Козлов Игорь Владимирович : другие произведения.

Коллективный сборник лирической поэзии 5

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  Коллективный сборник лирической поэзии 5
  
  Составил Козлов Игорь Владимирович
  
  Составил Козлов Игорь Владимирович
  
  PDF здесь
  
  Содержание (авторы, обзор):
  1. Русова Марина
  2. Велигжанин Андрей Витальевич
  3. Меркулов Евгений Юрьевич
  4. Качур Виктория Исааковна
  5. Чваков Димыч
  6. Натафей
  7. Ездаков Михаил
  8. Ледащёв Александр Валентинович
  9. Карпов Андрей
  10. Лешуков Александр
  11. Белова Алина
  12. Шатайло Александр Николаевич
  13. Шищенко Евгений Владимирович
  14. Мурыгин Александр Сергеевич
  15. Есликова Ольга
  16. Аделина Мирт
  17. Фомальгаут Мария Владимировна
  18. Кирьякова Инна
  19. Жукова Наталия
  20. Валентин Надеждин
  21. Стрелогор
  22. Флинт Киборд
  23. Винокур Роман
  24. Рышкова Елена
  25. Носова Юлия Алексеевна
  26. Леонов Павел Владимирович
  27. Чайка Дмитрий Евгеньевич
  28. Добронравина Татьяна Юрьевна
  29. Баталова Надежда Михайловна
  30. Горностаев Игорь
  31. Андреевская Екатерина Андреевна
  32. Бердников Валерий Дмитриевич
  33. Стадлер Наталья Владимировна
  34. Козлов Игорь Владимирович
  35. Обзор от Марины Русовой
  
  Русова Марина
  
  Сад
  
  шлепки дождя о почву - наказанье
  погоды за нарушенный покой
  мы платим небесам бесценной данью
  не ведая цены договорной
  дом дышит астматически но дышит
  и слава богу мы ещё живём
  латаем прохудившуюся крышу
  и чистим неглубокий водоём
  не за горами снег покроет плюшем
  и дом и пруд и занесёт по грудь
  откоса фиолетовую тушу
  к осинке привалившуюся чуть
  читай молитву небу тыкай мыкай
  и бейся лбом в закрытое окно
  куда тебе стучаться безъязыкой
  где златоустам не отворено
  где мир не прочен и не бесконечен
  где даже мысль бурьяном зарастёт
  и только сад тобой очеловечен
  возможно эту боль переживёт
  
  Плоды
  
  чифирём насыщенный, через много лет
  говорил об истине мне на кухне дед:
  "веточкой проверено: коль захочешь фрукт,
  ты посадишь дерево. в наказанье- прут!
  по делам и станется- сахар или соль,
  вот тебе и разница- яблоко и боль."
  если ветвь потеряна, что молиться пню?
  сохнет моё дерево прямо на корню.
  всё дела рутинные - то хлеба, то квас,
  вот и магазинные яблочки у нас.
  
  Благословенно
  
  ну что нам о колосьях плакать
  о сжатых зёрнах на току
  где слово родственное злаку
  вдруг перемелется в муку
  и ты дружок хоть кукарекай
  хоть на верёвочках пляши
  скребёшь нещадно по сусекам
  своей невызревшей души
  бредёшь опять по бездорожью
  и ждёшь который день подряд
  когда осыпавшейся рожью
  с тобой стихи заговорят
  их слог на нивах плодоносен
  и те слова что не черствы
  тебе подбрасывает осень
  в багровом пламени листвы
  когда благословенно небом
  приносит на семи ветрах
  муку что оказалась хлебом
  в твоих пропекшихся стихах
  
  Велигжанин Андрей Витальевич
  
  Арфа
  
  (Вольное изложение стихотворения Кольриджа)
  
  Восторги наши, силы, нервы,
  Желанья жителей земли, -
  Жрецы Венеры и Минервы,
  Сгорят в огне любви.
  
  В волшебном сне воспоминанья
  Я возвращаюсь к замку, где
  Огнём закатного сиянья
  Ожил герой в чужой среде.
  А рядом с каменным лекалом
  Я вижу девушку одну,
  В прозрачной дымке светло-алой,
  Созвучной сказочному сну.
  
  Перебирая струны арфы,
  Пою о прежних временах.
  Внимая мне, созвездий альфы
  Всё повторят в далёких снах.
  Пою о рыцаре печальном,
  С умом, направленным к мечте,
  С желаньем, искренним и давним,
  С огнём в глазах и на щите.
  
  Мечта его, царица мира,
  Не разделяла его страсть
  И не могли движенья лиры
  Сквозь стены в сердце к ней попасть.
  И он отчаялся... В пустыни
  Ушёл скитаться. Много дней,
  Превозмогая боль гордыни,
  Не знал покоя и людей.
  
  И утомился. И обратно
  В мир потянулся, где со злом
  По мере сил невероятных
  Сражался доблестным мечом.
  И много подвигов великих
  На радость людям совершил.
  Однажды от злодеев диких
  Красавицу освободил.
  
  Совпали звёзды: из неволи
  Спаслась любимая его!
  Но от ранений многих, что ли,
  Он погрузился в забытьё.
  В глухой неведомой пещере
  Провёл герой остаток дней.
  Не видел слёз печальной дщери,
  Прекрасной спутницы своей.
  Она молилась всем созданьям,
  Природным, кровным и иным,
  И обещала воздаянье
  За помощь духам неземным.
  
  Напрасно всё!.. И в этом месте
  Порвались струны у меня,
  И я не мог продолжить песни,
  Смотрел, как корчатся, звеня,
  Обрывки их. Соединиться
  Они не смогут никогда.
  И эти грустные страницы
  Не пожалеет череда
  Ужасных лет... Поднять не смея
  Ресниц к возлюбленной своей,
  Я думал: что ещё успею
  Сказать особенного ей?
  
  Сгорел закат. Собравши силы,
  Я смог взглянуть лишь на луну.
  И вдруг... Услышал!.. голос милый
  Нарушил звонко тишину
  И пригласил меня в те части
  Земли, где ясен небосвод,
  Где всем влюблённым песни счастья
  Богиня юная поёт.
  
  Новый день
  
  Что впереди? туман, обман и мрак.
  Что позади? беспомощность и вилы.
  Что в настоящем? жизнь! а если так,
  То будет - день, а значит - будут силы!
  
  Помимо тьмы туманной перспективы,
  Помимо льда пугающих могил
  Ещё есть день, прекрасный и счастливый!
  Есть новый день - источник новых сил!
  
  Помимо сцен унылого абсурда,
  Помимо рабства серой чепухи
  Есть красота божественного утра,
  И значит будут - новые стихи!
  
  Меркулов Евгений Юрьевич
  
  От, такие дела
  
  Будя бегать, унучек, поди-тка сюда.
  Я поведаю сказ про былые года.
  Скольки вод с той поры Дон-река унесла,
  И не счесть, дорогой. От такие дела.
  
  Осемнадцатый век зачинает мой сказ.
  От Потёмкина-князя получен указ -
  Зимовейской станицы, что ране была,
  Боле нетути тут. От такие дела.
  
  А виновен во всём Пугачёв Емельян,
  Бунтарей и злодеев лихой атаман,
  Чьим преступным деяниям нету числа.
  Выжечь память об ём! - от такие дела.
  
  На станице яво есть большая вина,
  И Потёмкинской зваться отныне должна.
  Ну, а кто супротив - будет скинут с седла.
  Отвечают усе. От такие дела.
  
  А над домом Емелькиным надоть свершить
  Экзекуцию, штоб казаков устрашить.
  Да вдова Пугачёва курень продала́,
  И яво увезли. От такие дела.
  
  Но указ есть указ. С агромадным трудом
  Возвращён был назад арестованный дом.
  Даже купля-продажа яво не спасла.
  Приговор - ён суров! От такие дела.
  
  Из Черкасска полковник пузат, круглолиц,
  И народу нагнали из ближних станиц.
  И Анафема камнем на память легла,
  Настоятель преда́л. От такие дела.
  
  В красной маске палач (судия яму Бог)
  Пугачёва курень по приказу поджёг.
  Ярко вспыхнул огонь, всё сгорело дотла.
  Тольки о́стов печи. От такие дела.
  
  А палач, взямши кнут, энту самую печь
  И остатки костра начал яростно сечь.
  То, что было черно́, сёк кнутом добела,
  Тольки искры летять. От такие дела.
  
  Опосля мелкий пепел и горькую чадь
  Ён почал, как безумный, на ветер бросать.
  Разлеталась вокруг пепелища зола,
  Покрывая народ. От такие дела.
  
  А в конце экзекуции ён с парой слуг
  Крупной солью посыпали землю вокруг,
  Штоб на про́клятом месте трава не росла
  На года, на века. От такие дела.
  
  Ить столетья прошли, как спалили курень,
  Тольки память жива и по нонешний день.
  Ни огонь и ни соль не помнут ей крыла.
  Ты на ус намотай. От такие дела.
  
  Правда
  
  (По мотивам рассказа Роберта Томпкинса)
  
  Казак за правдой всю округу
  Изъездил, вымучил коня.
  И вот занёс его муругий
  Однажды в дальнюю яругу.
  А там, в обшарпанной лачуге
  Он встретил страшную старуху,
  Что грела руки у огня.
  
  - Ты правда Правда? Быть не может!
  - Я правда Правда, казачок.
  - Брехать негоже. Непохожа!
  С такою гнусной, старой рожей
  Тебе не Правдой быть, а Ложью.
  Спаси меня, помилуй. Боже!
  - Ты знаешь правду - и молчок!
  
  Казак опешил: "Незадача!
  А людям что сказать тогда?"
  Старуха хмыкнула: "Казаче,
  Ты с глузда съехал, не иначе.
  Ить всё одно народ незрячий,
  Легко о Правде правду спрячем.
  Скажи - прекрасна, молода!"
  
  Альтаир
  
  Опустилась на степь ясноглазая ночь,
  У костров казаки что-то варят на ужин.
  Я побрёл от огней потихонечку прочь,
  Завернулся в шинель, и никто мне не нужен.
  
            Запах трав степовых не даёт мне уснуть.
            Высоко Млечный путь - золотая дорога.
            А у нас на земле кровью по́литый путь,
            Словно кровь с молоком. И на сердце тревога
  
  Помню, где-то читал, что Земля - это мир.
  Сколько ж схожих миров в том космическом мраке?
  Мне товарищ сказал - есть звезда Альтаир.
  Не успел показать. Был зарублен в атаке.
  
            Запах трав степовых не даёт мне уснуть.
            Высоко Млечный путь - золотая дорога.
            А у нас на земле кровью по́литый путь,
            Он начало берёт от родного порога.
  
  Точно помню, одна папироса была.
  Странно... Пуст портсигар и карманы пустые.
  Альтаир, Альтаир из созвездья Орла.
  И у нас был орёл - главный символ России.
  
            Запах трав степовых не даёт мне уснуть.
            Высоко Млечный путь - золотая дорога.
            А у нас на земле кровью по́литый путь,
            И своей, и чужой. Но осталось немного.
  
  Слышу стрёкот цикад, слышу ржанье коней.
  Завтра бой. Кабы знать, буду жив иль не буду?
  Где же ты, Альтаир? Показался бы мне.
  Не увижу, а жаль. Ведь название - чудо!
  
