14 (2) апреля исполняется 150 лет со дня рождения Петра Столыпина
22 часа 30 минут, Киевский городской театр. Премьер-министр в антракте оперы Римского-Корсакова "Сказка о царе Салтане", прислонившись спиной к оркестровому ограждению, беседовал с камергером двора. Они увидели убийцу одновременно - молодой человек в черном фраке неожиданно появился в проходе и стал быстро приближаться. Камергер прянул в сторону, премьер - на убийцу. Сухо протрещали два выстрела из браунинга, и чернофрачник бросился бежать. А премьер остался стоять. Из ложи на произошедшее потрясенно глядел царь. Премьер попытался поднять раненую правую руку, но не смог и перекрестил государя левой. "Счастливо умереть за царя", - сказал он. Кровь расплывалась по легкому белому сюртуку - в Киеве было жарко в этот день, 1 сентября (ст. ст.) 1911 года, когда одиннадцатое покушение, наконец, настигло премьер-министра Российской Империи Петра Аркадьевича Столыпина.
Этот день, несомненно, стал русским "9/11", национальной катастрофой, хотя тогда этого никто не понял. В общем-то, по сиюминутным политическим причинам Столыпина никому тогда и не надо было убивать. Ни революционерам - потому что революцию он благополучно подавил, и продолжение ее казалось невозможным. Ни крайне правым, потому что все его инициативы, против которых они выступали - и послабления евреям, и гражданское равноправие крестьян, и бессословное земское управление - были отложены в долгий ящик. И копошащаяся вокруг трона клоака карьеристов, казнокрадов и бюрократов тоже могла уже не озабочиваться физическим устранением ненавистного "выскочки". После мартовского министерского кризиса расположение царя к Столыпину окончательно исчезло, и отставка была делом времени - он был, выражаясь птичьим языком современной политики, "хромой уткой". Так что выстрел Богрова никакой не заговор - ни революционеров, ни охранки - а уж тем более не "царская месть", на какую последний Российский Император был не способен. Просто хитрый мальчик из хорошей семьи провел недалеких стражей правопорядка и блестяще осуществил задуманную им "казнь душителя революции". Мальчик скучал и все равно собирался покончить самоубийством - у него было негативное мироощущение.
Да, Столыпина ненавидели и левые, и правые, и придворные, и депутаты Думы. "Он врезался неизъяснимо-чужеродно: слишком националист для октябристов, да и слишком октябрист для националистов; реакционер для всех левых и почти кадет для истинно-правых. Его меры были слишком реакционны для разрушительных и слишком разрушительны для реакционных", - писал Александр Солженицын. Он был ничей, вне партий и кланов, единственным его стимулом и целью было благополучие России. Судьба Столыпина как государственного деятеля местами разительно похожа на судьбу Авраама Линкольна. И тот, и другой категорически не вписывались в истеблишмент, и того, и другого поливали грязью с противоположных сторон политического спектра, тот и другой жизнь положили на благо Отечества, которое они видели в основополагающих реформах. Оба благополучно провели свои страны через кровь, ужас и разруху гражданского противостояния. И смерть приняли очень похоже - в театре, от пуль убийцы-одиночки (можно бы горько сыронизировать, что жизнь для них была театром, по которому ходят убийцы). Но здесь сходство кончается: если Линкольн сделал то, что хотел - освободил рабов и воссоединил расколотую страну, то Столыпин был только в начале пути, а впереди, до горизонта, перед ним лежала непаханая целина. Только запущены аграрная реформа и грандиозный проект по освоению Сибири. Едва начались, а иные только в проекте (и остались в пропавшей памятной записке Столыпина государю, которую он написал на случай своей смерти) - реформа земств, чиновничества, школьная, улучшение положения рабочих... Не успел.
"Дайте государству 20 лет покоя внутреннего и внешнего и вы не узнаете нынешней России", - сказал как-то Петр Аркадьевич. Судьба не дала ему этих лет. А если бы дала? Если бы жандармские чины оказались поумнее, если бы в театре Столыпина охраняли, если бы Богров промахнулся или раны оказались не смертельны? "Многие думают, и я в том числе, что если бы не было преступления 1 сентября, не было бы, вероятно, и мировой войны, и не было бы и революции с ее ужасными последствиями. Если с этим согласиться, то убийство Столыпина имело не только всероссийское, но и мировое значение", - писал академик Георгий Рейн. Ему вторил Александр Солженицын: "Я глубоко убежден, что убийство Столыпина, выстрел этот решил судьбу развития России".
