there is some fallacy or other. Pray what think you of this? It is just come into my head that the ground of all our mistake lies in your treating of each quality by itself. Now, I grant that each quality cannot singly subsist without the mind. Colour cannot without extension, neither can figure without some other sensible quality. But, as the several qualities united or blended together form entire sensible things, nothing hinders why such things may not be supposed to exist without the mind.
рус."Phil". Either, Hylas, you are jesting, or have a very bad memory. Though indeed we went through all the qualities by name one after another, yet my arguments or rather your concessions, nowhere tended to prove that the Secondary Qualities did not subsist each alone by itself; but, that they were not "at all" without the mind. Indeed, in treating of figure and motion we concluded they could not exist without the mind, because it was impossible even in thought to separate them from all secondary qualities, so as to conceive them existing by themselves. But then this was not the only argument made use of upon that occasion. But (to pass by all that hath been hitherto said, and reckon it for nothing, if you will have it so) I am content to put the whole upon this issue. If you can conceive it possible for any mixture or combination of qualities, or any sensible object whatever, to exist without the mind, then I will grant it actually to be so.
рус."Hyl". If it comes to that the point will soon be decided. What more easy than to conceive a tree or house existing by itself, independent of, and unperceived by, any mind whatsoever? I do at this present time conceive them existing after that manner.
рус."Phil". How say you, Hylas, can you see a thing which is at the same time unseen?
рус."Hyl". No, that were a contradiction.
рус."Phil". Is it not as great a contradiction to talk of "conceiving" a thing which is "unconceived"?
рус."Hyl". It is.
рус."Phil". The, tree or house therefore which you think of is conceived by you?
рус."Hyl". How should it be otherwise?
рус."Phil". And what is conceived is surely in the mind?
рус."Hyl". Without question, that which is conceived is in the mind.
рус."Phil". How then came you to say, you conceived a house or tree existing independent and out of all minds whatsoever?
рус."Hyl". That was I own an oversight; but stay, let me consider what led me into it. -- It is a pleasant mistake enough. As I was thinking of a tree in a solitary place, where no one was present to see it, methought that was to conceive a tree as existing unperceived or unthought of; not considering that I myself conceived it all the while. But now I plainly see that all I can do is to frame ideas in my own mind. I may indeed conceive in my own thoughts the idea of a tree, or a house, or a mountain, but that is all. And this is far from proving that I can conceive them "existing out of the minds of all Spirits".
рус."Phil". You acknowledge then that you cannot possibly conceive how any one corporeal sensible thing should exist otherwise than in the mind?
рус."Hyl". I do.
рус."Phil". And yet you will earnestly contend for the truth of that which you cannot so much as conceive?
рус."Hyl". I profess I know not what to think; but still there are some scruples remain with me. Is it not certain I "see things at" a distance? Do we not perceive the stars and moon, for example, to be a great way off? Is not this, I say, manifest to the senses?
рус."Phil". Do you not in a dream too perceive those or the like objects?
рус."Hyl". I do.
рус."Phil". And have they not then the same appearance of being distant?
рус."Hyl". They have.
рус."Phil". But you do not thence conclude the apparitions in a dream to be without the mind?
рус."Hyl". By no means.
рус."Phil". You ought not therefore to conclude that sensible objects are without the mind, from their appearance, or manner wherein they are perceived.
рус."Hyl". I acknowledge it. But doth not my sense deceive me in those cases?
рус."Phil". By no means. The idea or thing which you immediately perceive, neither sense nor reason informs you that it actually exists without the mind. By sense you only know that you are affected with such certain sensations of light and colours, &c. And these you will not say are without the mind.
рус."Hyl". True: but, beside all that, do you not think the sight suggests something of "outness or distance"?
рус."Phil". Upon approaching a distant object, do the visible size and figure change perpetually, or do they appear the same at all distances?
рус."Hyl". They are in a continual change.
рус."Phil". Sight therefore doth not suggest, or any way inform you, that the visible object you immediately perceive exists at a distance, or will be perceived when you advance farther onward; there being a continued series of visible objects succeeding each other during the whole time of your approach.
рус."Hyl". It doth not; but still I know, upon seeing an object, what object I shall perceive after having passed over a certain distance: no matter whether it be exactly the same or no: there is still something of distance suggested in the case.
рус."Phil". Good Hylas, do but reflect a little on the point, and then tell me whether there be any more in it than this: from the ideas you actually perceive by sight, you have by experience learned to collect what other ideas you will (according to the standing order of nature) be affected with, after such a certain succession of time and motion.
рус."Hyl". Upon the whole, I take it to be nothing else.
рус."Phil". Now, is it not plain that if we suppose a man born blind was on a sudden made to see, he could at first have no experience of what may be "suggested" by sight?
рус."Hyl". It is.
рус."Phil". He would not then, according to you, have any notion of distance annexed to the things he saw; but would take them for a new set of sensations, existing only in his mind?
рус."Hyl". It is undeniable.
рус."Phil". But, to make it still more plain: is not "distance" a line turned endwise to the eye?
рус."Hyl". It is.
рус."Phil". And can a line so situated be perceived by sight?
рус."Hyl". It cannot.
рус."Phil". Doth it not therefore follow that distance is not properly and immediately perceived by sight?
рус."Hyl". It should seem so.
рус."Phil". Again, is it your opinion that colours are at a distance?
рус."Hyl". It must be acknowledged they are only in the mind.
рус."Phil". But do not colours appear to the eye as coexisting in the same place with extension and figures?
рус."Hyl". They do.
рус."Phil". How can you then conclude from sight that figures exist without, when you acknowledge colours do not; the sensible appearance being the very same with regard to both?
рус."Hyl". I know not what to answer.
рус."Phil". But, allowing that distance was truly and immediately perceived by the mind, yet it would not thence follow it existed out of the mind. For, whatever is immediately perceived is an idea: and can any idea exist out of the mind?
рус."Hyl". To suppose that were absurd: but, inform me, Philonous, can we perceive or know nothing beside our ideas?
рус."Phil". As for the rational deducing of causes from effects, that is beside our inquiry. And, by the senses you can best tell whether you perceive anything which is not immediately perceived. And I ask you, whether the things immediately perceived are other than your own sensations or ideas? You have indeed more than once, in the course of this conversation, declared yourself on those points; but you seem, by this last question, to have departed from what you then thought.
рус."Hyl". To speak the truth, Philonous, I think there are two kinds of objects: -- the one perceived immediately, which are likewise called "ideas"; the other are real things or external objects, perceived by the mediation of ideas, which are their images and representations. Now, I own ideas do not exist without the mind; but the latter sort of objects do. I am sorry I did not think of this distinction sooner; it would probably have cut short your discourse.
рус."Phil". Are those external objects perceived by sense or by some other faculty?
рус."Hyl". They are perceived by sense.
рус."Phil". Howl Is there any thing perceived by sense which is not immediately perceived?
рус."Hyl". Yes, Philonous, in some sort there is. For example, when I look on a picture or statue of Julius Caesar, I may be said after a manner to perceive him (though not immediately) by my senses.
рус."Phil". It seems then you will have our ideas, which alone are immediately perceived, to be pictures of external things: and that these also are perceived by sense, inasmuch as they have a conformity or resemblance to our ideas?
рус."Hyl". That is my meaning.
рус."Phil". And, in the same way that Julius Caesar, in himself invisible, is nevertheless perceived by sight; real things, in themselves imperceptible, are perceived by sense.
рус."Hyl". In the very same.
рус."Phil". Tell me, Hylas, when you behold the picture of Julius Caesar, do you see with your eyes any more than some colours and figures, with a certain symmetry and composition of the whole?
рус."Hyl". Nothing else.
рус."Phil". And would not a man who had never known anything of Julius Caesar see as much?
рус."Hyl". He would.
рус."Phil". Consequently he hath his sight, and the use of it, in as perfect a degree as you?
рус."Hyl". I agree with you.
рус."Phil". Whence comes it then that your thoughts are directed to the Roman emperor, and his are not? This cannot proceed from the sensations or ideas of sense by you then perceived; since you acknowledge you have no advantage over him in that respect. It should seem therefore to proceed from reason and memory: should it not?
рус."Hyl". It should.
рус."Phil". Consequently, it will not follow from that instance that anything is perceived by sense which is not, immediately perceived. Though I grant we may, in one acceptation, be said to perceive sensible things mediately by sense: that is, when, from a frequently perceived connexion, the immediate perception of ideas by one sense "suggests" to the mind others, perhaps belonging to another sense, which are wont to be connected with them. For instance, when I hear a coach drive along the streets, immediately I perceive only the sound; but, from the experience I have had that such a sound is connected with a coach, I am said to hear the coach. It is nevertheless evident that, in truth and strictness, nothing can be "heard but sound"; and the coach is not then properly perceived by sense, but suggested from experience. So likewise when we are said to see a red-hot bar of iron; the solidity and heat of the iron are not the objects of sight, but suggested to the imagination by the colour and figure which are properly perceived by that sense. In short, those things alone are actually and strictly perceived by any sense, which would have been perceived in case that same sense had then been first conferred on us. As for other things, it is plain they are only suggested to the mind by experience, grounded on former perceptions. But, to return to your comparison of Caesar's picture, it is plain, if you keep to that, you must hold the real things, or archetypes of our ideas, are not perceived by sense, but by some internal faculty of the soul, as reason or memory. I would therefore fain know what arguments you can draw from reason for the existence of what you call "real things or material objects". Or, whether you remember to have seen them formerly as they are in themselves; or, if you have heard or read of any one that did.
рус."Hyl". I see, Philonous, you are disposed to raillery; but that will never convince me.
рус."Phil". My aim is only to learn from you the way to come at the knowledge of "material beings". Whatever we perceive is perceived immediately or mediately: by sense, or by reason and reflexion. But, as you have excluded sense, pray shew me what reason you have to believe their existence; or what "medium" you can possibly make use of to prove it, either to mine or your own understanding.
рус."Hyl". To deal ingenuously, Philonous, now I consider the point, I do not find I can give you any good reason for it. But, thus much seems pretty plain, that it is at least possible such things may really exist. And, as long as there is no absurdity in supposing them, I am resolved to believe as I did, till you bring good reasons to the contrary.
рус."Phil". What! Is it come to this, that you only "believe" the existence of material objects, and that your belief is founded barely on the possibility of its being true? Then you will have me bring reasons against it: though another would think it reasonable the proof should lie on him who holds the affirmative. And, after all, this very point which you are now resolved to maintain, without any reason, is in effect what you have more than once during this discourse seen good reason to give up. But, to pass over all this; if I understand you rightly, you say our ideas do not exist without the mind, but that they are copies, images, or representations, of certain originals that do?
рус."Hyl". You take me right.
рус."Phil". They are then like external things?
рус."Hyl". They are.
рус."Phil". Have those things a stable and permanent nature, independent of our senses; or are they in a perpetual change, upon our producing any motions in our bodies -- suspending, exerting, or altering, our faculties or organs of sense?
рус."Hyl". Real things, it is plain, have a fixed and real nature, which remains the same notwithstanding any change in our senses, or in the posture and motion of our bodies; which indeed may affect the ideas in our minds, but it were absurd to think they had the same effect on things existing without the mind.
рус."Phil". How then is it possible that things perpetually fleeting and variable as our ideas should be copies or images of anything fixed and constant? Or, in other words, since all sensible qualities, as size, figure, colour, &c., that is, our ideas, are continually changing, upon every alteration in the distance, medium, or instruments of sensation; how can any determinate material objects be properly represented or painted forth by several distinct things, each of which is so different from and unlike the rest? Or, if you say it resembles some one only of our ideas, how shall we be able to distinguish the true copy from all the false ones?
рус."Hyl". I profess, Philonous, I am at a loss. I know not what to say to this.
рус."Phil". But neither is this all. Which are material objects in themselves -- perceptible or imperceptible?
рус."Hyl". Properly and immediately nothing can be perceived but ideas. All material things, therefore, are in themselves insensible, and to be perceived only by our ideas.
рус."Phil". Ideas then are sensible, and their archetypes or originals insensible?
рус."Hyl". Right.
рус."Phil". But how can that which is sensible be like that which is insensible? Can a real thing, in itself "invisible", be like a "colour"; or a real thing, which is not "audible", be like a "sound"? In a word, can anything be like a sensation or idea, but another sensation or idea?
рус."Hyl". I must own, I think not.
рус."Phil". Is it possible there should be any doubt on the point? Do. you not perfectly know your own ideas?
рус."Hyl". I know them perfectly; since what I do not perceive or know can be no part of my idea.
рус."Phil". Consider, therefore, and examine them, and then tell me if there be anything in them which can exist without the mind: or if you can conceive anything like them existing without the mind.
рус."Hyl". Upon inquiry, I find it is impossible for me to conceive or understand how anything but an idea can be like an idea. And it is most evident that "no idea can exist without the mind".
рус."Phil". You are therefore, by your principles, forced to deny the "reality" of sensible things; since you made it to consist in an absolute existence exterior to the mind. That is to say, you are a downright sceptic. So I have gained my point, which was to shew your principles led to Scepticism.
рус."Hyl". For the present I am, if not entirely convinced, at least silenced.
рус."Phil". I would fain know what more you would require in order to a perfect conviction. Have you not had the liberty of explaining yourself all manner of ways? Were any little slips in discourse laid hold and insisted on? Or were you not allowed to retract or reinforce anything you had offered, as best served your purpose? Hath not everything you could say been heard and examined with all the fairness imaginable? In a word have you not in every point been convinced out of your own mouth? And, if you can at present discover any flaw in any of your former concessions, or think of any remaining subterfuge, any new distinction, colour, or comment whatsoever, why do you not produce it?
рус."Hyl". A little patience, Philonous. I am at present so amazed to see myself ensnared, and as it were imprisoned in the labyrinths you have drawn me into, that on the sudden it cannot be expected I should find my way out. You must give me time to look about me and recollect myself.
рус."Phil". Hark; is not this the college bell?
рус."Hyl". It rings for prayers.
рус."Phil". We will go in then, if you please, and meet here again tomorrow morning. In the meantime, you may employ your thoughts on this morning's discourse, and try if you can find any fallacy in it, or invent any new means to extricate yourself.
рус."Hyl". Agreed.
рус."Hylas". I beg your pardon, Philonous, for not meeting you sooner. All this morning my head was so filled with our late conversation that I had not leisure to think of the time of the day, or indeed of anything else.
рус."Philonous". I am glad you were so intent upon it, in hopes if there were any mistakes in your concessions, or fallacies in my reasonings from them, you will now discover them to me.