            Запах трав степовых не даёт мне уснуть.
            Высоко Млечный путь - золотая дорога.
            А у нас на земле кровью по́литый путь.
            А куда он ведёт? Да уж точно не к Богу.
  
  Качур Виктория Исааковна
  
  fall
  
  первый пожухлый лист уже полетел,
  всё ещё ночь нежна, ещё тёпел день, и я
  знаю теперь: для материальных тел
  нет никакой свободы, кроме падения.
  выбор таков: эскалатор, лестница, лифт.
  трудно, забравшись вверх, не разбиться оземь.
  так же и я, как будто увядший лист,
  падаю, падаю, падаю, падаю в осень.
  
  уроки музыки
  
  ты пойми, не поможет тебе лесть,
  не поможет тебе плеть,
  а прими её так, как она есть,
  деревяшка должна спеть,
  будь всегда терпелив и не будь груб,
  чтобы нужный извлечь звук,
  знай, она хочет только твоих губ,
  хочет только твоих рук,
  и без разницы, сколько часов ждёшь,
  сколько долгих пустых дней,
  чтоб почувствовать кожей её дрожь,
  стать одним существом с ней.
  
  мальчик и город
  
  мальчика город радует, манит, дразнит,
  он золотой, зелёный и голубой.
  мальчик прекрасно знает, что город - праздник,
  праздник, который можно носить с собой.
  город - не весит он вообще ни грамма,
  чтобы не обезлюдел он, не зачах,
  площади и бульвары, дворцы и храмы
  мальчик готов держать на своих плечах.
  молнии нет, наружный карман распорот...
  с парками и фонтанами вдалеке
  мальчик несёт на плечах свой любимый город,
  свой невозможный, невероятный город,
  город, а не картинку на рюкзаке.
  
  Чваков Димыч
  
  Часы меняют показания
  
  Часы меняют показанья
  с огромной скоростью, увы.
  Пейзане лопают лазанью,
  не поднимая головы.
  
  Слова притихшие увянут,
  замкнётся круг больших надежд.
  Считать устанут капитаны
  за фрахт козырный - жирный кеш;
  
  пойдут матросики по трюмам
  дискантом звонким голосить
  не в унисон, а в пику думам
  от новоявленных мессий.
  
  Смахнёт слезу пират усталый,
  небрежно выпростав беду
  по грани острого металла
  кровавой юшкой на меду.
  
  Не отмолить греховных мыслей,
  хотя бы в этот скорбный час;
  терзаньем Вертера подвисли
  переплетенья рвотных масс.
  
  Над подсознанием довлея,
  токсично тикают часы.
  Корицей пахнет в бакалее,
  и этим запахом я сыт.
  
  А водка живо жажду смоет:
  хвачу сто граммов на лету!
  Моё язычество хромое -
  как перевёрнутый батут,
  
  меня башкой кидает оземь -
  туда, где гири от часов
  по полу кафельному возит
  Фортуны чудо-колесо.
  
  Сквозь строй...
  
  Метафор тривиальных скучный строй
  не пробивает проблески сознанья,
  закрытого, как станция метро
  на Лиговке у площади Восстания
  в тот вечер упоительного сна,
  где я гребу по Невскому подворью...
  
  Играет эпатажная волна,
  и словно б не река, а будто - море,
  Варяжское, седое от тоски,
  холодное арктическим засолом;
  и обручем прихвачены виски,
  да инеем окрашен тёмный волос.
  
  Мой чёлн скользит, мелодию любви
  наскрипывая гаммами уключин,
  и Голиафа маленький Давид
  на фоне Эрмитажа плавать учит.
  
  Адмиралтейства северный комар
  всё тянет кровь из нежных эмпиреев.
  
  Домов доходных древние тома
  своих жильцов свечами плохо греют.
  
  Течёт мой сон вдоль тихих островов
  на выходе из Финского залива,
  Великий Пётр качает головой
  и намекает на баклажку пива.
  
  Он император - как тут отказать?! -
  зайду-ка в порт и прихвачу три бочки;
  и пусть потом откажут тормоза,
  зато проводим славно эту ночку...
  
  Банальные метафоры гнетут
  и выглядят, как водится, не слишком;
  ущербность эту видно за версту,
  как под ливреей грязную манишку.
  
  Кафедральное
  
  В витражах - голубая печать
  утомлённого жаждою солнца.
  Я обучен цвета различать
  в паутине резного оконца.
  Я привык, созерцая в упор,
  проецировать сизые тучи
  на взлетающий в небо собор
  всей готической мощью могучей.
  Где отряды слепых голубей
  поднимаются угольной пылью
  по каминной лохматой трубе -
  лепестки от Эоловых лилий...
  
  В витражах оплывает печать
  потерявшего праздничность солнца.
  Архимед, не нашедший рычаг,
  не заметней усталого ксёндза.
  Над готическим миром в ночи -
  кафедральные высятся фуги.
  Но орган не вздыхает, молчит,
  органист проецирует руки
  на брусчатку брутальных камней
  из суровых, как Север, карьеров -
  голубою печалью во сне
  всё клеймит лютеранскую веру...
  
  Натафей
  
  Осенняя акварель
  
  Забыв на час о суетном и вечном,
  Но зонт на всякий случай прихватив,
  По городу уйти гулять беспечно,
  Мурлыча незатейливый мотив.
  
  Теряться в акварельности осенней
  И вглядываться в небо, как авгур.
  И, камерой остановив мгновенье,
  От листопада уберечь листву.
  
  Тени прошлого в Летнем саду
  
  Небосвод узорный
  Облаками вышит.
  В рамке листьев чёрной
  Питерские крыши.
  
  И глядят надменно
  Аполлон и нимфы -
  Мраморная пена
  Позабытых мифов -
  
  На толпу в аллеях
  В селфи-ритуалах.
  Суета плебеев
  Их тревожит мало.
  
  И меня, как мрамор,
  Не тревожат боле
  Призраки той самой,
  Прежде главной боли.
  
  Я давно забыла
  Тех, с кем здесь гуляла.
  Было - не жалею.
  Рада, что не стало.
  
  Ездаков Михаил
  
  Зверь зимы
  
  Дождь со снегом. Белёсая дымка над замершим лесом
  Опускается лёгким пером в лабиринт пустоты.
  Слабой вспышкой рассвет сквозь поток темноты неуместно
  Добавляет в картину забвенья момент суеты.
  
  В тишине одиночество, кажется, въедливо звонким -
  Резонирует в бледной обители сумрачных чащ.
  Здесь проходит черта, где кончается вечная гонка -
  Бесполезность ползущих недель умещается в час.
  
  Постепенно вода превращается в тонкую наледь,
  Заунывная морось становится ливнем из стрел
  Снегопада, который мгновенно бросается жалить
  Сиротливую глушь на загривке болот. Потемнел
  
  Горизонт, ощущается нечто тревожное рядом -
  Соскользнувший со сложенных крыльев намокшей зари...
  Зверь зимы смотрит в душу своим немигающим взглядом -
  Он ничуть не страшнее, чем холод, живущий внутри.
  
  Пурпурные руны
  
  Ты чувствуешь ветер, рассыпавший стадо звёзд?
  Ты видишь, как день исчезает в глубокой заводи,
  Он тонет в тумане, а вечер давно вознёс
  Трепещущий мрак с золотистой каймой на западе -
  
  Там солнце пускает стрелой бархатистый луч
  Прошедшего мая. Безмолвное время встало, но
  Колышется мятными травами лунный луг,
  Доносится трель пересмешника - тихо, жалобно.
  
  Пришёл удивительный час проводить весну,
  Звенящее небо предчувствуя лето - замерло,
  Нависло над лесом и, кажется, я коснусь
  Пыльцы на полночных серебряных крыльях ангела.
  
  Былое съедает роса - не вернуть назад
  Пустую печаль улетевшую в поле клетчатых
  Созвездий, а веру в сегодня плетёт закат
  Пурпурными рунами в стенах бездонной вечности.
  
  Уходящие в закат
  
  Отрешённая долгая ночь. Глухозимье. Не спится.
  За окном фонари рассыпают лиловый туман.
  По дорогам промёрзшего неба в седой колеснице
  Не спеша поднимается в звёздную гору луна.
  
  В одиночестве трудно схватиться за свет и согреться,
  Различить надоевшую тьму и лучистый рассвет,
  Но сегодня внезапно вернулось весёлое детство,
  Забирая меня в лабиринт потерявшихся лет.
  
  ...Опускается вечер, и дед у разбитой калитки
  Неустанно торопит идти на заросший залив,
  Наконец на рыбалке... и где-то с десятой попытки
  Удаётся подсечь краснопёрку... Темнеет вдали -
  
  Возвращаемся к дому. Я гордый, но сильно уставший.
  У опушки нас ждёт, улыбаясь, отец, и звучат
  Колыбельные ноты пастушьей свирели за пашней,
  Мы смеёмся и вместе уходим в июльский закат...
  
  Здесь все живы. Здесь нет неуютной тоски и тревоги.
  Здесь счастливое сердце не знает про бездну утрат.
  Подожди, долгожданная радость, побудь хоть немного,
  Обними и останься со мной в тишине... до утра.
  
  Ледащёв Александр Валентинович
  
  Испанская пехота
  
  Ты все равно у меня в постели - горькая ли,
  Сладкая ли...
  Ты все равно у меня в постели - и я по привычке
  Невольно бросаю короткий взгляд
  В ее сторону - в постельную сторону: "Не разбудил ли?"
  И потом смеюсь, знаешь, я ведь всегда, из рода в род,
  Очень быстро,
  И из века в век создавал
  Привычки,
  Примеры,
  Обряды,
  Обличия,
  Проклятия,
  Заклинания -
  Но это, в общем, не так уж и много, и кто бы смог, кем он будет, сказать заранее?!
  Буковки не оброня: "Я это. Я. Это сделал я... А еще я"...
  И снова увижу окно. И тебя - незряче, искоса, честно любуясь небом над Океаном
  Понимаю, ура, нет не разбудили.
  Знаешь,
  Это странная шутка - жить, когда ты еще умеешь ее
  За-
  По-
  Ми-
  Нать
  Прежние жизни... "Ад или рай!"
  Намедни визжал под окном папский нунций в зеленом -
  Сжигали троих или четверых
  Молодых,
  Ладных собою
  Блядёшек.
  Те, кто пасет это сисястое стадо, делится с профосом, делится с инквизицией, делится с альгуасилами, которых сроду не бывает нигде, где творится что-то вроде убийства или обычного
  Грабежа.
  А тех трех - чтобы никто не ушел обиженным -
  Ни толпа зевак,
  Ни солдаты,
  Ни те дурехи, что пеплом и горящим жиром их тел
  Ушли в небеса.
  Ты зря распинался, нунций. Никому не поверить в одну лишь, тебе отведенную жизнь.
  Одному тебе? А жирно не будет.
  Или всем по одной - не маловато-ли?
  То-то, горластый падре в своем жутком зеленом доспехе.
  Что-то мне кажется, Сан-Лукар стал для меня горяч, пора к галеонам, что движутся в Новый Свет, как будто им недостаточно
  Загадить хотя бы этот.
  И снова, снова, снова я смотрю на свою постель.
  А там никого, кроме тебя, не было и вряд ли будет.
  Знаешь, я должен высказать это бумаге, хотя бы бумаге -
  Хотя бы...
  Я помню десятки миров, их богов, понятия серого цвета, оттенок красного и голубого,
  А я... А что - я?
  Я просто солдат, но испанской пехоты, которому должен, жуткий, прямолинейный, говорю, однажды, когда-то настать, под обязательно веерно-красного и золотого, почти что белого цвета небом, придти героический, но конец. Пуская же я буду там в этот миг - ты знаешь, не просыпаясь , знаешь,
  Что я не лгу и буду там непременно.
  И помню тебя - в своей пустой, не измятой нами постели.
  Пустая постель никогда не врет. В этом и есть ее, несомненно, огромный плюс.
  Я - ложусь. И думаю о тебе. Радом с тобою лежа.
  Верст так всего на нескольких тысяч порознь.
  Но нет и не было более тесного ложа.
  Глупо мечтать обо всем, и я, отпустив тебя из своей памяти,
  Думаю, может, чудо еще возможно и какой-нибудь пьяный от смерти рубака, или зеленый юнец ударит мне в спину - как всегда только в спину...
  Если бы только знала как это мерзко. Мерзко и неотразимо
  Каждый раз, представляешь? В этой земле, на это Земле, не на этой , а где еще на чей-то что-то надетой - без разницы, в бою ли, в любви ли, в вендетте -
  Всегда в спину.
  И знаешь, обидно.
  Хотя, может, мне просто уже устали кричать , что надо, чего не надо, и что, и как в следующем витке мне получать прядется -
  Нет, эта нитка никогда, верно, не оборвется.
  Закончен моток, а там уже новая вьется, добавьте, я вас прошу в нее четко-осеннего, хрустального неба, а еще...
  Я замолкаю. И так наболтал на несколько оборотов лишних...
  