История сослагательного наклонения не имеет, но газетная статья - не научный трактат, так что можно пофантазировать. Конечно, Столыпина ждала скорая почетная отставка. Он возглавил бы, скажем, специально для него воссозданное Восточно-Сибирское наместничество, то есть стал бы, как некогда Муравьев, некоронованным королем Сибири. Под его руководством Сибирь сделалась бы одной из главнейших областей Империи. А он отрабатывал бы там свои реформы. Рано или поздно его бы вновь призвали в Петербург. Скорее всего, после 1913 года, когда стало очевидным, что над страной вновь сгущаются тучи. Вероятно, он предотвратил бы вступление России в Первую мировую. Так уже было - в 1908-м, когда он разубедил царя объявлять войну Австрии во время Боснийского кризиса. "Сегодня я спас Россию!" - сказал он в этот день.
Россия бы спокойно наблюдала, как европейские державы рвут друг другу глотки, тем временем осуществляя реформы, поднимая промышленность, укрепляя армию и флот. Возможно, она вступила бы в войну на последних ее этапах, как Италия. Тогда восточноевропейский военно-политический блок сложился бы на четверть века раньше, и без тоталитарной идеологии. Да еще, по всей видимости, России достался бы контроль над черноморскими проливами. Да Финляндия осталась бы в составе России - с весьма урезанными правами, как готовил для нее Столыпин. Революция бы при этом случились в побежденной Германии. И была бы подавлена при помощи России, а различных темных личностей, вроде Ульянова, Джугашвили и прочих, которые, конечно, были бы замешаны в немецких событиях, успокоили в "столыпинских галстуках".
Вторая мировая стала бы невозможной - ведь Третий Рейх возник как реакция на коммунистическую угрозу. Ядерное оружие, вполне вероятно, было бы разработано в России, да и в любом случае скоро бы появилось у нее. Как, кстати, и другие глобальные ноу-хау - вертолет, телевидение и так далее. И мы имели бы процветающую, промышленно развитую евразийскую империю, конституционно сохраняющую монархический принцип. Сверху - монарх, народное самоуправление снизу. Такую вертикаль власти пошатнуть очень трудно. В общем, Третий Рим во всем великолепии.
Да, хороший сюжет для романа альтернативной истории... К сожалению, вряд ли осуществимый в реальности. Дело в том, что Россия была тяжко больна, и Столыпин, при всей своей гениальности, лечил лишь симптомы этой болезни. Научное мышление его времени не достигло уровня, на котором возможен системный подход, и основополагающая теория развития нации была невозможна. Сейчас таковая есть, и согласно ей, Россия с XVIII века пребывала в фазе надлома - очень опасной, чреватой гражданскими войнами и расколом этнического поля. Что, собственно, и произошло. На фоне надлома случилось и образование сильнейшей антисистемы, она началась с русских масонов, продлилась декабристами и народниками - вплоть до большевиков. То есть, гнило само общество, сам этнос. Потому рабочие, крестьяне, солдаты, матросы так легко поддавались витиеватым словесам проповедников в пенсне и с бородками клинышком. Растратив пассионарный фонд на великие победы, этнос (вернее, суперэтнос) надорвался и не был больше способен бороться с бациллами разрушительных учений.
Революция случилась не потому что крестьян давило общинное землевладение, а рабочих - эксплуатация. Не потому что революционные группы все время пополняла озлобленная еврейская молодежь из-за черты оседлости, которую Столыпин хотел упразднить. И даже не Первая мировая - в конце концов, и у Николая II были резоны вступить в нее, а война складывалась для России в целом удачно. Хотя все эти факторы, конечно, повлияли на развитие революционной ситуации. Но в бездну Россию толкнула она - антисистема, разрушавшая межэтнические связи, исказившая стереотип этнического поведения. Болезнь прогрессировала очень быстро. Еще в 1904 году преступление крестьянина Варфоломея Чайкина, похитившего и сжегшего чудотворную Казанскую икону, было чем-то запредельным. Через двадцать лет подобные вещи уже не считались в России преступлением...
Но антисистема долго не живет - вместе с этносом она, как всякая злокачественная опухоль, убивает самое себя. Сегодня мы имеем дело с ее разобщенными (но еще очень ядовитыми) осколками, но суперэтнос начинает выздоравливать. А для выздоровления как раз и нужны начатые Столыпиным реформы. "Государственное дело Столыпина не умерло, оно живо, и ему предстоит возродиться в России и возродить Россию", - говорил философ Иван Ильин. Большевики применили кое-что из столыпинских идей, но по большей части извратив их. Скажем, переделали первоначально предназначенные для перевозки переселенцев в Сибирь "столыпинские вагоны" в тюрьмы на колесах. Да еще начали строить Байкало-Амурскую магистраль.