рус."Hyl". I assure you I have done nothing ever since I saw you but search after mistakes and fallacies, and, with that view, have minutely examined the whole series of yesterday's discourse: but all in vain, for the notions it led me into, upon review, appear still more clear and evident; and, the more I consider them, the more irresistibly do they force my assent.
рус."Phil". And is not this, think you, a sign that they are genuine, that they proceed from nature, and are conformable to right reason? Truth and beauty are in this alike, that the strictest survey sets them both off to advantage; while the false lustre of error and disguise cannot endure being reviewed, or too nearly inspected.
рус."Hyl". I own there is a great deal in what you say. Nor can any one be more entirely satisfied of the truth of those odd consequences, so long as I have in view the reasonings that lead to them. But, when these are out of my thoughts, there seems, on the other hand, something so satisfactory, so natural and intelligible, in the modern way of explaining things that, I profess, I know not how to reject it.
рус."Phil". I know not what way you mean.
рус."Hyl". I mean the way of accounting for our sensations or ideas.
рус."Phil". How is that?
рус."Hyl". It is supposed the soul makes her residence in some part of the brain, from which the nerves take their rise, and are thence extended to all parts of the body; and that outward objects, by the different impressions they make on the organs of sense, communicate certain vibrative motions to the nerves; and these being filled with spirits propagate them to the brain or seat of the soul, which, according to the various impressions or traces thereby made in the brain, is variously affected with ideas.
рус."Phil". And call you this an explication of the manner whereby we are affected with ideas?
рус."Hyl". Why not, Philonous? Have you anything to object against it?
рус."Phil". I would first know whether I rightly understand your hypothesis. You make certain traces in the brain to be the causes or occasions of our ideas. Pray tell me whether by the "brain" you mean any sensible thing.
рус."Hyl". What else think you I could mean?
рус."Phil". Sensible things are all immediately perceivable; and those things which are immediately perceivable are ideas; and these exist only in the mind. Thus much you have, if I mistake not, long since agreed to.
рус."Hyl". I do not deny it.
рус."Phil". The brain therefore you speak of, being a sensible thing, exists only in the mind. Now, I would fain know whether you think it reasonable to suppose that one idea or thing existing in the mind occasions all other ideas. And, if you think so, pray how do you account for the origin of that primary idea or brain itself?
рус."Hyl". I do not explain the origin of our ideas by that brain which is perceivable to sense -- this being itself only a combination of sensible ideas -- but by another which I imagine.
рус."Phil". But are not things imagined as truly "in the mind" as things perceived?
рус."Hyl". I must confess they are.
рус."Phil". It comes, therefore, to the same thing; and you have been all this while accounting for ideas by certain motions or impressions of the brain; that is, by some alterations in an idea, whether sensible or imaginable it matters not.
рус."Hyl". I begin to suspect my hypothesis.
рус."Phil". Besides spirits, all that we know or conceive are our own ideas. When, therefore, you say all ideas are occasioned by impressions in the brain, do you conceive this brain or no? If you do, then you talk of ideas imprinted in an idea causing that same idea, which is absurd. If you do not conceive it, you talk unintelligibly, instead of forming a reasonable hypothesis.
рус."Hyl". I now clearly see it was a mere dream. There is nothing in it.
рус."Phil". You need not be much concerned at it; for after all, this way of explaining things, as you called it, could never have satisfied any reasonable man. What connexion is there between a motion in the nerves, and the sensations of sound or colour in the mind? Or how is it possible these should be the effect of that?
рус."Hyl". But I could never think it had so little in it as now it seems to have.
рус."Phil". Well then, are you at length satisfied that no sensible things have a real existence; and that you are in truth an arrant sceptic?
рус."Hyl". It is too plain to be denied.
рус."Phil". Look! are not the fields covered with a delightful verdure? Is there not something in the woods and groves, in the rivers and clear springs, that soothes, that delights, that transports the soul? At the prospect of the wide and deep ocean, or some huge mountain whose top is lost in the clouds, or of an old gloomy forest, are not our minds filled with a pleasing horror? Even in rocks and deserts is there not an agreeable wildness? How sincere a pleasure is it to behold the natural beauties of the earth! To preserve and renew our, relish for them, is not the veil of night alternately drawn over her face, and doth she not change her dress with the seasons? How aptly are the elements disposed! What variety and use [in the meanest productions of nature]![4]
рус.What delicacy, what beauty, what contrivance, in animal and vegetable bodies I How exquisitely are all things suited, as well to their particular ends, as to constitute opposite parts of the whole I And, while they mutually aid and support, do they not also set off and illustrate each other? Raise now your thoughts from this ball of earth to all those glorious luminaries that adorn the high arch of heaven. The motion and situation of the planets, are they not admirable for use and order? Were those (miscalled "erratic") globes once known to stray, in their repeated journeys through the pathless void? Do they not measure areas round the sun ever proportioned to the times? So fixed, so immutable are the laws by which the unseen Author of nature actuates the universe. How vivid and radiant is the lustre of the fixed stars! How magnificent and rich that negligent profusion with which they appear to be scattered throughout the whole azure vault! Yet, if you take the telescope, it brings into your sight a new host of stars that escape the naked eye. Here they seem contiguous and minute, but to a nearer view immense orbs of fight at various distances, far sunk in the abyss of space.
рус.Now you must call imagination to your aid. The feeble narrow sense cannot descry innumerable worlds revolving round the central fires; and in those worlds the energy of an all-perfect Mind displayed in endless forms. But, neither sense nor imagination are big enough to comprehend the boundless extent, with all its glittering furniture. Though the labouring mind exert and strain each power to its utmost reach, there still stands out ungrasped a surplusage immeasurable. Yet all the vast bodies that compose this mighty frame, how distant and remote soever, are by some secret mechanism, some Divine art and force, linked in a mutual dependence and intercourse with each other; even with this earth, which was almost slipt from my thoughts and lost in the crowd of worlds. Is not the whole system immense, beautiful, glorious beyond expression and beyond thought! What treatment, then, do those philosophers deserve, who would deprive these noble and delightful scenes of all "reality"? How should those Principles be entertained that lead us to think all the visible beauty of the creation a false imaginary glare? To be plain, can you expect this Scepticism of yours will not be thought extravagantly absurd by all men of sense?
рус."Hyl". Other men may think as they please; but for your part you have nothing to reproach me with. My comfort is, you are as much a sceptic as I am.
рус."Phil". There, Hylas, I must beg leave to differ from you.
рус."Hyl". What! Have you all along agreed to the premises, and do you now deny the conclusion, and leave me to maintain those paradoxes by myself which you led me into? This surely is not fair.
рус."Phil". "I" deny that I agreed with you in those notions that led to Scepticism. You indeed said the "reality" of sensible things consisted in "an absolute existence out of the minds of spirits", or distinct from their being perceived. And pursuant to this notion of reality, "you" are obliged to deny sensible things any real existence: that is, according to your own definition, you profess yourself a sceptic. But I neither said nor thought the reality of sensible things was to be defined after that manner. To me it is evident for the reasons you allow of, that sensible things cannot exist otherwise than in a mind or spirit. Whence I conclude, not that they have no real existence, but that., seeing they depend not on my thought, and have all existence distinct from being perceived by me, "there must be some other Mind wherein they exist". As sure, therefore, as the sensible world really exists, so sure is there an infinite omnipresent Spirit who contains and supports it.
рус."Hyl". What! This is no more than I and all Christians hold; nay, and all others too who believe there is a God, and that He knows and comprehends all things.
рус."Phil". Aye, but here lies the difference. Men commonly believe that all things are known or perceived by God, because they believe the being of a God; whereas I, on the other side, immediately and necessarily conclude the being of a God, because all sensible things must be perceived by Him.
рус."Hyl". But, so long as we all believe the same thing, what matter is it how we come by that belief?
рус."Phil". But neither do we agree in the same opinion. For philosophers, though they acknowledge all corporeal beings to be perceived by God, yet they attribute to them an absolute subsistence distinct from their being perceived by any mind whatever; which I do not. Besides, is there no difference between saying, "There is a God", "therefore He perceives all things"; and saying, "Sensible things do really exist"; "and", "if they really exist", "they are necessarily perceived by an infinite Mind": "therefore there is an infinite Mind or God"? This furnishes you with a direct and immediate demonstration, from a most evident principle, of the "being of a God". Divines and philosophers had proved beyond all controversy, from the beauty and usefulness of the several parts of the creation, that it was the workmanship of God. But that -- setting aside all help of astronomy and natural philosophy, all contemplation of the contrivance, order, and adjustment of things -- an infinite Mind should be necessarily inferred from the bare "existence of the sensible world", is an advantage to them only who have made this easy reflexion: that the sensible world is that which we perceive by our several senses; and that nothing is perceived by the senses beside ideas; and that no idea or archetype of an idea can exist otherwise than in a mind. You may now, without any laborious search into the sciences, without any subtlety of reason, or tedious length of discourse, oppose and baffle the most strenuous advocate for Atheism.
рус.Those miserable refuges, whether in an eternal succession of unthinking causes and effects, or in a fortuitous concourse of atoms; those wild imaginations of Vanini, Hobbes, and Spinoza: in a word, the whole system of Atheism, is it not entirely overthrown, by this single reflexion on the repugnancy included in supposing the whole, or any part, even the most rude and shapeless, of the visible world, to exist without a mind? Let any one of those abettors of impiety but look into his own thoughts, and there try if he can conceive how so much as a rock, a desert, a chaos, or confused jumble of atoms; how anything at all, either sensible or imaginable, can exist independent of a Mind, and he need go no farther to be convinced of his folly. Can anything be fairer than to put a dispute on such an issue, and leave it to a man himself to see if he can conceive, even in thought, what he holds to be true in fact, and from a notional to allow it a real existence?
рус."Hyl". It cannot be denied there is something highly serviceable to religion in what you advance. But do you not think it looks very like a notion entertained by some eminent moderns, of "seeing all things in God"?
рус."Phil". I would gladly know that opinion: pray explain it to me.
рус."Hyl". They conceive that the soul, being immaterial, is incapable of being united with material things, so as to perceive them in themselves; but that she perceives them by her union with the substance of God, which, being spiritual, is therefore purely intelligible, or capable of being the immediate object of a spirit's thought. Besides the Divine essence contains in it perfections correspondent to each created being; and which are, for that reason, proper to exhibit or represent them to the mind.
рус."Phil". I do not understand how our ideas, which are things altogether passive and inert, can be the essence, or any part (or like any part) of the essence or substance of God, who is an impassive, indivisible, pure, active being. Many more difficulties and objections there are which occur at first view against this hypothesis; but I shall only add that it is liable to all the absurdities of the common hypothesis, in making a created world exist otherwise than in the mind of a Spirit. Besides all which it hath this peculiar to itself; that it makes that material world serve to no purpose. And, if it pass for a good argument against other hypotheses in the sciences, that they suppose Nature, or the Divine wisdom, to make something in vain, or do that by tedious roundabout methods which might have been performed in a much more easy and compendious way, what shall we think of that hypothesis which supposes the whole world made in vain?
рус."Hyl". But what say you? Are not you too of opinion that we see all things in God? If I mistake not, what you advance comes near it.
рус."Phil". [Few men think; yet all have opinions. Hence men's opinions are superficial and confused. It is nothing strange that tenets which in themselves are ever so different, should nevertheless be confounded with each other, by those who do not consider them attentively. I shall not therefore be surprised if some men imagine that I run into the enthusiasm of Malebranche; though in truth I am very remote from it. He builds on the most abstract general ideas, which I entirely disclaim. He asserts an absolute external world, which I deny. He maintains that we are deceived by our senses, and, know not the real natures or the true forms and figures of extended beings; of all which I hold the direct contrary. So that upon the whole there are no Principles more fundamentally opposite than his and mine. It must be owned that][5] I entirely agree with what the holy Scripture saith, "That in God we live and move and have our being." But that we see things in His essence, after the manner above set forth, I am far from believing. Take here in brief my meaning: -- It is evident that the things I perceive are my own ideas, and that no idea can exist unless it be in a mind: nor is it less plain that these ideas or things by me perceived, either themselves or their archetypes, exist independently of my mind, since I know myself not to be their author, it being out of my power to determine at pleasure what particular ideas I shall be affected with upon opening my eyes or ears: they must therefore exist in some other Mind, whose Will it is they should be exhibited to me. The things, I say, immediately perceived are ideas or sensations, call them which you will. But how can any idea or sensation exist in, or be produced by, anything but a mind or spirit? This indeed is inconceivable. And to assert that which is inconceivable is to talk nonsense: is it not?
рус."Hyl". Without doubt.
рус."Phil". But, on the other hand, it is very conceivable that they should exist in and be produced by a spirit; since this is no more than I daily experience in myself, inasmuch as I perceive numberless ideas; and, by an act of my will, can form a great variety of them, and raise them up in my imagination: though, it must be confessed, these creatures of the fancy are not altogether so distinct, so strong, vivid, and permanent, as those perceived by my senses -- which latter are called "red things". From all which I conclude, "there is a Mind which affects me every moment with all the sensible impressions I perceive". "And", from the variety, order, and manner of these, I conclude "the Author of them to be wise", "powerful", "and good", "beyond comprehension". "Mark" it well; I do not say, I see things by perceiving that which represents them in the intelligible Substance of God. This I do not understand; but I say, the things by me perceived are known by the understanding, and produced by the will of an infinite Spirit. And is not all this most plain and evident? Is there any more in it than what a little observation in our own minds, and that which passeth in them, not only enables us to conceive, but also obliges us to acknowledge.
рус."Hyl". I think I understand you very clearly; and own the proof you give of a Deity seems no less evident than it is surprising. But, allowing that God is the supreme and universal Cause of an things, yet, may there not be still a Third Nature besides Spirits and Ideas? May we not admit a subordinate and limited cause of our ideas? In a word, may there not for all that be "Matter"?
рус."Phil". How often must I inculcate the same thing? You allow the things immediately perceived by sense to exist nowhere without the mind; but there is nothing perceived by sense which is not perceived immediately: therefore there is nothing sensible that exists without the mind. The Matter, therefore, which you still insist on is something intelligible, I suppose; something that may be discovered by reason, and not by sense.
рус."Hyl". You are in the right.
рус."Phil". Pray let me know what reasoning your belief of Matter is grounded on; and what this Matter is, in your present sense of it.
рус."Hyl". I find myself affected with various ideas, whereof I know I am not the cause; neither are they the cause of themselves, or of one another, or capable of subsisting by themselves, as being altogether inactive, fleeting, dependent beings. They have therefore "some" cause distinct from me and them: of which I pretend to know no more than that it is "the cause of my ideas". And this thing, whatever it be, I call Matter.
