|
http://www.baenebooks.com/10.1125/Baen/0743435427/0743435427___4.htm
|
|
|
|
Chapter 4
|
Глава 4
|
|
|
The noise, as always, was appalling.
|
Как обычно, шум стоял ужасающий.
|
|
|
John Chandler Simpson had grown accustomed to it, although he doubted he was ever going to truly get used to it. Of course, there was a lot he wasn't going to get used to about the Year of Our Lord 1633.
|
Джон Хэндлер Симпсон вырос приспособленным к шуму, хотя сомневался, что когда-нибудь рассчитывал по-настоящему привыкнутьк нему. Правда, он много к чему не собирался привыкать до пришествия года 1633 Господа Нашего.
|
(*) about the Year of Our Lord 1633.
|
|
He snorted sourly at the thought as he waded through another of the extensive mud puddles which made trips to the dockyard such an . . . adventure. There'd been a time when he would have walked around the obstacle, but that had been when he'd still had 21st-century shoes to worry about. And when he'd had the energy to waste on such concerns.
|
Симпсон недовольно хмыкнул, при мысли, как он перебирался через иные лужи, превратившие дорогу к верфи в подобие ... рискованного приключения. Было время, когда он обошел бы препятствие, но это случалось, когда он еще волновался за свои ботинки 21-го века. И когда у него было достаточно энергии, чтобы тратить ее на подобное беспокойство.
|
(*) another - иные (и смысл и созвучно)
(*) he had had - получил, испытал ...
|
|
He snorted again, even more sourly. He supposed he ought to feel a certain satisfaction at the way that asshole Stearns had finally been forced to admit that he knew what he was talking about where something was concerned. And truth to tell, he did. But any satisfaction was alloyed by the fact that he'd had to worry about what Stearns thought in the first place. Taking orders from an Appalachian hillbilly "President" who'd never even graduated from college was hard for a man of Simpson's accomplishments to stomach.
|
Симпсон хмыкнул снова, еще более мрачно. Он полагал, что должен чувствовать некоторое удовлетворение тем, что сволочь Стирнс был вынужден признать, что Симпсон разбирается в тех вещах, беспокойство которыми высказывал. И, по правде говоря, удовлетворение он чувствовал. Но всякое удовольствие омрачал факт, что он стал беспокоиться о том, что Стирнс считал первоочередным. Получение распоряжений от этого "Президента", аппалачского хрена-с-горы (*), который никогда не обучался даже в колледже (*), было тяжело стерпеть для человека с симпсоновским чуством достоинства.
|
(*) колледж -- пту по нашему.
(*) hillbilly -- деревенщина, дурень-с-горы, обезьяна -с-пальмы
|
|
Not that Stearns was a complete idiot, he admitted grudgingly. At least he'd had the good sense to recognize that Simpson was right about the need to "downsize" Gustavus Adolphus' motley mercenary army. Oh, how the President had choked on that verb! It had almost been worth being forced to convince him of anything in the first place. And even though he'd accepted Simpson's argument, he hadn't wanted to accept the corollary -- that if Gustavus Adolphus was going to downsize, it was up to the Americans to make up the difference in his combat power . . . even if that meant diverting resources from some of the President and his gang's pet industrialization projects.
|
Не то, чтобы Стирнс был полным идиотом, скрепя сердце признал он. По крайней мере, он имел хорошее чутье, чтобы признать правоту Симпсона о необходимости "сократить" пеструю массу наемников Густава Адольфа. О, как Президент поперхнулся от этого глагола. Это почти стоило вынужденных усилий убедить его в первоочередности чего-либо (?). И хотя он принял аргумент Симпсона, он отказался принять следствие, что если Густав Адольф соберется сокращать армию, тогда американцам придется компенсировать разницу его военных сил ... даже если это потребует отвлечение ресурсов у Президента и от проектов индустриализации банды его любимчика (?).
|
(?) It had almost been worth being forced to convince him of anything in the first place.
