Чваков Димыч. 76-ий номер журнала "Edita", публикация

EDITA

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ В ВЕСТФАЛИИ

ВЫПУСК 76

ЗИМА 2018/2019

В журнале опубликованы следующие рассказы:

Поначалу я пытался пойти к самолёту - проверить сохранность груза, да мужики меня отговорили. Сказали, мол, что закрепили матчасть растяжками - никакой ветер "аннушке" не страшен. А замок надёжный - никто внутрь забраться не сумеет. Да и некому, пурга-то вон как разыгралась - теперь и синоптик, домой не пойдёт, спать останется. И остался. На три ночи.

Так или иначе, вечер намечался уже не настолько скучный, как накануне. И верно - в этот раз играли в карты до упада. Последовательность выпадения в осадок я не запомнил, поскольку оказался первым ушедшим от стола по-английски, не прощаясь.

Следующий день и два других ничем особенным не отличались. Тяжёлая голова очень органично врастала в атмосферу утра стрелецкой казни вплоть до кружки крепкого чая и первой чарки универсального лекарства. А через трое суток что-то стало меняться в атмосфере, и наш "придворный" метеоролог заговорил о чистом небе и предстоящем похолодании - идёт, дескать, фронт высокого давления. В тот вечер мы с Володей были чуть приторможены рукой опытного тренера, Василия Степановича, на финише нашего "великого сидения в снегах". И даже, казалось бы, навсегда утраченная КВ-радиосвязь заголосила еле слышной перекличкой абонентов в эфире. "Печора-радио, кто слышит Печору, подтвердите".

Василий Степанович заварил крепчайшего чая с травами, сел напротив нас с Володькой и сказал:

- Всё, ребята, завтра улетите! Бросайте пить, не то козлятами станете...

После чего начальник площадки встал со стула, сделал пару шагов за перегородку, упал на кровать, не раздеваясь, и тут же захрапел.

Предсказания Ваньши оказались верными, к ночи пурга улеглась, а утро встретило нас лёгким румянцем над ломкой от застывшей влаги кромкой горизонта. Небольшой, но крепчающий мороз дополнял картину зимней идиллии. Так бы жил здесь и жил... Но как пурга - хоть увольняйся!

-- Татарский Хэллоуин;

Матушка государыня во время своего путешествия в Тавриду останавливалась на моей родине. Не то, чтобы коней поменять, не то, чтобы заночевать по причине позднего времени. Легенда гласит следующее - оглядела Екатерина округу, губы скривила, сказала что-то жаргонное на немецком и добавила ещё татарское слово для убедительности. А уж молва народная своё дело сделала, будьте спокойны.

Название, говоришь, странное... Не без этого. Особенно, если его задом наперёд прочитать... да как раз на татарском языке. Понимаешь, о чём я? Ну вот, даже ты слышал кое-что из ненормативной лексики народов Поволжья.

Собственно, город-то наш был таким долгое время, что напоминал своим видом глухую провинцию ненавистного самодержавия. Вместо тротуаров везде (кроме, пожалуй, центра) прохудившиеся дощатые панели. Асфальт на дорогах - огромная редкость, всё больше мостовая... Нет, не из брусчатки. Обычный бутовый камень раскрошенный. Летом пыль, весной и осенью грязная жижа. А зимы-то снежной и нет почти. Одним словом - полный Мелекесс.

Но вернёмся к сути.

-- "Майбах";

Слухи о причастности Ляпина к неожиданному полёту Вовы косвенно подтверждались тем обстоятельством, что Костя не оставил вдову горевать в компании с тринадцатилетним виски по безвременно ушедшему, предложив руку и сердце богатой наследнице. Но сам Ляпин в частных беседах не раз говаривал, всё случилось так, а не иначе, лишь благодаря его чуткому душевному характеру, не позволившему бросить безутешную вдову в трудную минуту.

Пожили "молодые" вместе не слишком долго - ровно до той поры, пока не пришло время вступать в права наследования. Вдове вдруг захотелось красивой жизни на Канарах, а Костя мешал её намерениям. Потому Ляпин и остался на бобах при сети продуктовых точек, на которую желания вдовицы распространялись, но не имели юридической перспективы. Вовину же долю Нина без труда сумела вывести в офшор. Там же в офшоре поселилась сама с тренером по фитнесу и садовником, обладающим замечательным умением тратить чужие деньги со скоростью промышленного оверлока.