рус."Phil". Tell me, Hylas, hath every one a liberty to change the current proper signification attached to a common name in any language? For example, suppose a traveller should tell you that in a certain country men pass unhurt through the fire; and, upon explaining himself, you found he meant by the word fire that which others call "water". Or, if he should assert that there are trees that walk upon two legs, meaning men by the term "trees". Would you think this reasonable?
рус."Hyl". No; I should think it very absurd. Common custom is the standard of propriety in language. And for any man to affect speaking improperly is to pervert the use of speech, and can never serve to a better purpose than to protract and multiply disputes, where there is no difference in opinion.
рус."Phil". And doth not "Matter", in the common current acceptation of the word, signify an extended, solid, moveable, unthinking, inactive Substance?
рус."Hyl". It doth.
рус."Phil". And, hath it not been made evident that no "such" substance can possibly exist? And, though it should be allowed to exist, yet how can that which is "inactive" be a "cause"; or that which is "unthinking" be a "cause of thought"? You may, indeed, if you please, annex to the word "Matter" a contrary meaning to what is vulgarly received; and tell me you understand by it, an unextended, thinking, active being, which is the cause of our ideas. But what else is this than to play with words, and run into that very fault you just now condemned with so much reason? I do by no means find fault with your reasoning, in that you collect a cause from the "phenomena": "but" I deny that "the" cause deducible by reason can properly be termed Matter.
рус."Hyl". There is indeed something in what you say. But I am afraid you do not thoroughly comprehend my meaning. I would by no means be thought to deny that God, or an infinite Spirit, is the Supreme Cause of all things. All I contend for is, that, subordinate to the Supreme Agent, there is a cause of a limited and inferior nature, which "concurs" in the production of our ideas, not by any act of will, or spiritual efficiency, but by that kind of action which belongs to Matter, viz. "motion".
рус."Phil". I find you are at every turn relapsing into your old exploded conceit, of a moveable, and consequently an extended, substance, existing without the mind. What! Have you already forgotten you were convinced; or are you willing I should repeat what has been said on that head? In truth this is not fair dealing in you, still to suppose the being of that which you have so often acknowledged to have no being. But, not to insist farther on what has been so largely handled, I ask whether all your ideas are not perfectly passive and inert, including nothing of action in them.
рус."Hyl". They are.
рус."Phil". And are sensible qualities anything else but ideas?
рус."Hyl". How often have I acknowledged that they are not.
рус."Phil". But is not "motion" a sensible quality?
рус."Hyl". It is.
рус."Phil". Consequently it is no action?
рус."Hyl". I agree with you. And indeed it is very plain that when I stir my finger, it remains passive; but my will which produced the motion is active.
рус."Phil". Now, I desire to know, in the first place, whether, motion being allowed to be no action, you can conceive any action besides volition: and, in the second place, whether to say something and conceive nothing be not to talk nonsense: and, lastly, whether, having considered the premises, you do not perceive that to suppose any efficient or active Cause of our ideas, other than "Spirit", is highly absurd and unreasonable?
рус."Hyl". I give up the point entirely. But, though Matter may not be a cause, yet what hinders its being an "instrument", subservient to the supreme Agent in the production of our ideas?
рус."Phil". An instrument say you; pray what may be the figure, springs, wheels, and motions, of that instrument?
рус."Hyl". Those I pretend to determine nothing of, both the substance and its qualities being entirely unknown to me.
рус."Phil". What? You are then of opinion it is made up of unknown parts, that it hath unknown motions, and an unknown shape?
рус."Hyl". I do not believe that it hath any figure or motion at all, being already convinced, that no sensible qualities can exist in an unperceiving substance.
рус."Phil". But what notion is it possible to frame of an instrument void of all sensible qualities, even extension itself?
рус."Hyl". I do not pretend to have any notion of it.
рус."Phil". And what reason have you to think this unknown, this inconceivable Somewhat doth exist? Is it that you imagine God cannot act as well without it; or that you find by experience the use of some such thing, when you form ideas in your own mind?
рус."Hyl". You are always teasing me for reasons of my belief. Pray what reasons have you not to believe it?
рус."Phil". It is to me a sufficient reason not to believe the existence of anything, if I see no reason for believing it. But, not to insist on reasons for believing, you will not so much as let me know "what it is" you would have me believe; since you say you have no manner of notion of it. After all, let me entreat you to consider whether it be like a philosopher, or even like a man of common sense, to pretend to believe you know not what ' and you know not why.
рус."Hyl". Hold, Philonous. When I tell you Matter is an "instrument", I do not mean altogether nothing. It is true I know not the particular kind of instrument; but, however, I have some notion of "instrument in general", which I apply to it.
рус."Phil". But what if it should prove that there is something, even in the most general notion of "instrument", as taken in a distinct sense from "cause", which makes the use of it inconsistent with the Divine attributes?
рус."Hyl". Make that appear and I shall give up the point.
рус."Phil". What mean you by the general nature or notion of "instrument"?
рус."Hyl". That which is common to all particular instruments composeth the general notion.
рус."Phil". Is it not common to all instruments, that they are applied to the doing those things only which cannot be performed by the mere act of our wills? Thus, for instance, I never use an instrument to move my finger, because it is done by a volition. But I should use one if I were to remove part of a rock, or tear up a tree by the roots. Are you of the same mind? Or, can you shew any example where an instrument is made use of in producing an effect "immediately" depending on the will of the agent?
рус."Hyl". I own I cannot.
рус."Phil". How therefore can you suppose that an All-perfect Spirit, on whose Will all things have an absolute and immediate dependence, should need an instrument in his operations, or, not needing it, make use of it? Thus it seems to me that you are obliged to own the use of a lifeless inactive instrument to be incompatible with the infinite perfection of God; that is, by your own confession, to give up the point.
рус."Hyl". It doth not readily occur what I can answer you.
рус."Phil". But, methinks you should be ready to own the truth, when it has been fairly proved to you. We indeed, who are beings of finite powers, are forced to make use of instruments. And the use of an instrument sheweth the agent to be limited by rules of another's prescription, and that he cannot obtain his end but in such a way, and by such conditions. Whence it seems a clear consequence, that the supreme unlimited agent useth no tool or instrument at all. The will of an Omnipotent Spirit is no sooner exerted than executed, without the application of means; which, if they are employed by inferior agents, it is not upon account of any real efficacy that is in them, or necessary aptitude to produce any effect, but merely in compliance with the laws of nature, or those conditions prescribed to them by the First Cause, who is Himself above all limitation or prescription whatsoever.
рус."Hyl". I will no longer maintain that Matter is an instrument. However, I would not be understood to give up its existence neither; since, notwithstanding what hath been said, it may still be an "occasion".
рус."Phil". How many shapes is your Matter to take? Or, how often must it be proved not to exist, before you are content to part with it? But, to say no more of this (though by all the laws of disputation I may justly blame you for so frequently changing the signification of the principal term) -- I would fain know what you mean by affirming that matter is an occasion, having already denied it to be a cause. And, when you have shewn in what sense you understand "occasion", pray, in the next place, be pleased to shew me what reason induceth you to believe there is such an occasion of our ideas?
рус."Hyl". As to the first point: by "occasion" I mean an inactive unthinking being, at the presence whereof God excites ideas in our minds.
рус."Phil". And what may be the nature of that inactive unthinking being?
рус."Hyl". I know nothing of its nature.
рус."Phil". Proceed then to the second point, and assign some reason why we should allow an existence to this inactive, unthinking, unknown thing.
рус."Hyl". When we see ideas produced in our minds, after an orderly and constant manner, it is natural to think they have some fixed and regular occasions, at the presence of which they are excited.
рус."Phil". You acknowledge then God alone to be the cause of our ideas, and that He causes them at the presence of those occasions.
рус."Hyl". That is my opinion.
рус."Phil". Those things which you say are present to God, without doubt He perceives.
рус."Hyl". Certainly; otherwise they could not be to Him an occasion of acting.
рус."Phil". Not to insist now on your making sense of this hypothesis, or answering all the puzzling questions and difficulties it is liable to: I only ask whether the order and regularity observable in the series of our ideas, or the course of nature, be not sufficiently accounted for by the wisdom and power of God; and whether it doth not derogate from those attributes, to suppose He is influenced, directed, or put in mind, when and what He is to act, by an unthinking substance? And, lastly, whether, in case I granted all you contend for, it would make anything to your purpose; it not being easy to conceive how the external or absolute existence of an unthinking substance, distinct from its being perceived, can be inferred from my allowing that there are certain things perceived by the mind of God, which are to Him the occasion of producing ideas in us?
рус."Hyl". I am perfectly at a loss what to think, this notion of "occasion" seeming now altogether as groundless as the rest.
рус."Phil". Do you not at length perceive that in all these different acceptations of "Matter", you have been only supposing you know not what, for no manner of reason, and to no kind of use?
рус."Hyl". I freely own myself less fond of my notions since they have been so accurately examined. But still, methinks, I have some confused perception that there is such a thing as "Matter".
рус."Phil". Either you perceive the being of Matter immediately or mediately. If immediately, pray inform me by which of the senses you perceive it. If mediately, let me know by what reasoning it is inferred from those things which you perceive immediately. So much for the perception. Then for the Matter itself, I ask whether it is object, "substratum", cause, instrument, or occasion? You have already pleaded for each of these, shifting your notions, and making Matter to appear sometimes in one shape, then in another. And what you have offered hath been disapproved and rejected by yourself. If you have anything new to advance I would gladly bear it.
рус."Hyl". I think I have already offered all I had to say on those heads. I am at a loss what more to urge.
рус."Phil". And yet you are loath to part with your old prejudice. But, to make you quit it more easily, I desire that, beside what has been hitherto suggested, you will farther consider whether, upon. supposition that Matter exists, you can possibly conceive how you should be affected by it. Or, supposing it did not exist, whether it be not evident you might for all that be affected with the same ideas you now are, and consequently have the very same reasons to believe its existence that you now can have.
рус."Hyl". I acknowledge it is possible we might perceive all things just as we do now, though there was no Matter in the world; neither can I conceive, if there be Matter, how it should produce' any idea in our minds. And, I do farther grant you have entirely satisfied me that it is impossible there should be such a thing as matter in any of the foregoing acceptations. But still I cannot help supposing that there is "Matter" in some sense or other. "What that is I" do not indeed pretend to determine.
рус."Phil". I do not expect you should define exactly the nature of that unknown being. Only be pleased to tell me whether it is a Substance; and if so, whether you can suppose a Substance without accidents; or, in case you suppose it to have accidents or qualities, I desire you will let me know what those qualities are, at least what is meant by Matter's supporting them?
рус."Hyl". We have already argued on those points. I have no more to say to them. But, to prevent any farther questions, let me tell you I at present understand by "Matter" neither substance nor accident, thinking nor extended being, neither cause, instrument, nor occasion, but Something entirely unknown, distinct from all these.
рус."Phil". It seems then you include in your present notion of Matter nothing but the general abstract idea of "entity".
рус."Hyl". Nothing else; save only that I super-add to this general idea the negation of all those particular things, qualities, or ideas, that I perceive, imagine, or in anywise apprehend.
рус."Phil". Pray where do you suppose this unknown Matter to exist?
рус."Hyl". Oh Philonous! now you think you have entangled me; for, if I say it exists in place, then you will infer that it exists in the mind, since it is agreed that place or extension exists only in the mind. But I am not ashamed to own my ignorance. I know not where it exists; only I am sure it exists not in place. There is a negative answer for you. And you must expect no other to all the questions you put for the future about Matter.
рус."Phil". Since you will not tell me where it exists, be pleased to inform me after what manner you suppose it to exist, or what you mean by its "existence"?
рус."Hyl". It neither thinks nor acts, neither perceives nor is perceived.
рус."Phil". But what is there positive in your abstracted notion of its existence?
рус."Hyl". Upon a nice observation, I do not find I have any positive notion or meaning at all. I tell you again, I am not ashamed to own my ignorance. I know not what is meant by its "existence", or how it exists.
рус."Phil". Continue, good Hylas, to act the same ingenuous part, and tell me sincerely whether you can frame a distinct idea of Entity in general, prescinded from and exclusive of all thinking and corporeal beings, all particular things whatsoever.
рус."Hyl". Hold, let me think a little -- I profess, Philonous, I do not find that I can. At first glance, methought I had some dilute and airy notion of Pure Entity in abstract; but, upon closer attention, it hath quite vanished out of sight. The more I think on it, the more am I confirmed in my prudent resolution of giving none but negative answers, and not pretending to the least degree of any positive knowledge or conception of Matter, its "where", its "how", its "entity", or anything belonging to it.
рус."Phil". When, therefore, you speak of the existence of Matter, you have not any notion in your mind?
рус."Hyl". None at all.
рус."Phil". Pray tell me if the case stands not thus -- At first, from a belief of material substance, you would have it that the immediate objects existed without the mind; then that they are archetypes; then causes; next instruments; then occasions: lastly "something in general", which being interpreted proves "nothing". So Matter comes to nothing. What think you, Hylas, is not this a fair summary of your whole proceeding?
рус."Hyl". Be that as it will, yet I still insist upon it, that our not being able to conceive a thing is no argument against its existence.
рус."Phil". That from a cause, effect, operation, sign, or other circumstance, there may reasonably be inferred the existence of a thing not immediately perceived; and that it were absurd for any man to argue against the existence of that thing, from his having no direct and positive notion of it, I freely own. But, where there is nothing of all this; where neither reason nor revelation induces us to believe the existence of a thing; where we have not even a relative notion of it; where an abstraction is made from perceiving and being perceived, from Spirit and idea: lastly, where there is not so much as the most inadequate or faint idea pretended to -- I will not indeed thence conclude against the reality of any notion, or existence of anything; but my inference shall be, that you mean nothing at all; that you employ words to no manner of purpose, without any design or signification whatsoever. And I leave it to you to consider how mere jargon should be treated.
рус."Hyl". To deal frankly with you, Philonous, your arguments seem in themselves unanswerable; but they have not so great an effect on me as to produce that entire conviction, that hearty acquiescence, which attends demonstration. I find myself relapsing into an obscure surmise of I know not what, "matter".