(?) ...of the President and his gang's pet industrialization projects
|
|
Still, Simpson conceded, much as it irritated him to admit it, Stearns had been right about the need to increase their labor force if they were going to make it through that first winter. Which didn't mean he'd found the best way to do it, though, now did it?
|
Тем не менее, Симпсон признал, насколько его раздражало это признавать, Стирнс был прав о необходимости увеличения рабочей силы, если они собираются решить проблему в первую зиму. Это не означает, что он нашел лучший вариант решения, хотя, может теперь нашел?
|
|
|
Things had worked out better -- so far, at least -- than Simpson had feared they would when he realized where Stearns was headed with his new Constitution. There was no guarantee it would stay that way, of course. Under other circumstances, Simpson would probably have been amused watching Stearns trying to control the semi-anarchy he'd forged by bestowing the franchise over all of the local Germans and their immigrant cousins and in-laws as soon as they moved into the United States' territory. The locals simply didn't have the traditions and habits of thought to make the system work properly as it had back home. They thought they did, but the best of them were even more addicted to sprawling, pressure cooker bursts of unbridled enthusiasm than Stearns and his union blockheads. And the lunatic fringe among them -- typified by Melissa Mailey's supporters and Gretchen Higgins' Committees of Correspondence -- were even worse. There was no telling what kind of disaster they might still provoke. All of which could have been avoided if the hillbillies had just had the sense to limit the franchise to people who had demonstrated that they could handle it.
|
Вещи, по крайней мере, до сих пор, работавшие лучше, чем Симпсон опасался, когда он выступал(?), где был избран Стирнс с его новой Конституцией. Конечно, не было гарантии, что так и дальше будет. При других обстоятельствах Симпсона, возможно, позабавило наблюдение за попытками Стирнса управлять полу-анархией, которую тот слепил, даровав права всем местным немцам и их иммигрировавшим двоюродным родственникам, как только они попадали на территорию Соединенных Штатов. Местные просто не имеют привычки и традиций мышления, чтобы создать должным образом функционирующую систему, как это было у них дома. Они думали, что создают, но даже лучшие из них были подвержены беспорядочным, как в скороварке, всплескам огромного энтузиазма, чем Стирнс и его профсоюзные болваны. Увивающиеся вокруг них сумасшедшие, вроде группы поддержки Мелиссы Мэйли и Комитета по Переписке Гретхен Хиггинс, были еще хуже. Не говоря о бедствиях, которые они могут спровоцировать. Всего этого можно избежать, только если бы горняки, показавшие способность управлять, додумались ограничить права людей (?).
|
(?) ...than Simpson had feared they would when he realized where Stearns was headed...
(?) All of which could have been avoided if the hillbillies had just had the sense to limit the franchise to people who had demonstrated that they could handle it.
|
|
The familiar train of thought had carried him to the dockyard gate, and he looked up from picking his way through the mud as the double-barrel-shotgun-armed sentry came to attention and saluted. Like the vast majority of the United States Army's personnel, the sentry was a 17th-century German. Which was all to the good, Simpson reflected, as he returned his salute. The casual attitude the original Grantville population -- beginning with "General" Jackson himself -- brought to all things military was one of the many things Simpson detested about them. None of them seemed to appreciate the critical importance of things like military discipline, or the way in which the outward forms of military courtesy helped build it. The local recruits hadn't had much use for the niceties of formal military protocol, either, but at least any man who had survived in the howling chaos of a 17th-century battlefield understood the absolute necessity for iron discipline. Off the field, they might be rapists, murderers, and thieves; on the field was something else again entirely, and it was interesting how eagerly the 17th-century officers and noncoms had accepted the point Simpson's up-time compatriots seemed unable to grasp, however hard he hammered away at it. The habit of discipline had to be acquired and nurtured off the field as much as on it if you wanted to create a truly professional, reliable military force. That, at least, was one point upon which he and Gustavus Adolphus saw completely eye to eye.