  ...Я умолкаю. Я тебя не мешаю? Я засыпаю на мрачной думке -
  Сколько же по Вселенной положено гонять схожих со мной недоумков,
  Выставив предостаточно видимых всем, кроме нас, дураков, отличительных и разъяснительных знаков?
  Пока не скажут: "Довольно. Ты вышел из круга. Осталась пройти эту жизнь
  Ну, подумай, дурак из вечной Испанской пехоты,
  Кто-то на песню твою устал подтягивать ноты,
  И да, ты увидишься, верно, с ней, а узнаешь или же не узнаешь,
  Не так и важно, даже с твоею памятью, ее разок проморгаешь,
  Ну, решай, хоть умри послезавтра новорожденным дофином,
  Хоть решай в сенате, кому после убитого Цезаря править миром?
  Ну?! Ты скажешь хоть что-то, убогий? Мы ждем ответ!"
  Но как же... Тут не должно быть раздумий, ответ простой, простой, словно бред -
  Да его проще нет - тебя в жены, милая, и только попробуй, дом, поле, семья, пяток работников, пара борзых для охоты... ...И - р-раз!: "Прости, Всемогущество, мою глупость, но сделайте рядовым тяжелой испанской пехоты"...
  
  Ушедший Рокруа
  
  Со мною шутку славную сыграли,
  Признаю.
  На свете мало мест, что я не узнаю.
  Я помню все свои приходы в этот
  Мир, от первого пронзительного писка
  И до отвратной, желтой, смертной пены,
  И мало перемен, что назову я переменой.
  Все петли времени -
  Развоплощений. Воплощений.
  Рождений. И смертей.
  Шеренги радостных трудов и
  Тягостных лишений...
  ...Я так смешон - с одною непрерывною судьбой...
  Все это кончится одной большой бедой -
  Я это вижу, слышу, знаю, чую,
  О, нет - бессмысленно, - я не себя врачую,
  А - так. Я это просто знаю.
  И изредка себе напоминаю,
  А не мечусь, как с мозговою костью юный пес -
  Нет смысла в этом, когда что-то началось,
  И когда сотни лет
  Все не готов ответ
  Как счастье удержать
  И как уйти от бед...
  
  Мне скучно здесь.
  Пусть будет эта смерть кровавой и веселой,
  Как в тот чудесный день при Рокруа -
  Когда и павших хрип плыл грозовым "Ура!",
  И от зари и до зари не мнилась шпага мне тяжелой...
  С тех самых пор, в десятках разных инкарнаций,
  На холод и на дождь болит плечо.
  Но как же хорошо без тягостной надежды было драться,
  И не пытаться понимать, что так тебя влечет...
  Какой чудесный был денек при Рокруа!
  Беспечная и беспощадная игра,
  Сухая пыль -
  И грязь кровавая чуть позже,
  И сотни спящих тел,
  Чей сон уже ничто не потревожит...
  
  Надменен был ответ на предложенье их почетно сдаться,
  Надменен по-испански, горд и смел, нам в смерть открыв ворота,
  Что мы благодарим, но все, увы, предпочитаем драться,
  И полк разбитый наш - по-прежнему испанская пехота.
  
  ...Ты помнишь тот багряный день при Рокруа?..
  Да, тот, когда было проиграно сраженье,
  В тот день впервые потерпела пораженье
  Испанская пехота. И я тоже. Мы с ней похожи, да, мы с ней похожи...
  Напором, что порой самоубийствен, и нравом, что не даст остаться целой коже,
  В тот день я дважды проиграл, но все же...
  Все же...
  Все же...
  
  Мне скучно здесь.
  ...За сотни лет давно покончено со школой,
  Пусть будет смерть кровавой и веселой!
  ...А схожесть Рокруа с моею странной, бесконечною судьбой...
  Все это кончится одной большой бедой,
  Я это вижу, слышу, чую, знаю,
  И изредка себе напоминаю
  Что бой при Рокруа
  Не повторится
  Ни-ког-да.
  
  Мне скучно здесь.
  
  Моя душа седа.
  
  Ночь над Рокруа
  
  ...Я слышу мертвых пальцев
  Перебор по стали
  Струн -
  То, издеваясь, ветер
  Поет меж стебельков
  Цветущих вереска,
  Что тихо спит,
  Поет ту песню - ту, что лишь позавчера,
  У нашего бивачного костра
  Диего пел.
  Теперь лежит он в поле, обобран до белья,
  Неприбран. Несхоронен. Беспокоен.
  
  Горит закат багряною дугой -
  Там, где перед геенною ворота,
  Куда вчера ушла - за рядом ряд,
  Тяжелая испанская пехота.
  ...Тяжелая испанская пехота,
  Которой все давалось так легко!..
  ...Темнеет. Млечный путь роняет молоко.
  
  Последний, жалкий, загнанный солдат
  Той терции, что в поле полегла.
  Мой жалкий костерок сгорел дотла
  И я молчу. И молча проклинаю все подряд.
  И тяжело, и пусто на душе.
  Ей не дано наполниться уже.
  
  Кто я теперь, мне нелегко понять -
  Я одинокий палец на руке, где пальцев было - пять.
  Где было...
  Было...
  Было...
  Было...
  Был.
  ...Опять, опять, опять!
  Как беспощадно это слово - "был"!..
  ...Мой затаившийся рассвет заранее уныл.
  
  Как больно с головы снимать венец победный,
  Что нам казалось, навсегда прирос -
  На поле веселятся мародеры, приносит ветер их шакальи разговоры, в траве бредут наевшиеся крысы в свои норы,
  А я - а я теперь простой бродячий пес.
  
  Во тьме над полем пролетают совы - уверенны, стремительны, легки,
  Поодаль празднуют французские полки -
  Для них удачен был проклятый день при Рокруа!
  ...Здесь для испанских терций кончилась пора.
  
  Отчаянье и злость.
  Свежеет
  Ветер,
  И нечего мне больше делать тут,
  И тихо слезы по щекам текут -
  Торя свои, казалось мне, забытые пути.
  Мне надо тихо потемну уйти -
  Наутро зашагают патрули!
  Встаю. Молчу. Смотрю на поле, где нынче мои братья полегли.
  Они не встанут. Я один. Зови. Кричи. Моли.
  
  Мне надобно теперь дышать украдкой,
  Здесь против меня - все, здесь каждый - враг!
  И надо, навсегда приняв мышиную повадку,
  Беззвучной тенью уходить в рассветный мрак...
  
  ...И я кричу, кричу, поднявши шпагу
  К луне, что не ждала такого поворота:
  "Я здесь! Пусть я отчаянно один! Но я по-прежнему -
  Испанская пехота!"
  
  Карпов Андрей
  
  Гасну от электричества
  
  Гасну от электричества...
  Скажешь - что за чудачество?
  От накопленья количества
  Жду приращения качества.
  
  Ждать - это дело не трудное, -
  Зря ты, мой друг, недоверчива...
  Есть же над крышами-трубами
  Звёздочки в небе засвеченном.
  
  Так и в обыденной бедности
  Нашей житейской низости
  Прячется в кокон бледности
  Золото искренней близости.
  
  Дождь, я, грузовик и собака
  
  Шёл не спеша на северо-восток
  Усталый дождь, перебирая чётки,
  Одной шуршаще-дребезжащей ноткой
  Лениво наполняя водосток.
  
  Я наблюдал за ним исподтишка,
  Отдёрнув занавеску на окошке,
  И видел, как скакали капли-блошки
  По лупленным бокам грузовика.
  
  И мне казалось: лучше под откос,
  Чем умирать, ржавея постепенно.
  Темнели доски ящика - замены
  Куда-то разбежавшихся колёс.
  
  Но, приглядевшись, я увидел пса.
  Под кузовом сыскав сухое место,
  Он кость глодал с завидным интересом,
  Приветствуя жизнь бубликом хвоста.
  
  Несущее хоть капельку тепла,
  Благословенно будь существованье!
  А дождик тихо плакал при прощанье,
  И всё шептал: "не поминайте зла"...
  
  Памятуя обманчивость памяти
  
  Минут не заготовишь впрок. Наоборот -
  Мы платим времени оброк за годом год.
  
  Кроим по сердцу, по душе - за пядью пядь,
  За мигом миг, что нам уже не проживать.
  
  За каплей капля - выйдет всё, что прежде жгло.
  Песком мгновений занесёт добро и зло.
  
  И не считай, что в памяти мы сохраним
  Себя, - ведь мы уже не те, а память - дым.
  
  Осколки прошлого и снов, мечта и явь,
  Соткались в памяти в одно - пойди исправь!
  
  Солжёт, как станет тяжело в твоей груди,
  Что было счастье и прошло - теперь не жди.
  
  А если весело тебе, напомнит в миг:
  Минувших дней то, что теперь, - лишь отблеск, блик.
  
  И я слагаю день за днём не в память, нет.
  В душе, оплавленной огнём, торю свой след.
  
  И прошлое есть часть меня, и в нужный час
  Оно для завтрашнего дня мне силы даст.
  
  А коль я пуст, тогда и дни я мерил зря,
  И мне не страшно, что они, как сор, сгорят.
  
  Так, то с надеждою, то без, - всю жизнь в пути.
  И знаю: времени в обрез, и не дойти.
  
  Ритмично кровь стучит в виске, как метроном.
  Мы все висим на волоске, и всё ж - идём.
  
  Иначе жизнь потянет вниз без лишних дум.
  И я шепчу себе: "крепись!", и чуда жду.
  