-- Сапожник;

Первое время, когда Ваня уехал в Ярославль на сборный учебный пункт, Поля не верила, что разлука будет долгой. Ей казалось, что муж просто в командировке по делам артели - прикупить кожи, набоек, дратвы - нитки сапожной. Всё ждала - вот-вот вернётся.

А потом весточка прилетела, мол, через неделю везут их на фронт специально сформированным эшелоном. Не по почте письмо пришло, а доставлено было одноруким ветераном Гражданской, ныне директором средней школы. Его Полин муж на счастье встретил в коротком увольнении.

Главное в той весточке - будет стоять эшелон на полустанке Н* почти сутки, ожидая, когда к составу ещё несколько вагонов из соседней области прицепят.

Сердце у Поли кольнуло, будто кто острой стекляшкой по нему резанул. Никогда она из своего маленького городка не выезжала, а тут решилась без тени сомнений. Добиралась до станции на перекладных, почти двое суток ехала, насилу успела. Командир взвода, их с Ваней земляк, разрешил супругам встретиться, покуда эшелон не сформирован. Только где же, если кроме будки путевого обходчика никаких строений в округе нет? А весна поздняя да холодная. Но на счастье в полях оставались прошлогодние стога. Перепрелое влажное сено нехорошо пахло плесенью, но разве подобная мелочь могла остановить любящих друг друга людей?

А также в номере опубликованы отрывки из сборника стихов "Весна да лето, осень... да зима", раздел "Зима".

В пику осени

(предзимье)

Расцветут цветы в пику осени,

сединой зима воду выбелит...

...на лугу замрёт нежной просинью,

придавив слегка, чтобы выделить.

Улетит в туман хладной птицею,

на земле подняв сполох инея,

затрещав в углу половицами

да построившись в небо линией.

Обметёт пурга строчкой бледною -

не успели сшить, как растрескалось!

А в углу висит солнце медное,

да за образа' спросить не с кого.

Расцветут цветы вдоль оконных рам,

где гуляет ночь ежесуточно;

лишь в канун весны приголубит град,

будто лета след промежуточный.

Зимняя пастораль

зеркалами потеют лужи,

исчезают под лёд оков...

ты сказала, тебе я нужен,

ну а я, как всегда, без слов -

грею руки своим дыханьем,

настроенье боясь спугнуть...

запрягать ещё нужно сани

и повыть слегонца на луну,

покричать на хромую лошадь,

поминая кобыл обман...

завтра станет безумно тошно,

что закончился наш роман,

что промчалась неделя счастья

здесь на выселках бытия...

не прошла ты деревней кастинг,

о, прекрасная из наяд!

Зима, повторение пройденного

От вчерашних себя не скрыться,

не уйти в зиму-замять снежно -

в голубые, как небо, ситцы

по земле леденяще грешной.

Только хочется непременно

угодить в эпицентр событий.

Жизнь зовёт на большую сцену

соблазнительной красной нитью:

печь блины да, словами тешась,

первопутки в сугробах торить,

чтоб завидовал здешний леший

и не смел бы, поганец, спорить;

да звенеть с передоза вьюги

песню звонкую ксилофоном -

по сосулькам гуляют руки,

подпевая пурге синхронно.

А зима всё романы крутит -

новогодние да... колядки.

На Крещение снежной сути

спят медведи в берлогах сладко.

Им весна непрерывно снится,

просыпается в снах природа,

солнце выглядит свежей пиццей,

да буянят по рекам воды.

От осенних себя не скрыться,

не уйти зимовать к медведям

в тёмный лес, в свежий иней ситца

разнаряженный, словно леди.

Мерзкие зимы

Зимы здесь отвратительно мерзкие,

по болотам чуть дышат утробно,

словно гоблины - будто в отместку нам -

режут овна на месте, да, лобном.

Называется это гулянием,

где язычники стаями мечутся,

будто ищут во всём оправдание.

Это - в принципе - даже не лечится!

