Код бессмертия
Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
|
|
||||
| ||||
|
|
||||
| ||||
Андрей
|
Код бессмертия
Иван сидел за столом и тупо смотрел на пожелтевший циферблат наручных часов, лежащих перед ним на столе. Стрелки медленно приближались к часу ночи. Временами Ивану казалось, что они совсем остановились. Он протянул руку, взял со стола дребезжащий внутренностями механизм, и несколько мгновений прислушивался к его утробным, хрюкающим звукам. Идут - с облегчением и злостью подумал Иван. Ивану было 29 лет, и он занимал довольно высокий пост в структуре НКВД - он был начальником тюрьмы. За плечами была война, СМЕРШ, работа оперуполномоченным. Грудь Ивана Петровича украшали "Орден Славы" и медаль "За отвагу". Часы, к которым было приковано все внимание Ивана, были подарены ему самим товарищем Сталиным ко дню Годовщины победы над фашистскими захватчиками. Обязанностей у начальника тюрьмы было много. Приведение в исполнение смертных приговоров - была одной из таких обязанностей. Начальник поднялся из-за стола, одернул гимнастерку. Открыл сейф и достал оттуда листок с фиолетовой гербовой печатью Верховного Суда СССР. Лаконичный текст заключения гласил: "В просьбе о помиловании отказать. Приговор привести в исполнение". По инструкции полагалось исполнить приказ в течение суток с момента его получения. Это означало, что этой же ночью заключенный должен быть расстрелян. Иван аккуратно сложил листок и сунул его в нагрудный карман гимнастерки - текст он обязан будет зачитать приговоренному к смерти. Достал из кобуры наган и проверил обойму. На всякий случай взял из стола несколько запасных патронов - у Ивана был случай, когда ему не хватило семи патронов. По традиции тюрьмы, которая передавалась от одного начальника к другому, умерщвляли преступника выстрелом в голову, в левую заднюю часть головы, именно там, по словам прежнего начальника, находились наиболее важные жизненные центры человека. Прежний начальник проработал в этой должности более двух лет, что по тюремным меркам считалось довольно много, и ушел на покой в сорок лет, полностью седой и разбитый наступающим параличом. Через год он скончался. Иван был молод и здоров. Но уже сейчас, он чувствовал, что долго здесь не протянет. Он стал много курить, на лице появился нервный тик. Тюремный врач, Егор Кузьмич, советовал Ивану "проводить дизинфекцию организма спиртом". Сам Кузьмич никогда не бывал трезвым, правда, и пьяным его тоже никогда не видели. При исполнении приговора кроме тюремного врача обязаны были присутствовать помощник прокурора, или его заместитель, однако частенько вместо себя они посылали какого-нибудь младшего оперуполномоченного. Все они должны были подписать заключение о смерти, которое в тот же день должно быть отправлено в канцелярию Верховного Суда. Иван вышел из кабинета и пошел по темному гулкому коридору тюрьмы. Приводить в исполнение приговор - была для Ивана тяжелая работа. К каждому такому случаю он долго готовился, сотни раз просматривая Дела приговоренных. В камерах Иван видел жалких, тщедушных людишек. Они заискивающе, с мольбой в глазах, смотрели на начальника. Они ждали, что придет помилование. Но помилований, как правило, не приходило, по крайней мере, при Иване всегда приходили только указания "привести приговор в исполнение". Глядя на такого тщедушного, сломленного человека, трудно было представить его в момент убийства собственной жены и двоих малолетних детей. И только материалы Дела свидетельствовали об обратном. Да, убил. Убил именно он. Дело приговоренного, на которого сегодня пришла установка, несколько отличалось от остальных. Приговоренным к смерти был научный работник, передавший материалы секретной разработки за границу. Предатель Родины. Пощады к предателям Родины в принципе быть не могло, и Иван понимал, что вопрос приведения приговора в исполнение был только вопросом времени. Иван медленно шел по коридору. Он знал, что в этот момент в одиночной камере находится человек, который низко склонившись над привинченным к стене столику, быстро исписывает формулами один лист за другим. Это не укладывалось в голове у Ивана - стоять одной ногой в могиле и продолжать делать то, за что по сути дела его приговорили к смерти. Без сомнения этот человек был опасен. Но что же это за сила такая, которая движет его