Сегодня, по прошествии более чем ста лет после выстрелов в Киеве, перед Россией стоят в основном те же самые задачи. Но - изменился мир, изменилась и страна. Аграрная реформа идет, но нынешнее сельское хозяйство совсем не то, что при Столыпине. Касается это и реформы образования, и местного самоуправления, и чиновничества, и улучшения жизни малоимущих. "Это те моменты, которые нужно учитывать безусловно, если политологи и историки говорят о преемственности, об используемости реформ Столыпина в наше время", - говорит историк Александр Машкин. Разве что задача освоения восточной Сибири и Дальнего Востока сохранила свои параметры.
А еще при Столыпине геополитическая ситуация была совершенно иной. Россия была очень сильна, а главной ее соперницей считалась Британская Империя. США же были далеким, не очень важным и благожелательным партнером. И - никакой глобализации, никакой угрозы национальной идентичности, никаких мировых финансовых кризисов. Чем бы Петр Аркадьевич занялся сейчас в первую очередь? Да, скорее всего, собиранием распавшейся Империи и устранением внешних угроз.
Другое сходство-несходство эпох - внутреннее состояние страны. Столыпин подавил революцию, настоящую, страшную. Российское общество было буквально одержимо ею. Каждый день гремели взрывы, звучали выстрелы, умирали государственные деятели. Причем в образованном обществе, почитавшем себя солью земли, эта кровавая вакханалия находила полное одобрение, вплоть до того, что "нерукопожатными" становились те, кто выражал сочувствие жертвам террора. В Думе сидели те же террористы и их пособники. "Он и их призывал к терпеливой работе для родины, когда они собрались прокричать лишь - к бунту!" - замечал Солженицын. Дошло до того, что Император прятался в Петергофе, а премьер - в Зимнем дворце, в окружении охраны, практически под арестом.
Столыпин сделал то единственное, что можно было сделать: применил силу. "Там, где аргумент - бомба, естественный ответ - беспощадность кары", - твердо сказал он. Как это понятно нам нынешним - после московских домов, "Норд-оста", Беслана... Восемь месяцев военно-полевые суды судили бомбометателей и экспроприаторов судом справедливым и скорым. Восхвалявшие террористов и их деяния, а также те, кто распространял разрушительные учения, шли в ссылку. Этого оказалось достаточно - революция провалилась. В "рукопожатном" обществе премьера стали называть людоедом, но когда один из депутатов бросил ему в лицо в Думе про "столыпинские галстуки", тут же получил от того вызов на дуэль. Человек старых понятий, по мне так этим гордиться надо... Сам же он не боялся ничего, и сказал детям после страшного взрыва на Аптекарском острове: "Когда в нас стреляют - прятаться нельзя".
Сегодня ситуация отнюдь - и слава Богу! - не та. Конечно, нынешние "белоленточники" разительно напоминают своих духовных предтеч с ленточками красными. Но разница между Савинковым и Навальным очевидна. Есть мнение, что Россия устала от революций. Однако это не значит, что так будет и в дальнейшем. "В революциях так: трудно сдвигается, но чуть расшат пошёл - он всё гулче, скрепы сами лопаются повсюду, открывая глубокую проржавь, отдельные элементы вековой постройки колются, оплавляются, движутся друг мимо друга, каждый сам по себе, и даже тают", - и Александр Исаевич опять прав. Нельзя допустить даже начала этого процесса.
То есть, сегодня есть потребность в обоих Столыпиных - и реформаторе, и контрреволюционере. Но во всей его деятельности была одна существенная препона - и, кстати, в этом его главное отличие от Линкольна. Столыпин не был главой государства. Он был твердокаменным монархистом и любил Николая Александровича как человека, но у царя, может быть, и не очень искусного в политике, зачастую было иное видение проблем - со своего места. По словам Александра Машкина: "Премьер-министр был бесконечно далёк от помазанника Божия Государя Императора - это реалии того времени, закреплённые в Полном собрании законов Российской Империи. И поэтому действовать вне этих законов Пётр Аркадьевич не мог". Коллизия "царь - премьер" тогда определила многое - и хорошее, и плохое, и трагичное. "Первые пули из екатеринбургских", - писал про выстрелы Богрова Солженицын. Но если бы две эти личности были объединены в одном человеке, и он имел бы в руках всю полноту власти, думаю, его деяния превзошли бы деяния Петра I.