рус."Phil". But, are you not sensible, Hylas, that two things must concur to take away all scruple, and work a plenary assent in the mind,? Let a visible object be set in never so clear a light, yet, if there is any imperfection in the sight, or if the eye is not directed towards it, it will not be distinctly seen. And though a demonstration be never so well grounded and fairly proposed, yet, if there is withal a stain of prejudice, or a wrong bias on the understanding, can it be expected on a sudden to perceive clearly, and adhere firmly to the truth? No; there is need of time and pains: the attention must be awakened and detained by a frequent repetition of the same thing placed oft in the same, oft in different lights. I have said it already, and find I must still repeat and inculcate, that it is an unaccountable licence you take, in pretending to maintain you know not what, for you know not what reason, to you know not what purpose. Can this be paralleled in any art or science, any sect or profession of men? Or is there anything so barefacedly groundless and unreasonable to be met with even in the lowest of common conversation? But, perhaps you will still say, Matter may exist; though at the same time you neither know "what is meant" by "Matter", or by its "existence". This indeed is surprising, and the more so because it is altogether voluntary [and of your own head],[6] you not being led to it by any one reason; for I challenge you to shew me that thing in nature which needs Matter to explain or account for it.
рус."Hyl". "The reality" of things cannot be maintained without supposing the existence of Matter. And is not this, think you, a good reason why I should be earnest in its defence?
рус."Phil". The reality of things! What things? sensible or intelligible?
рус."Hyl". Sensible things.
рус."Phil". My glove for example?
рус."Hyl". That, or any other thing perceived by the senses.
рус."Phil". But to fix on some particular thing. Is it not a sufficient evidence to me of the existence of this "glove", that I see it, and feel it, and wear it? Or, if this will not do, how is it possible I should be assured of the reality of this thing, which I actually see in this place, by supposing that some unknown thing, which I never did or can see, exists after an unknown manner, in an unknown place, or in no place at all? How can the supposed reality of that which is intangible be a proof that anything tangible really exists? Or, of that which is invisible, that any visible thing, or, in general of anything which is imperceptible, that a perceptible exists? Do but explain this and I shall think nothing too hard for you.
рус."Hyl". Upon the whole, I am content to own the existence of matter is highly improbable; but the direct and absolute impossibility of it does not appear to me.
рус."Phil". But granting Matter to be possible, yet, upon that account merely, it can have no more claim to existence than a golden mountain, or a centaur.
рус."Hyl". I acknowledge it; but still you do not deny it is possible; and that which is possible, for aught you know, may actually exist.
рус."Phil". I deny it to be possible; and have, if I mistake not, evidently proved, from your own concessions, that it is not. In the common sense of the word "Matter", is there any more implied than an extended, solid, figured, moveable substance, existing without the mind? And have not you acknowledged, over and over, that you have seen evident reason for denying the possibility of such a substance?
рус."Hyl". True, but that is only one sense of the term "Matter".
рус."Phil". But is it not the only proper genuine received sense? And, if Matter, in such a sense, be proved impossible, may it not be thought with good grounds absolutely impossible? Else how could anything be proved impossible? Or, indeed, how could there be any proof at all one way or other, to a man who takes the liberty to unsettle and change the common signification of words?
рус."Hyl". I thought philosophers might be allowed to speak more accurately than the vulgar, and were not always confined to the common acceptation of a term.
рус."Phil". But this now mentioned is the common received sense among philosophers themselves. But, not to insist on that, have you not been allowed to take Matter in what sense you pleased? And have you not used this privilege in the utmost extent; sometimes entirely changing, at others leaving out, or putting into the definition of it whatever, for the present, best served your design, contrary to all the known rules of reason and logic? And hath not this shifting, unfair method of yours spun out our dispute to an unnecessary length; Matter having been particularly examined, and by your own confession refuted in each of those senses? And can any more be required to prove the absolute impossibility of a thing, than the proving it impossible in every particular sense that either you or any one else understands it in?
рус."Hyl". But I am not so thoroughly satisfied that you have proved the impossibility of Matter, in the last most obscure abstracted and indefinite sense.
рус."Phil".. When is a thing shewn to be impossible?
рус."Hyl". When a repugnancy is demonstrated between the ideas comprehended in its definition.
рус."Phil". But where there are no ideas, there no repugnancy can be demonstrated between ideas?
рус."Hyl". I agree with you.
рус."Phil". Now, in that which you call the obscure indefinite sense of the word "Matter", it is plain, by your own confession, there was included no idea at all, no sense except an unknown sense; which is the same thing as none. You are not, therefore, to expect I should prove a repugnancy between ideas, where there are no ideas; or the impossibility of Matter taken in an "unknown" sense, that is, no sense at all. My business was only to shew you meant "nothing"; and this you were brought to own. So that, in all your various senses, you have been shewed either to mean nothing at all, or, if anything, an absurdity. And if this be not sufficient to prove the impossibility of a thing, I desire you will let me know what is.
рус."Hyl". I acknowledge you have proved that Matter is impossible; nor do I see what more can be said in defence of it. But, at the same time that I give up this, I suspect all my other notions. For surely none could be more seemingly evident than this once was: and yet it now seems as false and absurd as ever it did true before. But I think we have discussed the point sufficiently for the present. The remaining part of the day I would willingly spend in running over in my thoughts the several heads of this morning's conversation, and tomorrow shall be glad to meet you here again about the same time.
рус."Phil". "I" will not fail to attend you.
рус."Philonous." Tell me, Hylas,[7] what are the fruits of yesterday's meditation? Has it confirmed you in the same mind you were in at parting? or have you since seen cause to change your opinion?
рус."Hylas". Truly my opinion is that all our opinions are alike vain and uncertain. What we approve to-day, we condemn to-morrow. We keep a stir about knowledge, and spend our lives in the pursuit of it, when, alas I we know nothing all the while: nor do I think it possible for us ever to know anything in this life. Our faculties are too narrow and too few. Nature certainly never intended us for speculation.
рус."Phil". What! Say you we can know nothing, Hylas?
рус."Hyl". There is not that single thing in the world whereof we can know the real nature, or what it is in itself.
рус."Phil". Will you tell me I do not really know what fire or water is?
рус."Hyl". You may indeed know that fire appears hot, and water fluid; but this is no more than knowing what sensations are produced in your own mind, upon the application of fire and water to your organs of sense. Their internal constitution, their true and real nature, you are utterly in the dark as to "that".
рус."Phil". Do I not know this to be a real stone that I stand on, and that which I see before my eyes to be a real tree?
рус."Hyl". "Know"? No, it is impossible you or any man alive should know it. All you know is, that you have such a certain idea or appearance in your own mind. But what is this to the real tree or stone? I tell you that colour, figure, and hardness, which you perceive, are not the real natures of those things, or in the least like them. The same may be said of all other real things, or corporeal substances, which compose the world. They have none of them anything of themselves, like those sensible qualities by us perceived. We should not therefore pretend to affirm or know anything of them, as they are in their own nature.
рус."Phil". But surely, Hylas, I can distinguish gold, for example, from iron: and how could this be, if I knew not what either truly was?
рус."Hyl". Believe me, Philonous, you can only distinguish between your own ideas. That yellowness, that weight, and other sensible qualities, think you they are really in the gold? They are only relative to the senses, and have no absolute existence in nature. And in pretending to distinguish the species of real things, by the appearances in your mind, you may perhaps act as wisely as he that should conclude two men were of a different species, because their clothes were not of the same colour.
рус."Phil". It seems, then, we are altogether put off with the appearances of things, and those false ones too. The very meat I eat, and the cloth I wear, have nothing in them like what I see and feel.
рус."Hyl". Even so.
рус."Phil". But is it not strange the whole world should be thus imposed on, and so foolish as to believe their senses? And yet I know not how it is, but men eat, and drink, and sleep, and perform all the offices of life, as comfortably and conveniently as if they really knew the things they are conversant about.
рус."Hyl". They do so: but you know ordinary practice does not require a nicety of speculative knowledge. Hence the vulgar retain their mistakes, and for all that make a shift to bustle through the affairs of life. But philosophers know better things.
рус."Phil". You mean, they "know" that they "know nothing".
рус."Hyl". That is the very top and perfection of human knowledge.
рус."Phil". But are you all this while in earnest, Hylas; and are you seriously persuaded that you know nothing real in the world? Suppose you are going to write, would you not call for pen, ink, and paper, like another man; and do you not know what it is you call for?
рус."Hyl". How often must I tell you, that I know not the real nature of any one thing in the universe? I may indeed upon occasion make use of pen, ink, and paper. But what any one of them is in its own true nature, I declare positively I know not. And the same is true with regard to every, other corporeal thing. And, what is more, we are not only ignorant of the true and real nature of things, but even of their existence. It cannot be denied that we perceive such certain appearances or ideas; but it cannot be concluded from thence that bodies really exist. Nay, now I think on it, I must, agreeably to my former concessions, farther declare that it is impossible any "real" corporeal thing should exist in nature.
рус."Phil". You amaze me. Was ever anything more wild and extravagant than the notions you now maintain: and is it not evident you are led into all these extravagances by the belief of "material substance"? This makes you dream of those unknown natures in everything. It is this occasions your distinguishing between the reality and sensible appearances of things. It is to this you are indebted for being ignorant of what everybody else knows perfectly well. Nor is this all: you are not only ignorant of the true nature of everything, but you know not whether anything really exists, or whether there are any true natures at all; forasmuch as you attribute to your material beings an absolute or external existence, wherein you suppose their reality consists. And, as you are forced in the end to acknowledge such an existence means either a direct repugnancy, or nothing at all, it follows that you are obliged to pull down your own hypothesis of material Substance, and positively to deny the real existence of any part of the universe. And so you are plunged into the deepest and most deplorable scepticism that ever man was. Tell me, Hylas, is it not as I say?
рус."Hyl". I agree with you. "Material substance" was no more than an hypothesis; and a false and groundless one too. I will no longer spend my breath in defence of it. But whatever hypothesis you advance, or whatsoever scheme of things you introduce in its stead, I doubt not it will appear every whit as false: let me but be allowed to question you upon it. That is, suffer me to serve you in your own kind, and I warrant it shall conduct you through as many perplexities and contradictions, to the very same state of scepticism that I myself am in at present.
рус."Phil". I assure you, Hylas, I do not pretend to frame any hypothesis at all. I am of a vulgar cast, simple enough to believe my senses, and leave things as I find them. To be plain, it is my opinion that the real things are those very things I see, and feel, and perceive by my senses. These I know; and, finding they answer all the necessities and purposes of life, have no reason to be solicitous about any other unknown beings. A piece of sensible bread, for instance, would stay my stomach better than ten thousand times as much of that insensible, unintelligible, real bread you speak of. It is likewise my opinion that colours and other sensible qualities are on the objects. I cannot for my life help thinking that snow is white, and fire hot. You indeed, who by "snow" and fire mean certain external, unperceived, unperceiving substances, are in the right to deny whiteness or heat to be affections inherent in "them". But I, who understand by those words the things I see and feel, am obliged to think like other folks. And, as I am no sceptic with regard to the nature of things, so neither am I as to their existence. That a thing should be really perceived by my senses, and at the same time not really exist, is to me a plain contradiction; since I cannot prescind or abstract, even in thought, the existence of a sensible thing from its being perceived. Wood, stones, fire, water, flesh, iron, and the like things, which I name and discourse of, are things that I know. And I should not have known them but that I perceived them by my senses; and things perceived by the senses are immediately perceived; and things immediately perceived are ideas; and ideas cannot exist without the mind; their existence therefore consists in being perceived; when, therefore, they are actually perceived there can be no doubt of their existence. Away then with all that scepticism, all those ridiculous philosophical doubts. What a jest is it for a philosopher to question the existence of sensible things, till he hath it proved to him from the veracity of God; or to pretend our knowledge in this point falls short of intuition or demonstration! I might as well doubt of my own being, as of the being of those things I actually see and feel.
рус."Hyl". Not so fast, Philonous: you say you cannot conceive how sensible things should exist without the mind. Do you not?
рус."Phil". I do.
рус."Hyl". Supposing you were annihilated, cannot you conceive it possible that things perceivable by sense may still exist?
рус."Phil". "I" can; but then it must be in another mind. When I deny sensible things an existence out of the mind, I do not mean my mind in particular, but all minds. Now, it is plain they have an existence exterior to my mind; since I find them by experience to be independent of it. There is therefore some other Mind wherein they exist, during the intervals between the times of my perceiving them: as likewise they did before my birth, and would do after my supposed annihilation. And, as the same is true with regard to all other finite created spirits, it necessarily follows there is an "omnipresent eternal Mind", which knows and comprehends all things, and exhibits them to our view in such a manner, and according to such rules, as He Himself hath ordained, and are by us termed the "laws of nature".
рус."Hyl". Answer me, Philonous. Are all our ideas perfectly inert beings? Or have they any agency included in them?
рус."Phil". They are altogether passive and inert.
рус."Hyl". And is not God an agent, a being purely active?
рус."Phil". I acknowledge it.
рус."Hyl". No idea therefore can be like unto, or represent the nature of God?
рус."Phil". It cannot.
рус."Hyl". Since therefore you have no "idea" of the mind of God, how can you conceive it possible that things should exist in His mind? Or, if you can conceive the mind of God, without having an idea of it, why may not I be allowed to conceive the existence of Matter, notwithstanding I have no idea of it?
рус."Phil". As to your first question: I own I have properly no "idea", either of God or any other spirit; for these being active, cannot be represented by things perfectly inert, as our ideas are. I do nevertheless know that 1, who am a spirit or thinking substance, exist as certainly a s I know my ideas exist. Farther, I know what I mean by the terms I "and myself"; and I know this immediately or intuitively, though I do not perceive it as I perceive a triangle, a colour, or a sound. The Mind, Spirit, or Soul is that indivisible unextended thing which thinks, acts, and perceives. I say "indivisible", because unextended; and "unextended", because extended, figured, moveable things are ideas; and that which perceives ideas, which thinks and wills, is plainly itself no idea, nor like an idea. Ideas are things inactive, and perceived. And Spirits a sort of beings altogether different from them. I do not therefore say my soul is an idea, or like an idea. However, taking the word "idea" in a large sense, my soul may be said to furnish me with an idea, that is, an image or likeness of God -- though indeed extremely inadequate. For, all the notion I have of God is obtained by reflecting on my own soul, heightening its powers, and removing its imperfections. I have, therefore, though not an inactive idea, yet in "myself" some sort of an active thinking image of the Deity. And, though I perceive Him not by sense, yet I have a notion of Him, or know Him by reflexion and reasoning. My own mind and my own ideas I have an immediate knowledge of; and, by the help of these, do mediately apprehend the possibility of the existence of other spirits and ideas. Farther, from my own being, and from the dependency I find in myself and my ideas, I do, by an act of reason, necessarily infer the existence of a God, and of all created things in the mind of God. So much for your first question. For the second: I suppose by this time you can answer it yourself. For you neither perceive Matter objectively, as you do an inactive being or idea; nor know it, as you do yourself, by a reflex act, neither do you mediately apprehend it by similitude of the one or the other; nor yet collect it by reasoning from that which you know immediately. All which makes the case of "Matter" widely different from that of the "Deity".