разумом; сила, которая за 5 минут до смерти заставляет мозг просчитывать какие-то абстрактные формулы?!! Во время плановых обходов тюрьмы Иван по долгу оставался в камере этого заключенного. От него он узнал, что именно здесь, в тюрьме, его посетило озарение. Со слов заключенного получалось, что все сделанное им до этого момента, все было ошибкой, заблуждением. Нет не о предательстве Родины сожалел этот человек, захлебываясь радостным возбуждением он пытался объяснить Ивану в чем была его математическая ошибка, в чем заблуждались его коллеги. Иван изумленно, не прерывая, слушал этого странного заключенного. Папку, с лаконичным названием "Дело", в которую заключенный складывал исписанные листки, тот любовно назвал "Книгой будущего". Из многочасовых лекций, которые заворожено слушал начальник тюрьмы, было понятно только одно, что этому человеку открылась некая формула - код бессмертия - как он ее сам называл. В соответствии с этой формулой человек может продлить свое физическое существование бесконечно долго во времени. Иван спустился по винтовой железной лестнице. На душе было гадко. Он толкнул дверь Медицинского кабинета. Пожилой фельдшер колдовал над замысловатой конструкцией, под которой горела газовая горелка. Иван знал, что Кузьмич гонит самогон, однако запрещать старику это противозаконное занятие не приходило начальнику в голову. - О! Ваня - радостно развел руками доктор. Кузьмич прекрасно знал, для чего в столь поздний час пришел к нему начальник тюрьмы, и это несколько фамильярное обращение имело смысл дружеской психологической поддержки. Присутствовать при исполнении приговора и исполнять приговор - было далеко не одно и то же. Кузьмич знал это по собственному опыту. Он знал, что вся моральная тяжесть ложится на плечи того, кто нажимает на спусковой крючок. Ему то, Кузьмичу, что - осмотрел труп, подписал Акт и - обратно к своему хозяйству. А вот, что чувствуют эти... Ему было жаль этих ребят. Не тех, кто с глухим стуком валились на каменный пол и бились на нем в смертельных конвульсиях, а этих, которые со звериным оскалом отчаянности на лице выпускали в голову приговоренныму одну пулю за другой. Не хотел бы он быть на их месте. - Так, Ваня, давай-ка по маленькой - озабоченно засуетился доктор - Надо... Надо.. Это лекарство. Он поспешно полез в шкаф и достал два граненых стакана. - Послушай Кузьмич - рассеяно протянул Иван - может ли человек жить вечно? - Да ну, что ты, Ваня. Доктор осторожно, скрывая тревогу, бросил взгляд на лицо молодого человека. - Сказки все это, Ваня. Мы с тобой на работе.. Так что не думай об этом. Рано тебе еще о вечности думать... Давай - поднимай стакан... А то сейчас этот, из прокуратуры, на халяву прибежит - доктор громко заржал, довольный своей шуткой. Потом закашлялся. Выпили. Закусили луком и хлебом. - Сегодня без него обойдемся - борясь со спазмами ядовитой отрыжки промычал Иван. - С женой у него что-то. Говорил - утром подскочет и все подпишет. - Ну, без него, так без него - нарочито бодро ответил доктор и стал убирать стаканы в шкаф.
Приговоренный к смерти сидел на железной койке и внимательно смотрел на вошедших. Казалось, что он ждал их. Иван поразился тому спокойствию, которое было написано на лице этого человека. На нем не было страха, не было смятения, которые бывают на лицах других приговоренных, глаза выражали как будто даже приветствие. Рядом с ним лежала толстая папка с названием "Дело", аккуратно перетянутая резинкой из штанов. Казалось, что человек сидит в своей квартире и ждет рабочих-грузчиков, которые будут перевозить его нехитрый, аккуратно упакованный скарб, в другую квартиру. Иван почувствовал, как кровь сначала ударила ему голову, потом отхлынула куда то в ноги. В ушах зазвенело. Он постарался взять себя в руки и справиться со своим волнением. Трясущейся, неуверенной рукой полез в карман гимнастерки и вынул сложенный в четверо листок. Развернул его и глухим голосом зачитал отказ в просьбе о помиловании. Приговоренный молча выслушал приговор. Затем встал, взял в руки истрепанную папку, и тут на лице его отразилась мольба: - Иван Петрович - заискивающим голосом протянул он - сохраните это, пожалуйста. Передайте в Академию наук... Здесь бессмертие человечества... Наше с вами бессмертие.. - Хорошо - сухо ответил Иван - оставьте вещи здесь и следуйте за нами.