  Лешуков Александр
  
  ***
  Страшен не страх, а бессилие совести,
  вес слабой надежды, ошибок груз,
  гнев тянет к земле свинцовыми гроздьями
  окровавленных ягод, горьких на вкус.
  Страшен не страх.
  
  Страшен не страх, а молчание ближнего
  в миг, когда шёпот может спасти,
  стадо без пастуха переполнено смыслами,
  потому и не знает - куда идти.
  Страшен не страх.
  
  Страшен не страх, а бесчинство бесправия,
  заученность фраз, движений, шагов,
  правилом правят пальцев неправильность -
  слишком тонок - прозрачен - их фарфор.
  Страшен не страх.
  
  Страшен не страх - отражение в зеркале,
  колюще-режущее лицо,
  взгляд опустелый сомнений не ведает,
  не знает и кубок - в нём кровь иль вино?
  
  Страшен не страх.
  
  ***
  Осень, синего неба елей,
  Сосен шёпот над сонной землёй,
  Еле слышная музыка тёплых теней,
  Нетревоженных трав боль.
  Ни пугливых зверей, ни ворчания птиц,
  Есть лишь шелест студёный ручья,
  Ежевичная изгородь скрывает труды
  Сумасбродного гения - дня.
  Он старался успеть выйти в город до тьмы,
  Любоваться закатом с освещённых террас,
  Но осенние сумерки коварны и злы -
  Целовали в лицо сонмом сладостных фраз -
  Едва вырвался день, прогорел и угас.
  
  ... Осень. Синего неба елей...
  
  ***
  Нет мечты, потерялась, пропала,
  пала жертвою дней, беспокойности сна,
  пахнет прелость могил оскорбительным ядом,
  словно под одеялом, под снегом дома,
  что чужими нам стали, литая свобода
  каркасов, решёток, лифтовых шахт,
  в колодце двора недоступные звёзды
  и облаков несвятая игра.
  
  Мне бы утешиться, знать, что ты рада,
  что больше не слышишь ни стона, ни сна,
  что в пояснице уже не стреляет,
  что кончилась эта слепая война
  с собственным адом в ободе рамы
  зеркала старого - друга? врага? -
  мне бы утешиться, мне бы собраться
  да только не той уже стали рука -
  
  устала, уснула. И я в след за нею.
  Очки отложу да прилягу как встарь,
  хмарь из окна станет тенью и небылью,
  бельём, что с балкона сорвала гроза,
  а утром проснёмся чуть раньше друг друга,
  но, словно бы в страхе разрушить покой,
  зажмуримся крепко, протянем руки...
  ... и пальцами воздух до слёз сожмём.
  
  Нет мечты.
  Потерялась.
  Пропала.
  
  Белова Алина
  
  Смерть
  
  Смерть на мрачных могилах проклятий,
  Грызла в муках уныния след.
  И стекал в бездну слёзных объятий,
  Лёд несбывшихся мрачных надежд.
  Упакованы мощи гордыни,
  В идеал калиброванных дум.
  Смерть читала скрижаль на латыни,
  Составляя молитвы из рун.
  Соки выжатых мук и разлуки,
  Разливались в слезу бытия.
  Смерть хлебала настойку от скуки,
  Кости нравов бахвальства жуя.
  Нервы лени в тени отражались,
  Грань безмолвья гремела в глуши.
  Тени света во тьме растворялись,
  И горели тоскливо в печи.
  
  Идиотизм, абсурд
  
  Время двигалось к закату,
  День чесал ночную мглу.
  Воздух полз как по канату,
  Сквозь небесную мечту.
  
  Время лихо закрутилось
  В пыль несбывшихся надежд.
  И неспешно опустилось
  В мрак нечитанных депеш.
  
  В клеши праздно разодетый,
  Шел ботинок по воде.
  Свет чернел, зимой согретый,
  Залежавшейся в ведре.
  
  Клином по небу летели
  Два пингвина на юга.
  Хором им вдогонку пели,
  Расцветая, облака.
  
  Хоровод дубы водили,
  И крутились средь берез.
  Птицы в омуте курили
  Лепестки из алых роз.
  
  Под подушкой у окошка
  Вырос гриб как помидор.
  Тень, зубастая, как ложка,
  Превращала мрак в узор.
  
  Плыл кирпич в пустыне брасом,
  Вверх по замкнутой дуге.
  Бесконечность ровным часом
  Прервалась на волоске.
  
  Время ссыпалось по крохам,
  В чан былого забытья.
  И угасли с черным вздохом,
  Блажь, любовь и красота.
  
  Шатайло Александр Николаевич
  
  Больше ничего не надо иметь
  
  до конца бы
  собрать душу -
  не искать её больше
  среди разного люда
  на небеси
  
  не просить закурить
                    скажем у Брежнева
  не спрашивать
              скажем у Ремарка
  где винца прикупить
  не сидеть с Чайковским у озера -
  не искать ответы
  на вопросы
  ещё с той земли
  
  а сразу с этим стихотворением -
  в театральное!
  возможно я уже готов
  играть не слабых людей -
  
  шучу! -
  
  я просто прочту молитву -
  помолюсь за детей
  с непонятной душой
  которую надо растить и растить
  
  как в небесах душа ребёнка
  растёт?
  
  что она успела взять с собой?
  
  любимую куклу?
  водяной пистолетик?
  
  свои сопли?
  мамину помаду?
  папины плечи?
  
  а как же
  собственные дети?
  собственный автомобиль?
  собственные книжки?
  
  разве смысл жизни
  не в том
  чтобы душу растить?
  чтобы и Бог стал богаче?
  
  как руки ребёнка
  станут сильными?
  
  что это
  за душа
  которая
  не умеет рулить?
  не может на вершину подняться?
  
  не умеет сваривать трубы?
  не умеет детей лечить?
  
  (зато помнит что в песочнице
  осталось красивое ведёрко)
  
  зачем такая душа на небе?
  
  может не только Мария святая?
  
  может каждая женщина
  носит готовую душу в утробе -
  которой ничего
  не надо больше уметь -
  просто родись и дыши
  проси у мамы котика
  набирай песочек
  в красное ведёрко в белый горошек
  скучай по маме
  когда ты в детском саду
  
  Смешная минутка
  
  Минутка такая маленькая,
  А не сдаётся,
  Идёт к своей цели,
  Набирает вес.
  
  Ей нравится
  Быть толстой.
  И смеяться
  Над толстыми.
  
  Но только
  Не над собой.
  
  Моя сестра не хотела быть толстой,
  Но минутка тыкала в неё своим гадким
                   зеркальцем -
  И сестра отражалась.
  
  Однажды минутка зашла
  На минутку,
  Чтобы посмеяться,
  Но не увидела мою сестру -
  Её засыпали землёй
  И разошлись по домам.
  
  Минутка увидела себя
  Жирной,
  Противной и смешной.
  
  Моя кровь
  
  Хлопал
  Хлопал
  
  А комар
  В ванную залетел
  Красные губки
  Ополоснуть
  
  Сел на белый кафель
  Очарованный его блеском
  
  Удар полотенцем
  Размазал комара по стенке -
  
  Смешались
  И крылья
  И ноги
  
  Разбитые губы утонули в красном
  
  Но был ещё жив
  Похищенный человечек
  И он размышлял:
  
  А ведь самолётик летал
  Летал
  
  В нём была моя кровь
  
  Шищенко Евгений Владимирович
  
  Музыка
  
  Für Klaus Sch.,
  einen Dünenlabyrinth
  
  Музыка,
  Как экзамен.
  Когда она перестанет,
  Ты поставишь себе оценку.
  Но не узнаешь,
  Какую и
  Зачем.
  
  Музыка,
  Как движение.
  Ты танцевал
  Неподвижно.
  Заранее неизвестно,
  К какому жесту
  Принудит тебя
  Боль.
  
  Музыка,
  Как рассказ.
  Не уворачивайся от лезвий
  Этого языка.
  Какого-то.
  Ведь всё равно
  Тебе не ответить.
  
  Музыка,
  Зачеркнувшая заголовки,
  Разорвавшая композитора,
  Входит к тебе
  Без спроса.
  
  ...
  
  Музыка,
  Как дождь.
  Брызжет в ладони.
  В них
  Твоя мера
  Твоей воды.
  
  Ad musicam vadens ...ad musicam festinans
  
  Самонадеянно полагая,
  что жизнь - сама по себе поэзия,
  и музыка - журчанье её потока,
  я бросил читать.
  Самонадеянно уверовал,
  что люди сплошь поэты и музыканты
  или хотя бы
  пристальные и понимающие
  зрители.
  ...А они -
  буквы и ноты
  в симфониях мечтателей и тиранов.
  И боги их,
  безотносительно возраста,
  как линии в нотном стане,
  гонят чернорунное стадо
  в пламя побед,
  на престолы распятий.
  
  Но забросив книги,
  я так и не смог расстаться
  с музыкой,
  этой звенящей бессмыслицей,
  что меньше, чем запах,
  ярче, чем цвет.
  Ток её -
  речь божества,
  ветер в вершинах сосен,
  сотрясающий дух до корня.
  Гимн
  строителя башен,
  - и песнь стихии,
  что безразлична к злобе своих извивов,
  к порядку и разрушенью.
  Вот-вот опровергнут трубы
  в вышних:
  "Стань и танцуй!"
  
  Буду теперь
  музыкою читаем.
  
  Sit mihi musica...
  
  1.
  Пусть музыка проскачет надо мной!
  Из грив её не вспомню ни одной.
  Но вмятины озёр на трактах рек
  Равнине дарит вольный этот бег.
  
  Почудилось: пространство - мой фетиш,
  А знание - пейзажа перелив.
  С ним всё равно - поёшь или молчишь,
  Дорогой сыт и городами жив.
  
  Обыденная плоскость, пробудись!
  От труб нездешних раскололась высь.
  Как органист, танцуя на басах,
  Иду тропой в рокочущих лесах.
  
  2.
  Кто слышит музыку - легко живет один:
  Для гостьи места в комнате немного.
  Не дольше такта тишь, тоска, тревога.
  Кому легки они, тот сможет жить один.
  
  Кто слышит музыку, тот должен жить один.
  Он правит всё по злой линейке нотной,
  Сам не звеня, сечёт кнутом бесплотным.
  Тот слышит музыку, кто должен жить один.
  
  Тот слышит музыку, кто долго жил один, -
  В струе под краном, в цокоте трамвая.
  Толпы́ притоп и сплетни забывая,
  Не слыша лишнего, он с музыкой един!
  
  Мы пьём и пьём её, а хлеба нет - едим.
  
  Мурыгин Александр Сергеевич
  
  Утренний минет
  
  утренний минет
  тень доктора Боткина
  постфактум
  скверный скверик
  имя любовника
  гоняясь за ветром
  улыбка в октябре
  монограмма матки
  приближение к не-бытию
  язык Гёте
  жалкое, вечное, последнее
  как хочешь
  
            утренний минет
            вера - момент какой-то беспонтовой идеи
                                              /Саша Бешеный
  да-да,минет - та же молитва,
  которую читают на подоконнике грязным утром
  в однокомнатной одиночке, где одна на всех вилка,
  коврик для асаны "слепая собака" и теплый абсент,
  невыразительный как взгляд альцгеймерника
  .......................................
  какие страницы выдраны в твоём Откровении?
  отчего искусаны пальцы? ими закусывали?
  ...так лети медкарточка самолётиком шизофренички,
  расскажи козлам за утренний минет!
  