рус.["Hyl". You say your own soul supplies you with some sort of an idea or image of God. But, at the same time, you acknowledge you have, properly speaking, no "idea" of your own soul. You even affirm that spirits are a sort of beings altogether different from ideas. Consequently that no idea can be like a spirit. We have therefore no idea of any spirit. You admit nevertheless that there is spiritual Substance, although you have no idea of it; while you deny there can be such a thing as material Substance, because you have no notion or idea of it. Is this fair dealing? To act consistently, you must either admit Matter or reject Spirit. What say you to this?
рус."Phil". "I" say, in the first place, that I do not deny the existence of material substance, merely because I have no notion of it' but because the notion of it is inconsistent; or, in other words, because it is repugnant that there should be a notion of it. Many things, for aught I know, may exist, whereof neither I nor any other man hath or can have any idea or notion whatsoever. But then those things must be possible, that is, nothing inconsistent must be included in their definition. I say, secondly, that, although we believe things to exist which we do not perceive, yet we may not believe that any particular thing exists, without some reason for such belief: but I have no reason for believing the existence of Matter. I have no immediate intuition thereof: neither can I immediately from my sensations, ideas, notions, actions, or passions, infer an unthinking, unperceiving, inactive Substance -- either by probable deduction, or necessary consequence. Whereas the being of my Self, that is, my own soul, mind, or thinking principle, I evidently know by reflexion. You will forgive me if I repeat the same things in answer to the same objections. In the very notion or definition of "material Substance", there is included a manifest repugnance and inconsistency. But this cannot be said of the notion of Spirit. That ideas should exist in what doth not perceive, or be produced by what doth not act, is repugnant. But, it is no repugnancy to say that a perceiving thing should be the subject of ideas, or an active thing the cause of them. It is granted we have neither an immediate evidence nor a demonstrative knowledge of the existence of other finite spirits; but it will not thence follow that such spirits are on a foot with material substances: if to suppose the one be inconsistent, and it be not inconsistent to suppose the other; if the one can be inferred by no argument, and there is a probability for the other; if we see signs and effects indicating distinct finite agents like ourselves, and see no sign or symptom whatever that leads to a rational belief of Matter. I say, lastly, that I have a notion of Spirit, though I have not, strictly speaking, an idea of it. I do not perceive it as an idea, or by means of an idea, but know it by reflexion.
рус."Hyl". Notwithstanding all you have said, to me it seems that, according to your own way of thinking, and in consequence of your own principles, it should follow that "you" are only a system of floating ideas, without any substance to support them. Words are not to be used without a meaning. And, as there is no more meaning in "spiritual Substance" than in "material Substance", the one is to be exploded as well as the other.
рус."Phil". How often must I repeat, that I know or am conscious of my own being; and that "I myself" am not my ideas, but somewhat else, a thinking, active principle that perceives, knows, wifls, and operates about ideas. I know that I, one and the same self, perceive both colours and sounds: that a colour cannot perceive a sound, nor a sound a colour: that I am therefore one individual principle, distinct from colour and sound; and, for the same reason, from aft other sensible things and inert ideas. But, I am not in like manner conscious either of the existence or essence of Matter. On the contrary, I know that nothing inconsistent can exist, and that the existence of Matter implies an inconsistency. Farther, I know what I mean when I affirm that there is a spiritual substance or support of ideas, that is, that a spirit knows and perceives ideas. But, I do not know what is meant when it is said that an unperceiving substance hath inherent in it and supports either ideas or the archetypes of ideas. There is therefore upon the whole no parity of case between Spirit and Matter.][8]
рус."Hyl". I own myself satisfied in this point. But, do you in earnest think the real existence of sensible things consists in their being actually perceived? If so; how comes it that all mankind distinguish between them? Ask the first man you meet, and he shall tell you, "to be perceived" is one thing, and "to exist" is another.
рус."Phil". "I" am content, Hylas, to appeal to the common sense of the world for the truth of my notion. Ask the gardener why he thinks yonder cherry-tree exists in the garden, and he shall tell you, because he sees and feels it; in a word, because he perceives it by his senses. Ask him why he thinks an orange-tree not to be there, and he shall tell you, because he does not perceive it. What he perceives by sense, that he terms a real, being, and saith it "is or exists"; but, that which is not perceivable, the same, he saith, hath no being.
рус."Hyl". Yes, Philonous, I grant the existence of a sensible thing consists in being perceivable, but not in being actually perceived.
рус."Phil". And what is perceivable but an idea? And can an idea exist without being actually perceived? These are points long since agreed between us.
рус."Hyl". But, be your opinion never so true, yet surely you will not deny it is shocking, and contrary to the common sense of men. Ask the fellow whether yonder tree hath an existence out of his mind: what answer think you he would make?
рус."Phil". The same that I should myself, to wit, that it doth exist out of his mind. But then to a Christian it cannot surely be shocking to say, the real tree, existing without his mind, is truly known and comprehended by (that is "exists in") the infinite mind of God. Probably he may not at first glance be aware of the direct and immediate proof there is of this; inasmuch as the very being of a tree, or any other sensible thing, implies a mind wherein it is. But the point itself he cannot deny. The question between the Materialists and me is not, whether things have a "real" existence out of the mind of this or that person, but whether they have an "absolute" existence, distinct from being perceived by God, and exterior to all minds. This indeed some heathens and philosophers have affirmed, but whoever entertains notions of the Deity suitable to the Holy Scriptures will be of another opinion.
рус."Hyl". But, according to your notions, what difference is there between real things, and chimeras formed by the imagination, or the visions of a dream -- since they are all equally in the mind?
рус."Phil". The ideas formed by the imagination are faint and indistinct; they have, besides, an entire dependence on the will. But the ideas perceived by sense, that is, real things, are more vivid and clear; and, being imprinted on the mind by a spirit distinct from us, have not the like dependence on our will. There is therefore no danger of confounding these with the foregoing: and there is as little of confounding them with the visions of a dream, which are dim, irregular, and confused. And, though they should happen to be never so lively and natural, yet, by their not being connected, and of a piece with the preceding and subsequent transactions of our lives, they might easily be distinguished from realities. In short, by whatever method you distinguish "things from chimeras" on your scheme, the same, it is evident, will hold also upon mine. For, it must be, I presume, by some perceived difference; and I am not for depriving you of any one thing that you perceive.
рус."Hyl". But still, Philonous, you hold, there is nothing in the world but spirits and ideas. And this, you must needs acknowledge, sounds very oddly.
рус."Phil". I own the word "idea", not being commonly used for "thing", sounds something out of the way. My reason for using it was, because a necessary relation to the mind is understood to be implied by that term; and it is now commonly used by philosophers to denote the immediate objects of the understanding. But, however oddly the proposition may sound in words, yet it includes nothing so very strange or shocking in its sense; which in effect amounts to no more than this, to wit, that there are only things perceiving, and things perceived; or that every unthinking being is necessarily, and from -the very nature of its existence, perceived by some mind; if not by a finite created mind, yet certainly by the infinite mind of God, in whom "we five, and move, and have our being." Is this as strange as to say, the sensible qualities are not on the objects: or that we cannot be sure of the existence of things, or know any thing of their real natures -- though we both see and feel them, and perceive them by all our senses?
рус."Hyl". And, in consequence of this, must we not think there are no such things as physical or corporeal causes; but that a Spirit is the immediate cause of all the phenomena in nature? Can there be anything more extravagant than this?
рус."Phil". Yes, it is infinitely more extravagant to say -- a thing which is inert operates on the mind, and which is unperceiving is the cause of our perceptions, [without any regard either to consistency, or the old known axiom, "Nothing can give to another that which it hath not itself"].[9] Besides, that which to you, I know not for what reason, seems so extravagant is no more than the Holy Scriptures assert in a hundred places. In them God is represented as the sole and immediate Author of all those effects which some heathens and philosophers are wont to ascribe to Nature, Matter, Fate, or the like unthinking principle. This is so much the constant language of Scripture that it were needless to confirm it by citations.
рус."Hyl". You are not aware, Philonous, that in making God the immediate Author of all the motions in nature, you make Him the Author of murder, sacrilege, adultery, and the like heinous sins.
рус."Phil". In answer to that, I observe, first, that the imputation of guilt is the same, whether a person commits an action with or without an instrument. In case therefore you suppose God to act by the mediation of an instrument or occasion, called "Matter", you as truly make Him the author of sin as I, who think Him the immediate agent in all those operations vulgarly ascribed to Nature. I farther observe that sin or moral turpitude doth not consist in the outward physical action or motion, but in the internal deviation of the will from the laws of reason and religion. This is plain, in that the killing an enemy in a battle, or putting a criminal legally to death, is not thought sinful; though the outward act be the very same with that in the case of murder. Since, therefore, sin doth not consist in the physical action, the making God an immediate cause of all such actions is not making Him the Author of sin. Lastly, I have nowhere said that God is the only agent who produces all the motions in bodies. It is true I have denied there are any other agents besides spirits; but this is very consistent with allowing to thinking rational beings, in the production of motions, the use of limited powers, ultimately indeed derived from God, but immediately under the direction of their own wills, which is sufficient to entitle them to all the guilt of their actions.
рус."Hyl". But the denying Matter, Philonous, or corporeal Substance; there is the point. You can never persuade me that this is not repugnant to the universal sense of mankind. Were our dispute to be determined by most voices, I am confident you would give up the point, without gathering the votes.
рус."Phil". I wish both our opinions were fairly stated and submitted to the judgment of men who had plain common sense, without the prejudices of a learned education. Let me be represented as one who trusts his senses, who thinks he knows the things he sees and feels, and entertains no doubts of their existence; and you fairly set forth with all your doubts, your paradoxes, and your scepticism about you, and I shall willingly acquiesce in the determination of any indifferent person. That there is no substance wherein ideas can exist beside spirit is to me evident. And that the objects immediately perceived are ideas, is on all hands agreed. And that sensible qualities are objects immediately perceived no one can deny. It is therefore evident there can be no "substratum" of those qualities but spirit; in which they exist, not by way of mode or property, but as a thing perceived in that which perceives it. I deny therefore that there is "any unthinking"-"substratum" of the objects of sense, and "in that acceptation" that there is any material substance.
рус.But if by "material substance" is meant only "sensible body", "that" which is seen and felt (and the unphilosophical part of the world, I dare say, mean no more) -- then I am more certain of matter's existence than you or any other philosopher pretend to be. If there be anything which makes ,die generality of mankind averse from the notions I espouse, it is a misapprehension that I deny the reality of sensible things. But, as it is you who are guilty of that, and not 1, it follows that in truth their aversion is against your notions and not mine. I do therefore assert that I am as certain as of my own being, that there are bodies or corporeal substances (meaning the things I perceive by my senses); and that, granting this, the bulk of mankind will take no thought about, nor think themselves at all concerned in the fate of those unknown natures, and philosophical quiddities, which some men are so fond of.
рус."Hyl". What say you to this? Since, according to you, men judge of the reality of things by their senses, how can a man be mistaken in thinking the moon a plain lucid surface, about a foot in diameter; or a square tower, seen at a distance, round; or an oar, with one end in the water, crooked?
рус."Phil". He is not mistaken with regard to the ideas he actually perceives, but in the inference he makes from his present perceptions. Thus, in the case of the oar, what he immediately perceives by sight is certainly crooked; and so far he is in the right. But if he thence conclude that upon taking the oar out of the water he shall perceive the same crookedness; or that it would affect his touch as crooked things are wont to do: in that he is mistaken. In like manner, if he shall conclude from what he perceives in one station, that, in case he advances towards the moon or tower, he should still be affected with the like ideas, he is mistaken. But his mistake lies not in what he perceives immediately, and at present, (it being a manifest contradiction to suppose he should err in respect of that) but in the wrong judgment he makes concerning the ideas he apprehends to be connected with those immediately perceived: or, concerning the ideas that, from what he perceives at present, he imagines would be perceived in other circumstances. The case is the same with regard to the Copernican system. We do not here perceive any motion of the earth: but it were erroneous thence to conclude, that, in case we were placed at as great a distance from that as we are now from the other planets, we should not then perceive its motion.
рус."Hyl". I understand you; and must needs own you say things plausible enough. But, give me leave to put you in mind of one thing. Pray, Philonous, were you not formerly as positive that Matter existed, as you are now that it does not?
рус."Phil". I was. But here lies the difference. Before, my positiveness was founded, without examination, upon prejudice; but now, after inquiry, upon evidence.
рус."Hyl". After all, it seems our dispute is rather about words than things. We agree in the thing, but differ in the name. That we are affected with ideas "from without" is evident; and it is no less evident that there must be (I will not say archetypes, but) Powers without the mind, corresponding to those ideas. And, as these Powers cannot subsist by themselves, there is some subject of them necessarily to be admitted; which I call "Matter", and you call "Spirit". This is all the difference.
рус."Phil". Pray, Hylas, is that powerful Being, or subject of powers, extended?
рус."Hyl". It hath not extension; but it hath the power to raise in you the idea of extension.
рус."Phil". It is therefore itself unextended?
рус."Hyl". I grant it.
рус."Phil". Is it not also active?
рус."Hyl". Without doubt. Otherwise, how could we attribute powers to it?
рус."Phil". Now let me ask you two questions: "First", Whether it be agreeable to the usage either of philosophers or others to give the name "Matter" to an unextended active being? And, "Secondly", Whether it be not ridiculously absurd to misapply names contrary to the common use of language?
рус."Hyl". Well then, let it not be called Matter, since you will have it so, but some "Third Nature" distinct from Matter and Spirit. For what reason is there why you should call it Spirit? Does not the notion of spirit imply that it is thinking, as well as active and unextended?