|
Привычный ход мыслей довел его до ворот верфи, и он переключился с выбора пути через грязь на привлекшего его внимание и отдавшего ему честь часового с двуствольным ружьем. Подобно большей части личного состава армии США в 17-м столетии, часовой был немцем. Симпсон рефлекторно ответил на приветствие, чтобы ни было, все к лучшему (?). Небрежное отношение коренного населения Грантвилля, начиная с самого "Генерала" Джексона, выказываемое ко всем военным темам, было одной из многих вещей, которых Симпсон терпеть не мог. Казалось, ни один из них, не ценит критическую важность вещей вроде воиской дисциплины или внешних форм воинских ритуалов, как способ ее поднять. Местные рекруты не разбирались в формальных тонкостях военных уставов, но, по крайней мере, любой человек, кто выжил в хаосе на полях сражений 17-го столетия, понимал совершенную необходимость железной дисциплины. Вне строя они могли быть насильниками, убийцами и ворами, в строю кое-что становилось совершенно иначе, и было интересно, как горячо офицерв и сержанты 17-го века приняли точку зрения, которую иновременные соотечественники Симпсона, казалось, неспособны осознать, однако он упорно над этим работал. Привычка к дисциплине должна приобретаться или воспитываться вне поля, так же как на поле, если вы желаете создать по-настоящему профессиональную, надежную военную силу. Это был, по крайней мере, один из пунктов, по которым он и Густав Адольф полностью сходились во взглядах.
|
(?)Which was all to the good
|
|
He returned the sentry's salute and continued onward into the dockyard, then paused.
|
Он ответил часовому на салют и продолжил движение вперед к докам, затем задержался.
|
|
|
Behind him lay the city of Magdeburg, rising from the rubble of its destruction in a shroud of dust, smoke, smells, shouts, and general bedlam. Some of that construction was traditional Fachwerk or brick construction on plots for which heirs had been located; intermixed with balloon frames and curtain walls on lots that had escheated into city ownership. Before him lay the River Elbe and another realm of swarming activity. It was just as frenetic and even noisier than the chaotic reconstruction efforts at his back, but he surveyed it with a sense of proprietary pride whose strength surprised even him just a bit. Crude and improvised as it was compared to the industrial enterprises he had overseen back home, it belonged to him. And given what he had to work with, what it was accomplishing was at least as impressive as the construction of one of the Navy's Nimitz-class carriers would have been in his old world.
|
Позади него лежал город Магдебург, поднимающийся из руин в клубах пыли, дыма, запахов и всеобщего сумасшедшего дома. Некоторые строения были традиционным фахверком (*) либо кирпичными зданиями, на земельных участках, наследники которых были найдены, либо надувными каркасами и занавесами в качестве перегородок, на большинстве участков, перешедших в городскую собственность как выморочных. Перед ним находились река Эльба и царство другой кипучей суеты. Она была стольже лихорадочной и даже более шумной, чем хаотические восстановительные работы за его спиной, но он обозревал ее с чувством профессиональной гордости, сила которой даже слегка удивила его самого. Мастерские неказистые и импровизированные по сравнению с промышленными предприятиями, виденные им когда-то дома, они принадлежали ему. Учитывая, с чем ему приходилось работать, это было достижение (?), по крайней мере, столь же впечатляющее, каким бы стало строительство авианосца класса Нимиц в его прежнем мире.
|
(*)фахверк -каркасный дом с диагональными балками, хорошо видными с наружной стороны, придающими ему характерный вид.