**** Известие о присуждении ему Нобелевской премии застало Ивана Петровича на даче. - Иван Петрови-и-и-ич - захлебывающимся от счастья голосом кричала горничная с балкона террасы - скорее к телефо-о-о-ну. - Ну, кто там еще - недовольно проворчал седовласый старик, отрываясь от своих любимых роз. Звонила секретарь Ученого Совета. Срывающимся от волнения голосом, радуясь, что именно она первая сообщает такую весть, она сообщила ему о присуждении Нобелевской премии. Она что-то говорила еще: про короля Швеции, про ритуал посвящения, про... Иван Петрович молча слушал. На мгновение ему показалось, что все это происходит не с ним, а с другим человеком. Перед глазами маячила макушка седой головы с оттопыренными ушами.. и в следующий миг эта голова с глухим стуком ударяется о черный грязный бетонный пол камеры. Иван Петрович побледнел и схватился рукой за сердце. Весть о присуждении Российскому ученому-генетику Нобелевской премии по медицине и физиологии распространялась по столице словно пожар в степи. Вереницы представительских лимузинов тянулись к дачному городку, где в последнее время жил отошедший от дел ученый-генетик. Корреспонденты дрались у ворот за право взять интервью у мирового светила наука, газеты пестрели броскими заголовками о победе Российской науки "над смертью", с экранов телевидения не сходили репортажи. "Открыт генетический код бессмертия!", "Победа над вечностью!", "Смерти больше нет!". Дочь профессора деловито хлопотала вокруг лауреата, словно готовя его к погребению. Слава свалилась на Ивана Петровича неожиданно и сразу. Всю свою жизнь он шел к этой минуте, в глубине души надеясь, что она не наступит никогда. Рапорт об увольнении из органов. Институт. Учеба в аспирантуре. Первые опыты над мышами. Все это было звеньями проверки и постижения того, что приоткрыл молодому чекисту приговоренный к смерти изменник Родины. В отличие от других своих коллег у Ивана была четкая, физически осязаемая цель, а главное - у него был капитал в виде потрепанной рукописи, которым нужно было еще суметь распорядиться. Только в аспирантуре, почти через десять лет после того, как в его руках оказалось это сокровище, Иван стал осознавать смысл того, что в нем написано. Упорства и хватки молодому человеку было не занимать. Осторожность и понимание момента были в крови у чекиста, и он не спешил публиковать свои работы. Первую часть работы, подкрепленную своими экспериментальными проверками, Иван опубликовал только спустя 20 лет после той роковой ночи. И тут же работы скромного ученого-биолога стали объектом пристального внимания всей мировой общественности. Все говорило Ивану о том, что он находится на верном пути. И этот путь к ужасу обладателя бесценного клада вел туда, куда и предсказывал его хозяин. В конце пути была формула бессмертия, формула генетического кода, способного восстанавливать и регенерировать ткани любого биологического существа, жившего даже миллионы лет назад. Иван с ужасом приближался к своей цели, точнее - к точке своего конца. Он не испытывал радости творчества. В глубине души, да и по существу, он оставался чекистом-следователем. Только в отличие от следователя прокуратуры, над Иваном не было никаких инстанций. Результатом его следствия, его проверки, могла быть только истина. И эта истина была заперта у него в сейфе в виде нескольких заключительных листков "Книги будущего" расстрелянного много лет назад изменника Родины. Иван искренне сожалел о том, что пять лет назад он под давлением своих коллег опубликовал вторую часть рукописи. Правда, в последний момент из нее он изъял заключительные листы, но в ней был ключ. Сотни ученых-биологов во всем мире словно коршуны набросились на добычу. Именно эта работа и принесла ему всемирное признание в виде Нобелевской премии. Сидя в своем кабинете на даче, он часто выдвигал ящик письменного стола и доставал оттуда старые наручные часы - подарок молодому чекисту от великого Сталина. Он долго смотрел на этот давно остановившийся механизм, и ему казалось, что жизнь его остановилась вместе с этими часами. Почет и слава, которые окружали его сейчас, были не его славой. Это была слава того сухощавого тщедушного человека, который сидел на железной койке и спокойно глядел ему в глаза. Только сейчас Иван осознал, что было написано в его взгляде. В нем было превосходство и торжество. Рука непроизвольно тянулась дальше, в глубь ящика письменного стола и натыкалась на рукоять нагана. Вот он, старый верный друг, все так же удобно он облегает руку, все также от него веет холодным запахом смерти. Ишь ты, чего удумал, код бессмертия он изобрел! Пока существует жизнь, будет существовать и смерть. Рука привычно провернула барабан, заслав патрон в ствол нагана. Иван осмотрелся вокруг. В сумерках заходящего дня он увидел свое отражение на полированной поверхности дорогой итальянской мебели. Из темноты зеркального гардероба на него смотрели ясные светлые глаза, глаза изменника Родины - Это ты? - без удивления спросил Иван у своего отражения. - Я. - ответил расстрелянный узник. Иван усмехнулся. - Ну, и где же твое бессмертие? Призрак молчал. Только очертания его лица становились все отчетливее и светлее. - Ты ошибся! - со злобным сарказмом прокричал Иван. Бессмертия нет. Есть только смерть. И она не минует никого. Он тяжело поднялся из-за стола, открыл сейф и достал старую потертую папку с названием "Дело". - Вот оно твое бессмертие - он потряс папкой перед носом улыбающегося призрака и бросил папку на угли камина. Несколько мгновений из под старого высохшего картона шел дым, затем папка вспыхнула вся сразу, и через минуту от нее осталась лишь горстка пепла. - Вот оно, твое бессмертие - злорадно приговаривал старик, вороша угли железной кочергой. Затем снова повалился в кресло. Сердце заныло. Иван поморщился и стал растирать грудь рукой. Со стороны, где маячило его отражение, он снова услышал тихий ласковый голос. - Зачем ты упрямишься, Иван?! Ведь ты сам доказал верность "формулы". Ведь ты бы мог регенерировать себя сам или хотя бы свои органы - печень... сердце. Иван молча слушал. Да, действительно, он проводил такие опыты, и они действительно дали положительный результат. Эти эксперименты Иван проводил в своей личной лаборатории и результаты никому никогда не показывал, и не публиковал. Он их попросту уничтожил. Для него следствие было закончено, и теперь судьбу его должен был решить суд. Суд совести. - Ты - враг! - прохрипел Иван - Враг трудового народа! Изменник Родины. Он поднял наган к виску и нажал на курок. |
|