рус."Phil". My reason is this: because I have a mind to have some notion of meaning in what I say: but I have no notion of any action distinct from volition, neither. can I conceive volition to be anywhere but in a spirit: therefore, when I speak of an active being, I am obliged to mean a Spirit. Beside, what can be plainer than that a thing which hath no ideas in itself cannot impart them to me; and, if it hath ideas, surely it must be a Spirit. To make you comprehend the point still more clearly if it be possible, I assert as well as you that, since we are affected from without, we must allow Powers to be without, in a Being distinct from ourselves. So far we are agreed. But then we differ as to the kind of this powerful Being. I will have it to be Spirit, you Matter, or I know not what (I may add too, you know not what) Third Nature. Thus, I prove it to be Spirit. From the effects I see produced, I conclude there are actions; and, because actions, volitions; and, because there are volitions, there must be a "will". Again, the things I perceive must have an existence, they or their archetypes, out of "my" mind: but, being ideas, neither they nor their archetypes can exist otherwise than in an understanding; there is therefore an "understanding". But will and understanding constitute in the strictest sense a mind or spirit. The powerful cause, therefore, of my ideas is in strict propriety of speech a "Spirit".
рус."Hyl". And now I warrant you think you have made the point very clear, little suspecting that what you advance leads directly to a contradiction. Is it not an absurdity to imagine any imperfection in God?
рус."Phil". Without a doubt.
рус."Hyl". To suffer pain is an imperfection?
рус."Phil". It is.
рус."Hyl". Are we not sometimes affected with pain and uneasiness by some other Being?
рус."Phil". We are.
рус."Hyl". And have you not said that Being is a Spirit, and is not that Spirit God?
рус."Phil". I grant it.
рус."Hyl". But you have asserted that whatever ideas we perceive from without are in the mind which affects us. The ideas, therefore, of pain and uneasiness are in God; or, in other words, God suffers pain: that is to say, there is an imperfection in the Divine nature: which, you acknowledged, was absurd. So you are caught in a plain contradiction.
рус."Phil". That God knows or understands all things, and that He knows, among other things, what pain is, even every sort of painful sensation, and what it is for His creatures to suffer pain, I make no question. But, that God, though He knows and sometimes causes painful sensations in us, can Himself suffer pain, I positively deny. We, who are limited and dependent spirits, are liable to impressions of sense, the effects of an external Agent, which, being produced against our wills, are sometimes painful and uneasy. But God, whom no external being can affect, who perceives nothing by sense as we do; whose will is absolute and independent, causing all things, and liable to be thwarted or resisted by nothing: it is evident, such a Being as this can suffer nothing, nor be affected with any painful sensation, or indeed any sensation at all. We are chained to a body: that is to say, our perceptions are connected with corporeal motions.
рус.By the law of our nature, we are affected upon every alteration in the nervous parts of our sensible body; which sensible body, rightly considered, is nothing but a complexion of such qualities or ideas as have no existence distinct from being perceived by a mind. So that this connexion of sensations with corporeal motions means no more than a correspondence in the order of nature, between two sets of ideas, or things immediately perceivable. But God is a Pure Spirit, disengaged from all such sympathy, or natural ties. No corporeal motions are attended with the sensations of pain or pleasure in His mind. To know everything knowable, is certainly a perfection; but to endure, or suffer, or feel anything by sense, is an imperfection. The former, I say, agrees to God, but not the latter. God knows, or hath ideas; but His ideas are not conveyed to Him by sense, as ours are. Your not distinguishing, where there is so manifest a difference, makes you fancy you see an absurdity where there is none.
рус."Hyl". But, all this while you have not considered that the quantity of Matter has been demonstrated to be proportioned to the gravity of bodies. And what can withstand demonstration?
рус."Phil". Let me see how you demonstrate that point.
рус."Hyl". I lay it down for a principle, that the moments or quantities of motion in bodies are in a direct compounded reason of the velocities and quantities of Matter contained in them. Hence, where the velocities are equal, it follows the moments are directly as the quantity of Matter in each. But it is found by experience that all bodies (bating the small inequalities, arising from the resistance of the air) descend with an equal velocity; the motion therefore of descending bodies, and consequently their gravity, which is the cause or principle of that motion, is proportional to the quantity of Matter; which was to be demonstrated.
рус."Phil". You lay it down as a self-evident principle that the quantity of motion in any body is proportional to the velocity and "Matter" taken together; and this is made use of to prove a proposition from whence the existence of "Carter" is inferred. Pray is not this arguing in a circle?
рус."Hyl". In the premise I only mean that the motion is proportional to the velocity, jointly with the extension and solidity.
рус."Phil". But, allowing this to be true, yet it will not thence follow that gravity is proportional to "Matter", in your philosophic sense of the word; except you take it for granted that unknown "substratum", or whatever else you call it, is proportional to those sensible qualities; which to suppose is plainly begging the question. That there is magnitude and solidity, or resistance, perceived by sense, I readily grant; as likewise, that gravity may be proportional to those qualities I will not dispute. But that either these qualities as perceived by us, or the powers producing them, do exist in a "material substratum"; this is what I deny, and you indeed affirm, but, notwithstanding your demonstration, have not yet proved.
рус."Hyl". I shall insist no longer on that point. Do you think, however, you shall persuade me that the natural philosophers have been dreaming all this while? Pray what becomes of all their hypotheses and explications of the phenomena, which suppose the existence of Matter?
рус."Phil". What mean you, Hylas, by the "phenomena"?
рус."Hyl". I mean the appearances which I perceive by my senses.
рус."Phil". And the appearances perceived by sense, are they not ideas?
рус."Hyl". I have told you so a hundred times.
рус."Phil". Therefore, to explain the phenomena, is, to shew how we come to be affected with ideas, in that manner and order wherein they are imprinted on our senses. Is it not?
рус."Hyl". It is.
рус."Phil". Now, if you can prove that any philosopher has explained the production of any one idea in our minds by the help of "Matter", I shall for ever acquiesce, and look on all that hath been said against it as nothing; but, if you cannot, it is vain to urge the explication of phenomena. That a Being endowed with knowledge and will should produce or exhibit ideas is easily understood. But that a Being which is utterly destitute of these faculties should be able to produce ideas, or in any sort to affect an intelligence, this I can never understand. This I say, though we had some positive conception of Matter, though we knew its qualities, and could comprehend its existence, would yet be so far from explaining things, that it is itself the most inexplicable thing in the world. And yet, for all this, it will not follow that philosophers have been doing nothing; for, by observing and reasoning upon the connexion of ideas, they discover the laws and methods of nature, which is a part of knowledge both useful and entertaining.
рус."Hyl". After all, can it be supposed God would deceive all mankind? Do you imagine He would have induced the whole world to believe the being of Matter, if there was no such thing?
рус."Phil". That every epidemical opinion, arising from prejudice, or passion, or thoughtlessness, may be imputed to God, as the Author of it, I believe you will not affirm. Whatsoever opinion we father ' on Him, it must be either because He has discovered it to us by supernatural revelation; or because it is so evident to our natural faculties, which were framed and given us by God, that it is impossible we should withhold our assent from it. But where is the revelation? or where is the evidence that extorts the belief of Matter? Nay, how does it appear, that Matter, "taken for something distinct from what we perceive by our senses", is thought to exist by all mankind; or indeed, by any except a few philosophers, who do not know what they would be at? Your question supposes these points are clear; and, when you have cleared them, I shall think myself obliged to give you another answer. In the meantime, let it suffice that I tell you, I do not suppose God has deceived mankind at all.
рус."Hyl". But the novelty, Philonous, the novelty! There lies the danger. New notions should always be discountenanced; they unsettle men's minds, and nobody knows where they will end.
рус."Phil". Why the rejecting a notion that has no foundation, either in sense, or in reason, or in Divine authority, should be thought to unsettle the belief of such opinions as are grounded on all or any of these, I cannot imagine. That innovations in government and religion are dangerous, and ought to be discountenanced, I freely own. But is there the like reason why they should be discouraged in philosophy? The making anything known which was unknown before is an innovation in knowledge: and, if all such innovations had been forbidden, men would have made a notable progress in the arts and sciences. But it is none of my business to plead for novelties and paradoxes. That the qualities we perceive are not on the objects: that we must not believe our senses: that we know nothing of the real nature of things, and can never be assured even of their existence: that real colours and sounds are nothing but certain unknown figures and motions: that motions are in themselves neither swift nor slow: that there are in bodies absolute extensions, without any particular magnitude or figure: that a thing stupid, thoughtless, and inactive, operates on a spirit: that the least particle of a body contains innumerable extended parts: -- these are the novelties, these are the strange notions which shock the genuine uncorrupted judgment of all mankind; and being once admitted, embarrass the mind with endless doubts and difficulties. And it is against these and the like innovations I endeavour to vindicate Common Sense. It is true, in doing this, I may perhaps be obliged to use some "ambages", and ways of speech not common. But, if my notions are once thoroughly understood, that which is most singular in them will, in effect, be found to amount to no more than this. -- that it is absolutely impossible, and a plain contradiction, to suppose any unthinking Being should exist without being perceived by a Mind. And, if this notion be singular, it is a shame it should be so, at this time of day, and in a Christian country.
рус."Hyl". As for the difficulties other opinions may be liable to,. those are out of the question. It is your business to defend your own opinion. Can anything be plainer than that you are for changing all things into ideas? You, I say, who are not ashamed to charge me "with scepticism". This is so plain, there is no denying it.
рус."Phil". You mistake me. I am not for changing things into ideas, but rather ideas into things; since those immediate objects of perception, which, according to you, are only appearances of things, I take to be the real things themselves.
рус."Hyl". Things! You may pretend what you please; but it is certain you leave us nothing but the empty forms of things, the outside only which strikes the senses.
рус."Phil". What you call the empty forms and outside of things seem to me the very things themselves. Nor are they empty or incomplete, otherwise than upon your supposition -- that Matter is an essential part of all corporeal things. We both, therefore, agree in this, that we perceive only sensible forms: but herein we differ -- you will have them to be empty appearances, I, real beings. In short, you do not trust your senses, I do.
рус."Hyl". You say you believe your senses; and seem to applaud yourself that in this you agree with the vulgar. According to you, therefore, the true nature of a thing is discovered by the senses. If so, whence comes that disagreement? Why is not the same figure, and other sensible qualities, perceived all manner of ways? and why should we use a microscope the better to discover the true nature of a body, if it were discoverable to the naked eye?
рус."Phil". Strictly speaking, Hylas, we do not see the same object that we feel; neither is the same object perceived by the microscope which was by the naked eye. But, in case every variation was thought sufficient to constitute a new kind of individual, the endless number of confusion of names would render language impracticable. Therefore, to avoid this, as well as other inconveniences which are obvious upon a little thought, men combine together several ideas, apprehended by divers senses, or by the same sense at different times, or in different circumstances, but observed, however, to have some connexion in nature, either with respect to co-existence or succession; all which they refer to one name, and consider as one thing.
рус.Hence it follows that when I examine, by my other senses, a thing I have seen, it is not in order to understand better the same object which I had perceived by sight, the object of one sense not being perceived by the other senses. And, when I look through a microscope, it is not that I may perceive more clearly what I perceived already with my bare eyes; the object perceived by the glass being quite different from the former. But, in both cases, my aim is only to know what ideas are connected together; and the more a man knows of the connexion of ideas, the more he is said to know of the nature of things. What, therefore, if our ideas are variable; what if our senses are not in all circumstances affected with the same appearances. It will not thence follow they are not to be trusted; or that they are inconsistent either with themselves or anything else: except it be with your preconceived notion of (I know not what) one single, unchanged, unperceivable, real Nature, marked by each name. Which prejudice seems to have taken its rise from not rightly understanding the common language of men, speaking of several distinct ideas as united into one thing by the mind. And, indeed, there is cause to suspect several erroneous conceits of the philosophers are owing to the same original: while they began to build their schemes not so much on notions as on words, which were framed by the vulgar, merely for conveniency and dispatch in the common actions of life, without any regard to speculation.
рус."Hyl". Methinks I apprehend your meaning.
рус."Phil". It is your opinion the ideas we perceive by our senses are not real things, but images or copies of them. Our knowledge, therefore, is no farther real than as our ideas are the true "representations" of those "originals". But, as these supposed originals are in themselves unknown, it is impossible to know how far our ideas resemble them; or whether they resemble them at all. We cannot, therefore, be sure we have any real knowledge. Farther, as our ideas are perpetually varied, without any change in the supposed real things, it necessarily follows they cannot all be true copies of them: or, if some are and others are not, it is impossible to distinguish the former from the latter. And this plunges us yet deeper in uncertainty. Again, when we consider the point, we cannot conceive how any idea, or anything like an idea, should have an absolute existence out of a mind: nor consequently, according to you, how there should be any real thing in nature. The result of ;all which is that we are thrown into the most hopeless and abandoned scepticism. Now, give me leave to ask you, First, Whether your referring ideas to certain absolutely existing unperceived substances, as their originals, be not the source of all this scepticism? Secondly, whether you are informed, either by sense or reason, of the existence of those unknown originals? And, in case you are not, whether it be not absurd to suppose them? Thirdly, Whether, upon inquiry, you find there is anything distinctly conceived or meant by the "absolute or external existence of unperceiving substances"? Lastly, Whether, the premises considered, it be not the wisest way to follow nature, trust your senses, and, laying aside all anxious thought about unknown natures or substances, admit with the vulgar those for real things which are perceived by the senses?
рус."Hyl". For the present, I have no inclination to the answering part. I would much rather see how you can get over what follows. Pray are not the objects perceived by the "senses" of one, likewise perceivable to others present? If there were a hundred more here, they would all see the garden, the trees, and flowers, as I see them. But they are not in the same manner affected with the ideas I frame in my "imagination". Does not this make a difference between the former sort of objects and the latter?
рус."Phil". I grant it does. Nor have I ever denied a difference between the objects of sense and those of imagination. But what would you infer from thence? You cannot say that sensible objects exist unperceived, because they are perceived by many.
рус."Hyl". I own I can make nothing of that objection: but it hath led me into another. Is it not your opinion that by our senses we perceive only the ideas existing in our minds?
рус."Phil". It is.
рус."Hyl". But the "same" idea which is in my mind cannot be in yours, or in any other mind. Doth it not therefore follow, from your principles, that no two can see the same thing? And is not this highly, absurd?
рус."Phil". If the term "same" be taken in the vulgar acceptation, it is certain (and not at all repugnant to the principles I maintain) that different persons may perceive the same thing; or the same thing or idea exist in different minds. Words are of arbitrary imposition; and, since men are used to apply the word "same" where no distinction or variety is perceived, and I do not pretend to alter their perceptions, it follows that, as men have said before, "several saw the same thing", so they may, upon like occasions, still continue to use the same phrase, without any deviation either from propriety of language, or the truth of things. But, if the term "same" be used in the acceptation of philosophers, who pretend to an abstracted notion of identity, then, according to their sundry definitions of this notion (for it is not yet agreed wherein that philosophic identity consists), it may or may not be possible for divers persons to perceive the same thing. But whether philosophers shall think fit to "call" a thing the "same or" no, is, I conceive, of small importance. Let us suppose several men together, all endued with the same faculties, and consequently affected in like sort by their senses, and who had yet never known the use of language; they would, without question, agree in their perceptions. Though perhaps, when they came to the use of speech, some regarding the uniformness of what was perceived, might call it the "same" thing: others, especially regarding the diversity of persons who perceived, might choose the denomination of "different" things.
