(Вадим Субботин)

Проза Сухобруса

Буду краток. (с)
Раздел Павла Сухобруса невелик. Всего несколько работ. Однако есть в этих рассказах такое, что надолго оставляет их в памяти, а рука невольно тянется к кнопке 'избранное'. Это - та самая, сильная, проза, которая становится литературой. Автор прекрасно владеет языком, и кажущиеся погрешности стиля через некоторое время оказываются оригинальными авторскими чудачествами, которые органично вписываются в тон повествования. Павел не использует хитроумных сюжетных ходов, фабула его рассказов проста и понятна, она витает в нашей повседневности и знакома с пелёнок. А дальше начинается акт творения, от которого остается букет послевкусия прозы Сухобруса.


Пирожковая.

- Ад - это чужие, - как остроумно заметил Ж-П.Сартр.
Мы превращаемся в страну чужих и когда мы в неё превратимся окончательно - наступит Ад. Появись этот рассказ в восьмидесятых, он погремел бы на всю Россию и занял бы в истории место наравне с 'Невозвращенцем' и другими пророчествами. Не такие мы были в восьмидесятых... и когда начинаешь отчетливо это понимать - становится страшно. Страшно за будущее этой страны, которого может просто не быть.
Обычный пейзаж... где-то между райскими кущами и Урюпинском, обычная забегаловка 'Рэдиссон-пирожковая' на берегу реки. Обычные тетки, жарящие чебуреки и заходит туда обычный мужик, каких миллионы в России. Персонажи, карикатурные в своей повседневной обыденности, разговоры, какие слышал миллион раз...
То, что следует дальше - не просто бред, а паранойя до жути напоминающая наше сегодня.

Жертва искусства


Есть в этом рассказе что-то от традиций великой русской... - простите за пафос. Есть героиня - маленький человек, есть вполне отчетливые очертания мира, в котором героиня росла и понятий, которые она впитала для того, чтобы сделать их своими. Есть художественность в описании, которая позволяет предположить, что автор не просто видит мир, а видит во всем многоцветии, глазами художника.
Дочитав рассказ, понимаешь, что все осколки мозаики сложились в прекрасную вещь - точную, драматичную и реалистическую.


Виолончель


Написание произведений заквашенных на воспоминаниях детства всегда отдавало моветоном. Занимаясь этим, автор отчаянно рискует свалиться в банальность и при этом нередко получается продукт, сильно напоминающий некий коктейль из 'Приключений Буратино' и 'Детей подземелья'.
Мне кажется, Сухобрусу в 'Виолончели' удалось-таки обойти эти подводные камни и надеюсь, что, прочитав рассказ, вы согласитесь.


А здесь лежит новый рассказ Сухобруса 'Светофор'.

Оценивайте сами...
Приятного чтения! :)

(Сергей Горохов)

Они разные, но всё же на самой дальней оконечности поля смыслов смыкаются для меня в одно. И когда мне вздумается перечитать первое, я непременно вспоминаю о втором.

С первого и начнём. Это стихотворение Тимура Алдошина под названием z_4 (видимо, ход при игре в морской бой на 26-клеточной "доске"). Хорошо помню, как я ошалел, когда, случайно дрейфуя по самиздатовским топам, наткнулся на него. Теперь знаю конец фразы:

- "z_4" - "Убил !".

Второе - рассказ Leo Xvii Цепеллин. Этакое "воспоминание" о начале двадцатого века. Ещё не отменены "яти", ещё идёт первая мировая. Недуги столетия только начинают своё победное шествие. Здравомыслие сдаёт одну позицию за другой - все жаждут безумия. И оно приходит во всей своей сокрушительной красе. Старый дядька Хаос кажет "кузькину мать" престарелой мадам Цивилизации.

(Алексей Рыбкин)

Я хочу представить два текста, которые в свое время задержали мое внимание и так до конца его и не отпустили. Это Машка Дегтяревой Виктории и Грачи Руны Аруны.

Машка - внешне очень простой текст. Воспоминания о том, о сем, быстрые портреты сослуживцев, яркие картинки из недавнего прошлого, такая вот легкая полуболтовня, полусумбур, из которого незаметно вырисовывается образ человека. Веселого, неунывающего, страдающего, но страдания на других не перекладывающего, поскольку, когда человека не стало, интонации рассказчика не изменились - они остались светлы и легки. Как и впечатление об этом тексте.

Грачи - тексты Руны порой мне напоминают вырезки из очень важной книги, которую я ищу, не могу найти, и вынужден довольствоваться попадающимися иногда в руки кусками. Они удивительны - эти куски. Каждый из них, являясь частью вожделенного целого, достаточен в своей неполноте. После множества прочитанных книг, когда кажется, что уже все известно о любви, ненависти, жизни и смерти, следует прочесть тексты Руны Аруны, чтобы понять - оно, настоящее, все еще покрыто мраком неизвестности. Открытия еще только предстоят. И одно из них - рассказ Грачи

(Сергей Малицкий)