            тень доктора Боткина
  ...скомканные чеки - эти сбывшиеся хотелки,
  истории (stories) истерик, после которых привычное расстёгивание
  ........................................
  на этом снимке не понять ни-хера:
  это костный мозг или тонкая белая нитка души?
  а чернота вокруг - ночь игры в маджонг
  так учит санитар...
  у него привычка ошибаться палатой после мензурки спирта
  ................................................
  "спи, спи...", не броди по потолку жёлтой тенью доктора Боткина
  
  
            постфактум
  ...сонный взгляд сонных глаз, текст из одних опечаток,
  где все имена - с маленькой буквы
  .............................
  разве это главное в жизни,мой милый линейный контролёр?
  "я всегда еду лишний перегон", у меня запоздалый оргазм,
  типа постфактум
  это то что происходит в последний момент, на пороге счастья
  с рукой, полной козырей,в сладкой вате боли, где
  большие маковые головки
  ........................
  послушай, послушай 118-й псалом! в
   нем ни слова о Боге, а только про грехи и кары,на выбор
  
            скверный скверик
  сыномания,дочканемия...
  все болезни от детей
  ...................
  в этом скверике их нет, потому что сюда нельзя с собаками
  и теперь не найти серёжки фальшивого золота
  только околевшую на скамейке пьянь
  ...............................
  скверный скверик...
  
            имя любовника
  прижмись к дереву...
  ты услышишь и вспомнишь
  ,.......................
  как тебя били: "назови имя любовника..."
  
            гоняясь за ветром
  покой лечит, одиночество исправляет...
  именно и только!
  в этом смысл толстых стен в старых тюрьмах,
  но и туда залетают ангелочки желаний
  ..................................
  желания дремлют в метро, а не люди
  у людей не бывает таких лиц
  ..........................
  ...мы ещё долго гонялись за ветром
  с обнимашками и акцентированным поцелуйчиками
  
            улыбка в октябре
  девочка живёт в толстой тётке,
  которая кормит кошек кровяной колбасой
  .................................
  типа в любой жизни затаилась смерть
  капелькой мёда в уголке рта
  там, где родинка
  ...........................
  твоя улыбка как упавший каштан
  его спрячет октябрь
  
            монограмма матки
  когда "не осталось сил плакать"...
  (у любви есть и такая форма)
  ..........................
  ...в заброшенном карьере учиться у ворон
  картавому языку
  ..........................
  ...расстегнись!, пусть проступит матка
  типа монограммой
  
            приближение к не-бытию
  белый мотылёк сел на шейку лифчика...
  ............................
  какие должны быть крылья у криков?
  ............................
  стекло... и паутина!, пьяные штормом корабли
  ...мы, судя по всему, бездомны и особенны
  как аэродинамика листа фанеры
  ............................
  каждый шаг приближает нас к не-бытию,
  вот мы и смеёмся...
  
            язык Гёте
  спой что-нибудь пока мы одни...
  у меня ведь тоже есть сердце размером точно с кулак
  ...........................
  два полицая объясняют то, что я и так знаю:
  ауген должны быть цузамен, типа такой орднунг...
  суют папирхен на языке Гёте
  ну как тут жить?
  
            жалкое, вечное, последнее
  вываливаю из пакета гуманитарку:
  стринги старого гея, бархатная бабочка еврейского мальчика-скрипача,
  китайский пластиковый цветочек с запахом формальдегида...
  ...........................
  ты помнишь это лето?
  было так до жадности жарко...
  ............................
  летом многое кажется вечным, даже последним
  
            как хочешь
  завтра утром ты умрёшь, а я
  узнаю об этом где-то через месяц...
  .........................
  ведь формально мы разведены
  и ты умрёшь типа без меня
  ,........................
  такая смерть не принуждает жить
  тут хочешь живи, а хочешь - нет
  
  Есликова Ольга
  
  Яблочное
  
  Триптих
  
  *
  Из прошлого века внезапно приходят сны:
  Аллея тениста вдоль озера, ивы шепчут.
  Наверное, осень.
  Ранняя.
  Сожжены
  Другие приметы.
  Прохладно. Тревожно. Вечер.
  Маячат (итогом классическим) фонари,
  Притягивая ненавязчиво тело (душу?).
  Сто окон встречают закат.
  И не повторить
  Весь ряд незатейливый, вечности не нарушив.
  И падают яблоки, будто на небесах
  Привязано каждое крепко к звезде.
  Послушай!
  Звезда (или яблоко) корчится на весах:
  Еще повисит
  Или вдруг устремится к суше.
  И кто-то наивный отпустит желанье в ночь,
  Надеясь, что вот оно, счастье, летит по небу.
  Земля принимает жертву.
  И не помочь,
  И не оценить,
  И не осознать ущерба.
  
  **
  А перед замком пруд. В воде стоячей
  живут своею жизнью облака.
  Они бегут, вчера и в настоящем.
  Они подвижны.
  Времени река
  позволила зеркальной водной глади
  придать движенье, отразить восторг
  летящей стрекозы,
  строки в тетради,
  фиксирующей сущее.
  Итог
  закономерен
  (или не просчитан?).
  По-прежнему свободны облака.
  И времени не объективна свита.
  Что наша жизнь?
  А наша жизнь - река.
  
  ***
  Если тебе перекрыли путь - борись!
  Пусть не доступна Двина, на Лучосе - жизнь!
  Можно объехать город по кругу, но
  Будешь ты в пункте Б. И не все ль равно,
  Сколько потрачено времени, если ты
  Преодолел разобранные мосты,
  Способ нашел проехать по грани, и
  Песню сложил окраинам ранним. Дни
  Множатся, множатся. Ты в них всерьез завяз.
  Думаешь, что бытия беспредметна вязь.
  Близится осень, и звезды летят в траву.
  Звезды (а, может быть, яблоки?). Не пойму.
  
  Аделина Мирт
  
  О чём думает дельфин, выпрыгивая из воды...
  
  Его звали мечтателем,
  он был лучшим охотником,
  гонялся за стаей среброчешуйчатых, словно за кометой,
  спускался на дно, чтобы касаться подводных звёзд,
  но они не светили,
  не звучали,
  не пели ему
  тогда, когда те,
  что загорались на дне чернеющего неба
  манили,
  заставляли вспарывать толщь тёмных вод в лёгком полёте
  (а прыгал он выше всех)
  ради космоса,
  ради звёзд.
  Среди звёзд.
  Но мерцающие небесные рыбы никогда не были родными,
  и только чёрные дыры поглощали обиду и отчаяние:
  ему снова не хватать с неба звёзд.
  Он возвращался.
  Падал в свою рутину.
  Но ныряя в отражения звёзд, словно попадал в портал,
  в иную жизнь,
  поднимая многочисленные пузыри...
  
  Снова пузырится убежавший кофе:
  "В бездну, - шепнёт, - и так сойдёт".
  Сядет на ковёр в позе лотоса,
  босая,
  в пижаме,
  защёлкает клавиатурой,
  выбирая буквы,
  которые столпятся в глаголы:
  "действуй",
  "беги",
  "шевелись",
  "ты уснул там что ли?".
  А осень рвётся дождями, листопадами в закрытые окна,
  требует больше внимания,
  но автора здесь уже нет.
  Автор пишет роман,
  где одинокий вояджер
  застрял в космосе
  над планетами...
  Снимает запотевшие очки,
  стирает слёзы и копит гору салфеток.
  Его судьба предрешена.
  До финала не дотянет...
  Ей больно.
  Она не желает этого,
  но больше не видит продолжения истории.
  В космосе ведут вечную битву - жизнь и смерть
  на грани миров,
  и алчущий острых ощущений читатель вершит судьбу.
  А в реальности плавится время
  и капли бьются в стекло...
  
  Бьётся в иллюминатор "Мечтателя" космический мусор.
  Скорость может решить судьбу!
  Он успеет до базы -
  долететь,
  донырнуть,
  доплыть...
  плыть...
  снова в дреме грезит о море, которого никогда не видел...
  В воду нырнуть и потрогать пятиконечных звёзд.
  Они другие.
  Не светятся.
  Не влекут...
  И морская тишь отличается от абсолютной космической.
  Откуда он это знает?
  Просто ему часто снится глубина.
  Но кислорода всё меньше...
  
  Он просыпается.
  Всплывает на поверхность.
  Дышит.
  Один за двоих.
  Мечтательно смотрит в космос,
  и творит свой млечный путь.
  Падают целые созвездия,
  и он яростно щёлкает желания...
  
  Щёлкают уставшие пальцы.
  Автор смеётся сквозь слёзы,
  допивает остывший кофе,
  и пишет новый финал.
  
  Радио ловит сигнал.
  Раздаются щелчки,
  и вояджер слышит,
  что помощь близка...
  
  Извне
  
  падаешь в ойкумену
  из внешнего космоса
  проваливаешься в бездну
  где нет звёзд
  нет выхода
  матовое стекло льда вместо неба
  достигаешь дна
  ловишь волны в призрачном океане
  сгущается молоко
  обретает память
  внедряет страхи в сновидения
  ловишь вибрации вселенной
  оживают воспоминания
  покрываются трещинами
  разбиваются на пазлы
  делаешь выбор
  глотаешь воду
  воздух
  вопли
  бьёшься о сосуд
  соскальзываешь в новую пропасть
  запутываясь
  попадаешь в вихрь последовательности
  чувствуешь прикосновение извне
  слышишь ритм
  он был здесь всегда
  затихаешь
  смиряешься
  это твой дом
  он растёт вместе с тобой
  многослойно
  многоэтажно
  многопространственно
  обрастаешь
  хватаешься пальцами за возможность
  только привыкаешь к темноте
  только находишь ориентиры
  где небо
  где дно
  тебя вытесняют
  выплёвывают из невесомости
  и перерезают пуповину
  
  Пока закипает чайник
  
  Растворяется в утреннем кофе ночной недосып,
  закольцованный мир, искажённый в любом зазеркалье.
  Отпускает свой хвост уроборос и хаос творит.
  Сквозь реальность одну проникает реальность другая.
  По блокноту мелькают слова, собираются в стих.
  Строфы сыплются в пламя ладоней и вмиг догорают...
  Обескоженной ловишь абзацы - сюжетом живёшь,
  но сбивает цепочку картин закипающий чайник.
  
  Бесконечное утро растает с остатками сна,
  и рассеются грани времён и туманных видений.
  А за окнами ливень пройдётся по пропасти луж
  и к асфальту приклеит ковёр обескровленных листьев.
  Серый город смешает палитру из света и тьмы,
  и размажет беспечно по стенам и душам прохожих.
  Мимо новых порталов по улицам спешно пройдёшь,
  Запирая в себе ненадолго каскад отражений.
  
  Возвращает в реал снова ящер, глотающий хвост.
  Тает кофе и тосты румянятся в форме для вафель.
  Я созвучна с тобой в этом мире придуманных снов.
  Только кто я? Эрзац? Персонаж? Или всё же исходник?
  
  Фомальгаут Мария Владимировна
  
  ...опрокинутых зим
  
  Мне покой незнаком,
  У меня кутерьма -
  И весна кувырком,
  И вверх ногами зима,
  До, и вместо и после
  Бегу от судьбы
  Там, где рыжая осень
  Встает на дыбы.
  