рус.But who sees not that all the dispute is about a word? to wit, whether. what is perceived by different persons may yet have the term "same" applied to it? Or, suppose a house, whose walls or outward shell remaining unaltered, the chambers are all pulled down, and new ones built in their place; and that you should call this the "same", and I should say it was not the "same" house. -- would we not, for all this, perfectly agree in our thoughts of the house, considered in itself? And would not all the difference consist in a sound? If you should say, We differed in our notions; for that you super- added to your idea of the house the simple abstracted idea of identity, whereas I did not; I would tell you, I know not what you mean by "the abstracted idea of identity"; and should desire you to look into your own thoughts, and be sure you understood yourself. -- Why so silent, Hylas? Are you not yet satisfied men may dispute about identity and diversity, without any real difference in their thoughts and opinions, abstracted from names? Take this farther reflexion with you: that whether Matter be allowed to exist or no, the case is exactly the same as to the point in hand. For the Materialists themselves acknowledge what we immediately perceive by our senses to be our own ideas. Your difficulty, therefore, that no two see the same thing, makes equally against the Materialists and me.
рус."Hyl". [Ay, Philonous,][10] But they suppose an external archetype, to which referring their several ideas they may truly be said to perceive the same thing.
рус."Phil". And (not to mention your having discarded those archetypes) so may you suppose an external archetype on my principles; -- "external", "I mean", "to your own mind": though indeed it must be' supposed to exist in that Mind which comprehends all things; but then, this serves all the ends of "identity", as well as if it existed out of a mind. And I am sure you yourself will not say it is less intelligible.
рус."Hyl". You have indeed clearly satisfied me -- either that there is no difficulty at bottom in this point; or, if there be, that it makes equally against both opinions.
рус."Phil". But that which makes equally against two contradictory opinions can be a proof against neither.
рус."Hyl". I acknowledge it. But, after all, Philonous, when I consider the substance of what you advance against "Scepticism", it amounts to no more than this: We are sure that we really see, hear, feel; in a word, that we are affected with sensible impressions.
рус."Phil". And how are "we" concerned any farther? I see this cherry, I feel it, I taste it: and I am sure "nothing" cannot be seen, or felt, or. tasted: it is therefore red. Take away the sensations of softness, moisture, redness, tartness, and you take away the cherry, since it is not a being distinct from sensations. A cherry, I say, is nothing but a congeries of sensible impressions, or ideas perceived by various senses: which ideas are united into one thing (or have one name given them) by the mind, because they are observed to attend each other. Thus, when the palate is affected with such a particular taste, the sight is affected with a red colour, the touch with roundness, softness, &c. Hence, when I see, and feel, and taste, in such sundry certain manners, I am sure the cherry exists, or is real; its reality being in my opinion nothing abstracted from those sensations. But if by the word "cherry" you, mean an unknown nature, distinct from all those sensible qualities, and by its "existence" something distinct from its being perceived; then, indeed, I own, neither you nor I, nor any one else, can be sure it exists.
рус."Hyl". But, what would you say, Philonous, if I should bring the very same reasons against the existence of sensible things "in a mind", which you have offered against their existing "in a material substratum"?
рус."Phil". When I see your reasons, you shall hear what I have to say ,to them.
рус."Hyl". Is the mind extended or unextended?
рус."Phil". Unextended, without doubt.
рус."Hyl". Do you say the things you perceive are in your mind?
рус."Phil". They are.
рус."Hyl". Again, have I not heard you speak of sensible impressions?
рус."Phil". I believe you may.
рус."Hyl". Explain to me now, 0 Philonous! how it is possible there should be room for all those trees and houses to exist in your mind. Can extended things be contained in that which is unextended? Or, are we to imagine impressions made on a thing void of all solidity? You cannot say objects are in your mind, as books in your study: or that things are imprinted on it, as the figure of a seal upon wax. In what sense, therefore, are we to understand those expressions? Explain me this if you can: and I shall then be able to answer all those queries you formerly put to me about my "substratum".
рус."Phil". Look you, Hylas, when I speak of objects as existing in the mind, or imprinted on the senses, I would not be understood in the gross literal sense; as when bodies are said to exist in a place, or a seal to make an impression upon wax. My meaning is only that the mind comprehends or perceives them; and that it is affected from without, or by some being distinct from itself. This is my explication of your difficulty; and how it can serve to make your tenet of an unperceiving material "substratum" intelligible, I would fain know.
рус."Hyl". Nay, if that be all, I confess I do not see what use can be made of it. But are you not guilty of some abuse of language in this?
рус."Phil". None at all. It is no more than common custom, which you know is the rule of language, hath authorised: nothing being more usual, than for philosophers to speak of the immediate objects of the understanding as things existing in the mind. 'Nor is there anything in this but what is conformable to the general analogy of language; most part of the mental operations being signified by words borrowed from sensible things; as is plain in the terms "comprehend", reflect, "discourse", &"c"., which, being applied to the mind, must not be taken in their gross, original sense.
рус."Hyl". You have, I own, satisfied me in this point. But there still remains one great difficulty, which I know not how you will get over. And, indeed, it is of such importance that if you could solve all others, without being able to find a solution for this, you must never expect to make me a proselyte to your principles.
рус."Phil". Let me know this mighty difficulty.
рус."Hyl". The Scripture account of the creation is what appears to me utterly irreconcilable with your notions. Moses tells us of a creation: a creation of what? of ideas? No, certainly, but of things, of real things, solid corporeal substances. Bring your principles to agree with this, and I shall perhaps agree with you.
рус."Phil". Moses mentions the sun, moon, and stars, earth and sea, plants and animals. That all these do really exist, and were in the beginning created by God, I make no question. If by "ideas" you mean fictions and fancies of the mind, then these are no ideas. If by "ideas" you mean immediate objects of the understanding, or sensible things, which cannot exist unperceived, or out of a mind, then these things are ideas. But whether you do or do not call them "ideas", "it" matters little. The difference is only about a name. And, whether that name be retained or rejected, the sense, the truth, and reality of things continues the same. In common talk, the objects of our senses are not termed "ideas", but "things". Call them so still: provided you do not attribute to them any absolute external existence, and I shall never quarrel with you for a word. The creation, therefore, I allow to have been a creation of things, of "red" things. Neither is this in the least inconsistent with my principles, as is evident from what I have now said; and would have been evident to you without this, if you had not forgotten what had been so often said before. But as for solid corporeal substances, I desire you to show where Moses makes any mention of them; and, if they should be mentioned by him, or any other inspired writer, it would still be incumbent on you to shew those words were not taken in the vulgar acceptation, for things falling under our senses, but in the philosophic acceptation, for Matter, or "an unknown quiddity", "with an absolute existence". When you have proved these points, then (and not till then) may you bring the authority of Moses into our dispute.
рус."Hyl". It is in vain to dispute about a point so clear. I am content to refer it to your own conscience. Are you not satisfied there is some peculiar repugnancy between the Mosaic account of the creation and your notions?
рус."Phil". If all possible sense which can be put on the first chapter of Genesis may be conceived as consistently with my principles as any other, then it has no peculiar repugnancy with them. But there is no sense you may not as well conceive, believing as I do. Since, besides spirits, all you conceive are ideas; and the existence of these I do not deny. Neither do you pretend they exist without the mind.
рус."Hyl". Pray let me see any sense you can understand it in.
рус."Phil". Why, I imagine that if I had been present at the creation, I should have seen things produced into being -- that is become perceptible -- in the order prescribed by the sacred historian. I ever before believed the Mosaic account of the creation, and now find no alteration in my manner of believing it. When things are said to begin or end their existence, we do not mean this with regard to God, but His creatures. All objects are eternally known by God, or, which is the same thing, have an eternal existence in His mind: but when things, before imperceptible to creatures, are, by a decree of God, perceptible to them, then are they said to begin a relative existence, with respect to created minds. Upon reading therefore the Mosaic account of the creation, I understand that the several parts of the world became gradually perceivable to finite spirits, endowed with proper faculties; so that, whoever such were present, they were in truth perceived by them. This is the literal obvious sense suggested to me by the words of the Holy Scripture: in which is included no mention, or no thought, either of "substratum", "instrument, occasion, or absolute existence. And, upon inquiry, I doubt not it will be found that most plain honest men, who believe the creation, never think of those things any more than I. What metaphysical sense you may understand it in, you only can tell.
рус."Hyl". But, Philonous, you do not seem to be aware that you allow created things, in the beginning, only a relative, and consequently hypothetical being: that is to say, upon supposition there were "men" to perceive them; without which they have no actuality of absolute existence, wherein creation might terminate. Is it not, therefore, according to you, plainly impossible the creation of any inanimate creatures should precede that of man? And is not this directly contrary to the Mosaic account?
рус."Phil". In answer to that, I say, first, created beings might begin to exist in the mind of other created intelligences, beside men. You will not therefore be able to prove any contradiction between Moses and my notions, unless you first shew there was no other order of finite created spirits in being, before man. I say farther, in case we conceive the creation, as we should at this time, a parcel of plants or vegetables of all sorts produced, by an invisible Power, in a desert where nobody was present -- that this way of explaining or conceiving it is consistent with my principles, since they deprive you of nothing, either sensible or imaginable; that it exactly suits with the common, natural, and undebauched notions of mankind; that it manifests the dependence of all things on God; and consequently hath all the good effect or influence, which it is possible that important article of our faith should have in making men humble, thankful, and resigned to their [great][11] Creator. I say, moreover, that, in this naked conception of things, divested of words, there will not be found any notion of what you call the "actuality of absolute existence". You may indeed raise a dust with those terms, and so lengthen our dispute to no purpose. But I entreat you calmly to look into your own thoughts, and then tell me if they are not a useless and unintelligible jargon.
рус."Hyl". I own I have no very clear notion annexed to them. But what say you to this? Do you not make the existence of sensible things consist in their being in a mind? And were not all things eternally in the mind of God? Did they not therefore exist from all eternity, according to you? And how could that which was eternal be created in time? Can anything be clearer or better connected than this?
рус."Phil". And are not you too of opinion, that God knew all things from eternity?
рус."Hyl". I am.
рус."Phil". Consequently they always had a being in the Divine intellect.
рус."Hyl". This I acknowledge.
рус."Phil". By your own confession, therefore, nothing is new, or begins to be, in respect of the mind of God. So we are agreed in that point.
рус."Hyl". What shall we make then of the creation?
рус."Phil". May we not understand it to have been entirely in respect of finite spirits; so that things, with regard to us, may properly be said to begin their existence, or be created, when God decreed they should become perceptible to intelligent creatures, in that order and manner which He then established, and we now call the laws of nature? You may call this a "relative", "or hypothetical existence" if you please. But, so long as it supplies us with the most natural, obvious, and literal sense of the Mosaic history of the creation; so long as it answers all the religious ends of that great article; in a word, so long as you can assign no other sense or meaning in its stead; why should we reject this? Is it to comply with a ridiculous sceptical humour of making everything nonsense and unintelligible? I am sure you cannot say it is for the glory of God. For, allowing it to be a thing possible and conceivable that the corporeal world should have an absolute existence extrinsical to the mind of God, as well as to the minds of all created spirits; yet how could this set forth either the immensity or omniscience of the Deity, or the necessary and immediate dependence of all things on Him? Nay, would it not rather seem to derogate from those attributes?
рус."Hyl". Well, but as to this decree of God's, for making things perceptible, what say you, Philonous? Is it not plain, God did either execute that decree from all eternity, or at some certain time began to will what He had not actually willed before, but only designed to will? If the former, then there could be no creation, or beginning of existence, in finite things. If the latter, then we must acknowledge something new to befall the Deity; which implies a sort of change: and all change argues imperfection.
рус."Phil". Pray consider what you are doing. Is it not evident this objection concludes equally against a creation in any sense; nay, against every other act of the Deity, discoverable by the light of nature? None of which can "we" conceive, otherwise than as performed in time, and having a beginning. God is a Being of transcerident and unlimited perfections: His nature, therefore, is incomprehensible to finite spirits. It is not, therefore, to be expected, that any man, whether Materialist or Immaterialist, should have exactly just notions of the Deity, His attributes, and ways of operation. If then you would infer anything against me, your difficulty must not be drawn from the inadequateness of our conceptions of the Divine nature, which is unavoidable on any scheme; but from the denial of Matter, of which there is not one word, directly or indirectly, in what you have now objected.
рус."Hyl". I must acknowledge the difficulties you are concerned to clear are such only as arise from the non-existence of Matter, and are peculiar to that notion. So far you are in the right. But I cannot by any means bring myself to think there is no such peculiar repugnancy between the creation and your opinion; though indeed where to fix it, I do not distinctly know.
рус."Phil". What would you have? Do I not acknowledge a twofold state of things -- the one ectypal or natural, the other archetypal and eternal? The former was created in time; the latter existed from everlasting in the mind of God. Is not this agreeable to the common notions of divines? or, is any more than this necessary in order to conceive the creation? But you suspect some peculiar repugnancy, though you know not where it lies. To take away all possibility of scruple in the case, do but consider this one point. Either you are not able to conceive the Creation on any hypothesis whatsoever; and, if so, there is no ground for dislike or complaint against any particular opinion on that score: or you are able to conceive it; and, if so, why not on my Principles, since thereby nothing conceivable is taken away? You have all along been allowed the full scope of sense, imagination, and reason. Whatever, therefore, you could before apprehend, either immediately or mediately by your senses, or by ratiocination from your senses; whatever you could perceive, imagine, or understand, remains still with you. If, therefore, the notion you have of the creation by other Principles be intelligible, you have it still upon mine; if it be not intelligible, I conceive it to be no notion at all; and so there is no loss of it. And indeed it seems to me very plain that the supposition of Matter, that is a thing perfectly unknown and inconceivable, cannot serve to make us conceive anything. And, I hope it need not be proved to you that if the existence of Matter doth not make the creation conceivable, the creation's being without it inconceivable can be no objection against its non- existence.
рус."Hyl". I confess, Philonous, you have almost satisfied me in this point of the creation.