(?) it was accomplishing was at least - два was подряд фактически
|
|
An earsplitting racket, coal smoke, and clouds of sawdust spewed from the steam-powered sawmill Nat Davis had designed and built. The vertical saw slabbed off planks with mechanical precision, and the sawmill crew heaved each plank up into the bed of a waiting wagon as it fell away from the blade. The sawmill was a recent arrival, because they had decided not to waste scarce resources on intermediate construction of a water- or windmill that would just end up being dismantled again. Only two weeks ago, the men stacking those planks had been working hip deep in cascading sawdust in an old-fashioned saw pit, laboriously producing each board by raw muscle power.
|
Оглушительный шум, угольный дым и облака опилок извегались паровой лесопилкой, которую разработал и построил Нэт Дэвис. Вертикальная пила отсекла доски с механической точностью, команда ресопилки переложила каждую доску в стопку в ожидающей телеге, как только та выпала из-под лезвия. Лесопилкой обзавелись недавно, поскольку решили не тратить скудные ресурсы на промежуточное сооружение водяного или ветряного привода, который в конечном итоге был бы просто снова разобран. Всего две недели назад, люди, складывающие доски, работали старомодными ручными пилами в опилках по пояс, старательно выделывая каждую доску с помощью мускульной силы.
|
|
|
Beyond the sawmill, another crew labored at the rolling mill powered by the same steam engine. The mill wasn't much to look at compared to the massive fabricating units of a 21st-century steel plant, but it was enough to do what was needed. Simpson watched approvingly as the crew withdrew another salvaged railroad rail from the open furnace and fed it into the rollers. The steel, still smoking and red hot from its stay in the furnace, emerged from the jaws of the mill crushed down into a plank approximately one inch thick and a little over twelve inches wide. As it slid down another set of inclined rollers, clouds of steam began rising from the quenching sprays. More workmen were carrying cooled steel planks to yet another open-fronted shed, where one of the precious gasoline-powered portable generators drove a drill press. The soft whine of the drill bit making bolt holes in the steel was lost in the general racket.
|
За пилорамой другая бригада работала на прокатном стане, оснащенном такой же паровой машиной. Стан не выглядел большим по сравнению с массивными фабричными линиями сталепрокатных заводов 21-го столетия, но его было достаточно для изготовления того, что необходимо. Симпсон одобрительно смотрел, как бригада извлекла очередной железнодорожный рельс, спасенный (?) от жара из открытой печи, и подала его в валки. Сталь, все еще дымящаяся и докрасна раскаленная после печи, вышла из челюстей стана раздавленная в полосу около дюйма (*) толщиной и чуть меньше 12 дюймов шириной. Как только полоса скатилась по другой группе наклонных роликов, от струй охлаждающей жидкости стали подниматься облака пара. Другие рабочие несли охлажденные стальные полосы в другой сарай, открытый спереди, где один из драгоценных портативных бензогенераторов приводил в действие сверлильный станок. Тихий визг сверла, выполняющего отверстия для болтов, терялся во всеобщем шуме.
|
(?) to salvage - спасать имущество
(*) дюйм - 2,54 см
12 дюймов ~ 30,5 см
|
|
Simpson stood for a moment, watching, then nodded in satisfaction and continued toward his dockside office. It was nestled between two of the slipways, in the very shadow of the gaunt, slab-sided structures looming above it. They were ugly, unfinished, and raw, and even when they were completed, no one would ever call them graceful. But that was fine with John Simpson. Because once they were finished, they were going to be something far more important than graceful.
|
Симпсон, наблюдая, немного постоял, затем, удовлетворенно кивнув, продолжил путь в сторону доков к своему офису. Тот был расположен между двух стапелей, в самой тени нависающих над ним вытянутых, тощих(?) конструкций. Они были уродливы, незакончены и голы, и даже когда они будут завершены, никто не сможет называть их изящными. Но для Джона Симпсона они были прекрасны. Потому, что однажды они будут закончены, и тогда они обещают стать гораздо более важными, чем изящными.
|
(?) gaunt, slab-sided structures
slab-sided - худощавой
(?) Because once they were finished, they were going to be something far more important than graceful. ...Однажды БЫЛИ закончены...
|
|
Another sentry guarded the office door and came to attention at his approach. Simpson returned his salute and stepped through the door, closing it behind him. The noise level dropped immediately, and his senior clerk started to come to his feet, but Simpson waved him back into his chair.