  Не могу быть гоним,
  У меня столько нет
  Опрокинутых зим,
  Опрокинутых лет.
  
  Год от года в снегу
  И в туман голубой
  От судьбы я бегу
  И бегу за судьбой.
  Лишь покажется где-то:
  Поостыли бега, -
  Вверх тормашками лето
  Бросает в снега.
  
  Не могу быть гоним,
  У меня столько нет
  Опрокинутых зим,
  Опрокинутых лет.
  
  Среди утренних звезд
  Январей-сентябрей
  Я удачу за хвост -
  Поскорей, поскорей,
  Лишь касается лба
  От удачи вуаль,
  Снова гонит судьба
  Из июня в февраль.
  
  Не могу быть гоним,
  У меня столько нет
  Опрокинутых зим,
  Опрокинутых лет.
  
  Времябой
  
  Так за датою дата
  И сейчас и когда-то
  И в минувшее, и впереди,
  Время с нами сражалось
  Без намека на жалость,
  И без шансов для нас победить.
  
  Хороводится,
  Сумасбродится
  И покоя вовек не даёт
  Настигающий,
  Убегающий,
  Времябег, времябой, времялёт.
  
  Когда время вручает,
  Нас со смертью венчая,
  От веков несчастливый билет,
  Без единого слова
  Мы стараемся снова
  Ухватиться за краешек лет,
  
  Хороводится,
  Сумасбродится
  И никак не застынет навек
  Настигающий,
  Убегающий,
  Времялёт, времябой, времябег.
  
  Вопрошают народы,
  Где ушедшие годы,
  На какой неоткрытой звезде,
  Может, кто-то когда-то
  Остановит закаты
  И рассветы удержит в узде.
  
  Хороводится,
  Сумасбродится
  И куда-то зовет за собой
  Настигающий,
  Убегающий,
  Времябег, времялёт, времябой.
  
  Продаю мечты
  
  Стараясь до темноты
  Вернуться в уютный кров,
  Прохожие спотыкают шаги о вечер,
  А я продаю мечты
  По сто рублей за ведро,
  Стою, никем на площади не замечен.
  
  Кому-то дарят цветы,
  Кому-то не по пути
  А кто-то упал, туманами запорошен,
  А я продаю мечты
  Со скидками и в кредит,
  О мире и о чем-то еще хорошем.
  
  Все тротуары пусты,
  И двери все на засов,
  И осень пьет ванильный плед шоколадный,
  И вянут мои мечты
  На площади у часов,
  Не взятые ни со скидками, ни бесплатно.
  
  Молчу про свою беду,
  Не закричу ни на миг,
  Все так же напускаю я вид беспечный...
  ...Наутро люди пойдут,
  Пойдут в безмечтовый мир,
  Искать мечты, порастерянные навечно.
  
  Кирьякова Инна
  
  Четвёртое измерение
  
  Для клевера и родника нет человечьих слов -
  Травяные и лунные есть. А те - забыли.
  ...Вечно юн, в медовой пыльце, Тир-на-Ног,
  И ветры над ним зелёные и голубые;
  
  Зурбаган не построен, Каперна ещё не видна,
  Но земля уже пахнет солью и потом рабочим,
  И, упившись чернильной брагой, бушует луна,
  И тенью руки - быстрее - бежит по строчкам.
  
  Солнца чёрных вселенных успели остыть.
  Танцуют, рождаясь, реки миров зелёных.
  Говорят, что три измеренья картонно-просты,
  Но рвутся штормы во все проломы картона.
  
  Баллада
  
  Не горит свеча. Не горят костры.
  Сердце только плохого ждёт.
  Семёрка серебряно-чёрных рыб
  Летучую лодку несёт.
  
  "Мы летим туда, где вечная тьма,
  Где сырость, и ржа, и лжа,
  Где сон-трава и плывёт туман,
  Где безогненных душ урожай".
  
  Но если светильник в сердце горит -
  Одним из тайных огней -
  Он не отблеск звезды, не отсвет зари,
  Но Бог отведёт гостей.
  
  ***
  Говорят о своём негромко планеты и солнца -
  пчёлы бессмертные в разноголосии слитном.
  Стол уходит в песок, бумажная крыша рвётся.
  "Голос мой сохрани...". Падают сливы.
  
  ...Где-то в созвездии Голубя тоже закончилось лето,
  у моего двойника на веранде корзины яблок,
  пьёт она чай ледяной и носит браслеты,
  дан ей медовый закат и счастливая лёгкость ямбов.
  
  Я гадала по книге - все строчки добро сулили,
  только дни неслись, как с рельсов сошедший поезд.
  Всё из рук валилось. Ухал злорадно филин.
  А страх говорил, что "завтра" не будет вовсе.
  
  Тревога-надежда - маятник без перемены.
  В луже - крабами, брошенными на отмель -
  под чьим-то ботинком звезда и стекло вперемешку.
  И бьют кусты дождём по лицу наотмашь.
  
  ...Плющ, разросшись, по саду развесит плети,
  дубы поднимут валторны скрученных листьев,
  и всё, и вся подхватит великий ветер,
  раскидывая дневники, и кольца, и письма.
  
  Жукова Наталия
  
  Рай над бездной
  
  Земля. А под нею - ад.
  Нас тянет к земле: притяженье.
  Взлететь был бы каждый рад,
  Но падать легко. Пораженье
  
  Мы терпим, стараясь взлететь,
  Парим! Но недолго. И оземь!
  А в Небо так сладко смотреть!
  А сами грехи в душах возим.
  
  А ниже - кору расколоть -
  Там огнь, лавы, трещины - страшно!
  И тянет земля нашу плоть!
  И мало идут в рукопашную!
  
  Земля, а под нею ад весь!
  Проклятая бездна лукавит
  Мы боремся слабо. Мы здесь -
  А Небо над бездною - ПРАВИТ!
  
  Не можем взлететь - хоть смотреть!
  Хотя б говорить с Небом радостным!
  И Цель чтоб благая! Гореть!
  Душою плыть! Трудно. Но благостно!
  
  Уходит лето постепенно
  
  Уходит лето постепенно,
  Но нам его шаги слышны...
  Туман над полем млечно-пенный,
  Цветочный милый звук струны,
  
  И все теплеющая зелень,
  И сладость терпкая плодов,
  И день коро́ток, не безмерен,
  А ночью робость холодов.
  
  А ночь уже темна, как бархат,
  Устойчива, но все ж легка,
  И рано покрасневший запад,
  И дождевые облака...
  
  Ах, как красиво, деликатно
  Уходит лето каждый раз!
  И все же каждый раз внезапно...
  Как в первый раз. И в осень нас...
  
  Вечная пауза
  
  Вечная пауза - это молчанье надгробий.
  Вечная пауза - Родины-Матери крик.
  Вечная пауза - младенец, убитый в утробе.
  Вечная пауза - боль, к которой привык.
  
  Вечная пауза - это застывшее прошлое,
  Бывшее жизнью когда-то недавно-давно.
  Очень плохое, а может быть, очень хорошее...
  Кадр застывший в далеком немом кино.
  
  Вечные паузы в душе есть у каждого
  Кто пережил боль утрат и предательств нить.
  Пусто́ты души, что когда-то любила и жаждала...
  И отмерла, чтобы не было больно жить.
  
  Валентин Надеждин
  
  Перевод "Сонетов с португальского" Элизабет Барретт Браунинг
  
  01. "I thought once how Theocritus had sung..."
  
  Прочтя, как воспевает Феокрит
  Те лучшие и радостные лета,
  Что смертным достаются, словно лепта
  Судьбы, их не забывшей одарить,
  
  Сквозь слёзы я припомнила тогда,
  Исполненные грусти и печали,
  И сумрака, в который облачали
  Меня, мои минувшие года.
  
  Но, плача, вдруг почуяла - за мной
  Явился некто, и рванул мне косу,
  И властно вопрошает за спиной:
  
  "Кто держит тебя крепко? Угадай!" -
  "Ты смерть!" - не удивилась я допросу.
  "Не смерть! Любовь!" - послышалось тогда.
  
  15. "Accuse me not, beseech thee, that I wear..."
  
  Я попрошу - не обвиняй меня,
  Что грустен взгляд мой и лицо недвижно:
  Мы смотрим так по-разному на жизнь и
  Нам не сиять на равных в свете дня.
  
  Я, как пчела внутри хрустальной вазы,
  Внутри любви божественной твоей -
  Мне вылетать не к спеху, как и ей,
  Хоть путь наружу вовсе не заказан.
  
  Я долго-долго на тебя гляжу -
  Любви конец я за любовью вижу,
  За памятью забвенье нахожу:
  
  Окинуть взглядом сможет человек,
  Забравшийся куда-нибудь повыше,
  Всю горечь моря за водою рек.
  
  17. "My poet, thou canst touch on all the notes..."
  
  Поэт мой! Ноты все тебе верны,
  Что между ДО и ПОСЛЕ есть у Бога -
  Из рёва мира вычленяешь строго
  Ты музыку на фоне тишины
  
  И с ней противоядие несёшь,
  Что все людские горести излечит -
  Бог возложил сей крест тебе на плечи,
  А мне - лишь только ждать тебя - и всё!
  
  Я, милый, всем готова стать тебе:
  Надеждой - чтобы радость воспевалась,
  Печальным происшествием в судьбе -
  
  Чтоб спеть о нём... А, может, тень пора
  Как пальме дать, чтоб песнь под ней слагалась,
  Иль склепом стать, дав отдых... Выбирай!
  
  Стрелогор
  
  Ха!
  
                          Ха!
  
  В окоп, с утра -
                    сквозь зубы:
                                        "Привет,
                                                    пока".
  Язык - тесто.
                    Зеркало:
                              "Кто это?"
                                        - Я? Мда-а...
  Воздуху дай!-
                    рву ворот,-
                              Ад или Рай?!
                                            Чей голод?
  Сотри память
                плохой след.
                              Все хорошо.
                                         Кризис? Нет!
  
  Мы не коты!
  
  Мы не коты!
                          Да, мы так!-
  Елки зеленые,
                       да, как умеем!
  Эй, антенны,-
                      не цепляйтесь!
  Провода под ногами
                            паутиною...
  Споткнулся, все-таки!
  
  Скользко,-
                              цепляйся!
  До трубы ползи,
                            разгоняйся!
  Прыжок!
                  Рукой за карниз,
  Чей-то балкон,-
                                    повис.
  
  Рука клешней,
                вниз не смотреть!-
  С ума
                  желания сводят...
  
  Тянись!
          (завтра точно начну, -
            зарядка, пробежка...)
  Тянись!
  
  - Что, не можешь?
                                  - Могу!
  
  - Держись!-
                    кричат с земли.
  
  (Черт,- засекли).
  
  Автомеханическое
  
  Механику, "сбежавшему от нянек", посвящается.
  
  - Эй, ремкомплект!
  - Кто? Я?
  - А кто же?!
  Этикетку снимай,- ремзона!
  Э, инвалиды,
  запчасти прибыли!
  Голяшись! Мазутные
  Тачки беспутные.
  Задирай капоты!
  Сейчас
  Лечить вас
  Буду!
  