рус."Phil". I would fain know why you are not quite satisfied. You tell me indeed of a repugnancy between the Mosaic history and Immaterialism: but you know not where it lies. Is this reasonable, Hylas? Can you expect I should solve a difficulty without knowing what it is? But, to pass by all that, would not a man think you were assured there is no repugnancy between the received notions of Materialists and the inspired writings?
рус."Hyl". And so I am.
рус."Phil". Ought the historical part of Scripture to be understood in a plain obvious sense, or in a sense which is metaphysical and out of the way?
рус."Hyl". In the plain sense, doubtless.
рус."Phil". When Moses speaks of herbs, earth, water, &c. as having been created by God; think you not the sensible things commonly signified by those words are suggested to every unphilosophical reader?
рус."Hyl". I cannot help thinking so.
рус."Phil". And are not all ideas, or things perceived by sense, to be denied a real existence by the doctrine of the Materialist?
рус."Hyl". This I have already acknowledged.
рус."Phil". The creation, therefore, according to them, was not the creation of things sensible, which have only a relative being, but of certain unknown natures, which have an absolute being, wherein creation might terminate?
рус."Hyl". True.
рус."Phil". Is it not therefore evident the assertors of Matter destroy the plain obvious sense of Moses, with which their notions are utterly inconsistent; and instead of it obtrude on us I know not what; something equally unintelligible to themselves and me?
рус."Hyl". I cannot contradict you.
рус."Phil". Moses tells us of a creation. A creation of what? of unknown quiddities, of occasions, or "substratum"? No, certainly; but of things obvious to the senses. You must first reconcile this with your notions, if you expect I should be reconciled to them.
рус."Hyl". I see you can assault me with my own weapons.
рус."Phil". Then as to "absolute existence"; was there ever known a more jejune notion than that? Something it is so abstracted and unintelligible that you have frankly owned you could not conceive it, much less explain anything by it. But allowing Matter to exist, and the notion of absolute existence to be clear as light; yet, was this ever known to make the creation more credible? Nay, hath it not furnished the atheists and infidels of all ages with the most plausible arguments against a creation? That a corporeal substance, which hath an absolute existence without the minds of spirits, should be produced out of nothing, by the mere will of a Spirit, hath been looked upon as a thing so contrary to all reason, so impossible and absurd! that not only the most celebrated among the ancients, but even divers modern and Christian philosophers have thought Matter co-eternal with the Deity. Lay these things together, and then judge you whether Materialism disposes men to believe the creation of things.
рус."Hyl". I own, Philonous, I think it does not. This of the "creation" is the last objection I can think of; and I must needs own it hath been sufficiently answered as well as the rest. Nothing now remains to be overcome but a sort of unaccountable backwardness that I find in myself towards your notions.
рус."Phil". When a man is swayed, he knows not why, to one side of' the question, can this, think you, be anything else but the effect of prejudice, which never fails to attend old and rooted notions? And indeed in this respect I cannot deny the belief of Matter to have very much the advantage over the contrary opinion, with men of a learned, education.
рус."Hyl". I confess it seems to be as you say.
рус."Phil". As a balance, therefore, to this weight of prejudice, let us throw into the scale the great advantages that arise from the belief of Immaterialism, both in regard to religion and human learning. The being of a God, and incorruptibility of the soul, those great articles of religion, are they not proved with the clearest and most immediate evidence? When I say the being of a God, I do not mean an obscure general Cause of things, whereof we have no conception, but God, in the strict and proper sense of the word. A Being whose spirituality, omnipresence, providence, omniscience, infinite power and goodness, are as conspicuous as the existence of sensible things, of which (notwithstanding the fallacious pretences and affected scruples of Sceptics) there is no more reason to doubt than of our own being.
рус.Then, with relation to human sciences. In Natural Philosophy, what intricacies, what obscurities, what contradictions hath the belief of Matter led men into! To say nothing of the numberless disputes about its extent, continuity, homogeneity, gravity, divisibility, &c. -- do they not pretend to explain all things by bodies operating on bodies, according to the laws of motion? and yet, are they able to comprehend how one body should move another? Nay, admitting there was no difficulty in reconciling the notion of an inert being with a cause, or in conceiving how an accident might pass from one body to another; yet, by all their strained thoughts and extravagant suppositions, have they been able to reach the "mechanical" production of any one animal or vegetable body? Can they account, by the laws of motion, for sounds, tastes, smells, or colours; or for the regular course of things? Have they accounted, by physical principles, for the aptitude and contrivance even of the most inconsiderable parts of the universe? But, laying aside Matter and corporeal, causes, and admitting only the efficiency of an All-perfect Mind, are not all the effects of nature easy and intelligible?
рус.If the "phenomena" are nothing else but "ideas"; God is a "spirit", but Matter an unintelligent, unperceiving being. If they demonstrate an unlimited power in their cause; God is active and omnipotent, but Matter an inert mass. If the order, regularity, and usefulness of them can never be sufficiently admired; God is infinitely wise and provident, but Matter destitute of all contrivance and design. These surely are great advantages in "Physics". Not to mention that the apprehension of a distant Deity naturally disposes men to a negligence in their moral actions; which they would be more cautious of, in case they thought Him immediately present, and acting on their minds, without the interposition of Matter, or unthinking second causes. -- Then in "Metaphysics": what difficulties concerning entity in abstract, substantial forms, hylarchic principles, plastic natures, substance and accident, principle of individuation, possibility of Matter's thinking, origin of ideas, the manner how two independent substances so widely different as "Spirit and Matter", should mutually operate on each other? what difficulties, I say, and endless disquisitions, concerning these and innumerable other the like points, do we escape, by supposing only Spirits and ideas?
рус.Even the "Mathematics" themselves, if we take away the absolute existence of extended things, become much more clear and easy; the most shocking paradoxes and intricate speculations in those sciences depending on the. infinite divisibility of finite extension; which depends on that supposition -- But what need is there to insist on the particular sciences? Is not that opposition to all science whatsoever, that frenzy of the ancient and modern Sceptics, built on the same foundation? Or can you produce so much as one argument against the reality of corporeal things, or in behalf of that avowed utter ignorance of their natures, which doth not suppose their reality to consist in an external absolute existence? Upon this supposition, indeed, the objections from the change of colours in a pigeon's neck, or the appearance of the broken oar in the water, must be allowed to have weight. But these and the like objections vanish, if we do not maintain the being of absolute external originals, but place the reality of things in ideas,. fleeting indeed, and changeable; -- however, not changed at random, but according to the fixed order of nature. For, herein consists that constancy and truth of things which secures all the concerns of life, and distinguishes that which is real from the "irregular visions of" the fancy.
рус."Hyl". I agree to all you have now said., and must own that nothing can incline me to embrace your opinion more than the advantages I see it is attended with. I am by nature lazy; and this would be a mighty abridgment in knowledge. What doubts, what hypotheses, what labyrinths of amusement, what fields of disputation, what an ocean of false learning, may be avoided by that single notion of "Immaterialism"!
рус."Phil". After all, is there anything farther remaining to be done? You may remember you promised to embrace that opinion which upon examination should appear most agreeable to Common Sense and remote from Scepticism. This, by your own confession, is that which denies Matter, or the "absolute" existence of corporeal things. Nor is this all; the same notion has been proved several ways, viewed in different lights, pursued in its consequences, and all objections against it cleared. Can there be a greater evidence of its truth? or is it possible it should have all the marks of a true opinion and yet be false?
рус."Hyl". I own myself entirely satisfied for the present in all respects. But, what security can I have that I shall still continue the same full assent to your opinion, and that no unthought-of objection or difficulty will occur hereafter?
рус."Phil". Pray, Hylas, do you in other cases, when a point is once evidently proved, withhold your consent on account of objections or difficulties it may be liable to? Are the difficulties that attend the doctrine of incommensurable quantities, of the angle of contact, of the asymptotes to curves, or the like, sufficient to make you hold out against mathematical demonstration? Or will you disbelieve the Providence of God, because there may be some particular things which you know not how to reconcile with it? If there are difficulties "attending Immaterialism", there are at the same time direct and evident proofs of it. But for the existence of Matter there is not one proof, and far more numerous and insurmountable objections lie against it. But where are those mighty difficulties you insist on? Alas! you know not where or what they are; something which may possibly occur hereafter. If this be a sufficient pretence for withholding your full assent, you should never yield it to any proposition, how free soever from exceptions, how clearly and solidly soever demonstrated.
рус."Hyl". You have satisfied me, Philonous.
рус."Phil". But, to arm you against all future objections, do but consider: That which bears equally hard on two contradictory opinions can be proof against neither. Whenever, therefore, any difficulty occurs, try if you can find a solution for it on the hypothesis of the "Materialists". Be not deceived by words; but sound your own thoughts. And in case you cannot conceive it easier by the help of "Materialism", it is plain it can be no objection against "Immaterialism". Had you proceeded all along by this rule, you would probably have spared yourself abundance of trouble in objecting; since of all your difficulties I challenge you to shew one that is explained by Matter: nay, which is not more unintelligible with than without that supposition; and consequently makes rather "against than" for it. You should consider, in each particular, whether the difficulty arises from the "non"-"existence of Matter". If it doth not, you might as well argue from the infinite divisibility of extension against the Divine prescience, as from such a difficulty against "Immaterialism". And yet, upon recollection, I believe you will find this to have been often, if not always, the case. You should likewise take heed not to argue on a "petitio principii".
рус.One is apt to say -- The unknown substances ought to be esteemed real things, rather than the ideas in our minds: and who can tell but the unthinking external substance may concur, as a cause or instrument, in the productions of our ideas? But is not this proceeding on a supposition that there are such external substances? And to suppose this, is it not begging the question? But, above all things, you should beware of imposing on yourself by that vulgar sophism which is called "ignoratio elenchi". You talked often as if you thought I maintained the non-existence of Sensible Things. Whereas in truth no one can be more thoroughly assured of their existence than I am. And it is you who doubt; I should have said, positively deny it. Everything that is seen, felt, heard, or any way perceived by the senses, is, on the principles I embrace, a real being; but not on yours.
рус.Remember, the Matter you contend for is an Unknown Somewhat (if indeed it may be termed "somewhat"), which is quite stripped of all sensible qualities, and can neither be perceived by sense, nor apprehended by the mind. Remember I say, that it is not any object which is hard or soft, hot or cold, blue or white, round or square, &c. For all these things I affirm do exist. Though indeed I deny they have an existence distinct from being perceived; or that they exist out of all minds whatsoever. Think on these points; let them be attentively considered and still kept in view. Otherwise you will not comprehend the state of the question; without which your objections will always be wide of the mark, and, instead of mine, may possibly be directed (as more than once they have been) against your own notions.
рус."Hyl". I must needs own, Philonous, nothing seems to have kept me from agreeing with you more than this same "mistaking the question". In denying Matter,. at first, glimpse I am tempted to imagine you deny the things we see and feel: but, upon reflexion, find there is no ground for it. What think you, therefore, of retaining the name "Matter", and applying it to "sensible things"? This may be done without any change in your sentiments: and, believe me, it would be a means of reconciling them to some persons who may be more shocked at an innovation in words than in opinion.
рус."Phil". With all my heart: retain the word "Matter", and apply it to the objects of sense, if you please; provided you do not attribute to them any subsistence distinct from their being perceived. I shall never quarrel with you for an expression. "Matter", or "material substance", are terms introduced by philosophers; and, as used by them, imply a sort of independency, or a subsistence distinct from being perceived by a mind: but are never used by common people; or, if ever, it is to signify the immediate objects of sense. One would think, therefore, so long as the names of all particular things, with the "terms sensible", "substance", "body", "stuff", and the like, are retained, the word "Matter" should be never missed in common talk. And in philosophical discourses it seems the best way to leave it quite out: since there is not, perhaps, any one thing that hath more favoured and strengthened the depraved bent of the mind towards Atheism than the use of that general confused term.
рус."Hyl". Well but, Philonous, since I am content to give up the notion of an unthinking substance exterior to the mind, I think you ought not to deny me the privilege of using the word "Matter" as I please, and annexing it to a collection of sensible qualities subsisting only in the mind. I freely own there is no other substance, in a strict sense, than "Spirit". But I have been so long accustomed to the "term Matter" that I know not how to part with it: to say, there is no "Matter" in the world, is still shocking to me.
рус.Whereas to say -- There is no "Matter", if by that term be meant an unthinking substance existing without the mind; but if by "Matter" is meant some sensible thing, whose existence consists in being perceived, then there is "Matter": -- "this" distinction gives it quite another turn; and men will come into your notions with small difficulty, when they are proposed in that manner. For, after all, the controversy about "Matter" in the strict acceptation of it, lies altogether between you and the philosophers: whose principles, I acknowledge, are not near so natural, or so agreeable to the common sense of mankind, and Holy Scripture, as yours. There is nothing we either desire or shun but as it makes, or is apprehended to make, some part of our happiness or misery.
рус.But what hath happiness or misery, joy or grief, pleasure or pain, to do with Absolute Existence; or with unknown entities, "abstracted from dl relation to us"? It is evident, things regard us only as they are pleasing or displeasing: and they can please or displease only so far forth as they are perceived. Farther, therefore, we are not concerned; and thus far you leave things as you found them. Yet still there is something new in this doctrine. It is plain, I do not now think with the Philosophers; nor yet altogether with the vulgar. I would know how the case stands in that respect; precisely, what you have added to, or altered in my former notions.
рус."Phil". I do not pretend to be a setter-up of new notions. My endeavours tend only to unite, and place in a clearer light, that truth which was before shared between the vulgar and the philosophers: -- the former being of opinion, that "those things they immediately perceive are the real things"; and the latter, that "the things immediately perceived are ideas", "which exist only in the mind". Which two notions put together, do, in effect, constitute the substance of what I advance.
рус."Hyl". I have been a long time distrusting my senses: methought I saw things by a dim light and through false glasses. Now the glasses are removed and a new light breaks in upon my under standing. I am clearly convinced that I see things in their native forms, and am no longer in pain about their "unknown natures or absolute existence". This is the state I find myself in at present; though, indeed, the course that brought me to it I do not yet thoroughly comprehend. You set out upon the same principles that Academics, Cartesians, and the like sects usually do; and for a long time it looked as if you were advancing their philosophical Scepticism: but, in the end, your conclusions are directly opposite to theirs.
рус."Phil". You see, Hylas, the water of yonder fountain, how it is forced upwards, in a round column, to a certain height; at which it breaks, and falls back into the basin from whence it rose: its ascent, as well as descent, proceeding from the same uniform law or principle of gravitation. just so, the same Principles which, at first view, lead to Scepticism, pursued to a certain point, bring men back to Common Sense.