|
Его внимание привлек другой часовой, охранявший дверь офиса. Симпсон ответил на приветствие и прошел через дверь, закрывая ее за собой. Уровень шума сразу упал, старший клерк начал подниматься на ноги, но Симсон, взмахом руки, отправил его обратно в кресло.
|
|
|
"Morning, Dietrich," he said.
|
- Доброе утро, Дитрих, - сказал он.
|
|
|
"Good morning, Herr Admiral," the clerk replied.
|
- Доброе утро, герр Адмирал, - отозвался клерк
|
|
|
"Anything important come up overnight?" Simpson asked.
|
- За ночь что-нибудь существенное произошло? - спросил Симпсон.
|
|
|
"No, sir. But Herr Davis and Lieutenant Cantrell are here."
|
- Нет, сэр. Но здесь герр Дэвис и лейтенант Кантрел.
|
|
|
The clerk's tone held an edge of sympathy and Simpson grimaced. It wasn't something he would have let most of his subordinates see, whatever he might personally think of a visitation from that particular pair. Demonstrating any reservations he might nurse about them openly could only undermine the chain of command he'd taken such pains to create in the first place.
|
Голос клерка нес оттенок симпании и Симпсон поморщился. Свои эмоции он не позволил бы увидеть большинству своих подчиненных, чтобы он сам лично ни думал о визите конкретной парочки. Открытая демонстрация каких-либо отговорок о них могла только подорвать цепочку управления, в первую очередь, для выстраивания которой он приложил столько усилий.
|
|
|
|
Продолжение
|
|
|
But Dietrich Schwanhausser was a special case. He might be yet another German, but he was worth his weight in gold when it came to administration. He'd also taken to the precious computer sitting on his desk like one of those crazed 21st-century teenagers . . . and without the attitude. That combination, especially with his added ability to intelligently anticipate what Simpson might need next, had made him an asset well worth cultivating and nurturing. Simpson had recognized that immediately, but he was a bit surprised by the comfort level of the relationship they had evolved.
|
Но Дитрих Шванхёссер - это особый случай. Может быть он и был, всего лишь еще одним немцем, но когда он пришел в администрацию, цена ему оказалась его вес золотом. Он также получил драгоценный компьютер, стоящий у него на столе, подобный таким же у безумных тинэйджеров 21-го века ... и никакой реакции. Это сочетание, особенно, если добавить его способность предугадывать, что потребуется Симпсону в следующий момент, сделало его активом стоящим того, чтобы его холить и лелеять. Симпсон это сразу понял, но он был слегка удивлен комфортностью и уровнем развития их отношений отношений.
|
|
|
"Thanks for the warning," he said wryly, and Schwanhausser's lips twitched on the edge of a smile. Simpson nodded to him and continued on into the inner office.
|
- Спасибо за предупреждение, - сказал он с усмешкой и края губ Шванхаузера дернулись на грани улыбки. Симпсон ему кивнул и прошел в личный кабинет.
|
|
|
It was noisier than the outer office, because unlike Schwanhausser's space, it actually had a window, looking out over the river. The glass in that window wasn't very good, even by 17th-century standards, but it still admitted natural daylight as well as allowing him a view of his domain. And the subtle emphasis of the status it lent the man whose wall it graced was another point in its favor.
|
Здесь было более шумно, чем в приемной, потому что имелось окно, выходящее на реку. Стекло было не очень хорошим даже по меркам 17-го века, но оно все же пропускало дневной свет, настолько хорошо, насколько это позволяло разглядеть его владения. И тонкий штрих, подчеркивающий статус человека, чью стену он украшал, был еще один момент его пристрастий.
|
|
|
Two people were waiting when he stepped through the door. Nat Davis was a man in his forties, with blunt, competent workman's hands, a steadily growing bald spot fringed in what had once been dark brown hair, and glasses. Prior to the Ring of Fire, he'd been a tobacco chewer, although he'd gone cold turkey -- involuntarily -- since Grantville's arrival in Thuringia. That habit, coupled with a strong West Virginia accent and his tendency to speak slowly, choosing his words with care, had caused Simpson to underestimate his intelligence at first. The Easterner had learned better since, and he greeted the machinist with a much more respectful nod than he might once have bestowed upon him.