  Флинт Киборд
  
  Жизнь в картинной галерее
  
  Жизнь в картинной галерее
  Неприкаянно уныла
  Мы скурили акварели -
  Ни хрена не продолбило
  
  Жизнь в картинной галерее
  Неприятна очень сильно
  Мы закутались в ливреи
  Было потно и дебильно
  
  Жизнь в картинной галерее
  Неопрятна и щекотна
  Мы стеснялись, но смотрели
  На пятнистые полотна
  
  Жизнь в картинной галерее -
  Это жизнь на адской кухне
  Наши лица загорели,
  Загрязнились и опухли
  
  Жизнь в ботаническом саду
  
  Жизнь в ботаническом саду
  Полна уныний и печали
  За нами ползал какаду
  Но мы его не замечали
  
  Жизнь в ботаническом саду
  Не вразумительна ни разу
  Хвала трескучему труду
  Позор ползучему экстазу
  
  Жизнь в ботаническом саду
  Извилиста и перманентна
  Я никогда вас не найду
  Без балюстрады из цемента
  
  Жизнь в ботаническом саду
  Возможна разве что по пьяни
  Дудел диджей в диджериду
  Забыв о скрипке и баяне
  
  Жизнь в ботаническом саду
  Беспрецедентна и фатальна
  Мы расчехлили чехарду -
  Она запрыгнула на пальму
  
  Бонустрак
  
  Однажды утлою весной
  Мы перлюстрировали кафель
  Стоял зыбучий перегной
  И пресс для всесторонних вафель
  По каждой секции стекла
  Ползла недужная речёвка
  Какая сила так смогла
  Без нас набедокурить ловко?
  Какая странная страна
  Простых неоднородных женщин!
  Мы излучаем ордена
  Их дохрена
  А нас всё меньше
  
  Винокур Роман
  
  Мечтает о счастье любой человек
  
  О Боже, построенный мир не разрушь!
  Пусть в битвах не гибнут солдаты,
  А буйных сошли в первобытную глушь
  Без водки, штанов и лопаты.
  
  Там каждый мужик неотёсан и груб,
  Суровы немытые леди,
  И вепрь - огромен, и тигр - саблезуб,
  В пещерах таятся медведи.
  
  Там рощи без просек, поля без дорог,
  Сады и селения - редки,
  Трубит первобытный охотничий рог,
  Бегут босоногие предки.
  
  Хоть с неба студёные хлещут дожди,
  Спешит за добычей погоня.
  Потом всё поделят крутые вожди,
  И это почти как сегодня...
  
  Мечтает о счастье любой человек,
  Но призрачны райские кущи:
  Закончится вдруг термоядерный век,
  И каменный станет грядущим.
  
  Кроманьонец
  
  На нём безрукавка из шкуры оленьей,
  Из кожи лосиной его башмаки,
  Но ветру и стуже открыты колени,
  А голые руки и плечи - крепки.
  
  Остёр наконечник у трости кремнёвый,
  Для дальнего боя в запасе праща.
  Пытлив и настойчив разведчик суровый,
  Для племени новые земли ища.
  
  Но вдруг из груди вырывается песня
  О том, что прекрасен сверкающий снег,
  Нежны облака в полусфере небесной,
  И хватит еды и пещеры для всех...
  
  В морозный рассвет, не страшась бездорожья
  В краю, где ещё не бывал человек,
  Он брёл по скрипучей холодной пороше -
  Мой предок, родившийся в каменный век.
  
  Седая Ассоль
  
  Дождаться любимого друга
  Не каждой Ассоли судьба.
  Стоит на утёсе старуха,
  Сутула, больна и слаба.
  
  Лишь морю и ветру известно,
  Ведь нет у старухи родных:
  Была она юной невестой,
  И был капитаном жених.
  
  Ждала она милого Грея,
  Прекрасна, скромна и нежна.
  Он плыл, парусами алея,
  Но в мире случилась война.
  
  В газетах - победная сводка,
  Но волны торпедой пиля,
  Чужая подводная лодка
  Всплыла на пути корабля...
  
  Полвека не может подруга
  Забыть своего моряка.
  Стоит на утёсе старуха
  И верит, что встреча близка.
  
  Рышкова Елена
  
  О, незначительность моя
  
  О, незначительность моя,
  Тебе вовек я благодарна
  За то, что выставляла крайней
  С любого бока бытия
  И, не пороча, но хваля
  За каждый подвиг возвышенья
  Над тьмой бездонного сомненья,
  Меня спускала ты до дна,
  Ведь в точке равного отсчёта
  Дну сопредельна высота.
  Тому, кто знает цену взлёту
  Их соразмерность не страшна.
  
  Если
  
  Если спросит мя кто-то, кому не страшна вина,
  - Выбирай между жизнью и смертью -
  которой ты больше подвластна,
  кто сильнее манит, кому не страшна зима,
  и кого вспоминаешь любя и наследуя чаще?
  Что отвечу, молча накручивая на перст
  километры минут и остаток на дне столетья?
  Ведь по левую руку стоит, защищая - Смерть,
  а по правую Жизнь, отрывая секундами лето.
  И под руки ведут в бесконечность, не зная куда,
  эти две неразлучные, очень ревнивые суки -
  если спросит незнающий веры, надежды, суда,
  что отвечу молча, держась за соседские руки?
  Да , наверное то, что они без меня - никуда,
  это я сохраняю их вечность в холодной и злой разрухе,
  потому и течёт на мельницы жизни вода,
  чтобы смерть молола и хлеб выпекала из му́ки.
  
  Как
  
  как мудрость безнаказанно слепа,
  как беззастенчиво опасна серость -
  им чернота за окнами близка
  одной - метафорой, второй же беспределом,
  поговорят на разных языках,
  прислушиваясь только к междометьям,
  и новое сомнут тысячелетье
  в хранимых для безделия руках.
  
  Носова Юлия Алексеевна
  
  Промокший, с дерева листок...
  
  Пустился дождь на самотек,
  И я грущу.
  Промокший, с дерева листок
  Припал к плащу.
  Я лист подброшу к небесам:
  Лети смелей!
  А он - беспечен и упрям -
  Спешит к земле.
  
  Что отпустила к небу твердь -
  Тому упасть.
  Над всеми нами только смерть
  Имеет власть.
  Закон един и сквозь века
  Неоспорим.
  Мы все сорвемся, но... пока
  Повременим!
  Я капли со щеки сотру...
  Пусть вечер мглист,
  Но ввысь поднялся на ветру
  Осенний лист!
  
  ***
  Широк размах у петербургской осени!
  И ветер рвет листву, нетерпелив,
  Фонарь бросает в лужу папиросиной,
  И треплет тени лошадиных грив.
  
  А в подворотнях - окриком ли, посвистом:
  "Гони, гони! Да будет враг разбит!"
  Отчаянно сражающимся ротмистром
  Несется дождь под громкий стук копыт.
  
  И бой, и бунт!.. Величие, свержение!..
  И кони, взвизгнув, встали на дыбы.
  Вся осень в Петербурге - отражение
  Российской необузданной судьбы.
  
  ***
  Август тихий, томительный, сладкий.
  Время ластится хитро и льстиво,
  Я неловко играю с ним в прятки,
  Чтобы стать на мгновенье счастливой.
  
  Счастья зернышки, крошки, крупицы
  Я пугливо ловлю, понемножку.
  Август - сладкоголосая птица,
  Время - хищник, проворнее кошки...
  
  О, мой август покоя не знает,
  Ни пощады, ни боя не просит...
  И летит перелетная стая
  Над землею в разверстую осень.
  
  Леонов Павел Владимирович
  
  Мы растеряли все узоры...
  
  Мы растеряли все узоры,
  Стоим, немые свесив взоры,
  Прося прощения у Бога,
  Его же предаём мы вмиг.
  Как сразу что-то вот не так,
  Так сразу кто-то виноват.
  Так сразу взор на небо -
  Крик - Конечно ты!
  Сидишь там, свесив ноги,
  О нас давно уж позабыв.
  А мы в тревоге строим, режем, колем,
  Стремимся и летим.
  Мы создаём и тут же рушим.
  Мы миллионы миллионов,
  Ради веры посылаем в ад.
  Ведь ты же сам сказал когда-то:
  "Как только кто родился,
  Тот сразу виноват!"
  Давай же нам ты поскорее счастье,
  Из рук вон плохи наши здесь дела,
  Живём мы от ненастья до несчастья,
  Живём мы от начала до конца.
  А нам хотелось бы иначе,
  Хотелось бы, как ты -
  Быть вечностью незримой,
  В созвездии мечты.
  Но мы стоим, немые свесив взоры,
  Прося прощения у тебя...
  Прости нас, Господи, за наши грешные дела,
  Прости за вздоры, что пишем мы, тебя любя.
  Ведь мы же ты, а ты - конечно, мы...
  Такие вот у нас узоры, такие вот мечты...
  
  Жить
  
  Свои зажигая любовью огни,
  По дороге ночной завывает метель.
  Быть может, впустую горят мои дни,
  Узором холодным по окнам плетя карусель.
  
  В далёкой, забитой глуши,
  На пороге последней войны,
  Чуть заслышав мотивы души,
  Вновь я вижу забытые сны...
  
  Печаль, не печаль.
  Тоска, не тоска.
  На небе, смотрящая в даль,
  Больная, немая луна.
  
  Леса и леса.
  Буреломы проблем.
  Кровь, коварство, слеза.
  И новая жизнь по старым ладам.
  
  Словно раненный волк,
  На последнем краю,
  Ветер рвёт всё вокруг,
  Воет мне на беду.
  
  Не хочу, не хочу,
  Про себя я молю.
  Каждый миг, как в бреду,
  То кричу, то шепчу...
  
  Лети же, мой сон, ко всем ты чертям!
  Ведь так ещё хочется быть.
  Ты меня слышишь, я сам!
  Сам я хочу ещё ЖИТЬ.
  
  Чайка Дмитрий Евгеньевич
  
  Никогда не возвращайся?
  
  По несчастью или к счастью,
  Истина проста:
  Никогда не возвращайся
  В прежние места.
  Геннадий Шпаликов (1937-1974)
  
  "Никогда не возвращайся
  В прежние места" -
  Это сказано, как видно,
  Было неспроста,
  
  Только тянет прогуляться,
  Где когда-то ты
  Нёс тайком от одноклассниц
  Девочке цветы.
  
  Ностальгия, что поделать...
  Только правит там
  Не твоя уж детства нежность,
  Чья-то суета...
  
  Никогда не возвращаться:
  Прожил и забыл,
  Ни всплакнуть, ни посмеяться?
  Может, ты не жил?
  
  У кого же в жизни есть чем
  Внуков восхищать,
  Есть места, что, пусть и в мыслях,
  Стоит посещать!
  
  Костёр в ночи слегка трещит...
  
  Костёр в ночи слегка трещит,
  Кидая отблеск робкий
  На чащу, что стеной стоит
  И на ручей наш звонкий.
  
  В палатку, что рукой подать,
  Ему уж не пробиться,
  А в ней уют и благодать:
  Здесь нечему случиться.
  
  В палатке аромат грибов,
  И запах пряный леса,
  И дым костра как дым веков,
  Ворвавшихся чудесно,
  
  И будто мы одни в веках,
  И в прошлых, и в грядущих...
  Но утра свет застигнет нас,
  Увы, домой идущих.
  