Даний всяческих эльсиноровость

пропадает в развалах бренности;

не доходят вовремя новости -

застревают в антропогенности*.

Зимы тщательно оскопляются:

нет сугробов, заносов снежных,

зимы лету уподобляются -

узколобостью все мы грешны.

Спят болота, надуты холодом,

как спиртовым дождём томаты...

В эту зиму молчанье-золото

не дороже промокшей ваты.

* - АНТРОПОГЕННЫЙ ФАКТОР, АНТРОПОГЕННОСТЬ-влияние, оказываемое человеком и его деятельностью на организмы, биогеоценозы, ландшафты, биосферу (в отличие от естественных или природных факторов).

Привокзальная

(рождество)

От метелей в горле перхоть

отмороженных ветров -

от низов до входа сверху

в вестибюлие метро.

Я сегодня взят метелью

в белоснежно-нежный плен:

две Снегурочки в шинелях,

перешедшие на сленг,

у меня чего-то просят -

вроде, что-то показать.

Много спеси в их вопросе...

Свой вокзал на их базар

потихонечку включаю,

отъезжая в Лимпопо.

Залудит стаканчик чаю

для божественных господ

проводник румянолицый...

С виду - чисто Дед Мороз,

а не лейтенант полиции

мне подарочки принёс...

То вздыхаю, то икаю,

то от холода дрожу;

у меня судьба мужская,

всем известен мой маршрут:

из вокзала в отделенье -

обезьянник, вроде, чист.

Вопреки простым явленьям

дальше может быть сюрприз:

то ль с вокзальною элитой

подметать потом перрон,

то ли переспать с Эвитой -

незапамятной Перон;

то ли выпить пинту эля,

то ли - попросту воды.

Я иду к конечной цели,

все записаны ходы,

рождество моё нескоро,

как и первая звезда!

И сухим храню я порох,

так Отец предупреждал.

Звуки зимы

не основано на вирше Поединкова, но возникло ему благодаря

Зимние блюзы

зубами стучали,

ползали юзом

с видом печальным,

лазали в дупла

к малиновым белкам,

хрупали клюкву,

раскрасили мелом

тёмное прошлое

пращуров наших -

то-то всем тошно

от приторной лажи.

Зимним регтаймом

лёд на речушке,

тропики лайма,

застряв на опушке,

славит герой

неумеренно ловкий -

вроде, Пьеро -

зонтик вместо винтовки.

Праздник отменного

зимнего диско

выбелил гены

без страха и риска.

Риской на банке

отмечена мерка;

ты хулиганка,

а не пионерка,

бледная, жёлтая,

будто старуха...

...ария гордая

сытого брюха,

как в оперетте

звучит a cappella.

Сломаны клети

усталого тела.

Зимние блюзы

метели уносят,

снега медузы

спят на морозе.

Недолгий зимний день

Ночной колпак румяного востока

снимает день спросонья на заре.

Над лесом поднимается сорока

и на хвосте несёт рекламный бренд -

мол, пейте спозаранку кока-колу

без сахара, калорий и тэ дэ

и заедайте жвачкою с ментолом

в режиме мультифайловом 3D.

Теснит в сугроб с натоптанной тропинки,

на дровнях обновляя этот путь,

моя любовь, Снегурка, половинка...

И я - в плену её коварных пут -

не смею отказать себе в желанье:

проказницу за талию обнять...

Но мимо уезжают эти сани,

чтоб уязвить циничного меня.

Рассеет дымку ветерок подножный,

поднимет вверх мой откровенный вздох -

Снегурочка была неосторожна,

а я, ребята, далеко не бог:

фантазией либидо распаляя,

бегу за нею, словно верный паж...

Летит тропинка под ноги, живая,

взрывая в голове иллюзий блажь.

Комментарии: 5, последний от 24/01/2019. © Copyright Чваков Димыч (nudless@mail.ru) Размещен: 22/01/2019, изменен: 22/01/2019. 38k. Статистика. Статья: Проза Не сгоревшие рукописи Иллюстрации/приложения: 1 шт. Скачать FB2
Аннотация: Ссылка на публикацию в 76-ом номере журнала "Эдита"

Чваков Димыч : другие произведения.

76-ий номер журнала "Edita", публикация