|
Два человека дожидались, когда он переступит через порог. Нэт Дэвис был человеком лет сорока, с грубыми руками опытного работяги, с неуклонно увеличивающейся проплешиной, окаймленной некогда темно-кашатановыми волосами, и в очках. До Огненного Кольца он жевал табак, хотя он преодолел ломку (*), вынужденно, с тех пор как Грантвилль переехал в Тюрингию. Эта привычка вместе с сильным западно-вирджинским акцентом и его склонностью говорить медленно, с осторожностью выбирая слова, была причиной первоначальной недооценки Симпсоном его интеллекта. С тех пор он лучше изучил уроженца с востока (*), и поприветствовал машиниста гораздо более уважительно, чем позволил себе однажды.
|
(*) cold turkey
(?)The Easterner стоит на месте подлежащего, к кому он относится, к Симсону или Дэвису, хотя по контексту изучал симпсон
|
|
The young man waiting with Davis was an entirely different proposition. Eddie Cantrell was still a few months shy of his twentieth birthday, and he might have been intentionally designed as Davis' physical antithesis.
|
Молодой человек, ожидавший вместе с Дэвисом, представлял собой совершенно другой типаж. Эдди Кантрел всего несколько месяцев не дотягивал до своего двадцатого дня рождения, и его как будто специально сконструировали как физическую противоположность Дэвиса.
|
|
|
The older man was stocky and moved the same way he talked, with a sort of thought-out precision which seemed to preclude any possibility of spontaneity. That ponderous appearance, Simpson had discovered, could be as deceiving as the way he chose his words, but there was nothing at all deceptive about the sureness with which Davis moved from one objective to another.
|
Пожилой мужчина был коренаст, и говорил также, как и двигался, с такой расчетливой точностью, которая, казалось, исключает всякую возможность спонтанности (стихийности). (?). Симпсон открыл, что эта тяжеловесная внешность может быть обманчива также, как манера подбирать слова, но не было нима малейшей обманчивости в той уверенности, с которой Дэвис двигался от одной цели к другой.
|
(?)
|
|
Spontaneity, on the other hand, might have been Eddie Cantrell's middle name. He was red-haired and wiry, with that unfinished look of hands and feet that were still too large for the rest of him, and the entire concept of discipline was alien to his very nature. Worse, he bubbled. No, he didn't just "bubble." He boiled. He frothed. He radiated enthusiasm and that absolute sense of assurance of which only inexperienced youth was capable. He had, in fact, in John Simpson's considered opinion, been intended as Mike Stearns' carefully devised revenge, assigned to the dockyard with malice aforethought. The fact that the entire project had originated with one of Eddie's bursts of unbridled enthusiasm had simply provided the President with the justification he required to inflict the youngster on him.
|
С другой стороны, спонтанность была вторым именем Эдди Кнантрелла. Он был рыжеволос и жилист, его угловатые руки и ноги были слишком велики для покоя, и вся концепция дисциплины была чужда самой его природе. Хуже того, он бурлил. Нет, не в смысле "пускал пузыри". Он кипел. Он клокотал. Он излучал энтузиазм и такое чувство уверенности, которое и возможно только у неопытной юности. По здравому размышлению, Симпсон полагал, что в сущности Эдди был тщательно продуманной местью Майка Стирнса, и назначен на верфь со злым умыслом. Дело в том, что весь проект зародился от одного из тех всплесков необузданного энтузиазма, который попросту обеспечил Президента обоснованием необходимости навязать ему этого мальчишку.
|
|
|
All of which made it even more surprising to Simpson that he'd actually come to like the insufferable young gadfly.
|
Из всего этого еще более неожиданным было то, что этот юнец, невыносимый как овод, на самом деле полюбился Симпсону.
|
|
|
Not that he had any intention of telling him so.
|
Не настолько, чтобы ему об этом рассказывать.
|
|