  Добронравина Татьяна Юрьевна
  
  Молитва
  
  Окончена заутреня, и в храме тишина,
  Но здесь, о, только здесь, я не одна,
  Здесь ты и я, и Бог меж нами,
  И свечи оплывают тихими слезами.
  
  Мой милый, мой любимый, мой родной,
  Не оставляй меня одну с моей тоской!
  Непросто в этом мире было нам,
  Ты расскажи мне, как тебе - Там?
  
  Хотя бы иногда, в глубоком сне,
  Светом души ты приходи ко мне,
  Позволь мне ощутить дыханье, запах твой,
  Как это было в день сороковой.
  
  Спасибо, милый мой, что ты - был,
  Спасибо, что дышал со мной, любил.
  Теперь, ты видишь, я раздавлена тоской,
  Уж ты, родной, присматривай за мной!
  
  Баталова Надежда Михайловна
  
  Ветер знает всё
  
  Тёплый ветер гнёт ромашку
  В пальцах. Удержать бы!..
  Сердце скачет робкой пташкой:
  Та ли это свадьба?
  
  "Что, не люб?" - спросила няня.
  Вера жмёт плечами:
  Не о том мечтала втайне
  Долгими ночами...
  
  "Нянь, скажи: любовь навеки -
  Сказка или правда?
  Что находишь в человеке,
  Чтоб любить и завтра?"
  
  Бабка горестно взглянула
  На ромашку в пальцах.
  В шаль удобней завернулась,
  Отложила пяльцы.
  
  "Коль готова от порога
  Телом и душою
  С ним пройти одной дорогой
  В холоде и зное,
  Коль в его глазах ты видишь
  Сказочные дали,
  Коли словом не обидишь,
  Что бы ни сказали -
  Значит... - бабка снова пяльцы
  В руки примостила, -
  Значит, Вера, ты готова.
  Будет в браке сила".
  
  Вера смотрит вдаль печально:
  Нет, не будет силы.
  Нет в его глазах тех далей.
  А без них не мил он...
  
  Сник цветок. Лишь ветер шепчет,
  Наводя кручину:
  "Не взвали себе на плечи
  Не того мужчину".
  
  Извозчик
  
  Подвези меня, извозчик, подвези.
  Не смотри, что я растрёпана, в грязи...
  А что мысли мои спутались в клубок -
  Так распутать их непросто, дай мне срок!
  
  Я запуталась и в мыслях, и в шагах.
  Разобраться бы и в бесах, и в богах...
  Что - на берег тот никак мне не попасть?
  Не бросай меня, не дай мне здесь пропасть!..
  
  Я могу помочь тебе: веслом грести,
  Песню тихо спеть, чтоб не скучать в пути...
  Деньги? Денег нет в дырявом кошельке...
  Стой! А если вплавь пуститься? По реке?
  
  Что - нельзя никак по той воде мне плыть?
  Ах... Живых тебе не велено возить?..
  Ты упрямый, дед... Хотя в твоих глазах
  Вижу молчаливый древний страх...
  
  Всё же ты меня, извозчик, подвези.
  Не жива я - это кажется вблизи...
  А что я живой кажусь... так это ложь.
  Что же ты меня, извозчик, не везёшь?
  
  Горностаев Игорь
  
  Ноябрьский дождь
  
  Вновь погода испортилась вдрызг,
  Тучки мелкие капельки сеют,
  Серый свет опускается вниз,
  Лист опавший готовится к тленью.
  
  В эти вязкие осени дни -
  Раздраженье без всякой причины.
  И тревога, тревога внутри.
  Где истоки у этой кручины?
  
  У души, видно, память своя,
  Помнит место она, где страдала:
  Не бушует там море огня,
  Только скука. Начало начала.
  
  В ожидании корабля,
  Черной крапинки на горизонте,
  Время тащится не торопясь.
  А куда торопиться, позвольте?
  
  Ничего не меняется тут:
  Серый свет, бесконечная морось,
  И мгновения в вечность текут,
  Предварительно в годы построясь.
  ...........................................
  
  И когда над моей головой
  Голубой превращается в серый,
  Я опять становлюсь не собой:
  Раб есть раб. Даже если он беглый.
  
  66 сонет
  
  О Смерть! Прошу огородить меня
  От Нищеты, намазанной елеем,
  От Совести, надушенной сомненьем,
  От Чести, дурно пахнущей с похмелья,
  От Похоти, которая, конечно же порок,
  От добродетельного также Разуменья
  От Славы - что я якобы Пророк,
  И раздаю дары совсем как фея,
  От дружбы муз, от близкого старенья,
  От Мудрости, от всякого Уменья,
  От гадкого желания украсть,
  От Памяти потомков, их Забвенья,
  Уснуть б навек и выспаться бы всласть...
  Огороди! А то ж не сесть - не встать.
  
  Андреевская Екатерина Андреевна
  
  Прогуляюсь тут...
  
  Прогуляюсь тут
  Все тропинкою,
  Столбовой недуг
  За ночь вытравлю.
  А вокруг колчан
  Раскидается,
  Голоса вскричат,
  Разрыдаются.
  Обратят ко мне
  Вопрошание:
  "Сбереги нас всех
  На прощание.
  Будем песни петь
  Меланхольные,
  И тоску смахнем
  Своевольную.
  Только ты люби,
  Не разыгрывай.
  Колкости свои
  Повыкидывай.
  Знаем, сердца зов
  Все печалится,
  Благоверных слов
  Ждёшь, красавица.
  Ты нас ласкою
  Убаюкивай,
  Мы же радостью
  Дух укутаем."
  
  Соловьём улететь - ввысь...
  
  Соловьем улететь - ввысь
  И конем проскакать - вдаль,
  Но осталось метель грызть
  Да укутаться днём в шаль.
  
  Ничего не прошу впредь,
  Никого не виню впрок,
  Лишь морокой страшусь преть
  Под оброком лихих строк.
  
  Бердников Валерий Дмитриевич
  
  Бабье лето
  
  Бабье лето и лето с возрастом.
  Тепло при этом и жёлтым листьям,
  В оранж одетым, легко поэтам
  Мудрить сонеты наброском кисти.
  
  Как акварель мазком по скатерти,
  Грусть прячется от неизбежности,
  От срока спелости, на паперти, -
  Собраться, съёжиться и в даль нести.
  
  Смотри на солнце, луч режет глаз.
  Оно тебе себя подаст.
  Про бабье лето сонетов пласт
  Заряд получишь, будет всласть.
  
  Ведь кто-то создал приметы осени:
  Поэты знают про эти россыпи.
  
  Вальс расставания
  
  Дождь поливает, прощается лето, -
  Осень спешит заступить в караул.
  И кружит листва, гонимая ветром, -
  Вальс расставанья, прохладой подул.
  
  Солнце все дальше и все холоднее.
  Мы расставались, надрывно дыша, -
  Чьи -то наветы: льет дождь по аллее,
  Капли ползут по лицу, не спеша.
  
  Чувства сильны, - сильна горечь разлуки.
  Хочется думать, что это кино.
  Мы не сразу поймем, что близоруки, -
  Будем жалеть об ушедшем давно.
  
  Часто бывает, что миг расставанья
  Память хранит, как особый секрет.
  Это свидетельство всех ожиданий, -
  Причина поверить в подлый навет.
  
  Осень холодная чувств не остудит:
  Дождь надоедливый тоже пройдет, -
  Так уж Всевышним устроены люди, -
  Память готова сорваться в поход.
  
  Солнце все дальше и все холоднее.
  Мы расставались, надрывно дыша:
  Шли потихоньку по мокрой аллее,
  Дождь продолжался, мы шли не спеша.
  
  Сонет 1
  
  Мило, красиво, игриво - и радость по кругу.
  Сонет лепестковый дарите лучшему другу!
  Ароматы и формы, страстные речи -
  И петь его можно теперь бесконечно.
  
  Букет музицирует добрую милую сказку, -
  Лепестками цветы рисуют такую подсказку, -
  Будь то: ромашка, пион иль колючая роза, -
  Только б реальностью стали волшебные грёзы.
  
  Запах цветов нам сознание кружит,
  Штраус свой вальс предлагает послушать.
  Букет из цветов, ароматов и звуков -
  Волшебный союз нирваны с наукой.
  
  Так цветет все вокруг каждый год на планете, -
  Это признак продления жизни на свете.
  
  Стадлер Наталья Владимировна
  
  Декабрь
  
  Затуманилась, заерошилась
  В небе синяя полоса,
  То ли шаль моя не наброшена,
  То ли снова идут холода...
  Снежной пылью сотканы кружева,
  Зелень хвойная до небес...
  Не хочу душою простуженной
  Ожидать новогодних чудес.
  
  Осенние мотивы
  
  Город стих в паутине туманной
  ранним утром осенней поры,
  что подкралась гостьей незваной,
  охладив пыл вчерашней жары.
  Сникла зелень в преддверьи ненастья,
  в неизбежности смертной хандры,
  в ожиданьи последнего счастья:
  сшить наряд из цветной мишуры,
  закружи́ться листвою в полёте,
  с высоты опуститься на паперть
  и успеть по земле, на исходе,
  расстелить разноцветную скатерть.
  
  Да и мне помолиться бы в храме
  за уныния грешного след
  и оставить на вечную память
  не печали, а радости свет.
  
  Козлов Игорь Владимирович
  
  ***
  В зелёном колодце
  Стенки из пузырей
  И света.
  Мальчик в нём тонет,
  Не понимая
  Это.
  
  Отец, не считающий
  Себя отцом,
  Не спешит
  Вытащить мальчика,
  Невидимого почти,
  Из воды.
  
  Сын не вдыхает воду.
  Спокойно и с интересом
  Смотрит на пузырьки в зелёных
  Колодца стенках.
  
  Вытащил сына отец всё же.
  Потом гордился:
  "Даже воды не нахлебался", -
  Невинно.
  
  Мальчик хотел уплыть потом
  На спасательном круге
  Из детского сада, но
  Воспитатель застукал.
  
  Видно, с тех пор и остался
  Зелёный колодец,
  Соединяющий поезд,
  На мо́ст заходящий ночью,
  С искрами от его тормозных колодок,
  С росчерками паутин,
  Блестящих в траве под солнцем,
  Как метеоров следы,
  Видимые над низкой землёй
  Из космоса.
  
  ***
  Меж небом и землёй
  Поставлен путь,
  Как будто на ребро.
  На нём во тьме
  Коровника окошек
  Сияет цепь,
  Подобно разделительной
  Полосе.
  
  Смеётся в перелеске
  Заря-диверсант:
  От пуль её - цепочка
  Из окон лишь.
  Но падает подстреленная
  Луна,
  Цепляется за тень
  Земли.
  
  Коровника горящих
  Окон цепь
  Заманивает сесть мой
  Дирижабль
  На грани между небом
  И землёй.
  Твердит:
  "Пора
  
  Тебе уж поумнеть:
  Стареть стал".
  Но мой соблазн вовсе
  Не земной:
  Мой дирижабль - пузырь
  Внутри стекла -
  Горит
  Звездой.
  
  Светает - искушают
  Облака
  Иллюзией протянутых
  Ко мне
  Рук помощи - ветвей,
  Похожих на
  Изморозь
  На огне.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"